Я ни разу в Питере не был, В граде роковом и роковом… Не видал его смуглого неба, Что чернеет дождями и снегом, Не стоял под поднятым мостом… Он записан в историю кровью, От рожденья до нынешних дней, Но пропитан свободой-любовью, Что положены у изголовья Саркофагов великих царей. И вот я здесь – здравствуй, Питер! Да как же вы в белую ночь сладко спите?! О прелестях поговорить, будто не с кем! Ну, что же вы тускло глядите на Невский?! На Питер! На Питер. На Питер… И взглядом, не видевшим диких восстаний, Того, что творилось на Марсовом поле, Схватив панораму, устав от скитаний, Я вспомню, что вечно столицею стал он, Тогда – по культуре, сейчас – по разбоям! Финляндский вокзал, революция, Смольный, — Как все романтично, не то, что в Сибири! …И как-то не вспомнятся глупые бойни, Забором закрытые груды помоек, И, что кто-то дохнет в холодной квартире! Ну, что же вы, люди, несетесь, да мимо?! Как птицы, домой возвращаетесь клином… Со мной не посмотрите Балтику даже, На те корабли, что навечно на страже… Вы ж мимо… Вы ж мимо… Вы ж мимо… И вот я здесь – здравствуй, Питер! Да как же вы в белую ночь сладко спите?! О прелестях поговорить, будто не с кем! Ну, что же вы тускло глядите на Невский?! На Питер! На Питер. На Питер…