О Лере Кузьмин вспомнил лишь поздно вечером, когда добрался наконец до дома. От Вероники он возвращался пешком. За руль садиться не стал — выпил, а воспользоваться метро не захотел — всего несколько остановок, лучше пройтись и спокойно обдумать все, что произошло.
А произошло совершенно невероятнейшее событие — одно на миллион — встреча. Такие встречи — перст судьбы. После этого жизнь обязана изменить русло — все поменялось. Это Сергей чувствовал очень остро. Улицы, дома, набережные, деревья и… небо — все вроде бы то же, что было еще утром, и одновременно другое. Не лучше, не хуже, просто другое. Душа металась, не находя успокоения. Хотелось вернуться, снова взглянуть в глаза Вероники, взять ее за руку и уже не отпускать никогда.
Между ними так ничего и не произошло. Теперь, когда ее не было рядом, Сергей не мог простить себе, что повел себя как последний пугливый девственник.
«Идиот!.. Опять!.. Опять сделал ту же ошибку! Теленок! — кипятился он и тут же возражал: — Все правильно… Я не заслужил ее! То, что легко достается, дешево ценится… И потом, она ведь принимала меня за другого! Завтра же… Завтра же покаюсь, вымолю прощение… Она ведь помнит меня по тому лету! Она обязательно простит меня! И вот тогда…»
От мысли, что произойдет тогда, у Сергея перехватывало дух, будто он летел в пропасть, а на самом деле взмывал вверх, настолько легко ему становилось. Ничего не кончилось! Все только начинается. Завтра, непременно завтра они снова встретятся.
«А как же Лера? — спросил себя Кузьмин, закрывая входную дверь. — Как же я умудрился забыть о ней?»
Он посмотрел на телефон, стоявший на тумбочке в прихожей. Нужно было бы позвонить ей, извиниться за то, что она не застала его в саду. Сергей представил себе, как Лера своей быстрой, уверенной походкой заходит в сад, сворачивает в аллею, ожидая увидеть его, послушного, мокнущего под дождем и… видит только пустую скамейку. Сердце сжалось от внезапной острой жалости — дождь, промозглость, а Лера одна на пустынной аллее, растерянная, ничего не понимающая.
«Надо позвонить, — повторил он, но остался стоять у входной двери, гипнотизируя телефон. — И что я ей скажу? Правду? Извини, дорогая, я встретил свою старую любовь. Забудь все, что между нами было?.. Пошлятина…»
И тут ему опять вспомнились слова Оглоблина: «Свадьбы не будет…» Теперь это «пророчество» не показалось ему таким уж невероятным, как днем. Но и мысль о разрыве с Лерой по-прежнему представлялась дикой — все уже решено.
Звонить Лере не пришлось, она сама позвонила ему.
— Извини, Сереженька, — сказала Валерия. — Я так виновата перед тобой.
— Ты?! Передо мной?! — удивился Кузьмин.
— Ну как же… Надеюсь, ты не долго меня ждал?
«Она не пришла! — обрадовался Сергей. — Вот и славно! Никаких оправданий, никакого вранья…»
— Все нормально, Солнышко, — ответил он.
— А я по голосу слышу, что ты не в своей тарелке. Но так вышло… Маме стало плохо. Я не могла ее оставить.
«Плохо ей стало… Ей давно уже плохо от мысли, что ее доченька выходит за такого охламона, как я…»
— Причина уважительная, — миролюбивым тоном сказал Сергей.
— Ведь предлагала: давай купим тебе мобильник… Знаю, знаю… для тебя мобильник — короткий поводок. Ты боишься, что я замучаю тебя звонками.
— Скажешь тоже, — буркнул Кузьмин.
Валерия точно угадала причину, по которой он не хотел иметь сотовый телефон.
Они поговорили еще немного. Лера поделилась новостями: заказала себе платье у модного и безумно дорогого кутюрье, присмотрела «отпадные» портьеры для их новой квартиры, где полным ходом шел ремонт, уговорила папу уступить им семейную библиотеку… и так — еще целая куча мелочей.
— Знаешь… — сказала она в конце, запнулась и продолжила: — Я перед тобой так виновата, так виновата…
— Да забудь, — прервал ее Сергей. — Было бы из-за чего казнить себя. Я погулял… В общем, неплохо провел время.
— В каком смысле «погулял»? — игриво спросила Лера и тут же серьезно добавила: — Хочу, чтобы ты знал… я люблю тебя.
Это признание достигло цели, рука Кузьмина, державшая телефонную трубку, дрогнула.
— За что? Я до сих пор так и не понял: за что мне это? — стараясь говорить шутливым тоном, спросил он.
— Эх ты, художник. Творческая личность. Любовь — это вирус. Достаточно просто быть, чтобы заразиться… Ты сидел тогда у ступенек церкви, помнишь? И вокруг тебя светился воздух. Это заметила только я и, слава Богу, что только я… Я шагнула в этот круг света… В общем — ты мой, и я никому тебя не отдам. Запомни это — никому. Моей любви хватит на нас двоих.
Сергей повесил трубку, прошел в комнату и без сил опустился в кресло.
«Ситуация, — сказал он сам себе. — Интересно, хватит ли у меня духу сообщить Лере? Нет! Для нее это будет смертный приговор… Ситуация…»
Кузьмин не дал себе раскиснуть до конца. Он вышвырнул тело из кресла, переоделся в рабочую одежду, прошел в соседнюю комнату, где была маленькая, но самая настоящая мастерская. Лере входить сюда строго запрещалось. В этом плане Сергей был настоящим Синей Бородой. Но она заходила, тайком. И оба делали вид, что один забросил живопись на неопределенное время, а другая, что жених живет не в двухкомнатной, а в однокомнатной квартире.
Сергей закрепил на мольберте холст, еще неделю назад натянутый на подрамник и загрунтованный, взял источенный кусок графита и, отключившись от всего, оставил на чистой белой поверхности первую линию.
Через несколько минут на холсте проступила одинокая женская фигура под зонтом (но еще без лица), мокрые кусты сирени, пустынная аллея, лужи…
Какое лицо будет у женщины, Сергей в тот вечер так и не смог решить.
До машины пришлось добираться на метро. Зажатый в вагоне со всех сторон, Сергей увидел через человека от себя глянцевый журнальный лист, озаглавленный знакомыми словами: «Как стать несчастным без посторонней помощи». Кто-то читал тот самый журнал, на первой странице которого была она — Вероника.
«Журнал! — вспомнил Сергей. — Где журнал?..»
Журнал остался у Вероники. На свидание Кузьмин отправился налегке, без «дипломата». Журнал пришлось все время нести в руках…
«Ничего страшного. Куплю другой…»
Он так и сделал. Выйдя на Садовой из метро, Кузьмин подошел к журнальному киоску, спросил, есть ли нужный ему журнал, и, услышав «да», туг же выложил требуемую сумму. Только заплатив, он взглянул на обложку и… даже вздрогнул. С обложки на него смотрел какой-то престарелый небритый панк с красным гребнем на голове и огромной булавкой в ухе.
— Девушка, извините, вы мне дали не тот журнал, — сказал Сергей киоскерше.
— Какой просили, такой и дала! — последовал моментальный ответ.
Кузьмин взглянул на номер — это был тот самый номер. Кто-то подтолкнул Сергея в спину — он все еще стоял у окошка, — пришлось отойти в сторону. Ничего не понимая, Кузьмин стал быстро листать страницы. Очень скоро он нашел то, что найти не надеялся, не хотел: статью под названием «Как стать несчастным без посторонней помощи». Не веря своим глазам, Сергей вновь взглянул на обложку — престарелый панк никуда не делся и все так же с прищуром и даже с неизвестно откуда появившейся ехидцей смотрел на него.
— Мистика, — проговорил Сергей вслух и не заметил этого.
Свернув журнал, Кузьмин пошел по направлению к Юсуповскому саду, пытаясь объяснить себе этот фокус с фотографиями. Увидев по дороге еще один киоск, он купил еще один точно такой журнал, на обложке которого был все тот же небритый панк. Один из журналов тут же полетел в урну, откуда его проворно выудил какой-то пацан. Второй журнал Сергей все же оставил себе — для разборок.
Он так и не нашел объяснения тому, почему на обложке не оказалось Вероники. Это могла объяснить только сама Вероника. Сев в машину, Сергей на минуту задумался: поехать в магазин или прямо к Веронике?
«Вряд ли она дома, — сказал он себе. — Может быть, она просто хотела разыграть этого… Захара? Приколоться, прибавить себе очков… Очень может быть… Она ведь знала, что на обложке ее фотография. «Сюрприз…» — ее слова… Но обложка была типографская — настоящая… Чертовщина какая-то… Если только она не работает в типографии… о Господи…»
К Веронике Сергей не поехал. Сегодня у него был слишком напряженный день — назначено несколько встреч, сорвать которые было никак нельзя. Хоть босс и был почти его родственником, но убытки по упущенной выгоде пришлось бы оплачивать ему — Сергею Кузьмину. А это — десятки тысяч долларов. Дела денежные победили дела сердечные.
Как и вчера, войдя в свой кабинет, Сергей застал там Назара Тимофеевича. На его вырубленном топором лице с трудом, но читалась озабоченность.
— Список гостей принес? — с ходу спросил он.
— Не успел составить, — признался Сергей.
— Ладно, это терпит… Ты вот что… Того… Лерка ничего тебе не говорила?
— А что она должна была мне сказать?
— Расстроенный ты какой-то, — помявшись, заметил босс и добавил: — Ну не говорила, так не говорила… Ты сейчас куда?
— К графине Курицыной.
— Курицына? Графиня? Шутишь!
— Так она сама себя назвала. Говорит, у нее есть рисунки Федотова. Хочет продать.
— Что, действительно Федотов?
— Очень может быть… У него была плодовитая рука. А рисунки разлетелись по всей России. Ими даже стены оклеивали.
— Ну, ну…
Бросив еще пару ничего не значащих фраз, босс удалился.
Лишь только Кузьмин сел в своем кабинете за стол с наполеоновскими метками, как зазвонил телефон.
— Сереженька, — услышал он голос Леры, — я не видела тебя уже два дня. Давай на нашем месте…
— Нет уж, — сказал Кузьмин. — Ты поезжай домой, а я заеду к вам часиков в восемь.
— Почему так поздно? — строгим голосом спросила Лера.
— У меня еще есть дела, — ответил Сергей.
— Какие дела?!
— Нужно проконсультироваться по одному вопросу. Заходил Оглоблин… Ну, я тебе о нем рассказывал. Принес трудную картину… Я оказался не на высоте. Нужно проконсультироваться… — стал выкручиваться Кузьмин, понимая, что еще пара вопросиков в лоб, и придется во всем признаваться (как это всегда и бывало), а этого ему совсем не хотелось. Но, к его удивлению, Валерия доводить дело до признания не стала.
— Значит, в восемь, — покорно согласилась она. — Целую, люблю, жду.
Прежде чем повесить трубку, Сергей задумчиво покачал головой. С Лерой явно что-то произошло за последние сутки. Она стала мягче, податливей. Или с ней все в порядке, и это с ним что-то произошло? Ну конечно с ним — Вероника…
Не дождавшись конца рабочего дня, Сергей предупредил босса, что отбывает по делам, что уже в «Монплезире» не появится, и под бой и перезвон часов покинул магазин.
Он оставил машину в том же дворе и пошел в сторону Юсуповского сада, ступая в свой вчерашний след. Полуоткрытые ворота, скамейка у входа, облепленная старушками, — благо солнце, поворот на боковую аллею, оккупированную галдящей ребятней… Сергей прошел мимо скамейки, на которой всего сутки назад ждал одну, а дождался другую. Сегодня на скамейке было лишь одно свободное место, не то что вчера.
Он прошел тем же маршрутом, каким совсем недавно они прошли с Вероникой. У него было такое ощущение, что она идет с ним рядом, просто немного отстала.
Пройдя по набережной метров сто, Сергей остановился возле ее дома, почувствовав знакомую слабость во всех мышцах. Еще минута, и он вновь увидит ее, будет с ней говорить. Вот только эта дурацкая обложка!.. Она все портит. А что обложка? Наверняка какая-нибудь ерунда.
Глубоко вздохнув, Сергей поднялся по мраморной лестнице со следами былого великолепия, подошел к двери, которая вчера таким чудесным образом распахнулась перед ним, и, не давая себе расслабиться, позвонил.
Тишину в квартире нарушили шаги.
«Дома!» — обрадовался Сергей.
Загремели засовы, дверь приоткрылись, и в образовавшуюся щель просунулась голова дамы бальзаковского возраста с бигуди в волосах.
«Ее мамаша», — тут же объяснил себе Кузьмин неожиданное появление незнакомого лица.
— Извините, — сказал он. — Здравствуйте. Вероника дома?
— Какая Вероника? — удивилась дама. — Нет у нас никакой Вероники.
Дверь стала закрываться, но Сергей успел поставить ногу.
— Это Вероника попросила вас… Она обиделась? Скажите ей, что я хочу с ней поговорить.
Дама молчала, явно оценивая ситуацию. Наверняка она уже жалела, что открыла дверь, не спросив, кто за ней.
— А вы туда попали? — наконец осведомилась она.
Сергей посмотрел на номер квартиры, бросил взгляд в коридор, где увидел знакомый шкаф.
— Уверен. Я был здесь вчера.
— Вчера?! — удивилась дама. — Вы не могли быть здесь вчера. Вчера мы с мужем весь день провели дома! Отпустите дверь.
Но дверь Сергей не отпустил. Он просто не слышал последних слов дамы в бигуди.