Моссад

[1]

. Бульвар царя Шауля, Тель-Авив, 10.7.2009, 11.00

Леон Шломи, глава алмазного синдиката в Израиле, прибыл в Моссад ровно в назначенное время. Дежурный офицер, проверив документы, проводил его в комнату для встреч. Через минуту появился его давнишний знакомый, один из высших руководителей ведомства генерал-майор Реми Нагод. Их беседа пошла на иврите:

– Шалом. Дорогой Вы мой, не заждались? – произнес Нагод.

– Шалом, Реми. Какие новости, генерал? – коротко ответил Шломи.

– Насколько я помню, у Вас были ко мне вопросы касательно присутствия возглавляемой Вами компании в Таджикистане. Мы их решили. Дело теперь за Вами.

– Если можно, прошу Вас поконкретней, – произнес Шломи.

Реми слегка улыбнулся. Деловые люди, тем более олигархи, отличаются нетерпеливостью, особенно когда речь шла о вещах, затрагивающих самую суть их бизнеса. Весьма опытный в работе с коммерсантами, он начал неторопливо, рассчитывая на 20–30 минут насыщенной беседы:

– Правительство таджиков заинтересовано, чтобы сертифицированные специалисты, например, Ваша компания, за спиной которой стоит мощное государство, присутствовали у них в стране и занимались добычей, оценкой и поставкой рубинов на мировой рынок. Об огранке пока речь не идет. Как Вам хорошо известно, у них никогда не было, и не скоро будут соответствующие кадры. И это нам на руку: я имею в виду интересы государства Израиль и Вашей компании. Непосредственно рубины курирует президент страны Рахмон и его старший сын, формально – Комитет по самоцветному сырью в Душанбе. Месторождение, которое русские в свое время законсервировали, готово к работе при одном условии: многолетнего контракта на концессию и учета интересов таджикской верхушки. Американцы нас подстрахуют.

– Понятно… Что-нибудь еще? – не выдержав, вновь быстро проговорил Шломи.

– Минусы. Вокруг и на самом месторождении живет племя памирцев, которых опекает Фонд Агахана. Последний мы нейтрализуем, но на памирцев надавить просто так не получится: власти там не сильны, и лишь улучшение экономического состояния проживающих непосредственно на месторождении может изменить ситуацию.

– Я занимаюсь этим, – вставил Леон.

– Мы их прощупали: они считают месторождение своими исконными землями, и готовы на многое. Да и русские что-то пронюхали про данный проект, от них можно ожидать чего угодно. В свое время они разрабатывали месторождение, но толком воспользоваться им так и не смогли. За последние 2 года наши американские коллеги сумели нейтрализовать Виктора Бута, имевшего серьезное влияние в Таджикистане. Вам ведь известно, что он получил неограниченный доступ к африканским копям, позднее стал серьезным поставщиком алмазов ювелирного качества в Антверпене и начал переходить дорогу многим израильским компаниям, занятым в этом бизнесе. Мы по своей линии продолжаем работать с русскими. Как только будет ещё что-то дельное, мы Вас известим, – Реми откинулся на спинку кожаного кресла с ручками из красного дерева, показывая, что в целом это и есть информация, предназначавшаяся собеседнику.

Поняв это, Шломи помолчал секунд 10 и затем произнес:

– Прежде всего, Реми, большое спасибо за сведения и поддержку. Вы знаете мою позицию: сильные израильские компании – сильное государство Израиль. Вместе мы непобедимы. Осуществив этот проект, мы заложим фундамент на многие десятилетия вперед и будем сильны в мире как никогда. Экономическая мощь лежит в основе политического влияния: контролируя цены на рубины, мы сможем влиять на ряд процессов, о которых я боюсь сейчас даже говорить, – Леон был человеком суеверным и решил промолчать о далеко идущих планах своей компании. Наконец, он добавил. – Мне, как и раньше, нужна будет Ваша поддержка.

Реми внимательно посмотрел на Шломи и произнес:

– Наши люди устроят Вам встречу на высшем уровне, надежную безопасность и сопровождение. Вам осталось провести переговоры и подписать контракт. Надеюсь, у Вас это получится.

– Что Вы хотите взамен? – глядя прямо в глаза генерала, произнес Шломи.

– Вашу дружбу, Леон, только дружбу. Она дорогого стоит, – он взял листок бумаги и написал: «3 %», т. е. отступные от суммы контракта, предназначенные Моссаду для финансирования её деятельности, включая агентов, которые будут сопровождать компанию Шломи в Таджикистане. «В принципе немного, учитывая реальный риск, открытость границ с Афганистаном и долгосрочность проекта» – подумал Шломи.

– Считайте, что договорились, – сказав это, он поднялся.

– Может, чаю? – предложил генерал, привставая с кресла. Он был доволен результатом, и в целом согласен с олигархом: чем крупнее израильские компании, тем мощнее будет Израиль. А ему успехи в последнее время не помешали бы: провал операции в Ливане сильно подпортил репутацию многим в силовых ведомствах Израиля.

– Нет, благодарю Вас. Если позволите, я пойду, – они обменялись рукопожатиями, и Шломи вышел из здания. В машине он усмехнулся и про себя подумал: «Я возвращаюсь туда, откуда уехал в 16-летнем возрасте. Какая же ирония судьбы – 40 лет жить в Израиле и ехать в Таджикистан, чтобы теперь там работать!».

Глядя ему вослед сквозь окно дежурного, генерал в свою очередь подумал: «С таджиками общий язык может найти либо наш бухарский, либо иранцы. Последние так далеки от ограночного бизнеса, как мы от нефти». Поэтому он верил, что шансы Шломи в Таджикистане весьма высоки, учитывая, что тот прекрасно говорит на фарси, родном языке таджиков.

Подписание контракта состоялось через 4 месяца. Соотношение долей между предприятием Шломи и Таджикским правительством составило 77:23, ставя тем самым республику в рубиновом раскладе на колени и обрекая её на многолетнюю зависимость от израильтян. Однако история рубинового проекта в Таджикистане на этом не закончилась. Скорее наоборот, она начиналась как реальный детектив, происходящий раз в 100 лет: его участниками стали крупнейшие разведывательные службы мира, и державы, стоявшие за их спиной.

 

ГРУ

[2]

. Ходынка, Хорошевское шоссе, 76, Москва, 20.11.2009, 17.00

– Дашенька, Фокс подъехал? – раздался голос в громкоговорителе.

Кабинет заместителя начальника ГРУ генерал-майора Иванова был обставлен мебелью, которую несколько лет назад российской конторе поставила компания «Феликс». Крупнейшая в России: ей принадлежало 20 % рынка импортируемой мебели и 40 % от объема, производимого отечественными заводами – компания «Феликс» была основана несколькими отставниками и действующими высокопоставленными сотрудниками ФСБ и ГРУ, этих двух мощных спецслужб России.

Своим существованием «Феликс» была обязана 1991-му году, или даже горбачевской перестройке. Тогда стало ясно, что в новых условиях финансирование операций спецслужб, и не столько благополучие, а само выживание их работников возможно путем активного присутствия в бизнесе, причем не только в России. Планирование этой задачи было возложено на аналитиков отдела специальных операций. Через две недели в своей докладной они указали на спектр приоритетных отраслей в мире, где с учетом сохранившегося костяка агентуры можно было бы открыть офисы ряда компаний и набрать надежный персонал.

Мебель как естественное и востребованное предложение на быстро растущем российском рынке благодаря сотням тысяч фирм, появившимся на постсоветском пространстве, была одним из таких направлений. Тем более что леса в России, понятное дело, было много, в отличие от качественной отечественной мебели. Компания «Феликс» успешно выполнила первоначально поставленную цель в мебельном секторе. К тому времени недвижимость, воздушные перевозки, гостиничный бизнес – всё это активно развивалось в России, и «Феликс» начала в них участвовать.

Олигарх, миллиардер Юрий Фокс, он же кадровый офицер российского ГРУ в запасе, был одним из винтиков в этом разросшемся консорциуме товаров и услуг: более того, он был партнером Виктора Бута. Последний на Западе был известен никак не иначе как оружейный магнат, сидевший с 2008 года в Таиланде за торговлю оружием, несмотря на свои миллиарды, связи и многочисленные авиакомпании. Тем не менее, он никак не мог выйти на свободу. Причина становилась понятной, если знать, что Бут был также офицером российского ГРУ. В Таиланде ему противостояли не отдельные юристы или корпорации, нет: ему во всей своей мощи противодействовало ЦРУ , пытаясь перекрыть один из каналов финансирования российской разведки. Но об этом позже. А пока вернемся на Ходынку.

– Простите, Юрий Евгеньевич, кто? – по громкой связи спросил женский голос.

– Юрий Фокс, – обрывисто ответил Иванов. – Даша, повнимательнее! Пришел?

– Да, сейчас зайдет, – произнесла секретарь.

Раздался приглушенный стук, и вошел среднего роста худощавый мужчина с плешью на голове.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Юрий Евгеньевич, принес Вам подарок на день рождения, именной портсигар. Раньше заехать не удалось, был в командировке.

– Спасибо, – произнес Иванов, машинально разглядывая дорогой подарок: похоже, тот был из золота. – Я тебя вызвал по щекотливому делу. Хоть ты и в запасе, но дело, сам понимаешь, у нас общее. За твоего подельника мне наверху чуть башку не отвинтили, а тут еще добавилось жару: южане подводят… Чаю будешь? – Он вытащил платок и вытер пот со лба.

– Не откажусь. Юрий Евгеньевич, а что там с Виктором? – Фокс попытался «вмять» тему в разговор и напомнить про своего партнера, пока позволяла ситуация.

– Да ты и так знаешь. – Генерал стал разливать чай по стеклянным стаканам. – Наш МИД за него, но в полную силу наши дипломаты в таких условиях работать не могут. Да и, похоже, нашла коса на камень. Американцы настаивают на своем: что он торговец оружием, и давят на тайцев. Так что по-хорошему они с нами не хотят. Но мы своих не бросаем, сам знаешь. Придется моему управлению поработать, а наши методы, – он сделал ударение на слове «наши» – тебе известны… Профинансируешь?

Фоксу стало понятно, что речь идет не об устранении физических лиц или захвате тюрьмы российским спецназом. Управление ГРУ, которое курировал Иванов, занималось политическим шпионажем и диверсиями. Дестабилизация ситуации в стране была одним из естественных способов «извлечения» Бута на свободу: волнения на улицах до момента, пока оппозиция приходит во власть. Тогда освобождение Виктора становилось делом техники. Немного подумав, он хлебнул чаю и ответил:

– Договорились. Вы сказали про наших южных соседей: казахи, что ли? – спросил Фокс. Их разговор надо было видеть и слышать. Два опытных спеца говорили на «птичьем» языке, полу-интонации и несколько слов для них могли значить многое. Умение держать слово, молчать о главном и одновременно вести непринужденную речь были им свойственны. И немудрено: их этому целенаправленно обучали.

– Не совсем. Таджики начали «танцевать» польку под дудку Запада. Подтанцовывать, скажем, пока. Если конкретно, то речь идет о месторождении рубинов в Таджикистане, добывавшихся там нашими специалистами для военных лазеров. Шахты были законсервированы после развала Союза. Так теперь во время финансового кризиса цены подросли, бирманские рубины из-за репутации их диктатора все труднее сбывать, вот израильтяне и решили освоить месторождение.

– Вы про братьев Шломи? – Фокс взял горячую чашку чая в обе руки, чтобы согреть их.

– Именно. Месторождение-то нами разрабатывалось. Но это полбеды. Леон Шломи перепродал свой контракт на таджикские рубины компании Де Бирс, а это намного хуже. Камни пойдут в Лондон и Нью-Йорк, часть осядет в Израиле, выручка в этом бизнесе, сам знаешь, круче не бывает, разве что при продаже наркотиков. Прибыль получат англичане и американцы, а они нас ой как не любят. Аналитический отдел прогнозирует возможную дестабилизацию на постсоветском пространстве, финансируемую за счет этих средств, сначала у соседей на южных границах России, затем в самой России. Нужно быстро и деликатно вмешаться, – генерал замолчал и стал помешивать сахар в чашке.

– Понятно. Если я правильно понимаю, у Вас уже все готово. Каков план действий, товарищ генерал? – прямо спросил Фокс. Он с самого начала разговора начал прикидывать варианты для своего консорциума, а также возможность отказа от участия и под каким «соусом». Хотя отказывать в таких случаях было не принято: на карту поставлены государственные интересы, и он это хорошо понимал. Если генерал ГРУ вызвал его на аудиенцию, то это важно для конторы. Тут, конечно же, возможен торг: не случайно разговор первоначально коснулся Бута, и по этой теме они вроде бы договорились. Теперь было важно найти золотую середину между бизнесом, политикой и личными интересами участников.

– Юра, послушай. Виктор родом из Таджикистана. Попробуй там найти концы, закрепиться. Нужно, чтобы ты там капитально устроился. Найди какой-нибудь бизнес, чтобы там присутствовать, но легальный. Виктора рядом с тобою нет, так что придется действовать на свой собственный страх и риск. И один без надежной охраны за рубеж не выезжай, хватит нам истории с Бутом. Мы его, конечно, вытащим, дело на контроле…, – он поднял указательный палец наверх. – Но американцам нечего делать у наших границ. Согласен?

– Да, Юрий Евгеньевич, конечно… Сроки? И еще какие-нибудь условия?

– Нужно все сделать на уровне. У нас полгода. Поддержка с нашей стороны, если она, конечно, потребуется, тебе будет обеспечена. Удачи.

Фокс попрощался и быстро вышел из кабинета.

 

Казино Шангри-Ла. Кистакуз, Кыргызстан, 2.12.2009

Чтобы принять осмысленное и взвешенное решение, Фокс после встречи с генералом обратился к бывшим коллегам в ГРУ: может, знают кого там. Одновременно его помощник подготовил ему справку о Таджикистане: небольшое население в 7 миллионов человек, ворота наркотрафика из Афганистана на территорию СНГ, отсталая промышленность. Какой может быть бизнес в стране, где и так все схвачено?

В итоге им было принято изящное решение: открыть казино на сопредельной с Таджикистаном территории Кыргызстана, не имевшего пограничных войск на границе с таджиками. Слабая экономика киргизов ставила под вопрос саму перспективу регулярных пограничных войск на границах страны. Поэтому проникновение в Таджикистан с территории казино было гарантированным. Кроме того, казино привлекало к себе состоятельных лиц и являлось удобной площадкой для знакомств и переговоров, в первую очередь с таджиками, оставаясь в юрисдикции и на территории киргизского государства, т. е. вне досягаемости таджиков, которые были целью Фокса при выполнении сверхзадачи, поставленной генералом.

Наконец, запрет на работу казино в Москве так или иначе вынуждал российских магнатов передислоцировать свой бизнес в другие районы, и треугольник Худжанд – Хорог-Бишкек, по мысли Юры, рано или поздно должен был привлечь многих толстосумов региона для игры и развлечений в казино. Нужно было лишь сделать его респектабельным учреждением.

После 6 месяцев строительства на ничем непримечательном, прямо скажем, совершенно голом участке вдоль трассы, соединявшей Худжанд с районным центром Киргизии Бадкентом, появилось здание казино, топ-команда которого (пит босс, основные крупье и менеджмент) состояла из англичан компании Storm International. В качестве местного партнера был выбран наркобарон Лутфи, живший в Таджикистане на границе с Узбекистаном. Несмотря на свою одиозность, он был весьма общительным человеком. Контакт с ним наладил один из подчиненных Бута, несколько лет работавший и проживавший в Москве вместе с Лутфи. Звали его Саша, на тот момент ему было всего 26 лет, и он крутил лотерею в нескольких точках Москвы под крышей ОБЭП на деньги Виктора.

Партнер Фокса в Таджикистане Лутфи был падок на деньги, соответственно уважал российских олигархов, которые по капиталу были на порядок выше него. Самому ему этот бизнес было и вправду не потянуть: он не имел опыта работы с игорными заведениями, тем более – контактов с англичанами как специалистами в этой области, и понапрасну не хотел рисковать. Кроме того, его «крыша» в Душанбе – высокопоставленный чиновник в ГКНБ – передал ему информацию о том, кем действительно является Фокс: партнером известного в мире продавца оружия Виктора Бута, уроженца Таджикистана. Своим российским партнерам Лутфи дал твердое обещание, что, пока он жив, на соседней с Шангри-Ла территории никто не построит другого казино. На прибыль от совместной деятельности они решили, что построят там отель, и постепенно превратят эту территорию в местный Лас-Вегас.

Открытие «Шангри-Ла» в Кистакузе состоялось не так помпезно, как первоначально планировалось. Оно начало работать, постепенно набирая клиентов. Раскрутку казино в Худжанде и самом Кистакузе было решено проводить за счет приглашения туда звезд российской и советской эстрады. Одним из первых в начале осени сюда прибыл узбекский ансамбль «Ялла» во главе с Фарухом Закировым. Шоу оставило хорошее впечатление, было много народу и существенный рост выручки.

После концерта, во время краткого совещания перед пока маленьким коллективом казино Фокс поставил задачу: развивать рекламу заведения в соседних Таджикистане, Узбекистане и самой Киргизии, так чтобы слава о казино дошла вплоть до Афганистана. Не секрет, что при жизни Туркменбаши, или «супермурада», как его называли в народе, в Ашхабад отдыхать ездили даже моджахеды. Теперь важно было создать такие же условия для гостей Кистакуза, помня, что Рим не за один день строился.

Фоксу оставалось наладить контакты с таджикским правительством. «Рубины-рубины» – думал он. «Дело даже не в них, а в чести российского мундира, который в свое время разведал это месторождение. Да, теперь оно по праву наследования, территориально, целиком и полностью принадлежит таджикам, нет вопросов. Но чтобы оно финансировало новые войны вблизи и в самой России? ну уж нет, тут мы им кран перекроем». Фокс вызвал начальника охраны и велел везти его в аэропорт. Его личный 10-местный самолет ждал сигнала к вылету в аэропорту Худжанда.

 

Отель Парк Хайят Ридженси. Цюрих, 29.1.2010, 14.20

– Вы не задумывались о том, почему два сопредельных государства: Израиль и Палестина – так различны по уровню своего развития? – спросил Макс профессора Густава Винкельдорфа из Института Планка . Коллеги зашли на чашку кофе в ресторан «Паркхус» известного отеля «Парк Хайят Ридженси», оторвавшись от интересных, но все же нудных 5-тичасовых выступлений экономистов на конференции «Политическая экономика международных организаций» . Та была закрыта для публики: в список участников нельзя было попасть, кроме как по приглашению организаторов.

Темы выступлений были известны: преодоление кризисных явлений в экономике, где каждый по-своему пытался осмыслить общеизвестные факты. Мнения экономистов в принципе также заранее были известны по их многочисленным выступлениям и публикациям. Здесь же, на конференции, речь шла о том, что выберет большинство, чтобы прийти к консенсусу и затем популяризировать это в своих странах, будь то в Европе или США, в Латинской Америке, Азии и даже в России.

Макс тем временем продолжал:

– Небольшая по большому счету разница в количестве населения и площади этих государств, однако первое экономически в сотни раз сильнее Палестины, имеет мощную армию и экономику. Второе постоянно просит о гуманитарной помощи, фактически о подаянии.

– Мне кажется, Вы задали вопрос, на который знаете ответ… Или же хотите услышать мое мнение? – мягко, чуть отстранившись от стола, и все еще глядя в свою чашку, спросил Густав. «Этот русский, хоть и немец по национальности, задал вопрос со-о-о-всем неоднозначный» – подумал он. Макс был родом из Ташкента, столицы Узбекистана; для большинства европейцев и тем более американцев данная часть планеты все еще именовалась Россией.

– Попробую перефразировать свой вопрос: неужели арабы до такой степени не умеют работать, что вынуждены всё время воевать за свою свободу, в то время как их соседи успешно торгуют со всем миром? – протирая темные очки, спросил Макс, мельком остановив взгляд на Густаве. – Еще кофе?

– Нет, спасибо… Знаете, меня эта шумиха в газетах в последнее время достает своей некомпетентностью. Масс-медиа игнорируют известные факты и не говорят о первопричинах. Капитал, рынки, нефть – это главное. Все остальное: война и мир, благополучие или бедность наций, есть следствие того, находится ли оно в согласии или противоречии с этими факторами. Тем более сегодня, когда вся власть сосредоточена в руках…, кого бы Вы думали? – приглушенно спросил Густав, вперив взгляд в Макса.

– Политиков? – тот закурил «Rothmans».

– Какой же Вы наивный, Макс! Совсем нет, еврейского синдиката и…

– Опять всемирный заговор? – смущенно попытался возразить Макс: – Это не более чем легенда.

Немного помолчав, Густав искоса, сверху вниз взглянул на Макса и не спеша произнес:

– Мой дорогой друг, я полагал, Вы более информированы. Весь этот кризис не более чем спланированная акция Комитета 300. Вы слышали про версию «золотого миллиарда»?

– Золото всегда растет в цене при кризисах, – ответил Макс.

– Всё не совсем так. Это концептуальная позиция власть имущих. Причем когда-то, увы, использованная нацистами. Которыми, кстати, тоже воспользовались по самой полной, для достижения целей, не имеющих никакого отношения к войне… Мне, честно говоря, надоело сидеть здесь и слушать моих коллег: никто из них, поверьте мне, не решится выступить по самой сути. Пойдемте-ка, подышим воздухом, – усмехнулся он.

На улице их ожидало ясное морозное небо, солнце, активно отдававшее часть своего тепла, чтобы отогреть природу, и необыкновенно чистые автомобили как следствие близости гор и зимней погоды. Недалеко за углом опрятная девушка в фартуке, несмотря на минусовую погоду, продавала мороженое. Густав предложил попробовать, а затем продолжил:

– Любой кризис по большому счету не меняет количество денег в мире, верно?

– Да.

– Если у одних денег становится все меньше, то у кого-то они как раз увеличиваются. Так было в 1930-е годы, повторилось в 1970-е. Ежедневно мы слышим о тех, кто теряет на различных континентах, и проблемах, принявших глобальный характер. Но почти ничего о тех, кто остается в тени, укрепляя свою финансовую мощь и власть.

– Не согласен. Появление Цукерберга, взлет и падение компаний активно обсуждается на десятках, сотнях телеканалов.

– Я не о миллиардерах, которых и так все знают. Вопрос в том, имеет ли право узкая группа лиц, для кого деньги и власть эквивалентные понятия, решать за всех? Они оказались подготовленными к кризису, зная о том, что произойдет.

– Вы отрицаете выбор индивидуума и роль рынка?

– Я говорю о супербольших средствах, о сотнях триллионов долларов, благодаря которым глобальный ВВП составляет несколько десятков триллионов… Сейчас об этом говорят многие. Не так открыто, но все же подробно и документально. Посмотрите фильм «Дух времени» … Власть предержащие мира сего – могущественные магнаты. Им принадлежат США, а через это – весь остальной мир. Сейчас они лишь повторяют сценарий начала 1900-х годов, когда им удалось скупить всю Европу. Я имею в виду её промышленный потенциал. Главенствующую роль в этом Комитете играют евреи. Благодаря писаниям Торы выпячивание одного народа перед другими, я имею в виду евреев, а не только граждан Израиля, со временем привело к тому, что теперь Комитет диктует свою волю всему миру, используя экономические потрясения, войны, базирующиеся на тщательно подготовленной программе порабощения народов… Кстати, как Вам мороженое? – немного помолчав, спросил Густав.

– Вкусное. Видимо, при его изготовлении здесь не жалеют какао и сахар… Ваши идеи несколько, скажем так, отличаются от общепринятых… Мне, конечно, любопытно узнать о них поподробнее, – произнес Макс. – Так Вы считаете, что ситуация на Ближнем Востоке инспирирована евреями, простите, неким их синдикатом? – переспросил он.

– Я в этом убежден, – Густав посмотрел на часы. Они расстались через 2 часа, беседа затянулась. Впоследствии Макс неоднократно вспоминал её: оба увлеченно спорили о протоколах сионских мудрецов, говорили об алмазном картеле, по отраслевому разрезу Израиля и Палестины и др. Макс внимательно слушал коллегу: информация оказалась для него ошеломляюще новой, многое объясняла и, самое удивительное, не противоречила фактам. Ему предстояло её осмыслить.

 

Колумбийский университет. Нью-Йорк, 6.2.2010, 10.45.

Кто из нас не был в Нью-Йорке? Скажем больше: кто хотя бы раз не хотел окунуться в жизнь легендарного мегаполиса? И если это всё еще так, то сейчас мы можем сделать это виртуально, с помощью он-лайн инструментов Интернета. Тем не менее, есть ещё нечто, что невозможно передать при помощи видеокамеры: запах города. В Нью-Йорке это смесь аромата кофе, высококачественных сигарет «Парламент» и специфического запаха выхлопных газов американских автомобилей. Этот микс встречает каждого посетителя города еще в аэропорту, стоит вам только оказаться в Exit-терминале.

Вернувшись в свой город, ставший ему родным после иммиграции в 2008 году, Макс с головой окунулся в работу. Он был ассистентом профессора, или, как еще принято говорить, доцентом Колумбийского университета. Его работа, как и работа профессора любого университета, состояла из чтения лекций, публикации научных трудов: статей и книг, а также участия в различных конференциях.

Программа его научной и преподавательской деятельности была расписана на год вперед. Ему с большим трудом удавалось не отставать от плотного графика, который составил, кстати, он сам в начале учебного года по требованию деканата. Судите сами: 5 международных конференций, 15 публикаций в реферируемых журналах и консультации его дипломников на курсах бакалавриатуры и магистратуры – все это помимо его участия в двух международных грантах!

Макс Вольф, до переезда в США – Максим Максимович Волков, был в возрасте 45 лет, свободно владел английским, родным немецким и русским языками. Как говаривали его родители, Макс определенно имел склонности к иностранным языкам: в юности он пытался изучать испанский и арабский. Обстоятельства: его первая любовь и необходимость подрабатывать во время учебы в университете – помешали тому, чтобы он овладел ими в полной мере.

Первый диплом Макса был по химии МГУ. В 1989 году он поехал на стажировку на 3 курс обучения в США, где учился на химическом факультете Колумбийского университета в Нью-Йорке. По окончании обучения Макс вернулся на родину в Ташкент и сразу же с головой ушел в бизнес.

Макс также имел полноценный диплом доктора экономических наук, выданный ему российской ВАК, утверждавшей дипломы лишь действительно заслуживающим их ученым. Тем не менее, он, как и всякий иммигрант, после своего переезда проходил этап адаптации в США. В науке это сказывалось поверхностным признанием дипломов из СНГ снобами американской профессуры. Конечно, бывали и исключения из правил, но не в его случае.

Макс вполне отдавал себе отчет, что он лишь рядовой доктор наук, ничем особо не выделявшийся в плане науки среди его многочисленных коллег в СНГ. С другой стороны, он ясно понимал, что ему крупно повезло с работой: огромный перечень книг и журналов в шикарной библиотеке университета – то, чего он был лишен до своего переезда в Нью-Йорк – создавали все условия для успешной научной деятельности. Поэтому 5 рабочих дней недели для него проносились как одно дуновение ветра, не позволяя расслабиться для полного ощущения блаженства пребывания на обетованной для иммигрантов земле.

В то утро была суббота, лекций не было, и предстояло закончить две совместные статьи, чтобы послать их своим коллегам в Лондоне и Чикаго. У него было бодрое настроение: на дворе стояла ясная погода, снег начал таять, от неожиданной оттепели за окном верещали воробьи. Макс заварил кофе, сел за стол, включил компьютер, в этот момент зазвонил его рабочий телефон:

– Алло, – по-русски ответил Макс, в то время как американцы говорили «Хелло». В трубке раздался нелепый скрежет, и через секунду в полной тишине басовитый мужской голос по-русски деловито произнес:

– Господин Вольф?

– Да, я. Простите, кто говорит? – быстро проговорил Макс, продолжая смотреть в монитор своего компьютера.

– Сотрудник консульства Узбекистана в Нью-Йорке, Аскар Фатих. Вы не возражаете, если я подъеду?

– А в чем дело? Я немного занят, – спокойно ответил Макс. Он, откровенно говоря, не хотел встречаться со своими, теперь уже «бывшими» согражданами, хотя полностью отделять себя от своей родины он, конечно, никогда бы не смог.

– Нам надо встретиться. Дело касается Вашей дочери, – неумолимо произнес голос на другом конце провода. Его дочь, Виктория Максимовна, осталась с матерью в Ташкенте и сейчас училась в Институте мировых языков.

– Что с ней? – спросил Макс. Аскар говорил все так же уверенно и напористо:

– Она в порядке. Мы сможем несколько минут поговорить с Вами тет-а-тет?

– Приезжайте, я буду у себя, – машинально произнес Макс, оторвавшись, наконец, от своих эконометрических формул. «Мое прошлое, по всей видимости, никогда не оставит меня в покое!» – подумал он. Находясь за тысячи километров от своей родины, он искренне надеялся, что ему удастся начать новую жизнь, вновь построить семью и обрести благополучие.

Не прошло и минуты, как в дверь вошел невысокий, смуглый, с карими прищуренными глазами человек. Его походка была слегка разлапистой, а голова набыченно смотрела вниз. По всей видимости, Аскар стоял за дверьми, и, будучи уже на факультете, позвонил ему, твердо уверенный, что его примут. Больше ничего в голову пока не приходило. Не сразу приветствуя гостя, Макс решил набрать жену, пошли гудки.

– Добрый день, – приятным баритоном произнес Аскар.

– Здравствуйте. Так что там с моей дочерью? Почему так срочно? – скороговоркой произнес Макс. Трубку не брали.

– Ну, как Вам сказать. Пока с ней все в порядке, – уклончиво ответил Аскар.

– А почему «пока»? Вы что, меня шантажируете? Или угрожаете ей?! – чуть не вскрикнул он.

– Максим, давайте поговорим спокойно и откровенно. Насколько нам известно, Вы остаетесь патриотом своей родины, несмотря на то, что отдельные личности в прошлом Вам сильно насолили, включая Вашу бывшую жену. Узбекистан на грани войны с Таджикистаном. Вы один из тех, кто может её предотвратить. Вы должны нам помочь.

– При чем тут я? Моя дочь, я спрашиваю, где моя дочь? – Макс начал приближаться к Аскару, готовый схватить его, благо Макс был грузный и высокий под метр 90 человек.

– Сядь-те, – жестко и медленно произнес Аскар. – Ваша дочь у нас, не волнуйтесь. Вы можете поговорить с ней, но встретиться сможете только после того, как окажете нам небольшую услугу.

– В таком случае соедините меня с ней, – произнес Макс. После того, как Аскар набрал номер, он взял сотку, переключенную на спикер: – Алло, Вика? Как ты?.. эти негодяи тебе что-нибудь сделали? Где мать? – как на одном духу, произнес Макс.

– Здравствуй, папа, – негромко сказала Вика. – Мы на вилле, где-то в горах. Обращаются вежливо, но не выпускают. Их двое. Они…

Аскар вырвал свой мобильный у него из рук: – Пока хватит, – произнес он.

– Что Вы хотите? Что там за война… стряслась? – последнее Макс добавил, пытаясь сообразить, что же там у них происходит. На днях что-то промелькнуло по CNN , но ничего такого «пожарного» в новостях не было. Да, погибли какие-то военные в автобусах на границе Узбекистана, но больше ведь ничего. Аскар тем временем, полностью овладев инициативой, продолжал, уже зная, что его собеседник теперь во что бы то ни стало выполнит поставленную перед ним задачу.

– Вы по многу раз бывали в Бадахшане, не так ли? – Макс вспомнил те несколько лет, когда по линии европейской программы ТАСИС ему довелось объездить чуть ли не половину всех ВУЗов Центральной Азии, в том числе побывать в Хороге прямо на границе с Афганистаном. Как-то, когда он был в Душанбе, его повезли в турне на несколько дней в Горный Бадахшан, но об этом знало лишь несколько человек; однозначно Аскара среди них не было.

– Так вот, там расположено одно из крупнейших в мире месторождений высококачественных рубинов. С недавних пор оно превратилась в возмутителя спокойствия и стало настолько интересной темой, что за неё борются сразу несколько крупных держав, включая, кстати, и ту, в которой мы сейчас с Вами находимся. Это уже привело к человеческим жертвам в несколько сот человек, а при сохранении существующих тенденций через несколько месяцев может привести к началу вооруженного регионального конфликта. Нам этого, как Вы понимаете, не хотелось бы, а в сложившихся обстоятельствах, боюсь, что и Вам тоже.

– Продолжайте, – кивнул Макс.

– У Вас можно курить? – вежливо спросил Аскар.

– Ну и наглый же Вы… Врываетесь в мою жизнь, начинаете диктовать, что делать, и хозяйничаете в моем кабинете, – сказал Макс, все же подвинув к нему пепельницу, стоявшую недалеко от компьютера. Аскар как ни в чем не бывало продолжил:

– Здесь немного сквозит…, – он прикурил сигарету, затянулся как следует и произнес: – Вам следует встретиться с Вашими друзьями или знакомыми в Таджикистане, найти через них нужные контакты в таджикском правительстве и убедить их: отказываться от контракта с русскими не надо. Контракта по рубинам. С документами и материалами мы Вам поможем. Кстати, вот они, – он протянул ему флэшку.

– Это всё, что вы от меня хотите? – оторопев от подготовленности Аскара, произнес Макс. Уж убедить кого-то в чем-либо для него как профессионального ученого не составляло труда. Вот будут ли слушать.

– Да, – коротко ответил Аскар.

– Я надеюсь, потом Вы оставите меня и мою дочь в покое? – спросил Макс.

– Совершенно верно. Нам от Вас действительно больше ничего не нужно, – стараясь быть как можно более убедительным, произнес Аскар.

– И… когда Вы планируете … мою поездку? – медленно произнес Макс, размышляя о происходящем и его последствиях.

– Вылет через 3 часа. Ваши билеты у меня. И Ваш паспорт, кстати, тоже, – впервые с начала разговора Аскар улыбнулся и полез в нагрудный карман.

– И когда Вы, как Вас… ах да, Аскар, всё успеваете? – усмехнулся Макс, догадавшись, что имеет дело со спецслужбой бывших своих: паспорт он хранил дома, на снимаемой им квартире в Квинсе на 110-й улице. Выхода не было: он стал собираться. Через полчаса они были в аэропорту, носящего имя президента США Кеннеди.

 

Аэропорт Кеннеди. Ташкент, 6.2.2010

Макса в самолете сопровождал весьма мерзкий тип. Он слишком много говорил, задавал неуместные вопросы, пил безмерно водки и грубо шутил. Звали его Николой. Возраст у них был примерно одинаковый, но воспитание, по-видимому, разное.

– Ну и что Вы думаете по поводу Узбекистана? – спрашивал, не унимаясь, уже полупьяный Никола. – Страна упорно развивается, или же живет вне динамичного Евразийского экономического пространства, как Вы считаете?

– Мой дорогой, успокойтесь, я не был в вашем городе, стране – как хотите – вот уже 2 года. Уй-ми-тесь, мне до неё вообще нет никакого дела, – стараясь оставаться спокойным, произнес Макс и в очередной раз попытался заснуть.

А тот снова:

– Да что Вы такой слабохарактерный, боитесь, что ли, чего? – Никола, похоже, уже не мог сдержать себя. – Э-эй-й, девушка! – обращаясь к стюардессе, закричал он через весь салон: – налейте-ка нам водочки еще по сто… Будете? – Никола невзначай помял его бок своим широким плечом. «Как же он мне надоел!» – про себя сказал Макс, пытаясь отодвинуться на другой край кресла, и произнес:

– Я же сказал нет. Спасибо, – Так продолжалось все 14 часов, пока они были в полете. «Кошмар, как люди могут столько пить!» – думал Макс, теперь уже упорно, с покрасневшими от бессонницы глазами пролистывая одну за другой многочисленные страницы «Нью-Йорк таймс» и «Уолл Стрит Джорнэл».

В аэропорту Ташкента, в городе, где он родился и вырос, его никто не встретил. Он медленно прошел через процедуры паспортного контроля и таможню, получил свои вещи и направился к выходу из аэропорта. Несколько странно, учитывая, как Аскар настаивал на его вылете из Нью-Йорка. И вот так оставить его одного в аэропорту? Не может быть! Так…, значит, за ним все это время наблюдали, в том числе в самолете. Наконец, до него дошло: «Ах, этот несносный Никола. Он следил за мной в полете, информационно щупал его и пытался… как они говорят между собой, эти оперуполномоченные? Точно-точно, он пытался меня раскачать. Вот скотина, а?» Неожиданно для самого себя Макс рассмеялся. Следовательно, с компетентными органами ему лучше быть настороже: его изучали и испытывали по полной. В то же время ему как профессору, по статусу было не положено прятать свои мысли (наоборот, его лекции слушали сотни студентов) или вести себя так же несуразно, как, например, это делал Никола.

– Добрый день, профессор Вольф, – раздался сзади него энергичный женский голос. – А я Вас встречаю. – «Моложавая девушка лет тридцати, блондинка, или же волосы были крашеные: сразу не определить, в прекрасном классическом платье, без вырезов, в общем и целом аккуратно» – отметил Макс, когда она появилась перед ним. Ну да, он же немец, и ему она понравилась. Естественная красота, которую он так ценил, в наши дни как-то все более и более стала забываться под джинсами, макияжем, супер-поп-музыкой, а тут такой вот подарок прямо в аэропорту. И где? в Ташкенте! Слегка улыбнувшись, он мягко произнес:

– А, вот вы где. Здравствуйте. Как Вас зовут?

– Наташа. Нас ждут. Пойдемте, – произнесла его новая знакомая. При всей серьезности описанного Аскаром положения Макс констатировал, что жизнь продолжается и имеет радужные тона. Они сели в темно-синий «Opel-omega» с затемненными окнами.

– Мы едем к нам в р…центр. – она чуть не проговорилась, Макс не сразу, но догадался: «Так, значит, разведцентр». – Надеюсь, Вам понравится, – добавила Наташа.

– Ну да, у меня дома никого нет. Вы же их всех увезли, – с сарказмом произнес Макс.

– Поверьте мне, они в надежном месте, благополучны и живут неплохо. Нечто вроде дома отдыха.

– Окэй, – кивнул Макс. Через 30 минут они въехали на охраняемую территорию. На входе было два яруса внешних ворот, где находились служебные собаки с инструктором, видеокамеры наблюдения и яркое освещение. Они прошли в гостиную, и, взяв ключи, поднялись в номер.

– Я оставляю Вас здесь, располагайтесь. Я пока улажу формальности. Жду Вас в холле через 4 часа.

– Интересно получается. Вы вообще представляете себе, откуда я прилетел? – возмущенно, приподняв брови, воскликнул Макс. – Я же не спал все…

Она грубо прервала его:

– Именно поэтому у Вас целых 4 часа. Если не сможете заснуть, позвоните, и мы сразу перейдем к делу.

Она вышла и резко захлопнула за собой дверь. Макс огляделся: вокруг была неплохая удобная мебель. Он принял душ, решил прилечь и сразу крепко заснул.

 

База СВР

[10]

Узбекистана. Кибрай, Ташкентская область, 8.2.2010, 8.15.

Его разбудил телефонный звонок, непрерывно трещавший у самого его уха.

– Да, – механически выдавил из себя Макс, наконец сумевший с закрытыми глазами нащупать телефонную трубку.

– Доброе утро, профессор. Я жду Вас внизу на завтрак. – Это была снова она, Наташа. «Неумолимая леди спецназа, или как её там?» – подумал Макс. Наскоро собравшись, он был внизу через 10 минут.

– Привет. У вас всегда так, или только со мной? – У стойки он попросил чашку кофе без сахара и молока.

– Ну что Вы, что Вы, профессор, никакой дискриминации. Просто наступило утро, и все наши люди уже на своих местах. Нам надо начать, потом отдохнете, – и она протянула ему плотный пакет документов. – Здесь подборка свежих материалов. Внимательно прочитайте их, не забудьте детали. Кстати, Вы у нас пробудете около двух недель: Вам предстоит пройти курс обучения специальным навыкам.

– Молодого бойца, другими словами. Чему конкретно я должен научиться? – спросил Макс, отпив глоток. – Нет, спасибо, я не хочу есть, – сказал он, возвращая меню официантке.

– Искусству выживания, – захихикала Наташа, но её глаза, эти хищные глаза оставались стеклянными, а взгляд – стальным. Видимо, она считала его перебежчиком, или даже предателем родины, раз он, вот так вот запросто, уехал в Америку, и стал американским подданным. А она, чеканя слова, уверенно продолжала:

– Если же серьезно, у Вас 3 дня на введение в курс дела: Интернет, материалы, часть которых я Вам только что передала. Географическое расположение месторождения, немного о стране, я имею в виду Таджикистан, уровне жизни и обычаях. После обеда каждый день навыки рукопашного боя, час на стрельбу в тире из всех видов оружия. Ну и так далее.

Макса не покидало чувство, что всё это происходит как во сне: всего немногим более суток назад, как он был в Нью-Йорке, сидел за своим письменным столом, занимаясь совсем-совсем другими делами. Как ни странно, ощущения безысходности не было, лишь усталость. Он решил быть самим собой и сменить тему:

– Супермена из меня всё равно не получится. Я немного не в том возрасте для таких дел, – затем Макс спокойно произнес: – В каком Вы звании, Наташа? – та немного опешила, но промолчала.

– Допивайте, – Они встали и пошли в соседнее здание, комнату, внешне напоминавшую офис «конкретно» стоящей на ногах фирмы. – Начинайте. Работать с техникой Вы умеете. В шкафу кофе. Так что увидимся через пару часов.

Он подошел к включенному компьютеру, набрал Гугл, затем Википедию и начал скачивать открытую информацию о Таджикистане. Географически тот был зажат с запада Узбекистаном, на юге был Афганистан, на востоке Китай и на северо-востоке Киргизия. Приграничным городом, последним оплотом цивилизации перед горным Бадахшаном был Хорог, маленький провинциальный городишко. От него было буквально рукой подать до плохо прикрытой афганской границы. 201-я российская дивизия, стоявшая форпостом на афгано-таджикской границе, имела в штате всего несколько российских офицеров, в то время как рядовой состав привлекался из местного населения. Соответственно деньги часто перевешивали служебный долг.

К северо-востоку от Хорога начинался Бадахшан, являвшийся частью Памирских гор. Жителей Бадахшана так и называли: памирские. Они считали себя потомками Александра Македонского, говорили на своем, нетаджикском, языке. Экономика региона оставалась совершенно неразвитой. Именно здесь, в забытой цивилизацией местности, высоко в горах располагалось месторождение рубинов. Информация о нем была крайне скудной, можно сказать, что её почти не было. В материалах, оставленных Наташей и флэшке Аскара можно было прочитать, когда появились шахты и штольни возле Мургаба, узнать об особенностях и территории объекта с населением в 5 тысяч человек.

Из «гостей» кого там только не было: Фонд Агахана из Пакистана, Моссад, израильтяне большие и малые, братья Шломи, представлявшие интересы англосаксов и обширный клан бухарских евреев на 47-й в Нью-Йорке – вся эта мощь противостояла свободе маленького памирского народа. Наркобарон Мафтун Назар, контролировавший Хорог, разместил в Бадахшане высокоточное оборудование, позволявшее невзрывным способом добывать рубины. Он же скупал их у местных жителей, продавая затем разношерстной братии из-за рубежа.

Как экономист, Макс явственно ощутил происходившую драму в горах Бадахшана. Под землей находились сокровища, воспользоваться которыми в полной мере местные жители, да и весь Таджикистан, не могли: не было оборудования, оценщиков, гранильщиков. Не было даже соответствующего законодательства по обороту драгоценных камней в стране. В то же время в мире ощущался и нарастал дефицит на рубины высшего качества, которые были лишь в двух местах – Мьянме и здесь, по обе стороны таджикско-афганской границы.

Чтобы уладить формальности, Макс написал письмо декану своего факультета в Нью-Йорке с тем, чтобы ему предоставили статус профессора (Visiting Professor ) при одном из высших учебных заведений Ташкента. Тот, не мешкая, ответил, что как только подобный запрос поступит из Ташкента в американский ВУЗ, он немедленно удовлетворит его просьбу. Экономически американцам это было выгодно: они сохраняли Максу лишь часть зарплаты, а он – место за собой в престижном заведении.

Ровно через 2 часа в комнату вернулась Наташа с щуплым парнем в затемненных очках невысокого роста и одетого, как самый обыкновенный студент, в светлые потертые джинсовые брюки и рубашку. Под рукой у него была коробка, по размерам и форме похожая на шахматную доску. Макс про себя усмехнулся: «Ну, это я умею, учить меня играть в шахматы не надо». И тут Наташа произнесла:

– Встречайте. Ваш будущий коллега, наш эксперт по камням Анатолий.

В коробке лежали образцы самоцветов, разноцветные камешки без огранки. Достав лупу из нагрудного кармана, тот, немного заикаясь, прошепелявил:

– Зовите меня Толиком. Нам нужно выучить характеристики камней, цветность, твердость, включения в зависимости от вида камня. От того, сумеете Вы определить подделку от натурального камня, может зависеть не только Ваша жизнь, но и в силу сложившихся обстоятельств, жизнь Ваших близких, – «Заносчивый малый, весьма и весьма» – подумал Макс, внимательно рассматривая появлявшиеся на столе предметы. Толик, выдержав небольшую паузу, продолжал:

– Но начнем мы с другого, с расчета рентабельности бизнеса рубинов. Вот их котировки. Выход 50 %. Затраты на огранку одного камня в пределах от 2 до 5 тысяч долларов. У Вас 100 грамм сырья. Считайте.

На расчеты в Экселе у Макса ушло около 3 часов. Он не поверил своим глазам: подъемный коэффициент, даже с учетом оптовых скидок был равен 16–18, т. е. каждый вложенный доллар всего за несколько месяцев увеличивался во много раз.

– Так, почти верно, хотя я бы не завышал оценки. Ну, а теперь займемся камнями, – произнес Толик.

Изучение и сравнение образцов пород оказалось изнурительным занятием, учитывая, что от бессонницы с его глазами творилось что-то невообразимое: сон не сон, а зрачки оставались открытыми, как будто у них открылось второе дыхание. «Наверно, они в кофе допинг добавили» – пролетела мысль. Тем временем покинувшая их Наташа была на приеме у шефа, начальника узбекской СВР полковника Улугбека Алимова.

– Ну, как гость? Кстати, какой ему псевдоним присвоили? – приподняв брови, спросил он. Та, немного вытянувшись, поправила юбку и ответила:

– Позывной «эксперт». Состояние нормальное, уже работает. Помимо навыков по ювелирке и общей вводной, идет тренинг на повышение психологической устойчивости к внешним раздражителям. Начали с бессонницы. Далее планируем научить пить и водить автомобиль в состоянии алкогольного опьянения, и остальное как всегда – в общем, работать.

«Девочка ведь, пороху еще не нюхала, а говорит нашими понятиями» – проскрипел зубами полковник. «Работать» означало влезть в личину разведчика, всесторонне подготовленного к деятельности в экстремальных условиях, так чтобы, используя возможности организма, личные способности и приобретенные навыки, выполнить поставленную задачу.

Как правило, люди даже не подозревают о своих возможностях. Но точно так же, как можно натренировать мускулы, подолгу занимаясь в тренажерном зале, так и путем специальной подготовки можно активировать обычно скрытые подсознательные способности человека для его успешной ориентации, принятия решений и действий в условиях цейтнота и враждебной атмосферы. Другое дело, что это было болезненно для испытуемого, с этим ничего не поделаешь. «Лучше мы его, чем они будут учить терпеть боль» – заключил Алимов. Поглядев в окно, Наташа добавила:

– Неизвестно, как у него сложится, когда войдет в роль. Готовим ко всему, учитывая поставленные Вами временные ограничения.

– Хорошо, – кивнул Алимов. – Лейтенант, когда ваш подопечный совсем выдохнется, дайте ему передышку, вывезите в город и проведите тест на «вшивость», – он усмехнулся. Последнее значило, что Макса «снимут» и попробуют «ломать» проститутки, работавшие на контору, т. е. попытаются влюбить в себя, в свое тело, другими словами, приручить, или завербовать. Отучить от этой падкой привычки «любить тело, когда есть дело», в конторе называлось тестом на «вшивость».

Управлять ситуацией, а не подчиняться оппоненту, направлять и развивать разговор в нужном русле, предугадывая возможные варианты, просчитывая и психологически чувствуя ситуацию во время контакта, не фальшивить при использовании легенды – такова была задача теста, иначе можно было потерять сотрудника. Обычно на подобную подготовку уходило 4–6 месяцев, у них же времени было не так много.

К тому же Макс сейчас напоминал невыразительный, по их понятиям, брусок из совсем другого, нежели сотрудники отдела, академического теста. «Хотя как сказать, как сказать: так ему должны поверить. Таджики с нашими не очень, с русскими получше. Ну а деньги у тех и русских подвинут: страна-то бедная. Поэтому их контакт с американцем будет намного проще. Поживем-увидим» – Алимов молча анализировал ситуацию, одновременно методично зачищая точилкой карандаш.

– Сделаем, товарищ полковник. С россиянами когда стыковать? – тихо спросила Наташа, чтобы уйти от темы: речь шла о представителях российского ГРУ в Узбекистане.

– Посмотрим. Пока не все складывается так, как хотелось бы. Идите. – «Скорее с американцами, а уж потом с русскими» – подумал полковник, и перешел к кипе бумаг, лежавших на его столе.

 

Офис ЦРУ в Ташкенте. Узбекистан, 15.2.2010, 9.15

Тот был негласно открыт после того, как в Ханабаде начала действовать база американцев для переброски грузов в Афганистан к находившемуся там контингенту вооруженных сил США. Одновременно с этим узбекское правительство разрешило американцам открыть в столице Центр радиоперехвата переговоров талибов. Получив добро местных властей, те не замедлили этим воспользоваться. Оборудование в офисе американцев было если не лучшим, то одним из лучших в регионе. Как всегда бывает в таких случаях, они занялись радиоперехватом всего и вся в стране пребывания. Информация для группировки и анализа стекалась в узбекский офис ЦРУ, находившийся в Ташкенте.

Стив Макинрой и Лаура Томпсон были закреплены в представительстве ЦРУ для контактов с местными спецслужбами, в т. ч. со Службой национальной безопасности. Лаура, носившая модную серебристую оправу, включила в сеть аппарат блокировки прослушивания, затем свой компьютер, и, пока тот загружался, вытащила из полки своего стола зеркальце и помаду, чтобы немного поправить внешний вид. В этот момент, в комнату ворвался её коллега Стив, капитан по званию.

– Опять ты за свое, – в руке у него была небольшая кожаная сумка и плотный почтовый конверт. – Заканчивай, – мельком взглянув на неё, он скользнул в свой кабинет, и закрывая дверь, сквозь зубы процедил, – Как мне эти бабы… – Стив был ростом за метр 90, смуглый, а сегодня еще и с щетиной на лице, в светло-голубых потертых джинсах, добротной коричневой рубашке от «Levis» и темных кроссовках. Лаура тоже была не промах: известно, что женщин в ЦРУ было намного меньше мужчин, и по знакомству туда попасть было нельзя. Тем не менее, женщина оставалась женщиной, и хотя бы для того, чтобы слиться на улицах этой знойной страны с массой других симпатичных женщин, ей приходилось самым разнообразным образом чередовать свою одежду.

– Кофе, Стив? – кофе у них всегда был заварен в больших количествах.

– Зайди. Иногда мне кажется, что ты не работаешь, а порхаешь в этой стране. Спасибо, – она все-таки занесла ему кружку горячего «Маккофе», зная, что он не откажется. – Держи документы. Наши люди в Моссаде сообщают, что израильтяне имеют интерес к какой-то там рубиновой горе у таджиков, и нам велено им содействовать. Выясни, что за гора; почему сейчас, а не раньше; почему израильтяне; и где там наши интересы, – произнес он, имея в виду интересы конторы и государства, на которое он работал, хотя как сказать. Вскрывая пакет ножницами, он добавил:

– Да, и еще. Из Лэнгли сообщили, что узбеки зачем-то вывезли нашего ученого, узбекского иммигранта, из Нью-Йорка обратно сюда. Мне нужна вся информация о нем: кто, откуда и почему: все, что есть на него у нас. На это тебе полчаса: инфо сразу мне на стол. Действуй, – он встал из-за стола, развел руками в стороны и глубоко вздохнул: желваки Стива на щеках пульсировали, свидетельствуя о нервном напряжении, которое он пытался скрыть от своего зама.

Так законопослушный и скромный служащий Колумбийского университета Макс Вольф, помимо своей воли, в силу вынуждающих его обстоятельств, оказался в центре внимания еще одной спецслужбы, на сей раз ЦРУ.

 

Паб «Брахаус». Ташкент, 15.2.2010

После недели изнурительных тренировок Наташа в 2 часа дня дала Максу передышку, чтобы тот выспался. Его разбудил резкий толчок в плечо.

– Вставай, браток. Гулять едем, – прямо возле уха загрохотал мужской голос. Прежде чем он действительно проснулся, прошло еще минут 10 полудремы. Он долго протирал глаза и наконец осмотрелся. У окна стоял – кто бы мог подумать – Никола! Увидев его, Макс воскликнул:

– Снова ты? Ну ты и шутник, братец.

– Ну да! – промолвил Никола и улыбнулся. – Умойся и зайди к Наташе.

Её комната располагалась в параллельном блоке на нижнем ярусе. Одетая сейчас в спортивный костюм, Наташа разминалась в комнате. Завидев Макса, она поздоровалась:

– Привет. Надеюсь, мы Вас не сильно замучили. Ну, а если это так, то сегодня у Вас выходной вечер. Поезжайте в город: Вас будет сопровождать наш человек.

– Я уже догадался кто, – ехидно заметил Макс.

– Послушайте меня внимательно, профессор. Скоро Вам одному предстоит работать в условиях, когда нас, Ваших бывших сограждан, не говоря уже о Ваших друзьях или знакомых, рядом не будет. Условия, как мы предполагаем, будут достаточно суровые: климатические, политические, материальные, какие хотите. Вы еще не раз убедитесь в моей правоте. А пока воспринимайте то, что с Вами происходит, пока мы рядом, как необходимый тренинг. Ну, удачи, – она ему подмигнула. Когда он вышел из её кабинета, Никола, поджидавший в коридоре, поднялся с дивана. Они вместе спустились к Мерседесу, ждавшему их у подъезда.

– Куда поедем, профессор? Или предпочитаете отдыхать один? – Никола надел темные очки и вперил в него свой взгляд.

– Если Вас не затруднит, зовите меня просто Макс, – он погладил свой затылок и поправил волосы. С одной стороны, то пока он не полноценный профессор. Кроме того, звание «профессор» означало пик научной карьеры ученого: дальше была пенсия и старость, а он, откровенно говоря, хотел еще пожить, творить, любить и быть любимым.

Через 25 минут они были в пивной «Брахаус», расположенной в центре Ташкента: рядом находились сети магазинов и несколько закусочных. Пиво собственного изготовления, отменные еда, музыка и обстановка были в их распоряжении. Они заказали водку, виски и пиво. Никола, медленно прожевывая пищу, произнес:

– Не бойтесь, Макс, я с Вами, – и улыбнулся. – Чтобы пить и не пьянеть, надо хорошо закусывать, не так ли? Еще важен настрой, внутренняя установка: что Вы не будете пьяным, когда выпьете очередную порцию спиртного. Мотивация важна, другим словом, – он помолчал и нацедил очередную порцию виски.

– Конечно, чередование напитков нужно делать с умом. Вы должны чувствовать свой «стоп-кран». Пиво после водки ломает. Выпив виски, можно водить автомобиль: запаха не будет, главное чтобы не нарушалась координация. В этом случае нужно поспать 15–20 минут. Стимулирующие препараты нужны лишь в случае, когда необходима выносливость организма, например, для того чтобы дойти до места и момента, где и когда можно отдохнуть.

– Вы знаете, Никола, пока я чувствую зверскую усталость. Мне так надоели Ваши нотации, – произнес Макс. Но после пары сочных анекдотов Николы Макс немного пришел в себя, и за следующие 2 часа они вместе выпили литр алкоголя и еще по литру пива.

– Ну что, профессор, – крепкая и широкая ладонь легко покрыла плечо Макса. – Поехали на базу. Меня что-то развезло. Водитель куда-то смылся, садитесь за руль и везите в Кибрай, – Никола сел на правое переднее сиденье и сделал вид, что заснул. Первой мыслью Макса было проверить, не разыгрывает ли его Никола. Вроде нет: сопел как кролик. Ну и куда он поедет? В город? Бежать бессмысленно: они наверняка поставили наружку, да и его дочь у них. Пока он вот так вот молча не решался завести машину, Никола неожиданно встрепенулся и произнес:

– Да, кстати. Если поймете, что за Вами едет машина, попробуйте оторваться. Чтобы понять, что она едет за Вами, сделайте пару «глупых» кругов: они должны повторить Ваш маневр и обнаружат себя. Ну а если они окажутся умнее и отъедут, то Вы, по крайней мере, оторветесь от них.

Макс завел двигатель. Никола трезвым голосом продолжал:

– Вообще-то в таких делах нужна логика. Вы как ученый, причем успешный, ею обладаете: не каждый экономист из Узбекистана, переехав в Нью-Йорк, работает по специальности, – От него несло перегаром: по-другому просто и быть не могло, но излагал он четко и ясно.

– Идущий за Вами по следу, как правило, отстает в принятии решений на 15–20 минут. Это понятно? – Макс кивнул. Никола открыл глаза и посмотрел в боковое зеркало справа: – Он узнаёт, например, через наружку или прослушку, где и с кем Вы, сообщает далее по цепи и обратно получает команду к действию. Поэтому в таких случаях есть несколько вариантов. Первый: заранее просчитать оппонента и сыграть на опережение, ограничив время общения по телефону, – он поглядел на Макса, – так и передачу самой информации. Лучше всего её шифровать, конечно. Второй: вести их по ложному следу: сами отойдут. И так далее.

Пока Никола размеренно произносил свои фразы, Макс следил за дорогой. Его мозг свербила мысль о том, что он должен быть вдребезги пьян, и в другой ситуации, в его предыдущей жизни он наверняка бы ни за что не сел за руль. Поэтому то, что говорил ему Никола, воспринималось им поверхностно, а тому как раз это и было нужно. Опытный инструктор, он работал с подсознанием Макса: оно сейчас было вскрыто, воспринимало все, что в него вольют, и должно было всплыть в нужный для Макса момент. И он продолжал:

– По идее, надо исходить от поставленной задачи. Технические методы понятны: деньги всегда доставят Вас куда угодно и когда угодно… Сложнее контакт с человеком. Снова исходим от цели, и в обратном порядке проецируем разговор к его началу.

– Пытаемся понять, кто и что человек собой представляет, слабые моменты: его и Ваши, как их выявить или обойти? – произнес Макс.

– Верно. Когда же ситуационный анализ закончен, все по возможности «разжевано» и разложено по полочкам, резкий вздох и медленный выдох по нескольку раз, чтобы прийти в себя. Проверяем: руки и голос не дрожат, спокойный внешне и трезвый внутри. Чувствуете?.. Профи живет двойной и тройной жизнью одновременно. Просчитать его можно лишь по заранее заготовленным ответам на вопросы, т. е. достаточно тонкая работа. Гарантии результата никогда … почти … нет, но предварительный анализ снижает риски, далее работают интуиция, навыки и везение. И не тушуйтесь, когда попадаете в «ситуацию»: блефуйте, так больше шансов психологически её переломить.

Пост ГАИ они проехали спокойно, Максу не стоило большого труда не смотреть в глаза инспекторов, слушая длинный монолог, казалось бы, вдрызг пьяного Николу.

– Вот и приехали. Посигнальте три раза, – велел он Максу и, показав удостоверение, уверенно и громко скомандовал вооруженному постовому сержанту: – Открывай.

 

База СВР Узбекистана. Кибрай, 20.2.2010.

Стоя у зеркала, Макс полчаса отрабатывал «американскую» улыбку. Он должен был овладеть мимикой лица, чтобы, когда нужно, улыбаться, ухмыляться, и наоборот, нервничать в условиях, когда обстановка к этому не располагает, – в общем, делать вещи, противоестественные по сути. Это было внутренне больно и непривычно. «Так … приподнятые уголки рта, улыбка. Теперь щурим глаза и внутренне запоминаем состояние» – думал он, как в комнату вошла Натали и села на диване.

– Привет. Получается? – она улыбнулась. – Мне кажется, у Вас накопилось много вопросов ко мне и нашей организации. Не хотите поговорить?

– Конечно, – потирая руки, он перешел ближе к креслу и начал: – С вашими перегрузками у меня голова все менее востребована, чем тело и нервы. Вы из меня сделали тренировочный мешок, набивая его тем, что нужно вам, но не мне… Как мои там у вас?

– Нормально. Хотите их видеть?.. Позже, перед выездом при окончании курса. А сейчас давайте немного поговорим. Вы прочли материалы, которые мы Вам передали. Руководство считает, что для реального ощущения интереса к камням, рубинам в данном случае, Вам необходимо слетать на место. Кроме того, это укрепит Вашу легенду.

– Понятно… И куда же? – недоверчиво произнес Макс. Неужели они его отпустят? Он поудобнее устроился в кресле.

– В Лондон или Нью-Йорк: выбор за Вами. – Пока Макс размышлял, в какой из двух городов лучше вылететь, она, перекинув ногу на ногу, продолжала:

– Не знаю, до какой степени Вы прочувствовали ситуацию, в которой мы оказались. Попробую разъяснить задачу в целом. Россия против присутствия в Таджикистане израильтян, которых поддерживают американцы. В данном случае нас устраивает позиция россиян, но действовать открыто ни мы, ни кто-либо из них, я имею в виду ФСБ и ГРУ, ЦРУ и МОССАД, однозначно не сможем: все происходит в рамках предприятий и бизнес-контактов. Мы также считаем, что контакты таджиков с американцем, пусть даже таким, как Вы, будут значительно проще, чем с гражданами Узбекистана. То, что каждая из служб попытается Вас проверить на предмет контактов с террористами, является очевидным, как и то, что Вы с ними не связаны. Вы из другого, научного мира, и они это быстро узнают, верно?

Макс кивнул. Он уже привык, что разговор с ней и её коллегами строится по принципу, что они всё про всё знают. Уверенные в своих умозаключениях, они делали свои выводы на основе психологической практики. Его же пытливый ум воспринимал то, что говорила Наташа, с научной и скорее теоретической точки зрения. Именно её в нем здесь безжалостно ломали. Наташин монолог, к большому сожалению Макса, казалось, не имеет конца:

– Если они попытаются Вас убрать, свяжитесь с нами или с посольством. Просчитывайте и преподносите себя так, чтобы ликвидировать Вас им было невыгодно. Ваша программная цель – разбогатеть, заработать сумму денег, чтобы вызволить свою дочь, понятно? – он кивнул. – Работайте, не афишируя её… Что скажете?

– Что и сказать-то не знаю… Когда летим, холодная леди? – вопросом на вопрос ответил он.

– Погодите, Макс. Вам еще надо открыть свою фирму. Вы знакомы с понятием оффшорных компаний?

– Кое-что слышал, – вяло произнес Макс и закурил.

– Так вот разберитесь с ними: в Интернете куча предложений. Откройте одну такую в Лондоне. Хотя без разницы. Английская компания вызывает меньше подозрений в плане отмывания средств и финансирования терроризма. Деньги возьмете у Николы.

Макс изо всех сил старался внимательно слушать её, внутри его одолевали другие мысли. Он становится спецагентом, и «летит на всех парах» в неизведанное непредсказуемое будущее, полное приключений и риска.

– Я, конечно, сделаю это, но прошу Вас, не переоценивайте меня: я обыкновенный ученый, – произнес он и закурил. «Когда-нибудь все это закончится и будет казаться кошмаром во сне», – подумал он, глядя вслед вышедшей Наташе.

 

Хаттон Гарден. Лондон, 1.3.2010.

Через десять дней он вылетел в Лондон, как ему казалось, один. Учитывая его последний прилет в Ташкент, это было далеко не так. В аэропорту Хитроу его никто не встретил, и он начал свой день с гостиницы. Дешевый номер в отеле на Истон-стрит, где он оставил чемодан, затем душ, кофе в баре и короткий завтрак: на это он потратил полтора часа. Созвонившись с юридической конторой, Макс был у них через 20 минут. Лондон оказался компактным, дорогим и очень удобным в плане передвижения городом: много такси с немногословными и исполнительными водителями, еще больше автобусов, среди которых пока еще встречались двухэтажные – достопримечательность британской столицы.

Юридическая контора выдала заказанные им документы по компании, а также рекомендательное письмо в банк, который был на той же улице на углу, что и сама юрконтора. Открыть счет было делом техники.

Еще через час он вернулся в гостиницу и переоделся в респектабельный костюм, затем поправил галстук, надраил туфли и пошел на улицу. Ему нужно было пройтись по центру ювелирного бизнеса Лондона, прощупать рынок и установить контакты. Куда ехать – Бог его знает, он был здесь впервые и не вполне ориентировался. Говорят, язык до Рима доведет: его английский был поставлен неплохо, хотя здесь, в Лондоне у него сквозил американский диалект. Англичане говорили с совершенно иной интонацией. «Найдем» – подумал Макс.

Проехав до Оксфорд-стрит на автобусе, он решил немного погулять. Огромное количество туристов непрерывно двигалось по обе стороны дороги. Он невольно подумал: «Какой там вирус птичьего гриппа? Если бы это действительно было так, улицы Лондона были бы пустынны, а рестораны не были бы битком набиты народом. И это в будничный день!» Пропаганда в наши дни раскручивается средствами масс-медиа в чьих-то интересах, а с птичьим гриппом, как ему сказал один из его знакомых, это всего лишь лоббирование вакцины, разработанной в компании, подконтрольной Рамсфелду. А он не поверил. «М-да, сплошное околпачивание народа. Если это так – а это именно так – то куда мы движемся? Им наплевать на конкуренцию: они берут быка за совсем другое место» – подумал Макс и потер свой вспотевший лоб.

В киоске он купил газету «Санди Таймс», затем осмотрелся, пытаясь вычислить хвост. Было вроде чисто. Он решил спуститься на Бонд-стрит к бутикам. Здесь располагалась вся палитра ювелирного искусства: от жемчужин «Микимото» до множества швейцарских ювелирных магазинов. Вдруг на расстоянии буквально в 10–12 метров он заметил Романа Абрамовича: тот был в компании с женщиной и высоким джентльменом в костюме и очках. Абрамович был одет в джинсы, рубашка сзади у него оказалась незаправленной.

Не сразу поверив своим глазам, Макс попытался осмыслить, как олигарх может вот так вот запросто, без охраны, ходить по улицам Лондона. Вывод напрашивался сам собой: раз такие люди свободно передвигались по городу, английская МИ5 здесь работала не просто хорошо, а первоклассно. Ну и о нем соответственно уже знали и вели. «Значит, поработаем в этих, мягко скажем, непривычных условиях… на публику» – пронеслось у него в голове. Да и что ему было скрывать? Надо было создавать и отрабатывать легенду.

На престижном месте, на углу Бонд-стрит располагался магазин крупнейшего игрока, до недавних пор монополиста мирового рынка алмазов – южноафриканской компании Де Бирс. Он решил зайти: двойные пуленепробиваемые двери из толстого стекла, бриллианты на полках витрин и вежливый сухощавый продавец в стильном светло-сером костюме встретили его внутри:

– Добрый день, сэр. Чем могу помочь?

Макс, слегка поправив волосы и пытаясь внушить себе, что это всего лишь игра, произнес:

– Здравствуйте. Я ищу покупателей на рубины таджикского происхождения. Вы не могли бы подсказать, к кому мне обратиться?

Англичанин внимательно оглядел его с головы до ног: здесь встречали по одёжке, и сказал:

– Поезжайте на Хаттон Гарден. Там расположено множество компаний, занимающихся производством и продажей ювелирных изделий. Я бы рекомендовал Вам компанию Дэйн Лапидари, мы с ними тесно сотрудничаем в течение вот уже многих лет.

– Большое спасибо, – щедро улыбнувшись, произнес Макс. Было около двух часов пополудни. Макс резво сел в такси и попросил довезти до места. Ничем не примечательный внешне, магазин-офис Дэн Лапидари и внутри показался ему самым обыкновенным ювелирным магазином, каких море в любом городе мира. Невысокий старик возле витрины, лет 65, одетый в скромный пиджак, в широких роговых очках, внимательно посмотрел на него и с небольшим немецким акцентом, тепло, но всё же стандартно спросил:

– Чем могу помочь, сэр?

Макс повторил, что ищет покупателей на неограненные таджикские рубины, и что его направил сюда магазин Де Бирс на Бонд-стрит.

– Так. Понятно. Вот Вам моя визитка. Сейчас к Вам подойдет мой помощник, Ферри. Вы с ним можете подробно обсудить ваше предложение.

Он отошел, а Макс тем временем прочёл визитку: старик был не кто иной, как сам владелец, Роберт Дейн, действительный член Лондонской бриллиантовой биржи. Через 5 минут к нему приблизился приветливый, наполовину седой мужчина ростом метр 70, похожий на азиата, что-то между таджиком и пакистанцем:

– Сэр, я могу Вам чем-нибудь помочь? – сказал он, подавая ему свою визитку. Это был Ферри Мен, помощник Роберта, на вид ему было чуть больше 50-ти лет. При этом он и старик все время напряженно всматривались в окно на улице.

– Проблемы? – спросил Макс.

– Да нет, просто обычные меры безопасности. В нашем деле соблюдать предосторожности нормально, – ответил Ферри. – Так чем могу служить? – стараясь улыбаться, спросил Ферри.

Макс уже в третий раз за день повторил свою историю с камнями и решил уточнить цены на 1 карат товара. Ферри от прямого ответа ушел и спросил его, где конкретно располагается месторождение.

– Гора в поселке Мургаб в Таджикистане, на границе с Китаем. Качество камней отменное, не хуже бирманских. О термической обработке там и не слышали, размеры приличные, – ответил Макс.

– Ну что ж, тогда мы ждем Вас с товаром, – произнес подошедший Дейн.

– Господин Дейн… как у Вас с ликвидностью? На дворе финансовый кризис, о котором вовсю трубят газеты, – решился уточнить Макс, видя, что их разговор подходит к концу.

– У нас как раз никаких проблем. Мы готовы, если нас устроит качество и цена, приобрести товар и немедленно рассчитаться с Вами, – веско произнес опытный Роберт, понимая, что ключевые слова клиент приготовил на потом. «Таких, как этот молодой человек – молодой, конечно, для него – он, Роберт Дейн, столько повидал на своем веку! А сколько из них живы сейчас? Ещё не известно, кто первый из них отойдет в мир иной» – пронеслось у него в голове, пока он пристально продолжал рассматривать реакцию Макса на его слова. «В принципе он меня устраивает» – заключил Дейн, ожидая следующий вопрос. Он не знал, что Макс, экономист от мозга костей, просто не умел врать, скрывать, хитрить, чувствуя, что как раз это сбивает с толку досточтимых джентльменов уважаемой ювелирной компании. Единственной задачей Макса сейчас было несбивчиво и логично завершить разговор.

– Могу ли я прислать кого-либо вместо меня? – повеселев, спросил Макс.

Роберт в ответ улыбнулся, но ответил достаточно серьезно:

– Приходи сам. Мы с удовольствием рассмотрим твое предложение. Удачи.

Деловая часть поездки закончилась, и с чувством выполненного долга, ощущением, что все получилось, Макс пошел в паб. Завтра утром его ждал рейс на Ташкент.

 

Офис компании Итен, гостиница «Ле Меридиан». Ташкент, 3.3.2010

Макса и на этот раз в Ташкенте никто не встретил. Он решил ехать на квартиру к дочери, но передумал и прямо в аэропорту переговорил с маклером, а затем снял двухкомнатные апартаменты. Поменяв сим-карту на новую, он включил сотовый телефон, который почему-то сразу же зазвонил:

– С приездом, дорогой, – с ним фамильярничала Натали. – Может, заедешь, отдохнем? – Вот это уже было неожиданностью: такая развязность в общении, он чуть было не опешил. Быстро соображая, он проговорил ей в тон:

– Красавица, я с дороги, немного устал. Давай-ка завтра утром, – и подумал: «Крепко же они за меня взялись».

– Хорошо, милый. Утром так утром, – в телефоне раздались короткие гудки.

Через час после того, как он въехал на арендованную квартиру, к нему постучали. Он приоткрыл дверь и услышал:

– Вам письмо, – сказал почтальон и буквально сунул конверт ему в руки.

Вскрыв его, Макс прочитал: «Отель Ле Меридиан, офис компании «Итен». До гостиницы ехать было минут 15. Он был одет в темный стильный костюм, новую белую сорочку, без галстука и в черных лакированных туфлях, т. е. ровно так, чтобы выглядеть как постоялец фешенебельной гостиницы. Пройдя мимо охраны, он решил оглядеться: лучшим для этого было открытое кафе со стойкой в холле. Он сел в кресло и покурил минут пять.

Уточнив у менее любопытного из портье, «где находится офис Итен», он направился прямиком туда. Оказалось 1-й этаж, неизвестно, зачем его сюда попросили приехать, придется выяснить через пару минут. «Для чего-то ведь я здесь» – подумал Макс. Дверь была полуоткрыта, было сильно накурено, за столом во внутренней комнате сидели две симпатичные девушки.

– Добрый день, – произнес Макс, и, прямо глядя на девушек открытой завораживающей улыбкой, продолжал. – Что это вы здесь делаете?

Они пытливо на него посмотрели:

– Молодой человек, присаживайтесь, – потушив сигарету, произнесла кореянка. – Что Вы хотели? – вежливо спросила она.

– Воспользоваться вашими услугами, – как ни в чем не бывало, произнес, медленно оглядывая комнату, Макс. В ней был удобный кожаный диван, пачка буклетов на столах, и работающий компьютер, за которым сидели девушки. На стене прямо перед ним висело крупное фото карточного игрального стола. «Так это, похоже, турфирма!» – пронеслось у Макса в голове. Терять инициативу в разговоре он не собирался и спросил:

– Простите, что это за казино?

– Казино Шангри-Ла. В Кистакузе.

– Где-где? – он переспросил, действительно не расслышав названия места.

– В Киргизии, за 170 км от Ташкента.

– А можно буклетик? – уже спокойно произнес Макс.

– Да, пожалуйста.

Начав его читать, Макс нашел, зачем он здесь. Кистакуз располагался в 20 км от Худжанда, таджикского торгового города, расположенного на границе с Узбекистаном и Кыргызстаном.

– И сколько стоят ваши услуги?

– Все зависит от выбираемого Вами пакета: какую машину хотите заказать: Мерседес или джип, на сколько дней и отель. Вы когда хотите ехать?

– А когда можно? – спросил Макс.

– Да хоть сейчас.

Слово за слово выяснилось, что это туристическая фирма, оформляющая визы в Таджикистан, с предоставлением сопровождения и отеля выезжающим из Узбекистана в казино прямо на границе с Худжандом. Важно было то, что дорога к казино пролегала через Таджикистан. Макс поинтересовался:

– А виза нужна?

– Да. Мы Вам её сделаем за несколько дней.

В этот момент в комнату вошел, нет, ворвался полный энергии молодой человек в протертых джинсах, блондин ростом метр 68.

– Ну-у, что у нас тут нового, Анжела? – бодро спросил он, оглядывая присутствующих. «Веселый парень» – заметил Макс. Одна из девушек приподнялась и представила их:

– Наш клиент, интересуется казино и получением визы, – и, обращаясь к Максу, добавила, – А это Саша, менеджер нашей компании.

– Добрый день, – тепло произнес молодой человек, наклонившись и протягивая свою влажную руку Максу.

– Здравствуйте, – ответил Макс, приподнимаясь с дивана.

– Это Вы нам звонили вчера по поводу поездки? – спросил Саша.

– Нет, я приехал незадолго до Вас. Мне интересно побывать в вашем казино – я часто играл в блэк-джэк, но в Атлантик-сити, – спокойно произнес Макс.

– Я, к сожалению, там еще не был, но буду! – оптимистично проговорил Саша, улыбнулся и перешел к деловой части разговора. – С визой проблем не будет: 60 долларов.

– Хорошо. Прошу Вас, мой заграничный паспорт, – произнес Макс, протягивая документ и деньги.

– Ага! у Вас американский паспорт! Интересно, а похожи Вы на стопроцентного гражданина Узбекистана, да и говорите по-русски чисто. Ин-те-рес-но, – непроизвольно произнес Саша, и, спохватившись, быстро добавил, – Мы Вам перезвоним сразу, как только виза будет готова, скорее всего, сегодня или завтра после 4 часов дня.

Они обменялись телефонными номерами.

– Меня это устраивает, – сказал Макс, и, попрощавшись, не спеша вышел из комнаты.

«Будем считать, что вопрос с визами и доступом в страну решен» – подумал он, шагая по улице. Все-таки как быстро все меняется. Город строится, появился автомобильный трафик, которого никогда раньше не было в Ташкенте. Но почему местные спецы выбрали именно его? Времени подумать была уйма. Он кружил вокруг деревьев, вдыхая вместе с ароматом цветов долгожданный воздух свободы. Наконец, теперь он мог воспользоваться своим главным преимуществом: логикой, умом, по которым соскучился за время своих тренировок на базе СВР.

Итак, он иммигрировавший отсюда американец, это первое. Он ученый – личность как минимум, если не известная, то публичная, это второе. Его фото, биографические данные и научные шаги доступны каждому, кто мало-мальски владел Интернетом. Почему экономист? чтобы не вызывать подозрений в финансировании терроризма, так как теперь его легендой была покупка и продажа неограненных таджикских рубинов. Подозрения с чьей стороны? Кто может поставить вопрос ребром, связан он с террористами или нет, и почему это так важно?

Ответ напрашивался: спецслужбы. Та-ак… какие? Узбеки? Ну, это понятно, но не критично. Таджики? Может быть, вполне. Еще? Англичане. Безусловно, но их позиции в Узбекистане не так сильны. Значит, американцы, ЦРУ? Как сказал бы ведущий передачи «Поле чудес», угадал и дал бы сыграть с ним в призовую рулетку.

Вообще-то это не смешно. Рубины гранятся и продаются на 47-й улице в Нью-Йорке, которая является крупнейшим рынком рубинов. Если 80 % необработанных алмазов продается на бирже в Антверпене, то Нью-Йорк оставался крупнейшим рынком для всех четырех видов драгоценных камней: бриллиантов, рубинов, изумрудов и сапфиров. То, что он жил и работал в Штатах, еще не означает, что американская разведка может им заинтересоваться.

Надо полагать, узбеки пытаются провести партию игры, когда американцы будут биты их же американцем. Он дошел до сквера, центральной площади Ташкента, совсем не Мэдисон Гарден, но где всегда было много народу, и пошел к месту, излюбленному горожанами с еще с незапамятных времен, в кафе «Уголок», где продавались свежее табака и мороженое.

Купив напиток и эскимо, он разместился в дальнем левом углу второго этажа: так просматривался выход, а сидящие были у него как на ладони. Откусив немного мороженого, он вспомнил свою молодость, время, когда он проводил здесь счастливые моменты своей жизни со своей женой: на душе стало одновременно тепло и грустно. Отгоняя от себя ностальгические сюжеты, он продолжил анализ.

Так, а что же русские? Таджикистан – место исконных российских геополитических интересов. Даже с учетом того, что при Путине это не столь явственно ощущалось, если сравнивать с тем, как это делают американцы со своими сателлитами или происходило в прежние советские времена. Разве они не заинтересованы в том, чтобы прикрыть доступ компаний из Израиля, имеющих за собой американо-британские интересы, к таджикским рубинам? Ведь один из участников проекта Рогунской ГЭС – Россия, которая к тому же охраняет южные рубежи Таджикистана на границе с Афганистаном.

«А причем здесь война?» – рассуждал Макс, вспоминая «напутственные» слова Аскара. Кого с кем? Казахи вообще здесь ни при чем, Назарбаев крепко держится у руля и уверенно ведет свою страну в счастливое будущее. Киргизы? Горная страна, не имеющая ни нефти, ни хлопка, есть немного золота. Похоже, что таджики против узбеков? А это значит, что россияне против американцев, которые в последние два года поддерживали Узбекистан? От этих мыслей ему стало зябко и некомфортно, сердце учащенно забилось. Если узбекские профи так работают, как они работали с ним, то насколько же выше уровень и возможности американцев и русских, которые скоро ввяжутся в игру.

 

База СВР Узбекистана. Кибрай, 3.3.2010

Утром в 8.30, перед тем, как пойти на ковер к начальству, Алимов вызвал к себе своих сотрудников, в том числе и Наташу. После получения брифинга о текущих тренировках персонала, за которые она отвечала, Алимов спросил:

– Как там наш «эксперт»?

– Работает, пробует, скажем так, делать первые шаги самостоятельно, – выпалила Наташа.

– Состыкуйте его с тем, кто мог бы предостеречь его от ненужных ошибок. Поищите такого человека среди его знакомых, родственников, однокурсников и т. д., и сразу ко мне.

– Поняла, товарищ полковник.

– Идите.

Вечером у него на столе был перечень лиц, кто так или иначе соприкасался со сферой драгоценных камней среди родственников и знакомых Макса. Наиболее подходящей фигурой был его двоюродный брат, Алекс Фонштейн, местный предприниматель, на год младше Макса, имевший сеть ресторанов в Ташкенте. 16 лет назад братья вместе работали за рубежом, уровень взаимного доверия между ними был высокий, а характеры разные и взаимодополняющие. Алекс был практичен, обладал жизненной мудростью, в отличие от Макса, для которого был свойственнен аналитический склад ума.

Алекс был немногословен, вел скрытный образ жизни и был состоятелен. По имевшимся данным, он «весил» на 14–15 миллионов долларов, в основном благодаря своей работе с недвижимостью. На фото, приклеенном к докладной, тот был коротко пострижен, волосы коричневые с проседью. Имел устойчивые деловые связи с гражданами Израиля и американцами в Нью-Йорке.

– Как в отношении опыта с драгоценными камнями?

– У них это в роду: дед передал навыки сыну, тот – внуку. Тот по мере роста капитала понемногу начал скупать камешки. Грамотно ведет свой бизнес. Алекс имеет оценщиков здесь и за рубежом, которым доверяет.

– Вот и хорошо. С чего планируете начать?

– Товарищ полковник, считаю, что мы должны подтолкнуть их к обсуждению перспектив совместной деятельности. Для этого нужно тщательно перекрыть бизнес Алекса, что заставит его искать совета среди своих близких. А тут как раз подъехавший из Штатов Макс.

– Хм, интересно… А как Вы высветите Макса? Я имею в виду, что должны быть более «колоритные» обстоятельства, которые сблизят братьев друг с другом. Что их объединяет и разъединяет?

– Я пока не знаю…

– Так узнайте, черт! Сколько мне Вас учить?.. Я этого Алекса, вообще говоря, знаю. Бывал у него в заведении несколько раз.

Через сутки доклад Наташи был более содержательным. Алекс оказался непростым орешком. Его двухэтажный офис, вот уже два десятка лет расположенный вдоль правительственной трассы Ташкента, был напичкан электроникой в качестве противодействия прослушке. Она приводилась в действие, как только хозяин появлялся в офисе, и автоматически перекрывала каналы обычных технических средств, имевшиеся в распоряжении спецслужб.

Более того, Алекс поддерживал тесные связи с несколькими высокопоставленными работниками аппарата СНБ, был лично знаком с большинством людей своего круга в стране, а это были либо чиновники высокого ранга, либо состоятельные и устоявшиеся коммерсанты. Добыть более подробную информацию о его бизнесе оказалось не таким уж простым делом.

Оказалось, что завербованных в его окружении агентов практически не было, за исключением секретарши, которая, тем не менее, была вдали от основных дел Алекса и сидела только на ресепшн. Снаружи его офис охранялся сменяющими друг друга псевдо-таксистами, постоянно находившихся в контакте с Алексом и начальником охраны. Они внимательно следили за тем, кто входит и выходит из здания, что творится внутри и т. п. – т. е. практически вся служба безопасности компании Алекса позиционировалась за пределами здания!

Скрупулезный анализ человека, многократное тестирование через множество естественных и искусственно создаваемых ситуаций, прослушка разговоров своих сотрудников и тех, кто был вовлечен в его дела, привели к тому, что Алекс знал практически всё о своих подчиненных, коллегах и противниках, позволяя просчитывать на много шагов вперед. Знание чужих тайн наложило отпечаток на характер Алекса. До поры до времени он не давал малейшего повода к тому, чтобы работающие с ним подозревали, что он знает о человеке все, даже то, что тот вслух говорил в уборной, если при нем был его сотовый телефон. Особое значение информация приобретала при общении с иностранцами, о которых что-либо узнать было непросто или невозможно в принципе.

Однажды к нему в офис приехал коммерсант из южной части Корейского полуострова, решивший купить недвижимость в Ташкенте. Сделка была не такой уж большой: сумма, которую запросил Алекс, равнялась 90,000 долларов, и он взял аванс в 25,000. Оформление недвижимости в Ташкенте требовало определенных затрат, а процедура купли-продажи растягивалась как минимум на несколько дней даже в самом лучшем случае. Дело касалось последующей выплаты оставшейся части после оформления документов, причем не только в нотариальной конторе, но и в куче других ведомств, где нужно было прописать нового владельца.

Через 15 минут после прихода южнокорейца, сопровождаемого переводчиком, в офис Алекс, отправив по смс данные гостя своему знакомому, получил интереснейшие сведения. Перед ним сидел не кто иной, как известный международный мошенник, разыскиваемый в Японии за совершение ряда схем по отмыванию денег, оформлению подставных фирм, получавших средства по государственных заказам в Европе и Японии, а затем объявлявших себя банкротами. Прочитав сообщение, Алекс внимательно выслушал своего гостя и произнес:

– Уважаемый Линь Ю. Приветствую Вас в моем офисе. Вы не помните сделку, которую Вы провели в Токио два года назад?

– Простите?.. – слегка удивившись, спросил кореец, не спуская глаз с Алекса. Инстинктивно голова гостя наклонилась слегка влево, сам он подался вперед, при этом на его лице появилась защитная улыбка. Алексу пришлось назвать точную дату и название ресторана, где тот «обул» незадачливого японца на несколько миллионов долларов. Кореец заметно побледнел, съежился, но всё же удержал себя в рамках разговора.

– Что Вы хотите? – спросил он через переводчика.

– Чтобы Вы честно довели нашу сделку до конца. В противном случае Вам не выехать из нашей страны. Поверьте мне, я могу это устроить, особенно с учетом обстоятельств Вашего прошлого, – сказано это было обыденно, без какой-либо ухмылки. Предложение Алекса, по идее, было нормальным, и в то же время не оставляло выбора иностранцу. Кореец, которого за 15 минут вывернули наизнанку, молча «пережевывал» ультиматум. Очевидно, теперь каждый его шаг в Узбекистане будет под микроскопом.

Информация, за которую платил Алекс, прямо скажем, не так уж и много – размер зарплаты сотрудников в специальных ведомствах позволял ему это делать без труда – для него означала 80–90 % успеха. Сам он обладал незаурядной интуицией, помноженной на жизненный опыт его 44-х лет. И немудрено: директором своего первого ресторана он стал уже в 19 лет, о чем в свое время написали городские газеты, как бы сложно ни было в это поверить. И с кем он с тех пор не встречался, каких только историй ему не пришлось пережить, чтобы сейчас, в зрелом возрасте, принимать решения, не всегда, конечно, удачные, но в основном обреченные на коммерческий успех.

Его жизненное кредо основывалось на том, что то, что он делает, было в его интересах, а когда появилась семья, то и его детей, и базировалось на уважении к родителям. Улица, с которой он был знаком непонаслышке, была нужна ему постольку-поскольку: она позволяла работать в условиях после развала СССР. Сейчас этот уровень для него был пройден. Теперь один из донов иногда советовался с ним или даже просил оказать ту или иную услугу по щепетильным вопросам взамен на помощь, которую когда-нибудь тот сможет оказать Алексу.

Ситуация в стране и его личное состояние, желание быть неуязвимым при многочисленных проверках приучили его скрывать свои действия и истинные намерения, в том числе от подчиненных. От них Алекс требовал, чтобы они не делились информацией даже со своими коллегами, работавшими по другим проектам. Как минимум взбучка, при неумении держать слово – последующее отстранение от дел, увольнение или перекрытие доступа к информации: таковы были жесткие критерии работы в его компании. Общая информация такого рода, собранная от множества знакомых Алекса, так или иначе пересекавшихся с ним по роду деятельности, просто знавших его, и даже от его родственников, тем не менее, не давала каких-либо конкретных данных о том, чем он сейчас занимается, что планирует и где хранятся его активы.

Полковник Алимов, как и полагается в таких случаях, дал поручение внедрить человека в его окружение. Сделать это было непросто, но нужно. Уборщица в офисе Алекса (с ней побеседовали подчиненные Алимова) установила в комнате, где находился электронный глушитель, записывающую аппаратуру, и каждый день меняла съемные мини-диски с записывающего устройства, равно как и местонахождение микрофона в комнате.

Сведения относительно деятельности Алекса, которые должен был получить Алимов, основываясь на игре с Максом, предоставляли широкий маневр для их использования. Например, против Алекса, в пользу других игроков крупного капитала, против тех, кто крышует Алекса, а ими могли оказаться его коллеги по конторе, а также те, кто находился высоко, очень высоко в правительстве страны. А там, наверху, сейчас было совсем непросто: в движение пришли силы, рвавшиеся к власти, к реализации накопленного капитала на политической арене страны. Отойдя от окна, куда он все это время пристально смотрел, Алимов наконец произнес:

– Знаете что, Наташа, найдите-ка среди друзей Алекса наших агентов.

У Наташи была привычка рисовать в своем блокноте фигурки девушек в платьях как непроизвольное отражение того, к чему стремилось её женское начало, ущемленное военным уставом. Она быстро перевернула страничку, и, поднявшись, отчеканила:

– Слушаюсь, товарищ полковник, – и быстро вышла из кабинета.

 

ГРУ. Ходынка, Москва, 5.3.2010.

Сценарии спецслужб похожи на алгоритм компьютерной программы: если нет, то другое. Отличием является начальная установка силовиков: при любом раскладе выполнить поставленную цель, за счет кратного дублирования, создания и использования обстоятельств, вынуждающих к сотрудничеству. Генерал Иванов не бросал слов на ветер и решал поставленные задачи системно. Как говорится, не тот уровень. Вызвав аналитиков, он поручил им подготовить два сценария для игры в Таиланде и Таджикистане, просчитать итог, внутренние и внешние составляющие с учетом сил, присутствующих в регионах. Ну и конечно, в сценарий входило, кто, когда и за сколько выполнит то или иное поручение российского ведомства.

Другой его прерогативой было утвердить всё это наверху, потому что впервые со времен Андропова предлагалось провести крупные акции. Переворот в Таиланде, военный или оранжевый, мог вызвать негативную реакцию в мире. Через две недели, получив оба документа в проекте, он размышлял, как получить на них «добро» на самом верху.

Замороженное состояние авиапарка и финансов Бута однозначно противоречило интересам российских спецслужб. С другой стороны, насильственное освобождение Виктора из тайской тюрьмы как вариант отпадало, т. к. американцы сумели провести в ряде международных организаций решение, приведшее к аресту не только Бута, но и его активов, включая авиатехнику. Оставалось дискредитировать американцев, расставить капкан, а когда ловушка захлопнется, предложить как минимум равноценный обмен на Бута.

По Таджикистану ситуация была непростой: клубок переплетающихся интересов и неконтролируемых факторов. Фарси, основной язык страны, давал таджикам возможность флиртовать с иранцами. На севере была горная Киргизия: единственная трасса М41, пролегавшая через всю страну с запада на восток, соединяла высокогорные районы Таджикистана и оканчивалась в кыргызском Оше. В регионе был еще один игрок, Узбекистан, интересы которого нужно было принять во внимание. Категорическое неприятие узбекской стороной строительства Рогунской ГЭС, усилия узбекской дипломатии привели к охлаждению интереса России к этому проекту.

Узбекистан также стремился к независимости газовых магистралей от России, что объективно давало ему возможность продавать голубое топливо по цене гораздо выше, чем предлагалось российским «Газпромом». Одним из возможных транзитных участков природного газа была Киргизия. По сведениям российских спецслужб, Узбекистан мог на основе межэтнического конфликта распространить здесь свое влияние на юго-востоке страны. Учитывая это, Россия выступила с заявлением, что готова разместить дополнительный воинский контингент в Оше, опережая возможные действия узбекской стороны и одновременно оставаясь гарантом стабильности в регионе. В целом шла крупная геополитическая игра, разменной картой в которой могли стать жизни сотен тысяч людей.

В данной ситуации это можно было использовать, чтобы пройтись затем аналогичными методами в Таджикистане и поставить своего человека у руля страны. По-видимому, только так и можно было выдворить с Бадахшанского месторождения рубинов израильтян, а с ними – стоящих за ними англо-саксонов. Их присутствие противоречило российским интересам, особенно с учетом истории рубинового месторождения и возможных стратегических последствий. Требовалось российское участие в рубиновом проекте таджиков. Обеспечить же это, по мнению Иванова, можно было путем демонстрации силы, ведь за компанией – концессионером стояла мощь мирового капитала, признающая, когда дело касалось крупного пирога, лишь этот испытанный метод.

Американцев можно было «поймать», дезавуировав методы их работы. «Значит, нужно не мешать, а помогать израильтянам, планируя, когда и как в дело могут вмешаться факторы, которые привели бы к освобождению Бута» – подумал Иванов и добавил: «Назовем операцию «Рубиновый капкан»: звучит и имеет смысловую нагрузку». Поправив бумаги на столе, он заключил: «Лишь бы самим там не оказаться», – и сплюнул через левое плечо. Он взял небольшой листок и стал на нем делать короткие пометки.

Итак, первой в этой цепочке стояла соседняя с таджиками горная страна, Кыргызстан. Его дестабилизация приведет к расколу страны на этнические группы киргизов и узбеков. Узбекистан вмешается, вот тогда и понеслась родимая. В конфликт могут вступить таджики, а весь регион будет полыхать в огне. «Это как худший сценарий с далеко идущими последствиями для балансирования на возможных переговорах с американцами. В Узбекистане вполне могут просчитать эту ситуацию. Как минимум, им можно сообщить наши исходные. А что, если прозондировать их на предмет сотрудничества в этой операции? Под давлением обстоятельств, конечно, они на это пойдут. А вот обстоятельства эти можно создать» – потирая лоб, размышлял генерал.

Свои соображения высшему начальству Иванов решил построить на том, что Таджикистан является удобной высокогорной площадкой, т. н. «окном» для размещения российских высокоточных лазеров наземного базирования, предназначенных для уничтожения космических целей. Исследования в этой области велись активно: сведения, поступающие от его источников в США, говорили о том, что американцы завершают испытания и готовы к промышленному производству военных лазеров различной мощности. Министерство обороны США в 2008 году заключило крупные контракты с рядом компаний на несколько сот миллионов долларов на разработку и производство военных лазеров с морским, наземным и воздушным базированием. Опытные образцы в Штатах уже имелись, проходила фаза заключительных испытаний.

Соответствующие российские ведомства внимательно следили за ходом этой работы, имевшей стратегический характер для обороноспособности страны. Была поставлена задача создать аналогичную технику в самой России, в том числе в рамках засекреченной части государственной программы нано-технологий. Российские научные гранты, даже по мировым стандартам получили сравнительно высокое финансирование: до нескольких миллионов долларов в год на 1 проект. Они преследовали цель удержать в стране ведущих отечественных специалистов и вернуть в страну российских ученых, работавших за рубежом, в первую очередь в области разработки военной техники.

Определенный задел в исследованиях и производстве военных лазеров, приостановленных в 1990-е годы, в России имелся еще с советских времен. Но, как это неоднократно было в прошлом, промышленный шпионаж мог и должен был ускорить работы в этой области, финансируемых закрытой статьей через ФСБ, Роскосмос и Министерство обороны. Поэтому генерал был убежден, что в России скоро появятся собственные образцы военных лазеров, способные уничтожать ракетные объекты при подлете к России. Имелось достаточно оснований считать, что они могли бы стать одним из существенных компонентов ПРО. Соответственно рано или поздно это приводило к пересмотру всей концепции глобального ядерного сдерживания.

Вот тогда неизбежно встанет вопрос с высокогорными площадками по периметру России, на которых можно было бы установить и надежно защитить лазерные установки. Выбор у России был небольшим. Кавказ на юго-западе оставался политически нестабильным: говорить о том, чтобы разместить там стратегическое оружие, не могло быть и речи. По крайней мере, до тех пор, пока взрывы в городах российского Кавказа не прекратятся. Оставались Камчатка на востоке, Урал в центре страны, а также Памир и Тянь-Шань на юге России.

Но Памирские горы и Тянь-Шанский хребет были за пределами России. Соответственно расклад, в том числе с точки зрения минимизации финансовых затрат, указывал на Таджикистан, где уже располагалась высокогорная российская база радиолокационного слежения, а также формально российская 201-я дивизия на границе с Афганистаном. В случае принятия решения о размещении в Таджикистане мощного лазерного высокоточного оружия становилось важным обновить личный состав 201-й дивизии за счет российских военнослужащих, укрепить её материальное обеспечение и придать ей в поддержку качественно другую военную технику, включая размещение авиабазы российских истребителей и авиазаправщиков, танкового подразделения и т. д. В целом это подразумевало новое измерение российского присутствия не только в Таджикистане, но и во всем Центрально-Азиатском регионе, и не могло пройти даже на подготовительной стадии незамеченным для соседей. Среди них невольно оказывались американцы, находившиеся в Афганистане. Поэтому просто так ввести войска к таджикам не получилось бы: нужен был толчок, мотивы, которые следовало просчитать.

Надежным и исторически испытанным успехом межгосударственных отношений было сочетание военного и экономического аспектов сотрудничества. В дополнение к военному предназначению российских баз в Таджикистане, имевшего слабо и односторонне развитую промышленность (алюминиевый завод, хлопок, немного текстиля и железнодорожный тупик: все вагоны в страну проходили через территорию Узбекистана), рубиновая составляющая вполне могла послужить в качестве действенного экономического стимула при привлечении российских инвестиций в Таджикистан.

Таким образом, его предложение по рубинам:

1. 1. отвечало стратегическим интересам России в плане укрепления её обороноспособности;

2. 2. месторождение, где можно было добывать рубины для военных лазеров, снова оказывалось под российским патронажем;

3. 3. экономический эффект для вовлеченных российских компаний от продажи таджикских рубинов, подвергнутых огранке, на мировых рынках, также был вне всякого сомнения.

Через несколько дней генерал Иванов получил на операцию «Рубиновый капкан» принципиальное «добро», и это было главным. Нужно было еще раз всё тщательно взвесить.

 

ЦРУ. Лэнгли, штат Вирджиния, США, 5.3.2010.

На сегодняшнее утро было назначено закрытое совещание с участием ряда ведущих сотрудников отдела, отвечавшего за планирование и отслеживание операций в Центральной Азии. Учитывая российское присутствие в регионе, туда также были приглашены представители Русского отдела, а также заместитель директора ЦРУ, который решил лично присутствовать на совещании. Последнее было связано с тем, что впервые после провала грузинской операции надлежало принять решения, которые могли бы повлиять на ход развития событий всего Центрально-Азиатского региона. Учитывая возникший интерес к рубинам, здесь вплотную могли столкнуться интересы ведущих западных держав с Россией и её сателлитами в регионе.

В отличие от грузинского сценария, где шла скорее политическая игра, здесь речь велась о влиянии на существенный сегмент мирового и американского рынка драгоценных камней, и, возможно, ценообразовании отрасли на многие десятилетия вперед. После короткого брифинга о местонахождении страны и её экономическом потенциале присутствующим были розданы флаеры. Затем начальник отдела по Центрально-Азиатскому региону Рональд Гейл, проводивший совещание, предоставил слово ведущему сотруднику отдела Юлии Маерс, которая встала у подиума для доклада.

– Уважаемые дамы и господа! Благодарю Вас за предоставленную мне возможность озвучить мнение нашего отдела по ситуации в регионе в связи с рубиновым месторождением в Таджикистане.

На экране слева и в центре высветилась крупно-масштабированная карта региона с расположением месторождения к северо-западу от Мургаба. Отдельно была отмечена гора Снагуи, расположенная на высоте 14000 футов, справа от экрана – таблица с ценами на рубины. Взяв указку, Маерс продолжила:

– Определяющими предпосылками для принятия решений являются следующие моменты:

1. Месторождение рубинов является стратегически важным с точки зрения интересов США. Крупнейшим в мире рынком сбыта является кластер производств и ювелирных магазинов, расположенных в Нью-Йорке, в меньшей степени – предприятия аналогичного профиля в Чикаго и Лос-Анджелесе. Другим крупным рынком сбыта рубинов высшего качества является Лондон. Среди розданных материалов прошу Вас обратить внимание на таблицу с ценообразованием в этой отрасли. Цена в зависимости от размеров и качества растет в геометрической прогрессии, т. е. на рубины высшего качества цены в сотни и тысячи раз превышают цены на низкосортный товар. Поставка рубинов высшего качества на рынки до сегодняшнего дня осуществлялась из Мьянмы. Репрессии её правящего режима в отношении собственного населения, в частности, Нобелевского лауреата Суу Кий во многом свели на нет имидж бирманских рубинов. Поэтому мировой рынок ювелирной отрасли объективно нуждается в новом источнике сырья, другом поставщике рубинов, не имеющем негативного имиджа, как это имеет место с Мьянмой. Подходящим во всех отношениях источником рубинов является Таджикистан: в регионе ситуация в целом стабильная, населения сравнительно немного. Несмотря на невысокие экономические показатели страны, люди живут лучше, чем, скажем, голодающие или воюющие страны, например, соседний с Таджикистаном Афганистан. Относительно небольшие инвестиции – я говорю о нескольких сотнях миллионов долларов в год максимум – в ювелирную отрасль и инфраструктуру Таджикистана могли бы привести к существенному росту благосостояния населения. К слову сказать, США тратят десятки миллиардов долларов в год лишь для поддержания мира в Афганистане. Поэтому вопрос с презентабельностью таджикской страны при продаже рубинов в западных странах достаточно легко решаем.

2. Присутствие российских интересов в стране происхождения, т. е. в Таджикистане. В стране расположен контингент 201-й российской мотострелковой дивизии, охраняющей южные рубежи Таджикистана на границе с Афганистаном. Несмотря на то, что, кроме офицерского состава, все остальные должности заняты лицами, набираемыми из числа граждан Таджикистана, эта войсковая часть остается серьезным заслоном для проникновения наркотиков и террористов различного толка с территории Афганистана на таджикскую территорию и далее в СНГ. Справедливости ради следует отметить, что само месторождение рубинов было разведано и разрабатывалось советскими, в первую очередь российскими специалистами. Продукция месторождения имела стратегический характер, связанный с оснащением советских военных лазеров. Кроме того, Россия в Таджикистане имеет базу радиолокационного слежения, а также соглашения об инвестициях в стратегические отрасли страны, включая гидроэнергетику, я имею в виду высокогорную Рогунскую ГЭС.

Юлия перевернула несколько листов своего доклада, глотнула воды из стоявшего рядом стакана и продолжила:

– В связи с этим наше прямое участие в каких-либо событиях вокруг данного месторождения может привести к обострению ситуации аналогично грузинскому сценарию. Оранжевая смена власти в Таджикистане, которая привела бы к вытеснению российских баз из страны, на наш взгляд, нецелесообразна. Таджикистан – страна в целом монолитная, даже учитывая итоги кровопролитной гражданской войны, которая закончилась более 15 лет назад. Мы не заинтересованы в нестабильности страны-поставщика с учетом отмеченных мною соображений по поводу её зарубежного имиджа. Но расширить американское присутствие в самом регионе нам, безусловно, следует: будет ли это в виде военной базы или крупных инвестиций. По нашему мнению, первоначально контакты с таджиками целесообразно проводить силами наших союзников, в частности, Израиля, имеющего в целом нейтральную репутацию в странах региона. Наши интересы, интересы наших ювелиров объективно сочетаются с израильскими: американцы и евреи бок о бок работают в Нью-Йорке. Другое дело, что мы должны тщательно контролировать ювелирные компании, которые выйдут на контакт с представителями таджиков. Так, чтобы интересы США, стабильность поставок и незавышение входящих цен на американском рынке неуклонно соблюдались. Последнее возможно за счет поэтапного внедрения американских компаний, которые вторым эшелоном после израильских войдут в Таджикистан.

3. Кыргызстан – северный сосед Таджикистана – для США представляет геополитический интересс точки зрения прокладки газопровода из Туркмении и Узбекистана в Китай в обход России. В этом случае была бы подорвана инициатива российского гиганта «Газпрома» сформировать мировой картель производителей голубого топлива и влиять на ценообразование природного газа. Как известно, последние несколько лет это активно лоббировалось Кремлем на мировой арене. Мы, как и русские, имеем здесь авиабазу. Дестабилизировать ситуацию в Кыргызстане вполне возможно и недорого, учитывая, что оранжевые всего пару лет назад привели к власти нынешнего президента Бакиева. Потенциальные последствия политической нестабильности также просчитываемы: страна состоит из двух диаспор, киргизов и узбеков, компактно живущих в различных районах страны. При этом представляется реальным развитие косовского сценария, когда в итоге в одном из анклавов появляется режим, лоббируемый и спонсируемый нами, т. е. к закреплению наших позиций в регионе. Реакция на такой вариант со стороны русских ожидается явно негативной, но может быть нейтрализована за счет давления на русских со стороны узбеков, которых следовало бы усилить нашими вливаниями в Узбекистан и более активной внешней политикой США с восточным соседом таджиков, Кыргызстаном. В конечном итоге мы, возможно, будем иметь еще одну-две базы американских войск в странах Центрально-Азиатского региона, что согласуется со стратегическими планами Вооруженных Сил США по опоясыванию границ России нашими военными базами.

Маерс, которую собравшиеся слушали с неподдельным интересом, закончила выступление и, поблагодарив за внимание, села на свое место. Её доклад при одобрении высшим командованием становился программой к действию, в которой пока имелось много изъянов. Важнейшим из них оставалась непредсказуемая реакция Москвы: о том, как ублажить Россию (слово «нейтрализовать» по отношению к России обычно не употреблялось – она оставалась сверхдержавой, как в экономическом, так и в военном смысле) в этой ситуации, так и не было сказано.

Ряд замечаний и вопросов по существу были рассмотрены в ходе еще получаса, после которых заместитель директора ЦРУ Билл Коллинз лично попрощался с Юлией Маерс, руководителями Русского и Центрально-Азиатского отделов, попросив последнего в кратчайшие сроки представить ему докладную по совещанию. В ближайшие дни он собирался представить свое мнение президенту страны, которое, впрочем, не сильно отличалось от мнения Маерс.

 

Отель «Интерконтиненталь». Ташкент, 6.3.2010.

Наташа пригласила Макса сюда во время очередного разгрузочного дня. Большинство сотрудников отеля, соприкасавшихся с гостями гостиницы, за исключением немногочисленных менеджеров-иностранцев, работали на узбекские спецслужбы, поэтому их встреча была контролируемой, безопасной и открытой.

В ресторане Рандеву, расположенном на 1-м этаже отеля, подавались изысканные вина, да и сервис был отменным. После изрядного количества алкоголя, которое они вместе выпили на аперитив, у них завязалась непринужденная беседа. Наташа, которая была в великолепном вечернем бардовом платье де-кольте и в колье из жемчужин, дождавшись, когда её джентльмен «на вечер» совсем обмякнет, начала:

– Дорогой Вы мой, Макс, Вы же часто переходили границу в аэропорту. Скажите, у Вас был мандраж перед таможенником или пограничником?

– Ну, некий трепет перед работниками таких служб время от времени возникает, наверно, у всех, – не без труда произнес Макс, понимая не вполне трезвым рассудком, что медленное произношение им слов есть временное явление.

– Так вот это – страх, животный страх или его остатки, если позволите, возникающий в ситуациях, критичных или пороговых для жизни или судьбы человека. Их можно и нужно научиться преодолевать. Организм человека, наше подсознание интуитивно это чувствует и информирует нас о возможных последствиях.

Она пригубила вина, закусила долькой мандарина и продолжила:

– Случаи могут быть самые разные: разговор с преступником; когда Вас застукали где-то и т. д. Животный страх появляется в районе живота и остро ощущается человеком. В этом случае как можно дольше задержите дыхание и попробуйте выдавить «это» из области живота работой своего пресса, а затем медленно выдохните воздух. Повторите процедуру столько раз, сколько нужно, пока не исчезнет страх.

Лицо Макса оставалось отрешенным. «Эта девушка, ну да, симпатяга, но хватка у неё мертвая, а мне так любви не хватает. Боже мой, когда же все это закончится!» – думал он. Опытная Наташа, видя его состояние, работала с подсознанием Макса и вновь стала говорить:

– Может возникнуть ситуация, когда такие упражнения придется сочетать с веселым и по возможности искренним разговором вслух как раз с тем, от кого Вам угрожает опасность. Вам легче это будет сделать, если Вы потренируетесь. Ваш автомобиль зарегистрирован на узбекско-американское СП. Завтра попробуйте поездить по городу пьяным и без водительских прав. Ваша задача – без аварий спокойно доехать до снимаемой Вами квартиры. Учтите, что люди, в служебные обязанности которых входит вводить человека в стресс, ориентируются на логику, свою логику, которую надо знать и уметь вычислять. Работники ГАИ, пограничники на паспортно-пропускных пунктах, таможенной службы и службы по наркоконтролю в подавляющем большинстве являются психологами: их этому обучают. Таких «специалистов» может убедить Ваша аргументированная, без пауз и внешне спокойная речь, или же дискуссия с ними. Поэтому Вы должны, обязаны во время разговора или в других случаях опережать их минимум на полшага, причем в разговоре это должно происходить на уровне рефлекса, т. е. интуитивно.

– Натали, можно Вас так?

– …мне было бы приятно. Да, конечно.

– Дело в том, что Вы изначально приняли меня за кого-то другого. Я очень, очень стараюсь, но Вы, простите, начинаете надоедать.

– Вы поймете меня, достаточно скоро, когда нас не будет рядом. Делать то, чему мы Вас учили, Вас заставит ситуация: иначе Вам не выжить. Необходимо научиться эффективно работать и одновременно вести себя непринужденно во враждебном окружении. Не забывайте, что у Вас есть стимул. А теперь мне пора. До встречи, Макс.

Проводив пьяным взглядом холостяка не совсем девичью походку Наташи, Макс расплатился и решил подняться: не тут-то было. Вино обычно бьет сначала в голову, затем в ноги, его действие проходит примерно через час. «Хотя болгарское вино, помнится, сначала обволакивало как раз ноги» – подумал он, и решил пройтись по улице.

Если кто-либо думает, что разведчики той или иной страны представлены исключительно своими представителями, то они глубоко ошибаются, т. к. это удел резидентов, да и то не всегда. Чаще всего разведка представлена людьми коренной национальности, завербованными в явной или неявной форме. Эта мысль нашла для Макса подтверждение в том, что отдельные движения наружки он совершенно не мог понять, так как узбеков в этих случаях не должно было быть в помине, и он справедливо полагал, что это кто-то другой.

«Да, кстати, а что такое разведка?» – думал Макс. «Они учат меня, чтобы я играл, раскачивал и т. д. Почти то же самое, что и в ситуации, когда ты знаешь что он знает что ты знаешь что он знает что ты знаешь…», и манипулирование этим по полной программе, включая поведение в группе, свою роль и театр двух и более актеров. Каждое добавление «ты знаешь» или «он знает» резко усложняет ситуацию, разворачивает её на 180 градусов. Это и есть суть разведки, её аналитической составляющей».

Вид 10-метрового фонтана прямо у гостиницы, многоэтажное здание Международного Бизнес-центра и 30-этажная вышка Национального банка Узбекистана, говорили ему о первых признаках капитализма, готового поглотить его родину, вместе с другими советскими республиками отказавшейся от плановой социалистической экономики. «Но самые лучшие шашлыки, дыни и помидоры, конечно же, только здесь, в Узбекистане, кто бы что бы ни говорил. Вот только за них мало платят, потому они и живут так,» – петляя и спускаясь к автостоянке гостиницы, размышлял Макс. Его интеллект мешал ему просто наслаждаться прекрасной погодой и замечать снующих взад и вперед горожан, приятных на вид девиц, которые могли бы ему дать то, что ему так не хватало в последние годы.

Увидев работника ГАИ в форме, он закурил, вспомнил Наташу, затем выпрямился, оглянулся по сторонам, и попытался представить себя глазами других людей, которые бы видели его сейчас. Внезапно он ощутил огромную ненависть к сослуживцам Наташи, которые, казалось, подсматривали за ним в замочную скважину, наверняка они и сейчас за ним наблюдали. «Оторвав от обычной жизни, шантажируя дочерью, эти ублюдки все время от меня чего-то требуют» – пронеслось у него в голове, оттого он дольше обычного выдыхал табачный дым, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Дождавшись, когда восстановится его вестибулярный аппарат и координация движений – на это ушло минут 20 – он сел за руль. Надо было доехать до своей новой квартиры. При выезде с автостоянки его не остановили, проводив уважительным взглядом работников ГАИ, охранявших крупный капитал. Менеджмент гостиницы «Интерконтиненталь» неоднократно втолковывал каждому милиционеру перед его первым выходом на пост, что к постояльцам гостиницы требуется особое отношение. Через метров 200 Макса всё же остановили: он не успел вовремя затормозить перед светофором, проехав на метр больше положенного.

– Капитан… – фамилии офицера Макс не расслышал. Милиционер отдал честь, представился и произнес: – Ваши документы.

– Да, пожалуйста, – широко улыбаясь, Макс непроизвольно также приставил ладонь к голове, что интуитивно был верный ход. Он все еще искал свои американские права в портмоне, когда капитан, ухмыльнувшись, заметил:

– К пустой голове руку не прикладывают, – на что Макс не спеша ответил:

– Как сказать. Американцы, те, например, так и делают.

– Э-э…похоже, где-то я Вас видел, – произнес капитан, думая, что перед ним скорее работник управления собственной безопасности МВД или СНБ, раз так запросто прикладывает к голове руку, да еще улыбается при этом.

– Да мы же коллеги! – произнес Макс. Лицо капитана чуточку побледнело, затем он отдал честь и произнес:

– Счастливо доехать. Поосторожней на дороге.

Макс дал газу, и через 50 метров повернул направо в сторону Ц-5. Заехав в ближайший пивной бар, он заказал кофе и закурил. «Надо бы найти тех, кто мог бы помочь мне в этой ситуации. Раз им нужны эти чертовы камни, надо сделать это. Но от меня проку никакого, мало ли какой они мне тренинг устроили: нужен надежный друг или родственник. А вот где его взять?» Его рассуждения, затянувшиеся по пути домой, так ни к чему и не привели, лихорадочно всколыхнув в памяти тех из знакомых, коим можно было доверять, лишь бы довести дело до конца.

 

Офис ЦРУ в Ташкенте. Узбекистан, 7.3.2010

Через 48 часов после совещания в Лэнгли ташкентский офис ЦРУ по внутренней связи получил шифровку. Она придавала рубиновому делу прерогативу, означавшую максимум внимания и приоритетность связанных с ним действий. Стив, как всегда, немного опоздал, и, войдя в офис, вновь обнаружил в нем малопригодную, но приятную деталь интерьера – симпатягу Лауру Томпсон. Они оба знали о содержании шифровки.

– Ну-с, какие новости по нашему Максу? – спросил Стив.

– Все, что у нас есть на него, у тебя на столе, я положила еще 3 дня назад. В нашей картотеке не числится. Обычный иммигрант, каких десятки тысяч.

– Это понятно. Я имею в виду, какие еще на него есть новости?

Она удивленно приподняла брови, её невероятно красивые глаза с голубым оттенком холодно впились в Стива, после чего она произнесла на выдохе:

– Я не получала таких указаний.

– Ну да, да. Тебе все ещё кажется, что я должен тебе всё по многу раз объяснять. Агент Томпсон, учитывая ситуацию, нам придется проявлять инициативу, так как мы находимся в непосредственной близости от объекта, я имею в виду месторождение, и вовлеченной узбекской стороны. Раз они его, отмечу, нашего гражданина, вытащили из Нью-Йорка, то мы имеем полное право его защищать и опекать. Ты установила за ним наружку?

– Пока нет. Сделаю.

– Имей в виду, у нас есть ресурс, задействуй его на полную катушку. Оперативные сведения сообщай мне сразу по мере их поступления. Установи прослушку по его сотовому телефону. Заодно определим, кто еще это делает: передай распоряжение в отдел радиоперехвата, – Стив поправил чуб, спадавший на его правильной формы лоб, и продолжил:

– Как ты думаешь, Лаура, если мы свяжемся с узбеками по обоим каналам: официальному и неформальному, из этого может получиться толк? – не дождавшись ответа, он произнес: – Сама знаешь, они его ведут, так или иначе. Важно не допустить утечки нашей информации. Я же тебя попрошу о другом пикантном деле: Макс холост, разведен, ты не могла бы организовать, чтобы он «влюбился» в красотку? Желательно из наших.

– Стив, так вот сразу не получится. Неделю на подбор кандидатуры, и сутки для введения в курс агента.

– Кто? – он многозначительно посмотрел на неё сверху донизу.

– Я?! Да ни за что! Я кадровый сотрудник отдела, да и нельзя мне это – привлеку к себе внимание.

– Окей. Но было бы здорово, если у твоей кандидатуры была бы твоя внешность и еще немного мозгов, – и, меняя тему разговора, продолжил: – Давай теперь подумаем, кто еще в игре. Узбеки, таджики, Моссад, наши: об их участии мы знаем точно. Русские, уверен, также скоро появятся на сцене.

Российские спецслужбы не раз донимали Стива за время его работы в ЦРУ, убедив относиться к потенциальному противнику с уважением и осторожностью. Всякий раз, когда до цели оставался лишь один шаг, их люди вырастали словно из-под земли. Директора компаний, ученые-интеллектуалы, подданные различных государств, чаще среднего, иногда высшего ранга, обычно же таксисты, уборщицы, официанты и многие другие лица, всегда находившиеся в движении и контакте с приезжими – все это продолжало работать на Россию еще с советских времен.

– Они будут в непосредственной близости от Макса, пытаясь делать то же самое, что и мы – зацепить его за что-то, а затем перевербовать. Поэтому нам придется «флиртовать» с зарубежными коллегами, т. к. наше присутствие здесь оправданно, будет явным и должно быть упреждающим.

Его речь все больше походила на мысли вслух, и Лаура, молчавшая все это время, выбрав момент, уточнила:

– Стив, я могу идти?

– Конечно… Пять человек придаются в твое распоряжение, включая одного сотрудника из отдела радиоперехвата. Да, установи маяки на его электронные адреса. Он часто заходит в Интернет-кафе. Поинтересуйся, чем он там занимается. Свободна.

 

Офис Шломи. Лондон, 8.3.2010.

Леон Шломи, имевший сильные позиции в России в течение почти 40 лет, год назад провел встречи с рядом действительных членов Лондонской бриллиантовой биржи, надоумивших его выйти на таджикские рубины.

После иммиграции из СССР он начал работу огранщиком на ювелирном заводе, затем открыл собственное дело. В начале 1970-х годов, став сайт-холдером компании Де Бирс, он представлял её в СССР. Невероятно редкая и удачная должность – представление интересов по тем временам монополиста на мировом рынке алмазов в огромной стране с плановой экономикой – открывала ему широкий простор для установления контактов в СССР: в Москве и на ряде месторождений, во время отборки и при огранке алмазов, а также при экспорте бриллиантов.

Многие годы ему претила, более того, была ненавистна политика Де Бирс, при покупке алмазного сырья заставлявшая всех без исключения сайтхолдеров брать ровно то, что им предлагали: они не имели права на выборку товара. Любой мало-мальски опытный ювелир мог сказать, сколько и каких бриллиантов может получиться из алмазов, цена на которые была фиксированной. Достаточно было определить чистоту камня и просмотреть еженедельный вестник американской компании «Rapaport». В зависимости от чистоты и размеров цены отличались друг от друга в десятки и сотни раз: 3,000 или 300,000 долларов за карат – это была огромная разница.

Многочисленные геммологические лаборатории, разбросанные по всему миру, весьма точно могли определить, какого качества и размеров получились бы готовые изделия из конкретного сырья, предоставляя возможность выбора: покупать или отказаться от сырья. Как раз это не устраивало Де Бирс, диктовавшую вплоть до середины 1980-х годов цены на алмазы. Никто, кроме Шломи, так и не решился выступить против монополиста.

С приходом Горбачева к власти в СССР, где имелись месторождения якутских алмазов, появилась реальная возможность проводить сделки по алмазному сырью. Воспользовавшись положением, Шломи стал предлагать на мировом рынке независимый от Де Бирс товар, чаще он гранил сырье на собственных заводах. Психологический эффект на рынке не заставил себя ждать: с ним начали считаться и уважать во всем мире, он же стал расширяться в России за счет открытия все новых ювелирных предприятий, постепенно укрупнявших алмазный синдикат братьев Шломи.

Ему, конечно, было бы гораздо труднее, если бы не поддержка его бизнеса на высоком политическом уровне и вмешательство израильской разведки Моссад, предотвратившей несколько попыток его устранения спецслужбами ряда стран. Когда в Москве ему была навязана торговля тем, что было невостребовано внутри разваливающегося СССР, начиная от вертолетов и трансформаторов до продуктов питания, он начал сбывать советскую продукцию в ходе многосторонних бартерных сделок со странами, имевшими алмазные копи, в том числе в Южной и Юго-Западной Африке.

Его усилия не пропали даром, он нажил капитал в несколько миллиардов. Будучи выдающимся представителем общины бухарских евреев, преданным своему народу, он стал строить школы, музеи, направленные на то, чтобы сохранить свой немногочисленный народ в бушующем котле мирового капитализма. Испытав серьезное давление на фондовом рынке в начале мирового кризиса 2008 года, его компании к 2010 году восстановились и представляли собой грозную силу: семейный конгломерат ювелирного бизнеса и связей по всему миру, имеющий непререкаемую деловую основу в США, Великобритании, Японии, Израиле и России.

Его поездка в Таджикистан оказалась успешной: переговоры завершились подписанием протокола об организации совместного таджикско-израильского предприятия. Не теряя времени, его компания выкупила здание в Душанбе за 5 миллионов долларов. Речь теперь шла о поставке оборудования в штольни, ограждении территории и выселении живших там памирцев как минимум на расстояние в 2 км от месторождения.

По правде говоря, Шломи не был здесь первопроходцем: в таджикской части Горного Бадахшана в течение нескольких лет уже работало несколько компаний, в том числе с участием китайцев. Но ни одна из них не представляла собой тех знаний и опыта ювелирного бизнеса, какая была у синдиката Шломи.

Он осознавал, что нужно сделать нечто, что хотя бы временно перекроет либо серьезно затормозит доступ других компаний к рубиновому сырью. Таджикские власти ждали от него крупных инвестиций в инфраструктуру страны, особенно её горной части, где пролегала трасса Е008 , соединявшая немноголюдные кишлаки и поселки.

Таджикистан, который говорил с ним на родном фарси, а также русском языке, был для него удобным и выгодным. Он мог перекачать небольшую часть своих активов сюда, набрать достаточное количество сырья и убраться восвояси. Русские, так или иначе – а он как никто другой, ясно представлял это – вернутся сюда, на шахты, разведанные и открытые с участием российских специалистов, и охраняемые с юга Таджикистана не кем-то, а российской дивизией, гарантом стабильности страны.

В его руках оставался лишь фактор времени, и он старался его эффективно использовать. Синдикат Шломи был первой крупной компанией, прибывшей на рубиновый «клондайк» Таджикистана. Задачей компании Шломи было застолбить за собой места, имевшие высокий выход рубинов, в т. ч. за счет использования новейших методов добычи. В Таджикистане рубины, залегавшие в мраморных породах, добывались взрывным методом, и качество, то самое качество камней, которое ценилось в мире превыше всего, резко ухудшалось, так как камни покрывались трещинами, и добыча теряла всякий смысл.

Воевать с русскими Шломи не собирался, в геополитику старался не вмешиваться: то был удел неблагодарный и еще более опасный, чем ювелирный бизнес. Тем более, что по этой стране пролегал северный путь поставки наркотиков, выращенных в Афганистане. Обычное «ну и что», которое он часто повторял своим подчиненным, жаловавшимся на серьезные проблемы при поставках алмазного сырья из Африканских стран, здесь он не употреблял. Трудности были намного серьезней, и успех, если говорить от чистого сердца, на промышленном уровне не был гарантирован на все 100. Те, кто был близок к нему, знали об этом, но на публике, во время переговоров и за пределами Израиля, тем более будучи в Таджикистане никто в успехе не сомневался.

Гарантии, предоставленные ему законом, обещания государственной защиты инвестиций со стороны правящей таджикской элиты, которые пришлось серьезно задобрить, и долевое участие, где на самом деле ему принадлежал лишь 51 % пакета СП, обнадеживали. Но таджики и предполагать не могли, что львиную долю доходов Шломи получит на своих заводах при огранке, и это многократно – в десятки раз – перекрывало доходы от поставок необработанных рубинов на мировые рынки, и делиться этим он, конечно, ни с кем в Таджикистане не собирался.

По оценкам своих консультантов, его рубиновый доход в ближайшие 2–3 года мог принести ему десятки миллиардов долларов прибыли. И уж если к тому времени ему суждено было потерять этот лакомый кусок, пусть так и будет: что ж, он не жадный. С другой стороны, у него с такими средствами кому бы то ни было отнять этот бизнес будет совсем-совсем не просто. Лишь политическая перетряска, нестабильность в Таджикистане или что-то вроде этого могли помешать осуществлению его планов.

Как следствие своих высоких ожиданий, Шломи посетил Ташкент, где он на высоком уровне пообещал многомиллиардные инвестиции в ряд проектов на территории Узбекистана. Тем не менее, Шломи не покидало ощущение, что кто-то дышит ему в спину, и скоро ему предстоит выдержать первый серьезный бой, чтобы удержаться на новых позициях. С какой стороны и кто это будет, он мог лишь догадываться, но то, что американцы на его стороне – об этом сообщил генерал в Тель-Авиве – его вполне устраивало, при условии, что часть сырья должна была обрабатываться и оседать в Штатах.

Оставшуюся часть он мог бы продавать в Лондоне, также делясь с местными дилерами по цене, превышающей ту, по которой ему отписывало его же таджикско-израильское СП, но меньшей, чем бирманское сырье. «Хочешь – не хочешь, а лавировать придется!» – подумал Леон и стал звонить в Россию, переключившись на алмазную часть своих дел.

 

Ресторан «Бригантина». Ташкент, 8.3.2010

Алекс припарковал семерку БМВ возле собственного ресторана, имевшего не столько и не только романтичное название «Бригантина». Его юность была тесно связана с бригадой одного из крестных, с кем он тогда вынужден был контактировать, чтобы сохранять и развивать свой бизнес. Не здороваясь с многочисленными работниками и секретаршей, он прошел прямо к себе в кабинет. На двери висела золоченая табличка «Алекс Фонштейн, директор». В приемной он лишь коротко поздоровался со своим телохранителем Камилом, щуплым и немного сутуловатым парнем, «смотрящим», который за свои 36 лет уже успел отсидеть 6 из них за убийство. Сила, как говорится, уважала только силу.

Несколько крупных сделок Алекса за последние 2 месяца сорвались. Он ощущал откровенное невезение, которое никогда прежде так долго у него не продолжалось, даже в те далекие 1990-е. Алекс ожидал получить 300,000 долларов по сделкам с недвижимостью. В самый последний момент, когда клиент должен был приехать с деньгами или авансом, все куда-то исчезли и растворились.

Продать свой огромный завод в Коканде он также не смог. Там развернулась судебная тяжба: прокурор в ультимативной потребовал, чтобы Алекс заплатил НДС за предыдущие годы работы объекта, что он, да и любой адвокат понимал как откровенное рейдерство и попытку захвата завода, принадлежащего ему на законных основаниях. Он и так уже заплатил около 100 тысяч долларов, но они требовали еще и еще. Теперь он пытался понять, что дешевле: расплатиться, как того требует прокурор, или же отдать все наверх, чтобы убрать несговорчивого представителя закона с должности.

Такая череда неудач и неприятностей, больших и малых, лет десять назад привели бы его в бешенство. Он просто уехал бы из страны в США или Израиль, где у него была куча знакомых, или в ту же Европу. Но сейчас, здесь у него были дети, родители, с которыми он жил и за которых отвечал. Подобные мысли все чаще навещали его, и он никак не мог понять, что это:

– происки врагов, немногочисленных, но имеющихся у любого мало-мальски удачливого коммерсанта,

– очередной период в жизни, когда не идут дела, за которым приходит всплеск, и они сами собой склеиваются, либо

– нечто фатальное для всей страны, когда надо уезжать, несмотря ни на что.

Алекс чувствовал неладное, интуитивно понимая, что ничего не может поделать с обстоятельствами, взявшими его дела в тиски. Ему приходилось непросто также потому, что его в оборот взяла группа Алимова, от успеха операции которой зависело теперь спокойствие и мирное процветание страны, а по большому счету и всего региона. Поэтому то, что было связано с её деятельностью, было строго засекречено, оставаясь недоступным для Алекса и его знакомых.

Многочисленные связи, в том числе в спецслужбах, ничего путного не могли ему подсказать, у многих других коммерсантов тоже не все было в порядке. Постепенно Алекс приходил к мысли о том, что нужно временно выехать либо навсегда покинуть Узбекистан. По крайней мере, почву под это он стал готовить основательно, скрытно и не спеша финансируя свои коммерческие наработки.

Алекс сидел у себя в директорской, когда к нему в комнату ввалился Олег, его грузный однокашник. Алекс, конечно, понятия не имел, что у Олега была двухчасовая беседа, и ему как товарищу Алекса, предложили обсудить с его другом выгодное предложение. Но Олег, этот простой рубаха-парень, не совсем доверчивый и сдержанный, не знал, что за этим предложением стоит группа Алимова. Сюда его привело обычное желание обсудить нечто: это Алекс интуитивно почувствовал, вот только что на этот раз?

– Привет, – произнес Олег, впихивая свое тело в кабинет друга. По обыкновению, Алекс сидел молча, не вставая при виде своих близких и друзей, которых он знал до потрохов.

– А, привет, – только и произнес он, протягивая руку. – Что нового?

– Братан, тут ко мне клеились пару человек, сватаются к твоей дочке. Ты уж прости, я сказал, что тебе передам, – произнес Олег. Он работал директором бензоколонки, имея ровный достаток, чтобы успешно вырастить своих сыновей. Но его природные данные, слишком крупные габариты на фоне прекрасного телосложения и финансового могущества друга невольно делали Олега ущемленным, тем более что над ним его друзья время от времени подтрунивали, называя «маленькой горошиной». Алекс, помолчав, коротко спросил:

– Кто? – и отвернулся к окну.

– Один из директоров твоей любимой сотовой компании.

– Да ну. Брось, на-фига я ему сдался.

– Не знаю, может, уже пора и тебе задуматься об этом. Дочери-то сколько лет?

– Старшей 18. Она же пацанка.

– Ну, я не знаю, сам думай. А чего ты такой невеселый, хмурый которую неделю? Может, в шахматы поиграем?

– Серьезно? – усмехнувшись, спросил он. С друзьями можно было говорить искренне, все остальные от него ждали либо решений, либо денег, и он сказал: – Какая-то страшная невезуха… Олега, браток, хочу уехать отсюда.

– Да? Так ты опять начал свое? А что отец твой скажет?

– Не знаю… Опостылело всё как-то.

– Слушай. Тут мне ребята сообщили, твой как его, ну этот, профессор, прикол твой родственный, здесь оказывается. Вчера мужики в пивной видели.

– Макс, что ли?! Не может быть. Он же в Штатах третий год.

– Точно говорю тебе. Может, найдешь его, раз свалить хочешь?

Цель благодаря действиям, предпринятым Наташей, была достигнута: появление в городе Макса рано или поздно должно было вывести его на контакт с Алексом. Её второй задачей было аккуратно прижать его дела, чтобы Алексу даже дышать было сложно. А сделать это было ой как непросто. Ей противодействовала существенная часть её же собственной конторы, сотрудники которой, порой обязанные Алексу, сообщали ему о тех или иных течениях в обществе, закрытых событиях и решениях, что могло свести на нет начатую Алимовым комбинацию.

Попив кофе, Олег ушел, а Алекс решил найти брата. Делал он это эффективно и быстро через звонок знакомому в спецслужбе. Тот сообщил сотовый Макса, предусмотрительно зарегистрированный Наташей на имя Макса Вольфа, а также адрес снимаемой им квартиры.

 

Ночной клуб «Опера». Ташкент, 8.3.2010

Макс проснулся, и, открыв глаза, не сразу понял, где он находится. Медленно опершись на подушку, он улыбнулся событиям вчерашнего вечера: у него появился инстинкт преодоления негативных ситуаций, то, что так упорно прививали ему «учителя» от узбекской разведки. Странно, но тут зазвонил телефон. «Сволочи, они и здесь поставили прослушку», – в сердцах подумал он: стоило ему шевельнуться, они тут же начинали звонить. Ожидая услышать голос Наташи, Макс глухо произнес:

– Да.

– Привет, старик. Не узнаешь?

– По правде говоря, нет. Кто это?

– Ну ты даешь, братан…

– Так кто это? – все еще сурово спросил Макс.

– Ты что, спишь, что ли? Это же я, Алекс.

– Не может быть! Привет… А как ты меня нашел?

– Спускайся, пойдем, позавтракаем. 10 минут хватит?

– Хорошо. Ты бы поднялся, а? Слушай, а может, вечером? – они поняли друг друга без слов. Один не хотел, чтобы его ждали, другой не желал стеснять своим присутствием.

– Хорошо, заеду в 9 вечера, без созвона спускайся к подъезду.

– Ок.

Макс умывался, а сам был мыслями с кузеном, с кем они росли, мальчишками собирая вишню в огороде бабы Марии. Та укладывала их в своей комнате, когда её дети, а их у нее было десять, приезжали навестить её и некоторые оставались ночевать. Алекс никогда прежде особо тепло не относился к Максу, характер у него был независимый. Баба Мария ему еще в детстве привила набожность, веру в то, что если оставить на ночь булку с хлебом на столе и водой в стакане, то Бог, который живой, может отведать и то, и другое. Макс никак не мог в это поверить и часто смеялся над братцем. Ну а тому было все равно.

Алекс был заводилой, особого внимания на Макса не обращал, а после того, как им стукнуло по 18, их дороги окончательно разошлись: Макса со студенческой скамьи призвали в армию. Алекс решил откупиться, имея к тому времени собственный капитал (чем он только не торговал: джинсы, майки, часы из воющего Афганистана: все само просилось ему в руки). Очевидно, бессмысленное времяпровождение в армии было не для него, а характер его воспитывала улица.

Коммерция и наука, стези, по которым шли двоюродные братья – вещи совершенно разные по сути. Тем не менее, осенью 1992 года братья оказались в Нью-Йорке, где оба вместе пытались застолбить кусок обетованной для иммигрантов земли. Отец Алекса, прилетевший туда, чтобы благословить их, как этого хотел Алекс, сделал ровным счетом наоборот – уговорил обоих вернуться. В 1992 году они отправили пять машин из Нью-Йорка в Ташкент, неплохо на этом заработали. Те полтора месяца, пока братья были в США, они гостили в Ланкастере, штат Пенсильвания, в доме четы Эплеров, находившемся прямо в лесу. Прекрасные люди, дружные супруги Эплеры вложили несколько сот тысяч долларов в строительство домов в Атлантик-Сити, но им не повезло, они обанкротились и стали искать альтернативу. А тут эти ребята, странные, веселые братья из бывшего СССР!

Вечером братья наконец встретились и обнялись, гораздо теплее, чем этого ожидал Макс.

– Что-то ты не ровно дышишь по отношению ко мне, – произнес Макс, удобно устроившись на переднем сиденье. – Давненько так не было. Как дела?

– Ничего, нормально, – ровно ответил Алекс. – Как там в Нью-Йорке?

– Здорово, – сказал Макс, показав большой палец правой руки.

– А что приехал? Ты же вроде работал там, в университете… – Алекс говорил, с большим трудом скрывая внутреннее напряжение: в его словах было одновременно и любопытство, и изучение того, насколько основательно Макс освоился в США.

– Так мы едем? – прямо глядя в лобовое окно, ответил Макс.

– Да, – произнес Алекс, не ожидавший такого ответа от обычно податливого брата, и завел мотор. Минут через 10 они подъехали к ночному клубу «Опера»: двадцать красавиц по очереди извивались на маленькой сцене. Было шумно и накурено – здесь звучала громкая музыка, как раз то, что способствовало откровенному разговору двух зрелых мужчин и мешало записи их разговора.

Они уединились в отдельной комнате, открытые проемы дверей были зашторены, но в целях безопасности девушек никогда не запирались. Немногим из его знакомых могла в голову прийти мысль появиться здесь, еще меньше – тем, кто постоянно за ними следил: здесь работали представители отделов, следивших за порядком в обществе, проституцией и наркоторговлей, но не контрразведка. На столе быстро появились мясная закуска, свежее ассорти из фруктов и два крепких свежезаваренных кофе. Макс объяснил ему ситуацию, начав с неожиданного появления Аскара в его кабинете, опустив из разговора лишь «уроки выживания».

– Так что они хотят, чтобы я вел себя как коммерсант, который должен вытащить рубины из Таджикистана, а потом они от меня отстанут. – Эмоции Макс не сдерживал, много курил. Входивших к ним полураздетых девушек Алекс быстро отвел в сторону, заплатив 100 баксов завзалу, так что теперь им никто не мешал.

Алекс в течение получаса, почти не мигая, молча и внимательно слушал, прямо уставившись в Макса: его история разворачивалось рядом с ним вот уже в течение месяца, а ему, с его-то связями, ничего, совершенно ничего не было об этом известно! Теперь он пытался понять, какое к нему имеет отношение свистопляска спецслужб вокруг Макса, намеренно ли проваливались его дела, и кто дирижирует за сценой.

– Что собираешься делать? – спросил он.

– Я искал встречи с кем-то из своих, кто бы помог мне в этом. Я же совершенно ничего не смыслю в камнях, – ответил Макс. – Поможешь?

Алекс пригубил кофе и произнес:

– Надо подумать… Вику, без слов, надо вызволять оттуда, но лапы у них крепкие, поверь мне. Если все так, как ты говоришь, а я ничего не знаю об этом, то дело действительно исключительной важности. – Он рассуждал вслух, озвучивая свои мысли. Было видно, что он ещё не пришел к какому-то решению. Рубины, нет слов, были ему интересны, но, как учил его отец, «прежде чем войти, подумай, как выйти». С другой стороны, Макс мог просто преувеличить или приукрасить факты, хотя от состояния аффекта, если оно имело место, тот вроде бы отошел. Очевидно, что игра, куда привлекли Макса, имела под собой другую цель: им совершенно было наплевать, разбогатеет Макс или нет. Но он упомянул о войне, о возможной войне, которая стучалась к ним на порог, а в Ташкенте об этом пока вообще мало кто думал. Жизнь текла своим чередом, не так, конечно, просто, но с другой стороны, где в мире сейчас было просто?

Дождавшись, когда Макс выговорится, Алекс заказал напитки и стал расспрашивать его о жизни в Штатах, еще минут пятнадцать размышляя, стоит ли ему вмешиваться. Однозначно было то, что Макс мог оказать ему услугу в Нью-Йорке, куда Алекс решил ехать вместе с семьей. Услышанное еще более укрепило его в этой мысли. Теперь все надо было перепроверить.

– Мне надо подумать. Не отчаивайся. Созвонимся.

Они тепло попрощались. Алекс решил помочь Максу при условии, что это ему будет выгодно. А камни и знание Максом английского могли ему пригодиться: оставалось уговорить его участвовать в проектах, которые он сам готовил для работы в Нью-Йорке. Столица американского капитала могла незаметно и быстро проглотить те несколько миллионов, что были у Алекса. Подниматься там, среди акул мирового бизнеса, было непросто по той причине, что все, что можно было придумать и осуществить, в США уже имелось.

Нужно было найти что-то свое, а здесь Макс мог оказать ему неоценимую услугу. «Вряд ли он откажется, сколько он там имеет? Так…, надо бы уточнить, сколько имеет профессор американского университета, предложу чуть больше, без проблем. Да и когда такое было, чтобы отказывались от денег, приличных денег?» – размышлял Алекс. Практик до мозга костей, даже будучи загнанным обстоятельствами в угол, он думал только о деньгах и о том, как бы их преувеличить.

 

Братья. Ташкент, 10.3.2010

Только через 2 дня они вновь встретились. Сотовый Алекса, по обыкновению, был отключен: он звонил сам, узнавая, кто и когда звонил ему. Так он отсекал многочисленных просителей, а также тех, кто предлагал различные сделки, привыкший, что все, что обсуждается по телефону, всегда, или почти всегда ему во вред и был прав. Но Максу привыкнуть к этому было непросто. Он пытался раз по десять раз утром и вечером набрать Алекса – бесполезно! Проклиная себя, мир и ситуацию, в которой он надеялся опереться на уверенную в этой стране мощь Алекса, потерявший надежду Макс составил список тех, кто еще бы мог ему помочь, и на третий день после «Оперы» стал их аккуратно обзванивать. Наивный Макс: он не знал, что его телефон был «прицеплен» к прослушке, и теперь, помимо узбекской СВР и ЦРУ, то, о чем Макс говорил по телефону, заметим, почти всё, сразу же становилось известным Алексу. Часа через три тот позвонил сам, и, как ни в чем не бывало, сообщил:

– Завтра у меня гости, приезжай ко мне домой, будут мои друзья.

Максу только оставалось согласиться. От неожиданности он даже забыл спросить, почему Алекс его игнорирует. Не сразу, но до Макса дошло, что так Алекс хочет свести их встречи к обыкновенным дружеским сборищам, которые не акцентировали бы важность обсуждаемых ими тем. Вечером, после полутора часов грубых мужских шуток и анекдотов компании, сумевшей оторвать напряженное внимание Макса от его проблем, братья со всеми попрощались, и Макс произнес:

– Дружок, мне нужно быть в Таджикистане. У меня есть виза, но нет денег. Чтобы покупать камни, сам понимаешь, нужны приличные деньги. Тебе это интересно?

– Рубины?

– Да.

– А где ты их возьмешь? Кто тебя пустит в этот бизнес, где уже все тропинки протоптаны? Все, слышишь меня?

– Ты что, не понимаешь? Я должен это сделать, они не оставили мне выбора.

– Но ты же не камикадзе! У тебя не две головы, – тональность произнесенных ими фраз была высока. – Тебя просто убьют! Ты даже представить себе не можешь, как это опасно.

– Слушай, давай конкретно поговорим, а? – произнес Макс, после чего они вновь вошли в дом, где во дворе сын Алекса расставил для них шахматы. Макс, три дня в себе державший то, с чего он хотел начать, сказал:

– Мне нужна твоя помощь, если тебе это интересно: это первое. Второе: мне нужны деньги, не знаю сколько, тысяч 50. Третье: нужно знать все про тех, кто этим занимается и т. д. Наконец, мне нужна твоя помощь в реализации этого товара. Что скажешь?

Партия шахмат к тому времени была уже в миттельшпиле. Алекс, раздумывая над очередным ходом, стал говорить:

– Да, мне это интересно, нет вопросов – мы бы тогда быстро поднялись на 47-й, – он имел в виду Нью-Йорк – Второе. Насчет денег нет проблем. Но ты их получишь, когда я увижу товар. Здесь или где, неважно… Чтобы узнать про тех, кто конкретно там в этом бизнесе, нужно время.

– Сколько?

– Неделя.

– Нормально. Прости, перебил. Шах!

– Ничего. С реализацией как раз меньше всего проблем: я вызываю своего геммолога из Нью-Йорка, он производит для нас отборку, и мы забираем товар. Я ему доверяю: еще ни разу за двадцать лет его работы он не ошибался.

– Хорошо. А в Таджикистан он поедет?

– Нет, – быстро произнес Алекс. – И я тоже.

Макс невольно вспомнил эпизоды далекого 1993 года. Они вместе с Алексом заночевали у знакомых в Денау – приграничного города на узбекской территории по дороге из Термеза – самого южного города Узбекистана – в Душанбе. Утром Алекс стал уговаривать поехать его с ним: нужно было перегнать «Линкольн Таун Кар» и БМВ в масле, которые из Калифорнии по какой-то глупой случайности были присланы в воюющий Таджикистан. Обе машины по тем временам представляли собой лакомую штуку: на авиационном заводе Ташкента стояли новенькие ИЛ-76, которые из-за сложностей в переоценке имущества и галопирующей инфляции по тем временам можно было купить за 4–5 американских автомобилей, такие тогда были невероятные цены.

Знакомые Алекса за чаепитием сказали им, что там сейчас война, полный «аут» на дорогах. Макс отказался, на что Алекс сплюнул тогда в его сторону и поехал сам. По приезде обратно он, чертыхаясь, стал рассказывать, как под пьяные крики солдат, стрелявших боевыми из автоматов Калашникова, ему удалось проскочить через ряд блок-постов в Узбекистан.

Алекс выехал из Денау на такси, стараясь запомнить дорогу. Внутри носка на правой ноге находились 2,000 долларов, снизу на левой ноге – крепко привязанный нож. Ближе к сумеркам он приехал в Душанбе, нашел дом и квартиру Сурена, которому по ошибке переправили Линкольн и БМВ. В доме не было электричества, в кромешной тьме они зажгли свечку, Алекс представился. Из документов оказались лишь накладные на перевозку морским контейнером из Калифорнии на имя Сурена. Фактически для перевозки в Ташкент машина была без документов. Алекс, не колеблясь, взял их себе, потом ключи. Сурен решил ехать с ним до границы. Залили полный бак 93-го бензина и тронулись. До поста в Ригаре оставалось проехать чуть ли не двадцать постов.

Сразу после выезда из города по дороге послышалась стрельба одиночными. Сурен дальше ехать отказался и сошел. Через три поста после выезда из города Алекса остановил патруль и под прицелом АКС-74 потребовал документы. Алекс, не понимавший фарси, сунул тому документы. Тот что-то говорил на своем, потом пообщался по рации, ушел в казарму, и, вернувшись, выволок Алекса из машины, которую предварительно отогнал внутрь забора. Была около 9-ти вечера. Еще час Алекс сидел на ступеньках поста, не зная, что делать. Недалеко от него, метрах в 5 расположились постовые. Офицеры уехали на ужин, и солдаты решили поесть. Но еды у них было кот наплакал, один посетовал, как бы водки выпить.

Вездесущий Алекс, заметив это, моментально сбегал в ларек, купил большой шмат колбасы и водку, и отдал паек солдатам. Те выпили, с удовольствием закусили, затем один из них, который был старшиной, подозвал Алекса.

– Куда едешь, браток?

– До Ригара.

– Подвезешь моего зятя? Вот его. Он на увольнительной, живет в той стороне. Только дашь двести баксов за провоз через посты. – Еще не веря в удачу, Алекс согласился. Как только таджик сел в машину, Алекс дал по газам. Беспрепятственно прошли 12 постов, на каждом из них тот что-то говорил на своем, и их пропускали. Оставалось 4 или 5 постов. Была глубокая ночь, когда попутчик Алекса решил выйти. Завернув две сотенные, Алекс сунул тому в карман и попрощался. Через 10 километров его невероятно потянуло ко сну, он нашел удобное местечко подле кирпичного домика с торговой лавкой и загнал машину в маленький дворик, прикрытый от прохожих кустарником, прикрыл ворота и крепко заснул.

Его разбудил удар, потрясший машину, словно кто-то битой ударил по окнам. Когда он открыл глаза, окна машины оказались целы, машину все еще трясло, у Линкольна были неплохие амортизаторы, совсем еще в масле, машина проехала всего лишь 300 км. «Землетрясение», – подумал Алекс, наверно сам Бог карает эту страну за гражданскую войну. Он вышел из машины. Оказалось, дом с магазином находился под холмом, на котором располагалась 72-мм пушка, контролировавшая дорогу. Её выстрел и был тем самым разбудившим его «землетрясением».

Солдаты разглядывали машину, что-то судачили на своем. «Придется договариваться» – подумал Алекс, выезжать было самоубийственным. Кое-как уговорив одного из солдат за 500 баксов в сопровождение, он в темноте сунул тому деньги и проехал последний пост. Дальше была его родина, Узбекистан. Как только он подъехал к узбекскому посту, к шлагбауму подбежал сержант: впервые в своей жизни видевший столь диковинный и красивый автомобиль. Чудом выживший Алекс за рулем белого Линкольна резко скомандовал:

– Где командир?! Вас не предупредили, что мы едем?

– Сейчас подъедет.

– Открывай, я везу в Ташкент подарок таджиков.

Тот, разинув рот, не проверил документы и повиновался. Еще через 10 минут Алекс был у своих знакомых в Денау. Он чувствовал себя победителем и казался тогда невероятно довольным.

– Если и нужно кому-то сказать про то, чего не надо делать в жизни, то это про мою молодость, – произнес Алекс, поправляя кредитки в портмоне.

– Но ты же сам в 93-м ездил, сам! На меня кричал, что я трус! Что же ты теперь отказываешься?!

– То был какой-то дух, молодой я был…

– Понятно, я съезжу сам, – заключил Макс. – Ну что ж, хорошо. Мне бы найти еще геммолога.

Они расстались ближе к полуночи, Алекс проиграл все партии, и по натуре победитель, решил больше никогда не играть с Максом в шахматы: мозги у того были в порядке, что ни говори. Но его предложение запало прямо в душу Алексу. Несмотря на то, что их разговор состоялся во дворе, без телефонов, их внимательно «слушали» направленной антенной в машине, стоявшей прямо за стеной дома Алекса. Не помогала развернутая им во дворе антенна спецустройства подавления прослушивания.

Для Алимова все шло своим чередом. Несмотря на то, что многое удалось сделать, время было против них. Он дал Наташе указание найти среди близких Макса другого человека, понимающего толк в таджикских рубинах. Кандидатур оказалось несколько, благо их семья имела многочисленных родственников, оставалось их состыковать. Одной из них была кандидатура бывшего разведчика, работавшего в 2000–2002 годы под прикрытием в совместном с ООН и американцами проекте по контролю за наркотрафиком: его звали Генрих Берингер. Ему неплохо платили, по долгу службы Генриху многократно приходилось бывать в Таджикистане, причем в самых отдаленных его уголках.

В 2002 году после того, как у него начались, как сейчас говорят, непреодолимые различия во взглядах с начальником проекта, он уволился, а еще через несколько месяцев сам проект был ликвидирован. Так что он вроде бы ничего не потерял, только такой работы он больше не нашел за всю жизнь: интересной и интеллектуальной, забиравшей его полностью в себя.

Генрих вот уже 2 года как возился с документами для иммиграции в Германию, они были на подходе, на формальности оставалось около 6–9 месяцев, и он, четко представлявший свою жизнь там, а не здесь, где ему никак не удавалось реализовать себя, планомерно готовился к отъезду. С детьми он занимался английским и немецким, дал объявление о продаже дома и небольшого бизнеса, и вел активную переписку с братьями в Германии (которых у него было трое), чтобы обеспечить себя и жену работой, а детей сразу направить в колледж.

 

Вербовка Генриха: российское ГРУ и узбекская СВР, Ташкент

Генрих непонаслышке знал резидента российского ГРУ в Узбекистане генерала Сальери, одновременно представлявшего одну из крупных компаний российской оборонки. Во время армейской службы Сальери был его командиром роты в ОМСБОНе. Теперь Борис Анатольевич, к кому Генрих в свое время не мог достучаться месяцами, вдруг стал ему часто, раз в 2–3 дня названивать. «Это становится интересным!» – недоумевал Генрих. Что же такого случилось, что вызвало столь резкие изменения в их общении?

То была не только и не столько ностальгия ротного. Было очевидным, что генерал налаживал контакт со своим бывшим подчиненным, возможности которого он в свое время досконально изучил, тем более что обновить память позволяла обширная компьютерная база, находившаяся в его распоряжении. Генрих был диверсантом, который мог оказаться исключительно полезен в странах СНГ, тюркоязычных и арабских государствах – он был профессионалом по этой части. Как гласило личное дело Генриха, его отец в советские годы 10 лет проработал финансовым директором в нефтегазовой компании в Ливии, Йемене и Алжире, куда взял 5-летнего сына с собой, тот в совершенстве выучил арабский язык и свободно говорил на диалектах этих стран.

Специализацией Генриха была психологическая обработка, дестабилизация и диверсии на территории потенциального противника. За первое ему платили при работе с наркотиками: он блестяще варьировал методы «качель», умел «поломать» самых отчаянных наркокурьеров, вычислял на пять шагов вперед возможные сценарии в ситуациях, когда жизнь людей, с которыми он был связан, а несколько раз – и его самого – были на волоске между жизнью и смертью.

Конечно, это был дар. Как-то раз они пошли вместе с закадычным другом Камилом в кафе, где перед трапезой они поспорили, что Генрих за 5 минут «уговорит» прислуживающую им официантку. И что вы думаете? Генрих выиграл! За эти 5 минут он успел сказать ей, что она разведена, почему у неё нет настроения, и в последнее время не идут дела. Официантка, вполне симпатичная, молодая русская девушка обомлела, затем улыбнулась, ну и… согласилась чуть позже, после работы, продолжить разговор. Камил не проронил ни слова, констатируя сам факт. Таких случаев было множество.

Сальери был хорошо информирован о мало-мальски важных тенденциях и грядущих событиях в регионе. Соответственно он готовил почву, делясь известной ему информацией с Генрихом: это были либо аналитические отчеты и прогнозы ведомства, равно как и ответы по запросу Генриха по конкретным позициям. Информация, как тот в этом многократно убедился, была достоверной. Осведомленный генерал хотел узнать мнение Генриха по тому или иному вопросу, а также постепенно перейти с ним к активной фазе работы, когда Генрих, так или иначе заинтересованный в общении со столь мощной организацией, перешел бы к прямому сотрудничеству.

Прогнозы ведомства Сальери обладали одним существенным свойством: их составляли лучшие аналитики, обладавшие полнотой информации по той или иной стране, на выходе давая сгусток, квинтэссенцию вариантов на год-два вперед. Единственным его условием в общении с Генрихом было умение последнего хранить тайну, по крайней мере, до тех пор, пока об этом не становилось известно в печати.

Нашли они друг друга, казалось бы, случайно. Два года назад Генриху домой позвонил старый друг его покойного отца, Всеволод Владимирович Быков, в свое время возглавлявший нефтегазовую компанию. Генрих три дня угощал гостя, стараясь угодить ему во всем. Тот рассказал ему неизвестные детали о прошлом отца Генриха, имевшего безупречную репутацию в органах. Оказывается, он был полковником КГБ в запасе, знатоком арабского языка и верным товарищем. Последние его слова, по всей видимости, дорогого стоили.

Во время одного из ужинов с Быковым к ним в ресторане неожиданно подсел Сальери. Генриху пришлось как следует попотеть и подтчевать их обоих, после чего у них завязалась оживленная беседа. Опытный Генрих вскоре понял, что они взяли его в оборот: он был убежден, что с людьми такого ранга случайностей не бывает. Готовилось нечто неординарное, но что? И раз общались с ним, то вопрос – когда? Или всё же – где?

Чистая линия связи между Сальери и Генрихом обеспечивалась при включении генералом спецустройства, после которого они могли 5–10 минут общаться по телефону, но даже в таких случаях обсуждение сводилось к сжатым формулировкам, где чаще иносказательно, обрывисто передавалась информация, которую иначе никак нельзя было отложить на потом.

Спецслужбы, отслеживавшие контакты Сальери: его должность для них не была секретом – после первого же их разговора включили блокировку домашних телефонов Генриха. Его сотовый профессионально вытащили из кармана двое молодых ребят, когда он петлял, ныряя из магазина в магазин на торговой ярмарке, пытаясь оторваться от хвоста. На его сотке были закодированы имена и телефоны осведомителей Генриха, которых он инстинктивно подтягивал для возможной работы с Сальери, так что это была существенная потеря. Генриха начали плотно опекать, а это однозначно требовало более серьезных и продуманных действий. Умом он воспринимал происходящее с ним как неизбежное, и всё же его раздражало и заставляло нервничать, когда под его окном сутками мог простоять автомобиль, который и из которого начинали двигаться, стоило ему выйти во двор.

Непроизвольно в голову приходила мысль: «Кто он такой, чтобы с ним, законопослушным гражданином, поступали как с агентом зарубежного ведомства?» А ведь, по сути, так оно и было: помимо его воли ситуация складывалась не его в пользу и затягивала в себя все больше и больше. Однажды Генрих пришел к выводу, что он должен обыграть юнцов, карауливших его внизу. Для этого требовалось немного: регулярно придумывать ложный след, легенду, и неожиданно исчезать. Как-то, не выдержав, он вычислил их старшего, быстро приблизился и, прямо глядя ему в глаза, произнес:

– Слушайте, хватит играть в дурачка. Вы бы хоть научили своих подчиненных профессионально работать. Зачем они светятся у меня под окнами? Пытаетесь меня раскачать?! Неужели ничего другого они не умеют? – Тот пожал плечами, усмехнулся и пошел к своей машине.

Однажды утром в квартире Генриха раздался звонок: на пороге дома стоял одноклассник его младшего брата, Сергей. Генрих пригласил его в дом, где они минут двадцать говорили о чем угодно, только не о делах: кто и как живет, работает и т. п. Наконец Сергей произнес:

– Генрих, я работаю в СВР, в нашей, шеф хочет тебя видеть.

– Вот уж кто мной давно не интересовался, – поправив узкие очки (у него было большое минусовое зрение) и слегка придерживая дыхание, произнес Генрих. – А в чем дело? Я вроде как еду в Германию, ты же знаешь.

– Может, вечером зайду, выпьем по старой памяти? Сейчас тороплюсь на работу, – добавил Сергей.

– Можно. Давай снова сюда. – Их встреча была перенесена на 7 вечера. Пили они много, благо оба научены были этому, по литру на каждого и немного захмелели. Обывателю сложно в это поверить, но так оно и было. Три часа беседы, из которых лишь час по существу. Сергей оказался в звании майора, в группе Алимова: разработка Генриха была поручена ему, а потому все дальнейшие контакты, связанные с Генрихом, должен был вести непосредственно он.

Генрих был профессионалом и достаточно быстро всё понял с учетом того, что Сергей показал ему лишь верхушку айсберга: остальное можно было домысливать самому. Отказаться он пока еще мог, но финансовые дела его были не столь блестящи, чтобы так вот с ходу въехать в Германию и начать там новую жизнь. Сергей, в свою очередь, рассчитывал на профессиональную этику Генриха: если надо, приходится выручать своих коллег, а они, как известно, никогда не становились бывшими. Чисто мужской разговор и понятия, привитые еще с армии, когда Генрих служил в ОМСБОНе . Да тут еще то, что Серега – близкий товарищ его младшего брата.

В Германии первые два-три года ему пришлось бы конкретно попотеть, да и любил он Узбекистан, страну с бескрайними просторами и климатом Швейцарии и Сахары, щедрой землей и добрыми людьми. Да, бизнес здесь требовал денег, а где было наоборот? Генрих собирался продать дом, чтобы на эти деньги жить в Германии, но что будет потом, когда деньги закончатся?

После того, как из уст Сергея он услышал, что конкретно стояло за последними событиями в Центральной Азии, Генрих собрал воедино нехватавшие кусочки мозаики. Для него очевидной стала надвигавшаяся на регион катастрофа. Несколько дней он напряженно размышлял, как же ему поступить, так и не придя к определенному выводу.

В конце недели, в условленный час ему снова позвонил Сергей. Когда они встретились, тот, наконец, рассказал всю подноготную: что спасать надо было Вику, его троюродную племянницу. Да, читатель, Алекс и Макс приходились ему родственниками. Другое дело, что Генрих никогда о Максе не слышал и не видел его.

– Невероятно! Как твои коллеги могли прошляпить само существование месторождения? Неужели сложно было раньше начать деловую «возню» и договориться с соседями по-хорошему?.. Теперь, когда костер вот-вот полыхнет, все засуетились, – в сердцах произнес Генрих.

– Понимаешь, я при исполнении…, – произнес Сергей, уходя от темы. Да, политика в таких делах не обсуждалась. Может, как-нибудь потом, но не сейчас. Он добавил: – В какой-то степени ты, конечно, прав.

Перегнувшись через стол, Генрих наклонился к собеседнику и произнес прямо над его ухом:

– Может получиться такая каша, что долгие годы никто не отмоется. Ты действительно думаешь, что я могу чем-то помочь? Ты же знаешь, ЧТО я умею. Ответь мне, только искренне.

– Генрих, пойми. Могут пострадать миллионы людей, – Сергей немного помолчал и добавил: – Крышу мы тебе обеспечим, всплывать рядом будем лишь в самом крайней случае. Для всех остальных ты все такой же обыкновенный человек, иммигрирующий в Германию.

– Вот эт-то интересно!.. Так я, значит, продолжаю готовиться к Ганноверу? – Генриха действительно удивила такая позиция. Сергей, очевидно, произнес фразу, опережая события. «Так, значит, они на меня и там рассчитывают. Становится определенно интересно» – быстро пронеслось у него в голове.

– Да. Мы не встреваем в твои личные планы. Максу нужна помощь, а он в тупике, пока, по крайней мере.

Еще через полчаса, получив принципиальное согласие Генриха, Сергей пригласил его назавтра к 10 утра в головной офис. Встреча с начальником СВР проходила в течение 20 минут и была официальной: у него спросили, на каких условиях он мог бы продолжить сотрудничество. Внимательно выслушав, ему предложили подписать соответствующие формальности о неразглашении. Генрих попытался выторговать для себя возможность иммиграции и выезда за пределы страны. «Мы никогда не будем Вам в этом препятствовать: только помогите нам и доведите дело до конца. Вам моего слова достаточно?» – спросил его шеф СВР. Увидев кивок Генриха, тот улыбнулся и произнес напоследок: «Удачи!»

Встреча Макса и Генриха, как водится в таких делах, должна была быть случайной. Поводом к ней стало 10 марта – день рождения Алекса. Убежденный, что лишь друзья, да и то самые близкие, придут к нему в этот день, он накрыл богатый стол на двадцать персон. Многим из своих друзей он помог подняться: кого ссудил деньгами, так чтобы тот смог вернуть их – и это, между прочим, происходило довольно часто, кого выдвинул на должность. За это они были, по крайней мере, обязаны ему и отзывались по первому слову. Такова была реальная жизнь, как понимал её Алекс, который «просто в дружбу» верил лишь с двумя самыми близкими ему друзьями, выросшими с ним с раннего детства. Потому и товарищи между собой называли его чаще волком, иногда лисицей – качества, характерные для хищника, питающегося исключительно мясом.

В тот день Алекс не мог не позвать к себе Макса. Надев серый костюм от «Ферро» и лакированные туфли, Макс пришел минута в минуту к званому столу. В руках у него был «Martell ХО» 5-тилетней выдержки. Пиршество было в разгаре: подавалось уже третье блюдо, когда раздался звонок в дверь. Служивший у Алекса парень лет 25-ти пошел открывать и вскоре подошел к хозяину. Тот немного нахмурился и направился к двери. Через несколько минут они появились вместе: Алекс вел под руку Генриха, стеснительно оглядывавшего честную компанию. Играл он свою роль как надо.

– Поздравляю! Я тут ненадолго, вот возьми, – произнес Генрих и передал три огромные свежие рыбины: белого амура и двух сомов, которые Алекс передал подоспевшему молодому служивому.

– Друзья, прошу за стол, – улыбаясь, произнес Алекс, внимательно посмотрев на Генриха. Первым делом Алекс познакомил Генриха с Максом. Эти двое, устроившись в углу, часа полтора разговаривали о том, как и почему за 40 с лишним лет они ни разу так и не встретились. Максу его появившийся брат начал нравиться, и немного подвыпив, он спросил его, понимает ли тот «что-то в камнях, а точнее, рубинах». Через некоторое время, когда Генрих слово за слово рассказал ему о том, где и когда он побывал, Макс, сам того не подозревая, что он – ведомый, предложил ему назавтра встретиться. Тот перенес встречу на послезавтра! – хотя нуждался во встрече Генрих больше, чем Макс.

День рождения прошел славно, все было как всегда, но лишь трое – и это были братья – почувствовали, что за столом произошло нечто важное. Никто из них даже предположить не мог, насколько переплетутся их судьбы в будущем. Оно, их будущее, находилось рядом, уже сегодня требуя от них активных действий.

 

Жаннетта

Макс встретил её возле метро на остановке в Манхэттене в 2008, через несколько месяцев после своего переезда в Нью-Йорк. Шел дождь, а они вместе ждали автобус в сторону Чайна-Таун. У нее были светлые волосы, ниспадавшие с плеч, но она не была ярко выраженной блондинкой. Скорее нечто среднее между рыжим и светло-коричневым оттенками волос. Замечательное округлое миловидное лицо с голубыми зрачками. Макс, едва взглянув на неё, увидел усталость в её глазах, девушки, промерзшей от непогоды и пронизывавшего насквозь ветра. Внезапно тот вырвал зонтик из её рук и поволок прочь. Резким взмахом руки Макс еле успел перехватить зонт, сила ветра не уменьшалась, и Макс второй рукой открыл полу плаща и прикрыл девушку от ветра.

Скоро подъехал автобус. Что ни говори, здесь они ездили строго по минутам, и если в расписании было написано, что, скажем, в 18.56 будет автобус, то так оно и было, причем ни минутой раньше. Девушка поблагодарила Макса. Тот, чувствуя некий зов в груди, не мешкая, спросил:

– Так как Вас..?

– Жаннетта… А Вы геолог?

– Почему?.. Почему именно геолог? Неужели я так странно выгляжу?

– Просто Вы все время стоите, немного прогнувшись вперед. Такая походка характерна для геологов, которые постоянно ходят в экспедиции с рюкзаком на спине. Таким был мой отец.

– Замечательный факт. Нет, я… перестал заниматься спортом. Мы так неожиданно встретились, и так же можем расстаться… Могу ли я пригласить Вас на чашку кофе? Скажем, в том же Манхеттене?

– Я не откажусь. А Вы здесь работаете?

– Да, рядом…

– Интересно. Мне сейчас сходить. Я позвоню Вам.

Мимолетная встреча, приятная как сон, о которой Макс начал вроде как забывать. Но девушка позвонила в пятницу.

– Алло, – сказал Макс в трубку.

– Привет. Это я, Жаннетта.

– А-а… привет. Я уже престал надеяться, что смогу увидеть Вас снова. Как у Вас со временем сегодня вечером?

– Да, я свободна.

– Я заеду?

– Хорошо. Давай там же, где мы встретились.

Он пригласил её в ресторан, славившийся изысканными турецкими блюдами. Макс надел выглаженный костюм, по дороге купил букет роз и на джипе подъехал к остановке. Жаннетта была в светлом плаще, из-под которого виднелось платье молочного цвета. У Жаннетты глаза искрились, всю дорогу она без умолку говорила.

– Как ты догадался, что мне нравятся розы? – спросила Жаннетта.

– Хм, никак… Просто они мне тоже нравятся.

– Приятное совпадение. Куда едем?

– Тут недалеко, турецкий ресторан Учкудар.

– Ты с работы?

– Вообще-то да. Сегодня укороченный день… Я же экономист.

– Ах да, ты же профессор! Какой университет, не могу вспомнить?

– Колумбийский. Но я не профессор. Может, когда-нибудь и стану им.

– Интересно?

– Наука есть наука. Лекции студентов, в общем, все как у обычного ученого.

Через 15 минут они припарковались на стоянке. В ресторане стали как следует знакомиться. Официант принес им несколько салатов, колу и налил красного вина даме. Макс попросил виски. В ресторане струился нежный приглушенный свет, под потолком центральной колонны были подвешены 4 плазменных телевизора, каждый смотревший в свою сторону.

– Жаннетта, ты работаешь?..

– Я агент по продаже недвижимости.

– Получается?

– У нас не очень чтобы так. Наша компания занимается продвижением глобальных проектов. В прошлом году был очень интенсивный проект в Бразилии. Приходится путешествовать.

– Счастливая. Рад за тебя.

– Макс, а какой язык для тебя родной? Ведь не английский же.

– Русский я знаю лучше, чем немецкий.

– Не может быть. Так ты русский!

– Я родом из Ташкента, столицы Узбекистана, одной из республик распавшегося СССР. В той стране все считали русский родным языком. По национальности я немец. А ты?

– В моих жилах течет кровь ирландцев, испанцев и шотландцев. Поверь мне, это не столь редкое сочетание в наши дни… Еще вопросы есть?

– Ты замужем?

– Нет, но была… А ты?

– Развелся. У меня дочь, осталась с матерью.

Принесли жаркое из баранины, официант налил еще вина и виски. В ресторане не было свободных мест, столики были расставлены, сохраняя типичные 60–80 см американской дистанции между людьми.

– Вкусно, – сказала Жаннетта.

– Я бы хотел выпить за тебя, и если позволишь, за нас, – подняв бокал, произнес Макс. – Они чокнулись, она немного пригубила. Было комфортно и тепло, словом, приятно, когда двое наслаждаются не только пищей на столе, но и друг другом. Казалось, он ей определенно нравился. Они говорили на самые разные темы, как только могут влюбленные, без оглядки на кого и что бы то ни было, для себя и того, кто был рядом. Вселенная была с ними, она была за окном. В силу их возраста разговор был более предметным, поскольку каждый боялся поверить в свою удачу с первого раза. Прошло полтора часа с того момента, когда они вошли в ресторан. На десерт принесли симпатичное шоколадное пирожное и черное кофе. Пора было закругляться.

– Где мы встретимся в следующий раз? – спросил Макс.

– Так мы встретимся еще раз? – спросила Жаннетта и с нескрываемым удовольствием погрузила свою чайную ложку глубоко в пирожное.

– Я надеюсь.

– Я тоже. Давай на этот раз позвонишь ты. Я поступила невероятно глупо, позвонив в этот раз тебе сама. Недолго думала, стоит ли. Ведь обещала тебе, да и потом, я деловая женщина и привыкла держать слово. Вот мой домашний, – она вынула маленькую ручку и визитку из портмоне, затем написала свой номер на обратной стороне визитки. – Прошу.

Макс молча принял её как подарок судьбы. Она ему улыбалась, на сей раз не оставляя его в одиночестве. Еще через 5 минут они встали. На улице было темно и сыро.

– Я тебя провожу?

– Макс, ты же знаешь, что происходит потом. Я пока к этому не готова, хочу понять, насколько глубоко мое чувство. Давай в следующий раз, ладно?

– Хорошо. Но как же ты поедешь?

– Довези меня до метро. Я там разберусь.

Через 10 минут они были возле входа в метро. Жаннетта хотела что-то сказать, но Макс притянул её к себе и сильно поцеловал в губы, а затем произнес:

– Мне кажется, я в тебя влюбился. Ну пока, красавица.

Она вышла и помахала ему рукой. Время шло, и хотя бы раз в неделю они встречались. Этого не происходило лишь когда Жаннетта улетала в командировки. Отношения укреплялись, они побывали на американском футболе, на матчах НХЛ, вместе съездили в Атлантик-Сити, на канадскую границу и т. д. – страна была большая, и развлечений было более чем достаточно.

Но вот Макс с подачи Аскара вдруг неожиданно исчез из Нью-Йорка, и надо было что-то с этим делать, он не собирался расставаться с Жаннеттой. Пользуясь случаем, Макс отправил ей весточку, сказав, где он. О причине умолчал, долго думал, что же сказать, ведь рано или поздно придется. Сказал, что с дочкой не все в порядке, живет один и скучает по Жаннетте. Дал ей свой сотовый. Через месяц она ему позвонила.

– Привет, – раздался знакомый голос в трубке. У них там в это время был вечер.

– Здравствуй, Жаннетта, – произнес Макс. В трубке слышалось эхо. – Прости, что не позвонил, когда уезжал.

– Пожалуйста, не объясняй, что и как… Ты все еще меня любишь?

– Безмерно. Но я здесь застрял, Жаннетта.

– Я соскучилась…

– Ты даже представить себе не можешь, как Я по тебе скучаю. Меня взяли в обо… – разговор оборвался, раздались гудки. Он попытался набрать её, но там были короткие. Жаннетта сама перезвонила ему.

– Прервалось. Межгород, наверно, поэтому.

– Жаннетта, ты можешь ко мне приехать?

– Собираюсь. А ты будешь свободен?

– Постараюсь, три-пять дней я тебе обещаю, но не больше.

– Чем ты там занимаешься, что такой занятой, уж прости меня за настырность? – спросила Жаннетта.

– По телефону всего не объяснишь. Когда летишь?

– Билет у меня на руках. Вылетаю завтра утром, рейсом Люфтганзы. Так что жди, позвоню на сотку как прилечу.

– Я встречу. Счастливого полета.

– Пока.

Через 36 часов, т. е. вечером следующего дня он встречал её в Ташкентском аэропорту. Макс обнял её, поцеловал, взял её легонький чемодан, уложил к себе в багажник, и они помчались к нему домой.

– Или все же в гостиницу? – спросил вежливо Макс.

– Нет уж, ты теперь от меня не ускользнешь! Поехали к тебе.

Они поехали к нему на квартиру, она умылась, попили чаю и долго занимались любовью, а затем говорили о чем угодно, но только не о том, чем Макс сейчас занят. Скоро она заснула у него на плече.

На следующий день она поздно проснулась. Было что-то около 10 часов утра. Макс сидел в кресле и смотрел новости. Услышав шелест в спальной, Макс заварил чай и приготовил завтрак. Жаннетта появилась через 20 минут, ей это было приятно. На столе, помимо хлеба, жареной колбасы, оказалось сливочное масло, сливки и смородиновое варенье.

– Кофе или чай? – спросил Макс.

– Лучше кофе. А ты молодец. Мы в первый раз были вместе всю ночь. А ведь это здорово, да?

– Согласен, нам вдвоем действительно было неплохо.

Она позавтракала, и Макс предложил съездить куда-нибудь в город, или же поехать в Самарканд или Бухару.

– Давай лучше останемся здесь. Я никогда не была в Ташкенте. Не знаю, буду ли еще когда. Скажи честно, ты подружился со своей женой?

– Бывшей… Ах, ты ревнивая моя. Я её еще не видел, ни разу, не поверишь. Ну, пошли в город? – продолжать говорить в квартире, где была квадро-прослушка и видеосъемка, было глупо.

Они направились в кафе «Блиноф», где обычно было много народу, музыки, хорошей еды и напитков. Там он, не вдаваясь в детали, вкратце рассказал ей, что случилось с ним за прошедшие месяцы, объяснив, что он лишь пытается вызволить свою дочь. Она погрустнела, поскольку рассчитывала, что они вскоре смогут быть вместе. Макс попытался её успокоить.

– Слушай, земля теперь не такая большая, я буду прилетать к тебе, или ты ко мне, пока с этим не уладиться. Мое присутствие здесь рано или поздно закончится, – Макс вытащил вторые ключи от квартиры и положил на стол перед Жаннеттой, нарисовал схему проезда и написал, что надо говорить таксистам, а затем оставил её у одного из супермаркетов города.

Проведя неделю с Максом, Жаннетта вернулась в Нью-Йорк. Менеджер ее компании сказал о поступившем срочном заказе, и что она должно присутствовать лично. Ей не хотелось уезжать, но и оставаться было нечестно, только если между ними была настоящая любовь. Она пыталась верить, что так оно и есть, несмотря на идиотскую ситуацию, в которой она оказалась.

С момента появления Жаннетты в Ташкенте парочку вели сразу 2 агентства: СНБ и ЦРУ. Жаннетта была завербована по требованию офиса ЦРУ в Ташкенте с целью найти «ключ к Максу» когда он покинул город. Это было нетрудно. В ту пятницу Жаннетта с ее подругами пошла в ирландский паб в Манхеттене, так, как она делала в течение последних почти 10 лет. После блюда и второго бокала с Гинессом она сказала:

– Макс мне действительно нравится. Признаюсь, что я должна быть рядом с ним.

– Ты так его любишь? – сказала Мейси.

– Больше чем своего шефа, это уж точно. Я попыталась проверить свои чувства и помню, что он хотел сделать мне предложение. Но уехал, словно пропал в никуда. И вот пришло письмо из… – она еле выговаривала эту страну, – звучит почти как Пакистан или Афганистан. Юзбекистан…

Девушки вначале посмеялись, затем Жаннетта замолкла. Вскоре они покинули паб, она собралась ехать к себе домой. На парковочной стоянке ее встретили 2 женщины. Одна из них в темно-синем пиджаке поверх юбки сказала:

– Жаннетта?

– Да..?

– Следуйте за нами, агент ЦРУ Нэнси Рикон, – представилась Нэнси.

– Куда?

– Это ненадолго, мэм, – сказала другая женщина.

Все вместе они погрузились в Шеви Субурбан с темными окнами, за которым поехала сопровождавшая их машина безопасности. Они проехали 10 блоков, без сирен и дополнительных сигналов, обычно сопровождающих настоящих шпионов. Затем они вошли в здание ЦРУ, все еще находясь в Манхэттене.

– Жаннетта, надеюсь, Вы помните Шона Макинроя, активного члена ирландской республиканской армии, – Нэнси передала пачку фотографий Жаннетте. Она просмотрела одну за другой.

– Что с того? Мне он нравился, это была моя молодость, – сказала Жаннетта.

– К сожалению, не всё так просто. Он совершил несколько террористических актов в Великобритании. А Вы поддерживали с ним тесные связи в прошлом в течение продолжительного времени.

– Вы кого-нибудь любили раньше? – сказала Жаннетта, просмотрев фотографии.

– Мэм, у меня копии ваших писем и прошение найти так называемых друзей г-на Макинроя от наших британских коллег по всему миру. Это ордер на их арест, кстати.

– Ну почему сейчас? Где вы были все эти годы, когда я любила этого парня? Почему вы не сказали мне тогда, что я не могу любить его? – произнесла Жаннетта.

– Преступление по терроризму не имеет срока давности, и то, что мы появились сейчас, есть следствие нашей бюрократической машины и нашей загруженности… Вопрос касается национальной безопасности Соединенных Штатов… Мы зададим несколько вопросов Вам, если Вы не возражаете.

– Я требую адвоката.

– Юристы не помогут Вам, если Вы решили выбрать именно этот путь общения. Вы уже нарушили закон, каким бы образом Вы не смотрели на обстоятельства. Давайте я прямо спрошу Вас: Вы любите Макса? – Нэнси все более и более продавливала Жаннетту.

– Да. Откуда… Как вы это узнали?

– Мы знаем больше, чем Вы можете себе это представить.

– С ним что-то случилось?

– Посмотрим. Вместе с предыдущей историей Ваши нынешние связи с Максом могут быть интерпретированы как операция под прикрытием на территории США, что сурово наказывается в нашей стране, и в штате Нью-Йорк. Вам это известно?

– Как я не заметила …? О нет. Он такой милый.

– Из России? На нашей земле? Ну да! Когда Вы узнали Шона, симпатичного ирландского парня, что он был террористом?

Тут вмешалась вторая женщина:

– Прекрати, Нэнси. Меня звать Сюзан, мэм. У меня предложение к Вам, Жаннетта. Только если Вы действительно любите Макса.

– Это так. Что Вы хотите от меня?

– Лишь то, чтобы Вы информировали нас, чем Макс интересуется, кем он был и так далее, и всегда носить свой телефон с собой. Вот и всё.

– Вы полагаете, что Макс шпион?

– Кто Вам это сказал? Нет. Мы заботимся о нем, и он, как гражданин США, должен быть в безопасности там, где он находится, – Сюзан мило и тепло произнесла только что сказанное.

– И?

– Я не могу подробно рассказать Вам обо всем из-за секретности информации. Пока же Макс легально находится здесь в США, имеет хорошую работу и приятно выглядит, наконец. Да. Так что если он для Вас действительно важен, Вам лучше быть с нами и помочь нам присматривать за ним, чтобы он благополучно долетел обратно сюда в Штаты.

– Вы уверены, что вам нужно только это?

– Уверяю Вас, ничего более. И он никогда не узнает о Вашем прошлом.

– О, Господи. Хорошо, – Жаннетта заплакала.

– Благодарю Вас, мэм.

Она согласилась, нет, её заставили (увы, это не меняет сути!) работать на ЦРУ. Переживала ли она по поводу этого? Да, конечно. С ней работали женщины-агенты, было полегче. Такая вот классическая раскачка человека, выполненная профессионалами.

 

Ресторан «Демир». Ташкент, 12.3.2010

Очередная встреча трех кузенов состоялась в публичном месте, располагавшемся в подвальчике известного в городе турецкого заведения, как шутили, «не совсем быстрого обслуживания», имевшего широкий ассортимент готовых блюд. Оно было частью торгового комплекса узбекско-турецкого СП «Демир», располагавшегося в самом центре города: в радиусе двух километров находились штаб-квартира СНБ, МИД и МВЭС , фондовая биржа и Центральный банк Узбекистана, Русский художественный театр, а также множество бутиков и ЦУМ.

В ресторане, который был чем-то наподобие ВИП зала, народу было немного: цены кусались. Алекс, учитывая тему их предстоящего разговора, пригласил их туда, чтобы как можно меньше народу присутствовало рядом. Встреча была по просьбе Макса, надеявшегося объединить их усилия; возможности и способности каждого были взаимодополняющими, по крайней мере, так ему казалось. У одного был капитал, у другого – знание языков, ориентация за рубежом с возможностью легального присутствия, а третий имел контакты в Таджикистане. Предстояло уточнить детали и формализовать их в виде каких-то договоренностей и пусть еще сырого плана действий.

Притирка характеров также была важна: двое из них знали Генриха не так близко, а человек познается лишь в деле и общении. Они поздоровались, и пока официант не принёс заказанные блюда, стали расспрашивать, как это принято у родственников, о здоровье и детях сидевших за столом. Наконец, Макс заговорил по сути:

– Я просил вас приехать, чтобы вытащить «горох» из Таджикистана. Мы все вместе заинтересованы в том, чтобы в деле был позитивный конечный результат, не так ли? – Они кивнули, а Макс продолжал: – Предлагаю обсудить детали. С чего начнем?

– Ну, во-первых, надо знать, кто поставщик. Это главное, – вставил Алекс. – Поймите меня правильно: если вам предоставят товар, а следом дадут наводку, то тот, кто пойдет за товаром, обратно не вернется. – Обращаясь к Генриху, Алекс спросил: – У тебя есть надежный поставщик?

– Да, это представитель Фонда Агахана в Худжанде, звать его Пайшанбе. Он памирский, работает в таможенной службе таджиков, полковник, глава клана памирских в этом городе. Его неофициальной задачей является обмен камней, поставляемых ему памирскими родственниками, на зерно, муку и прочее, что необходимо для горных кишлаков, включая Мургаб.

– Ты с ним работал? – спросил Алекс, резко взглянув на Генриха.

– Да. Я знаю его лично. Человек умеет держать язык за зубами, – ответил Генрих. В какой-то степени это было следствием многолетней кровопролитной войны 1990-х в Таджикистане, начавшейся после того, как Горный Бадахшан объявил о своей независимости: в горах вдоль дорог все еще находили подбитые танки. Память о войне оставалась свежей, и с наступлением темноты двери в домах по всему Таджикистану плотно захлопывались.

– Понятно, – сказал Алекс. – Надо бы его уговорить, чтобы он отдал товар на консигнацию, с частичной предоплатой, разумеется.

Официант принес им курицу-гриль, и они приступили к трапезе. Генрих молчал. Алекс добавил:

– Понимаете, друзья, мы берем кота в мешке. Чтобы узнать, какой товар получится из сырья, нужно провести его анализ в сертифицированной лаборатории, которой ни в Таджикистане, ни здесь нет. Нужно везти в Москву или за рубеж. Поэтому, пока товар не пройдет окончательную проверку, полностью оплачивать за товар не имеет смысла. Кроме того, это является гарантией того, что курьер, получивший камни, вернется живым.

– Я понял, – сказал Генрих: – Ну что ж, попробуем.

– Теперь логистика. Нам всем известно, что оборот необработанного гороха преследуется внутри СНГ законом: от 5 до 7 лет, несмотря на то, что во всем цивилизованном мире передвижение камней не ограничивается…. Как будем вывозить? – спросил Макс.

Минуты две они молча поглощали пищу. Наконец, оторвавшись от еды, Алекс произнес:

– Что предлагаешь?

– Я смотрел расписание аэропорта из Худжанда, – сказал Макс. – Практически все рейсы летят в Россию, и только один в Эмираты. Вывоз в Дубай, или через Россию за пределы СНГ.

– А ты, Генрих, как считаешь? – спросил Алекс. Его лицо было непроницаемым: со стороны казалось, что курица была единственным, о чем он сейчас думал.

– Насчет Дубая я переговорю. Попробуем договориться в аэропорту Худжанда. А кто будет вывозить?

– Так пусть они и вывозят: мы их там встретим, – произнес Алекс.

– Нет, так дело не пойдет, – возразил Генрих, отложив вилку. – Таджики нуждаются в деньгах, это небогатая страна. Товар у них есть, можно посмотреть живьем. Есть покупатели, которые приезжают, оплачивают и забирают. Согласен, что частичная предоплата может быть вариантом. Но без денег говорить с ними не о чем. По крайней мере, первая сделка должна быть более-менее профинансирована.

– Может, взять с собой спецов при обмене? У тебя ведь куча знакомых, – обращаясь к Алексу, спросил Макс.

– О какой сумме идет речь? – произнес Алекс в сторону Генриха.

– Я бы хотел начать с партии на несколько тысяч долларов, – ответил тот.

– Мы даже не окупим наших расходов… Если самолет летает в Дубай, то таджики имеют свою тропинку за рубеж. Какого лешего они будут отдавать товар нам? – сказал Алекс, и, помолчав, добавил: – Договаривайся тысяч на 100.

– Попробую. Но везти такое количество сразу в первый раз мне кажется рискованным, – ответил Генрих.

Они перешли к десерту. Алекс, который не курил и не пил, был падок на сладкое: он ел много шоколада, обожал дорогие конфеты и трюфели, но не полнел. Его фигура была такой же, как 10 лет назад, когда он был настоящим мачо: у него и тогда было достаточно денег и энергии, чтобы везде успевать. Макс попросил черный кофе без сахара, а Генрих – сладкий чай с лимоном. Макс и Генрих закурили.

– Я предлагаю такой вариант. Генрих договаривается и получает товар. Я даю гнома, тот забирает товар через 5 минут и исчезает.

– А деньги?

– Деньги моя проблема. Они будут в Худжанде точно в назначенные время и место. Прибыль поровну между нами после того, как я вытащу свои затраты. Устраивает?

Макс и Генрих согласились. Алекс, сославшись на дела, предложил закончить их встречу. В целом они договорились, хотя детали, которые в этом деле были главными, еще предстояло согласовать.

 

Казино Шангри-Ла. 13–14.3.2010

Следующей в казино была приглашена Жанна Фриске, выступление которой было назначено на 13 марта: входные билеты стоили от 500 долларов. По такому поводу Фокс прилетел в казино, пригласив своих ближайших друзей и коллег. Гостями ВИП-зала были мэр города, руководители различных ведомств, включая начальников таможенного управления Согдийской области и налоговой инспекции, с которыми вместе за одним столом играл наркобарон Лутфи – т. е. те, кто так или иначе был наделен властью и существенным капиталом в городе. Интересно, что въезд на стоянку и вход в казино, географически расположенное в Лелекском районе Бадкентской области Кыргызстана, в честь приезда знатных гостей охранялся таджикской милицией: границы между двумя государствами не было как таковой вообще, была лишь проезжая дорога.

Среди гостей был и свежевыбритый Макс, щеки которого были пунцовыми от бальзама после бритья. Он остановился в гостинице «Сугд», рекомендованную Сашей как лучшей в городе. Она была битком набита англичанами и американцами, то и дело сновавших между этажей с ноутбуками.

На 9-ти игровых столах казино, за которыми присматривали пит-боссы – англичане, разыгрывался покер, по желанию клиентов можно было перейти на блэк-джек. Не найдя его ни за одним из столов, Макс механически подсчитал количество рулеток, их было две: сказывались навыки Кибрайской школы. Угостившись коньяком и закусками, раздававшимся клиентам, он присел за одним из автоматов.

Жанна Фриске из Москвы прилетела вместе с Юрой и его охраной. Представление началось в 11 вечера. Зал был полон: не то что сидеть, даже стоять в игровом зале было негде. Увидев одиноко сидевшего Макса, Саша провел Макса, своего земляка, в ВИП-зал. Там его ждала необычная встреча, а точнее, трапеза прямо возле карточных столов. За столом, куда он его пригласил, сидели хозяева казино: Юра, его закадычный друг олигарх, также зарегистрировавший свою строительную компанию по адресу компании «Феликс», а также лысоватый Рахим, брат Лутфи, отвечавший за безопасность казино.

На нескольких больших блюдах принесли поджаренных цыплят и перепелок, жаркое из баранины, которое во время еды перемежалось коньяком «Хеннеси» и водкой «Немиров». Макс, которого Саша познакомил с сидящими за столом, явно не ожидавший такого поворота событий, не размяк за столом и пытался понять, кто и как может быть ему полезен, и наоборот, как ему стать полезным этим людям. «Понятное дело, что при первой встрече ничего путного в делах не получится. Остается познакомиться и оставить о себе положительное впечатление». За столом был разговор ни о чем, т. е. о бабах.

– Фриске выкатили 50 штук.

– Зеленью?

– Евро. Плюс билеты.

Через полчаса олигархи решили закругляться, им нужно было на самолет, а Саша тем временем вплотную подсел к Максу:

– Скажите, вы как раз тот, кого мы так долго ждали?

Не сказать, что Саша был пьян, но разговор стремительно шел по непроторенной дороге, и что называется, глаза в глаза.

– Вы имеете в виду спецслужбы? – так же искренне и прямо спросил Макс. – Интересно, почему у вас сложилось такое впечатление?

– Вы не играете в казино: мне сообщили о ваших ставках… Так это правда?

– Это так же далеко от истины, как и то, что ты балерина, прости меня за такое сравнение. Я не работаю на какое бы то ни было учреждение, вот моя визитка. – Макс дал Саше свои американские координаты.

– Хм. Понятно. А что же вы здесь делаете?

– Саша, дорогой, вы берете быка за рога.

– Вам сколько лет?

– 45. Давайте пока выпьем.

Они чокнулись за удачу. Закусывая, Макс решал, стоит ли говорить ему обо всем или нет. Другого выхода не было: надо было когда-то начинать.

– У меня, как вы проницательно подметили, здесь задача другая, но не наркотики – даже не думайте об этом. Таджикистан имеет гораздо более интересные позиции. – И он в течение 20 минут постарался вкратце объяснить Саше свой интерес к рубинам.

– Ага. Оч-чень интересно. Так мы продолжим тему сейчас, или как?

– А вы готовы к её обсуждению? Я располагаю временем хоть до самого утра.

– Не совсем. Я отвечаю за организацию сегодняшней вечеринки… Вы знаете Бута? Так вот, он здесь в теме. А Фокс – его партнер. Кстати, у него в Таджикистане авиакомпания. Может, обсудим?

– Так ведь он уже улетел. Давайте поговорим об этом в Ташкенте.

Они еще полчаса пообщались, и ближе к 3 ночи попрощались: Макс, оставив Сашу в казино, поехал в гостиницу, утром в 8 к нему должен был приехать шофер, чтобы отвезти его к границе.

 

Ресторан «Караван». Ташкент, 2.4.2010

Он располагался прямо напротив Израильского посольства в Ташкенте. Было за 8 часов вечера, когда Алекс пригласил Макса приехать отужинать с ним. Внутри ресторана находилось небольшое количество элитных мест, а также расположенная вверху лоджия. Там-то и заказал Алекс места для гостей.

Поднявшись, Макс увидел, что вместе с ним сидели две женщины, которых ему сразу же представили. Обе когда-то работали с Алексом, правильнее будет сказать – на него. Обе уехали в Москву и неплохо там устроились. Первую аппетитную блондинку, что сидела ближе к Алексу, звали Светой. Она имела хорошо сохранившуюся фигуру, что подчеркивала её блузка декольте, каверзно шутила, искренне радуясь своей встрече с её бывшим шефом, суровым, но справедливым начальником. Вторая женщина, физически крепкая и высокая Виола, казалась взрослее. Её внутренне состояние выдавал сосредоточенный взгляд и неумение расслабиться в компании, несмотря на 300 грамм виски, запитые пивом. Она много курила – казалось, её что-то гложет изнутри.

Кухня была отменной. Алекс профессионально выбирал качественную пищу, умел угодить гостям, в присутствии которых он говорил ярко и весело. Поэтому те, кто сидел с ним за столом, чувствовали себя если не дома, то по крайней мере в своей тарелке.

– Знакомьтесь. Это мой кузен Макс, профессор. Жил и работал в Штатах, – начал Алекс, бывшие коллеги которого тепло поприветствовали Макса. Разговор за столом шел о том, кто и когда что-то сделал для Алекса, поскольку он был фигурой, связывавшей собравшихся неким общим началом. Женщины выехали работать в Москву, поскольку зарплата повара там была неизмеримо выше, чем в Ташкенте. Тем не менее, Алекса они любили и ценили за справедливость и надежность: он помогал в самый нужный момент.

Виола попросила еще виски, и, несмотря на неодобрительный взгляд Светы, проглотила всю порцию одним махом. На ломаном английском, который выдавал в ней учащуюся, она обратилась к Максу:

– So can we practice?

– You mean English? – replied Max.

– Yes. I am going to take the tests in Emirates since I married an Iraqi person who lives in Dubai. And wish to work there.

– Ok, why not. Tell me, if he is your husband, can’t he help you with that examination?

– No. See, I have to take the test myself, and if I do it, I can get a license to work in Dubai.

– It’s quite interesting, – затем Макс перешел на обсуждение её семейного положения и стал информационно «щупать» её. Она податливо рассказывала, тем более что состояние её алкогольного опьянения к этому располагало. У неё две дочери, Камила старшая, от первого мужа, с которым она развелась. Вторая дочь счастливая – от иракца, что сделало её мать также счастливой. Зарплата в 5,000 долларов.

Пытливый ум Алекса, который сидел напротив и мило разговаривал со Светой, улавливал практически все, о чем они говорили. После еще одной порции виски Света больно толкнула Виолу в бок, и, наклонившись, что-то шепнула.

– Сейчас… Она говорит, что время за 12 и пора вставать, – произнесла недовольно Виола. – Ну что, пойдем?

Они встали, Света за руки повела подвыпившую Виолу из ресторана. Та что-то фыркала себе под носом. В этот момент Алекс попросил Макса довезти Виолу до гостиницы. Сев в машину к Максу, она вдруг произнесла:

– А мы так и не поели шашлыка. Я так его люблю, обожаю, ты даже не представляешь.

– Так, может, завтра? – он вполне серьезно полагал, что ей следует отдохнуть. Тем не менее, она настояла на своем и попросила шашлыка поесть. Макс, чертыхаясь про себя, стал колесить по городу. Прошло больше часа, прежде чем они въехали в одно местечко, 24 часа в сутки готовившее шашлыки. Виола обрадовано уселась за столом, заказала бутылку водки, салаты и 12 шашлыков. «То ли у неё крыша поехала, или же она решила его споить, чтобы … что? Посмотрим» – подумал Макс.

Разговор за столом был большей частью монологом, Макс не пил и, казалось, умело направлял его в нужном русле. Она принялась за шашлык, запивая его водкой, стала повторять свою жизненную историю, вперемежку практикуя свой английский. В глазах начало рябить, он попросил чашку двойного кофе. С усилием раздвигая веки, он старался глядеть прямо в глаза Виоле, которая тем временем как ни в чем не бывало вминала в себя одну за другой палочки шашлыка.

– Так ты ешь, ешь – произнесла она. – Может, все-таки выпьешь? – спросила она. Начало светать, восемь перепелок, развешанные под виноградником во дворе чайханы, завели свою свирель.

– Спасибо, Виола. Кто-то должен быть за рулем.

– Не за что. Знаешь, в Дубае невысокие ставки по кредитам.

– Тебе нужны деньги?

– Да, хочу иметь собственный бизнес. Стартового капитала нет.

– Так попроси Алекса, он может тебе помочь с этим.

– Я пыталась. Он мне не доверяет.

– Ну что ж, я подумаю, как тебе помочь.

– Ты? Ты же ученый, экономист.

– Ну и? Кстати, ты сможешь принять меня в Эмиратах, на несколько дней, если я туда приеду?

– Почему нет? Конечно, встречу тебя в аэропорту, а затем прокачу по городу.

– Я бывал уже там, жара неимоверная. А если попрошу тебя об одном одолжении: встретить моих знакомых?

– Каких?

– Которые прилетят из Таджикистана. Надо будет на границе оплатить что-то вроде 2,000 долларов, и снять для них отель и лимузин.

– Это легально?

– Вполне.

– Ты же расскажешь мне, что и как, до того, как они появятся?… Почему бы нет? Для тебя сделаю…

Они поднялись, когда на дворе был уже шестой час утра, и Макс отвез её в гостиницу.

 

Альфред Фонштейн. Ташкент, 7.4.2010

Геммологов в Ташкенте не было, почти не было, поскольку законодательство страны запрещало оборот необработанных драгоценных камней. Двое-трое экспертов с дипломом Геммологического института Америки пытались открыть оценочный бизнес, но у них не было ни имени, ни доверия публики.

Ситуация была прямо противоположной в маленьком офисе размером 1.5 на 1.5 метра, находившемся внутри ювелирного магазина «Бирюза» в рядах под аркой Алайского рынка. Оценочная фирма принадлежала Альфреду Фонштейну, дяде Алекса по отцу, и дяде Макса по матери. Не сказать, чтобы его знал весь город, этого никогда не было. Он и сам избегал такой широкой известности. В то же время его знала вся знать города, банки, ломбарды, кредитные союзы – буквально каждый, кто имел дело с оценкой и перепродажей золота и ювелирных изделий. Оценочные листы Альфреда доходили до 47-й улицы в Нью-Йорке, их принимали и научились по ним проводить собственные оценки. Что неудивительно, мир глобализуется, тот же Раппопорт можно было купить по Интернету.

Альфреду было 76 лет. Невысокого роста, что-то около 1.58 метра, он не имел указательного пальца на левой руке, зато с хорошим чувством юмора и оптимизма, которые он сумел сохранить за годы жизни, сочетавшихся с иронией и сарказмом. Каждый день после работы, ровно в 18.00 он садился за стол и «как следует» ужинал: выпивал свои 150–200 грамм, уваживая виски или «менделеевку», как он называл водку, и обязательно ел красную икру, улучшавшую зрение.

Альфред был 6-м по счету ребенком в семье, в которой, кроме него, было 7 сыновей и 3 дочери. Его отец, Клаус, растил их, несмотря, да-да, несмотря на Советскую власть. В доме был достаток благодаря работе Клаусе в оценочной лавке, доставшейся ему от Герхарда, отца жены Клауса, Марии. До 1917 года Герхард был одним из именитых людей города, но с приходом к власти большевиков ему пришлось туго. Впрочем, не ему одному. Сначала они выдавили Герхарда из собственного дома, а затем зверски расправились, насмерть забросав его камнями.

Клаус был приказчиком в лавке Герхарда, и мать Марии совершила мудрый поступок, пригласив к себе мать Клауса, а затем и самого Клауса. Марии в то время было всего 13 лет, кому-то надо было продолжать начатое дело, они поженились.

В годы НЭПа лавка Клауса процветала. У него было много денег, золотые монеты он складывал в сундуки и прятал их в подвале своего дома. Затем была ссылка в Казань, возвращение на родину и снова 5 лет тюрьмы. Из-за своей исковерканной торговлей судьбы Клаус восьмерых из 10 детей направил работать на государственную службу. Из сыновей Альфред оказался смышленым малым, научившись держать язык за зубами, переносить деньги в доверху набитом купюрами школьном ранце из одного конца города в другой, или выполнять другие поручения отца. Так Альфред начал делать первые шаги в бизнесе, в те еще советские времена.

После смерти отца в 1968 году Альфред в частном порядке занимался коммерцией, одновременно работая на государство. В 1985 году, как только появились первые кооперативы, он сразу же задумал заняться отцовским ремеслом. Старый волк, он арендовал 3 квадратных метра в ювелирном магазине, договорившись не платить ни копейки его владельцу! Хозяину лавки он объяснил это тем, что сотни его клиентов, приходя в магазин, рано или поздно купят в нем ювелирные украшения. Кроме того, Альфред сбывал там часть золота, достававшегося ему в качестве невостребованного залога. Так что их сотрудничество было успешным и взаимовыгодным.

Распорядок Альфреда Фонштейна оставался неизменным в течение 20 лет. Каждое утро он рано вставал, завтракал, одевался и ровно к 9 прибывал на работу, где его ждали клиенты. Взяв в руки толстую лупу, он исследовал изделие, ставил их на весы, затем сверял показания с различными таблицами и давал свое заключение. Ближе к часу он обедал, в 2 часа его сменял сын или внук.

Предварительно созвонившись, Макс поехал к дяде домой. Альфред пригласил его к 6. Плотно поужинав и пропустив не одну рюмку крепкого виски, они перешли к деловой части разговора. Макс спросил:

– Дядя, ты бы смог определить качество рубинов?

– В изделии?

– Не совсем. Необработанных.

– Это сложная процедура, требуется специальное оборудование. У меня такого нет. Но первичную оценку я тебе смогу дать.

Они договорились о цене и приступили к чаепитию. На большее Макс не рассчитывал. Пожилой человек, разве он мог поехать за кордон, даже в близлежащую страну? Конечно, нет. Макс хотел было уже уехать, но заметил, что Альфред о чем-то думает. Макс хорошо знал его: Альфред был одарен природной сметливостью, балансировавшей между честностью и хитростью, и не пропускал ничего, что могло сулить прибыль. Пока они ели и пили, Альфред соображал, что больше в предложении племянника: риска быть привлеченным к ответственности за сделки с необработанными природными камнями, а это дело нешуточное, или в этом было что-то дельное.

Да, он прожил интересную жизнь, и ему было что терять, но храбрости, которая была продолжением его жизненной позиции оптимизма, ему было не занимать. Повидал он на своем веку немало. В те лихие 1990-е годы, когда в Ташкенте не каждая машина могла проехать вечером по городу, автомобили крали на глазах их владельцев, когда не власть, а улица диктовала правила – в те годы Альфред примеривался, как он будет жить в новых условиях. Нумизмат и антиквар, он был широко известен в городе. Однажды ночью к нему в дом ворвались 10–12 человек в масках, приставили дуло пистолета к его горлу и стали будить его сына. Насколько же велика была деловая хватка Альфреда и понимание ситуации, что он сделал вид, будто спит: он так и не проснулся, а те так и не смогли его разбудить. Герберт, его неопытный сын, открыл глаза и стал говорить им, что, где и как лежит, заодно отвлекая внимание от отца, лежавшего ничком в постели. Молодчики вскрыли сейф, взяли немного золота и убрались восвояси; утром о них напоминал шрам на шее Герберта от дула пистолета.

Макс и Альфред мило беседовали, пили чай. Видя, что племянник собирается уйти, Альфред вместо своих обычных «поживем-увидим» произнес:

– Макс, в твоем предложении много наивного. Выслушай меня, не перебивая. Ты явно недооцениваешь возможности спецслужб. Они знают, что, когда и зачем, управляют событиями, понимаешь, сынок? – так Альфред тепло называл его, так как любил свою сестру Клаудию, мать Макса, и продолжил:

– Но ты мой племянник, – он потер свой лоб двумя пальцами и продолжил: – Попробую тебе помочь. У меня в Нью-Йорке и в Израиле есть знакомые. Я дам тебе их телефоны. Тебе следует позвонить, от моего имени. Американская ассоциация оценщиков, ювелирная ассоциация США и ряд других крупных организаций имеют множество членов, которые ежедневно занимаются практикой оценки ювелирного сырья, драгоценных камней и металлов, нумизматических ценностей и антиквариата. Если ты прогарантируешь им безопасность, и гонорар, конечно, они могут пойти на твои условия.

Макс поблагодарил за поддержку, посидел еще минут 15 и откланялся. Через 3 дня Альфред позвонил Максу, чтобы тот заехал к нему в офис. Тот не мешкая, был там через полчаса. Дядя передал ему координаты оценщика на 5-й авеню в Нью-Йорке, объяснив, что он является его давним товарищем, и не станет завышать расценки. Макс поинтересовался:

– А сколько они берут за день работы?

– 5 штук зеленью за выезд на место в день, 7 часов работы, плюс еда, проживание и 2 дня перелета: из Нью-Йорка к таджикам и обратно. Всего три дня работы. Как минимум 35,000. Мой знакомый, Джерри, возьмет с тебя 1000 плюс отель и билеты. Только дай ему возможность выбрать часть товара для него самого. Или поработай вместе с ним, ограни товар, продай, если захочешь – дело твое, конечно, – Альфред улыбнулся, затем, кивнув на вытянувшуюся очередь посетителей, произнес: – А теперь иди. Их много и они не будут ждать. Если что, приезжай ко мне домой, всегда рад.

Два раза Максу повторять не надо было. Он быстро попрощался и ушел. С Джерри нужно было созвониться только после того, как определится с транспортировкой и поставщиком.

 

Моссад. Тель-Авив, 15.4.2010.

После того, как компания Шломи плотно закрепилась в Таджикистане, Моссад стал реализовывать план мероприятий, направленных на обеспечение стабильности поставок ювелирного цикла и сохранение политической стабильности в Таджикистане. Она включала в себя игру мускул за счет сталкивания интересов России и США, поддержки и лоббировании проектов злейшего врага Израиля – Ирана – в США и на мировой арене. К последнему относилось успешное продвижение проекта прокладки газопровода через Афганистан с присоединением к нему ветки из Ирана и Туркменистана, влияние Ирана в Таджикистане в плане строительства ряда гидроэлектростанций и т. п.

Анализ ключевых игроков в Таджикистане показал, что решения принимаются и исполняются под давлением тех, кто реально контролирует власть в Таджикистане. Это был президент Рахмон и связанные с ним лица, а также крупные игроки российского бизнеса. К последним относились компании Виктора Бута за счет веса капитала, и того, что он представлял российскую разведку.

Менталитет таджикского истеблишмента был основан на количестве денег: при их достаточном количестве можно было решить любой вопрос. На этом было решено сделать ставку, тем более что бухарские евреи прекрасно владели фарси, основным таджикским языком. Сотрудники аналитического отдела и отдела по оперативным вопросам Моссада, всего четыре человека собрались на совещание. Первым выступил представитель аналитического отдела полковник Соломон:

– Коллеги, надеюсь, никому не надо объяснять, кто наш друг и кто враг. Наши друзья – это те, кто помогает нам и способствует процветанию государства Израиль и наших граждан. Прямо противоположной является позиция тех, кого мы считаем нашими врагами. В настоящее время борьба с врагами Израиля приобретает новую размерность, она становится глобальной, я имею в виду появление глобальных средств связи, различные социальные сети, доступ в Интернет из любой точки мира, доступность капитала и его свободное перемещение по миру. Отмечу, что и мы стали обладать такими же средствами и возможностями, но от этого не легче. Несмотря на то, что мы традиционно лоббируем наши интересы через правительства США и Европейского союза, нам противостоит Россия и её сателлиты, с которыми наши интересы сталкиваются во все большей мере. Угрозы со стороны Китая в ближайшей и среднесрочной перспективе мы не видим из-за отсутствия первопричин, которые могли бы инициировать такой конфликт. Нам надо решить как сбалансированность ситуацию с Россией.

– Какие страны вы считаете целесообразными к сотрудничеству для осуществления этой цели? – спросил его сотрудник оперативного отдела, майор Беньямин Шапиро.

– Как это ни парадоксально, это государства, одновременно являющиеся врагами Израиля. Я имею в виду оплот исламского фундаментализма в лице Пакистана, Ирана, даже Ирака, а также Грузию, занимающую в отношении Израиля нейтральную позицию. В последней мы могли бы разместить тех, кто борется с Россией, осуществляя финансирование специальных групп, ведущих диверсионную деятельность внутри России, на Кавказе. Организация подобной сети баз может быть проведена через наших агентов в арабских странах, а также через США. Финансирование будет поступать через лиц и компании, заинтересованные в поддержании нашего присутствия и осуществлении поставленных целей внутри России. Прямое участие компаний или граждан Израиля категорически не рекомендуется.

– Насколько велико будет финансирование? – спросил Шапиро. Его интересовали не политические декларации, а непосредственные возможности отдела. Они выполнят необходимое, но деньги есть деньги. Они определяли, сколько агентов, за какие деньги можно будет вербовать, платить им за задание и т. п.

– Оно будет достаточным… в той мере, в какой будет необходимо, – заявил Соломон. Он имел на это веские основания, так как накануне встречался с представителями бриллиантового картеля. Разговор продолжался еще около получаса: обсуждались детали и распределялись задачи. Сотрудники Моссада в очередной раз получили карт-бланш на осуществление тайных операций внутри России. Явно или неявно, через прямых агентов, многочисленную агентуру неучтенных сотрудников израильской разведслужбы пошла соответствующая работа.

После возвращения к себе в кабинет Шапиро вызвал своего подчиненного Хайма.

– Вылетайте в США. Вас встретят наши люди. Будете на связи со мной. По договоренности с американской стороной встретитесь с русскими перебежчиками из разведки. Сейчас там некто Щербаков. Попробуйте нащупать концы, чтобы найти, кто конкретно в Москве, в руководстве российских разведывательных служб, лично или в составе группы работает против нас. По имеющейся информации, эта группа отрабатывает возможные варианты, которые могут существенно подорвать интересы израильских компаний. Это первое.

– Вы не могли бы дать мне более подробную информацию?

– Хайм, вы замечаете… что как всегда торопитесь?.. Второе: помогите американцам дожать одного из руководителей СВР России, некоего Потеева к работе с ЦРУ. Он может дать нам всю необходимую информацию.

– Понял. Случаем не тот, жена которого долгое время уже находится в США?

– Верно. Он возглавляет Отдел «С» СВР России по работе с нелегалами за её пределами. И уж тем более в курсе того, что творится в Москве. Вы будете стоять в стороне, ваша задача содействовать в установлении контакта, контролировать его, и помочь инициировать благополучный приезд Потеева в США. Конечная задача состоит в нейтрализации лиц, стоящих у истоков антиизраильской деятельности.

Собрав необходимые документы, майор Моссада Хайм в качестве дипломата посольства Израиля вылетел в Вену. Здесь, через двойного агента, перевербованного Моссадом представителя русской разведки он передал в Москву факты, показывающие, что Потеев и его дети давно и активно работают на американцев. Под видом получения надежной информации от источника в структурах НАТО двойной агент сначала получил информацию, более того, списал за нее деньги, а потом получил вторичное вознаграждение от израильской разведки. Сразу после того, как из Москвы пришло подтверждение о получении «посылки», Хайм отдал распоряжение о ликвидации в течение ближайших 10–15 дней австрийского агента, выглядящей как непреднамеренное либо случайное стечение обстоятельств. В худшем случае это выглядело бы как месть Потеева либо российских спецслужб.

Одновременно Хайм попросил Шапиро связаться с американцами, те должны были своевременно сообщить Потееву, что его ведут российские спецслужбы. Как только это произошло, Хайм вернулся в Израиль. Нужно было отрядить спецгруппу для перехвата Потеева у американцев хотя бы на сутки и его допроса по интересующим Моссад вопросам. Сделать этого в полной мере не удалось, американцы плотно вели и категорически отказались передавать Потеева агентам Моссад. Тем не менее, кое-что получилось.

По прибытии в США Потеев стал проходить период адаптации и слива информации, которая затем многократно перепроверялась. В группе лиц, контактировавших с ним, агентов Моссада не было. Через две недели Потеев сообщил американцам об операции «Рубиновый капкан», о которой он мельком слышал, и что её контролирует некто генерал Иванов. Соответствующие сведения немедленно появились на столе Джулии Маерс и её коллег, которая не преминула лично побывать на допросах перебежчика.

Затем американцы вышли на Моссад с целью перепроверки полученных данных, в том числе по Шломи в Таджикистане. Моссад запросил у ЦРУ подробные сведения о русском проекте, и его кураторе. Важно было выбить у последнего почву из-под ног, за счет скоординированного воздействия на русских, а его самого ликвидировать, на чем настаивали израильтяне. Тем временем шла перепроверка полученных данных об операции «Рубиновый капкан» и о её исполнителях, процесс непредсказуемый по продолжительности, опасный по уровню задействованных в нем лиц, не безнадежный. Когда дело касалось крупного капитала, резонно было ожидать ускорения процесса.

 

ГРУ. Ходынка, Москва, 3.6.2010

Иванов сидел в своем кабинете, просматривая бумаги. В углу был включен настенный телевизор, настроенный на Russia Today. Сообщалось о кровавых событиях в Киргизии, которые разворачивались, увы, самым худшим для обывателей и предсказуемым для сведущих образом. Крупнейшие мировые информационные агентства вот уже месяц транслировали бойню и последующий исход сотен тысяч беженцев из Кыргызстана. Затем последовало интервью российского президента Медведева, озвучившего возможность Косовского сценария в Кыргызстане. Генерал об этом знал непонаслышке, более того, часть документов, готовившихся наверх по этому поводу, проходила через него.

Глядя на экран, он стал вспоминать эволюцию происходящего беспредела. Западные страны пытались разделить горную страну на две части, чему противостояла Россия. Свергнутый президент Бакиев, на которого списывали пролитую на юго-востоке страны кровь, оказался пешкой в хорошо просчитанной комбинации. ООН, еще раз показавшая свою недееспособность в прекращении региональных конфликтов, прислала лишь гуманитарную помощь. На западе страны прошли демонстрации киргизов против приезда делегации ОБСЕ, предложившей установить свои полицейские силы в Оше и киргизском Джелалабаде.

Западные политологи полагали, что, наоборот, Россия затеяла оранжевую революцию, чтобы сместить слишком долго заигрывавшего с нею президента Бакиева. Как иначе можно было понимать его обещание выдворить американцев из авиабазы в Манасе, а затем продлевающего им срок аренды.

Если быть более конкретным, то ситуация с Манасом была неоднозначной. Афганистан, производитель более 1000 тонн наркотиков в год, имея на своей территории 130-тысячный американский контингент, умудрялся экспортировать этот огромный объем в Европу и США. То, каким образом это удавалось делать, почему-то замалчивалось, хотя стоило над этим, как говорится, поразмыслить. Ведь это 500 доверху груженных морских контейнеров, которые сушей, морем или по воздуху, но доходили до своего адресата в экономически развитых странах! Стоило Северной Корее попытаться морем поставить Ирану ракеты средней дальности, как их тут же засекли. Но почему с наркотиками ситуация была иной?!

В 21 веке золотой треугольник наркотрафикавесом в полтриллиона долларов, находившийся до этого в странах Юго-Восточной Азии, переместился на север, в Центральную Азию. Такой вот клубок интересов с начала 2000-х годов и стал представлять собой относительно маленький клочок земли в лице Киргизии. Рядом были чуть более защищенный Таджикистан и промышленно развитый Узбекистан. Казахстан из схемы поглощения американским капиталом выпадал, так как казахская нефть потоком уже текла в Европу и США.

Конфликтам, порождаемым огромным капиталом наркобизнеса и оружия, в регионе противостоять могла только Россия, где стоящие у руля президент и премьер умели публично выстраивать факты и на их основе говорить открыто и по существу. Это Западу, и не только политикам, откровенно не нравилось: слышался скрежет зубов, неоднократно предпринимались попытки наказать Россию за счет ущемления её интересов в самых разных уголках планеты.

Поэтому то, что произошло в 2010 году и поразило мир невероятной по жестокости резней и пролитой кровью в Киргизии, имело не этнические, а иные, гораздо более глубокие причины. Киргиз никогда бы не поднял руку на брата узбека, с которым он жил бок о бок не одну сотню лет, а мусульманин – киргиз или узбек – не стал бы резать живых новорожденных и бросать их о землю. Для здравомыслящих и обладающих информацией здесь явным было внешнее вмешательство. В регионе, вдобавок к наркотикам и российской РЛС в Таджикистане, добавился фактор рубинов, что усугубило и без того непростую здесь ситуацию.

Сказать, что пасьянс был разложен до конца, говорить пока не приходилось. Роза Отунбаева обвиняла Бакиева в инсценировке беспорядков, киргизские власти тщетно искали его миллионы, затем в Швейцарии арестовали сына Бакиева. Потом наступило затишье, но пропаганда и кровь сделали свое дело: теперь на долгие годы среди тех, кто жил в Киргизии, поселилась ненависть и желание мести, которое могли изжить либо процветание нации, либо десятилетия мира, после которых ныне живущие ушли бы в прошлое, забрав в могилу нереализованную жажду отмщения.

Иванов вызвал к себе одного из своих аналитиков, капитана Синицына.

– Говоришь, алмазный синдикат стоит за этим? – генерал пробежал взглядом аналитическую записку, утром подготовленную для него Синицыным. – Другие версии есть?

– Товарищ генерал, по большому счету за драгоценными камнями стоят интересы лиц и компаний, заинтересованных в рубинах, но доказать это весьма непросто.

– Но можно? – спросил Иванов. Капитан замешкался, понимая, что от него ждут ответа, который может затем привести к принятию соответствующих решений. Наконец, он произнес:

– Мне кажется, что единственной возможностью остается внедрение нашего человека или агента со своей компанией на ювелирный рынок, связанный с поставкой необработанных рубинов, их последующей огранкой и реализацией на традиционных рынках сбыта.

– Продолжайте, – произнес Иванов, делая пометки на листке бумаги.

– Ими являются, как Вам известно, Лондон и Нью-Йорк. Как только наша компания, наш агент начнут влиять на мировые цены рубинов, подмяв хотя бы часть рынка, на него выйдут соответствующие компании. Цепочка замкнется. Вот тогда этим займемся мы. Дискредитация этих фирм, а вместе с ним всех тех, кто за спиной американского правительства, британцев и израильтян раздувают региональный конфликт в Центральной Азии, должна привести к их международному осуждению и аресту.

– Так-так, интересно. – Он подумал, что, если сложится, то можно будет провести обмен на Бута, и продолжил: – Схема, как я понимаю, пока сырая, верно?

– Да, товарищ генерал.

– Займитесь ею вплотную и возьмите в группу двоих экспертов по региону. Назначаю Вас ответственным по этой линии. Нужны предложения по компании и агенту. Сосредоточьтесь на логистике вывоза из Таджикистана – раз, контактах на рынках сбыта – два, экспертах-оценщиках – три. Каждый фактор является ключевым, повторяю, каждый. Безопасность поставок я Вам решу. Как только схема будет готова, сразу ко мне.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

– И еще. Подготовьте группу наших нелегалов, которые вытащат Бута из американской тюрьмы и переправят к нам.

– Это задача не нашего ведомства.

– Мы отрабатывали задачи гораздо сложнее, так что попробуем. В противном случае пострадает наш имидж. У Вас неделя на подбор персонала. Свободны.

 

Карачи. Пакистан, 5.6.2010

Макс сидел в холле общежития Университете Карачи, куда по документам он приехал на 3 месяца для чтения лекций. Он подал собранные им документы в пакистанский HEC , где ему через месяц предложили выбрать университет и зарплату в 3,000 долларов. Он решил ехать в Карачи, полагая, что при необходимости сможет из этого города путешествовать по Пакистану. Вообще говоря, его поездка сюда была рискованным занятием: пакистанцы искренне ненавидели американцев. Понять ему это было сложно, но и не нужно, он и не пытался особо придавать этому значения. Почти вся его жизнь прошла в Средней Азии, и он надеялся, что уж как-нибудь да сможет наладить общий язык с местными жителями.

Университет в Карачи был англоязычным вузом, программа которого на протяжении длительного времени поддерживалась ведущими американскими университетами. Неудивительно, что местная профессура приложила все усилия, чтобы обеспечить его личную безопасность и чтение лекций.

Другой, главной для себя задачей он считал налаживание связей и проработку поставок изумрудов и рубинов. С таджиками конкретики не получилось. Он съездил к ним несколько раз, познакомился с разными людьми. Таджики требовали предоплату, никто не гарантировал качества, не говоря уже о простом выполнении предложенных им условий в контракте. Пытаясь наладить официальные поставки товара из Таджикистана, он нащупал ключевые контакты, сообщил о них Алексу. Тот через несколько дней перезвонил и жестко запретил дальнейшую их проработку.

После выезда Макса из Таджикистана Алекс объяснил, что лица, уже занимавшиеся экспортом рубинов, могут его ликвидировать. Лишь Пайшанбе пообещал поставить товар и гарантировал его качество: в случае некондиционного товара он был готов вернуть деньги. В пути следования Макса часто «сопровождали» возникавшие ниоткуда таксисты, прохожие – люди, которых он видел впервые, знаками, намеками в разговоре сигнализировавшие о том, что спецы рядом и о нем знают. Толку от этого было немного, разве что его личная безопасность.

Для Алекса рубины оказались столь интересной темой, что отступать от неё он не собирался. Он с Максом обсудил, куда и как просачивалась основная часть таджикских драгоценных камней. Чабаны в Горном Бадахшане знали высокогорные тропы, по которым они часто проводили путников в Афганистан, а оттуда – сразу в Пакистан или Индию. Ближайшим местом скупки рубинов было местечко возле Пешавара, куда простым смертным из цивилизованного мира дорога была закрыта. В стране, усыпанной тюрбанами моджахедов, укрывавшей самых оголтелых фанатиков от ислама, базы подготовки смертников и террористов, резавших людей как баранов на скотобойне и наводивших своей безжалостностью ужас на видавших виды бойцов спецназа – в этой стране цивильный человек не мог чувствовать себя в безопасности.

Бизнес-легендой перемещений Макса по стране была поставка сахара и оборудования из Пакистана в Узбекистан и Таджикистан. В конце апреля 2010 года ему позвонил старый знакомый Вячеслав, белорус, работавший в Узбекистане вот уже 18 лет. Ему требовались американские связи и английский Макса. Бизнес Вячеслава процветал, он занимался поставкой ароматизаторов ряду предприятий пищевой промышленности в странах Центральной Азии. Один из его клиентов, производитель шоколадной пасты, безуспешно пытавшийся экспортировать свою продукцию в Казахстан, попросил его найти за рубежом партию сахара в 300 тонн ежемесячно, так чтобы цена хотя бы на 100 долларов была дешевле цен местного монополиста в стране – производителя сахара в Хорезме. Слава, узнав, что Макс в Ташкенте, позвал его к себе.

Максу предоставили компьютер, рабочий стол, зарплату, которая с лихвой покрывала его затраты, а также неплохие комиссионные – он начал работать в бизнесе. Для физического присутствия в странах Центральной Азии требовалось найти партнеров-реализаторов на предлагаемую продукцию, открыть там представительские офисы либо найти дилеров. Соответственно Макс предложил создать сайт компании, чтобы успешно экспортировать продукцию в эти страны. Попутно он отработал схемы поставок в Таджикистан товаров народного потребления.

Часть его поставщиков оказалась в Пакистане, Карачи, расположенном на берегу Индийского океана. И вот он был здесь, по утрам преподавая экономику на своем поставленном американском студентам бакалавриатуры. В свободное от лекций время он был предоставлен самому себе.

Смеркалось, а Макс вот уже второй час подряд сидел напротив телевизора. Ему надо было попасть в Пешавар. До этого ему снова пришлось несколько дней покопаться в Интернете: надо было найти геммолога, который согласился бы прилететь в Пешавар. Прилететь и сделать свою работу в Пакистане для них было неким из ряда вон выходящим событием, в первую очередь из-за раздутого на Западе имиджа и угроз «Аль-Каиды».

Акции фундаменталистов, готовых взорвать мир ради идеи, привели к появлению в странах развитого мира рефлекторной параноидальной реакции на мусульман и ислам. Максу пришлось по внешним признакам (молодость, офис за пределами ювелирных центров США) определить возможных кандидатов, готовых на определенный риск при путешествиях и провести напряженные переговоры. Наконец, один из них согласился. Кроме того, он имел контакты Джерри, рекомендованного Альфредом.

Нужно было поставить в известность Алекса – распорядителя средств, что он сделал до своего отъезда в Пакистан. Продублировать финансирование сделки в случае отказа Алекса Макс попытался через других знакомых, в том числе через Сашу.

Пешавар находился в 1000 километрах от Карачи, и ехать туда без поддержки или гида было опасным и ненадежным с коммерческой точки зрения делом. Найти его он решил через своих коллег по Университету в Карачи, благо среди преподавателей и докторантов было немало выходцев крупного бизнеса Пакистана. Через несколько дней его познакомили с худощавым человеком лет сорока с неплохими манерами, звали его Мухтар. Как и подавляющее большинство жителей Пакистана, он имел специфический акцент английского языка. Тем не менее, говорил он сносно, и понять его можно было без особых проблем.

– Добрый день, – произнес Макс. Пожав друг другу руки, они сразу перешли к деловой части разговора. Выяснилось, что Мухтар является выходцем из Пешавара, немного знает про камни, но не является специалистом, если бы речь зашла о приобретении крупной партии камней.

Макса интересовала безопасность поездки, коррумпированность полицейских по дороге из Пешавара через Лахор в Карачи, возможность транспортировки самолетом, наличие каких-либо групп, контролирующих перевозку камней и т. п. Решили ехать как только наступят каникулы, т. е. сразу после окончания учебного семестра.

Макс немного ускорил передачу материала своим студентам в надежде хоть как-то скроить время для поездки. Не тут-то было. Чем больше он учил студентов, тем интереснее им становилось, и сначала его непосредственный куратор, а затем декан факультета предложили прочитать ему курсы лекций для студентов других специальностей. Отказаться он не мог, оставалось надеяться на летнюю сессию, когда разъезжаются студенты. Макс наращивал связи среди коллег по ВУЗу, рано или поздно он должен был нащупать здесь нужные контакты.

Встреча Макса с Мухтаром, последующие действия Макса определенно не прошли незаметными. Данные Макса были переданы из Ташкента в офис ЦРУ в Карачи для его сопровождения. Предлагалось использовать налаживаемые Максом контакты для выявления каналов сбыта драгоценностей за пределы Пакистана, а через них – выйти на руководителей экстремистских и террористических группировок, в том числе на «Аль-Каиду». Американцы ставили на возможный интерес со стороны пакистанцев к Максу, имевшему паспорт гражданина США, безупречную репутацию ученого-экономиста, и неподдельный интерес к рубинам. В случае, если экстремистам удалось бы заручиться поддержкой со стороны Макса, тот мог оказать им весомую услугу, продавая камни в Нью-Йорке. Ничего не подозревая, Макс мог быть вовлечен в цепочку финансирования самых оголтелых террористических группировок мира.

Отличную от ЦРУ версию отрабатывала Межведомственная разведка Пакистана (МРП) , одна из лучших в регионе. Обязанная своим происхождением склокам между военной и внешней разведками Пакистана, а затем взращенная в традициях западных спецслужб, Межведомственная разведка Пакистана внимательно следила за приезжающими в страну, так же как за собственно пакистанскими террористами, беспрепятственно проходившими границу с Афганистаном. Она же отслеживала поставки наркотиков из Афганистана через Карачи далее в транзитные порты с конечным пунктом назначения в Европе и США. Рубины при удачном стечении обстоятельств: профессионализме Макса и своевременных поставках рубинов – могли оказаться не менее выгодным предприятием. Тогда перед МРП открывались новые перспективы в плане легального присутствия на территории США.

Американцы не столь часто бывали в Пакистане, поэтому приезд сюда Макса на длительный срок предполагал возможность его вербовки силами и средствами МРП. Через несколько недель Мухтара вызвали в соответствующее ведомство, велев ему сообщать сведения о Максе и их совместных действиях.

– Что хочет американец? – спросил у Мухтара человек в штатском костюме и в светло-коричневых очках, полковник Назими. В небольшой хорошо побеленной комнате, помимо кондиционера, традиционно работал вентилятор. Окна, выходившие в коридор, были завешаны жалюзями. Их записывали, в комнате было два человека.

– Ему нужны рубины. Он готов гранить их в Нью-Йорке и затем продавать по баснословным ценам.

– У Вас ведь есть знакомые у нас в стране, заинтересованные в такого рода контактах?.. Не объяснять же мне, к кому Вы должны обратиться по поводу рубинов!.. – произнес тираду полковник. Мухтар понял, что ему придется связаться с представителями талибов в Вазиристане, а там ситуация могла повернуться непредсказуемым образом.

– М-да… конечно. Я постараюсь. При надежности Макса как покупателя возможно наладить стабильность поставок рубинов за рубеж.

– Состыкуйте поставщиков и американца. Найдите ему рубины высшего качества, и не дай Бог, если с его головы упадет хоть один волосок. Вы понимаете, что нам он также нужен?

– Это и так ясно, – а затем под пристальным взглядом военного Мухтар произнес: – Да, сэр.

– Какие рубины его интересуют?

– Большие по размерам, цвета алой крови.

– Какого происхождения? Бирманские или афганские?

– Скорее таджикские. Хотя отличить афганские от таджикских он не сможет. Это очень трудно, насколько мне известно.

– Деньги у него есть?

– Говорит, что да.

– Сколько?

– Мой господин, я не могу проверить его счет в банке.

– Понятно… Партию рубинов готовьте по согласованию со мной. Он должен поверить вам, или вашим знакомым. Ясно?

– Хорошо.

– Идите!

Тем временем у Макса начались университетские будни: на работу и с работы, обычные лекции, контрольные занятия, выявление прилежных и не очень студентов и выставление им отметок с тем, чтобы каждый понял содержание читаемого им предмета.

Пакистанцы не сводили с него глаз, что, впрочем, делала и американская разведка. Назими включил монитор: появился Макс, который завязывал шнурки при выходе из университета и положил рядом с собой портфель. Рядом с Назими сидел подчиненный Ахмад, его сверстник, они работали несколько десятков лет вместе и хорошо знали друг друга. Назими произнес:

– Меня интересует, что у него в сумке. Он не расстается с ней ни на минуту.

– Конспект лекций. Что там еще может быть?

– Это у него в голове… Необходимо узнать, что он носит с собой.

– Что предлагаешь?

– Попробуем?..

Через 2 дня Макс, как обычно, вышел в половине пятого из библиотеки и пошел к своему автомобилю – видавшей виды Мазде. По пути к дому в университетском кампусе он остановился у торговых рядов и вошел в продуктовый магазин. Купив соки и немного еды, он пошел обратно: на улице его ждал сюрприз. Полицейская машина блокировала сзади Мазду и сержанты внимательно рассматривали его номерные знаки. Тот, что за рулем, по мере приближения Макса стал копаться в бумагах, в то время как сидевший рядом сержант вышел из машины и направился к Максу: он укладывал покупки на заднем сиденье. Сержант отдал честь и попросил документы. Макс также вышел из машины и из нагрудного кармана вытащил американское водительское удостоверение, а затем отдал его сержанту.

Макс, внешне напоминавший европейца, явно выделялся среди местных. Наверно, поэтому в магазинах вокруг довольно быстро появились зеваки, наблюдавшие за представителями закона.

– Вы поставили машину в запрещенном месте.

– Я не заметил дорожного знака, сержант… Вы уверены?

– Хотите убедиться?

– Да… Но вы же не будете мне врать, – произнес Макс. Увы, наука иногда делает с учеными такое, что о них говорят, что они не от мира сего. Вместо того, чтобы элементарно пройтись и посмотреть на висевший в 50 метрах знак, он сказал ровным счетом следующее: – Я верю Вам.

– Я должен выписать Вам штраф. Пойдемте ко мне в машину.

В этот момент второй сержант, уже вышедший из автомобиля, остановил проезжавший мимо автомобиль и также стал проверять документы. Макс пошел с первым полицейским и оба сели в неё. Сержант стал доставать пачку квитанций:

– Американец?

– Профессор. Преподаю у Вас…

– Хм. Какой предмет?

– Экономику… А ваши студенты ничего, справляются!

– Еще бы. Такие бабки отвалить и не учиться! Как же это Вы так, профессор, а? Нарушаете.

– Не заметил. Странно, конечно, паркуюсь вторую неделю и никто не сказал. Да и вокруг столько машин.

– А мы и их проверим. Есть же парковка, платная, вон там, видите?

– Там? Хорошо, буду иметь в виду.

В окне машины появился молодой парень, по всей видимости, водитель машины, которую остановил напарник сидевшего рядом сержанта:

– Спасибо. Я подписал необходимые бумаги. ВСЁ разрешилось.

Затем парень за стеклом машины исчез.

Максу протянули счет, попросили подписаться, и он пошел к своей машине. Отъехав 200 метров, он услышал непонятный стук в салоне. Осмотревшись, понял, что это была задняя дверь. Решил закрыть её, вышел из машины, захлопнул дверь, и наконец, обратил внимание на то, что его портфель на заднем сиденье исчез.

– Ё-п-р-с-т, – Макс достал сигарету, закурил и произнес: – к-л-м-н. Это ж надо как разыграли.

В портфеле находился ежедневник-блокнот и конспекты, ничего лишнего. Телефон он носил с собой. Макс усмехнулся и завел двигатель машины.

 

Офис ЦРУ. Карачи, 5.6.2010.

Джеймс Тэлбот, агент ведомства средних лет, вошел в кабинет своего шефа Ларри Маккензи.

– Привет, Джеймс. У нас появился персонаж, которого мы должны вести, необычный. Данные поступили из Лэнгли и с ташкентского офиса компании. Вот файл на него.

– Понятно, сэр.

– Нам надо покумекать, что и как мы сможем здесь сделать с ним. Он профессор, интересуется драгоценными камнями.

– Интересно…хм… рубинами или изумрудами?

– Джеймс, скажи-ка мне вот что. Наши профессора, узники библиотек и лекторских залов – разве они могут приехать сюда для чтения лекций?..за 3,000 долларов?.. – нет, верно. Отсюда выводы: он хочет заработать и умен, или же невероятно глуп, чтобы из-за этого дерьма появится в этой стране.

– В первом случае его наверняка кто-то крышует. Иначе он обречен. Либо фундаменталисты, либо местная разведка – кто-то его подтянет под себя.

– Вот-вот. У него американский паспорт, не забывай. Родом из Узбекистана, немец. В общем, букет качеств, которые не часто встретишь у обычного человека, верно?

– Да, сэр. Какие-то предложения?

– Пока только наметки. Если положить, что он выживет, когда дело дойдет до поставки камней в Штаты, то у него здесь появятся связи. Кто будет поставлять их ему?

– Ага, вот ты куда клонишь! Действительно, тут есть над чем поработать.

– Так вот, в случае успеха его коммерческих операций, мне кажется, на него выйдут большие игроки, отрезанные от рынка сбыта. А тут такой подарок: американец, незамаранный в прошлом терроризмом, будет сбывать камни «Аль-Каиды», не ведая, кто их ему поставляет… Ну, это пока мысли вслух. А вот что тебе надо сделать: разложи все по полочкам да зайди ко мне завтра с предложениями и конкретикой. И чтобы ни слова никому!

– Понял, сэр.

Развернув дело на Макса Вольфа, Джеймс внимательно ознакомился с ним, выпил стоявший на столе джинджер, и на листе бумаги стал чертить ручкой, готовя варианты работы по объекту. Ему пришлось связаться с Вирджинией для получения дополнительных данных по группировкам, занятым в бизнесе драгоценностей. Их, надо сказать, в Пакистане было немного. Большинство террористических образований, псевдо-мусульманских экстремистских группировок были вовлечены в торговлю наркотиками. Драгоценными камнями занимались те из них, кто обитал высоко в горах или же контролировал трафик из афганского Бадахшана в Пакистан.

Соответственно надо было подтягивать агентуру, которая могла дать исчерпывающую информацию на вовлеченных лиц, по рынку в Пешаваре, внедрению своих агентов в интересующие ЦРУ террористические группы, операции по захвату и прикрытию отхода групп. Задача представлялась комплексной, без готовых наработанных решений. Еще сложнее было идентифицировать основную цель в комбинации, которую предстояло разыграть. Джеймс засиделся допоздна, зная, что на следующий день Ларри нянчиться с ним не будет и потребует детальный план проведения операции.

Утром Маккензи его не трогал, они лишь сухо поздоровались в коридоре. У шефа было озабоченное лицо. Работа спецслужб в Пакистане была не сахар с ягодками, как например, где-нибудь в Сингапуре или Париже. Оружие здесь не давало гарантии безопасности, его в Пакистане на душу населения было ненамного меньше, чем в Афганистане. Так что здесь был настоящий фронт работы, расслабляться не приходилось, распутывая сложные игры наркобаронов и спецслужб. Для того, чтобы знать о планах различных банд и террористических ячеек, приходилось торговать, говорить, снабжать оружием и делать иной раз вещи, на первый взгляд совершенно не вписывавшихся в логику борьбы с террором. Но другого выхода не было. Поэтому звания в Пакистане присуждались не за кабинетную работу, а за реально проведенные операции, граничащие с риском для жизни.

Развернув листки с набросками, Джеймс стал просматривать их на свежую голову. Стратегическая цель – вовлечение ключевых фигур «Аль-Каиды» в игру с целью выявления их дислокации и уничтожения, в том числе Усамы бен Ладена. «Жив ли этот негодяй? Где-то прячется, авось на этот раз достанем», – подумал Джеймс. Бен Ладен, живой символ террора, оставался неуловимым, поскольку не носил при себе телефонов. Спутники фиксировали телефонные переговоры по Афганистану, в ОАЭ и Пакистане вот уже в течение нескольких лет: ни одного совпадения голосового тембра. То, что его покрывают местные силовики, казалось очевидным, но непонятна мотивировка: зачем укрывать террориста номер 1 в стране, обладающей ядерным оружием?

Вопросов было множество, можно было говорить часами, споря друг с другом где-нибудь в библиотеке Конгресса в Вашингтоне, но не здесь. Сейчас нужна была конкретика. Итак, если шеф одобрит цель, то с финансированием проблем быть не должно: проект самоокупаемый. Камни можно выгодно продать. Получить затем высокую прибыль, заново вложить. Требовалось, чтобы Макс заработал кучу денег, и чтобы доходы от продаж рубинов показались лакомым пирогом для сидящих высоко в горах Гиндукуша.

Возможно ли это? При одном условии: если у него наметанный глаз на рубины, и поставщики не будут играть с ним в кошки-мышки, поставляя высококачественный товар. Да и сердце должно быть у него храбрым, чтобы ехать в Пешавар. Если Макс сможет выплачивать по несколько миллионов долларов за раз, вот тогда им серьезно заинтересуются. Для этого он должен освоить полный цикл производства и продаж изделий из рубинов. По сведениям, Макс пока не имел реальных сделок по камням.

Заскрипел факс: на столе появились листки из Виржинии, ответ на запрос Джеймса. Отмечалось, что Макс находится в разработке у узбеков и русских, и неизвестно, кто здесь его ведет. Зазвонил внутренний телефон, лампочка мигала рядом с надписью шефа.

– Да?

– Джеймс, у меня хорошее виски, ты еще не обедал?

– Нет пока.

– Вот и хорошо. Захвати бумаги и ко мне давай.

– Окей.

Через несколько секунд, омыв лицо холодной водой, Тэлбот вошел в кабинет резидента ЦРУ в Карачи полковника Маккензи. В кабинете был включен телевизор, по ESPN показывали американский футбол. На стеклянном столике стояла початая литровая бутылка шотландского виски, джин Beefeater, несколько банок с тоником Schweppes, лёд и стаканы. Рядом была расставлена обильная мясная и рыбная закуска. Возле стола находились два кожаных кресла и диван. Вот, оказывается, чем был занят Ларри. А ведь этому надо у него поучиться – заставлять подчиненных выдавать классную работу!

– Привет, – произнес Маккензи. Он был в белых льняных брюках и светлой рубашке на голое тело. Другого здесь погода не позволяла. Рядом висела кобура с пистолетом. – Усаживайся поудобнее. Нам предстоит творческий день, чтобы формализовать твои наработки. Что будем пить?

– М-м… ты так редко устраиваешь пикники в рабочем кабинете, что я немного теряюсь, с чего начать, – ответил Джеймс, оглядывая комнату.

– Так виски или джин-тоник?

– Давай-ка виски.

– Выкладывай.

Джеймс вкратце изложил свои идеи, затем положил на стол текст, напечатанный на 6 листах вместе с плотной пачкой документов.

– Занятно. Ещё никому не удавалось взять след на Усаму. Получится ли у нас?

– Пока 50 на 50.

– Хорошо, с чего думаешь начать?

– Надо выставить охрану, опережать на несколько шагов вперед то, что может и должен сделать наш умелец… Скажем, найти ему нужные связи в Нью-Йорке, чтобы он сбывал товар нужным людям, и так, чтобы там его не подвели.

– Эка ты братец замахнулся. Там, глядишь, бледный профессор превратится в рубинового магната, а? Кстати, кто там заправляет на 47-й? Желательно найти выходцев из Узбекистана.

– Есть там некто Давыдовы. Но летают они высоко, миллиардеры, к ним он не подступится. Нужно нащупать его связи. Раз он говорит, что деньги у него есть, то пытается на кого-то опереться.

– Что сообщил ташкентский офис компании по этому поводу?

– Макс с неким Алексом, его кузеном, вместе решили пробивать этот проект. Пытались завязать таджиков, что-то там у них не получилось. Вот Алекс и пригнал Макса в Пакистан.

– Уверен?

– Так пишут сводки.

– Какую партию они планируют закупить?

– Начнут с 50–100 тысяч. Говорят открытым текстом, часто через Скайп.

– Раз мы можем их слушать, то же самое могут сделать пакистанцы.

– Вот-вот. Нужно бы договориться, невзначай, между делом, когда будешь встречаться со своим коллегой в Исламабаде, или через посла. В общем, тебе виднее, чтоб его не трогали.

– А кто у нас есть в этом университете?

– Работает пару человек в деканате, не на высоких должностях, и несколько профессоров.

– Устрой-ка туда на работу в охрану двоих посменно, и несколько человек в обслуживающий персонал. Только по-быстрому.

– Понял.

– Когда планируется первая поставка?

– Через несколько недель. Он должен съездить в Пешавар.

– Дай ему охрану.

– То есть как?..

– Пусть его сопровождает джип, на месте сам разберешься. Отвечаешь головой. Ладно, пока все. Я передам в Лэнгли. Если одобрят, то потом гляди в оба, нужно будет довести дело до конца. Ты же хочешь стать полковником?

– Ларри, дело не в этом. Здесь просто тяжело работать, я уже 5 лет в Карачи.

– Что ты мелешь всякую чепуху? Мы делаем свою работу. Не скисай давай. Кто гид Макса в поездке?

– В Пешавар он едет с Мухтаром. Тот работает на пакистанскую разведку.

– Найди им шофера из наших.

– Понял.

Они «аккуратно» раздавили литр виски и ближе к 3 часам вышли из кабинета во внутренний дворик покурить, затем каждый занялся своим делом.

 

Намак-Манди. пригород Пешавара, 20.6.2010

Поставив отметку последнему студенту, Макс с удовольствием потер руки, прошелся по комнате и подошел к окну. Теперь можно было заняться хобби, или делом – как угодно. Собрав бумаги, он поставил в известность декана, что хотел бы совершить тур по Пакистану. Нет, у него проблем с гидом нет, и водитель тоже есть. Конечно, он подпишет бумагу о том, что за свою безопасность он отвечает сам. Формальности были соблюдены, Макс взял расчет за прочитанные лекции и вышел из университета.

Стояла неимоверная жара: 47 градусов по Цельсию и вдобавок высокая влажность. Взяв такси, Макс поехал на рынок, купил продукты и зашел в ближайшее кафе выпить холодного. Прохлада заведения привела его в чувство, на стене висел телевизор, вещавший на местном языке. Макс снял темные очки, как заметил входившего Мухтара.

– Привет, – приветствовал его тот.

– Добрый день.

Они обменялись рукопожатиями. Мухтар также взял холодный напиток и уточнил у Макса, когда поездка в Пешавар.

– Как завтра со временем? – спросил Макс.

– Завтра? Хм, завтра. Почему нет? На сколько дней едем?

– Как получится. Гостиницы там есть?

– Конечно, это не пустыня Гоби.

– Я слышал, что рынок возле Пешавара, так называемый Намак Манди, расположен где-то в глубинке, вдали от Пешавара. Потому и спросил.

– Понятно. Вскоре ты сам всё увидишь своими глазами.

Договорившись о стоимости тура, трое в час ночи выехали на джипе на север страны. Через 5 часов вместе с рассветом дремавшие Макс и Мухтар проснулись, цивильная одежда жителей страны стала меняться на глазах на тюрбаны моджахедов, время от времени они объезжали блокпосты, охраняемые полицейскими и армией.

Ближе часам к 2 пополудни они въехали в Намак Манди. Поехали на рынок, потолкались среди лавок и прошли к знакомому Мухтара, державшего лавку на углу в глубине рынка. Хозяин по имени Абдель их тепло встретил и повел во внутреннюю комнату, усадил за стол и угостил прохладным чаем. Наконец, он вытер руки полотенцем и произнес:

– Слушаю вас, господа.

Макс кратко решил пояснить ситуацию:

– Я преподаю в Университете Карачи, сам я американский подданный. Буквально вчера закончил читать свои лекции, студенты разъехались, и мне теперь пора возвращаться домой. Перед моим приездом сюда мои влиятельные знакомые в Нью-Йорке попросили наладить надежные поставки драгоценных камней для их последующей огранки и продажи.

Макс закашлялся и решил отпить чаю. Абдель, не сводивший с него глаз, не выдержал паузу и произнес:

– Прошу Вас, продолжайте.

– Так вот, я не специалист по камням. В экономике кое-что понимаю, а в камнях поверхностно. Полагаю, что вам мое предложение также выгодно, поскольку гражданам Пакистана непросто получить визу в США.

– Это так. Вас интересуют шпинель, изумруды, рубины или еще что?

– Рубины. Таджикские или афганские, из Бадахшана.

– О каком количестве идет речь?

– Если будет хорошее качество, то мы можем говорить о серьезном бизнесе. Вы обеспечиваете качество товара, я делюсь своей прибылью.

Глаза Абделя сверкнули, но он промолчал, разливая чай гостям и стараясь скрыть охватившее его волнение. В комнате наступила тишина, продолжавшаяся несколько минут. Абдель открыл сейф, вынул оттуда три шкатулки и по очереди высыпал их содержимое на стол в три стопки. Самоцветы разных размеров, обточенные и в породе, красные и бардовые оказались перед Максом, словно пригоршни черешни.

– Какие из них вас интересуют?

– Абдель, я бы хотел, чтобы вы меня четко поняли. Я надеюсь, что Вы мне подберете нужные камни, и не возьмете лишнего. Иначе я сюда больше не вернусь. Качество камней я буду проверять в Нью-Йорке.

Так они беседовали, по очереди предоставляя слово друг другу. Оба пытались представить, смогут ли они работать друг с другом. Постепенно Абдель осознал, что выгода от сотрудничества могла быть намного большей, если бы он знал вкусы американца. Но ведь он никогда не был в США, хотя по многу раз бывал в Дубае. Он мог уточнить качество рубинов, нужное в Нью-Йорке, в том числе через знакомых в Геммологической лаборатории.

– Я родом из Средней Азии, там, где много мусульман. Я вырос среди них и мой образ жизни скорее похож на мусульманина, чем на европейца, – произнес Макс.

– Что Вы этим хотите сказать?

– Я еще не закончил. Один человек мне сказал, что во всем виноваты евреи. Это не совсем так. Дело в том, что Коран, на который ссылаются исламские теологи, говорит о том, что есть 4 святые книги, включая Коран, Тору, Зоар и Новый завет.

– Известный факт.

– Не всеми осознаваемый. И не только в мусульманском мире! Сура 4 аяты 150–152 говорит о том, что нужно чтить всех пророков, и награда будет соответствующей.

Абдель понял, что Макс хочет как следует его пощупать. Но дальше этот разговор не пошел. Отобрав партию необработанного товара на 50,000 долларов, они еще час торговались, пока, наконец, Макс не уговорил Абделя дать ему дисконт на 10 % и оплатил часть товара. Еще 20,000 они под гарантии Мухтара должны были оплатить по возвращении в Карачи. Внешне произошедшее напоминало обычную сделку. Основные события стали происходить после вечернего отъезда Макса и Мухтара.

Утром в лавку к Абделю вошли двое пуштунов в светло-серых балдахинах. Абдель вздрогнул, узнав в них подручных человека, за голову которого США готовы были выплатить 50 миллионов долларов… Догадались, кто это? Первого звали Хасан, второго Улами.

– Ассаламу алейкум, хозяин, – произнесли гости, поправляя ремни. У каждого за пазухой виднелась кобура дорогого оружия.

– Добрый день. Надолго ко мне, уважаемые гости?

– Абдель, выкладывай, какие вчера у тебя были посетители, – сказал Хасан.

– Просто покупатели.

– Ты называешь приезд неверного к нам в Намак Манди обычным делом? Разве ты не знаешь, что американцы – наши враги?

Абдель сидел за своим антикварным столом, молча перебирая четки, затем открыл нижнюю полку и положил их туда. Там же находился его кольт на случай необходимости. После возникшей паузы произнес:

– Я торговец. Этим я живу. Чем могу помочь вам, любезнейший Хасан и вам, досточтимый Улами?

– У стен есть уши, уважаемый Абдель. Наш хозяин просит Вас оказать ему услугу.

– Вы же знаете, если я смогу чем помочь, то всегда помогу. Я коммерсант и не делаю различий между людьми.

– Рано или поздно тебе это может встать поперек горла, Абдель, – произнес Улами, жестом наглядно показывая, что может произойти. – Думай, что говоришь.

Хасан, смягчая разговор, вставил:

– Нам нужно, чтобы ты поработал с этим неверным. Мы дадим тебе лучшее из того, что ты попросишь. Ты обязан их огранить вместе с неверным и продать в Америке. Забери свои проценты со сделки, остальные деньги будешь отдавать нам.

Недолго думая, Абдель согласился, он ничего не терял. Впереди могли быть большие сделки и немалые деньги. А его оружие всегда было рядом с ним.

Переговоры Макса с Абделем фиксировались на корабле радиолокационной разведки в составе группы ВМФ США, дислоцированной недалеко от прибрежных вод Пакистана. Содержание запеленгованных переговоров передавалось для обработки в Карачи и дублировалось в Лэнгли. По их содержанию стало понятно, что контакт Макса состоялся, а после встречи Абделя с Хасаном было ясно, что рыбка клюнула. Начиналась очередная игра спецслужб.

Американцы решили акцентировать на отслеживании встреч гостей Абделя, и тех, кто будет с ними встречаться. Как ни странно, в этот промежуток времени все стороны, участвовавшие в игре, включая исламских фундаменталистов в Вазиристане, стали выжидать действий Макса: дальнейшее зависело от него. Парадокс же заключался в том, что чем успешней была его коммерция, тем опасней становилось его будущее, и все более интересен становился он для разведывательных служб США и Пакистана.

В течение недели после возвращения из Намак Манди Макс вдоволь купался в Индийском океане, бродил по городу и наконец, прервал контракт с тамошним университетом. Его сопровождали Мухтар и молчаливый водитель в темных очках. Фиксировавшие его движения американцы и пакистанцы не могли взять в толк, что же это за человек: или придурок какой, или же опытный разведчик, понимающий истинную подноготную происходящего и пытавшийся ввести их в заблуждение.

Макс был спокоен по одной причине: камни были не у него. Утром следующего дня после его возвращения в Карачи он спустил ноги с постели, одел тапочки и пошел в ванную, когда его окликнул голос на русском:

– Макс.

Он вздрогнул. Нет, пистолета у него не было, и это не вестерн, где рука шпиона в экстремальной ситуации тянется к оружию. Макс, овладев собой, пошел в гостиную. В ней находился Толик! На нем оказалась хорошо подогнанная под местного одежда. Заломив ногу на ногу, он развалился в кресле общежития.

– Вы ведете себя несуразно и подвергаете свою жизнь ненужному риску.

– Затворите за собой дверь. И не ищите свой телефон, он у меня. Теперь к делу: где камни?

Макс не выдержал и по-русски смачно выругался, затем открыл полку письменного стола и достал оттуда неограненные рубины. Толик без лишних эмоций достал фонарик и лупу из внутреннего кармана балахона, затем, включив фонарик, резко наклонился к камням с лупой в руке и стал их внимательно осматривать. Макс продолжал выплескивать свои эмоции наружу:

– …безжалостные создания. Воткнули меня в страну дикарей, самим бы вам здесь поработать!

– Хорош, хорош товар, – как ни в чем не бывало с удовлетворением произнес Толик и наконец приподнялся. – Слушай ты, ученый, ты всех нас припарил своей простотой. Пора привыкать. А то совсем уж расслабился.

– А что ты мне тыкаешь, пацан? – возмутился Макс, воспитанный в восточной стране.

– Немедленно прекратить!.. – прошипел Толик. Видя, что неумолкающего Макса так просто не остановить, он резко ушел влево и дал тычком под дых Максу. Тот согнулся вдвое и более говорить уже не мог. Толик, вернувшись в кресло, вполголоса добавил: – Сука, мы тебя сторожим здесь, шлепнуть могут в любой момент, давай-ка трёп на потом оставим… Товар получите на Филиппинах, адрес, ключ от сейфа и остальное на столе, – произнес Толик.

Собрав самоцветы, он резко поднялся с места и исчез. Толик пошел на чердак, где, переждав до темноты, он должен был по крыше перескочить в соседнее здание и потом исчезнуть в городе. Переход границы для него был обычным делом: по поддельным паспортам, чужой легенде, в группе на катере или же на крайний случай в контейнере до морского судна: как говорится, 1000 и 1 способ нелегалов. На столе рядом с ключами остался листок с напечатанным на нем текстом, там же находился телефон и батарейка от него.

Так что Макс, плюнув на все, отдыхал на морском пляже. Его «миссия» в Пакистане закончилась, к счастью для него, благополучно. Он ничего не знал о том, что происходило за занавесом. Из Карачи Макс вылетел на Филиппины, без происшествий забрал товар и полетел на свою новую родину.

 

ЦРУ. Лэнгли, 25.7.2010

Коллинз находился у себя в кабинете, просматривая бумаги, когда зазвонил внутренний телефон.

– Сэр, я шифровальщик Том из Русского отдела. Вы не могли бы меня принять?

– Что случилось?

– Мы сумели расшифровать набор сообщений, которые мы отслеживали по входящему трафику на Североамериканский континент.

Через пару минут Том появился в комнате Коллинза.

– Что Вы имеет в виду?

– Сообщения говорят об астронавте, которого надо отправить домой. Причем ожидается высадка на Луне. Также говорят, что нужно выслать спасательную команду, либо запрячь местных. Вам это не кажется странным?

– Мне смешно, это точно. Что еще?

– Они использовали браузер Тор и поисковую систему хакеров Дак Дак Го, которые не отслеживаются обычными средствами, поскольку передача данных всегда шла через прокси-серверы на различных континентах. Мы смогли установить источник благодаря глобальной системе слежения интернета.

– Где?

– Россия, сэр.

– Понятно. И?

– Активность, которая была между порядка 20 респондентами, навела нас на мысль о том, что обсуждается нечто важное. Мы проверили историю их общения. Она насчитывает от 2 до 10 лет.

– Где находится местный респондент?

– Их около 10. В различных штатах страны. Несколько в Латинской Америке.

– Пока ценность Вашей информации для меня имеет категорию ноль. Что в сообщениях?

– Сэр, сообщения кодировались, и здесь нам оказалось намного труднее. Мы работали несколько месяцев без определенных успехов. Тут кстати оказался слив от агента Потеева в русском СВР, который сообщил нам про слово «рубин», оказавшееся кодовым. Они планируют вытащить Бута, если его экстрадируют в Штаты. Вот список лиц, обменивавшихся сообщениями, и их копии.

– Да ну? – не поверил Коллинз – Готовы рисковать, значит. – Коллинз потер затылок. – Вы не прекращали отслеживать их?

– Нет, сэр.

– Правильно. Благодарю Вас. Вы свободны.

Коллинз вызвал руководителя отдела наружного наблюдения, китайца Ли, родившегося в Иллинойсе. В его команде были испанцы, китайцы, арабы, используемые в зависимости от контингента подозреваемых лиц.

– Узнайте всё, что есть у этих господ, кто с кем и когда спит, сколько раз в день ест и ходит по нужде.

Ли молча записывал к себе в блокнот указания шефа.

– Видите ли, им захотелось играть в шпионов на нашей земле. Вопросы?

– Сэр, они американцы?

– Паспорта, номера социального страхования – всё в этой папке. Налоги оплачиваются ими вовремя, но их происхождение и кто за ними стоит, меня волнует больше всего.

– Мы выполним нашу работу, сэр.

– Постарайтесь сделать это профессионально, лучше, чем обычно. Предполагают, что они русские.

– Кроты?

– Если это так, то они хорошо подготовлены. В том числе к слежке. Простите меня, Ли, что понервничал.

– Это не происходит каждый день, – вставил китаец.

– Вот это точно! Можете идти, – сказал Коллинз и повернулся к окну.

 

Инцидент. Сирия, 6–8.8.2010

Согласно решения командования о расширении присутствия российских сил морского базирования в Средиземном море генерал Иванов вылетел в Сирию. Его непосредственной задачей была инспекция строительства нескольких объектов на военной базе в г. Тарту, и проведение встреч со своими коллегами в Сирии.

Спецборт Министерства обороны России, «Бомбардьер» на 9 человек, вылетел из Москвы ранним утром. Полет прошел в штатном режиме, через 3 часа у трапа в сирийском аэропорту генерала и двух офицеров сопровождения встретила группа во главе с военным атташе из посольства России полковником Охотина. Быстро проследовав к трем машинам с затемненными окнами, группа поехала в российское посольство. Генерал разместился во второй машине, офицеры сопровождения поехали по одному спереди и сзади. Иванов спросил у резидента, севшего на переднее сиденье:

– Может, сразу на объект поедем?

– Посол спрашивал о Вас. Хотел лично поприветствовать, готовит обед. У нас здесь не часто гости такого ранга, – ответил Охотин, повернувшись к генералу.

– Хорошо, уважим его. Как сам? – спросил Иванов.

– Спасибо. Работаем. Ваша программа пребывания согласована. Завтра Вас ждут в правительстве.

– С этим понятно. Завтра после обеда у меня будет одно дело на природе, организуй сопровождение.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – сказал Охотин.

Разместившись в посольстве, Иванов поприветствовал посла, передав ему пакет документов из Москвы и согласился пообедать через 2 часа. После этого они с Охотиным прошли в помещение ГРУ, находившееся внутри посольства. Как известно, комната, полностью отключенная от внешнего мира многослойной физической и электронной защитой, не прослушивалась.

Генерал, естественно, знал Охотиным, подчинявшегося его ведомству. Не сказать, что они созванивались каждый день, но докладные шли на ежедневной основе и достаточно было затребовать сводную, чтобы понять, насколько успешно справляется резидентура ГРУ с поставленными задачами в Сирии. Ничего особенного не было, работа появилась после решения о восстановлении базы ВМФ России в Тарту. Задачей резидентуры было недопущение прохождения на территорию базы электронных средств слежения и вживления каких-либо жучков в строящиеся и ремонтируемые сооружения. Собственно, поэтому он и приехал. Учитывая обстоятельства операции, начатой в Москве по Буту и наличие крота, ему предстояло несколько личных конспиративных встреч за пределами конторы.

Обед, во время которого посол России приветствовал генерала, состоял из нескольких блюд: мясной суп, жаркое из баранины, пропаренные куропатки и хорошо прожаренная океанская рыба. За столом также находился Охотин. Подняв рюмку с водкой «Смирнов», посол произнес:

– Ваши официальные встречи назначены на завтра, насколько мне известно. Поэтому я решил организовать наш скромный обед с Вашим присутствием. Мне действительно приятно, что наша страна вновь возвращает себе позиции. Россию знают и помнят здесь. За ваше здоровье, генерал!

Иванов говорил следующий тост:

– Благодарю Вас за то, что потчуете меня так. Мы здесь надолго, время собирать камни, – генерал улыбнулся. – Успехов Вам и персоналу посольства!

За столом они поговорили о Москве, складывающейся обстановке в России и о том, какие перспективы у сирийского руководства. После обеда Охотин повез Иванова на базу. Проверка строительных объектов была обычным делом, она заняла у него 3 часа с выездом на место, ознакомлением с личными делами строителей, руководством строительной компании и с её историей, а также со списком оборудования, привезенного из России для монтажа. Было солнечно. Все, казалось, занимались своим делом. При этом кажущаяся рутинность процесса работ была обманчивой, поскольку потенциальный противник наблюдал за ними со всех сторон: с космоса и благодаря многочисленной агентуре Моссада в Сирии и вокруг нее.

– Главное, чтоб в сроки уложились.

– Стараются, товарищ генерал.

– С финансированием проблем нет?

– Все нормально. Думаю, успеем.

– Если что, подготовьте в сводке. Я заберу с собой. Постараюсь решить по-быстрому.

– Благодарю Вас, товарищ генерал.

Официальные встречи с сирийцами генерал провел утром следующего дня. По протоколу то, что заняло бы немногим более получаса, затянулось на час с лишним. Таков был ранг гостя, и желание сирийцев работать с Россией по всей вертикали военного сотрудничества. Поглядывая на часы, он отказался от совместного обеда, сославшись на другой климат. Времени у него было действительно немного, учитывая, что ему предстояло встретиться с нелегалом из Каира, который должен был вот-вот прибыть на яхте через соседний Кипр. Взяв с собой одного из офицеров-телохранителей, Иванов пошел на виллу, находившуюся за пределами российской военной базы в Тарту.

Выезд высокопоставленного военного из Москвы в Сирию не прошел незамеченным. Ориентировка по делу легла на стол Коллинза ещё за несколько дней до вылета Иванова на Ближний Восток.

– Сэр, Потеев сообщает о возможном выезде генерала Иванова в Сирию на несколько дней.

– Вы уверены, что это тот самый генерал? – спросил Коллинз, потирая руки.

– Да, сэр.

– М-да, зачем ему понадобилось вылетать в такую даль? Русские могли бы проверить строительство на базе и без него. Тут что-то не так! Израильтянам Вы сообщили?

– Нет, сэр.

– Окей. Попробуем отработать сами. Свободны.

По инстанции Коллинз доложил руководству о том, что высокопоставленный русский вылетает за рубеж. По их сведениям, тот затеял игру в Таиланде и является носителем секретов государственной важности в области проведения диверсий, в том числе против США. В тот же день, получив разрешение на проведение специальной операции, Коллинз дал команду на отправку группы морских котиков в Израиль. Другая шифровка пошла резиденту ЦРУ в Тель-Авиве для проведения комплексного (спутникового, интернет, телефонного, сухопутного и морского базирования) радиоперехвата переписки, переговоров и обычных дискуссий вне помещений внутри и за пределами посольства России в Сирии на период возможного визита генерала Иванова в страну.

Не подозревая о готовящейся против него акции, генерал въехал на виллу, находившуюся на побережье, через 5 минут после выезда из посольства. Он был одет в шорты, цветастую рубашку и темные очки. Включив спутниковый телефон, он вызвонил агента.

– Шахри?

В трубке ответили, генерал покачал головой и произнес:

– Приезжай… Проверь, есть ли кто еще внутри, – скомандовал генерал офицеру.

Иванов молча прогуливался по двору, отметив катер, который действительно следил за ними направленной антенной. Аналогичная была развернута со стороны улицы на подъехавшей машине за метров 100 от ворот виллы. Осторожный генерал встретил нелегала в Каире внутри здания.

– Шахрихан, дорогой!

– Здравствуйте, товарищ генерал. Так редко видишь Вас в командировке.

– Поверь мне, мне надо было выехать сюда. У нас проблемы в конторе. Надо кое-что у Вас там сделать.

– По Вашей части?

– Именно. К тебе подъедет человек. Постарайся с ним взаимодействовать так, как будто прошу я.

– Понял.

Шахрихан внимательно выслушал генерала и ушел через полчаса. Иванов, миссия которого была выполнена, пошел прогуляться к морю. Офицер, находившийся рядом, пошел в двух метрах позади него. Остановившись, генерал посмотрел на солнце, которое быстро клонилось к закату.

В этот момент из воды появились двое в подводных костюмах с оружием, а из-за кустов виллы еще двое. Телохранитель не успел среагировать, пытаясь достать пистолет. Его уложили на месте одним выстрелом.

– Генерал, ведите себя благоразумно, – произнесли на хорошем русском.

Иванов молча наблюдал, понимая, что влип. Те, что сзади, ударом локтя лишили генерала сознания. Быстро подошел катер, на который загрузили Иванова и вдоль моря поплыли от базы в сторону Израиля. Через 2 часа генерал со связанными руками и ногами очнулся на стуле в комнате, в которой находился американец и еще двое служивых в штатском.

– Наконец-то, – произнес один из них на американском. – Я Ваш коллега, по ту сторону океана, генерал. Если мы бы свиделись при других обстоятельствах, уверен, мы могли бы приятно пообщаться.

– Думайте, что делаете. Меня хватятся, вас обязательно найдут и обезвредят, – с трудом произнес генерал. Кто его сдал? Где он прокололся? Шахрихана он вызвал сам, и только он знает о всех деталях планируемой операции.

– Не будем терять времени. Генерал, расскажите нам, что планирует Россия в Сирии. Вы решили восстановить свое положение здесь. В каком объеме?

Иванов молча смотрел, как те стали готовить ему инъекцию. Он столько знает, и ему нельзя становится предателем. Пытаясь выиграть время, он решил поиграть с допрашивавшим его американцем. «Найдут ли меня?» – подумал он. Он нащупал языком ампулу, вшитую ему перед отъездом.

– Положим, сейчас у вас козырные карты. Скажите, кто меня сдал, и я подумаю, как мне с вами говорить.

– Какой Вы любознательный, ха-ха-ха, – ответил американец.

– Ваш шеф, с которым я неоднократно встречался, вас по головке не погладит, такого рода вещи не происходят. Немедленно развяжите меня. Если вы не совсем еще потеряли голову.

– Вы даже не знаете, как меня зовут. Видите, мы не бьем Вас! Почему? Чтобы показать наши добрые намерения. Нужно прояснить кое-какие детали. Например, – американец закурил. – Про операцию, которую вы проводите в Таиланде. И про капкан, который Вы решили создать.

– Откуда Вам это известно?

– Будем говорить или нет? Коды и шифры связи, доступ к базе данных ГРУ и агентуре за рубежом. Быстро. Мы вывезем Вас в США, и там Вы заговорите точно.

Так прошло два часа. Иванов, понимая, что сейчас после введения инъекции он расскажет всё, мысленно просчитал варианты, выбор был небольшой. Как только ему стали вводить подкожное, он раскусил ампулу с ядом.

– Вот блин, проморгали. Надо было проверить, – американцы, раздосадованные неудачей, проверили пульс генерала, затем доложили по инстанции.

– Нулевой результат, сэр…

– Спишите на турков.

– Понял, сэр.

Понурив голову, агент ЦРУ положил трубку. Они погрузили Иванова на яхту, которая направилась к берегам Турции. Тело генерала нашли на побережье Турции и опознали через 2 недели.

 

Нью-Йорк, 20.8.2010

Макс почти как месяц был в Нью-Йорке. Сразу по прилету в Нью-Йорк он сдал камни по адресу, указанному Алексом. И пошел к себе на работу в Колумбийский университет, отчитался по Ташкенту и Карачи, затем получил зарплату и с удовольствием принялся её тратить. Имея кучу свободного времени, Макс решил пройтись по городу. Войдя в метро, он купил билет за 2,5 доллара, привычно прошел турникет и направился к перрону. Было неимоверно душно и жарко. Так получилось, что он встал возле карты метро и невольно стал её разглядывать. «Неплохо бы воочию посмотреть на бриллиантовую улицу» – подумал Макс и его взор устремился на карту Манхеттена. Выбрав нужный поезд, он сел в него с кучей других вспотевших пассажиров в прохладный вагон.

Через полчаса Макс вышел на Рокфеллер-плаза и быстро прошел на 5-ю Авеню. Не сказать, что он плохо ориентировался в деловой части Нью-Йорка, но побывать на 47-й ему пока не приходилось. Протерев очки, Макс уверенно прошел мимо углового здания Бэнк оф Америка, затем мимо здания с адресом «580 5th Avenue», не зная, что внутри располагалась лаборатория всемирно известного GIA и офисы Малка Амит и Бринкс, не менее знаменитых компаний по перевозке драгоценных товаров. Вокруг сновали озабоченные лица людей различной национальности, кто-то говорил по телефону, кто-то приглядывался к товару, кто-то степенно шел походкой состоятельного человека. Раздавалась русская речь, фарси, иврит, ломаный английский индусов и афроамериканский среди немногих темнокожих американцев. Среди торговцев в магазинах было исключительно много евреев, особенно бухарских.

Медленно оглядывая витрины, Макс без тени смущения спросил, сколько стоит оправленный в кольцо круглый бриллиант размером около 8 мм в диаметре.

– 7 карат, VVS, D по Раппапорту, – сообщил продавец. Не совсем поняв, что это значит, Макс повторил вопрос. В ответ раздалось:

– 900 тысяч, сэр.

– А вот этот, простите? – войдя в роль, уточнил Макс. Рядом лежал более крупный камень в великолепной резной оправе из белого золота.

– 1.5 миллиона. 10 карат.

– Дисконт?

– Вам понравился камень?

– Оправа неплохая.

– Наличными платите? Или как?

– Или?! Вы полагаете, что я принесу деньги в кейсе? – Макс рассмеялся. Неизменно серьезное лицо продавца отрезвило Макса, вероятно, были клиенты, которые рассчитывались и наличными.

– Вы берете товар?

– Нет, пока нет. Я посмотрю немного еще.

– Конечно, – произнес продавец и не отходил от Макса, пока тот не вышел из магазина. Было над чем подумать. В одном таком магазинчике размером 3х8 метров товару было на 500 млн – 1,5 миллиарда долларов, а сколько их всего было по улице?

Через 10 дней после возвращения в Нью-Йорк Макс, созвонившись с Жаннеттой, забрал её на Кайманы, где провел с ней незабываемую неделю, как ему казалось, самую счастливую в его жизни. Подводное плавание, круиз вокруг Багамских островов, и бесконечно ласковые ночи в отеле.

Его безоблачно-беззаботное настроение в Джордж Тауне, столице маленького островного государства Кайман, прервал звонок по Скайп: звонил Мухтар.

– Здравствуйте, мой господин. Прошу прощения за звонок, Вы скоро к нам?

Опешивший Макс не сразу узнал его, но затем произнес:

– Что-то к спеху? Срочное что-то?

– Абдель звонил, Вас спрашивал.

– А как ты меня нашел?.. Ах да, по Скайпу. Я перезвоню тебе на днях. – Макс положил трубку и решил вызвонить Алекса. Тот ответил на звонок через сутки.

– Что звонил?..

Незабвенный и неповторимый Алекс говорил коротко, особенно на рискованные темы.

Макс кратко передал ему про вчерашний звонок из Пакистана.

– Сколько надо?

– А ты как думаешь?

– Выясни и позвони, – ответил Алекс и положил трубку.

Он не хотел задеть кузена. Наоборот, он мог и должен был похвалить его: ему сообщили из Нью-Йорка, что качество рубинов было отменным. Они легко могли выручить несколько сот тысяч долларов, а если немного подождать, то больше полумиллиона.

Макс уложил Жаннетту, заварил кофе, и выйдя из номера, набрал Мухтара.

– Что сказал Абдель?

– Он приготовил Вам товар, и новые условия сделки. Сказал, что очень выгодные для Вас.

– И?

– Просил приехать как можно быстрее.

– Ты мне можешь дать его телефон?

– Я не рекомендую Вам, мой господин, звонить ему напрямую.

– Боишься, что я оставлю тебя в стороне? Какой смысл мне это делать, Мухтар? Неужели ты не понял, кто я такой? Я же ученый!

– Да, уважаемый Макс. Когда Вас ждать?

– Через три-четыре дня… Только передай Абделю, если меня что-то не устроит, он меня не скоро увидит в следующий раз.

Вернувшись в Нью-Йорк, со скрипом в душе Макс стал названивать своему нудному декану. Да, его лекции в Карачи очень понравились, просят прочитать пару-другую лекций на начальной стадии в магистратуре. Он быстро обернется, надеется за 10–15 дней. Большое спасибо, огромное спасибо и привет Вашей дочери. Вот такая вот билиберда по телефону, с типичными американскими любезностями позволила Максу решить вопрос поездки, при условии, что ему придется из своего кармана оплачивать путешествие. Благо в его американском паспорте стояла многоразовая виза Республики Пакистан. Оставалось пробить деньги.

На сей раз Макс пошел звонить из Интернет-кафе в городе. Надев наушники, он набрал Алекса. Стала слышна приглушенная русская речь.

– Приготовь 150–200 кусков, хотя бы сто. Говорит, что очень выгодные условия. Насколько выгодные? Не знаю. Откуда я могу знать? Надо приехать на место. Да-а, конечно, только после получения товара на руки.

Алекс, казалось, согласился. На самом деле он этого не сделал, а стал зондировать у знакомого спеца, как помочь Максу, и как сделать так, чтобы тот получил камни, и затем произошла оплата.

 

Намак Манди. 7.9.2010

Через сутки Макса в аэропорту Пешавара встретил Мухтар и все тот же сумрачный неразговорчивый водитель. Неподалеку от них стояли машины ничего не подозревавших друг о друге опергрупп ЦРУ и МРП.

Джеймс, чувствуя, что запахло жареным, поспешил доложить Ларри, что в этот раз предполагается большая игра. Ларри, посоветовавшись с Лэнгли, решил, что водилу нужно усилить, и помимо радиосопровождения со спутников, одобрил предложение Джеймса о выделении машины сопровождения для группы из двух человек для поездки из Лахора через Пешавар в Намак Манди.

Пакистанцы, в свою очередь также решили обеспечить прикрытие Макса, поскольку через Абделя предстояло озвучить согласованные с Хасаном особые предложения, которые по рекомендации агента МРП Мухтара должны были обеспечить коммерческий успех Максу в США. С разрывом в 500–700 метров колонна из следовавших друг за другом 3х машин въехала в Намак Манди.

Агенты МРП заметили хвост и передали по цепочке, а сами углубились на рынок поближе к лавке Абделя. Американцы, ничего не подозревая, остановились поодаль, окна их джипа были затемненными, а сам он – нашпигован аппаратурой. Макс тепло поздоровался с Абделем, и они прошли в гостиную, где вновь через Мухтара стали общаться. После того, как Абдель предложил гостям напитки, оба справились о здоровье и бизнесе, и перешли к деловой части разговора.

– Уважаемый Макс, как Вам понравился наш товар? Удалось его продать?

– Каверзные вопросы Вы задаете, досточтимый Абдель… Что мы имеем на сегодняшний день?

– У меня есть партия рубинов в 5, а то и в 10 раз превышающий объем нашей прошлой сделки. Есть ли у Вас заинтересованность в его приобретении?

– Заинтересованность, конечно же, есть.

– Так вот, я предлагаю Вам сотрудничество, но по полной цепочке. Я отдаю Вам часть товара на предоплате, а часть – без денег, на доверии. На вторую часть я бы хотел получить прибыль, которую имеете Вы, проводя огранку товара в Нью-Йорке.

Воцарилась тишина, Макс решил вдоволь насладиться горячим зеленым чаем и немного подумать.

– Если серьезно, то мне это надо обсудить. Хотя что тут обсуждать, Вам придется мне целиком и полностью довериться. Если товар не понравится ювелирам, я верну его Вам, а Вы вернете мне деньги, идет?

– Хорошо.

– Второе. На Вашу часть товара мы играем 50:50. Вы даете товар, мы его граним, вычитаем расходы и прибыль делим пополам.

Теперь настала очередь Абделя покопаться в бумагах, протереть очки и попить чаю. Он тянул время и обдумывал предложение Макса.

– Что ж, согласен. Здесь товар на 200,000 долларов. Отдаю Вам половину без оплаты. Вы сможете оплатить 100,000?

– Как в прошлый раз. Половину сейчас, т. е. 50 тысяч, а другую – в Карачи после моего возвращения. Вообще же было бы правильным, если бы я всю сумму оплатил Вам, когда выеду за пределы Пакистана.

– Нет, так не пойдет. 50 тысяч нужно оплатить сейчас.

– Где товар?

Абдель полез в сейф и достал камни. Макс пошел на улицу и набрал Алекса.

– Полтинник. Остальное как в прошлый раз. Выеду расскажу как обстоит дело. Пока держу руку на пульсе.

Алекс сообщил ему, что он перевел деньги на личный счет Макса.

Вернувшись к Абделю, Макс попросил счет Абделя, включил свой ноутбук и перевел требуемую сумму на счет Абделя. Стороны стали прощаться. Макс и Мухтар сели в машину к водителю и тронулись. Вот тут-то и возникли неожиданно появившиеся неприятности для американцев. Увлекшись прослушкой, они позабыли о наблюдении, к ним в машину стали заглядывать из окон. МРП из Карачи посоветовало инспирировать конфликт с американцами в группе сопровождения ЦРУ. Что и произошло.

Местные жители поставили под переднюю шину гвозди, тот спустил воздух. Водитель, по виду типичный американец в униформе цвета светлого хаки, вынужден был выйти из машины. Завязалась брань, затем стрельба в воздух и перестрелка друг в друга. Несмотря на то, что баллон удалось поменять за 10 минут, водитель получил два пулевых ранения, одно в живот. Его коллега по имени Фрэнк сообщил в Карачи о произошедшем и запросил поддержку. Джеймс перезвонил в Лахор и срочно затребовал вертолет поддержки с воздуха и машину для того, чтобы последняя немедленно выехала в сторону Намак Манди.

Увы, все было уже не так просто, ведь происходило это не где-нибудь, а на территории Пакистана. Сообщение американцев было перехвачено, и МРП дало отмашку на ликвидацию. Выехавшая из Лахора машина ЦРУ стала преследоваться местной террористической группировкой, которой МРП слило информацию. Началась погоня в стиле вестерн. Американцы, спеша на выручку к своим, отстреливались от преследователей. Получивший сообщение об этом, Джеймс немедленно пошел с докладом к Ларри. Лишь прямой звонок Ларри шефу МРП в Карачи, указывавший на возможные политические последствия инцидента, позволил избежать жертв со стороны американцев…

Ничего не подозревавший Макс без проишествий доехал до Карачи, и через сутки вылетел в Нью-Йорк, передал товар на огранку. Времени на такую партию должно было уйти не меньше полутора месяцев, и еще около 2 месяцев на продажу.

 

Бангкок, Таиланд, апрель – октябрь 2010

Период тропических дождей в этом по-своему красивом и исключительно влажном городе был в самом разгаре. Приветливый иностранцам Бангкок находился, как и весь Таиланд, в периоде межсезонья, когда поток туристов в страну уменьшается.

Военный атташе посольства России в Бангкоке, он же резидент российской военной разведки полковник Виктор Васильевич Губанов, утром получил шифрограмму, поручавшую ему подготовку операции по освобождению Виктора Бута: «Основываясь на необходимости защиты интересов российских граждан, представляющих стратегические интересы России, и взятых в настоящее время под стражу тайскими властями, Вам следует …»

Центр также прислал ему список лиц, которые подлежали вербовке, в т. ч. министр юстиции, генеральный прокурор и члены Конституционного суда страны. Вербовка таких лиц, если сказать одним словом, была сущей головоломкой. Сообщалось также, что нужно четко рассчитать затраты, а для этого следовало разработать схему операции по «привязке её к местности». На подготовительный период ему дали 1 месяц.

– Они что там, рехнулись, что ли? За месяц… за месяц… – он погладил свою курчавую белокурую шевелюру и закурил. Рослому и статному Губанову, имевшему к тому же могучий торс, было 52 года. Выпускник МГИМО, он говорил на 6 языках, включая основные европейские, а также дари и вот теперь тайский. В его послужной список входили акции против американских военнослужащих в Гондурасе и Никарагуа; три года в Чечне; инструктаж на зарубежных российских военных базах. Отдельные сослуживцы в его возрасте уже были генералами; ему же по душе была работа на месте, где враг был явным, в то время как в Москве пришлось бы, сидя в кабинете, бороться, как ни крути, со своими же согражданами.

Первым делом он собрал в комнате закрытой связи посольства нескольких подчиненных, также имевших дипломатический статус: имевшееся ограничение по числу сотрудников и жесткие сроки предполагали командный метод работы. Описав в целом основную задачу: смещение с поста тайского премьера, Губанов распределил обязанности.

– Вопросы?

– Нет, Виктор Васильевич.

– Ну, тогда по ходу операции. Связь между собой по запасным каналам, общение по данной теме за пределами посольства запрещаю вплоть до моего особого распоряжения.

Они разошлись. Разведка официальная, назовем её так, предполагала общение с нелегалами, которые делали основную работу. Вербовка же работниками посольства, за которыми постоянно следили их коллеги из других стран, проводилась не столь активно, по крайней мере, спрогнозировать успех на определенную дату было крайне сложно. Разработка источника требовала нескольких встреч, на которые порой уходили месяцы, нестандартного подхода, учитывая конкретный характер задачи и человека, к которому служба имела интерес. В данном случае характер лиц, находившихся на самой вершине Таиланда, значительно усложнял задачу.

С момента ареста Бута в Бангкоке каждый шаг военного атташе и его сослуживцев многократно фиксировался американцами. Соответственно Губанов запросил санкцию Центра по использованию дипломатических сотрудников, находившихся в подчинении МИДа в посольстве, в целях выполнения поставленной задачи. По большому счету он ожидал прибытия сюда нескольких российских групп из стран Юго-Восточной Азии, где присутствие российских интересов было четко обозначено: Китай, Гонконг, Малайзия, в меньшей степени Сингапур и Индия. Группы должны были дублировать друг друга, обеспечивая прикрытие и отход группы, выполнявшей основную задачу.

Они передавались ему в подчинение резидентами этих стран. У него же была роль режиссера, в то время как основной сценарий, детали которого постоянно менялись в зависимости от ситуации, составлялся в Москве. Легенда, которая напрашивалась для въезда в Таиланд, была туризм и бизнес, с паспортами ряда европейских и латиноамериканских стран.

Губанов задавался вопросом, почему не предусматривалась силовая акция – штурм тайской тюрьмы с освобождением Бута, позволившая раз и навсегда покончить с мифом о могуществе ЦРУ. Поэтому он исподволь готовил и этот вариант, задействовав агентуру на местный офис американцев, а также тайский МВД и МИД.

Наконец, если не удастся ничего сделать, становилось целесообразным физическое устранение Бута в процессе экстрадиции из Таиланда. К сожалению, нужно было предусмотреть и этот вариант: изощренные методы обработки американцами пленных в их закрытых тюрьмах ему были известны. В ход шло все, включая новейшие психотропные препараты, зомбирование сочетанием электрошоковых сигналов и т. д.: неизвестно, выжил бы Бут после всего этого, но в том, что из него вытрясут все, что он знает, не было никаких сомнений.

Практически вся разведывательная информация по Таиланду стекалась к Губанову. Из неё следовало, что на тайцев оказывалось сильнейшее политическое давление, в связи с чем они, скорее всего, будут вынуждены экстрадировать Бута в Штаты. Допустить это было нельзя: тот исключительно много знал о закрытых операциях по поставкам российского оружия в африканские страны, в воющие Афганистан и Ирак, тлеющие ненавистью к американцам Иран и Северную Корею. Бут был лично знаком с ключевыми игроками в Москве, диктаторами и правителями ряда стран.

Поэтому вывоз Бута в Штаты был бы равнозначен крупному провалу российской разведки за все постсоветские годы. Соответственно ставки в этой игре были невероятно высоки. Одного Губанов никак не мог взять в толк: почему в Москве так нерешительно действуют, какие же еще могут существовать соображения, чтобы бездействовать, когда ситуация медленно приближалась к необратимой черте.

В мае Губанов сумела наладить «многоканальный» доступ к закрытой информации в правительстве Таиланда, которую полковник тщательно сортировал, анализировал и дублировал в Центр. В середине мая стало известно, что тайцы на правительственном уровне приняли решение о выдаче Бута американцам. Ждать более было нельзя, и Губанов отправил шифрограмму в Москву, где просил санкцию на начало операции.

Вскоре план Губанова был одобрен в Москве. Об этом ему сообщил прибывший в составе правительственной делегации заместитель Иванова полковник Воронцов. Он имел дипломатический статус, но оппоненты Губанова резонно сочли, что его приезд связан с делом Бута. Получив карт-бланш, Губанов начал действовать. Был сделан перевод средств к оппозиционному движению Таиланда. Поскольку на прямые контакты работников российского посольства в Бангкоке с представителями оппозиции до окончания операции был наложен категорический запрет, работа аппарата военного атташе сводилась к координации деятельности прибывавших групп с агентурой, обработке информации и согласовании предпринимаемых ими действий с Москвой. Контакты с офисом оппозиции были возложены на двух крупных латиноамериканских бизнесменов, которые своим успехом были обязаны российской резидентуре в Бразилии.

Переводчиком бразильских коммерсантов был агент ГРУ, поддерживавший связь Губанова с бразильцами и штаб-квартирой оппозиции. Во время контактов они представили гарантии крупных инвестиций в Таиланд в случае, если здесь к власти придет оппозиция. Параллельно они передали пакет своих предложений представителям оппозиции и решили задержаться в Бангкоке для их конкретной проработки на месте.

Местную резидентуру Губанов направил на отслеживание операций ЦРУ и МИ6, которые часто дублировали друг друга. Для исключения неожиданностей он разместил людей для внешнего наблюдения в здании напротив тюрьмы, где содержался Бут. К ним также поступала оперативная информация от осведомителей в этом учреждении, чтобы избежать внезапного этапирования Бута в другое место.

Беспорядки и столкновения на улицах Бангкока продолжались почти месяц. Начались они с демонстраций оппозиции, которая призвала тайский народ выйти на улицы Бангкока. Правительственные войска заблокировали повстанцев, отличительным знаком которых стали красные повязки на голове. Их главным требованием была смена власти в стране. Длительное противостояние власти и вооруженной оппозиции привело к многочисленным перестрелкам в центре города, и, чтобы снять напряженность и оттянуть время, правительство начало переговоры с представителями оппозиции. Согласие на проведение переговоров стало грубейшей ошибкой, вызвавшей в конечном итоге провал операции. Они не сумели быстро вывести достаточное количество человек на улицы Таиланда: беспорядки были только в столице. Продолжительное сопротивление оттолкнуло туристов как важнейшую составляющую доходов страны, от Бангкока и Таиланда и сделало непопулярным предложения оппозиции. В итоге восстание захлебнулось.

ЦРУ ожидало нечто подобное после ареста и размещения Бута в тайской тюрьме и подготовил определенную программу мер противодействия. Американцы консультировали правительство Таиланда и оказывали ему всю необходимую помощь, благо страна имела на своей территории военную базу США. Поэтому ответ Тайского правительства был спокойным, скоординированным и планомерно вел к цели. Бут все еще был в Таиланде, ожидая решения суда о его выдаче США. Американцев интересовал любопытный вопрос: раз русские провели столь крупную и недешевую операцию в Таиланде, то насколько готовы они пойти до конца, чтобы вызволить его из тюрьмы?

Губанов, в свою очередь, подвергнув анализу произошедшее, понимал, что причиной провала операции была её неподготовленность, поспешность с её началом, спровоцированная решением суда о выдаче Бута американцам. Теперь либо им скоро придется ликвидировать Бута, либо Москва должна найти и провести комбинацию, которая привела бы к обмену Бута на равнозначное лицо со стороны американцев.

В начале августа Губанов сидел у себя в кабинете, когда к нему ворвался его связист и возбужденно протянул сообщение.

– Товарищ полковник, депеша из Москвы.

– Спокойнее. Давайте, – приказал Губанов. В секретной телеграмме говорилось следующее: «Для Вашего сведения сообщаем, что спецслужбами США задержаны 10 агентов-нелегалов, работавших на СВР. Просим Вас принять адекватные меры для недопущения подобных инцидентов во вверенной Вам резидентуре».

Губанов потер переносицу меж бровей, достал сигарету и попросил через пятнадцать минут собрать его подчиненных в приемной, а также вызвать к нему находившихся за пределами здания посольства для получения дальнейших указаний: по инструкции, он обязан был оповестить персонал немедленно. Но что он мог сообщить или сделать? Однозначным было то, что успех американцев вызовет бурю эмоций в Москве.

Не исключено, что в конторе, причем на самом верху завелся крот. И эту версию придется серьезно отрабатывать, здесь в том числе и в течение Бог знает какого времени. Под удар может попасть любой из российских разведчиков, а также агентура. В таких случаях задача выявления и локализации источника, организовавшего утечку информации, становилась важнейшим приоритетом, поскольку в противном случае под вопрос ставилась жизнеспособность всей фирмы.

Губанов, как и другие резиденты в более чем 100 российских посольствах, также получившие это сообщение, молча перебирал руками волосы на затылке. Даже он, с его многолетней тренировкой и навыками, с трудом сдерживал себя и мог вот-вот сорваться на сотрудниках. А этого ни в коем случае нельзя было допустить. В его и без того натянутые нервы был запущен бумеранг медленного действия. Эмоциональный взрыв ведет к утрате контроля над ситуацией, чреватый непредсказуемыми последствиями.

Он молча достал из шкафа виски и выпил 100 грамм. Виски обладали замечательным свойством: от них не несло как от водки, и закусывать можно было простым шоколадом или фруктами. «Вроде как полегчало», – подумал он и вышел к подчиненным. Говорил он коротко:

– Я думаю, ситуация всем понятна, разжевывать не стану. Передвигаться парами. На контакты с агентами выходить с дублированием. Парни, поосторожнее с мобильниками! Если есть соображения по улучшению оперативной связи и конспирации, сразу ко мне. И последнее, подумайте, как проучить америкосов – уверен, если нас и не попросят об этом из Москвы, то обязательно выслушают.

Уже на следующий день об аресте Анны Чапмэн и её коллег в США говорили на всех новостных каналах мира.

9 августа Губанову доложили о гибели заместителя начальника ГРУ генерала Иванова. Резидент налил себе виски: голова гудела, хотелось выйти на улицу и разрядить из автомата весь магазин. Увы, плохие новости на этом не кончились. Публичная порка российской разведки продолжалась: 20 августа 2010 года тайский суд второй инстанции озвучил ранее принятое решение об экстрадиции Бута в США. Виктор Бут в сопровождении 50 тайских спецназовцев прибыл в суд, где ему зачитали решение суда. В это же время самолет американской компании «Норсвест Эйрлайнс», прибывший из Нью-Йорка, ждал Бута на военной базе в Бангкоке.

Вмешательство российского МИДа, самих американцев, приславших второе обвинительное дело против Бута, привели к тому, что экстрадиция была отложена: тайский суд начал его рассмотрение. Однако в начале октября судебно-процессуальные процедуры привели к тому, что второе обвинение не было подтверждено тайским судом: Буту оставалось ждать 30 дней до даты возможной экстрадиции (21 ноября 2010 года) в США и надеяться на Россию и решение руководства Таиланда. Губанову же это был сигнал к подготовке реализации худшего из возможных сценариев: ликвидации Бута. Именно поэтому его и доставили в суд в бронежилете, что, к сожалению, вновь указывало на информированность американцев о планах российской разведки.

 

Душанбе, Таджикистан, 23.8–10.9.2010

23 августа из тюрьмы Госкомитета Национальной Безопасности (ГКНБ) в столице Таджикистана 25 заключенных совершили дерзкий побег. Чуть более месяца назад они были осуждены Верховным Судом республики на сроки от 10 лет до пожизненного заключения за попытку государственного переворота. Среди них шестеро были российскими гражданами дагестанской национальности, четверо подданных Афганистана, 1 узбек. Среди лиц таджикской национальности, бежавших из самой закрытой тюрьмы в Таджикистане, были сыновья руководителя ОТО Мирзо Зиёева, убитого в 2009 году во время акции правительственных сил.

Их побег оказался следствием спланированной акции, в результате которой несколько часовых на входе в следственном изоляторе ГКНБ были расстреляны. Вырвавшиеся из заключения 5 осужденных спокойно побрились, одели камуфляжную форму и в машине ГКНБ въехали в СИЗО Министерства юстиции. Ликвидировав часовых, они освободили еще 20 человек и на четырех машинах скрылись в неизвестном направлении. Справедливости ради следует отметить, что режимность объекта, его безопасность от побега и возможных диверсий были беспринципным образом нарушены. Например, Ибрагим Насриддинов, переведенный в Таджикистан из тюрьмы Гуантанамо, имел свободу передвижения в СИЗО ГКНБ, а также ключи от замков по территории объекта.

Вопросы о том, кто организатор побега и куда растворились эти люди, стал причиной появления бессонницы в правительстве Таджикистана, в том числе из-за возможных последствий. В Интернете появились сведения о том, что ОТО готовит акции по всей стране. Президент Таджикистана Рахмон вызвал к себе руководителя ГКНБ страны Хайриддина Абдурахимова. Доверять ему или нет – еще предстояло решить, пока же его интересовали первые подробности, а также надо было наметить план действий. Разговор был на фарси.

– Вы до сих пор не нашли тех, кто 2 месяца назад взорвал бомбу у рынка в Худжанде! Может, Вы теперь мне скажете, каким образом из учреждения ГБ! – он сделал ударение на этом слове – совершили побег отъявленные преступники? – с нескрываемой яростью спросил Рахмон.

– Мне кажется, господин президент, налицо внешнее вмешательство: за 15 минут только спецназ может так отработать. Из нашей тюрьмы просто так не сбежать.

– Ну, это Вам только кажется, что нельзя. – Не выдержав, Рахмон выпалил: – Работать разучились? Голова у вас вроде на плечах!

Он провел рукой по вспотевшему лбу, поправил спадавший на него чуб своих пышных волос, и после некоторой паузы спросил: – Кого именно Вы подозреваете?

Абдурахимов, молча выслушав гневные тирады своего шефа, ответил:

– Ничего конкретного. Пытаюсь понять, кто стоит за этим.

– Узбеки? Им наш Рогунский проект вот где сидит, – он провел рукой поперек горла. – Разве не так?

– Вполне, господин президент, никаких улик пока нет. Объявлен план-перехват по периметру страны.

– Но Вы же лучше меня знаете, что наша граница «дырявая», её вообще не существует с Кыргызстаном, и они могли там раствориться. Или же ушли в сторону Афганистана. – Рахмон глотнул воды, чтобы немного остудить свой гнев: эмоции рвались наружу: – Россия? Они имеют базу радиолокационного слежения на нашей территории. Зачем им беспредел?

– Это так, но что-то, не менее серьезное, послужило причиной того, что они могли вмешаться в этот инцидент. Пока могу лишь предполагать, господин президент, – добавил Абдурахимов.

Рахмон задумался. «Что произошло за прошедшие несколько месяцев, что так сильно раздражало бы соседей? У нас есть алюминий, хлопок, много воды – нет, не то. Значит, наркотики», – заключил он. И тут ему, словно молния, в висок ударила мысль: «Рубины. Рубины, будь они неладны! Да простит меня Аллах за слова эти». Он обратился снова к Абдурахимову:

– Выясните, что там у Вас с наркотиками творится. Вы свободны, генерал, – Абдурахимов встал из-за стола и направился к выходу.

Рахмон же вспомнил свою встречу с израильтянами: прекрасные люди, да и говорят на его родном языке. Они сравнительно быстро договорились работать вместе; чувствовалось, что ведут себя они уверенно. По идее, за ними стояло их государство, Израиль, а тот имеет надежного союзника в лице США. «Так значит, все-таки Россия? Ну да, россиянам не понравилось, что у них под боком появляются закамуфлированные американские интересы. Дальше-то что? На попятную он не пойдет! Страна пока с ним и за ним, президентом. Тогда они мне могут устроить пышные похороны, как с Супермурадом. Понять бы кто, вот тогда все можно переиграть». Остановившись на этой положительной ноте, он решил дождаться результата расследований и вызвал старшего сына к себе, сказав ему: «Рустам. Пригласи ко мне твоих израильтян, чтобы приехали через неделю-две. Мне надо с ними переговорить».

Практически одновременно с побегом осужденных из СИЗО произошел другой инцидент. На территории штаба 201 российской дивизии был предотвращен теракт, который должен был осуществить некто Халим Исоев, в возрасте 23 лет и проходивший диверсионную подготовку за пределами Таджикистана.

Имомали Рахмон, для которого напряженность в его маленькой наполовину горной стране была явно ни к чему по той простой причине, что он не имел ни сил, ни возможностей этому реально противодействовать, ясно осознал, что он пешка в этой игре, где, если это действительно так, две сверхдержавы решили разыграть его карту.

Его шансом как политика и действующего президента было снять имеющиеся противоречия с соседями по региону, заручившись их поддержкой. Он решил негласно направить в Россию и Узбекистан своих представителей, наделив их полномочиями провести переговоры по экономическому сотрудничеству и региональной интеграции.

Условие, при котором узбеки были бы согласны на уступки и могли начать переговоры, было очевидным: это отказ Таджикистаном от строительства Рогунской ГЭС. На её строительство уже были затрачены сотни миллионов долларов, Рахмон лично рекламировал её по телевидению страны, чтобы привлечь средства населения под строительство ГЭС. Узбекистан вот уже 10 месяцев задерживал на узбекско-таджикской границе железнодорожные составы, двигавшиеся в сторону Худжанда, а с октября предыдущего года отменил железнодорожное сообщение между Ташкентом и Ферганой, чтобы ни один узбекский поезд не проходил по таджикской территории.

С Россией обстояло сложнее. Здесь нужно было идти на серьезные политические уступки. Таджикистан оставался членом ОДКБ, СНГ и ШОС, где он взаимодействовал с Россией. Дальнейший прогресс мог бы быть при вступлении страны в Таможенный союз ЕврАзЭС, членами которого к тому времени были лишь три страны: Россия, Казахстан и Беларусь. Размышления Рахмона в итоге свелись к следующим моментам:

«Согласятся ли они принять его в этот элитный клуб? Это означало бы отсутствие таможенных проверок при пересечении границ таможенного союза грузами из Таджикистана. Учитывая соседство Таджикистана с Афганистаном и реально действующую угрозу наркотрафика, можно было заранее предугадать ответ на просьбу о вступлении Таджикистана в ЕврАзЭС: при выполнении им условий, при которых граница с Афганистаном будет наглухо закрыта. Это означало существенное увеличение количества российских войск в его стране. Может, что-то другое?» Вот это он и поручил выяснить своему посланнику при поездке в Москву.

Встреча с представителем Шломи, организованная для него сыном Рустамом, была короткой и насыщенной. Рахмон обратился к ним с просьбой, чтобы они помогли ему встретиться с представителями американской администрации. У него не было другого выхода, Рахмон понял, что только американцы могут быть противовесом российским интересам у него в стране и пошел ва-банк.

– Да, господин президент, мы сделаем все от нас зависящее. В данном случае требуется, чтобы Вы обратились по официальным каналам в Вашингтон, мы продублируем Ваши усилия. – Вечером того же дня соответствующее приглашение было передано послу США в Таджикистане.

Израильтяне сдержали слово: 1 сентября в Душанбе прилетел помощник госсекретаря США Симмонс. Переговоры длились 2 дня, обе стороны высказали удовлетворение их итогами, итоговое коммюнике, обнародованное в прессе, оказалось сжатым. Стороны договорились о создании в Таджикистане Центра НАТО по противодействию терроризму. На вопрос, что еще существенного обсуждалось на переговорах, Симмонс неожиданно заявил, что США не планируют открывать военную базу на аэродроме в Айни, скорее желая успокоить Москву в том, что его приезд не наносит ущерба российским интересам в регионе.

Однако эффект оказался прямо противоположным. Высказывание Симмонса поставило президента Таджикистана в двусмысленную ситуацию, еще более усугубив его отношения с Россией. Утечка информации оказалась преждевременной и крайне опасной. Ответ последовал незамедлительно: уже на следующий день, 3 сентября около 7 утра в Худжанде смертник взорвал начиненный взрывчаткой автомобиль, направив его в здание регионального Управления по борьбе с организованной преступностью. Жертв было немного, важен был сам факт инцидента с использованием смертника, нацеленный на то, чтобы вывести народ на улицы.

Внутриполитическим следствием взрыва в Худжанде стала смена руководителя ГКНБ. Абдурахимов был снят после санкционированной травли в прессе: неуверенный в своей власти таджикский президент не знал, кто является инициатором ряда акций в стране, которые, казалось, были связаны друг с другом неведомой нитью. Во главе спецслужбы Таджикистана встал Саймумин Ятимов.

Пока проводилось расследование августовских событий, ситуация внутри Таджикистана становилась все более напряженной. Через неделю после отъезда из страны американской делегации на дискотеке в Душанбе последовал взрыв, а еще через несколько дней на таджикско-афганской границе произошел бой. Боевики со стороны Афганистана попытались прорвать границу сразу в нескольких её местах, 20 из них были уничтожены огнем пограничников. Направление вектора политического развития, которое должен был выбрать президент Таджикистана, продолжало качать из стороны в сторону.

 

Арабский зигзаг

В начале сентября Сальери пригласил Генриха на встречу. Генерал получил указание из Москвы подготовить диверсионные группы из числа бывших своих подчиненных. Генрих к тому времени практически завершил оформление иммиграционных документов и ждал окончательного приглашения из Германии. Время для него шло бесконечно медленно, как всегда бывает, когда не имеешь интересной работы.

Звонок генерала пришелся кстати: тот просил его приехать в течение 2 часов в их условленное место, на пляж Чарвакского водохранилища. Оба тепло поздоровались, Генрих вел себя с генералом как ученик рядом с учителем. Сальери пригласил Генриха в заранее арендованный им катер, они взяли пару спасательных жилетов, завели мотор и помчались под рев мощного двигателя. Минут через пять они были на середине водохранилища, в 200 метрах от берега. Сальери приглушил двигатель, переведя его на малые обороты.

– Как дела?

– Спасибо, Борис Анатольевич.

– Скучаешь, говорят?

Генрих улыбнулся, он знал, что генерал заранее готовился к встречам, обладая свежей информацией о своих подчиненных, коллегах и просто знакомых, чтобы начинать разговор.

– Верно. Никак не могу выехать из страны.

– Послушай, я не собираюсь вмешиваться в твои личные проблемы. Мы как-то говорили об этом. Пока же предлагаю тебе немного заработать, поработать с моим ведомством.

Генрих вопросительно посмотрел на Сальери, стараясь не перебивать генерала.

– Тебе ведь известно, что произошло в Таиланде, с нашими нелегалами в Штатах. Произошло много негативного, в Москве проводится чистка… – он помолчал и произнес: – Мне нужны надежные сослуживцы, из числа тех, кто не является кадровым сотрудником моего ведомства. Для работы, естественно.

Генрих хорошо соображал. Речь шла о разведывательной работе, которую нельзя было доверить своим до тех пор, пока однозначно не выявится крот, системно сдававший российских разведчиков. Каждый, кто хотя бы раз имел дело с разведывательным сообществом, как бы оно ни называлось, всю оставшуюся жизнь гордился своим ведомством, имевшим некий романтический ореол делать невозможное возможным. Сальери затронул именно эти тонкие струны у Генриха. Тот, не мешкая, спросил:

– На какой срок, товарищ генерал?

– Ты лучше спроси, для какой работы.

– Раз Вы обращаетесь ко мне, то для той самой, по которой меня учили.

– Предлагаю тебе командировку в Арабские страны, пойти по стопам отца.

– Вы серьезно? – это действительно было неожиданно.

– Вполне. Серьезней не бывает.

– Хорошо.

– Мы живем в реальном мире, у тебя есть дети, определенные планы на будущее. Спрашивай, согласишься – обратного хода не будет.

– В каком качестве и где мне предстоит работать?

– В Каире. Поедешь представителем крупной российской туристической компании. Общаться будешь со мной или с тем, кого я тебе скажу. Работа по дискредитации американцев, их нужно поставить на место и восстановить наше статус-кво. Необходимо все тщательно подготовить, делать как раз то, чему тебя учили. Будешь отвечать за размещение туристов в арабских странах, встречи-проводы и тесный контакт с россиянами и арабами.

– Значит, не только Египет?

– Верно, Тунис, Йемен, Алжир, Египет, Ливия, Бахрейн. На месте тебя встретят. Повторяю, работать будешь со мной, с моими людьми. Ни с кем в контакты из ГРУ без моего ведома не вступать.

– Понятно. Разрешите вопрос, Борис Анатольевич?

– Ты так спрашиваешь меня, словно мы в ОМСБОНе. Конечно, я слушаю тебя.

– Обычно подготовительные операции моего профиля бывают нескольких уровней…

– Я тебя понял. Здесь нужно готовиться по полной. По полной, братишка. Американцы взялись за нас с удавкой. В прессе пока нет информации про Потеева, зам. начальника СВР по американскому направлению, он ушел к американцам. Может, это и игра, но тогда достаточно крупная. Сам понимаешь, всего тебе я сказать не смогу. Вот авиабилеты, родных с собой лучше не брать. Еще вопросы есть?

– Зарплата у меня будет?

– Ты же в турфирму едешь. Чуть ли не региональным представителем, точнее, замом. А там хорошо платят. Арабский не забыл?

– Немного.

– Вот и попрактикуешься… Молодчик, – произнес Сальери и рукой потряс за шею Генриха.

Сальери не произнес истинной цели командировки Генриха. Раз американцы решили довести до конца с экстрадицией Бута в США, то для развала дела следовало устранить свидетелей, которые могли быть привлечены к даче показаний. В случае успеха миссии Генриха он мог устранить либо сместить с занимаемых должностей тех, кто когда-либо соприкасался с Бутом при поставках оружия в африканские страны. В том, что Генрих сможет сделать то, о чем ему сообщил генерал, Сальери до конца не был уверен, у того было 60–70 % шансов на успех. «Посмотрим, как сложится, подвести не должен» – подумал в заключение Сальери.

Генрих взял билеты, обратный был с открытой датой, внутри был также купон Интуриста на размещение в гостинице Софител. Вылет послезавтра. Кое-как объяснив жене, что у него срочные дела за рубежом, пообещав ей, что будет поддерживать связь и при необходимости первым же рейсом вернется в Ташкент, Генрих налегке вылетел в Каир.

В зале прилета его встретили с табличкой, на которой было написано его имя. Шофер Василий повел его к вэну, припаркованному недалеко от входа в аэропорт. Через час они были в отеле, а еще через полчаса они заехали в региональный офис турфирмы. Генрих познакомился с руководством. Уладив формальности, он прошел в предоставленный ему скромный кабинет с мягкой мебелью, телевизором, столом и компьютером.

Чтобы как следует разобраться со своей работой, которую официально предстояло отрабатывать, он попросил у секретаря количество заезжающих россиян в месяц по странам, охватываемым представительством. Получалось, что туристов в среднем прибывало 50,000–60,000 в Египет, 20,000–30,000 в Тунис, по 3000–5000 в Алжир и Йемен, т. е. в целом около 100,000 туристов в месяц. Приличная цифра, которую Генрих на калькуляторе перевел в долларовый эквивалент: порядка 200-милионного пирога для принимающей стороны в целом. Что ж, всем этим ему придется заниматься вполне серьезно.

Генрих запросил масштабированную карту региона, благо она имелась в офисе, и повесил её сбоку от себя. Затем подробный список рейсов из России, других стран и лишь затем каталог гостиниц, предлагаемые скидки для турагентов и тур-пакеты по гостиницам и пляжным районам региона. Через Скайп он вышел на Сальери, отписал ему, что прибыл на место. Еще через полчаса он взял Васю на весь день и попросил его отвезти в те гостиницы Каира, где жили россияне. Пока не увидишь, не поймешь, кто и что есть что: он приезжал в гостиницу, вручал визитку менеджеру и ему быстро показывали стандарт, полулюкс и люкс в каждой гостинице, затем плавательный бассейн и ресторан. На это ушло около 8 часов.

На следующее утро Генрих поехал в Хургаду, а затем к египетским пирамидам. Он должен был сам, вживую, пройтись теми маршрутами, которые проходили российские туристы. Каждый пляж, по возможности ключевые рестораны и гостиницы, в каждом городе Египта. За две недели он сделал это, по пути пользуясь купонами компании, и останавливался в гостиницах: во-первых, он узнавал сервис изнутри, во-вторых, это было приятно и бесплатно.

По ночам у него были встречи, так что днем он часто дремал в автомобиле. Требовались новые связи, и он их успешно нарабатывал. Для этого нужно было дать человеку заработать, затем сделать зависимым, испытать в работе – словом, связи не появлялись за один день, работа была нервной и заставляла выкладываться. Он поднял знакомых отца, везде его встречали как желанного гостя, либо по работе, либо в честь заслуг его отца. Приходилось пить много алкоголя, ему было не привыкать.

Светские приемы представительство проводило раз в 2–3 месяца, куда приглашались агенты турфирм по городам и странам, представители других российских фирм, происходил неформальный диалог с теми из властей – в основном из министерств по туризму – кто соглашался прилететь на такого рода приемы. Среди гостей на этот раз был и Генрих.

На 20-й день пребывания в Египте Генрих вылетел в Тунис. Побыв там 4 дня, он полетел далее в Йемен, где был два дня и затем перебрался в Алжир. Тамошнее его пребывание также не было длительным, три дня, в основном из-за приятных встреч с отцовскими знакомыми, их детьми, которые хорошо отзывались об отце Генриха. Таким образом, турне, в котором он провел почти месяц в непрерывных поездках и напряжении, требовали от него больших энергоемких затрат, которые с лихвой восполнялись прекрасными пляжами: достаточно было окунуться в море и полежать на топчане с часок-другой.

Работа ему нравилась, получал он что-то около 4000 долларов чистыми, плюс самые различные бонусы от российских туроператоров за удачное размещение туристов, получение скидок от отелей, разрешение споров между российскими фирмами и авиаперевозчиками и т. п. Большую часть средств он пересылал жене. В конце ноября Генрих сообщил Сальери, что готов к выполнению поставленной задачи, подготовлена инфраструктура и ждет соответствующего сигнала. Отдельно Генрихом была озвучена смета расходов. Оставалось ждать.

 

Ташкент, 12.10.2010

Оставшийся в Ташкенте знакомый Саши, Евгений, или просто Женя, был связным Макса. Макс поехал к нему домой, проверяя, нет ли за ним хвоста. Женя открыл дверь: на его лбу был бинт, который ему наложили после аварии, в которой он чуть не погиб. А произошло вот что: вдвоем с другом они порядочно выпили, и под утро выехали из кабака. Женя спал, когда машину, в которой они ехали, срезал Камаз. На вопрос о том, что произошло, водитель сказал, что заснул. Макса интересовало, насколько случайно то, что произошло с этим парнем, и нет ли здесь какого подвоха?

– Привет. Как дела? – спросил Макс, еле успев отогнать от себя огромную собаку, сторожившую дом Жени.

– Да ничего, – Женя отвел от Макса свой взгляд. Нос был разбит, правая щека заклеена пластырем.

– Ты передал мою просьбу Саше? – спросил Макс.

– Какую?

– Мне нужно с ним поговорить. Он стал какой-то недостижимый.

– Саша скоро приедет в Ташкент, вот тогда и встретитесь.

– Отлично. Не забудь сказать ему, что я ищу его…

– Не волнуйтесь. Он прослышал обо мне и решил навестить.

– Береги себя. Ты мне живым нужен, – напоследок произнес Макс.

Встреча с Сашей состоялась через 10 дней. Тот, освоившись в Ташкенте, позвонил Максу и назначил встречу в кафе на Лабзаке. Они заказали по бутылке крепкого пива.

– С приездом!

– Макс, а Вы что-то долго у нас задержались, – у Саши радостно светились глаза.

– У вас? Ты меня удивляешь: сам работаешь в Москве. Какие новости?

– У Лутфи появилась скрипка. На фото она принадлежит Страдивари. Надо её оценить. Комиссионные 15 % от цены, пополам если выгорит. Идет?

– Я попробую, – ответил Макс и добавил: – дай мне неделю.

Макс не сказал Саше, что у него полное музыкальное образование: когда-то он закончил 7 классов музыкальной школы. У него был абсолютный слух, но сказать, что это было его достоинством, он не мог, так как слышал то, что другие – нет. Следующие три дня Макс висел в Интернете. Он послал запросы в Сотби, Кристис, Тарузио, нашел известный в мире топ-магазин по оценке и продаже скрипичных инструментов. С оценкой не было проблем.

Как и в любом деле, здесь тоже существовало «но». Звук, внешний вид и последующий маркетинг – эти три позиции должен был кто-то проверить, наладить и т. п. К сожалению, скрипка выглядела из рук вон плохо, в середине правого края инструмента обод скрипки был поврежден. Зато она давала шанс Максу возможность наладить конкретный разговор с Лутфи. Он нашел номер его телефона среди своих записей в контактах Outlook Express.

Было около 7 вечера. Макс бродил по городу и зашел в Интернет-кафе. Он закурил, благо здесь не придирались. Когда ему принесли чашку кофе, он попросил свежевыжатого лимонного сока. Усевшись поудобнее, он огляделся. Приятное кафе, вокруг сновали официанты, было людно. «Воистину, понедельник день тяжелый» – подумал Макс, неожиданно осознав, что «понедельник» на фарси звучал как «душанбе», т. е. точно так же, как именовалась столица Таджикистана. Черпавший информацию из Интернета и «случайно» появлявшихся ссылок на рабочем столе в его ноутбуке, он пытался методом исключения, логически провести анализ ситуации. Его также интересовал ответ на классический вопрос «кому все это выгодно?» Он нарисовал таблицу из нескольких столбцов и стал методично заполнять пустующие места крестиками.

Таджикам, ущемленной части населения, или же оппозиции? Определенно нет: усугубление конфликта влечет за собой большую кровь, горе и смерть на этой земле. Да и денег для этого нужно немерено. Жили-жили не тужили сколько лет, больше десяти, по крайней мере, и вот на тебе, решили порезвиться? Вряд ли, пусть даже самый оппозиционный лидер, он вынужден был считаться с властью, правящей в Таджикистане. Так что заговор внутренний, без поддержки извне исключается. Таджикистан Макс вписал в столбец «нет».

«Ну и дела», – потирая лоб, произнес Макс и попросил себе кофе. Таджикистан экономически слаб, зажат с двух сторон нестабильным Кыргызстаном и воюющим Афганистаном. Проникновение в страну афганцев или кого-либо с юга означает беспрепятственное прохождение через север страны к киргизам. А это почти одно и то же, что рано или поздно киргизов, весь регион в целом ждут серьезные проблемы.

Арабы? Они имеют влияние на ИДУ через «Аль-Каиду», и вполне могли бы профинансировать акции в Центрально-Азиатском регионе. То, что здесь приложились спецслужбы одной из мусульманских стран, скорее факт, чем неопределенность. Арабам по большому счету здесь ловить вообще нечего, это не их вотчина, разве что арабский халифат решили устроить. Выяснить бы, кто вышел с ними на контакт и является заказчиком.

Говорят, что арабами управляет еврейский капитал, мировой синдикат евреев, сидящих в офисах Вашингтона, Лондона: где их еще только нет. Насколько верно это в данном случае? Евреям, которые присутствуют на рубиновом месторождении, политическая нестабильность внутри Таджикистана прямо противоречит их экономическим интересам. Разве что Моссад проводит мудреный расклад, когда кто-то в Израиле пытается перехватить инициативу у Шломи в Таджикистане. Нет, еврей скорее договорится с другим евреем, чем начнет таким вот образом уничтожать его бизнес. Этого у них не отнимешь. Значит, нет.

Русские? Положительный ответ означал бы, что некий вопрос, в котором заинтересована Россия, для нее здесь столь критичен, что они, несмотря ни на что, идут на дестабилизацию в странах Центральной Азии – партнерах России по ОДКБ. Что их может не устраивать в Таджикистане? Растущее влияние американцев? Да, конечно. Наркотрафик? Не столь критично. А что еще? Алюминий и хлопок? Это несерьезно. Ущемленное русское самолюбие в связи с тем, что в рубиновое месторождение вошли евреи? Путин и не такое «проглатывал», стоит вспомнить демонтаж российской РЛС на Кубе. В любом случае Россия сейчас не столь богата, чтобы инициировать региональные конфликты у себя под боком: ей бы с разрухой в Южной Осетии справиться. Рубины? Рубины всем нужны. Убивать из-за них ни в чем неповинных людей из-за этого – нет, они на это не пойдут. Рубины и военные лазеры? Военные лазеры – напрашивается – можно установить на российской РЛС в горном Таджикистане. Ну и установили бы. Что здесь критичного? Ага. Стратегический ядерный паритет. Через кого?

Узбеки? Для чего им было вступать в самоубийственный сговор с ИДУ, ярым противником правящего режима в Узбекистане? Предположим, что Узбекистану не нравится Таджикистан. Не предположим, а точно: иначе пропускали бы вагоны, которые сотнями стоят на границе в Бекабаде. Но ИДУ? – скорее нет. Узбеки вовлечены в конфликт и используют ситуацию, чтобы выжать из неё максимум возможного. По большому счету, географически расположенные рядом таджики с узбеками должны бы организовать ювелирный кластер предприятий: в одной – золото, в другой – рубины: нужно их совместно гранить и развивать этот бизнес. Интересно, кто, кроме меня, еще так думает?

Американцы… Великая нация свободных. У них своих проблем хватает: не остывший Ирак, внутриамериканские экономические проблемы, вызванные огромным внешним долгом и непомерными военными расходами. Например, поняв, что Россия заинтересована в высокогорном пятачке базирования стратегических лазеров на Памире, США могли пойти на этот шаг. Но это идет вразрез с их официальной позицией оказывать помощь таджикам в решении их проблем: после приезда Симмонса США передали Таджикистану 22 джипа на укрепление таджикско-афганской границы. Может, американцы хотят надолго влезть в этот регион, одной рукой дестабилизируя ситуацию и обвиняя россиян во всех бедах таджиков, а другой – протягивая соломинку для утопающего? Рубиновый бизнес любит стабильность, хотя… в стабильных условиях цены на них падают».

С удовольствием сделав несколько последних глотков, он расплатился, затем вышел на улицу и резко углубился в стоявшее рядом метро. Пробежав по подземному переходу около 15 метров, он присел, чтобы поправить туфли. Другой рукой он выключил телефон, вынул сим-карту, и пошел снова наверх, снял второе подъехавшее такси и попросил довезти к Интернет-кафе. Там через Скайп он связался с Женей, попросив сделать ему паспорт, второй звонок был куда важнее – Лутфи.

– Добрый вечер, уважаемый!

– Кто это? – раздалось на той стороне телефона.

– Простите, не представился. Меня звать Макс, я знакомый Саши Ревзина.

– Саши? Из Ташкента?

– Насколько мне известно, он был в Москве, но сейчас в Ташкенте.

– Верно. Чем могу?..

– Он перекинул мне на почту фотографии музыкального инструмента, скрипки. Я бы хотел её посмотреть, послушать.

– С этим нет проблем. Когда Вы можете приехать?

– Так, значит, нужно ехать к Вам?

– Да, скрипка у меня дома.

– Хорошо. Я получу визу и буду у Вас через несколько дней.

– Позвоните, когда будете выезжать, я встречу Вас на границе.

Формальности с таджикским посольством, к которому обычно не подступится, уладил Евгений с помощью нескольких банкнот. Виза, которую обычные граждане ждали по нескольку месяцев, была в паспорте Макса через день после разговора с Лутфи. Рано утром следующего дня он заказал такси и выехал в сторону Бекабада. В 8 утра он был на границе, прошел формальности и лишь потом позвонил Лутфи. Он приятно удивился, услышав голос Макса: он не ожидал, что тот так быстро подъедет, и попросил подождать водителя, который заберет Макса с пограничного пункта.

 

Поселок Бустон. Таджикистан, 17.10.2010

Лутфи встретил его дома как настоящий хозяин. Резиденция наркобарона была расположена в 20 километрах от пограничного поста, и в 45 километрах от Худжанда. Лутфи было не больше 40 лет. Внешне чуть полноватый, с сединой на висках и приятным баритоном в голосе, в его доме и голосе чувствовались достаток и умеренность. И без того переполненный съедобным стол в гостиной все время заполняли чем-то, меняя блюда и сервировку. Дом у него был огромным, каким и должен быть у человека его положения.

– Как доехали?

– Спасибо, все нормально. Как Вы сами?

– Да ничего, – Лутфи развел руками. – От урожая к урожаю живем, – произнес он так серьезно, что несведущий и впрямь бы поверил ему. – Как Саша?

– Ничего, у себя дома, смотрит за своим сыном. Он молодчик.

– Я его по Москве знаю, мы с ним бок о бок жили и работали несколько лет.

– Он рассказывал, – Принесли первое, жареных куропаток с картошкой.

– Что пьем? – предложил Лутфи, подвигая одной рукой виски и водку, а другой – доставая колу из холодильника.

– Нет, спасибо, еще весь день впереди.

– Вы мой гость, друг моего друга…

– Ну, тогда виски.

– За Ваш приезд.

Макс закусил, поел немного и спросил:

– А где же скрипка?

– Она никуда не убежит, – произнес Лутфи. – В соседней комнате. Вы можете её настроить и опробовать?

– С удовольствием. Я как раз просил Сашу приготовить струны, смычок и ушки.

– Это такой дефицит в наших краях, даже не представляете себе какой. Сейчас принесут.

Максу нужно было 20 минут повозиться со скрипкой. И разговаривать, говорить, играть.

– Саша говорил, что Вы профессор. По какой специальности?

– Экономист.

– Какими судьбами снова на родине, исторической родине? Америка не понравилась, что ли?

– Что Вы! Штаты многое дают человеку, если он чего-то достиг в своей жизни. У меня английский, кое-что в науке, повезло, можно сказать. А домой мать пригласила.

– Счастливый Вы человек, раз Ваши родители еще живы.

– Пока Бог миловал. – Макс поблагодарил за угощение и перешел к стоявшей возле окна скрипке. Первым делом он сухой тряпкой тщательно вытер её от пыли, и выдул то, что было внутри неё. Затем поочередно вставил струны в два ушка, натер канифолью смычок, натянул на нем конские волосы и отложил в сторону. Двумя пальцами он опробовал первую струну «соль», через квинту, то бишь еще пять нот была следующая струна «ре». Выставив обе струны, он взял смычок и опробовал аккорд, медленно ведя вниз и вверх смычком по струнам. Звук был сочный, грустный, выдержанный. По крайней мере, Максу звучание нравилось. Он взял следующие два ушка и стал проделывать с ними то же самое, что и с первыми двумя.

– Лутфи, так можно Вас называть?

– А как еще Вы хотели бы это делать? Только так и надо, – произнес он и усмехнулся.

– Звук у нее приятный, честное слово. Я не эксперт, всего лишь учился и играл на скрипке. Её надо немного подремонтировать и затем оценить. Самый известный в мире магазин с оценщиками находится в Нью-Йорке, а филиал – в Сеуле.

– Странно, как корейцы здесь примазались. Такие уж они и любители классической музыки?

– Понятия не имею. Но это так.

– Здесь, в нашей глуши, да и во всем Таджикистане, боюсь, не найдется мастер, кто мог бы её отреставрировать.

– Это верно. Её надо везти либо в Россию, либо дальше – за пределы СНГ.

– А сколько может это стоить, и по срокам?

– От 5 до 10,000. Может сказать только мастер. Вы же видите, заусеницы по краям и по внутреннему ободу, сошедшая в середине краска. Все это есть. Сроки – месяц, два.

– Так это оригинал?

– Я связывался с двумя экспертами в Кристис и Тарузио. Оба сказали, что это – одна из копий, которые были изготовлены мастерами где-нибудь в Европе. Могу Вам переслать оба отчета.

– Ясно. Что же мне с ней делать?

– Отдать её мне, – сверкнул глазами Макс. – Зачем она Вам? Продать её Вы не сможете. А я буду на ней играть, играть концерты.

Лутфи задумался. Желваки на скулах, сновавших туда-сюда, выдавали его внутреннее напряжение. Он что-то замышлял, Макс не мог взять в толк, что именно.

– И скоро домой?

– Месяца через два.

– А в какой школе Вы учились?

– Так Вы мне не доверяете? Вот, смотрите, – Макс вытянул свои пальцы перед Лутфи, левый мизинец был длиннее правого на 5–6 миллиметров.

– Ин-те-рес-но. Кто у меня только не бывал здесь, но такой гость у меня впервые. Вы, говорят, игрок?

Голова Макса ушла чуть вниз и вправо, и он с удивлением переспросил:

– В каком смысле?

– В шахматы играете?

– Немного. А Вы имеете разряд по шахматам или как?

– Кандидат в мастера.

– Ну, тогда я пас.

– Я пошутил. Какой я шахматист?! Как мы оба играем, покажет только игра, – произнес Лутфи, расставляя фигуры. – Вы белыми или черными?

– Выбирайте Вы. Чувствую, что мне придется защищаться.

– Хорошо, я играю белыми.

Макс должен был сыграть с ним в лучшую из своих партий. Он терпеливо ждал, когда Лутфи вызовет его на разговор.

– Вы всегда были в науке?

– После окончания университета.

– Вам нравится экономика? Вы много получаете?

– Достаточно, чтобы свободно дышать воздухом, передвигаться по миру и еще кое-что.

– Что именно?

– Ну, например, поесть мороженое, или… или купить в рассрочку автомобиль и дом, – Макс не стал спешить и попытался переменить тему: – А какое у Вас хобби?

– Я играю в шахматы… Давайте начистоту, Макс. Я слышал о Вашем приезде к нам от своего брата. Вы, прямо скажу, весьма любопытный человек. Имеете американский паспорт, ученый, играете на скрипке, свободно владеете английским. И вот Вы здесь у меня в гостях. Хотя в Таджикистане Вы уже были. Кстати, я знаю зачем.

– От кого?

– …узнал? Теперь Вы мне не верите, – произнес он с ударением. – Я достаточно информированный человек.

Фигуры на доске перешли в эндшпиль, первая партия подходила к концу.

– Если бы Вы более конкретно изложили свою точку зрения, мне было бы намного проще Вам ответить.

– Выпьете?

– Доиграем, потом.

– Вас интересовали рубины, таджикские самоцветы. Саша показал мне подготовленный Вами контракт, который Вы безуспешно пытались здесь продавить. А все знаете почему? Потому что ставили не на тех людей.

– Ну, мы были незнакомы, во-первых, это вполне естественно. Я намеревался познакомиться с кем-либо из влиятельных лиц в Таджикистане. Так что я рад нашей встрече… А Вы?

– Конечно. Каждому своему гостю я рад, каждому. Вы же умный человек, Макс. Саша все еще считает, что Вы работаете на одну из разведок, на узбеков или на американцев.

– А Вы, значит, на русских?

– Смеетесь, да?… неплохо, честное слово.

– Рубины меня интересуют, но не только они. Если про камешки, и конкретно про них, то было бы интересно, если бы появилась возможность получать камни не здесь, а за пределами Таджикистана, в Израиле, или в Дубае, Лондоне и т. п. Когда говоришь это кому-нибудь здесь, в голову лезет один и тот же вопрос: а почему этот человек не может того же сам, при чем тут я? Вот потому я про рубины здесь и молчу.

– Да, но Вы пришли ко мне от Юры, а не с улицы. Саша работает с Фоксом, это совсем другое дело, другой уровень… У меня больше на пешку, предлагаю ничью.

– Согласен.

– Так вот, чтобы работать по камням, мне нужен партнер в Штатах. А Вы здесь, и еще неизвестно когда поедете обратно. Честно говоря, то, чем я здесь занимаюсь, вынужден, скажем – в противном случае другой займет мое место и будет делать то же самое – мне откровенно надоело. Это не позывы совести, не хочу врать, просто стало опасно работать. А связи пока есть.

Принесли свежезажаренного ягненка. Они выпили и снова закусили. – Ваше здоровье, – произнес Лутфи.

– Вас интересует легальный бизнес? Я правильно понял?

– В принципе да. Есть предложения?

– Конечно, хорошим людям всегда есть хорошие предложения.

– Вы шутник, ей Богу.

Зазвонил сотовый, Лутфи ответил.

– Да, он приехал, сидим, играем в шахматы, хочешь поговорить? Вот, – сказал Лутфи, протягивая трубку, – это Саша.

– Привет, как дела?

– Нормально. Устроились?

– Да, спасибо. Меня встретили на границе, сейчас тепло встречают, и надеюсь, так же проводят.

– Восток дело тонкое. Лутфи еще тот любитель водки. Звоню, чтобы справиться, как Вы доехали.

– Спасибо, все нормально.

– Ну, тогда пока, – сказал Саша и положил трубку.

Стало темнеть, было что-то около 5 вечера. Лутфи прервал партию, отошел на 15 минут, и у Макса появилось время чуть сосредоточиться и перевести дух. Пока удача ему улыбалась, хотя итоги подводить было рано. Вскоре хозяин дома спустился вниз в темном костюме поверх водолазки, завел стоявшую во дворе белую Тойота Лэнд Круйзер и пригласил гостя погулять.

– Если я решу вопрос с поставками камней, Вы гарантируете мне прибыль?

– Если Вы будете поставлять мне камни в Дубай или Нью-Йорк, в любой город вне СНГ и предоставите возможность проводить выборку, я гарантирую Вам, что у Вас будут быстрые и большие деньги. Однозначно.

– Хорошо. Едем в город. Отдохнем на природе. Детали обговорим завтра.

Через полчаса они оказались в хорошо обставленном и освещенном ресторанчике. Играла музыка, танцовщицы сходились и расходились веером, было красиво и эстетично. Лутфи пригласил Макса на ужин. В ресторане их ждали несколько знакомых Лутфи, где Макс по большому счету был предоставлен самому себе. Макс с Лутфи немного поклевали со стола и затем, попрощавшись с завсегдатаями заведения, сели в джип и выехали. Через 20 минут они въехали в Худжанд, а еще через 20 минут оказались за его пределами.

– Догадываетесь, куда мы едем?

– Кажется, в казино.

– Точно.

Через 10 минут они были в Шангри-Ла, на входе их встретил брат Лутфи Рахим, после чего гости прошли в ВИП-зал. Немного проиграв в покер, Лутфи и Макс вновь уселись за отдельный столик.

– Послушайте, Макс. У Вас здесь есть хорошая возможность, чтобы наладить торговые связи с Таджикистаном.

– Например?

– Отработайте схему поставок горюче-смазочных материалов, сахара, других товаров народного потребления. Будем работать. Как Вам такое предложение?

– Насколько я понял, Вас интересуют цена, условия отгрузки и пр. по позициям, которые Вы только что назвали?

– Верно. Хотя бы по ним. Раз уж Вы здесь, то почему бы не затеять этот разговор? Вы мне определенно нравитесь.

– Вы шутите. Вы же меня совсем не знаете.

– Но я чувствую людей, часто вижу насквозь их устремления. Вы разительно отличаетесь от коррумпированных, сластолюбивых чиновников или же корыстных коммерсантов, которые приезжают к нам сюда. Мы ведь в еще большей глубинке, чем Узбекистан. К нам и добраться-то непросто, а заработать здесь, у нас и с нами – еще тяжелее.

В общей сложности они пробыли в казино около 5 часов и разместились на ночь в доме брата Лутфи в Худжанде. Утром, часов в 10 был накрыт завтрак, который по тому, что подавали на стол, скорее можно было назвать обедом. Жареная рыба нескольких видов из Сырдарьи, протекавшей через черту города, каймак и свежий хлеб подавались молчаливым улыбчивым служивым. Хозяева приветствовали его за столом.

– Перейдем к деталям, я про рубины. Мой человек привезет их Вам. Вопрос такой: куда и на каких условиях.

– Постараюсь Вам объяснить так же, как это я бы объяснил своему партнеру, от которого мне нечего скрывать. Чтобы проверить камни, нужна геммологическая лаборатория, причем за пределами СНГ. Оборот необработанных камней внутри бывшего СССР карается законом: срок 5–7 лет, во всей остальной части света это не так, не столь строго. Геммологическая лаборатория нужна потому, что в стационарных условиях можно определить, что получится из того или иного образца. Геммолог, приглашенный в Худжанд, на глаз может определить стоимость и полезный выход из камня, но погрешность все равно будет велика. Что мы делаем после отборки? Мы граним их и полируем, затем сажаем на коронку в кольцо и продаем, оптом, конечно. Кому? Тем, кто сидит на 47-й в Нью-Йорке, на Хаттон Гарден в Лондоне, или в Антверпене. Потом мы делим прибыль и покупаем следующую партию товара.

– Вы не назвали город.

– Я к этому иду. Товар принять удобно в более-менее нейтральной стране. Нам было бы очень удобно в Штатах, но туда нужна виза, досмотр на прилете и куча вопросов. Конечно, это не Россия, но все же вопросы будут. Еще менее удобной, на мой взгляд, является Британия. Поэтому одна из африканских стран, скажем, Тунис, или Эмираты нас бы устроили. Эмираты удобны для Вас: сели в самолет и на месте. Или же Турция.

– По конкретике денег. Сколько нужно первоначально?

– 100,000 было бы достаточно. Мы бы вложили половину.

– Кто это – мы?

– Я работаю с моими двоюродными братьями.

– Понятно. Что ж, в целом схема ничего, надо еще раз взвесить за и против. Если всё сложится, вскорости начнем.

Через 3 дня Лутфи вылетел в Москву, еще через день в Дубай прямым рейсом из Худжанда вылетел его племянник, которому Лутфи поручил несколько деликатных дел в Эмиратах: подготовить прием и инфраструктуру. Сам он решил еще раз как следует пробить Макса и круг его знакомых через российских и своих силовиков.

Макс по возвращении в Ташкент в кафе-бистро встретился с Алексом, вкратце передал ему суть состоявшейся беседы, и упомянул о двух транзитных странах: Тунисе и Эмиратах, где имело бы смысл наладить перевалочную базу. Генриху он отписал по электронной почте. Алекс, в отличие от Генриха, поверхностно отнесшегося к сделанному предложению, крепко задумался и произнес:

– Дубай интересен во всех отношениях. Там есть геммологи, много моих знакомых и деньги, которые легко достать.

– В таком случае предлагаю рассматривать Тунис как резервный вариант. На всякий случай. Неизвестно когда и как всё это выгорит, – пошутил Макс. Он не знал и не мог знать, что Тунис активно отрабатывается Генрихом на предмет диверсий, и вскоре эта страна будет отпугивать мало-мальски обеспеченного человека, и уж тем более тех, кто занимается драгоценными камнями. Жена Генриха сказала Максу, что её муж в загранкомандировке в Египте, неизвестно когда вернется. По виду она была счастлива, по-видимому, Генрих прислал ей немного денег.

– Тунис так Тунис, – произнес Алекс и быстро пошел к своей машине.

 

Офис компании «Феликс». Москва, ноябрь 2010

Фокс был одним из тех олигархов, чье влияние и состояние были известны в российских деловых кругах. Тем не менее, о его бизнесе почти ничего, кроме отрывочных сведений в общероссийском реестре предприятий, не было известно. Forbes ни слова не упоминал о нем. Это объяснялось как характером бизнеса Фокса, так и необходимостью уйти в тень, особенно после ареста Виктора.

Весь 2010 год Юра находился в непосредственном контакте с рядом ответственных лиц российского МИДа и ГРУ. Те в силу служебных обязанностей занимались судьбой Бута. Ситуация после встречи с генералом Ивановым и последовавшая за этим его гибель, многочисленные провалы российской разведки в этом году, наконец, решения тайского суда по экстрадиции Бута в США, привели к сильнейшему нервному напряжению и истощению его эмоциональных сил.

30 октября состоялись переговоры министров иностранных дел России и США Сергея Лаврова и Хиллари Клинтон. На них по инициативе Лаврова была затронута тема Виктора Бута. Российский министр высказал пожелание, чтобы дело Бута рассматривалось без внешнего вмешательства. Таким образом, тема «оружейного барона» впервые вышла на высокий межгосударственный российско-американский уровень. Это было следствием длительного лоббирования интересов Бута его командой на всех уровнях, где он когда-то был задействован, и где работали его нынешние партнеры.

Фокс сидел в своем кабинете, размышляя о том, что еще можно было бы сделать для Виктора. Если допустить, что того живым вывезут в США, что это позволят сделать российские спецслужбы, то кому-то из его коллег нужно будет отстаивать там интересы Бута. Адвокаты, понятное дело, смогут присутствовать, но от них мало толку: Таиланд ясно это показал. Если бы там был он, люди его уровня, капитала, они смогли бы что-нибудь придумать, а так эти растяпы развалили дело Бута, так что теперь… теперь Виктор висел на волосок от смерти, которая могла наступить от пули или яда.

Юридически дело шло к тому, что Виктора могли выпустить из тюрьмы 19 ноября, когда истекал срок действия решения первого заседания суда, который приговорил выдать Бута американцам. Однако тайское правительство в результате давления США приняло решение, согласно которому 16 ноября рано утром Виктора Бута самолетом «Гольфстрим» экстрадировали в США. Этому российские дипломаты, а также адвокаты Бута не смогли помешать. Самое страшное для Виктора теперь было впереди, и об этом Фокс, знавший их совместный бизнес как никто другой, догадывался и почти не спал. «Его будут изощренно потрошить, склонять к сотрудничеству, а наши, я … я ничем не смогу ему помочь» – все время крутилось в его голове.

В США должны быть люди, партнеры Фокса, о которых американцы не знают, и одновременно имеют доступ в Белый Дом. Никогда ничего не забывавший (профессиональная привычка с тех еще лет), он вспомнил о Максе, который когда-то предлагал начать ему бизнес по огранке и продаже рубинов в Нью-Йорке. Фокс набрал Сашу:

– Привет. Как дела?

– Спасибо, Саша.

– Заедь ко мне, когда сможешь.

– Я тебя понял. Что-то срочное?

– Надо посоветоваться.

Саша приехал в центральный офис компании «Феликс» на Нижегородской улице. Они тепло приветствовали друг друга и уселись в креслах напротив друг друга. Затем Фокс произнес:

– Саша, помнишь, ты меня знакомил с немцем из Узбекистана? Звать не помню как, он предлагал развивать бизнес в Штатах.

– А-а, это же Макс. Он предлагал поставку рубинов, мы бы отвечали за транспортировку, они за огранку и продажу в США.

– Да. Ситуация складывается таким образом, что нам может понадобиться легальное присутствие в США, это возможно только через новых партнеров, о которых американцы ничего не знают. Ты хорошо знаком с Максом?

– Немного больше, чем Вы. Я с ним пару раз обедал, откровенный и скромный бывший наш, иммигрировавший в Штаты из Ташкента, живет в Нью-Йорке.

– Да, я навел о нем справки. Устрой нам встречу в Москве или где-нибудь рядом в третьих странах, в той же Турции или у таджиков. Ты же был туроператором.

– Нет проблем. Попробую созвониться с ним в ближайшие дни. Вообще он не совсем простой товарищ: часто возникал возле моего дома именно тогда, когда я туда приезжал.

– Ну, насчет этого не волнуйся. Он такой же, как мы все, к тому же доктор наук, экономист. В плане разговора, если не удастся его привезти сюда, нам надо обсудить, как вызволить Виктора из тюрьмы. Я с трудом уговорил знакомых с Ходынки не прибегать к его физическому уничтожению, и до последнего надеялся, что судебная справедливость существует и восторжествует в Таиланде. Теперь, когда все: я имею в виду и наших дипломатов, и конторских, не говоря уже о многочисленных нанятых адвокатах – когда все они опростоволосились и бросили Виктора на произвол судьбы, не в тиски, а буквально в пасть американской судебной системы, Виктора ждут серьезные испытания.

Саша внимательно слушал олигарха, помешивая трубочкой апельсиновый сок, который занесла секретарь Фокса. Тот тем временем продолжал:

– Я видел лица охранников, которые вели Виктора под руки от трапа американского самолета в Нью-Йорке: у них лица победителей. Для меня, и не только: поверь мне – это пощечина, пощечина российскому влиянию в мире. Виктор долго молчать не сможет, рано или поздно сломается, как любой человеческий организм во время пыток, недоедания и недосыпания, причем это в лучшем случае. Сказать ему есть о чем, но лучше бы ему ничего не говорить: он сразу окажется предателем. Сопротивляться американской Фемиде практически бесполезно, – Фокс протер веки у глаз и закурил. Саша решил прервать паузу:

– В новостях передавали, что судья весьма жесткая по нраву и выносит суровые приговоры.

– Это так… Одного не могу понять: кто и как принял решение отдать Виктора американцам. В конторе оказался крот, который по очереди сдает наших американцам. Поэтому вытаскивать Виктора надо сейчас, но не силами тех, с кем я работал, а задействовать совершенно неизвестного, чистого по документам человека, который мог бы принять наших и решить детали на месте. Деньги, как понимаешь, у нас есть.

– Вы полагаете, что Макс или некто вроде него, скажем, наш человек, справиться с такой задачей? Тюрьма-то американская!

– Ну и что? не Алкатрас!.. Рядом море, может быть куча вариантов. Нужно быстро, аккуратно, деликатно, а в случае с Максом – интеллигентно провести подготовку операции. Так мы сможем предотвратить утечку информации.

 

Нью-Йорк, ноябрь 2010

Было 10 утра, когда Макс вошел в офис и набрал телефонный номер оператора. Он четко осознавал, что его «слушают».

– Оператор Эй Ти энд Ти, чем могу Вам помочь?  – в трубке раздался приятный женский голос. Макс, по обыкновению, им не доверял, понимая, что иначе, т. е. невежливых или грубых американцев уволят с работы. Улыбки и деланное хорошее настроение не проходили бесследно: количество антидепрессантов, принимаемых американцами после работы, было наибольшим в мире.

– Мне нужно, чтобы Вы связали меня с Худжандом, – ответил Макс. У него был акцент, немногие могли уловить, какой: неазиатский – он говорил внятно и разборчиво, лучше чем китаец или «товарищ из Вьетнама», не немецкий, французский и тем более не британский. Но и не русский, так как многолетняя практика общения с американцами, просмотры CNN, его монографии на английском, когда по сотне раз перечитываешь и правишь свою работу, приучили его мыслить и говорить на американском. И все же, когда Макс уставал, то начинал мыслить и говорить с явным русским акцентом или на родном языке.

– Какая страна, простите? – спросила женщина, которую можно было легко представить: с навесным наушником и микрофоном, прямо перед монитором, на котором высветился номер его телефона.

– Таджикистан.

– Подождите, сэр, я свяжу Вас с международным оператором.

– Хорошо. – Прошло несколько секунд, прежде чем в трубке снова заговорили, не менее любезно, чем предыдущий оператор, но сжато и профессионально:

– ЭйТи энд Ти. Международный операторский центр в Питсбурге. Меня звать Моника.

– Привет.

– Сэр, ваш местный оператор передала мне, что Вы намеревались говорить с Таджикистаном, верно? – по всей видимости, отсюда в эту страну звонили не часто, раз его переспрашивали по нескольку раз.

– Да.

– Хорошо. Какой город?

– Худжанд, номер …… – и Макс произнес номер телефона Пайшанбе.

– Телефон ответил. Хорошего Вам дня, – оператор, казалось, была действительно рада, что смогла соединить клиента.

– Благодарю, – коротко произнес Макс. После трех гудков ему ответили, и Макс начал:

– Здравствуйте, Пайшанбе.

– Салом. Кто это? – у них было 8 часов вечера, после работы, когда люди трапезничают и собираются возле телевизора. «Но не звонить же ему на работу!» – подумал Макс.

– Вы, конечно, заметили номер, откуда я звоню? Я Макс. Звоню из Нью-Йорка. У Вас есть о чем говорить?

– А-а, привет. Как дела? Как дети? – Макс отметил, что разговор пошел в нужном русле.

– Слава Богу, спасибо. Как Ваши?

– Живем, чем Бог послал, – прошла небольшая пауза, Макс её выдержал, понимая, что открыто говорить нельзя, и что тот думает, как произнести нужное. – Максим. Я тут приготовил тебе небольшой презент: наше темное вино, которое тебе понравилось, когда ты был у нас. На твой день рождения. Вот как передать тебе, не знаю. – Темное вино иначе как красно-бардовым быть не могло, а это были рубины.

– Многолетней выдержки? – вопрос касался качества и веса в грамм.

– Как минимум 10 лет.

– Большое спасибо. Оно, наверно, дорогое?

– Не дороже вина.

– Шутите, ако. Вам позвонят от моего имени. Да, раз Вы так его хвалите, Вы не могли бы добавить пару-другую бутылок?

– Нет проблем, – ответил Пайшанбе.

– Да, кстати, у меня тоже есть Вам подарок, его Вам передаст мой знакомый.

– Хорошо, – и они попрощались.

Говорить о ценах было бессмысленно, учитывая, что Пайшанбе никогда бы не стал обсуждать это по телефону. Связь вживую через киргизского посыльного Нурбека, Навруз запасной вариант. Макс сделал еще пару малозначащих звонков знакомому бухгалтеру и в бюро путешествий. В последнем он уточнил стоимость билета в Таджикистан, создавая видимость деятельности. Затем он юркнул в такси.

Проехав не более 2-х километров, Макс расплатился и попросил остановить у метро. Спустившись в подземку, он смешался с толпой, по ходу полностью отключил свой сотовый и вынул симку, затем включил совершенно новый аппарат, обернулся несколько раз возле газетных киосков, и, перейдя на другую станцию, решил позвонить Саше.

Набрав номер телефона, Макс дождался, пока Саша, находившийся в Москве, ответит и заговорил:

– Привет, дружище. Надеюсь, не разбудил?

– Ну что ты, Макс. Что нового? – Саша сделал вид, что он совершенно равнодушен к звонку Макса. Неизвестно, согласится ли Макс, сможет ли он, и не спрыгнет ли затем. Отказ Макса после того, как он узнает о том, что планируется в отношении Бута, означало бы необходимость ликвидации Макса.

– Надо перевезти товар из Худжанда сюда, в штаты, через Эмираты. У тебя там связи. Сможешь? – продолжал Макс.

– Сколько?

– 50 грамм.

– Хорошо. Скинь на почту номер телефона и имя человека, я поговорю.

– И заплати ему 15 штук зелени.

– Понятно. А мне с этого что будет?

– 1000 перевозка, и штука бонусов. Устроит?

– Договорились. Тогда бабки мне на счет. Ты его знаешь.

– Хорошо… – сказал Макс. Затем добавил: – Буду ждать от тебя вестей.

Сразу после состоявшегося разговора Саша позвонил Фоксу и известил его о состоявшемся разговоре. Получив его «добро», Саша вылетел в Ташкент, чтобы оттуда поехать в Худжанд. На всё про всё у него ушло 5 дней. Еще через два дня Макс набрал Сашу, тот коротко произнес:

– Дружище, жду Вас через сутки в Стамбуле в гостинице «Интерконтиненталь».

– Хорошо, – ответил Макс. Через 8 часов самолет с Максом на борту вылетел из аэропорта Ла Гардиа.

 

Стамбул, 2.12.2010

В холле гостиницы Интерконтиненталь, располагавшейся на берегу Мраморного моря, Макс заказал себе кофе и стал перебирать свежую газету Уолл Стрит Джорнел, взятую у портье. Он забронировал номер в этой гостинице, однако расположился в отеле по соседству. Через 30 минут, когда было выпито две чашки кофе и Макс увлеченно углубился в колонки деловой хроники, за его столик подсели двое. Макс еще минуту почитал статью, затем не спеша перевернул страницу и в это время обратил внимание на незнакомцев. Один из них был светловолосым, оба русские, но что это? Вторым был Женя, работник Саши по Итен в Ташкенте.

– Здравствуйте, Макс, – он протянул ему руку, они поздоровались.

– Саша подъедет? – спросил Макс.

– Он уже здесь, – произнес Женя. Через минуту в холл вошел Саша. Он был одет в модную рубашку с желто-голубыми тонами и в темных очках. Его выдавал чуб и коротко постриженные волосы.

– Здравствуйте, здравствуйте, – произнес он, растягивая слова и широко улыбаясь. Саша рос без отца и рано пошел работать. В свои 12–13 лет он был самым высоким среди своих сверстников. Может быть, в силу этого или по каким-то другим причинам, он пользовался доверием взрослых и начал вносить существенную лепту в семейный бюджет.

Год его работы в Ташкенте не принес ему каких-либо особых дивидендов. Казино Шангри-Ла в Кистакузе потратило на рекламу в Узбекистане свыше 150,000 долларов, окупив лишь десятую часть своих расходов. Затраты, направленные на создание ниши в Узбекистане, сформировали совершенно новый сегмент посетителей казино: узбекское законодательство не разрешало присутствие игорных заведений на его территории. По этой причине вокруг Узбекистана, в непосредственной близости от Ташкента, на территории Южного Казахстана открылись несколько игорных заведений, имевшие несколько столов блэк-джэк, покер и рулетку. Подотчетный непосредственно англичанину-менеджеру казино Шангри-Ла, Саша сообщил ему, что поток туристов скоро, вот-вот должен наладиться. Тот, получив сведения о размерах затрат и дохода, принял решение закрыть ташкентский офис. Поэтому, когда разговор заходил про бизнес в Узбекистане, Саша считал, что это «практически то же самое, что и прокладки «Олвейс».

Теперь он сидел в Стамбуле, имея перед собой четкую задачу, зная интересы Макса и способы его привлечения к совместной работе. Взяв инициативу в свои руки, он произнес:

– Спасибо за то, что Вы без лишних расспросов согласились сюда приехать. Вот Ваш товар. Надеюсь, Вам понравится. В целости и сохранности, как договаривались, – он вытащил небольшой мешочек и передал Максу. Тот не спеша открыл его и посмотрел внутрь: камешки были темно-бардового цвета и цвета алой крови. Максу спешить было некуда, но и пристально рассматривать камни было бессмысленно: он ничего в этом не понимал. «Светиться» в ресторане, где неизвестно кто мог быть рядом, также было неблагоразумным. Оставалось полностью довериться Провидению, и он произнес.

– Их девять, так?

– Совершенно верно. Всё устраивает?

– В целом да. Надо бы проверить качество, сделать этого здесь я не могу. Здесь, – он повторился – чисто на доверии. Вот Ваш гонорар, – Макс протянул Саше конверт. – Кофе или покушаем?

– Давайте в другом месте. Поедем к нам в офис, машина ждет.

– Как скажешь, – оба сидевших за столом встали. – У нас есть о чем поговорить?

– А Вы как думаете? – хитро промолвил Саша.

– Мне кажется, нам всегда было интересно общаться. В плане моих предложений по совместной работе остается надеяться, что мы продолжим продуктивное общение друг с другом. – Оба вышли и сели в поджидавший в сторонке джип с затемненными окнами, одновременно с ними тронулся еще один автомобиль. Через 20 минут поездки они вышли у дверей пятиэтажного здания, где их встретил охранник.

Как только они вдвоем разместились за столом, Саша предложил кофе. Макс сунул руку в карман пиджака и включил автономное устройство по подавлению подслушивания разговора, обещавшего стать интересным.

– Как бизнес?

– Честно? Не совсем так чтобы очень. Возвращаюсь в Нью-Йорк на свою кафедру, – произнес Макс и пригубил кофе. – Мне снова могут понадобиться твои услуги, где-то через месяц-два.

– Нет проблем. Я заказал жаркое из баранины. Вы не против?

– Это мое любимое блюдо. Так что мы обсуждаем?

– Макс, если Вы помните, я познакомил Вас с Фоксом, партнером Виктора. Это один из его многочисленных офисов, который сейчас находится на карантине: работа здесь временно приостановлена, хотя никаких претензий со стороны местного правительства и банков мы не испытываем.

– Понятно.

– Да, так вот. Ситуация с Виктором Вам, скорее всего, известна из телевизионных сообщений, – Макс кивнул. – Ситуация аховая, но не безнадежная. Нам нужен свой человек в Нью-Йорке.

– Пожалуйста, конкретнее.

– Расклад таков, что вытащить его оттуда легитимными способами практически невозможно. Оставить его там означает погубить его жизнь: американцы сначала выпотрошат его: он знает секреты правителей многих стран мира, – а затем ликвидируют, как это происходило в прошлом, под видом сердечного приступа или еще чего. Освободить Виктора нужно во что бы то ни стало: политики умыли руки, в российской конторе ищут крота, так что нам нужен человек с незапятнанной репутацией, свободно владеющий английским и прекрасно вращающийся в американских кругах.

– Ты сказал «нам».

– Я имел в виду Фокса и его знакомых. И говорю в данном случае от его имени.

– Положим, я согласился. Какова моя роль?

– Вы смотрели фильм «Оушн и 11 товарищей»?

– Да, конечно.

– Нужно провести что-то вроде этого. Вы в качестве Оушна. Задача – подобрать нужных людей, технику и сценарий, чтобы четко сработать и вытащить Виктора.

– Что взамен?

Саша подвинул к нему салфетку и протянул ручку:

– Ваши условия?

– Так сразу?.. Надо немного подумать. У вас есть свой план?

– Пока нет. Есть люди и средства.

– Пока я размышляю, прошу подумать вот о чем. Мне нужна гарантированная поставка таджикских рубинов в Нью-Йорк. Мы также можем открыть совместное дело по огранке рубинов и продаже их на американском рынке. Насколько мне известно, Фокс имеет авиационный парк, который летает в том числе к таджикам и за пределы СНГ. Если вы решите вопрос с транспортировкой рубинов, то считайте вопрос о моем участии решенным.

– Я передам Ваше предложение, ответ получите по электронной почте через день после моего возвращения в Москву.

– По второму вопросу: определиться по деталям можно лишь на месте; пока ничего конкретного. Будут расходы, возможности согласовывать их по телефону не будет, только при личных встречах. Хорошо бы, если кто-нибудь из ваших представителей был, скажем, в Нью-Джерси, или Коннектикуте или даже в Торонто, т. е. в пределах часа-двух езды из Нью-Йорка. – Он щелкнул автоматической ручкой и написал на салфетке «10 млн. дол.» и подвинул Саше. – Что-то вроде этого. Детали можем обсудить сегодня вечером или завтра.

– Лучше сегодня, – произнес Саша, постукивая по циферблату часов.

Они расстались, условившись вечером встретиться на том же месте. Макс поехал в гостиницу, взял листок бумаги и стал чертить схемы. В двери раздался стук. Макс открыл. На пороге стоял Толик, тот самый эксперт по камням из узбекской разведшколы в Кибрае. Он быстро вошел в номер, затворил за собой дверь, и увидев широко раздвинутые зрачки Макса, произнес:

– Вижу, что меня здесь не ждали.

С трудом сдерживая эмоции, Макс подал ему руку и заставил себя улыбнулся:

– Напротив. Меня ваше отсутствие сначала удивляло, затем возмущало. Я был совершенно один. Через что только я не прошел. Будьте вы все в …

– Макс, ты тряпка или кто? У меня не так много времени, чтобы обсуждать из пустого в порожнее. Я должен оценить, как говорится, «кота в мешке». Что тебе подсунул Саша, или таджик Пайшанбе, так ведь?

– Шакалы! Следите за мной, да?! – спросил Макс. Его желваки стали быстро передвигаться, он был на грани срыва и медленно приблизился к щуплому Толику. Еще мгновение, и его кулаки вмяли бы того в стенку.

– Если ты, собака, не уймешься, даю тебе слово, я пришью тебя на этом самом месте, – жестко произнес Толик, передергивая предохранитель Вальтера, неожиданно появившегося у него в руке. – Сядь, профессор. Успокойся и выпей воды из холодильника. Мы за ним носимся, чтобы его муха не обидела, чтобы подстилка под ним не пошевелилась, а он, видите ли, находится под стрессом! Тебе осталось самую малость. А пока лучше закрой рот и помолчи, приди в себя, и мы поговорим.

Макс молча громыхнулся на кресло, достал платок и протер им лицо. Толик включил погромче телевизор и сел напротив.

– Где товар? – спросил Толик.

– На верхней полке тумбочки.

Толик достал мешочек, высыпал оттуда камни на гостиничный бланк для писем, лежавший на столе. Затем достал лупу и стал их один за другим внимательно осматривать. Макс, наклонившись к холодильнику, достал воду, налил в два стакана и начал медленно поглощать свою порцию. Неужели из-за этих самоцветов ему, да и не только ему столько досталось? Из-за них люди убивают друг друга, из поколение в поколение передавая друг другу тягу непонятно к чему. Рубины, бриллианты, что еще там? – это не хлеб, не сталь, из которой может получиться молоток или автомобиль. Бесполезная в жизни роскошь, когда-то вошедшая в привычку человечества.

– Вроде ничего. Первичный осмотр показал пригодность к строевой службе, – пошутил Толик. – Ну что, профессор, как там экономика, не страдает?

– Деньги у меня есть.

– С нервами-то у Вас не в порядке, Макс… К сожалению, путевки на курорт у меня с собой нет… Насчет Вики. Она с матерью, учится и работает. Если есть необходимость, могу дать её телефон. Но не рекомендую ей звонить откуда бы то ни было, кроме как из Узбекистана… Ради её же безопасности.

Толик чиркнул на листке номер телефона, приложил туда свежее фото, на котором дочь была с матерью. Выглядели они неплохо.

– Мне пора. Продолжайте в том же духе. Будете в Ташкенте, я Вас найду. За это, – он нажал на курок Вальтера. Вместо выстрела раздался щелчок, а пистолет превратился в зажигалку. Толик расплылся в улыбке, – прошу меня извинить. Вам нужна была встряска. … Да не волнуйтесь Вы, профессор. Удачи!

Толик исчез так же мгновенно, как и появился. Словно его и не было. Пока всё шло гладко, по их меркам, конечно. Им нужно было, чтобы Макс нашел постоянного поставщика камней. И связать его с русскими. И американцами. Бог знает что происходит. Наконец, Макс встал с кресла, задернул защелку на двери. Затем налил и залпом выпил добрую порцию виски, принял холодный душ и завалился спать. Вечером Макс стал собираться, оставалось 45 минут, когда к нему в номер снова постучали.

– Кто это?

– Макс, это я, Женя. Меня послали заехать за Вами.

– Привет, – произнес Макс, не открывая дверь. – Буду в холле через пять минут.

Еще через двадцать минут он снова встретился с Сашей и молча протянул ему исписанный листок бумаги, на котором было написано следующее:

*) вход без штурма с заменой караула: отработка на базе, прибытие команды в Нью-Йорк через Канаду, Мексику и Европу. Грим. Подстраховка резервной группой отхода штурмовой группы, работавшей внутри тюрьмы.

*) штурм.

2–3 виллы в Нью-Йорке; Нью-Джерси; Коннектикуте; 3–4 резервные виллы в Майами, Сиэтле, Торонто, 3–4 автомобиля. Пластиковая операция, частный самолет, пилот. Работник иммиграционной службы США, катер, подлодка.

– Прости за циничность, но какой вам смысл вытаскивать Бута? Он все равно не сможет снова работать под своим именем или в том же бизнесе, верно? – начал Макс, пока Саша внимательно осмысливал прочитанное.

– В какой-то степени Вы правы, пока, скажем так. В России он будет в безопасности. Нужно сохранить его жизнь, разморозить финансовые счета и начать новую, легальную деятельность.

– Прочитал? Прошу, – Макс протянул руку, жестом показывая, что ждет возвращения листка бумаги.

– Да, конечно, – не сразу произнес Саша. – Я все понял. Нам и раньше, еще в Таиланде, предлагали привезти морских котиков, пострелять к одной матери охрану и вывезти его из страны. Но тогда за Виктором точно закрепится то, в чем его обвиняют. Сейчас ситуация изменилась… Когда вылетаете в Нью-Йорк?

– По идее, меня здесь ничего не держит. Я готов вылететь первым утренним рейсом, через 8–12 часов.

– Я провожу Вас в аэропорт.

– Саша, ты теряешь драгоценное время. На твоем месте я бы немедленно вылетел к Фоксу и обсудил с ним, кто и при каких обстоятельствах выйдет на меня, чтобы мы могли начать совместную работу.

Саша быстро начертил что-то на листке и передал Максу.

– Здесь также пароль. Общаться будем через него. – Это был адрес электронной почты, контролируемый Сашей.

– Всего доброго, – произнес Макс, и они тепло обнялись.

 

Офис компании «Феликс». Москва, 3.12.2010, 22.35.

Фокс затемно сидел в своем кабинете и анализировал информацию, полученную от Саши. С одной стороны, он был доволен тем, что Макс согласился сотрудничать, другого ответа он и не ждал. Ситуация сложилась так, что теперь они стали нужны друг другу: олигарх и экономист, у которого за душой не было ничего, кроме порядочности и диплома доктора наук. Фоксу предстояло решить, на кого из своих бывших и нынешних коллег он мог бы положиться всецело.

«Может, стоит подумать о СВР, о крупных российских компаниях, работающих за рубежом? Нет, они все под колпаком, как американцев, так и нашего управления собственной безопасности. Неужели этот ученый сможет мне, нам чем-то реально помочь? Чтобы профессор вытащил Виктора из американской тюрьмы? Полный бред» – подумал он. Тем не менее, даже если это так, другого выхода у него не было: его бездействие будет расценено как предательство.

Ему или кому-то из его коллег светиться в США было делом обреченным: их сразу же могли привлечь к ответственности по делу Бута. Он также понимал, что те в Москве, с кем контактировал Виктор, заинтересованы в его ликвидации. Но полностью без них, без разведывательного сообщества он обойтись бы не смог. Нужны были паспорта, визы, оружие, подразделение спецназа, крыша, наконец. А вот с последней Макс как раз и может помочь, рубиновый бизнес в Нью-Йорке пришелся бы здесь как нельзя кстати.

Обращаться к генералам олигарх не хотел. В случае фиаско с операцией его ожидал громкий скандал, а также отмежевание от компании «Феликс» влиятельных и даже самых преданных сторонников его бизнеса – государственные чиновники не захотят иметь ничего общего с ним. Россия пока еще не столь едина, как, скажем, Израиль.

«Сроки. 15–20 дней на проработку плана тюрьмы, несколько дней на подбор лиц, работающих внутри неё и в иммиграционной службе США, еще несколько дней на их изучение, слежку, а затем сломать на предмет безусловного сотрудничества с группой. Одновременно 10 дней на подбор персонала в России и за рубежом, их документы. Трансферт средств на счета в оффшорах или доставка наличности: вот тут может произойти „утечка“: в деньгах заинтересованы все. 3–5 дней на переброску персонала в США. 10 дней на подготовку на месте. Всего получается 40–45 дней. В принципе неплохо, учитывая, насколько медленно работает американская фемида. Начинать нужно немедленно, это понятно.

Очередность и приоритетность действий. Всё, что касается тюрьмы: её план, смена караула, количество дверей, пароли на дверях, механизм прохождения через КПП, выход осужденных через подземный тоннель в суд – это первое. Ключевым для варианта без штурма является порядок допроса сотрудниками АНБ и ЦРУ заключенных в тюрьме. Для штурма важно время прибытия подразделений поддержки тюрьмы, количество персонала в охране, оружие, схема электропитания. Для начала работы на месте нужен аванс, так что это – тоже первое. Второе – персонал и его подготовка. Третье – переброска персонала и технические средства исполнения. И все же это на 99 % утопия».

Принятие решения, обсуждение и одобрение кем-то помимо него деталей операции, страховка ими на случай фиаско означало, что будут дополнительные глаза и уши, которые вовсю будут следить за подготовкой и исполнением операции, если она все-таки состоится. На первом этапе, чтобы понять, можно ли вообще что-либо сделать, он решил никого не посвящать в суть дела, начать свое присутствие в Нью-Йорке с открытия совместного бизнеса с Максом.

Фокс распорядился доставить в США 2 миллиона долларов наличными, чтобы выдать Максу один из них, а второй хранить в надежном месте. После этого он договорился о встрече с Сашей и в двух словах дал ему добро на совместный бизнес в США и добавил:

– Документы вышлю по почте. Открой оффшор, Сейшельскую компанию, от её имени нужно войти в американскую компанию, в которой у нас должен быть 51 %. Если хочешь свою долю в этом бизнесе, то можешь себе взять себе столько, сколько позволит Макс.

 

ГРУ. Ходынка, 5.12.2010

В здании Фокса встретил бывший однокурсник по спецшколе Богдан в звании полковника, занимавшийся оперативной работой в управлении погибшего Иванова: он был его учеником, выполнявшим ответственные и, по словам сослуживцев, рискованные задания.

– Привет, рассказывай, что тебя привело тебя к нам в ведомство… хотя я догадываюсь. Как жена, дети?

– Спасибо, не жалуюсь. Не буду отнимать много времени и надеюсь, что я могу довериться тебе, а то сейчас такое времечко пошло, – криво улыбнувшись, произнес Фокс, и вкратце изложил суть просьбы.

Для работы в первой группе нужны были асы, готовые рискнуть жизнью, чтобы войти в пекло американской тюрьмы, никогда не числившиеся в конторе, т. е. речь шла о нелегальной и когда-то заброшенной за рубеж резидентуре ГРУ. Вторая штурмовая группа должна быть переброшена нелегально и быть в Нью-Йорке за двое-трое суток до часа Х. Они необязательно должны были говорить по-английски: но ей нужно было свободно ориентироваться на пути отхода от тюрьмы до пристани, расположенной недалеко от гавани Нью-Йоркского порта. Сформировать вторую группу Фокс предложил из отставников возрастом не более 40 лет. Да, финансирование он гарантировал.

– Я долго думал, стоит ли к вам идти, – заключил Фокс. – Похоже, в конторе крот, идет расследование, – Богдан удивленно приподнял брови и развел руки, но Фокс не дал ему произнести ни слова. – Поэтому согласование на всех уровнях нецелесообразно, лишь шеф конторы и ты, договорились?

– То, что ты сказал, было предсказуемо, но неожиданно, согласись? – в ответ Фокс улыбнулся. – Полномочий таких у меня нет. Более того, руководство, поставь я его в известность об этом, будет обязано доложить президенту, речь идет о взаимоотношениях двух сверхдержав. – Немного помолчав, Богдан добавил: – Так что обе группы должны будут действовать на добровольной основе, а вот подобрать добровольцев из числа тех, кто крепко держит язык за зубами, помочь я могу.

– По рукам, – сказал Фокс. Обе группы Фокс попросил быть в готовности через 30 дней.

– Поосторожней, – произнес Богдан, когда они прощались. – Ты, конечно, мужик, своих не забываешь, и по большому счету, я с тобою согласен, но как лицо при исполнении, я никогда об этом не слышал, хорошо? – Фокс кивнул. Список рекомендованных лиц он получил через 10 дней.

 

Изолятор временного содержания.

Нью-Йорк, декабрь 2010 – январь 2011.

Виктор Бут находился в одиночной камере. На 5-й день пребывания в тюрьме его повели на допрос. Он сразу же почувствовал это по тому вниманию, которое ему стал оказывать надзиратель. В предыдущие дни приезжали российские дипломаты, адвокат-американец и следователь из прокуратуры. Человек из российского посольства на встрече с Бутом был полковник Краснов, резидент ГРУ в Нью-Йорке, проинструктированный по характеру и привычкам Бута.

На свидании с Бутом Краснов, с трудом сдерживавший себя: в застенках у американцев находился кадровый офицер ГРУ – изобразил непроницаемое лицо дипломата. Нужно было сообщить Виктору нечто особенное, придать ему уверенности, в том, что его не бросят. Как только Краснов вошел в комнату свиданий, они оба внимательно посмотрели друг другу в глаза. Краснов начал:

– Раз уж так сложилось, что Вы здесь, то российское правительство уполномочило меня заявить, что мы приложим необходимые усилия для Вашего освобождения и проведения справедливого судебного процесса. За семью не волнуйтесь. – Они общались около часа. В заключение российский дипломат добавил: – И почаще ходите в камере, ничто так не помогает, как физические упражнения и ходьба. – Виктор понял, что ГРУ, находившееся на Ходынке, его помнит и что-то планирует.

Они попрощались рукопожатием, и Краснов пошел прочь. А у Виктора начались допросы, сначала из обычных следственных органов США. Вопросы американских дознавателей были ожидаемыми, а следователь был явно из твердолобых. Он упрямо гнул свое: что Виктор продавал оружие. Его интонации, тон обращения были вызывающими. Бут терпеливо его выслушал, а затем, послав его про себя туда, куда обычно посылают, спокойно произнес, что без адвоката говорить не собирается.

То была обычная тюремная возня, досудебные будни, к которым он так или иначе был готов. Виктор был уверен в том, что состоится качественно другая встреча. Он подспудно ждал и немного боялся её, когда им займутся специалисты другого профиля: его по максимуму должны «прокачать» американцы из разведывательного ведомства. Он был в их руках. Психотропные методы, перекрестный допрос, лишение сна, детектор лжи, запугивание, избиение и «мягкий» следователь: всё, чему их в свое время учили выдерживать, ему предстояло испытать на своей шкуре. Здесь, в американской тюрьме, в любой момент его мог ждать смертельный укол, удушение или повешение по приказу своих.

Бут в силу офицерского кодекса и принципов не мог и не должен был стать предателем. Он был богат: впервые в руках американского дознания находился российский кадровый разведчик-олигарх, и методы финансового стимулирования в плане вербовки здесь не работали.

Он слишком много знал. Поэтому Виктор, еще будучи в Таиланде, до последнего надеялся, что российские спецслужбы не допустят его передачи американцам. Но что-то не сложилось в Москве, не вписывалось в то, что ГРУ не отдает свои секреты в чужие руки, руки своего сильнейшего оппонента.

Он многократно проходился по своему прошлому и мысленно стирал все, что знал и помнил. То, что нужно, он вспомнит потом, сейчас надо было достойно выжить или умереть. Нужна была легенда, отрицание всего при накопленных ими фактах поможет до поры.

Виктор знал свои возможности, и по тому, как их учили, он мог продержаться 7–10 дней. Он пытался сосредоточиться, получалось кое-как. Сразу после завтрака его провели в отдельную комнату с ярким светом, который бил прямо в глаза. За лампой, упершись в стену, сидел человек, лица которого не было видно.

– Садитесь, – произнес голос. – Меня зовут Росс Гамильтон, я работаю в Агентстве национальной безопасности США.

Виктор молча сел, с него сняли наручники.

– Вам нужен переводчик?

– Нет. Хотя… пригласите его на всякий случай, – ответил Виктор. Это давало время на то, чтобы подумать, прежде чем ответить. – Я требую, чтобы допрос проводился в присутствии моего адвоката.

– Виктор, здесь правила устанавливаем мы. Скажите спасибо, что я не избиваю Вас, хотя Вы поставляли оружие группам и силам, воевавшим против США. Ваш процесс так или иначе состоится, и этим, как Вы поняли, занимаются другие люди. Специфика моего ведомства предполагает иные цели и методы, – Росс нажал на кнопку, в комнате появился человек лет 55-ти. «Один из иммигрантов» – подумал Виктор, внимательно оглядев вошедшего.

Виктор промолчал, пытаясь понять, кто этот Гамильтон: бестолочь или опытный спец? Его пытаются зацепить за что-то, затем эмоции начнут зашкаливать, а вот это надо было избежать.

– Начнем. Назовите имя, фамилию, дату и место своего рождения.

– Виктор Анатольевич Бут, 13 января 1967 года, г. Душанбе, Таджикистан.

– Наименование и год окончания высшего учебного заведения, которое Вы окончили?

– Институт военных переводчиков.

– Наименование и год окончания военного заведения, в котором Вы прошли подготовку?

– Курсы военной подготовки при этом ВУЗе.

– Бросьте. Мы доподлинно знаем Ваше звание подполковника ГРУ. Повторяю: Вам не имеет смысла играть с нами в прятки. Итак? – Виктор молчал. – Ну что ж, давайте по-другому.

Он подвинул к нему сигареты.

– Вы оказались у нас, и это факт. Российские ведомства, дававшие Вам особые поручения, интересы которых Вы столь долго обслуживали – они безропотно передали Вас нам. Миллиардера, который знает о множестве тайных операций, счетах чиновников в различных странах, и, что хуже для них – но не для нас, заметьте! – сети агентов России и ряда других стран, с кем Вы сотрудничали. Ответьте мне, почему?!

– Удача в этот раз на Вашей стороне.

– Американское судопроизводство в конечном итоге приведет к тому, что Вам до конца Ваших дней придется отсиживать у нас в тюрьме. Более того, существует реальная опасность, что Вас попытаются ликвидировать до суда. Я предлагаю Вам…

– Вы предлагаете мне, чтобы я сдал Вам свои контакты, и начал на Вас работать. Но я не предатель. Предавший однажды сделает это и во второй раз, затем их убивают.

– Так Вы хотите жить? – медленно спросил Гамильтон.

– А Вы? – Бут цепко посмотрел ему в глаза.

– Не переоценивайте свои возможности, Виктор. У Вас нет другого выхода, я предлагаю Вам защиту американского правительства, новое место работы, новую жизнь, подумайте об этом. Даже если предположить, что случится невероятное: на землю приземлятся марсиане и освободят Вас из нашей тюрьмы, то кем Вы станете, где и что будете делать? Вы засвечены, Ваш бизнес под колпаком… – После паузы Гамильтон добавил: – Если откажетесь, то Вам придется войти в роль доживающего свой век цветка.

– Попробую Вам ответить, Росс. Мне кажется, что Вы испытываете определенные затруднения в разговоре со мной. И недостаточно подготовились. Ваша проблема в том, что я не нуждаюсь в средствах, мои дети – под надежной охраной у себя дома. Кто Вы такой, чтобы судить меня? Инкриминировать мне то, чего я не совершал, выбить у меня показания в том, чего я не делал? Может, начнете пытать? – Виктор затянулся сигаретой, затем продолжил. – Лживое правосудие, готовое в угоду интересам американского образа жизни, власти капитала уничтожать нации и народности. За столетия ничего не изменилось: Панама, Югославия, Ирак, попытки расчленения России через Чечню, через террористические группировки мусульманского мира. Вы делаете это изощренным образом, чужими руками, используя общественные организации, фонды и глобальные финансовые институты. Если бы не финансовый кризис, парализовавший вашу волю и устремления, миру пришлось бы куда тяжелее.

– Вы достаточно информированы, господин Бут, я в этом не сомневаюсь… Но сейчас Вы, право, задели меня за живое, – Гамильтон медленно встал из-за стола, одновременно поправляя волосы на висках, затем взялся двумя пальцами левой руки за переносицу, немного постоял так с закрытыми глазами, а потом начал вышагивать по комнате. – Вам должна быть известна история создания Аль-Каиды. Один из её основоположников, некий Аль-Завахири, в 1996 году был задержан на полгода за незаконное пересечение российской границы в Дагестане, а затем перевербован вашими спецслужбами, так?.. Не случайно после 1996 года в действиях Аль-Каиды появилась антиамериканская направленность, что привело к многочисленным террористическим актам по всему миру против граждан, институтов и компаний США… Факты, г-н Бут, факты, в нашем деле они являются конечной точкой, фотографией свершившегося. Вы ведь не болван и умеете их анализировать.

Виктор молчал. Он немного обмяк, с ним работал профессионал, который сумел-таки задеть в нем определенные струны.

– Всё еще пытаетесь отрицать явное?… Чем иным, кроме как участием ваших спецслужб, объяснить, что вот уже в течение десяти лет мы не можем ликвидировать бен-Ладена? Они умудряются информировать его за 15 минут до нанесения нами ракетного удара… Ваши эмоции понятны, но у нас не дискуссия в салоне благородных девиц. Вам предъявлены конкретные обвинения: покушение на убийство американских граждан путем поставки переносных зенитных комплексов в Колумбию. Неужели Вы настолько наивны, полагая, что это Вам сойдет с рук?

– Какие-то обстоятельства привели к тому, что я все еще в руках вашего ведомства.

Гамильтон молча проглотил сказанное, понимая, что тот готовился к разговору и имеет внутреннюю установку. Как-никак, они оба в какой-то мере коллеги, но по разные линии фронта.

– Итак, мистер Бут, наш разговор носит деловой характер. Я здесь не для того, чтобы пытать Вас или угрожать, этим займутся другие. Ваши самолеты стоят припаркованные к земле, на них никто не летает, ваши счета блокированы. Мы знаем ваших партнеров и отслеживаем их. Рано или поздно мы узнаем о них больше, чем знаете Вы. Пока Вы отсиживались в Таиланде, нам пришлось немало покопаться в Вашем белье, и мы нашли там немало интересного. Например, Вашим делом в Москве занимался некто по имени Иванов.

– Я требую российского консула, при его отсутствии отказываюсь от предоставления каких-либо сведений.

– Виктор, вы не американец. Учитывая Вашу специфику, Вы скорее военнопленный. А с военнопленными разговор у нас жесткий.

– Росс, я не тянул Вас за язык. Так Вы говорите о войне? Вы воюете с Россией? Неужели история ничему вас не учит? Наполеон, затем Гитлер – кто только не пытался завоевать Россию и подмять её под себя. Откуда в вас такая ненависть к богатой и независимой России?..

– Ну что ж, я пытался вразумить Вас, упаси Боже наставлять на путь истинный. Вы как и всякий русский, тешите себя иллюзиями, идеей всероссийского единства, забывая, сколько миллионов сначала Ленин, а затем Сталин вырезал до 53-го года. А скольких он заставил эмигрировать? Заметьте, всякий раз там, где останавливается нога американского солдата, мы несем народам процветание и благополучие. Да, не всегда всё и сразу получается. Я подытожу: Вы не хотите сотрудничать со следствием или давать показания. По крайней мере, Вы знаете, как меня зовут, так что обращайтесь.

Следующие 72 часа Буту не давали спать. Он сидел привязанный к привинченному стулу, в глаза светила яркая лампа-прожектор. Попытки уснуть были бесполезны: его по очереди обливали холодной водой, наступали на ступни ног, умудрялись бить по почкам: применялись в целом известные приемы, чтобы сломать человека перед допросом. Вода текла по его усам, он смотрел головой вниз, в пол, силы были на исходе.

На столе появился детектор лжи, затем в камеру вошел скромный служащий, который в присутствии одетого в джинсы и куртку вооруженного охранника быстро убрал вокруг. Потом появился человек, напоминавший клерка. Он сел за детектором, подключил свои провода к Виктору и сел за компьютер. Вошедший врач подкожно ввел Виктору инъекцию – т. н. сыворотку правды. После того, как приготовления были закончены, в камеру вошел следователь, который стал задавать вопросы: начало работать подсознание и многолетняя тренировка.

Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, не наступил новый 2011 год. Рождество для американцев так же символично, как для русских – Кремль или Москва. Они стремятся к себе за семейный очаг. Поэтому для Бута отдельным указанием, поступившим из самых глубин Госдепа и АНБ, дубинка в тюрьме сменилась на пряник: на допросах снова появился официальный представитель прокуратуры штата Нью-Йорк. Кроме того, на 10 января было назначено первое слушание суда в Нью-Йорке. Виктора привели в порядок, 3 дня его никто не трогал, он не харкал кровью: его истязали профессионалы, не оставлявщие следов.

5 января Бута одели в цивильную одежду, и повели на допрос. После того, как официальная вводная протокола закончилась, ему вновь несколько раз предложили сотрудничать со следствием. В обмен на это ему обещали свободу, проживание и работу в Штатах.

Допрос окончился ничем. Виктор для проформы попросил 30 минут, после чего взял ручку и письменно на английском написал свой отказ в сотрудничестве со следствием, и твердой рукой разборчиво подписался.

 

Викиликс. Москва, ноябрь – декабрь 2010

В 2010 году, с того момента, когда за пределами России посыпались разведчики-нелегалы, дело Бута, как и поиски аналогичного компромата на американцев, находилось непосредственно под контролем высших лиц российского государства. Руководители спецслужб получили задание в кратчайшие сроки локализовать персонаж, какую-либо компанию либо материал, который по своему содержанию лишил бы американцев появившегося в 2010 году ощутимого политического перевеса в связи с делом Бута и провалом российских разведчиков, а в перспективе мог бы стать предметом торга с американцами.

По сути, дело Бута носило антироссийскую направленность, замешанную на общечеловеческих ценностях, которым угрожали поставки оружия компаниями Бута. Сделано же это было для того, чтобы лишний раз бросить тень на действия России на мировой арене, спецслужбы которой де-факто поддерживали Бута, и тем самым перехватить инициативу у России в глазах политической элиты мира, не доверявшей США во время и после эпохи Буша-младшего. Это было одной из веских причин того, что российское правительство долго дистанцировало себя от Бута в Таиланде, настаивая на справедливом рассмотрении его дела.

Теперь задача состояла в том, чтобы не просто обменять Бута на кого-то, а максимально нанести урон престижу США, дезавуируя американские спецслужбы, и ликвидировать нанесенный процессом Бута ущерб глобальным российским интересам. Эта сверхзадача, ребус со многими переменными не имел бы никаких шансов на успех, если бы не его величество случай, и, по меньшей мере, несогласие множества живущих на планете людей с методами, которые американцы применяют для достижения своих целей на мировой арене. Такой невероятный случай вскоре представился. В августе 2010 года, вслед за провальным тайским делом, когда началось муссирование слухов об экстрадиции Бута, было принято решение по Викиликс. Вот тогда-то у первых лиц России снова появились улыбки и хорошее настроение.

Тщательно рассчитанная россиянами акция по дезавуированию политики и методов США состояла в том, что пакет переписки госдепартамента США был выкраден сотрудниками ГРУ России, а затем переправлен в компанию Джулиана Ассанджа со всеми вытекающими последствиями для правительства США. Нелегалы-разведчики, асы высшего пилотажа в своем деле, сделали это, ненавязчиво подталкивая граждан развитых стран к противоправным действиям, оправданным с точки зрения этики и человеческой морали. Огласке были преданы не только методы и мнения американских дипломатов, но и внутренние коды, неформальные инструкции, запрет на чтение которых в опубликованных Викиликс документах мог бы длиться десятилетиями.

Первые 2000 писем нанесли колоссальный урон престижу США. Можно было представить себе размах последствий при опубликовании всего пакета информации из 250,000 писем! Учитывая потенциальную опасность материалов Викиликс, американские судебные органы начали негласное преследование Ассанджа с целью его экстрадиции из Великобритании в Швецию и оттуда «экспрессом» в США.

Ликвидация Ассанджа была отменена в силу того, что в этом случае американцы устранили бы его методами, против которых активно выступал Госдепартамент, а именно: неприменение силы против прессы как зеркала и щита демократии. Другим важнейшим фактором сдерживания было содержание неопубликованных файлов: стоило устранить Ассанджа, как на всех сайтах, т. н. зеркалах, копировавших Викиликс, автоматически раскрывалась информация, находившаяся там в зашифрованном виде.

Спецслужбы США получили указание найти сподвижников Ассанджа, имевших доступ к секретному коду, в том числе к неопубликованной части материалов Кейблгейтс. АНБ, ЦРУ и ФБР пытались выяснить, кто, когда и за сколько «уговорил» Брэдли Мэннинга, передавшего секретные файлы в Викиликс. АНБ США издало специальное распоряжение по поиску среди своих подчиненных на базе в Форт-Миде, штат Мэриленд, лиц, которые были перевербованы российской разведкой и могли впоследствии передать секретные файлы в Викиликс.

Затем 14 декабря правительство США подало в суд иск на Twitter, чтобы тот предоставил данные о переписке и контактах Джулиана Ассанджа и его коллег по Викиликс, в том числе на депутата парламента Исландии, на добровольных началах помогавшей в работе сайта Викиликс.

Когда материалы госдепа США впервые появились в российском ГРУ, знакомый из российского ведомства Богдан позвонил Фоксу:

– Юра, привет. Заедь, посоветуемся.

Несмотря на позднее время, олигарх встретился с представителями российской военной разведки. Он спустился на 3-й этаж, и постучался в дверь с номером на ней. В кабинете сидел человек в штатском. По всей видимости, у них в эти дни было много работы, и особого повода подкидывать шапки вверх не было.

– Здравствуй, можно? – спросил магнат.

– Да, конечно, – произнес Богдан, вставая с кресла и расплываясь в улыбке.

– Я был у генерала, прости, немного опоздал.

– Присаживайся, – произнес Богдан. – Я в курсе ваших проблем. В какой-то степени это и наш вопрос. Возникли определенные сложности с тем, как к этому публично относятся определенные лица, – он показал пальцем вверх: – Нужно найти способ, чтобы в сложившихся обстоятельствах можно было бы соблюсти российские интересы и установку правительства, вывести из-под ответственности российского гражданина, и одновременно сохранить нейтралитет нашего ведомства. Есть предложения?

– Ты специалист, предлагающий нестандартные решения, – произнес Юрий. Богдан помолчал, подвинул пепельницу и предложил олигарху сигареты. Затем, подойдя к окну, плотно задернул шторы, сел за стол и что-то включил под столом.

– Есть тут одна мысль. Узбеки давно просятся в игру, у них свои интересы. Они хотят закрепить свои интересы в Таджикистане и проводят, пока безрезультатно, одну нехитрую комбинацию. Задействовали иммигранта, выехавшего в Штаты, и путем шантажа привлекли его к работе. Вот фотографии и материалы, – майор подвинул к нему папку с документами: – Это твоя копия. Насколько мне известно, у твоих людей с ним были контакты. Мы предлагаем усилить эту связь, перевербовать его. Его целью является получение доступа к рубиновому месторождению таджиков. Мы не заинтересованы, чтобы израильские или американские компании контролировали эту отрасль в стратегически важной для нас стране. Однако дело даже не в этом. Мы предлагаем провернуть операцию по защите Бута чужими руками, и тут твой контакт как нельзя подходит. Его нужно пощупать, попробовать в деле. Пусть пока мельком, выпытать, что он и кто он… Вроде бы дилетант.

– Что конкретно он должен делать? Насколько я понял, служба на сближение с ним не пойдет? – Фокс стер проступивший на лбу пот, казалось, они знали о происходящем в Нью-Йорке, в чем он даже себе признаваться не хотел.

– Это было бы глупо, зная, что он под колпаком узбеков и американцев, тем более в деле Бута. Но… Вы можете это сделать, я имею в виду бизнес и Ваших людей. Так вот, тебе известно о деле…? – он взял ручку и лист и написал на нем «Викиликс». – Мы держим его на контроле, он активирован нами. И те, кто сделал это, ушли в тень, нужно продолжать управление ресурсом. Конспиративно, конечно. Через человека, личность и связи которого исключают какую-либо взаимосвязь с нами. Рано или поздно он попадет под прицел своих же, я имею в виду американцев, которые раскроют его. Вы, и мы останемся в тени, ведь он не так много знает. Если к тому времени он успеет и разбогатеет, то останется жив… Иначе ему сидеть или…

Богдан замолчал. Фокс прикурил вторую сигарету, а майор тем временем стал разливать чай.

– Обмен возможен в случае, когда на руках сильные козыри. Мы должны стать крупье, а игрока – перевербовать. Я надеюсь, Вы меня поняли?

Фокс кивнул. Они поговорили еще минут пятнадцать. Когда в кабинете от дыма сигарет стало нечем дышать, олигарх откланялся и пошел восвояси: ему было над чем подумать. «Я уже завербовал его. Сейчас профессор предлагает ему открыть дело в США по огранке и продаже рубинов. Вот как перепоручить ему задачу по управлению информацией, сброшенной на сайт Викиликс?»

С этим ему помог Богдан. Он тщательно проверил досье Максима Вольфа-Волкова, где и когда он работал, что делал, и круг его знакомых. Несмотря на то, что собранная информация была далека от требуемого объема и развернутости данных для полноты сведений, Богдана привлекла информация об обучении Макса в США в годы его юности. Ассандж интересовался квантовой механикой, оставалось найти тех, кто знал их обоих и познакомить Ассанджа и Макса. На проработку ушло еще 2 дня.

 

Атлантик Сити, 8.12.2010

Через день после встречи Фокса с Богданом Саша нашел Макса по почтовому ящику. Договорились встретиться через день в Атлантик-Сити. Казино «Тадж Махал» было удобным во всех отношениях: здесь было много народа, можно было поиграть и свободно разговаривать, не привлекая внимания. Крупный бизнес охрану заведения вел за свой счет, своими силами, и здесь агенты спецслужб особо не суетились. Легенда поездки также не вызывала нареканий.

Они встретились в 9 вечера. Оба зашли в ресторан казино под открытым воздухом, и выбрали место вне досягаемости видеокамер заведения. Саша заказал много закуски; виски, пиво и водка были на столе. Вскоре разговор пошел по деловому руслу.

– Вы решили с авиаперевозками?

– Почти… Мне необходимо, чтобы Вы контролировали слив «инфо» через сайт: – он вынул заранее заготовленный конверт, приоткрыл страничку, где было мелко написано «Викиликс», поднес его прямо к глазам Макса. Убедившись, что тот прочел надпись, Саша проворно засунул конверт обратно в карман.

– Вы серьезно?

– Вполне. Действовать будете по команде и через связь моих людей, имена я Вам сообщу.

– М-да…, невероятно, – не сразу проговорил Макс. – Сколько?

– Денег?

– Времени. Ну и денег, конечно.

– Сколько потребуется… Денег…? Это мы обговорим. Вы же в них сейчас не нуждаетесь, верно?

– Это другая работа и риск. Мне кажется, Вы хотите как можно туже затянуть петлю на моей шее, – с сарказмом произнес Макс.

– Но ведь это же шанс, неужели не ясно? В этом случае, возможно, не нужен будет фейерверк в Нью-Йорке.

Саша передал Максу фото работника Джулиана, поляка Леха и его данные, а затем попросил Макса установить с Лехом связь. Студенты хорошо помнят друг друга. Лех, как и Макс был середнячком, Джулиан был в числе одаренных.

Информация, которую получил Макс от Саши, была сильной и невероятной. Слишком велики могли быть последствия. Ну а если так обстояло на самом деле, то еще и отличной комбинацией российских спецслужб. Мир буквально кипел от страстей вокруг публикаций секретных материалов Госдепа США. Вот она, цена мира и сотрудничества сверхдержав: за столом переговоров – друзья, улыбки, широкие жесты, а вне его – руководители стран каждый отстаивают интересы своих государств.

Не блеф ли это? Время, конечно, покажет… А он, оказывается, теперь участник этого процесса. Россияне отводят от себя подозрения, а Макс Вольф, никому не известный экономист, входит в игру. Рано или поздно тайное становится явным, и что тогда? Они могут его сдать. Макс шел по улице, честный перед Всевышним, с открытым сердцем, пытавшийся сделать лишь то, что должен каждый отец. Но дело заходит слишком уж далеко.

 

Исламабад, 11.12.2011

За день до этого Абдель пригласил к себе Мухтара. Терявший терпение торговец в Намак Манди решил выйти на связь с Максом, чтобы уточнить, когда же с ним расплатятся. По всем раскладкам выходило, что до Нового года. На звонок Макс ответил и быстро сказал, что перезвонит сразу через полчаса или на следующий день. Уточнив у Алекса, Макс через час перезвонил в Пакистан и попросил счет Абделя. Еще раз сверив цифры, Макс сообщил, что переводит 2 миллиона долларов. Информация была доложена по каналам ЦРУ и МРП: оба офиса были удовлетворены результатом, при этом цели у них оставались разнонаправленными, не говоря уже об их несоответствии планам Макса.

Абдель, услышав сумму, потерял дар речи. «Надо же, значит, американец получил намного больше, как минимум 7–8 миллионов, раз так запросто переводит мне 2 миллиона!» – подумал он.

На следующий день к нему пришел связной Улами. Абдель передал ему чек на 1,800,000. Тому это очень понравилось. Они тепло попрощались и Улами сказал Абделю, что скоро тот получит новую партию товара.

Через сутки состоялась встреча Улами с Усамой бен-Ладеном. Улами был финансистом террориста номер 1 в мире, и обязан был полностью информировать Усаму о поступлениях и расходах в «Аль-Каиде». Когда операция с рубинами была на стадии планирования, он вскользь упомянул о ней бен-Ладену, жившему в пригороде Абботабада. Отключив телефоны, глава «Аль-Каиды» жил со своей семьей и парой телохранителей. Связь с миром поддерживалась через связных, каждому из которых напрочьбыло запрещено упоминать его имя на людях.

Узнав, что американец столь щедро расплатился за небольшую партию товара, оба стали прикидывать возможные перспективы развития бизнеса, и подумывали открыть компанию по сбыту и обработке драгоценных камней в Нью-Йорке. В отличие от нормальных людей, которые радуются хорошей прибыли и готовы тратить её на расширение бизнеса, пользу общества и благополучие своих семей, эти двое стали планировать финансирование и исполнение террористических актов в США за счет поставок рубинов.

После встречи с бен-Ладеном Улами поехал в лавку к Абделю и предложил партию товара в 3 раза большую, чем это было в прошлый раз. Он попросил уточнить, когда приедет Макс, чтобы подготовить камни. Фатальной ошибкой Улами было произнесение приставки «бен-»:

– Абдель, мой уважаемый господин бен-…, да, он был очень доволен и просил уточнить…

Настроенные на телефон Абделя военный спутник и корабль радиоэлектронной разведки США четко зафиксировали эту фразу. Далее пошел трекинг телефона Улами: где и когда он бывает, помимо самих разговоров и обработки текста. Многократное посещение места в пригороде Пакистана позволило установить потенциально возможное местонахождение террориста номер 1. Напротив и по периметру дома Усамы были установлены радиопередатчик направленного действия и видеокамеры дальнего наблюдения.

ЦРУ, получив утвердительные данные о хозяине виллы в Абботабаде, сделало соответствующие выводы и представило докладную по инстанции наверх для принятия решения. После длительного совещания в узком кругу лиц, где обсуждались возможные политические последствия, Вашингтон решил устранить бен-Ладена. Человек, планировавший и осуществивший 11 сентября 2001 года невероятно дерзкую ликвидацию башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, был уничтожен американскими коммандос из группы SEAL (Sea-Air-Land) Team 6 ВМФ США.

Ряд высокопоставленных лиц в Вашингтоне выступили с заявлением о том, что одиозный символ современного анти-американского, в меньшей мере антисоветского террора в период 1979–1989 годов, основатель и финансовое сердце Аль-Каиды, бен-Ладен был ликвидирован. Он оказался заложником своих принципов, заставивших его поднять оружие против американцев после ухода советских войск из Афганистана в 1989 году. США потеряли смысл его поддерживать, а он привык воевать, нужен был символ врага, и он нашел его в лице своих бывших союзников.

Утверждениям американцев мало кто хотел верить. Как только информация о бен-Ладене просочилась в средства масс-медиа, его последователи, многочисленные журналисты, а также те, кто доверяет только своим глазам и ушам – спецслужбы – предприняли собственное расследование. Блеф или правда, и если блеф, то какова цель, если же правда, где тело и фото, доказательства произошедшего? Свидетелем мог оказаться спецназ США, члены семьи бен-Ладена, выжившие при штурме, т. е. реальные участники инцидента. Фото и видео можно подделать, поэтому последовали публичные выступления членов семьи террориста.

Очевидно, первым заинтересованным ведомством была МРП, пакистанцы ревностно отнеслись к ликвидации Усамы бен-Ладена: произошло нарушение территориального суверенита Пакистана. Если позволить это американцам, то аналогично может повести себя любая другая страна, с кем у Пакистана в силу тех или иных обстоятельств могут сложиться недружественные отношения. МРП потребовало видеоматериалы, частицу его одежды или тела для проведения теста на ДНК. После того, как были представлены неопровержимые доказательства произошедшего, эмоции поутихли, работа сосредоточилась на многоплановом подавлении возможных контрмер Аль-Каиды против американцев.

Сей человек оставался жив потому, что он все еще был нужен могущественным силам Пандоры, в том числе в США, ряде арабских и других стран. Соответственно ликвидация бен-Ладена не изменила по сути ничего в раскладе сил: россияне против американцев, индусы против пакистанцев, израильтяне – за себя и в альянсес другими, если это не вредит их интересам и т. д. Все они – против террористов на территории своих стран, но иногда не против мер устрашения за их пределами.

Сведения о том, кто входит в группу SEAL где она находится, её база, средства коммуникации и передвижения, стали предметом пристального внимания и разработки в заинтересованных ведомствах. При этом неизбежно часть информации стекалась к террористам, деньги делали свое дело. Журналисты в данном случае невольно служили интересам террористов, раскрывая то, что навсегда должно было оказаться сокрытым в недрах Пентагона.

 

Варшава, 14.12.2010

Лех, поляк из Варшавы, учившийся в Штатах вместе с Максом на одном курсе, оказался близким знакомым Джулиана, членом его команды. Жил в Варшаве, детей было двое, мальчик и девочка, старшему было 18, в этом году он собирался поступать в университет в Варшаве на журналистский факультет. Лех часто наведывался в Испанию, работал маркетологом.

Началась аккуратная работа аналитиков. В течение недели на компьютере Леха стали появляться сведения о Максе, с его фото, через социальные сети, поисковики и просто во время работы. Макс написал Леху пару ничего не значащих писем, получил ответ, оба установили фото друг друга в социальных сетях среди знакомых. Утром следующего дня в офис Леха постучался человек в темно-синем плаще со шляпой, которую он снял после того, как приоткрыл дверь.

– Вы позволите?.. – произнес незнакомец на натурально британском английском. Ростом они были одинаковы, что-то около метр 80. Тот снял шляпу и поправил черные как смоль волосы.

– Да, конечно, прошу Вас, – Лех выдвинул стул.

– Вы Лех Колоницки?

– Да, это я. Чем могу, простите?

– Меня звать Павел Костомаров, я пресс-секретарь российского посольства. Можно просто Пол, – произнес Пол, уже на чистом русском, достал из портмоне визитку и передал Леху. Тот недолго разглядывал её.

– Пол, я слушаю Вас, – Лех продолжал говорить на английском, хотя, как и каждый поляк, он понимал русский.

– Я знакомый Вашего однокурсника, Максима Вольфа. Надеюсь, Вы помните его, вот его фото.

– Ах да, это же Макс. Замечательный малый! Как давно Вы его видели?

– Около недели назад, – произнес Костомаров, но он врал, поскольку не был с ним знаком. Также вымышленной была должность пресс-секретаря посольства. Пол только что прибыл из Лондона транзитом через Испанию, откуда он добирался на перекладных с паспортом на имя гражданина Великобритании Майкла Сваровски.

– Да Вы что?.. Чай или кофе?

– Кофе. Если Вас это не затруднит.

– Ни в коем разе. Так чем я могу помочь?

– Я пришел с просьбой, которая может показаться Вам необычной.

– Ваше кофе, – Пол тем временем снял плащ, который оставил у себя на руках. Он казался бодрым и вел разговор в энергичном тоне.

– Благодарю. Вот фотографии, где Вы в постели с голыми дамами.

В комнате наступила глухая тишина, разрываемая звуком поглощаемого кофе.

– О нет… То дела минувших дней, – Затем на русском с явным польским акцентом Лех продолжал: – Что Ви хотите от меня?

– А вот дело, изъятое из прокуратуры Варшавы о взломе банковской ячейки три года назад. Это Ваша копия, – Пол положил на стол тонкую папку в пластиковом файле. – Как Вы думаете, что будет, если я вышлю эти документы по назначению, например, Вашей польской жене и второй возлюбленной, что живет в Мадриде? Или в Интерпол? Поверьте, я сделаю это, если…

– Вы блефуете, мой друг, – прервал его Лех, он лихорадочно соображал. Его вербуют русские, чего в принципе и стоило ожидать в связи с делом Викиликс. – …Так что там с Максом?

– Он просил Вас передать привет Джулиану. Вот и всё. Моя просьба состоит только в этом.

– Вы уверены? Хм, простите за глупый вопрос… Ваш визит столь неожидан для меня. Я не болван, и не трус… Вы вербуете меня? Шантаж удел неблагородный.

– Вы простите меня. Наверно, надо было немного помягче, но у меня не так много времени… Так мы договорились?

Помолчав, Лех произнес:

– Хорошо. Ваши гарантии?

– Насчет?

– Бумаг и фотографий.

– Вы помогаете мне, а я не делаю того, что просите Вы. Вот и весь наш «контракт».

– А Вы уверены, что Джулиан знает Макса?

– Нет, но есть же Вы! С другой стороны, им не мешало бы когда-нибудь познакомиться. Он знаком с принципом неопределенности , ха-ха-ха. Скажите ему, что это химик, который теперь работает по экономике в Нью-Йорке… И то, что Макс добился определенных высот в науке.

Лех не дал ему договорить:

– Наш контракт ограничен по времени?

– А Вы как думаете? – парировал Пол.

На душе у Леха было мутно: его завербовали за неполные 20 минут. Выкрутиться ну никак нельзя было. К американцам или своим пойдешь, так те ждут не дождутся, обвинят в пособничестве Викиликс, закроют и надолго. А ему сына нужно было устроить в этом году, в общем, самая что ни на есть обычная жизнь. На это и рассчитывал Пол, то бишь Павел Костомаров, Майкл Сваровски, на деле нелегал-резидент ГРУ в Великобритании. Дело было сделано.

Контакт Ассанджа с Максом стала поддерживать девушка по имени Салли, работавшая в Южной Корее. Шифр их общения был построен на принципе от обратного. Макс просил отправить документы об отгрузке: в этом случае секретные файлы либо вообще не публиковались, либо количество обнародованных материалов уменьшалось. Отгруженная продукция означала отправку всех файлов Кейблгейтс или значительной их части в независимые газеты мира.

 

Лиссабон, 3.1.2011

Игнасиосу Сантосу было 55 лет. На вид он выглядел моложе, если бы не седина на висках и немного сгорбившаяся походка. Он был состоятельным человеком: ему принадлежало несколько ломбардов, он играл акциями на биржах, где ему несколько раз крупно повезло.

Утром он проснулся от стука в дверь посыльного, оставлявшего газету у порога дома. Тот вручил Сантосу приглашение на свадьбу к тете Розмари через 15 дней, обратный адрес указывал на Аргентину. Расписавшись в получении заказного письма, Игнасиос пошел в дом. Письмом была весточка от русского резидента в Швейцарии: ехать нужно было немедленно, так как его ждали там через 15 часов.

Прибыв в Лозанну, он прошел по нужному адресу и позвонил в дверь. Здесь в офисе известного нумизмата и библиофила находилась явка русского резидента в экстренных случаях. Ему не сразу, но открыли.

– Здравствуйте, могу ли я поговорить с господином Штраусом? – произнес Сантос на ломаном английском.

– Вы не устали с дороги? Может, чаю? – ответ совпал с паролем, так что можно было проходить внутрь. В комнате рослый хорошо сложенный человек поднялся с дивана и протянул ему руку:

– Давно не виделись. Прости, что потревожил. Присаживайся, – Это был резидент ГРУ в Швейцарии, Виталий Клейменов, Сантос звал его Витто.

– Что так срочно, Витто?

– Понимаешь, у моего друга случились серьезные неприятности. Янки арестовали его товарища, моего однокурсника. Причем, скорее всего, при жизни он оттуда не выберется, т. е. его хотят запереть туда прочно и надолго. Нет, он не наркобарон, не диктатор и не убийца. Он просто мой, да и твой коллега, выполнявший свою работу. Его нужно оттуда вытащить, но Центр на это ни за что не даст добро.

– Кто он? – Клейменов назвал имя и фамилию Виктора и продолжил:

– Это сугубо добровольное мероприятие. Если согласишься, я введу тебя в детали операции. – Сантос был неглупым человеком. Если он откажется, по пути в Лиссабон его ждало все что угодно: например, автокатастрофа, неожиданный скачок предынфарктного давления, но только не горячий ужин в теплом уютном доме. Но почему он должен отказаться? Витто не один раз спасал ему жизнь.

– Много платят? – Клейменов взял карандаш и нарисовал пять нулей на лежавшем на столе листке бумаги и добавил:

– Каждому. Аванс 30 %.

– Хорошо. Когда и что нужно делать?

Клейменов встал и крепко обнял Сантоса. Тот был взрывником экстра-класса, ему следовало заминировать после себя при отходе группы, привести в негодность подъездные пути нарядов полиции и спецподразделений, прибывающих в тюрьму в течение 5–10 минут по сигналу тревоги в тюрьме.

– Витто, не сомневайся во мне. Мне ничего не надо – у меня есть бизнес. Всем нам когда-то помирать. Янки в XXI веке совсем обезумели: уничтожили в Ираке около миллиона человек, а Саддама повесили без каких-либо доказательств. Эх!.. Когда были Советы, ничего этого и в помине быть не могло. Я все сделаю.

Они попрощались. Помощник Клейменова передал ему билет из Лиссабона в Филадельфию через 10 дней и буквально всучил в руки плотный пакет, набитый купюрами. Как следует выспавшись, Сантос все следующее утро ездил по своим коммерческим точкам в городе, а после обеда пошел навестить родных: еще живых дядю Мореноса вместе с его женой. Пробыв там три часа, к 5-ти он был у нотариуса: он еще раз внимательно проверил свое завещание и внес туда несколько дополнительных пунктов.

 

Нью-Йорк, январь 2011

Прибыв в город, Макс первым делом начал с квартиры. Её хозяин, то ли не желавший его узнавать, то ли это действительно было так, сказал ему, что свободных квартир в доме нет. Вконец уговорив его с помощью тонкой пачки с портретами американских президентов, Макс прошел в комнату, принял душ, энергично убрался и вышел в город подышать воздухом.

Он пошел к метро, сел на поезд, вышел в центре Манхэттена, пошел в парк и через него к музею. Там к нему подошла молодая пара, парень спросил на британском диалекте:

– Не подскажите, как пройти к Линкольн-таннел?

Макс вздрогнул, это было немного неожиданно, прозвучал пароль от человека Фокса. «Значит, завертелось, закрутилось» – подумал он и произнес:

– Прошу вас, я покажу.

Они вместе вышли из музея и прошли к автомобилю втроем, молча выехали за пределы города на 50 километров к северу от Манхеттена и остановились возле виллы: кругом был сплошной лес. Парень представился:

– Меня звать Эндрю, мы пара из Лондона. А это Ильза, гример высшего разряда.

– Рад… Располагайтесь, – произнес Макс. Особо раскачиваться времени не было. Через полчаса Макс поручил Эндрю выехать в Бронкс и приобрести три автомобиля, причем один крытый пикап. Затем ему следовало расставить их где-нибудь на тротуаре в городе, а на пикапе встать напротив тюрьмы и телескопическим аппаратом фотографировать крупным планом всех, кто входит и выходит из тюрьмы, фиксируя при этом время.

Сам он выехал в университет, чтобы отметиться. Там его также ждали, причем двое. Сначала появился безмолвный представитель Фокса, то ли испанец, то ли мексиканец, смуглый, он открыл и закрыл перед Максом плотно набитый чемодан в 1 млн долларов. Через 10 минут после его ухода появился Аскар:

– Я к вам буквально на пару минут. Вот вам моя визитка. Звоните в случае чего, – а затем он быстро ушел, растворился так же быстро, как и появился. Как бы напоминание, что они здесь, рядом. Но ведь совершенно бездействуют, а Макс расхлебывай! Ничего хорошего в этом визите Макс не увидел: все еще более запутывалось: тесное взаимодействие и пересечение интересов ряда спецслужб не сулило ничего хорошего в случае промашки любого из агентов одной из них. Но таков Нью-Йорк. Макс стал чаще менять маршрут по пути к вилле.

На следующее утро, созвонившись с Алексом, Макс поспешил в лавку на 47-й, просмотрел каталог колец и видов огранки, и уточнил, как скоро можно будет забрать готовый товар. Хозяин, пожилой еврей, ювелир с именем Аврам Борисов, посмотрел на него умными добрыми глазами и произнес:

– Сынок, не спеши, не торопи меня. Работа должна быть качественной. Тебе максимальный выход, или обработка автоматом?

Макс промолчал.

– Во-о-т видишь. Главное – выручить хорошие деньги. А товар у тебя неплохой. Так что огранка будет нестандартной. За 10–15 дней должны справиться. Если возникнут проблемы, я позвоню. Делаю это из уважения к Алексу. Поверь, у меня своей работы хватает. Денег на детей и внуков тоже достаточно. И мой тебе совет – никому не говори, что был у меня и зачем. Так что иди с миром.

Макс усмехнулся. Кто надо, и так уже все знает. Время шло, в команде Макса появлялись все новые люди. Аллен Клейн прибыл из Техаса, по внешнему виду: профилю лица и телосложению – он хорошо сливался с толпой. Ему Макс поручил раздобыть сирену, униформу и другие аксессуары полицейских автомобилей, а также фото спецмашин, посещающих и вывозящих осужденных из тюрьмы. Такие машины следовало изготовить.

Из Израиля прилетел Альберт Финкельштейн, по образованию геммолог, его легендой было посещение знакомых на 47-й улице в Нью-Йорке и бриллиантовой бирже в Лос-Анджелесе. Он занимался наружкой и выяснением информации, а также поддержанием контактов с внешним миром.

Немцев в команде было двое, оба прилетели из Германии, по паспорту Марк Дорнброк и Людвиг Боклен. Они занялись поиском доступа к тюремному кабелю, чтобы записать и сделать клип для установки внутри во время операции.

Говарду Шустеру было поручено заняться оружием, пистолеты, автоматы, мины, гранаты, включая противотанковые для подрыва помещения, тихие и бесшумные при установке. Этот спец по оружию был родом из Голландии, долгие годы работал на контору в ЮАР, посещая арабские и африканские страны. Помимо всего, ему следовало раздобыть особые пистолеты, а точнее, пули, куда можно было бы залить снотворное с действием в 36 часов.

Ильзе из прибывающих нужно было подбирать лиц с ростом и телосложением, примерно соответствующим тем, кто служил внутри тюрьмы. На следующий день прибыл Френсис Маккензи, 32–34 лет, сказавший, что он из Торонто. Так это было или не так, выяснять времени не было, диалект был похож, равно как и его развязные манеры. Он привез с собой данные со вскрытого сайта Департамента исправительных учреждений США: они касались офицеров и сержантов внутренней службы, их адресов, семейного положения, личных привязанностей, а также распорядка смены караулов и плана этажей тюрьмы, включая камеру, где мог находиться Виктор.

Макс снял еще три виллы, на расстоянии 3–4 километров друг от друга, связь между ними была запрещена. На ночь Макс выставил посты в автомашинах, расположившихся напротив вилл. Френсису он поручил изготовить удостоверения спецагентов АНБ или ЦРУ, лучше добыть настоящие.

У них было двое суток, чтобы выбрать двух-трех офицеров, чтобы раскачать их на предмет получения паролей, порядка прохождения постов и т. п. и ликвидировать офицеров, без права на ошибку. Времени на кач у них было 36–40 часов, учитывая, что те работали через день. Офицерами тюремной охраны были Самуэль Фитч и Роберт Дейл. У первого было двое детей, второй жил с пожилой матерью. Стали внимательно изучать их личные дела, для чего пришлось вскрыть внутреннюю базу данных их ведомства.

 

Арабский зигзаг. Тунис – Каир, декабрь 2010 – январь 2011

В конце ноября Генриху позвонил Сальери.

– Привет. Неплохо работаешь. Мне часто о тебе говорят, – произнес Сальери.

– Да, спасибо Вам. Работа интересная.

– Твоя бабушка передала тебе привет, – медленно произнес генерал. Это была ключевая фраза на начало операции: – Ты по родине не скучаешь?

– Скучаю. Работы много, да и деньги нужны. Передайте бабке, что у меня все ок.

– Хорошо. Ну, пока. Удачи.

Генрих, не мешкая, через два часа вылетел в Тунис. Он повез туда деньги, полученные нарочным. Мужчина пришел к ним в офис и оставил Генриху под расписку грязный замусоленный чемодан: там было 1.5 миллиона долларов. Никакая революция невозможна без средств, даже та, что была в 1917 году. После прилета из аэропорта он поехал в представительство крупной туристической компании, где успел побывать два раза за предыдущий период. Еще через 3 часа он встретился со своим агентом Джамшидом, передал ему 300,000 долларов.

– Это на все про все. Деньги подотчетны. Будешь отписывать мне, сколько и когда разместил туристов. Общение по скайпу, 1000 баксов как 1 турист, понятно?

– Вполне.

Они коротко поговорили, после чего Генрих поехал в компанию по автопрокату, взял в аренду автомобиль и проехался по городу. Поездив по городу, он встретился еще с двумя знакомыми, каждому из которых передал меньшие, но все же значительные суммы по 100,000 долларов.

Не заезжая на ночь в забронированный им отель, он поехал прямо в аэропорт. Машину запарковал там же на стоянке, а знакомого попросил утром отдать ключи в компанию. Он вылетел обратно в Каир к турагентам из Йемена и Алжира. Из Москвы и нескольких европейских городов прилетели 4 группы поддержки: две из них работали под видом корреспондентов арабского и французского телеканалов, другая была парой туристов, четвертая представляла туроператора из Европы. Генрих раскидал их по разным городам Туниса для отслеживания ситуации. Тем самым он начал дублировать работу российского резидента ГРУ в арабских странах.

Выполнение Генрихом задания было построено на принципах, в целом аналогичных раскачиванию индивидуума: выявление важнейших приоритетов общества, игра на слабых и сильных струнах государства, различных общественных течений, оценке их силы и пр., просчет ситуации в виде вариантов, возможных / предполагаемых сценариев, раскачивание ситуации до достижения поставленных целей. Затем подбор-расстановка кадров, финансирование и начало операции.

Через 10 дней после приезда в Каир Генрих доложил по инстанции, что и как. Он искусно использовал народный гнев, появившийся после публикаций в Викиликс фактов о президенте Туниса. Тунис был первой ласточкой, опытным полигоном для отработки сценария дестабилизации в Арабских странах. Через неделю, 17 декабря в Тунисе, в городке Сиди-Бузид произошло самосожжение уличного торговца. 24 декабря начались народные волнения, всколыхнувшие всю страну. Через месяц уже весь арабский континент буквально гудел от захлестнувших его народных митингов и восстаний. Президент Туниса бежал из страны ночью в Саудовскую Аравию, передав бразды правления в руки Всевышнего.

Ровно через месяц, 17 января произошло другое самосожжение, теперь в Египте. Утром 25 января начались массовые беспорядки в Египте. Через несколько дней был захвачен и парализован Суэцкий канал, что привело к росту цен на нефть, падению котировок на фондовых биржах мира, началось нечто близкое к анархии и экономической катастрофе на Ближнем Востоке.

Египет был одним из ключевых игроков, граничивших с Израилем. Смещение с поста Мубарака имело далеко идущие последствия, о которых масс-медиа предпочитали не говорить и не озвучивать. Слишком неожиданными и более того, неизбежными могли они оказаться в сложившихся обстоятельствах: приход к власти в Египте мусульман-фундаменталистов, снабжение оружием Хамаса на территории Газы, возможно, диверсии и непрерывный прессинг на Израиль.

Мубарак пришел к власти после убийства Анвара Садата, подписавшего, как считали арабы, позорный мир с Израилем после нескольких скоротечных войн. В случае успешного отстранения от власти Мубарака мог встать вопрос о возвращении аннексированных Израилем земель на Голланских высотах. О вероятности такого разворота событий говорила растущая популярность движения «Братьев-Мусульман» в Египте, запрещенного при Хосни Мубараке. Другими словами, дестабилизация в Египте автоматически приводила к дестабилизации обстановки вокруг Израиля, и возможно, к военному конфликту с ним, как только про-исламские политики придут к власти в Египте. Не секрет, что между Египтом и Израилем существовал договор о мире, заключенный на 99 лет. Возникали самые различные перспективы развития ситуации в ближайшие несколько лет, вплоть до его полной отмены, альянса с Ираном и т. п.

Мубарак, опытный политик, призвал армию как единственную силу, способную влиять на обстановку в стране, к восстановлению порядка на улицах. Мубарак, выходец из армии, понимал, что происходящее должно иметь за собой организующий стержень. Вывести на улицы сотни тысяч людей? Которые не работали, но ели-пили и бастовали несколько недель? Кто-то все это время их кормил, направлял и т. п. Кто? Поэтому следующим его шагом было назначение вице-президентом страны руководителя разведки, генерала Омара Сулеймана.

Вечером состоялась беседа Хосни Мубарака и Омара Сулеймана в кабинете президента Египта:

– Омар, Вы влиятельный и опытный военный, а точнее, разведчик. Скажите, кто затеял смуту?

– Те, кто не заинтересован в стабильности Египта, господин президент, – ответил Омар Сулейман.

– Если можно, и если известно, то кто конкретно. Меня интересуют имена, названия фирм, даты и т. п., т. е. факты.

– Нужно еще несколько дней для того, чтобы понять суть происходящих в стране событий.

– Хорошо, я подожду, зайдите ко мне через 2 дня, – произнес Мубарак.

На следующее утро над городом несколько раз низко пролетели истребители, проходя сверхзвуковой барьер прямо над толпой, преследуя целью демонстрацию силы, и психологический эффект. В течение следующих 72 часов Сулейман отдал распоряжение выявить и задержать агентов иностранных разведок, которые могли работать под прикрытием в стране, в том числе представителей журналистского корпуса. Следствием стало преследование папарацци в Египте. Французских журналистов допрашивали 15 часов с закрытыми глазами, трое корреспондентов вообще пропали без вести, а представитель CBS была избита и изнасилована. Всего же в Египте пострадало 140 журналистов.

В назначенный срок они снова встретились, и Хосни Мубарак задал все тот же вопрос: кто, по его мнению, инициатор народных волнений.

– Вы выяснили?..

– Мои сведения говорят о том, что это русские, которые ведут свою игру. Садат в свое время предал их, – при этих словах Мубарак нахмурился. Омар тем временем продолжал: – Сейчас, из-за публикаций Викиликс влияние США в мире оказалось подорванным, русские готовы взять реванш.

– Да, я всегда был сторонником мира и идей Садата… Что ж, если народ хочет, я уйду. Но народ ли этого хочет, или кучка шпионов иностранной державы? – произнес Мубарак.

– Мы работаем, господин президент. Пока нет конкретных лиц или фактов, есть лишь действия «Братьев мусульман», куда внедрена наша агентура. Те, кто с ними встречаются, делают это нерегулярно, в различных частях Египта.

– Вы проинформировали своих американских коллег, я имею в виду американское разведывательное ведомство и Госдепартамент США?

– В данной ситуации им передается лишь часть информации, учитывая противодействие русских, – ответил Омар Сулейман. – Мы по официальным каналам обратились в российские ведомства, включая посла России в Египте, нашего посла в Москве, чтобы те прекратили акции на территории Египта. Они категорически отрицают свою причастность к событиям в Каире. Это же говорят и американцы. Следовательно, у нас в стране действуют автономные группы.

– Понятно… Постарайтесь не допустить кровопролития, – Омар откланялся и вышел.

Тем временем 5 февраля на севере Египта был подорван газопровод, через который осуществлялось газоснабжение природным газом в Израиль, Сирию и Иорданию. Вследствие этого подачу газа пришлось прекратить на неделю.

Американские спецслужбы оказались явно неподготовленными к динамике происходивших событий. Видя полную растерянность представителей разведывательного сообщества, сенат США приступил к выяснению того, насколько глубоко и широко американские спецслужбы отслеживали развитие кризисной ситуации в Египте. Увы, ничего внятного, кроме обычной риторики, «что были предупреждения о возможности изменения статус-кво, но они не могли предвидеть, что конкретно послужит причиной народных волнений», не прозвучало. И хотя по одной стране данная информация и могла соответствовать действительности, факт того, что весь арабский континент всколыхнется после Туниса, разведывательные ведомства США явно проморгали.

У сенаторов возник резонный вопрос: почему? Спецслужбам государств самого разного толка, не только ЦРУ, в те тревожные дни приходилось гадать чуть ли на кофейной гуще. Возможно, потому, что количество вовлеченных в игру работников спецназа ГРУ, в основном отставников, было ограничено, работа и контакт шли не через российские спецслужбы.

Разгадка была рядом, но её никто не замечал. Средства массовой информации вовсю трубили о конфликте в арабских странах, о позиции российского МЧС, который призывал отдыхавших туристов в арабских странах, том же Египте прервать отпуск и срочно вылететь на родину. 99 % туристов из России многократно отказывались это сделать! Генрих, куратор российских туроператоров, отвечавший за подрывную деятельность в Тунисе, затем в Египте и далее по цепочке арабских стран, поставил условием финансирования митингов и пр. полное отсутствие претензий к российским туристам со стороны оппозиции в этих странах. Его работа кормила семью Генриха в первую очередь, поэтому, наравне с диверсионной он вел свою основную работу, т. е. размещал туристов и следил за их отдыхом. Этого никто из специальных служб США, Израиля, вовлеченных арабских стран так до конца и не понял.

Тем временем в Каир, не мешкая, вылетел спецпредставитель президента США Фрэнк Уизнер, целью которого было ознакомление с ситуацией на месте, а также ускорение процесса передачи власти. Промедление могло бы вызвать радикализацию общества в Египте, экономическая часть вопроса – проблемы с Суэцким каналом. Под давлением американцев 5 февраля президент Мубарак и его сын подали в отставку с ключевых позиций в правящей партии.

Пентагон был готов вмешаться, как когда-то с Панамским каналом. На улицах Египта находился народ, сплотившийся как никогда, и его просто так устранить было невозможно. Важно было поставить собственного человека у руля. Основой воззваний митингующих для смещения Мубарака с поста президента было противостояние американским интересам, что не замедлило с появлением сторонников на международной арене.

Аятолла Хаменеи, один из столпов иранского режима, выразил поддержку требованиям египетского народа. Тем самым был выдан карт-бланш иранским специальным службам на участие в событиях Египта, арабских стран, с последующим финансированием тайных операций, которые окончательно выдавили бы американцев из этих стран. Но народ Египта добивался не этого, не того, чтобы вернуться в прошлое, совсем нет. Его интересовало благополучие общества и демократические перемены. Тем временем на другом конце света события развивались по нарастающей, и, чтобы понять, что же происходило в Арабских странах, вернемся в Москву.

 

Обмен поцелуями. Москва – Вашингтон, январь 2011 года

Российская разведка, как свидетельствовали электронные средства наблюдения США, активно занималась отслеживанием действий сайта Викиликс и его работников, методов связи, с целью выявления его организационной структуры, а также того, кто, когда, во сколько заходит, пополняет и выходит с сайта Викиликс. Американцы полагали, что российские спецслужбы пытаются не допустить публикаций материалов, каким-либо образом затрагивающих интересы первых лиц России. Все было так, но имело гораздо более глубокие мотивы. Россия готовила новогодний сюрприз США.

4 января генерал Федоров из ФСБ на 10 утра пригласил к себе генерала Любомирова из СВР и заместителя МИД РФ Сергеева. Перед тем, как пойти на ковер к руководству, Федоров в очередной раз решил проконсультироваться с коллегами, и подстраховаться на случай возможной неудачи за счет их коллегиального решения. После их приезда, когда собравшиеся разместились за круглым столом, что было выбрано не случайно, Федоров предложил обсудить меры по проведению переговоров с американцами по теме Бута.

– Они передают Бута нам, а мы прекращаем публикации Викиликс, – обыденно произнес Федоров. – Что скажете?

Обсуждение альтернатив не заняло много времени, всего около получаса. Для 53-хлетнего Сергеева услышанное сегодня оказалось полной неожиданностью. Опытный дипломат был сдержанным человеком: он был одет в серый костюм, в очках и с прямым пробором коричневых волос. Не сразу, но на его лице появился румянец и гордость за державу. Сергеев улыбнулся, посмотрел в глаза своим суровым коллегам за столом, и наконец, спросил:

– В чем заключаются наши действия? Чем мое ведомство может содействовать в данном случае?

– Вам необходимо связаться с американским Госдепом, причем сделать это на высоком уровне. Вы должны передать им первые 100,000 файлов из числа неопубликованных сайта Викиликс, сказав, что вся акция инспирирована и проведена нами в ответ на их недружественное поведение по отношению к Буту. Содержание файлов, которые Вы передадите американцам, им известно. Нужно показать, что Вы, т. е. мы, также знаем их содержание, продемонстрировать, что это наша работа, и именно мы держим руку на пульсе сайта: нам решать, публиковать материалы или нет – в свободной печати. На ознакомление с материалами лично у Вас 14 часов. Пока долетите до Вашингтона, почитайте. Мы передаем Вам аннотацию файлов, а также отдельные документы полностью. Наконец, Вы совершенно определенно дадите им понять, что материалы Кейблгейтс на Викиликс – лишь один из набора новогодних сюрпризов, ожидающих американцев в случае начала слушаний в суде дела Бута. Настаивайте на немедленном прекращении процесса и передаче Бута нам, живым и невредимым. И еще: мы по своим каналам, через военного атташе в посольстве России в Вашингтоне, и здесь, в Москве, через посла США передадим американцам оставшиеся 150,000 файлов. Обмен нотами и информацией, т. е. все наши встречи – должны пройти синхронно.

Федоров не без оснований полагал, что информация в неопубликованных файлах Викиликс будет иметь столь широкий резонанс, что отдельные государства, континентальные блоки начнут переосмысливать свое отношение не только к конкретным дипломатам, в т. ч. послам этой великой страны, но и в целом к США. Начало признания крупнейшими Латиноамериканскими странами Палестины как государства произошло практически одновременно с публикацией материалов на Викиликс, что было свидетельством существенного ослабления позиций США, и могло стать началом конца американского влияния в мире.

По поступавшим к Федорову сведениям, американцы до сих пор не сумели уточнить наверняка, какие же документы поступили в распоряжение сайта Викиликс, кто руководит Джулианом Ассанджем, нет ли у него в запасниках еще полумиллиона писем по переписке ЦРУ, Пентагона и др.

5 января 2011 года в 10 утра в Вашингтоне (в Москве было 17.00) одновременно состоялись три встречи: две в Вашингтоне и одна в Москве. Бледных или торжествующих лиц ни с той, ни с другой стороны не было: встречались профессионалы, которые замяли за свою жизнь не одну такую историю, двоим из них довелось участвовать в урегулировании нескольких региональных военных конфликтов еще во времена СССР. Во время встреч российская сторона недвусмысленно дала понять, что материалы Викиликс находятся под полным контролем российских спецслужб, при этом Ассандж даже не подозревает о том, кто в действительности стоит за источником информации, взорвавшей мир после публикации первых 2000 писем на его сайте.

Реакция американцев была просчитываемой, тем не менее, сказать наверняка, какой она будет, было невозможно. В тот же день в 15.00 в кабинете помощника госсекретаря США Малколма в Вашингтоне собрались замдиректора АНБ Ритц и его коллега ЦРУ, Коллинз. По иронии судьбы, она зеркально повторяла уровень московской тройки лиц, двое суток назад проводивших аналогичное совещание на Лубянке. Всем троим было известно то, что произошло несколько часов назад, когда их ведомства получили скандально известные, а если точнее, то пока все еще неизвестные широкой публике файлы. Кому-то во флэшке, кому-то на диске, но все трое получили их с аннотацией, хронологией и списком включенных в них документов.

– Итак, господа, русские пытаются взять карт-бланш в свои руки. Немного напоминает шантаж, – Малколм усмехнулся и погладил подбородок одной рукой, а затем затылок: – нам надо обсудить и принять взвешенное решение. Что это: блеф, правда или коктейль-микс с половиной того и другого. Вот что нам нужно определить, прежде чем я пойду с докладом наверх. Прошу Вас…

– Как могло сложиться, – эмоционально начал обычно сдержанный, физически хорошо сложенный Ритц, – что Вы не знаете, что творится у Вас в подноготной? Да, случилось то, что случилось, документы опубликованы. Теперь же нас ставят перед другим фактом, и кто: русские! Вы можете лишь безаппеляционно произносить высокопарные речи перед телекамерами, уселись тут у себя в уютном кабинете. Вы понимаете, что сегодня произошло? У Вас под носом работают русские агенты, и Вы, мы даже не знаем, кто это. Подставили молокососа, который слил им информацию. У нас нет даже времени проверить, кто и когда это сделал! – он замолчал и, уставившись в стакан с водой, который был предложен секретаршей перед началом совещания, спокойным тоном добавил: – М-да, давненько у нас такого не было, я, по крайней мере, не припомню.

– Вот-вот, – заметил Малколм. – Соблюдать безопасность диппочты, внутренней переписки Госдепа и другой секретной информации – дело спецслужб, не так ли? Так что, господа, обсуждать, кто виноват и прочее, будем потом! Давайте конкретней. Коллинз, мне бы хотелось услышать Ваше мнение по поводу сложившегося.

– Сразу так вот ответить непросто. Я подозревал что-то вроде этого должно было случиться, Бут слишком неоднозначная фигура. На допросах выдал лишь то, что мы о нем и так знали. Наши попытки по компрометации России на мировой арене руками Бута, по-видимому, не будут иметь успеха. Прямо скажу, я не вижу позитива в этом направлении, хотя, задержав его на два года в тюрьме, мы сумели приостановить поставки оружия, которое использовалось против американцев. Вопрос в другом: насколько верны сведения о том, что русские имеют другие козыри в своих руках? Что еще они имеют против нас, чтобы прямо об этом заявить даже на официальном уровне, я имею в виду Ваше ведомство, Малколм?

– Да, я встречался с Сергеевым, прибывшим сюда с визитом. Он передал мне, что русские могут прекратить оказывать нам содействие в Афганистане в случае продолжения процесса над Бутом.

– Мне кажется, что суд следует перенести на другую дату, без публичного объяснения причин, – произнес Ритц. – К тому времени мы попытаемся выяснить источник, оценить размер и степень опасности угроз, материалов, фактов, которые имеются у русских. Время играет в их пользу. В конце концов, интересы США больше, чем справедливость над отдельно взятым гражданином России, кем бы он ни был. Выруливать из ситуации будем совместно, отдавать его пока нет причин, русские настаивают на прекращении процесса, но ведь Бут в наших руках, он физически присутствует в Нью-Йорке. И это наш очевидный плюс.

– Господа, как бы нам тут не превратиться в марионеток, за ниточки которых управляют русские. Они заранее спланировали свою акцию, рассчитывая на психологический эффект, и ожидают от нас, что мы с вами переругаемся, затем у нас начнется паранойя или черт знает что еще, – вставил Коллинз. – И еще, в данной ситуации я прежде всего хотел бы, чтобы присутствующие здесь ясно отдавали себе отчет в том, что русские не такие уж беззубые и глупые, как мы их иногда пытаемся себе представить.

Совещание затянулось на час с лишним с использованием нелицеприятных выражений и фактов. Высшие чины трех ведомств прикидывали, как они смогут взаимодействовать в сложившихся условиях. Один из них коварно предложил сливать русским дезу, а всем троим общаться лично без посредников раз в два дня или по мере острой необходимости. Другой настаивал на проведении масштабной акции по дискредитации российских олигархов, так как прецедент уже имелся. Третий держался позиции по доведению судебного дела до конца. Единого мнения у них не было, да и не могло быть: прошло менее 7 часов после того, как были получены депеши россиян.

Они сошлись на том, чтобы потянуть время, насколько позволяли обстоятельства, не привлекая внимания журналистов и без лишней суеты. Через два дня в новостях промелькнуло сообщение о том, что слушания по процессу Виктора Бута переносятся с 10 января на 21 января, без объяснения каких-либо причин. В Москве это сообщение отметили как первую маленькую победу после череды неудач предыдущего года, весьма скромно – исход дела оставался неясным.

13 января, теперь уже в штаб-квартире АНБ состоялась вторая, а еще через день в вашингтонском офисе ЦРУ – третья встреча Коллинза, Малколма и Ритца с глазу на глаз. Последняя была эмоциально сухой и выдержанной, в отличие от первых двух совещаний, когда синхронизированный русский нажим явился той каплей, которая сорвала обычно плотно закрытые шторы на лицах трех выдающихся представителей соответствующих американских ведомств. Вторую встречу вел Ритц.

– Итак, господа, нам нужно было выяснить, блеф ли это русских относительно контроля ими сайта Ассанджа. Вариантов, прямо скажу, у нас немного. Есть определенные сомнения в том, что слив информации Госдепа по сайту Викиликс проделали, … могли проделать, – Ритц закашлялся и смущенно посмотрел вниз: – задержанные нами русские шпионы-нелегалы, позднее выданные России.

– Простите, Ритц, простите, – вежливо перебил его Малколм. Его невыспавшиеся глаза сощурились, а фигура спружинилась. Малколм, методично поправив спадавший чуб волос, через мгновение медленно произнес: – Я не совсем расслышал, Ритц. Вы хотите сказать, что всё это время Вы знали о случившемся, и молчали, пока бездна информации не прорвется, всплывет и не всклокочет на сайте Викиликс?

– С чего Вы взяли, дружище?

– Не надо мне врать!.. До меня только что дошло, Боже мой! Был закрытый процесс, был этот обмен русских нелегалов на русских предателей. Можно же было сказать, намекнуть, черт побери, просто сообщить мне, нам, что наша переписка в Госдепе у-ж-е потеряна нами и будет опубликована Ассанджем!

Коллинз молча вращал ручку на столе, реакция дипломата, увы, была предсказуемой. В данной ситуации Малколму нужно было дать выговориться. Ритц все-таки ответил, потому что молчание довело бы Малколма до истерики:

– Мы, откровенно говоря, не могли предполагать, что дело зайдет столь далеко. Имелись определенные подозрения, но явных улик не было. Нас пока ставят перед фактом, русские работают на опережение.

– Джентльмены, – произнес наконец Коллинз. – Я не могу представить, чтобы интеллектуал, хакер, или как его там по специальности, в общем, цивильно выглядящий Джулиан Ассандж согласился бы работать на русских. Легенда русских о том, что Викиликс у них в руках – блеф и должна быть нами серьезно проверена.

– Т. е. как? – воскликнул Малколм.

– Просто. Мы не идем на поводу у русских, приложим определенные действия, чтобы перехватить у них инициативу. Мы определенно игнорируем их требования по Буту, полным ходом ведем приготовления к судебному процессу: оповещаем прокурора, адвокатов, родственников подсудимого и консульскую службу России. Они ждут, что мы дрогнем. Ни в коем случае.

– И?

– Этого не случится, либо они сольют информацию.

– Так. А если случится, то нас будут продолжать шельмовать за каждым углом, в каждой газетенке, компьютере, сайте? А, что тогда? – воскликнул Малколм.

– Господа, это вариант «Б», не лучший, тем не менее, это пока лишь вариант.

– А кто сообщит русским об этом? – не унимался Малколм.

– Доверьтесь мне, – произнес Коллинз. Они согласились на озвученном сценарии. Коллинз же вызвал к себе шефа Русского отдела ЦРУ, которому поручил связаться (вызвать на чашку чая) с русским резидентом ГРУ, военным атташе в посольстве России. 14 января такая встреча состоялась в одном из городишек штата Вирджиния. Россиянин был одет в коричневый плащ, американец – в теплую нейлоновую куртку бежевого цвета. Встреча с обеих сторон «мягко» фиксировалась.

– Здравствуйте, коллега. Мои боссы просили меня передать Вам, что пора останавливать вакханалию с Викиликс.

– Они не поверили?

– Да… Как Вы догадались?

– Потому что Вы начали не с того. Мое начальство, в свою очередь, ждет от меня новостей по поводу Бута.

– Пока это из области фантастики.

– Что ж, в нашей работе иногда приходится верить и в это.

– А Вы чудак, Иван… Джин-тоник?

– Нет, я лучше возьму двойной виски. Пожалуйста, Red label, – обратившись к официанту, произнес россиянин. – Я не служил, как Вы, в Африке.

– Мы знаем друг друга два десятка лет, однажды чуть не перестреляли друг друга в Лаосе. Жизнь продолжается, каждому хочется есть, пить, независимо от паспорта, вероисповедания и т. п. А у нас сейчас такой вот тупик.

– Смит, к чему Вы клоните, мне известно, это не тот случай. Вопрос денег здесь не стоит. Даже близко. США пошли на беспрецедентный шаг, арестовав олигарха, касту неприкасаемых. Вы можете себе предположить, что мы арестуем Гейтса или Баффета? Вывезем их на Лубянку или поместим в Матросскую тишину? Нет. Но хотя бы представить себе Вы это можете? Я не говорю о всем известных персонажах: потомках Рокфеллера, Форда, Ротшильда, Моргана… Вы же перешли черту. Технически это не представляет труда. Но мы всегда отдаем себе отчет о последствиях, а ваша юридическая машина – нет. Отрицать влияние капитала есть прецедент, никому не нужный, такой же, как с Косово, после которой была Абхазия и Южная Осетия.

– Иван, не забывайте, я не дядя Сэм, а только его подчиненный. И мы не на суде или телевизионном шоу.

– Я показался немного эмоциональным? Всего лишь рассуждал о том, что и как может случиться. А ведь это произойдет.

– Что?

Иван Санин, подполковник, промолчал. Они проглотили свою выпивку одновременно и тепло попрощались, напоследок договорившись так же встречаться по мере необходимости. По итогам встречи Смит написал подробный отчет и немедленно представил по инстанции на самый верх. Он подчеркнул, что русские во что бы то ни стало попытаются вырвать Бута из американских застенков.

Макс по обыкновению вечером пошел прогуляться, поплутал немного и зашел в одну из Интернет-точек. Присел возле окна и заказал чашку кофе. После пережитого за прошедшие месяцы ему было что вспомнить. «Так что же такое разведка? Дьявольская свистопляска спецслужб, или все же их сотрудничество во имя лучшего мира? В основе политики развитых стран, которой она служит, превалирует стремление влиять на мир, на другие страны, стремление подчинить их своему видению, своим устремлениям. И это ведет, рано или поздно, к конфликту интересов, так, как это случилось с Бутом. Баланс власти, где только холодный расчет, око за око, довел до абсурда – страны не флиртуют, а в самом деле воюют на невидимом фронте. И лишь меры в виде противовеса, уравновешивающие дисбаланс силы, благодаря все более изощренным способам работы спецслужб, позволяют избежать конфликта в полной мере. Но, может быть, хватит? Да, мы знаем американцев, русских, немцев, британцев и французов – асов разведки. А ведь скоро их потеснят вездесущие китайцы. И что же тогда? Неужели всё по новой, пока на планете не утвердится новый баланс сил?»

На экране телевизора по новостям передали, что президент Туниса Бен-Али бежал из страны в Саудовскую Аравию. Принесли кофе, вместе с ним Макс взял городскую газету, углубился в колонки объявлений, нашел то, что искал, затем позвонил Салли, попросив отгрузить партию товара как можно быстрее. 12 января вновь началась публикация переписки Госдепа США на сайте Викиликс. За последующие 7 дней огласке были преданы еще 500 файлов. При этом официальная позиция Кремля оставалась незыблемой.

14 января на пресс-конференции министру иностранных дел России Лаврову был задан вопрос, предусматривается ли обмен Бута на кого-либо со стороны американцев. Лавров по-прежнему отрицал такую возможность, равно как переговоры и возросшее напряжение в российско-американских отношениях, остававшееся за кадром.

Первая миссия Генриха была успешно выполнена: 15 января Генрих, находившийся в Каире, получил очередное сообщение от Сальери. «Добрый день, от бабушки привет. Благодарит за подарок. Перешли через знакомых коробку конфет». В течение следующего дня Генрих занимался в Каире тем же, что проделал в Тунисе пару недель назад. Он получил крупные суммы денег и рассредоточил их через своих агентов в Каире, которые готовили массовые выступления в городе. 17 января произошло самосожжение, практически так же, как это произошло в Тунисе. Далее события пошли по заранее спланированной колее.

В тот же день Коллинз пригласил Смита срочно приехать к нему в офис.

– Есть ли какие-нибудь новости от вашего русского?

– Вы имеете в виду русского резидента в Вашингтоне?

– Да. Смит, постарайтесь здесь всегда и сразу отвечать по существу. Вы ведь находитесь в моем кабинете.

– Да, сэр. Пока контактов с его стороны не было. В соответствии с его статусом мы ведем за ним наблюдение. Ничего необычного за эти дни.

– Понятно. Пощупайте его на предмет сообщений из Москвы. Белый дом, но больше всех Госдеп нервничает из-за Викиликс. Возобновившиеся публикации задели нас за живое, а они требуют Бута в обмен на отказ от публикации наших файлов в Викиликс. В общем, спросите его, какие гарантии могут предоставить русские, если суд не состоится. Гарантии на предмет Викиликс и невозобновления деятельности Бута. Я имею в виду, как формально они себе это представляют. Ведите переговоры от своего имени. И потом, нужна легенда, чтобы это нечто, сюрприз для политиков, состоялся, так чтобы Бута выпустили из Нью-Йорка.

– Могу ли я это понимать, сэр, что Вы даете мне карт-бланш на принятие решений?

– Нет, конечно. – раздраженно произнес Коллинз. – Поговорите с ним и сразу ко мне… Сколько Вам лет, Смит?

– 57.

– Вы старше меня, а задаете нелепые вопросы. В данной ситуации решение может принять только президент. И то я не уверен, что определенные чины на Капитолийском холме не станут упираться.

Через 10 минут Смит был на автостоянке. Он лихо завел свой Форд Эксплорер серого цвета с затемненными окнами и помчался к ближайшему кафе: ему нужен был телефон-автомат. Заказав себе порцию хорошего Данкин-Донатс с фантой, Смит разменял десять долларов на монеты и позвонил русскому. В трубке довольно долго были гудки, наконец, усталый голос произнес:

– Алло.

– Добрий ден, И-ван, – произнес по-русски Смит.

– Ах, это Вы. Привет. Что нового?

– У меня есть несколько предложений. Мы могли бы встретиться?

– Там же Вас устроит?

– Через час.

– Договорились, – и в трубке раздались гудки. Ехать было около 20 минут, поэтому Смит поудобнее устроился напротив телевизора и со смаком стал наворачивать пищу. В оставшееся время ему, кроме бутерброда, нужно еще было проглотить едкий сарказм Коллинза и свои эмоции, чтобы предстать перед русским резидентом холодно расчетливым и спокойным.

Они встретились в мотеле на Проспекте Евклида, недалеко от поворота на Бульвар Независимости. С невыразительным зданием, слегка напоминавшим общежитие, это заведение, тем не менее, имело закрытую от дороги и неосторожного взгляда лужайку-парк. Речь пошла на английском, при этом оба прекрасно справились бы и на русском. Лишние уши и внимание в данном случае были ни к чему. Санин первым протянул руку:

– Смит, здравствуйте. Надеюсь, ситуация некритична.

– Для кого как. Как насчет пива? – усмехнулся Смит.

– Я лучше покурю. Но от пива не откажусь. Что стряслось? – в лоб спросил Санин.

– У Вас есть новости из Москвы?

– Наши настроены столь же решительно, сколь и оптимистично.

– Понятно. Мои просили уточнить, каковы гарантии на предмет освобождения Бута. Гарантии должны затрагивать невозобновление Бутом поставок оружия третьим странам, отмену каких бы то ни было публикаций файлов Госдепартамента США на сайте Викиликс.

– Нужен предлог, если я Вас правильно понял.

– Легенда. Государство, а ведь мы оба работаем на наши государства, так вот, мое государство начинают линчевать, обливать позором только потому, что публике стала ясна подноготная работы дипломатов. Но ведь ничего не изменилось. Эта переписка продолжается по сей день. Она всегда была и будет иметь место. США серьезно пострадает от продолжения публикаций, и такие, как я, простые смертные, будут бороться с этим фантомом. Бессмысленно бороться, как это делал Луис Хосе Игнасиос.

– И?.. Вы знаете наши условия, – спокойно заметил Санин.

– Я говорю вслух. Все, что должен узнать от Вас, я уже озвучил, поэтому я жду. Но Вы же мне ответить сейчас не сможете. Поэтому давайте порассуждаем.

– Честно говоря, особого времени на это нет. Предлагаю вернуться в конкретную плоскость. Гарантии могут быть устные и письменные. Вас, скорее всего, устроят письменные, не так ли?

– Возможно. Прошу Вас, продолжайте.

– Легенда может быть достаточно проста. Например, Бут согласился работать со следствием, выдал какого-нибудь африканского диктатора, данные мы Вам организуем. Это навсегда закроет ему возвращение в те места. С другой стороны, американскому правосудию будет представлено железное алиби Бута, которого должны будут защищать теперь уже власти США. Обмен в течение 48 часов после подписания соответствующих документов, информация строго секретна. Круг вовлеченных лиц с обеих сторон, полагаю, будет самого высокого ранга.

– Еще что-то?

– Пока все. Мне нужно отъехать, чтобы посоветоваться. Вы со своей стороны, надеюсь, приложите определенные усилия для прояснения ситуации.

– Непременно. И последнее: в случае нашего согласия выдать Бута и прекратить в его отношении уголовное преследование, Ассандж должен исчезнуть.

– Дождемся вашего согласия. До встречи.

Их встреча продолжалась чуть больше 30 минут. Первым вышел россиянин: пригласившая сторона выходила последней. Официальные каналы американцев сохраняли молчание. Одновременно с этим были прекращены публикации файлов Викиликс. Несмотря на это, 21 января состоялось второе заседание судебного процесса над Виктором Бутом, показавшей неизменность позиции американцев. Соответственно снова на полную мощь заработал Викиликс.

Первоначально на 12 сентября была назначена дата очередных слушаний по процессу Бута, куда его защита подала 4 иска в связи с необоснованностью задержания обвиняемого и проведения процесса на территории США. Под давлением защиты судья штата Нью-Йорк согласилась провести судебное заседание в марте текущего года.

В следующие два дня произошли, казалось бы, невзаимосвязанные события. 23 января во втором по величине городе Таджикистана, Худжанде, напротив филиала ГКНБ и РУБОП был предотвращен крупный террористический акт: там находились две автомашины без номерных знаков, начиненные тротилом, почти зеркально повторяя подрыв смертником здания РУБОП в Худжанде, случившегося всего несколько месяцев назад. Уже 24 января, последовал взрыв в Домодедово, находившемся в Московской области. 35 человек погибло, свыше 100 человек получили ранения различной степени тяжести.

Чеченцы, находившиеся в подполье, взяли на себя ответственность за взрыв, но это ничего не объясняло. Произошедшее было выгодно лишь тем, кто был заинтересован в дестабилизации России любыми способами, вызванным беспрецедентным давлением российских ведомств на американские спецслужбы. В результате последние предприняли то, что в хоккее называется «вбросить шайбу в зону соперника». События на родине Бута, в Таджикистане, где местные силовые ведомства контролировались российскими спецслужбами, подчеркивали это, сопровождаемые реакцией властных органов.

Вечером того же дня, ближе к 18.00 к зданию СВР подъехал автомобиль, из которого вышел Федоров и быстро поднялся в кабинет замдиректора СВР. Тот его ждал, поводом для встречи был взрыв в Домодедово. Вкратце обговорив то, что они должны были обсудить в соответствии со своими служебными обязанностями, генералы перешли к основной повестке дня, которая предварительно не обсуждалась и не произносилась ими по телефону.

– Как Вы считаете, произошедшее в аэропорту связано с нашим демаршем по Викиликс? – спросил Федоров.

– Возможно, но факты пока отсутствуют. Есть и другие версии. Агентурные сведения говорят о том, что теракт готовился, мы не смогли взять их с поличным, – ответил Любомиров.

– Не слишком ли закручены события последних дней? Мы задели американцев за живое, это очевидно. Надо показать им приоткрытую дверь, чтобы они знали, как выйти из этой ситуации.

– Наш вариант для них, похоже, слишком унизителен. Вы что-то предлагаете? – произнес Любомиров.

– Нет, пока обсуждаю саму проблему. Я не пригласил нашего общего знакомого, дипломата на эту встречу. Наша проблема, точнее, её разрешение выходит на самый верх. Он… должен понять, что ни одну пядь мы американцам уступать не должны, идеалы в политике не признаются.

– …через кого?

– Попробую через советника, – сказал Федоров.

– Согласен.

– Вы также можете это сделать, если окажетесь в Администрации раньше меня.

– Не возражаю. Если это случится, я дам Вам знать.

– А что, если он и так обо всем знает?

– Так-то оно так, но официальных заявлений по этому поводу пока не прозвучало. Хотя проявишь активность, поймут неправильно, – заключил Любомиров. – В сложившихся обстоятельствах я бы просил Вас, чтобы Х перестал нервировать американцев, и открыто сливать информацию. Но, если не дождемся ответа, надо продолжать работать.

– Проблемы безопасности России и её граждан, рост экстремизма и непрекращающиеся акты диверсий на Кавказе должны иметь источник финансирования, верно? – сказал Федоров:

– Я бы хотел услышать ваше мнение по этому вопросу, – ответил Любомиров.

– Еще при Путине мы устранили недоразумения с исламскими странами. У нас также нет противоречий с Латиноамериканскими странами и КНР. Европейский союз обычно не идет на подобные акции, если только речь не идет о сверхприбылях. Даже ЦРУ, как правило, предпочитают использовать исламских фундаменталистов или Грузию, чтобы не запятнать свою репутацию: у нас достаточно большой объем прямых американских инвестиций. Однако есть соображение стратегического характера.

– Я слушаю.

– В Министерстве экономики вот уже несколько лет «висит» проект открытия алмазной биржи. В России алмазы добываются концерном «Алроса», при этом 20 % акций компании принадлежит Шломи. Вам, вероятно, известно, что он создал совместное предприятие в Таджикистане по добыче рубинов, и вытеснение Бута из этой страны было в пользу интересов производителей Израиля и англо-американцев. Поэтому его бизнес, на мой взгляд, мог инициировать каскад последних событий в России.

– Договаривайте, генерал.

– Имеет смысл начать обсуждение открытия алмазной биржи в России, а также выкупить у Шломи его долю, будет ли это сделано при участии государства или каким-нибудь крупным российским бизнесом.

– Вы имеете кого-нибудь в виду?

– Нет пока.

– Хорошо. Обсудим. На сегодня всё?

– У меня да.

Оба встали и пожали друг другу руки. У них было много других дел, не терпящих отлагательства, они попрощались, и Федоров пошел к лифту.

 

ЦРУ. Каир, 11–31.1.2011

Обычно горячее летнее солнцестояние в Египте сменилось на приятную теплую погоду в январе, когда сюда потоком устремлялись туристы со всего мира. Находившимся здесь было жарче обычного, как известно, по другим мотивам. Офис ЦРУ в Каире, отвечавший за подробное описание событий в стране, первичный аналитический обзор и рекомендации, испытывал огромное давление обстоятельств. Сидевший у дешифратора Дональд не успевал обрабатывать поступающие и отправляемые депеши, аппарат буквально «кипел» от работы.

– Сэр, – произнес он, представив очередную толстую пачку бумаг резиденту ЦРУ в Египте Абраму Теннету. В кабинете горел режущий глаза яркий белый свет, хозяин которого сидел за столом небритый. Массируя руками свое лицо, Теннет нажал на кнопку спикера и попросил:

– Паула, кофе, пожалуйста. Как можно крепче, – затем, обращаясь к Дональду, он спросил: – Что здесь еще?

– Не имею обыкновения запоминать текст, сэр. Документы имеют гриф «совершенно секретно».

– Они у нас всегда секретные, иногда совершенно. Сути не меняет. Работы так много, Дон, что Вам следует давать мне краткую сводку поступающих файлов… Ладно, идите.

Теннет стал просматривать кипу распечатанных бумаг. В них говорилось о необходимости противодействия русским, которые якобы работали в Египте. Теннет последние дни сидел над отчетом, который запросил Лэнгли, по ситуации в стране. Ничего хорошего туда он отправить не мог, но надо было отвечать на вопрос, который рано или поздно встанет: почему он и его коллеги в Каире заранее не предприняли шагов для менее радикального сценария развития ситуации в Египте? За эти дни он невероятно устал, но ответить было необходимо. Он понимал, что его боссов в Вирджинии сейчас точно так же донимают политики из Вашингтона, где скрещиваются интересы страны и крупного капитала.

– Хм, интересно, и кто же это? – пробормотал он, отпивая глоток за глотком крепкого колумбийского кофе. Теннет набрал номер и пригласил к себе Дика Картера. Рослый малый с длинными руками, которые тот обычно прятал в карманах специально заказанных для него джинсов, с растрепанной шевелюрой появился в дверном проеме. Их разговор пошел на южно-техасском сленге, их родине:

– Сэр?

– Заходи. Не спал? – Теннет пригласил Дика сесть за стол.

– Немного.

– Кофе?

– Не откажусь.

– Ты ведь у нас спец по русским. Почитай, – Теннет передал Дику три листа из пачки бумаг на его столе: – Фирма утверждает, что у нас под самым носом работает русская разведка. Если это так, то нужно немедленно выявить их и обезвредить.

Дик взглянул на своего шефа.

– Ты меня правильно понял. Есть санкция на ликвидацию персонажей в случае необходимости. Но их сначала надо найти.

– Сэр, какие основания лежат в основе данной директивы?

– А ты читай, читай. Косвенные аналитического характера и агентурные сведения. Я тут позвонил кое-кому в Лэнгли. На днях состоялась встреча русского резидента в США и шефа отдела конторы. Русские требуют выдачи Бута в обмен на прекращение народных волнений в регионе. Видишь, как далеко все зашло? Если же события приобретут характер цепной реакции, а мы заметили невероятную активность на социальных сетях в арабских странах, то еще неизвестно, как всё обернется.

– М-да, – произнес Дик. Сэр, я полагаю, русские у нас под колпаком? Другими словами, Вы уже отдали соответствующее распоряжение на отслеживание их действий?

– Вообще-то да. Но их так много, российских туристов и представительств, что нам придется полагаться в основном на агентурные сведения. Мы отслеживаем тех, кто работает в посольстве России и представительствах российских компаний. Но покрыть многочисленные компании, аффилированные с российскими интересами, мы пока не в состоянии. В общем, что делать:

– отслеживать все звонки и переписку, в т. ч. через электронные ресурсы между Россией и Египтом, взять на персональный учет лиц, связанных с российской разведкой. По этому вопросу тебя будет поддерживать прибывшая из узбекского офиса Лаура Томпсон. Она хорошо говорит по-русски, да и выглядит неплохо,

– выяснить, кто может стоять за народными волнениями в регионе. Исходить нужно от обратного: кто, когда и как сумел совершить диверсии. И найти цель, конечную цель. Волнения не происходят за один день, нужно готовить почву, агентуру, деньги. Так что нужно отследить потоки. Здесь тебе подспорьем Иосиф Шапиро, – тот был в отделе аналитики Каирского офиса ЦРУ, одновременно являясь связующим звеном ЦРУ и Моссада в Египте. Теннет замолчал. – Вопросы?

– Сэр, прошу прощения, если задам еще один вопрос. Есть ли какая-либо связь между Узбекистаном и Египтом? Не могу взять в толк, причем здесь узбеки.

– Лауру прислал Лэнгли, она прилетела буквально час назад. Если то, что сказал русский резидент в Вашингтоне, правда, то основной целью русских является перехват инициативы в Таджикистане, где находится месторождение рубинов. По этой линии Лаура отрабатывала некоего профессора Колумбийского университета Макса Вольфа, американского иммигранта из Узбекистана. Он оказался задействован узбекской и российской разведкой в операции по выдавливанию израильских компаний, а вместе с ней – и наших долгосрочных американских интересов из Таджикистана. Теперь понятно?

– Это мега-детектив, сэр!

– Данная информация является совершенно секретной, требующей подтверждения до принятия каких-либо действий. Не разглашается при любых обстоятельствах, понятно?

– Конечно, сэр.

Дик вышел и направился в дежурную.

– Привет, Майки. Где Лаура Томпсон?

– В пятой комнате.

– Ок, – он прошел по коридору и вошел в комнату, дверь была приоткрыта.

– Лаура, привет, – произнес Картер, отметив красоту спецагента Томпсон: – Меня звать Дик. Шеф сказал, что нам придется вместе поработать.

– Привет. С чего начнем?

– Нужны данные по твоему Максу. Скинь на флэшку, прочитаю потом. А сейчас вкратце главное о нем, то, что тебе удалось на него накопать.

Лаура в течение 10 минут выложила главное о Максе: иммигрант, экономист, бывал там-то там-то, среди зафиксированных встреч – в основном экономисты, друзья, братья, какие-то шлюхи. Около месяца его готовили на узбекской базе СВР. Увлекается живописью, классической музыкой. Заурядный персонаж.

– Понятно. Я так и не понял, каким образом этот тип оказался вовлеченным в наши дела?

– Макс был в Киргизии. Сразу после его отъезда там начались «маски-шоу» на границе. Побывал в Лондоне, открыл компанию с наименованием «Гейзерс Интернешнл», затем пытался продать таджикские рубины компании Дэйн Лапидари.

– И..? – произнес Дик.

– К таджикам его сопровождал один из коллег Бута. Мы как могли, пытались блокировать его поездку, но таджикское посольство, как и их структуры, испытывают давление русских спецслужб. И что ты думаешь? Он получил визу за два дня.

– Становится интересным. Но пока не за что зацепиться.

– Пару недель назад он появился в Нью-Йорке, затем вылетел в Стамбул, где встретился, на удивление, с тем же представителем Бута. Вот пара фотографий, которые удалось снять с расстояния в 800 метров.

– Хм… Так ты подозреваешь, что он пытается вытащить Бута?

– Я уверена в этом.

– Но при чем здесь арабы?

– Сам подумай. Кому как не русским выгодны конфликты в Арабских странах? Синхронность событий, одинаковость сценария в Тунисе и Египте, неуловимость русских и полное отсутствие информации у нас от наших агентов в Москве. Тебе не кажется, что некто, может, тот же Макс, или такие, как он, используются русскими в большой игре? Я склонна этому верить, имея на руках свежие данные о том, что у вас здесь под носом орудуют русские. Помнишь Потеева? Так он слил нам столько, но ведь без толку, никто из проданных им лиц, а также агентов нашей фирмы, пусть даже косвенно, не может подтвердить, что происходит по сути.

– Ты права, пока мы в роли догоняющего поезд. Что предлагаешь?

– Пробей всех, кто въехал сюда не только из России, но из других стран СНГ. Отдельно тех, кто прибыл из Узбекистана. Интересует их место работы, связи. Не только кадровые работники спецслужб. Нам придется, в зависимости от обстоятельств, быть грубыми и беспощадными. Понимаю, что найти и выпотрошить резидента сейчас главное. Если нет, тоже можно было бы предпринять акции в отношении высокопоставленных представителей русских.

– В Каире, Манаме или где?

– Здешние при посольствах России в Арабских странах, если я права, вообще не знают о том, что происходит. Посмотри на милые лица МИДовских работников России: они совершенно ничего не знают. Акции нужны по России. Шантаж или что другое. Ниточки ведут на самый верх в Москве. Поэтому не мешало бы продумать более тонкую игру.

– Что именно?

– Пока есть только наметки. Сейчас меня интересует подтверждение того, есть ли кто из окружения Макса в нашем регионе. Так что разошли депешу в страны, граничащие с Египтом.

Дик вышел от неё, плотно накачанный информацией. Честное слово, приятная дамочка. Вроде не замужем, да и он как бы… Роман на служебном месте, к тому же в разведке, да еще сейчас в Каире не поощрялся. У себя в кабинете Дик первым делом отдал распоряжение вытащить в службе пограничного контроля Египта данные о приезжих из СНГ. Затем подготовил на подпись шефу депешу, в которой просилось установить местонахождение высших лиц российских спецслужб, их ближайших родственников, и взять одного-двух из тех, кто мог принять решение по Арабским странам или аффилированное с ним лицо, в заложники.

Через час разведывательное ведомство Египта предоставило им данные о приезжих. Началась будничная, муторная работа по отсеву и перепроверке приезжих. Копии инфо Дик переслал в офисы и резидентам ЦРУ по странам, откуда были приезжие. Ответа Дик просил по мере появления данных, т. е. сразу к ним, в Каир. Тем временем Теннет составил рапорт в Лэнгли, в заключение которого он обязан был дать свои рекомендации, где, среди прочего, говорилось следующее:

– рекомендовать Госдепу и посольствам США активно лоббировать привлечение правительствами стран региона американских политических советников для консультаций и разрешения ситуации,

– предложить правительствам этих стран принять пакет профилактических мер, направленных на снятие социальной напряженности, в том числе через повышение зарплаты, повышение стипендий студентов и т. п.

 

Судебный процесс. Нью-Йорк, январь 2011

Незадолго до начала процесса над Бутом в Нью-Йорк прилетела его жена Алла. Её сопровождал юрист Ричард, а также старший брат Виктора Сергей. Работники американских спецслужб вели себя некорректно, более того, вызывающе непрофессионально. В аэропорту они задержали её на 2 часа, досматривая вещи, как будто нет других способов привезти нечто, если у неё действительно были такие намерения. Затем её ни на шаг не отпускала наружка.

Алла, открывшая дом кутюрье в Москве, забросила все дела, решив для себя, что будет с мужем до конца, чего бы это ей не стоило. Друзья и партнеры Бута неоднократно предупреждали её не делать этого. Они советовали хладнокровно вести свои дела и дела мужа, т. е. поддерживать Виктора из Москвы, не останавливая свой бизнес. Она же решила по-своему, весьма решительно настроенная присутствовать в Нью-Йорке, чем бы это ни закончилось. Она имела на это право, и вообще говоря, то был поступок мужественной женщины. Через несколько дней после российско-американского саммита Алла была в своем московском офисе, когда без стука и обычного предупреждения секретарши дверь отворилась, и раздались шаги. Она обернулась и увидела Фокса. Он был в плаще пепельного цвета, на котором виднелись следы моросящего дождя.

– Алла, привет, – бодро произнес Фокс.

– Здравствуй.

– Что такая невеселая? – спросил он.

– Я никак не пойму наших. Что они сдали-то Витю? Ведь он их работник «до мозга костей». Или я не права? – она стала молча плакать, вытирая слезы платком. Он пошел к холодильнику, стоявшему в углу, вытащил фруктовый сок и налил из него в два стакана. В соседнем баре Фокс взял виски и налил себе 150 грамм, а пару глотков подлил Алле в стакан.

– Выпей, я тебя прошу, – сказал он и махом принял свою порцию. – Если мы начнем нервничать, нам не победить. Только холодное сердце и ясный рассудок наши друзья в этой ситуации. Успокойся.

– Я же женщина, – произнесла Алла и жадно стала поглощать напиток. – С чем ты пришел? Увещевать меня?

– Нет. Я пришел спросить тебя, что ты собираешься делать.

– Раз вам всем наплевать на него, то мне нет. – Фокс потянулся снова к бутылке, чтобы налить себе еще большую порцию. По сути, она была ведь права: «Эх, мать вашу!» – подумал он, выпил и, закусив мандарином, сел напротив неё. Он пытался совладать со своими нервами, сколько его не учили в разведшколе, но желваки выдавали его.

– Юра, прости меня, я в сердцах, это тебя не касается. Они же предали его!

Он обнял её за плечи и дал ей рыдать столько, сколько она сможет, крепко прижимая её к себе. Фокс стал быстро прикидывать, что от неё можно ждать. Поедет защищать мужа, а он пытался отговорить её, почему и пришел. Тогда надо использовать то, что во вред и вроде как бессмысленно, на пользу дела. Так как её поездка в Нью-Йорк могла иметь демонстративный и психологический эффект, не более того, по крайней мере, для непосвященных. Но как раз там она будет на виду и в полной безопасности, ведь её будут охранять непримиримые оппоненты Виктора. А вот в Москве или еще где она будет подвержена риску. Интересно. С другой стороны, их присутствие там, на публике было верным решением, потому что снимало с них все подозрения в событиях, которые разворачивались вокруг дела её мужа за пределами США.

Все еще держа засыпающую от небольшого количества алкоголя Аллу, другой рукой он подвинул лежавшую на диване подушку под её голову и аккуратно переложил на неё Аллу. Затем пересел к столу и прикурил сигарету. Она поедет туда не одна, это понятно. С кем? С кем её отправить? Ему туда ехать было заказано. Однозначно. Сергей поедет, юрист должен быть там. Вот как быть с охраной? Посольские должны поддержать. Так, понятно. Посидев еще минут 10, он потушил сигарету и направился к выходу.

По прилетё в Нью-Йорк Алла сделала несколько красноречивых заявлений, подготовленных для неё юристом: вывоз её мужа неправомерен, не имеет под собой юридической основы, вследствие чего она публично через СМИ обратилась к России с просьбой поддержать на суде Виктора Бута. Она позвонила в Москву к ближайшим знакомым, которым могла доверять с просьбой продать часть картин и ценных вещей для финансирования адвокатов и других судебных расходов. Сбыт был организован через евреев в ряде европейских стран, наличные переправлялись через Санкт-Петербург в Москву и далее на счета Аллы.

Она договаривалась, звонила людям, ничуть не скрывая своих намерений. Сказать, что у её мужа, как и у ней самой, было недостаточно денег, так никто не поверит. А вот так, своими действиями она это косвенно демонстрировала. Благодаря её стараниям, как ей казалось, дело Виктора приобрело огласку и общественное мнение в США. Он был депортирован из Таиланда вопреки тайскому законодательству, под политическим нажимом Вашингтона. Свидетельства обвинения были весьма натянутыми, чтобы на них можно было положиться и упечь человека за решетку. В распоряжении обвинения имелись запись переговоров Бута и его напарника в Таиланде с агентами Бюро по контролю наркотиков США, а также несколько заметок на листке бумаги с указанием марок самолетов.

Известные в США и Европе адвокаты, связь с которыми поддерживал Ричард, просмотрев пакет документов по делу, получив соответствующие объяснения на их вопросы, взяли недельный тайм-аут. По истечении срока они должны были сообщить, согласны ли они защищать Виктора, и за какую цену. Неожиданность была в том, что они не только согласились работать в качестве команды адвокатов. Они фактически согласились защищать Виктора Бута бесплатно! – настолько очевидным был для них исход дела, сфабрикованность документов и обвинения.

С другой стороны, тем самым они защищали себя в случае нападок. В качестве вознаграждения юристы попросили проценты от активов Бута, замороженных в соответствии с решениями США и других международных инстанций, во многом принятых под давлением США. Закон и общественное мнение, основанное на фактах, должны были сыграть свою позитивную роль, как это не раз было в прошлом.

Как только в американской прессе стал формироваться подобный расклад, судья по настоянию Аллы и встречного иска адвокатов решила перенести следующее заседание, первоначально назначенное на сентябрь 2011 года, на март.

 

Алекс. Нью-Йорк – Вашингтон, январь 2011

Достигнув высот бизнеса в своей стране, застигнутый врасплох неудачами вперемешку с вялотекущими бизнесом в Узбекистане, Алекс, неуемная энергия которого требовала воплощения в свершениях, 7 января рейсом «Узбекских авиалиний» вылетел из Ташкента в Нью-Йорк. Это был воскресный рейс авиакомпании, которая, надо сказать, предоставляла неплохой сервис благодаря плотному и частому питанию во время полета и современным самолетам. Вместо того чтобы спать, как это сделали две пожилые пары, сидевшие рядом с ним в 1-м классе, Алекс играл на своем ноутбуке. Нет, не в Форекс. Это была обычная игра ковбоя с автоматом в руках, последняя версия компьютерной игры Нинтендо. О его хобби не было известно никому, даже его родителям, и лишь его офис-менеджер знал об этой слабости босса.

В аэропорту Алекса встречал Отто, деверь, выехавший 3 года назад по выигранной им лотерее Грин Кард. Кроме него, Алекса поехал встретить его партнер и давнишний знакомый Рональд, или просто Рон, с кем Алекс вел дела в Нью-Йорке. Объем вложений Алекса в бизнес Рона составлял 2 миллиона долларов, внесенных наличными. У них был общий ресторан в Бруклине, приносивший неплохие дивиденды. Поэтому раз в год Алекс считал своим долгом наведаться в Нью-Йорк, попить чай или кофе с партнером, посмотреть бумаги и при случае поинтересоваться потенциально интересными направлениями развития бизнеса.

Так сложилось, что в зале прилетов терминала «Эйр Франс» среди встречавших этот рейс Рон и Отто оказались бок о бок стоявшими рядом друг с другом, не подозревая, что ждут одного и того же человека. Время было что-то около 5 часов пополудни, и дело шло к вечеру. Сразу же после санитарного контроля располагалась матовая дверь на выход: Алекс, толкнув её тележкой с чемоданом, оказался в шумном зале, всегда привлекавшем его своей неповторимой атмосферой, и, к сожалению, запахом гари Нью-Йорка. Ведь он никогда не курил, более того, он не употреблял спиртного – его тошнило от любого алкоголя! Алекс сразу заметил их, Рона и Отто, которые приветствовали его и улыбались широкой улыбкой. Отто был более застенчив, одет в плащ не первого года свежести, в то время как Рон был в хорошо сидевшей на нем куртке темно-коричневого цвета и таких же джинсах.

Он поздоровался по очереди с обоими, познакомил их, они вдоволь там же посмеялись, как это – встречать одного человека и не знать, что это же делает кто-то другой рядом. Но Алекс был рад, ведь земля круглая, и даже здесь, за три-девять земель от родины он не будет чувствовать себя в одиночестве.

– Как дела? – вежливо спросил Рон уже в машине. Они говорили на английском.

– Ничего, нормально. Это мой деверь, хороший мужик. Преданный слуга своей семьи, – Рон непринужденно и довольно захохотал. Он скучал без своего партнера, которого ценил вот за такие вот меткие выражения, которые были свойственны ему и в бизнесе: тот почти всегда и сразу видел самую суть.

Через полчаса, повернув с автострады, они оказались в Квинсе и еще через 15 минут припарковались возле дома Рона. Отто ехал позади них, припарковался, и все вместе пошли в дом к Рону, которую скорее нужно было называть резиденцией. Наскоро сполоснув руки, гости уселись с хозяином за стол, накрытый тем, что называется «к чаю»: печенье, фисташки и курага вперемешку с нарезанными свежими овощами. Поспрашивав друг друга о знакомых и родственниках, они выпили несколько чашек чаю.

– У меня остановишься? – помешивая сахар в чашке, обронил Рон.

– Не хочу тебя стеснять. Я остановлюсь в отеле; знаешь, надо когда-то тратить деньги.

– В каком из них?

– На Манхеттене. Там есть небольшой отель, прямо возле 47-й.

– Ну ты даешь, – невольно произнес Отто. – Поживи у меня. Дети по тебе соскучились.

– Не волнуйся ты, Отто, я обязательно заеду. Но лучше в отель, я уже забронировал номер.

Рон и Отто поняли, что у Алекса есть дела, а они не любят лишних глаз. Попрощавшись, Алекс и Отто сели в его видавший виды седан «Шевролет Классик» и через несколько минут уже мчались по Квинс-бульвару в сторону Манхеттена. Родственники тепло общались друг с другом:

– Ты совсем не изменился, – сказал Алекс. – Работаешь?

– Да тут по-другому нельзя, – усмехнулся тот. – А ты как?

– По-старому. Приехал к вам осмотреться.

– Ты серьезно?

– Серьезней не бывает.

– Моя помощь нужна?

– Скорее всего, да. Поговорим…, – сказал Алекс и, выдержав паузу, добавил: – обязательно, – и произнес: – Давай разворачивайся, поедем сначала к тебе домой.

«Нет, у него совсем не семь пятниц на неделе», – думал Отто: «просто Алекс цивильно вышел из дома Рона и поехал к родственникам». Отто не на шутку обрадовался этому. Такой высокий гость, и такая честь. Они повернули в сторону Бруклина и через 20 минут были дома у Отто, а это была небольшая трехкомнатная квартирка, в которую с трудом помещалась челядь Отто: жена – младшая сестра Алекса, и трое подросших детей, старшему из которых было почти 20 лет.

– Вики, смотри, кого я вам привез, – радостно произнес Отто, открывая дверь. Жена Отто, её звали Виктория, вытирая руки полотенцем, взмахнула руками, поздоровалась и побежала на кухню готовить к столу. Из комнат стали появляться дети, самый младший, которому недавно исполнилось 7 лет, буквально выскочил из детской.

– Дядя Алекс, дядя Алекс, – дружно закричали дети. Они его хорошо помнили, толстосума, не скупившегося на подарки. Алекс тепло обнял детей, поцеловал младшего и, усадив того на колени, стал им раздавать леденцы. Искренность, которая встречала Алекса в доме его сестры, была для него выше всего. Такое отношение к нему было еще только в доме его отца: им ничего не нужно было от него, кроме него самого. Ни его денег, ни его положения, за что он их и ценил.

На часах стукнуло 8 вечера. Вдоволь напившись чаю, понянчив племянника и наговорившись с сестрой, что было не совсем просто после 14-часового перелета, Алекс решил откланяться. Он поехал с Отто в отель, где оказался через полчаса. У него был заказан полулюкс, Алекс принял душ, затем, с трудом поборов бессонницу (в Ташкенте был самый разгар дня), заснул что-то около 11 вечера.

Утром его разбудила физиология, на часах было 4 утра. Хорошая постель, шоколадное пирожное, которое он привез с собой, и чашка яблочного сока в холодильнике сделали свое дело. Появилось приятное ощущение бодрости. Он включил телевизор и стал планировать свой день. С Роном они договорились встретиться в 8.30 утра: тот решил забрать Алекса в отеле.

Еще через четверть часа они были в офисе Рона. Первые 30 минут говорили обо всем, кроме дел, и пили кофе. Затем около часа разбирали бумаги, Рон показал прибыль, которую Алекс попросил перечислить на его оффшор. Рон попросил подписать меморандум учредителей, формальный документ, который закреплял их отношения по прибылям и деятельности за отчетный период, с одной стороны, и требовался в случае, если различные инстанции штата потребуют показать бумаги: на каком основании были перечислены средства.

– Как насчет нового ресторана, о котором я говорил? Ты можешь мне показать его сейчас? – спросил Алекс. Он просил найти еще один ресторан, так чтобы Алекс вложился, и его деньги начали работать самостоятельно. – Я ведь говорил, что у нас ситуация нестабильная, и мне нужен свой бизнес. Так мы вместе, но ты здесь крутишь-вертишь, вдвоем нам здесь будет тесно.

– Я тебя понял. Ты хочешь переехать?

– Вроде того.

– Тогда поехали.

Оба быстро встали, сели в машину Рона и поехали в северо-западную часть Манхеттена. Рядом были турецкие рестораны, среди которых пустовало одно репрезентабельное помещение. В нем не горел свет, но и так было видно, что здание хорошо отремонтировано.

– Сколько просит?

– Три миллиона. Можно взять кредит в банке, – ответил Рон.

– Тогда мы снова будем вместе. А аренда?

– 35–40 тысяч в месяц и месяц подъемных, т. е. платить аренду 1-й месяц не надо.

Для пущей уверенности они переговорили с хозяином, Алекс внимательно осмотрел помещения и обещал приехать еще через пару дней, ему надо было подумать. Партнеры поехали обедать в свой ресторан. После обеда, а это было уже в 2 часа, Алекс попрощался и поехал в банк, где также надо было уладить формальности, которые требовали его личного присутствия: он вкладывал деньги в золотой бульон, состоявший из разных частей драгоценных металлов. При текущих тенденциях слабеющего доллара он решил увеличить пропорцию золота.

Часам к 3-м пополудни он был свободен. За это и любил он США – за день можно было решить все, или почти все, что угодно – были бы деньги. Алекс знал, что Макс в Нью-Йорке. Времени было достаточно, и он решил набрать номер Макса.

– Алло, – произнес Макс.

– Привет, это Алекс.

– Что-то номер у тебя поменялся. Ты что, в Нью-Йорке?

– Как видишь.

– Ясно. Как дела?

– Ничего. Ты где?

– Недалеко от тебя, в том же Нью-Йорке, – попытался пошутить Макс.

– Давай встретимся. Подъезжай в Макдональдс в Квинсе.

– Срочно?

– Через полчаса. Устраивает?

– Хорошо.

Они встретились, как будто были в Ташкенте, пожав друг другу руки.

– Давно приехал?

– Вчера.

– Видно. Невыспавшийся, – Возле кассы они заказали чизбургеры и одну колу. Макс любил фанту. Усевшись возле окна, стали поглощать пищу.

– Как с камнями?

– Вроде в норме. Аврам сказал, что ждет тебя. Мы с ним посоветовались, поторговались. Он выставил их на продажу. Ты бы ускорил, поговорил с ним. Деньги должны быть на подходе, может, с дисконтом отдашь их.

– Хорошо. Что еще нового? Ты так занят, что не звонишь? – спросил Алекс. На его лице появилась заинтересованность и обычная деловая хватка. Ему определенно нравился Нью-Йорк, где его встречали пока только хорошие новости.

– Я не буду тебе врать. Меня вытащили сюда. Одновременно пытаюсь раскрутить пару своих дел.

– Понятно… Надолго здесь?

– Как сложится.

– Что еще?

– Выключи телефон, мы не в Ташкенте, – сказал Макс. Алекс нехотя отключил свой новенький i-phone. Макс пересел спиной к окну.

– Тут такое дело, брат. Только строго между нами, – тот кивнул. – О деле Бута ты знаешь, верно?

– Ну.

– Они пытаются его вытащить. Такой сыр-бор может подняться!

– Конкретнее…

– Большего сказать тебе не могу. Мне предложили выруливать…

– Что?!.. Ты обалдел?! – Алекс сразу всё понял по необычно широко округленным глазам и интонации Макса. – Нас всех, и тебя в первую очередь, разнесут. О детях, о родителях, о нас всех ты подумал? – воскликнул Алекс.

– Есть другие варианты?.. Нужно влияние в Белом доме. Это прерогатива высших инстанций, и они могут помочь русским в этом деле.

Тот немного подумал.

– Как насчет Джейн? Эплер, помнишь? Она в 1992 году работала с мужем, Питером в команде Клинтона, – оба знали, что после победы демократов чета работала в Вашингтоне: Питер тогда был одним из ключевых лиц в Администрации малого бизнеса. Затем, после победы Хиллари Клинтон в гонке за сенаторским креслом они перебрались в Нью-Йорк. – Может, супруги сейчас работают с Обамой? По крайней мере, через неё можно выйти на госдеп, а там тебе будет проще.

– Я попробую найти адрес. Но говорить они будут с тобой, как тогда, 18 лет назад.

– Давай.

Они встали, решив созваниваться по мере продвижения дел. Макс поехал в Интернет-кафе, где найти Джейн и Питера Эплер было делом техники. Он с ними списался, сказал, что находится вместе с Алексом в Нью-Йорке. Джейн работала госслужащим в Администрации президента в Вашингтоне, а Питер пока работал в офисе Секретаря штата в Олбани, столице штата Нью-Йорк. До Олбани было 1.5 часа езды от Нью-Йорка. Макс попросил встречу, тот назначил время ленча на следующий день в Нью-Йорке. Это было уже кое-что, после чего он позвонил Алексу, чтобы тот немедленно позвонил Питеру, и передал ему телефонный номер американца.

Состоятельный Алекс был уже не тот рыжий малый, который жил и веселился в доме Эплеров. Сейчас он был увешан своим бизнесом, челядью, слугами и многочисленными родственниками. Тем не менее, встряхнувшись, он вспомнил молодость и преобразился – замечательная его черта – чтобы вести себя так, как будто в первый раз, услужливо и эффективно. Предстоящий разговор не сулил ему ничего в плане бизнеса, однако просто так, без «коммерческой нагрузки» звонить Эплеру было бессмысленным. Либо его надо было покупать подарками, а то и крупной суммой, что вызовет отторжение, вроде как неэтично. Следовательно, надо было придумать бизнес. Только вот какой?

После обеда Алекс вызвонил Аврама, приветливо поздоровался и попросил о встрече. Тот с радостью согласился. Аврам не первый год знал Алекса: прошло по меньшей мере 15 лет с момента продажи первых бриллиантов, которые Алекс продал в Нью-Йорке. Торговля давала им обоим неплохие деньги, соответственно оба испытывали удовольствие от встреч и работы друг с другом. Обычные сомнения в добропорядочности и состоятельности при первых встречах были в прошлом. Они были уверены друг в друге, когда дело касалось бизнеса.

Так получилось, что 5 лет назад единственный сын Аврама, Лёня прибыл в Ташкент погостить. Отец его был мультимиллионер с 8 цифрами верхнего диапазона на счете, да и у Лёни были сотни тысяч долларов на счетах. Спецслужбы подложили ему проститутку, затем, когда они были в постели, вломились в дверь и стали требовать отступные. Велась обычная прокачка, и его хотели склонить к сотрудничеству с узбекскими спецслужбами. Не тут-то было. Леня, рослый и статный, едва успев натянуть шорты, с ходу вломил оперу в штатском, второму дал в живот, но тут ему в бок уперся пистолет. Через минуту ему надели наручники и увезли в участок.

Через несколько часов, глубокой ночью Алексу позвонил Аврам. Наитие заставило Алекса, не отвечавшего на ночные звонки, поднять трубку. Аврам попросил выручить. Алекс, ничего не обещая, сказал, что сделает, что в его силах. Аврам плакал, умолял и просил прощения у властей республики за содеянное его сыном. Готов был вылететь первым же рейсом, любые бабки и т. д. и т. п. Еле успокоив Аврама, Алекс быстро оделся и поехал к своим знакомым, пока на сына не завели дело.

Через 2 часа его провели в СИЗО к Лёне. Они коротко поздоровались.

– Я тебя вытащу, не волнуйся. Не болтай и ничего не подписывай. Дай мне слово, что все сделаешь так, как скажу, – сказал Алекс. Тот кивнул. Еще через 5 часов Леня вышел из СИЗО, и Алекс вручил ему билет в Нью-Йорк.

– Вылет через 2 часа. Обещай мне, что не позвонишь отцу, а позвонишь мне, и я сделаю сюрприз для старика.

Леня не знал, как благодарить его. Слезы накатывались ему на глаза, курчавые немытые волосы спадали ему на лоб. Не выдержав царивших внутри него эмоций, он взял Алекса в охапку и стал целовать.

– Друг ты мне на всю жизнь. Друг, приедешь к нам, все сделаю для тебя. Эх, молодец ты какой!

Леня сдержал свое слово. Аврам звонил Алексу каждый час. Он умолял, разъяснял характер вспыльчивого сына, сетовал на свою молодость, что чего-то не доработал с воспитанием сына, мало уделял ему внимания. Алекс хладнокровно, как мог его успокаивал, говоря, что держит руку на пульсе событий. Оставалось ждать 14 часов, пока Леня долетит до дома. И вот, когда тот оказался на пороге отцовского дома, Леня позвонил Алексу. Он, в свою очередь, позвонил Авраму, который вновь начал говорить и говорить, волнуясь за сына.

– Леня у тебя на пороге, Аврам. Открой ему дверь, – произнес Алекс в трубку.

Тот, не отключаясь, пошел к входной двери. Раздались возгласы удивления, изумления, вперемешку со слезами старика и неописуемой радости. Так появилась вера в надежность и могущество Алекса в Узбекистане. Сильные мира сего стараются иметь дела как раз с такими людьми. И вот они вновь встретились.

– Шалом, Аврам, – произнес Алекс, как только он вошел в лавку. На входе висела золоченая вывеска «Appraisal of precious stones and jewelry» . Аврам, склонившись над столом, что-то смотрел за перегородкой под микроскопом. Входящих клиентов от работников лавки отделяло пуленепробиваемое стекло, выглядевшее как обычный толстый пластик.

– А-а, Алекс, дорогой. Здравствуй! – произнес Аврам, раскрывая руки для объятий. Они тепло приветствовали друг друга. Аврам пригласил Алекса в свой внутренний кабинет, маленькую комнатку в 4 квадратных метра, заставленную шкафом и четырьмя сейфами. Аврам попросил на иврите чай, затем что-то произнес на фарси, и через несколько минут на столе появились узбекские чашки-пиалушки и чайник. Аврам явно хотел выглядеть гостеприимным. Оба стали справляться друг о друге, выпили по чашке чая и перешли к делу.

– Я огранил камни. Первые пять оказались высшей пробы. Я посадил их в оправу 18-каратного золота и продал их по 12 тысяч за карат. Моя работа, сам знаешь, сколько стоит. Я её удержал, и 20 % моих комиссионных. Эта сумма твоя, – он взял листок бумаги и стал писать ручкой. На ней была цифра в 250,000 долларов.

– Тебе наличными или на счет? Или купишь чего у меня?

– Деньги здесь?

– Часть. Сколько надо?

Алекс достал стодолларовую банкноту и написал на ней ручкой 125.

– Понятно, – произнес Аврам и стал открывать сейф. – Сейчас, – из недр сейфа Аврам достал завернутую сетку и положил перед Алексом. – Куда остаток перечислить?

– На мой счет в Чейз.

– Погоди минутку, – Аврам снова произнес что-то на фарси. В комнате появился его внук, на голове которого была надета кипа , а в руках у него был включенный ноутбук. Аврам достал записную книжку, уверенно ввел цифры в компьютер, не спеша перепроверил их и молча, уставившись в экран, подождал несколько мгновений.

– Сумма у тебя на счете. Можешь проверить. – Алекс кивнул, позвонил в банк, представился и попросил к телефону знакомую, являвшуюся его персональным эккаунт-менеджером. Та его узнала и через пару минут дала состояние счета. Да, деньги поступили к нему на счет.

– Всего хорошего, приятного времени в Нью-Йорке, – произнесла служащая банка и положила трубку. Алекс был доволен. Теперь надо было решить, что делать с деньгами. Половину он хотел передать Максу. Как уж он ими распорядиться, Алекс не знал, и намеревался предложить часть средств использовать для повторения той же самой сделки. Он тепло попрощался с Аврамом, с трудом сумев отказаться от совместного обеда, и пообещал вечером приехать на ужин. Он, Аврам и его сын Леня, да, больше никого. Алекс обнял старика и вышел из офиса.

Прямо оттуда Алекс поехал в ближайшее кафе и попросил Макса подъехать туда же. Ну конечно, немедленно. Оба вновь оказались друг перед другом, с чашкой кофе и пирожным, который только что принесла официантка. Алекс поковырял ложкой в пирожном, умял половину, затем отпил сладкого черного чая Pickwick и только потом спросил:

– Завтра стрелки с Питером. Что ему сказать?

– Ты у меня спрашиваешь?! – с недоумением произнес Макс.

– Перестань паясничать. Нужно предложить Питеру какой-то бизнес. Ты торчишь здесь не первую неделю. Есть что-нибудь на уме?

– Хм… Честно? Кроме камней, ничего в голову не лезет.

– Ясно. Камни – дело перспективы, может, сами справимся … Или предложим пару машин экспортировать отсюда, партию телефонов Iphone со стоков , тысяч этак на 50? Просчитай, а?.

– С дорогой они встанут в 300 баксов, за 450 можно толкнуть с ходу. За 3 месяца обернемся. Короче, 50 центов прибыли на доллар.

– Получается 25000? Неплохая добавка к пенсии, как думаешь? – Макс кивнул, а Алекс продолжал: – Скажи Отто, пусть найдет партию, а ты отработай логистику, только быстро. И чтобы никто не проложил!.. Да, это твоя доля, – произнес Алекс и протянул ему сверток. – Свои я удержал, – добавил Алекс.

Макс, все еще не понимая, откуда и какие деньги, уж слишком резкий был поворот в разговоре, посмотрел внутрь пакета. Деньги хрустели и пахли свежей краской.

– Обалдеть. Мне? Спасибо тебе, браток.

– Не суетись и положи к себе в банк. Потом обсудим, как быть дальше, – они расстались, оба счастливые и довольные. Правда, с учетом обстоятельств улыбок на их лицах было не так много. Вечером Алекс поехал к Авраму, где в течении 2 часов он общался с семьей Борисовых. Леня был радостный как никогда. Получить доверие бухарских, да еще столь состоятельных, было ой как непросто. Алекс же у них дома был желанным и почетным гостем. Еще через час они поехали в синагогу на Форест-Хилс, где проводилось обрезание новорожденного, как раз через 8 дней. Молитвенные процедуры закончились, и на третьем этаже синагоги был накрыт стол для гостей. Алекс зашел в зал, где его усадили в ряду с мужчинами, прямо напротив расположились женщины, супруги и дочери присутствовавших мужчин.

Полный зал, много еды, изысканной выпивки, длинные и искренние тосты, мелодичная музыка на фарси и русском языках в исполнении заслуженных артистов показывали, что бухарская община успешно справилась с периодом пост-иммиграционной адаптации 1990-х годов, сумела сохранить свое лицо как нация в огромном котле мегаполиса. И всё же не это было главное. За столом мужской половины оказались наиболее известные и состоятельные из бухарских евреев, торговавших на 47-й. Алексу об этом тихо на ухо сообщил Леня. По очереди к ним за стол подсаживались то один олигарх, то другой крупный бизнесмен. Гремела музыка и барабан, в то время как Аврам представлял Алекса коллегам. Так слово за слово Алекса познакомили со многими ведущими игроками на Бриллиантовой улице в Нью-Йорке.

На следующее утро Алекс тщательно побрился, долго перебирал подарки, которые он привез с собой из Ташкента, затем, выбрав маленький сувенир, положил его в сетку и направился к ближайшему магазину, торговавшему спиртным. Там он выбрал Мартел XO 40-летней выдержки за 700 долларов и только потом позвонил Питеру на сотовый.

– Привет, Питер! Это Алекс.

– О, Алекс! Как я рад тебя слышать! Прошло почти 20 лет, как мы не виделись. Я уже еду.

– Я встречу Вас в ресторане Le Bernardin на 5-й авеню, – Алекс специально не назвал свой ресторан, ни к чему привлекать внимание. Еще не известно, как все обернется.

– Буду через полчаса.

Алекс сел в ближайший такси, и уже через 10 минут сидел в ресторане. Он взял меню, тщательно его изучил, затем попросил то, что всегда на столе у американцев: воду и апельсиновый сок. Подарок он положил на соседнем стуле, сверху укрыв его своим пальто. В точно назначенное время появился Питер. Они тепло обнялись, и Алекс попросил Питера за стол. Тот был низкого роста, тощий, в крупных очках, лицо вытянутое, в костюме с галстуком, так что его внешний вид напоминал типичного американского юриста. Волосы были немного потрепаны, наверно он торопился и сильно спешил, когда ехал на встречу.

– Надо же, ты в Нью-Йорке, у меня в гостях, и снова меня угощаешь, – произнес Питер.

– Пит, мы столько лет знакомы, уже почти как родственники. Так что ты меня обижаешь. Как дела? – Последующие 10 минут они вспоминали былое, детей, друзей, жен. Вот тут глаза Алекса стали серьезными, что отметил Питер.

– Где, кстати, Макс?

– У него как всегда что-то с кишечником, может, и подъедет, – произнес Алекс.

– Неужели? Ничего не меняется, – ввернул Питер, и оба захохотали, ведь Макс жил у четы Эплеров и оба знали эту его слабость. Макс же тем временем был на улице напротив, допивая свой чай.

– Ну, давай по делу. Что стряслось, почему такая срочность?

– Просто хотел тебя повидать, – уклончиво ответил Алекс, и немного подумав, решил, что пора начинать тему, иначе тот может спешить и скоро откланяется. – Понимаешь, тут такое дело. Мы завязываемся с русскими по бизнесу, а их босс у вас сидит в тюрьме, в Нью-Йорке. Серьезные люди попросили меня вмешаться, вот я и приехал это обсудить.

– Действительно, звучит немного неожиданно из твоих уст. Ты старался быть вне политики.

– Чем крупнее бизнес, тем он ближе к ней, к тому, что определяет мир и процветание народа. Всего сказать тебе не смогу. В общем, ситуация, как мне объяснили, патовая. Лишь там, где работает Джейн, можно принять решение, правильное и без ущерба имиджу США. Посоветоваться по этому поводу здесь я могу только с тобой. А за мной не пропадет.

– Что же, ценю. Давай-ка сделаем вот что. Я приглашаю тебя слетать со мною в Вашингтон. Не откажешься?

– Когда?

– Например, в субботу. В воскресенье подойдет Джейн, в будние дни она сильно занята. Заночуешь у нас. Возьми Макса с собой, чтобы не скучать.

Алекс согласился.

– Слушай, Пит. Мы сможем обсудить одно дельное предложение, – Алекс вкратце предложил сделку с ай-фонами. Пит с удовольствием выслушал его, и немного подумав, ответил, что он должен посоветоваться с Джейн. До поездки оставалось два дня, телефоны быстро нашлись, удалось четко отработать перевозчика и договориться по поводу таможенной очистки в Ташкенте. Часть инвестиций в сделку Алекс решил предложить Эплерам, в случае их отказа он твердо решил вкладываться сам, а прибыль инвестировать в какое-нибудь дело с Отто и Максом.

В 8 часов утра братья были в аэропорту Ла-Гардиа, затем вместе с подъехавшим Питером сели на рейс авиакомпании «Америкэн Эйрлайнс». Алекс и Питер, сидевшие у окна, увлеченно говорили обо всем, но Алекс не торопил события и старался вообще не упоминать какой-либо бизнес. Он поделился впечатлениями о недавней поездке на Бали, где побывал с семьей. В свою очередь, Питер рассказал, как они отдыхали на Багамах пару лет назад, на публике Питер старался обходить тему работы жены. Макс, оказавшись в салоне самолета в крайнем кресле у прохода, решил прикорнуть.

В 10 часов их почти полный самолет приземлился в аэропорту Вашингтона «Даллас Интернешинл», за бортом накрапывал дождь. Прямо у трапа с ними сухо поздоровался коротко остриженный здоровяк в темном плаще и черных очках, по всей видимости, из команды охраны Джейн: в руке у него был зонт, за ухом – устройство спецсвязи. Подле самолета стоял малиновый укороченный вариант лимузинного «Кадиллака». Здоровяк сел рядом с молчаливым водителем, а Питер с братьями – на заднем сиденье. Через полчаса они были в уютном двухэтажном доме четы Эплеров на участке земли в 3 сотки, в дверях стояла маленькая рыжая собачка с коричневым отблеском на лапках по кличке Taksa.

– Ну-с, как тебе наш дом? – спросил Питер.

– Чувствую, комфортабельный. Надо по нему немного погулять, пожить, тогда скажу не только про его достоинства.

– Ты же знаешь, мы скромная пара. У нас ипотека в банке Фэрст Интерстейт. В Вашингтоне подавляющее большинство домов – такие вот маленькие двухэтажные особнячки, – Питер быстро переоделся, Макс молчаливо рассматривал картины, развешанные по стенам, а Алекс тем временем развалился на диване.

– Кофе или чай, ребята? – Питер был старше братьев на 20 лет.

– Я выпью чай, а Макс любит кофе. Так? – обращаясь к брату, спросил Алекс. Тот кивнул. Питер заварил чаю, затем по комнате разнесся аромат редкого марокканского кофе, все это Питер вместе с шоколадными печеньями поставил на стол. Алекс с удовольствием пригубил чаю, затем произнес:

– Я в Вашингтоне впервые. Какой-то он у вас маленький. Нью-Йорк словно большая глыба, высеченная из камня, на его фоне Вашингтон как небольшая деревня.

– Здешние жители как раз так и зовут его, – вставил Питер. Он включил телевизор, поставил на канал CNN: по нему показывали многочисленных митингующих на Ближнем Востоке. – Черт знает что происходит в мире, – в сердцах выдавил он. Макс молча слушал обоих, медленно упаковывая вкусное печенье во рту.

– Как Джейн?

– Ничего. Работает в госдепартаменте. Хиллари её помнит, разве такое забывается?.. Мы были активистами в штабе демократов во время 4-х последних предвыборных кампаний. Вкалывали по 36 часов без сна и отдыха, – произнес Питер, нацепив фартук: он готовился разогреть из того, что жена заранее приготовила на приезд мужа и гостей из Нью-Йорка. Словно спохватившись, он спросил: – Да что я о нас-то говорю? Ты о себе расскажи.

– У меня все в порядке, выдал дочь замуж.

– Не может быть! Вот время-то лети-и-т! Помнится, когда мы последний раз встречались, вы оба были не женаты.

– Папа с мамой передали привет, я захватил их маленькое фото, вам обоим на память.

– О, большое спасибо, – произнес Питер, и, обтерев руки салфеткой, осторожно взял фото в руки, затем произнес: – А отец твой не изменился. Помнится, я его видел в Нью-Йорке. Поседел, правда. Фото дышит оптимизмом.

– Это верно, – затем, приподнявшись с дивана, спросил: – Помочь?

– Нет, нет, ребятки, я сам. Отдыхайте. Я скоро.

Алекс знал, что Питер, в отличие от Джейн, прекрасно владеет русским, и не начинал разговора с Максом. Через минут 10 в комнате вновь появился Питер, неся на подносе салат из овощей, напоминало оливье, пиццу.

– Сейчас поедим, затем покатаю вас по городу.

Когда бо́льшая часть еды исчезла со стола, Питер, отстранившись от стола, серьезно спросил Алекса:

– Выкладывай, что случилось.

– Пусть лучше Макс расскажет, а то он всё молчит, – произнес Алекс и четко, в самый нужный момент ушел в сторону от разговора.

– Простите меня великодушно, Питер. Я лишь наслаждался атмосферой этого дома, – произнес Макс. Он не мог начать разговор по той причине, что его интеллект подсказывал ему об установленной в доме прослушке. Алекс понял это, кстати, с того момента, как Питер сказал им о Хиллари. – У Вас здесь можно выйти во двор? – и видя недоуменный взгляд Питера, он добавил: – Покурить?

– Вредная привычка, но слово гостя на Востоке закон, не так ли? Да, конечно, – Питер приоткрыл дверь во двор. Макс поблагодарил его, вышел и закурил сигарету. На веранде появился сначала Питер, затем Алекс, после чего Макс продолжил:

– Начну с того, что Вы слышали о деле Бута.

– Торговец оружием? Он у нас в тюрьме в Манхеттене. Я подписывал кое-какие бумаги, так что осведомлен о происходящем.

– Насколько глубоко Вы посвящены в суть происходящего? Я имею в виду, получаете ли Вы сведения ежедневного характера по этому делу?

– Вообще-то нет.

– Бут поданный России, уроженец Таджикистана, кадровый офицер ГРУ, плюс он миллиардер, сделавший состояние на авиаперевозках, в том числе продавая оружие в разные страны мира. Он слишком много знает… Вы видели, что происходит на Ближнем Востоке? Началась война разведок, русской и американской. В обмен на выпад одной из них тут же наносится контрудар, страдают люди, страны, при этом, как мне представляется, США теряют значительно больше, чем русские.

– Макс, откуда тебе всё это известно? – пытаясь обратить в шутку услышанное, произнес Питер и слегка улыбнулся, глаза его при этом оставались серьезными. Тот крепко затянулся, помолчал и ответил:

– Алекс сообщил мне, что сказал Вам о наших интересах развивать бизнес в Таджикистане. У меня там коллеги, знакомые. Они сообщили мне кучу интересных предложений, а заодно и эту проблему. Русские имеют там значительное влияние, нам же нужен доступ к месторождению рубинов.

– Ага, теперь понятно. Это очень серьезно. А ты случаем не в разведке работаешь? – вновь улыбнувшись, произнес Питер. – Хотя какое мое дело? – он смахнул прилипшие окрошки с губ и добавил: – Прости, что перебил. Договаривай, так что там с этим Бутом?

– Если не остановить военных, могут произойти непредсказуемые события. Чем больше затягивается с процессом Бута, тем необратимей могут быть последствия в российско-американских отношениях.

– Что ты имеешь в виду?

– Всем кажется, что то, что происходит последние полгода на мировой арене, события невзаимосвязанные – вспомните их. Но так лишь на поверхности. Конкретные люди, герои новостей часто даже не подозревают, что за всем этим стоит мощный механизм, чьи-то интересы. В данном случае мы имеем дело с глобальной расстановкой сил, перераспределением влияния между Россией и США.

– Может, я уже стар, но я так ничего не понял. Чего конкретно ты хочешь, чем мы можем помочь?

– Боюсь, что только вы на это и способны. Помочь нам, себе, США и России. Прекратить эту бессмысленную бойню, когда на улицах гибнут тысячи людей, прекратить хаос в странах Ближнего Востока, – Макс замолчал.

– Что ж, друзья, – Питер был сообразительным малым. По образованию юрист, он столько всего перевидал на своем веку. – Пойдемте в дом, соберемся и поездим по городу. Остальное расскажешь Джейн, – сказал Питер, похлопав Макса по плечу. – Я старый хрыч, который в этом деле является лишней парой уш. Тебе ведь это ни к чему? – И он рассмеялся, на этот раз искренне.

Больше они об этом не говорили. Питер возил их по городу, показав Арлингтонское кладбище, Белый дом, Капитолийский холм и еще несколько достопримечательностей. Часам к 8 вечера они снова были дома. В распоряжение братьев Питер передал комнату на 1-м этаже, где останавливались его дети и внуки. Переодевшись, уже по-домашнему, Алекс подсел к Питеру и стал негромко говорить с ним, в то время как Макс упорно переключал программы на пульте телевизора, пытаясь найти хороший боевик. На HBO повторялся показ «Крепкого орешка». Сделав погромче, Макс с удовольствием стал его смотреть. Питер, одетый в белую сорочку с расстегнутыми верхними пуговицами, в бизнесе больше доверял Алексу, что было вполне естественно, и сказал, нагнувшись к уху собеседника:

– У Вас с рубинами насколько серьезно? На каком уровне?

– На уровне партнеров Бута. Рубины выгодная вещь, таджики сидят в ж… в плане экономики, конечно. Шломи, которого крышует Моссад, прибрал месторождение к своим рукам. Таджикистан также удобен для космической ПРО России. Весь сыр-бор из-за этого.

– М-да, не знаю, что и сказать, – произнес Питер.

– Ты же знаешь Макса? Тщедушный малый. Его прижали узбеки, выкрали дочь, заставили вернутся из Нью-Йорка и работать на них. Он почти 2 года не виделся с дочкой. Теперь тебе станет понятным, почему у него иногда кипят мозги или сдают нервы.

– Не сказал бы, – заметил Питер.

– Просто ты еще не видел этого. О деталях я не знаю. Макс сказал мне вскользь, что военные с обеих сторон готовы порезвиться, а главы государств делают вид, что ничего особенного не происходит.

– Какой тебе с этого прок? Тебе лично?

– Я мог бы делать этот бизнес, огранку и продажу рубинов в Нью-Йорке вместе с Максом. Нам нужен надежный партнер, им мог бы стать ты, – тут Алекс явно недоговаривал, но раз уж произнес, так тому и быть, таково было его правило. – Это приличный бизнес, с хорошим потенциалом роста.

– Легальный, верно?

– Только так, – утвердительно произнес Алекс. Питер немного осклабился, развел руками в стороны, затем посмотрел в сторону Макса, который сидел, уткнувшись в телевизор.

– Надо подумать. Завтра посоветуемся с Джейн.

– Только имей в виду, Питер. Тебе и Джейн нужно быть исключительно деликатными в данном деле. Если то, что мы тебе сообщили, Джейн выложит вашей секретной службе, Максу конец. Его закроют, причем надолго. Наша миссия в другом. Нам нужно дело делать, заодно установить мир между Россией и США, и войти в бизнес, из-за которого весь сыр-бор.

Ближе к 10 ночи Питер, пожелав им обоим доброй ночи, пошел спать. Затем удалился Макс, в то время как Алекс возился у телевизора до полуночи. Редкий вечер, когда он был свободен от своих дел и досмотрел мелодраму. Еще через час в доме появилась Джейн. Убедившись, что посуда в доме помыта, она пошла наверх к мужу.

Утро в дом Питера пришло вместе со звонком в дверь: почтальон оставил кипу газет и писем. Алекс толкнул в бок Макса и сказал:

– Вставай, хорош спать. Сейчас Джейн подойдет, неудобно будет.

Только они умылись-оделись, как появилась Джейн, а вслед за нею Питер. Джейн по сложению была невысокой, длинноволосой женщиной, умевшей искренне сопереживать и улыбаться. Округлое лицо, длинное до пола платье, второй подбородок как свидетельство волевой установки характера, и искренняя любовь к мужу, с инфантилизмом, когда дело касалось понятий морали и нравственности. Такой её видел Макс в 1992 году, такой она вновь появилась перед ними в тот день.

– Привет, дорогая Джейн. Вы не только не изменились, нахожу Вас намного привлекательнее, да простит меня Питер! – произнес Макс. Слова проникли в самое сердце Джейн, она широко развела руки в стороны, обняла Макса, а затем и Алекса как мать и произнесла голосом, который, казалось, начинался из самой глубины её сердца:

– Мой милый Макс! Дорогой Алекс! Как же часто мы вас вспоминали! Я так рада вас видеть в нашем доме.

– А это вам, Джейн, – произнес Алекс, приготовивший скромный подарок: акварель на холсте 25–40 см, книжка с видами Ташкента и статуэтка.

– О-о! Алекс, стоило ли таких трудов везти это нам за три-девять морей? – она искренне радовалась подаренной картине. На ней был пейзаж утреннего рассвета солнца над озером, на его берегу сидела пара, любовавшаяся величием природы: – Ты бесконечно добр к нашей семье. У меня столько эмоций! Что же мы стоим тут, прошу вас за стол, я быстро, – и она умчалась на кухню вместе с Питером.

Алекс с Максом по-хозяйски сели за стол, включили телевизор и расставили посуду. Макс произнес свои мысли вслух:

– Она всё та же, добрая сметливая хозяйка, – на что Алекс добавил:

– Питер как плясал под её дудку, так наверно, и будет до конца их жизни.

– Любят друг друга, что ж.

Через несколько минут на столе появились молоко, салями и сыр, serials , затем чай, кофе, кола, и, наконец, омлет на пышущей жаром сковородке, которую Питер поставил на деревянную подставку прямо на столе.

– Ребятки, располагайтесь. У нас с Питером двое сыновей, они чуть младше вас. Мы их так редко видим, так что я вдвойне рада видеть вас у нас. Когда Питер сказал мне, что вы хотите приехать, знаете, я так обрадовалась. У меня каждый день работа, а тут такой подарок, – произнесла Джейн, когда они сели за стол, и стала разливать чай и кофе.

– Очень вкусно, – вставил Макс. Он проголодался и умял одну за другой сразу две порции омлета.

– Мы не сразу вас нашли, Джейн, – промолвил Алекс. – Как ваша великолепная резиденция, дом в Ланкастере?

– Питер должен был сказать вам, мы были в штабе демократов, и когда они, т. е. мы победили, я с мужем с 1993 года стала работать в Вашингтоне, вплоть до 2000 года. Затем перерыв, мы открыли маленький бизнес наподобие того, который пытались открыть в Атлантик-сити. А с 2009 снова в администрации. Так что домик в Ланкастере мы оставим кому-нибудь из сыновей.

– Так у вас получилось со строительством дома и рентой? Я очень рад за вас, – сказал Алекс.

– Как ваши дети? Кстати, у вас есть внуки? – спросил Макс.

– Ах, Макс, мои дети не такие, как вы в Средней Азии. У меня всего двое внуков, сыновья закончили учебу, женились вот уже как 10 лет, но родили по одному сыну на пару.

– Дело молодое, у них всё впереди, – добавил Питер, а Джейн продолжила:

– Майкл стал финансистом, работает на Уолл-Стрит, Джека потянуло на преподавательскую деятельность. Он экономист, работает в Йельском университете.

– Так мы коллеги! – произнес Макс.

– М-да? Вы вроде как оба были в бизнесе, – изумленно заметила Джейн.

– Я не успел ей все рассказать, Джейн пришла поздно, так что рассказывай, Макс, – произнес Питер.

– Я стал профессором Колумбийского университета, тоже экономист. Три года как переехал в Нью-Йорк.

– Я обязательно передам твои координаты сыну. Было бы неплохо вас познакомить, – отметила Джейн.

Разговор за столом о том-о сем продолжался еще около получаса. Появился сливочный торт, Джейн с удовольствием его разрезала, разложила по кусочкам и пригласила отведать. Через полчаса само-собой получилось, что сидевшие за столом разделились на пары: Питер с Алексом стали обсуждать бизнес телефонов и спустились в подвал, где был их домашний офис, тем временем Макс с Джейн вновь вышли на веранду.

– Прости меня, пожалуйста, Макс, если тебе придется что-то повторить из того, что ты вчера говорил Питеру. Я слишком занята своей работой, вчера так устала, что валилась с ног. Госдепу сейчас приходится несладко, и мы работаем за двоих. Питер утром в двух словах ввел меня в курс дела.

– Джейн. Сколько у меня времени? – Макс невольно подумал, что это он управлял Викиликс, который работал против США, на глазах теряющий влияние в мире. А теперь находится в доме человека, который работает у вершин администрации США. Это судьба, и, конечно, вездесущий Алекс.

– 30–40 минут, – промолвила Джейн.

– Хорошо, – Макс кратко повторил историю про Бута, сидевшего в американской тюрьме, дожидаясь судебного процесса, про то, как те, кто так или иначе был с ним связан, пытались этого не допустить, а сейчас прилагают усилия, чтобы его вызволить. Дело зашло в тупик, начинают страдать глобальные и региональные интересы как США, так и России. Нужно было найти простое, изящное решение, которое удовлетворило бы все стороны.

– Есть официальная версия, которую знают из новостей. Но есть и закрытая информация, и кому, как не тебе известно, об этом. Русским нужен Бут, американцам – рубины. Я намеренно не говорю о военных и прочих интересах США, предпочту сейчас не озвучивать своего мнения, поскольку оно ровным счетом ничего не значит. Нам с Алексом, мне, в частности, нужно заработать. Всего-навсего нужно поменять действующую компанию, которая бы поставляла рубины из Таджикистана к вам в Нью-Йорк. А Бута нужно передать русским, безо всякого процесса.

– Ты переоцениваешь мои возможности. Я не последний, но и не первый человек в Госдепе. Да, мы дружим с четой Клинтон. Хиллари мне доверяет, не более того, – произнесла Джейн, затем внимательно посмотрела на задумчивое лицо Макса и спросила:

– Питер сказал, что у тебя дочь в заложниках у спецслужб?

– Да. Меня вынудили во всё это вмешаться. Когда я разобрался, оказалось, что региональные конфликты раскручены огромным капиталом, который преследует прибыль и ни перед чем не остановится. Недавний хаос в Киргизии, нестабильность в Таджикистане, на мой взгляд, их рук дело. Русские отвечают нарастающими волнениями в Арабских странах. Я один из немногих, кто оказался посвящен в святая святых происходящего. Многое я прочитал между строк. А ты, Джейн, единственная, кто может достучаться до Белого дома, чтобы там, и только там приняли правильное решение по Буту.

– Слишком много информации. Как бы её…

– Перепроверить? Прошу тебя, Джейн, делай это исключительно осторожно, и только через третьих лиц, поскольку после Викиликс никто не застрахован от внешнего воздействия. Дальнейшая эскалация неопределенности по делу Бута может принять необратимый характер, и тогда поправить что-либо будет невозможно. Да, и прошу тебя, не говори никому, что сказал тебе все это я.

– Невероятно. Даже слишком. Чтобы из-за одного русского, пусть даже военного, поднять такой шум в мире? Хорошо, предположим, ты прав. Что изменится, если мы, вы оба и наша с Питером компания, – войдем в этот бизнес, в тот же Таджикистан? Даже если наша администрация пойдет на то, чтобы передать русским Бута? Неужели ты думаешь, что процессы, которые происходят на Ближнем Востоке, можно развернуть назад?

– Ты позволишь, если я закурю?

– Тебе не жалко своих денег и здоровья, Макс? Да кури уж, – она подвинула к нему стоявшую рядом урну.

– Поверь мне, Джейн. Со временем ты убедишься в моей правоте. Знай, что как только ты попросишь у кого-то из вашей разведки информацию по этому делу, за тобой появится хвост.

– У меня есть другие способы, Макс. За меня не волнуйся.

– Хорошо. В общем, как только ты убедишься в том, что то, что я сказал – правда, постарайся донести до своего руководства, чтобы в Белом доме приняли решение об освобождении Бута, немедленном прекращении дела. И свяжись со мной. Я попробую остановить арабское цунами. Вот моя визитка.

– Это не гарантия, Макс…, – она поправила коврик на полу и добавила: – Ну ладно, что же мы тут стоим с тобой, пойдем-ка в дом.

Алекс и Питер уже сидели за столом, что-то продолжали обсуждать, и пили остывший чай.

– Мальчики, – как ни в чем не бывало, с улыбкой на лице громко произнесла Джейн. Что вам приготовить на обед?

Больше никаких серьезных разговоров в этом доме в тот день не велось. Через 3 часа Алекс и Макс были в аэропорту, а еще через 2 часа они оказались в Нью-Йорке. Весь полет Алекс спал или делал вид, что спал. Обсуждать какую-нибудь тему было делом бессмысленным и опасным. Для него всё более явственным становилось то, что рядом с ним сидит не просто его брат, Макс, а представитель машины спецслужб. Она могла с потрохами поглотить его бизнес, или же вынести на олимп сумасшедших денег и влияния, теперь уже в США. Мысли об этом серьезно тяготили его во время полета.

Через неделю Джейн в составе небольшой делегации помощника госсекретаря США вылетела на Ближний Восток. Там она намеревалась лично пообщаться со своими знакомыми, которых она знала еще по партии: за пять дней им предстояло объехать Саудовскую Аравию, Бахрейн, Египет и Катар.

 

Арабское цунами. февраль 2011

Генрих к тому времени перебрался в Йемен, где события стали разворачиваться по такому же сценарию, что и в Тунисе. Началось с того, что в нескольких городах Йемена десятки тысяч человек приняли участие в антиправительственных акциях. По словам представителей оппозиционной коалиции страны, с требованием отставки президента на улицы вышли сотни тысяч человек, которые собираются продолжать акции протеста по всему Йемену в течение нескольких месяцев. Для разгона одной из демонстраций полицейские открыли огонь и применили слезоточивый газ. В столице Йемена произошли жестокие столкновения противников и сторонников президента Али Абдаллы Салеха. У зданий МВД и Центрального банка в Сане были усилены меры безопасности, в небе над столицей были задействованы военные вертолеты.

В Египте, где продолжались митинги оппозиции, состоялись переговоры оппозиции с Мубараком. Митингующим было обещано, что Мубарак не будет участвовать в сентябрьских выборах и готов передать власть. Его у руля власти удерживало нежелание оставить страну в анархии. Что, в принципе было мудрым шагом.

Тем временем Белый дом усиливал свое давление на руководителей Египта, так как ситуация в любой момент могла там выйти из-под контроля, а далее по цепочке с нарастающей нестабильностью в других странах региона, куда были вложены значительные инвестиции американских компаний. Исходя из этого, сенат США срочно вызвал руководителей разведывательных ведомств на ковер. Заседание проходило 10 февраля на Капитолийском холме в закрытом режиме. Когда собравшиеся были в сборе, председатель комиссии произнес фразу, которая была на слуху у многих, и не только в стенах данного учреждения:

– Господин Коллинз, Вы можете объяснить нам, неискушенной публике, что происходит? Крупные американские компании, а также наши избиратели все чаше обращаются к нам в поисках ответа на этот же вопрос. Что нам ожидать от ближайшего будущего в Арабских странах и на Ближнем Востоке?

Сидевший рядом с председателем сенатор, видя тень смущения на лице у зам. директора ЦРУ, не удержавшись, добавил:

– Мы теряем регионы нашего влияния. Не прошло и 2-х месяцев, как все изменилось. Ситуация вокруг Израиля не выглядит столь безоблачной, как Вы рисуете в Ваших отчетах.

– Уважаемый господин председатель, уважаемые сенаторы! Ситуация, в которой оказались Арабские страны, была нами ожидаема, но не в столь радикальной и скоротечной форме. Многие из них имеют авторитарный режим. Мое ведомство полагало, что это случится скорее рано, чем поздно, и мы ориентировались на ближайшие годы, на постепенность смены режимов. Признаюсь, что мы не смогли предугадать, что послужит ключевым элементом к началу массовых митингов в Арабских государствах.

– А ведь это Ваша основная работа, господин Коллинз, – снова эмоциально произнес сенатор.

– Господа, – строго произнес председатель, и посмотрел от себя вправо, – прошу присутствующих соблюдать протокол и вести себя соответствующе. Сначала выступает представитель ЦРУ, затем другие ведомства, и только потом мы задаем свои вопросы их руководителям. Господин Коллинз, у Вас 20 минут.

Отчет замдиректора ЦРУ был кратким. Зачитывая его, он коротко изложил основную концепцию подхода ведомства, делая упор на то, что его сотрудники прилагают все силы, чтобы оправдать средства налогоплательщиков.

– Господа, мы действительно сделали и делаем всё, что можем. Теперь основной вопрос заключается в том, кто возглавит эти государства… Я закончил.

Затем выступили директор АНБ и ФБР, которые по большому счету здесь были в роли статистов. Они отчитались о том, какие работы проведены внутри США, но никак не в Арабских странах. Начались вопросы, на которые отвечал в основном Коллинз.

– Что Вы предполагаете делать? Саудовская Аравия, которая поставляет США свою нефть, может ли она оказаться под давлением тех же обстоятельств, которые вызвали смену власти в Тунисе?

– Это маловероятно. Саудовская Аравия имеет высокий уровень жизни, страна является местом паломничества мусульман всего мира.

– Есть ли какие-либо другие причины, мотивы или еще что-то, что Вы не озвучили перед моими коллегами, что могло бы успокоить ситуацию в регионе?

– Затрудняюсь ответить, господин председатель. Есть неподтвержденные сведения, которые говорят о том, что русские приложат все усилия для освобождения Виктора Бута, находящегося в настоящее время в изоляторе строго содержания в Нью-Йорке. Мы пытаемся установить связь между событиями в Арабских странах и делом Бута.

– Вы хотите сказать, что это русские затеяли митинги в Тунисе и Египте?

– Господин председатель, повторюсь, я располагаю лишь косвенными сведениями их участия. На данный момент мое ведомство не имеет каких-либо подтвержденных, документально доказанных фактов их присутствия и участия в событиях на Африканском континенте. Мы ведем работу в этом направлении.

– Вы могли бы озвучить, что требуют русские, разумеется, по Вашим каналам связи? – настойчиво и наперебой заговорили сенаторы.

– Лишь то, чтобы судебный процесс был прекращен, и Бута немедленно доставили на родину. Повторюсь, что данная информация является конфиденциальной и малейшая утечка может повредить американским интересам, поскольку начнет формировать общественное мнение. Не уверен, что нам удастся склонить его в нашу пользу. Сейчас не совсем, полагаю, удобное время предавать дело огласке, поскольку оно выходит за рамки отдельно взятого государства, и является международным.

На лицах сенаторов появилось изумление, под действием услышанного они пребывали в глубокой задумчивости, информация была совершенно неожиданной. По-другому и быть не могло.

– Мистер Коллинз, Вы можете быть уверены, что члены настоящей комиссии, каждый из нас, мои коллеги останутся верны своему долгу и чести занимать кабинет сенатора. Мы сохраним конфиденциальность переданной нам информации. Со своей стороны, мы также надеемся, что Вы предпримете шаги и сделаете все от Вас зависящее, чтобы как можно быстрее, в ближайшие месяцы сохранить или восстановить мир, спокойствие в Арабских странах и на Ближнем Востоке.

По окончании заседания представитель ЦРУ Коллинз заявил, что президент Египта Хосни Мубарак может сегодня подать в отставку. Но этого не случилось: президент Египта Хосни Мубарак заявил, что передает власть частично, и изменит статьи Конституции страны, тем самым формально оставив власть пока у себя. Митинги продолжились с новой силой, и лишь в пятницу, 11 февраля произошла окончательная отставка Мубарака, после которой власть в Египте была передана высшему военному командованию военных, всю полноту власти которому передал вице-президент Омар Сулейман. Экс-президент Мубарак, который несколько раз терял сознание во время записи своего выступления по телевидению, после своей отставки попал в кому.

Вашингтон по Египту попал в щекотливое положение. С одной стороны, явным было ослабление позиций США, но и дальнейшее публичное промедление с признанием демократических перемен, если, они в конечном итоге состоятся, также было не в интересах Вашингтона. Показательна встреча тех дней, состоявшаяся с участием двух представителей: одного из Администрации президента, а другого – из Госдепартамента:

– Мы даже не знаем, кто теперь, после отставки Мубарака, представляет власть в Каире. Омар Сулейман передал власть военным. А кто из военных де-факто возглавляет страну, кого же считать за верховного в Египте? Мы ломаем над этим голову который день. Президент считает, что нам необходимо публично озвучить свое отношение к произошедшим переменам в Каире.

– Так Вы одобряете переворот? – произнес помощник госсекретаря.

– Между прочим, это американский рецепт революции, т. н. «оранжевая» версия которой была успешно применена на Украине и в Грузии. Теперь нашу же козырную карту разыграли против нас. Что это за умельцы такие?.. Нет, конечно, публично мы должны поддержать демократическое волеизъявление народа. Однако вне протокола отмечу: мы, а в данном случае – вы, должны предпринять необходимые меры, и в первую очередь через военных, чтобы нейтрализовать массы, а также движение «Братьев мусульман».

После свержения режима в Египте целью Генриха стала дестабилизации ситуации в Иордании, после чего власть уже в обеих странах должна была перейти к радикально настроенным правителям. Король Иордании был на редкость мудрый правитель. Благодаря то ли озарению, то ли не менее прозорливым советникам, он сумел разобраться в ситуации, когда на улицы вышли десятки тысяч его сограждан. Он отправил в отставку правительство Иордании, пообещав народу, что сформирует новый кабинет, который сумеет удовлетворить требования митингующих. 9 февраля, еще днем, т. е. до отставки Мубарака с поста президента Египта, король Абдулла (Второй) принял у себя высокопоставленного разведчика, которого он назначил на пост премьер-министра страны. Произошло это, по сути, идентично египетскому сценарию, когда президент Мубарак передал власть Омару Сулейману. Но в Иордании не было поста президента, там всегда правил король.

Придерживаясь принципа «как можно меньше крови и как можно неожиданнее», Генрих раскручивал беспорядки в регионе. После успеха в Тунисе и Египте стала всплывать возможность плавной революции в Саудовской Аравии и Ливии, где практически любой мало-мальски серьезный сбой в нефтедобыче ударил бы по американским интересам, скупавшим на корню нефть шейхов. Для общения Генрих открыл несколько счетов Скайп на различные имена, и будучи осторожным, он часто пользовался интернет-услугами кафе, ресторанов, кредитками на чужие имена и т. п. Деньги доставлялись ему наличными через Катар: никаких Вестерн Юнион или банковских переводов на суммы более 5000 долларов или динаров и т. д.

Более тонко с деньгами он начал играть, познакомившись через 3 месяца с шейхами, которые коллекционировали крупные бриллианты. Схема, которую он использовал, была предварительно откатана и 2 года назад он слышал о ней из уст Сальери. Натуральные ограненные бриллианты доставлялись курьером из Израиля, куда первоначально их пересылали из ЮАР.

Генриху оставалось налаживать дружбу с шейхами, продавать им бриллианты. Ему также нужно было проследить за асинхронностью получения денег от арабской знати и массовыми выступлениями в странах, где он работал, но это было уже делом техники. Он отсылал полученную сумму в банк ЮАР, после чего в течение суток по его требованию необходимая сумма наличными появлялась сначала в Катаре, а затем там, где ему было необходимо.

Тем временем американцы не могли взять в толк, что происходит, т. е. кто, как и для чего устраивает вакханалию в Арабских странах. Важнейшее предназначение разведки – предугадывать события и варианты развития – в данном случае у американцев буксовало. Агентурная информация, связи в российских силовых ведомствах в данном случае никакой информации им предоставить не могли. Поэтому аналитики ЦРУ, АНБ и ФБР строили самые различные сценарии происходившего, поскольку они терялись в догадках, пребывая в полной растерянности, что давало теневым организаторам массовых беспорядков ключевой фактор времени, т. е. опережения.

12 февраля в 19.00 в кабинете помощника госсекретаря США Малколма в Вашингтоне снова собрались Ритц и Коллинз. Хозяин кабинета выглядел неважно, по-видимому, поэтому он начал эмоциально:

– Господа, нет смысла говорить, для чего мы снова здесь. Объясните мне, что происходит. Почему, черт побери, мы одну за другой теряем позиции в Арабских странах? При этом вы, господа, теряете очки в глазах президента.

– Малколм, я бы не рекомендовал Вам, в первую очередь для вашего же личного здоровья, – веско вставил Коллинз, – предаваться чувствам, даже когда речь идет о глобальных интересах США. Врачи не рекомендуют…

– Постойте, Коллинз, – Малколм стал ходить из стороны в сторону, «свидетельство сильного нервного напряжения» – про себя отметили Ритц и Коллинз: – Вы же не глупый человек, дорогой Вы мой! – Малколм отпил глоток воды из стакана. – Неужели я должен объяснять Вам, сидя в этом самом кабинете, где кто только до меня не сидел, что мы теряем?! Никогда, во всей истории США такого не было, ни при одном из моих предшественников. Я говорю о разрушении каскада интересов США в Арабском регионе, выстроенных в течение десятилетий, о наших потомках, которые не простят нам бездействие или беспечность, – Малколм немного помолчал, затем открыл буфет и, достав оттуда бутылку непочатого виски, предложил: – Налить?..

– Хорошо бы немного. Для разрядки и с тобой за компанию, – произнес Коллинз. Он был профессионал и мог проглотить не одну бутылку, не мигнув глазом. Внешнее состояние Малколма было зеркальным отражением ситуации, просто тот был не профи, а лишь дипломатом.

– Выкладывайте, что собрали, – произнес Малколм.

– Наше бюро в Египте передало информацию, что источник продолжающихся митингов в странах Северной Африки – русские, – начал Ритц. – Кто именно, мы пытаемся вычислить. Наш источник в Москве, а также сведения, полученные по дипломатическим каналам, говорят о том, что в Арабских странах работает автономная группа россиян. Своей основной целью она ставит дестабилизацию ситуации на Ближнем Востоке, осложнение политической обстановки в государствах, где представлены интересы США. Теперь, когда им удалось сместить двух лидеров, я имею в виду Тунис и Египет, мы можем ожидать дальнейшей эскалации в Йемене, Алжире, Иордании, может быть, в Бахрейне, где вот уже двое суток продолжается пикетирование на Жемчужной площади.

– О худшем, да, об этом можно догадаться из новостей и по live отчетам CNN. Скажите же о том, что делается для предотвращения дальнейшего падения имиджа США? Как можно откровенней.

Коллинз и Ритц оба молча выдержали паузу. Наконец, Коллинз с определенной долей сарказма в голосе произнес:

– Я молю Бога, чтобы Вы, Малколм, когда-нибудь оказались на нашем месте. Вы ведь никогда не работали в разведке. Люди, рискуя жизнью, добывают сведения, и то, что сейчас удача не нашей стороне, не на их стороне, я никак не могу вменить им. Русские начали операцию, просчитали её, а они, поверьте мне, умеют работать, и выигрывают нас по всем статьям. Сначала Викиликс, теперь Суэц, а потом – Бог знает что. Объективности ради отмечу, что появился прецедент. Теперь надо держать ухо востро.

– Господа, – не выдержал Малколм, который, расстегнув верхнюю пуговицу, встал из-за стола и произнес: – вы оба руководители мощных и оснащенных, многочисленных и не имеющих недостатка в средствах разведывательных служб мира. Мне больно слушать вас. Вы говорите как немощные бабы, уж простите меня… Хорошо, попробуем сосредоточиться? – спросил он, повернув голову в сторону Коллинза, сидевшего от него справа, затем совершил такой же реверанс в сторону Ритца. Оба кивнули.

– Итак, прошу вас найти и обезвредить группу «ваших» диверсантов, действующих от имени и в пользу России. Кому как не Вам, Коллинз, нужно сделать это? Вам, Ритц, было бы неплохо как можно скорее найти тех, кто лично участвовал в краже переписки по государственным каналам, которая впоследствии была передана Викиликс. Я же приложу максимум сил для того, чтобы предотвратить утечку информации в средства массовой информации, и попытаемся сыграть на том, чтобы назначить своих людей в странах, где произошел либо планируется мирный или военный переворот. Поэтому Вас, Коллинз, прошу передать в распоряжение Госдепа двоих аналитиков из Вашего ведомства. Они могли бы выдавать нам свои сводки о состоянии дел, а также поддерживать взаимодействие наших ведомств в эти критичные для нас дни.

– Нет проблем, – произнес молчаливый Коллинз. Он поправил галстук и пометил у себя в блокноте.

– Что еще, господа? – Малколм не унимался.

– Русские требуют прекращения суда над Бутом.

– Ну и прекратите его.

– Вы, Малколм, по-осторожнее на поворотах-то!

– Боже правый, неужели не понятно! Промедление с нашей стороны грозит ущемлением американских интересов на десятилетия вперед, тех самых позиций, которые пришли к нам за полвека тяжелой борьбы. То, что происходит сейчас, определяет, как и в каком мире мы, США, будем жить через 5–10 лет. Если какой-то там Бут застрял в нашем суде, я бы немедленно его освободил.

– Да, но есть общественное мнение наших граждан, которое формируем не мы, – уклончиво произнес Ритц: – Наконец, такое решение можно принять только в Белом доме, – сказал он, намекая на то, что сие скорее задача ведомства Малколма доложить об этом президенту. Они с полчаса пообщались, затем расстались, пообещав приложить усилия к скорейшей стабилизации ситуации в Арабских странах.

13 февраля состоялась очередная встреча Смита и Санина, на этот раз в Вашингтоне в холле гостиницы «Шератон». По воскресеньям в 18 часов там имел обыкновение играть русский оркестр скрипачей, гостивший в США вот уже в течение двух последних месяцев. Обоих встречавшихся это устраивало. Они сели поближе, чтобы слышать друг друга, оба еще при входе включили устройства анти-прослушки, у Санина спецустройство было в кармане пиджака, в то время как Смит вставил его к себе в телефон. Они договорились о встрече по собственной инициативе, через запасные каналы связи, так что в данный момент их встреча проходила на публике, но, хотя и открыто, все же о ней никто заранее не был оповещен, как это было в прошлый раз.

– Что происходит, Иван?

– Ровно то, о чем я говорил в прошлый раз. Если не будет встречных шагов, ничего мы с тобой изменить не сможем. Вы начали потрошить Бута, у нас есть сведения, что у ЦРУ появились определенные успехи в этом направлении.

– Итак, Бут в обмен на мир?

– Совершенно верно. Вместе с безусловным миром внутри России. Заметьте, что делаете вы, я имею в виду американцев. Пользуясь тем, что между Россией и Грузией имеются более чем натянутые отношения, вы развернули там базы лагерей террористов, или бандитов – как хотите, которых мы выкорчевывали в течение нескольких лет из Чечни. Из Грузии вы направляете, финансируете тех, кто в Дагестане, в Карачаево-Черкесии, а иногда и в Чечне проводит террористические акции, имеющие устрашающий эффект, в первую очередь на население тех районов. Ответьте мне: для чего?

Смит молча слушал. Врать было бессмысленно: они откровенно, бездоказательно, но информировано говорили обо всем. Надо было выслушать.

– И не нужно говорить, что это арабы из Саудовской Аравии, или же Пакистан. За арабами стоят чьи-то интересы, так всегда было и будет. Мы, россияне, со времен прихода Путина к власти по сей день ни разу не перешли эту черту. Мы не направляем наше оружие внутрь США. Но сколько же можно? Доку Умаров взорвал мальчишку в Домодедово. Неужели мы, две сверхдержавы, не можем объединиться, чтобы раздавить к одной матери тех, которые отравляют нам жизнь? – достаточно эмоционально произнес Санин.

– Иван, мы же не политики. Нам остается делать свое дело. Я, конечно, донесу до руководства Ваше мнение. Насчет диверсий внутри России даю Вам слово: мы приложим необходимые усилия, чтобы подобные действия, если они и имели место в той или иной форме, не повторялись в будущем… У нас в конторе, в ВПК, на Капитолийском холме, да и в Белом доме есть как голуби, так и ястребы. Чтобы проводить решения на высоком уровне, нужно давление, адекватное обстоятельствам, которое бы вынудило бы другую сторону принять предложение оппонента.

– В том-то все и дело. Данная ситуация требует действий без промедлений, причем с обеих сторон. Я не идеалист, поверьте. Но мне кажется, назрело время, когда нужно мыслить не как оппоненты, а как коллеги. Мы же можем с Вами найти общий язык! Мы, два человека, работающие на свои фирмы, которые противоборствуют друг с другом, – мы оба сидим и разговариваем за одним столом. Точно так же могут и они, я в этом убежден.

Смит оглянулся по сторонам, поправил хамелеоновые очки и сделал глоток из стакана, который был у него в руке. Его инстинкты автоматически работали на оттяжку времени, параллельно с прощупыванием атмосферы внутри здания и зала, где они находились. Наконец, он произнес:

– Я попробую переговорить по поводу внутрироссийской ситуации и террористов. Всего я знать не могу. Есть такая поговорка: завод большой, а цеха разные… А Вы не блефуете, Санин?

– Хм. Мы с Вами теряем время. Вы, заметьте, при этом теряете регионы влияния и авторитет в мире.

– Вам нужно влияние в регионе, а не только Бут, так?

Оба разъехались, казалось, ни с чем. Через два дня, вновь не дождавшись позитивного ответа от американцев, Сальери дал отмашку Генриху на очередную операцию. 16 февраля в Бахрейне, где базируются 5-й американский флот и крупнейшая региональная база ВВС США, через 5 дней после того, как в стране началось пикетирование и народные демонстрации, митинги переросли в массовые волнения. Протесты проходили в стране, где какие-либо партии были запрещены законом. На следующий день в столицу страны, Манаму вошла тяжелая бронетехника, а уже 18 февраля было применено оружие, не давая митингующим проникнуть на Жемчужную площадь. При этом министры иностранных дел Арабских стран поддержали решение правительства Бахрейна по подавлению митингующих и вводу войск.

Вновь поставленный перед фактом, Лэнгли начал нервничать. 17 февраля Коллинз вызвал Смита, руководителя Русского отдела и нескольких оперативников, и чуть ли не крича, стал разносить подчиненных:

– Вы только посмотрите, как они работают! Они хотят заставить нас сделать то, чего мы не должны себе позволить, если речь действительно идет о защите наших граждан. Подумать только: они нам, нам угрожают! Сегодня в Бахрейне, завтра – у меня дома! Этому надо положить конец.

Один из оперативников, который не был в курсе причинно-следственных связей данного дела, невольно спросил:

– Простите, шеф, кто это – они?

– Русские! Так… Нам надо принять ответные меры. Предложения?

Присутствовавшие молча пытались проглотить новость, все, кроме Смита, который лично беседовал с русским резидентом.

– Сделаем так, джентльмены. Для начала уточню: от ваших русских кротов есть что-нибудь дельное?

– Сведений о вмешательстве российских спецслужб в события в Арабских странах не поступало.

– Но ведь здесь явно заметна рука русских. Значит, они пользуются чужими руками… О проводимых операциях могут знать руководители русской разведки, только они и в курсе, оттуда цепочка тянется в Каир и Манаму. Немедленно предпринять меры к задержанию детей, жен или родителей руководителей российских спецслужб. Вам, – обращаясь к оперативникам, произнес Коллинз, – следует осуществить меры устрашающего характера с минимальным количеством жертв. Всё, действуйте.

19 февраля микроавтобус, везший туристов в Приэльбрусье, был подрезан легковым автомобилем, из которого вышли двое неизвестных в камуфляжной форме и масках. Они попросили сидящих в машине туристов: вместе с водителем их было 5 человек – предъявить документы. По их сведениям, только что в аэропорту приземлилась некая Ирина Патрушева, которая направилась в горы по данному маршруту. Один из туристов, смелый малый, в свою очередь попросил пару вооруженных лиц также предъявить свои документы. В ответ раздалась автоматная очередь. Погибло 3 из 5 человек. В последующие два дня та же группа нападавших, получив из СМИ сведения о том, что они стреляли не по дочери Секретаря Совбеза России, подорвала канатную дорогу, а на следующий день попыталась взорвать начиненный взрывчаткой автомобиль: оперативники в машине обнаружили 7 кг тротила!

Генрих побывал в Бахрейне сразу после Йемена. О проработке этого направления он получил указания в конце ноября, но лишь перед рождеством смог туда слетать. Российских туристов в Бахрейне было немного, поэтому туда он прибыл на круизном лайнере как турист, с паспортом на имя гражданина Алжира Юнуса Мусави, поскольку говорил по-арабски чисто. Он устроился в третьеразрядной гостинице, пытаясь не привлекать к себе внимания, и часам к 4 пополудни поехал на рынок.

Там всегда было людно, там же его ждал связной. Тот подъехал на почтовой машине, остановился напротив него. Номера машины совпали, Генрих произнес пароль, звучало шутливо:

– Сколько объявлений Вы нашли в этой газете?

– Находящемуся в поисках количество объявлений всегда на одно меньше нужного.

Генрих махнул в кабину связника, они тронулись, молча выехали за пределы рынка, затем города и направились к мотелю. Как раз стало смеркаться. Они заказали еду в номер, сами же сели в другой автомобиль, предварительно припаркованный на стоянке позади мотеля, связник завел машину и резко тронулся. Только через 15 минут, когда они вновь по автостраде приблизились к городу, связник назвался:

– Меня звать Акбар. Запомнишь?

– Конечно. Меня Юнус. Знаешь, что делать?

– Обо всем в курсе… Ты друг Сальери?

– Ты его знаешь?

– Служил с ним в Москве, в странах, городах и местах, которые я тебе называть не буду. Договорились? – Акбару было под 50 лет, с очень смуглой кожей лица и рук, последние были покрыты густым волосяным покровом. Волосы смолисто-черные, зрачки карие, губы тонкие, взгляд хладнокровный, речь уверенная и негромкая. Он был в белой робе арабов тех мест.

– Нет проблем.

– Деньги привез?

– Они в нужном месте. Сколько нужно?

– Столько же, сколько в Тунисе. Частями устраивает.

– Хорошо. Завтра по этому адресу, – Генрих написал на визитке название отеля. Моему человеку доверяешь? – спросил Генрих.

– Лучше сам. Если не приедешь, вот пароль, – произнес Акбар, и в свою очередь написал две фразы арабской вязью.

– Хорошо. Я сойду у супермаркета. Не теряйся, – произнес Генрих и похлопал по капоту машины Акбара.

18 февраля события в Иордании начали приобретать характер необратимых. Митингующая толпа потребовала смены состава кабинета министров. Когда толпа получает что-то в обмен на свои требования, она начинает требовать еще что-то, и так по цепочке, пока ситуация не переходит грань хаоса. Этому пытался помешать премьер-министр Маруф аль-Бахтит, которого только что назначил король Абдулла. Сведения, поступившие к нему от американцев с момента, когда он был назначен на должность, говорили ему о том, что в регионе действует диверсионная группа. Кто она, каковы её цели?

Иордания – страна, открытая практически для каждого араба, да, граничащая с Израилем, но все же устоявшаяся арабская страна с неплохим уровнем жизни. Её отличала стабильность, мир и согласие, что удовлетворяло как короля, так и рядовых граждан, живших в достатке и намного лучше палестинцев. Премьер вызвал руководителя спецотряда, в котором многих знал лично. В кабинет, продуваемый кондиционером «Bosch», вошел немолодой, лет 40, плотный мужчина в униформе и сединой в висках:

– Фейсал, вам надлежит расположить своих людей вдоль границ с Египтом, а также Израилем. Пусть сидят в каждой закусочной на границе, слушают небылицы, анализируют, и докладывают самую мелочь. Нам надо найти диверсантов. Не может быть, чтобы арабы континента вдруг, ни с того ни с сего одновременно поднялись против своих правителей. Наша с вами работа, по уставу, присяге, которую мы принимали, защищать строй в этой стране, нашего короля, безопасность и устои страны.

– Я Вас понял, господин аль-Бахтит. Сделаю все, что в моих силах. Прошу прощения, есть ли какие-то другие соображения, кроме общих и высказанных Вами, что это диверсионная группа?

– Заключения наших аналитиков. Кроме того, из ЦРУ поступила аналогичная депеша, это было неделю назад.

– Простите, господин премьер-министр, не могли бы Вы уточнить, представители какого государства работают у нас, т. е. против нас?

– А Вы подумайте, Фейсал! – произнес аль-Бахтит. – Кому выгодно, чтобы вокруг границ Израиля, в Египте и у нас, в Иордании, горела земля под ногами?

– Не могу знать, – произнес Фейсал.

– Честное слово, Фейсал, какой же вы тугодум, я о Вас лучше думал. Русским или Ирану. А вот чего они добиваются, это только Бог знает, да люди в Вашингтоне и Москве. Нам бы Иорданию уберечь от этих подонков… Связь со мной поддерживайте круглосуточно, даю санкцию на применение оружия без предупреждения.

– Слушаюсь, господин премьер-министр.

Они попрощались. Фейсал, недолго пережевывая информацию шефа, разослал людей, предварительно снабдив их фальшивыми документами и деньгами. К сожалению, армейская прямолинейность подвела его: туристические фирмы, приносившие одну из основных статей дохода, у него не вызывали подозрений, и уж тем более какой-то узбекский гражданин, ведь не российский же! Генрих имел паспорта на случай отхода, благо вокруг было море, много катеров и тех, кто за пару «франклинов» перевез бы его в другую страну. Но это как резервный вариант, пока надо было работать, что он и делал – во славу ГРУ.

 

Ливийский поворот. январь – февраль 2011

После успехов в Тунисе и Египте, на фоне оглушительного рева митингующих на севере Африканского континента, акцент в работе Генриха переместился в Ливию. В Арабских странах было множество тех, кто когда-то получил диплом в СССР или в России, в том числе на закрытых военных курсах. Один из них, Джамшид, оказавшийся сообразительным малым, знал дорогу в Ливию наизусть. У него там были родственники, мать по происхождению была ливийкой, а его отец, эксперт музея в Каире и гид для множества туристов, искренне любил его мать. Поэтому они обязательно раз в полгода выезжали всей семьей в Триполи и гостили там неделю.

Джамшид предварительно арендовал несколько автомобилей для их смены по пути в Ливию, благо она граничила с Египтом. Рано утром 20 января Джамшид и Генрих «аккуратно» проехали пограничный кордон, где Джамшид без предъявления паспортов для проверки и регистрации, кивнул пограничникам, знавших его в лицо. Проехав около 40 километров, они оказались в Бенгази, городе, примыкавшем к Египту. Джамшид позвонил по телефону, к ним подъехал его двоюродный брат, проводивший их для того, чтобы они оставили вещи в его доме. Его звали Малик.

– Ассалому алейкум, – произнес он, когда открылась дверь их автомобиля. – Кейф халук ?

– Шукран , – произнес Генрих.

– Малик, угостишь гостей чаем? – шутливо спросил Джамшид, как только они въехали в маленький дворик. Тот утвердительно кивнул, произнес:

– Джамшид, проведи гостя в дом, – а затем быстро удалился. Пока его не было, Генрих спросил:

– Ему можно доверять?

– Как мне. Я бы не привел тебя сюда, если было бы не так.

– Мне нужно кое с кем встретиться в городе, скажи брату, чтобы дал нам свою машину и кредитку. Вот наличные, отдашь их ему взамен. Если на её счете нет денег, скажи ему, чтобы положил их на счет, я потом добавлю его интерес. Скажи ему, чтобы отогнал нашу машину на стоянку, подальше от людских глаз, и своего дома. Тем более ему не нужно на ней ездить. Пусть оставит ключи в машине, мы спросим о ней при необходимости. Вот, передай ему 5 штук, пусть держит на всякий, – Генрих протянул небольшой пакетик с плотно свернутыми в трубочку купюрами.

– На срок…?

– Скоро понадобятся.

Джамшид кивнул и молча вышел вслед за братом. Через пару минут он вернулся с ключами и кредиткой, а еще через мгновение в дверях появился Малик с подносом.

– Прошу, – произнес Малик, и стал разливать чай.

Генрих по возможности молчал, стараясь иногда, как мог поддерживать разговор. Двоюродные братья справлялись друг о друге и многочисленных родственниках. Быстро позавтракав, Джамшид и Генрих стали собираться.

– Могли посидеть. Твои племянники в школе, они соскучились по тебе, – произнес Малик.

– Спасибо, – сказал Джамшид, и добавил: – Удачи тебе, – и сел за руль видавшего виды автомобиля Малика, седан Fiat серого цвета с наполовину выцветшей краской на номерных знаках.

– Главное, что она завелась, – шутя произнес Генрих, и когда они выехали за ворота дома Малика, сказал: – Забронируй два номера в гостинице на эту кредитку, и сними квартиру на ночь. Никаких пистолетов или оружия, Джамшид. Мы здесь с другой миссией, понятно? – Тот, отвернувшись влево, нехотя кивнул.

– Это на расходы, – протянул ему Генрих 1000 долларов, затем что-то быстро написал ручкой на визитке и дал Джамшиду: – Адрес квартиры сообщишь по Скайп на это имя через два часа.

– Ок.

– Нужны рабочие сотки и пару чистых симок с лимитом в 100 баксов на каждой. Встретимся часа через три. Если меня не будет, езжай в любой из номеров, а завтра возвращайся домой, – добавил Генрих. Тот кивнул, вскоре показался отель, где Генрих вышел и быстро растворился среди прохожих в толпе в проулке улицы.

У Генриха в кармане было еще около 9–10 тысяч наличных долларов. Предварительно выбросив свой телефон и уничтожив сим-карту, он остановился у магазина, где продавались сотовые телефоны. Внутри неё сидела старушка лет 70.

– Сынок, что-то рано ты сегодня.

– Ассалому алейкум. Да и вы тоже. У меня нет денег, чтобы купить хороший телефон, а свой оставил на работе.

– Откуда ты, сынок?

– Из Триполи, работаю в офисе Шелл.

– Наверно, хорошо платят, да? Кому-то позвонить хочешь?

– Если можно. Нужно найти знакомого. У меня только 50 долларов.

– Могу продать свой. Хоть и старенький, но работает.

– Сгодится.

Выйдя из магазина, Генрих сел в проезжавшее мимо такси и позвонил по номерам, полученным позавчера от связника Сальери. Ему ответили, по голосу пожилой мужчина. Он попросил Абулкасима к телефону, тот, замешкавшись, произнес, что Абулкасим утром ушел на работу. Услышав ответ на пароль, Генрих попросил его приехать в гостиницу, где его высадил Джамшид, через час.

Абулкасим был его зятем, а дочь старика, Феруз работала учителем арабского языка и гидом для приезжих иностранцев. Старик, его звали Абдусаид, положив трубку, заспешил на улицу. Он завел свой красный Форд пикап и поехал в город. В кафе, где был телефон, он набрал телефон знакомого русского, Никодимова, работавшего в составе группы РЖД с июня прошлого года.

– Привет, Дмитрий, – почему-то его имя особенно тяжело давалось арабам, звучало как Д-м-и-итрий.

– Привет, дед. Появились новые журналы или газеты?

– Да, сынок, оформил бы ты подписку. Я буду в офисе через час. Появилось новое издание на арабском.

– Как называется газета?

– Эль Фадиль.

– Обожаю читать на арабском. Спросите Феруз, может, поможет выучить нашей группе язык?

– Ты поговори сам с ней, телефон знаешь. Ну, пока.

Никодимов ждал этого звонка. Он был одним из переводчиков, переводивших тексты и переговоры в составе присланной РЖД группы россиян для строительства железной дороги в Ливии. Благодаря этому он мог распоряжаться своим временем, благо формальности и переговоры, которые требовали его присутствия, были улажены еще в конце осени прошлого года.

Никодимов выехал сначала к старику, ехать было минут 20, посидел в его конторке еще минут 15, листая журналы, а затем на такси поехал к отелю. Генрих ждал его в магазине напротив, и как только машина с Никодимовым остановилась, мальчишка дернул его за рукав и попросил на противоположную сторону улицы. Риска никакого не было, он открыл дверь и увидел Генриха. Они сухо поздоровались, кивнув друг другу. Магазин имел два выхода, один на улицу с гостиницей, другой – на узкую улочку с многочисленными торговыми рядами. Так же молча, кивком пригласив Дмитрия, Генрих повел его в маленький кабачок со ставнями и отдельными кабинками. Только там они немного расслабились и стали более разговорчивыми.

– Привет. Какими судьбами? – произнес Никодимов. Разговор шел на арабском.

– Так же, как и ты, пытаюсь заработать, – ответил Генрих. Никодимов протянул ему пакет с компакт-диском, на котором был доступ к деньгам, номер счета и пароль, а также инструкции с именами тех, с кем тому нужно было связаться.

– Ты надолго здесь?

– На пару дней, – ответил Генрих. На листке он написал несколько фамилий и пароль-отзыв напротив каждой из них. – Это всё. Я пойду, – произнес Генрих, вставая из-за стола. Они обнялись и попрощались.

Генрих перешел улицу, зашел в гостиничный номер и стал ждать сумерек. Он вызвал в гостиницу пару своих турагентов, компании, с которыми он пытался прорабатывать туристические маршруты для россиян. Получалась экзотика с верблюдами и морской отдых: ничего другого Ливия к тому времени предложить россиянам не могла. Зато он прекрасно отработал свою легенду, спустившись с последним своим гостем отобедать в соседнем кафе, которое располагалось на людной улице.

Ближе к 5 пополудни он принял душ, быстро спустился вниз и поехал по знакомым, которые должны были к тому времени быть уже дома. Каждому из них он передал копию того, что передал Никодимову, коротко поговорил с ними об обстановке в стране, профессионально оценив свои шансы на успех. Предпосылки для этого определенно имелись, но гарантий в таком деле не мог дать никто.

Ливия обладала огромными запасами нефти: она производила 1.5 миллионов баррелей в сутки, или 7–8 % мирового объема добычи нефти, из которых 1 миллион направлялся на экспорт. История высоких доходов страны, равно как и других стран-членов ОПЕК, обязана неприметному событию, случившемуся в ней в начале 1970-х годов, когда французский бульдозер задел ливийский нефтепровод, соединявший Европу с поставками нефти из североафриканских стран. В тот момент проводился ремонт Суэцкого канала, и пришедший к власти потомственный бедуин Муаммар Каддафи предложил Европе нефть по ценам сначала в 2, затем в 5, а через год – в 10 раз дороже, чем она до этого продавалась в течение десятилетий. Буквально за 2 года произошел скачок цены на нефть с 1 до 10 долларов за баррель, достигший в пик кризиса цены в 15 долларов за баррель. Муаммар Каддафи и французский бульдозер смогли сделать то, что ОПЕК не могло сделать в течение предыдущих десяти лет! По иронии судьбы, теперь Муаммар Каддафи и Ливия вновь оказались виновниками глобального повышения цен на нефть.

Каддафи, не занимавший ни одного поста в правительстве, тем не менее, полностью его контролировал. Когда начались волнения, он полагал, что достаточно скоро это пройдет, так же, как случилось в Иордании или Омане. Каддафи подвела его недальновидность, Увы, он так и не понял, кто инициировал беспорядки, которые неумолимо разрастались в его стране. Помощи Запада, пусть даже информативной, он был лишен благодаря своим же воинственным заявлениям.

Глубокой ночью того же дня Генрих поехал на квартиру к Джамшиду. Стучать долго не пришлось. Тот открыл и произнес:

– Алхамдуллила , ты пришел. Я уже начал переживать, – и прикрыл дверь. В квартире был телевизор, кондиционер и компьютер, в общем, всё, что нужно для работы. Есть будешь?

– Нет, спасибо. Я сыт, поел у знакомых.

– Здесь то, что ты просил, – и передал ему два сотовых аппарата с сим-картами. Привыкший перестраховываться, Генрих еще днем в такси оставил свой выключенный телефон, чтобы тот поездил в городе. Поэтому он с удовольствием принял пакет от Джамшида с необходимой для него связью.

– Переключи на новости, – попросил Генрих, и, включив Интернет, открыл несколько окон с видами Ливии и туроператоров, полистал несколько страниц и нашел обзорный отчет по стране. Сделав телевизор погромче, он закрыл окна, прикрыл жалюзи, затем пригласил Джамшида к столу в гостиной, над ним горела яркая лампа.

– Мы сделали полдела. Завтра после обеда поедем обратно, тебе надо будет вернуться через пару дней сюда. Деньги оставишь у Малика и еще кого-нибудь, кому доверяешь. Давать людям будешь по мере необходимости. Надеюсь, мне не надо тебе объяснять, что помимо моих задач, то, что мы делаем, пойдет на пользу Ливии и людей, которые здесь живут.

– Тиран, который гребет под себя, – заметил Джамшид. – Будь он умнее, нас здесь бы не было.

– А теперь давай-ка спать, – произнес Генрих и пошел в свою комнату. Оба проснулись рано утром, под стрессом человек спит как волк на охоте. Утром они выехали обратно. Генрих был верен себе: он работал на опережение.

Сын Муаммара Каддафи вместе с отцом решил отстаивать власть жесткими мерами, включая полномасштабное применение всех видов вооружений против народа, расстрел солдат и офицеров, которые отказывались направлять оружие против своих сограждан. Когда в Бенгази, втором по величине из городов Ливии, армия перешла на сторону народа, ряд стран разорвали дипломатические отношения с Ливией, а ЛАГ приостановила членство Ливии в этой организации – даже этого оказалось недостаточным сигналом для Каддафи. Он грозился подорвать нефтепроводы в стране, обвиняя западные страны и США в ливийской анархии. Вместо этого достаточно было заметить, что беспорядки в Ливии снова произошли 17 числа, точно так же, как в Тунисе и Египте.

24 февраля, не думая о последствиях, Каддафи направил группу диверсантов для того, чтобы подорвать нефтепроводы. Вместо этого, Каддафи должен был вычислить, кто, когда и при каких обстоятельствах породил конфликт власти с народом в его стране, найти диверсантов и только потом принимать меры. Но он всё сделал ровным счетом наоборот. Он стал обвинять бен Ладена и Аль-Каиду, которые боролись с господством США жестокими актами насилия и вандализма. За весь период своего существования Аль-Каида не продемонстрировала структурный подход к решению какой-либо проблемы, так что спецслужбы мира научились заранее просчитывать её действия. Нет, здесь игра была гораздо тоньше.

 

Вашингтон: сотрудничество или… Февраль 2011

15 февраля делегация, в составе которой Джейн побывала в столицах стран Ближнего Востока, вернулась в Вашингтон. Ей было что вспомнить. Поездка была напряженной, содержательной, но непростой из-за того, что имела вескую вторую компоненту, в которой ей приходилось действовать на свой страх и риск. Нужно было собрать факты, чтобы потом в Вашингтоне апеллировать ими к начальству. Всякий раз тем, с кем она беседовала – а это были представители крупного бизнеса, разведывательных ведомств или высокопоставленные работники госдепартамента, которых она знала лично, ей приходилось объяснять, где находятся стратегические интересы США, а где – тактические цели разведок и госдепа США. На этот раз им не пришлось выбирать между партийной принадлежностью и служебным долгом, делясь с ней информацией, но это было на грани.

Первой делегация госдепа приземлилась в Каире. В аэропорту её без фанфар встречали военные: кортеж из бронированных автомобилей, спереди и сзади по бронетранспортеру, вертушка в воздухе над колонной. После окончания двухчасовых переговоров Джейн, занимавшаяся техническим обеспечением протокола переговоров, поехала в посольство США, где из-за эвакуации сотрудников контингент был весьма малочисленным, так что свободных комнат было более чем достаточно. Заняв один из них, она вызвонила Патрика Вайтса, резидента ЦРУ в Египте, попросив его подъехать через полчаса. Тот был оповещен о её приезде, и, не зная истинных причин встречи, был на месте в назначенное время.

– Привет. Какими судьбами? – спросил Вайтс. Он был метр 94 ростом, могучего телосложения, почти седые волосы, по которым все же было заметно, что когда-то он был великолепным блондином. Глаза выглядели уставшими, но он улыбался. Вайтс был знаком с Джейн с 1996 года, когда он обеспечивал охрану выборного комитета демократов.

– Пора устанавливать связи с военными. Работаю в протокольном отделе госдепа, поэтому я здесь, – Вайтс кивнул. – Прости, что потревожила, у тебя, должно быть, колоссальный объем работы. Нужен твой совет. Не выдавая имен, дат и других секретных данных, скажи мне, насколько верно, что в Каирских событиях прослеживается русский след?

– Другого мы не видим. Это явно не Моссад, не МИ6, или китайская разведка, и не наши, конечно. Мистика? В моем офисе мы работаем круглосуточно, имеем достаточное количество средств, чтобы «купить» информацию не только у агентов, но и высокопоставленных чиновников. Ты не поверишь: словно все сговорились, никто ничего не знает, пеняя на негодование масс. В митингах есть организующее начало, но что отрицают даже зачинщики восстания. Нам пришлось под видом египетских военных вытащить парочку-тройку таких активистов для спецобработки. Мы допрашивали их 3 дня подряд, применяя высшую категорию техники допросов, полиграф, спецпрепараты. Они действительно ничего не знают. На внедрение человека в группу, так, чтобы он там дорос до лидера, может уйти время, и успех не гарантирован. Мы ведем такую работу, но результатов, которые могли бы с этой стороны пролить ответ на интересующий тебя вопрос, она не дает.

– Договаривай.

– Есть данные радиоперехвата по России. Полгода назад их военная разведка интересовалась отставниками – специалистами по диверсионной деятельности, вот пока всё, что есть на сегодня… Эту версию отслеживают в Лэнгли, мы пытаемся вычислить, кто из широкого круга лиц был или находится в Каире. Что непросто: Египет открыт для туристов.

– А ты подумай, Патрик. Самый простой метод – внедрение агента как раз в турфирму, что не вызовет никаких подозрений: поездки по стране, частые контакты с иностранцами, отелями и пр.

– Мы отслеживаем работу русских турфирм, ничего необычного в их работе замечено не было: принимают и провожают туристов. Конечно, эту работу можно было бы усилить, но у нас не хватает людей, и времени. Если кто и играет против нас, то делает это грамотно, отдаю должное. Нас ставят перед фактом, – задав еще несколько наводящих вопросов, Джейн поняла, что ничего конкретного Вайтс пока сообщить ей не может.

Другая такая встреча состоялась в Бахрейне. Здесь ситуацию вовремя удалось развернуть, хотя напряженность сохранялась. Её собеседником был помощник резидента ЦРУ, занимавший одну из должностей в аппарате военного атташе посольства США, Джэк Фрэнсис.

– Ставлю тебя в известность, Джек, что мне поручено составить отчет о деталях нашей поездки по Ближнему Востоку, а также выработать рекомендации по урегулированию политической обстановки, которые являются стратегически важными с точки зрения интересов США.

– Мне известно об этом, Джейн.

– Меня не интересуют сведения, которые ты вышлешь в Штаты в ближайшие дни. Мне важно знать то, что ты пытаешься узнать. Что ты думаешь по поводу случившегося, какие есть данные, позволяющие выявить конкретных лиц, способствовавших внезапному появлению митингующих на улицах этой страны?

– Демонстрационный эффект.

– Джэк, ты знаешь меня не первый год. Давай без вступлений и официоза. Кто?

– Нет подтвержденных данных, есть лишь подозрения, – вновь ей пришлось услышать историю о появлении мистического «некто».

По возвращении в Вашингтон она должна была подвести итоги поездки. Одновременно она через знакомых вышла на Ассоциацию отставников-генералов, занимавшихся лоббированием интересов Израиля: там нужно было прозондировать расклад интересов на случай, если некая американская компания, лоббируемая правительством США, заменила бы концерн Шломи в Таджикистане. Те сначала удивились, но затем, когда она в разговоре несколько раз «пропедалировала» про стратегические интересы США и глобальный расклад, ситуация изменилась:

– Поймите, если не сделать этого, то боюсь, что ни Шломи, ни кого-либо еще из израильтян русские не допустят к месторождению. Более того, у нас есть серьезные подозрения, что события на Ближнем Востоке непосредственным образом взаимосвязаны с темой нашего обсуждения, – после этих её слов генералы переглянулись, а их при встрече было двое, и взяли тайм-аут до следующего утра для консультаций с Тель-Авивом. В 10 часов они позвонили и согласились с её доводами.

Еще большую трудность представляла задача найти лиц, на кого можно было опереться: к Хиллари ей можно было зайти только после того, как она четко смогла бы дать расклад по ситуации и выход из неё. В своем отчете о поездке, который составлялся каждым членом делегации по тому кругу вопросов, где, когда и с кем они проводили консультации, она предложила более широкий подход к анализу проблемы урегулирования и самоопределения народов, митинговавших на улицах североафриканских арабских стран. Она внесла свою точку зрения на обсуждение госдепартамента, основываясь на том, что ей рассказал Макс, но обосновала это теми данными, которые ей удалось получить в частных встречах во время этой поездки. Таджикские рубины, стратегические интересы России в Таджикистане, судебный процесс над Бутом, синхронизированные перевороты в Арабских странах – вот лишь неполный перечень тем, которые она дала в сводке на 5 страниц машинописного текста, скомпонованный ею в общую докладную и разосланный заинтересованным ведомствам.

После этого события вокруг неё стали стремительно развиваться. Джейн даже предположить не могла, что в госдепартаменте, ЦРУ и АНБ информация, которая содержалась в её выводах, уже известна и активно обсуждается вот уже второй месяц. Готового решения у них не было, нужно было сохранить лицо, укрепить или хотя бы сохранить американские интересы, какого бы региона мира они не касались. Она не отслеживала и не могла знать про ответные действия ЦРУ в России, когда 25 февраля с целью устрашения группа неизвестных произвела обстрел силовых ведомств в Нальчике. Но как только её докладная попала наверх, с нею ознакомились, и спецслужбы начали её перепроверку, включая её бизнес-контакты с русскими.

Через два дня, после того, как отчет попал в Белый дом, Джейн пригласили на совещание с участием Коллинза, Ритца и Малколма. Когда она вошла в кабинет, мужчины встали и тепло поздоровались с нею, на столе уже стояли чашки с распитыми кофе и чаем.

– Что будете пить?

– Воду, пожалуйста. Спасибо, – произнесла Джейн, когда перед ней Малколм поставил стакан с водой. Она удобно уселась в кресле, перед ней была папка с документами и её собственным отчетом, который она надеялась здесь озвучить и защитить.

– Джейн, – произнес Ритц, – мы внимательно прочитали Ваш отчет. Прямо скажу, он заметно отличается от тех, что мне приходилось видеть в течение последних лет из недр вашего ведомства.

– В самом деле?

– Да, и знаете почему? – поймав удивленный взгляд Джейн, Ритц продолжил: – Сведения, описанные Вами, носят стратегический и разведывательный характер, а Вы, насколько я знаю, не имеете к ним соответствующего допуска.

Видя смущение на лице коллеги, Малколм решил вмешаться:

– Господа, не будем лукавить. Думаю, будет правильным, если я скажу ей, что мы обсуждаем эту проблему второй месяц, и о ней знает действительно очень узкий круг лиц. Так что зачитывать нам заново Ваш отчет нет необходимости. Нас интересует Ваше видение выхода из сложившегося тупика, наших отношений с русскими, которые де-юре совершенно не хотят признавать факт их вмешательства в события на севере Африки. Прошу Вас, – произнес, прямо глядя на Джейн.

– Благодарю Вас за оказанное мне доверие присутствовать на данном совещании, – начала Джейн. В её голосе чувствовалось волнение, которое она пыталась устранить, потирая ручку в руке или перелистывая листки тезисов, ручкой наметанных на двух листках бумаги. – Я прошу прощения, если скажу что не так, я не военный эксперт, политик или экономист, – Коллинз стал поправлять свой галстук, в то время как Ритц стал шуршать бумагами в своей папке. Малколм решил еще раз подбодрить Джейн:

– Это ровным счетом ничего не значит. Итак?

– При составлении своих выводов я решила отвлечься от деталей и посмотреть на происходящее вот уже в течение года с высоты птичьего полета. События на севере Африканского континента принимают необратимый характер по той простой причине, что русские убирают свидетелей в процессе Виктора Бута. Неужели это не заметно? Я понятия не имею, кто является организатором нестабильности на Ближнем Востоке, но выводы напрашиваются сами собой: Израиль начинает опоясывать кольцо политической нестабильности, это не Аль-Каида, так кто же это? Кому выгодна столь оголтелая кампания по дискредитации американских интересов в мире, я имею в виду Викиликс? Только русским. Другое дело, что нет соответствующих доказательств. Присутствие здесь Ассанджа есть лишь профанация несведущей толпы.

Будто застывший в кресле Ритц, отложив бумаги, последние 5 минут слушал Джейн, вперив в неё свой немигающе пристальный взгляд, словно леопард перед прыжком. Лишь после того, как Джейн сделала небольшую паузу, он на выдохе вставил:

– Прошу Вас, продолжайте.

Джейн тем временем пыталась оттянуть момент, чтобы придумать, с чего же ей начать.

– Джентльмены, если по существу, то речь идет о двух вещах, которые стоят русским поперек горла. Первое – судебный процесс над миллиардером, штатным сотрудником российских спецслужб Бутом, который проводится в США. Второе – наше опосредованное присутствие в Таджикистане через израильскую компанию другого олигарха, Шломи. Мне стало известно про доклад Юлии Маерс в недрах ЦРУ по Таджикистану, сделанный два года назад. Поэтому, на мой взгляд, нам следует войти в Таджикистан через совместную компанию с русскими, которые при нашем участии имели бы допуск к рынку в США и полному циклу от добычи и поставок сырья до продажи ограненных драгоценных камней в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Тем самым мы бы успокоили русских «стратегов» в Москве, что не покушаемся на их интересы и прочее.

– Так-так, – вырвалось у Коллинза, его пальцы начали нервно постукивать по столу. – А что по Буту? Наконец, кто эти русские, с кем надо объединить некую американскую компанию для полного рубинового цикла?

– Коллинз, Вы начали опережать события. Дайте же Джейн договорить, – вставил Ритц. Ему определенно было интересно услышать главное, ради чего они её позвали.

– …Так вот. По Буту и русским: нам следует объединиться с его партнерами в России, т. е. группой компаний, которую он создал за годы своей работы. Конечно, речи не может быть о продолжении поставок оружия. Нет, только легитимные способы получения прибыли… Ну, а Бута следует выпустить, обменять – всё что хотите, но как можно скорее передать русским. Насколько я понимаю, это необычное предложение, в том смысле, что для того чтобы принять его, потребуется политическая воля.

– Само собой… Объединиться с партнерами Бута? Невероятно. Вы не вполне представляете себе, что в этом случае нам предстоит сделать, чтобы отыграть назад спектакль, который готовится в Нью-йоркском суде! Мы же пытаемся его осудить, и вот, выпускаем его… Вернемся к бизнесу. Согласятся ли русские на это? У Вас есть соответствующие наработки на этот счет?

– Есть связи, наработок нет. Я не смогу переступить черту, пока не получу разрешение высших инстанций здесь, в Вашингтоне. Мое предложение касается ни много ни мало стратегических интересов США.

Ритц с Коллинзом переглянулись. Джейн предлагала себя в качестве мирового посредника, или же это сорвалось с её губ? Малколм прочитал их мысли, и как опытный дипломат и политик, произнес:

– Джейн, Вы готовы бросить работу в Госдепе, чтобы заняться этим делом?

– Я никогда не была в этом бизнесе. Это определенно неожиданно для меня.

– Если не Вы, то предложите кого-то, кто умел бы держать язык за зубами, имел Ваш авторитет в Вашингтоне и связи по всему миру, – произнес Коллинз. Малколм решил вмешаться, и, обращаясь к Джейн, сказал:

– Вы закончили?

– В целом да.

– Тогда, господа, с вашего разрешения разрешите поблагодарить Джейн Эплер за информацию, – те кивнули, и когда Джейн вышла, Малколм продолжил:

– У неё хорошие связи, поверьте мне, господа.

– Да уж куда лучше. Вы думаете, она справится? – сказал Коллинз.

– Попробует. Если что, то мы поддержим, – ответил Малколм. – Наконец, если кому-то из вас интересно, то участвуйте в бизнесе, почему нет? Но с русскими – это же хорошая идея!

– Мы сейчас проверяем связи Джейн. Если что найдем, то тут уж не обессудьте, Малколм. Бумаги лягут на стол к президенту, и тогда ей не сдобровать, – сказал Ритц.

– Поберегите свои «уши» для другого случая, Ритц. Здесь Вы напрасно тратите своё время, она который год в команде демократов, сопровождающих чету Клинтон в Вашингтоне и Нью-Йорке, вот уже 18 лет, – сказал Малколм.

Они по очереди стали вставать, пожимая друг другу руки, сопровождаемые улыбками на их лицах. Джейн сумела предложить, как говорят, рабочую версию, которая заинтересовала всех присутствующих. Нужно было дать ей выстояться и затем вновь обмозговать на свежую голову.

Тем временем Джейн пошла к себе в кабинет, чтобы позвонить мужу. Тот сразу же взял трубку, он был в своем офисе Олбани в Нью-Йорке.

– Привет.

– Привет, дорогая, как поездка?

– Как всегда, много работы и мало еды.

– Так приезжай ко мне, я так по тебе соскучился.

– Вот об этом я хотела поговорить.

– Не может быть! Ты летишь ко мне? Когда?

– На днях собираюсь, – она стала кусать губы и постаралась выдержать паузу, пока её муж скажет, что она ждала в этом разговоре.

– Вот и хорошо. А то меня Алекс всё приглашает в какой-то особенный ресторан. Поедем вместе.

– Перед вылетом позвоню.

Билет у Джейн был на столе через час. В Нью-Йорк она вылетела первым вечерним рейсом, потому что больше чем на один день её бы ни за что не отпустили, и то благодаря тому, что она нуждалась в отдыхе после изнурительного турне по Ближнему Востоку. Когда она въехала к себе домой, её муж бензиновой косилкой стриг газон, несмотря на то, что вот уже в течение 10 лет у них были помощники, а по периметру стояли охранники. Воскресенье они проводили так, как их проводит любая американская семья: в заботах о доме и друг о друге, детях, внуках, которых было невероятно приятно нянчить. Пострижка газона входила в воскресный моцион супругов. Питер, отирая пот со лба, приблизился к ней и произнес:

– Дорогая, я так по тебе скучаю, тебе стоило бы почаще мне названивать.

– Я звоню, но твой сотовый либо вне зоны, либо отключен.

– Не может быть! Пытаюсь дозвониться до тебя уже третий день, одни короткие гудки. Я уже начал переживать.

– М-да, это наши спецслужбы, – она вздохнула. Они вошли в дом, Джейн заварила чаю, расставила печенье и шоколадные конфеты, и, когда они оба уселись за стол, стала говорить: – В нашем ведомстве любая активность тщательно отслеживается. Во время поездки по Ближнему Востоку мне удалось встретиться с несколькими моими знакомыми по делу Алекса и Макса. Их мнение по ситуации в чем-то подтвердилось. Так вот, представь, как только я оказалась в Вашингтоне, меня вызвали на ковер и попросили отчет. Как только я заикнулась о русских и прочих предложениях, они, по всей видимости, отключили мой телефон, нашу связь… Знаешь, почему? Им уже было известно обо всём, так что моя информация не была для них неожиданностью. Их удивило другое: откуда я узнала обо всём этом. Теперь о предложении ребят знают аж в Белом доме. Так что зови их, пусть приедут завтра в обед, надо обмозговать.

Минут через 10 Питер так и сделал. Алекс с удовольствием принял предложение. До встречи ей нужно было собраться, чтобы решить, насколько глубоко она пойдет в этот бизнес. Коммерческий успех в этом деле гарантировал неприкосновенность и поддержку ЦРУ и АНБ. В противном случае, в случае возможной неудачи её жизнь, безопасность её потомков оказывалась негарантированной от оппонентов, начиная с Шломи, русских и т. п. Успех же в этом деле зависел от ребят, как она называла Алекса и Макса: она все равно была старше них на 15 лет.

На сей раз Алекс подъехал на новеньком Тойота Лэндкруйзер белого цвета. Рядом с ним сидел Макс. Питер и Джейн встречали их в одном из итальянских ресторанов в Квинсе. Их встреча фиксировалась: иного и не могло быть, братья заметили, как швейцар и официанты отводили свои взгляды. Подобная непрофессиональность информаторов часто коробила Макса: даже когда дело касалось ВИП-персон, кем была Джейн, неужели нельзя было установить приличные технические средства, или тех же спецагентов, которые могли контролировать свою мимику.

Внутри ресторана было тихо, настроение за столом – приподнятое, поначалу было даже весело: Алекс стал рассказывать анекдоты про новых русских. На столе появились салаты и ростбифы из хорошо прожаренной говядины. Слово взяла Джейн, предложив поднять бокалы за совместное дело. Алекс уточнил, за какое именно, на что она попросила сначала выпить. «Успокоив» вино, они поставили фужеры на стол.

– Десять дней назад мы с вами беседовали на различные темы, одной из которых был рубиновый проект, точнее, рубиновый цикл. Вы, парни, предложили мне с супругом продумать эту тему. Я не смогу перечислить всего: сколько же здесь препон, подковерной борьбы и всего того, что мы должны преодолеть, чтобы прийти к успеху. Тем не менее, я готова с вами работать. Нам нужно обговорить детали.

Она предложила обсудить структуру бизнеса. Договорились открыть новую фирму. По директору она отвела свою кандидатуру, поскольку, как сказала Джейн, прямо сейчас она не сможет бросить свою работу. Тогда встал вопрос о Питере. Макс предложил посты директора компании, коммерческого директора, а также председателя правления и секретаря, на которые соответственно предложил Питера, Алекса, Джейн и себя. Это устроило всех, с тем, что Джейн в любой момент может войти в бизнес на его активной фазе. По долевому участию супругам должно было отойти 50 %, поровну между обоими Эплерами, тогда как братья решили, что основную часть из оставшихся 50 % Алекс запишет на себя, а Макс получит трехлетний опцион на выкуп своей доли у брата. В конечном итоге должно было быть достигнуто равное распределение долей между каждым из присутствующих.

Финансирование проекта оценили в 200,000 долларов, с необходимостью первых 100,000 для оценки и покупки сырья, а оставшаяся сумма – для его огранки. По источникам сырья Джейн предложила не зацикливаться на Таджикистане, а добавить к нему Мьянму. Обеспечение доступа к источникам сырья взяла на себя Джейн, поскольку в Таджикистане это был вопрос скорее политический, чем больших денег.

– Сразу же отмечу, что понятия не имею о рубинах, кроме того, что у меня в будуаре есть несколько комплектов небольших ювелирных изделий. Тем более я не знакома с лицами, которые могут курировать поставки сырья из названных мною стран. Но то, что я получила согласие определенных ведомств… – она сделала ударение на последних словах: – помогать мне в этом проекте, безусловно, будет способствовать нашему делу во всех отношениях. Я имею в виду налаживание связей и безопасность перевозок. Чтобы было понятней, данное дело получило статус стратегической поддержки на высоком уровне, и мы обязаны получить коммерческий успех. Если мы, имея такие козыри, не сможем его достичь, нас просто спишут: сначала друзья, а затем – враги. Поэтому, пока не поздно, мы еще можем полностью закрыть эту тему и остаться друзьями.

– Ты словно на докладе в своем Госдепе, – подшутил Питер.

– Джейн, вы только что произнесли фразу, которую я бы на Вашем месте никогда не стал бы озвучивать. Но раз Вы сделали это, позвольте спросить вас, насколько благосклонными останутся Ваши влиятельные протеже, когда все успокоится в Арабских странах? – спросил Макс.

– Все зависит от нас же. Как только у нас появятся шесть и более цифр на счетах компании, а я твердо верю в это, нам нужно будет продумать, сколько и как оставлять на лоббирование. Или же давать зарабатывать тем, кто гранит сырье и продает готовые изделия. Словом, нам придется делиться и быть гибкими.

– Остается решить с перевозкой и охраной товара и сырья. Если у нас будут официальные контракты, а ведь в этом масштабном деле речь может идти только о них, мы автоматически сможем решить и эту проблему. Так что, на мой взгляд, все дело в связях. У меня всё.

– Алекс, Макс, у вас есть что добавить? – спросил Питер.

– Я не против попробовать, – произнес Алекс, – но давайте договоримся. Пусть даже 100 долларов, но их нужно тратить лишь тогда, когда все контракты подписаны, имеются необходимые разрешения или договоренности.

Звучало разумно, и они согласились. Питер и Алекс уселись подводить последние штрихи под сделку с электроникой. Джейн поманила Макса к себе.

– Послушай меня, Макс. Я сделала намного больше, чем ты меня просил. Это всё, что я могу сказать тебе сейчас. Я бы хотела, чтобы ты четко понял, что если мы начнем это дело, обратного хода не будет, ни у кого из нас. Нужно будет идти до конца, надеюсь, до успешного конца.

– Джейн, я готов и не столь занят, как Алекс. Только пойми меня правильно. В последние два года мне не раз доводилось слышать, что у меня будет невероятная поддержка той или иной организации. Насколько сильны ваши союзники здесь, в Вашингтоне? Нам рано или поздно придется столкнуться с действующей цепочкой ювелирного бизнеса, с миллиардами долларов, ниточки от которых тянутся в ряд государств.

– Хорошо, приоткрою тебе немного завесу. ЦРУ тебя устроит?

– Нормально. Этого достаточно в США. Я попробую подтянуть россиян, «коллег» ЦРУ по другую сторону океана. Тогда мы сможем решить доступ к таджикам. Как быть с нейтрализацией Моссад?

– Зачем это нам? Ах да, понятно. Вообще говоря, чтобы с ними дружить, лучше привлечь и их, скажем, на последней стадии проекта, при огранке.

– Интересно получается. Некий международный консорциум, американцы – немцы – русские и евреи. Ты веришь, что у нас получится?

– Я не просто верю. Теперь я просто обязана это сделать… Питер, дорогой, не пора ли нам? – она произнесла это, повернув голову к диванчику, на котором удобно устроились Алекс и её муж и что-то активно обсуждали, жестикулируя. И вновь, обращаясь к Максу, объяснила: – Я так устала. Была в турне на Ближнем Востоке, где выкапывала информацию, которая бы подтвердила твои сведения. Мне надо хоть чуть-чуть отдохнуть и переварить её.

Подошел Питер, настроение у него было самое то: Алекс обещал быструю и эффективную сделку, безо всякой политики и хитросплетений. Они расстались до утра, решив созваниваться по мере необходимости. Эплеры сели в темно-коричневый Форд Эксплорер, Питер завел машину и, помахивая руками на прощание, чета быстро удалилась. Через минуту то же сделали Алекс с Максом. Не успели они отъехать и сотни метров, как зазвонил сотовый Макса.

– Кто бы это? – произнес Макс. На проводе оказалась Жаннетта. Боже мой, словно целая вечность прошла, как он с ней разговаривал в последний раз. – Привет, Жаннетта. Как дела? – она хотела встретиться, Макс пообещал перезвонить.

– Кто эта Жаннетта? – спросил Алекс.

– Так, знакомая.

– Хорошо знаешь? Или любишь?

– Пока не знаю. Странно, что звонок раздался прямо сейчас.

– Вот-вот… Так ты к ней?

– У тебя дела? – не отвечая, вскользь спросил Макс. – Тогда высади меня возле метро на Lexington.

– Созвонимся, – произнес Алекс и дал по газам. По пути он позвонил Отто и попросил завтра подъехать к его ресторану: нужно было довести до конца отгрузку в Ташкент партии электроники. Он припарковал машину возле метро.

Алекс зашел в Бургер Кинг, заказал апельсиновый сок, и наскоро выпив его, углубился в метро. Сейчас он не пытался оторваться от глаз дяди Сэма, который по словам Джейн, с этой минуты должен был оберегать их дело. Он отлично понимал, что информация, которую им сообщила Джейн, вот-вот появится в Моссаде и других спецслужбах, и думал о собственной безопасности. На выходе из станции Алекс купил газету, вынул авторучку, затем включил запасной телефон и позвонил в Ташкент. Склонившись над кроссвордом, он произнес в трубку:

– Привет. Мне нужен твой человек. Пусть твои люди прикроют меня и Макса на несколько дней, пара будет достаточной, по одному на каждого. Работаем так же, как дома… Не вопрос. 3 штуки в день устроит? Мой человек к тебе подъедет через час и даст аванс, – Алекс дал указания своему знакомому, чтобы из резерва консульства в Нью-Йорке к ним приставили двоих «экспертов», для дистанционного и электронного отслеживания ситуации вокруг них.

Одновременно Макс поехал к группе, которая ждала от него сигнала на штурм. Он поблагодарил всех за проделанную работу и велел сворачиваться. Каждому из прибывших Макс дал ваучеры на отдых. Уезжали парами или по одному через курортные зоны в Центральной и Латинской Америке.

21 февраля, в понедельник утром Джейн уже была на работе. Дома она как следует выспалась, а вечером подготовила свой отчет. Одним из результатов её турне было реальное повышение зарплаты граждан в Иордании и Саудовской Аравии как необходимость нейтрализации эффекта «жасминового» домино. Только она включила компьютер, как к ней вошла секретарь Малколма и произнесла:

– Шеф просит Вас немедленно к нему. Он просил передать, что не нужно никаких бумаг.

Через пару минут она была в кабинете Малколма.

– Слышал о твоих успехах, мне звонил Коллинз. Пора переходить к действиям, поскольку лучшая защита – нападение. Как считаешь?

– Ты начинаешь говорить аксиомами. Мне становится трудно с тобой общаться, – она улыбнулась.

– Меня интересуют твои соображения.

– Надо действовать по всему спектру. Мы – по дипломатическим, они – по военным каналам. Нужно успокоить Ливию, затем Бахрейн и далее по цепочке. Убрать самую суть проблемы.

– Итак, я записываю? Первое?

– С каких это пор я стала твоим консультантом?

– А ты не догадываешься? Итак?!

– Мне кажется, что только президент может решить проблему. По телефону, в личном письме либо через посла в Москве, но он должен разъяснить своему русскому коллеге ситуацию, что некто из российской разведки без его ведома затеял возню с Арабскими странами, Викиликс и т. п… В общем, Кремль должен за нас решить нашу же проблему: отодвинуть от дел генерала, который… – Джейн перестала говорить и воскликнула: – Я понятия не имею, кто это… Малколм, что ты так на меня смотришь? И президент может этого не знать, но он должен говорить с Кремлем утвердительно. Пусть Ритц или Коллинз подскажут тебе фамилию. Наконец, помогите повстанцам в Бенгази: Каддафи может их уничтожить одним махом.

– Так, понятно. Еще что-то?

– Необходимо облегчить режим содержания Виктора Бута. Вот пока всё. Я буду развивать коммерческую составляющую по данной ситуации, – сказала Джейн и пошла к себе.

Через 10 минут Малколму позвонил Коллинз и сходу спросил у дипломата:

– Что нового?

– Есть определенные предложения, касающиеся в том числе вашего ведомства.

– Нам пора реагировать на конфликт.

– Если это произойдет, то за нами закрепится кличка «агрессор». Вы забыли, что случилось с Могадишо? Если наши войска войдут в Ливию, то, поверьте мне, это будет надолго. А выходить мы оттуда будем, по крайней мере, с еще более обескровленным бюджетом. Второй Ирак? Нам хватает своих проблем. Я не возражаю против высадки коммандос или наших инструкторов для обучения и, подчеркиваю, консультативной помощи.

– Хорошо, считайте, что мы согласны. Обсудите с другими ведомствами и доложите наверх, – произнес Коллинз и бросил трубку.

Через полчаса соответствующая шифровка поступила в Пентагон, итогом которой стала высадка через два дня десанта спецназа США на северо-востоке Ливии. Намного труднее было с Кремлем. Коллинз был у Малколма еще через пару часов. Он взял со стола листок с напечатанными предложениями Джейн, прочитал его, затем лицо Коллинза побагровело:

– Малколм, Вы в своем уме?! Никаких фактов, одни догадки, и чтобы президент «продавал» русским непроверенные утки? Нет, нет. Так уже было однажды с Ираком. Мое ведомство окончательно утратит марку. Ни за что!

– Мы ведь ничего не теряем. Но если не скажем, то наши потери на Ближнем Востоке будут только расти, – видя плотно сжатые губы замдиректора ЦРУ, Малколм произнес: – Хорошо. Тогда, может, Вы сами попробуете? Или ваш шеф поговорит с московским коллегой?

– Нет, это еще хуже… Так, ладно… Я попробую что-то подготовить. До завтра. – На следующий день он битый час убеждал Малколма, что тот сам должен позвонить в Москву. Коллинз предоставил ему кое-какие данные на русских генералов: выбрали того, который более всего подходил к обстоятельствам и менее всего нравился американцам. 22 февраля ближе к 10 вечера состоялся обмен мнениями по ситуации в североафриканских странах между российским МИДом и Госдепом США. Это произошло после того, как из посольства США на Смоленскую площадь был доставлен пакет документов для ознакомления.

Малколм говорил по телефону, в то время как стоявший рядом Коллинз по другому аппарату слушал переговоры, сопровождавшиеся синхронным устным и машинописным переводом.

– Да, мы настаиваем на этом… Нам стали известны факты участия данного должностного лица в событиях на Африканском континенте. Документы? Они у Вас, их доставили к Вам утром. Это идет вразрез с заявлениями России в Совете Безопасности ООН по ситуации в Ливии… Я не думаю, что если мы обнародуем факты участия ваших спецслужб в массовых беспорядках Туниса и других арабских стран, это послужит на пользу российским интересам. Это не ультиматум, нет, нет… Совершенно верно, я делаю свою работу. Я считаю, что нам надо рука об руку принимать современные вызовы цивилизации. Время, когда мы или вы могли что-то самостоятельно решать на этой планете, а другая сторона противостояла бы этому, прошло… Да, мы за сотрудничество, а наша дверь остается открытой…

Наконец Малколм положил трубку, достал платок из внутреннего кармана пиджака и вытер со лба лившийся градом пот. Коллинз подошел и молча пожал ему руку.

– Вы довольны? – произнес Малколм. – Еще никогда в своей жизни я не лгал так беспощадно. Лучше отойдите от меня, как бы я не двинул в Вас вот этим кулаком.

– Нервы-нервы… Это надо было сделать, дружище. У Вас неплохо получается!

– Уж лучше бы не получалось, – произнес Малколм и ухнул в свое кресло.

– Мне пора, – сказал Коллинз, и пошел восвояси.

 

Саудовский гамбит, март 2011

Март неумолимой весенней поступью стучался на порог неспокойного 2011 года. Природа проступавшей зеленью начала прикрывать оголенные зимой участки почвы, а люди под солнечным теплом пытались залатать свои воспоминания от суровой и изнурительной зимы. Бурями и наводнениями она коснулась далекой Австралии, землетрясения застали врасплох Новую Зеландию и Японию, в то время как на севере Африки продолжал бушевать ливийский пожар.

Ритц находился в своем кабинете, изучая бумаги, когда раздался звонок по прямой линии. На проводе был Коллинз:

– Привет, дружище, как успехи?

Ритц усмехнулся. В их деле друзей почти не бывает:

– Привет. Справляемся. Что у вас нового?

– Мне кажется, что у нас собрано достаточно оснований подозревать Брэдли Мэнинга в шпионаже. Внутренняя безопасность – на вашем ведомстве, поэтому просил бы тебя инициировать предъявление обвинения через военного прокурора.

– Коллинз. Учитывая политическую подоплеку дела, назойливую прессу и широкой круг задействованных лиц по этому делу, я бы хотел, чтобы бумаги, подтверждающие обвинения, лежали у меня на столе. Либо письмо за вашей подписью, излагающее суть дела. Заранее ставлю тебя в известность, что мне придется передать эти бумаги в офис прокурора, так что рано или поздно документы получат огласку. Вы определились с тем, в пользу кого работал Менинг?

– Само собой, – Коллинз лукавил. Работа в этом направлении шла, но конкретных свидетелей у них до сих пор не было.

– Договорились, – Ритц положил трубку и попросил секретаря соединить с офисом военного прокурора, отвечавшего за процесс Мэнинга, как только бумаги из ЦРУ прибудут в офис. Через 3 часа курьер военной связи привез пакет документов. Ритц, вскользь просмотрев их, сам набрал прокурора, попросив предъявить обвинения по максимуму, учитывая последствия опубликования данных Викиликс на интересы США. Ритц напомнил ему про Тунис и Бахрейн, Ливию и список с длинным многоточием. Теперь практически весь Госдеп и большая часть ЦРУ расхлебывает кавардак, появившийся на пустом месте, вот уже 5 месяцев.

Ритцу пришлось повисеть на телефоне около получаса, убеждая коллегу принять решение, после чего ему со скрежетом ответили согласием: при условии предъявления обвинений к моменту начала судебного процесса. 3 марта аналитику военной разведки Брэдли Мэнингу были предъявлены 22 обвинения, одно из которых инкриминировало ему помощь врагу. Ему грозила смертная казнь или пожизненное заключение.

Вместо того, чтобы окончательно переломить ситуацию в Ливии, повстанцы, стоявшие у стен Триполи, шаг за шагом уступали Каддафи города. Дело дошло до наступления на Бенгази – последнего оплота мятежников, к тому времени официально признанных Францией. Генриха во всем этом интересовал прямой транзит из Египта через Ливию в Тунис. Перед ним не стояла задача поставить того или иного человека у власти, его интересовала дестабилизация в этих странах, не более того. Что потом будет, как эти страны будут выстраивать свою жизнь, его как профессионала волновало меньше всего.

Вместо того чтобы помогать свержению Каддафи, Генрих стал прилагать усилия к восстановлению диктаторского режима. Убрать Каддафи можно было в любой момент, войска держались на долларовых банкнотах. Перекрестный огонь из двух, а то и трех снайперских винтовок быстро бы сделали свое дело. Но это было на потом. Восстановление Каддафи у власти, с которым к тому времени несколько десятков стран разорвали дипотношения, было выгодно немногим авторитарным властителям, скромно и молчаливо аплодировавших в своих королевских / президентских апартаментах успехам Каддафи.

Запутанность ситуации с Ливией Генриха вполне устраивала. Легендой его поездок в Ливию были поставки нефти или заключение контрактов на поставку оружия от российских и украинских компаний. Последнее он использовал на территории, занятой сторонниками Каддафи. Как только он оказывался у повстанцев, ему приходилось вспоминать свой лучший арабский, благодаря которому он не сразу, но убедил их, что является покупателем нефти от неизвестной британской компании. Для пущей убедительности Генрих попросил Сальери отправить партию минометов через Тунис в Триполи, а также прислать ему справку банка на контролируемую британскую фирму об 11 цифрах на счете. Технически оба его запроса были выполнимы: оружие так или иначе поступало, так что оставалось «прицепить» Генриха к поезду, наделив его соответствующими полномочиями. С банком было намного проще: деньги поступили на счет, пролежали там несколько дней, и банк выдал соответствующую справку.

Обеспечив свое беспрепятственное появление в любой точке Ливии, Генрих имел самую достоверную информацию, которую время от времени «сбрасывал» через сцепленные почтовые ящики интернета в Москву. Это также давало ему возможность перенаправлять своих агентов из Ливии и Туниса далее по цепочке в Бахрейн и Саудовскую Аравию. Учитывая его легенду, он получал известность, так что его командировки становились все более рискованными, а их длительность теперь зависела от сообразительности его конкурентов: американцев, европейцев и других, которые пока, да, лишь пока не имели доступа на территорию, контролируемую режимом Каддафи.

Генрих нашел связника в РЖД, которому передал свои соображения, тот отписал в Москву по закрытым официальным каналам. При очередной их встрече 5 марта в пустующем и полутемном ливийском офисе РЖД, который все же имел связь с Москвой, Генрих получил записку-сообщение. После расшифровки она гласила следующее: «Псы идут по следу. Не убыстряй бег, чтобы не сойти с дистанции. Не умаляя твоих заслуг, прошу свернуть работу на объекте в течение ближайших 10 дней. Вернись в туризм. Пришлем помощника по другим странам, или предлагай своих людей».

Генрих понял, что ситуация критичная. Он понимал, что вечно так продолжаться не может, аналитики разведок региона рано или поздно должны будут системно вычислить, кто, когда и при каких обстоятельствах запустил триггерный механизм революций. Соответственно Генрих решил переключиться на Бахрейн и Саудовскую Аравию.

Особых интересов россиян в Саудовской Аравии не было. Это была вотчина американских резидентов ЦРУ, крупнейших нефтяных компаний США, где любое появление российских туристов и тем более спецслужб было бы легко замечено. Жизнь хорошо образованных и состоятельных граждан Саудовской Аравии была скорее медом, а не сахаром. Поэтому аппелировать там можно было к отсутствию демократических ценностей в стране, опираясь на успех Туниса и Египта. Генрих сидел и чертил на бумаге карандашом, бубня про себя «непростой орешек».

Тем временем 9 марта в Душанбе произошел взрыв, имевший психологический эффект: несколько десятков граммов тротила разбили окна соседних домов, не более. На следующий день, 10 марта, теперь уже в Москве на выходе из Академии ФСБ на стоянке автомобилей произошел взрыв 200 г тротила. Точно такая же картина повторилась 11 марта: с 7-минутным интервалом прогремели два взрыва по 150 г тротила меж гаражей недалеко от дома, подведомственного ФСБ. Все они имели эффект предупреждения и устрашения: несмотря на то, что были начинены болтами и гайками, поскольку жертв не было.

Генрих вернулся в Каир и оттуда стал следить за ситуацией в регионе. С местными туроператорами он договорился о скидках в 10 и более процентов для россиян на 6 месяцев. Его предложение с радостью приняли в России, здесь же, в Египте восприняли как неизбежное для восстановления потока туристов, поскольку российский поток туристов составлял не менее 15 % от всего количества туристов, прибывавших в Египет в прежние годы. Генрих пригласил к себе для деловых переговоров Шахрихана, гражданина Азербайджана, который второй после Генриха волной прибыл для работы на Ближнем Востоке.

Шахрихан разместился в Бахрейне в ноябре 2010 года, где стал работать в одной из компаний по прокату автомобилей. Незадолго до его приезда, в сентябре того же года контрольный пакет акций прокатного агентства выкупила некая компания на Гибралтарах. По рекомендации одного из её совладельцев Шахрихан получил работу, отдельный кабинет и пост заместителя директора. Бо’льшую часть доходов автопроката обеспечивали хорошие отношения с британскими и иранскими туроператорами, местными гостиницами, а также великолепное состояние 60 новеньких автомобилей американского и японского производства.

Шах, как его называл Генрих, также служил в ОМСБОНЕ, и имел диплом об окончании МГИМО. Соответственно он был хорошо сложен физически, свободно владел 6-ю языками, где, не считая азербайджанского, родственного ему фарси, русского и английского, были арабский и французский, т. е. полный набор джентльмена для работы в любой точке мира. Оперативными навыками работы он не владел, до приезда в Бахрейн был таксистом в Баку, в свободные от смены часы подрабатывая переводчиком-синхронистом для приезжавших в Баку туристов. Денег, как всегда не хватало, поэтому он, недолго думая, согласился на поездку на Ближний Восток.

Разговор проходил в офисе Генриха, они встречались второй раз. Генрих задернул шторы на окнах и произнес:

– Привет. Как дела?

– После беспорядков не так чтобы очень, есть увеличение притока американцев, которые приезжают по военной линии. Доходы снизились на 10 %, не более.

– Как насчет обслуживания российских туристов? – произнес Генрих. На отдельном листке он написал номер счета, пароль и другие данные для управления суммой, которую Генрих передал Шаху для операций в Бахрейне. Автопрокатное агентство давало неплохую мобильность с учетом тех задач, которые стояли перед группой. Шахрихан по этой линии руководствовался указаниями Генриха, предпочитавшего автономность Шаха в работе по Бахрейну.

– Но ведь их не так много. Хотя в принципе, если раскручивать это направление, может сложиться неплохой поток, тепло и море-то есть, – произнес Шахрихан, одновременно внимательно разглядывая цифры и сумму. Снизу на листке было также написано: «Ни слова о бате». Разговор пошел на понятном им эзоповом языке.

– Справишься?

– Должны.

– Помощь нужна?

– У нас налаженный бизнес, все вроде бы на своих местах.

– Понятно. Есть какие-либо просьбы или пожелания?

– Да нет вроде. Бумаги мы уже просмотрели, нужно подписать ежемесячный акт сверки между компаниями. Было бы неплохо выкупить такую же фирму, как в Бахрейне, пока египетский приток туристов не наладился.

– Интересно, я подумаю… – предложение, помимо его интеграции в общую схему обеспечения тайных операций, в перспективе было коммерчески целесообразным, но требовало денег, для получения которых требовалось дать дату их окупаемости. Генрих достал из шкафа виски и предложил Шаху. Они выпили, немного расслабившись, посидели еще немного, после чего Генрих произнес: – Ну что, пойдем, подышим свежим воздухом?

Через два дня после отъезда Шаха из Каира, 13 марта в Бахрейне вновь вспыхнули беспорядки: центральную площадь заняли шииты. Полагая, что далее оттягивать не стоит, 15 марта Саудовская Аравия ввела воинский контингент в количестве 1000 человек. В тот же день в этой стране было объявлено о введении чрезвычайного положения сроком на 3 месяца. Иран, для которого Бахрейн представлял собой лакомый кусок по ту сторону Ормузского пролива, высказал поддержку митингующим шиитам. Немедленно прошли беспорядки в Саудовской Аравии. 17 марта власти Бахрейна с целью ликвидации привлекательности места проведения митингующих взорвали скульптуру, давшую имя Жемчужной площади.

Митинги и массовые протесты с призывом свергнуть глав правительств, изменить конституцию стран в пользу правления демократии, улучшения благосостояния жителей арабских государств проходили с неуменьшающейся активностью в Йемене и Алжире. Это серьезно подрывало имидж США не только в регионе, заставляя страны всего мира пересматривать устои современного миропорядка в поисках новых полюсов, основы, которая могла бы послужить гарантом стабильности в долгосрочной перспективе.

Небывалые митинги с применением оружия и жертвами в Йемене достигли пика, когда президент Али Абдулла Салех сказал, что готов отказаться от власти. В течение 60 дней он намеревался передать её вице-президенту страны, генерал-майору Абд Раббу Мансуру Хади, имевшему влияние в Йемене и знавшему подноготную происходящих событий. В один из тех дней, когда сотни тысяч демонстрантов теснились на улицах городов страны, требуя отставки президента, президент Салех попросил к себе генерала.

– Ассалому алейкум, господин президент.

– Добрый вечер. Я пригласил Вас, чтобы узнать Ваше мнение по складывающейся ситуации.

– Египетский сценарий воодушевил толпу, которая не понимает, что в стране много радикальных исламистов, и стоит Вам уйти, как Йемен может разлететься по швам.

– Так-так. Продолжайте.

– Народ хочет улучшения своего положения, это очевидно. Смены власти, это понятно и можно обеспечить, конечно, при Вашем согласии.

– Всё это так. Но я не могу понять, кто дергает за веревочки манекена. Почему именно сейчас, у нас и в других арабских странах происходят эти явления, кто же в действительности так заинтересован в народных волнениях? Это не мятеж, но искусно используемая ситуация.

– Господин президент. Как мне стало известно, Мубарак перед своим уходом консультировался с военными. По их мнению, катализатором событий оказались русские, в интересах которых развиваются события у нас, и в ряде других арабских стран. Об этом ЦРУ в Каире проинформировало правительство Бахрейна, ведется работа по отлавливанию группы специально подготовленных диверсантов ГРУ. Она работает в наших странах, используя обстоятельства и создавая революции. Это четко видно на примере Ливии, которая провела революцию, но не имеет лидеров. Лидеры в тени, их как бы нет, но они есть. Это самые настоящие диверсанты.

– Какие у них цели?

– Они «ломают» влияние США у нас в регионе. Окончательно и бесповоротно.

– Должны быть более глубокие мотивы для подобных действий.

– Да, конечно. В прошлом году произошло многократное унижение российских спецслужб, и для Москвы это оказалось чересчур. Сейчас они берут реванш.

– Причем здесь Йемен? Мы всегда были на стороне русских.

– Да, но рядом Израиль. По всей видимости, они полностью хотят поменять статус-кво в регионе, и чего-то добиваются от евреев. У Вас ситуация сложная, но я бы не советовал уходить быстро. У нас действительно взрывоопасная ситуация, и власть следует передать в надежные руки.

– Если Вы её получите, полагаю, Вы справитесь с волнениями мирными методами и проведете демократические выборы?

– Почему нет? Это наша страна, я с удовольствием передам власть тому, кого выберет народ. Я в первую очередь военный.

– Ну что ж… Не забывайте сразу же информировать меня о новостях… Хорошо. Можете идти.

– Господин президент, – откозырял генерал и пошел восвояси.

Не менее массовыми были митинги в Бахрейне и Иордании. Даже имея влияние и поддержку американцев, под влиянием которых Саудовская Аравия ввела свои войска в Манаму, власти Бахрейна не могли остановить митингующих. Резиновые пули и слезоточивый газ применялись для разгона толпы лишь до поры до времени, пока она сама не возьмется за оружие. Это понимали все и тщательно избегали подобного противостояния.

Эр-Рияд, традиционно тесно сотрудничавший с Вашингтоном, на основе консультаций с американцами принял решение провести переговоры с российскими визави. 25 марта в Москву вслед за главами Палестины и Израиля на переговоры прибыл министр иностранных дел Королевства Саудовская Аравия принц Сауд Аль Фейсал. Его задачей во время быстро согласованного визита было не столько укрепление межгосударственных отношений между Саудовской Аравией и Россией, сколько желание выяснить отношение России к конфликтным ситуациям в Арабских странах. Единственное, что могло задобрить Москву, это размер крупных и прямых инвестиций в Россию, ряд уступок, которые могли бы заинтересовать Россию в разрешении политического тупика на Ближнем Востоке.

Фейсала внимательно выслушали в Кремле, поблагодарили за визит и за письмо, которое он привез от короля Саудовской Аравии. Россия, в свою очередь, потребовала от Саудовской Аравии в уголовном порядке преследовать тех, кто является донорами вахаббитских течений и террористических актов на территории России. Кремль также высказал готовность тесно сотрудничать в сфере регулирования цен на газ и нефть, разработать пакет предложений для инвестиций из Саудовской Аравии.

Отрицать влияние капитала знойной арабской страны было бессмысленно, но и принимать их в России бездумно также было нельзя. Российская сторона высказала намерение в равной мере получить доступ к инвестициям в нефтегазовой сфере в Саудовской Аравии. Последнее было неожиданным, болезненным и требовало проработки в Эр-Рияде. Принц пытался балансировать между желаемым и действительным, однако козыри были на стороне России.

Тем временем в Ливии ситуация стала закручиваться в своей конечной стадии развития. Западные государства, оказавшиеся втянутыми в военную акцию, непрерывно бомбили войска Каддафи. Чтобы прекратить бессмысленное кровопролитие, Вашингтон, санкционировавший деятельность ЦРУ в Ливии, предпринял необходимые шаги, чтобы соответствующая информация из Бахрейна наконец дошла до правителя Ливии. Каддафи доложили, кто, по мнению американцев, является инициатором «жасминовых» революций. Тот начал поиски виноватых, и его стали покидать сторонники, для которых так же, как и для Каддафи, а также власть имущих региона война в Ливии и волнения в других арабских странах оказались полным сюрпризом.

На этом фоне, сначала 28 марта, под предлогом переговоров страну покинул министр иностранных дел Ливии Муса Куса, вплоть до 2009 года возглавлявший разведывательное ведомство Ливии. Сразу после прибытия из Туниса в Лондон 30 марта на небольшом самолете Муса Куса попросил политическое убежище. На следующий день 31 марта из страны бежал генерал Хуилди Хамиди, координировавший деятельность ливийской разведки, а вслед за ним – руководитель СВР Ливии Абу-Заид Дурдах. Они не выполнили свою миссию, неверно информировали своего правителя и неверно исполнили свои обязанности.

 

Офис Шломи. Лондон, март 2011

Крупный бизнес всегда пользовался защитой своих государств, а в случае с Израилем – еще и поддержкой США, стоявших грудью за интересы народа и компаний Израиля. Если раньше их к этому подвигало противоборство с атеистичным Советским Союзом Сталина, Хрущева и Брежнева, то после Горбачева союз двух государств укрепляло сотрудничество в различных отраслях, где важную роль играл ювелирный бизнес.

С момента начала жасминовой революции в Тунисе влияние Моссада и ЦРУ, которые провели операцию по захвату и передаче Бута в руки американского правосудия, стало резко уменьшаться. Непредсказуемость и быстротечность событий ставили оба агентства в тупик, у них не было козырей, потому что сейчас, впервые за последние 50 лет в соседних с Израилем странах к власти могли прийти его злейшие враги.

Соответственно целью Моссада, пусть и запоздалой, было внедрение в эти организации своих людей и принуждение к сотрудничеству ведущих деятелей «Братьев-мусульман», других скоротечно появляющихся движений, которые могли бы представлять собой угрозу интересам еврейского государства. Практически полностью занятый оперативно-стратегической работой по ликвидации арабских волнений, Моссад был не в состоянии отразить попытки смещения влияния из других регионов, в данное время не являвшихся приоритетами Израиля. К таким было причислено предложение компании Шломи о продаже его доли в концерне «Алроса», поступившее к нему в офис в начале февраля 2011 года.

Российское государство готово было выкупить его пакет акций по рыночной цене. Предложение было твердым, может быть, не совсем выверенным, поскольку Шломи вполне устраивало владение этими активами, которые давали ему доступ и широкую поддержку российского государства внутри России. Тем не менее, от предложения россиян было сложно отказаться. Чтобы выяснить, кто стоит за офертой, Шломи попытался встретиться с Нагодом, на что получил закамуфлированный отказ. Сославшись на невероятную занятость, тот через помощника предложил встретиться с его заместителем. Для Шломи это означало, что их прежние договоренности не имеют силы, поэтому он отказался от встречи.

Затем он попытался прозондировать российские спецслужбы, пытаясь деньгами блокировать данное решение. По большому счету, в таких случаях необходимо понять, от кого исходит предложение, и сделать ему встречное, которое бы устраило обе стороны. Но с русскими он упрямиться бы не стал.

Шломи отнюдь не был глупым человеком. Пытаясь докопаться до истины, он начал искать, где и когда его бизнес, он сам могли пересечь интересы той или иной группы в России. Одновременно он стал готовить почву для инвестирования средств, которые могли поступить ему от продажи активов «Алроса». На этой основе он создал две дублирующих друг друга аналитических группы по 3 человека, каждой из которых было дано задание по поиску и установлению контактов с теми из россиян, кому было бы выгодно работать с ним по ювелирной схеме. Таким образом, в повестке дня потенциально встал вопрос о привлечении российского бизнеса к нему в компанию. Иначе он через продажу акций в «Алросе» терял доступ сначала к якутским алмазам, а в перспективе – и к рубинам. У Шломи были надежные связи в ЮАР и Лесото, но если дело пойдет так дальше, то кто защитит его компанию от вытеснения и с этих рынков? Ему однозначно требовалась поддержка новых силовиков, которые обеспечили бы ему неприкосновенность и гарантии.

До поры до времени Шломи не обращал внимания на взрывы в Душанбе и Худжанде, справедливо полагая, что их количество и частота намного меньше, чем, скажем, в России или же Ираке. Лишь сейчас, в середине марта, сидя за бумагами в офисе, он заметил схожесть событий в Москве и Худжанде. «А ведь это не что иное, как блестящая операция русских» – подумал он, отложив ручку. «Они повернули против американцев их же оранжевое оружие». Он стал протирать у висков, кофе не помогало, ему надо было сосредоточиться и в течение месяца принять решение.

Он вызвал руководителей обеих аналитических групп. Как только они вошли, Шломи попросил их за стол. Первой была 35-летняя Лоренс Розенштейн, по паспорту гражданка США, родившаяся в Тель-Авиве. Она выглядела просто блестяще, являя собой исключительно редкий пример сочетания нескольких качеств: красоты и изящества, ума, личной скромности и финансового могущества, исчисляемого несколькими десятками миллионов долларов, доставшихся ей по наследству. Вторым приглашенным был его давнишний друг, миноритарный акционер и партнер по холдингу Абрам Моше.

– Прошу Вас собрать и сопоставить материалы по Таджикистану, России, делу Виктора Бута, акциям на Ближнем Востоке и в Арабских странах с начала прошлого года, – произнес он, обращаясь к Лоренс. – Вас, дорогой Абрам, прошу сосредоточиться только на русских, компании Бута и её связях. Меня интересует история их бизнеса, а также то, чем они занимаются сейчас. Предлагаю, чтобы каждая из групп ежедневно тщательно перепроверяла выводы коллег и письменно докладывала мне о результатах.

После краткого обмена мнениями по ранее полученным документам и аналитическим сводкам Лоренс уточнила сроки по новой задаче.

– Полагаю, что время играет против нас. Я получил предложение о покупке моей доли в компании «Алроса» и мне нужна полная информация, прежде чем я должен сделать соответствующие выводы. Учитывая характер и сложность задачи, нам необходимо принять окончательное решение в течение максимум 10–15 дней. Поэтому с выводами предварительного характера я бы хотел знакомиться ежедневно и оперативно.

Стараясь не терять инициативу, Шломи вызвонил своему знакомому Рубену Кацаву, работавшему в аппарате премьер-министра Биньямина Нетаньяху. Попросив того о короткой встрече, он вызвал вертолет и охрану. Через полчаса он был в аэропорту, откуда еще через несколько часов он оказался в Иерусалиме. Точно в назначенное время он вошел в здание правительства Израиля.

– Шалом. Прошу прощения, что оторвал Вас от важных дел, – произнес Шломи.

– Шалом, уважаемый Леон. Прошу Вас, присаживайтесь, – произнес Кацав. – Что случилось, почему такая срочность? – они знали друг друга достаточно давно, вот уже пару десятков лет. В то время как Шломи все более укрупнял свой бизнес, Кацав рос по карьерной лестнице. Он представлял деловые круги, вовлеченные в том числе в ювелирный бизнес, в нынешнем правительстве. Более того, Кацаву удавалось сохранять свою должность и влияние при смене премьеров в стране.

Шломи коротко объяснил суть проблемы с акциями «Алросы». Необходимо было нейтрализовать влияние российской стороны. Формально выбор по продаже акций «Алросы» был за ним. Если бы это было, скажем, 2–4 года назад, не говоря уже о старых добрых временах советской эпохи, достаточно было сделать несколько звонков израильскому лобби в Вашингтоне. Как раз об этом подумал Кацав. Но сейчас делать это не имело смысла.

– Как вижу, заинтересованность в покупке Вашей доли в «Алроса» исходит с вершины российской пирамиды власти, – произнес Кацав. – могу рекомендовать Вам только одно: как следует поторгуйтесь и продайте её им, раз уж они этого так хотят. Другие варианты возможны, требуют времени для подготовки, но сейчас в них столько неопределенности.

– Согласен. Рассматривается как последний вариант. К Вам я приехал за другим: нельзя ли использовать правительственные каналы? Насколько мне известно, премьер Нетаньяху собирается в Москву. Если бы он поднял бы эту тему во время переговоров, то у тех, кто инициировал оферту по покупке акций «Алросы», были бы связаны руки.

– Вы имеете в виду российских силовиков?

– Э-э…Прямо скажу Вам, Рубен, я не ожидал подобных шагов от россиян. Я своевременно плачу налоги, у меня несколько предприятий в России, мы активно и успешно сотрудничали на протяжении нескольких десятилетий. Мне казалось, что прерогатива российского государства заключается в привлечении и защите зарубежных инвестиций. В данном случае это напоминает рейдерство. Соответственно мой пример может сослужить интересам России «медвежью» услугу.

Шломи немного лукавил: налоги оплачивались с прибыли, которую он считал необходимым показывать. Под видом сырья он вывозил обработанные камни. Он достаточно часто и регулярно нарушал российское законодательство, но в этих стенах он никогда бы в этом не признался, даже если к его виску приставят пистолет. Здесь, в Израиле, он был законопослушным и процветающим коммерсантом, которого поддерживало государство Израиль.

– Оставим официальные ноты в нашем разговоре, Леон. У нас ведь неформальная встреча, помните?.. Насколько мне известно, Вы пытались решить свои проблемы через Моссад.

– Рубен, я ни секунды не сомневаюсь, что Вы информированный человек, – с ходу произнес Шломи. Кацав немного помолчал, провел пальцами левой руки по губам, затем встал с кресла и пошел по кабинету, переминаясь.

– Я не могу ничего обещать, постараюсь сделать то, что возможно. Что Вы можете предложить взамен?

– Часть своих акций в моем концерне могу продать государственным структурам Израиля. Если, конечно, правительство сочтет это целесообразным, – ответил Шломи.

– Хотя бы так. Попробуем.

Шломи, поняв, что встреча закончилась, поспешил откланяться.

22 марта Салли вызвонила Максу, проинформировав о том, что посылка выслана в Лондон. Связавшись с ней по закрытому каналу, он уточнил, кто конкретно её интересует. На следующий день произошли два теракта в центре Иерусалима, повлекшие за собой жертвы. Территория Израиля также была атакована ракетами Кассам с палестинской территории. 23 марта палестинские ракеты упали в крупнейших городах израильского юга Ашдоде и Беэр-Шеве. В результате подрыва автобуса в центре Иерусалима в среду погиб один человек и были ранены 38.

24 марта в Москву для встречи с президентом Медведевым прибыл премьер-министр Израиля Нетаньяху. Его палестинский визави Аскар Аббас с прибыл в Россию для проведения политических консультаций по ближневосточному урегулированию на два дня раньше Нетаньяху.

Президенты России и Израиля тепло приветствовали друг друга перед телеобъективами журналистов. Первый из них был заинтересован в мире, и последовательном росте политического могущества России за рубежом: вещах, казалось, естественно дополнявших друг друга. Второй был непримиримым ястребом, ратовавшим за заселение исконно палестинских территорий вновь прибывшими в Израиль иммигрантами. В свою очередь, Палестину последовательно поддерживали сначала СССР, а затем и Россия. Так что оба президента были по разные стороны баррикад. Если раньше Нетаньяху мог опереться на США, то сейчас, когда не только у границ его страны, но и внутри еврейского государства стали рваться снаряды, расклад сил кардинально поменялся. Поэтому таким срочным получился визит израильского премьера: Нетаньяху вслед за многими другими влиятельнейшими политиками ближневосточных стран прибыл в Россию для консультаций! Такого не припоминали даже старожилы Смоленской площади со времен образования государства Израиль в 1948 году.

 

Транзитная база. Дубай, март 2011

Макс в это время находился с Алексом в Эмиратах. Сразу после того, как они встретились с Эплерами, братья рейсом компании «Вирджин Атлантик» через Лондон вылетели в Дубай. Их целью было открытие ресторана, который в том числе был бы их базой в этой стране для контактов с таджиками, русскими и пр. Алекс намеревался инвестировать полмиллиона долларов, и ему нужен был юрист для построения корректной с точки зрения оптимизации налогообложения компании.

Макс, в свою очередь, ожидал хороших новостей от Саши. Он снова перевел ему деньги за товар, на этот раз на 110,000 долларов, из которых 10 штук предназначались Саше в качестве комиссионных за проделанную работу. Макс попросил Сашу привезти товар в Эмираты, сам или нарочным. По договоренности, тот мог вложить полученные от Макса деньги в товар на дальнейшую раскрутку. Важнее было то, что Саша при помощи своих российских связей готовил заключение официального контракта на 10 миллионов долларов с таджикской государственной компанией «Губджемаст», который в свое время Макс безуспешно пытался пробить, будучи в Худжанде.

Дубай представлял собой удобный транзитный пункт, процветавший благодаря своему налоговому статусу, торговле со странами Персидского залива, наличию значительного и доступного капитала в банках. В отличие от банков США и Европы, здесь нефтедоллары предлагались по ставкам в 3–5 % годовых, причем планка займов была установлена не сверху, а снизу! – минимальная сумма кредита равнялась 100,000 американских долларов.

Дубай был также местом транзита средств, поступавших от продаж и транзита наркотиков. По самым скромным оценкам экспертов, ежегодный доход от продаж наркотиков из Афганистана составлял 400 миллиардов долларов, из которых лишь 3 миллиарда оседало в стране происхождения. Так что денег в стране было немерено, нужно лишь правильно их использовать. Положив наличность в местный банк, братья намеревались открывать аккредитивы под поставки камней от таджиков, из Мьянмы и т. д. Специально бронированные и особо охраняемые комнаты в банках можно было использовать для оценки камней и расчета, не выходя из помещения. Вариантов было множество.

В это время года Дубай был великолепным местом для отдыха сотен тысяч туристов: не жарко, как летом, когда в тени здесь 60 градусов. Отели, бары и пляжи были в распоряжении туристов, которые вместо неспокойных Египта и Туниса, а также залитой тропическими дождями Юго-Восточной Азии предпочли Эмираты. Алекс и Макс разместились в отеле Марина, номера которого имели выход на море и скорее смахивали на апартаменты. Алекс готовил открытие ресторана исподволь, подбирая место, персонал. Больше всего его интересовал поток туристов, их состоятельность и количество конкурентов. Арабы не умели готовить, но денег у них было море. Рестораны были в основном на английский или американский лад, где сервировалась европейская кухня. Ассортимента блюд, вкусных и сытных, имевшихся в меню любого из ресторанов Алекса, здесь, к счастью, не было.

Обратив внимание, что продукты – составные блюд поставляются морем и по цене сопоставимы, а то и дешевле цен в Узбекистане, 3 месяца назад Алекс принял решение открывать здесь ресторан. Нужно было найти партнеров, как раз этим он занимался всё это время. Не проронив и полслова в Узбекистане о своем деле, он поставил в известность Макса лишь после приземления в аэропорту Шарджи.

Макс и Алекс сидели в ресторане шведского типа гостиницы Интерконтиненталь, прибыв туда из бутика Картье, находившегося внутри комплекса гостиницы. Здесь Алекс купил подарки многочисленным чиновникам в виде золотых часов и сувениров от Картье. Они сидели за столом, ожидая заказанный обед, как вдруг в холле гостиницы показалась статная, высокая и одетая в белый костюм и юбку женщина, со шляпой на голове. Она стала приближаться к ним, не сводя с них глаз. Но они не могли узнать её, или понять, кто это, поскольку свет из окон дверей падал на неё сзади, ослепляя их обоих.

– Привет, ребята, – произнесла она. Алекс встал первым, он узнал её. Перед ними стояла Виола. Да-да, та самая. – Не ждали? А я вот здесь.

Макс немного похолодел, пытаясь понять, насколько случайно её появление здесь. Он сделал усилие, и на его лице появилась тренированная улыбка.

– Боже мой, сколько лет! Присаживайтесь к нам, милости просим.

Алекс молча отодвинул стул для Виолы и руками усадил бывшую коллегу за стол. Затем он сам сел за стол и произнес:

– Выглядишь что надо. Не то, что у меня в Ташкенте.

– Я же говорила, что замужем за иракца, который здесь работает. Слава Богу, я уехала из Москвы. Сдала экзамены, теперь начинаю свое дело.

– Какое? – спросил Алекс.

– Маленькую пиццерию. Уже и место подобрала. Правда, банки не выдают ссуду, требуют залог. Бегаю в поисках инвестора.

– Неужели? Так ты еще не открыла свой бизнес? – Алекс отхлебнул из стакана сок мультифрут.

– Пока нет. А вы, мальчики, здесь проездом?

– Да, ненадолго, – отводя глаза, сказал Алекс. Макс решил помолчать: он понятия не имел, что на уме у его брата.

– Здесь живете?

– Да, на 5-м этаже, – вновь солгал Алекс. – Хочешь подняться к нам номер?

– Зачем? Мне и здесь хорошо, – она сняла шляпу и поставила её на свободный стул вместе с сумочкой. – Я смотрю, у вас куча подарков, да еще и от Картье.

– Какая ты у нас внимательная, – съязвил Алекс. Макс решил вмешаться, он как-никак имел опыт общения с этой женщиной, совсем в другом ракурсе, не будучи её хозяином. Пока они говорили, Максу показалось, что она здесь не случайно. Кто её подослал, узбеки, русские, или команда Фокса? Это могло выясниться в результате беседы. В любом из этих случаев их беседа контролировалась, так что они оба были под наблюдением. Задачка супер: говорить ни о чем, и выяснить, кто есть кто, да еще попытаться сладить бизнес.

– Как дети? Они здесь?

– Со мной только младшая дочь.

– Нравится здесь?

– Я обожаю тепло, после Москвы здесь просто класс. Есть одно но, сами знаете: без алкоголя немного трудно.

– В России привыкла, что ли?

– Нет, просто помогает расслабляться. Могу ли я чем-нибудь Вам помочь, ребятки?

Макс решил уточнить:

– Как давно ты здесь?

– Пару месяцев.

– Понятно. Какие банки ты посетила?

–  Mashreq Bank, HSBCи Standard Chartered. Они заладили как один: дайте нам историю бизнеса или залог. Что за кретины такие? Сами же коллекционируют слитки золота на счетах.

Макс переглянулся с Алексом. Тот его понял, но промолчал.

– Где живешь здесь?

– У мужа на квартире.

– Поможешь нам снять жилье и офис?

– Я не шибко знаю местность, но кое-что найти смогу.

– Летом жарко у вас тут.

– Да. Если бы не кондиционеры и море, то на улицах остались бы одни местные. Только они и могут жить под палящим зноем. А вообще здесь здорово, не сказать, что Ташкент, но го-о-раздо теплее, чем в Москве.

Официант принес и услужливо расставил салаты и напитки.

– Уж это точно. Так ты здесь надолго? – с ухмылкой спросил он у Виолы, начав ковырять вилкой в тарелке.

– Как минимум на полгода. А вы, ребята?

– Мы здесь проездом. На несколько дней… Сколько нужно для твоего бизнеса?

– 60–80 тысяч, зеленых.

– А-а, – проронил Алекс. – Планируемая выручка и время для выхода на полную загрузку бизнеса?

– Таких деталей я вам не скажу. Рассчитываю на 3–4 месяца стартовых после открытия пиццерии. Начну с 10 тысяч в месяц, затем на 20–30 тысяч. Через год будет приток средств в размере 60 тысяч в месяц, из которых 50 % – чистая прибыль.

– На бумаге. Пока только на словах, – отводя голову в сторону, произнес Алекс. – Я подумаю. А пока помоги Максу, найти юриста и кучу других мелочей. Я тебя не забуду, обещаю.

Алекс вытер лицо влажным белым полотенцем, поправил воротник рубахи, и не прощаясь, пошел из ресторана. Виола, глядя вслед своему бывшему шефу, не смогла удержаться от фразы:

– Он и здесь в своем репертуаре.

– Да нет, Алекс просто устал, – вступился за брата Макс. – Ну что, пойдем? – Выйдя из гостиницы, они оба сели в машину Виолы, маленькую Хонда Цивик.

– Итак, что конкретно необходимо?

– Для начала покажи нам пару офисов ближе к центру. Хорошо бы проехаться и пройтись по деловой части города, затем по менее дорогой и так далее.

– Ладненько. Поехали.

Виола не так чтобы очень уверенно, но сумела за остаток дня и последующий день показать Максу основные районы Дубая. Места, где жили и правили шейхи, Макса не интересовали. По ходу он фотографировал, торговался с арендаторами, налаживал и щупал связи. Виола на встречах вела себя как рыба в воде: молчаливая и услужливая, она была его неприметной и симпатично одетой тенью. Времени размышлять в машине она особо ему давала, говорила без умолку. Макс, повидавший к тому времени немало, вел поиск и разговор одновременно с тем, что ему приходило на ум. Она не продаст Алекса, она ему обязана. С другой стороны, четко показывая офисы и апартаменты, она могла дать им фиксируемую квартиру, где в случае их согласия работу братьев будут направлять, и просто так избавиться от наружки в дальнейшем будет исключительно непросто. Другими словами, все эти офисы и апартаменты, особенно в тех случаях, когда она их особенно рекомендовала, имели целевую направленность. Так-так. Получается, Алекс заранее просчитал это и готовит отдельный офис. Заодно сбивая с толку Виолу и её «коллег». Возможно. Хотя Алекс может ей и доверять. Оставаясь в неведении, Максу приходилось отрабатывать версию по полной.

На третий день их общения, когда они уже порядком друг другу надоели, а Макс никак не мог получить полчаса свободного времени у Алекса, Виола не вытерпела и воскликнула:

– Что ты такого ищешь? Мы уже полгорода объездили.

– Наверно, действительно хватит. Теперь займемся банками и юристом, который может открыть нам компанию.

Последнее было во многом техническим моментом, нужно было найти эффективного исполнителя, способного быстро и в срок выполнить заказ. С банками обстояло сложнее. Макс попытался объяснить задачу Виоле:

– Нужен банк, готовый предоставить кредит до 500,000 долларов, причем на второй день после предъявления ему всех необходимых документов по гарантированному обеспечению. Мне нужно изучить их ликвидность, так что давай встречаться, а ты продолжай во время встреч молча слушать. Договорились?

Она кивнула. Банкиры в Дубае оказались менее консервативной публикой, чем, скажем, в России и даже США. Денег им, как всегда не хватало, на то они и банкиры, вечно сетующие на проблемы. Полмиллиона долларов были цифрой, которую финансисты одной из процветающих арабских стран считали приемлемой для бизнеса средней, даже начинающей фирмы. Особенно когда с ними говорили на чистом американском диалекте.

– Наш годовой отчет, сэр, – протягивая буклет, произнес старший из клерков, когда Макс попросил о встрече с кем-нибудь из старших менеджеров банка HSBC. – Конечно, у нас высокая ликвидность. В хранилище нашего банка находится 5–6 миллиардов долларов наличными. При оформлении ссуды или же при поступлении средств на Ваш расчетный счет необходимая Вам сумма будет немедленно выдана или перечислена по первому Вашему требованию. Кроме того, мы являемся филиалом банка в Великобритании, имеющего ААА+ рейтинг.

– Хорошо. Вы страхуете коммерческие кредиты?

– Под оборудование?

– Нет. Торговлю.

– Оптовую или розничную? Вы не могли бы уточнить?

– С большим удовольствием. Мы планируем два бизнеса, не взаимосвязанных друг с другом, кроме разве что одним хозяином-распорядителем, которого мы здесь представляем. Ресторанный бизнес, основные средства в котором планируются инвестировать из оффшорной к Эмиратам юрисдикции. Нам необходим небольшой кредит на револьверной основе для закупок продуктов. Второй вид бизнеса – экспортно-импортные операции, где мы предполагаем получение кредита под контракт на закуп товаров.

– С кредитованием под закупку продуктов не будет проблем, я полагаю. Сумма до 50 тысяч Вас устроит?

– Более чем. При международной торговле нам потребуются кредиты в размере от 100,000 долларов в виде аккредитива. Гарантией будет поток наличности и наш ресторанный бизнес.

– Резонно. Для однозначного ответа мне нужна Ваша заявка и другие документы по залоговому обеспечению.

– Само собой. Что ж, мистер… – Макс стал вчитываться в визитку клерка: – Абдулрасул, было исключительно познавательно с Вашей стороны ввести нас в курс дела. Мы придем в банк, как только будет принято соответствующее решение.

– Благодарю Вас, господин Вольф. Надеюсь вскорости видеть Вас среди наших клиентов.

В таком же ключе они посетили другие крупнейшие банки, потратив еще 6 часов. Как только за ними закрылись двери Стандард Чартерд, телефон Макса зазвонил не переставая. Это был Алекс.

– Жду Вас в гостинице.

Макс и Виола, оба взмыленные, вошли в прохладный зал гостиницы Интерконтиненталь. За пышным столом их ждал Алекс, совсем один, с довольной улыбкой на лице и мобильником в руке. На сей раз он встал и приветствовал их обоих. Что ни говори, Алекс ценил хорошую работу. Его позитивное настроение говорило о многом: ему удалось здесь повторить ту же схему, что в Ташкенте: Алекс знал об их делах, его собственные замыслы также реализовывались. Правда, его обоим землякам оставалось гадать, какими же они, эти планы, были на самом деле.

Через день, вдоволь накатавшись на катере, Алекс и Макс возвращались с моря в гостиницу, когда раздался звонок на сотовый Макса. Он, быстро поговорив, прервал разговор и бросил Алексу:

– Товар прибыл. Встречать поедешь?

– Ты лучше сам, сам давай.

– Хорошо.

Макс, на ходу вытираясь и натягивая брюки, побежал к такси. Через полчаса он был в аэропорту. Саша, поджидавший его в зале прилета, подошел к Максу. От него несло ароматом одеколона Hugo Boss.

– Поедем? Я без сопровождения, – сказал Макс.

– Меня встречают. Отойдем, – произнес Саша. – Вот товар. Как только проверите качество, дайте знать. Контракт подписан, оригинал должен привезти директор компании. Вот его и жду здесь.

– Отлично! – произнес Макс. – Тогда не прощаемся? Я закажу ресторан. Посидим все в сборе.

Саша кивнул и вновь пошел к стойке бара в аэропорту заказать себе чего-нибудь из выпивки. Макс, не теряя времени, позвонил Алексу. Тот, как всегда, не дал сказать ему ни слова.

– Ты где?

– Выезжаю из аэропорта.

– Не двигайся. Стой возле полицейского. Я приезду.

Через 20 минут Алекс на гостиничном лимузине забрал его у входа в зал прилета. Молча он взял у Макса товар, развернул мешочек, поглядел внутрь и вышел у здания банка, в котором они открыли счет.

– Езжай в гостиницу. Я подъеду, – произнес он. Алекс не собирался хранить драгоценности в банке. Туда он пригласил геммолога из местной лаборатории GIA, который за 2 часа в защищенной комнате банка проверил качество рубинов. Все это время Алекс молча стоял рядом, не отрывая глаз от камней. Как только процедура закончилась, Алекс рассчитался с ним, попросил шофера подъехать и помчался в гостиницу. По пути он позвонил в Нью-Йорк и Вашингтон.

Вечером Алекс, Макс и Саша вместе с таджикским гостем отметили в ресторане «Рим аль Бавади» первую сделку. Таджик передал им оригинал контракта. За столом он мало говорил и ел, всё приглядываясь к своим новоявленным коллегам. Они вовсе не казались ему нуворишами, с которыми он привык иметь дело. Саша был за тамаду, поскольку знал всех сидящих за столом. Закончив обсуждать с гостем планы на перспективу, Алекс, наклонившись к официанту, что-то ему сказал. Тот исчез и через мгновение появился с фирменным пакетом. Алекс, быстро поднявшись с места, взял его в руки, достал из кармана плотно набитый конверт и передал всё это директору «Губджемаста» со словами:

– Примите этот скромный презент в качестве залога успеха нашего предприятия.

Презентом были часы с бриллиантами от Ролекс на 50,000 долларов и наличные на 10,000. Алекс умел пускать пыль в глаза. В данном случае это имело смысл: через несколько месяцев капитал братьев должен был составить несколько миллионов долларов. Для этого сейчас имелись основания, непосредственно находившиеся в кармане Алекса.

Когда они расстались, Макс стал потягиваться и зевать. Алекс холодно произнес:

– У нас еще встреча.

– С кем? – удивился Макс.

– Умойся, переоденься. Выпей кофе или еще чего. Через 2 часа жду тебя здесь. Чтобы был как огурчик.

Алекс поехал встречать Питера. В сделке принимали участие средства супругов Эплеров в сумме 20,000 долларов, заработанные на электронике, поставленной в Узбекистан. Алекс мог бы обойтись своими деньгами, но уговор есть уговор. Благополучно встретив гостя, которого сопровождали два агента американских спецслужб в темных очках, Алекс пересел к ним в машину и повез гостя снова в тот же ресторан.

Здесь уже за столом разговор вел Алекс, телохранители прогуливались один внутри и другой вне здания. Питер был рад, что удалось подписать первый контракт, да еще и получить товар. Они с Алексом стали что-то тихо обсуждать, и Макс пошел помыть руки. Когда он вернулся, Питера уже не было.

– Не волнуйся. Питер отдаст товар Авраму. Теперь можем отдыхать, – сказал Алекс, поднимаясь со стола, и с улыбкой добавил: – Что может быть лучше, если американская секретная служба, охраняющая президентов США, сейчас охраняет наш товар!

Доехав до гостиницы, братья пожелали друг другу доброй ночи и ударили по рукам. Войдя в номер, Макс открыл кран в душе и стал наполнять ванну. Вернувшись в комнату, он обнаружил неприятный сюрприз: за столом сидел человек, которого он где-то видел. В кресле перед телевизором сидел не кто иной, как Аскар Фатих.

– Простите за сюрприз, профессор.

– У вас получается их делать. Второй раз мы встречаемся по написанному Вами сценарию.

– Поздравляю с контрактом. Ваша дочь с матерью у себя дома. В целости и сохранности. Теперь, Макс, оглянитесь назад, и посмотрите, чему Вы научились, что приобрели и через что прошли. По-моему, у Вас больше приобретений и радости, чем слез и проблем.

Макс встрепенулся, подошел и обнял Аскара.

– Так я свободен? Целиком и полностью?

– Свою задачу вы выполнили. Теперь Вас не отпустит Алекс. Так что удачи Вам, – произнес Аскар и пошел прочь из комнаты.

 

Охота на резидента. Бенгази – Каир, март – апрель 2011

Офис ЦРУ, где появилась Лаура, за месяц кропотливой работы собрал сведения, согласно которым некий Генрих Берингер, выходец из Узбекистана, что-то около 15–20 раз легально пересек границы Туниса, Ливии, Египта. Оставалось неизвестным, сколько раз он делал это в рабочем порядке, без проставления штампов пограничников. Сначала это не вызывало подозрений: Берингер штатный работник российской турфирмы, который не просто должен, а обязан часто ездить по странам для работы с туроператорами. Томпсон запросила по нему полные данные в Лэнгли, те в свою очередь, передали запрос в Вашингтон и резиденту в Москве. Чем дальше, тем больше они о нем узнавали. Ничего необычного, самый что ни на есть обычный работник, который периодически вовремя посылает домой заработанные деньги.

Стали копать глубже и выяснять круг знакомых, попросив аппарат московского военного атташе в посольстве США поднять историю Генриха вплоть до его рождения. Через 10 дней пришли данные, что он служил в ОМСБОНе, затем в ООН под прикрытием в программе контроля наркотрафика из стран Центральной Азии. Это уже было что-то. Немедленно было установлено наружное наблюдение и круглосуточный радиоперехват его телефонных переговоров. Из личного дела, которое за 3 дня лишь благодаря агентам в миссии США при ООН в Нью-Йорке с трудом удалось выцарапать из недр ООН, явствовало, что Генрих – специалист-психоаналитик, военный психоаналитик. А вот чему его учили в ОМСБОНе, продолжали выяснять.

Задействовали полковника Потеева и других перебежчиков, которые обладали свежей информацией: ничего. Пришлось поднять ташкентский офис, а в Москву была отправлена отдельная группа, перед которой была поставлена особая задача – получить доступ к архивным данным ОМСБОНа и выяснить, какие конкретно навыки, кроме спортивных и общевойсковых, получил в спецназе МВД СССР сержант Берингер. За счет подкупа, большого количества водки и участия предателей – перебежчиков задача была решена. На 25 сутки в досье появилась копия справки ОМСБОНа, выданная при демобилизации в 1987 году о том, что сержант Генрих Берингер получил навыки диверсанта.

Наружное наблюдение фиксировало лиц, встречавшихся с Берингером, места их проживания и работы, а также маршруты передвижения Генриха и его знакомых. На получение и обработку этих данных потребовалось еще 5 дней и 30 человек особо подготовленных специалистов наружного наблюдения. Почти все, кто оказался под колпаком, работали профессионально: вели себя спокойно, замечали и уходили от слежки, заметали следы, практически ни разу не прокололись при передаче радио– и электронных данных. Стало ясно, что работает хорошо обученная группа, которую в обычных, мирных условиях, следовало бы разрабатывать несколько месяцев, внедряться к ним, и, каким-либо образом «простимулировав» контакт, записать их на пленку или видео и затем поймать с поличным. В данной ситуации время играло против американцев.

Ливийская война к тому времени была в разгаре, шла вторая неделя боев, конца которых не было видно. По распоряжению президента США, первоначально затребовавшего предложения ЦРУ и военной разведки по обстановке в Ливии, в регион были высланы несколько специальных групп американской разведки, которые должны были работать с учетом сложившейся обстановки. Их задача была невероятно простой и жесткой: найти и уничтожить диверсантов, которые заварили кашу с революциями в арабских странах. Чем длительней было американское участие, тем более нетерпеливым становился Белый дом по отношению к Лэнгли.

В одну из таких групп были собраны выходцы из стран Ближнего Востока: уроженец Триполи Омар, каирец Абдулла, которыми командовал американец иранского происхождения Мухаммед, все граждане США. Они свободно говорили на своих родных языках, литературном арабском, английском, а Абдулла и Омар сносно говорили по-русски. Каждый из них в разные годы прошел спецподготовку в Ираке и Афганистане. «Мозгами» и связистом группы был Абдулла, Омар владел несколькими видами рукопашного боя, отлично владел снайперской винтовкой, гранатометом, различными пистолетами и т. п.

Эта троица с разницей в полчаса въехала на территорию Египта через Бенгази. В Ливию они прибыли с потоком новобранцев, которые рвались из Туниса к мятежникам. Легендой их движения на восток было обеспечение оружия повстанцам. Остановившись в Бенгази на сутки на явочной квартире, они сменили одежду на местную военную униформу, там же получили седан и пикап с багажниками, доверху набитыми автоматическим оружием, гранатометами и даже парой стингеров.

В Каир решили ехать, вновь разделившись. Мухаммед поехал с Омаром на пикапе, а Абдулла, на всякий случай увешав салон фото– и видеокамерами, решил представляться техническим персоналом корреспондента Аль-Жазира, которого он должен был догнать в Каире. Границу проехали без проблем, встретились в Каире.

– Свяжись с мамой, – произнес Мухаммед в сторону Абдуллы. – Она может спечь нам блины сегодня или подождать?

– Так и передать?

– Не до шуток. Работай, – Абдулла, сидя в машине, быстро вытащил портативную антенну, настроил на особую частоту висевшего над Каиром американского военного спутника и начал пеленг. Через 10 секунд на его маленьком компьютере зажглась лампочка, и в течение доли секунды он передал шифрованное сообщение. Одновременно пришла телеграмма из Манамы. Покопавшись с ручкой и компьютером, он через пару минут произнес:

– Мамочка просит проехать до улицы Аль-Ахсами.

– Далеко это отсюда?

– В часе езды.

– Понятно. Запроси местный контакт. Пусть встречает за пару километров от объекта. Будем через 40 минут.

Тот, на кого они охотились – Генрих – стал чувствовать, осязать каким-то образом слежку. Нет, машины, едущие за ним или обгоняющие его, не чередовались одна за другой вновь и вновь. Он не замечал знакомых лиц за рулем следующим за ним машин, периодически вглядываясь в зеркало заднего вида. Может, это было не так, тогда возможна простая перепроверка иностранцев? Мания преследования? Ведь он здесь работал вот уже 8-й месяц кряду. Чтобы подстраховаться, он вызвал к себе Фирдавси.

– Найди и быстро поставь мне на хвост человека, с кем я, да и ты не знаком, например, таксиста. Пусть поездит за мной неделю. Пусть выяснит, ездит ли кто за мной. Поопытней чтоб был. Заплатишь ему. Потом повторишь то же самое в отношении себя и других наших.

– Понял. Что-то серьезное?

– Перепроверка.

Первые же три дня выявили искусную работу 5–6 человек, которые вели Генриха. Ошибки не было, удалось запечатлеть их лица, это были арабы. Пытаясь угадать намерения оппонентов, Генрих стал отматывать то, что произошло за последние две недели. Возможно, его вели плотно, записывали и анализировали все это. Только кто?

В тот погожий апрельский день Генрих проснулся раньше обычного. Быстро одевшись, он глотнул теплого кофе, сунул под свой пиджак из светлого льна пистолет с глушителем и вызвал машину. Вася приехал вовремя, т. е. через 15 минут. За это время Генрих успел просмотреть несколько колонок прайм-новостей из свежих газет, пестревших заголовками о беспорядках в регионе.

В 8 утра на сравнительно небольшом и потрепанном Тойота RAV4 они выехали в город. До офиса турфирмы было ехать минут 20–25. Отключив сотку, Генрих стал внимательно вглядываться в боковое зеркало и скомандовал:

– Займи крайнюю левую полосу. Так, хорошо. Через 100 метров резко направо в переулок. Давай! – Две машины, ехавшие за ними, также рванулись вправо.

– Понял, – произнес Василий. Он надел темные очки и весь слился с рулем автомобиля, имевшего затемненные окна.

– Газ! Жми!

Сам он достал пистолет, затем взял Васин телефон. Быстро отстучав по клавиатуре «545–100 22 20», он отправил его Джамшиду. Шифровка означала ЧП, применение оружия и встречу на 22-м км шоссе, где располагалась их вилла через 20 минут. Сразу за воротами в переулке Генрих скомандовал «Стоп!» и выбежал из машины, быстро прикрыл сплошные коричневые ворота на стоявшие рядом ставни. Это был его заранее подготовленный ход на крайний случай. Каждый разведчик, если хочет работать в каком-то месте, первым делом готовит пути отхода: дома и заведения с двумя и более выходами, затем специфический круг знакомых для алиби и т. п.

Не успел Генрих захлопнуть ворота, как раздался визг тормозных колодок его преследователей. Генрих вскочил в машину, и джип помчался далее. Вслед им раздались выстрелы, пугаться было нечего, преследователи отстреливали замок. У них было преимущество в 1–2 минуты, или пару километров перевеса при удачном раскладе. Через несколько минут над ними появился вертолет. Почти одновременно на шоссе у них на хвосте появились их преследователи. Их можно было заметить по быстрой скорости и движениям, с которыми они объезжали автомобили. Генрих смачно выругался, и велел, не сбавляя скорости, ехать в условленное место. Их вычислили по телефонам. На спидометре было 160 км.

– Можно переулками. Должны там быть через 5 минут. Машину менять не будем, времени в обрез.

Впереди было пересечение дорог со светофором. Присмотревшись, Генрих заметил приближавшиеся наперерез с обеих сторон перпендикулярных к их направлению два автомобиля.

– Под мост давай. Прими влево. Дальше дорогу знаешь. Не останавливаться!

Сам он перелез на заднее сиденье и расчехлил ПГРК, вставил гранату, рядом поставил винчестер, набитый патронами. Три машины стали их догонять, преодолевая дистанцию в 300–400 метров. Одна не вписалась в поворот, перевернулась и стала вертеться на шоссе. Первая из двух оставшихся машин открыла автоматический огонь.

– Сбавь скорость и открой заднее окно, – громко произнес Генрих. Вася удивленно посмотрел на него через зеркало. Генрих стал целиться и крикнул:

– Я говорю, СБАВЬ скорость… до 120!

Как только машины приблизились, раздался хлопок ПГРК, и стрелявшая машина исчезла в пламени. Последний автомобиль, не сбавляя скорости, объехал преграду и вновь появился за ними. Все это происходило днем, среди множества машин, которые приходилось объезжать или расталкивать бампером джипа. К тому времени они уже были в жилой части города.

– Нам осталось пару километров.

– Заедь в какой-нибудь тоннель или гараж, дом с укрытием, понял? – Генрих, отстреливаясь, пытался попасть в водителя или шины преследователей.

– Хорошо, – буркнул Вася. Через 20–30 секунд машина резко приняла влево, и не сбавляя ходу, въехала в гараж жилого дома.

– Возьми оружие в багажнике, осмотрись… И выкини свой на хрен телефон, – сказал Генрих. Сам он вставил еще одну гранату, пару сунул к себе в карман и стал ждать. Через несколько секунд появились гончие. Мазда, в которой сидело четыре человека, остановилась в 100 метрах от них. Генрих в неё выстрелил, вновь из ПГРК. Прямое попадание, затем взрыв двигателя и бензобака, но трое в кабине машины уже успели из неё выскочить.

– Попал, – он вновь сплюнул порох на губах. – Что там?

– Огороды, узко стоящие дома.

Генрих сосчитал до пяти, выдернул чеку и бросил вторую гранату в RAV4.

– Пригнись, – крикнул он Васе. Раздался взрыв. Весь гараж стал полыхать в огне. Меж домов они пошли к точке, где договорились встретиться со своими. Генрих достал непаленый телефон, вставил чистую симку и позвонил. Зазвучала арабская речь.

– Вы на месте?

– Да.

– Мы рядом. Выезжайте. Пока два человека. В кольцо их, и сними птичку. Она прямо над нами. Далее вариант C.

Поддержка должна появиться через минут 5–10. На том конце был Джамшид, ждавший их на вилле с группой в 10 человек. Вилла охранялась в два кольца на расстоянии 500 метров. Быстро отдав распоряжения, три машины выехали в их направлении.

Далеко уйти Генриху не удалось. Сзади слева раздались выстрелы, пуля пробила ему ногу. Вася стал отстреливаться, а Генрих, волоча ногу, скомандовал:

– В дом! Через окно.

Вариант С означал смену автомашин, их номеров, паспортов, телефонов, паролей и явок, т. е. нужно было резко поменять всю инфраструктуру. Сейчас порог был пройден: прямое противостояние не было предусмотрено его легендой. Генриху нужно было уходить, уходить через границу. Более оставаться здесь было нельзя.

В Лэнгли вели их со спутника. Коллинз лично присутствовал в зале перед огромным экраном, на котором высвечивалась дислокация происходящего на земле в режиме он-лайн.

– Джентльмены, ну-ка поближе. Так, хочу видеть их лица. Это возможно?

– Попробуем, сэр… Не получается, сэр. Слишком быстро движутся.

– Хорошо, тогда в большем масштабе. Распечатайте мне данные объекта.

Когда машина нырнула под мост, Коллинз скомандовал:

– Кажется, жареным запахло. Вышлите к ним поддержку. Сколько у нас там групп рядом?

– В радиусе 10 километров находятся 3 группы по 2 человека, сэр. На удалении 25 километров 12 групп общей численностью 65 человек.

– Возьмите их в клешни. Поставьте людей в портах, с ориентировкой на границу через наших египтян. – помолчав, он добавил: – Могут появиться их коллеги. Постарайтесь взять его живым, этого Берингера, – произнес Коллинз, сняв очки и откладывая от себя листок с данными Генриха. Если они представят его русским, а затем миру, вот шуму-то будет! Озвучивать эти мысли он не стал, в таком деле бабка надвое сказала, чем все закончится. Противник был серьезный, и недооценивать его он не собирался.

Генрих с Васей, ввалившись в здание жилого дома, осмотрелись. Вроде никого из жильцов. Генрих кивком и взмахом руки велел Васе обследовать чердак и крышу, передал ему свою винтовку, затем жестом показал Васе оставаться там для ведения огня по периметру. Тот достал нож из-за пазухи и исчез. Генрих, сев на пол, распорол нательную майку и стал затягивать шину на раненной ноге. Затем вытащил из-за пояса свой Свиридов, привинтил к его дулу колпачок для бесшумной стрельбы и стал готовиться к бою. Посчитав в кармане патроны, их было не более двадцати, он подумал: «Не густо». Должны справиться, их ожидали 20–30 минут скоротечного боя. А там как Бог даст.

Для начала он, развернув занавески, приоткрыл жалюзи, осмотрелся в доме, пытаясь понять расположение помещений. В туалете находился шкаф, внутри которого оказалась труба канализации. Он попробовал пол в этом месте, сделал пару выстрелов, тот подался. Затем Генрих пощупал потолок, его можно было сдвинуть. Снова выскочив в холл, он увидел, что рядом стояла пустая стеклянная бутылка. Генрих разбил её, разбросав осколки возле входа. В окне на улицу никого не было видно, но Генрих догадывался, что американцы шли по следам его крови. Он расположился в углу возле двери напротив окна.

Коллинз произнес:

– Пусть попробуют сзади дома. Сверху мы их подстрахуем.

Экипажем, выжившим среди трех машин преследования, была группа Мухаммеда. Одеты они были как обычные арабы, в широких брюках и таких же широких серых рубахах, совершенно непохожих на ниндзя в черных масках и униформе. Мягко передвигаясь по почве тренированными приземистыми передвижениями, двое из них стали заходить к задним окнам и гаражу. Омара Мухаммед оставил у выхода: на случай если у них ничего не получится, он должен был убрать русских при их удалении из помещения.

Как только двое вошли в здание, Вася, заметивший разместившегося возле кустов Омара, прицелился и выстрелил. Лежавший на земле араб не шелохнулся, только голова его упала ничком. Вася посмотрел по сторонам: было чисто, но над ними кружил вертолет, показывая, где они находятся. Так что затишье было исключительно обманчивым.

Внизу разворачивалась драма. Появившегося в окне агента Абдуллу Генрих убрал сразу, но и тот успел выстрелить в него. Скорее всего, сквозное ранение в правое плечо повредило его движения. Не успел он встать, как дверь с треском открылась, и ввалившийся Мухаммед приставил к его виску пистолет, затем резким движением выбил оружие из рук Генриха.

– Даже не думай. Где второй? – прозвучало на чистом американском. Генрих молчал. Мухаммед, не теряя времени, выдернул из-за пояса шнур и попытался связать Генриха. Тот, все еще сидя, изо всей силы ударил по ногам Абдуллы и сумел его свалить затылком навзничь на осколки стекла.

– Грязная русская дрянь. Я тебя пощадил, я же тебя урою, – произнес Мухаммед. – сказал он. Его лицо было в крови, пистолет все еще был у него в руках. Генрих сумел приподняться и попытался выбить пистолет из рук американца. Не получилось из-за слабости удара: теряя кровь, Генрих терял и свою силу. Пистолет отлетел всего на 10 сантиметров, и одним его движением вновь оказался в руках Мухаммеда. Он стал целиться в Генриха и готов был нажать на курок, когда в его грудь вонзился нож. Спустившийся со второго этажа дома Вася видел их обоих и успел вовремя. Мухаммед в конвульсиях все же нажал на курок, но промахнулся. Генрих, сумев сохранить самообладание, произнес:

– Пора сматываться. Найди в доме одежду местных, женскую, головные уборы в том числе. Если есть, то и сотки. У нас пара минут.

Вася снова исчез, а Генрих стал искать вход в подвал или черный ход из дома. Вдруг раздался сильный взрыв и громкий звук висящего над ними вертолета прервался. Генрих подошел к жалюзям и посмотрел наверх. Горящий вертолет стал разламываться на куски и падал вниз метрах в ста от них. В проеме двери появился Вася с двумя светлыми балахонами арабских женщин.

– Натягивай, – произнес Генрих, подобрав себе одежду по росту. – Наши подошли, сейчас начнется. Нам нужно исчезнуть, если сможем. Они сами разберутся. Быстрее. Найти бы еще косметику.

Генриху нужно было уходить в первую очередь по политическим соображениям, чтобы не вызвать международный скандал. За русского резидента, ключевую фигуру драмы на севере Африки дрались обе стороны. Сдаваться живым тот не собирался, более того, руководитель группы захвата ГРУ имел приказ уничтожить нелегала-резидента в случае, если он окажется пленен иностранной разведкой.

На улице раздалась стрельба. Схватка оказалась скоротечной. Группе ГРУ из 9 коротко постриженных мужчин с кевларовыми майками под верхней одеждой трудно было понять, кто есть кто. Каждый из них за свою жизнь прошел Афганистан и Чечню и имел по несколько наград правительства.

– Ребятки, работаем. Ликвидируем тех, кто с оружием, кроме наших двоих. Быстро, прицельно и эффективно, – подъезжая, скомандовал старший группы, капитан в запасе Игорь Файзулин. Вертушку группа спецназа ГРУ убрала для очистки подхода к месту. Но они не учли спутниковое наблюдение.

Три машины, подъехавшие на помощь Генриху, после открытия огневых позиций немедленно попали под спутниковый контроль. Почти сразу после того, как машины остановились и из них стали выскакивать люди, вслед за ними въехал грузовик и встал поперек дороги. Немедленно по ним открыли перекрестный шквальный огонь. Выстрел из гранатомета, раздавшийся с крыши соседнего дома, подбил переднюю машину. Не успев выскочить из горящих автомобилей, погибли водители первых пришедших на помощь двух машин. Отстреливаясь, группа ГРУ рассредоточилась, и они перебежками по двое с разных сторон пошли к тому дому, откуда пришел сигнал о помощи. По мере приближения россиян к дому американцы завалили еще одного.

Генрих, прочувствовав, что преимущество на стороне американцев, быстро оглядел Васю, выхватил у него одну из соток хозяев и стал набирать смс: «10 300 100 С». Это была команда немедленного отхода с позиций и работы по плану С:

– Переведи свою сотку на вибратор. Еще запоет, когда не надо.

Получив на сотку смс, лидер группы захвата ГРУ Файзулин скомандовал по рации:

– Отходим… отходим, я сказал! Повторяю, отбой!

Но его подчиненных не так-то просто было остановить. Пришедшие в ярость за убитых друзей, те к тому времени сумели убрать троих с автоматами и снайпера, подбившего передние машины. Все это произошло за каких-то 10–12 минут боя. Выскочив на другую сторону улицы, они по очереди вынудили автомобили остановиться и стали быстро убираться из округи.

Одновременно с этим из дома, где были Генрих с Васей, пригнувшись, быстро вышли две женщины и стали покидать дом. В руках у одной из них была канистра с жидкостью. В них Генрих взял находившийся в гараже бензин. В другой руке он держал зажигалку. На всякий случай.

Из Лэнгли сразу пришла команда немедленно осмотреть женщин.

– Эй, куда путь держим? – донеслось до Генриха, когда они отдалились от дома на 100 метров. Они не останавливались, женщины на Востоке нечто святое. Мужчины стали их догонять, Вася пырнул его ножом, а Генрих облил бензином и поджег американца. Тот стал визжать. С точки зрения логики местных картина была понятной: если это действительно женщины, то к ним ворвались в дом, начали стрельбу и теперь угрожают на улице.

Местные жители и проезжавшие мимо, ставшие свидетелями произошедшего, стали скучиваться и поспешили к ним на помощь. Одна из машин остановилась, Вася оглядел водителя и тычком успокоил и затем подвинул того на соседнее сиденье, а потом открыл заднюю дверь для Генриха. Трехлетка форд рванул с места. Генрих связал руки владельцу машины, чтобы тот не брыкался, когда придет в себя, затем произнес:

– Если остановят, молчи. Ты выглядишь как местная красавица. Везешь своего мужа, понял?

– Да, – хмуро ответил Вася.

– Гони к бару Хард Рок. Сменим машину по ходу.

Они без приключений проехали 20 километров, по встречной стали появляться машины полицейских и скорые.

– М-да, там могла быть такая заварушка, мало не покажется… Но они не успеют, – произнес Генрих, переодеваясь в одежду водителя. Прибытие группы поддержки заранее было оговорено для отвлекающего маневра. Иначе им обоим было не уйти от погони десятков, а то и сотен спецагентов, полиции и др. – А ты, Васек, побудешь в этой одежде. Ты молчаливая жена бедуина, ха-ха.

Его смех после огневой стычки каких-нибудь полчаса назад быстро снял у них стресс. Свернув на городской улице в незаметный проулок, они вылезли из машины. Вася еще раз оглушил и перенес связанного водителя в багажник. Оба как следует протерли обувь от грязи, крови и пыли, и пошли по улицам. Генрих, изображая истого мужа – пожилого египтянина, согнул спину и взвалил на спину мешок с одеждой, их оружием: два автомата УЗИ, десяток гранат, и… яблоки водителя автомобиля. Не бросать же добро!

Пройдя несколько улиц, они дошли до условленного места, нашли ключи от квартиры, вошли внутрь и стали ждать. Вася сразу выключился, спал как сурок с полчаса, так что пришлось его будить. По телевизору показывали новости. Число погибших после их стычки, которую назвали бандитской разборкой мародеров, равнялось 8, среди которых были два пилота сбитого вертолета. «Значит, дело попало в полицию, затем в правительство и получило огласку. Соответственно, помимо американцев, в этой стране о них знает теперь каждая полицейская ищейка» – подумал Генрих.

Прошло еще около 2-х часов, стало смеркаться. Наконец, в дверь постучали. Оба встрепенулись, Вася с пистолетом возле дверей опустился на корточки.

– Иди к окну, – прошипел Генрих. – Кто там? – громко произнес он у стальной двери.

– Гостинчик багдадский заказывали? – раздалось в ответ.

– Аж целых три дня назад.

Пароль сошелся с ответом. Генрих впустил незнакомца, с виду араба, внутрь, включил свет и запер дверь. Тот вытащил из-за пазухи два паспорта на супругов подданных Франции, электронные билеты на кругосветный круиз в Рио-де-Жанейро, две золотые кредитные карточки AMEX на их имена, 20,000 долларов наличными, ключи от машины, а также два телефона i-phone с французскими номерами.

– Просили передать, что белье чистое. Вас ждут.

Они попрощались с незнакомцем, по очереди приняли душ и через 20 минут тронулись. Генрих вновь скомандовал:

– Осмотри машину. Без сюрпризов обойдемся.

Василий осмотрел днище машины, затем аккуратно вскрыл капот, внимательно просмотрел электрические соединения, затем багажник.

– Вроде чисто, – Генрих кивнул.

– Тогда едем.

В Каирском порту вместо круиза в Рио их ждала небольшая быстроходная яхта с бразильским названием «Sao Paolo». Капитан сразу завел двигатель, отдал швартовы и вышел в море. Через сутки они были в Италии, где без лишних слов прошли границу и оказались на территории Евросоюза. Не задерживаясь, они взяли машину в «Hertz» и помчались через страны к другому морю на берегу Ниццы, где их должна была ждать нанятая яхта и перевезти в Никосию.

Как следствие происшествия, американцы отдали распоряжение задерживать всех российских граждан, имевших высокую мобильность в Египте и Ливии. Агенты ЦРУ, действовавшие в Бенгази, задержали корреспондентов НТВ и «Комсомольской правды», которых удерживали без каких-либо объяснений на военной базе. Американцы пробивали данные журналистов по своим базам, сопоставляя маршруты их передвижения и т. п… Российский МИД немедленно вмешался, обратившись в ООН с требованием освобождения журналистов. Если бы среди россиян, оказавшихся тогда в Бенгази, были агенты российских спецслужб, их бы не отпустили. К счастью, всё сложилось наоборот.

10 апреля для того, чтобы разрядить напряженность в отношениях, в Берне состоялась формальная встреча представителей ЦРУ и ГРУ. Обе стороны избегали обострения отношений, так как любое преднамеренное уничтожение агентов спецслужб, будь то российской или американской, формально могло рассматриваться как объявление войны. Чтобы не допускать подобного сценария во взаимоотношениях между двумя крупнейшими ядерными державами, помимо дипломатических контактов, существовали неофициальные каналы, а также выдача или обмен пойманных разведчиков / шпионов. В данном случае дело зашло так далеко, что американцы ни перед чем бы не остановились, если бы заранее знали, что Генрих Берингер был тем самым резидентом российской разведки, который затеял весь сыр-бор в арабских странах.

Стороны, отметив необходимость сохранения и укрепления позитивных отношений между разведывательными ведомствами обоих государств, договорились замять инцидент и впредь стараться избегать подобных случаев. Российская сторона изъявила желание получить тела своих сотрудников, которые оказались в местной полиции, дабы похоронить их на родине. В заключение встречи, продолжавшейся 1.5 часа, американцами был задан вопрос в лоб: кого вы вытаскивали из Каира? В ответ полковник ГРУ, представлявший свое ведомство на встрече, улыбнулся и сказал:

– Вы помните про Потеева, Щербакова и других ваших сотрудников? Мы тогда не задавали вам много вопросов. Вы же профессионал. Я не собираюсь делать за вас вашу же работу.

Американец в ответ произнес:

– Должен признать, что с вами иногда приятно иметь дело.

– Вы имеете в виду Каир? Или наших перебежчиков? – съязвил россиянин. – Наступает новая эра, когда ваши умельцы побегут к нам. Поверьте мне и моему опыту: у вас куча внутренних проблем, не на один год или два.

Не вдаваясь в детали, американский полковник, на которого нахлынула буря эмоций, поблагодарил за встречу и попрощался.

 

Яхта «Бригантина». Никосия, Кипр, 2.4.2011

Разместившись на вилле, расположенной на самом берегу моря, прибывшие со штампами Ниццы супруги господин Жак и мадам Беатрис Вивьен внесли чемоданы в номер и долго смеялись друг на другом. Беатрис молчала, распаковывая чемоданы, в то время как Жак хохотал от души. Явка ГРУ была только что снята резидентом на Кипре, ключи Генриху и Васе передал встречавший их водитель. Он исчез так же неожиданно, как и появился. Вилла охранялась с трех соседних направлений, в том числе со стороны моря, где находилась лодка патрульного, служившего спасателем на частном пляже. Внутри лодки под шляпой лежал пистолет Беретта с глушителем и три полные обоймы.

Оба начали отмываться и приводить себя в порядок, не выходя из здания. Раздался стук в дверь три раза и затем звонок. Генрих открыл, на пороге стоял водитель: он принес еды в двух доверху набитых пакетах.

– У вас на сегодня назначена встреча. Приеду через два часа. Поедете со мной один, а Вы, – обращаясь к Васе, произнес связной: – сегодня вечером вылетаете домой.

Забрав Генриха, который все еще оставался Жаком, молчаливый водитель доехал до пирса, там они пересели на катер, и вышли в море. Через 20 минут они добрались до крупной двухпалубной яхты «Бригантина». Генрих, обратив внимание на название яхты, смело перешагнул на мостик, спустился в трюм и увидел там Макса и Алекса. Оба были великолепно одеты, в летних светлых костюмах и сорочках без галстуков. На их фоне Жак-Генрих выглядел совсем как скромный клерк банка Credit Lyonnais.

Они по очереди тепло обнялись, сели за красиво сервированный стол, открыли водку, и Макс с Генрихом стали глушить её, закусывая обильной едой. После второго залпа водки Алекс положил на стол перед Генрихом заверенный американским банком чек в целлофановой обертке на сумму в 200 тысяч долларов.

– Твоя доля. Почти что деньги, кэш на предъявителя, смотри, не потеряй. Расскажешь потом. Мы здесь отдыхаем… Насчет дальнейшего собираешься участвовать?

– Если вы оба не возражаете, – произнес он, улыбаясь. Значит, не зря всё это было.

– Цели достигнуты, – вставил Макс. – Мы в консорциуме трех стран. Просто невероятно, как сложилось всё.

– Хорошо только то, что хорошо кончается. Кончайте трепаться! – прорычал Алекс, и обращаясь к Максу, он добавил: – В крайнем случае, можешь написать историю про нас, но не сейчас. Мужики, хорошо быть под солнцем на такой мощной тачке, а? Когда-нибудь куплю себе такую! И вам, кстати, советую.

– Я уж как-нибудь на суше поживу. На пенсию рановато, а крабов своим мясом кормить не хочу, – сказал Генрих. Они стали прощаться.

 

Ташкент, 4.4.2011

Через двое суток все они разными маршрутами добрались до дома. Созвонившись, решили вновь встретиться семьями. Макса дома встретили любовь и слезы обоих женщин.

– Всё, всё, не плачь, красавица, – прижав к себе Вику, произнес Макс. – Теперь всё позади. Нам бы теперь домик купить в городе.

– Папа, так ты возвращаешься? – изумленно спросила Вика. Её голубые зрачки вопросительно уставились на отца.

– Если мама разрешит, – произнес Макс, хитро глядя в глаза Розалин.

– Даже так! Тогда нам надо это отдельно обсудить, – весело произнесла его супруга.

– Женщины, нас ждут! Собирайтесь и спускайтесь к машине. Жду вас через 15 минут.

На другом конце города Генрих раздавал щедрые подарки детям. Он поцеловал жену в щечку и передал ей 10,000 долларов наличных.

– Тебе. Потрать на детей и себя.

На вопрос когда они поедут в Ганновер, Генрих снял пиджак и кинул его на диван, а затем, улыбаясь, ответил:

– Никуда я отсюда не поезду. Никуда. Мне хватит и того, что я заработал. Купим дом, заживем ого-го!

Семьи Макса и Генриха встретились и вместе поехали в шикарную резиденцию Алекса на окраине города. Их тепло встретили хозяева. Пока ребятишки веселились, а женщины знакомились друг с другом, братья оживленно обсуждали свои истории.

– Ну, хоть бы ты, Генрих, скажи ему, какой же он камикадзе! – воскликнул Алекс. – Хотел вытащить Виктора Бута штурмом из американской тюрьмы в центре Манхеттена!

Генрих помолчал, поняв, что и им пришлось пережить немало острых ощущений, а потом произнес:

– Почему же камикадзе? По-видимому, обстоятельства сложились такие, что он принял это решение. Не каждый день и даже год такие события случаются.

– Кстати, а что там с ним, с Бутом? – спросил Макс у Алекса.

– Американцы, насколько мне известно, пошли на попятную в отношении него, – ответил Алекс: – Ищут достойную причину, чтобы отпустить его. Им надо сохранить лицо. Джейн говорит, что это вопрос 5–6 месяцев. На кону выборы и президент готовит специальное решение по этому вопросу.

– Ему еще как будет нужна поддержка России, – заметил Макс.

– Если бы кто рассказал мне о том, что случилось с нами, даже самые близкие мои сослуживцы, никогда бы не поверил, – произнес Генрих и добавил: – А ты, Макс, молодец, говорят. Превратился из «зеленого» выцветшего профессора в крепкий орешек. Здорово они тебя натаскали!

– Это почему же?

– Глаза твои бегают, не стоят на месте. И водку ты пьешь, как я, и ведь соображаешь!

– Ой, как больно было-то, ты сам знаешь.

– Если бы ты попался, тебя бы выпотрошили оппоненты. А так ты даже в самой гуще событий выглядел естественно.

– Мужики, давайте-ка тост. Мы стали богаче, верно ведь? – произнес Алекс. Женщины, имеющие привычку прислушиваться, при этом обернулись и заулыбались. – Впереди много работы. В нашем случае мы сумели объединить то, что всегда находилось в противоречии или соперничестве. Я говорю о службах американцев и русских. Это как сочетание полюсов. Теперь держите ухо востро, у нас очень серьезные конкуренты.

Они выпили. Семьи просидели еще 2 часа, пока, наконец, каждая из жен по очереди не стали подходить к своим мужьям. Еще через полчаса подали десерт и они откланялись.

 

Ресторан Пинар. Ташкент, 15.4.2011, 15.30

Макс зашел в ресторан, где у него была назначена встреча. По появившейся у него привычке он пришел туда загодя, автоматически прошелся взглядом по приоткрытым комнатам и оглядел обслуживающий персонал. Всё как обычно. У него было 15 минут попить кофе и сосредоточиться. Прикурив сигарету, он сел напротив входа и начал размышлять: «Так что такое разведка? Автоматы и пистолеты давно ушли в прошлое, хотя без них и сейчас не обходится. В нынешнем мире глобальные космическое слежение, прослушивание сотовых телефонов и перехват электронной почты стали обыденным делом. Несмотря на это, разведка продолжает работать. Кому же она служит, каким высшим идеалам? Ради кого и во имя чего агенты отдают жизни, работая по поддельным паспортам? То, что разведка нужна и будет нужна во все времена, остается вне вопросов. Чтобы доверять, нужно проверять – известная и очень древняя пословица имеет самое непосредственное отношение к разведывательной деятельности. Могуществу наций? Сейчас мировая экономика переплетена как никогда, и любое более-менее серьезное вмешательство разведывательных служб может аукнуться на стране-инициаторе событий».

Макс заказывал официанту вторую чашку кофе, когда на пороге появилась улыбающаяся Наташа в темных очках и развевающемся розовом платье. На её левом плече была маленькая сумочка. Через мгновение она кокетливо и с удовольствием подсела к нему за столик.

– Рада Вас видеть в добром здравии.

– Добрый день, Наташа. Да и Вы ничего!

– Привет. Угостите меня чем-нибудь?

– Виски или водочки?

– Покушать бы, Макс. Я же на работе.

– У Вас работа и отдых одно и то же. По крайней мере внешне, так меня учил ваш Никола.

– Он нахал и грубиян, а не инструктор. Хотя он мастер своего дела, что у него не отнять…

– Как насчет бефстроганов? – увидев, что Наташа задумалась, Макс кликнул мэтра: – Меню, пожалуйста.

Просматривая страницу за страницей прейскуранта, Наташа начала беседу.

– Наслышана о Ваших успехах. Надеюсь, теперь Вы не жалеете, что связались с нами?

– Мне кажется, я более не связан какими-либо обязательствами. Я выполнил то, о чем меня просили, верно?

– Это так. Но Вы вошли в обойму. К нам намного легче войти, чем выйти.

– Простите меня, я Вас не понимаю.

– Капитал по мере роста начинает оказывать влияние, не так ли, профессор?

– Заработанного мне хватит до конца моей жизни.

– Как сказать, – многозначительно произнесла Наташа: – Скоро Вы со своими напарниками увеличите его многократно, так что многие здесь будут вам завидовать… Только пожалуйста, не отрицайте явного. Вы же знаете, где я работаю.

– Понятно… Что Вам еще нужно от меня? Надеюсь, шантажа больше не будет?

Она вновь показала ему свою ослепительную улыбку и положила на стол папку бумаг.

– Помните беседу в Цюрихе?

– Густав?.. Не может быть!

Хорошо обученный официант поставил на раскладном столике принесенные им два свежеприготовленных блюда, салаты, напитки и выпивку, и стал быстро сервировать стол. Макс же впал в глубокую задумчивость, от которой его отвлек настойчивый голос представителя узбекской СВР.

– У вас произошла интересная беседа, речь шла о мега-политике и влиянии отдельных групп на глобальные процессы.

– Так-так…, – произнес Макс, начав нервно постукивать пальцами о стол: – Неужто Вам, женщине…, хотя бы инстинктивно, не стыдно подсматривать в замочную скважину?

– Профессор, прошу Вас, оставим пустые эмоции. Я люблю свою работу, говорю Вам искренне… А еда вкусная… Не хотите преподавать где-нибудь в Бельгии? Купить себе маленький домик и работать в свое удовольствие, а?

– Честно говоря, я собирался устроиться здесь. Здесь моя семья.

– А кто Вам говорит, чтобы Вы эмигрировали? Устраивайтесь, и здесь, и там. Вы же состоятельный человек. И семью можете забрать с собой.

– Договаривайте, Наташа. Как не люблю я ваших многоточий! Вы готовились к встрече, знаете, что говорить и вот снова…

Она его перебила словами:

– Остывает… Деньги дают независимость в суждениях, в принципах, которым мы служим. Вы по характеру больше идеалист, верно ведь?

– Я не столь практичен, признаюсь. Не могу быть иезуитом и марксистом одновременно, ха-ха-ха, а вам это удается.

– В Бельгии, в Антверпене находится крупнейшая биржа алмазов. Подступиться к дилерам достаточно сложно. Вы бы могли начать готовить почву. Ваши заокеанские связи помогут Вам в этом.

– Хорошо. Но Вам-то для чего это нужно?

– Профессор, какой же Вы интересный человек. Бизнесу ведь нужна диверсификация… В общем, почитаете папку, потом определимся.

Далее они болтали ни о чем, т. е. ни слова более о деле. Контора хотела получить доступ к бриллиантам, к святая святых ювелирного бизнеса. Макс понимал, что узбекская служба просто так его не оставит, хотя выбор у него сейчас все-таки был, пусть и небольшой. Он не стал ломать голову, решив посоветоваться с Алексом и Генрихом.

Что ждет его на пороге завтрашнего дня? Он мог только гадать об этом, вспоминая отчаянный прошедший год, когда они сумели сохранить мир на родине и объединить в бизнесе тех, кто никогда бы не сделал этого в противном случае. Оставалось надеяться, что появившаяся удача, шальные деньги и дальнейший коммерческий успех его не сломят и не заставят когда-нибудь поступиться принципами.

 

Ташкент, 22.7.2011

Ранний звонок разбудил Алекса, лишь под утро заснувшего после затянувшегося субботнего банкета в его ресторане. Он не имел обыкновения покидать рабочее место, когда деньги текли к нему. Сумма от 5 тысяч зеленых считалась заслуживающей внимания. Поэтому он контролировал суммы авансов и всегда старался снимать кассу по уходу гостей из своего главного ресторана. Суть была даже не в том, чтобы закрыть поступившие деньги к себе в сейф – по отчету менеджера Алекс должен был проверить правильность происходящего и ощутить привычное удовлетворение в душе. По его понятиям, так было правильно, поскольку так он не упускал вожжи правления из своих рук, продолжал быть на виду у посетителей и на слуху среди многочисленных потенциальных клиентов «Бригантины». Самые смелые из них, вдоволь набравшись алкоголя, пробирались к хозяину через его охрану, скромно прощавшемуся с гостями у кромки двора. Алекс старался выслушать и успокоить гостя, кем бы он ни был: у него хватало аргументов, в том числе для самых сердитых или же влиятельных особ.

– Утро доброе, – по говору и интонации стало ясно, что звонили из коммерческого отдела Израильского посольства. – Ваша виза готова, просим заехать к 9 утра.

Алекс не проронил ни слова. Месяц назад он попросил знакомую в посольстве Израиля найти концы для визита в Сьерра Леоне. Там он надеялся договориться по алмазному сырью, чтобы поставлять его в Израиль для огранки и последующей продажи в Нью-Йорке. Ему нужна была охрана Моссада, других структур Израиля, которые плотно контролировали добычу и экспорт алмазов из этой юго-западной африканской страны.

В посольстве, куда он прибыл точно в назначенное время, немногословный консул передал ему пакет документов на его имя, в том числе паспорт ООН для использования в Стамбуле при пересадке на конечный рейс с проставленной визой Сьерра-Леоне и ЮАР. Выйдя за пределы посольства, Алекс махнул за руль семерки и помчался в офис.

Едва войдя к себе в приемную, он увидел обратившуюся к нему одну из секретарш:

– Вам звонили.

– Кто?

Прозвучало несколько имен, последнее его встревожило:

– Просили передать, что прибудут к Вам в офис к 11 часам.

Звонили от крестного. Бояться ему было нечего, но уважить следовало. Непонятно, правда, для чего тот сюда ехал. Алекс немедленно вызвал к себе менеджера, уборщиц и секретаря. Всем им он велел еще раз вычистить прилегающую территорию, смахнуть пыль в коридоре и освежить воздух. Менеджеру он приказал освободить стоянку от собственных машин и закрыть въезд – крестный ездил со свитой. «Зарисовывать» их машины перед парадным подъездом означало привлекать внимание окружающих и прохожих, неудобное расположение могло вызвать неудовольствие свиты крестного и т. п.

Гости прибыли на 3х машинах, мерс и два джипа, всего 7 человек. Крестный прошел в кабинет Алекса, остальные разместились в прихожей возле огромного телевизора. После короткого приветствия уважаемый гость тепло улыбнулся, оглядел кабинет Алекса и проговорил:

– Неплохо ты тут устроился. Что не заглядываешь?

– Дел невпроворот. В своем кабинете и то бываю не всегда.

– Не оправдывайся, знаю. Я к слову. Слушай, у меня к тебе дело.

– Буду рад, если смогу Вам оказать содействие.

– По старой памяти, – сказал крестный, усмехнулся, погладил густые седые волосы и усы. Затем они обсудили вопрос, касавшийся ресторанного бизнеса: крестный хотел вложиться в него в богатых Арабских странах, в том числе в Саудовской Аравии, Эмиратах, Бахрейне, Кувейте и Катаре. По возможности создавая сеть ресторанного бизнеса. Наполнение то же, к примеру, что и в Бригантине – восточная еда и изысканный сервис. Алекс прикинул: «Если несколько ресторанов в стране, то в итоге набегает круглая сумма под 50 лимонов. М-да, крестный и не мог мелочиться в своих делах». Кто-то должен был управлять всем этим. Крестный предложил Алексу, тот смущенно предложил нанять местных. На самом деле Алекс явно не хотел вновь связывать себя со своим бывшим боссом, и тот это чувствовал.

– Арабы, говоришь? Разве они могут наладить наш менеджмент, поддерживать бизнес так, как мы себе его представляем? Только не подумай, уговаривать не буду. У меня есть на примете человек. Пускай он поработает у тебя пару месяцев, а затем, если ты не возражаешь, то съездишь пару раз с проверкой качества моих ресторанов, когда они там откроются.

Это было совсем другое дело, отказывать было нельзя, и Алекс быстро кивнул. Часть его планов стыковалась с задумками крестного. Который, кстати, был хорошо осведомлен о бизнесе Алекса в Дубае.

– Моя дверь открыта для тебя, – в заключение сказал гость и откланялся. Разговор занял не более 20 минут.

Проводив крестного, Алекс вернулся к себе в кабинет. Плотно закрыв дверь, он нашел в телефонной книжке нужный номер и набрал Нью-Йорк.

– Госпожа Эльза? Мое почтение, это Алекс.

– О, как приятно слышать Ваш бар-ритон, – немного картавя, произнесла дама на другом конце провода. Эльза Лейнер была ведущим дизайнером ювелирных изделий ряда известнейших кутюрье, среди которых были дома Картье, Тиффани, Гивенчи и многие другие. Она знала Алекса по сделке двухлетней давности. Тогда по заказу своих ВИП-клиентов Алекс купил несколько камней по 2 миллиона долларов каждый (точнее, 9 карат высшей пробы) и попросил Эльзу вставить их в оправу, похожую на Шопард, но оставаясь уникальным произведением. Эльзе пришлось показать недоверчивому Алексу свои заказы от Ролекс, Тиффани, эксклюзивные модели, заказанные царскими особами в Европе, прежде чем тот решился иметь с ней дело. – Ваш заказ готов. Я сделала 15 видов колец с классической огранкой камней, и 3 модели в виде бонуса лично от меня.

– Госпожа Эльза, это так неожиданно с Вашей стороны.

– Что Вы, Алекс. У Вас большие планы, и мне кажется, у Вас получится. Я бы хотела с Вами сотрудничать на долгосрочной основе.

Алекс действительно выбрал в пользу длительной и активной формы присутствия на рынке. Он работал над своей торговой маркой, способами ее продвижения на рынке США. Им также был внесен небольшой аванс за бизнес-апартаменты на 7 м этаже в возводимом многоэтажном здании на 47й в Нью-Йорке. Делалось это в тайне, а то, что мадам Эльза произнесла загадочную фразу о его планах, говорило о её невероятной осведомленности. Что ставило её вровень с Алексом, ценившем информированных лиц.

– Скажите, какую фирму Вы взяли за основу? Я имею в виду общий стиль и подход? – спросил Алекс.

– Три направления, по телефону бессмысленно говорить. Посмотрите сначала эскизы. А там поговорим еще.

– Конечно-конечно. Уверен, у Вас великолепный выбор. Но если…

– Можете не продолжать, я поняла. Если не понравится, я заменю работы на другие. Мне важен Ваш совершенный выбор.

– Благодарю Вас. Я перезвоню. Доброй ночи, – попрощался Алекс.

– Успешной работы, – пожелала Эльза.

Если сложится с поездкой, то у него замыкалась цепочка по созданию собственного фирменного ювелирного магазина в Нью-Йорке. Посчитав, что этого может быть недостаточно, Алекс в ближайшее время решил встретиться с давним другом кутюрье Мирославом Кантовым, имевшим бутик собственной линии одежды у стен Кремля. Торговая марка «Кант» наносилась на полный спектр изысканной мужской одежды, пользовавшейся успехом деловой части города: благодаря связям Мирослава и отменному качеству у него одевались многие власть имущие Москвы.

Мирослав давно мечтал появиться в США, носил в себе эту идею и Алекс несколько раз «щупал» его на сей предмет во время званых вечеров. Однажды Алекс предложил ему попробовать войти на американский рынок малой кровью, под вензелем A.F. в качестве основной марки, под которой будет указано об изготовлении одежды домом Кант.

Мирослав взял тайм-аут в 2 недели. Предложение вроде бы казалось экономически обоснованным и целесообразным. Он ничего не терял, аренду и рекламу оплачивал Алекс, точнее, будущий «Дом Алекса Фонштейна». Ему нужно было профессионально изготавливать и продавать уникальную одежду. Быть может, на следующий год они пересмотрят условия работы на американском рынке – так предложил Алекс. Почему бы и нет?

 

Москва, 15.8.2011

Столица России встретила Алекса в аэропорту Домодедово пронизывающим ветром. Созвонившись, Алекс попросил водителя подать бронированный седан «Лексус» к левому боковому входу аэропорта. Увидев машину, он надел темные очки и быстро направился к выходу. За рулем сидел физически хорошо сложенный водитель 35–40 лет в облегающем джемпере.

– Добрый день, – произнес Алекс, усаживаясь на заднее сиденье. – В отель «Метрополь» пожалуйста.

Водитель кивнул. Через несколько часов Алексу предстояло провести встречу с представителями «Алроса» в Москве, а затем вылететь в Якутию для того, чтобы на месте убедиться в логистике поставок товара. Алекса российскому поставщику алмазов рекомендовал через своих многочисленных знакомых Аврам из Нью-Йорка. Его сын Леня должен был подойти в отель через час. В этот бизнес Алекс шел вместе с ними, по крайней мере, на первых порах.

От клиентов «Алроса» требовала стабильности и периодичности сделок с алмазами в течение года, т. е. наличие и исполнение определенного плана закупок. Соответственно цепочка «огранка-продажа» у Алекса должна была быть непрерывной, и при каком-либо сбое в ней следовало предусмотреть резервирование средств, чтобы продолжать закупки товара. Цены «Алроса» были выгодными по сравнению с африканским сырьем, реализуемым в Антверпене. Об этом знали конкуренты Алроса, в первую очередь Де Бирс. Поэтому утечка информации любого рода могла повредить бизнесу Алекса, который решил до последнего сохранять своё инкогнито в этом бизнесе.

Машина уверенно несла мультимиллионера, задумавшегося о чем-то своем, в столицу России по смеркавшемуся шоссе вдоль березовых рощ. Алекс вытащил телефон и позвонил домой отцу, что он прилетел и все с ним в порядке, затем попросил передать трубку жене. Ей он велел присматривать за детьми и сказал, что находится на близлежащей даче. Сказал так, чтоб не переживала, твердо уверенный, что отец никогда не выдавал его тайн женщинам в семье.

В отеле его ждали как давнишнего и желанного гостя. Зарезервированные на члена клуба «Амбассадор» апартаменты обходились ему в 700 долларов в сутки, предоставляя один из изысканных и проверенных временем сервисов в российской столице. Как раз то, что он все больше ценил по мере роста своего состояния. Наскоро умывшись, Алекс поменял гардероб и созвонился с представителями Алроса. Да, верно, встреча состоится через 1,5 часа в их офисе. Просили не опаздывать.

Алекс позвонил вниз портье, не спрашивал ли кто его. Оказывается, Леня уже 20 минут дожидался его. Алекс попросил того подняться и заварил терпкий двойной черный чай. В дверь глухо 3 раза постучали, он открыл.

– Привет, – на пороге стоял расплывшийся в улыбке Леня с широко расставленными руками для объятий. Его шевелюра так отросла, что Алекс не сразу его узнал.

– Привет, – усмехнулся Алекс и обнял сына своего друга. – Заходи, теряем время.

В комнате он предложил ему стул, налил чаю и сразу перешел к деловой части разговора.

– Какое количество они готовы контрактовать? – спросил Алекс. Речь шла о закупочном контракте на следующий год. Леня протянул ему проект договора. Алекс нашел портмоне, вытащил оттуда очки и принялся внимательно изучать документ. – Сто тысяч или миллион карат? Не пойму, что происходит с моим зрением.

– Миллион это вряд ли. Ну-ка дайте мне внимательно просмотреть, – сказал Леня и взял лист в руки. – Сто тысяч, неплохо для начала.

– Цена? – кратко спросил Алекс, натягивая галстук.

– Как раз её и должны мы обсудить, – пересаживаясь в кресло, произнес Леня.

– Понятно. Или мы с ними долго будем пить водку, знакомиться как водится… или же… Ты перетер с ними их интересы?

– Пытался несколько раз. Они какие-то зашуганные все.

– Не понял, – Алекс вдевал сейчас золотые запонки в рукава фирменной белой рубашки от «Зилли». – Ты должен был решить проблему! Что ты делал здесь целую неделю? Просто так ты мог бы болтаться в своем Нью-Йорке. Здесь надо дело делать, – жестко заключил Алекс. Он был готов, в пиджаке и с небольшой папкой бумаг под мышками. Леня был одет в классическую черную форму иудеев с кипой на голове.

– Ладно, поехали. Нас ждут.

Ехали молча. За 5 минут до начала встречи они были в назначенном месте. Как любое подготовленное дело, переговоры длились недолго – 45 минут. Они подписали документы, Алекс многозначительно пожал руку руководителю переговоров и они расстались. Теперь у них был тайм-аут до утра. Алекс повез Леню в лучший ресторан Хибачи в Москве, которым владел его давнишний знакомый Василий.

Когда повар на живом огне приготовил им морскую пищу, Алекс, наконец, произнес:

– Как старик?

– Спасибо. Ты все время молчал, я уж подумал, что натворил чего. Никак не мог понять в толк, что именно.

Алекс усмехнулся, взял крупную жареную креветку и прежде чем проглотить её, произнес:

– Ты ешь, Леня. У меня пара вопросов, которые я просил бы тебя обсудить с отцом, – наклонившись к официанту, Алекс попросил дать им два литра прохладного вишневого сока. – Но прежде ответь мне: как Ваш бизнес?

– Ничо, спасибо, все в норме. Как обычно.

– Короче, бабки есть, верно?

– Хм. Так у нас вопрос никто не ставит. Ну, есть немного.

– Тебя же спрашиваю я, зеленый ты еще, видать.

– Прости, Алекс. Я же от души сказал, ничего лишнего.

– Понятно. В общем, скажи старику, что есть предложение выкупить пару сравнительно новых грузовых самолетов. Группа менеджеров, как и сама компания, сидит в Эмиратах. Возят грузы, в том числе в Африку и обратно.

Леня встрепенулся.

– Так вот, недорого. По 4 лимона на самолет с носа. Предложение Авраму делаю через тебя, сейчас, сроком на 30 дней. Окупаемость 18 месяцев, 50 % доли в этом бизнесе. Если он откажется, пусть поставит меня в известность, я вложу всё сам. Предлагаю это дело ему, потому что хочу войти в Африканский раф. При бартерных сделках цены должны быть более-менее приемлемыми. Посмотрим, как сложится, зато посредников мы уж точно отсечем. В этой папке нужные бумаги. Перешли отцу.

Леня молча слушал. Африканское алмазное сырье – вот конечная цель сделки по самолетам, помимо великолепных показателей окупаемости предлагаемого авиабизнеса. Еще через полчаса они закончили трапезу, рассчитались и поехали в отель. В номере Леня набрал номер телефона и вызвал представителя Малкамит, которому он намеревался передать пакет с ценной почтой для отца.

Спустя 2 дня Леня с Алексом вернулись из поездки в Якутию. В местном аэропорту их встретила машина Алроса у трапа самолета, по возвращении в Москву – лимузин и представители коммерческого отдела американского посольства. У них был длинный перелет в обе стороны, короткий сон в гостинице, затем 3 часа на переговоры и осмотр образцов и шахт. То есть самые что ни на есть обычные рабочие будни откомандированных лиц. Результатом этой короткой поездки стало подписание протокола-дополнения к контракту на несколько десятков миллионов долларов сырья, о чем вряд ли догадывались тысячи других путешественников, с кем им пришлось встретиться в обоих аэропортах.

В Москве Леня сразу же пересел на нью-йоркский рейс Аэрофлота в первом классе Боинга-777, в то время как Алекс поехал на встречу с Мирославом. Леня должен был как можно скорее передать на словах предложение Алекса отцу по авиабизнесу. Алекс говорил с Аврамом по видеочату Танго. Аврам же хотел лично пообщаться с сыном.

 

Нью-Йорк, 19.8.2011

Через 12 часов они встретились у Аврама дома, а еще через 2 часа состоялся их разговор за сладким лимонным чаем. Лене не пришлось долго объяснять, его отец вот уже 2 дня размышлял над полученными документами. Аврам распорядился, чтобы Леня завтра же вылетел в Эмираты и лично осмотрел самолеты, их состояние, встретился с менеджментом компании и оценил бизнес. Сам он намеревался посетить своего адвоката в Нью-Йорке, чтобы проконсультироваться.

К 11 часам Аврам приехал на Лонг Айленд, где находились многоэтажные офисы множества известных юридических контор. Охраняемые парковочные стоянки, битком заполненные автомашинами работников и клиентов, большое количество видеокамер и автоматизированные шлагбаумы – так это выглядело со стороны. Адвокат Майкл Домбровски встретил его у входа в офис на 2 этаже.

– Я не опоздал? – произнес смущенный Аврам.

– Что Вы! Я как раз шел к себе в офис, – Блондин Майкл был в отличном настроении, в накрахмаленной белоснежной сорочке и великолепно выбрит. С ним хотелось общаться.

– Ок. Ну что, начнем? – сказал Аврам. Вошла темнокожая секретарша с чашкой в руке.

– Конечно. Ваш кофе, сэр. Чем могу служить? – Домбровски профессионально улыбнулся, обнажив отбеленные зубы.

– Спасибо. Дело в том, что мне необходимо оформить сделку в Эмиратах. У Вас там есть представители, или же Вы можете кого-то рекомендовать? – затем Аврам кратко обрисовал будущий бизнес авиаперевозок.

– В целом ясно. Что конкретно требуется от нас? – Майкл взял в руки ручку и принялся делать наметки в блокноте.

– Нужно проверить право собственности на самолеты, выкуплены ли они или находятся в лизинге, а также финансовое состояние компании. Без полной уверенности я не смогу принять решение, – сказал Аврам.

– У нас будет доступ к бумагам?

– Я постараюсь устроить их транспарентность.

– В этом случае мне понадобится… – Домбровски задумчиво погладил подбородок. – Одну минуту, я сделаю пару звонков.

Майкл взял визитницу и позвонил коллеге, что-то туманно произнес про базу и спросил, будет ли у того пара часов встретиться на днях. Затем он повернулся к Авраму и сказал:

– Я готов вылететь немедленно, сэр.

– Благодарю Вас. Гонорар?

– 15000 плюс билеты и проживание, если контракт готовим мы. Если нет, то сумма в 10000 Вас устроит?

Аврам достал из нагрудного кармана чековую книжку, вписал сумму и отдал Домбровски. Затем передал копии документов, которые у него были в папке и контактные адреса компании в Абу-Даби. Вложения в несколько миллионов долларов стоили того.

– Стоимость билетов и проживание я оплачу по факту, годится?

– Вполне. Сэр, я представлю Вам свои рекомендации в течение недели после ознакомления с первоисточниками на месте.

– Окей. Господин Домбровски, – произнес Аврам, протягивая руку своему адвокату. Они были знакомы более 20 лет. Аврам был уверен, что щепетильный юрист выполнит поставленную задачу с присущей ему прилежностью, сохраняя при этом тайны магната с 47-й.

– Сэр, – прощаясь, произнес Майкл. Встав с кресла, он почтительно проводил старика до выхода из конторы.

Вернувшись в офис, Аврам позвонил бухгалтеру Аллену, обслуживавшему его компанию в течение вот уже 30 лет. У того была куча знакомых в любой отрасли бизнеса. Он их обслуживал, не вдаваясь в детали. Работал он профессионально, за то ему и платили. Вдаваться же в их бизнес тому не было нужды, да и молчать он умел. Они поздоровались.

– Аллен, мне нужно найти специалиста по авиаперевозкам. Есть кто-нибудь на примете?

– Что-то серьезное?

– Партнер предлагает купить грузовой самолет. Для меня это новый бизнес, хотел проконсультироваться.

– Я перезвоню через пару часов, – произнес Аллен.

Через 3 часа секретарь Аллена выслала Авраму факс с координатами двух крупных компаний по авиаперевозкам. Аврам решил им позвонить и наведаться к ним в офис, надо было назначить аудиенцию. Через 2 дня с потертым портфельчиком в руке скромно одетый Аврам вошел в подъезд ничем не примечательного офиса в Квинсе в 5 милях от аэропорта Кеннеди.

– Прошу Вас, сэр, – произнес буднично одетый клерк, подвигая кресло старику. Аврам положил портфельчик рядом с собой, уселся в кресло и вытащил свою визитку. Ему тут же протянули визитку, на которой Аврам прочитал: г-н Льюис, главный исполнительный директор компании «Бейсик авиэйшн».

– Сэр, чем могу служить?

– Я ювелир, оценщик и продаю драгоценные камни на 47-й. Мне ваша компания была рекомендована моим бухгалтером Алленом, у которого и вы обслуживаетесь. Обо мне Вы можете спросить тоже у него, я работаю с ним много лет. Мне предложили войти в авиационный бизнес и выкупить транспортный самолет. Мне нужна консультация и возможно, партнерство. Не могли бы Вы рассказать о себе?

Принесли горячий кофе и воду без газа в стаканах. Льюис внимательно прочитал визитку старика.

– Сэр, мне было бы приятно иметь дело со столь уважаемым клиентом Аллена, я наводил о Вас справки. Возможно, я опережаю события. Кофе, сэр, – произнес Льюис, подвигая чашку с сахаром и тарелочку с лимоном для воды.

– Благодарю.

– Мы частная компания, присутствуем на рынке вот уже 40 лет. У нас 50 небольших самолетов грузоподъемностью до 25 тонн. Мы обслуживаем грузовые потоки из США в Европу и Африканские страны. О каком самолете идет речь?

– Боинг-747 карго. Б/у, говорят, что может летать еще 10 лет.

– Запас прочности у таких самолетов неплохой, верно.

– Возможно, в Африку. Из Эмиратов. Вы там присутствуете?

– Мы только начали там операции, буквально в прошлом году открыли там офис.

– Спрос на перевозки есть?

– Конечно, сэр. Объем, правда, не то что здесь, но это дело времени. Арабский рынок растет как на дрожжах буквально по месяцам.

– А конкуренты?

– Работы на всех хватает. Наш персонал свободно говорит на арабском, фарси, английском и русском, не говоря уже об опыте работе и общей компетентности сотрудников. Эмираты на перекрестии со всеми странами Залива, Африкой, Россией и Европой.

– Вы часто там бываете?

– Раз в месяц. В прошлом году после открытия офиса я пропадал там месяцами.

– Благодарю за откровенность. Я могу рассчитывать на конфиденциальность?

– Естественно.

– У меня сделка через неделю, я должен оформить бумаги по покупке. Мой партнер, не могу знать что у него на уме… Я бы хотел подстраховаться на тот случай, если у него не очень сильная команда.

– Понятно, сэр. Мы сможем обеспечить Ваш самолет необходимым грузопотоком. Нам потребуются его данные: год выпуска, порт приписки, экипаж и т. п.

– Как говорят, без обязательств, но Вы могли бы включить его в перечень самолетов вашей компании?

– Да. У нас в парке нет Боинга-747, и я сочту за честь, если Вы сделаете мне такое предложение. – Льюис не лукавил. Он догадывался, что у старика столько денег, сколько ему и не снилось. В случае позитивной совместной работы можно было бы вести речь о расширении их авиабизнеса.

– Г-н Льюис, прошу прощения за то, что отнял у Вас время. Надеюсь, наш разговор был полезным для нас обоих.

– Сэр, буду рад видеть Вас в любое удобное для Вас время. Наши двери всегда открыты не только для клиентов, но и для наших партнеров.

 

Москва, 19.8.2011

Алекс вновь поехал в «Метрополь», раздумывая о том, не пора ли купить квартиру и офис в Москве, чтобы не переплачивать при поездках по России. По Танго он велел своему менеджеру заняться выяснением цен и подборкой предложений по этому поводу. Затем он вызвонил Мирослава.

– Здравствуй. Я тут в Москве проездом. Можем встретиться?

– Приветствую. Если срочно, то лучше сразу в офис. Если время терпит, вечером можем поужинать вместе.

Договорившись встретиться через 3 часа, нувориш Алекс принялся за макет беседы. Ожидаемый им результат, чего это может стоить, что получит в итоге Мирослав. «Интересно, сколько стоит его бренд и фирма?» – подумал Алекс, протирая салфеткой солнцезащитные очки Картье. Смысла скупать её на корню не было однозначно, но войти в долю при сохранении Мирослава у руля менеджмента было резонно, во всяком случае, в случае успеха их американского начинания.

Гостиница вновь встретила его вековой изысканностью, т. е. искренней в поведении персонала и тем самым удовлетворяющей самым требовательным его ВИП-клиентам. По приезду Алекс прошел в ресторан, сверкавший золотом, и заказал шоколад и чай с лимоном.

– Да, я один, – ответил он. – Будьте так добры, свежий номер «Коммерсант-Власть», – официант кивнул и быстро направился к консьержу. Алекс любил очерки журнала об истинной подноготной событий мира сего. Тем временем он разложил свои телефоны на столе. На втором этаже на балконе одной из лож разместилось трио из виолончели и двух скрипок, которое по очереди исполняло соло и концерт, по-видимому, Вивальди. Алекс не был знатоком классической музыки, но часто путешествовал, так что привык к тому, что после 4 часов пополудни постояльцы гостиниц могут прийти в себя после трудовых будней, послушав классику. Ну а здесь, в ложе то ли Шаляпина, а может, еще кого исполнители должны были быть экстра-класса. Впрочем, как и он сам.

Неожиданно его золотой телефон «Верту» пикнул и задрожал от вибрации. Алекс взглянул на часы, затем посмотрел, что это было. Пришло письмо от Аврама через Вотсап. Тот предлагал встретиться через неделю в Дубае или Нью-Йорке по теме самолетов. В штатах время было раннего утра, по всей видимости, Аврам не спал. Звонить туда пока было бестактным.

– Ваш чай, – грациозно произнесла официантка, установив стакан в серебряном подстаканнике и лимонами на тарелочке. Чуть позже ему принесли последний номер журнала.

Алекс набрал по Вотсапу следующее: «В Дубае. Берите 1-й класс. Встречу». Листая журнал, Алекс отпил чаю и подумал, что неплохо было бы поиграть на акциях. Столько денег на его счетах, а толку мало. Кого бы он не просил, они либо прокладывали его, либо хотели кинуть. Доверия к публике, специалистам, всем, кто называл себя экспертом в этом деле, он не доверял. 8 лет назад он познакомился со стариком румыном, работавшим на Уолл-Стрит. За чашкой кофе, которую они выпили во время короткого ланча, куда Алексу повезло вытащить 70-летнего старика, тот ему сказал:

– Ты молод. Хочешь заработать, верно?

Алекс только кивнул, ему действительно нечего было добавить.

– Доверяешь мне?

Алекс улыбнулся и снова кивнул. Он был осведомлен, что у старика несколько сот миллионов долларов, работает он один и не горел на бирже. Та же имела волчьи законы и готова была проглотить ошибку любого на десятки миллиардов буквально за один день. Информация, важнейший компонент сделок и ее анализ – вот что их объединяло за столом, оба ценили ее больше всего.

– А доверять в этом деле нельзя, даже мне. Даже мне, сынок! – сказал румын и по-отечески потрепал Алекса по голове.

– Почему? – вкрадчиво спросил Алекс, ожидая услышать нечто нетривиальное. Он хотел научиться делать деньги в сложном водовороте событий Нью-Йорка. Доверять же ему он мог, поскольку у того были деньги и позитивный опыт. Хотя кто его знает?

– Потому что даже я могу ошибаться, – сказал старик, улыбаясь. – А ты мне нравишься. Знаешь чем? – старик замолчал и отпил кофе. – Ну?

– Я молод, энергичен.

– Нет, сынок. Тем, что ты ничего не знаешь о том, что творится внутри. Понимаешь, они играют по-своему и всегда в выигрыше, покупаешь ты или продаешь. Им без разницы твои интересы. Они могут съесть тебя с потрохами.

– Не понял. Как же быть, если хочешь заработать?

– Тебе нужно найти того, кому ты доверяешь.

Они начали сотрудничать. Старик открыл ему счет, Алекс положил туда свои тогда скромные 50000 зеленых. Румын долго объяснял ему, что нужно слушать информацию, которую тот ему будет высылать. Решение Алекс всегда должен принимать сам, поскольку любое предложение на покупку или продажу имеет альтернативу: или другие акции, или же металлы, можно вообще ничего не делать и находится в стороне, лишь бы не проиграть. Сделки по золоту, росшему почти десятилетие во время войн, металлах, акциях Бритиш Петролеум, когда миллионы тонн нефти сначала вылилось в океан, а затем ею была заключена мега-сделка в России – это и многое другое входило в перечень новой информации, на которой они вместе сделали не один миллион прибыли.

Румын ни разу его не проложил. Редко такое бывает. В прошлом году он умер, и теперь надо было найти нужного специалиста. «Макс?» – подумал Алекс. Он же экономист, иногда трепется много, но свой. Язык держит за зубами. Опыта работы с ценными бумагами никакого. Так ли? Надо бы его поспрашивать. Алекс вызвал консьержа и заказал машину туда и обратно на 8 утра.

Ночью в номер ему позвонил Аврам, дал принципиальное согласие по самолетам и попросил два дня времени у Алекса.

Через час он был на месте. Мирослав сам встретил его у дверей, они тепло поздоровались и прошли внутрь офиса.

– Привет, дорогой, – сказал Мирослав. – Вот твое кресло. Это мое. Сейчас нам принесут твое любимое шоколадное печенье и конфеты с изюмом. Чай?

– С лимоном.

– Конечно. Ну, рассказывай.

– С дороги я. Был в Якутии. Холодно там, блин, чуть руки не отморозил.

– Ну, тебе не привыкать, скажем так. Наверно, того стоило, а?

– Ты знаешь, на севере или на юге, а дома всегда лучше. Верно ведь?

– Согласен. Давай о делах. А вот и чай.

Он стал разливать горячий напиток, заправленный сахаром и лимоном, в граненые стаканы в серебряной оправе.

– Я был в Штатах, – сказал Алекс. – Недавно. У меня родилась идея превратить твой бутик в международный бренд. Согласись, такие мысли иногда тебе приходят в голову?

– Только снятся. Было бы неплохо. И мы к этому идем.

– А я планирую зайти на ювелирный рынок. По-настоящему, – Алекс отхлебнул чаю.

– И?

– Понимаешь, крупнейшие дома кутюрье присутствуют на люксовом рынке с полным ассортиментом товаров, начиная от одежды кончая драгоценными изделиями. Часто только бренд увеличивает стоимость обычного товара в несколько раз.

– Интересно.

– Возьми Тиффани, или Картье. Тот же Луи Вуттон. Начинали они, как ты, с нуля, а потом разрастались.

– Я тебя понял. Ты хочешь слить свой бриллиантовый бизнес с моим?

– Грубо говоря, пока я хочу открыть совместный магазин в Нью-Йорке, где продавался бы мой товар, т. е. брилики в паре с твоей одеждой. Под общим или твоим брендом. Фирма была бы общая. Вот и думай.

– Понятно. Потом в Лондоне, Париже, Токио и т. д.?

– Именно. Мне твои товары нравятся. Здесь в Москве ты конкурируешь с самыми изысканными домами моды. И выигрываешь. Товар производится в Италии, ты даешь модели. Я в тебя верю. А формы сотрудничества можно обсудить.

– Спасибо, конечно. Мне надо как следует покумекать, – произнес Мирослав, потирая лоб. – Если сложится, сколько и как мне надо вкладывать?

– Давай так. Я торгую бриллиантами, средств нужно намного больше, чем в твоем бизнесе. Если ты сможешь создавать новые модели ювелирных украшений, а этому можно научиться, поверь мне, то тогда расклад поменяется. И тут мы можем договориться. Так что я могу выкупить часть твоего бизнеса. И мы пойдем вместе дальше по тем странам, где тебя пока нет. Как франшиза. Или же я продаю драгоценности и веду отдельную бухгалтерию, а ты одежду и мы не вмешиваемся в дела друг друга. Но под общей крышей.

– Вот головоломку мне ты задал. Есть какая-то готовая арифметика?

– Я выслал тебе файлы, по стоимости оформления одного ювелирного магазина. Твои расчеты я не знаю.

– Я в них ничего не понял. Теперь давай попонятней. В общем, я должен дополнить твои цифры моими?

– Верно. А потом обмозгуем и встретимся еще раз.

– Хорошо.

Дальше был плотный завтрак двух соскучившихся друг по другу друзей. Они говорили о знакомых кто где, о новых задумках, ни слова о совместном деле. Расставаясь, договорились встретиться через месяц.

На выходе Алекса ждала гостиничная машина. Водитель в ливрее почтительно открыл дверь и пропустил Алекса внутрь. Не заезжая в гостиницу, Алекс попросил отвезти его в аэропорт, где его ждал чартерный самолет рейсом в Эмираты. По ходу он позвонил своему офис менеджеру урегулировать вопросы с оплатой номера.

 

Сделка. Дубай, 26.8.2011

Через неделю Аврам на А380 прибыл в Дубай первым классом компании «Эмиратс». Аврам впервые летел рейсом этой компании, более того, впервые в процветающую мусульманскую страну, чтобы оформить сделку, которая имела в его представлении не совсем понятные перспективы в сравнении с привычным ювелирным бизнесом. Однако по настоянию Алекса он стал готовиться к ней и провел необходимую в таких случаях подготовительную работу. На счете была выделена отдельная сумма для инвестирования, причем она в этом случае не помешала бы продолжению нормального цикла работ на 47-й. Его юрист Майкл ждал прибытия Аврама на месте, чтобы присутствовать при сделке.

Высший класс в сервисе для ВИП персон 1-го класса даже для него, человека состоятельного и одновременно привыкшего считать деньги, стоил недешево – 14000 зелени в оба конца. Сервис действительно того стоил: в его распоряжении была отдельная кабинка с постелью, душ и невероятный выбор яств, не говоря уже о включенном интернете, отдельном телевизоре с разнообразным меню фильмов и развлечений. Если бы он не был пожилым воспитанным евреем, который по копейке своими руками сделал себе капитал, то может, он заказал бы себе все подряд и как можно разнообразнее. Здесь же он только попросил принести кошерную пищу, а в случае её отсутствия твердо решил набраться терпения и есть черный хлеб со сливочным маслом и оливками, которые он захватил с собой в небольшой сетке.

В его представлении Эмираты как мусульманская страна имела свои причуды. Например, полное отрицание существования Израиля, какое-либо упоминание о нем, отсутствие кода набора в Израиль в справочниках, невозможность позвонить туда из гостиниц, кафе, таксофона или сотового телефона и т. п. Он же был самым настоящим евреем, в чемодане которого находилась кипа, Тора и принадлежности для утренней молитвы. В плане безопасности Аврам полагался на Алекса и юриста, но все же не хотел раздражать местных внешним видом и манерами.

В самолете он выспался, затем искупался, благо в его распоряжении был душ, посмотрел боевик. Затем просто чай и воспоминания – столько всего он перевидал на своем веку, на любой боевик хватит. Что ему от жизни надо? Стабильность и приумножение капитала. Всякий раз, когда ему предлагали новое дело, он себя спрашивал, стоит ли начинать? Средств у него было достаточно на детей и внуков. А новое дело практически всегда несет за собой шлейф новых контактов, эмоций, проблем. Правда же состояла в том, что он пожилой, неизвестно, сколько еще осталось ему прожить. Аврам откликнулся на это предложение только потому, что его сделал Алекс, которому он был обязан. И тот это понимал.

Оставив эмоции, Аврам откусил небольшой кусочек печенья, взял ложечкой меда и добавил в чай. Попытавшись настроиться, он вновь внушил себе, что у него новое дело, на несколько миллионов, и что он обязан его успешно исполнить, пусть не для себя, а для благополучия его потомков и их потомков.

В аэропорту Аврам стал похож на латиноса, надев черные фирменные очки и прибрав густые волосы под спортивную кепи, затем он с удовольствием растворился в объятиях Алекса. Лимузин должен был отвезти их в город и предоставлялся авиакомпанией бесплатно. Алекс взял с собой охрану, которая сопровождала лимузин двумя машинами, с охранником на переднем сиденье лемо.

Аврам хотел своими глазами посмотреть, как устроен здесь бизнес и сам город. Наслышанный о том, что в Дубае открывается ювелирка, в т. ч. поставки раф и регулярные аукционные продажи, он ясно понимал, что первые из экспертов, появившиеся здесь, получат значительное преимущество перед опоздавшими на поезд. Многие в Нью-Йорке до сих пор думают, что мир останется таким же, каким он был последние 100 лет – при полной гегемонии американцев, в т. ч. в ювелирном деле. Но деньги, кровь любого бизнеса, оседали теперь не в Штатах, а у китайцев и арабов. Он слышал, что рядовые арабы в Эмиратах могли себе позволить покупку слитка золота ежемесячно, про запас, что называется. Бизнес же не признавал границ, и с этим приходилось считаться.

Оставив вещи гостя в гостинице «Ритц», Алекс и Аврам сели в новый бронированный «Ягуар». Алекс распорядился:

– В зону свободной торговли, Абу-Даби.

Водитель тронулся, одновременно сзади поехала машина сопровождения. В машине была беседа двух соскучившихся друг по другу людей. После длительного вступления наконец Алекс произнес:

– Мне предложили сразу две сделки. Обе хотел бы выполнить вместе с Вами.

– Говори.

– Первая касается самолета, отдают недорого, 747 карго за 30 лимонов. Финансирование привлекать не хочу. Команда: экипаж, карго-офис, все это есть и налажено. Местных партнеров два, они входят с деньгами в 20 % доли. Остальное нам. Отработка средств за 2 года. У них контракт на перевозку грузов из Африки сюда в Эмираты. Второй самолет также наклевывается. Вот под него можно попробовать взять кредит.

– Пока ясно, – произнес Аврам.

– Второе предложение такое. Мы возим цветы и все такое из Кейп-Тауна и других точек Африки сюда, открываем региональные офисы, налаживаем контакты. И понемногу скупаем раф, то есть наши бриллианты.

– Это не то, дорогой Алекс. Зачем так рисковать?

– Вы меня не поняли. Контакты не с контрабандистами, а на высоком уровне с властями.

– М-да. Что конкретно ты уже наработал?

– Надо слетать в пару мест, – уклончиво ответил Алекс. – Наш самолет мог бы забирать товар в аэропорту, в обмен на то, что нужно местным правителям или бизнесу. Авиабизнес прибавит нам имиджа.

Аврам включил роуминг, его телефон заработал. Через несколько мгновений зазвонил его телефон.

– Прости, – произнес Аврам. Звонил Майкл Домбровски. Юрист сообщил, что он на месте уже 5 дней, проверил бумаги, касающиеся сделки и вокруг сделки. Запрета на продажу и долгов у компании перед банками и другими финансовыми институтами нет. Самолет был «чист» от возможных претензий. Аврам попросил того скинуть ему письменное подтверждение на почту.

– Что скажете? – спросил Алекс.

– Я проверил компанию и имущество. Не возражаю. Когда будем оформлять?

Через 3 минуты Авраму на телефон пришла электронная почта.

– Мы туда как раз едем, – произнес Алекс.

– Ок.

Через 40 минут на въезде в свободную экономическую зону их автомобиль проехал кордон таможни, и они оказались перед зданием местной администрации. Внутри было людно, их встретил местный юрист, который показал заранее напечатанные бумаги протокола о вхождении в состав учредителей. Аврам внимательно их прочитал, снял на телефон и отправил Домбровски. Тот через минуту ответил по смс: «Сэр, без проблем».

После этого Аврам уверенно подписал бумаги и попросил оригинал или заверенную копию, чтобы забрать ее с собой. То же самое затем сделал Алекс.

– Ну, вот и все. Поздравляю Вас, Вы стали совладельцем приличной компании. Предлагаю поехать в их офис, а после отобедаем.

– Конечно. Тебя также поздравляю, – осторожно произнес Аврам, щурясь от яркого солнца. «Все-таки у них здесь жарче, чем в Нью-Йорке», – невольно подумал Аврам, хотя на воздухе он был не больше минуты, остальное время их сопровождал прохладный кондиционированный воздух.

Офис компании «Галф Эйр Карго» располагался возле аэропорта, в 10 минутах езды от аэропорта Абу-Даби. Обычная атмосфера, столы с компьютерами, несколько человек висели на телефоне. Здесь Авраму предложили прохладительные напитки и кофе. Алекс уселся за столом напротив Аврама.

– Хотите с кем-то из них поговорить?

Аврам кивнул и внимательно осмотрел работников. В углу что-то отписывала скромная белокурая девушка, лицо было чистое, одета была скромно и со вкусом. Парни имели слишком смышленые глаза.

– С ней можно было бы.

– Хорошо. Сейчас, – сказал Алекс и углубился в другую комнату.

Когда девушка села за соседний столик, Аврам поднялся, закрыл за ней дверь и спросил:

– Дочка, давно здесь работаешь?

– Полгода.

– Нравится работа?

– Нормально. Пойдет, – улыбнулась девушка, протирая глаза.

– Хорошо платят?

– 4000 долларов в месяц и бонусы за новых клиентов. Это нормально.

– Вовремя? – все так же по-доброму спросил Аврам.

– Что вовремя? – переспросила девушка.

– … платят?

– Конечно. 3-го числа. Чеком.

– Ну, хорошо, дочка. Иди.

Своевременность выплат была показателем финансовой стабильности компании. Только так и можно было ненавязчиво проверить фирму изнутри.

– Поехали? – спросил Алекс, молча фиксировавший профессиональное интервью старика.

– Да. Там поговорим, хорошо?

– Окей, – ответил Алекс.

Доехав до места, оба вышли у небольшого ресторана. Внутри ждал столик на двоих, заказали воду, яблочный сок и два горячих блюда.

– Здесь не пьют, – предупредил Алекс. – Согласен, что отметить надо. Но увы!

– Ничего. Так все в норме?

– Пока не жалуюсь. Леня передал, чего мы достигли?

– Конечно. Он немного развязный стал. Только тебя и боится. Как огонь боится.

– Вы загнули, скажем. Объем товара устраивает?

– Должен справиться.

После этого Алекс рассказал Авраму о планируемом бренд-проекте с Мирославом. Аврам внимательно выслушал его. Да, знакомая схема. Аврам знал Мирослава лично. Они ничего не теряли, это верно. Он знал нескольких дизайнеров, работавших в Нью-Йорке для самых изысканных кутюрье, с этим без проблем. Впрочем, с одним из них он познакомил и Алекса. Дизайнер мог сотворить невероятно красивую вещь и получить свой гонорар, а украшение от этого становилось ценнее. Оно было уникальным, пока не пойдет в массовое производство. Кроме того, объемы из Якутии после обработки надо было где-то продавать. Здесь был неплохой шанс поднять дополнительные 30–40 %, остававшиеся между оптом и розницей на 47-й, и это лишь вначале. Поэтому, когда Алекс наконец произнес: «Что скажете?», Аврам вслух прокомментировал:

– Это предложение из разряда «win-win», т. е. беспроигрышное. Я имею в виду бриллиантовый бизнес.

Аврам углубился вилкой в жаркое из баранины и решил взять паузу.

– Нравится, значит? – сказал Алекс, закусывая свежим салатом. Аврам кивнул.

– Вы в деле? – быстро спросил Алекс.

– Приглашаешь? – Аврам ответил как настоящий еврей, вопросом на вопрос.

– Только если есть серьезное намерение.

– Алекс, я уже стар. Делаю это только ради тебя и моих детей.

– Какой же Вы хитрец! – воскликнул Алекс.

– Прости меня, но сейчас я говорю искренне.

Было такое впечатление, словно старику предложили открыть булочную лавку, и он от нее отмахивался, как от назойливой мухи. Но Алексу нужен был свой человек в Нью-Йорке в этом деле.

– Ну, тогда Леня. Он будет представлять Вас. Ничего?

– Хорошо.

– Ок. Тогда до оформления бумаг с Мирославом я представлю Вам через юриста расчеты и пр. Буду использовать нашу общую компанию.

– Лучше мне самому. По фирме возражений нет, она чистая. Акций у нас поровну.

– Договорились. Предлагаю обсудить программу нашего совместного пребывания в Эмиратах.

– Что-то ты сегодня слишком официально начал, – произнес старик, похрустывая салатом из овощей.

– Блин, точно. Простите, Аврам, – невольно извиняясь, сказал Алекс. – Общаюсь с чиновниками в последнее время. Видать, язык уже не поворачивается говорить по-человечески просто.

– Ничего, ничего. Что там с программой? – старик понял, что бизнес у Алекса растет как на дрожжах.

– В общем, можно было бы съездить на высоченное здание Бурч-халифы. Там несколько офисов предлагается в аренду. Престижнейшее место.

Аврам доедал огромный кусок мяса. Он кивнул.

– Потом можем побывать на аукционе Рапапорт. Поставки бриллиантового сырья становятся обыденным делом, ювелирка пытается здесь закрепиться.

– Окей. Раз есть сырье, то должны быть магазины. С учетом того, что евреев здесь негусто, имеет смысл поинтересоваться, как считаешь?

– Конечно, – сказал Алекс. – Денег у местных арабов немерено. Они сплошь и рядом миллионеры и мультимиллионеры. Кэш вообще не проблема: банки выдают без ограничений. А работать пока не умеют, я имею в виду местных. Так что ниша есть.

– Удивительная вещь история. Знаешь, после 2-й мировой войны в штатах была аналогичная ситуация, золото потоком лилось на страну. Теперь арабы, которых никто и в грош не ставил, наверстывают упущенное. Как у них с безопасностью?

– Секьюрити? Не вникал пока, вообще-то должно быть на высшем уровне, арабы неплохо платят. Сами увидите, в секторе услуг работают в основном англичане.

После обеда Алекс почтительно приоткрыл дверь лимузина перед стариком. Они помчались к высоченному зданию Бурч-халифы, посмотрели несколько офисов, затем фотографии магазинов, предлагаемых в аренду. Набрав кучу информации, старик методично закачал ее на почту и отправил юристу Домбровски с примечанием: «Не сочтите за труд, перепроверьте эти места. Мне нужен офис и магазин для продажи драгоценных камней в розницу». Через минуту Аврам пришел смс на его телефон: «С удовольствием, сэр».

На следующее утро Алекс пригласил Аврама посетить банки, на его выбор. Они поехали в местный Сити. Он был исконно американским, так что управлять счетом можно было бы без проблем в случае проводок из штатов. Их встретил менеджер. Аврам дал свою визитку, после чего из глубин зала появился управляющий филиалом.

– Сэр, приветствую Вас в нашем банке. Вы хотите открыть чековый счет?

– Да. И сберегательный тоже. Мне нужно заняться здесь бизнесом, ювелирным.

– Сэр, о каких суммах идет речь?

– От одного до десяти миллионов в месяц для начала.

– Да, конечно. Когда планируется начало операций?

– Через несколько месяцев. Мы в стадии организации бизнеса.

Управляющий кивнул и лично оформил им бумаги. Он также заказал депозитную карточку, которая не имела ограничений на проведение платежей.

– Они живут в раю, – произнес Аврам, выходя из банка. – Надолго ли, не знаю, но пока это так.

– А я Вам о чем говорил? – произнес Алекс.

Чтобы исключить доступ налоговой службы США к проводимому им здесь бизнесу, т. е. оградить его от вездесущих американских налоговиков, Аврам послушался совета Алекса заехать в местный Абу-Даби банк. Действительно, ограничений на получение наличности со счета вообще не было. На вопрос Аврама о том, как долго у них наблюдается такая превосходная ситуация с деньгами, менеджер банка ответил, что не припомнит такого случая за последние 10 лет работы в банке.

Выйдя из банка, Аврам попросил отвезти его в ближайший ресторан. Старик вел себя обыденно, настроение у него было превосходное. Уточнив название ресторана, он туда же пригласил юриста Домбровски. Через полчаса езды по новым автобанам лимузин и машина охраны припарковались на стоянке ресторана. Внутри их ждала прохлада и изысканная еда.

Сегодня Аврам был непохож на себя и завел откровенный разговор.

– За эти 3 дня пребывания мне понравилась еда, вопросов нет. Бурч-халифа великолепен. Дороги хорошие, прямо как у нас.

– Их американцы построили. Недавно.

– Ну и банки, просто нет слов. Теперь Алекс, расскажи мне, в чем подвох.

– Не понял?

– Какие недостатки у страны? Не может же все быть здесь хорошим, лучшим и т. п.

– Отличный вопрос, Аврам. Насколько я знаю, реальность такова, что эмират Дубай не имеет достаточно нефти. Эмират Абу-Даби с ним заключил соглашение о том, что сделает все для того, чтобы за 10 лет превратить Дубай в туристическую Мекку. Пока это им удается, не правда ли?

– Похоже, что да.

– О недостатках. Мы оба достаточно путешествовали по миру. Знаем о вкусах и требованиях самых взыскательных клиентов. С этой точки зрения Дубаю предстоит пройти свой путь развития, насыщения своего рынка услугами высочайшего качества и достижения скорости их исполнения.

Аврам откинулся в кресле, пытаясь понять, что имеет в виду Алекс.

– Обратите внимание, Аврам. Пока в Эмиратах нет финансовых услуг в той мере, в какой они присутствуют в Нью-Йорке. Золота полно, да, но фондовый рынок с регуляторами находится в США. Почему? Потому что эмиратам предстоит развиваться в этом направлении, в том числе. Арабы не ценят, пока, своего могущества, того огромного благосостояния, которое свалилось им на голову. За небольшим исключением, им кажется, что так будет всегда. На самом деле это не так.

Оба не спеша беседовали ни о чем, поскольку деловую часть они в целом завершили. Команды обоих партнеров имели задание доделать начатое, а в том, что так оно и будет, сомневаться не приходилось: Аврам и Алекс денег просто так не платили. В обед следующего дня они посетили выставку ювелирного сырья, раздали клеркам визитки и установили первый контакт с менеджером биржи. Вечером старик вылетел обратно в Нью-Йорк.

Алекс был доволен. Он «завязал» старика в новый бизнес, причем в два. Аврам не отказывался, перепроверил по многу раз, не скрывая это от Алекса. В общем, неделя его пребывания здесь прошла не напрасно. Почивать на лаврах, впрочем, было рано. Для полного цикла ювелирного дела предстояло еще многое сделать.

 

Хибачи. Дубай, 3.9.2011

Из аэропорта Алекс поехал в офис, где через час у него была назначена деловая встреча с представителем крестного. Еще вчера ему позвонили и предупредили, что к нему едет «кошелек» крестного, который хотел обсудить с ним детали предстоящей сделки. По привычке осмотревшись в офисе, Алекс приготовил на своем столе свежевыжатый лимонный сок со льдом в графине и великолепный испанский кофе.

Гости не заставили себя ждать. В кабинет постучались, затем вошел долговязый физически накачанный мужчина с щетиной на лице, в потертых светлых брюках и кожаных коричневых мокасинах. Его рубашка с широким воротником была расстегнута до третьей пуговицы сверху, а рукопожатие оказалось достаточно крепким.

– Армэн, – представился мужчина.

Вслед за ним в комнату прошел немного сгорбленный мужчина лет 55, глаза его искрились взглядом опытного человека, который не верил ничему, кроме своего калькулятора.

– Эркин, – произнес второй незнакомец.

– Добрый день. Прошу Вас, проходите.

Эркин уселся в кресло, в то время как Армен подошел к окну, внимательно, сверху донизу, осмотрел комнату, после чего встал у двери. Заметив это, Алекс сунул руку под стол, неслышно нажал на кнопку охранника, а сам произнес:

– В комнате три кресла, они удобные.

Армэн стал артачиться, на что Эркин тому кивнул и тот быстро сел в кресло. Алекс повторно 2 раза нажал на кнопку.

– Ты знаешь, зачем мы здесь?

– Конечно. Крестный звонил пару раз, сказал, чтоб я подобрал несколько мест для ресторанной сети Хибачи. Я присмотрел тут кое-что, – Алекс протянул фотографии.

Тот молча стал их листать, в то время как Алекс разлил сок и кофе и подал гостям.

– Сам делал, – с удовлетворением сказал Алекс и первым отпил из чашки.

– Неужели? – улыбнулся Эркин. Армэн одним залпом проглотил содержимое стакана с соком.

– Нравится? – ответил Алекс, протягивая лист бумаги со списком адресов помещений.

– Надо посмотреть, – ответил Эркин. – Оборудование готово?

– Здесь всё, включая дизайн на месте, – ответил Алекс, передавая подготовленную папку, прошитую скоросшивателем.

– Сколько стоит работа?

– Я тут говорил кое с кем. Они всё спрашивают меня, а не передумаете ли Вы с бизнесом?

– Ты что, плохо меня знаешь? Или хозяина? Мы слово держим, – Эркин показал пальцем на свои губы. – Вопрос в другом: сдержат ли они свое слово?

Алекс кивнул. Все-таки жестковато они с ним говорят. Попробуй только не сделай, они своё вернут. Он знал, какими методами. Всякое бывало. Стоило ему согласится и не выполнить обязательства, так они и его проглотят, не поперхнутся, без вопросов. Вот он и держал дистанцию.

– Вы не забывайте об одном. Крестный сказал, что ему нужна моя помощь. Я не прораб, только предлагаю, и консультирую.

– Но бабки-то ты за это возьмешь?

– Как договаривались. Если буду рулить хозяйством. У меня свой бизнес.

Эркин поглубже откинулся на кресло, закинув ногу на ногу.

– Хочешь, чтобы мы сами перетерли со строителями?

– Со всеми, кто вовлечен. От вас нужен человек, представитель.

– Будет тебе такой. Может быть, я сам здесь останусь ненадолго. Короче, сколько стоит весь проект?

– Недвижимость покупаете или берете в аренду?

– Ты меня удивляешь. Я начинаю нервничать! – воскликнул Эркин. Понимая, что Алекс здесь не при делах, и эмоции излишни, он решил выпить сок. – Не хватало еще арабов за наши деньги кормить. У них и так своего бабла хватает. Выкупим.

– Понятно. Я не торговался с ними, очень уж они трудные собеседники.

– В чем?

– Понимаете, когда человеку не нужны деньги, с ним невозможно разговаривать.

– Ну это мы посмотрим, кто и как будет говорить! – веско произнес Эркин. Армэн стал разминать мускулы, так что Эркин тому сказал: – Ты прекращай тут свои штучки. А то еще Алекс, поди, вызовет своих ненароком. Вечером позанимаешься, – решил подшутить Эркин.

Алекса дрожь пробрала, тот читал его мысли. «Старый волчара, всё сечет» – отметил Алекс.

– Вы обедали? – сказал Алекс.

– Да потом давай. Пока скажи, какие цифры у тебя на все это хозяйство.

– Крестный говорил порядка 50-ти. У меня получается меньше сорока.

– Так, – произнес Эркин, медленно прокручивая в голове услышанное. – Мне твой счет нужен.

– Лучше чеком, – произнес Алекс, протягивая листок с напечатанными реквизитами компании.

– Бабки получишь переводом. 30 лимонов. Для начала. На выкуп земли и помещений, оборудование и стройматериалы. За работу получишь, когда начнут строить.

– Вы что, на меня хотите все оформить?

– Нет. Я дам тебе фирму, акции и всё такое отпишет юрист. На нее и будешь все регистрировать.

– Человечка побыстрее мне дайте. Я за него работать не собираюсь.

– Осторожный, значит, стал? Завтра подъедет. Рому знаешь?

– Белый, что ли? – Алекс произнес кличку Романа, посыльного крестного.

Эркин кивнул.

– С каких это пор Рома стал такой птицей?

– Тебе зачем? Ладно, мы пошли, бывай.

Эркин поднялся с кресла, Армэн снова первый вышел впереди Эркина, и оба откланялись. Алексу пришлось проводить их до выхода.

 

Дубай, 4.9.2011

На следующее утро Алекс, как всегда после завтрака, прошел к себе в кабинет и методично начал работать. Первым он набрал знакомого представителя спецслужб в Ташкенте, работавшего в центральном аппарате. Говорили по-русски.

– Мне импонирует, что Вы сумели так быстро договориться, – сказал собеседник Алекса на другом конце провода.

– Мы увеличили количество самолетов, и получили доступ, в том числе на Африканский рынок. Соответственно, не могли бы мы приступить ко второй части наших договоренностей?

– Вы имеете в виду американских коллег? Хорошо, я устрою Вам такую встречу. – Тот немного подумал и произнес: – Они, по всей видимости, позвонят Вам сегодня во второй половине дня. Либо завтра в такое же время. Прогресс в этом направлении целиком и полностью будет зависеть от них, и от Вашего настоящего и прошлого.

– Понял. Буду ждать.

На следующий день Алекс решил подождать, пока ему поступят средства, прежде чем начать созваниваться с производителями оборудования и хозяевами помещений будущей сети ресторанов. Он, конечно, не стал говорить им, что речь идет о крупных вложениях, тем более о том, кто в действительности является владельцем. В этот момент ему позвонили:

– Господин Фонштейн? – произнес женский голос на английском.

– Да. Кто говорит? – сухо ответил Алекс.

– Одну минуту, я Вас соединю, – произнесла девушка. Прежде чем Алекс успел положить трубку, ему ответил мужской голос:

– Господин Фонштейн. Меня звать Франческо Робертсон, я военный атташе посольства США в ОАЭ. Вы не могли бы сегодня заскочить к нам в посольство?

– Я чем-то могу помочь? У меня ресторанный бизнес и я был бы более чем рад, если бы Вы посетили мой ресторан, и мы бы встретились у меня, – ответил Алекс.

– У меня к Вам коммерческое предложение. Конечно, если Вы настаиваете, мы встретимся в вашем офисе. Однако затем Вам все равно потребуется посетить наше посольство.

– Не возражаю. Во сколько Вы планируете подъехать? У меня на сегодня пока не запланировано встреч.

– В таком случае буду через 30 минут.

Действительно, через некоторое время к нему постучались. Взглянув по привычке в окно, Алекс заметил два припаркованных рядом джипа, в которых находились американцы в темных очках. Незнакомец оказался в костюме с галстуком, несмотря на жару снаружи. По всей видимости, предстоял официальный разговор. По визитке, протянутой незнакомцем, стало понятно, что это был тот самый Робертсон.

– Прошу Вас, – произнес Алекс, также передавая американцу свою визитку.

Тот внимательно вгляделся в Алекса и улыбнулся.

– Благодарю. Вы обращались в коммерческую службу посольства США с предложением по перевозкам оружия из Афганистана в Дубай и обратно.

– Верно. Это другой мой бизнес, где мои партнеры предложили заняться авиаперевозками. А там, где есть спрос, всегда появляется предложение, верно?

– Конечно. У меня хорошие новости. Мы рассмотрели Вашу заявку, она одобрена. Несмотря на то, что у меня имеется полная информация о компании, моя цель сегодня лично познакомиться с Вами. Тем более что у Вас на днях появился новый партнер.

– Вы весьма осведомленный человек. Вы обедали?

– Нет пока.

– Не возражаете, если мы спустимся в ресторан?

– С удовольствием.

Когда оба уселись за столом, Алекс подозвал официанта и заказал 3 блюда из рыбы, мяса теленка и пареной баранины.

– Много слышал о Вашей кухне, – произнес американец.

– Что Вас интересует? – прямо спросил Алекс.

– Мне звонили Питер из Олбани, и мои коллеги из Лэнгли. Они попросили меня оказать Вам соответствующую поддержку, в том числе в проекте, касающемся перевозок военного снаряжения нашему контингенту в Афганистане. То есть то, что будет в моих силах и организации, которую я представляю.

– Ну что ж. Поговорим откровенно, – произнес Алекс. На быстро накрытый стол принесли напитки и блюда. Взяв вилку в руки, Алекс произнес. – Угощайтесь. Мне также звонили, чтобы сказать, что со мной на днях встретятся. У Питера я спрошу про Вас. Мне нужен контракт, который заключит моя компания по перевозкам. Как Вы понимаете, там свой менеджер, персонал и отдельный офис, мне остается лишь согласовать загрузку бортов, которые мы имеем.

– Окей, – произнес Робертсон, наворачивая отменную пищу. У него, как и любого военного, оказался отменный аппетит.

– Причем, отмечу, у нас уже наработанные маршруты и заказчики.

– Нет, я не планирую говорить о низких ставках на перевозку.

– Вы меня правильно поняли. Но это уже согласовано. Мне нужна будет поддержка вашей организации в ЮАР, где я открываю офис.

– Что именно нужно Вам от нас?

– Контакты с Моссад. Если Вы действительно знакомы с Питером и его супругой Джейн, то позвоните им. Они поддержат меня.

– Попробую связаться. Так что нужно?

– Безопасность и сопровождение моего бизнеса. Пока так.

– Понятно. Вы готовы платить?

– Сколько?

– Обсудим. Пока Вы начинайте, а потом состыкуемся.

– Хорошо, – произнес Алекс, завершая обед.

Американец поблагодарил за угощение и откланялся.

 

Йоханнесбург, 10.9.2011

Алекс прибыл в Йоханнесбург рейсом все той же Эмирейтс. Ему предстояло открыть здесь бизнес для легального присутствия в стране. ЮАР, где когда-то в силу расизма новичку достаточно сложно было входить в бизнес, теперь становилась все более открытой. Алмазы Алекс надеялся выторговывать у местных при поставках их цветов. Для этого надо было получить доверие у поставщиков, которые, по мнению опытного Алекса, должны были приоткрыть дверь к месторождениям. Те же, по информации Алекса, плотно контролировались Моссад, имевшей целью не допустить бесконтрольных утечек товара и поддержание высоких цен на алмазы на мировом рынке.

Проработка поставок гладиолусов в Эмираты заняла у него 3 месяца. Он закупил пробную партию в 100,000 штук и отдал ее знакомому оптовику на рынке в Абу-даби, дав тому отсрочку платежа. Сделку закрыли за 3 дня. Через неделю он повторил цикл еще раз, и снова успех. Коммерческий успех был гарантирован тем, что у него был собственный флот самолетов, и перевозка для него стоила значительно ниже за счет коммерческой загрузки других заказчиков. В любом деле важно было получить доступ к рынку, и правильно расставить приоритеты. Когда цепочка с гладиолусами замкнулась во второй раз, он и решил поехать в ЮАР.

Офис «Галф Эйр Карго» Алекс открыл поблизости от аэропорта. В первый раз, открыв дверь нового офиса, внутри он увидел ждавшего его арендатора и своего секретаря из арабского офиса.

– Попросите ко мне кандидатов на должность офис-менеджера. Пусть подождут 5 минут, – произнес Алекс. Затем жестом пригласил арендатора внутрь в комнату директора. – Господин Рэм, прошу Вас.

Подписание арендного договора и передача заранее заготовленного чека за первые 3 месяца авансом и депозита на 10000 долларов заняло не более 10 минут.

– Благодарю Вас, – с улыбкой произнес чернокожий Рэм.

– Это я благодарю Вас, – произнес Алекс, поправляя золотые запонки на лацкане пиджака. – Поставьте меня в известность, когда Вы получите на счет деньги с чека.

– Я уверен в Вашей благонадежности. Ваш адвокат Бернхас, с которым я контактировал, дал за Вас поручительство. Этого для меня более чем достаточно.

– И все же, – произнес Алекс – если Вас не затруднит…

– Хорошо, – произнес Рэм.

Алекс прошелся по кабинету, проверил, нет ли на столе и подоконнике пыли, проверил синхронность часов у него на руке и висевших на стене. Затем внимательно осмотрел марку телефона на столе, после чего вызвал по интеркому секретаря:

– Хафиз, можно по одному.

– Да, сэр.

Приняв 5 человек, Алекс в первый же день выбрал двоих: пожилого темнокожего африканца Мэтта в качестве менеджера и юную девушку по имени Роуз на должность секретаря. Оба имели хорошие рекомендации, однако обоим он дал по 2 месяца испытательного срока. Несмотря на это, размер зарплаты был щедрым. Алексу предстояло выяснить их эффективность и коммуникабельность (в чем он не сомневался), и можно ли им доверять, т. е. лояльность к шефу. Алекс был верен себе:

– Мэтт, установите всю аппаратуру заново. Я пришлю Вам своего человека и оборудование. Это не займет много времени. Сейчас займитесь договорами с авиалиниями и компаниями по перевозке, чтобы не терять времени, когда появятся заявки на чартерные и грузовые перевозки. Скажите Роуз, пусть закажет автомобиль-пикап, в лизинг, новый.

– Для компании, сэр?

– Совершенно верно. Синий. Все проверьте, Вам же на нем ездить. На корпус нанесите нашу символику. И не забудьте добавить информацию об офисе в сайт компании. Хафиз здесь еще пару дней, так что это будет легко сделать.

Оставшись один, Алекс решил позвонить Максу на домашний:

– Макс?

– Да. Кто это?

– Вот ты оборзел! Не узнаешь, да?

– Алекс? Сюрпризы продолжаются, значит?

– Наконец-то.

– Какими судьбами?

– Выходи через 15 минут. Надо перетереть. Тебя заберет машина.

Положив трубку, Алекс позвонил в Нью-Йорк. Трубку взял Леня.

– Спишь? – произнес Алекс.

– Ну-у… нет, – протирая глаза, промычал будущий олигарх. Ответить «да» означало услышать тираду в свой адрес, ленивых евреев, работающих 4 дня в неделю. Леня терпел такое только от Алекса, который, по сути, был прав. Он мог поработать и 5, и 6 дней в неделю. «Шаббот никто не отменял, но почему-то евреи не работали в Нью-Йорке и в воскресенье» – в таких случаях размышлял Леня. Сейчас он молча стал натягивать брюки с телефонной трубкой, зажатой возле уха. Было 7 утра.

– Побыстрее умойся, попей кофе и все такое. Потом позвони мне, дело есть, – коротко произнес Алекс.

– Окей. Все нормально? – произнес Леня более уверенно.

– За час управишься? – вновь спросил Алекс. Он заранее знал, что тот спросит. Как-то отец юного Алекса, поглаживая светлые волосы сына, сказал: «Вести бизнес то же самое, что ездить на лошади: ее надо пришпоривать, несмотря на строптивый характер. Так быстрее доедешь до нужного места». Алекс часто вспоминал эти слова.

– Окей. – На этот раз Леня положил трубку, не дожидаясь слов Алекса. Тот, в свою очередь, довольно ухмылялся на другом конце провода.

Леня, умывшись, одел еврейский Тцит-тцит, помолился минут 10, наскоро позавтракал кукурузными хлопьями, заварил крепкий кофе, чтобы проснуться и одновременно с завтраком смотрел свежие новости. Через 50 минут он набрал Алекса.

– Я же просил через час, – произнес Алекс.

– Алекс, как дела?

– Скажи деду, что тебе надо смотаться в Йоханнесбург… по нашим делам. У тебя американский паспорт?

– Ты же знаешь.

– Окей. Значит, виза не нужна. Вылетай первым же рейсом.

– Понял. Что с собой взять?

– Паспорт, – пошутил Алекс. – Крепко закрой рот.

Леня быстро стал собирать чемодан с одеждой на три дня. На смартфоне он посмотрел погоду в тех местах. Затем проверил кредитки в портмоне, и наконец, позвонил отцу.

– Папа, привет. Прости, что разбудил.

– Леня? Так рано? – ответил Аврам. – Я имею в виду тебя, я-то на ногах. Что случилось?

– Звонил Алекс. Просил меня срочно вылететь в Йоханнесбург. Сказал, что «по нашим делам».

– Понятно, – промолвил Аврам, в раздумьях поглаживая волосы на голове. – Он еще что-то сказал?

– Нет. Только это.

– Вылетай. Жене передай, чтоб, пока тебя нет, привезла детей ко мне и жила в моем доме. Понятно?

Не в правилах Лени было перечить отцу. Похоже, отец знал что-то такое, что Макс не сообщил ему. Он позвонил Саре, которая работала фармацевтом в аптеке, чтоб до его возвращения оставалась в доме у его родителей.

– Дорогая. Все нормально. У нас нельзя по-другому. По делам в Европу к Алексу.

После этого Леня сразу же начал звонить в бюро путешествий на Форест Хилс.

– Мишель? Это Леня. Рад слышать. Мне нужен билет в ЮАР в оба конца. Сегодня. Понятно, что дорого. Да хоть первым классом. Нет, чартера не надо. Да, на обычный рейс, за любые бабки, но сегодня.

Заказ был выполнен за 15 минут. В общем, через несколько часов статный, свежевыбритый и сытый Леня с билетом и компактным чемоданом в руке прибыл в аэропорт Кеннеди. От него веяло оптимизмом и уверенностью в завтрашнем дне. В руке у него был айпэд.

С разницей в полчаса в аэропорту Йоханессбурга приземлились два борта, на одном из которых, кроме Лени, прибыли два незнакомца лет 35–36. Они выглядели как туристы в цветастых рубашках нараспашку, льняных светлых штанинах от «Zara» и темных солнцезащитных очках, плотно сидевших у них на физиономии. Немногословные, казавшиеся немного щуплыми, оба были представителями охраны Алекса, которую он начал набирать, как только стал входить в ювелирный бизнес. Им предстояло охранять шефа, смотреть в оба, как только тот откроет офис и начнет торговаться в нем на алмазное сырье. А люди здесь, что ни говори, бывают всякие.

Бойцов никто не встретил, оба поехали в гостиницу, поужинали, умылись. Через полчаса к ним в номер постучался Хафиз, который молча вошел в комнату, поставил две плотно набитых сумки на пол перед ними. Один из незнакомцев произнес:

– Шефу передай привет от этого человека, – и передал Хафизу визитку, на которой был указан не кто иной, как Франческо Робертсон. Хафиз так же безмолвно исчез.

Парней звали Мойша и Херетс. Оба были родом из Израиля, они распаковали сумки и осмотрели их содержимое. Пистолет и три обоймы с патронами, автомат УЗИ с двумя полными магазинами, кевларовый нательный жилет, наушники спецсвязи между собой, кредитки на их имя, наличные по 5000 долларов и ключи от автомобиля, который, по всей видимости, уже стоял на парковке.

На следующий день в офисе Алекса состоялась встреча. Гостей ждали. Представитель концерна, занимавшегося добычей алмазов, подъехал со своей охраной на двух джипах. Прибывшие заметили серый джип, стоявший на другой стороне дороги: Мойша изображал пьяного вдрызг, в то время как Херетс упорно с ним спорил, как говорится, ни о чем.

Гости прошли в холл офиса Алекса, вышел хозяин и предложил им пройти в комнату переговоров. Рядом с ним находился Леня.

– Господа, рад приветствовать Вас в своем офисе, произнес Алекс, протягивая визитку.

– Взаимно. Надолго к нам?

– Ничего не могу обещать, много других дел.

– Вы весьма занятой человек, я слышал.

– Как и Вы, господин Крейг. Мы видимся в первый раз, поэтому давайте перейдем к делу. Вы привезли товар?

– Да. Оценщик с Вами?

– Да. Приступим.

– Деньги, сэр?

– Чек на 2 миллиона мой курьер доставил Вам сегодня. Разве этого недостаточно?

– Не совсем, сэр. Дело в том, что товара я привез гораздо больше.

– Разве я просил Вас об этом?

– Но Вам следует отобрать товар!

– Резонно. С деньгами мы разберемся. Пока давайте начнем отборку.

– Надеюсь, с охраной у Вас все в порядке?

– Не надо бояться. Тем более Вам, господин Крейг.

– Разве? Это моя работа. И все же…

– Прошу Вас. В эту комнату, пожалуйста.

В смежной комнате в глубине стоял темный стол, крышка которого была обита кожей. На столе стоял подключенный микроскоп, за которым в кипе ожидал геммолог Иосиф, приглашенный Леней из Нью-Йорка. При приближении Алекса и Крейга тот встал и поздоровался. Крейг протянул ему маленький мешочек с камешками.

Иосиф медленно, один за другим начал ставить алмазы под микроскоп и оценивать их, а затем быстро что-то записывал ручкой на листочке рядом с микроскопом. Так прошло полчаса, все молча наблюдали за работой оценщика. Хотя внутри была свежая вода, никто из присутствующих так и не притронулся и к ней. В итоге была отобрана партия из сотни необработанных камней.

– Сколько Вы хотите за них?

– 500 долларов за карат.

– Не многовато ли?

– Ваша цена?

– 150.

– 400 устроит?

– Где-нибудь в Антверпене, может, это было бы справедливой ценой. Но здесь, господин Крейг, в ЮАР, цена должна быть намного ниже. У меня есть и другие предложения. Просто хочу работать стабильно и на долгие годы.

– Понятно, понятно. Тогда 300?

Алекс пожал ему руку и выписал чек на оставшуюся сумму. Церемония закончилась, и гости один за другим стали выходить из комнаты. Однако выйти на улицу просто так не получилось. Как только Крейг вышел на крыльцо, подъехала их машина и его охранник выскочил перед своим боссом, чтобы открыть ему дверь. В этот же момент с двух сторон резко подъехали два незнакомых джипа, за рулем которых находились темнокожие молодцы, всего 6 человек в армейских хаки, и стали выскакивать из машины, увешанные автоматами.

– Ни с места! Всем лечь на землю! – произнес первый из них, направляя дуло автомата в сердце Крейга. Остальные по очереди навели оружие на двоих охранников алмазного оптовика, и на входные двери Алекса, где стоял Хафиз. Мойша и Херетс, находившиеся на другой стороне дороги, были готовы к такому развороту событий.

– Ты налево, я направо, – произнес Мойша на иврите и начали работать. Стараясь оставаться незаметными, они рысцой пересекли дорогу и одновременно открыли по напавшим из бесшумных пистолетов. Первыми в доли секунды были убиты водители нападавших машин. Пули неслись сзади, и бандиты не сразу вникли в то, что происходит. Пока они разворачивались, четверо из них уже были сражены наповал.

Хафиз ушел внутрь, оставив дверь открытой, и перевел пистолет на взвод. Крейг стал уходить к машине, его охранник открыл огонь по тому, кто приказал им стоять без движения. А двое нападавших открыли огонь по тем, кого держали на мушке. Крейга зацепило в плечо, охранник Крейга был сражен пулей в шею, в то время как из нападавших в живых остался лишь один человек, сумевший укрыться за дверью своего джипа.

Мойша и Херетс профессионально отрабатывали: первый из них вел непрерывный огонь по джипу, в то время как Херетс обошел машину и сзади уложил последнего бандита. После этого они подошли к Крейгу, проверили, кто остался жив, и вновь завели гостя внутрь вместе с его водителем. Оказалось 7 трупов. Все произошло за какие-то 40–50 секунд.

Алекс все это время был у окна, достав пистолет из заднего кармана брюк.

– Хафиз, вызови полицию. Суки, так я и знал, – выругался Алекс.

Херетс и Мойша на плечах занесли Крейга и стали его бинтовать.

– Ну, вот и познакомились, – с усмешкой произнес Алекс. – Что скажете?

– Они охотились за камнями и суммой. Денег не оказалось, потому что не было чемодана.

– Ясно. Кто слил им про встречу? – твердо произнес Алекс в присутствии подчиненных. – Вы понимаете, что я так не работаю?

Крейг сопел, у него текла кровь из носа. Алекс ходил из стороны в сторону.

– Дайте ему воды и мокрое полотенце. Быстрей, – сказал Алекс Мэту. – Мы не сможем больше вести с Вами дела, – вновь произнес Алекс. Крейг немного пришел в себя.

– Вы мне спасли жизнь. Но откуда Вы знали про то, что произойдет?

– Я не знал и не хотел этого, кровь в нашем деле совершенно лишнее дело. Мы защищали Вас. А теперь, Мойша, помогите Крейгу пройти в мою внутреннюю комнату, – приказал Алекс. Крейг молча повиновался, кивнув своему водителю ждать в приемной. Алекс засунул пистолет в брюки и сел напротив Крейга, которого усадили на диван.

– Деньги не решают всё, господин Крейг. Как Вас, кстати? – он прочитал визитку гостя, взяв её со стола. – Уинстон. Так вот, Уинстон, я предпочел бы, чтобы о моем присутствии в этой стране никто не знал, и никто не догадывался, чем я занимаюсь. Так что по приезде полиции будьте любезны, скажите, что Вы договаривались об авиаперевозках.

– Не проблема. Полицию несложно будет убедить. Как Вы собираетесь успокоить улицу? Здесь она все решает.

– Это мои проблемы. Но мы так больше работать не сможем. Он подозвал Леню и тихо шепнул ему на ухо: – Позвони в Бринкс и отмени заказ. Вместо них вызови Малка-Амит на завтра.

Тот кивнул. Алекс снова подошел к Крейгу:

– Как Вы это сделаете, не знаю. Кому Вы говорили про суть сделки, меня тоже не волнует. Всем им скажете, что сделка не состоялась. Что камни у Вас. Вы меня поняли?

У Крейга выступил обильный пот на лице. Он постарался улыбнуться.

– Не переживай, Алекс. В меня палят в четвертый раз. Но ты прав, надо поосторожней. Я поеду, – сказал Крейг.

Алекс проводил его и сказал Мойше проводить того до ближайшей больницы. Сам он вернулся в офис, где ему пришлось полчаса посидеть с полицией, подъехавшей скорой помощью. Поблагодарив Йосифа за работу, двоих телохранителей, затем Алекс заперся с Леней в своемкабинете. Включив прибор, подавляющий электронную запись, он говорил ему:

– Скоты. Разнюхал какой-то шакал.

– Кто это? – произнес Леня.

– Берут на ощупь? Посмотрим еще, кто кого, – добавил Алекс.

Леня вставил:

– Отец перед отлетом подъехал в аэропорт и попросил тебе передать, чтобы ты не совался в Сьерра-Леоне. Только по согласованию с ним.

– Надо же! Старик и здесь все заранее предусмотрел, – произнес Алекс. – Что молчал? Ты знаешь, кого он имел в виду?

Леня помотал головой.

– Ротшильдов.

– Может, так оно и есть? – сказал Леня.

– Ты хоть слышал, кто это? – вновь проскрипел Алекс. Затем оба успокоились и направились в загородную резиденцию, которую Хафиз успел снять для босса. Камни Алекс взял с собой.

 

Ташкент, 16.9.2011

Во время звонка кузена Макс был в Ташкенте. На улице шел дождь. Натянув на себя плащевку, он подошел к машине. Шофер в черном джипе «Хюндай» открыл окно, передал ему билеты на самолет, конверт с 5000 долларов и готовую визу в ОАЭ. Вылет был через 4 часа. Шофер сказал, что ему велено подождать и отвезти Макса в аэропорт. Привыкший к таким сюрпризам братца, Макс вернулся домой, принял душ, переоделся и вышел с небольшим чемоданчиком на улицу.

По прилету в Эмираты другой представитель Алекса, Асад, встретил его в холле ожидания, немногословно передал ему авиабилет до Йоханнесбурга и визовую поддержку ЮАР. Он даже не вышел из аэропорта в Абу-Даби, так что через 12 часов Макс оказался на южной точке Африканского континента.

– Привет. Устал? – спросил Алекс.

– Да нет. Спал всю дорогу после красного вина.

– Есть хочешь?

– Издеваешься?

– Тогда поехали на работу.

За рулем пикапа сел Алекс, Макс рядом. Через 15 минут оба были в офисе.

– Что стряслось? Такая срочность?

– Ничего. Есть кое-какая работа.

– Скажи лучше, что соскучился, – попытался пошутить Макс.

– Может, и так. Роуз, пожалуйста, мне кофе и… – сказал Алекс. – Что пить будешь?

– А что есть?

– Алкоголь после работы, пожалуйста. Чай, колу или воду.

– Кофе.

– Роуз, 2 кофе, будьте так добры, – произнес любезно Алекс. Как только симпатичная секретарша затворила за собой дверь, Макс стал расспрашивать брата:

– Что, по-другому никак нельзя?

Алекс подвинул к себе чашку, вытащил листок бумаги и ручку, затем подвинул ее к Максу.

– Мне нужен свой человек в двух вещах. Можешь записывать или как. Первое: нужно, чтоб ты разобрался в акциях.

– Чьих?

– Вообще. Ты когда-нибудь играл на бирже?

– Пока нет.

– Пора бы уж. Тебе скоро пятьдесят, а ты все в детский сад играешь. Уж прости, наука не кормит. Надеюсь, больше тебя в этом не надо убеждать.

– Верно.

– Коли верно, то второе: мне здесь нужен свой человек.

– Здесь? В этой дыре? – изумленно воскликнул Макс.

– Для начала выпей кофе, – веско произнес Алекс.

– Кофе у тебя хороший.

– Так-то вот.

– Чем же здесь мне заниматься? – нетерпеливо произнес Макс.

– Я уже сказал: инвестициями, длинными. Я переведу тебе 100 штук, твоя задача дать мне расклад с 10 акциями в трех секторах, не привязанных друг к другу. Пользуйся услугами этой компании, – произнес Алекс, подвинув к нему буклет одной из консалтинговых компаний. – Если ты заработаешь за 3 месяца 3 штуки, я переведу тебе 10 лимонов, на которых ты затем заработаешь 300 штук. Это прокормит тебя и поддержит местный офис.

– Понятно. Что, сами они работать не умеют, что ли?

– Я пошутил. Они нарабатывают клиентов, и своей работы у них хватает. Ты будешь присматривать за ними.

– Что еще?

Зазвонил телефон. Алекс ответил:

– Да. Прямо ко мне. Нет, не в гостиницу. Ко мне в офис! Адрес получишь по смс. Стой где стоишь.

Как ни в чем не бывало, Алекс продолжал:

– Итак, второе, чем тебе действительно нужно серьезно заняться, так это подыскать среди клиентов, которые будут приходить сюда, поставщиков алмазов. Одного-двух. Наш офис занимается транспортировкой грузов по воздуху. Ты же должен нащупать среди клиентов тех, кто живет рядом с месторождениями.

– Это легально?

– Не запрещено. Почитай законы, посмотри объявления.

– Все здесь такие умные?

– Трафик алмазов контролирует Моссад. Это мы решим. Так что поменьше слов. Последнее: любой, каждый такой закуп, и ты советуешься со мной.

– Слушай, я же в них ни в зуб ногой.

В дверь постучали. Секретарша приоткрыла дверь, но ее резко распахнули, и в дверь вломился Леня, с огромной улыбкой на лице.

– А вот этот человек тебе поможет!! – довольно произнес Алекс, протягивая руку гостю. Затем оба крепко обнялись.

– Макс тоже здесь! Как ты? – произнес Леня, обращаясь к Алексу.

– Окей. Как доехал?

– Меня забрали в аэропорту твои люди.

– Нанял ребят на пару дней, – сообщил Алекс. – Присаживайтесь. Кофе?

– Да нет, я жвачку пожую, если Вы не против. Освежает.

– Леня, с приездом, – произнес Макс.

– Хорошо, что вас не надо представлять друг другу. Макс будет «отлавливать» алмазы, а ты, Леня, по моему звонку прилетаешь сюда, проверяешь их и со страховкой передаешь в Малка-Амит. Понятно?

Оба кивнули. Алекс попросил Макса выйти в приемную.

– Леня, скажешь отцу, что работа налаживается. Пускай старик позаботиться о том, чтобы нас здесь не трогали. Ясно кто?

Леня поморгал глазами.

– Ты просто скажи ему так, как слышал. Всё, давай езжай отдыхать.

Алекс распорядился обоих отправить до гостиницы. Ему предстояло поработать в офисе еще немного. Он набрал Питера в Олбани.

– Привет, Питер! Это Алекс.

– Алекс? Господи, ты звонишь как раз тогда, когда я очень занят. Какими судьбами?

– Простите, что потревожил. Вы могли бы мне перезвонить, когда у Вас будет время?

– Хорошо? На этот номер?

– Я здесь буду еще полчаса.

– Господи, а где это? – произнес Питер, посмотрев на номер абонента в своем сотовом.

– ЮАР.

– Африка? – Питер молча пережевывал новость. – Перезвоню через 10 минут.

Он позвонил раньше обещанного.

– Алекс, говорить можешь?

– Да, конечно.

– Рассказывай, что стряслось.

– Если помнишь, мы провели сделку с красным вином. Теперь пора заняться белым. В общем, предлагаю супругам Эплерам сделку на 100000 сырья. Наш вклад такой же.

– Что еще нужно?

– Чтобы Джейн продублировала все это там, где сделала раньше. Мне нужна безопасность и коридор.

– Я переговорю с ней. Ты скоро здесь появишься?

– Планирую в течение месяца оказаться в Нью-Йорке. Более точно сказать не могу.

– Хорошо. Позвони мне, когда приедешь.

– Пораньше никак?

– Ты же знаешь, она занята. Как только, так сразу.

Питер, зная деловые качества Алекса, понял, что дело серьезное. Значило это лишь то, что Алекс сам с этим не справился. Он набрал номер Джейн и сказал в трубку:

– Джейн, дорогая?

– Да. Пит, как дела?

– Спасибо. Как сам?

– Я в Олбани. Ты знаешь, наша погода нас не балует.

– Что случилось?

Питер передал ей просьбу Алекса.

– Где ты говоришь, ему это надо? В Африке? Вот его занесло, а? – она попыталась пошутить.

– У тебя нет каких-нибудь поручений госдепа в Кейптауне?

– Хорошая идея. Может и не быть.

– Пошукай. Ладно, я пошел, позвони. Всё серьезно.

– Окей, – сказала Джейн и положила трубку…