— Чего не люблю, так это змей! — твердо заявил толстячок по имени Фредди и по фамилии, которую никто не знал. — Я видел на тропинке огромную страшную змею! И шагу больше к леднику не сделаю!

Хоган Мастерс, управляющий и владелец кемпинга для рыболовов на Четверговом озере, не пытался скрыть свое возмущение.

— Чего ты не любишь, так это работать! — провозгласил он хрипловатым голосом. — В той змейке было не больше пятнадцати сантиметров. Ты просто хочешь, чтобы я один тащил туда всю эту рыбу, а ты пойдешь в домик и в ус не будешь дуть…

Фредди и в самом деле уже направлялся к своему летнему домику.

— Я в отпуске! — радостно проорал он. — Мне нужно беречь силы! Нужно восстановиться после потрясения!

Хоган проводил его взглядом, открыл было рот, затем захлопнул, молча подобрал дневной улов окуней и лещей и потащил к леднику. Обычно он не пил на работе, но сегодня с самого утреца пришлось обучать группу рыболовов, снявших один из его маленьких домиков, науке правильно забрасывать блесну и ставить донки. В июньскую жару это была еще та работенка, и сейчас, к трем часам пополудни, Хоган по самые жабры загрузился холодным пивом.

Он положил рыбу на лед, покрытый опилками, накрыл ее рогожкой и направился к двухэтажному бревенчатому срубу, который называл избушкой. Она было предназначена для него, да еще для постояльцев, которым было лень самим готовить пищу.

Подойдя к тому месту, где змейка подала повод Фредди, чтобы смотаться, он увидел, как она извивается вдоль огромных зарослей бурьяна, словно что-то скрытое привлекло ее внимание. Хоган немного понаблюдал за потугами маленького пресмыкающегося, затем осторожно присел на корточки и раздвинул бурьян. Внезапно раздалось какое-то призрачное шипение, похожее на опознавательный сигнал гремучей змеи, и что-то мокрое хлестнуло его по руке, слегка ужалив, точно он коснулся крапивы. В тот же миг змея скрылась в зарослях бурьяна.

Шипение не смолкало. Оно вовсе не походило на реальный звук, скорее на тонкую вибрацию где-то внутри головы, что было решительно неприятно. Хоган крепко зажмурился и потряс головой, чтобы избавиться от него. Когда же он вновь открыл глаза, перед ним был Зеленолицый.

Ничего, даже отдаленно напоминающего Зеленолицего, никогда не появлялось в хогановских зарослях бурьяна, нов тот момент он этой встрече не удивился особо. Он сразу подумал, что на самом деле никакого лица-то перед ним нет. То, что он увидел, было скорее похоже на блестящее гусиное яйцо темно-зеленого цвета, которое стояло торчком в зарослях бурьяна, ритмично пульсируя, точно человеческое сердце. Яйцо было покрыто сетью тонких темных линий, напоминающих два закрытых глаза и сжатый, слегка улыбающийся рот.

Маленький пузатый идол из нефрита, которого Хоган назвал Зеленолицым…

Под отчуждающим действием алкоголя он заметил про себя, что идола со всех сторон окружают пучки пушистых волокон, похожих не то на волосы, не то на корни. Затем, где-то внизу и неясно, точно сквозь молочное стекло, он увидел змею, она была свита в спираль и все еще слегка извивалась, точно захваченная врасплох студенистой массой.

Хоган протянул руку, чтобы исследовать феномен поближе, и тогда один из корешков приподнялся, словно пытаясь предостеречь его от подобного шага. Но Хоган сделал этот шаг, и корешок тотчас шлепнул его по ладони, оставив еще одну красную полоску, похожую на след от крапивы.

В следующий миг Хоган отскочил. Его обуял вдруг запоздалый испуг, смешанный с гневом. Он быстро набрал полную горсть камешков, которые принялся швырять в невиданное чудище. Один из камешков едва не попал в цель, и шипение в голове Хогана прекратилось.

Зеленолицый медленно двинулся в глубь бурьяна, неловко перебирая всеми своими корешками-лапками, словно ему приходилось двигаться несколько боком, одновременно поглядывая на Хогана через несуществующее плечо. В руке у Хогана оказалось полено, он бросился вдогонку, но маленькое чудище уже исчезло.

Хоган еще пару минут обшаривал бурьян, держа дубинку наготове. Он хотел прикончить затаившееся страшилище, но вместо него он обнаружил и поднял змейку.

Она все еще дергалась, хоть и была уже мертва, кожа свисала клочьями с дряблого, сморщенного тельца. Хоган посмотрел на нее с удивлением. Он держал беднягу за голову, а когда немного сдавил пальцы, почувствовал, что ее череп стал мягким, точно пластилин. Ощущение было жуткое, и вместе с ним Хоган вдруг осознал всю невероятность произошедшего с ним события.

Он рывком отбросил мертвую змею и пошел прочь от ледника, ибо его охватил краткий, но сильный приступ тошноты.

Когда Хоган вошел в избушку нетвердой походкой, Джулия Аллисон, опираясь на локти, склонилась за кухонным столом над каталогом товаров, продаваемых по почте. У нее были темные волосы, невозмутимые серые глаза и неотразимая фигура. Они с Хоганом были помолвлены уже около полугода. Хоган не хотел жениться, не убедившись, что сможет чего-то добиться от кемпинга для рыболовов, работавшего первый сезон.

Джулия посмотрела на него с улыбкой. Потом улыбка сменилась пристальным взглядом. Она захлопнула каталог.

— Хоган, — заявила она точно таким же тоном, каким ее папаша, Уитни Аллисон, в своем баре в городе отказывался продать клиенту «распоследнюю», — да ты никак совершенно пьян! И не тряси так головой, а то из ушей польется.

— Джули, — возбужденно начал Хоган.

Она подошла к нему поближе и фыркнула, сморщив носик:

— Фу, пиво! Я права, милый?

— Джули, я только что видел нечто странное, что-то вроде маленького зеленого привидения…

Джули хлопнула ресницами пару раз.

— Слушай, малыш, — успокаивающе сказала она, — вот так и начинаются всякие пересуды про вполне нормальных людей! Сядь и отдохни, пока я сварю крепкий черный кофе. Утром приехала какая-то парочка, я отправила их в дальний домик. Им нужна керосиновая плита, лед и уголь для барбекю, я уже постелила им белье.

— Джулия, — хрипло перебил Хоган, — ты будешь меня слушать или нет?

Улыбка исчезла.

— Что ты кричишь!

— Я не кричу. И кофе мне не нужен. Я просто пытаюсь тебе рассказать…

— Тогда делай это без крика!

Джулия убрала жестянку с кофе со звучным стуком, наглядно передававшим ее настроение, и одарила Хогана таким взглядом, что у того язык прилип к гортани.

— Если ты намерен продолжать пререкаться, — продолжила она без малейшей паузы, — то я могу и уйти, нужно помочь папе в баре.

Это означало, что свидания сегодня не будет.

Она ушла еще до того, как Хоган, борясь с охватившим его порывом схватить Джулию за плечи и хорошенько потрясти, словно шейкер с коктейлем, смог придти к определенному решению. Вместо этого он предпочел пойти в дальний домик взглянуть на семейную парочку. Затем с горя лег и уснул.

Когда он проснулся, Зеленолицый показался ему не более чем обрывком кошмарного сна, расплывчатым и весьма туманным воспоминанием. Несомненно, все это из-за жары. А не из-за пива, хотя по этому пункту Хоган и Джулия так и не смогли придти к консенсусу, несмотря даже на то, что совершенно помирились. Но поскольку никто не желал более затрагивать данную тему, это не имело особого значения.

В следующий раз Зеленолицего увидел уже не Хоган.

* * *

В самой середине сезона, двадцать пятого июня, успех кемпинга для рыболовов уже не вызывал никаких сомнений. Уитни Аллисон намекал, что в качестве свадебного подарка мог бы авансировать некоторую сумму на перестройку избушки. Когда Хоган вернулся в кемпинг на ланч, все вокруг дышало спокойствием и тишиной, однако не успел он дойти до порога, как череда пронзительных женских криков, раздававшихся из крайнего домика, заставила его остановиться и броситься туда пулей.

Подлетая к домику вместе с десятком перепуганных постояльцев, Хоган уже издалека услышал взволнованные голоса, доносящиеся из-за двери. Потом на пороге появился мужчина, отдыхавший в нем со своей женой.

— Моей старушке показалось, что она видела призрак или что-то в этом роде, — смущенно объяснил он. — Боюсь, вы ничем не сможете нам помочь. Я… думаю, что смогу ее успокоить…

Хоган повернулся и сделал отмашку собравшимся, затем осторожно подкрался с другой стороны и принялся бессовестно подслушивать. Ропот внезапно возобновился. Ему было слышно каждое слово.

— Я видела собственными глазами! Оно было такое зеленовато-голубое, мокрое, с зеленым лицом, и он мне у-у-улыбнулся! Потом он п-плавно поднялся на дерево и исчез! О, Джорджи!

Джорджи безостановочно издавал различные успокаивающие звуки. Однако незадолго до полуночи он зашел в избушку, чтобы заплатить за постой.

— Прости, старик, — сказал он, выглядя скорее обескураженным, чем расстроенным, — представить себе не могу, что моя малышка увидела, но она упорно стоит на своем, будто нам нужно отсюда уехать. Знаешь, как это бывает. Сам я ни за что бы не уехал!

Хоган проводил их с кислой миной. Самым приятным из обуревавших его чувств было нечто вроде ошеломляющего оправдания своим собственным наблюдениям. Призрак голубовато-зеленого цвета, мокрый, плавно поднимающийся на деревья и исчезающий, не вполне точно соответствовал тому маленькому чудищу, которое, как Хогану удалось себя убедить, он не видел в бурьяне, но описание все же было слишком похоже, чтобы принять его за случайное совпадение. Джулия, приехав навестить его из города на следующий день, тоже так решила.

— Ты не мог не рассказывать этой истеричной старой гусыне про ту маленькую зеленую штуковину, которую ты, по-твоему, видел? Вчера вечером, в магазине, она так разошлась, что даже муженек не смог ее угомонить. И все это слышали. Хоган, подобные вещи не принесут кемпингу ничего хорошего!

Хоган был совершенно беспомощен. Скажи он ей о призраке из бурьяна снова, она все равно не поверит. А если даже и поверит, это может нагнать на нее страху.

— Ну, так что же? — спросила она с подозрением.

Хоган вздохнул.

— Чего с нее взять? Она и слова никому вставить не даст…

По-видимому, Джулию обуревали сомнения, и в то же время она была озадачена. Когда он проводил ее до дороги, чтобы полюбоваться, как девушка отчалит в город на своей древней машине, в воздухе разлился странный маслянистый запах. Так могло пахнуть в оранжерее. Прошлая ночь у Хогана была практически бессонная, но он вовсе не чувствовал себя утомленным. Он уже добрался до противоположной стороны луга между дорогой и кемпингом, когда его вновь поразил разлившийся вокруг необычный запах. Затем он понял, что во второй раз видит Зеленолицего, причем эта тварь стала гораздо крупнее и от этого приятности отнюдь не прибавила.

Находясь примерно в двух десятках метров от Хогана, на другом краю луга, его было почти не видно в березовой листве. Неопределенных очертаний овал сочного темно-зеленого цвета удачно прятался в листве. Полоски на нем маскировались бродячими от ветерка тенями ветвей, а сам Зеленолицый был неподвижен, если не считать вялого пульсирования.

Хоган неотрывно смотрел на него несколько секунд, при этом по спине у него бегали мурашки, а сердце глухо выстукивало тревожные сигналы по всем нервным окончаниям. Больше всего его испугал изменившийся размер: теперь овал сравнялся с мячом для регби! Да, страшно вырос он с тех пор, как Хоган увидел его в первый раз.

Тяжело сглотнув, Мастерс отер пот со лба и направился к избушке, стараясь ступать как можно более твердо и не выказывать никакой спешки. Ему не хотелось спугнуть чудище. Над кухонной дверью висела автоматическая винтовка для особых случаев, и пара выстрелов поможет превратить данный феномен в безвредный музейный экспонат…

Завернув за угол, он, можно сказать, прямо взлетел на крыльцо, перепрыгивая через четыре ступеньки зараз. Спустя несколько секунд, когда в одной руке у него была винтовка, а другой он тянулся за коробкой с патронами, Хогану пришлось встряхнуть головой, чтобы избавиться от странного беззвучного шипения. Внезапно он вспомнил, что ему уже доводилось испытывать подобное чувство, и повернулся к зашторенному окну кухни. Высокая береза слегка дрожала, словно от ужаса, что по ее стволу плавно сползает огромный нефритовый паук с туманными пучками нитевидных лапок. В четырех метрах от земли эта тварь внезапно отпустила дерево и упала вниз, вытянув длинные лапки. Хоган охнул и одновременно моргнул.

Это произошло прямо у него на глазах: в тот самый момент, когда пушистые кончики коснулись земли, Зеленолицый изменился таким образом, что это нельзя было назвать иначе, чем новой степенью видимости. Голова осталась без изменений, а вот ножки вдруг стали плоскими, похожими на бледно-зеленые ленточки, гибкие и полупрозрачные. Каждая была приблизительно пятнадцати сантиметров в ширину и около двух метров в длину, казалось, что они прикреплены к толстой кайме вокруг нижнего края головы, точно юбка из сухой травы, какую носят танцоры на Гавайях. Ножки на солнце слегка поблескивали голубым, но Зеленолицый не стал дожидаться, пока его подробно исследуют.

Он побежал, слегка виляя и проворно скользя на кончиках своих ножек-ленточек, к лесу, что находился за лугом. Он выглядел именно так, как и полагается выглядеть привидению, ленты на нем красиво блестели и извивались там, где должно было быть тело, но тела не было! Не удивительно, что та бедная женщина перепугалась до смерти…

Хоган вдруг понял, что его трясет от мелкого и полностью не контролируемого им смеха. Он положил винтовку на кухонный стол, затем попытался взять себя в руки настолько, чтобы не выронить сигарету.

* * *

Задолго до середины июля в Рыболовном Кемпинге Мастерса не осталось ни одного туриста. Хоган смутно чувствовал, что тот факт, что две попытки избавиться от Зеленолицего произошли у всех на виду, в то время как противник остался невидимым, говорил не в его, Хогана, пользу. Конечно, он не был виноват в том, что лукавое создание предпочитало столь легкомысленно использовать свою способность становиться почти невидимым, а если точнее, то превращаться в высокий столп стекловидного мерцания, которое сперва слегка подрагивало среди деревьев, а потом и вовсе исчезало. Но до тех пор, пока он как-то раз не поехал в город, Хоган не сознавал, сколько неприятностей может принести этот невинный трюк лично ему.

В баре Уитни Аллисон поприветствовал его весьма коротко и сухо, а Джулия заставила себя ждать почти полчаса. Но Хоган был терпелив.

— Может, нальете мне немного шотландского? — не выдержал он примерно на двадцать пятой минуте.

Уитни бросил на него многозначительный взгляд.

— Лучше бы тебе это дело бросить, — сурово посоветовал он.

Хоган залился краской.

— Что вы хотите этим сказать?

— О тебе и так уже ходит множество всяких занятных историй, — сообщил Уитни, сердито помаргивая. Затем он перевел взгляд за Хогана, и тот понял, что за спиной у него появилась Джулия; однако парень был слишком раздражен, чтобы оставить все как есть.

— И что я, по-вашему, должен делать? — резко спросил он.

— Не смей так разговаривать с папой!

Такого резкого тона от Джулии он еще не слышал. Мастерс тяжело сглотнул и размашисто потопал вон, даже не взглянув на невесту. Выпив пару стаканов дальше по улице, он вернулся к своей машине и увидел, что Джулия стоит за стойкой бара, болтая и смеясь с целой толпой заезжих туристов. Ей, по-видимому, было очень весело: серые глаза блистали, на щеках играл румянец.

Хоган прорычал самое грубое ругательство, какое только знал, и отправился домой. Он и вправду в последнее время привык выпивать к ночи изрядную порцию виски, чтобы заснуть. Ночью Зеленолицый никогда не появлялся, и не было смысла лежать и все время нервно думать о нем. Беспокоиться следовало в теплые, ясные дни, около полудня. Хоган уже дважды застукал его греющимся на солнышке в верхушках деревьев, и каждый раз подолгу в него стрелял, что не имело ни малейшего эффекта, кроме того, что этот паразит вдруг становился полностью видимым. Он падал с дерева, точно подгнивший плод, и улепетывал в кусты, изо всех сил шевеля и хлопая своими ножками-ленточками.

Одно к одному. Не удивительно, ведь у Мастерса теперь постоянно был такой вид, словно он опасается чего-то такого, чего другие не видят. Когда домики кемпинга мало-помалу опустели, Хоган сказал себе, что так даже лучше. Теперь он сможет целиком посвятить себя тому, чтобы выследить проклятое ухмыляющееся привидение и покончить с ним раз и навсегда. Еще не слишком поздно возместить ущерб, нанесенный его доброму имени и банковскому счету.

При этом он старался не примешивать к этим прозаическим расчетам мысли о Джулии. Она не появлялась в кемпинге уже несколько недель, и в подобных обстоятельствах он не видел способа уладить затянувшуюся размолвку.

* * *

После того, как в него выстрелили во второй раз, Зеленолицый не показывался так долго, что Хоган уже почти потерял надежду поохотиться на него. Однажды днем он угрюмо разбирал погреб в избушке. Вытянув здоровенную коробку с целью пустить ее на растопку, он встряхнул пару раз для проверки и с удивлением обнаружил, что из нее посыпались маленькие странные предметы. Хоган глянул на них внимательно, нахмурился и подобрал с пола.

То были крошечные мумифицированные тельца колибри некоего тропического вида с длинным изогнутым клювом и длинным, ярко окрашенным хвостом. Только и можно было по клюву и хвосту их опознать: кости, кожа и мясо представляли собой съежившиеся комочки сомнительной прочности, напоминающие сухую смолу. Вспомнив о мертвой змейке, от которой он отогнал Зеленолицего возле ледника, Хоган повертел в слегка подрагивающих от волнения пальцах птичьи трупики.

Внезапно ему стало ясно происхождение кемпингового привидения. Как же он раньше не догадался? Два месяца назад он отнес коробку с тельцами колибри в погреб. В то время в ней находилась и огромная гроздь зеленых бананов, полученных им от оптового торговца фруктами…

Зеленолицый, конечно, был существом плотоядным, но питался каким-то особым, странным способом. За последние недели в окрестностях кемпинга почти не стало мелкой лесной дичи, даже птицы, казалось, облетали владения Мастерса стороной. Когда гроздь бананов погрузили на корабль в Бразилии или на каком-нибудь острове в Карибском море, Зеленолицый, тогда, должно быть, еще в виде семечка прибыл сюда вместе с нею, прилипнув к тельцу одной из убиенных им птичек.

Затем что-то, возможно, просто холодный северный климат, подействовало на него так, что естественные ограничения в росте перестали действовать, поскольку каждый раз, когда Хоган его видел, он становился все крупнее и крупнее. В его строении не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего скелет, который мог бы сопротивляться безостановочному росту. Зеленолицый также не напоминал никого из известных представителей животного или растительного сообщества, ибо существа подобного размера не могут жить по соседству с человеком и не привлекать к себе его внимание. В то время как в обычных условиях Зеленолицые вырастали максимум до полуметра в высоту, им вполне могло бы хватить ума и бдительности, чтобы укрыться от зорких глаз наблюдателей в каких-нибудь роскошных тропических лесах, даже если не принимать в расчет их непостижимую уловку — в одну секунду становиться прозрачными.

Однако проблема, стоящая перед Хоганом, была исключительно практического свойства. В очередной раз почуяв возле кемпинга едва уловимый запах оранжереи, он понял, что у него созрел план. Его ближайший сосед Пит Джеффрис, который поставлял Хогану почти всю провизию с фермы, что находилась в двух километрах дальше по дороге в город, владел огромным, свирепым псом с ярко выраженными наследственными чертами эрдельтерьера. Эта бестия по имени Старина Батлер имела репутацию лучшего следопыта во всем графстве.

Хоган смог заполучить Батлера под тем предлогом, что неподалеку от болотистой озерной заводи обосновался упитанный олень. Пит не имел ничего против внесезонной охоты, поскольку они с Батлером были известны как пара самых отпетых браконьеров на сто километров вокруг. Он свистнул свою собаку и передал поводок Хогану, предупредив, что лучше все же не попадаться на глаза всевидящему лесному инспектору.

Маслянистый запах раздавался под березами столь отчетливо, что Хогану казалось, будто он сам готов взять след. К сожалению, этот запах не говорил собаке ровным счетом ничего. Хоган не выпускал из рук ружье, но Батлер, добросовестно пыхтя и стуча когтями, рвался преследовать любую добычу, от кроликов до медведя, но совершенно не желал или не мог понять, что призван сюда, дабы найти тварь, которая источает аромат оранжереи. Опустив нос, он проделал несколько десятков шагов в направлении Зеленолицего, ставшего прозрачным, но затем, игнорируя команды Хогана, вернулся к березе, аккуратно обнюхал подножие и явственно продемонстрировал все, что он думает о происходящем. В конце концов, он присел на задние лапы и воззрился на Хогана недобрым и озадаченным взглядом.

Хогану ничего не оставалось сделать, как отвести пса обратно, сказав Питу Джеффрису, что пришлось прекратить браконьерскую вылазку вследствие внезапного появления лесничего. Когда Хоган вернулся к избушке, то услышал, как звонит телефон, и бросился к нему с поспешностью, удивившей его самого.

— Алло! — крикнул он в трубку. — Алло! Джулия! Это ты?

Ответа не последовало. Хоган прислушался и услышал в трубке несколько голосов, они смеялись и разговаривали. Затем где-то слабо хлопнула дверь, и кто-то приглушенно сказал:

— Привет, Уитни! Как дела, старина?

Она звонила из магазина, наверное, просто хотела узнать, что он поделывает. Ему показалось, что он чувствует трепет ее дыхания.

— Джулия, — мягко воззвал Хоган, напуганный ее молчанием. — Что случилось, дорогая? Почему ты молчишь?

Он услышал, как девушка отрывисто вздохнула. Затем раздался щелчок опустившейся на рычаг трубки и короткие гудки. Остаток дня он провел, изо всех сил стараясь отвлечься уборкой домиков. Прикинув, сколько дней прошло с тех пор, как опустел последний из них, он решил, что еще одной причиной, по которой никто здесь больше так и не появился, было то, что зловредина Уитни Аллисон, занимая стратегическую позицию у городской автобусной остановки, направляет туристов в другие кемпинги. Однако, сказал себе Хоган в очередной раз, никто ему здесь и не нужен, это только может все усложнить, пока не решена проблема Зеленолицего.

Но для чего звонила Джулия? Что это означает?

* * *

В ту ночь светила полная луна. Около десяти часов, переделав к тому времени всю возможную работу, Хоган устало присел на ступеньках избушки и зажег сигарету. Он намеревался спокойно все обдумать в ночной тиши, но вместо этого продолжал твердить про себя, что должен же быть какой-то способ, чтобы изловить этого хитрого зеленорылого мерзавца.

Медленно поглаживая щеки, он повторял:

— Я должен что-то сделать! Должен что-то сделать! Должен…

Если не сделать, то у него сдадут нервы.

Сварливый лай Старины Батлера с фермы Джеффриса нарушил ночную тишину на востоке, и внезапно Хоган уловил звук характерной маленькой запинки в тарахтенье, которую всегда производил мотор малолитражки Джулии, когда она сворачивала с дороги к кемпингу.

Но радостная дрожь, мигом поднявшая его на ноги, вскоре была умерена новыми опасениями. Даже если Джулия приехала сказать, что простила жениха, придется объяснить, почему он вел себя подобным образом. Но объяснить это было невозможно. Она просто решит, что он лжет или спятил. Нет, отчаянно подумал Хоган, этого делать нельзя. Придется отослать ее обратно…

Он снял с крючка на двери карманный фонарик и печально потрусил навстречу, представляя, как появится ее машина, подпрыгивая на ухабах проселка. Затем он вдруг понял, что, не доехав до избушки около полукилометра, машина остановилась.

Озадаченный, он принялся ждать. На этом расстоянии было прекрасно слышно, как Джулия со скрипом врубила передачу, затем выключила, и сразу наступила тишина. Старина Батлер тоже затих, подозрительно прислушиваясь, хотя тоже знал звук машины Джулии. Больше во всей округе слушать было некому — Джеффрис с женой накануне днем уехал в город и до завтрашнего утра не вернется.

Хоган нахмурился, размахивая фонарем на фоне освещенной луной стены избушки. В тишине вдоль всего берега озера стайка козодоев наперебой жаловалась друг дружке. Приглушенно стрекотали сверчки, над заводью эхом разносился троекратный клич совы. Хоган пристально всматривался вдоль проселка.

Фары были выключены, иначе их было бы видно. Луна стояла высоко, и дорога, точно узкая серебряная нить, бежала сквозь сосны прямиком к ферме Джеффриса. Внезапно он сообразил, что машина развернута по направлению к городу. Это точно была машина Джулии, но пустая. Хоган медленно пошел к ней, посматривая по сторонам. Услышав, как кто-то с шумом продирается сквозь сосны примерно в ста метрах от дороги, точно какому-то животному не терпится попасть к озеру, он вздрогнул. Мгновение спустя разгневанный лай Старины Батлера сообщил, что пес бегает на свободе и только что наткнулся на нечто, вызвавшее его крайнее неодобрение.

Хоган все еще прислушивался, пытаясь понять причину всей этой суматохи, когда из тени придорожных сосен далеко впереди тихо выскользнула девушка в темном свитере и темной юбке. Хоган не видел ее, пока она великолепным по точности прыжком не пересекла придорожную канаву. Затем, точно испуганный кролик, припустила к машине.

Он прокричал:

— Джулия!

На мгновение она обернулась — бледное, испуганное лицо осветила луна. Затем за нею захлопнулась дверца, и старая машина с ревом и фырканьем, кренясь на оба бока, покатилась вперед.

Хоган больше не пытался ее остановить. Сбитый с толку и расстроенный, он проследил, как полосы света фар шарили по дороге, пока не скрылись за поворотом.

Какого черта она тут выискивала?

Хоган вздохнул, тряхнул головой и повернул обратно к кемпингу. Злобное ворчание Старины Батлера прекратилось, в лесу вновь воцарилась тишина. Вдруг со стороны озера донесся порыв холодного ветра, и ноздри Хогана затрепетали. Что-то в этом ветре было неприятное…

Он быстро втянул носом воздух еще раз.

Зеленолицый!

Зеленолицый прятался где-то там, под соснами. Пес наткнулся на него, обнаружил, что это живое существо, выглядящее весьма опасно, но затем вновь потерял его след, и теперь тихонько искал, где оно прячется.

Прыжок через канаву оказался даже лучше того, что проделала Джулия. Хоган на ощупь вошел в лес и успел наклониться как раз вовремя, чтобы спасти глаз от низкой ветви тополя. Далее он двигался более осторожно, поскальзываясь на заплесневелых склонах, покрываясь потом от раздражения, то и дело спотыкаясь о подгнившие стволы, и это напомнило ему, что в руке у него зажат карманный фонарик. Он медленно пересек залитую лунным светом полянку, прислушался, затем обнаружил у себя на пути плотные заросли папоротника и включил фонарик.

Свет его с расстояния пяти метров уперся в темно-зеленый овал величиной в две человеческие головы.

Хоган изумленно воззрился на свою находку, предполагая, что она вот-вот исчезнет. Однако Зеленолицый лишь медленно пошевелил мягкими ножками-ленточками, на которых держался. Он сильно вымахал с тех пор, как Хоган видел его последний раз, общий рост теперь превышал рост Хогана. Зеленолицый стоял, слегка наклонившись в его сторону. Линии на пульсирующей голове по-прежнему складывались в два плотно закрытых глаза и широкий, тонкогубый, безумно ухмыляющийся рот.

Постепенно у Хогана закралось подозрение, что чудище спит. Или спало… поскольку кое-что в его поведении изменилось. Мастерс понял это по тому странному звуку, похожему на слабое шипение, точно рвется наружу из чайника струйка пара, звуку, который был до того высок, что его почти невозможно было услышать. Затем он заметил, что Зеленолицый, медленно покачиваясь, тихонько приблизился на полметра, и что кончики его ножек стали мутнеть и становиться прозрачными, пока он скользил к нему поверх лишайников. Это крадущееся приближение повергло Хогана в ужас. Едва понимая, что он делает, он машинально выключил фонарь.

Почти в тот же миг шипение в его голове прекратилось, и, еще не успев отступить к краю лунной полянки, он заметил, что Зеленолицый остановился. Внезапно он все понял.

Нетвердой рукой он вновь вызвал к жизни яркий луч и направил его прямо на ухмыляющееся лицо. Сначала ничего не произошло, но затем слабое шипение возобновилось, и ножки Зеленолицего зашевелились и затуманились, в то время как он сам заскользил вперед. Хоган выключил свет, и его противник замер на месте.

Хогана начал душить истерический смех. Теперь-то он его поймает! Свет оживлял Зеленолицего, позволял ему двигаться и проделывать свой невероятный трюк с исчезновением. Когда солнце стояло в зените, он становился проворным как кошка или ястреб. Но недостаток света делал его тихим и присмиревшим, хотя, возможно, способным на автоматические реакции.

Теперь Зеленолицый был у него в кармане.

Хоган начал с ним играть, то включая, то выключая свет, варварски наслаждаясь своей властью над чудищем. Возможно, теперь даже не придется его убивать. В подобном парализованном состоянии, в темноте, тварь можно будет поймать, без опаски посадить в клетку и явить всей округе как ошеломляющее оправдание того, что происходило здесь последние недели. Он наблюдал, как чудище скользит по направлению к нему, и ему показалось, что почти неслышное шипение приобрело зловещий оттенок. Он уверенно выключил свет, но на этот раз Зеленолицый не остановился.

Хоган мгновенно понял, что позволил ему подойти к самому краю освещенной луной полянки. Заливаемый светом полнолуния, Зеленолицый продолжал приближаться, хотя и медленно. Очертания его начали мутнеть, исчезать начала даже голова.

Хоган отпрыгнул с тем же ощущением инстинктивного ужаса, который впервые обнаружил, когда Зеленолицый приближался к нему. Однако он смог дойти лишь до тени на другой стороне полянки. Призрачные очертания Зеленолицего медленно катились вперед, покачивая из стороны в сторону мутноватой луковичной головой, точно висящей в воздухе гнилушкой. Она достигла края тени и остановилась, а ножки потемнели, как только ступили в темноту, но тут же отдернулись обратно. Казалось, что Зеленолицый размышляет над создавшейся ситуацией.

Хоган тяжело сглотнул. Он заметил, как нечто бесформенное медленно зашевелилось в желеобразном колпаке под головой, и внезапно ему открылась истинная причина молчания Старины Батлера… Зеленолицый стал опаснее любого тигра!

Однако он не собирался оставлять его в освобождающем свете полной луны. Он снова направил луч на мутную овальную маску, и Зеленолицый, медленно, тупо двинувшись вдоль узкого канатика света, вступил в полосу тени. Свет тут же погас, и Зеленолицый оказался пойман вновь.

* * *

Дрожа и задыхаясь после полукилометровой пробежки, Хоган, спотыкаясь, вскарабкался по ступенькам в избушку и начал поспешно набивать карманы патронами до отказа. Затем взял ружье и отправился обратно в лес, туда, где оставил чудище, едва удерживаясь от того, чтобы побежать, и заставляя себя идти скорым шагом. Если он не промахнется, проблемы на этом закончатся. Если же промахнется… Хогана пробрала дрожь. До сего момента ему не приходило в голову, что рано или поздно должно было наступить время, когда Зеленолицый вырастет настолько, что начнет охотиться на человека. Желание поймать его живым мгновенно улетучилось, он не хотел перевариваться в его желудке вместе со Стариной Батлером…

Перепрыгнув через канаву, он вошел в лес, той дело светя под ноги фонариком. Через несколько минут он был на том месте, где оставил Зеленолицего. Однако того там не оказалось.

Хоган постоял немного, дико озираясь и раздумывая, то ли это место, но вскоре убедился, что место то самое. Он посмотрел вверх и увидел, как под бледным, молочным небом покачиваются верхушки молодых сосен. Пока он глядел на них, сквозь бреши в качающемся балдахине деревьев прорвался лунный луч, коснулся его руки, да и был таков, и тогда все стало понятно. Зеленолицый уполз под сень деревьев при помощи подобных пульсирующих проблесков.

Вершина одной из сосен показалась ему мутноватой и покачивающейся особенно тяжко. Хоган присмотрелся к ней повнимательнее, затем снял с предохранителя ружье и задрал ствол, потом направил луч фонарика прямо на это помутнение. На мгновение он почувствовал знакомое уже шипящее раздражение, когда помутнение поплыло по веткам прямо к нему. Помня о том, что Зеленолицему ничем не грозит неожиданное паденье с большой высоты, он выключил фонарик и полюбовался тем, как его противник вновь обретает видимую форму среди деревьев, а затем медленно отступает вверх к верхушкам деревьев и луне.

Хоган сделал глубокий вдох и поднял винтовку.

Пять выстрелов прогремели один за другим, верхушка сосны вздрагивала, трещала и осыпалась. Зеленолицего теперь было отчетливо видно, он все еще цеплялся за макушку и извивался всеми своими ножками, точно перебитая змея. Несколько крупных веток, не выдержав его усилий, обломились и грохнулись на землю прямо под ноги Хогану. Он поспешно отпрянул, вставил пять новых патронов и снова поднял винтовку.

Затем еще и еще…

Зеленолицый вместе с тем, что показалось Хогану всей макушкой дерева, с грохотом рухнул оземь. Хоган выронил оружие и накрыл руками голову. Он слышал, как Зеленолицый влажно шлепнулся в лесную плесень метрах в двух от него. Затем что-то твердое хлопнуло его по спине и затылку.

Вслед за тем он на мгновение почувствовал, что ныряет в черноту с яркими огненными проблесками. После этого никакие чувства в течение нескольких часов не тревожили более Хогана.

* * *

— Давненько тебя здесь не видел! — раздался голос Пита Джеффриса над широкой полосой воды, отделявшей его лодку от лодки Хогана. Он вытащил шлепающего хвостом сига из браконьерской сети, которую в данный момент опустошал, и кинул его в рыбную кучу у ног. — Что поделываешь? Ходишь ночью по лесу?

— Иногда, — признался Хоган.

— Я тоже любил это дело, когда был помоложе. Все время ходил по лесу с ружьем! — лицо Пита пошло сморщенными скорбными складками. — Теперь радостного мало… с тех пор как проклятые инспекторы поймали Старину Батлера.

Хоган едва заметно вздрогнул, вспомнив полупереваренные останки, похороненные им в то июльское утро полтора месяца назад, когда он очнулся с мыслью, что проломил себе череп, и обнаружил, что Зеленолицый все же смог уйти, унеся в себе столько пуль, что хватило бы для того, чтобы уложить половину города. По крайней мере, твари пришлось достаточно туго, поскольку она извергнула из себя то, что оставалось от Старины Батлера, и воздержалась от того, чтобы подкрепиться Хоганом. Возможно, впоследствии она издохла от внутренних повреждений. Но что-то не верилось, что зеленомордая сволочь околела…

— Как думаешь, к вечеру не будет штормить? — спросил он, не отвлекаясь от своих мыслей и чувствуя глубокое безразличие к тому, будет ли сегодня штормить или нет. Однако Пит сидел рядом с ним, и нужно было о чем-то говорить.

— Озеро накроет через полчаса, — уверенно ответил Пит. — И я знаю пару невезучих парней, которые при этом непременно промокнут…

— Да?

Пит мотнул головой в сторону.

— Видишь ту маленькую бухту, где раньше жили индейцы? Два самых отъявленных пьянчуги, каких я только видел этим летом на Четверговом озере, рыбачат на маленькой парусной лодке… Приплывают сюда откуда-то из-за озера.

— Может быть, нам следует их предупредить?

— Нет уж, я их предупреждать не стану! — воскликнул Джеффрис. — Они отпускали плоские шуточки, когда я проходил мимо. Буду только рад, если их потопит!

Он презрительно фыркнул, затем внимательно, с озадаченным видом посмотрел на Хогана.

— Сдается мне, что надо тебе кое-что сказать… но я думаю, что это неправда.

Пит вздохнул.

— Как клюют лещи?

— Отлично.

Хоган только что вытащил полную сеть с озерной отмели.

— Вспомнил! — воскликнул Пит. — Уитни сказал мне вчера вечером. Джулия помолвлена с одним парнем со своей работы в большом городе. Выходит замуж в следующем месяце.

Хоган перегнулся через край лодки и начал развязывать узел на сети. Он не видел Джулию с той самой ночи, когда последний раз встретился с Зеленолицым. Примерно неделю спустя он узнал, что она переехала в соседний крупный город и нашла там работу.

— Мне казалось, ты должен знать, — по-соседски безжалостно продолжил Пит. — Вы с ней вроде бы встречались?

— Да, вроде бы, — согласился Хоган. Он старался не смотреть на Пита. — Хочешь, отдай это своей старушке, Пит! Я ловил просто так, для забавы.

— Конечно, хочу! — с удовольствием ответил Пит. — Нет ничего вкуснее лещей, кроме разве что сига. Этих я собираюсь закоптить. Слушай, а что если я принесу тебе копченый олений окорок за этих лещей? Идет?

— Идет, — улыбнулся Хоган.

— Только это не сразу выйдет. Ходил на днях на охоту по северному берегу озера и ни одного оленя не видел. Что-то их отсюда спугнуло.

— Хорошо, — сказал Хоган, совершенно его не слушая. Он запустил мотор и отъехал от Пита, помахав ему рукой. — Рад был повидаться, Пит!

Проплыв два километра, он смог, хоть ненадолго, перестать думать о Джулии и сосредоточиться на последних словах Пита.

Сначала переключив мотор на самую низкую скорость, а затем и вовсе выключив его, он попытался привести свои мысли в какой-то порядок. С тех пор, как тот сосновый сучок ударил его по голове, лишив возможности окончательно расквитаться с Зеленолицым, он его больше не видел и не находил никаких подтверждений своему подозрению, что тот все еще жив и, возможно, вырос еще больше. К северу от Четвергового озера до канадской границы протянулись две сотни километров деревьев, кустов и воды, изредка перемежаемые фермами и крошечными городками. Хоган иногда представлял себе, как Зеленолицый возвращается, так никем и не замеченный, хищный пожиратель мелкой лесной живности, лелеющий ненависть к человеку, который был так близок к тому, чтобы стать его убийцей.

Картина была малоприятная. Она заставила его убрать с дороги щиты с надписями, приглашающими посетить Рыболовный Кемпинг Мастерса и отправлять восвояси случайных туристов, иногда забредавших в его владения, несмотря на беспощадную бдительность Уитни Аллисона. Это также сделало невозможным всякую попытку объяснения с Джулией, поскольку ничего объяснить было невозможно.

Ход его размышлений был прерван раскатом грома. На восточной стороне неба нависали тяжелые черные тучи, и лодка мало-помалу придвигалась к берегу, подгоняемая волнами и ветром. Хоган запустил мотор и сделал полукруг, чтобы выйти на прямой курс до кемпинга. Проделывая этот несложный маневр, он заметил странный объект, медленно восставший из волны менее чем в ста метрах от него. С испугом он понял, что это было перевернутое дно маленькой лодки, и вспомнил о двух рыбаках, которых собирался предупредить о надвигающемся шторме.

Крошечная бухта, о которой упоминал Пит Джеффрис, располагалась поблизости, и, будучи занят своими мыслями, Хоган миновал ее, даже не заметив этого. Не было никаких особых причин полагать, что пьянчужки потерпели крушение, вероятно, они просто высадились на берег и бросили лодку на берегу, не оттянув достаточно далеко от воды, и потому она от первого же порыва ветра сползла обратно в озеро. Обойдя по кругу брошенное суденышко, чтобы убедиться, что именно так все и было, Хоган повернул обратно, чтобы подобрать незадачливых спортсменов и отвезти в кемпинг, пока гроза не закончится.

Достигнув относительно спокойных вод окруженной деревьями бухты, а так как она была мелководна и вся заросла травой и камышами, он приглушил мотор и медленно поплыл к берегу на веслах. Здесь было удивительно тихо, воздух казался влажным и жарким, особенно после вольного ветра озера. Хоган заметил, что становится темно.

Он встал в своей лодке во весь рост и стал всматриваться в береговую линию поверх камышей, раздумывая, куда могли деться эти двое, и не могли ли они каким-то образом быть в своей лодке, когда она перевернулась.

— Есть здесь кто-нибудь? — неуверенно прокричал он.

Голос его эхом отозвался в скрипучих береговых соснах. Откуда-то с края бухты раздались всплески, вероятно, крупная рыба копошится среди камышей. Когда плеск прекратился, тишина вокруг стала почти осязаемой, и Хоган коротко вздохнул, словно ему не хватало воздуха.

На мелководье вновь раздался плеск, теперь уже ближе. Хоган обернулся на звук и нахмурился. Затем его брови озадаченно раздвинулись. Это была не рыба, а какое-то крупное животное: олень, медведь или даже лось. Странно, но оно направлялось именно к нему… Вытянув шею, он увидел, как верхушки камышей склоняются и трясутся уже в сотне метров от него, точно их раздвигает огромной воздушной волной, движущейся в его направлении. Больше ничего не было видно.

Затем он вдруг понял, что это, похолодев от внезапного и страшного прозрения. Упав на корму, он одним рывком запустил мотор на всю мощь. Когда лодка рванулась вперед, он пустил ее по кругу, чтобы не столкнуться с непроницаемой стеной камышей и взял курс прямиком на выход из бухты. Даже сквозь рев мотора, плеск и пенное шипение воды он отчетливо ощущал еще кое-что: эту пронзительную вибрацию нервов, слишком высокую, чтобы быть звуком, все лето преследовавшую его в воспоминаниях. Затем позади лодки раздался гигантский всплеск, раздался ужасающе близко, затем другой, третий. Он так никогда и не узнал, насколько близок был Зеленолицый к тому, чтобы поймать свою добычу, пока галопировал сквозь заросшую водорослями бухту. Только оказавшись далеко за ее пределами, он осмелился бросить через плечо перепуганный взгляд.

В этот момент он услышал, как кто-то кричит. Это был хриплый, протяжный предвестник смертельного ужаса. Внезапно он понял, что кричит сам.

В это время он уже был вне опасности. Зеленолицый прекратил преследование. Он стоял в камышах в сотне метров от него, полностью видимый. Ухмыляющееся нефритовое лицо было обращено к Хогану, странно освещенное грозовым небом и покрытое алыми прожилками и лоскутками, которых раньше на нем Хоган не видел. Блестящая, текучая масса под лицом шевелилась, точно клубок полупрозрачных питонов. Он надменно возвышался надо всей бухтой, заставляя даже прибрежные сосны выглядеть карликами.

Он снова вырос, теперь в нем было никак не меньше десятка метров.

* * *

Шторм начался до того, как Хоган добрался до кемпинга, и бушевал всю ночь и весь следующий день. Поскольку под таким страшным ливнем ему ни за что было не отыскать чудовище, не пришлось ломать голову над тем, стоит ли пытаться убить Зеленолицего или нет. В любом случае, сказал он себе, пристально глядя в окно избушки на адскую смесь воды и ветра, ему не придется его искать. Оно вернулось за ним, и вскоре найдет дорогу к знакомым окрестностям кемпинга.

Ему даже чудилась в этом некая справедливость. Он был врагом чудовища ничуть не меньше, чем чудовище — его врагом. Пришло время решить это противостояние тем или иным способом.

Кто-то сказал ему, вероятно, это был верный Пит Джеффрис, который с трудом пробрался к нему утром сквозь бурю, чтобы принести припасов, что тех двух считают утонувшими. Была найдена перевернутая лодка, и как только позволит погода, начнутся поиски тел. Хоган лишь кивнул, ничего не сказав в ответ. Пит внимательно изучал его во время разговора, и выражение его широкого, открытого лица становилось все тревожнее.

— Не надо тебе так много пить, Хоган! — неожиданно выпалил он. — К добру это не приведет! Моя жена сказал, что Джулия тебе очень нравилась. Мне надо было держать рот на замке… но ты бы все равно узнал.

— Конечно, узнал, — поспешно согласился Хоган. Он никогда не думал, что Пит считает, будто Хоган заперся здесь один, чтобы скорбеть по потерянной навеки Джулии.

— Я ведь тоже женился не на той девчонке, которая мне нравилась, — доверительно сообщил Пит. — Моя старушка, конечно, ничего не знает. Меня бросили так же, как и тебя. Ты должен просто выкинуть ее из головы, понятно?

Что-то шевельнулось в траве позади гаража. Хоган через окно наблюдал за этим шевелением краем глаза, пока не убедился, что это просто ветер терзает большой куст.

— Что? — переспросил он. — Ну, конечно! Я выброшу это из головы, Пит. Не волнуйся.

— Вот и хорошо, — ответил Пит сердечно, хотя и не совсем уверенно. — Приезжай к нам как-нибудь вечерком. Ничего хорошего не выйдет из того, что такой парень, как ты, сидит тут один как сыч.

Хоган пообещал приехать. Он действительно мог бы довольно много думать о Джулии, но по большей части его мысли были заняты Зеленолицым, и он давно уже не прикладывался к бутылке. Развязка могла наступить в любой момент, и когда это произойдет, он хотел быть готовым к ней как можно лучше. Винтовка и охотничье ружье, из которого он стрелял оленей, были заряжены и все время находились под рукой. Дорога к городу была затоплена, проехать по ней было невозможно, но как только она немного просохнет, он заложит на ней хороший запас динамита.

Тем временем буря бушевала день и ночь, затихая временами лишь ненадолго. Дошло до того, что Хоган уже не мог припомнить, сколько она уже длится. Он спал урывками по ночам, а дни постепенно затуманивала накапливающаяся усталость. Это определенно была самая долгая череда дождя и ветра, в какую он когда-либо попадал. Вода с озера каждую минуту переливалась через настил главного причала, а другой причал у дальнего края ряда домиков начисто смыло волной. Повсюду вокруг кемпинга были повалены деревья, и земля была усеяна обломанными ветками.

Пока буря продолжалась, он не ждал появления Зеленолицего. Чудовище тоже пережидало непогоду, спрятавшись где-нибудь в густых лесах на берегу озера, насколько существо такого размера могло спрятаться. Он качал своей башкой, медленно пульсировал и ждал.

* * *

На восьмое утро буря начала стихать. Около полудня ветер сменился на южный, незадолго до заката тучи стали редеть, а над поверхностью озера появился туман. За несколько часов до того Хоган выгнал машину на дорогу, чтобы посмотреть, нельзя ли на ней пробраться в город. Спустя триста метров он повернул обратно. Дальше дорога представляла собой сплошное болото, забаррикадированное упавшими деревьями. Несколько дней никто не сможет пробраться сюда.

На закате он вышел из избушки с топором и втащил на холм к югу от нее несколько поваленных берез. Во время этой операции он весь дрожал, и силы покидали его, но запас дров подходил к концу, а его следовало пополнить. Он вернулся в избушку, волоча охапку березовых поленьев, взглянул на расплывчатое желтое лицо, которое взирало на него с вечернего неба, и его бросило в пот от страха. За ту неделю, что ее не было видно, луна стала почти полной, а Хоган помнил, что при свете полной лупы Зеленолицый может передвигаться.

Он озабоченно посмотрел на небо. Тучи на горизонте таяли, вероятно, ночь будет необычайно ясной. Он стащил в погреб березовые поленья на просушку и сложил те поленья, что были у него в руках, горкой перед камином в большой комнате. Затем сварил остатки кофе и выпил без молока. Ему вновь стало не по себе.

Затем он обошел дом, закрывая ставни повсюду, где только можно, кроме окна, выходившего на луг. Высокие тополя, окружавшие дом с трех остальных сторон, могут послужить защитой от света, но луг сегодня ночью будет залит лунным сиянием. Он попытался прикинуть время захода луны, но вскоре решил, что это не имеет значения, он дождется, пока она сядет, и затем отправится спать.

Он придвинул кресло поближе к открытому окну, из которого, поверх подоконника, ему будет хорошо видно открытое пространство, по которому мог подобраться Зеленолицый. Рядом с ним на столе лежало ружье, винтовку же, на которую было больше надежды, он держал на коленях. Открытая коробка с патронами и фонарь находились тут же, под рукой, на столе.

* * *

С приходом ночи все звезды, кроме самых ярких, померкли в светлом мерцающем небе. Луна стояла высоко, ее не было видно из-за крыши избушки, но зато луг просматривался до самого гаража и ледника.

Он дважды вставал, чтобы поддержать огонь, который распространял тепло и умиротворение. Вот уже во второй раз за ночь он подумал, что неплохо бы заменить кресло чем-то менее удобным. Действие кофе заканчивалось, захотелось спать. Время от времени волна мрачного предчувствия захлестывала Хогана, заставляя выпрямиться и пуская вскачь пульс, но луг по-прежнему был безмятежен, ночь оживляли лишь хорошо знакомые ему домашние звуки: пение сверчка, жалоба козодоя и изредка — продолжительный вопль гагары, доносившийся с озера.

Страх постепенно слабел вместе с ним, и, наконец, бороться со сном стало невыносимо, даже думая о Джулии. В ту ночь она присутствовала в его мыслях почти физически, сидя напротив, за кухонным столом, откидывая назад непослушные волосы, листая почтовый каталог, ныряя с плота, который он поставил на якорь у причала, когда купальная шапочка туго облегала ее головку, а ремешок на подбородке обрамлял красивое, маленькое, упрямое лицо, словно рамка картину.

Красивая, но ужасно упрямая, подумал Хоган, клюя носом. Как в тот вечер, например, когда они в очередной раз поссорились, и Джулия спряталась среди пустых домиков на северном краю кемпинга. Хоган начал искать, но она долго не отзывалась, и к тому времени, когда ее, наконец, обнаружил, он был рассержен и встревожен. Поэтому направился к ней сквозь полутьму, не говоря ни слова, и тогда, единственный раз, Джулия его чуточку испугалась.

— Постой, Хоган! — прокричала она, задыхаясь. — Хоган, послушай…

Он отрывисто выпрямился, ее голос все еще звенел в ушах.

Залитый лунным светом пустынный луг расстилался перед ним, точно серебряный ковер, и выглядел совершенно безмятежно. Даже трели неутомимых сверчков не доносились оттуда на таком расстоянии. Должно быть, вздремнул немного, поскольку тень от дома чернела прямо под окном огромным квадратом. Луна уже заходила.

Хоган вздохнул, переложил ружье на другое колено и тут же снова замер. Он услышал что-то, сначала смутно, затем совершенно отчетливо: с внешней стороны запертой двери доносилось слабое царапанье, и затем задыхающееся хныканье кого-то, кто слишком ослабел, чтобы крикнуть.

Хоган облизал губы и прислушался. В следующий миг волосы зашевелились у него на голове.

— Хоган… Хоган… ну, пожалуйста, Хоган!

Этот беззвучный вопль мог исходить из затемненной комнаты позади него или же доносился откуда-то издалека, ошибки быть не могло. Хоган попытался что-то сказать, но губы не слушались, руки неподвижно лежали на винтовке, точно парализованные.

— Хоган… пожалуйста! Хоган!

Он услышал, как кресло с легким стуком опрокинулось. Он словно во сне поспешил к двери и онемевшими пальцами попытался преодолеть упрямое сопротивление замка.

* * *

— Какой ужас! Какой ужас! Он там, на лугу! Я думала, это… дерево! Я ведь не сошла с ума, не сошла, правда, Хоган?

Отрывистый задыхающийся шепот продолжался, пока Хоган не остановил его, приникнув губами к ее рту и, почувствовав, как она расслабляется в мужских объятьях. Он закрыл дверь, взял Джулию на руки и отнес к кушетке у камина. Однако когда он попытался отпустить руки, она прижалась к нему так крепко, что вместо этого ему пришлось присесть на кушетку вместе с девушкой.

— Тише, тише! — пробормотал он. — Нет, ты не сошла с ума… нам лучше не шуметь. Как ты сюда попала? Ведь дороги…

— На лодке. Мне нужно было узнать, — голос ее зазвучал тверже. Она смотрела прямо ему в глаза, слегка наклонив голову в направлении двери. — Это тот самый, который…

— Да, тот самый. Сейчас он стал намного больше.

Должно быть, Зеленолицый стоял у самого края тополиной рощи, если, когда она шла от причала, ей показалось, что он стоит на лугу. Хоган продолжал тихо говорить, пытаясь все объяснить. Теперь, когда Джулия была здесь, нечего было и думать о том, чтобы попытаться остановить его при помощи ружейных пуль и дроби. Это была совершенно безумная идея, настоящее самоубийство. Но они смогут убежать от него, если будут осторожны и держаться тени.

Выражение ужаса нарастало в глазах Джулии, пока она слушала, пальцы больно впивались ему в плечо.

— Хоган, — вдруг перебила она, — он такой огромный, с дерево, даже выше!

Он непонимающе нахмурился. Затем выражение лица Джулии изменилось. Он знал, что оно всего лишь отражает выражение его собственного лица.

Она прошептала:

— Он, наверное, уже миновал деревья!

Хоган гулко сглотнул.

— Он, наверное, уже рядом с домом! — голос Джулии уже не понижался до шепота, и он закрыл ей рот рукой.

— Разве ты не чувствуешь его запах? — прошептал он прямо ей в ухо.

* * *

Конечно, это был Зеленолицый, собственной персоной. Знакомый дух просачивался внутрь легких, становясь все насыщеннее, пока воздух окончательно не наполнился гниением тропических болот, влажной, отвратительной, трупной сыростью. Хоган спустил Джулию с колен.

— Погреб, — прошептал он. — Там темно, совершенно темно, никакой луны, никакого света, ничего. Понимаешь? Иди туда, только тихо, а я сначала погашу камин.

— Я тебе помогу! — в этих трех словах, казалось, сосредоточилось все своенравие Джулии, и Хоган стиснул зубы, изо всех сил борясь с желанием дать упрямице хорошего тумака. Словно удесятеренное эхо этого импульса, стену избушки прямо над дверью потряс звучный, тяжеловесный удар.

Они оба посмотрели туда, не в силах двинуться с места. Дом затрясло. Стены избушки были крепкими, но продолжительный звон стекла свидетельствовал о том, что все окна на этой стороне разбились почти одновременно, несмотря на то, что были защищены ставнями. Проклятое чудовище, подумал Хоган. Оно и вправду пришло за мной! Если оно выбьет дверь…

Способность двигаться вернулась к ним почти одновременно. Оба мгновенно и неуклюже скатились с кушетки и рванулись прямо к ступеням погреба. Раздался еще один разрушительный удар, за спиной у Хогана подпрыгнул телефон. Он оглянулся, держась рукой за перила.

Входную дверь отсюда не было видно. Огонь ревел и плясал в камине, словно ему нравилось, когда его так грубо трясли. Голова оленя, на чьих рогах можно было насчитать восемь отростков, упала со стены и лежала у огня; отсвечивающие красным стеклянные глаза зловеще уставились на Хогана. Больше ничего не изменилось.

— Хоган! — крикнула из темноты Джулия, стоявшая у основания лестницы. Он услышал, как она начала подниматься обратно, и повернулся, чтобы велеть ей ждать внизу.

В это время Зеленолицый выбил дверь.

Дерево, стекло и металл влетели внутрь с неописуемым звуком, точно их взорвали. За этим последовали более умеренные шумы, потом наступила тишина. Хоган услышал, как Джулия внизу задержала дыхание. Больше ничего не произошло.

В лицо Хогану подул холодный ветерок. Затем раздалось тяжелое царапанье, и снова звон разбитого стекла.

— Хоган! — всхлипнула Джулия. — Спускайся скорее! Он сейчас прорвется внутрь.

— Он не сможет! — едва выдохнул Хоган.

Точно в ответ на его слова, фундамент избушки под ним слегка задрожал. От дерева полетели увесистые щепы, послышался скрип расходящихся бревен. Тряска продолжалась и теперь распространилась на все здание. Вдруг из-за угла той самой стены, что закрывала Хогану обзор на входную дверь, что-то тяжело и влажно шлепнуло об пол. Зеленолицый с трудом, точно барахтающийся на суше кит, проникал в дом.

* * *

В самом низу лестницы Хоган зацепился ногой за моток проволоки и едва не свалился прямо на Джулию. Она вцепилась в него, вся дрожа.

— Ты его видел?

— Только голову, немного! — Хоган вел девушку за руку по темному проходу в погреб, затем за угол.

— Стой здесь… — он начал нащупывать замок на входной двери в погреб.

— Что нам делать? — спросила она.

Деревянные балки взревели и затрещали у них над головой, прервав его ответ. Несколько секунд они всматривались в темноту, замерев в ожидании, думая об одном и том же. Затем Джулия издала нервный смешок.

— Хорошо, что пол двойной!

— Это камин, прямо над нами, — сказал Хоган. — Интересно…

Он приоткрыл дверь и выглянул наружу.

— Посмотри!

Слабый отсвет камина оттенял разрушенную стену избушки. Пока они смотрели, огромная, бесформенная тень загородила собой свет. Они отпрянули назад.

— Хоган! Какой ужас!

— Кошмар, — согласился он, едва шевеля сухими губами. — Ты ничего такого забавного не чувствуешь?

— Что не чувствую?

Он прижал кончики своих пальцев к ее вискам.

— Вот здесь! Такое странное шипение? Его как бы почти слышишь.

— Ах, да! Слышу! Что это?

— Нечто такое, что делает эта тварь. Однако ощущение обычно бывает сильнее. Он провел под дождем и на холоде целую неделю. Солнца вообще не было. Я должен был подумать об этом. Ему нравится огонь. От тепла он становится активнее, поэтому мы слышим шипение.

— Бежим, Хоган! Я перепугалась до смерти! Мы можем добраться до лодки.

— Может быть, — ответил Хоган. — Но он не даст нам далеко уйти. Как только он услышит шум двигателя, он тут же отрежет нам путь, мы не успеем даже выйти из бухты.

— О, нет! — сказала она испуганно, затем задумалась. — Но что же нам делать?

— Сейчас, — сказал Хоган, — он занят тем, что впитывает в себя тепло. Это позволяет нам выиграть немного времени. У меня есть идея, Джулия, пообещай мне, всего один раз, что ты молча останешься здесь и не станешь ни звать меня, ни делать еще какие-нибудь глупости?

— Зачем? Куда ты идешь?

— Я не уйду из погреба, — успокаивающе сказал Хоган. — Милая, послушай, сейчас не время спорить. Эта тварь наверху в любой момент может приняться искать нас, и, судя по тому, что произошло с фасадом, он может разнести весь дом… Обещай мне, или я просто не знаю, что делать.

— Обещаю, — с недовольным вздохом произнесла она.

* * *

Хоган несколько минут делал что-то в центре подвала. Когда он вернулся, Джулия все еще стояла у входной двери, где он ее оставил, осторожно поглядывая по сторонам.

— Он почти не двигался, — сообщила она несколько подавленным тоном. Затем девушка прошептала в темноте.

— Что ты делал?

— Откупоривал баки с керосином, чтобы разлить его вокруг.

— Я почувствовала запах керосина, — она помолчала немного. — А где будем мы?

Хоган приоткрыл дверь чуть шире и показал на домик за первым рядом тополей.

— В том домике. Если он знает, что мы здесь, а я думаю, что он это знает, мы успеем туда добежать, пока он развернется, чтобы броситься за нами вдогонку.

Джулия не ответила, и он снова нырнул в темноту. Внезапно она заметила на оштукатуренной стене прохода отсвет белой вспышки, и поняла, что это Хоган поджигает бумагу. Керосиновые пары вырвались наружу со слабым гулом и языками желтого пламени. Гулкие разрывы приглушенно прогремели в различных частях погреба. Затем Хоган вышел из-за двери прохода, закрыл дверь и повернулся к ней:

— Огонь разрастается! — сказал он. — Думаю, нам лучше потихоньку уйти…

* * *

— Похож на человека, правда, Хоган? На огромного, больного, страшного старика!

Джулия произнесла эти слова шепотом, голос ее дрожал, и Хоган ободряюще обнял девушку за плечи. Шипение, казалось, стало громче, возрастая и убывая, словно энергия производившего его создания набиралась и уходила волнами. Из угла окна домика, из-за деревьев, им был виден фасад избушки. Коробка массивной входной двери была вырвана напрочь, бревна над ней разошлись, так что значительная часть гостиной была видна, освещаемая слабым огнем камина. Зеленолицый заполнял собой почти все пространство внутри, медленно склонясь к огню огромной головой. В его облике действительно просматривалось нечто напоминающее человека, а точнее, кошмарную карикатуру на человека.

Но внимание Хогана было приковано к окнам погреба, которые были отлично видны. Оба светились мерцающим огнем пожара, который он устроил, дым вился вокруг тополей, поднимаясь над дальней стороной избушки, где окна были предусмотрительно открыты, чтобы создать приток свежего воздуха. Огонь уже подавал голос, низкий, растущий рев, который смешивался в голове Хогана с беззвучным свидетельством того, что Зеленолицый возвращается к жизни.

Это было похоже на гонку между ними: либо огонь, столь искусно разведенный под перекрытием пола избушки, поймает чудовище в ловушку, либо чудовище, согретое его теплом, усилит бдительность, почует опасность и сможет сбежать. И если чудовище сбежит…

Все произошло внезапно, в одно ослепительное мгновение.

Зеленолицый повернул голову в сторону от камина и тяжеловесно отпрянул назад. Почти мгновенно он стал невидимым. При этом Джулия издала придушенный вскрик. Хоган рассказывал ей об этом, но увидеть своими глазами — было совершенно другое дело.

В тот самый момент, когда очертания Зеленолицего затуманились, дощатый пол в гостиной дома прогнулся, раскололся и рухнул в подвал, и освобожденное пламя с ревом рванулось вверх. На несколько секунд вибрация в голове Хогана превратилась в пронзительный мученический вой, невыносимую, но кратковременную боль.

К тому времени они с Джулией уже выбежали из своего укрытия и, спотыкаясь, бежали к озеру.

* * *

Лодка со спасательной станции на южном берегу Четвергового озера, пыхтя изо всех сил, прибыла на место лишь через сорок минут, прихватив с собой средства тушения. Пит Джеффрис, прошлепав пешком по заболоченному лесу, прибыл примерно в это же время, чтобы узнать, что произошло в кемпинге Хогана. Однако уже ничего нельзя было поделать. Избушка превратилась в ревущий костер, спасти ее было невозможно. Хоган заявил, что она не застрахована, и что он все равно собирался ее снести и построить на этом месте новое здание. Все остальное вокруг было слишком пропитано влагой после недельного ливня, и разлетавшиеся во все стороны искры опасности не представляли. Пожарные просто постояли вокруг, пока пламя не утихомирилось до мутного багрового мерцания. Они его затушили, а затем лодка отчалила вместе с Питом. Хоган и Джулия не смогли объяснить, почему начался пожар, но при подобных обстоятельствах это уже не имело значения. Если кто-то и был удивлен присутствием Джулии Аллисон здесь, то оставил свое удивление при себе. Однако, без сомнения, это событие будет надлежащим образом прокомментировано в городе.

— Твоему папе это не понравится, — заметил Хоган, когда шум двигателя затих над озером.

— Папе придется с этим смириться, — ответила Джулия и, возможно, она была чересчур категорична.

Несколько секунд она внимательно смотрела на Хогана.

— Я думала, что между нами все кончено, Хоган! — добавила она. — Но затем я решила вернуться и увидеть все собственными глазами.

— Увидеть собственными глазами, не сошел ли я с ума? Знаешь, я не могу тебя в этом упрекнуть. Сам за эти недели не раз задумывался над этим.

Джулия покачала головой.

— Сошел ли ты с ума или нет, это не самое главное, — сказала она.

— Тогда что для тебя самое главное?

Она улыбнулась, подошла к нему и крепко обняла. Последовало длительное молчание.

— А как же твоя помолвка в городе? — наконец спросил Хоган.

Джулия посмотрела ему в глаза.

— Я разорвала ее, как только поняла, что возвращаюсь.

До рассвета оставалось еще около часа. Они пошли обратно к почерневшей, искореженной груде, которая еще совсем недавно была избушкой, и долго молча смотрели на нее. Погребальный костер Зеленолицего сделал бы честь и верховному предводителю викингов.

— Как думаешь, не могло ли что-нибудь от него остаться? — тихо спросила Джулия.

— После такого пожара? Сомневаюсь. Как бы то ни было, до весны мы не будем здесь ничего строить. К тому времени нам уже ничего не придется объяснять, это уж точно. Мы можем провести зиму в городе, если хочешь.

— Мне отлично подойдет один из этих милых домиков.

Хоган усмехнулся.

— Знаешь, и мне это подходит!

Он вновь посмотрел на пожарище.

— Видишь ли, это чудище вовсе не был таким уж жаропрочным. Просто огромная студенистая масса, медуза из тропиков. Зима все равно убила бы его. Эти красные пятна, которые на нем появились — явные признаки разложения. Здесь у него не было никаких шансов выжить.

Она вопросительно взглянула на него.

— Тебе его, случайно, не жалко?

— Ну, может, и жалко, — Хоган раздавил ногой кусочек угля и нахмурился. — Он был просто непомерно разросшимся уродцем, чужаком, который стремился уничтожить все в мире, который ему не подходил, и в котором он мог лишь передвигаться на ощупь, причинять зло и, в конце концов, погибнуть. Интересно, насколько умен он был на самом деле и насколько осознавал, в каком положении оказался.

— Прекрати думать об этом, — коротко приказала Джулия.

Хоган усмехнулся:

— Ладно.

— И поцелуй меня, — добавила она.