Король отложил в сторону книгу, потянулся в кресле. Зажег свечи, подкинул дров в камин. Дождь шел второй день, и в каменных стенах дворца тянуло холодом и сыростью. Но во дворце можно сидеть у огня под крышей, в сухой одежде, и капли не льют за шиворот. Знал бы, что она не зайдет за вещами… хотя бы за теплой одеждой деньгами — не отпустил бы. Знал бы… должен был знать.

Люди, посланные проследить и охранять вернулись — не смогли найти. Как будто кто-то отвел им глаза — может, так оно и было. Стража у всех четырех ворот клялась, что ни утром ни, тем паче, ночью никто не выходил. Тем не менее, в городе Аларики уже не было. Он послал других людей. Угрожать и наказывать бессмысленно — поди найди иголку в стоге сена. Они попытаются, конечно… С посохом явно нечисто, от него отчетливо несет скверной. Игра не будет закончена, пока не станет ясно, зачем Рие нужен был этот артефакт. Тем более, что границу между мирами он не открывает — по крайней мере, между мирами живых. Разве что между этим миром и миром теней — но как проверишь? Надо бы найти некроманта, сам он не силен в таких делах — но где его найдешь… Впрочем, Ритан найдет, этот из-под земли достанет…

Сознания коснулся отзвук колдовства — того колдовства, которое король ждал каждый миг… и которое боялся почувствовать. Вздрогнул, торопливо выглянул за дверь.

— Ритана сюда, быстро! Поднять две дюжины гвардейцев, и обоих магов, которые работают с порталами — ко мне.

Дежуривший в коридоре мальчишка-посыльный убежал.

Король вернулся в кабинет, торопливо расстелил на столе карту, попутно сбросив на пол все, что мешало, замер, задумавшись.

— Государь. — Советник уже был здесь.

— Нужны порталы… вот сюда — палец коснулся карты. — Перекинуть две дюжины солдат. И меня. Прочесать лес — вот примерно… Искать девушку… ты ее видел, опишешь. Кроме того, искать любые следы боя… тела, кровь — все, что угодно.

— Государь… — медленно произнес советник. — Две дюжины солдат слишком мало для того, чтобы прочесать участок в пять миль поперечником. Сомневаюсь, что…

— Знаю! — рявкнул король. Добавил чуть тише. — Прости. Я знаю. Но во дворце всего два мага, способных сотворить портал… больше и не нужно, на самом деле. А посылать в академию за помощью… потеряем пару часов как минимум.

— Да, государь.

Дождь висел мелкой пеленой, пробирался сквозь плащ. Король откинул капюшон — все равно уже мокрый насквозь, так хоть холодная от воды шерсть не прилипает к лицу. Похоже, уже не найдут… он прислушался. Жива. Глубоко вздохнул. Жива! Хоть что-то хорошее.

— Государь… — Ритан тоже промок до нитки.

«Когда вернемся во дворец, надо бы посоветовать ему напиться глинтвейна — да погорячее и завалиться спать до утра… хотя все равно не послушает. Будет сидеть и думать, где он ошибся. Значит, приказать. Если бы все можно было решить так просто…»

— Это не похоже на следы боя, но…

— Показывай.

Поляна и в самом деле выглядела почти нетронутой — если здесь когда и проходил человек, трава, упруго распрямившись, скрыла следы. Да и дождь… Следы остались лишь под старой березой — травы там не было, только толстый слой прелых прошлогодних листьев. Следы… и кровь. Дождь не позволил ей засохнуть — но и не смог смыть. Слишком много было крови, она впиталась в листья, растеклась по трещинам коры там, где корни не ушли в землю. Кто-то долго сидел, прислонившись спиной к стволу, потом упал… поднялся и ушел.

Король присел под березой, коснулся листьев. Долго смотрел на покрытые темно-вишневым пальцы.

«Девочка моя, что же ты творишь… Я могу отправить людей найти и защитить, насколько это возможно — но кто защитит тебя от самой себя?»

Почему он позволил ей уйти? Наверное потому же, почему позволил войти в чумную деревню… или очертя голову броситься на опытного боевого мага — впрочем, тогда от него мало что зависело. Всю жизнь он считал, что нельзя отбирать право распоряжаться собственной судьбой.

«Но если бы сейчас ты нашел ее тело — утешился бы сознанием своей правоты и жил дальше, как ни в чем не бывало?»

Не надо врать себе. Он был готов ко всему — слезам, крику, ненависти… С этим он бы справился. Но усталое равнодушие в разом погасшем взгляде… Боль и недоверие, в которое она замкнулась, как в раковину — не достучаться. Он сдался… И теперь можно сколько угодно утешать себя красивыми правильными словами — не поможет.

— Государь…

Король, наконец поднялся, и Ритан понизил голос — так, чтобы больше никто не услышал:

— Тарилл… успокойся. Это всего лишь девка… — и осекся под бешеным взглядом.

— Придержи язык, будь любезен.

— Крепко же она тебя зацепила…

Король не ответил. Провел ладонью по лицу, стирая капли дождя.

— Хватит. Возвращаемся.

Дождь превратил дорогу в рыжий чавкающий кисель. Я свернула в лес — лучше не стало. Разве что вместо грязи под ногами была мокрая трава — впрочем, штаны суше от этого не стали. Да еще и дождь, что над дорогой висел мерзкой мелкой моросью, в лесу собирался на листьях и падал крупными каплями, норовя угодить не куда-нибудь а непременно за шиворот.

Холод догнал меня где-то к середине дня. Пробился сквозь безразличие отупевшего разума, скрутил дрожью мышцы. Просто быстро идти не помогло. Я выругалась и начала собирать валежник. Его здесь было много — мало кто будет останавливаться в лесу и жечь костры, когда постоялые дворы едва ли не на каждом шагу и можно переночевать под крышей в уютной постели. Кое-как разыскав подходящие бревна (тонковаты, но без топора и это сойдет) я соорудила нодью. Сейчас согреюсь немного… потом еще поищу дрова, этого костра хватит часов на пять, не больше, а идти дальше под проливным дождем я не могу. Хорошо хоть магия всегда при мне — не надо мучаться, думая как разжечь огонь без кресала и трута.

Теплее от костра стало ненамного. Как ни крути, а невозможно согреться в мокрой насквозь одежде. Что ж, еще пара дней по такой погоде — и холод доделает то, чего не удалось мне. Обидно только — хотелось умереть, сохранив хоть какое-то подобие достоинства, а не свалиться от простуды где-нибудь под елкой и там замерзнуть окончательно. Я рассмеялась — какая разница, на самом деле? Все равно этому миру нет до меня никакого дела — равно как и мне до него. Еды нет, денег на ночлег под крышей нет, теплой одежды нет… Недолго осталось.

Я не сочла нужным как-то замаскировать огонь. Дорога считалась безопасной, да и в такую погоду нормальные люди сидят под крышей у очага, а по тракту идут только купцы с грозящим испортиться товаром да письмоноши. А главное — я просто не подумала об опасности. Правду говоря, я вообще ни о чем не думала.

Наверное, в другое время я заметила бы этих двоих куда раньше. И уж ни в коем случае не позволила бы подойти так близко и встать в паре шагов, сбросив наземь дорожные мешки и нагло пялясь.

— Глянь-ка, кто у нас тут? — деланно удивился один.

Я молча развернулась, не вставая, подняла на них глаза. Думать не хотелось, шевелиться тоже. Страха не было — только где-то внутри поселилась смутная досада — и чего им под крышей не сидится?

— Пойдем с нами, что ли, — встрял другой. — Тут постоялый двор в паре верст. Накормим, обогреем…

— Ну уж и ты потом не обидь, — заржал первый.

Безопасная дорога, значит… Для мужчины или женщины со спутником вполне себе безопасная. А для одинокой бродяжки…

— Спасибо, как-нибудь сама справлюсь. — Странно, пару дней назад я бы уже вопила от страха и злости. А сейчас внутри была только безумная усталость. Парни, ну уйдите по-хорошему…

— Ты глянь, не хочет, — ухмыльнулся второй. — Видать мы с тобой совсем рылом не вышли.

— Ага, это до чего ж бабы разборчивые пошли — лучше, значит, в лесу мокнуть чем паре хороших людей постель согреть.

Хороших, значит…

— Идите своей дорогой. Пожалуйста.

— Кончай ломаться! Не хочешь по-хорошему, силой возьмем…

Я обвела взглядом ухмыляющиеся рожи. На самом деле, им не так уж хотелось «согреть постель». Просто мокрая замерзшая девка вместо того, чтобы кинуться в ноги с благодарностью за щедрое предложение, посмела ерепениться. Им хотелось покуражиться, почувствовать свою власть. Тем более, что я казалась такой безобидной. Ножа, лежащего рядом они то ли не заметили среди травы, то ли не сочли нужным заметить.

Где-то внутри начало медленно просыпаться бешенство. Если бы речь шла всего лишь о жизни — мне было бы все равно. Но…

— Идите. Своей. Дорогой.

Они все-таки были слишком уверены в себе. Вместо того чтобы просто пнуть — ведь я по-прежнему сидела не земле, глядя на них снизу вверх, а онемевшие от холода мышцы не добавляют подвижности — один из них ухватил за грудки, вздергивая на ноги, размахнулся…

Нож удобно лег в ладонь. Короткое движение без замаха — незачем, парень и так хорошо рванул на себя — и лезвие вошло в живот. Он охнул, хватка ослабла. Я добавила коленом — чужая боль коснулась разума, но сейчас она подействовала как ледяная вода, срывающая отупение. Мысли стали четкими и быстрыми. Раненый сложился, но еще до того, как он упал, я успела полоснуть клинком по горлу. Судорожно вздохнула, развернулась. Поймала взгляд второго — ошарашенный и… напуганный? Ну да, вместо безобидного ужика нарваться на гадюку. Я ж просила — идите своей дорогой.

Он все-таки успел полоснуть по запястью и зацепить бок — прежде чем упал и больше не поднялся.

Я затянула магией раны — впрочем, их и ранами было назвать сложно. Потом долго-долго оттирала нож о траву. Снова приползло серое безразличие. Вот так… пока больно — я жива. Но уже не больно.

Холодно… я стащила с того, что пониже добротный кожаный плащ. Надо же, почти чистый. Враги… Они не заслуживают того, чтобы называться врагами. Вытряхнула на плащ второго оба дорожных мешка. Еды не густо — хлеб, вяленое мясо… похоже, они шли в столицу, подъев почти все, что взяли с собой, а докупать не стали — к чему, если постоялые дворы один за другим? Шли… А куда иду я? Наверное, к Рику, не прогонит… а там видно будет.

Я сложила в один из мешков всю найденную еду, деньги — тоже не густо, но хоть что-то, дорожные мелочи. Накинула отчищенный плащ. Наверное, надо бы прихватить еще хоть одну рубаху на смену… побрезговала, правду говоря. Интересно, в паре верст в какую сторону постоялый двор. Ладно, неважно. Мне в любом случае от столицы. Выбралась на дорогу — грязь приветственно зачавкала — и пошлепала прочь.

Постоялый двор и в самом деле нашелся через пару часов. И постояльцев там, похоже, было прилично, судя по тому, сколько народу сидело в зале. Правильно, что за радость коротать дождь в одиночестве — а так, под выпивку да разговор, глядишь и время быстрее пройдет. Многие оглянулись на скрип двери. Я равнодушно прошла сквозь частокол любопытных взглядов. Похоже, здешним гостям теперь на весь вечер разговоров хватит. Только бродячий певец, сидевший в углу у камина по-прежнему негромко перебирал струны, не обращая на меня никакого внимания.

— Здравствуй, почтенный хозяин, — поклонилась я трактирщику. — Мне нужна комната… пока на ночь, а утром видно будет.

Тот кивнул.

— Поесть что-нибудь?

Поесть? Наверное, надо…

— Что-нибудь на твой выбор, почтенный хозяин. И горячего вина.

Хозяин снова кивнул.

— Пойдем, провожу.

Он зашел в комнату первым, затопил камин. Я сбросила плащ — хорошо выделанная кожа неплохо защищала от дождя… точнее, защитила бы, не промокни я насквозь еще до того. Съежилась, обхватив руками плечи — без плаща сразу стало холодно.

Хозяин окинул меня скептическим взглядом:

— Деньги-то у тебя есть?

— Есть, — ответила я, снимая с пояса кошелек. — Сколько?

— Уходить будешь, расплатишься. Только учти, если тебя ищут и придет кто, укрывать не буду. Здесь, как король сменился, строго стало. Хорошо если просто пеню заплатишь, а то и вовсе трактир в пользу казны отберут. Так что сама понимаешь…

— Не ищут.

— А если ни от кого не бегаешь, то какого рожна одна по дороге шляешься в такую погоду?

Бегаю… Только далеко ли от себя убежишь? Я усмехнулась.

— С полюбовником поругалась. Теперь вот к брату иду, авось не прогонит. — Вот, значит, как это делается… не солгать ни единым словом, при этом не сказав ни капли правды. Что ж, спасибо за науку.

— Косы он обкорнал?

— Он.

— Небось, было за что?

— Может, и было, — равнодушно ответила я. Встретила испытующий взгляд хозяина. Тот отвел глаза первым.

— Ладно. Но ежели врешь… я предупредил, дальше пеняй на себя. Сейчас поесть принесу — вниз, чай, спускаться не будешь?

— Наверное, нет. Спасибо, почтенный.

Он вернулся почти сразу. Аккуратно поставил на стол тарелку с хорошим ломтем вареной свинины и дымящейся чечевичной кашей. Над немаленькой кружкой с вином тоже поднимался парок, пахнущий перцем, корицей и хмелем. Надо же, пряностей не пожалел… представляю, сколько утром заломит… впрочем, не все ли равно. Деньги есть… пока есть, и я не собираюсь рыдать по поводу того, как они мне достались. Хватит, отрыдалась.

Я едва смогла дождаться, пока за спиной хозяина закроется дверь, задвинула засов, торопливо стащила холодную, мерзко липнущую к телу одежду, завернулась в одеяло. Кусачая шерсть на голую кожу… но так хотя бы не холодно. Аккуратно разложила вещи вокруг огня — пусть сохнут. Поставила на пол перед самым камином, чуть ли не в пламя еду и питье, опустилась рядом. Осторожно отхлебнула обжигающее вино. Надо бы поесть… не хочется, но надо. Я запихнула в себя мясо, почти не почувствовав вкуса. Посмотрела на слишком быстро опустевшую кружку. Что-то мало. Надо бы добавить — чтобы налакаться в стельку, и не думать. Ни о чем. Сейчас, оденусь и схожу.

Так, а пол уже качается. Немного мне надо, оказывается. Ничего, сейчас чуть-чуть сосредоточиться — и на то, чтобы дойти до стойки, забрать вино и вернуться обратно меня хватит. А там хоть трава не расти…

Интересно — мелькнула нелепая мысль — как во сне выглядит пьяный в стельку? Риа же явится… сколько я на ногах — вторые сутки, третьи… Не помню… совершенно не помню. Да и какая, к демонам, разница. Я хихикнула, представив себе выражение лица советницы, когда она узнает, что посоха ей не видать. Вот пусть теперь они между собой разбираются, а с меня хватит.

Зал внизу уже был почти пустым — надо же, а мне казалось, что прошло всего ничего… еще и счет времени потеряла. По-хорошему, надо бы просто завалиться спать. Но одна мысль о том, что снова явится эта мертвая дамочка, прогоняла всякую мысль о сне. Ведь придется объясняться, разговаривать о посохе и короле… не хочу. Особенно — о короле. Сейчас напьюсь… а пьяным, говорят, море по колено.

Облокотясь о стойку я ждала, пока трактирщик согреет вино.

— Я играл тебе весь вечер. Я охрип уже от песен… — раздалось из-за спины.

Я обернулась — слишком резко, пришлось вцепиться в стойку, чтобы не пошатнуться. Бродячий певец, что недавно неприметно сидел в углу у камина, удобно устроился за ближним столом. Поймал мой взгляд, широко улыбнулся, подмигнул:

— Но — увы — от этой встречи Не пополнится карман. Что сидишь ты словно нелюдь? Что ты головой качаешь? Что теперь я буду делать И без денег и не пьян?

Я невольно рассмеялась. Каков наглец! Потянулась к кошельку. Парень оказался рядом в мгновение ока, перехватил руку.

— Не надо. Просто я хотел чтобы ты улыбнулась. Красивые девушки не должны грустить.

Ах вон оно что… Я высвободилась, окинула его взглядом. Пепельные волосы, зеленые глаза. Уверенный, чуть ленивый кошачий взгляд. Хорош, ничего не скажешь — и знает себе цену. Девчонки небось гроздьями вешаются.

— Позволишь угостить тебя?

А почему бы, собственно, нет? Сидеть, пить и болтать ни о чем — все лучше, чем в одиночестве таращиться в пламя камина и вспоминать. А то, что неизбежно за этим последует… какая, в общем-то, разница — теперь?

Он поговорил с трактирщиком, поставил на стол две кружки: в одной мой заказ, в другой — пиво.

— Что тебе взять к вину?

— Ничего.

— Даже так? Может быть, не стоит пить не закусывая?

Я рассмеялась:

— Здешний хозяин кормит так, что после ужина я не могу впихнуть в себя ни кусочка.

Не объяснять же ему…

— Сделаю вид, что поверил, — ухмыльнулся парень. Взял себе связку мелкой вяленой рыбешки, уселся рядом. — Полагаю, спрашивать, куда ты идешь, бесполезно?

— Правильно полагаешь.

— А я — в столицу. В большом городе легче заработать. Потолкусь там пару недель а потом — на юг, к морю. Как раз к зиме. Ты когда-нибудь была у моря?

— Нет. Расскажи, какое оно.

Певец мечтательно улыбнулся:

— Оно… Оно прекрасно…

Он умел подбирать слова. Я слушала, и перед глазами невольно вставало то, что я раньше видела лишь пару раз на картинах. И было совершенно неважно — так ли это выглядит на самом деле, как мне представлялось — главное, что можно на какое-то время забыть обо всем и убежать… Туда, где белые пенные пряди на волнах зеленого хрусталя и солнечные лучи танцуют на поверхности вечно беспокойной воды. Где растут странные деревья с огромными перистыми листьями на макушке. Днем плач чаек мечется над берегом, отражаясь от скал, а ночью звезды сияют в тихо шепчущем прибое…

Я не вздрогнула, когда он накрыл мою ладонь своей. Этот парень своими словами сумел подарить мне полчаса счастья. Немного, но… Но до чего же больно возвращаться в «сейчас». Я одним махом допила успевшее остыть вино.

— Еще заказать? — спросил он.

В голове уже шумело — ну и замечательно. Еще немного…

— Если можно. Горячего.

— Ты мерзнешь?

— Пожалуй, уже нет… просто за день застыла так, что не могу согреться.

Его рука легла мне на колено:

— Это не поможет согреться по-настоящему.

Я заглянула в кошачьи выжидающие глаза. Ну что ж…

— По-настоящему — это как?

Он придвинулся ближе, склонился над моим лицом. Голос — точно бархат по обнаженной коже:

— Вот так.

Уверенный, неторопливый поцелуй, которому невозможно не ответить. Я и ответила, подчинившись этой уверенности. Волна желания поднялась из ниоткуда, нахлынула, смывая последние остатки разума.

Он отстранился — буквально на полдюйма, так, что губы все еще почти касались моих. Прошептал:

— Пойдем?

— Да.

Ноги уже были ватными — то ли от хмеля, то ли от страсти — парень подхватил меня за талию, крепко прижимая к себе. Не помню, как мы поднялись по лестнице, как пронеслись по коридору, не переставая целоваться. Негромкий стук засова. Его руки на груди, на бедрах… везде. Летящая на пол рубаха. Губы на обнаженной коже…

Что же я делаю???

Хмель снесло мигом, точно от ведра ледяной воды. Я ошеломленно застыла. Он тоже замер, поднял глаза:

— Эй, что с тобой?

Я шарахнулась в сторону, слетела с кровати, подхватила с полу свою рубаху. Не тратя времени на одевание, как была опрометью пронеслась в свою комнату, задвинула засов. Прислонилась затылком к двери, сползла по ней, рыдая в голос.

Что же я делаю… Проклятый хмель! Не надо было…

Я судорожно всхлипнула, рассмеялась. Не надо врать себе — дело не в вине, никакой хмель не даст того, чего нет, он просто вытащит из души, все, что там крылось. Дело не в вине — просто я не могу одна. Не могу, не умею, боюсь… боюсь настолько, что готова прыгнуть в постель к первому встречному… Только чтобы почувствовать живое тепло рядом. Только чтобы знать, что хоть кому-то нужна, пусть на вечер, пусть… В качестве подстилки. На это ты тоже согласна только ради того, чтобы не остаться одной?

Я застонала, вцепившись в волосы. Откуда-то пришла совершено беспощадная честность.

Дело не в любви. «Я не могу без тебя» — это не любовь, это что-то другое. Что-то мерзкое, готовое заставить приползти назад на брюхе, точно шавка, облизывая руки и скуля «не оставляй меня одну, добрый хозяин». На самом деле я готова лезть на стену не потому, что нет его — а потому, что нет кого-то, кто бы вел и решал за меня все — от выбора дороги до смысла жизни.

И что теперь? Свести счеты с жизнью проще всего… не взял нож — поможет вода или огонь… В сознании против воли всплыла картинка: я сижу на дне реки, беспомощно хлопая глазами, обнаружив что утопиться тоже не получилось. Засмеялась — фарс какой-то. Нет, Рию стоило бы прибить только за это проклятое заклинание… Значит, остается только жить дальше. Учиться жить одной. Рик? Конечно, не прогонит. Я все-таки пойду к нему — сейчас мне нужна тихая гавань, где можно отлежаться, зализать раны. Чтобы потом встать на ноги. Потому что если я останусь с ним, то так и буду вечно младшей бестолковой сестренкой, которую нужно любить и баловать, ограждая от бед… и от жизни.

Учись жить сама — приказала я себе. Страшно? А что — в первый раз приходится перешагивать через страх? Учись жить сама… А для начала — давай-ка попробуем подумать. Если занять мозги работой, на слезы сил не останется.

Кто приходил в мои кошмары? Кто превратил меня в затравленное… стоп, милая. Не «кто превратил» — а ты сама превратилась. Могла ли справиться с этим — другое дело. Но об этом не сейчас, это я пока не смогу… Я уткнулась лбом в колени. Хорошо — кто это был? Король… но если вспомнить все, что я читала про эльфов — они не могут ходить по чужим снам. Это темное искусство, и, похоже, когда Риа говорила про некромантов, она не врала. Ладно — пусть за столько времени среди людей он забыл о своей сущности до такой степени, что занялся некромантией. Пусть научился каким-то образом пробираться в человеческий мир теней. Но остается главное — зачем? Чтобы держа меня в постоянном страхе прочнее привязать? Глупо, я и без того шла за ним глядя снизу вверх и разинув рот, особенно после того, как… нет об этом я пока не могу думать, об этом потом. Чтобы убедить меня, что этот посох действительно безумно важен и охота идет всерьез? Не ложится, никак не ложится, особенно бойня у ворот Ривеллена — потому что он и в самом деле едва не погиб там. Разве что стражники действительно не знали, что к чему и дрались всерьез… Нет, бред. Каков бы он ни был, он не дурак подставляться под мечи, когда за исход схватки никто не поручится… Я поднялась с пола, растянулась на кровати, глядя в потолок.

По большому счету, только один человек шастал в моих снах как в собственной спальне. Я ведь нашла способ от нее избавиться… и на следующую ночь появился «король». Чтобы все началось сначала. Чтобы и дальше можно было вести меня на поводке из ненависти и страха. Одна — на ненависти, второй — на любви… Кукловоды, чтоб их…

Я ведь так и не разглядела его лица… оно плыло, как и вся фигура, как не слишком хорошо сделанная иллюзия… Во сне — лишь разум против разума, но магия — тоже порождения нашего сознания. Все-таки советница?

Тогда остается самое главное — зачем? Зачем ей этот посох. Может ли рассказ про прежнего короля, вышвырнутого из этого мира оказаться всего лишь поводом? Байкой, которую я проглотила не разжевывая? Вопрос веры — либо ей, либо… Впрочем, нет, доверие здесь не при чем. Все упирается в целесообразность. Убить — понятно. Загнать между мирами — зачем?

С другой стороны — если я не знаю ответа, это еще не значит, что его на самом деле нет… Я хищно улыбнулась. А вот сейчас и спросим. Все спросим… Если все, что происходит во сне лишь разум против разума — значит, и я смогу покопаться у нее в мозгах. В конце концов — я ведь тоже маг. Очень неплохой маг. Вот и посмотрим, кто кого.

— Что случилось! Где посох? Он же был совсем рядом с тобой, я видела!

— Доброй ночи. — Я сидела посреди ромашкового луга, прислонившись спиной к стогу. Рассмеялась — под ярким солнцем «доброй ночи» звучало весьма неуместно.

— Где посох?!

Я устроилась поудобнее, полузарывшись в душистое сено. Отхлебнула из лежащей на коленях фляги, блаженно прикрыла глаза. Где-то в небесах заливался жаворонок.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Остынь, а? Смотри, какой день замечательный. — Я протянула советнице флягу: — Будешь?

Флегматично выслушала поток ругательств.

— Слушай, а ты точно была советницей короля? Разговариваешь, как свинарка.

Нет, злить ее не доставляло мне удовольствия. Но гнев не добавляет способности контролировать мысли. Так что пусть злится. Тем более, что я сейчас не в лучшем состоянии и не думать о том, чего ей бы не стоило знать, не получится. Хотя… а почему нет?

Риа смогла справиться с собой, устроилась в своем кресле. На цветущем лугу оно выглядело донельзя неуместно.

— Так все же, не будешь ли ты так любезна поведать, куда из твоих рук исчез посох?

Я безмятежно улыбнулась:

— Расскажу. Только для начала не соизволишь ли сказать, на кой ляд он тебе сдался?

— До чего бестолковая девка! — всплеснула руками Риа. — Уже забыла?

— Ах да, еще одно: почему Карн вместо того, чтобы просто убить, вышвырнул прежнего короля куда-то там в междумирье? К чему такие сложности?

— Откуда мне знать? Спроси у него. Может, чтобы никто не понял, в чем дело. Подменить короля големом, все рано никто не поймет, некромантию давно все забыли, а вот порчу увидят сразу.

— Не получается, — усмехнулась я. — Голема увидят еще быстрее — то, что никогда не было живым отличается от обычного покойника.

— Тебе почем знать? Некромантией баловалась?

— Риа, я целитель. Хороший целитель. Кому как не мне уметь отличать живое от того, что никогда не было таковым?

— Не знаю! — в ее голосе прорезалось раздражение. — Если так любопытно — спроси у короля.

Я расслабленно потянулась. Не показывать ей, свое напряжение. Пока рано. Пока… пусть разозлится… тем более, что я уже вижу, о чем она думает.

— Спросила. Но видишь в чем странность — король говорит…

— Что???

Ага, вот оно… Осторожно, она ведь тоже меня читает. Ну и пусть — так даже веселее.

— Король говорит, — повторила я, — что Юрилла он просто убил. И никаких фокусов с другими мирами.

Ох ты… приятней, наверное, в помойке рыться. Ну и мерзавка же ты, советница… И как же ты его ненавидишь! Всегда ненавидела, с того самого времени, как свежеиспеченный боевой маг государя появился во дворце и вместо того, чтобы с благоговением внимать твоим словам — ведь ты уже лет пять была первой советницей, начал гнуть свою линию. Да еще и сделал вид, будто не понял, что ты его соблазняешь, хотя тогда тебе еще не нужно было прикрывать морщины мороком. Ты ведь никогда не стеснялась в средствах — а ночная кукушка дневную всегда перекукует. Но сохранить влияние на короля даже когда ему надоела твоя постель — это надо уметь… Вот только устранить зарвавшегося «юнца» никак не получалось — слишком уж он был полезен короне, а позапрошлый король был достаточно умен, чтобы не окружать себя бездарностями, предпочитая лести — реальные дела.

— Ты… Упустила посох, дрянь!

— Видишь ли… — я флегматично закусила травинку. — Не знаю, как, но он был в курсе дела с самого начала. Ты ведь не видишь его, не можешь видеть…

— Что ты несешь!

Страх? Только не позволить ей сбежать… А мы и не позволим. Значит, когда поняла, что запахло жареным, подстелила себе соломку… Где ж ты книги по некромантии нашла? Мерзость какая… создать заклинание, которое удержит душу в мире теней, остановив ее на пути к посмертию. Только посох не успела заполучить, а без него не вернуться — никак. Вот, значит, что было мне уготовано…

— Не видишь, Риа, — рассмеялась я. — Как же ты трогательно переживала, что я вышла в дорогу без телохранителя. Так вот… он у меня был. Знаешь, очень лестно было обнаружить, что заполучила в охранники самого короля.

— Что ты несешь???

Ты уже копаешься у меня в разуме? Ну так смотри…

Трактир… полупьяная песня… «Оставил бы ты девочку в покое»… Тяжело рухнувшее рядом тело с ножом под затылком, встревоженный голос. «Жива?»… Весь в крови, плечо разворочено, лоскутья кожи — не знаешь, с чего и начинать… Мелкая летучая тварь вцепляется в запястье, медленно-медленно начинает падать… Хватит. Дальше — слишком больно…

— Ах ты дрянь…

Стой! Нет, не отпущу. Оказывается, я тоже умею ненавидеть… Кто отдал тот приказ? Кто еще стал твоей марионеткой и чем ты взяла его… Нет, это, похоже, я не вытрясу — хотя бы потому, что не знаю окружения короля. Ладно, по большому счету и без того все ясно. А с интриганами под боком пусть разбирается сам. Осталось немного… Ага, вот они, ключевые точки заклятья, что держат ее между мирами.

— Прощай, советница. Желаю тебе того посмертия, что ты заслужила.

Разорванные скрепы. Вопль. Агония разума, осознавшего, что на этот раз — действительно все.

Я распахнула глаза, тяжело дыша, уставилась в темноту. Она смогла построить заклинание, но не успела заполучить посох и найти человека, который с его помощью открыл бы границу между миром живых и миром теней. Сообщать несчастному, что в тот же миг, как миры соединятся, он станет лишь вместилищем для разума Рии вовсе не обязательно. Не успела. И тут так кстати подворачиваюсь я… то есть совсем некстати. Ей и в самом деле нужен был отец… жаль, не разглядела, на какой поводок она хотела взять его. Сильный боевой маг из хорошего рода, когда-то друг короля… а что вдруг изменился, так время всех меняет. Семья заметит — ну и пусть катятся к демонам, кого это волнует. А тут пришлось иметь дело с перепуганной девчонкой… нет похоже, я ошиблась, похоже, заговор и в самом деле не ее работа…. Ладно, об этом утром, потому что сейчас мысли путаются и колотит озноб — сил эта тварь сожрала… Спать. И наконец-то мои сны будут только моими.

Чем дальше от столицы, тем меньше становилось людей на дороге. Оно и к лучшему — когда тракт опустел стало можно, наконец, идти не прикрываясь мороком. Стриженая одинокая девка в штанах… все равно что написать на лбу соответствующее словечко. Не сказать, чтобы я сильно переживала о том, что про меня думают — но надоело объясняться с желающими пораспускать руки. А постоянно держать морок — тоже радости мало, к вечеру голова просто раскалывалась. Проще, конечно, было бы соорудить амулет, подвесив на него заклинание, и больше не тратить сил на поддержку колдовства — но золота у меня не было. Денег вообще было негусто — хватило бы до места дотянуть. Да еще и холода на носу — по ночам я отчаянно мерзла, несмотря на костер Надо где-то раздобыть теплую одежду: хоть не учись воровать, право слово. Впрочем, дальше будет чуть-чуть теплее, может, успею добраться до Ривеллена до того, как холода ударят по-настоящему. А не успею — невелика потеря. Плакать по мне некому.

Недели через две леса закончились, началась степь, а еще через неделю я поняла, что рядом — деревня, где жил Ортон. Не знаю, зачем я свернула туда. Только подойду к храму… внутрь мне снова нельзя.

Я медленно шла по пустой деревне. Удивительно, как мало времени нужно для того, чтобы крепкие хаты стали казаться ветхими призраками, в которых самое место нежити. Впрочем, нежити здесь не было. Пока?

Зачем я сюда свернула? Вспомнить? Так я и без того не могла забыть ни дня. Ни дня из того пути, что мы проделали вместе. Говорят, трудно забыть плохое, но хорошее — стократ труднее… равно как и то, что все оказалось ложью.

Я только постою рядом с храмом… Еще одна глупость — после всего, что произошло, я не могу верить ни людям, ни богам. Но должно же в мире хоть что-то остаться надежным и неизменным?

Ортон возник на пороге, словно почуяв мое появление. Может, так оно и было — в нем чувствовался недюжинный дар — боевой маг, и не из худших. Странно, что он пошел служить Лазару… впрочем, какое мне дело до всего этого?

— Здравствуй, — он поклонился.

— Здравствуй. И оставь эти нелепые почести. Кажется, мы уже об этом договаривались.

— Прости, — он улыбнулся. — Пойдем, вижу, что ты с дороги и голодна.

Голодна? Вовсе нет… Я уже очень давно ела только потому что нужно, а не потому, что хочется.

— Я не могу зайти…

— Снова кого-то убила на дороге? — в голосе жреца не было осуждения — только вопрос.

— Да.

— Порой я не понимаю, почему Лазар не допускает снисхождения даже для тех, у кого не остается выбора.

— Выбор всегда есть. Можно было подождать, пока они накуражатся. — Я усмехнулась, откинула с лица лезущие в глаза волосы. — Убить бы не убили. Но почему-то не захотелось…

— Понятно. Пойдем, в любом храме есть пристройка для воинов, которые, бывает, охраняют паломников в пути. Туда тебе можно.

Я послушно прошла за жрецом, подождала, когда он вернется с едой, приняла миску с горячей кашей. Ортон сел напротив, молча подождал, пока я поем и примусь за чай.

— На тебе лица нет, — тихо заметил жрец. — И идешь одна, даже без охраны. Неужели с государем что-то случилось?

Я вздрогнула, горячий чай плеснул на руки. Осторожно поставила кружку. Ортон метнулся за полотенцем — но мне было не до таких пустяков.

— Ты знал???

Что за глупости я спрашиваю — конечно же он знал… однокашники как-никак. Неужели во всем этом безумном мире я одна, словно блаженная, вижу лишь то, что хочу видеть???

— Ну да, — обернулся он. В голосе промелькнуло удивление. — Мы же были друзьями… в академии — пока я не наделал дел…

— Забавно. Я вот не знала. До недавнего времени.

— Постой, — он всмотрелся мне в лицо. — Может ли такое быть? Ведь государь сказал — ты его жена.

Я расхохоталась, словно наемник над похабной шуткой:

— Он много чего говорил. Что еще интересного сказал государь?

— Когда я спросил — почему о том, что король нашел пару, не кричат по всей стране, он отмахнулся. — Ортон говорил медленно, негромко, пристально глядя на меня. — Сказал, что людям нужен обряд — они его получат, когда вы доберетесь до столицы. Но на самом деле это неважно. Ты — его жена. Королева.

— Хватит! — я со всей дури запустила кружкой в угол. Тихо добавила: — Прости. Надо бы научиться держать себя в руках. Он врал.

— Я не разу не слышал о том, чтобы Тарилл кому-то солгал, — тихо сказал жрец.

— Ну да, — я снова рассмеялась. — Может быть, его просто никто не ловил? Или еще проще — то, что для простых людей ложь, у королей называется политика. Если он никогда не врал — то как объяснил, почему сменил имя?

— Дорожный вариант. А причины я не спрашивал — мало ли, какими они могут быть.

— Действительно, какая разница, почему государя нельзя называть государем?

Ну что мешало ему рассказать… вот здесь бы и рассказал, раз уж нашелся человек, который знал, кто он такой. Я бы приняла это… тогда бы я смогла поверить всему… Так же, как полностью доверяла ему, принимая лекарство, прекрасно понимая, что стоит ему ошибиться на пару капель — и умру я не от чумы.

— Может быть, за двадцать лет многое изменилось… — осторожно проговорил Ортон, — но мне трудно поверить…

Я пожала плечами:

— Не хочешь — не верь. Твой друг. Твое дело. А с меня довольно. — Поднялась из-за стола. — Спасибо. Пойду дальше.

— Останься, — попросил жрец. — Хотя бы до утра. Я давненько ни с кем не говорил.

Поколебавшись немного, я кивнула. Торопиться все равно некуда. Только…

— Ни слова о… О короле.

Зря я осталась. Зря вообще сюда пришла. Слишком уж все было знакомым… слишком напоминало о тех днях, что мы провели здесь. Слишком часто повисал разговор. Никогда нельзя возвращаться туда, где ты была счастлива. Никогда…

Впрочем, молчание было и вовсе невыносимым.

— Почему ты не ушел со всеми? — спросила я.

— Надо бы… Один долго не протяну. Но… Не мог бросить храм. Это ведь я его построил — сам. Ну, не совсем сам… на свои деньги — так будет вернее.

— Огромный каменный храм в глуши… Прихожан почти нет. Зачем?

— Долго рассказывать, — вздохнул он. — После того, как… Ты знаешь, как погиб твой дед?

— Только со слов Та… короля.

— Я убил его.

Я встретилась с ним взглядом. Вот, значит, как звали третьего. Прошлое семьи догоняло раз за разом — сколько еще мне убегать от этого?

— Бессонная ночь перед экзаменом — вроде, не в первый раз, а вот даром не прошло. Надо было-то всего портал сделать… а портал получился не во двор, а между мирами. Там были демоны… или один — я не знаю. Помню только, что когда портал открылся… из него вырвалось нечто… нечто, что бросилось прямо на меня.

Ортон замолчал, отвел взгляд. Здорово ж его тогда покалечило — если и сейчас вспоминать не может спокойно. Но… ничего себе «всего-то портал» — на такое единицы способны.

— Не надо, — как можно мягче произнесла я. — Сейчас уже ничего не исправить.

— Надо, — он упрямо мотнул головой и снова посмотрел мне в глаза. — Когда нас нашли — демон был мертв, а вся комиссия — без сознания. Они пришли в себя — кто раньше, кто позже. Твой дед… три дня беспамятства, и… До конца надеялись, что он все же не выжжен. Я очнулся через неделю. Ректора похоронили, Ирвилл ушел — говорят, он приходил меня проведать… если это правда — может быть, он смог простить. Впрочем, едва ли… Тарилл… тот был рядом, он всегда умел быть рядом, когда что-то не так… прости. Я сам начал сторониться его, когда понял, — голос Ортона упал до шепота, — что больше не могу колдовать. Совсем. Даже простейшее заклинание… даже огонек на ладони, то, чему учат малышей, едва начавших сознавать свой дар.

Он снова замолчал, закрыв лицо ладонями.

— Ирвилл ушел. Тарилл стал боевым магом государя. Все приятели разбрелись — кто на должностях, кто в армии, кто еще где-то. А я… Я вдруг понял, что не знаю, что дальше. Все, что я умел до сих пор — ремесло боевого мага. Впрочем, нет, ремесло — это не то слово… это был Дар, то, что было таким же простым… и таким же незаменимым, как воздух. Он по-прежнему был со мной, я все так же мог коснуться силы… и каждый раз, едва попытавшись, замирал от страха. Трус — просто трус.

Я молча коснулась его руки. Ортон улыбнулся:

— Не надо меня жалеть. Прости… я давно ни с кем не разговаривал. — Он снова помолчал. — И тогда я подумал — если я не могу убивать — может, это судьба? Может, так и должно было случиться? Ведь есть бог, жрецы которого не умеют колдовать… Лекарский дар редок — владеющие им самим своим существованиям служат Лазару. Такие как ты, живут в миру — а в храмах служат те, кто не может послужить Ему ничем другим. Если я больше не могу служить Игне, может быть, Лазар примет меня? Вернулся туда, где жили мои предки пару поколений назад. Выстроил храм. И думал, что обрел покой. Пока…

— Пока прошлое не вернулось, — сказала я.

Ортон кивнул.

— Я думал — вы уйдете, и все вернется на круги своя. Но все посыпалось. Прошлое возвращалось раз за разом, а я… такое чувство, что последние двадцать лет — это не я, кто-то другой, а настоящая жизнь осталась там, далеко позади, и… Не знаю…

Я молчала. Что тут скажешь?

Жрец на миг закрыл лицо руками. Когда он поднял голову, оно уже было спокойно.

— Куда идешь теперь?

— В Ривеллен, к брату. У меня больше никого нет.

— Не будешь против, если я провожу? Зиму одному не пережить… а куда идти, собственно, разницы нет. В Ривеллене ведь есть храм Лазара?

— Есть. — Кивнула я. — Но почему не в столицу? Она намного ближе, и храмы…

— Не хочу возвращаться туда, где я был счастлив.

— Хорошо.

— Только… — Ортон замялся. — Подождешь пару дней? Чтобы я мог собрать вещи и попрощаться с этим местом?

— Подожду.

День клонился к вечеру. Ортон ввалился в мою комнату, держа в охапке несколько свернутых одеял.

— Прости, но ночевать я буду здесь. — Жрец бросил одеяла на лавку, и стало видно, что на поясе у него висит меч.

— Что случилось?

— После того, как все ушли, на кладбище нежить завелась. В храм ей хода нет, но это помещение не освящено.

— Нежить? Или нечисть? Ортон, после того, как мы прошли с огнем по деревне, непогребенных тел не осталось, и ты говорил, что и новых покойников не прибавилось. Откуда?

— Новых покойников действительно не было — Жрец деловито сооружал постель на одной из лежанок. — Но… Страдания и страх в таких количествах, на протяжении хотя бы нескольких дней — этого достаточно, чтобы с кладбища поднялось что-то… неважно, что. Обычно гули. Сама понимаешь, то, что бродит здесь по ночам я не разглядывал.

— Ортон… но тогда эта дрянь должна бы заводиться в любом городе после чумы, или холеры, или… Да не обязательно после болезни. Любая осада… Это же тоже страдания и страх — не на один день.

— В том и дело. Неужели ваши лекарские книги не упоминают о том, что после любых эпидемий кладбища очищают боевые маги? Последние пятьсот лет, по крайней мере, когда некромантов не осталось… или они очень хорошо прячутся. — Ортон отстегнул меч с пояса, положил рядом с постелью. — Обычно удается не доводить до того, чтобы нежить поднялась, хотя когда как. А уж что во время осады творится…

— Ясно, — я поднялась. Пойду, поставлю охранные заклинания. Меч нежить не берет.

— Знаю. Но это все, что у меня есть.

Я проснулась от крика, полного боли, ярости и отчаянной безнадежности. Нежить? Но нежить воет не так… хотя по большому счету, мне откуда знать? Ортон рядом вскочил, подхватывая меч:

— Там кто-то живой!

— Стой, — заорала я. — Меч не…

Бесполезно. Его уже не было в комнате. Я выругалась и выскочила следом. Догнала жреца, спотыкающегося в темноте — заклинание ночного зрения не подвело и в этот раз — подвесила над его головой свет, ухватила за руку:

— С ума сошел! Клинок с нежитью не сладит…

Снова крик, глухие удары в неестественной тишине ночи — с таким звуком топор врубается в свиную тушу. Вой — теперь уже действительно нежить.

Ортон стряхнул мою руку:

— Там люди! Возвращайся в храм, обнови заклятья — тебя не тронет. А я…

— Да тебя эта тварь когтями на лоскуты порежет — и ни какой меч не поможет!

Жрец снова несся вперед — пришлось догонять, вопя на бегу:

— Ты хоть раз с ними встречался? По-настоящему, а не на занятиях? Их режешь на куски — и хоть бы что! А колдовать…

— Колдовать не могу. Но там люди. — Рявкнул он. — И тебя я с собой не звал. Ты целитель, вот и сиди себе тихо, потом залатаешь… если будет кого латать.

Вот ведь уперся! И что теперь с ним, таки героем делать? Не бросать же…

Наконец, я их увидела. Три твари, до отвращения похожие на людей, и двое мужчин. Один уже полулежал, прислонившись спиной к плетню, зажимая рукой рану на шее, второй еще пытался драться, отмахивался мечом, отступал, пытаясь увести нежить от раненого. Трое… должна справиться. Заклинание сложилось само собой — и кануло в никуда. Нет, впрочем, не совсем в «никуда», потому что чудища что-то почувствовали и поперли на меня, игнорируя и чужаков и Ортона. Я попятилась. Так не бывает, не может быть! Тогда, в пещере, ведь сработало безотказно… Я швырнула в нежить первым что пришло на ум — банальный огненный шар. Один из гулей вспыхнул… впрочем, резвости у него не убавилось. Да что же это… ох, ну я и дура! Там, в пещере, упыри были подняты. Созданы некромантом целенаправленно. Эти — поднялись сами… и не было у них тех останков души, которые можно было бы отпустить — лишь аура страха, боли и ненависти, что подняла их. И времени на то, чтобы подумать — как-то ведь боевые маги управлялись с этой дрянью — не оставалось. Да даже если бы и успевала сообразить — не факт, что получится. Я же не боевой маг. И убежать от них не убежишь… быстры, твари. Я успела подпалить еще одного — Ортон с чужаком в это время тоже без дел не сидели, но толку-то с их потуг — мечи застревали в умершей плоти, точно в вязком дереве. Одному гулю снесли голову — хоть бы на миг замедлился… А потом думать стало совсем некогда — пришлось выхватывать нож. Увернулась от протянутых лапищ, попутно шарахнув молнией — ничего кроме воя. От той твари, что я подожгла первой, отваливались куски плоти — но он все еще шел — впрочем, какое «все еще» — прошло-то полминуты, не больше, это мне со страху кажется, что время почти не движется… Под ноги некстати подвернулся камень, кто его знает, откуда он тут взялся. Я вскочила было — и тут же с воплем упала обратно, схватившись за лодыжку. Ну вот и все, добегалась…

Торжествующий вой нежити, почуявшей легкую добычу. Рев незнакомца, ринувшегося отбивать. И спокойный речитатив Ортона. Ближайшая тварь застыла и рухнула. Второй следом. Тот, что горел, рассыпался сам.

— Аларика?

— Жива, — прошипела я. — Нога…

Ортон сдернул сапог, быстрыми легкими движениями ощупал лодыжку.

— Не похоже, что сломана. Сухожилие потянула, скорее всего. Вернемся под крышу — посмотрю получше. Сейчас бинты принесу…

— Погоди. Там раненый… жив еще. Помоги.

Опершись на плечо жреца я кое-как дохромала до сидящего, опустилась рядом на колени. Добавила света. Из под прижатой к шее ладони чужака струилась кровь. Вовремя успели… провозились бы пару минут дольше, и никакой целитель бы не помог. Время снова потекло своим чередом. Заклинание, останавливающее кровь. Нейтрализовать всю ту дрянь, что попала с когтей. Теперь аккуратно срастить сосуды… мышцы… кожа. Боги, до чего же мне надоело залатывать раны! Ну хоть бы какая-нибудь обычная простуда, перелом, роды, на худой конец. Нет ведь…

— Все. — Я отодвинулась, уселась рядом, опираясь на тот же плетень. Шевелиться не хотелось — слишком устала. Подняла взгляд на Ортона:

— А говорил «не могу»… Утром расскажешь, как такие вещи делаются.

Жрец открыл было рот ответить… Замер, медленно поднял раскрытую ладонь, расширившимися глазами глядя на маленький язычок пламени. Перевел на меня ошалевший взгляд, сгреб в охапку, закружил, вопя что-то нечленораздельное. Наконец, поставил — я, охнув, тут же плюхнулась наземь — опустился рядом:

— Спасибо.

— Мне-то за что? — удивилась я.

— За то, что напугала до такой степени, что на другие страхи времени не осталось. — Рассмеялся он. В воздух взлетел фейерверк, рассыпался искрами.

Я засмеялась в ответ. Ну хоть у кого-то все теперь будет хорошо. Сорок пять — для мага возраст самого расцвета. У него еще все впереди…

Шорох сбоку… Я подпрыгнула, обернулась — один из чужаков поднял раненого и пытался незаметно исчезнуть.

— А ну, стойте!

Ага, как же… только шагу прибавили.

— Стоять! — рядом с мужчинами пронесся поток пламени. Ортон.

Двое застыли.

— Откуда вы взялись?

— Да мы тут… мимо шли… решили в пустом доме заночевать, все лучше, чем под открытым небом, а тут…

Врут. Как пить дать — врут.

— Здесь не ходят «мимо» — нахмурился маг. — Что вы тут делаете?

Раненый сполз в траву. Второй сел рядом, поняв, что, похоже, удрать не удастся. Оба угрюмо молчали.

— Ну вот, — хмыкнула я. — Их тут, понимаешь, от чудищ злобных спасли, раны вылечили, а они вместо благодарности — ноги в руки. Вы что, всерьез полагаете, что мы вот просто так отпустим и ляжем спать, зная, что вокруг бродят какие-то темные личности с неведомыми намерениями? А вдруг вы нам ночью глотки перережете? Нет уж, проще уж сейчас добить, чтобы потом не дергаться.

— Госпожа, мы… — тот, что не был ранен, облизнул губы. — Мы не разбойники.

— Тогда что вы здесь делаете? — рявкнул Ортон.

— Мы… мы за ней шли.

Вот это новость. И кому я, спрашивается, сдалась?

— Король приказал проводить и защитить, ежели что.

Я ошарашенно уставилась на них.

— И как долго вы за мной идете?

— Догнали в трактире, в полутора днях от столицы. А там уже не отставали.

— Я же под мороком была!

— Госпожа, мы ведь не первый день на свете живем, — обиделся раненый. — Знаем, что от вас, колдунов, ждать. Шла-шла себе девка, огляделась, под нос себе что-то буркнула, а потом раз — и пацан. Понятно же, что к чему.

Он послал людей охранять меня? Зачем? И что теперь — эти двое будут таскаться за мной как нитка за иголкой? Вот, не было печали.

— Проводить, значит, и защитить, ежели чего… — медленно повторила я. Наконец, до сознания дошла вся нелепость ситуации. Я от души расхохоталась. Смеялась и не могла остановиться. Подумать только, защитить…

— Аларика? — в голосе Ортона прозвучала нешуточная тревога.

— Ну надо же, — всхлипнула я. — Защитнички! Самих спасать пришлось…

— Госпожа, прости…

— Аларика! — маг тряхнул меня за плечи. — Аларика, успокойся.

— Нет, ну как ты не понимаешь… После всего, что было. После… — я спрятала лицо в ладонях и заплакала.

Жрец растерянно охнул. Махнул рукой чужим.

— Идите в храм, там пристройка есть — места всем хватит. А то не ровен час, еще кто вылезет… Мы сейчас.

— Мы тут в сторонке подождем. А то и в самом деле — не ровен час, кто вылезет.

— Хорошо. — Ортон пустился рядом, привлек к себе. Я уткнулась в плечо, продолжая рыдать.

— Хватит, — прошептал жрец. — Хватит, успокойся. Все будет хорошо.

— Ты не понимаешь… ничего уже не будет. Ничегошеньки…

Ортон бросил быстрый взгляд в сторону чужаков. Они действительно стояли «в сторонке» — достаточно далеко, чтобы не слышать каждое слово, достаточно близко, чтобы прийти на помощь, если что… Стояли, глядя в темноту за пределами круга света вокруг нас.

— Он любит тебя. — Тихо сказал Ортон.

Я снова засмеялась:

— Какое это имеет значение — теперь?

— Имеет. Просто тебе сейчас слишком больно, чтобы понять.

— Не хочу я ничего понимать! — я отпихнула жреца. — Вы твердите, как заведенные — так надо, надо понять, надо, надо, надо… Я устала от этого «надо!». И «понимать» устала. — Я ведь всю дорогу сюда думала об этом — больше, собственно не о чем было. Да, тайна, которую знают двое, перестает быть тайной. Да, у него не было и не могло быть уверенности что во время очередного визита Рии я не подумаю о нем — и о том, кто он на самом деле. Да, когда где-то под боком действительно зреет заговор — настоящий, а не тот мифический, что приписали моей семье, и на карту поставлена не только власть, но и жизнь — а, возможно, не только его — лучше держать язык за зубами. Все было понятно. Но легче от этого не становилось ни капельки.

— Все, чего я хотела — просто жить спокойно. Просто…

— Шшшш… — Ортон снова обнял, прижал крепко-крепко, хоть забрыкайся — не вырвешься. — Все будет хорошо…

— Самая бессмысленная фраза из всех, что только можно. — Устало произнесла я. Вытерла лицо рукавом. — Прости. Просто… дорога, нежить эта, да еще и нога болит. Пройдет.

— Конечно, — маг мягко улыбнулся, подхватил на руки. — Пойдем. Надо еще ногу твою посмотреть.

Охранники не говоря ни слова пошли следом.

Нога выглядела отвратительно. Я долго разглядывала распухшую лодыжку. Провела ладонью, прислушиваясь к себе. Нет, перелома действительно нет. Сухожилие надорвано. Сейчас перебинтую, чтобы до утра дотянуть, а утром залечу. День отлежусь и можно будет снова в дорогу. Как раз и Ортон соберется…

Он принес бинты, присел рядом:

— Может быть, все-таки сперва залечишь? Утром труднее будет…

Я покачала головой:

— Сил не хватит. Ну то есть что-то, наверное, выжму — но потом могу просто свалиться без сознания. Лучше уж так.

— Тогда позволь я помогу. Нас учили…

Конечно, наверняка учили справляться с подобными травмами и ранами. Хотя бы потому, что в походе иной раз не до целителей. Интересно, а не в теории он хоть раз этим занимался?

— Спасибо.

Все-таки лучше спать, не подскакивая при каждом неловком движении. Ну, а не получится — просто перебинтую, как и собиралась.

— Только будет больно, — предупредил жрец.

— Знаю.

Вцепилась в одеяло, прикусив губу. Еще чуть-чуть.

— Все. Только нужно забинтовать на ночь. — Ортон улыбнулся. Какая же светлая у него улыбка… Он радовался каждому удавшемуся заклинанию точно мальчишка едва-едва начавший осваивать азы и еще не привыкший к чуду.

— Спасибо. — Повторила я.

Жрец помог наложить повязку, фиксируя сустав. Потом долго бродил у двери, накладывая охранные заклинания — то ли моим не очень доверял, то ли просто вспоминал. Пусть. Ох, и тяжело ему придется. Хотя Дар… должен справиться. Но…

— Ортон, ты не передумал идти в Ривеллен? — осторожно спросила я. — Мне кажется, кроме храма есть много всего…

Он широко улыбнулся:

— Я пойду с тобой в Ривеллен. А оттуда — в столицу. Загляну в академию, спрошу, нет ли где нужды в не слишком опытных боевых магах. Обычно в приграничье не слишком перебирают, принимают всех, кто хоть на что-то способен. А там — вспомню, что к чему, будет видно, куда дальше.

— Если только из-за меня… дошла сюда — дойду и дальше. Тем более, что эти, — я кивнула в сторону соглядатаев, скромно приютившихся в углу, — все равно следом пойдут.

— Пойдем, госпожа. — Подтвердил один из них. — Государь велел лично доложить, как до места доведем. Так что хочешь — не хочешь, а придется уж тебе нас потерпеть. Можем глаза и не мозолить, если что.

— Брось, — отмахнулась я, — раз уж показались, чего теперь по кустам прятаться будете. — Снова обернулась к Ортону: — Так как? Видишь, доведут…

— Да ладно тебе, — улыбнулся он. — С меня ж… один наш общий знакомый голову снимет, если узнает, что я тебя одну бросил. А он узнает.

Да уж, этот узнает… И что теперь, мне всю жизнь провести под его негласным присмотром? Ладно, сегодня я слишком устала, об этом потом. Вроде все на сегодня? Нет, еще не все…

— Вы, двое… Как звать-то — не кричать же «эй, ты»? — вообще-то, их имена я уже знала. Но то истинные, дома данные, их кому попало не открывают… хотя по большому счету басня о том, что знание истинного имени дает власть над человеком — всего лишь басня.

— Я Саир, — сказал тот, что не был ранен. — А он — Инолл.

— Аларика. А это — Ортон. — хотелось просто упасть и спать… но осталось еще кое-что.

— Саир, нежить успела тебя зацепить? Ортон, это и тебя касается. — Со вторым я уже поработала, даже если что и было — больше не опасно.

— На мне ни царапины, — ответил маг.

— Ничего такого, что стоило бы внимания, госпожа.

Ох, тоже мне, умник нашелся…

— Саир, позволь мне самой решать, что стоит внимания, а что — не очень. Любая царапина, нанесенная нежитью, если ей вовремя не заняться, заканчивается заражением крови. — Тон у меня, надо сказать, был весьма недружелюбен. — И мне совершенно не хочется надрываться, вытаскивая тебя с того света только потому, что вишь, гонор взыграл.

— Госпожа… Кажется, плечо задело. И бок…

— Иди сюда, показывай.

От свечей толка было немного и я снова зажгла магический огонек. Склонилась к обнаженному торсу, исчерченному старыми шрамами. Да, плечо… и по ребрам успели когтями полоснуть, и левое предплечье, везде скользящие раны. Не будь виновником — нежить, действительно и возиться не стоило бы, перевязать — и вся недолга. Но…

— Аларика, позволишь мне посмотреть, как это делается? — Ортон. Ладно, смотри… если я в самом разгаре работы не свалюсь. Нейтрализовать заразу — ох ты, уже по телу разошлась, чего ж я раньше про них не вспомнила. Ну что теперь…

— Все. — Выдохнула я. — Голова кружилась и перед глазами плясали темные точки. Повторила: — Все. Теперь спать.

На следующее утро Саир с Иноллом ушли в степь ставить силки — «раз уж все равно день тут сидим» — и к обеду приволокли здоровенного зайца. Сами же и разделали его, наварив густой похлебки с полбой и травами. Ортон весь день пропадал в храме — собирал вещи, складывал в сундуки то, что на себе не унесешь — книги, утварь — все, чем успел обжиться за годы здесь. Складывал так, чтобы потом можно было вернуться с повозкой, и забрать если не все, то хотя бы самое ценное. Я спросила было, не нужна ли ему помощь, и, получив отказ, не стала настаивать. Справится так справится… признаться, последние две недели вымотали до невозможности. Так что полдня я просто отсыпалась — когда еще удастся поспать в тепле, под крышей и на кровати. После обеда Ортон принес охапку вещей. Долго извинялся, говоря что вовсе не хотел лезть не в свое дело, но ему показалось, что теплого у меня ничего нет да и на смену неплохо бы было. Все не новое, и не по размеру, конечно — но хоть что-то. Услышав благодарность почему-то смутился и снова исчез в храме — а я весь остаток дня подгоняла вещи под себя и приводила в порядок то, что было на мне. К вечеру котомка изрядно потяжелела — но зато теперь было ясно, что до Ривеллена я все-таки доберусь… последние дни я шла на одном упрямстве, не зная, проснусь ли утром или так и закоченею во сне.

Мы ушли едва рассвело. Ортон долго стоял, глядя на покинутую деревню, потом догнал нас и зашагал рядом. О доме вслух он больше не вспоминал.

Идти вчетвером оказалось куда спокойнее чем в одиночку. Ну и вечерами я больше не пялилась в костер, крутя в мыслях одно и то же. Плохо было лишь то, что мужчины, словно сговорившись, бросились меня опекать — так что порой я чувствовала себя до невозможности неуютно — носятся, словно с наследной принцессой какой, выхватывая из рук все, что тяжелее ложки. Ладно хоть, мешок не отобрали — и то, наверное, только потому, что у самих было что на горбу тащить.

Когда мы входили в ворота Ривеллена шел первый снег. Я ловила на ладонь летящий с неба белый пух, мигом превращавшийся в прозрачные капли, и думала о том, что скоро все закончится. Больше никаких дорог, опасностей и смертей. Вот только выдержать еще один разговор…. ох и тяжелый будет разговор, но никуда от этого не деться. И — все, и появится, наконец, время, чтобы просто отдышаться… просто прийти в себя, а там видно будет. Не бог весть какие планы на будущее — но заглядывать сейчас вперед я просто не могла. Уже один раз попробовала — и чем все закончилось… Не думать об этом, не надо. Пока не могу… Все еще не могу. Пока мне нужен просто свой теплый угол. И все.