ГЛАВА 5. Основные виды девиантного поведения
5.1. Подростковая преступность как вид девиантного поведения
Подростковая преступность. Противоправное поведение.
В годы застоя правоохранительные органы, прежде всего милиция, убаюкивали общественность заверениями о неуклонном снижении преступности несовершеннолетних. За два последних десятилетия прошлого века молодежная преступность в стране выросла в полтора, а подростковая — почти в два раза. В 1987 г. только несовершеннолетними совершено 165 тысяч преступлений, треть из них — учащимися ПТУ, 28 % — школьниками, каждое пятое — работающими подростками. Только на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних состояли почти полмиллиона ребят.
Грузинские социологи на исходе прошлого века, опросив 1310 мальчиков с 10 до 18 лет из разных типов школ и сравнив ребят, состоящих на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних, с обычными подростками, получили следующую картину (А. Дулькин, М. Шония). Наибольшую склонность к преступному поведению обнаружили 16-18-летние юноши. Большинство делинквентных подростков (80% против 16% в контрольной группе) живет в неблагополучных семьях, что, в свою очередь, связано с плохими жилищными и материальными условиями, напряженными отношениями между членами семьи и низкой заботой о воспитании детей; характерные черты этих подростков — хроническая неуспеваемость, обособление от школьного коллектива и плохие взаимоотношения с учителями.
По наблюдениям психиатров и криминологов, среди несовершеннолетних правонарушителей довольно много людей, которые, хотя и являются вменяемыми, имеют определенные отклонения от нормы. Например, по данным В.П. Емельянова, изучавшего в течение 5 лет несовершеннолетних преступников Саратовской области, 60% из них имеют какие-то отклонения в психике. Среди психически здоровых юношей преступность в 1,7-2 раза ниже, чем у олигофренов, ив 15-16 раз ниже, чем у психопатов.
Однако взаимосвязь между юношеской преступностью, с одной стороны, и умственным развитием и психопатологией — с другой, неоднозначна и зависит от многих других факторов.
Судя по лонгитюдным данным (Л. Роббинс), влияние самой юношеской делинквентности на судьбу взрослого человека также неоднозначно. Чем тяжелее делинквентное поведение подростка (юноши), тем вероятнее, что он будет продолжать его и взрослым. Однако статистически средняя делинквентность у большинства подростков с возрастом прекращается.
Итак, важно не только то, сколько и какие проступки совершил данный подросток, но и субъективный личностный смысл такого поведения. В целом исследования подтверждают гипотезу Э. Эриксона о значении для подростка отрицательной идентичности, в которой подросток подчас ищет и находит убежище от трудностей и противоречий взросления. Формирование отрицательной идентичности тесно связано с включением подростка в девиантную субкультуру; «скачок» здесь происходит примерно в 15 лет. У 15-18-летних юношей делинквентное поведение связано с неосознаваемым пониженным уровнем самоуважения, чего еще не наблюдается у 11-14-летних (Д. Манн).
В настоящее время деформация жизненных ценностей привела наше общество к серьезным последствиям. Одним из них является резкое омоложение преступности. Если 10 лет назад среди преступлений, совершаемых подростками в возрасте от 10 до 14 лет, преобладали мелкие кражи и хулиганские действия, не направленные против личности (порча общественного имущества), то рост агрессивных тенденций в подростковой среде — реальность нынешнего времени. Молодежная преступность возросла в 1,5 раза, а подростков — почти в 2 раза (1997 г.). Обращает на себя внимание и тревожит факт увеличения числа преступлений, влекущих тяжкие телесные повреждения.
Анализ причин противоправного поведения несовершеннолетних требует изучения не только личностных качеств и свойств, но и факторов социального окружения, правил и норм поведения, оказывающих решающее влияние на формирующуюся личность, становление ее ценностно-нормативной сферы.
Однако в чистом виде говорить о совершенном преступлении можно лишь с того момента, когда лицо, его совершившее, становится субъектом, т. е. достигает определенного возраста, для умышленных преступлений — это 14 лет. Но в реальной жизни часто случается так, что, достигая этого возраста, подросток уже имеет твердую жизненную установку, что, совершая преступления, он может не бояться наказания и жить значительно лучше, чем те, кто соблюдает законы. Следствием этого является резкое омоложение преступности: 70% всех противоправных действий совершается лицами до 30 лет, среди которых выделяются подростки.
Характеристика социальной ситуации. Социальная среда предоставляет широкий выбор агрессивных и противоправных моделей поведения. Подростки усваивают феномен справедливого мира: склонность верить в то, что мир справедлив и поэтому люди имеют то, чего они заслуживают, а также заслуживают того, что имеют. Как большинство социальных навыков усвоение преступной модели поведения происходит в наблюдении за действиями окружающих и фиксировании последствий этих действий.
Социальные условия порождают и поддерживают ценности разными путями. Группа, испытывающая удовлетворение от своего социального и экономического превосходства чаще будет оправдывать свое положение при помощи предвзятых мнений. Мы столкнулись с тем, что, определяя политику, формируя новую социальную и экономическую реальность, люди с большим удовольствием создавали будущее, чем хранили прошлое и при этом значительно подрастеряли ценное и положительное.
Вторя классикам, можно констатировать поразительную вещь — любовь и воля, которые в былые времена всегда помогали справиться с жизненными невзгодами, в наши дни сами стали проблемой. Рушатся старые мифы и символы, в которых мы привыкли искать опору, весь мир пронизан беспокойством, мы цепляемся друг за друга и пытаемся убедить себя, что испытываемое нами чувство — любовь, мы не принимаем волевых решений, потому что боимся, выбрав нечто одно, потерять другое, и чувствуем себя слишком неуверенно. В результате разрушается фундамент положительного социального воздействия общества на личность.
Проблема заключается в противоречии между возможностями воздействия общества на личность подростка и реальным государственно оформленным запросом на выражение этих действий со стороны правоохранительных органов, учебных заведений и пр. В результате растет оцепенение от чувства собственного бессилия.
Осуждая подростков, мы до такой степени приписываем криминальное поведение личностным диспозициям, что не принимаем в расчет ситуативные факторы. Последние исследования ученых свидетельствуют о повышении агрессивности в подростковой среде. Показатели агрессивности групп малолетних преступников и благополучных школьников существенно не отличаются. Благополучные дети стараются завышать уровень агрессивности, что отражает предпочтительность агрессивного поведения в подростковой среде. Это характеризует социальную ситуацию и существующие в ней тенденции в целом. В том невнимании и отсутствии помощи, с которыми сталкиваются дети, виноваты не только родители, но и почти все аспекты нашей сегодняшней действительности. Люди утрачивают способность чувствовать, растет отчуждение. «Нормальность» обозначает сегодня умение не волноваться. Родители сами являются беспомощными и невежественными детьми нынешнего времени. Это один единый образ жизни, и он все более активно осваивается, и это порождает рост подростковой преступности. Но вероятность этого будет меньшей, если мы откровенно признаем неблагополучие нынешней ситуации, проанализируем его и попытаемся объединить потенциал всех заинтересованных в снижении детской преступности сил.
Общесоциальные условия и причины преступности подростков. Становление демократического государства с рыночной экономикой, сопровождавшееся тяжелым экономическим положением, вызвало крушение прежнего мировоззрения и обнажило несформированность нового, отсутствие знаний и умений жить и работать в условиях конкурентного и высоко производительного производства — все это привело к тому, что правовой нигилизм разъедает общество. Люди, живущие в нынешнее время, должны защищаться от ужасного сверхстимулирования — от хлещущего из радио- и телеприемников потока слов и шумов, от конвейерных потребностей промышленности и гигантских «фабрик» индустрии развлечений. В мире, в котором деньги превращаются в средство идентификации, грозя, подобно лаве, испепелить и удушить все живое на своем пути; в мире, в котором секс стал настолько доступен, что сохранить хоть какой-то внутренний центр можно только одним способом — научиться бесстрастно совершать половой акт — в этом мире, который молодые люди ощущают более непосредственно, поскольку у них не было времени возвести линию обороны, притупившие чувства старшего поколения, нет ничего удивительного в том факте, что криминализация подростковой среды увеличивается.
В разобщенном обществе, где правят средства массовой информации, подросток знает в лицо десятки телеведущих, звезд эстрады и пр., которые каждый вечер, улыбаясь, входят в его дом — сам же он так и остается неузнанным. Причинение боли и страданий другому человеку доказывает подросткам, что они могут оказывать воздействие на других. Ощущение, что тебя активно ненавидят, доставляет подросткам почти такое же удовольствие, как и ощущение, что тебя активно любят: оно ликвидирует совершенно непереносимую подростками ситуацию анонимности и одиночества. Оно компенсирует все: отчуждение в семье, невостребованность в обществе, неуважение в школе, презрение со стороны благополучных сверстников.
Личностный фактор роста подростковой преступности. Криминализация есть следствие искажения и травматизации на личностном уровне. Личность ребенка постоянно ущемляется. Хулиганство, грубость и агрессивность подростков возникают как своеобразная форма самозащиты от посягательств на их личность со стороны родителей, учителей, сотрудников милиции.
Подростки, склонные к совершению насильственных преступлений, имели или имеют постоянный «живой» пример насилия и жестокости в отношении своей личности. Именно такие дети составляют основную массу малолетних правонарушителей.
Саша В., учащийся 6 класса, находясь в школе, во время уроков вышел из класса, где в школьном коридоре заметил незнакомого ему ранее мальчика, значительно младше его возрастом. Подойдя к нему, Саша, не сказав ни слова, стал бить подростка только потому, что тот ему не понравился. Повалив подростка на пол, Саша бил его ногами по различным частям тела, в том числе по голове. Позже медицинские работники поставили избитому мальчику диагноз: сотрясение мозга. Во время беседы в милиции Саша не проявлял интереса к тому, что стало с избитым ребенком, не считал свой поступок негативным, волновало Сашу только то, чтобы о случившемся не сообщили его отцу. Стало известно, что отец Саши регулярно, без всякого повода, от «плохого настроения», жестоко избивал мальчика.
Личность малолетнего правонарушителя представляет собой совокупность социальных и социально-значимых признаков, свойств и качеств, которые вместе с неличностными признаками, такими как внешнее воздействие социальной среды, сложившаяся ситуация и т. д., обуславливают собой его особую форму поведения. А также нельзя забывать о важности связей между пубертатными изменениями и психологическими реакциями подростка.
Схема 3. Гипотетически важные связи между пубертатными изменениями и психологическими реакциями (Питерсон и Тейлор, 1980).
Быть подростком очень тяжело. Наполненный энергией, высвобожденной в физиологических сдвигах пубертата, одержимый возникшей потребностью в независимости, полный ожиданий будущих успехов в большой жизни, подросток проходит через тяжкие испытания в поисках собственного пути в новом для него мире. А если учесть при этом, что готовых именно для него проторенных путей не бывает, можно легко понять ту тревогу, которые вызывают подростки у взрослых. Взрослый, который находится рядом с подростком, общается с ним, воспитывает его, играет решающую роль в становлении формирующейся личности. Взрослым надо создавать условия для развития подростков и делать это заботливо. Нужно уважать подростков, помогать им развивать чувство правильной самооценки и давать при необходимости полезные советы — все это способствует становлению их личностной и социальной зрелости.
Причиной неудач педагогов в работе с трудными детьми часто является то, что в практике воспитания пока еще не применяются диагностические методы трудновоспитуемости, основанные на психологических критериях этого явления. Работа идет методом проб и ошибок. При этом к детям, психологическая природа девиантного поведения которых совершенно различна, применяются одинаковые методы воспитания.
В тех случаях, когда, организуются педагогические воздействия, истинные причины трудновоспитуемости не известны, пытаются ликвидировать только внешние признаки этого явления, перевоспитания не происходит. Успешное решение задач педагогической коррекции возможно при адекватном представлении о субъективном отношении воспитуемого к физическим способам решения межличностного конфликта, о специфики понимания им ситуаций насилия и унижения человеческого достоинства.
Подростки не становятся лучше, если требовать от них хорошего поведения или угрожать им. Они набирают мудрую силу, социальную и личностную зрелость, когда им предоставлены хорошие условия, правильный уход, доброжелательное, откровенное и честное общение, когда их обучают анализировать и противостоять негативным влияниям.
Сущность, причины и особенности подросткового воровства. Обратимся к конкретным фактам. Так один из подростков 15 лет, который неоднократно задерживался за кражи, говорит, что он привык к воровству и не скрывает своей «деятельности». Он любит опасность, риск, «широкую» жизнь и считается авторитетом в своем окружении. В данном случае усматриваются потребности подростка в самоутверждении, «чувство взрослости», ложно понятый долг перед своей компанией, влияние непосредственного окружения (микросреды).
Признание влияния социальных условий, противоречий в развитии общества на характер нравственного формирования личности является решающим в объяснении причин противоправного поведения несовершеннолетних. Именно в рамках широкой социальной среды устанавливаются материальные, государственно-политические, правовые, нравственные и иные социальные отношения, которые формируют личность подростка как непосредственно (например, через средства массовой информации), так и опосредованно, преломляясь через ближайшее окружение. При помощи этих отношений государство осуществляет управление микросредой, используя специальные институты социализации личности (учебно-воспитательные, культурнопросветительные и другие учреждения).
Применительно к несовершеннолетним процессы и явления современной действительности, создающие на макроуровне негативные условия для их жизни и воспитания и тем самым способствующие совершению ими краж, недостаточно полно исследованы. К их числу, например, в разные годы, были отнесены: значительная социальная дифференциация несовершеннолетних по уровню материальной обеспеченности, социальному статусу (в том числе и по происхождению); нарушение принципов распределения материальных благ (жизнь не по средствам в родительской семье); различия в характере и содержании обучения, воспитания и труда отдельных групп подростков, определяющие как реальные различия их сегодняшних позиций в жизни общества, так и различия этих позиций на ближайшую перспективу; процессы разрушения родительской семьи, сопровождающиеся существенными изменениями традиционных отношений по воспитанию несовершеннолетних; отягченность алкоголизмом, нервно-психическими, хроническими заболеваниями родителей или иных лиц, ответственных за воспитание подростков и многое другое. Вот далеко не исчерпывающий перечень причин, которые приводят подростков к воровству.
Принимая во внимание, что возраст до четырнадцати лет освобождает от уголовной ответственности, число подростков, совершающих кражи, быстро растет.
Важнейшим фактором формирования личности трудного подростка в большинстве случаев являются отрицательные семейные условия. Скандалы родителей, физические наказания подростков, естественно, приводят к воспитанию вспыльчивости, повышенной возбудимости, несдержанности. Тепличные условия, создаваемые детям в некоторых семьях, отстранение их от любой активной деятельности приводят к инфантильности и неспособности преодолеть жизненные трудности в критической ситуации, которые порой бывают довольно банальны: например, не прошел в вуз по конкурсу.
Конфликтные ситуации, в которых оказывается подросток, его неуживчивость очень часто являются следствием его неправильной самооценки. Препятствием для нормального развития личности подростков с завышенной самооценкой является их пониженная критичность к себе. Как считают некоторые исследователи, подростки с заниженной самооценкой не могут нормально развиваться из-за повышенной самокритичности.
В сознании несовершеннолетнего в период формирования его личности переплетаются ценности родителей и сверстников, порождая при этом множество противоречий. В связи с этим, именно возраст 14-17 лет характеризуется повышенной эмоциональной неуравновешенностью, ранимостью. Постоянные ожидания врага подсознательно проецируются во внутреннее «Я» и рождают ощущение надвигающегося чего-то плохого. Желание обезопасить себя от этого часто проявляется в агрессии, в неадекватных реакциях на происходящее. Указанные психические состояния приводят к необдуманным поступкам, являющимся следствием непосредственных побуждений, эмоций.
Для подростков-правонарушителей характерно совершение воровства в группе, так как некоторые из них, участвуя в действиях своего сообщества, смелеют и даже наглеют, поскольку это одобряется групповым авторитетом. В.Л. Васильев считает, что криминальную направленность группы характеризуют следующие количественные и качественные характеристики: участие в группе ранее судимых, которые не работают и не учатся, злоупотребляют алкоголем или наркотиками, занимаются азартными играми, а также наличие в группе осознанного лидера, авторитарный стиль управления группой, формирование субкультуры группы (жаргон, специальные клятвы, особый ритуал поведения и т. д.).
При анализе девиантного поведения для некоторых подростков воровство является: а) случайным, противоречащим общей направленности личности; б) возможным с учетом общей неустойчивости личностной направленности, но ситуативным с точки зрения повода и ситуации; в) результатом общей отрицательной ориентации личности, обусловливающей выбор среды, времяпрепровождения и непосредственного варианта действий при наличии подстрекательства, примера асоциального поведения и т. п.).
Таким образом, по мнению юридических психологов, подростковое воровство — явление совершенно иного плана по сравнению с невинным детским, — это преступление, в основе которого лежит агрессия. Например, социальная агрессия объединяет феномены с преимущественно антисоциальной направленностью действий, как отмечает в своей монографии Можгинский. Это — кражи, хулиганство, вымогательство, в которых преобладают корыстные мотивы, мотивы удовлетворения потребностей, частично — мести, например, при совершении хулиганских действий против «обидчиков».
Помимо этого, формирование социальной агрессии может быть связано с психопатологическими особенностями в рамках душевного заболевания. Кражи совершаются стереотипно, без учета ситуации и попыток их скрыть. Они могут быть обусловлены эмоционально-волевыми изъянами, такими как безволие и абсолютная некритичность к своему поведению, либо обнаруживать связь с длительными периодами пониженного или повышенного настроения. Редко выявляются состояния с очерченной структурой истинной клептомании, то есть импульсивного, немотивированного влечения к воровству. Характерными являются неожиданность появления влечения, непреодолимая потребность удовлетворить это стремление, чрезвычайная аффективная напряженность. По выполнении желаемого действия такой подросток испытывает сильное чувство облегчения, удовлетворения. Весьма характерной для клептомании особенностью является отсутствие направленности действия на какой-либо определенный предмет, значение имеет сам факт совершения кражи, украденный предмет часто не соответствует материальному и социальному положению подростка.
Лишь когда под влиянием взрослых или других подростков со стяжательскими установками у несовершеннолетнего укрепляются стяжательские привычки, кражи начинают приобретать признаки истинного воровства («достижение материальных выгод», узкий круг посвященных, полное использование в личных целях каждой похищенной вещи). Мотивы психологической защиты и самооправдания при кражах иные: «все воруют, а не только я один», «взял то, что все равно пропало бы», «государство не обеднеет» и др.
В современных условиях у несовершеннолетних все более заметны под влиянием изменений в экономике тенденции накопительства. Это способствует развитию идеи обогащения. Хищения, кражи, последующий «отмыв» накопленных преступным путем денег становятся важной идеологической, если можно так сказать, установкой не только взрослых, но и преступных подростковых групп. Вот защитные мотивы этой установки: «Нужно уметь делать деньги». В условиях дикого накопления капитала у преступников возникли и новые способы самооправданий и самозащиты, особенно при рэкете: «Нужно честно поделиться с другими своим „наваром“»; «не следует мозолить другим глаза своим богатством». Если группу возглавляет взрослый или сформировавшийся стяжатель из несовершеннолетних, то группа быстро самоорганизуется в шайку, для морали которой характерны: поклонение культу силы, беспрекословное подчинение «королю» («хану», «атаману», «атаманше»), борьба за власть на территории, контролируемой группой, создание «общего котла» и др.
Особый характер носит мотивация психологической защиты в групповых имущественных преступлениях у девушек. Здесь действует зависть к своим обеспеченным сверстницам, обладающим престижными вещами; красть побуждает стремление «выглядеть не хуже других», поскольку отставание от моды воспринимается как трагедия, личная социальная ущербность. Нередко девушки соучаствуют в кражах из солидарности с подругой. При кражах в общежитиях присвоение чужого имущества часто оправдывается такими мотивами как «взял на время поносить», «позаимствовал» и т. п.
По данным социологов, около 40% (наибольшее число) краж совершается шестнадцатилетними подростками (по возрасту — школьниками), склонными к объединению в группы; 25% из них страдает аномалиями психики. Для всех или почти всех подростков, совершавших воровство, выбор такого поведения непосредственно связан с личностными деформациями, часто выражающимися в узости и неразвитости позитивных общественных связей, бедности форм деятельности, бессодержательности досуга. Имея в виду особую воспитательнопрофилактическую значимость формирования у подростков позитивного отношения к общественно полезной деятельности, социологи часто и тщательно в последние годы анализировали потребности и интересы несовершеннолетних, проявляющиеся в их отношении к учебе и работе. То, что удалось выявить, свидетельствует о существенных отличиях правонарушителей по этим параметрам от законопослушных подростков.
Особенности потребностей, интересов, отношений к сфере ведущей деятельности характерные для несовершеннолетних, совершающих воровство, включает, прежде всего, стойкую утрату связей с учебным либо трудовым коллективами, полное игнорирование ими правовых требований и нравственных оценок. Несмотря на то, что в настоящее время по уровню образования (определяемому по формальным показателям прохождения школьного обучения) отстают от сверстников лишь 5—9% подростков, склонных к воровству, среди них в 5-6 раз больше лиц, систематически пропускающих занятия без уважительных причин, в 6-7 раз больше доля лиц, не успевающих из-за отсутствия прилежания. Будучи выражением и следствием соответствующих ценностных ориентации подростка, такое отношение к учебе существенно затрудняет его социализацию, как и ресоциализацию в процессе исправления и перевоспитания.
В производственной сфере их характеризует отсутствие интереса к выполняемой трудовой деятельности, утилитарное отношение к профессии (то есть, как к возможности извлечь из нее только материальную и иную потребительскую выгоду), отсутствие связанных с ней длительных планов, отчужденность от задач производственного коллектива, его нужд.
Как отмечал в своих исследованиях К.Е. Игошев, подростки с девиантными наклонностями не проявляли интерес к общению с членами трудового коллектива, предпочитая контакт и проведение досуга со своей группой по месту жительства. Сходные данные об отношении подростков, склонных к воровству, к учебному коллективу приводит В.Ф. Трегубов. По его сведениям, семь из каждых десяти таких лиц утратили интерес к нуждам коллектива и чувство стыда за поступки, осуждаемые общественным мнением.
В последние годы стремление к достижению успехов в учебной и производственной деятельности у правонарушителей все больше замещается досуговыми потребностями и интересами. Сама система оценок и предпочтений у таких лиц ориентируется на эту сферу. Именно здесь фиксируются и гипертрофируются потребности и интересы, связанные с погоней за материальными благами, информацией, значимой для данной микросреды.
В отличие от личности с позитивными, одобряемыми обществом интересами и потребностями, развитие их у подростков, склонных к воровству, часто идет как бы в обратном направлении. Наличие явно выраженных, негативных по своей социальной сущности потребности и интересов (употребление алкоголя, бесцельное пребывание на улице, в подъездах) зафиксировано не менее чем у 2/3 лиц, совершавших воровство.
В ряде исследований отмечается, что для подростков-правонарушителей характерен низкий уровень развития познавательных и общественных интересов. На формирование идеалов такого подростка чрезмерное влияние оказывают сверстники, особенно старшие по возрасту, имеющие опыт антисоциального поведения. У большинства таких подростков в структуре личности доминируют отрицательные качества: лень, безволие, безответственность, конформизм, нечуткость, агрессивность и т. п.
Групповое совершение воровства, по сравнению с индивидуальным, имеет более высокую общественную опасность. Как правило, группой совершаются более масштабные и дерзкие правонарушения. В процессе совместной противоправной деятельности происходит объединение индивидуальных способностей, знаний, умений, криминальных навыков. В результате взаимовлияния, подражания у членов группы нередко появляются новые, совершенно не свойственные им ранее черты — жестокость, агрессивность, мстительность.
Известно, что на путь асоциального поведения подросток становится обычно в период, когда он еще не вполне сформировался как гражданин. Одной из основных причин того, что подросток становится на противоправный путь, является разрыв его связей с обществом или недостаточность этих связей вследствие того, что окружающие, являющиеся для подростка конкретными представителями общества, оказываются по разным причинам недостаточно для него авторитетными или даже несправедливыми.
Влияние средств массовой информации на противоправное поведение подростков. Мы описали, что наблюдение агрессивной модели поведения может провоцировать жестокость и насилие. Также мы имели возможность убедиться в том, что неблагоприятные общесоциальные и личностные факторы способствуют формированию делинквентного поведения, ведут к росту подростковой преступности. Могут ли подобное влияние оказывать средства массовой информации?
Сосредоточим свое внимание на телевидении. При этом будем иметь в виду, что печатные сообщения оказывают то же самое влияние, различие в том, что они обеспечивают наилучшую включенность и запоминание. Выбор телевидения для обсуждения связан с тем, что печатную продукцию: газеты, журналы, книги и др. — малолетние правонарушители практически не читают, следовательно, их влияние на них невелико, а вот телевизор (видео) подростки смотрят регулярно. В среднестатистической семье телевизор работает до 7 часов в день: на каждого члена семьи приходится по 4 часа. Две из каждых трех вечерних программ содержат сюжеты насилия («действия физического принуждения, сопровождающиеся угрозами избиения или убийства, либо избиения или убийства как таковые»). К моменту окончания средней школы ребенок просматривает по телевидению около 8000 сцен с убийствами и 100 000 других действий с применением насилия(1992).
Имеет ли это значение? Подталкивает ли телепоказ криминальных сюжетов в прайм-тайм к воспроизведению тех моделей поведения, которые в них изображаются? Или зритель, замещенно участвуя в агрессивных действиях, освобождается от агрессивной энергии?
Последняя идея, являясь вариацией гипотезы катарсиса, утверждает, что просматривание драмы, содержащей насилие, помогает людям высвободить загнанную внутрь агрессию. Защитники массовой культуры часто ссылаются на эту теорию и напоминают нам, что насилие появилось раньше телевидения. Споры продолжаются до сих пор. Однако бесспорным является тот факт, что телевидение предоставляет нам большой веер образцов насилия. Наблюдение образцов насилия по ТВ: а) ведет к усилению агрессивности; б) повышает порог чувствительности зрителей к насилию; в) формирует неадекватные взгляды на социальную реальность.
Примеров воспроизведения преступлений, показанных по телевидению, множество. В опросе 208-ми заключенных каждые 9 из 10 допускали: телевизионные программы о преступности могут научить новым криминальным трюкам. А каждые 4 из 10 сказали, что пытались совершить некоторые преступления, увиденные когда-то на экране телевизора (о которых узнали из газет).
Для изучения влияния телевидения на преступность исследователи используют экспериментальные и корреляционные методы (У. Бельсон, Л. и Р. Хьюсманн, А. Бандура, Р. Уолтерс, Л. Берковиц, Р. Джин, Ю.А. Курдюкова, Э.В. Лидская, М.О. Мдивани, Л.В. Матвеева, А.Г. Данилова и др.). Исследования показывают, чем больше насилия в передаче, тем более агрессивным становится ребенок. Эта связь умеренно выраженная, но она постоянно обнаруживается.
Выводы, сделанные перечисленными исследователями, состоят в том, что ТВ является одной из причин, определяющих социальное насилие. В телевизионных программах актов насилия в 4 раза больше, чем проявлений нежности, во всех других отношениях (реклама, шоу, видеоклипы и пр.) телевидение моделирует нереальный мир. Полицейские в кино палят из оружия почти в каждом эпизоде; настоящие полицейские в Чикаго стреляют из своего личного оружия в среднем один раз в 27 лет.
Вмешательство родителей в данном случае не всегда является конструктивным. Родители могут выключить телевизор, но не могут «выключить» влияние ТВ. Педагогический аспект ситуации заключается не в обсуждении того «как это плохо», а в том, как обучить, «вакцинировать» подростка противостоять этому.
Возможности ТВ по формированию просоциального поведения огромны. Благодаря тонкости своего влияния телевидение может преподать детям уроки позитивного поведения. Модели реальной помощи людям действительно способствуют проявлению альтруизма. Эксперименты показывают, что на нравственное воспитание детей оказывает влияние то, что они слышат, и то, что они видят. Многие, не осознавая этого, поступают так, как советуют «профессионалы». Телевидение, средства массовой информации в целом обладают высоким психолого-педагогическим потенциалом. Компетентные, надежные, заслуживающие доверия, альтруистические по характеру, современные по форме программы способны сформирование просоциальное поведение, вести, в конечном итоге, к снижению подростковой преступности.
Социальная сторона православного воспитания. Подготовка детей к будущей жизни в обществе — это воспитание ответственности за выполнение своих общественных обязанностей, к выполнению ими, как христианами, своего долга по отношению к миру. Так случилось, что вопросы эти в прошедшие годы часто становились темой православной проповеди и освещались в литературе по христианскому воспитанию детей. Особенно же остро эти вопросы встают перед православными сегодня, в обстоятельствах современной жизни, столь изобилующей соблазнами и противоречиями.
«Христианство представляет особое откровение, данное свыше не для того, чтобы „как-нибудь перебиться эту жизнь“, но с любовью нести свой жизненный крест. Этим объясняется то, что христианство дало небывалый расцвет человеческих культурных сил во всех областях: искусство, наука, социальная среда, семья — все подверглось оплодотворяющему действию христианства. Само христианство было благословлением жизни, но не уходом от нее» (В.В. Зеньковский).
Христианское воспитание может и должно занять важное место в педагогической системе, когда мы заимствуем из него крупицы святоотеческой мудрости и сам дух кротости и благочестия и любви, свойственной православным подвижникам.
Для православного мирянина христианское отношение не проявляется столь явно ни в чем ином, как в ответственности за свой труд и чуткости к нуждам ближних.
Дух мира сегодня настолько силен, полон соблазнов и греховности, что способен проникать в детские души через все мыслимые и немыслимые преграды. Посему важно помочь детям научиться встречать этот дух достойно: и отсекательно, и преобразовательно. «Детей надо готовить ко встрече с миром... К неприятию зла мира, его страстей и соблазнов, а не к уходу от мира надо готовить детей; в них нужно воспитывать способность противостоять миру в сердце своем, способность сохранять веру среди неверия, чистоту среди грязи и греха» (протоиерей Глеб Каледа).
Психолого-педагогический потенциал интеграции всех воспитательных сил в предупреждении подростковой преступности. В настоящее время стало очевидным, что одна из важнейших проблем современной педагогики — установление связей и зависимостей между интеграцией различных воспитательных сил и формированием всесторонне развитой, гармоничной личности ребенка. Теоретическая и методологическая разработка этой проблемы призвана определить новые перспективы в педагогике. Раскрытие интегративных особенностей отношений подростка с социальной средой путем создания коррекционной программы на основе взаимодействия всех общественных сил, объективные и субъективные условия преобразования взаимодействий с окружающим миром в целостный педагогический процесс, формирования личности подростка, способной противостоять криминализации, — важные направления практической педагогики.
Современная превентивная проблематика требует новых ценностных акцентов. Именно философское осмысление педагогических проблем — стремление к достижению гармонии отношений человека с обществом, другими людьми, очищение разума и души человека от всех видов социального зла, защита и развитие подлинных достижений культуры, предотвращение ее деградации — для педагогов, психологов, социальных работников, родителей выходит на первый план.
Взаимодействие всех воспитательных сил обладает большим психолого-педагогическим потенциалом. Оно реализуется через следующие функции:
1. Психофизиологическая функция. Гармонизация отношений в обществе, просмотр эстетически насыщенных, познавательных, миролюбивых программ по ТВ; истинно христианское благочестие, молитва могут снимать стресс, нормализировать работу нервной системы, психики в целом.
2. Психотерапевтическая функция. Взаимодействие людей, основанное на готовности к сотрудничеству, умении ответственно принимать решения и умении отзываться на нужду ближнего может существенным образом способствовать гармонизации их межличностных отношений.
3. Реабилитационная функция. Контакты с верующими людьми, приобщение к учению христианских апологетов и являются тем дополнительным каналом взаимодействия личности с окружающим миром, который может способствовать как психологической, так и социальной ее реабилитации.
4. Эстетическая функция. Взаимодействие с «умными» средствами массовой информации, общение с мудрым человеком способствует эстетическому развитию личности, представляет широкий набор условий и возможностей для удовлетворения ее эстетических потребностей.
5. Познавательная функция. Взаимодействие средств массовой информации, общества, личности, церкви, направленное на человека, может удовлетворять познавательные потребности формирующейся личности, способствовать ее интеллектуальному развитию и росту самосознания.
6. Функция удовлетворения потребности в компетентности. Взаимодействие с миром настоящих профессионалов может являться дополнительным каналом удовлетворения этой потребности, позволяет существенно повысить самооценку и тем самым благотворно влияет на подростков, имеющих трудности в социально-психологической адаптации.
7. Функция самореализации. Взаимодействие с неагрессивным, деловым миром позволяет удовлетворить эту потребность. Ребенок может жить, творить, организовывать свое личное пространство и время, в котором он понят, принят и обладает абсолютной ценностью.
8. Функция общения. Одна из важнейших функций, которую могут осуществлять социальные институты в процессе взаимодействия с ними человека, функция партнеров общения.
Таким образом, взаимодействие с организованным социумом обладает большим психологопедагогическим потенциалом. Проблема заключается в том, что воспитание должно быть направлено на то, чтобы открыть личности описанные возможности взаимодействия с миром; в этом случае социальное образование становится фактором общего развития и формирования личности.
Из описанных функций объединения воспитательных сил становится очевидной и его коррекционная направленность. Реализуя все возможные функции взаимодействия подростка в системе, можно добиваться положительного изменения поведения, улучшения и гармонизации личностных свойств.
5.2. Алкоголизм как вид девиантного поведения
Алкоголизация (злоупотребление алкоголем) и ранний алкоголизм. Эта опасность распространена у нас очень широко. По данным одного выборочного опроса (Ф.С. Махов, 1982), спиртные напитки в VIII классе употребляли примерно 75%, в IX — 80%, в X — 95% мальчиков. Это, конечно, не пьянство, но чем раньше ребенок приобщается к алкоголю, тем сильнее и устойчивее будет его потребность в нем.
Специалистам весьма важно различать: а) случайное, эпизодическое употребление алкоголя; б) более или менее регулярное пьянство; в) алкоголизм, когда субъект уже не может обойтись без алкоголя. Эти различия не только количественные, но и качественные.
Развитие алкогольной зависимости имеет 4 фазы: начальная, предупреждающая, решающая и конечная.
1. Начальная фаза. Человек обнаруживает, что алкоголь улучшает ему настроение, помогает избавиться от страхов и укрепляет веру в собственные силы. Вначале он прибегает к алкоголю именно с этой целью, но постепенно привыкает, перерывы между принятием алкоголя сокращаются. Он пьет быстро, особенно когда начинает, чтобы скорее достичь определенного уровня опьянения; не перепивает, пьет столько, сколько ему нужно.
2. Предупреждающая фаза. Пьющий стремится постоянно увеличивать дозу, и ему требуются все большие дозы для достижения желаемого настроения. Приемы алкоголя учащаются, а доводы к тому имеют все меньшее значение. Все чаще возникает состояние перепития.
3. Решающая фаза. Появляется зависимость от алкоголя. Пьющий уже неспособен себя контролировать, не может остановиться. Иногда он пьет и несколько дней подряд, часто перепивает. Он объявляет себе «окна» — трезвые дни, которые ему удается провести на фоне недельных запоев. Возникают проблемы с окружающими. Люди осуждают его, он же воспринимает это как несправедливость и дополнительный повод к выпивке. Часто решает или обещает, что перестанет пить или будет выпивать меньше, но ему не удается это сделать.
4. Конечная фаза. При алкогольной зависимости индивидуум уже не может жить без алкоголя. Он уже с утра вынужден пропустить стаканчик, чтобы привести себя в рабочее состояние. Без алкоголя он чувствует себя плохо, раздражен, неспособен сосредоточиться, у него трясутся руки, болит голова. Небольшая доза алкоголя исправляет состояние.
Толерантность к алкоголю снижается, он напивается гораздо быстрее, чем раньше, ничто его не останавливает. Все это приводит к распаду личности, полной потере трудоспособности, разрыву отношений в обществе и в семье. Лицом, зависимым от алкоголя, считают индивидуума, находящегося в 3-й или 4-й фазе развития алкогольной зависимости и уже неспособного самостоятельно справиться с этой зависимостью и проблемами, которые она вызывает. Термином «пьяница» обозначаются лица, находящиеся в 1-й или 2-й фазе, употребляющие алкоголь для достижения желаемого уровня настроения и еще способные себя контролировать. «Употребляющий алкоголь» («потребитель») — человек, выпивающий время от времени, по случаю праздников или семейных торжеств; он никогда не напивается и вполне может обходиться без алкоголя. «Абстинент» из принципиальных соображений полностью отказывается от употребления алкогольных напитков.
Особенность фармакологического воздействия алкоголя на психику заключается в том, что, с одной стороны, он, особенно в больших дозах, подавляет психическую активность, а с другой, особенно и малых дозах, стимулирует ее, снимая сознательное торможение и тем самым давая выход подавленным желаниям и импульсам. Сравнительно-социологические и этнографические исследования пьянства выявили несколько закономерностей (М. Бэкон, 1981).
Поскольку опьянение снижает переживаемое индивидом чувство тревоги, пьянство чаще встречается там, где больше социально-напряженных, конфликтных ситуаций.
Выпивка связана со специфическими формами социального контроля; в одних случаях они является элементом каких-то обязательных ритуалов («церемониальное пьянство»), а в других выступает как антинормативное поведение, средство освобождения от внешнего контроля. Основной мотив пьянства у мужчин — желание чувствовать себя и казаться сильнее; пьяный старается привлечь внимание к себе, чаще ведет себя агрессивно, нарушает нормы обычного поведения и т. д.
Алкоголизм часто коренится во внутреннем конфликте, обусловленном стремлением личности преодолеть тяготящее ее чувство зависимости. Это имеет свои социально-педагогические предпосылки. Если строгость воспитания и дефицит эмоционального тепла в раннем детстве сменяются затем установкой на самостоятельность и личные достижения, человеку трудно совместить эти противоречивые установки. Это вызывает чувство зависимости, мотивационный конфликт, находящий временное разрешение в алкогольном опьянении, создающем иллюзию свободы (Г. Барри, 1976).
Что способствует алкоголизации подростков и юношей? Выпивая, подросток стремится погасить характерное для него состояние тревожности и одновременно — избавиться от избыточного самоконтроля и застенчивости. Важную роль играют также стремление к экспериментированию и особенно нормы юношеской субкультуры, в которой выпивка традиционно считается одним из признаков мужественности и взрослости. И, само собой разумеется, действует отрицательный пример родителей.
Ребенок в «алкогольной» семье: Психологический портрет. Частота различных проблем, медицинских и психологических, у детей, чьи родители больны алкоголизмом, повышена по сравнению с их частотой у детей не больных алкоголизмом родителей. Анализ этих проблем проведен нами в других работах. При сравнении детей больных алкоголизмом родителей с детьми, чьи родители расценивались как «неблагополучные», было обнаружено: детей из семей с наличием алкоголизма в 7 раз больше суицидальных попыток, в 3 раза больше вероятность помещения в детский дом или сходное государственное учреждение, в 2 раза больше вероятность раннего (до 16 лет) брака, в 2 раза больше вероятность психических заболеваний и в 2 раза больше вероятность делинквентного поведения. Очевидно, что часть проблем может объясняться влиянием генетических факторов, рассмотренных нами в обзоре, а часть — системой воспитания в семьях.
Все семьи с наличием больного алкоголизмом являются дисфункциональными. Алкогольная семья всегда дисфункциональна, лишь временами она может нормально жить. Основные признаки дисфункциональной семьи заключаются в следующем: члены семьи не уделяют внимания друг другу, в особенности родители детям; родители плохо, неправильно относятся к детям; вся жизнь семьи характеризуется непостоянством и непредсказуемостью, а отношения между членами — деспотичностью; члены семьи озабочены отрицанием реальности, им приходится тщательно скрывать один или более секретов семьи; в правилах семьи значительное место занимают запреты свободно выражать свои потребности и чувства, используются эмоциональные репрессии; взаимоотношения ригидны.
В дисфункциональных семьях всегда много отрицательных правил и соответствующих заявлений, например: «Не выражай своих чувств, не злись, не будь печальным, не реви», «Не думай, не возражай, а выполняй мои приказы, не задавай вопросов», «Не выноси сор из избы, не предавай семью, не выбалтывай секретов», «Никаких разговоров за спиной!», «Пьянство не причина наших несчастий». Подчеркивается также, что в алкогольных семьях правила или слишком свободны, или слишком строги.
Описано 5 характеристик таких семей, которые частью совпадают с вышеприведенными, а частью их дополняют.
1. Размытость, нечеткость границ. Поскольку вся жизнь семьи неупорядоченна, непредсказуема, то дети часто не знают, какие их чувства нормальны, а какие — ненормальны и теряют «твердость психологической почвы под ногами». Амбивалентность касается многих сторон жизни семьи. Это приводит к нечеткости границ личности.
2. Отрицание. В жизни алкогольной семьи так много всего построено на лжи, что ребенку трудно распознать правду. Отрицание происходящего в доме носит почти навязчивый характер. Как больной отрицает наличие у него проблем, связанных с потреблением алкоголя, так вся семья отрицает все тягостные события, происходящие в семье. Ребенку становится трудно понимать, что же вокруг него происходит.
3. Непостоянство. Поскольку потребности ребенка удовлетворяются непостоянно, то он испытывает голод на внимание к себе, страстное желание, чтобы им занимались и привлекает внимание к себе любыми доступными ему средствами, включая делинквентное поведение.
4. Низкая самооценка. Вся система воспитания в такой семье заставляет ребенка поверить, что он в какой-то степени виноват в том, что происходит. Он был недостаточно хорошим, он совершал много ошибок, он вообще весь состоял из ошибок. В конце концов он заслуживает всего того плохого, что с ним случается.
5. Недостаток информации о том, как функционируют здоровые семьи. Как сами родители, так и их дети имеют слабое представление о том, как должна функционировать нормальная семья. Ситуация в алкогольной семье всегда нездоровая и нестабильная, поскольку алкоголизм забирает слишком много энергии, которая в норме направляется на поддержание стабильности и создание здоровой среды для духовного роста.
Суть здоровой функциональной семьи — создание условий для духовного роста. Здоровые отношения являются открытыми, гибкими. Несмотря на интимность и интенсивность, здоровые отношения позволяют каждому члену семьи иметь свои границы, уважаемые всеми.
Психологические особенности семей. Из раннего опыта жизни с родителями, больными алкоголизмом, ряд авторов выводит психологические особенности детей. Сходство уклада жизни в таких семьях обусловливает сходные психологические особенности детей.
«Этот ужасный секрет семьи». Подобно тому, как гостя не пустят на кухню, где гора мусора и немытой посуды, а проводят сразу в хорошо прибранную гостиную, так и от детей родители пытаются спрятать все плохое, что связано с алкоголизмом. Но в действительности беспорядок, вносимый в жизнь алкоголизмом, никогда нельзя полностью скрыть. Вся семья, включая детей, пытается играть в такую игру: «Давайте притворяться, что все хорошо, давайте все плохое спрячем и тем защитимся». Сокрытие становится образом жизни. Дети — жертвы двойного стандарта. Они боятся говорить открыто о своих проблемах, вырастают замкнутыми. Чем больше они молчат, тем больше их могут мучить ночные кошмары. Хотя секрет семьи всегда раскрывается, дети привыкают жить зашоренными, они уже не видят правды.
«Жизнь в укрытии». Ложь не только пронизывает внутрисемейные взаимоотношения, но и проникает дальше — достигает соседей, общины. Дети знают, что люди осуждают пьянство либо смеются над пьянчужками, винят их в том, что те — плохие родители. Поэтому дети стремятся всеми силами скрыть позор своей семьи. Дети не могут откровенно говорить о семье ни с друзьями, ни с учителями. Привычка к сокрытию обуславливает необходимость игнорировать реальность. Секретность, увертки, обман становятся обычными компонентами жизни, такими же, как и реальность, а иногда и предпочтительнее ее. В результате каждый становится подозрительным и злобным. Уроки, выученные в детстве, подкрепляются тем, что члены семьи никогда не обсуждают честно, что же происходит. И открытые коммуникации перестают существовать. В семьях такого рода не практикуются эмоционально теплые объятия, там не знают истинной цены разделенного горя или разделенной радости, нет взаимной поддержки и любви, а вместо этого вечные трения, недоверие и скептицизм. Секреты неизменно дают толчок зависти, ревности. Чем больше секретности, тем больше запутанности, вины, борьбы, драк, разъединения членов семьи и изоляции, одиночества. Ребенок не может объяснить все это и продолжает чувствовать себя небезопасно в своем доме, где он должен был бы чувствовать себя наиболее защищенным.
«Что же реально?» Так часто ребенку приходится наблюдать несоответствие между тем, что происходит в доме, и тем, что ему говорят, что дети начинают недоверять тому, что видят, слышат и чувствуют. Недостаток доверия к самому себе происходит из попытки навести порядок, сделать так, чтобы наконец все стало на свои места и затем чувствовать себя надежно, в безопасности. Но затем все снова перемешивается, навести порядок не удается и наступает фрустрация.
«Послания с двойным смыслом». За свою жизнь ребенок в алкогольной семье слышит много такого, что содержит в себе противоречивый смысл. Эти обращения к детям называют смешанными посланиями (mixed messages), информацией с двойным смыслом. Например, мама говорит ребенку: «Я тебя люблю, иди гуляй, не мешайся тут под ногами». Если бы она сказала только «Я тебя люблю», то ребенку было бы ясно, какие чувства означают эти слова. Но, услышав все это вместе, ребенок начинает думать, что у матери на него нет времени, что ее заботы вообще не о нем и как при этом она может любить его? Одна часть послания притягивает, другая отталкивает. Все чувства ребенка перемешались. Он не знает, в какую часть послания верить. Таким же парадоксом являются и противоречивые требования родителей: «Всегда говори правду» и «Я ничего не хочу знать». С одной стороны, ребенок усваивает, что быть честным — большое достоинство, с другой стороны, вся жизнь в доме приучает к сокрытию правды. Отец, больной алкоголизмом, бывает то любящим и заботливым, когда трезв, то невнимательным или даже агрессивным, когда пьян. Ребенок в замешательстве, какому отцу верить. Поверить в «плохого папу» выше его сил. И ребенок привыкает отрицать правду. Если верить одновременно в обе части двойного послания, то возникает чувство, что сходишь с ума. Невозможность доверять своим чувствам и своему восприятию ставит ребенка в очень непрочное и опасное положение. Постоянная необходимость уходить от действительности с тягостными ощущениями и надеяться, что никто этого не заметит, истощает, изматывает ребенка.
«Борьба, ссоры, драки». В алкогольных семьях очень часты ссоры. Подобно тому как необходимо скрывать пьянство, надо и ссоры держать в секрете или чем-то их объяснять. Неважно, из-за чего произошла ссора, ребенок, особенно маленький, может подумать, что это его вина. Дети обычно ищут решения проблемы внутри себя. Ссоры как на вербальном уровне, так и сопровождаемые физической агрессией оказывают не только психотравмирующее действие на ребенка. Постоянные наблюдения над тем, как родители провоцируют друг друга, спорят, шумят или слегка перебраниваются, пререкаются, жалуются друг на друга, приводят к тому, что дети усваивают подобный стиль взаимоотношений между людьми вообще. Ссоры и драки становятся второй натурой ребенка, особенно если это мальчик. В некоторых же семьях подобные ситуации сближают детей. «Моя сестра — моя лучшая подруга. Когда наш папочка приходил не в настроении, мы прятались на чердаке, прижимаясь друг к дружке. Мы до сих пор тесно связаны между собой».
«Страхи, дурные предчувствия». Почти все дети больных алкоголизмом описывают свои неприятные ощущения при возвращении домой из школы или от друзей, страх перед открыванием двери в свой дом. Что там? Отец уже вернулся или нет? Трезвый он или пьяный? Дети склонны подолгу задерживаться вне дома, чтобы уберечь себя от того, что может произойти дома. Так начинается никогда не покидающий страх за будущее. С годами страх углубляется. Даже при отсутствии больших жизненных кризисов страх может не покидать ребенка. Тревога, дурные предчувствия окрашивают всю жизнь.
«Разочарования». В алкогольных семьях как больной, так и небольной родитель часто не выполняет своих обещаний. «Самым популярным словом в нашей семье было „завтра“, — рассказывает жена больного алкоголизмом. — Муж давал сыну обещание сделать что-то завтра и никогда этого не делал». Одно разочарование, другое... Все это угнетает ребенка. И верные семейным традициям держать все в секрете, дети никогда не рассказывают родителям о своих тяжелых чувствах. Они перестают ожидать обещанного. Но чувствуют, что родители совершили предательство перед ними. Будучи взрослыми, они продолжают предчувствовать разочарования, не доверяют людям как в случайных, так и в интимных взаимоотношениях. Страстное желание иметь постоянную заботу о себе со стороны родителей остается надолго с детьми из таких семей. Они могут оставаться инфантильными, незрелыми в отношениях со сверстниками.
«Слишком быстрое взросление». В то же время дети в таких семьях вынуждены быстро становиться взрослыми. Маленькому мальчику может нравиться поступать так, как поступают взрослые мужчины, особенно когда его действия подкрепляются похвалой. Однако, когда ему приходится действительно брать на себя часть обязанностей главы семейства (например, в случае, если отец умирает от алкоголизма), 9-летний мальчик не чувствует себя счастливым. Он испытывает гнев и раздражение от того, что приходится заботиться о матери. Став взрослым, он скажет: «Меня ужасно бесит, что у меня не было детства». Естественный процесс взросления подталкивался, был под прессом семейных обстоятельств. Это затрудняет способность делиться переживаниями с окружающими. Вместо этого ребенок привыкает ублажать окружающих, доставлять им удовольствие и страстно ожидать одобрения от них. Если же одобрение не приходит, он становится раздавленным и злым. Источник гнева следует искать еще в том времени, когда этому мальчику приходилось брать на себя не свойственную его возрасту заботу о семье.
Дети чувствуют себя ответственными за младших братьев и сестер. Пьющие родители также нуждаются в их физической и эмоциональной поддержке. Детям приходится выслушивать, одобрять родителей, делать их жизнь более или менее удобной, комфортной. Воистину дети становятся родителями своих родителей. Дети прикрывают дезорганизацию семейной жизни. А позднее у них появляется смутное чувство того, что они упустили что-то такое, что им причиталось, что они заслужили, и продолжают бороться за то, чтобы вернуть причитавшуюся им долю внимания, детских радостей. Будучи 30-летними и даже 40-летними, они ощущают себя «псевдовзрослыми». У них не было возможности быть детьми. Они обнаруживают, что не умеют играть, не понимают легкомыслия, фривольности. Становиться взрослым раньше времени просто несправедливо. Появляется чувство, что тебя обокрали. Такие люди не умеют наслаждаться жизнью.
«Сексуальное оскорбление». Итак, если девочка вынуждена все чаще заменять свою больную алкоголизмом мать в выполнении хозяйственных дел, в заботе о младших детях, то однажды может так случиться, что она заменит мать своему отцу в его сексуальных домогательствах. Часто мужья больных алкоголизмом женщин также больны алкоголизмом. В том случае, если отец не болен алкоголизмом, его мысли и чувства обращаются к «женской половине дома», к дочерям, если мать больна и отсутствует физически или эмоционально. Тогда отец ищет дружбы и признания у дочерей. Может спросить дочь: «Ну, как я повязал галстук?» Тесные отношения с дочерьми могут незаметно соскользнуть в область сексуальных отношений.
Под сексуальным оскорблением (sexual abuse) понимают не только явное изнасилование, но и скрытое посягательство на свободное сексуальное развитие. Явная и скрытая сексуальная агрессия к детям — довольно частое явление в семьях с наличием больного алкоголизмом. Даже при отсутствии физического контакта действия взрослого, которые нарушают развитие сексуальности ребенка, мешают приобретению собственного опыта в этом направлении, могут расцениваться как тонкая, скрытая сексуальная агрессия. Приводятся следующие примеры: «Мы с мамой спали в одной постели до тех пор, пока я не стала жить отдельно уже после 30-летнего возраста», «Меня обвиняли в том, что я хотела соблазнить своего отца, когда мне было 5 лет», «Меня обвиняли в аморальных действиях, если я поздно возвращалась домой», «Когда отец пришел пьяным, он накричал и изнасиловал мою маму. Я притворилась спящей. Это было ужасно. Если бы он меня нашел, я была бы следующей жертвой. Я была так беспомощна». Считается, что последствия как явной, так и скрытой сексуальной агрессии всегда тяжелы и долговременны. «Как после ожога третьей степени, рубец остается на всю жизнь». Характер последствий сравнивается с тем, что оставляет сам алкоголизм: чувство своей никчемности, утраты контроля над своей жизнью и все подавляющая зависимость от этого абсолютного и самого большого секрета семьи. Вина, стыд, ненависть к себе, отчаяние, депрессия, роль жертвы во всех жизненных ситуациях, пассивность, промискуитет — вот далеко не полный перечень того, что может быть связано с актом кровосмесительства либо со скрытым сексуальным оскорблением, имевшим место в детстве.
«Другие оскорбления». Дети больных алкоголизмом подвергаются и другим видам оскорблений, часто даже таким, которые угрожают жизни ребенка. Пьяный родитель может не чувствовать и не соизмерять свою силу и невольно может сильно ранить ребенка. Детей избивают за то, что они появились не в нужном месте и в неподходящее время, за то, что они пытались защищать мать или младших братьев и сестер. Физическое избиение детей, естественно, замалчивается. Этот секрет семьи тоже хорошо вписывается в царящие здесь правила игры, в притворство, будто все дела в семье обстоят прекрасно. Многие дети в подобных случаях предпочитают страдать, чем признать себя «выброшенным на мель» с этим парализующим чувством вины. Они продолжают влачить жалкое существование жертвы, не могут активно бороться и бросить вызов родителю-обидчику.
«Заброшенный ребенок». Отсутствие заботы и внимания к ребенку также может быть стилем воспитания в алкогольной семье. Такое отношение к ребенку лишь часть царящих в семье правил. Пьяный отец может валяться на полу, дети переступают через него, как бы не замечая. Мать ничего не говорит, тоже будто не замечает отца. Мать может сама страдать алкоголизмом либо быть поглощенной алкогольными проблемами своего мужа, тратить всю энергию на них, а в это время дети живут без ее внимания. Дети не моются, не чистят зубы. Недостаток заботы о теле, о физической гигиене лишь начало общей заброшенности ребенка. Врачи часто находят у детей запущенные болезни, не замеченные либо игнорируемые родителями. «Царапины души могут оставаться невидимыми, но внутренне разрушение может быть опустошительным».
Если дети постоянно слышат в семье, что отец должен зарабатывать деньги, а он их пропивает, они могут начать путать деньги с любовью и вниманием. Когда друзья нуждаются во внимании, такие дети могут отделываться от них подарками. Одна девушка рассказывала: «Моя мама не была подзаборной пьяницей. Но она не могла выслушивать мои долгие исповеди. Я же в то время была в том подростковом возрасте, когда отчаянно нуждалась в ком-нибудь, кто бы выслушал меня. Бывало, я изолью ей душу ночью, а на следующее утро она ничего не помнит, ну, ни слова из того, что я ей рассказала».
Эмоциональным потребностям детей в алкогольных семьях тоже не уделяют должного внимания. И дети не научаются, как можно входить в состояние другого человека. Они не усваивают и элементарных родительских обязанностей, что затрудняет их адаптацию в своей собственной будущей семье.
«Пониженная самооценка, недостаток самоуважения». Отсутствие внимания со стороны родителей формирует пониженную самооценку. Дети, с которыми обращались так, как будто они ничто, и воспринимают себя как ничто — некомпетентными во многих областях жизни. Жизнь в неуютной квартире с ободранными стенами, вечно неподходящая одежда тоже есть невнимание к нуждам ребенка. Дети мало ценят себя, часто не считая себя стоящими людьми. Ребенок определяет, кто он, по тому, что вкладывают в это понятие окружающие значимые для него люди. Он оценивает себя так, как они его оценивают. Лишь повзрослев, он может делать подобные умозаключения самостоятельно. Послания с двойным смыслом, все эти оскорбления (вербальные, физические, сексуальные), укоренившееся в сознании чувство вины, стыд за семью, недостаток доброжелательной заинтересованности в делах ребенка, постоянное неудовлетворение его физических и эмоциональных потребностей — все это вместе взятое формирует у ребенка пониженную самооценку, недостаточное сознание чувства собственного достоинства.
«Жизнь в мире фантазий». Уход в мир фантазий, магическое мышление помогают ребенку выжить в трудных семейных условиях. Главная тема фантазирования: «Что, если бы мой отец (моя мама) были всегда трезвые...» Когда фантазии являются прибежищем настрадавшейся души ребенка, то содержание их обычно наполнено солнечным светом, фабула имеет счастливый конец, хотя в ней может фигурировать желание смерти родителя. Сновидения на подсознательном уровне служат той же цели — быть прибежищем от действительности либо объяснять непонятное. Весьма показательно следующее сновидение. Мальчик был очень зол на отца, находившегося в активной фазе алкоголизма. Мальчик не мог обнаружить свои чувства, он боялся отца. Мать заняла позицию сверхопеки ребенка и тщательно избегала разговоров на тему пьянства отца. Мальчику приснился сон. Муравьи-людоеды напали на их дом. Мальчик, конечно же, в силу своей исключительной храбрости успел бабушку и маму отвести в безопасное место. По какой-то причине отец остался дома. Когда все вернулись, то увидели, что от отца остался только небольшой кусок кишечника. Сон свидетельствует, что мальчик в беде. Фантазии и сновидения, объясняющие непонятное в жизни ребенка, могут быть следующими: «У меня не было бы всех этих проблем, если бы я родился в другое время», «Если бы у нас было больше денег, мы были бы счастливы».
«Мифы, помогающие выжить». У детей складываются ложные верования. Самые распространенные четыре следующих: 1) «Я явился причиной алкоголизма. Я должен что-то с этим сделать». Это спасительная для ребенка мысль, ибо поверить в то, что он непричастен к алкоголизму, означало бы, что он и не в состоянии что-то изменить в своей семье. Основанием для этого мифа может служить чувство вины. «Если бы я лучше учился, они бы меньше ругались между собой и было бы меньше пьянства в нашем доме». Ребенок пытается тем самым все еще играть роль спасителя, воображая, что существует магическое, чудесное решение проблемы, и, когда это решение отыщется, родители наконец оценят его. Иногда желание быть спасителем тесно связано с желанием быть замеченным, быть уважаемым. 2) «Я не такой, как все остальные». Дети, растущие с больными алкоголизмом родителями, смутно чувствуют, что отличаются от других детей, хотя и не знают, каким образом. Это чувство вносит дискомфорт в их существование. Они как будто принадлежат к другому миру. 3) «Мне следует постоянно контролировать себя и все мои обстоятельства. В противном случае мир рухнет». Одна из целей фантазирования ребенка — это чувство, что ты наконец владеешь ситуацией, что ты хозяин положения. Для детей больных алкоголизмом родителей достижение такого положения не только приятно, но дает чувство безопасности. Но когда подобный миф порожден чувством вины, неопределенностью, страхами, то он может подкреплять бессилие и безнадежность. И тогда этот миф не помогает разрешить дилемму, а сам становится бременем. Попытка сдержать пьянство родителей всегда заканчивается неудачей. Фрустрация неизбежна, контроль обстоятельств не удался. И ребенок еще сильнее винит себя за неспособность что-либо изменить в своей жизни. 4) «Вот придет кто-то или случится что-то, и все это изменится». Этот миф вырастает из чувства собственного бессилия, он снимает вину с ребенка и возлагает ее на какую-то внешнюю силу. Миф предлагает надежду. Но в действительности никакая внешняя сила не может изменить ситуацию в семье к лучшему. Если ждать помощи со стороны, то надо признать, что семья сама ничего не может. Тогда семья дрейфует по волнам, полагаясь на приливы и отливы. Ожидание, отказ действовать, стагнация могут привести к депрессии. Взрослеть — значит расставаться с фантазиями, заблуждениями, ложными верованиями.
В целом нет ничего необычного или патологического в том, что ребенок фантазирует, создает свои мифы. Это свойственно всем детям. Плохо, когда фантазия, выдумки занимают место реальности, используются вместо действительности. Мифы могут иммобилизовать ребенка вместо того, чтобы сделать его свободнее, и вот это опасно для его развития. Тогда способность быть хозяином своей судьбы уменьшается, а не возрастает.
Типология ролей, принимаемых на себя детьми. Как взрослые, так и дети в алкогольных семьях играют определенные роли. Ролевые функции детей — это реакция на стресс, каким является алкоголизм родителей. Описаны четыре основные роли, которые могут брать на себя дети.
1. Герой семьи, ответственный ребенок. Это ребенок с высокими достижениями в учебе, уделяющий мало внимания своим интересам, на первое место он ставит интересы других. Может быть лидером в классе или компании, активен в ситуациях, требующих действия. Содержит свои вещи в порядке. Часто это старший ребенок в семье.
2. Проблемный ребенок, «козел отпущения», бунтовщик. Использует негативные формы поведения для привлечения к себе внимания. Чувствует себя эмоционально отвергнутым, своим поведением бросает вызов семье. Как сам, так и его друзья постоянно попадают в трудные ситуации. Окружающие считают его возмутителем спокойствия. Легко вовлекается в группы сверстников, употребляющих алкоголь и наркотики.
3. «Потерянный», кроткий ребенок. Держится изолированно от всей семьи, живет фантазиями. Проводит время в одиночестве за тихими занятиями, сильно страдает от одиночества. Родители считают, что он не нуждается во внимании, так как сам может позаботиться о себе. Любит помогать оказавшимся в беде, свои трудности считает менее важными, чем трудности других, уступает во всем другим. По мере взросления может приобщиться к употреблению наркотиков с целью достижения психологического комфорта.
4. Любимец, «талисман» семьи. Часто это младший ребенок в семье, его всерьез не принимают из-за небольшого возраста. Гиперактивен, использует шутки, дурачества, чтобы привлечь к себе внимание. С этой же целью играет роль клоуна.
Один и тот же ребенок может в разное время принимать на себя разные роли, ролевые функции могут меняться. Но всегда у детей остается неизменной цель — выработать предсказуемые реакции в рамках непредсказуемой семейной атмосферы.
Какую опасность усматривают психологи в этих ролях, возникающих в ответ на алкоголизм родителя или родителей? Если не заниматься психокоррекцией, то будущее детей может осложниться новыми проблемами. Так, герой семьи, вынужденный очень быстро взрослеть, в зрелом возрасте не может справиться с поражениями, своими ошибками, считает себя ответственным за все происходящее вокруг, очень много работает и становится «трудоголиком».
Проблемный ребенок может стать делинквентным в школе. Закрепившееся в его реакциях чувство гнева, желание бросать вызов окружающим постоянно затрудняют его адаптацию в семье и на работе.
Потерянный ребенок из-за своей интроверсии склонен к дальнейшей изоляции. А любимец семьи не в состоянии справляться с различными стрессами, у него обычно бывают трудности в учебе, компульсивная потребность во внимании затрудняет межличностные отношения. У него легко возникает зависимость от алкоголя и наркотиков.
В нормальных семьях дети также берут на себя определенные роли, соответствующие их возрасту и личности. Этот обычный процесс принятия ролей нарушен в алкогольных семьях тем, что здесь ролевые функции возникают у детей не спонтанно и естественно, а в ответ на алкоголизм либо на вызванные им проблемы.
Таким образом, воспитание в семье с наличием больного алкоголизмом родителя сопряжено с возникновением у ребенка психологических особенностей, провоцирующих девиантное поведение.
5.3. Наркомания как вид девиантного поведения
Причины и сущность наркотической зависимости. Каждый новый исторический момент, производящий радикальные перестройки, отражается на общественной и индивидуальной жизни большей части людей, порождая как субъектов нового типа, соответствующих духу времени, так и маргиналов — людей, находящихся за пределами характерных для данного общества социокультурных норм и традиций. Среди них резко выделяется группа людей, употребляющих наркотики и алкоголь. За последние годы наблюдается тенденция «омолаживания» наркотизации и алкоголизации. С учетом возрастной принадлежности большинства наркоманов под угрозой оказывается до 1/3 нового поколения страны. Проблема потребления наркотических средств детьми и подростками вышла на государственный уровень. Мировая статистика свидетельствует о повсеместном и неуклонном росте количества больных, употребляющих психоактивные вещества. Масштабы и темпы ее роста таковы, что ставят под вопрос социальную стабильность российского общества уже в ближайшей перспективе. За прошедшее десятилетие количество подростков, нуждающихся в специализированном лечении, возросло в десять раз. Исследования показывают, что каждый наркоман втягивает в наркотический оборот пять-шесть человек, что придает процессу характер эпидемии. Рост наркомании и алкоголизма ведет к увеличению числа венерических заболеваний, инфицированности гепатитом, СПИДом. Таким образом, в условиях глобализации современного общества злоупотребление наркотиками относится к разряду высоко значимых и острых социальных и психологических проблем.
Проблема употребления наркотиков чрезвычайно серьезна. Растет и ширится, к сожалению, употребление наркотиков и их различных заменителей. Конечно, само по себе употребление наркотика не обязательно делает человека наркоманом. Существуют разные уровни наркотизации (А.Е. Личко, 1983): единичное или редкое употребление наркотиков; многократное их употребление (в англоязычной литературе это называют «злоупотреблением наркотиками»), но без признаков психической или физиологической зависимости. Собственно наркомания имеет три стадии.
• наркомания I стадии, когда уже сформировалась психическая зависимость, поиск наркотика ради получения приятных ощущений, но еще нет физической зависимости и прекращение приема наркотика не вызывает мучительных ощущений абстиненции;
• наркомания II стадии, когда сложилась физическая зависимость от наркотика и поиск его направлен уже не столько на то, чтобы вызвать эйфорию, сколько на то, чтобы избежать мучений абстиненции;
• наркомания III стадии — полная физическая и психическая деградация.
Первые две стадии развития обратимы; по мнению П. Нобла, только 20% подростков, относящихся ко второму из указанных уровней, в будущем становятся настоящими наркоманами. Однако степень риска зависит также от возраста, в котором начинается употребление наркотика, и от характера наркотических средства (к опиатам привыкают вдвое быстрее, чем к транквилизаторам).
Как и пьянство, подростковый наркотизм связан с психическим экспериментированием, поиском новых, необычных ощущений и переживаний. По наблюдениям врачей-наркологов, две трети молодых людей впервые приобщаются к наркотическим веществам из любопытства, желания узнать, что «там», за гранью запретного. Иногда первую дозу навязывают обманом, под видом сигареты или напитка. Вместе с тем это групповое явление, связанное с подражанием старшим и влиянием группы. До 90% наркоманов начинают употреблять наркотики в компаниях сверстников, собирающихся в определенных местах. У них есть специфический жаргон и мы приведем примеры, чтобы учитель знал, о чем подчас говорят ученики: «план», «дурь» — гашиш, «косяк» — папироса с гашишем, «кода» — кодеин, «марфа» — морфий, «колеса» — таблетки, «стекло» — ампулы, «машина» — шприц, «сесть на иглу» — начать внутривенные вливания, «кайф» — эйфория, «ломка» — абстиненция, «дыра» — источник снабжения наркотиком и т. п. Есть у наркоманов и стереотипы поведения (см. Диагностическое приложение). Школа большей частью об этом не знает и на соответствующие симптомы не обращает должного внимания. Помимо вреда для здоровья наркотизм почти неизбежно означает вовлечение подростка в криминальную субкультуру, где приобретаются наркотики, а затем он и сам начинает совершать все более серьезные правонарушения.
С научной точки зрения, наименее исследованным аспектом наркомании и алкоголизма оказывается центральный компонент зависимости — психическая зависимость от наркотика и алкоголя. На наш взгляд, это объясняется следующими причинами. Во-первых, длительной недооценкой психических факторов патогенеза наркомании. Во-вторых, отсутствием достоверных и надежных данных об эффективности различных методов разрушения психической зависимости. В-третьих, неразработанностью методологической базы для исследования структуры, функций и динамики психической зависимости от наркотического вещества. Однако очевидно, что все попытки реабилитации и профилактики наркомании среди молодежи будут малоэффективны без анализа центрального компонента наркомании — психической зависимости.
Наркомания — тотальное (то есть затрагивающее все стороны внутреннего мира, отношений с другими людьми и способов существования) поражение личности, сопровождающееся осложнениями физического здоровья. Это значит, что человек, вставший на путь наркомании, постепенно приобретает психические отклонения, теряет свои лучшие нравственные качества, уходит от друзей, потом из семьи, не может приобрести профессию или забывает ту, которой раньше владел, остается без работы, вовлекается в преступную среду, приносит бездну несчастий себе и окружающим и, наконец, медленно и верно разрушает свое тело.
Клиника любой формы наркомании обязательно представлена тремя синдромами:
1) синдром измененной реактивности (изменение формы потребления, изменение толерантности, исчезновение защитных реакций при передозировке и изменение формы опьянения);
2) синдром психической зависимости (психическое влечение к наркотику и способность достижения состояния психического комфорта в интоксикации);
3) синдром физической зависимости (физическое влечение, способность достижения состояния физического комфорта и интоксикации и абстинентный синдром).
Долгое время основное внимание исследователей наркомании было сосредоточено на фармакологическом воздействии наркотических веществ, динамике физиологических процессов и общего состояния здоровья при систематическом употреблении психоактивных веществ. Концентрация внимания именно на медико-физиологическом аспекте наркомании обусловила и основной подход к ее лечению, который редуцировал проблему наркомании до физиологической зависимости и ее купирования. В настоящее время термин «наркомания» определяется как состояние периодической или хронической интоксикации, вызванное повторным потреблением наркотических веществ, характеризующееся непреодолимым желанием или навязчивым стремлением дальше применять излюбленное вещество и получать его любыми средствами (порабощение отравой); тенденцией к повышению доз (толерантность); психической и физической зависимостью от действия вещества; эффектом, который опасен для самого человека и для общества. На наш взгляд, проблему употребления наркотических веществ следует рассматривать не только как проблему физиологическую, но и как проблему личности, прибегающей к наркотикам в конкретной социальной ситуации. В этом случае профилактическая, лечебная и реабилитационная работа приобретают новое содержание, а значит, и новые возможности.
Наркотик — это психоактивное вещество, способное при повторных приемах вызывать у человека зависимость. Пусковым механизмом для формирования наркотической зависимости, так же как и других видов химической зависимости, является возникновение состояния наркотического опьянения, вызывающего у человека, как правило, приятные переживания и побуждающего его повторно принимать наркотики. Постепенно для того чтобы вызвать во время опьянения желаемое приятное состояние, человек вынужден принимать все большую дозу наркотика. Возрастает толерантность (переносимость). Организм привыкает к наркотику и становится способным переносить введение все более высоких доз. Возникают постоянные мысли о наркотике, и все большая часть жизни человека проходит под влиянием этих мыслей в поисках возможности употребить наркотическое вещество — возникает психическая зависимость от наркотика. Какое-то (обычно очень короткое) время человек может сопротивляться желанию ввести наркотическое вещество, хотя мысли об этом не оставляют его. Изменение реакции организма на болезнь и формирование психической зависимости от наркотика — это уже начало болезни. Начальный период наркомании продолжается очень короткое время — недели или месяцы.
По существу, трагедия наступает тогда, когда у человека формируется психическая зависимость от наркотика, но она значительно углубляется после формирования физической зависимости. Физическая зависимость выражается в том, что человек вынужден принимать наркотик ежедневно, иногда не один раз в день, в противном случае отмечается чрезвычайно тягостное психическое и физическое состояние.
При отнятии наркотика организм, привыкший существовать в болезненном «наркотическом равновесии», срывается. При этом появляется масса болезненных расстройств. Эти расстройства устраняются только очередным введением наркотика или значительного количества специальных лекарств, с помощью которых можно через некоторое время вывести больного из тяжелого состояния. Развивается состояние «абстиненции». Это слово происходит от латинского abstinentia, что значит воздержание, таким образом, оно характеризует состояние больного после лишения его наркотиков. Абстинентный синдром — тягостное состояние, сопровождающееся тяжелыми психическими и физическими расстройствами, в ряде случаев опасное для жизни.
Таким образом, наркотическая зависимость — это заболевание, которое проявляется патологическим влечением к постоянному приему в возрастающих количествах наркотических средств, развитием зависимости от них, а также выраженными медико-социальными последствиями.
Наркомания, кроме всего прочего, — заболевание заразное. При любом инфекционном заболевании есть источник заражения — больной человек, из организма которого в окружающую среду выделяются болезнетворные агенты (вирусы, микробы), и есть восприимчивый контингент — люди, организм которых не обладает устойчивостью к заболеванию, поскольку в нем не выработаны механизмы нейтрализации болезнетворного агента.
При передаче наркомании в роли болезнетворного агента выступает не микроорганизм, а наркогенная информация. Ее источником являются люди, потребляющие наркотические и токсические (то есть наркогенные) вещества и те, кто заинтересован в распространении наркомании — наркомафия.
Наркогенная информация сводится к описанию приятного действия наркотиков, утверждению об их полезности или, по крайней мере, безвредности. Основной путь распространения информации — непосредственное общение, совместное времяпрепровождение. Причем наркогенная информация содержится не только в словах, сколько в поведении тех, кто уже «принял дозу», то есть в их личном примере: раскованность, «понтовость», отсутствие усталости, неутомимость и неуемность.
Заражение наркоманией начинается с некритического усвоения наркогенной информации. Постепенно формируется готовность испытать на себе действие наркотического вещества. Все зависит лишь от степени устойчивости к «наркогенному» соблазну, от восприимчивости к наркогенной информации.
Существуют теории приобщения к наркотикам у подростков, каждая из которых правильно отражает те или иные факторы, способствующие развитию зависимости. Согласно теории проблемного поведения, неуважение к власти и нравственным устоям приводит к употреблению наркотиков.
Теория стадий рассматривает этапность приобщения к наркотикам: сначала употребляются слабые наркотики — сигареты и алкоголь, затем более сильные — стимуляторы, опиаты.
Со структурной точки зрения, процесс наркотизации связан с утратой идентификации, которая проявляется как несоответствие поведения нормативным требованиям среды. Идентификация, сформированная в процессе социализации, может быть утрачена по двум основным причинам:
1) в результате кардинальных психических изменений;
2) в результате быстрых и значительных изменений в окружающей социальной среде.
Решающим признаком деиндентификации является утрата биографии. На начальном этапе на первый план выдвигаются внешние свидетельства идентификации: а) усвоение поведенческого кода и символики одежды — молодой человек выбирает стиль одежды, музыки, походки и т. д.; б) выработка лингвистической компетенции — овладение сленговыми словами относящимися к употреблению поверхностно-активных веществ (ПАВ); в) освоение пространств, в которых происходит презентация избранной культурной формы. Этот этап характеризуется эпизодическим, не систематическим употреблением ПАВ.
Второй решающий этап культурной инсценировки — усвоение некоего теоретического ядра и выработка соответствующего морально-эмоционального настроя. Этот этап характеризуется появлением синдрома измененной реактивности организма к действию данного наркотика, формируется алкогольная или наркотическая зависимость. С выработкой моральноэмоционального настроя, соответствующего субкультуре употребляющего ПАВ, с которой он себя идентифицировал, процесс инсценирования, по сути, завершается. Дальше происходит развитие большого наркоманического синдрома, т. е. появляется синдром психической, а затем физической зависимости.
В соответствии с теорией группы сверстников потребление наркотических веществ у подростков начинается в своей компании, чтобы «не быть хуже других».
К. A. Menninger впервые предложил рассматривать алкогольную и наркотическую зависимость как самоубийственную попытку ухода от болезни или подсознательное стремление преодолеть внутренние противоречия, возникшие на почве внешнего конфликта. A. Wikler, A. Kieve, J. McCaliogh, H.J. Roaeman рассматривали зависимость от психоактивных веществ, исходя из постулата психоанализа о конфликте «ид» и «суперэго». По мнению этих авторов, неосознаваемый внутриличностный конфликт разрешается за счет психотропных свойств веществ. Согласно С. Steiner, психоаналитические теории пытались доказать, что стойкие поведенческие расстройства (алкоголизм, наркомания) основываются на тех или иных видах психического дисбаланса, существующих глубоко внутри и, следовательно, бессознательных. В этом случае зависимость рассматривается как регрессия.
Т. A. Wills подчеркивал существование устойчивой связи между жизненными стрессорами и употреблением наркотиков на каждой фазе их использования (начало, поддержание, рецидив). В поисках средств защиты от напряжения, дискомфорта, стресса люди часто прибегают к стратегиям аддиктивного поведения. Выбор аддиктивной стратегии поведения обусловлен трудностями в адаптации к проблемным жизненным ситуациям. Разрушительный характер аддикции проявляется в том, что в этом процессе устанавливаются эмоциональные отношения, связи с неодушевленными предметами или явлениями.
Carpenter & Hasin, Hughes отмечают, что временное ослабление состояния напряжения или повышение настроения, вызываемое приемом психоактивных веществ, обладает подкрепляющим эффектом, увеличивая вероятность того, что те, кто употребляет такие вещества, будут стремиться ощутить эти реакции снова. Т. Wills в своих исследованиях установил позитивную связь стрессоров с употреблением алкоголя, который уменьшает субъективный стресс, вызванный неприятными событиями. B.C. Битенский, Э.Э. Звартау, Ю.В. Попов отмечали быстрое развитие наркоманий при недостаточно развитой системе психологической адаптации к воздействию многочисленных стрессов, где употребление психоактивных веществ объясняется получением стрессопротективного эффекта. Е.М. Новиков предлагает рассматривать алкоголизм и наркомании как особый, растянутый во времени, хронический стресс.
Исходя из теории копинг-поведения, Н.А. Сирота и В.М. Ялтонский предполагают, что употребление психоактивных веществ более вероятно, когда степень жизненного стресса высока и когда копинг-ресурсы истощены. Авторами установлено, что больным наркоманией свойственна низкая эффективность функционирования блока личностно-средовых ресурсов. По мнению В.Д. Менделевича, употребление и злоупотребление алкоголем или наркотическими веществами можно рассматривать как сочетанное бегство — «в тело» (поиск новых ощущений), «в контакты» и «в фантазии». Сутью такого поведения становится значительное изменение иерархии ценностей человека, уход в иллюзорно-компенсаторную деятельность и существенная личностная деформация.
Э. Берн и К. Штайнер считали, что у наркомана доминирует одно эго-состояние, скорее всего это Ребенок, либо одно эго-состояние заражено другим. Наркомания может быть рассмотрена как игра, в которой каждый участник занимает определенную позицию. Игра — это, по сути, искусственность поведения, невозможность достижения спонтанности. В игре каждый вроде бы получает определенную выгоду, но ее участники в таких условиях не могут развиваться, изменяться, а значит, не имеют возможности разрешать данную проблему, делать то, что могло бы привести к выздоровлению. Такие взаимоотношения фиксируют психическую зависимость от наркотиков и являются адаптациями инфантильных реакций и опытов. Несмотря на отсутствие в рамках трансактного и структурного анализа разработанной концепции наркотической зависимости, есть все основания отметить высокий теоретический и практический потенциал этого направления.
Если рассмотреть наркоманию с точки зрения системной семейной психотерапии, то это семейное заболевание, «семейная проблема». Наркоман «вовлекает» в болезнь всех близких ему людей, у которых формируется созависимость, что препятствует адекватному восприятию действительности, искажает характер внутрисемейного взаимодействия и фиксирует психическую зависимость. Безусловно, системный подход имеет значительные перспективы в анализе наркомании как сложного и многоуровневого явления. Вместе с тем заметим, что системный анализ наркомании неизбежно приводит к осознанию того, что факторы формирования и фиксации зависимости от наркотического вещества различны как по способу происхождения и функционирования, так и по своей структурной сложности и «направленности». В случае наркомании мы сталкиваемся с особого рода системами, специфические особенности которых не нашли отражения в исследованиях по системной проблематике.
В ряде работ указывается на то, что наследственная отягощенность психическими заболеваниями может выступать как фактор, способствующий наркомании. Более надежными и достоверными можно считать данные, касающиеся специфики когнитивных процессов у наркоманов: при опийной наркомании наблюдается деградация воображения, выхолощенность мышления, расширение периферийного зрительного восприятия, снижение адекватности в понимании невербального поведения других людей.
Существенный интерес с точки зрения анализа причин наркотизации представляет вопрос об устойчивости (трансситуативности) поведения человека. Высказываются полярные точки зрения о детерминации поведения человека с устойчивыми характерологическими особенностями, с одной стороны, и ситуативными факторами — с другой. Продуктивным является подход, основанный на использовании принципа дополнительности взаимодействия трансситуативных и ситуативных факторов, причем в большинстве случаев детерминирующими являются личностные, а ситуативные факторы играют роль модулятора.
Таким образом, в рамках существующих сегодня направлений в психологии мы не находим ни одной теории или концепции, которые могли бы полностью объяснить феномены, связанные с употреблением наркотиков. Наибольшее количество психологических исследований наркомании связано с изучением предрасположенности к злоупотреблению психоактивными веществами. Выделяют биологические, социальные и психологические факторы формирования наркомании.
Психологические факторы. Среди подростков наркотизация часто проходит «по подражанию» взрослым или сверстникам. Существенное значение в качестве факторов риска имеют подростковые поведенческие реакции: эмансипации, группирования со сверстниками, увлечения (хобби), имитации, формирующееся сексуальное влечение, а также яркое проявление акцентуаций характера.
Важным психологическим фактором, способствующим наркотизации, является одно из ценнейших качеств личности — любопытство. Любопытство — это психическое состояние, которое возникает в результате необходимости ориентировки в окружающей обстановке. У детей любопытство проявляется сильнее, чем у взрослых.
Ряд отечественных исследователей считает, что во многих случаях отклоняющееся поведение подростков, приводящее к злоупотреблению наркотических веществ, обусловлено действием механизма поиска впечатлений на фоне неразвитости у них сферы потребностей, искажением процесса социализации, а также особенностями эмоциональной сферы: низкой стрессоустойчивостью, повышенной тревожностью, импульсивностью.
Психологические факторы риска возникновения зависимости — это совокупность мотивов, побуждающих к употреблению наркотиков. Они определяют индивидуальный процесс приобщения к наркотическим веществам. К ним относятся трудности приспособления к окружающей среде, конфликт с окружением, неудовлетворенность, непонятость, утомление, робость, осознание своей неполноценности. Иными словами — фрустрация, состояние психологического дискомфорта.
В отсутствии сколько-нибудь завершенной психологической концепции наркомании особого внимания заслуживают эмпирические исследования. Нами проведено пилотажное исследование идентичности (на основе самоотношения) подростков-наркоманов.
Исследование проводилось на подростках-наркоманах, проходящих амбулаторное лечение и процесс реабилитации. Для исследования были привлечены пациенты в возрасте от 14 до 25 лет. Всего — 55 человек, среди которых сорок юношей и пятнадцать девушек. Контрольную группу испытуемых составили 15 человек от 17 до 25 лет, не употребляющие наркотические вещества, среди которых трое юношей и двенадцать девушек. Всего в исследовании приняли участия 70 человек.
В исследовании использовалась методика многомерного опросника исследования самоотношения (МИС — методика исследования самоотношения), созданная В.В. Столиным и Р.С. Пантелеевым, содержащая 9 шкал.
Результаты исследования. При анализе уровня самоуважения наркозависимых были выявлены следующие отклонения в становлении идентичности наркотизирующихся подростков.
По шкале 1 (внутренняя честность) — в группе наркозависимых результаты свидетельствуют о закрытости, откуда мы можем сделать вывод о неспособности или нежелании выдавать значимую информацию о себе подростков данной группы.
Результаты контрольной группы по данной шкале находятся в поле психологической нормы.
По шкале 2 (самоуверенность) — в группе наркозависимых результаты свидетельствуют о неудовлетворенности собой и своими возможностями, сомнении в способности вызвать уважение. В контрольной группе результаты свидетельствуют о высоком самомнении, самоуверенности, отсутствии внутренней напряженности.
По шкале 3 (саморуководство) — как в группе наркозависимых, так и в контрольной группе результаты демонстрируют примерно одинаковое распределение данных, что подтверждает выдвинутое нами утверждение, что наркотизация подростков не зависит от психологической переменной локус-контроля.
По шкале 4 (самоуверенность) — результаты в группе наркозависимых свидетельствуют об ожидании субъектами того, что личность, характер и деятельность не способны вызвать в других уважение, симпатию, одобрение и понимание. В контрольной группе результаты демонстрируют такое распределение данных, что люди, не употребляющие наркотики, имеют в основном представление о том, что их личность, характер и деятельность способны вызвать в других уважение, симпатию, одобрение и понимание.
По шкале 5 (самоценность) — в группе наркозависимых результаты свидетельствуют о недооценке своего духовного «Я», сомнении в ценности собственной личности, отстраненности, граничащей с безразличием к своему «Я», потере интереса к своему внутреннему миру. Результаты контрольной группы отражают заинтересованность в собственном «Я», любовь к себе, ощущение ценности собственной личности и одновременно предполагаемую ценность своего «Я» для других. Все это позволяет нам сделать вывод о том, что наркозависимые обладают сравнительно низкой эмоциональной оценкой себя, своего «Я» по внутренним интимным критериям любви, духовности, богатства внутреннего мира.
По шкале 6 (самопринятие) — результаты свидетельствуют об отсутствии в группе наркозависимых дружеского отношения к себе, согласия с самим собой, одобрение своих планов и желаний. Результаты контрольной группы отражают эмоциональное, безусловное принятие себя таким, каков есть, пусть даже с некоторыми недостатками. Вывод: наркозависимые обладают недостаточным самопринятием, что является важным симптомом внутренней дезадаптации.
По шкале 7 (самопривязанность) — результаты отражают ригидность «Я-концепции», привязанности, нежелания меняться на фоне общего положительного отношения к себе. Можно сделать вывод: наркозависимые обладают зачастую привязанностью к неадекватному «Я-образу» — это один из защитных механизмов самосознания. В контрольной группе результаты отражают желание что-то в себе изменить, соответствовать идеальному представлению о себе, неудовлетворенности собой.
По шкале 8 (внутренняя конфликтность) — результаты свидетельствуют о наличии внутренних конфликтов, сомнений, несогласии с собой, тревожно-депрессивных состояний, сопровождаемых переживанием чувства вины. Это ведет к недисциплинированности, неспособности выполнять социальные требования. Постоянная неудовлетворенность и споры с собой протекают на фоне неадекватно заниженной самооценки, что приводит к сомнениям в своей способности что-то предпринять или изменить. Следовательно, можно сделать вывод, что наркозависимые подростки обладают общим негативным эмоциональным фоном по отношению к себе, причем конфликтная аутокоммуникация не только не приносит облегчения, но, наоборот, лишь усугубляет негативные эмоции. Данные исследования в контрольной группе свидетельствуют о повышенной рефлексии, глубоком проникновении в себя, осознании своих трудностей, адекватном образе «Я» и отсутствии вытеснения.
По шкале 9 (самообвинение) — в группе наркозависимых результаты отражают интрапунивность, самообвинения, готовность поставить себе в вину промахи и неудачи, собственные недостатки. Это позволяет сделать вывод, что наркозависимые обладают отсутствием симпатии к самому себе, что сопровождается негативными эмоциями в свой адрес, даже несмотря на высокую оценку собственных качеств. В контрольной группе результаты находятся в области психологической нормы. Результаты в группе наркозависимых регистрируют высокие значения по 8-й и 9-й шкалам, а также общее снижение профиля по предыдущим параметрам; отсюда мы делаем вывод о глубокой внутренней дезадаптации и кризисной ситуации наркозависимых подростков.
Полученные данные свидетельствуют о том, что подростки, употребляющие наркотики, склонны к непостоянству, подвержены влиянию случая и обстоятельств. Они не вырабатывают собственной картины поведения, характеризуются неорганизованностью, безответственностью, что также подтверждается наблюдением за ними в процессе прохождения лечения от наркомании. Они не признают общественные нормы, что приводит нередко к антисоциальному поведению и неспособности наметить цель и добиваться ее выполнения, что также свидетельствует о низком уровне развития самоконтроля.
Результаты, полученные по данным, входящим в эмоционально-целостный и эмоциональноволевой компоненты самосознания личности, позволяют констатировать у подростков-наркоманов наличие проблем, связанных с ощущением малой ценности своей личности, неуверенности в себе, недостаточностью самоконтроля, зависимостью от внешних обстоятельств.
Исходя из проведенного исследования, можно сделать вывод, что низкий уровень развития самосознания приводит к недостаточной гибкости поведения, ригидности образа «Я», неспособности реализовать более широкий репертуар поведенческих актов, что в свою очередь приводит к нарушению адаптации и в целом ведет к кризису идентичности. Свидетельством кризиса идентичности является склонность проявлять многообразие психологических защит, блокирующих позитивное развитие личности. У подростков-наркоманов выявляется тенденция к интенсивной регрессии, то есть в условиях стресса они склонны к онтогенетическим, более ранним и менее зрелым типам поведения. Происходит замена сложной задачи на более легкую, что приводит к обеднению поведенческих актов.
Также, исходя из полученных данных, можно заключить, что подобная репрезентация идентичности приводит к пассивному отношению к себе. Для сформированной идентичности личности характерен высокий уровень саморегуляции, который, в свою очередь, предполагает включение в поведение индивида компонента самопознания и эмоционально-ценностного отношения к себе. Основой саморегулирования выступает самоценность. Так как у наших испытуемых уровень самоценности значительно занижен по сравнению со средним значением, это приводит к тому, что расхождение ее с фактическими проявлениями и достижениями человека ведет к конфликтным отношениям в системе миниперсональных отношений. Следовательно, личность не может адаптироваться к ситуации, соразмерить свои реальные силы с требованиями ситуации, что, в свою очередь, порождает, регрессию личности и уход от реальности. Свидетельствует об этом наблюдаемое аддиктивное поведение, которое предшествует ранней наркотизации и инициирует уход от реальности.
По результатам пилотажного исследования по проблеме утраты идентичности подростками, употребляющими наркотические вещества, были сделаны следующие выводы.
Идентичность, обозначающая твердо усвоенный и личностно принимаемый образ себя во всем богатстве отношений личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственным «Я» независимо от изменений «Я» и ситуации; способности к полноценному решению задач, возникающих перед ней на каждом этапе ее развития, — это область психического развития, которая является ключевой для формирования личности ребенка. Подростковый возраст является наиболее важным моментом в формировании «Я» человека, следовательно, проблема личной идентичности у подростков стоит особенно остро.
Проведенная работа показала, что у подростков, употребляющих наркотические вещества, обнаружены существенные отклонения в развитии идентичности, во всех составляющих компонентах — познавательном, эмоционально-целостном, поведенческом. У подростков-наркоманов установлено слабое развитие самопринятия, самоконтроля, самодисциплины, низкая устойчивость к всевозможным неблагоприятным условиям, неумение преодолевать трудности, эмоциональная неустойчивость, высокий уровень внутренней конфликтности, самопривязанности, утраченная самоценность, склонность неадекватно реагировать на фрустрирующие обстоятельства, неумение найти продуктивный выход из психотравмирующей ситуации.
Таким образом, у подростков-наркоманов не развит образ «Я» на эмоциональном, когнитивном и поведенческом уровнях, что является индикатором неспособности человека гармонично функционировать в социальном окружении. Это ведет к кризису и/или утрате идентичности, подросток не понимает себя, (теряет сам себя), не может управлять самим собой, преодолевать трудности, войти во взрослый мир. Личностью подростка утрачивается осознание неповторимой ценности и уникальности своего бытия, что провоцирует уход от реальности в форме использования наркотических веществ.
Медико-биологические факторы. Роль наследственной предрасположенности к химической зависимости в настоящее время не вызывает сомнений. Вероятность возникновения алкоголизма у детей алкоголиков по разным данным от 7 до 15 раз выше, чем в общей популяции.
В отношении генетики наркомании таких убедительных данных, как в случае с алкоголизмом, не получено. Тем не менее существуют наблюдения о наличии у больных наркоманией наследственной отягощенности алкоголизмом и наркоманией, особенно по мужской линии. Среди больных наркоманией существенно выше процент тех, кто имеет те или иные характерологические и поведенческие расстройства: повышенную возбудимость, агрессивность, склонность к депрессивным реакциям.
Возникновению и высокопрогредиентному течению наркомании также способствуют:
а) пре-, пери-, постнатальная патология;
б) черепно-мозговые травмы, тяжелые и длительные соматические заболевания;
в) резидуальное (остаточное) органическое поражение головного мозга;
г) задержка полового созревания, которая чаще всего связана с конституциональным замедлением развития, имеет психологические последствия;
д) воспитание в неполной семье;
е) постоянная занятость одного из родителей;
ж) больной — единственный ребенок в семье;
з) алкоголизм или наркомания кого-то из близких;
и) психические заболевания, патологический характер или отклоняющееся поведение близких родственников;
к) раннее (до 12-13 лет) употребление алкоголя или злоупотребление летучими наркотически действующими веществами.
Переживание отставания по ряду признаков от своей возрастной группы само по себе травмирует подростка: может появиться чувство неполноценности, нарушение идентичности, дисморфофобии. Рано созревающие подростки в среднем пользуются большей симпатией у окружающих, они более уравновешенны, менее робки. В противоположность этому, у поздно созревающих — больше опасений, беспокойств, вплоть до злобности, обнаруживается масса компенсаторных механизмов.
Социальные факторы. Потребность в употреблении наркотиков часто возникает из-за внутренних семейных проблем. Подростки, употребляющие наркотики, имеют менее близкие отношения с родителями, в таких семьях весьма невысок уровень взаимопонимания и взаимной поддержки.
В семьях, отличающихся строгой организацией и жесткой дисциплиной, более высока вероятность того, что дети обратятся к наркотикам, чем в семьях с гибкой и допускающей компромиссы структурой. У пристрастившихся к наркотикам молодых людей родители значительно чаще злоупотребляют алкоголем и другими психотропными средствами.
Некоторые исследователи выявили определенную связь между различными семейными факторами и употреблением наркотиков. На употребление наркотиков молодыми людьми влияют следующие семейные факторы:
а) взаимоотношения в семье:
— изоляция молодого человека от семьи;
— недостаточно близкие отношения с родителями;
— недостаточная поддержка со стороны родителей;
— недостаток любви;
— неудовлетворенная потребность в признании, доверии, любви;
— недоброжелательность и враждебность родителей;
— чрезмерно близкие отношения, вплоть до вмешательства в личную жизнь;
— отец принимает недостаточное участие в делах семьи;
б) конфликты:
— конфликты между родителями;
— безответственность мужа;
— несчастливая семья;
— несчастливая мать;
— дисгармония в семье;
— дети как заложники семейных ссор;
— сильные стрессы и психологические травмы;
в) ребенок — «козел отпущения»:
— родители делают из ребенка виновника всех конфликтов и проблем;
г) ролевая модель:
— родители не соответствуют ролевым моделям;
— родители употребляют наркотики;
— родители служат ролевыми моделями употребления наркотиков;
д) разводы, неполные семьи:
— неполные семьи;
— один или оба родителя отсутствуют большую часть времени;
— отсутствие отца переносится особенно болезненно;
е) дисциплина:
— родители не способны управлять ситуацией в семье;
— отсутствие последовательности в дисциплинарных требованиях;
— дисциплина слишком строгая или слишком вольная;
— недостаток четких правил, ограничений, указаний;
ж) лицемерие:
— двойные стандарты поведения — одни для себя, другие для детей;
— отрицание родителями своей неправоты и ошибок;
з) недостаток общения:
— недостаточная способность к общению — родители не понимают детей;
— родители не стремятся к общению из опасений услышать что-либо нежелательное для себя;
— никто не слышит криков о помощи.
Результаты исследований показывают, что дети, которые могут, открыто говорить со своими родителями, значительно реже прибегают к наркотикам, чем те, кто такой способностью не обладает или не имеет такой возможности.
Проведенные исследования выявили обратную зависимость между религиозностью человека и употреблением им алкоголя или марихуаны, в чем проявляется влияние религиозного консерватизма. Результаты исследований свидетельствуют, что влияние религиозности и религиозного консерватизма на употребление наркотических веществ ограничивается только сферой употребления менее серьезных наркотиков. Некоторые ученые придерживаются мнения, что влияние религии бывает незначительным по сравнению с другими факторами.
Таким образом, на сегодняшний день выявлено около 60 факторов (биологических, психологических, социальных), которые каждый сам по себе или в совокупности объясняют, почему человек начинает принимать наркотики. Немаловажная роль отводится причинам, связанным с дисгармонией в семейных отношениях.
Представляют интерес и мотивообразующие факторы. Э. Фромм рассматривает употребление наркотиков как частный случай культа потребительства среди молодежи, стремление «потреблять счастье» как товар. По мнению Б.С. Братуся, опьяняющее вещество отражает проекцию психологического ожидания, актуальных потребностей и мотивов на психофизиологический фон опьянения, создавая внутреннюю картину, которую человек приписывает действию напитка, делая его психологически привлекательным. Ц.П. Короленко и Т.А. Донских предложили следующие формы мотивации употребления алкоголя и наркотических веществ: атарактическая мотивация; гедонистическая мотивация; мотивация с гиперактивацией поведения; субмиссивная мотивация; псевдокультурная мотивация. А.Е. Личко и B.C. Битенский выделили следующие группы мотивов: социально-психологические мотивы, обусловленные традициями и культурой; субмиссивные мотивы, отражающие подчинение давлению других людей; псевдокультурные, приспосабливающие индивида к «наркотическим ценностям» своей группы; потребность в изменении собственного состояния сознания (гедонистическая, атарактическая и гиперактивация поведения); патологическая мотивация, связанная с наличием абстинентного синдрома и патологического влечения к наркотику. B.C. Битенский и другие авторы считают, что индивид, как правило, руководствуется комплексом мотивов. При этом характер ведущего определяется стадией наркотизации, особенностями характера и другими факторами. Н.А. Фоминенкова отмечает, что факторами риска при наркомании и токсикомании являются определенные отклонения в мотивационной сфере: заметное повышение общего уровня мотивов поддержания (жизнеобеспечение, комфорт, социальный статус) над развивающими (общая и творческая активность, общественная полезность); высокая степень охваченности сознания влечением к алкоголю. Однако очень часто в исследованиях с помощью различных методов определяются не мотивы, а мотивировка, то есть объяснение субъектом причин путем указания на социально-приемлемые для него и референтной группы обстоятельства. Мотивы могут не осознаваться субъектом. Кроме того, возможны значительные искажения при их вербализации. Некоторыми авторами обнаружены расхождения мотивировок и мотивов, которые являются результатом несовпадения формально известных правил, норм, запретов и реалий молодежной субкультуры, отражающей когнитивный диссонанс представлений о проблеме наркомании. В целом, анализ литературы показывает, что мотивы употребления наркотиков и отказа от них недостаточно исследованы и неоднородны по своему содержанию.
Анализ исследований отечественных и зарубежных психологов, а также исследования, проведенные нами, позволяют сформулировать следующие выводы:
1. Имеющиеся психологические данные неоднородны и противоречивы по характеру, а корреляты употребления наркотиков часто путают с их причинами.
2. Ни одна концепция возникновения, формирования психологической зависимости не представляется исчерпывающей и убедительной.
3. Столкновение личности с обстоятельствами, препятствующими реализации в жизни ее глубинных, базисных тенденций, обусловливает предрасположенность к злоупотреблению наркотиками.
4. Злоупотребление наркотиками является защитной активностью личности перед лицом трудностей, которые препятствуют удовлетворению наиболее важных и значимых для него потребностей, и носит адаптивный смысл.
5. Побуждение к употреблению наркотиков может быть не только вследствие ожидания снижения напряженности неудовлетворенных потребностей, но и ожидания возрастания возможностей действования на фоне наркотического опьянения. Речь идет об отношении к наркотику как средству, увеличивающему возможности индивида во взаимодействии с миром. Наименее исследованным аспектом наркомании оказывается центральный компонент зависимости — психическая зависимость от наркотика. Приведенный анализ дает возможность увидеть многоаспектность проблемы и роль психического фактора в динамике зависимости.
Диагностическое приложение
Знаки беды или как обнаружить факт подростковой наркомании
Большинство из родителей не хотели бы, чтобы их дети начали употреблять наркотик. Как обезопасить подрастающее поколение, своих собственных детей? Как свести степень риска к минимуму? Предлагаемая анкета содержит ряд вопросов, ответы на которые помогут сориентироваться в проблемах взаимоотношений с детьми и определить степень риска раннего начала употребления наркотиков.
| Балл |
Обнаруживали Вы у Вашего ребенка: |
| 50 |
1. Снижение успеваемости в школе в течение последнего года. |
| 100 |
2. Резкое снижение успеваемости. |
| 50 |
3. Неспособность ребенка рассказать родителям о том, как протекает общественная жизнь в школе. |
| 50 |
4. Утаивание вызова родителей в школу. |
| 50 |
5. Потерю интереса к спортивным и другим внеклассным занятиям. |
| 50 |
6. Сообщения педагогов или соучеников о прогулах уроков, драках, воровстве. |
| 100 |
7. Задержание в связи с вождением авто-, мототранспорта в состоянии опьянения. |
| 100 |
8. Задержание в связи с употреблением опьяняющих средств на дискотеках, вечерах и т. п. |
| 300 |
9. Арест в связи с хранением, перевозкой, приобретением или сбытом наркотиков. |
| 100 |
10. Другие противоправные действия, встречающиеся только в опьянении, включая алкогольное. |
| 100 |
11. Совершение краж. |
| 100 |
12. Пропажу из дома денег, ценностей, книг, одежды и т. п. |
| 50 |
13. Частое выпрашивание денег у родителей и родственников. |
| 150 |
14. Продажу одежды, пластинок, кассет и т. п. |
| 300 |
15. Наличие значительных сумм денег без понятного источника. |
| 50 |
16. Частую, непредсказуемую, резкую смену настроения. |
| 50 |
17. Снижение настроения, негативизм, критическое отношение к обычным вещам и событиям. |
| 50 |
18. Самоизоляцию, уход от участия в семейных событиях. |
| 50 |
19. Скрытность, уединенность, задумчивость, длительное прослушивание магнитофонных записей. |
| 100 |
20. Нарастающую лживость. |
| 50 |
21. Позицию самозащиты в разговоре об особенностях поведения. |
| 50 |
22. Избегание общения с домашним окружением. |
| 50 |
23. Гневливость, агрессивность, вспыльчивость, потеря энтузиазма |
| 100 |
24. Нарастающие безразличие, безынициативность, потеря энтузиазма. |
| 100 |
25. Высказывания о бессмысленности жизни. |
| 100 |
26. Общие психологические изменения: нарушения памяти, неспособность мыслить логически. |
| 50 |
27. Частые простудные заболевания. |
| 50 |
28. Потерю аппетита, похудание. |
| 100 |
29. Отказ от утреннего туалета, незаинтересованность в смене одежды и т. п. |
| 300 |
30. Внешний вид нездорового человека, бледность, отечность, покраснение глазных яблок, коричневый налет на языке, следы от уколов. |
| 50 |
31. Частые синяки, порезы, не находящие удовлетворительного объяснения: «Просто упал». |
| 100 |
32. Появление татуировок, следов ожогов сигаретой, порезов на предплечьях. |
| 100 |
33. Бессонницу, повышенную утомляемость, сменяющуюся необъяснимой энергичностью. |
| 300 |
34. Подросток отстаивает, утверждает свое право на употребление спиртного, наркотиков. |
| 300 |
35. Частый запах спиртного, или появление запаха гашиша на одежде. |
| 200 |
36. Чрезмерно расширенные или суженные зрачки. |
| 300 |
37. Потерю памяти на события происходившие в период опьянения. |
| 300 |
38. Наличие шприца, игл, флаконов, закопченой посуды, марганца, уксусной кислоты, растворителей. |
| 300 |
39. Наличие неизвестных таблеток, порошков, соломы, травы и т. п. |
| 50 |
40. Пренебрежение к домашним правилам. |
| 50 |
41. Незаинтересованность в домашних делах. |
| 50 |
42. Избегание участия в семейных торжествах. |
| 50 |
43. Нарастающую напряженность в семейных взаимоотношениях. |
| 100 |
44. Не возвращается ночевать домой. |
| 50 |
45. Скрывает свой круг общения, избегает подробных телефонных разговоров и т. п. |
Если Вы нашли основание для констатации более чем 10 признаков, а суммарная их оценка превышает 2000 баллов, существует необходимость Вашего обращения за консультацией.
5.4. Суицидальное поведение детей и подростков
Обычно самоубийство рассматривается как феномен социально-психологической дезадаптации личности в условиях микросоциальных конфликтов.
Под суицидальным поведением людей понимаются различные формы их активности, обусловленные стремлением лишить себя жизни и служащие средством разрешения личностного кризиса, возникшего при столкновении личности с препятствием на пути удовлетворения ее важнейших потребностей.
На фоне острого эмоционального состояния кризис достигает такой интенсивности, что человек не может найти правильного выхода из сложившейся ситуации. Он теряет смысл жизни. Суицидальное поведение имеет внутренние и внешние формы своего проявления.
Внутренние формы:
• антивитальные представления (т. е. размышления об отсутствии ценности жизни);
• пассивные суицидальные мысли (представления на тему своей смерти при отсутствии четкого замысла на самовольное лишение себя жизни: «хорошо бы умереть» и т. д.);
• суицидальные замыслы (разработка плана самоубийства, продумывание его деталей);
• суицидальные намерения (принятие решения о самоубийстве).
Внешние формы:
• суицидальные высказывания;
• суицидальные попытки (целенаправленное оперирование средствами лишения себя жизни, не закончившееся смертью);
• завершенный суицид.
Типы суицидального поведения. В зависимости от типа суицидальных попыток поведение может быть трех видов:
• истинное — истинное суицидальное поведение характеризуется устойчивостью, целенаправленностью действий, связанных с осознанностью желания лишить себя жизни (заранее выбирается место и время, чтобы никто не смог помешать).
• демонстративно-шантажное — проявляется в оказании суицидентом психологического давления, то есть человек понимает, что его действия не должны повлечь за собой смерть и предпринимает меры предосторожности, которые, увы, не всегда достаточны. Это обстоятельство нередко становится причиной трагического исхода, что необходимо учитывать в практической деятельности.
• аффективное — аффективное суицидальное поведение обычно обусловлено необычайно сильным аффектом, сопровождается дезорганизацией и сужением сознания.
Динамика суицидального поведения. В результате исследований установлено, что суицидальное поведение, как бы быстро оно ни развивалось, всегда имеет определенную фазность.
Самоубийству предшествует пресуицид, включающий две фазы:
1. Предиспозиционная фаза характеризуется исключительно высокой активностью человека (период поиска «точки опоры»), но эта активность не сопровождается суицидальными исполнительными действиями. По мере того, как исчерпываются варианты улучшения ситуации, крепнет мысль о ее неразрешимости. Суицидент остро ощущает невыносимость существования и предположительно констатирует отсутствие желания жить, но мысли о самоубийстве блокируются механизмами защиты. Еще сохраняется возможность оказать помощь человеку, вывести его из тупика.
2. Собственно суицидальная фаза начинается, если суицидент не нашел выхода из кризиса, не получил поддержки, и длится вплоть до покушения на свою жизнь. На этом этапе происходит углубление дезадаптации: у человека возникают суицидальные мысли, а позднее и обдумывание способа самоубийства.
Внимание!!! На этом этапе усилия психолога и педагогов по предотвращению самоубийства, как правило, малоэффективны. Необходимо вмешательство врача-психиатра.
Структура суицидального поведения:
1) социально-ситуационные факторы;
2) личностные факторы;
3) конфликт;
4) социально-психологическая дезадаптация;
5) крах ценностных установок (потеря смысла жизни);
6) провоцирующие факторы;
7) мотивационная готовность;
8) предрасполагающие внешние факторы;
9) пресуицид;
10) суицид.
Существуют три основных признака надвигающегося суицида:
• скрытый гнев: гнев скрывают, выдавая за другие чувства, он направлен внутрь себя, похоронен, но наличие его можно заметить; тяжелая потеря; положение дел не улучшается, никто не может помочь, нет никакой надежды;
• человек охвачен чувством беспомощности;
• уход из жизни, в силу его крайней важности, лучше отложить на некоторое время, спокойно все обдумать и т. д.
Проблема подросткового суицида. Проблема юношеских самоубийств многие годы была у нас под запретом. Поэтому среди неспециалистов распространены два ошибочных мнения: 1) самоубийства вообще и юношеские в особенности совершают только психически больные, ненормальные люди и 2) именно юношеский возраст, в силу его кризисного, почти психопатологического характера, дает максимальный процент самоубийства. На самом деле, утверждает И.С. Кон, подростки и юноши совершают самоубийства реже, чем лица старших возрастов. Но по сравнению с детским возрастом, когда сознательных самоубийств практически не бывает, их рост после 13 лет кажется огромным; во Франции в группе 15-19-летних самоубийство является четвертой, а в США третьей по статистической значимости причиной смерти (после транспортных происшествий, насильственной смерти и рака). Причем в большинстве стран, где ведется статистика, за последние 30 лет количество юношеских самоубийств заметно возросло, в то время как среди взрослых показатели суицидов в значительной степени остались прежними (К. Хоутен).
Следует иметь в виду, что количество суицидальных попыток многократно превышает количество осуществленных самоубийств. У взрослых они предположительно соотносятся как 6 или 10 к 1, а у подростков как 50:1 или даже 100:1. Поскольку большинство суицидальных попыток остаются неизвестными, многие специалисты считают даже эти цифры заниженными.
Среди подростков, обследованных А.Е. Личко (1983), 32 процента суицидальных попыток приходится на долю 17-летних, 31 процент — 16-летних, 21 процент — 15-летних, 12 процентов — 14-летних и 4 процента — 12—13-летних. Юноши совершают самоубийства как минимум вдвое чаще девушек; но девушки предпринимают попытки гораздо чаще, многие из них имеют демонстративный характер. Неудачные суицидальные попытки большей частью не повторяются, хотя 10 процентов мальчиков и 3 процента девочек от 10 до 20 лет, совершивших неудачные суицидальные попытки, в течение ближайших двух лет все-таки покончили с собой (Г. Отто).
Способы суицида. Способы суицида варьируют в разных культурах. Повешение — ведущий способ суицида во всем мире. В США около 60% всех суицидов происходят с использованием огнестрельного оружия. В Канаде, где оружие менее доступно, с его использованием происходит 30% суицидов. Отравление, например, с использованием передозировки лекарственных средств, отмечается в США в 18% всех суицидов. Исследователи предполагают, что небольшой процент из числа фатальных ДТП с единственной жертвой — фактически суициды. Только от 15% до 25% людей, налагающих на себя руки, оставляют прощальные записки.
Причины суицида. В психологических экспериментах не раз было показано, что у некоторых людей любая неудача вызывает непроизвольные мысли о смерти. Влечение к смерти, фрейдовский «Танатос» — не что иное, как попытка разрешить жизненные трудности путем ухода из самой жизни. Для юношеского возраста это особенно характерно. Из 200 авторов юношеских автобиографий и дневников, исследованных Норманом Килом, свыше трети более или менее серьезно обсуждали возможность самоубийства, а некоторые пытались его осуществить. Среди них такие разные люди, как Гете и Ромен Роллан, Наполеон и Бенджамен Констан, Якоб Вассерман и Джон Стюарт Милль, Энтони Троллоп и Беатриса Уэбб, Томас Манн и Ганди, И.С. Тургенев и М. Горький... Большинство интеллигентных взрослых, с которыми беседовал известный педагог Ю.П. Азаров, также сказали, что в подростковом и юношеском возрасте, до 1820 лет, им приходила в голову мысль об окончании жизни.
Разумеется, полагает И.С. Кон, воображаемое и реальное самоубийство — вещи разные. «Приходя к мысли о самоубийстве, ставят крест на себе, отворачиваются от прошлого, объявляют себя банкротом, а свои воспоминания недействительными. Эти воспоминания уже не могут дотянуться до человека, спасти и поддержать его. Непрерывность внутреннего существования нарушена, личность кончилась. Может быть, в заключение убивают себя не из верности принятому решению, а из нестерпимости этой тоски, неведомо кому принадлежащей, этого страдания в отсутствие страдающего, этого пустого, не заполненного продолжающейся жизнью ожидания», — Б. Пастернак имеет здесь в виду зрелых людей, чья жизнь сложилась настолько трагически, что они не нашли из нее другого выхода, — В. Маяковского, С. Есенина, М. Цветаеву, П. Яшвили, А. Фадеева.
Существует также психологический тип личности, для которого характерна устойчивая установка, склонность к уходу из конфликтных стрессовых ситуаций, вплоть до самого последнего. Этот тип человека-самоубийцы описал Герман Гессе в романе «Степной волк».
Самоубийца не обязательно накладывает на себя руки или живет в особенно тесном общении со смертью. Он просто «смотрит на свое „Я“ — не важно, по праву или не по праву, — как на какое-то опасное, ненадежное и незащищенное порожденье природы... кажется себе чрезвычайно незащищенным, словно стоит на узкой вершине скалы, где достаточно маленького внешнего толчка или крошечной внутренней слабости, чтобы упасть в пустоту. Судьба людей этого типа отмечена тем, что самоубийство для них — наиболее вероятный тип смерти, по крайней мере в их представлении. Причиной этого настроения, заметного уже в ранней юности и сопровождающего этих людей всю жизнь, не является какая-то особенная нехватка жизненной силы: напротив, среди самоубийц встречаются необыкновенно упорные, жадные, да и отважные натуры». Но каждое потрясение вызывает у них мысль об избавлении путем ухода. Для Гарри — Степного Волка — «мысль, что он волен умереть в любую минуту, была для него не просто юношески грустной игрой фантазии, нет, от этой мысли он находил опору и утешение. Да, как во всех людях его типа, каждое потрясение, каждая боль, каждая скверная житейская ситуация пробуждала в нем желание избавиться от них с помощью смерти».
Повод, из-за которого человек, независимо от возраста, кончает с собой, может быть совершенно незначительным. Человек пьянеет вовсе не от последней капли. Надо смотреть глубже, помня, что «когда нет самого важного, все становится неважным, и все неважное становится важным, и любое может стать смертельным» (Л. Гинзбург).
Причины суицидального поведения в целом очень сложны и многочисленны. Их истоки можно искать в биологических, генетических, психологических и социальных сферах человека. Несмотря на то, что люди обычно совершают суицид в экстремальных ситуациях, таких, как развод, потеря работы или учебы, большинство экспертов предполагает, что это скорее повод для совершения суицида, чем его причина.
Большинство людей, убивающих себя, страдают от депрессии, которая часто не диагностируется и не лечится. Так как депрессия часто лежит в основе суицида, изучение причин депрессии может помочь ученым понять причины суицида. Другие психические болезни, такие как биполярное расстройство, шизофрения и тревожные расстройства могут также способствовать суицидальное поведение.
Биологические причины. Исследователи, указывая, что уровень суицидального поведения выше в определенных семьях, предполагают, что генетические и социальные факторы играют определенную роль в повышенном риске суицида. Среди одной общины баптистов в Пенсильвании почти три четвертых всех суицидов, которые произошли за 100 лет, случились только в четырех семьях. Если один из близнецов совершил попытку суицида, то у второго риск самоубийства резко повышается. Этот факт также указывает на генетическое влияние при повышенном риске суицида. Некоторые могут наследовать генетическую предрасположенность к психическим болезням, таким как шизофрения и алкоголизм, которые, в свою очередь, увеличивают риск суицида. Исследования выявили пониженный уровень серотонина в головном мозге людей, у которых отмечаются приступы неконтролируемой агрессии.
Психологические теории. В начале XX в. австрийский психиатр Зигмунд Фрейд создал первую психологическую теорию суицида. В ней он подчеркнул роль агрессии, направленной на самого себя. Американский психиатр Karl Menninger детально разработал идеи Фрейда. Он предположил, что все суициды имеют в своей основе три взаимосвязанных бессознательных причины: месть/ненависть (желание убить), депрессия/безнадежность (желание умереть) и чувство вины (желание быть убитым).
Американский психолог, ныне рассматриваемый как пионер современной теории суицида, Edwin Schneidman, описал несколько наиболее серьезных характеристик суицида. Сюда включается чувство невыносимой душевной боли, чувство изолированности от общества, ощущение безнадежности и беспомощности, а также мнение, что только смерть является единственным способом решить все проблемы. Психотерапевты когнитивной школы, которые изучают процесс обработки человеком информации, подчеркивают роль негибкого мышления («жизнь ужасна, альтернатива ей только смерть»), которое ведет к невозможности выработки решений своих проблем. Согласно психологам, много суицидов символизируют крик о помощи, а также являются усилиями с целью привлечь внимание к своим проблемам.
Социологические теории. Большинство ученых, работающих в области социологии, верят, что социальная структура и жизненные ценности могут оказывать существенное влияние на рейтинг суицида. Французский социолог Дюркгейм доказал, что рейтинг самоубийств напрямую связан с социальной интеграцией человека — то есть степенью, согласно которой индивид чувствует себя частью большой группы. Дюркгейм считал, что самоубийство более вероятно, когда человек испытывает недостаток социальных отношений, особенно, когда такая проблема встает передним внезапно, например, при потере работы. Значение фактора одиночества при анализе причин суицида видно и из того, что рейтинг суицида среди взрослых ниже у женатых, чем у разведенных, вдовых или одиноких людей.
Ученые обнаружили, что лица, склонные к суициду, по-видимому, не испытывают больших стрессов в своей жизни, чем другие; они скорее имеют некоторую патологию личности, которая не позволяет им полноценно справляться с жизненными проблемами. Кроме этого, лица, склонные к суициду, изначально имеют проблемы в жизни, такие как потеря семьи, или плохие отношения между родственниками, отдельное проживание родителей и несовершеннолетних детей, плохое обращение с детьми или плохое воспитание. Обследуемые, которые пытались совершить суицид, имеют более высокий уровень психических расстройств в популяции, а также часто злоупотребляют психоактивными веществами. Однако суицид происходит во всех семьях, включая и те, которые внешне выглядят благополучными. Изменение в социальной и экономической ситуации обычно отражается и в рейтинге суицида.
Особенности суицидального поведения детей и подростков
Дошкольникам несвойственны размышления о смерти, хотя эта тема не проходит мимо их внимания (сказки, события жизни). В 10-12 лет смерть оценивается как временное явление. Появляется разграничение понятий жизни и смерти, но эмоциональное отношение к смерти абстрагируется от собственной личности.
Стремление быть свидетелем реакции окружающих на свою смерть или надежда на «второе рождение» характерно для суицидентов детского и подросткового возраста. Представления о смерти на протяжении детства проходят несколько этапов: от полного отсутствия в сознании ребенка представления о смерти до формального знания о ней и знакомства с атрибутами ухода из жизни (понятиями траура, похорон и т. п.). Знание о смерти не соотносится ребенком ни со своей собственной личностью, ни с личностью кого-либо из близких; не сформировано представление о необратимости смерти, которая понимается как длительное отсутствие или иное существование. Ребенок признает возможность двойственного бытия: считаться и быть умершим для окружающих и в то же время самому наблюдать их отчаяние, быть свидетелем собственных похорон и раскаяния своих обидчиков. Отсутствие страха смерти является отличительной чертой психологии детей. Было бы ошибочно относить попытки детей и подростков к демонстративным действиям. Дети в силу отсутствия жизненного опыта и осведомленности не могут использовать метод выбора. Нерасчетливость, отсутствие знаний о способах самоубийства создают повышенную угрозу смерти вне зависимости от формы самовоздействия. Опасность увеличивают также возрастные особенности. У подростков формируется страх смерти, который, однако, еще не базируется на осознанном представлении о ценности жизни. «Метафизическая интоксикация», свойственная психологии подростка, выражается, в частности, в углубленном размышлении на тему жизни и смерти. Общая неустойчивость, недостаточность критики, повышенная самооценка и эгоцентризм создают условия для снижения ценности жизни, что негативно окрашивает эмоциональность подростка, а в конфликтной ситуации создает предпосылки для суицидального поведения.
Кроме критерия осознанности намерения лишить себя жизни для определения истинности покушения на самоубийство у взрослых анализируются способы реализации суицида и особенности поведения суицидента.
Анализируя суицидоопасные конфликтные ситуации, специалисты убедились, что для ребенка или подростка они могут складываться из незначительных, по мнению взрослых, неурядиц. Однако некоторый максимализм в оценках, неумение предвидеть истинные последствия своих поступков и прогнозировать исходы сложившейся ситуации, отсутствие жизненного опыта, свойственные периоду детства, и создавали ощущение безысходности, неразрешимости конфликта, порождали чувство отчаяния и одиночества. Все это делало даже незначительную конфликтную ситуацию суицидоопасной для ребенка и особенно для подростка, что подчас недооценивалось окружающими взрослыми. Все это обуславливает повышенный суицидальный риск в пубертатном возрасте, что, в частности, подтверждается и статистически.
Формирование суицидального поведения в детском и подростковом возрасте во многом зависит также от некоторых особенностей личности суицидента. У всех суицидально ориентированных лиц были обнаружены эмоциональная неустойчивость, повышенная внушаемость, сензитивность, некоторая эксплозивность, импульсивность. Эти черты, выраженные нередко на уровне акцентуации характера, создавали предпосылки для социально-психологической дезадаптации личности в пубертатном периоде.
При изучении семей суицидентов в 95% случаев обнаружился отягощенный семейный анамнез: хронический алкоголизм, которым страдали один или оба родителя; тяжелые характеропатии и личностные акцентуации родителей, создающие в семье обстановку напряжения; патология, наблюдающаяся у родственников и родителей, клинически очерченные депрессии и другие психозы, случаи самоубийства в семьях суицидентов.
Клинический анализ материала показал тесную связь нозологической принадлежности суицидоопасных состояний с возрастом суицидентов. Так, суицидальное поведение детей до 12 лет, как правило, служило признаком и выражением шизофренического процесса. Катамнестическое наблюдение выявило особую «злокачественность» процесса, дебют которого в детстве оформлялся суицидальным поведением.
В пресуицидальном периоде у подростков нами были выявлены различные варианты депрессивных состояний (как эндогенных, так и реактивных) и ситуационных реакций, как правило, на фоне подростковых акцентуаций характера.
Суицидоопасные депрессии протекают у подростков атипично, маскируясь симптомами сомато-вегетативных расстройств, ипохондрическими нарушениями, девиантным поведением, дисморфофобическими симптомами и проявлениями метафизической интоксикации. Нозологическая принадлежность депрессий коррелирует с возрастом: с увеличением возраста суицидентов отмечается уменьшение удельного веса эндогенных депрессий и проявляется тенденция к преобладанию реактивных.
Депрессия проявляется по-разному, в зависимости от психологической акцентуации характера.
У гипертимного подростка — склонность к риску, пренебрежение опасностью.
У циклотимного — субдепрессия, аффекты, печать отчаяния, неосознанное желание навредить самому себе.
У эмоционально-лабильных подростков значимы аффективные реакции интрапунитивного типа. Суицидальное поведение отличается быстрым принятием решения, основывается на мало определенном стремлении «что-то с собой сделать». Другим фактором может служить желание «забыться». Чаще всего к саморазрушающему поведению толкает эмоциональная холодность близких и значимых лиц.
Сенситивные подростки страдают от чувства собственной неполноценности — реактивная депрессия и вызревание суицидальных намерений с неожиданной их реализацией. Психастенические подростки в состоянии расстройства адаптации характеризуются нерешительностью, испытывают страх ответственности, страх ущерба социального статуса.
Для детей с шизоидной акцентуацией характерно применение допингов.
Подросток с эпилептоидной акцентуацией на фоне аффекта может перейти меру осторожности. В состоянии одиночества или в безысходной ситуации агрессия может обернуться на самого себя. Чаще всего наносят порезы, ожоги, порой из мазохистических побуждений. Опьянения нередко протекают по дисфорическому типу с утратой контроля над собой. Участников азартных игр больше всего среди наркоманов и токсикоманов.
Истероидные подростки предрасположены к демонстративным суицидам.
Все интересы подростка с неустойчивой акцентуацией направлены на получение удовольствий.
Конформный подросток может совершить суицид за компанию.
Психологическая помощь в случаях суицидально-ориентированного поведения
Исключительно ответственным этапом профилактики самоубийств выступает помощь суициденту со стороны эмоционально близких и значимых лиц.
Существует четыре основных метода оказания психологической помощи человеку, думающему о суициде:
1. Своевременная диагностика и соответствующее лечение суицидента.
2. Активная эмоциональная поддержка человека, находящегося в состоянии депрессии.
3. Поощрение его положительных устремлений, чтобы облегчить ситуацию.
4. Обучение социальным навыкам и умениям преодоления стресса.
Стремясь оказать человеку первичную психологическую помощь, важно соблюдать следующие правила:
• будьте уверены, что вы в состоянии помочь;
• набирайтесь опыта у тех, кто уже был в такой ситуации;
• будьте терпеливы;
• не старайтесь шокировать или угрожать человеку, говоря: «Пойди и сделай это»;
• не анализируйте его поведенческие мотивы, говоря: «Вы так чувствуете себя, потому что...»;
• не спорьте и не старайтесь образумить человека, говоря: «Вы не можете убить себя, потому что...»;
• делайте все от вас зависящее, но не берите на себя персональную ответственность за чужую жизнь.
Методика проведения профилактической беседы
Главным в преодолении кризисного состояния человека является индивидуальная профилактическая беседа с суицидентом. Следует принять во внимание следующее:
• в беседе с любым человеком, особенно с тем, кто готов пойти на самоубийство, важно уделить достаточно внимания активному выслушиванию;
• активный слушатель — это человек, который слушает собеседника со всем вниманием, не осуждая его, что дает возможность его партнеру выговориться без боязни быть прерванным;
• активный слушатель в полной мере понимает чувства, которые испытывает его собеседник, и помогает ему сохранить веру в себя;
• активный слушатель будет способствовать тому, чтобы собеседник был уверен в том, что его высказывания о желании умереть услышаны и поняты.
Рекомендации по проведению беседы:
• разговаривать в спокойном месте, чтобы избежать возможности быть прерванным в беседе;
• уделять все внимание собеседнику, смотреть прямо на него, удобно, без напряжения расположившись напротив, но не через стол;
• пересказать то, что собеседник рассказал вам, чтобы он убедился, что вы действительно поняли суть услышанного и ничего не пропустили мимо ушей;
• дать возможность собеседнику высказаться, не перебивая его, и говорить только тогда, когда перестанет говорить он;
• говорить без осуждения и пристрастия, что способствует усилению у собеседника чувства собственного достоинства; произносить только позитивно-конструктивные фразы («мгновенный рефрейминг»).
Оказание первичной психологической помощи суициденту:
|
Если вы слышите
|
Обязательно скажите
|
Не говорите
|
| «Ненавижу учебу, класс...» |
«Что происходит у нас, из-за чего ты себя так чувствуешь?» |
«Когда я был в твоем возрасте... да ты просто лентяй!» |
| «Все кажется таким безнадежным...» |
«Иногда все мы чувствуем себя подавленными. Давай подумаем, какие у нас проблемы и какую из них надо решить в первую очередь» |
«Подумай лучше о тех, кому еще хуже, чем тебе». |
| «Всем было бы лучше без меня!» |
«Ты очень много значишь для нас, и меня беспокоит твое настроение. Скажи мне, что происходит». |
«Не говори глупостей. Давай поговорим о чем-нибудь другом». |
| «Вы не понимаете меня!» |
«Расскажи мне, как ты себя чувствуешь. Я действительно хочу это знать». |
«Кто же может понять молодежь в наши дни?» |
| «Я совершил ужасный поступок...» |
«Давай сядем и поговорим об этом». |
«Что посеешь, то и пожнешь!» |
| «А если у меня не получится?» |
«Если не получится, я буду знать, что ты сделал все возможное». |
«Если не получится — значит, ты недостаточно постарался!» |
Кроме того, при проведении беседы нужно руководствоваться следующими принципами:
1. При выборе места беседы главное, чтобы не было посторонних лиц (никто не должен прерывать разговора, сколько бы он ни продолжался).
2. Желательно спланировать встречу в свободное время, с большим временным потенциалом.
3. В процессе беседы целесообразно не вести никаких записей, не посматривать на часы и тем более не выполнять какие-либо «попутные» дела. Надо всем своим видом показать суициденту, что важнее этой беседы для вас сейчас ничего нет.
Профилактическая беседа должна включать в себя следующие этапы:
Начальный этап — установление эмоционального контакта с собеседником, взаимоотношений «сопереживающего партнерства».
Важно выслушать суицидента терпеливо и сочувственно, без критики, даже если вы с чем-то и не согласны (т. е. нужно дать человеку возможность выговориться). В результате вы будете восприниматься как человек чуткий, заслуживающий доверия.
Второй этап — установление последовательности событий, которые привели к кризису; снятие ощущения безысходности.
Имеет смысл применить следующие приемы:
• «преодоление исключительности ситуации»;
• «поддержка успехами» и др.
Третий этап — совместная деятельность по преодолению кризисной ситуации. Здесь используются:
• «планирование», т. е. побуждение суицидента к словесному оформлению планов предстоящих поступков;
• «держание паузы» — целенаправленное молчание, чтобы дать ему возможность проявить инициативу.
Завершающий этап — окончательное формулирование плана деятельности, активная психологическая поддержка суицидента. Целесообразно использовать следующие приемы:
• «логическая аргументация»;
• «рациональное внушение уверенности».
Если в ходе беседы человек активно высказывал суицидальные мысли, то его необходимо немедленно и с сопровождающим направить к психиатру в ближайшее лечебное учреждение.
Если такой возможности нет, суицидента целесообразно во что бы то ни стало убедить в следующем:
• тяжелое эмоциональное состояние — явление временное;
• его жизнь нужна родным, близким, друзьям и уход его из жизни станет для них тяжелым ударом;
• он имеет право распоряжаться своей жизнью, но решение вопроса об уходе из нее, в силу его крайней важности, лучше отложить на некоторое время, спокойно все обдумать и т. д. Если человек совершил неудачную попытку самоубийства, то риск повторной попытки очень высок. Причем наибольшая ее вероятность — в первые два месяца.
С целью оказания подросткам социальной поддержки при включении семьи, школы, друзей и т. д. может проводиться социально-психологический тренинг проблем — разрешающего поведения, поиска социальной поддержки, ее восприятия и оказания, индивидуальных и групповых психокоррекционных занятий по повышению самооценки, развитию адекватного отношения к собственной личности, эмпатии. Кроме того, необходимо развивать навыки практического применения активной стратегии решения проблем, совершенствования поиска социальной поддержки. В таких случаях уместна психологическая коррекция пассивной стратегии избегания, совершенствование самоконтроля. Замена и анализ позиции «значимых других», выработка мотивации на достижение успеха может быть основано на тренинге поведенческих навыков. Профилактика юношеских самоубийств заключается не в избегании конфликтных ситуаций — по мнению И. С. Кона, это просто невозможно, а в создании такого психологического климата, чтобы подросток не чувствовал себя одиноким, непризнанным и неполноценным. В девяти случаях из десяти юношеские покушения на самоубийство — не желание покончить счеты с жизнью, а крик о помощи (Г. Отто). О подобных желаниях подростки и юноши часто говорят и предупреждают заранее; 80% суицидных попыток совершается дома, в дневное или вечернее время, когда кто-то может вмешаться. Многие из них откровенно демонстративны, адресованы кому-то конкретному, иногда можно даже говорить о суицидальном шантаже. Тем не менее все это чрезвычайно серьезно и требует чуткости и внимания учителей, родителей и психологов-консультантов.
Так как депрессия предшествует большинству суицидов, раннее распознавание симптомов депрессии и ее лечение посредством медикаментов и психотерапии — важный фактор предупреждения суицида.
Признаки депрессии:
• потеря интереса или чувства удовлетворения в ситуациях, обычно вызывающих положительные эмоции;
• неспособность к адекватной реакции на похвалы;
• чувство горькой печали, переходящей в плач;
• чувство неполноценности, бесполезности, потеря самоуважения;
• пессимистическое отношение к будущему, негативное восприятие прошлого; повторяющиеся мысли о смерти или о самоубийстве;
• снижение внимания или способности к ясному мышлению;
• вялость, хроническая усталость, замедленные движения и речь;
• снижение эффективности или продуктивности в учебе, работе, быту;
• изменение привычного режима сна, бессонница или повышенная сонливость;
• изменение аппетита с последующим увеличением или потерей веса.
Заметив признаки депрессии у подростка, сами родители или специалисты-психологи должны усилить индивидуальную работу с ним.
Признаки высокой вероятности реализации попытки самоубийства:
• открытые высказывания о желании покончить жизнь самоубийством знакомым, в письмах родственникам, любимым;
• косвенные «намеки» на возможность суицидальных действий;
• активная предварительная подготовка, целенаправленный поиск средств (собирание таблеток, хранение отравляющих веществ, жидкостей и т. п.);
• фиксация на примерах самоубийств (частые разговоры о самоубийствах вообще);
• символическое прощание с ближайшим окружением (раздача личных вещей, фотоальбомов, часов и т. п.);
• изменившийся стереотип поведения: несвойственная замкнутость и снижение двигательной активности у подвижных, общительных; возбужденное поведение и повышенная общительность у малоподвижных и молчаливых;
• сужение круга контактов, стремление к уединению и другие.
Прогноз суицидальной активности подростков
Суицидальная активность человека зависит от целого ряда факторов.
Их учет в организации повседневной жизнедеятельности поможет оказаться рядом с подростком в критический момент его жизни и оказать ему необходимую помощь.
Главную роль в возникновении суицидально опасной ситуации играют конфликты.
Наиболее распространенными являются:
1. Конфликты, связанные со спецификой жизнедеятельности (учебы, общения) и социального взаимодействия людей:
— индивидуальные адаптационные трудности;
— неудачи выполнения конкретной задачи;
— конфликты со сверстниками;
— межличностные конфликты со значимыми людьми.
2. Лично-семейные конфликты:
— неразделенная любовь;
— измена любимого человека;
— развод родителей;
— тяжелая болезнь;
— смерть близких людей;
— половая несостоятельность.
3. Конфликты, обусловленные состоянием здоровья:
— психические заболевания;
— хронические соматические заболевания;
— физические недостатки.
4. Конфликты, связанные с антисоциальным поведением:
— страх уголовной ответственности;
— боязнь позора.
5. Конфликты, обусловленные материально-бытовыми трудностями.
Следует помнить, что вероятность возникновения суицидального поведения ВОЗРАСТАЕТ:
• в вечернее, ночное и утреннее время, когда люди предоставлены самим себе, остаются наедине со своими мыслями, переживаниями;
• в период «пиков возрастной суицидальности» (между 17 и 24 годами);
• в условиях тяжелой морально-психологической обстановки в семье или ближайшем окружении.
Обычно исследования в области суицидологии ставят своей целью идентифицировать людей с высоким риском суицида, после чего помочь этим лицам, предупреждая попытку суицида.
Факторы риска. Изучение причин и условий, при которых люди заканчивали жизнь самоубийством, позволило выявить ряд факторов, сопутствующих этому чрезвычайному происшествию.
К ним относятся:
• условия семейного воспитания:
— отсутствие отца в раннем детстве;
— матриархальный стиль отношений в семье;
— воспитание в семье, где есть алкоголики, психические больные;
— отверженность и социальная изоляция;
— воспитание в семье, где были случаи самоубийства и т. д.
• стиль жизни и деятельности:
— акцентуация характера;
— употребление алкоголя и наркотиков;
— попытки совершения суицидальных попыток в прошлом;
— совершение уголовно наказуемого поступка.
• взаимоотношения с окружающими людьми:
— изоляция от социального окружения, потеря социального статуса;
— разрыв высоко значимых любовных отношений;
— затрудненная адаптация к деятельности, учебе и др.
• недостатки физического развития (заикание, картавость, ожирение и др.);
• длительные соматические заболевания.
Знание и учет перечисленных факторов риска крайне необходимы, так как они позволяют выявить лиц с повышенным риском суицида.
Наиболее точным, но и наиболее трудным методом изучения личности является наблюдение. Эффективность его значительно возрастает, если оно ведется систематически и целенаправленно.
Именно изменения в поведении (знаки беды) позволяют своевременно распознать надвигающуюся катастрофу. Знаки беды — это, прежде всего, заметная перемена в обычных манерах поведения подростка.
Прежде всего должны насторожить следующие поступки, жалобы,проявления:
— необычно пренебрежительное отношение к своему внешнему виду;
— усиление жалоб на физическое недомогание;
— склонность к быстрой перемене настроения;
— жалобы на плохой сон или повышенная сонливость;
— ухудшение или улучшение аппетита;
— беспричинная нервозность;
— признаки постоянной усталости;
— уход от контактов, изоляция от друзей и семьи, превращение в человека-одиночку;
— отказ от социальной активности, от совместных дел;
— излишний риск в поступках;
— нарушение внимания со снижением качества выполняемой работы;
— поглощенность мыслями о смерти или загробной жизни;
— необычные вспышки раздражительности;
— усиленное чувство тревоги, безнадежности;
— приобщение к алкоголю или наркотикам или их усиленное потребление;
— отсутствие планов на будущее;
— составление записки об уходе из жизни.
Должны насторожить следующие заявления подростка:
— «ненавижу жизнь»;
— «всем будет лучше без меня»;
— «мне нечего ждать от жизни»;
— «они пожалеют о том, что они мне сделали»;
— «не могу этого вынести»;
— «я стал обузой для всех»;
— «я покончу с собой»;
— «никому я не нужен»;
— «это выше моих сил».
Следует знать основные психические состояния, обуславливающие самоубийства.
Состояния, приводящие к мысли о самоубийстве:
1. Низкая сопротивляемость стрессу и чувство разочарования и безысходности (недостаточное принятие реальности).
2. Ощущение неспособности изменить положение вещей (нет надежды на позитивные перемены в будущем).
3. Отсутствие навыков конструктивного решения проблемы, образ «тупика».
4. Убежденность в том, что только самоубийство решит все проблемы.
Суицидоопасным, по исследованиям Д.С. Исаева и К.В. Шерстнева (прожективный тест фрустрационной толерантности Розенцвейга), можно считать эго-защитный и потребностно-настойчивый типы реагирования, причем с преобладанием экстрапунитивного направления (в манипулятивных суицидах), а также низкий уровень коэффициента групповой конформности (GCR). Для психокоррекционной и профилактической работы необходимо знать не только уровень самооценки, но и уровень притязаний. Чем больше разрыв между ними, тем больше вероятность невротизации личности и возрастает риск социальной дезадаптации.
Определенные аспекты человеческой жизни увеличивают вероятность попыток суицида. Изучение показало, что наиболее важный фактор суицида — ощущение человеком безнадежности. Лица с ощущением безнадежности могут рассматривать суицид как единственный способ решения своих проблем. Люди с душевными болезнями, расстройствами личности, а также лица, злоупотребляющие психоактивными веществами, имеют высокий риск суицида. В действительности люди, страдающие недиагностированными психическими болезнями, совершают около 90% всех суицидов. Соматические болезни также увеличивают риск суицида, особенно когда они сопутствуют депрессии. Около 1/3 взрослых, совершивших суицид, страдали от соматических болезней к моменту своей смерти.
Другой фактор риска суицида заключается в наличии предыдущих суицидальных попыток, а также в наличии случаев суицида среди родственников. Важную роль играет социальная изоляция индивида. Люди, живущие одиноко или имеющие мало близких друзей, не получают эмоциональной поддержки, которая предупредила бы появление чувства безнадежности и иррациональных мыслей в трудный период их жизни.
Около 80% людей, совершающих суицид, предварительно дают знать о своих намерениях другим людям, хотя способы сообщения об этом могут быть завуалированы. Это обычно происходит в форме разговора о суициде или сообщений о желании умереть, о своей никчемности, беспомощности и о своем безнадежном положении или упоминаний о суициде в картинах и литературных произведениях. Другая опасность суицида заключена в неожиданном, драматическом и необъяснимом изменении поведения, так называемом «терминальном поведении». При этом индивид приводит свои дела в порядок, раздает свое имущество, часто заявляет о печали и отчаянии.
Человек, который увидел эти знаки, должен спросить предполагаемого суицидента, что последний думает о суициде. Если ответ будет вызывать подозрение в возможности совершения суицида, следует направить этого человека к психологу для предотвращения совершения суицида и последующего решения проблем, которые могут заставить человека решиться совершить суицид. Большинство суицидов могут быть предотвращены, так как состояния, при которых субъект может совершить суицид, обычно временны.
В 1950 г. в США профессионалы в области психического здоровья основали первую телефонную линию доверия для людей, находящихся в бедственном положении. На прямом проводе круглосуточно дежурят психиатры или специальным образом подготовленные люди, которые внимательно выслушивают отчаявшихся и объясняют последним как можно получить профессиональную помощь. Несмотря на определенную помощь, оказываемую анонимным абонентам, исследования показали, что достаточно много людей просто не пользуются этой службой. Например, молодые женщины звонят гораздо чаще, чем мужчины, а ведь именно последние имеют больший риск суицида.
Во многих учебных заведениях происходит внедрение программ по обучению студентов и преподавателей выявлению предполагаемых суицидентов. Однако эти новые программы еще не доказали своей эффективности среди молодежи.
Другой превентивной мерой является ограничение доступа предполагаемых суицидентов к средствам, с помощью которых можно легко убить себя. Такие методы, как барьер, который не позволяет людям легко спрыгнуть с моста, а также ограничение доступа к огнестрельному оружию доказали свою эффективность в снижение уровня суицидов в обществе. Такие методы позволяют создать препятствия на пути немедленного суицида, вследствие чего суицидальные мысли могут измениться и решимость совершить суицид исчезнет. Препятствия также позволяют в некоторых случаях случайному спасателю физически вмешаться в совершаемый суицид.
У подростков значительно чаще, чем среди взрослых, наблюдается так называемый «эффект Вертера» — самоубийство под влиянием чьего-либо примера (в свое время опубликование гетевского «Вертера» вызвало волну самоубийств среди немецкой молодежи). Kurt Cobain, лидер американской рок-группы Nirvana, совершил суицид в 1994 г. в возрасте 27 лет. Несмотря на то, что некоторые исследования предполагают, что суициды известных людей могут служить примером для подражания, особенно в подростковой среде, эта точка зрения не является полностью доказанной.
Суицид оказывает разрушительное влияние на друзей и родственников суицидента. Умышленная, неожиданная и насильственная смерть человека часто заставляет других чувствовать беспомощность и отверженность. Члены семьи и друзья могут иметь дополнительный стрессовый фактор при обнаружении трупа. Родители часто страдают от выраженного чувства стыда и вины. Так как суицид рассматривается, как социальная стигма пережившие суицид стараются избегать общения с другими людьми, также как и окружающие избегают общения с ними. Несмотря на эти чрезвычайные проблемы, исследования показывают, что пережившие суицид, проходя сквозь такие же психологические проблемы, как и люди, потерявшие своих близких, в конце концов оправляются от своих печалей. Группы поддержки могут играть положительную роль в психологическом восстановлении жертв неудавшегося суицида.
Имеются некоторые свидетельства того, что предание широкой гласности фактов самоубийств известных людей могут служить толчком к самоубийствам других людей, в особенности, среди лиц в диапазоне от 13 до 19 лет. Однако многие исследователи не находят справедливым такое мнение.
Диагностическое приложение
ТЕСТ «Ваши суицидальные наклонности»
Перед вами некая фигура замысловатой формы. Ее сердцевина закрашена черным. Задание такое: закончите рисунок, придайте фигуре завершенность. Для этого вам нужно закрасить все части фигуры таким образом, чтобы картина вам самим понравилась.
Ключ к тесту «Ваши суицидальные наклонности»
• Если на вашем рисунке ОКАЗАЛОСЬ БОЛЬШЕ ЗАКРАШЕННЫХ, ЧЕМ ПУСТЫХ МЕСТ, то это говорит о том, что в данный момент жизни вы пребываете в мрачном настроении духа. Вас что-то гнетет, вы переживаете из-за каких-то событий или беспокоитесь о чем-то важном для вас, однако это состояние временное и оно обязательно пройдет. Вы не склонны к суициду, вы любите жизнь и искренне не понимаете тех, кто готов с ней добровольно расстаться.
• Если вы НИЧЕГО НЕ ЗАКРАСИЛИ В ЗАДАННОЙ ФИГУРЕ, только ОБВЕЛИ ЕЕ, то это говорит о вашей железной воле и крепких нервах. Вы никогда не позволите себе поддаться слабости и подумать о самоубийстве, вы считаете это преступлением по отношению к самому себе, близким людям и окружающему вас миру. Как бы ни была трудна жизнь, вы будете жить, вы готовы бороться со всеми жизненными невзгодами, преодолевать любые трудности и препятствия.
• Если вы ЗАКРАСИЛИ НЕ БОЛЬШЕ ТРЕХ МАЛЕНЬКИХ ЧАСТЕЙ ФИГУРЫ, то это значит, что при определенных обстоятельствах вы могли бы задуматься о самоубийстве, и если бы все обернулось против вас, то, возможно, даже предприняли бы такую попытку. Но на ваше счастье, вы оптимист по натуре и поэтому обстоятельства крайне редко кажутся вам совсем ужасными, вы всегда видите свет в конце тоннеля.
• Если вы ЗАКРАСИЛИ ВСЮ ЛЕВУЮ СТОРОНУ ФИГУРЫ, то это говорит о вашей душевной ранимости и чрезмерной чувствительности, вы остро воспринимаете несправедливость жизни и страдаете от этого. Вы склонны к суициду, и иной раз единственное, что вас останавливает перед решительным шагом, — это ваша любовь к вашим близким людям. Вы не хотите причинять им боль и поэтому подавляете в себе суицидальные наклонности.
• Если вы ЗАКРАСИЛИ ВСЮ ПРАВУЮ СТОРОНУ ФИГУРЫ, то это говорит о том, что вы зачастую используете свои суицидальные наклонности с выгодой для себя: вы шантажируете своих близких своим возможным самоубийством, заставляете их выполнять ваши требования. Вы несправедливы, с вами очень тяжело жить.
• Если вы ПРОДОЛЖИЛИ ЗАКРАШИВАНИЕ ЗАДАННОЙ ЧАСТИ ФИГУРЫ, то это говорит о том, что подсознательно вы подумываете о смерти, ваше мортидо развито столь же сильно, как и либидо. Однако внешне ваши суицидальные наклонности не проявляются, они вырвутся наружу только при удобном случае.
ТЕСТ «Ваши мысли о смерти»
Перед вами фигура, несущая в себе символическое значение смерти. Эта картина явно не закончена, в ней не хватает каких-то важных деталей. Дорисуйте недостающие фрагменты, завершите картину смерти.
Ключ к тесту «Ваши мысли о смерти»
• Если вы НЕ СТАЛИ ПРОРИСОВЫВАТЬ ДЕТАЛИ ФИГУРЫ, то это говорит о том, что вы не любите размышлять о смерти, для вас это пока отвлеченная тема, философская. Вы гоните от себя черные мысли, предпочитая держать в голове радости жизни, а не горести смерти.
• Если вы ТЩАТЕЛЬНО ПРОРИСОВАЛИ ВСЕ ДЕТАЛИ ДАННОЙ ФИГУРЫ, превратив ее в СТАРУХУ С КОСОЙ, или ЖЕНЩИНУ В БЕЛОМ САВАНЕ, или в другого подходящего персонажа, то это говорит о том, что вы не боитесь смерти, вы понимаете, что так устроена жизнь и все живые существа когда-нибудь умрут. Разумеется, подобные мысли вас не радуют, однако печалиться по этому поводу вы тоже не желаете. У вас здоровое отношение к вопросу смерти.
• Если вы ПОЛНОСТЬЮ ЗАКРАСИЛИ СИЛУЭТ И ПРИРИСОВАЛИ К НЕМУ КАКИЕ-ТО ДЕТАЛИ (КОСУ ЗА СПИНОЙ ИЛИ ПРОФИЛЬ), то это выдает ваше болезненное отношение к смерти. Вы часто размышляете на эту тему и нервничаете. Возможно, у вас были в жизни тяжелые утраты, которые не прошли для вас бесследно, вы боитесь смерти и ненавидите ее.
• Если вы ПРИЧУДЛИВО РАСКРАСИЛИ СИЛУЭТ (УЗОРЫ, ПОЛОСКИ), то это значит, что вы одержимы мыслью о смерти, она представляется вам желанной и загадочной, таинственной и влекущей. Вы все время задаетесь вопросом — существует ли загробная жизнь? Ваш ищущий ум не остановился пока ни на одной из вер, вы находитесь в постоянном поиске, анализируете все сведения, хотите приподнять завесу над этой тайной. Пока вы заняты теоретическими изысканиями, все нормально, для вас нет никакой опасности. Только не переходите к практическим опытам.
• ЧЕМ ПОДРОБНЕЕ И ЧЕТЧЕ НАРИСОВАННЫЙ ВАМИ ФОН, тем больше времени вы проводите в размышлениях о смерти. Если вы ФОН НАРИСОВАЛИ ЯРЧЕ, ЧЕМ ОСНОВНУЮ ФИГУРУ, то это значит, что вы настроены пессимистично, возможно, размышляете о своей горькой участи и несправедливости жизни.
• Если вы РАЗДЕЛИЛИ ЗАДАННУЮ ФИГУРУ НА НЕСКОЛЬКО ФИГУР ПОМЕНЬШЕ, передав их во ВЗАИМОДЕЙСТВИИ (ЛУНА НАД ГОЛОВОЙ ЧЕЛОВЕКА, СТОЯЩЕГО НАД СВЕЖЕВЫРЫТОЙ МОГИЛОЙ, и все в том же духе), то это выдает в вас творческого человека. Вы даже к вопросу смерти подходите с оригинальных позиций, вам нравится разговаривать на эту тему, выслушивать разные точки зрения. Вы еще не составили окончательного мнения на этот счет. Вы не боитесь смерти, но уважаете ее. Для того чтобы акцентировать внимание на факторах, способствующих совершению попыток самоубийства, и количественно оценить степень риска суицида предлагается использовать приведенную ниже «Карту риска суицида».
Заполняя предложенную «Карту риска», можно определить степень выраженности перечисленных факторов у подростков и тем самым выявить риск суицидального поведения. Для этого определяется алгебраическая сумма и полученный результат соотносится с приведенной ниже шкалой:
• менее 9 баллов — риск суицида незначителен;
• 9—15,5 баллов — риск суицида присутствует;
• более 15,5 балла — риск суицида значителен.
Карта риска суицида
| Фактор риска |
Не выявлен |
Слабо выражен |
Сильно выражен |
|
I. Биографические данные
|
| 1. Ранее имела место попытка суицида |
-0,5 |
+2 |
+3 |
| 2. Суицидальные попытки у родственников |
-0,5 |
+1 |
+2 |
| 3. Развод или смерть одного из родителей |
-0,5 |
+1 |
+2 |
| 4. Недостаток «тепла» в семье |
-0,5 |
+1 |
+2 |
| 5. Полная или частичная безнадзорность |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
|
II. Актуальная конфликтная ситуация
|
|
а) вид конфликта:
|
| 1. Конфликт со взрослым человеком (педагогом, родителем) |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 2. Конфликт со сверстниками, отвержение группой |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 3. Продолжительный конфликт с близкими людьми, друзьями |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 4. Внутриличностный конфликт, высокая внутренняя напряженность |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
|
б) поведение в конфликтной ситуации:
|
| 5. Высказывания с угрозой суицида |
-0,5 |
+2 |
+3 |
|
в) характер конфликтной ситуации:
|
| 6. Подобные конфликты имели место раньше |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 7. Конфликт отягощен неприятностями в других сферах жизни (учеба, здоровье, отвергнутая любовь) |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 8. Непредсказуемый исход конфликтной ситуации, ожидание его последствий |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
|
г) эмоциональная окраска конфликтной ситуации:
|
| 9. Чувство обиды, жалости к себе |
-0,5 |
+1 |
+2 |
| 10. Чувство усталости, бессилия, апатия |
-0,5 |
+1 |
+2 |
| 11. Чувство непреодолимости конфликтной ситуации, безысходности |
-0,5 |
+1,5 |
+2 |
|
III. Характеристика личности
|
|
а) волевая сфера личности:
|
| 1. Самостоятельность, отсутствие зависимости в принятии решений |
-1 |
+0,5 |
+1 |
| 2. Решительность |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 3. Настойчивость |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 4. Сильно выраженное желание достичь своей цели |
-1 |
+0,5 |
+ 1 |
|
б) эмоциональная сфера личности:
|
| 5. Болезненное самолюбие, ранимость |
-0,5 |
+1,5 |
+2 |
| 6. Доверчивость |
-0,5 |
+0,5 |
+1 |
| 7. Эмоциональная вязкость («застревание» на своих переживаниях, неумение отвлечься) |
-0,5 |
+1 |
+2 |
| 8. Эмоциональная неустойчивость |
-0,5 |
+2 |
+3 |
| 9. Импульсивность |
-0,5 |
+0,5 |
+2 |
| 10. Эмоциональная зависимость, необходимость близких эмоциональных контактов |
-0,5 |
+0,5 |
+2 |
| 11. Низкая способность к созданию защитных механизмов |
-0,5 |
+0,5 |
+1,5 |
| 12. Бескомпромиссность |
-0,5 |
+0,5 |
+1,5 |
Выявив с помощью «карты риска» предрасположенность к попыткам самоубийства, нужно постоянно держать подростка в поле зрения и чутко реагировать на малейшие отклонения в его настроении и поведении. Если итоговая сумма баллов превышает критическое значение или поведенческие особенности (знаки беды) начинают все более усиленно проявляться, то рекомендуется обратиться к психологу или врачу-психиатру за квалифицированной помощью.
