Сколько бы критики не критиковали, сколько бы пересмешники ни издевались, а жена женой остается.

Как только начало смеркаться, Гитл стала ждать мужа, думая, что вот он придет из синагоги разговляться. Ради этого она по-праздничному накрыла на стол: поставила прежде всего то, что Хлавно любит, – бутылку и стопку. Возможно, что в бутылке и была всего-то одна стопка, а может быть, ради праздника, вина хватило бы и на две стопки. Зато на столе красовался треугольный пирог с маком, огромный, широкий, настоящий сапожничий пирог! Казалось, пирог говорит: «Хлавно, где ты? Иди ешь меня!» Но Хлавно не слышал: он в это время был у своих приятелей – сапожников и крепко выпивал ради святого праздника.

Напрасно сапожничиха поглядывала, бедная, в окошко и прислушивалась к дверям. При каждом шорохе ей казалось, что это идет Хлавно. Но Хлавно не шел. Он в это время лежал в луже и объяснялся с Вашти. Гитл передумала все, что жена может передумать о своем муже. А когда стало очень поздно, она схватила накидку на плечи и пошла искать своего мужа. Она его не нашла. Сапожники, с которыми Хлавно выпивал в честь праздника, клялись, дожить бы им так до следующего пурима, что Хлавно прямо из синагоги отправился к себе домой и что никто из них даже капли воды не выпил. Разве что он, сказали сапожники, встретился где-нибудь с Шимен-Волфом.

Услышав это имя, Гитл даже вздрогнула. Этот Шимен-Волф отнял у нее немало здоровья.

Шимен-Волф тоже сапожник, как и ее муж Хлавно, и любит он то же самое, что и Хлавно. Но где Хлавно до него! Тот славится на весь мир, – его иначе и не называют, как Шимен-Волф-пьяница. Говорят, что отец его от этого умер: однажды в праздник напился, а внутри у него спирт загорелся, и он сгорел, как свеча. С Шимен-Волфом тоже однажды случилась такая история, но его погасили. Однако Гитл не верилось, чтобы ее муж снова сошелся с этим пьянчугой, после того как он дал ей руку и поклялся на паре филактерий, что никогда в жизни больше с ним не встретится. Из-за этого тогда и произошла большая ссора между женой Хлавно, Гитл, и женой Шимен-Волфа, Ханой-Зисл. Ссора началась с перебранки, а кончилась очень позорно: обе женщины вцепились друг другу в повойники, так что их еле разняли. С тех пор они не разговаривают, а когда встречаются, уступают одна другой дорогу и трижды сплевывают.

Гитл долго думала, что бы такое предпринять: пойти ли к этой мерзавке Хане-Зисл проведать, нет ли там мужа, или не ходить? Она боялась, как бы не вышло скандала, и – прямо-таки сам бог вмешался и пришел ей на помощь. Не успела она двинуться, как увидала какое-то существо в черном, шедшее ей навстречу. Присмотрелась и в темноте узнала Хану-Зисл. Обе женщины готовы были, как обычно, отпрянуть и трижды сплюнуть. Но какая-то неведомая сила удержала их, и обе заговорили. Разговор был короткий, но весьма понятный:

– Куда это так поздно?

– А вы куда?

– Мужика своего ищу.

– И я тоже.

– Где они могут быть?

– Знать бы мне так его самого.

– Мой был в синагоге, когда читали «Сказание».

– И мой там был.

– Что ж, они ушли оттуда вдвоем?

– Вероятно.

Обе женщины глубоко вздохнули и разошлись в разные стороны.