Новые руководители страны задумали провести две реформы: промышленности и сельского хозяйства.

Первые меры — отмена введенных Хрущевым ограничений на индивидуальное подсобное хозяйство и содержание скота — были приняты немедленно и оглашены Брежневым на торжественном заседании накануне Октябрьских праздников. Дальнейшие шаги в преобразованиях экономики были намечены на ноябрьском пленуме 1964 года. В промышленности реформа была задумана очень масштабно, с уклоном в экономические методы, но был среди предусмотренных мероприятий и возврат к централизованной системе управления. В оборонном секторе преобразование существовавших государственных комитетов в отраслевые министерства с передачей им в подчинение профильных заводов было проведено уже в начале следующего года, задолго до сентябрьского пленума ЦК, на котором, собственно, и были приняты решения по экономической реформе в целом. Так в результате этих преобразований 2 марта 1965 года появилось Министерство электронной промышленности СССР, перед которым была поставлена задача в кратчайшие сроки создать научно-техническую и производственную базу, способную быстро ликвидировать огромный дефицит по всем изделиям электронной техники, обеспечить разработку и выпуск новых, непрерывно усложняющихся электронных приборов, компонентов и радиодеталей. Министром новой отрасли промышленности был назначен А.И. Шокин.

Восьмерку оборонных министерств возглавляли выдающиеся представители очередного поколения руководителей советской промышленности. Старейшим был Е. П. Славский — министр среднего машиностроения (так называлась атомная промышленность). Министром общего машиностроения (а так назвали ракетную технику) был Афанасьев. Оборонную промышленность возглавлял выходец из оптиков С. А. Зверев, авиационную — П. В. Дементьев, судостроительную — Б. Е. Бутома, радиотехническую — В. Д. Калмыков. Все они прошли суровую школу во время войны и после нее, многому научились у предшественников, ушедших с активных ролей в хрущевские времена, выросли в крупных руководителей.

А.И. занимал достойное место в этой великолепной восьмерке, имея самый длительный стаж работы в центральном аппарате наркоматов — министерств. В то же время ему, в отличие от других, не пришлось занимать руководящих должностей (директора, главного инженера) на предприятиях своей отрасли. Это, с одной стороны, позволяло ему более объективно подходить к решению противоречий между точками зрения специалистов на те или иные проблемы развития отрасли. С другой стороны, не имея собственного опыта работы первого лица предприятия, и преклоняясь перед искусством директоров вытаскивать из прорывов и развивать в самых сложных условиях свои заводы, НИИ и КБ, он зачастую переоценивал их достоинства.

А.И., возглавив МЭП, старался как можно больше получить личных впечатлений об истинном состоянии подчиненных теперь ему предприятий и возможности их развития. В списке его поездок 1965 года Ленинград, Одесса, Елец, Рязань, Новгород и Псков, Горький и Казань. Опять-таки, посещал он не только МЭПовские предприятия: в Казани помимо своего завода разъемов, он побывал и на авиационном, в Пскове — не только на заводе радиодеталей, но и на телефонном; не мог он не заехать заодно в Михайловское, Тригорское и Печорский монастырь. Ему все было интересно.

В год образования МЭПа закончилась семилетка. На XXIII съезде КПСС, прошедшем в 1966 году были подведены ее итоги и определены планы дальнейшего развития страны. А.И. вновь был делегатом съезда, на котором его впервые избрали членом ЦК. За успехи, достигнутые электронной промышленностью в выполнении семилетнего плана ее руководитель был награжден очередным (третьим) орденом Ленина. А.И. получил его в Кремле из рук Н. В. Подгорного 5 октября 1966 года. Вместе с ним в тот день свои награды получили Д. Д. Шостакович, Е. П. Славский, министр нефтехимической промышленности В. С. Федоров, старейший член партии Ф. Петров и др. Все вместе сфотографировались на память.

Новая пятилетка представлялась А.И. куда более сложной. Получив в управление заводы, министр и его коллеги получили огромный рост ответственности и забот. Темпы развития электронной промышленности задавались очень высокими, и все сложности с оборудованием и материалами, какие раньше нужно было преодолевать для выполнения разработок, теперь вставали при массовом производстве изделий. Разница огромная!

Представьте себе, что вы решили изготовить какую-нибудь оригинальную табуретку собственной конструкции.

Если у вас достаточно умения, есть деревяшки, клей и есть инструмент, то вы сможете изготовить ее сами в домашних условиях, а вот изготовить инструмент вам самостоятельно уже не удастся. За пилой, молотком, стамеской, рубанком и прочим вам придется идти в магазин. Даже изготовление столярного инструмента — это более высокая ступень, чем конструирование и изготовление табуретки, а у нас речь идет о промышленности по выпуску интегральных микросхем, электровакуумных приборов и т. д., и магазинов, где бы можно было купить подходящие заводы с необходимым оборудованием, для Советского Союза в мире не было.

Электронная промышленность стран Европы, США, Японии, какой бы жесткой ни была конкуренция между фирмами, развивалась в условиях широко развитого обмена достижениями через международную торговлю лицензиями и патентами, документацией на технологические процессы, новейшим технологическим, контрольно — измерительным и оптико — механическим оборудованием, материалами и т. д.

Электронная промышленность нашей страны была полностью лишена такой возможности. США создали специальный международный комитет (КОКОМ), контролирующий все научно — технические и торгово-экономические взаимоотношения с СССР. КОКОМ разработал положение и огромный — в 250 страниц — свод правил, по которым СССР нельзя было продавать не только передовые технологии и изделия, принадлежавшие к области любой высокой технологии и в первую очередь к микроэлектронике и вычислительной технике, но технологическое и измерительное оборудование, материалы, прецизионное станочное оборудование и т. д.

А.И. внимательно следил за тенденциями развития электроники, а особенно микроэлектроники, в США, Японии, Западной Европе, которые вкладывали огромные средства в ее развитие, понимая, что именно она (микроэлектроника) является ключом к прогрессу в научно-технической и промышленной составляющей экономического развития. Как только мог он стремился привлечь внимание высшего руководства страны и смежников к проблемам отрасли, стараясь доказать им, что развитие микроэлектроники силами одной только электронной промышленности было невозможно, что оно требовало усилий всей страны. Более того, мировая практика свидетельствовала, что даже самые развитые и богатые страны в одиночку все проблемы электроники решить не могли.

Одна из таких акций привлечения внимания состоялась на рубеже 67 года. В октябре А.И. принимает в министерстве председателя Госплана Н. К. Байбакова и затем отправляется с ним в Научный Центр в Зеленограде — этот визит был подготовкой к посещению Зеленограда Председателем Совета Министров СССР А. Н. Косыгина. Алексей Николаевич побывал в НИИ Микроприборов и заводе "Компонент", в НИИМЭ и на заводе "Микрон". Наконец, в январе в Научном Центре было проведено выездное заседание ВПК. Руководство МЭП, НЦ, предприятия доказывали, что проблема развития микроэлектроники — это проблема создания высокой технологии нового уровня, основа дальнейшего прогресса многих отраслей нашей страны и решать ее нужно комплексно, рассматривая как национальную задачу. Несмотря на все усилия, надо признать, что польза от них оставляла желать лучшего — поддержки сверху было недостаточно.

Обращения МЭПа в другие министерства, специализировавшиеся в разработке и производстве оптики, контрольно-измерительного оборудования, материалов и т. д., как правило, заканчивались отказом.

Слишком сложное было это дело для них и хлопотное. Даже металлообрабатывающие станки с нужными для электронной технологии точностями станкостроительная промышленность не выпускала. Лучшие в стране токарные и фрезерные станки выпускались Министерством авиационной промышленности — естественно, в первую очередь для своих нужд, — но и они далеко отставали от высочайших требований электронщиков. Иногда удавалось передавать уже отработанную предприятиями МЭП технологию изделия для массового производства в другое ведомство, но это случалось не часто, да и сроки освоения новой продукции затягивались на годы. В результате — запланированное отставание.

Приведем один параллельный пример. ХХ съезд КПСС знаменит не только докладом Хрущева "О культе личности и его последствиях". На этом съезде было принято решение, подготовленное по заданию Хрущева заместителем Министра путей сообщения Бещевым втайне от своего министра Л. М. Кагановича о переводе железных дорог на тепловозную и электровозную тягу и прекращении производства в стране паровозов. До этого "исторического" решения промышленность СССР полностью обеспечивала потребность МПС в паровозах — неприхотливых машинах, выпускать которые можно было едва ли не в мастерских. А вот после него, вплоть до ликвидации СССР, примерно половину потребности в локомотивах приходилось закрывать импортом, поскольку отечественное машиностроение так и не справилось с задачами обеспечения железных дорог куда более прецизионными и соответственно сложными в производстве тепловозами и электровозами. Где уж тут делать сверхточное оборудование для микроэлектроники!

Трудность решения задачи ускоренного развития электронной промышленности по сравнению с другими состояла еще и в том, что уже на период своего становления как самостоятельной отрасли она имела более 16 тысяч потребителей готовых изделий и огромное число заказчиков на новые разработки, каждый из которых выдвигал свои требования. Номенклатура изделий электронной промышленности была также необычайно велика — к 1970 году она составляла 1 миллион 700 тысяч наименований.

Были сложности и совсем другого толка. Практически сразу выявилось неожиданное и казалось бы невозможное для плановой экономики явление — у многих серийных заводов существовали серьезнейшие проблемы со сбытом полупроводниковых приборов. Хотя усилиями специалистов и рабочих советской электроники были уже разработаны и даже освоены промышленностью транзисторы, работающие в диапазонах радиоволн вплоть до УКВ, в том числе, позволявшие получать высокочастотные сигналы значительной мощности, создаваемый в стране производственный потенциал по их выпуску использовался далеко не полностью, и значительная доля выпуска оставалась невостребованной радиоаппаратными заводами. В рамках ГКРЭ и его взаимодействия с другими госкомитетами по новым разработкам о таком и подозревать было трудно. Со всех сторон раздавалось только одно: "Давай!".

Проведенный в министерстве анализ показал, что в подавляющем большинстве случаев исключительно низкий уровень применения полупроводниковых приборов в промышленной и бытовой аппаратуре происходил отнюдь не из соображений технической целесообразности. Причины находились скорее в тайниках человеческой психики.

Наступление "транзисторной эры" явилось серьезным испытанием для многих радиоспециалистов. Они вынуждены были осваивать новые, можно сказать принципиально новые области физики и электроники. А это, в свою очередь, требовало коренной ломки многих фундаментальных представлений и формирования новых основ инженерного мышления. Например, одной из главных задач при создании аппаратуры всегда было уменьшение числа ламп, а при переходе к транзисторам подобный подход отходил на второй план, зачастую не давая решающих экономических либо конструктивных эффектов — лишний транзистор не мог заметно изменить ни стоимость, ни экономичность карманного радиоприемника. Но зато в транзисторной аппаратуре, существенным стало требование, которое почти не учитывалось при использовании ламп, — в одной и той же схеме должны хорошо работать транзисторы с некоторым разбросом параметров.

Как бы ни восхищала нас своим совершенством технология полупроводникового производства, но даже при самой высокой технологической культуре полупроводниковые приборы сходили (и сходят) с заводского конвейера со значительным статистическим разбросом параметров. Поэтому заключительным циклом производства обязательно являлось измерение основных параметров готовых приборов и разделение их на группы.

Многие из конструкторов радиотехнической и электротехнической аппаратуры при выборе транзисторов почти всегда останавливались на приборах "высших литеров", то есть на приборах с самыми лучшими параметрами. Зачастую это была попытка максимально упростить свою задачу, переложив работу на чужие плечи, в других случаях это было простым проявлением страха, обусловленного недостаточно глубоким пониманием особенностей полупроводниковых приборов и транзисторных схем. В результате не только транзисторы с нестандартными параметрами, но и заметная часть приборов из числа годных не шла в дело и фактически переводилась в брак. С государственной точки зрения было исключительно важно, чтобы были оправданы "без вины виноватые", чтобы транзисторы "нижних литеров" нашли широкое применение. Для преодоления этого психологического барьера понадобилось много нервов, работы, организационных и даже административных мер.

Одной из последних была необходимость для радиоконструкторов согласования обоснованности использования в своих разработках тех или иных приборов со специально созданным Центральным бюро применений полупроводниковых приборов.

Для типономиналов же, которые не были дефицитными, согласования не требовалось, что поощряло к их использованию.

Не меньшие, а может быть и большие трудности психологического характера предстояли при внедрении только что возникших интегральных схем. В предвидении их А.И. договорился с Калмыковым о совместных действиях, и уже в апреле 1965 года в Минрадиопроме вышел приказ, в котором говорилось об обязательном применении ИС начиная с 1966 года во всех новых разработках, где это только возможно. Подобные приказы были изданы и в ряде других министерств.

Одной из мер, предпринятых А.И. для массового и разумного продвижения полупроводниковых приборов, стала также постановка разработок аппаратуры собственными силами — пока еще только бытовой. И зарубежный опыт, и опыт многих своих конструкторов и любителей-изобретателей доказывал: даже те транзисторы, которые пока оставались за порогом годности, могли стать чуть ли не самыми ходовыми для таких изделий бытовой и промышленной электроники, как переключающие схемы, преобразователи напряжения, детские игрушки, электронные музыкальные инструменты и др. А ведь выбор критериев годности отечественных транзисторов, если и отличался от зарубежной практики, то только в сторону более жестких норм. А.И. посещал выставки творчества радиолюбителей, знакомился с их достижениями, а авторов наиболее удачных конструкций приглашали на работу на предприятиях министерства. Созданные ими образцы демонстрировали возможности построения аппаратуры из приборов с "низшими литерами" или даже вовсе забракованных.

И в других странах переход от радиоламп к транзисторам проходил не без трудностей. Несколько ранее в США сталкивались с такими же проблемами неприятия транзисторов конструкторами радиоаппаратуры, но общая развитость промышленности позволила достаточно быстро найти среди огромного числа разработчиков энтузиастов новой техники.

У нас сложности со сбытом транзисторов были еще одним из проявлений имевшегося в стране отставания в понимания сущности электроники и ее исключительного места в обеспечении развития общества. Возможно, что и это имел в виду А.И. Микоян, предрекая: "В нашей стране создать такое невозможно. "Кстати, в 1965 году А.И. вместе с начальником 1ГУ И. Т. Якименко принимал его в НИИ в "Титан". Предсказания старого политика, бывшего теперь Председателем Президиума Верховного Совета СССР, в общем сбывались: доставалось Министру электронной промышленности от своих коллег достаточно, хотя мальчиком для битья его назвать было никак нельзя. Удары он держал крепко и мог ответить со всей внушительной силой своего опыта и авторитета.

Даже из этого весьма поверхностного перечня проблем, с которыми столкнулся А.И., став руководителем электронной промышленности, можно заметить, что ему было на кого сваливать их нерешение: и на станкостроителей, и на оптиков, и на чермет, и на цветмет, и на химиков, и еще черт знает на кого. Да и финансовые возможности страны для вкладывания средств в одну из самых капиталоемких отраслей промышленности были несравненно меньше, чем у заокеанских супостатов. Но А.И. взялся за дело не ради должности, и не собирался переводить ответственность за развитие производства с себя на смежников, хотя и не забывал при случае напомнить с ней руководству.