Рита издали выискивала Сашу у входа в «Лагуну», где он её обычно ждал, но его не было. Люди входили и выходили, но всё не те.
Она постояла на крыльце, но стало неловко – на неё обращали внимание. Чужие парни навязывали знакомство, отпускали плоские шуточки. Она вошла в холл, осмотрелась – там тоже никого. Огромные часы над гардеробом показывали половину восьмого.
«Ладно, опоздал – всякое может случиться, но позвонить-то можно?!» – негодовала Рита.
Хотела позвонить сама, поинтересоваться, в чём дело, но не стала – сначала из упрямства, а потом от обиды. Прождала до восьми – Явлегин так и не объявился. В растрёпанных чувствах Рита побрела домой. Почему он не пришёл? Почему не сообщил, что не сможет прийти? Знал же, что она будет ждать! От досады хотелось плакать, глаза предательски щипало. Но Рита как могла сдерживалась: стыдно на людях давать волю чувствам.
Как же было жаль этого вечера! Обманутых надежд! Она ведь буквально летела к нему. Весь день только и жила ожиданием, что увидит его. А он…
«А вдруг с Сашей что-то случилось?» – Риту пронзил страх.
Она уж было развернулась, готовая бежать к нему домой, несмотря на темень, на мелкий моросящий дождь. Но, сделав пару шагов, остановилась. А если с ним всё в порядке, он посиживает себе дома в тепле и уюте и просто-напросто про неё забыл? Она же выставит себя на посмешище! Но ведь вчера сам приходил… и так смотрел… и говорил, что соскучился… Почему же? Почему?!
Раздираемая противоречиями, не зная, как поступить, то ли бежать к нему или хотя бы позвонить, то ли молча гордо удалиться, Рита наконец решила избрать обходной манёвр. Набрала номер Семакина. Тот долго не брал трубку, а когда ответил, говорил сухо, если не сказать зло. Рита знала, что Семакин её недолюбливает, и понимала почему. Но теперь-то всё это в прошлом, всё изменилось – мог бы хоть ради друга придержать свою злобу, подумала Рита. Впрочем, сделала вид, что не обратила внимания на явно недружелюбный тон, и спросила вполне миролюбиво:
– Привет. Ты не знаешь, с Явлегиным всё в порядке?
– А что с ним может быть не в порядке?
– Ну не знаю…
Признаваться Семакину, что Явлегин не пришёл к ней на свидание, совсем не хотелось. Это казалось Рите унизительным.
– Всё с ним прекрасно, – буркнул Семакин и нажал отбой.
Всё с ним прекрасно… Рита с грустью вздохнула. А вдруг Семакин просто пока не в курсе? Душой Рита рвалась на Кедровую, 2а, но страх, сомнения, неуверенность останавливали её. В конце концов она вернулась домой. Украдкой взяла отцовский телефон и позвонила Явлегину на домашний. Ответила его мать.
– А можно Сашу? – выдавила Рита, трепеща от волнения.
– Сейчас, – беззаботно ответила женщина и крикнула: – Саш, тебя!
– Кто? – услышала Рита из глубины квартиры до боли знакомый голос.
И тотчас сбросила вызов. Щёки горели, точно от пощёчин. На глаза навернулись слёзы. Значит, с ним и правда всё в порядке. А она-то места себе не находит! Столько всего передумала! Хорошо хоть ума хватило не пойти к нему! Она и без того чувствовала себя униженной, оплёванной, обманутой.
«Господи, ну почему он так? Хоть бы уж позвонил! Хоть бы объяснил! Пусть бы даже сочинил что-нибудь, всё лучше, чем такое непонятное безразличное молчание. Зачем он со мной так?» – с горечью и обидой думала Рита.
До одури хотелось самой спросить у него, но сколько раз хваталась за телефон, столько и откладывала в сторону. И всё ждала, ждала, ждала…
Проревела всю ночь, закусив подушку, чтобы никто не услышал, лишь под утро заснула тяжёлым прерывистым сном. А проснувшись, первым делом схватилась за телефон – но ни пропущенных вызовов, ни эсэмэсок не было.
Утром мама встревожилась, глядя на красные, опухшие глаза дочери.
– Риточка, что у тебя с глазами? Уж не конъюнктивит ли?
Рита лишь вяло покачала головой.
– Может, надуло? – не унималась мама. – Вчера по такому холоду гуляла. Если нездоровится, не ходи сегодня на занятия. А то совсем разболеешься. Я позвоню, предупрежу Ольгу Ивановну.
Рита подняла на мать мутный взгляд, кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и покорно поплелась назад в кровать.
Снилась всякая белиберда, и она встала совершенно разбитой. Почти в ту же минуту в комнату осторожно заглянула мама.
– Уже не спишь, доченька? А я тебе из аптеки лекарства заказала: гидрокортизон, капельки для глаз, витамины. – Потом пригляделась внимательно: – А вроде уже и лучше выглядишь. Глаза не такие красные. Но всё равно надо лечиться.
Мама хлопотала вокруг неё, кормила завтраком, чем-то мазала веки. Рита сидела безвольная, как кукла, разбитая, раздавленная, отупевшая от долгого ожидания и неопределённости.
Занять себя ничем не получалось, в голове стучало одно: он до сих пор не позвонил! К телефону тянуло как магнитом, но уязвлённая гордость всякий раз останавливала: «Не навязывайся, дура!»
Но, Боже, как же хотелось услышать его, увидеть и, главное, понять…
Мама позволила ей похандрить дома ещё и в понедельник, а на следующий день выпал первый снег. Ранний, а такой обильный, густой! Укрыл белым полотном землю, машины, крыши, кусты. Словно похоронил последние дни осени, когда Рита была так счастлива.
Все три дня Явлегин не звонил ей, не писал, вообще никак не давал о себе знать, словно внезапно выпал из жизни.
Все три дня Рита ревела в подушку, захлёбываясь слезами. А на четвёртый пошла к нему сама. Ходила дважды – днём, тогда никого дома не застала, и позже, уже вечером. Открыла его мать, моложавая, смуглая, черноволосая. Рита не раз видела её в столовой и только сейчас заметила, как Саша на неё похож. Те же зелёные глаза, густые ресницы, чёрные брови. Рите она явно удивилась, но вежливо поинтересовалась, зачем та пришла.
– Можно с Сашей поговорить? – Рита опустила глаза.
– Его нет. А что ему передать?
– Передайте, пожалуйста, что приходила Рита Загорецкая. Пусть обязательно мне перезвонит. Только обязательно!
– Хорошо, – кивнула женщина и закрыла дверь.
И снова потянулись часы ожидания. Рита ловила себя на мысли, что постоянно смотрит на телефон, словно от её пристального взгляда он скорее зазвонит.
Вечером к ней в комнату пришла мама.
– Доча, как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– А уроки сделала?
Рита бездумно кивнула. Какие уроки? Она и думать о них забыла. Она вообще обо всём забыла. В голове билась одна-единственная мысль, как заклинание: «Позвони! Позвони! Позвони! Умоляю…»
Но Явлегин не позвонил ни в этот день, ни на следующий…
Растоптав жалкие крохи гордости, она принялась звонить сама, настойчиво, раз за разом. Но он не отвечал.
«Почему, Господи?! Почему?!»
Рита взяла родительский сотовый. Поздно уже было, но она потеряла счёт времени. После второго гудка услышала его голос. И в сердце сразу вонзились тысячи игл.
– Саша, – выдохнула она, с трудом сдерживая слёзы. – Что произошло? Почему ты так со мной? Я не знаю что и думать. Если я в чём-то виновата, хотя бы скажи в чём. Я ничего не понимаю. И не знаю, как мне дальше… Я не могу без тебя. Слышишь? Не могу. Я долго так не выдержу. Саша!
Он молчал. Посмотрела на экран – звонок был сброшен. Проверила длительность звонка – одна секунда… Рита изливала душу в пустоту. Он её даже слушать не пожелал.
Пустые, чёрные дни тянулись мучительно долго. Вялость и апатия сменились острой тоской и невыносимой потребностью увидеть его. Во что бы то ни стало!
Теперь после школы, а потом и вместо школы Рита бежала к его дому. Никто ей не открывал. Тогда она садилась на лавочку, ту самую, на которой сидели парни, обсмеявшие её, когда она упала в лужу, и часами ждала его появления. От воспоминаний щемило в груди. Каким же счастливым казался ей тот день! Она бы, не раздумывая, полжизни отдала лишь за то, чтобы он повторился. Да и просто за то, чтобы увидеть Сашу, хоть одним глазком. Но за целую неделю своего «дежурства» она встретила лишь Настю, которая сделала вид, что не узнала Риту, и прошла мимо, да несколько раз – его мать, видимо, возвращавшуюся с работы. Та лишь подтвердила, что передала Саше её просьбу, а больше ничего сказать не могла. А потом даже и подходить больше не стала.
От отчаяния Рита не знала, что делать, куда бежать. Хотелось выть в голос, распластавшись на стылой земле, припорошенной снегом. Лишь остатки здравого смысла помогали кое-как держать себя в руках. Но Рита чувствовала: она на грани и скоро, совсем скоро попросту не выдержит…