Почему Эстония?

Заканчивалась первая мировая война. Россию охватила революция и война гражданская. Красная армия гнала Белую все дальше на юг. Везде царил хаос.

В начале первой мировой войны Дмитрий Николаевич Шмеман, один из восьми детей сенатора Николая Эдуардовича Шмемана, действительного тайного советника, члена Государственного совета, учился в Петербургском университете на юридическом факультете, намереваясь пойти по стопам отца. Николай Эдуардович Шмеман был блестящим законоведом и законодателем. Страна его находилась в состоянии войны, и сенатор разрабатывал реформы, могущие обеспечить России справедливые и разумные условия для свободной торговли и поддержать сильное единое правительство. Он надеялся, что это поможет предотвратить неизбежное и потушит революционный пожар, уже начинающий разгораться по всей России.

Когда началась война с Германией, Дмитрий Николаевич Шмеман, как и многие его сверстники, оставил университет и записался в Пажеский корпус, на ускоренные офицерские курсы. После окончания курсов он был направлен в пехоту, в Семеновский полк, шефом которого был сам Государь Император Николай Второй. Двое из братьев его будущей жены, Николай и Тихон Шишковы, служили в том же полку. В одном из боев Дмитрий Николаевич и Тихон Шишков были тяжело ранены. Николай Шишков в том же бою был убит. Дмитрий Николаевич вспоминал, как, пробегая мимо раненого Тихона, подумал: «Ну, слава Богу! Хоть один из нас выживет!» И тут же упал, тяжело раненный в голову. Оба они были подобраны на поле боя и отправлены в тыл, в Петербург. На долю Дмитрия Николаевича выпала грустная обязанность известить семью Шишковых о смерти их старшего сына Николая.

Голова Дмитрия Николаевича была забинтована, он выглядел героем, бинты скрывали его оттопыренные уши. Семейное предание гласит, что прекрасная Анна Шишкова не смогла противостоять ему. Они полюбили друг друга, обручились и обвенчались 25 сентября 1918 года. Все произошло очень быстро, как это часто бывает во время войны. После свадьбы Дмитрий Николаевич почти сразу же вернулся в полк. Хаос войны, вызванной революцией, породил взрыв насилия, многими предсказанный. Но, к сожалению, на эти предсказания правительство не обращало внимания. После нескольких лет ужасного кровопролития на северо — западном фронте, Семеновский полк вернулся в Петербург, ему была поручена защита города от Белой армии, теснившей большевиков. Но вместо того, чтобы защищать красных, Дмитрий Николаевич и многие другие офицеры вступили в Белую армию, которая сумела подойти довольно близко к старой имперской столице, но была оттеснена, и, в конце концов, самораспустилась в Эстонии, ставшей к тому времени независимым государством.

Разлука Анны Тихоновны и Дмитрия Николаевича длилась около полутора лет. В это время, 12 августа 1919 г., в Петербурге Анна Тихоновна родила дочку Елену и переехала вместе с ней к родителям мужа. Жить в городе, власть в котором принадлежала сначала Временному правительству, а потом большевикам, было трудно: не хватало еды, денег, не было никакого заработка. Много лет спустя, когда мы с Александром уже поженились, Анна Тихоновна рассказывала мне о тех тяжелых временах, о том, как они продавали некоторые драгоценности, другие зашивали в свою одежду, давали взятки чиновникам для получения фальшивых паспортов и выездных бумаг и т. п. В конце концов, им удалось бежать из Петербурга. Николай Эдуардович Шмеман, его жена и пять дочерей (Лина, Ольга, Маруся, Наташа и Вера), а также Анна Тихоновна с маленькой Еленой добрались до Таллинна, столицы Эстонии, ставшей к тому времени независимым государством. Покинуть Россию им помог один чиновник, давно знавший Шмеманов и организовавший им побег. Благодаря сохраненным и спрятанным семейным драгоценностям они смогли заплатить за путешествие и снять в Таллинне квартиру. Сразу же они начали искать работу.

Брат Дмитрия Николаевича Сергей, морской офицер Крымского флота, умер в военном госпитале от неизвестного заболевания крови. Другой его брат, Андрей, с женой и ребенком уехал из Петербурга и обосновался в Венгрии, где и прожил много лет на положении беженца. Между тем в Таллинне, в условиях ежедневной борьбы за выживание, страха и неуверенности в завтрашнем дне, дочь Анны Елена выросла здоровенькой девочкой с прекрасными темно — золотыми волосами и огромными голубыми глазами.

И вдруг — чудо! В один прекрасный день, прямо как в сказке, как гром среди ясного неба, на пороге таллиннской квартиры Шмеманов появился Дмитрий Николаевич! Худой, усталый, уже без повязки на голове (без бинтов сразу стали заметны его незабываемые уши!). Его полк распустили, и каждый оказался предоставленным самому себе. Дмитрий Николаевич узнал, что его семья покинула Петербург и переехала в Таллинн. Туда он и направился и нашел свою семью! Он впервые увидел свою дочь, которой было уже полтора годика, а та заплакала от страха при виде незнакомого дяди. Прошло немало времени, пока она не привыкла к присутствию в своей жизни отца.

Во всех испытаниях и трудностях Дмитрий Николаевич всегда оставался истинным джентльменом, тем очаровательным мужчиной, которого я узнала и полюбила много лет спустя, когда вышла замуж за его сына. Дмитрий Николаевич был прекрасным музыкантом. Вероятно, единственное, что он действительно умел делать хорошо (кроме военной службы), это играть на скрипке. Трудно даже представить, что чувствовали сорванные с привычных мест молодые «ветераны», очутившиеся не по своей воле в чужой стране, ведущие какое — то странное полуголодное существование. Женщины были заняты тем, чтобы накормить семью, обеспечить ее хотя бы минимальными бытовыми удобствами, а мужчины не имели и этого утешения. Дмитрий Николаевич нашел место в оркестре одного ночного клуба. Там он проводил многие часы, зарабатывая на жизнь своей семьи и пытаясь заглушить воспоминания о потерянной родине, пропавших друзьях и всей своей прошлой жизни.

Анна Тихоновна опять забеременела, и в положенный срок родились близнецы, Андрей и Александр.

Моя свекровь часто вспоминало о жизни в Эстонии. Анна Тихоновна и Дмитрий Николаевич были молоды, любили друг друга и слепо верили в то, что скоро, очень скоро они все вернутся в Россию и заживут по — старому. Они не понимали (или не хотели понимать), какие глубокие и необратимые перемены происходили в их стране. «Конечно же, люди одумаются!» — считали они.

Но люди не одумались.

А потом произошла трагедия. Вспыхнули эпидемии дифтерии и скарлатины. Пытаясь остановить распространение болезней, эстонские власти потребовали, чтобы всех больных детей доставляли в больницы. Маленькой Елене было семь лет, она заболела и попала в больницу. Там она умерла на руках матери в канун Рождества.

Александр, которому тогда было пять лет, хорошо помнил, как его элегантный, веселый, жизнерадостный отец громко рыдал под украшенной рождественской елкой. Александр и сам был болен, но его не отправили в больницу, а оставили дома, скрывая его болезнь от властей. Тревога о его здоровье несколько притупила силу удара. Он выжил. Оба брата, Андрей и Александр, всегда помнили о том, как узнали о смерти сестры, и ее смерть в их памяти навсегда осталась связанной с праздником Рождества — нарядная елка, свечи и рядом с ними — слезы отца, его горе и отчаяние. Эта потеря навсегда изменила жизнь братьев. Только что сестра играла с ними, как с куклами, и вдруг неожиданно, необъяснимо ее не стало, и вся семья погрузилась в глубокое горе.

Когда я впервые встретилась со своей будущей свекровью, первое, о чем она мне поведала, была смерть Елены, которая умерла на ее руках от сильного кровотечения. Анна Тихоновна показала мне ее локоны, которые пришлось состричь во время болезни, и которые она хранила всю жизнь. Она хранила и несколько игрушек и разные памятные вещицы, оставшиеся от короткой жизни ее дочери. Тогда — то я и поняла, что Анна Тихоновна нашла во мне женщину, которая была готова выслушать ее и понять то, что она пережила. Разделяя со мной свое горе, она принимала меня в свое сердце и благословляла любовь, соединявшую ее сына и меня. До сего дня я помню силу ее горя. Елена умерла за четырнадцать лет до нашего знакомства, но боль и скорбь Анны Тихоновны были так же остры и живы, как если бы она потеряла дочь только вчера.