Проснуться на следующее утро от воркования голубей за окном спальни тоже было очень приятно. Салли сонно пошевелилась. Не узнавая окружающего, она случайно коснулась обнаженного торса Хью, испугалась, что разбудила его, прижала руки к груди, замерла и затаила дыхание.
Комната была тиха и полна теней. Тени картин на стенах, тень от балдахина над головой и складок тяжелой ткани, обтягивавшей каждый из четырех столбиков кровати, и тень лежащего рядом мужчины. Мужчины, который вчера вечером обнял Салли и овладел ею так нежно и бережно, что захотелось плакать.
Счастливые слезы снова начали жечь веки. Салли лежала с закрытыми глазами и думала о Хью. Что он сказал вчера, помогая ей выбраться из машины? "Все будет чудесно, я обещаю".
Откуда он это знал? Их первая ночь могла закончиться катастрофой. Но никакой катастрофы не случилось. Хью оказался прав, все вышло чудесно. Она тихонько улыбнулась. Вернее, стало чудесно, когда она наконец совладала с нервами и преодолела стыдливость.
Она медленно открыла глаза, потянулась к тумбочке и потрогала пальцем прохладную, гладкую ножку пустого хрустального бокала для шампанского.
— Лучшее средство от нервов, — заявил Хью, открыв захваченную с собой в постель бутылку.
Сначала Салли хотела отказаться. Аперитива, за которым последовало белое вино, было больше чем достаточно. Но Хью настоял на своем.
— И от головной боли хорошо помогает, — сказал он, когда у Салли защипало в горле и носу.
— Но у меня не болит голова!
— Что ж, тем лучше.
Она засмеялась и протянула ему пустой бокал. Хью поставил его на тумбочку и вытянулся рядом. Его ладони скользнули по ее обтянутым шелком предплечьям и груди; тем временем обнаженные ноги Салли прикоснулись к гладким пижамным штанам.
— Салли, моя красавица… — Пока Хью расстегивал пуговицы, она считала в уме: один, два, три, четыре… А затем пижама медленно соскользнула с ее плеч.
Ощущая прикосновение губ к своим губам, шее и груди, Салли гладила пальцем волосы на его затылке и блаженно вздыхала. Хью был прав, шампанское прекрасно помогало и от нервов, и от головной боли!
Позже — о, намного позже, — когда шелковые рукава и штанины свились в один клубок, Хью быстро отпустил ее, вынул из тумбочки желто-зеленый пакетик и выключил ночник.
— Догадываюсь, что ты предпочитаешь темноту, — шепнул он ей на ухо и погладил по волосам.
Отсутствие света не помешало Хью увидеть ее слабый кивок.
— Да, — еле слышно пробормотала Салли. А затем Хью овладел ее губами и ею самой. Овладел всецело…
Стоило Салли пошевелиться, и она почувствовала прикосновение его руки.
— Я вижу, ты проснулась, — сказал Хью. — Что, голуби потревожили?
— Нет. Они так славно воркуют. Это напомнило мне рождественскую песенку, которую я пела в первом классе.
— Спой ее мне.
— Нет, — застенчиво ответила она. — Я не помню слов. Там было что-то про поклоны, реверансы и праздник.
— Значит, голуби кланяются и делают реверанс?
— Так было в песне. А еще они летали и ворковали "кру-кру"…
Хью негромко засмеялся и обнял ее.
— Очень похоже! Поразительно!
— Ты смеешься надо мной, — сказала она отстраняясь.
— Вовсе нет. Просто мне хочется за этот уикэнд научиться чему-нибудь новому. В нашей школе такую песню не пели.
Салли вздохнула. Не было смысла говорить Хью, чему за этот уик-энд научилась она.
— Когда нам надо уезжать?
Хью потянулся за часами.
— Еще очень нескоро. Ты знаешь, сколько времени? Шесть часов. Скажите мне, миссис Палмер, вы всегда так рано встаете?
— Большей частью. Когда нужно ехать в "Баррингтон".
— Ну, какое-то время от тебя этого не потребуется.
Салли задумалась. Нет, потребуется. Только теперь она будет ездить в "Нору Лауры".
— Надеюсь, ты не голодна, — продолжил Хью. — Если помнишь, мы заказали завтрак на семь тридцать, а до этого еще полтора часа…
— Мы можем сходить на прогулку, — бодро сказала Салли. — Как-нибудь дождусь. Мне помогут воспоминания о вчерашнем вечере и замечательном обеде.
Хью поднес ее пальцы к губам.
— Надеюсь, замечательным был не только обед.
У вспыхнувшей Салли тут же пересохло во рту, потому что рука Хью начала ласкать ее бедро. Когда к ней вернулся дар речи, она прошептала:
— Мы можем сходить на прогулку после завтрака.
Держась за руки, Хью и Салли миновали парк и вышли в рощу. На опушке гордо раскинул ветки величественный ливанский кедр. Казалось, он говорил стоявшим вдалеке обнаженным дубам и липам: "Взгляните на меня. Ну что, разве я не хорош?"
— Тот самый кедр, в честь которого поместье назвали "Кедровым двором"? — догадалась Салли.
Хью кивнул и смерил взглядом расстояние до живой изгороди, на которой еще уцелело несколько ярких ягод. Ночью ударил морозец, и землю запорошило снегом.
— Чудесно, — сказал Хью, вдыхая в себя прохладный утренний воздух. — Ты только посмотри: на несколько миль вокруг ни одной живой души. Конечно, из твоей квартиры вид не такой, но зато тебе не будут мозолить глаза люди и машины.
— Не могу дождаться, когда увижу его при свете дня.
— Кстати, ты выбрала цвет ковра?
— Нет, но сегодня утром подумала…
— Продолжай.
— Серо-голубой. Как в нашем номере. Да, конечно, элмсмаршская квартира не то, что "Кедровый двор", но цвет правильный.
Хью обнял Салли и нежно поцеловал ее.
— Знаешь что? Ты сама правильная… Однако нам пора.
Огорченная Салли проглотила комок в горле и бросила прощальный взгляд на расстилавшиеся вокруг поля. А затем они пошли к машине.
— Может быть, задержимся до ланча? — предложил Хью.
Салли покачала головой.
— Нет, будем придерживаться плана. Разве ты не сказал, что вы с Сереной сегодня вечером собираетесь к друзьям? А если мы вернемся в "Кедровый двор", мне захочется остаться, — с тяжелым вздохом сказала она.
Хью взял ее под руку, и пара в молчании вернулась на автостоянку. Входить в гостиницу не требовалось, потому что Хью уже оплатил счет и вернул ключ; тем не менее он попросил Салли подождать в машине и забежал в вестибюль. Спустя минуту он вернулся и положил ей на колени зеленую с золотом коробку.
— Увы, это не клубника в шоколаде. Но их фирменные конфеты.
Салли осмотрела коробку с тисненым золотым кедром на крышке и улыбнулась.
— Приберегу до того времени, когда ты приедешь обедать.
По дороге беседа не клеилась. Салли изучала лицо Баррингтона, на котором не было и намека на улыбку. Сворачивая в малоиспользуемую часть привокзальной автостоянки, он резко спросил:
— Почему ты не позволила высадить себя у дома?
Ее ответ был спокойным и точным.
— По одной простой причине. Хью, здесь стоит моя машина. Если кто-нибудь заметит ее, он решит, что я уезжала на поезде. Но если увидят, как ты высаживаешь меня у дома, думаю, ответ ясен нам обоим.
На руках Баррингтона, державших руль, побелели костяшки.
— Салли, нехорошо бросать тебя здесь.
— Ох, Хью, — ласково прошептала она, — зато я знаю, когда увижу тебя снова. Кроме того, скоро я перееду, и тогда нам не придется расставаться на вокзалах и встречаться на автостоянках.
Лицо Хью просветлело. Он вылез из машины и достал из багажника чемодан Салли. Их пальцы сошлись на его ручке. Затем любовники грустно кивнули друг другу. Глазами, полными слез, Салли в зеркало заднего вида следила за удаляющимся "ягуаром". До возвращения к жене Хью нужно было еще кое-куда заехать.
Серена лениво подняла глаза, оторвавшись от составления плана на отпуск.
— Привет, дорогой! Как поживает дядя Бертрам?
— Неплохо. Как обычно, я сыграл с ним несколько партий в шахматы и выслушал заверения в том, что я его любимый племянник.
— Ничего удивительного, поскольку ты единственный из родственников, который возится с этим старым дураком. Все остальные называют его коротко и ясно — вонючий старикашка!
Хью смерил Серену неодобрительным взглядом.
— К твоему сведению, Серена, дядя Бертрам вовсе не вонючий. Просто его поколение не привыкло пользоваться одеколонами и лосьонами после бритья, вот и все!
— Если ты заявишь, что и от Стэнли тоже не воняет, это будет вполне в твоем духе, Хью.
— Кстати, как Стэнли? Где…
— В чулане. Я не выводила его на прогулку, поскольку знала, что ты скоро вернешься.
— Тогда я его забираю.
— Хью, ты же только что приехал! Не забудь, мы собирались…
— Не беспокойся, Серена, не забуду. — Угрюмый Хью вышел, довольный предлогом покинуть жарко натопленную комнату, в которой стоял тяжелый запах духов Серены.
Стэнли, запертый в чулане, тихонько подвывал.
— Эй, старина, тебе действительно пришлось туго?
Пес ткнулся в хозяина носом и проследил за тем, как Хью снимает с крючка кожаный поводок. Сунув руку в карман, Баррингтон понял, что там лежат ключи от "ягуара", а не от "рейнджровера".
— Ну и черт с ним! — сказал он Стэнли. — Почему бы тебе не проехаться в "ягуаре"? Сегодня воскресенье!
Увидев их в окно, Серена швырнула ручку.
— Проклятая собака! И проклятый дядя Бертрам! Оба давно прожили свой век и должны были протянуть ноги еще несколько лет назад!
Когда она вновь взяла в руки путеводитель, на помощь Серене пришло воображение. Она представила себе, что затащила дядю Бертрама и Стэнли в кабину фуникулера и подняла на самую высокую гору. Все остальное было бы очень просто… оставалось только вытолкнуть их! Она саркастически засмеялась.
— С моим везением они грохнулись бы в сугроб, выбрались из него и ушли невредимыми! А, ладно, — сказала она, любуясь хижинами, похожими на коробки для шоколада, — все равно через две недели мы с Вивьен будем в Гштааде. — Серена налила себе виски из графина и пошла наверх переодеваться.
Салли залила кипятком пакетик с "Эрл греем" и накрыла крышкой чайник из коричневой керамики.
— Пора возвращаться на землю, — задумчиво сказала она.
Она отнесла поднос в гостиную, включила газовый камин и тяжело вздохнула. Когда воздух наполнился свежим запахом бергамота, Салли закусила губу.
— Не смей, не смей, не смей! — снова и снова шептала она. — Ты знала, что это будет нелегко! Ты говорила, что сможешь справиться с прощаниями, но это оказалось тебе не по силам, верно?
Эти грустные мысли прервал звонок. Салли со всех ног помчалась к телефону и задыхаясь выпалила:
— Хью?
— Э-э… нет, — ответил мужской голос. — Это Джейсон из агентства по торговле недвижимостью. Извините, что беспокою вас в воскресенье. Я пытался звонить вчера днем, но…
— Я уезжала, — ответила разочарованная Салли.
— У меня для вас хорошая новость. Тейлорам понравился ваш дом. Они согласны! Единственная проблема: они хотят как можно скорее вселиться.
— Этой проблемы нет.
— Нет? Когда мы говорили, я не знал, что у вас есть где жить.
— Теперь есть, — лаконично ответила Салли.
— Тогда все отлично. Сказать им, что вы согласны? А вы не хотите посоветоваться с бывшим му..?
— Нет, — оборвала его Салли. — Советоваться с ним я не собираюсь. — О чем говорить, когда дом уже продан? Оставались всякие мелочи вроде возни с землемерами и закладными обязательствами, но пускай этим занимаются Тейлоры. Разве не сказал этот как его Джейсон, что они покупают дом из-за переезда компании?
Внезапно Салли осенило.
— Джейсон, — спросила она, — если, как вы говорите, компания Тейлора переезжает, а они не предложили ту сумму, в которую был оценен дом, как вы думаете, я могу запросить с них за это лишнюю тысячу?
— Почему бы и нет? Я сообщу им, а потом перезвоню.
Но у Салли уже и так звенело внутри. От мысли о Хью и проведенном вместе чудесном уикэнде. И от того, что она может позвонить Ричарду и сообщить о продаже дома.
Это неважно, что позвонил не Хью. Все равно они скоро увидятся. Этот уик-энд стал для нее первым шагом к новой жизни. А вторым будет работа в "Норе Лауры"!
Лаура Мейтленд вышла из крохотной кухни и принесла в галерею поднос с кофе и печеньем. Салли досталась кобальтовая кружка, украшенная вопросительным знаком.
— Этот знак намекает, чтобы я не забывала, кто я такая? — спросила Салли.
— Да ну тебя! — засмеялась Лаура. — Просто на Рождество мне прислали образец новой серии. Все привыкли к кружкам с инициалами, но вопросительный знак — это куда интереснее. Есть где развернуться фантазии. Годится для незваного гостя, имя которого ты не можешь вспомнить, или — тут она коварно улыбнулась, — когда ты имеешь на кого-то зуб. В такие моменты у меня разыгрывается воображение и простой знак вопроса заменяет кучу непечатных выражений!
— Надеюсь, ко мне это не относится?
— Конечно нет, Салли. Просто эта кружка первой попалась мне под руку.
Лаура глянула в стрельчатое окно, за которым падали огромные снежные хлопья, и протянула руку за бисквитом.
— Как я и думала, погода дрянь. Правильно сделала, что решила не открывать галерею еще неделю. После Рождества торговля всегда идет неважно.
— Ты уверена, что я тебе нужна? — спросила Салли, водя указательным пальцем по вопросительному знаку.
— Да! Видно, Господь сжалился над бедной девушкой. — Лаура стряхнула крошки со своей пышной груди и захохотала так, что затряслись абрикосовые кудряшки. — Много лет прошло с тех пор, когда я была девушкой!
Салли улыбнулась и тоже взяла бисквит.
— Однако, — продолжила Лаура, — признаться, я рада, что тебе не нужна квартира. Значит, я смогу дать Марион крышу над головой.
— Так что там случилось с ее мужем?
— С Клайвом? Рак. Бедняга сгорел, так и не успев понять, что с ним случилось. В каком-то смысле оно и к лучшему…
Салли бросила на Лауру недоуменный взгляд.
— Ну, он наделал уйму долгов, и дом должны были продать с молотка. Поэтому я так и говорю. — Зеленые глаза Лауры застлались слезами. Она промокнула их голубым платком в горошек, потянулась за другим бисквитом и, снова обсыпав себя крошками, пробормотала: — Когда я сказала Марион, что можно занять квартиру, она просто отослала компании ключи от дома. Ждет не дождется, когда снова начнет писать картины…
Лаура кивнула на стену, украшенную изображениями полевых цветов. Изящные подснежники, миниатюрные нарциссы, крокусы и акониты в овальных рамках, казалось, наполняли галерею запахом весны.
Салли поставила чашку и подошла к натюрмортам.
— Так это работы Марион? Да они прекрасны! Чего ради она перестала заниматься живописью?
— Чтобы помогать Клайву в его безумных прожектах и растить детей.
— Так, значит, она не совсем одинока?
— Совсем, — криво усмехнулась Лаура. — Видишь ли, она сама виновата. Воспитывала в них самостоятельность. Вот они и стали самостоятельными. Все пятеро.
— Пятеро?! Ничего странного, что у бедняжки не было времени на картины. И где же теперь эти самостоятельные детки?
— О, кто где. В Австралии, в Канаде Оксфам что-то строит в Африке, а Ферн, насколько я слышала, живет в дупле, пытаясь не допустить вырубки леса в Ньюбери.
Лаура потянулась за третьим бисквитом, но увидела, что Салли высоко подняла брови. Не зная, чему это приписать — то ли собственному аппетиту, то ли поведению отпрысков Марион, — она предпочла положить бисквит обратно и взяла метелочку из перьев.
— Знаю, знаю, я начинаю толстеть, — сказала она, похлопывая метелочкой по своей объемистой талии. — Поэтому и радуюсь, что ты будешь сидеть в галерее вместо меня. Теперь я стану подыскивать новых художников и волей-неволей начну больше двигаться Черт, и зачем только его делают? — Лаура протянула отвергнутый бисквит Салли, затем помедлила, разломила его пополам и предложила подруге половину.
— Что значат несколько дополнительных калорий? — засмеялась она. — На улице холодно, следовательно, телу нужна дополнительная энергия. Я попощусь на следующей неделе, когда отправлюсь в путь. Допивай кофе, и я начну вводить тебя в курс дела.
Салли еще раз посмотрела на миниатюры и вспомнила картины, которые висели в "Кедровом дворе". Она подумала о Хью и ощутила знакомое покалывание внутри. До отъезда Серены осталось всего несколько дней, и тогда они с Хью будут вместе… Она вздохнула и допила кофе.
— Надо сказать, — задумчиво промолвила она, — твоей подруге Марион пришла в голову хорошая мысль.
— В каком смысле?
— В том смысле, что, начав с весенних цветов, она может перейти к другим временам года. Фиалки, примулы, душистый горошек и так далее. Получится серия, а ты знаешь, как люди любят подбирать коллекцию. Если к следующему Рождеству она сможет написать остролист, омелу, цикламен и розу, успех гарантирован.
Лаура легонько похлопала Салли метелкой по плечам, словно посвящая ее в рыцари.
— За что? — смутилась Салли.
— За то, моя дорогая, что это просто гениально. За то, что ты умудряешься заглядывать на год вперед. За то, что у меня стало одной заботой меньше. Ты останешься здесь и не дашь Марион киснуть.
Весь остаток утра женщины говорили о запасниках, экспозиции, доверенностях, банковских счетах, а днем поднялись наверх готовить квартиру для Марион Лесаж.
Увидев пыльные, выцветшие обои и облупившуюся краску, Салли тихонько порадовалась, что ей не придется здесь жить. А ведь до предложения Хью она была согласна жить где угодно, лишь бы подальше от Ричарда. Слава Богу, сейчас она может сообщить бывшему мужу о продаже дома.
Джейсон оказался верен слову. Он предложил Тейлорам добавить. Они согласились — при условии, что Салли оставит им ковры. Протирая раму мокрой тряпкой, Салли улыбалась. Да пускай забирают! Все равно Хью покупает ей новые, а дополнительная тысяча фунтов пойдет на шторы. Она уже видела их мысленным взором — дымчато-голубые, с рисунком цвета персика. Хью наверняка понравится…
— Салли, у тебя капает с тряпки!
Испуганная женщина подняла глаза. С ярко-желтых резиновых перчаток стекала грязная вода. На подоконнике образовался целый пруд.
— Извини, замечталась. Я думала об отделке квартиры.
— Ну, если у тебя есть какие-то идеи, я с удовольствием послушаю. До вселения Марион придется кое-что подкрасить. Что ты там придумала?
У Салли не хватило духу признаться, что она думала не о квартире Марион, а о своей собственной. Она закатала мокрый рукав синего свитера и наобум сказала:
— Как насчет голубого и желтого?
— Замечательно! — отозвалась Лаура. — Это поднимет ей настроение. Весь день голубое небо и солнце!
— Если хочешь, я куплю краску и завтра возьмусь за дело, — предложила Салли.
Лаура бодро кивнула.
— Я совсем забыла, что в таких делах ты собаку съела! А все Ричард с его незаконченными затеями…
— Да уж… Тем более, что у себя мне делать нечего. Там все новенькое, с иголочки.
Лаура положила ей руку на плечо.
— Знаешь, несколько месяцев назад я за тебя сильно волновалась. А теперь ты стала совсем другой. Должно быть, так на тебя повлияла продажа дома. Ну их к черту, все эти закладные! Конечно, я понимаю, сада жалко, но убирать квартиру не в пример легче.
Салли задумчиво теребила резиновую перчатку. Слава Богу, никаких щекотливых вопросов насчет квартиры не возникло. Если Лаура поверила, что она могла ее купить, то поверят и другие. Теперь единственной заботой оставались нежданные гости, визит которых мог помешать им с Хью.