Прошло две недели.
Я вынуждена признать, что нахожусь в полном тупике и в недоумении.
Правда, почти всё это время ушло на то, чтобы разобраться в строении замка и что где размещено. Я почти разочаровалась, но всё-таки нашла знак, помогающий ориентироваться – чем выше этаж, тем темнее там стены. Не знаю, почему, но, в общем-то, неважно. Главное, что в ближайшее время никто ничего не собирается менять, то есть ремонтировать и красить, следовательно, знак надёжный.
Потом пришлось подбирать другие мелки, потому что красные на стенах тёмного замка выглядят как бельмо на глазу – даже некрогеры сразу заметят.
Сегодня состоится моё боевое крещение – несколько последних дней я выбирала места и время, когда можно безопасно нарисовать узоры, а с утра оставила в выбранных точках рисунки и сейчас собиралась послушать, посмотреть и узнать, что из этого вышло.
Я активировала первый узор. Пустота. В коридоре у зала приёмов никого. Иного, в принципе, я не ожидала, но проверить стоило в любом случае.
Через пятнадцать минут мимо узора прошаркал стань – и снова никого. До сир пор в горле пересыхает, когда их вижу или слышу. Пугаюсь до дрожи.
Итак, ничего интересного. Можно отключаться.
Посмотрим библиотеку… Тут я сильно промахнулась – темно и пусто. Освещение в большинстве коридоров замка постоянное, но в некоторых местах интуитивное – свет зажигается, когда поблизости кто-то движется, и тем сильнее освещение, чем больше движения. Вот одно из этих мест – библиотека. Хм.
Ладно, теперь вход в коридор, ведущий к покоям Рондо, ближе к его комнатам я подобраться не рискнула. И тут никого. Подозреваю, в его покои существует ещё несколько входов и выходов, надо бы потом попытаться их найти.
Потом еще пару коридоров над лестницами, которые ведут в кухню, в винный и музыкальный залы. Везде пусто.
Кухня. Моё личное достижение – я смогла пробраться в неё и оставить рисунок на боку печи. Зрительный ряд я не рисовала, чтобы сделать рисунок более неприметным, а вот звук включила погромче, нарисовав на зеркале соединяющую узор деталь-усилялку.
- …совсем уже не шевелятся! – возмущается одна из женщин.
Поваров там трое, все женщины, как и помощницы разных возрастов. Мужчин на кухне не держали вообще. А с тяжёлой работой им помогали големы – продукты таскали, что-то рубили, смешивали, в общем, трудились по мере сил своих и возможностей. И даже довольно дряхлый стань был. Я уже знала, что им дают имена все как один кровавые: Живоглот или Живоед, Кровопуск или Жестокий. А вот големов называли более приятными кличками. Одного из них, Ас-асса, я уже узнаю среди остальных. Он приносит мне еду и уносит пустую посуду. Узнаю я его по чрезмерно впалым глазницам, где затесались мелкие коричневые стеклышки, которые иногда поблескивают на свету так, будто он на меня смотрит. Такого быть не может, но всё равно, кажется, смотрит. Хотя, возможно, мне просто не хватает человека, с которым можно поболтать по душам. Да и просто поболтать. Вот и выдумываю небылицы. За прошедшие две недели я так ни с кем и не сблизилась. Какое там – даже доброжелательно ко мне никто не отнёсся! Несколько раз являлась младшая жрица, рассказывала историю некрогеров. Если коротко – это великая раса, проникнитесь все её недостижимостью и до конца жизни будьте счастливы, что вам выпала великая честь встать в ряды некрогеров. Про себя я добавляла: и еще делайте вид, что нудные некрогеры, не способные даже улыбаться незнакомке, чувствующей себя тут чужой и ненужной, действительно из разряда того, чему стоит завидовать.
Это больше всего меня расстраивало – они не улыбались. Ни одна служанка. Ни одна кухарка. Никто. А как, оказывается, мне не хватает таких случайных улыбок…
Так, не будем отвлекаться. Слёзы смахнем, отчего-то они слишком часто застилают мне в последнее время глаза. Чего грустить напрасно? Мне повезло - кухарки на кухне - и они болтают, в замке очень редко такое бывает – несколько разговаривающих друг с другом человек в одном месте.
- И Гло-гло скоро развалится. Он вчера песка насыпал прямо в тесто! Хорошо, что я вовремя заметила.
- Кто поставил Гло-гло на тесто? – кричит кто-то издалека.
- А ты хочешь сама мешать полбочки?
- Бестолковая…
- Ничего не случится! Янис вот-вот вернётся, подлатает.
- Даже не знаю, что лучше…
Последнюю фразу женский голос пробормотал прямо у рисунка, иначе бы я не расслышала.
- Лучше свежий стань, чем сыпучий Гло-гло.
Видимо Гло-гло – голем.
- Да, но когда Янис дома, у меня мурашки по телу. Кровь стынет.
Это тоже тихо и как-то неохотно.
- Не бойся! Тебе пока нечего бояться, - визгливый хохот. – Это же не Янис решает, он простой исполнитель. Какой срок дадут – так и отслужишь.
- Заткнись! Каждый грешен! Смотри, досмеешься над другими – окажешься в робе станя!
- Ах-хаха, - зло смеялся кто-то вдалеке противным женским голосом.
Мелодично постукивала ступа, в которой что-то измельчали.
- А это ещё что? – спросили так громко, что я отпрянула от зеркала.
- Эти закорючки? Не знаю… Правда, днём невеста пришлая заходила, толклась тут в углу, может, она?
- Которая не в себе?
- Она самая. Хабирша… Это что? - второй голос тоже приблизился. – Это точно она сдела…
Голоса резко оборвались. Та-ак, значит, служанки заметили узор и нарушили его целостность. И, кстати, чего это я не в себе? Очень даже в себе! А впрочем, какая разница, главное, чтобы они не догадались о назначении прослушки. А они и не догадались, судя по всему.
Еще два дня я пыталась найти места, где мои узоры приносили бы пользу. Честно говоря, мало что вышло. И вроде были в тёмном замке придворные, и, судя по утверждениям Дорин, их было немало, но они как будто перемещались между стенами, за пределами поля зрения моих следилок.
Или в замке существует сложная система тайных ходов, которой все пользуются? Да уж…
Потом я вроде бы нащупала подходящее место – по вечерам некоторые придворные дамы собирались в одном помещении за музыкальным залом и занимались там болтовнёй и рукоделием.
Теперь следовало проникнуть туда днём и установить прослушку. И не давать себя душить обиде, которая то и дело напоминала, что меня они ни разу к себе не пригласили. Почему? Они же даже не попробовали со мной познакомиться, поговорить. Почему они не дали мне шанса? Нечестно, ей-богу!
Вероятно, такую дикую обиду чувствуют изгои, которых насильно исключили из общества - не знаю, не с чем сравнивать. Дома меня всегда окружала масса людей, которые с удовольствием общались и со мной, и друг с другом.
Пока я кружила по коридорам, пытаясь пробраться к салону и при этом не засветиться, вспомнила, что сегодня день, когда Рондо пригласит меня на чай. Это происходило с чёткой периодичностью, раз в пять дней, поэтому лучше не вызывать подозрений и ждать этого светлого момента в комнате, иначе поинтересуются, где я была – и что ответить? Наврать можно, конечно, но ни к чему хорошему враньё в принципе не приводит.
Ориентировалась в замке я уже довольно прилично, и, кажется, даже стала лучше видеть в царящем вокруг полумраке.
Можно ещё пробежаться по галерее, которая краем задевает холл – и тогда я выйду на прямую дорогу к комнате.
Я шла почти бесшумно, потому что мне удалось найти в своих вещах мягкие кожаные туфли, в которых я когда-то училась танцевать. Не знаю, как они попали в моё своеобразное приданное, ведь они старые и потёртые, а в новый дом невесте дают только самое лучшее. Видимо, повезло. А может, Глунка подложила? Она всегда знала, что мне может пригодиться.
Глаза тут же стали неприятно влажными. Ну вот, лучше и не думать, откуда!
Всё – мой коридор.
И тут, в этот самый момент… не знаю, как я поняла, но вокруг что-то неуловимо изменилось. Замок словно дрогнул, сверху и донизу. От земли поднялась волна, перетряхнувшая каждый камешек и, на секунду затрепетав в окружающем воздухе, исчезла. И наступила такая глухая тишина, будто все живые, ну или те, кто выглядел так, будто всё ещё был жив, замерли, прислушиваясь к чему-то беззвучному, но крайне важному.
В этот день приглашения на чаепитие от Рондо так и не последовало, он передал извинения и обещание встретиться со мной на днях. А ещё – подарок, флакон духов, таких приторно-мутных, что они заполонили собой окружающий воздух даже невзирая на закрытую крышку. Вдохнув этот так называемый аромат, я невольно поблагодарила служанку сквозь зубы, хотя она не виновата. Девушка, к счастью, не обратила особого внимания, потому что и так выглядела нервной, тогда я спросила её, в чём дело и что произошло днём, в минуту внезапной тишины, но она не стала отвечать. Жрица же была занята и не отозвалась на просьбу прийти и поговорить. Хотя я уже заметила, что на вопросы она отвечает крайне избирательно и постоянно уводит разговор в сторону, а уточнений будто не слышит, так что толку от неё особого не жди.
И как узнавать, что происходит на самом деле? Только с помощью единственно доступного мне в текущем положении метода.
Вечером в комнате я привычно проверила свои последние узоры и на одном из них, в нижнем коридоре, который вел в подвал и который я нарисовала просто потому, что оставалось свободное время, увидела станя, который давно уже еле шевелился. В замке таких полно. Значит, кухарки жаловались именно на это? Действительно, почти разваливается. Его что, скоро сожгут? Или что делают с отработавшими своё станями?
А куда он идёт? Так целенаправленно, как будто его тянут на веревке, он даже трясётся от напряжения.
Вот тогда меня чёрт и дёрнул. Как будто внутри спорили две Лилы – одна твердила, что нужно придерживаться выстроенного плана – сидеть и шпионить на расстоянии, а другая подначивала, что нужно пойти туда и проследить, куда идёт стань, потому что узор не захватывает конца коридора и, оставшись в комнате, я ничего не узнаю.
И вот, извертевшись на месте и искусав губу, я вскочила и бросилась к тому месту в коридоре, где недавно прошёл стань. Они, конечно, ходят очень медленно, а этот вообще еле шевелится, так что догнать его не составило труда. И ещё запашок за собой оставляет тошнотворный. В общем, я легко проследила, куда он направлялся.
Куда? В подвал, где хранятся старые вещи и где поверху арочные окошки на улицу, там сухо и даже тише, чем в остальных помещениях замка. Почти сразу же за входом, сбоку, между винных полок в виде сот оказался незаметный проход в побочный коридор – как в пустую длинную коробку с сильным уклоном вниз, по которому стань заскользил быстрее обычного.
Дождавшись, когда привычное шарканье затихло, а следовательно, стань отошёл далеко, я последовала за ним.
Полумрак в конце коридора расцветал бледным неживым светом. Фигура станя чернела на фоне света, как вырезанная из чёрной бумаги, а потом пропала.
Можно идти.
На углу я остановилась и осторожно выглянула из коридора. Там, дальше, располагался большой круглый зал, который окружала галерея. Под землей… Странно, довольно необычное архитектурное решение, слишком много значимости для подвального помещения. Потолок не то чтобы высокий, и в тени. Стены – ровные, почти белые. Каменные балки оплетали выцветшие искусственные цветы – одна из вещей, которые я терпеть не могу. Лучше уж вообще никаких украшений, чем такие жалкие. Но у этих конкретных цветов есть большой плюс – они довольно густые, так что позволят за собой спрятаться. Рискнём пройти дальше и увидеть, что же находится в центре площадки.
Тут кто-то есть…
Один шажок, другой. Я не столько переступала, сколько скользила, даже дышать стараясь беззвучно.
В центре зала стоял некрогер. Стоял спиной ко мне, а перед ним стоял какой-то худой и сгорбленный человек в рубище.
Ещё шажок…
Горло перехватило.
Этот второй был стань… Только они ходят в таких робах, любой некрогер скорее умрёт, чем унизится до ношения тряпок восставшего.
Последний… даже не шажок, а так, перемещение на пару сантиметров, чтобы увидеть всё.
Это был стань, который только что брёл по коридору. Теперь он стоял на месте, покорно опустив голову и пошатываясь.
Так вот он куда шёл!
Некрогер держал над головой восставшего руки. Они дрожали от напряжения, как и плечи, хотя в остальном некрогер стоял неестественно прямо. На нём была длинная глухая рубашка из грубого материала с воротником под шею, узкие брюки из такого же материала, но темнее, и он был практически лысым, по крайней мере, издалека таким выглядел.
Через несколько секунд он пошатнулся, опуская руки так, будто больше нет сил держать их на весу, и я услышала тяжёлый вздох. Потом человек потряс руками, как делаю я, когда кисть затекает от долгого письма или вязания.
Потом он размял плечи. Одно, второе, слегка наклоняя к ним голову.
Восставший тем временем выпрямился и, пошатываясь, побрёл к стене. Он выглядел куда лучше, передвигался увереннее, чётче, в общем, выглядел как новенький, если так можно сказать о давно уже умершем человеке.
Я смотрела на станя так пристально, что не могла оторвать глаз. Один шаркающий шаг, второй. Крайне целенаправленные движения, как будто восставший точно знает, куда идет и что делает. Получается, его только что… починили? Вернули ему функции, необходимые для работы? Но зачем его восстанавливать? Не проще ли взять свежего?
Может, они всё же чувствуют? Ну, хоть немного? Хоть малейшую тень прожитого?
- Ты что тут делаешь? Ты ещё жива.
Голос раздался так внезапно и оказался таким гулким, что я подпрыгнула на месте и машинально отпрянула назад, в темноту коридора, задев плечом стену. От боли сквозь зубы вырвался всхлип. Синяк, вероятно, появится огромный, но разве это важно?
В воздухе всё ещё гудели отголоски голоса, раздутого размерами зала практически до зловещего божественного гласа.
И я развернулась и бросилась бежать.
И всё равно успела увидеть его быстрый, вкрадчивый взгляд через плечо – обтянутую кожей острую скулу, краешек прищуренного глаза, прямой нос и губы, практически сливающиеся цветом с лицом.
Это был настоящий некромант.
Подниматель трупов. Поднимающий.