Глава первая

Первое, что привлекло внимание мисс Хелены Уайтт, – это босые загорелые ноги мужчины, стоящего на яхте. Она устроилась на краешке причальной тумбы и с любопытством наблюдала за судном. К причалу Сиддлшэм-Милла не часто пришвартовываются яхты богатых господ. А эта – пусть и большая, но на вид довольно простая и не новая. На корме было видно название – “Лунная паутина”.

Жаль, что она не захватила с собой альбом для рисования и карандаши, так как моряк являл собой прекрасную картину. Он стоял, запрокинув голову, и следил за тем, как команда занимается оснасткой яхты. Он, наверное, штурман. Взгляд Хелены скользил по сильным, мускулистым икрам, видневшимся из-под штанин парусиновых брюк, подпоясанных широким кожаным ремнем, и белой рубашке, раздувавшейся на ветру.

Черты загорелого лица отточены, правда, нос явно ломали, и не один раз. Каков у него рот, ей не было видно, так как мужчина стоял вполоборота. Темное облако неожиданно закрыло теплое апрельское солнце, а порыв ветра растрепал выгоревшие волосы моряка и чуть не сорвал с головы Хелены соломенную шляпу. Она вскрикнула, но удержала шляпу руками и… встретилась взглядом с темно-голубыми глазами, восхищенно рассматривавшими ее.

Мисс Уайтт было всего девятнадцать лет, и воспитывалась она в строгости, но ей все же сразу стало понятно, почему он так на нее смотрит. Рассердившись на то, что могла дать к этому повод, она поспешила отвернуться.

Вдруг ей пришло в голову, что вот уже минут десять, как она не видит своего младшего брата. Полагая, что поля шляпы надежно скрывают от взоров ее покрасневшие от смущения щеки, Хелена оглядела причал. Джон обладал удивительной способностью куда-то исчезать, и она к этому уже привыкла и не встревожилась, не обнаружив резвого десятилетнего мальчика около себя. Он, должно быть, убежал на склад, где ловит крыс среди мешков с зерном, либо досаждает рыбакам вопросами, или упрашивает какого-нибудь старого матроса показать ему морской узел. Джон, несмотря на юный возраст, был одержим всем, что касалось кораблей и моря, и, благодаря влиянию дяди, коммодора сэра Роберта Брейки, считал дни до поступления в военно-морское училище.

Его маму, вдову, не очень-то волновало отсутствие у единственного сына интереса к учению. Правда, он проявлял усердие к математике, навигации и… завязыванию морских узлов. Леди Уайтт, разумеется, расстраивала частая смена гувернанток, но она позволяла Джону бить баклуши, полагаясь на то, что за ним присматривает сестра, пока в поместье Нортон не появится очередная наставница.

На этот раз Джон не приставал к рыбакам. Хелена, оглядев причал, не увидела брата, но за широкой спиной штурмана яхты заметила фигурку в синей курточке и нанковых штанишках. Мальчик украдкой продвигался по трапу яхты, не отрывая глаз от судовой пушки, стоявшей около пирамиды ядер.

Хелена вскочила на ноги. Постоянные обитатели крошечной Сиддлшэмской гавани снисходительно относились к Джону, но это судно никому не знакомо, и вряд ли его владельцу понравится, что какой-то мальчишка пролез к нему на яхту. Штурману это тоже не понравится. Подавив волнение, Хелена быстрым шагом направилась к яхте, забыв о том, что на ней простое старое платье, которое она обычно надевала для прогулок с братом. Она дошла до трапа, надеясь остановить Джона, пока его не заметили. Местные жители, даже самые грубые матросы, никогда не осаживали и не прогоняли мальчика, снисходительно относясь к его приставаниям, так как глубоко уважали память отца, контр-адмирала сэра Гресли Уайтта, погибшего в Трафальгарском сражении.

– Джон! – громко прошептала она. – Иди сюда!

Брат в этот момент дотянулся грязным пальцем до верха пирамиды из ядер, а, услыхав ее голос, виновато отдернул руку. Железный шар скатился вниз, вслед за ним покатились остальные пушечные ядра, и пирамида рассыпалась с ужасающим грохотом. Шары оставляли царапины на белой поверхности палубы. Матросы отвлеклись от работы, штурман тоже обернулся и сурово сдвинул брови.

Он подошел к мальчику, схватил его за воротник и приподнял.

– Ах ты, негодник! Ты что тут делаешь? Я сейчас отлуплю тебя как следует! Джейкс! Хиггинс! Идите сюда и сложите ядра.

Два матроса мгновенно кинулись подбирать ядра. Джон висел в воздухе с застывшим и побелевшим лицом, и Хелена поняла, что он изо всех сил старается не опозориться и не заплакать, хотя и очень напуган.

Она взбежала по трапу с криком: “Отпустите его! Сейчас же отпустите его!”

Джон был поставлен на ноги, а штурман пристально и сердито посмотрел на Хелену. В его голубых глазах она не увидела прежнего насмешливого огонька. Теперь на нее раздраженно и сурово смотрел занятой человек, которого отвлекли от дел и чьей собственности нанесли урон.

– А! Гувернантка. Этот безобразник на вашем попечении? – Это был голос не грубого моряка, а воспитанного джентльмена.

Хелена от неожиданности даже рот приоткрыла и забыла про готовый сорваться с языка колкий ответ. Да, она выглядит просто неприлично перед представителем высшего света! То, что на ней старые платье и шляпа – полбеды, но совсем другое дело – то, что она гуляет с братом по пристани одна, привлекая внимание матросов. Ей совсем не хотелось, чтобы ее имя склоняли за картами в избранных клубах. Этот человек, несомненно, принадлежит к высшему обществу, хотя и работает наравне с матросами.

Дебют Хелены в свете задержался, так как ее мама была педанткой в отношении воспитания дочери и к тому же занималась собственными литературными делами. Но, тем не менее, мисс Уайтт знала, что репутации будет нанесен урон, если ее имя станет известно.

Она опустила глаза и пробормотала:

– Да, сэр. Простите, сэр. Джон, сейчас же иди сюда!

Мальчик тут же подбежал к ней. Хелена едва удержалась, чтобы его не обнять, но, не желая смущать брата, лишь положила руку ему на плечо и подтолкнула к трапу.

Негодуя на себя, на постреленка-брата и более всего на этого властного мужчину, Хелена отвела Джона к домику паромщика. Она затылком чувствовала жесткий взгляд голубых глаз.

– Уже вернулись, мисс Хелена? – Паромщик поднялся со скамьи и помог ей сесть в качающуюся на воде лодку. – День-то какой сегодня! Я думал, что вы, как всегда, прогуляетесь по причалу.

Хелена уселась на корме и оправила на коленях юбку.

– Спасибо, Нед. Видишь ли, поднялся ветер. Джон, сиди смирно и не мешайся у Неда под ногами! Хватит с меня твоих фокусов на сегодня!

Старый матрос поднял голову от весел и удивленно взглянул на нее. Не похоже на мисс Хелену так придираться к парню! Что-то ее, видно, расстроило, раз она покраснела. Правда, она всегда румяная, не то, что худосочные лондонские барышни, которые приезжают на побережье подышать свежим воздухом и не вылезают из-под зонтиков. Но он ни разу не видел мисс Хелену такой раскрасневшейся, и глаза – ну чистые фиалочки – сердито блестят.

Когда они причалили в Селси, Хелена уже перестала сердиться на брата. Он ведь еще ребенок, живой и любопытный, каким ему и следует быть, и она очень его любит. Хелена вынула из сумочки монету и вложила в грязный кулачок Джона.

– Вот, пожалуйста, заплати Неду.

Джон стрельнул в ее сторону испуганными глазами, но, увидев, что она улыбается, стиснул ей руку.

– Как ты думаешь, мне придется заплатить за испорченную палубу? – с тревогой спросил он. – На это уйдут все мои карманные деньги, а мама, скорее всего, не даст мне вперед. – И задумчиво добавил: – Я и так ей должен за разбитое окно в пасторате и за цыплят мистера Уиллоби.

Хелена засмеялась, вспомнив, как он устроил цыплячьи гонки, в результате чего у соседа-фермера разбежались все куры.

– Нет, не думаю, – ответила она. – Полагаю, что у этого человека хватит средств, чтобы закрасить палубу.

Они вышли из лодки, и Джон, забыв о случившемся, стремглав понесся вперед. Хелена вздохнула. Хорошо бы и ей так легко ко всему относиться!

Они ехали в коляске по извилистой тропинке, ведущей к дому.

– Давай спустимся вниз, к воде. Пожалуйста! – попросил Джон.

Хелена рассеянно кивнула. Они миновали Нортон-хаус и поехали по дороге вниз. Поскольку утренняя прогулка совершалась ради Джона и еще для того, чтобы дать возможность маме побыть в тишине, то неважно, куда они поедут, главное – прийти вовремя на второй завтрак, подумала Хелена.

Старая лошадка остановилась в обычном месте, там, где дорога упиралась в покрытый галькой берег. Джон спрыгнул на землю и вновь куда-то исчез, но тут из соседнего болота с кряканьем выскочил целый выводок уток, и Хелена поняла, что брат прячется в кустах. Теперь он явится домой весь в тине, но маме все равно, поскольку она поглощена переводом стихов Сапфо, что, несомненно, будет с восторгом встречено в литературных кругах Лондона.

– Хелена, иди сюда! Посмотри, что я нашел! – раздался голос Джона.

Он обнаружил старую лодку, привязанную к берегу, и Хелена со вздохом спустилась по каменной дорожке к воде.

– Это французский фрегат! – сверкая глазами, объявил Джон. – Ты будешь капитаном, который уснул на вахте, а я влезу на борт и возьму в плен тебя и твой корабль! Я сам стану на нем плавать вместе с эскадрой дяди Роберта! Меня произведут в лейтенанты!

– Хорошо, – покорно согласилась Хелена, залезая в лодку, так как давно привыкла к фантазиям Джона. – Где я должна заснуть? Вот здесь, на корме?

– Где угодно. Ты ведь выпила очень много бренди. – Джон убежал и спрятался в подлеске.

Хелена устроилась в старой, с облупившейся краской лодке, которая мирно покачивалась на небольших волнах, поднятых ветром. Она закрыла глаза, изображая пьяного француза. Пригревшись на солнышке, Хелена задремала, и в полусне ей мерещился владелец яхты. Вот бы отправиться с ним в морское путешествие… Ей чудилось, что она плывет на корабле, ветер бьет в лицо, а крепкая рука надежно обнимает ее за талию…

Эти неподобающие мечтания были нарушены звуками крадущихся по гальке шагов и последовавшими за ними душераздирающим воплем и треском. Лодка сильно закачалась, и Хелена упала с сиденья, ударившись спиной.

Когда ей удалось сесть, то она в ужасе увидела, что лодка плывет, а берег уже довольно далеко. Джон лежал, распластавшись, на берегу. Очевидно, прыгая, он сорвал с колышка веревку, которой это суденышко было привязано.

– Хелена! Вернись! – закричал он.

Лицо мальчика побелело от страха.

– Не волнуйся, Джон. – Хелена старалась выглядеть спокойной, чтобы подбодрить брата. – Здесь есть весла, а ты же знаешь, как я хорошо гребу!

Она вставила весла в уключины. Это оказалось очень трудным делом, так как старое дерево расщеплялось от ее усилий. Хелена погрузила весла в воду и стала грести, как учил ее отец. Необходимо было развернуть лодку к берегу. Она приподняла правое весло и изо всех сил нажала на левое. Лодка начала поворачиваться, но вдруг раздался громкий треск – гнилое дерево не выдержало, весло сломалось, а Хелена упала, больно стукнувшись затылком. В глазах у нее потемнело, и последнее, что она помнила, – это крик Джона.

Хелена пришла в себя и обнаружила, что лежит в луже воды. Глаза слепило от солнца, и какое-то время она не могла понять, что произошло. Преодолевая острую боль в затылке, она села, но от дурноты и головокружения ее вытошнило.

О борта лодки бились волны, и она наконец сообразила, что с ней. Хелена в отчаянии стала искать глазами землю и в миле справа углядела кончик мыса Селси. Она замерла от ужаса и была не в состоянии о чем-либо думать. Наконец ей удалось взять себя в руки, но опасность от этого не стала меньше.

Второе весло валялось на дне лодки, но Хелена, хотя и была обучена гребле с детства, грести кормовым веслом не умела. К тому же оно могло тоже сломаться, как и первое. Хелена огляделась – на горизонте не было видно ни одного корабля. Она заставила себя успокоиться и вспомнить отцовские наставления. С юга и юго-востока ей могли угрожать коварные рифы под названием Ауэрз, но до них мили три. Правда, у нее мало надежд на то, что она скоро увидит в открытом море какой-нибудь корабль, который собирается причалить к берегу. Чтобы встретить рыболовецкое судно, ей надо обогнуть мыс Селси.

Но тут она обнаружила новую угрозу – через старую обшивку в лодку просачивалась вода. Хелена в отчаянии огляделась, ища какую-нибудь посудину, чтобы вычерпывать воду с днища, но ничего, кроме плавающего мусора, не увидела… Она стянула с ноги ботинок и стала, как ковшом, черпать им воду. Хорошо, что она привыкла надевать на прогулку прочные высокие кожаные башмаки, а не изящные туфельки, более приличествующие даме из общества.

Лодку относило дальше к юго-западу. Вначале Хелена обрадовалась этому, так как надеялась встретить в море подмогу, но волны вздымались все выше и выше, перехлестывая через борт, и она испугалась. А тем временем вода на дне лодки снова начала прибывать, и Хелена измучилась, вычерпывая ее. К горлу подступили рыдания, но тут она вдруг увидела красные паруса одномачтового рыболовного судна в полумиле от себя. Она начала махать руками и кричать во весь голос. На мгновение ей показалось, что судно повернуло в ее сторону, но, приглядевшись, она увидела, что оно, наоборот, удаляется.

У Хелены вырвался мучительный стон. Неудивительно, что они ее не заметили: без паруса ее лодка была всего лишь коричневой точкой на темной поверхности моря. Когда она увидит следующий корабль, то должна чем-то просигналить. Но чем? Если бы у нее был обрывок паруса, можно было бы привязать его к веслу… А нижняя юбка? Не мешкая, Хелена стащила ее с себя, дрожащими пальцами оторвала кружево от подола и стала привязывать юбку к концу весла. Для этого пришлось прекратить вычерпывать воду, которая поднялась уже до лодыжек, но наконец Хелене удалось привязать юбку. И, словно в ответ на ее мольбы, с юга появился другой корабль. Он быстро шел под ветром, распустив паруса. Хелена закричала и, с трудом подняв непослушное весло, невзирая на тяжесть, стала им махать. Вначале ей показалось, что ее не увидели, но вот корабль развернулся и убрал паруса.

– Слава Богу! – прошептала Хелена и бросила весло на дно лодки.

Корабль плыл ей навстречу и был уже на расстоянии четверти мили. Она увидела, как команда готовится спустить шлюпку.

Хелена не сводила глаз со своих спасителей и совсем забыла о воде в лодке. Матросы погрузились в гичку и налегли на весла. Они были уже так близко, что Хелена могла различить слова команды. Она посмотрела на дно лодки и увидела, как волны захлестывают ей ноги. Лодка начала уходить под воду. Хелена вскочила и закричала:

– Скорее! Пожалуйста, скорее! Я тону!

Ее крик явно долетел до спасителей – высокий мужчина поднялся во весь рост, стянул с себя куртку и нырнул в волны. Тут тонущая лодка накренилась и опрокинулась, и Хелена очутилась в холодной воде.

Она умела плавать, но намокшее платье облепило ей ноги, и она не могла ими пошевелить. Она изо всех сил била руками по воде, пытаясь плыть к темной голове, которая сквозь волны приближалась к ней.

Вдруг сильная волна ударила ее по лицу, ослепила, а вода залила нос и рот. Задыхаясь, Хелена поняла, что тонет…

Но тут ее схватили за волосы, грубым движением вытащили из волн, и она почувствовала себя прижатой к чьей-то широкой груди. Спаситель поплыл вместе с ней к шлюпке. Хелена не сопротивлялась, понимая, что тогда они оба утонут.

Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем они достигли борта шлюпки. Несколько рук подхватили ее и вытащили из воды. Спаситель влез в шлюпку следом за ней. Хелена кашляла и терла залитые соленой водой глаза. Неожиданно ее опрокинули вниз головой на мужское колено, и у нее изо рта и носа полилась вода.

– Хватит! Перестаньте! – выкрикнула она, и ее отпустили.

Теперь она сидела на коленях у своего спасителя. Когда же она посмотрела на него, то слова благодарности замерли у нее на губах.

– Это вы! – с трудом выдохнула она, увидев, кто перед ней.

Маловероятно, что он смог узнать молоденькую “гувернантку” в этой особе, которую только что спас от неминуемой смерти. Но мисс Уайтт сразу же узнала владельца парусной яхты. Его белокурые волосы намокли и выглядели темными, грудь вздымалась, а льняная рубашка облепила крепкие мускулы плеч и рук.

Его, казалось, озадачила ее горячность. Он приподнял бровь и вежливо спросил:

– Прошу прощения, мисс… мы разве знакомы?

– Нет, сэр! Но это не помешало вам накричать на моего младшего брата сегодня утром!

– Значит… вы не гувернантка, – он пристально вгляделся в ее лицо. – Как же я вас сразу не узнал?

Хелена покраснела и стала одергивать прилипшее к телу платье. На ней нет даже нижней юбки!

Гичка стукнулась о борт яхты. Прежде чем Хелена успела что-либо сказать, ее спаситель приказал матросам отвернуться, перекинул девушку через плечо и, ухватившись за веревочную лестницу, стал подниматься на яхту.

Он опустил Хелену, смущенную и разгневанную, на палубу, и на нее тут же уставились остальные члены команды, которые решили, что приказ хозяина отвернуться к ним не относится.

– Сэр! – Хелена с горящими глазами повернулась к нему. – Как вы осмелились… так обращаться со мной?

– Вы недовольны тем, что вас спасли от гибели и помогли взобраться на борт яхты, мадам?

Хелена чуть было не топнула ногой, но вовремя вспомнила, что на ней всего один ботинок.

– Сэр, я весьма вам обязана за спасение, иначе я неминуемо утонула бы…

– Неминуемо, – сухо подтвердил он. – Полагаю, что вашего юного брата не было с вами в лодке, иначе вы выразили бы беспокойство.

– Ох! Джон будет ужасно волноваться… Нет, его не было со мной. Я по его просьбе изображала пьяного французского капитана…

В ответ Хелена услышала насмешливое фырканье и уже раздраженно сказала:

– Я буду весьма признательна, если вы назовете свое имя, сэр!

Он улыбнулся и слегка поклонился.

– Хорошо, мадам. Согласен: ужасно неприятно ссориться с человеком, имя которого неизвестно. Адам Дарвелл к вашим услугам, мэм.

– Лорд Адам Дарвелл?

– Именно так, мэм. Вам, кажется, известно мое имя?

– Да… Вы почти наш сосед.

– И ваша матушка наверняка сообщила вам, что я пресловутый распутник и что вам не следует со мной знаться?

– Нет-нет, это говорила не мама… Я хочу сказать… – Хелена смутилась и замолчала. Не могла же она передать ему скандальные истории, которые дочка приходского священника рассказывала своим закадычным подружкам! – Простите, если мои слова прозвучали невежливо… это оттого, что я еще не пришла в себя после потрясения, но я прекрасно понимаю, чем вам обязана. – Хелена была довольна тем, что ей удалось ответить ему с достоинством.

– Могу ли я рассчитывать, что, несмотря на необычные обстоятельства, вы скажете мне, кого же я имею удовольствие принимать на борту “Лунной паутины”?

Хелена выпрямилась во весь свой рост в 164 см, задрала подбородок и чопорно, словно находилась в Олмаке, а не дрожала от холода на палубе яхты посреди открытого моря, произнесла:

– Хелена Уайтт, сэр.

– Мисс Уайтт, для меня большая честь оказать услугу дочери выдающегося героя, – он произнес это вполне искренне, и Хелена почувствовала к нему расположение. Возможно, все слухи об Адаме Дарвелле были обычными домыслами.

Солнце скрылось за облаком, поднялся резкий ветер, и мокрая юбка стала бить Хелену по ногам. Она дрожала, и Адам подошел и помог ей спуститься вниз по трапу.

– О чем я только думаю, – укорил он себя, – вы можете простудиться. Дженкс, – крикнул он через плечо, – продолжай идти прежним курсом и пусть нам сварят кофе.

Адам провел Хелену в маленькую, но богато обставленную каюту. Она могла стоять в ней во весь рост, а ему приходилось наклонять голову из-за высокого, не меньше двух метров, роста. Хелена чувствовала себя не очень уютно в его присутствии, но виду не показала и с притворным интересом стала осматривать каюту. Он зажег две висящие масляные лампы. Вдоль обитых деревянными панелями стен стояли запирающиеся шкафы, и под кроватью тоже виднелись ящики. Еще в каюте был стол с двумя креслами и массивный сундук.

Хелена продолжала дрожать то ли от холода, то ли от перенесенного ужаса. Его светлость открыл дверцу в стене, и она увидела туалет с умывальником, кувшином и тазом. Он передал ей полотенце, а затем отпер один из шкафов.

– Вот здесь есть кое-что для вас подходящее. – Адам бросил на кровать кипу женской одежды. Хелена сразу заметила, какие это красивые и… интимные вещи. Она покраснела, а Адам насмешливо произнес:

– А вы уж решили, что все слышанные обо мне истории просто злые сплетни. Я стараюсь, чтобы моим гостям было уютно.

Хелене показалось, что он смотрит на кровать у нее за спиной, но она заставила себя выдержать его взгляд.

– Благодарю вас, сэр. Уверена, что найду все необходимое. Будьте любезны оставить меня – я хотела бы переодеться.

Он отвесил ей шутливый поклон и улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Вынув из шкафа рубашку и брюки, он вышел из каюты.

Хелена опустилась на кровать и с облегчением вздохнула. Сердце у нее трепетало, и происходило это не только от испуга.

Она стала стягивать с себя платье и, оглянувшись на дверь, хотела было набросить крючок и даже протянула руку, но вовремя одумалась. Лорд Дарвелл – джентльмен, а если она запрет дверь, то проявит к нему недоверие, и это его оскорбит.

Ополоснувшись и надев самое скромное из платьев, она накинула на плечи кружевную косынку и почувствовала себя намного лучше. Но когда дело дошло до прически, она пришла в отчаяние, так как вымыть в маленьком тазике огромную массу темно-каштановых волос и причесать их без помощи горничной оказалось ей не по силам. В конце концов она с трудом расчесала гребнем лорда Дарвелла спутанные пряди и заплела косу, завязав на конце ленточку, которую выдернула из нижней юбки.

Хелена едва успела закончить свой туалет, как раздался стук в дверь. Она поправила влажные завитки на лбу и, усевшись в кресло, сказала:

– Войдите.

– А, мисс Уайтт, как вижу, вы вполне пришли в себя. Вы нашли все необходимое?

– Да, благодарю вас, милорд, – тихо ответила она.

– Я принес кофе, а скоро будет готова еда.

Он переоделся в сухие рубашку и брюки, а сверху накинул темно-синий бушлат, но ноги по-прежнему были босые, и Хелену это очень смущало.

Потягивая кофе, он молчал и ждал, когда она заговорит. Кофе был горьким, но бодрил и приятно обволакивал горло. По телу разливалось тепло. Хелена, беспокоясь о матери и брате, спросила:

– Сэр, когда мы вернемся в Сиддлшэм?

Лорд Дарвелл задумчиво произнес:

– Дней через десять, наверное.

– Но вы остановитесь в ближайшем порту?

– У меня нет таких намерений. Я направляюсь на Сент-Мэрис.

– Это же на островах Силли! – Хелена со стуком поставила кружку. – Как же я доберусь домой?

– Всему свое время. – Он улыбнулся, но Хелене это не понравилось. – А пока что я постараюсь, чтобы вы не испытывали неудобств.

 

Глава вторая

– Острова Силли! – Хелена пришла в ужас. – Милорд, если вы изволите шутить, то, уверяю вас, эта шутка неуместна! – Она встала и в волнении протянула к нему руку. – Пожалуйста, сэр, не шутите так со мной, скажите, что мы сейчас же вернемся в Сиддлшэм. Мама с братом думают, что я утонула. Представьте себе их страдания. Не будете же вы столь жестоки!

Фиалковые глаза смотрели так умоляюще, что Адам Дарвелл едва не дрогнул, но тут же преодолел минутную слабость. Ему было ясно, что мисс Уайтт не понимает двусмысленности своего положения: неважно, сколько времени она провела с ним наедине, но в глазах света она безнадежно скомпрометирована. А у него имеются собственные важные причины достигнуть порта Хью-Таун на острове Сент-Мэрис к завтрашнему вечеру.

– Я не могу сейчас повернуть обратно, но обязательно отправлю сообщение вашей матушке, и она получит его уже сегодня. Даю вам слово, мисс Уайтт, – он взял ее за руку и слегка пожал.

Хелена выхватила руку и взволнованно воскликнула:

– Сэр, мне кажется, что вы не отдаете отчета в своих словах! Каким образом вы собираетесь послать письмо моей маме, если не желаете причалить к берегу?

У Адама Дарвелла недовольно скривились губы.

– Поверьте мне, мисс Уайтт, я вполне сознаю, в каком затруднительном положении мы оказались, – он повернулся к двери и тихо добавил:

– Вот вы, возможно, этого не понимаете, – сняв с крюка плащ, он сказал: – Накиньте это. Мы поднимемся на палубу. Сейчас нам повстречается лодка, идущая из Нидлза, – она возвращается в Сиддлшэм, и ее владелец отвезет письмо.

– В таком случае дайте мне перо и бумагу, чтобы я сама написала маме, – потребовала Хелена и вдруг поняла несуразность этого разговора. – Но если лодка направляется в Сиддлшэм, почему я не могу вернуться на ней?

– Я не решусь отправить вас на маленькой рыбацкой лодке в обществе… грубых матросов.

Хелена подозрительно прищурилась.

– Грубых матросов? А может, это контрабандисты, милорд?

– Контрабандисты? – Он зло усмехнулся. – За кого вы меня принимаете, мисс Уайтт?

Хелена не успела ничего ответить, как он вышел и захлопнул дверь.

Она бросила на кровать плащ и опустилась рядом. Господи, мало того, что она едва не умерла, так еще ее спасителем, стал именно этот человек! Адам Дарвелл – вне всякого сомнения, распутник и повеса, а теперь выясняется, что он вполне может быть в заговоре с контрабандистами!

Хелена всю жизнь провела на южном побережье и была наслышана о леденящих душу историях про шайки, которые терроризировали все графство еще во времена ее прадедушки. Сейчас контрабандой занимались не столь ретиво, но и в добропорядочных домах частенько обнаруживали на пороге бочонок бренди в обмен на молчание, когда мимо будут проходить нагруженные лошади. Правда, одно дело – молчать, и совсем другое – самому заниматься незаконной торговлей!

В дверь постучали, и вошел матрос с чернильницей, пером и листом бумаги. Он молча поклонился и ушел. Что ж, по крайней мере, она сможет написать маме и успокоить ее. А бедняжка Джон, должно быть, решил, что сестра утонула и в этом виноват он.

Хелена написала несколько утешительных слов, не упоминая тонущую лодку.

“… пожалуйста, не волнуйся, милая мамочка. Лорд Дарвелл устроил меня со всеми возможными удобствами. У него срочное дело на острове Сент-Мэрис и он не может менять свои планы, но уверяет, что при первой же возможности отправит меня домой. Пожалуйста, передай Джону, что я его люблю. С почтением, твоя дочь Хелена”.

Поскольку у нее не было печати, Хелена сложила письмо и четко надписала адрес. Послышались громкие голоса и удар о борт – значит, подошла рыбацкая лодка. Хелена схватила плащ и вскарабкалась по отвесному трапу на палубу. Ее обдало холодным ветром, и она плотнее запахнула полы войлочного плаща.

Адам Дарвелл стоял, опершись на перила, и обменивался шутками с командой лодки. Вдруг он откинул назад голову и расхохотался. Белокурая грива волос забилась на ветру. Ему не хватает только золотой серьги в ухе, чтобы выглядеть настоящим пиратом, подумала Хелена.

Она покраснела оттого, что уставилась на него у всех на глазах, и смущенно опустила голову, но, когда взгляд упал на его гибкую фигуру с крепкими бедрами и загорелыми босыми ногами, ей стало совсем неловко. Хелена никогда раньше не придавала значения мужскому телу. Конечно, она имела представление о его строении, поскольку у них дома имелись классические скульптуры, но одно дело – холодный мрамор, а тут живой человек.

Развевающийся на ветру плащ зацепился за гвоздь ящика, стоящего около грот-мачты. Она вскрикнула и тем самым привлекла внимание Адама. Он подошел к ней и спросил:

– Мисс Уайтт, вы не замерзли? – Он высвободил плащ, и на мгновение она ощутила тепло его руки, когда он поправлял плащ у нее на плечах.

Хелена вздрогнула, но не от холода.

– Походите с подветренной стороны возле рубки – там не так сильно дует, – сказал он.

Взяв Хелену за руку, он провел ее подальше от лодки, качающейся на волнах у борта.

– Это письмо к леди Уайтт? Я вложу его в свое письмо, – сложив письма, он вернулся обратно.

Боцман передал ему потертый кожаный мешок, который уже был плотно набит. Адам засунул туда письма, затянул шнурок и опустил сумку в поджидавшую внизу лодку.

Хелена вдруг почувствовала, как сильно устала. Вдоль рубки стояли ящики, и она, найдя укромный уголок, села, укутавшись в плащ. Глядя на холодную серую поверхность моря, она поняла, насколько была близка к смерти. “Я несправедлива к своему избавителю”, подумала она, “нечего придираться, даже если на его совести несколько бочонков контрабандного бренди или пара рулонов дорогого шелка”.

Убаюканная мерным покачиванием, Хелена, вся в мыслях об Адаме Дарвелле, заснула и очнулась лишь от вкусного запаха тушеного мяса. Она открыла глаза и увидела его, стоящего перед ней с тарелками в руках.

– Ой, я так голодна! – воскликнула Хелена, выпрямилась и откинула прилипшие ко лбу завитки.

– Вы согласны поесть здесь? Погода как будто улучшается.

И действительно, резкий ветер утих, а зыбь на море блестела под лучами полуденного солнца. Она кивнула. Адам сел рядом и передал ей оловянную тарелку с жарким, толстым ломтем хлеба с сыром, а также выщербленную ложку.

Хелена с жадностью набросилась на еду, забыв о хороших манерах, так как с восьми утра у нее крошки во рту не было. Но, покончив с мясом, она вспомнила об этикете и хлеб с сыром откусывала маленькими кусочками.

– Повар будет очень доволен, когда увидит пустую тарелку, – заметил Адам и осведомился:

– Вам стало лучше?

Хелена вдруг сообразила, что закончила еду раньше его.

– Простите мою торопливость, – извинилась она. – Я даже не представляла, как голодна. У вас на яхте собственный повар, милорд?

Адам рассмеялся.

– Жан-Пьер – первоклассный повар, но он скорее даст себя выпотрошить, чем вновь ступит на борт корабля. Он бежал от революции и пересек Ла-Манш в шторм. Это произвело на него неизгладимое впечатление. Я едва уговорил его покинуть Лондон и приехать в мое загородное поместье. Нет, здешний повар – один из матросов, но он неплохо готовит, а когда мы причаливаем, то мне присылают еду с берега.

Он забрал у нее тарелку и поставил вместе со своей на палубу.

– Что вы хотите выпить? Чая нет, а эль я вам не советую. Правда, у меня есть недурное бургундское. Вы не возражаете?

Хелена не привыкла пить вино, но выбора не было, а в горле у нее пересохло и до сих пор саднило от соленой морской воды. Теплая густая жидкость приятно обволакивала горло и оказалась на удивление сладкой и вкусной, но лорд Дарвелл почему-то больше не наполнил ее бокал, а лишь с усмешкой наблюдал, как у нее разрумянились щеки и заблестели глаза. От ветра волосы запутались вокруг скромной сережки Хелены, и тогда Адам наклонился и стал осторожно их высвобождать.

– Милорд! – в ужасе воскликнула она.

– Сидите смирно, иначе вам будет больно, – приказал он и мягко добавил: – Называйте меня Адамом, хорошо? – Он легонько коснулся пальцем ее щеки.

Пораженная Хелена встретилась с ним взглядом. У него были длинные темные ресницы, а глаза такие же синие, как бушлат. Он пристально смотрел на нее, и она, запинаясь, произнесла:

– Но, милорд, мы…

– Если вы собираетесь сказать, что мы не были представлены друг другу подобающим образом, то вы меня разочаровываете, Хелена! Я-то считал, что вы смелее и не придаете большого значения условностям. Кто нас может здесь услышать?

Он встал и ласково взял ее за руку.

– Но… команда! – запротестовала она… и дала увести себя подальше на корму.

– Они заняты, и к тому же им хорошо платят за то, чтобы они ничего не видели и не слышали.

Хелена была уязвлена – ведь он намекает на то, что команда принимает ее за одну из тех дам, которых его светлость обычно развлекает на борту яхты.

– Судя по женской одежде у вас в каюте, милорд, могу предположить, что у них большой опыт, – язвительно заметила она.

– Полагаю, Хелена, что для вас не лишними оказались ни одежда, ни деликатность моих матросов, – он остановился у бушприта. – А теперь, если вам не очень холодно, давайте полюбуемся закатом.

Хелена почувствовала, как похолодало, и не стала возражать, когда Адам обнял ее за плечи и притянул к себе. От выпитого вина у нее немного кружилась голова, а от Адама исходило тепло, и она ощущала себя в полной безопасности. Утром – а ей казалось, что это было сто лет назад, – она поругала себя за мечты о том, как его руки будут надежно обнимать ее, и вот это произошло, но у нее нет ни малейшего желания отстраниться от него, несмотря на неприличность их поведения.

А он молча стал осторожно водить длинным пальцем по шее Хелены. У нее дух захватило и чувственная волна прокатилась по всему телу.

– Милорд!

Он повернул ее к себе лицом и засмеялся, видя, как она покраснела.

– Называйте меня Адам. Мне огорчительна ваша чопорность – вспомните, при каких обстоятельствах вы появились на этом судне.

Мисс Уайтт не имела опыта в науке кокетства, иначе она поняла бы, что он ее поддразнивает. Подумав, что он сочтет ее невоспитанной и неблагодарной, она подняла на него испуганное лицо.

– Адам… я не хотела…

Его светлость не устоял против жалобного взгляда широко раскрытых фиалковых глаз и нежного рта – он наклонился и поцеловал Хелену в губы.

Ее целовали первый раз в жизни и при таких необычных обстоятельствах! Хелена едва не задохнулась, но… не сопротивлялась. На нее нахлынули неизведанные доселе ощущения. Наверное, оттого, что его кожа пахла солью, и даже губы у него были соленые. Она провела рукой по его щеке и почувствовала под пальцами щетину.

Будь Хелена поопытнее, она поняла бы, что Адам наградил ее весьма сдержанным поцелуем, но для невинной девушки и этого было достаточно. Она в ужасе пришла в себя, отшатнулась от Адама и отвернулась. От стыда у нее горели щеки, а Адам с грустной улыбкой наблюдал за ней. Да, подумал он, флиртовать с наивными девушками не так просто, как с искушенными замужними дамами из его привычного окружения.

Он не хотел пугать Хелену и догадался, что с ней происходит – ее поразил не столько его поцелуй, сколько собственная реакция. Но, по крайней мере, он понял, что не противен ей, а ввиду того, что единственный выход из их приключения – брак, это уже хорошо!

Хелена, ухватившись за холодный поручень, невидящим взглядом уставилась на темную поверхность моря. Неудивительно, что в высшем свете существует столько преград между молодыми леди и джентльменами! Она честно призналась себе, что Адам не виноват в случившемся – ей надо защищаться не от него, а от самой себя!

Она повернулась к нему и с вежливой улыбкой сказала:

– Уже поздно и прохладно, солнце село. Я должна попрощаться с вами, милорд. Я очень устала, – она на самом деле вдруг почувствовала изнеможение.

– Конечно. Я сейчас возьму фонарь. Вы нашли в каюте все необходимое для сна? – Он тоже старался говорить как ни в чем не бывало, хотя был раздосадован.

Адам Дарвелл не привык ни с кем нянчиться, тем более с юными леди. Но он одернул себя – она устала, смущена и испугана, хотя и пытается это скрыть. Между мисс Хеленой Уайтт и опытными дамами, за которыми он всю жизнь беспечно волочился, существует большая разница.

Он вошел вместе с ней в каюту, подвесил фонарь и огляделся, проверяя, все ли в порядке. Хелена стояла рядом, и ее взгляд был прикован к койке, занимавшей почти все пространство в каюте. Понимая, в каком неловком положении она оказалась, Адам пожелал ей спокойной ночи и вышел, услыхав у себя за спиной, как щелкнула задвижка. Она ему не доверяет! Это обидно.

А Хелена провалилась в сон, как только забралась под одеяло, и никакие волнения ей не помешали.

Адам трижды за ночь поднимался на палубу, чем удивил команду.

– Чего ему неймется? – пробормотал рулевой, обращаясь к своему напарнику. – Небось, жестко лежать на койке боцмана!

Напарник хрипло расхохотался.

– Ему не хватает не мягких одеял, а той, что под ними!

Адам услышал смех и направился к рубке. Под его ледяным взглядом оба матроса мгновенно замолчали.

Хелена, вздрогнув, проснулась и села. В каюте было темновато, и она не сразу сообразила, где находится. Но плеск воды о деревянную обшивку, а также неяркий свет, пробивавшийся сквозь покрытый солью иллюминатор, напомнили ей, почему она здесь.

Она торопливо поднялась с постели и занялась своим туалетом. Как хорошо, что его светлость, заботясь о своих удобствах, имеет отдельную каюту! Умывшись холодной водой из кувшина, Хелена попыталась расчесать слипшиеся волосы, но ей это не удалось. Она надела платье и туфли. У муслинового платья был неприлично глубокий вырез, и, как она ни старалась подтянуть лиф наверх, у нее ничего не получилось. К тому же платье, несмотря на две нижние юбки, слишком облегало фигуру. Хелена накинула на плечи шаль и заколола ее на груди. Ей ни в коем случае нельзя допустить, чтобы брызги намочили юбки – иначе у нее будет совсем скандальный вид!

Когда Хелена поднялась по трапу на палубу, солнце уже светило. “Лунная паутина” неслась вперед на всех парусах, но земли не было видно.

Адам стоял на корме и смотрел в бинокль. Хелена остановилась, не зная, как себя вести. Она приложила пальцы к губам и вздрогнула, вспомнив вчерашний поцелуй. Неужели они смогут разговаривать, словно ничего не произошло?

– Простите, мэм, мне велено узнать, будете ли вы завтракать, мэм, – на нее смущенно смотрел рыжий юнга. Мальчику обычно не разрешали подходить к дамам его светлости, но эта леди выглядела доброй и милой.

Хелена улыбнулась ему, и он в ответ тоже улыбнулся. Как он похож на брата, с болью в сердце подумала она. Получили ли они ее письмо, или Джон с мамой провели бессонную ночь, считая, что она утонула?

– Спасибо. Я на самом деле хочу есть и с удовольствием позавтракаю. Вы мне покажете, куда пройти?

Мальчик покраснел до корней волос. За все тринадцать лет его жизни ни одна красивая дама с ним не разговаривала, да еще так ласково. Вконец потрясенный, он, запинаясь, проговорил:

– Я принесу вам завтрак, мэм, если только вам будет удобно сесть около рубки – там не так сильно дует.

Хелена устроилась возле рубки и с улыбкой смотрела, как он сбегал в камбуз и через несколько минут вернулся с полной тарелкой. Хелена с сомнением взглянула на селедку, кусок пахнущего плесенью сыра, черствый хлеб и кружку крепкого кофе, но вежливо поблагодарила мальчика, который вне себя от радости уселся у ее ног на палубе.

– Вдруг вам еще что-нибудь понадобится, мэм.

Хелена была очень голодна и съела все, правда, поделилась сыром с юнгой, который сообщил, что его зовут Билли, и заодно поведал ей подробности своей жизни. Их беседа была внезапно прервана появлением помощника капитана.

– Билли! Вот ты где, него… Доброе утро, мэм! Я вас сразу не увидел. Билли, не смей досаждать даме и отправляйся чистить картошку! – Крепкая рука ухватила Билли за шиворот и поставила на ноги. Правда, все это было проделано беззлобно.

– О, не ругайте его – это я виновата! – Хелена вернула мальчику тарелку и кружку. – Спасибо, Билли, за завтрак.

К ним подошел Адам и передал бинокль помощнику со словами:

– Следи за Волчьим утесом.

– Слушаюсь, милорд. Хотя день сегодня ясный, но все равно надо быть начеку. Я отправлю кого-нибудь на реи – осторожность не помешает, – он отдал честь и удалился.

– Волчий утес? Звучит очень страшно, милорд. – Хелена решила, что судоходство – вполне безопасная тема для разговора.

– Милорд? Вчера вы называли меня Адамом, – мягко заметил он, но, видя, как она смущенно потупилась, добавил: – Вы хорошо спали? Выглядите посвежевшей.

Мисс Уайтт и на самом деле была похожа на только что распустившуюся маргаритку, несмотря на спутанные волосы и чужое платье.

Хелена засмеялась.

– Я свалилась, как бревно, и ничего не чувствовала! Расскажите про Волчий утес. Название просто из готического романа, – она старалась говорить беспечным тоном, но чувствовала, что звучит все это неестественно. Неужели она сейчас похожа на манерных девиц, каких обычно встречаешь на деревенских праздниках?

– Он очень опасен, а что касается готики, то сами увидите, когда мы будем проплывать мимо. Название ему дали старые моряки – им казалось, что завывание ветра там и плеск волн о берег похожи на волчий вой или рык льва. Как-то мы плыли мимо него в тумане, и команда была убеждена, что все черти ада предсказывают нам гибель.

– Значит, вы часто плаваете здесь? – спросила Хелена и удивилась выражению замкнутости, появившемуся на его лице.

– Иногда, – отрезал Адам. – Через четыре часа мы прибываем на острова Силли. Смотрите! – Он указал в сторону. – Дельфин охотится за сельдью. Вон там…

Взяв Хелену за руку, он подвел ее к поручню. А она, изумленная увиденным, не заметила, как его рука обняла ее за плечи.

Все утро Адам развлекал Хелену, показывая ей птиц и дельфинов, рассказывая длинные истории о русалках и чудовищах и терпеливо отвечая на ее бесконечные вопросы о морской жизни.

– … конечно, отец рассказывал нам о плаванье на королевском фрегате – ну то, что он считал подходящим для моих ушей! Но я уверена, что на таком корабле, как ваш, все обстоит иначе. Вот Джону было бы интересно! Он собирается стать гардемарином и плавать с нашим дядей-коммодором, как только подрастет.

– Удивительно, что ваша мама после гибели мужа разрешает единственному сыну посвятить жизнь морской службе.

– Мама на все смотрит трезво. К тому же она сама из семьи моряков. Она знает, что если Джону не позволить стать гардемарином, то он убежит, а так, по крайней мере, он будет с нашим дядей.

Время летело быстро, и Хелена недоумевала, как она могла раньше чувствовать себя неловко в обществе Адама.

Вдруг с топ-мачты раздался крик:

– Земля!

Тут же по палубе забегали матросы: кто-то вскарабкался на снасти, двое готовили лотлинь для проверки глубины. Адам больше не мог уделять Хелене внимание. Он сделался таким же озабоченным, как и его команда.

Но вскоре она поняла, что мысли его светлости заняты не управлением кораблем, идущим в усеянных рифами водах, так как матросы, умело лавируя, вели яхту, минуя островки и скалы, а Адама нигде не было видно.

– Биггальский утес по правому борту, сэр! – крикнул впередсмотрящий, и боцман приказал изменить курс на норд-вест.

– Билли, иди сюда! Сбегай к его светлости и скажи, что мы входим в пролив Ворона.

Мальчишка понесся вниз и вернулся вместе с Адамом, неся в руках кожаную сумку. Вид у Адама был замкнутый и отстраненный. Хелена недоумевала: что могло послужить причиной того, что непринужденный и любезный в общении человек, каким он был все утро, так изменился?

Лорд Дарвелл взял у мальчика сумку и вынул оттуда сложенное письмо, которое тут же развернул. Ярко-красный воск печати с треском разлетелся в стороны, а его светлость бегло пробежал глазами содержание письма. Он помрачнел, явно недовольный прочитанным.

Хелена поняла – письмо было распечатано недавно, возможно тогда, когда он находился внизу. Все выглядело так, как будто Адам получил приказ, словно он морской офицер, который доплыл до определенного места, где должен получить указания Адмиралтейства. Странно… Ведь Адам не военный моряк.

Стараясь никому не мешать, она облокотилась о поручни и смотрела на заросшие травой скалы. Яхта приближалась к причалу Хью-Тауна на острове Сент-Мэрис. Полукруглая якорная стоянка с северной стороны была окаймлена скалистыми островками: длинная, изогнутая пристань давала приют нескольким рыболовным судам. Городские постройки тянулись наверх, к небольшому форту, на высокой башне которого развевался флаг.

– Это Звездный замок, мэм, – сказал стоящий рядом матрос. – Так его назвали из-за формы. Он построен еще во времена королевы Елизаветы, чтобы отражать набеги испанцев.

С грохотом и брызгами упал якорь, и матросы стали спускать ялик. Хелена увидела, что Адам собирается перебраться в него по веревочной лестнице, и крикнула:

– Милорд! А я не могу сойти на берег вместе с вами?

Адам посмотрел на нее так, словно впервые увидел.

– Я о вас совсем забыл. Нет, у меня там дела. Оставайтесь на яхте. Вы в полной безопасности.

– Милорд! Я хочу осмотреть город. – Хелена была уязвлена. – Обещаю, что не помешаю вам.

Он усмехнулся.

– Разумеется не помешаете, поскольку останетесь, как я приказал, на “Лунной паутине”.

– Но…

– Я отвезу вас на берег сегодня вечером, мисс Уайтт, – Адам немного смягчился. – И мы пообедаем в таверне “Герб Годольфина”. Это почтенное заведение, и миссис Треуотер хорошо готовит, – и добавил, видя, что она хочет возразить: – А до того времени я буду весьма признателен, если вы сделаете так, как вам сказано, и останетесь здесь, – он перекинул ногу через поручни и спустился по веревочной лестнице в поджидавшую его лодку.

Матросы на ялике налегли на весла и поплыли к пристани. Хелена осталась стоять, сердито глядя ему в спину. Этот человек способен довести до ярости! – Почему ей нельзя побыть на берегу? Если “Герб Годольфина” приличный трактир, то она могла бы заказать комнату с ванной. Хелена недовольно поморщилась, откидывая с шеи спутанные и слипшиеся волосы. И в таком ужасном виде ей придется обедать с Адамом!

Раздражение переросло в протест. В конце концов, Адам Дарвелл ей не отец и не муж. Пусть он и владелец корабля, но это не дает ему права командовать ею! Мимо проходил матрос, который разговаривал с ней, когда они входили в порт, и Хелена с неотразимой улыбкой сказала:

– Мне бы очень хотелось пройтись по берегу. Кто-нибудь может доставить меня туда на лодке?

Матрос не устоял против такой теплой улыбки и вежливых слов, да к тому же с ним говорила светская дама. Во время прежних поездок знакомые дамы его светлости обычно поступали по своему усмотрению, и почему бы не услужить этой леди?

– Конечно, мэм. Я сам отвезу вас на берег, если вы не возражаете плыть в маленькой лодке.

– Вы очень добры. – Хелена вновь одарила его ослепительной улыбкой.

И очень скоро она уже стояла на ступенях около изогнутой стены гавани. Вначале каменный пирс колыхался у нее под ногами, и она с трудом сделала несколько шагов, но вскоре почувствовала себя на суше вполне уверенно.

Темные крыши домов Хью-Тауна блестели в лучах теплого полуденного солнца. Хелена шла по главной улице, на удивление оживленной. Она миновала таможню, пивную лавку, две мясные лавки и бакалейную. Навстречу ей попались аккуратно одетые женщины с корзинками в руках – они с улыбкой кивнули, проходя мимо.

“Герб Годольфина” находился на главной улице. Это было респектабельного вида здание со сверкающими чистотой окнами и увитым цветами широким фасадом. В такое заведение можно входить без боязни, подумала Хелена. В просторной, посыпанной опилками прихожей она увидела несколько закрытых дверей. Пока она раздумывала, какую из них отворить, из комнаты в конце коридора появился мальчик-слуга с двумя пивными кружками в руках.

– Я тотчас подойду к вам, мэм, – сказал он и скрылся за дверью, ведущей в гостиную.

Хелена успела разглядеть двоих мужчин за столом – они сидели, склонив друг к другу головы, и разговаривали, но, как только появился прислужник, замолчали. Один из них был Адам. Он быстро собрал разбросанные по столу бумаги и засунул их в кожаную сумку, ту самую, которую Хелена видела у него раньше.

Она отпрянула, не желая быть отправленной обратно на “Лунную паутину”, да и что-то в поведении мужчин ее насторожило.

– Слушаю вас, мэм. Что желаете? – спросил слуга.

– А… да. Я хотела бы увидеть хозяйку, если можно, – рассеянно ответила она, так как ее мысли были заняты лордом Дарвеллом и его таинственным разговором со смуглым мужчиной, походившим на разбойника с большой дороги.

 

Глава третья

– Добрый день, мэм! Чем могу быть полезна? – осведомилась ясноглазая маленькая женщина, выйдя из гостиной, находящейся в конце коридора.

– Вы миссис Треуотер?

– Да, мэм. – Хозяйка поклонилась Хелене.

– Я только что сошла на берег и хотела бы, если возможно, снять на час комнату, чтобы принять ванну и вымыть голову.

– Конечно, мэм. Горячей воды у нас предостаточно. Мэт! – Появился мальчик-слуга, и его тут же отправили принести ванну в седьмой номер. – И наполни ее водой, слышишь! Не заставляй леди ждать! – Хозяйка повернулась к Хелене. – Соблаговолите присесть, мэм, а я пошлю Джинни за мылом и полотенцами. Не желаете ли выпить чашечку чая и съесть лепешку с отличным крыжовенным вареньем?

– О, это было бы замечательно! Благодарю вас, миссис Треуотер.

Спустя полчаса Хелена нежилась в ванне. Она сидела с намыленной головой, поджав колени, а служанка Джинни поливала ее сверху горячей водой. Какое блаженство ощущать себя чистой, думала Хелена, купаясь в лавандовой мыльной пене.

– Чем еще могу услужить, мэм? – спросила Джинни, помогая Хелене выйти из ванны и закутаться в мягкое полотенце.

– Пожалуйста, принесите расческу и зеркало. Постараюсь хоть как-нибудь причесаться.

– Я могу вас причесать, мэм, – предложила служанка.

Им пришлось приложить немало совместных усилий, чтобы распутать завитки и расчесать волосы, которые мокрыми волнами струились у Хелены по спине.

– Я не смогу выйти, пока не высушу голову, – посижу на солнышке у окна, – сказала Хелена. Она понимала, что даже в чужом городе, где ее никто не знает, неприлично идти по улице с мокрыми волосами.

– Я спрошу миссис Треуотер, можно ли вам посидеть в ее саду.

Девушка убежала искать хозяйку, а Хелена вдруг вспомнила, что у нее нет ни пенни, чтобы заплатить за услуги. Придется все объяснить миссис Треуотер и пообещать расплатиться с ней вечером, когда они с лордом Дарвеллом придут ужинать. Но… тут ее посетила дерзкая мысль.

– Миссис Треуотер, не могли бы вы присоединить ту сумму, что я вам должна, к счету его светлости? – спокойно спросила Хелена, когда ее провели в уютный садик, где упоительно пахло травами и ноготками в горшках. Сад находился во внутреннем дворике таверны, и его со всех сторон окружали стены.

– С удовольствием, мэм. Его светлость всегда сразу рассчитывается – он очень обязательный джентльмен. Он говорит, что никогда не знает заранее, когда появится в следующий раз. Погода может измениться, да и обстоятельства.

Хелена сидела на солнышке и расправляла пальцами волосы, чтобы они скорее высохли. Интересно будет посмотреть на Адама, когда ему предъявят счет за ее ванну! Пусть знает – мисс Уайтт не позволит, чтобы ею командовали!

Она передвинулась на скамейке поближе к тому месту, где лучи заходящего солнца припекали посильнее, и оказалась рядом с одним из окон таверны. Она не могла разглядеть комнату и лишь услыхала мужские голоса, долетавшие до нее через приоткрытое окно.

Воспитание не позволяло Хелене подслушивать, но, поскольку кругом было тихо, кое-что из разговора она уловила. Говорили не по-английски, не на местном жаргоне, а по-французски и очень бегло. Хелена не удержалась и приблизилась к окну. Странно слышать здесь язык Наполеона, врага нации, и к тому же у говорившего был заговорщический тон.

Хелена получила хорошее образование и свободно изъяснялась по-французски, но смогла уловить лишь отдельные фразы. Она узнала голос Адама Дарвелла!

Отбросив угрызения совести, Хелена подкралась к окну и стала внимательно слушать.

– … la flotte francaise… provisiones… arme-ments…

Затем голос Адама, интонация вопросительная:

– … trois mois…

Хелена привстала, чтобы лучше расслышать, и у нее под ногами заскрипел гравий. Она замерла на месте.

– Что это? – резко прозвучал голос Адама.

Хелена в ужасе отпрянула от окна и прижалась к стене. Ей казалось, что он говорит прямо ей в ухо.

– Во дворе никого нет. Наверное, кошка пробежала, – и окно захлопнулось.

У Хелены дрожали колени. Она закрыла глаза и с облегчением вздохнула. Но тут до нее дошел смысл услышанного. Они обсуждали французский флот – флот Наполеона!

Она на цыпочках удалилась из сада, торопливо заколола волосы и вошла в трактир.

– Вы всем довольны, мэм? – спросила миссис Треуотер.

– Да, благодарю вас. Я собираюсь уходить. – Хелене почему-то захотелось поскорее покинуть эту таверну и вернуться на продуваемую ветрами палубу “Лунной паутины”.

Команда, видно, поджидала ее, потому что, как только она появилась на пристани и помахала, тут же от яхты отчалила лодка, и вскоре Хелена уже стояла на палубе.

Прохаживаясь взад и вперед, она обдумывала услышанное и увиденное в таверне. У нее не было сомнения в том, что Адам собирал сведения… но для кого? Он – английский джентльмен и должен быть верен королю и отечеству. Но он – любитель приключений. Это очевидно, и если он связался с контрабандистами, то ему необходимо собирать сведения о французах. Все это ее не касается. В конце концов, она обязана ему жизнью.

Хелена в раздумье сидела на подветренной стороне палубы. Вскоре она услыхала удар ялика о борт и гневный голос его светлости, который требовал сказать ему, кто отвозил мисс Уайтт на берег.

Хелена поспешила ему навстречу. Он сердито допрашивал боцмана, который резонно заявил, что его светлость не отдавал приказа этого не делать, а раз дама попросила, то ее и отвезли.

– … ваша светлость, ведь другие дамы всегда ездили на берег, – произнес боцман.

Лицо Адама потемнело от ярости.

– Придержи язык, – рявкнул он, – и займись делом. Посмотри, в каком состоянии снасти… и палуба!

Хелена приблизилась к нему.

– Адам, это несправедливо…

– И вы, мэм, тоже попридержите свой язычок! – Он крепко сжал ей локоть и смерил холодным взглядом синих, как море, глаз. – Пойдемте вниз – я хочу поговорить с вами.

Не желая терять достоинство и сопротивляться ему у всех на глазах, Хелена позволила увести себя в каюту, но, как только они туда вошли, решительно отбросила его руку. Он плотно закрыл дверь и встал напротив Хелены, сложив руки на груди. Он занимал почти все пространство каюты, и Хелена попятилась, пока не уперлась ногами в койку и весьма неэлегантно не шлепнулась на нее.

– Итак? – Адам щелкнул пальцами, очевидно имея в виду счет из таверны. – Мисс Уайтт, почему вы умышленно пренебрегли моим приказанием?

– Приказанием? Милорд, я не матрос, чтобы мне приказывать.

– Пока вы находитесь на борту моего корабля, извольте поступать согласно моим приказам. Я не потерплю неповиновения, – он сделал шаг вперед и навис над ней.

– А если я не стану вам подчиняться? Наступило долгое молчание.

– Хелена, советую не испытывать мое терпение, – наконец произнес он.

Она воинственно задрала подбородок. Сердце у нее колотилось от страха, но, как ни странно, она никогда прежде не испытывала подобного возбуждения.

– О, милорд! Вы выражаетесь, как злодей из готического романа. – Адам ничего не ответил, но губы у него вытянулись в струнку. Тогда она продолжила:

– Я буду поступать так, как захочу. В конце концов, что вы со мной сделаете? – Хелена чувствовала, что ее слова звучат непростительно обидно, но не могла остановиться.

Его светлость поднял бровь.

– Я пытаюсь заставить вас понять, Хелена, что на этом судне всем распоряжаюсь только я и поступаю по своему усмотрению.

Хелена не успела и глазом моргнуть, как очутилась в его объятиях. Он опрокинул ее на узкую койку, прижал своим телом и поцеловал. Это был демонстративно чувственный поцелуй – он хотел показать ей, кто здесь хозяин.

Хелена в ужасе осознала, что ей нравится, когда ее вот так целуют, хотя она и била кулаками его по спине… по очень широкой спине. Она попыталась оттолкнуть его, но он был слишком тяжел. А между тем поцелуи – это сладкое наваждение – продолжались.

Неужели возможно одновременно злиться на него и на себя – и радостно трепетать, чувствуя силу мужского тела?

Губы Адама стали нежно покусывать ей ухо, а рука гладила стройную шею. Какое чудесное ощущение! Но это возмутительно – так себя вести! Хелена инстинктивно вцепилась зубами в мочку уха Адама.

Он вскрикнул, скатился с нее и сел.

– Ах вы, дерзкая девчонка! Почему вы меня укусили?

Хелене удалось встать на колени, и их глаза встретились.

– Вы прекрасно знаете почему! Это возмутительно и безнравственно…

Он откинул со лба прядь волос и усмехнулся:

– Но признайтесь, что это приятно.

– Приятно! – воскликнула она и… увидела, как весело блестят у него глаза. Да, приятно, призналась себе Хелена, и теперь на ее репутации лежит пятно, но… ей было так же приятно, как и ему. У нее хватило честности в этом признаться. – Ну… возможно, – натянуто произнесла она. – Но впредь это не должно повториться.

– Как пожелаете. – Он отвесил ей поклон, но при этом добавил: – Если вы обещаете слушаться меня.

– Ничего подобного я не пообещаю! Адам встал с койки и заправил рубашку в брюки.

– В таком случае, Хелена, я не отвечаю за свое дальнейшее поведение.

Он взглянул на нее – она стояла на коленях на кровати, фиалковые глаза сверкали, густые каштановые волосы растрепались по плечам. Он понимал, что обязан жениться на этой девушке, поскольку репутация у нее загублена, и смирился с тем, что она станет его невестой, а сейчас это его даже не расстраивало. Она не только хороша собой, но смелая и умная. И с характером – не то что другие молодые женщины, которых принятое в свете воспитание сделало скучными и пресными пустышками. К тому же она обладает чувством юмора, что ему очень по душе.

– Если вы даете честное слово больше не похищать моих лодок, чтобы отправиться на берег, тогда я обещаю не заниматься с вами любовью… ну, скажем, до обеда.

У Хелены от негодования приоткрылся рот, но она вовремя заметила, что его глаза смеются, и высокомерно ответила:

– Милорд, по-моему, это разумное соглашение. Поскольку я сделала на берегу все, что хотела, мне не к чему вам перечить.

Адам подал ей руку и помог встать с койки.

– Что же вы там делали? А, принимали ванну. Интересно, почему вам пришло в голову записать расходы на мой счет? – Он внимательно на нее посмотрел.

– Вы же сами сказали мне, где мы будем сегодня ужинать, – с невинным видом ответила Хелена и пролезла под его рукой. – Миссис Треуотер, кажется, привыкла к… вашим гостям, – с этими словами она юркнула на палубу, и он не успел ничего ей ответить.

До вечера Хелена старалась не попадаться на глаза его светлости, хотя он очень привлекал ее, и ей было трудно устоять перед искушением. Облокотившись на поручень, она смотрела на пристань, где сновали рыбаки, торговцы и солдаты из казарм, расположенных на горе. Подул ветерок, и Хелена вздрогнула, но не от холода, так как было тепло. Ее проняла дрожь от воспоминаний о своих ощущениях, когда Адам целовал ее в каюте на кровати. Каким приливом ее занесло в объятия этого человека? Неужели близость смерти лишила ее всякого чувства благопристойности? Раньше ей ни разу не захотелось поощрить даже невинный флирт со стороны весьма интересных молодых людей. Но сейчас…

Хватит предаваться ненужным мыслям! Хелена отвернулась от берега и увидела, как Адам вместе с боцманом рассматривает карту, разложенную на крышке люка. Они явно обсуждали курс корабля.

Адам хлопнул боцмана по плечу, и до Хелены донесся его голос:

– Я знаю, о чем мы договаривались, дружище, но теперь мои планы изменились, и я должен вернуться как можно скорее.

– Прямо сейчас, милорд?

– Нет, попозже вечером. Я обедаю на берегу. Мы отчалим в половине одиннадцатого.

– Но, милорд, ведь будет отлив…

– Я верю, что ты не посадишь нас на мель, Дженкс. – Адам свернул карту и спустился вниз.

Боцман посмотрел на Хелену, и по выражению его лица она поняла – он знает, почему и с кем Адам обедает на берегу, и не одобряет этого.

Мысль об обеде напомнила ей, что она с утра почти ничего не ела, и теперь у нее засосало под ложечкой. Хелена отправилась искать Билли, чтобы он принес ей хлеба с сыром. Она нашла юнгу в крошечном камбузе на нижней палубе. Мальчик сидел в углу, скрестив ноги, и чистил картошку, а кок, грубый на вид матрос, что-то жарил на большой сковородке, стоящей на сложенной из кирпича плите.

Из рассказов отца и дяди Хелена усвоила, что камбуз – это темный чулан, где готовят несъедобные кушанья. Этот камбуз действительно был маленький и темный, но от жаркого исходил аппетитный запах, а на крючках сияли начищенные медные кастрюли.

– Как вкусно пахнет! – не удержалась от восклицания Хелена и приветливо улыбнулась суровому коку. – Как только вы умудряетесь готовить в такой тесноте, – сказала она.

Лицо кока немного смягчилось.

– Да, мэм, вы правы. Я им это же твержу, а они недовольны. Им бы пожевать морской паек! Пришлось бы тогда вытаскивать из галет жуков, а мясо есть в потемках, чтобы не видеть, как в нем шевелятся черви. Простите, мэм… Дамам такое не принято говорить.

– Не волнуйтесь, – ответила Хелена. – Я наслышана о таких вещах от отца.

– Он что, моряк, мэм?

– Был. Его убили при Трафальгаре. Это адмирал Уайтт.

– Да ну, мэм! – Лицо кока засветилось добротой. – Я служил под его началом в Копенгагене. Тогда он был еще капитаном. Там мне ногу покалечило. Меня списали на берег, и я стал трактирщиком, но недолго им пробыл. Уж больно скучно после моря, – он прошаркал по камбузу, волоча правую ногу, взял большой нож и стал резать лук. – Вот тогда-то меня и взял к себе его светлость. Я с ним уже два года плаваю.

– Но наверняка интереснее содержать таверну, чем плавать на господской яхте, – с улыбкой заметила Хелена.

Кок загадочно на нее посмотрел.

– Как сказать, мэм. Как сказать… Не желаете ли перекусить?

Хелена решила, что подготовка к обеду не займет у нее много времени – надо всего лишь умыться и расчесать волосы. Но она ошибалась, так как то, что она нашла в сундуке и комоде, привело ее в замешательство, и она долго стояла в нижней юбке среди кучи одежды, разглядывая вещи из французского шелка и кружева. Все было сшито превосходными мастерицами, а неприлично прозрачное дамское белье украшали оборочки и вышивка. Хелена гладила тонкую материю и думала о том, что его светлость не скупится для своих дам. Значит, все, что говорили о его любовницах, – правда.

Но ей необходимо чистое белье, и она наденет то, что здесь имеется! Правда, где-то глубоко в подсознании звучал противный голосок, шептавший ей, что очень приятно, когда тебя осыпают подобными щедротами.

Когда его светлость постучал в дверь, Хелена уже надела шелковое платье цвета морской волны, сверху для приличия накинула газовый шарф, а с другого платья сняла кремовую ленту и завязала ею волосы, подняв их наверх. Непослушные завитки обрамляли лицо, а кудри свободно вились по шее. Ни рисовой пудры, ни духов, ни украшений у нее не было, и на этом туалет закончился.

Но Адаму оказалось вполне достаточно и того, что он увидел, – на его лице отразился восторг, когда она появилась на пороге каюты в ореоле отблесков свечей. Он взял ее руку и церемонно поцеловал, словно она была дебютанткой, которую он собирался сопровождать в Олмак, а не на ужин a deux в таверне.

Он помог ей надеть плащ и сойти вниз в поджидавшую лодку.

Двое матросов сидели на веслах и молча гребли, но Хелена чувствовала себя смущенной оттого, что они, вероятно, считают ее поведение неприличным. На берегу она натянула на лицо капюшон плаща. Ей казалось, что вот сейчас кто-нибудь из респектабельных горожан обернется и укажет пальцем на любовницу его светлости.

Адам взял ее под руку, и она вздрогнула.

– В чем дело? Вам плохо?

Рука Хелены дрожала, и он понял, что она волнуется. Да и сам он теперь, когда они сошли на берег, вдруг ощутил на себе груз светских условностей. Возможно, она не уверена, что он поступит с ней так, как полагается джентльмену. Что ж, за ужином он рассеет ее сомнения.

Хелена сняла плащ только тогда, когда за ними закрылась дверь отдельной гостиной, куда их провела миссис Треуотер.

– Рада снова увидеть вас, мисс. Прохладный вечер, не так ли? Но здесь у камина вы согреетесь.

Хелена поблагодарила и подошла к огню согреть руки, пока Адам заказывал вино. Она отметила, что хозяйка и виду не подала, что сегодня уже встречалась с Адамом.

Волнение у нее немного улеглось, когда они уселись за стол, а миссис Треуотер стала подавать кушанья. Она обслуживала их сама, принимая блюда от мальчика-слуги. Видно, в “Гербе Годольфина” считались с желанием его светлости соблюдать осторожность.

После супа последовало куриное фрикасе, затем жареная рыба с зеленью. Хелена удивилась своему аппетиту. А разговаривали они исключительно о еде.

– Попробуйте рыбу, милорд. Она на редкость свежая. А соус из каперсов очень вкусный.

Адам взял блюдо с рыбой. Он поддерживал вежливую беседу и наблюдал за напряженным лицом Хелены. Наконец она расслабилась. Очевидно, привычный обеденный ритуал ее успокоил, и она ему улыбнулась.

– Надеюсь, вы больше не волнуетесь за вашу маму – человек, которому я поручил доставить письма, вполне надежный, – сказал Адам, наполняя ее бокал вином.

– Рада слышать это, милорд. Я понимаю, сейчас уже не стоит волноваться, но все равно не перестаю думать о том, что она пережила, когда Джон пришел домой и сказал ей, что меня унесло в море. – Хелена сделала глоток вина и спросила: – А этот рыбак часто отвозит ваши письма?

– Достаточно часто, раз я ему доверяю, – спокойно ответил Адам и слегка приподнял бровь – он понял, что она пытается выудить у него секреты. – Из того, что я слышал от вас о леди Уайтт, она здравомыслящая женщина и не подвержена излишней нервозности.

– Да. Когда папа находился в плаванье, она всегда говорила, что не поверит в худшее, пока не увидит посыльного с его шпагой: если бы она верила всем донесениям из Адмиралтейства, то уже не один раз была бы вдовой!

– Хотите крабов под маслом? – Адам передал Хелене кушанье и налил в другой бокал белого вина. – Попробуйте – оно лучше подходит к рыбным блюдам.

Хелена сделала маленький глоток – вино оказалось вкусным и менее крепким, чем красное.

– Моя мама славится в научных кругах своей ученостью. Она говорит, что ничто так не отвлекает от неприятностей, как чтение истории спартанских войн!

Адам с хрустом разломил клешню краба и заметил:

– Согласен. Хотя мой опыт изучения греческих войн ограничен постоянной поркой в Итоне из-за плохих переводов.

– Должна признаться, милорд, что я тоже не большой знаток классической истории, несмотря на все мамины усилия. Что касается Джона, то его интересует исключительно римский флот.

– А, да, ваш брат… Вы говорили, что он интересуется кораблями.

– О Господи, он такой шалун. Но тогда я не предупредила его о том, что нельзя забираться на вашу яхту…

В комнате было очень тепло. Хелена чувствовала, что у нее горит лицо. Интересно, от чего: от воспоминаний о первой встрече с Адамом Дарвеллом или от вина?

– Для мальчика его возраста вполне естественно проказничать. Я был таким же. Бредит морем?

– Да! Он больше ни о чем не думает, но ему надо подрасти, чтобы дядя взял его с собой в плаванье. Бедняжка Джон боится, что война вот-вот может закончиться!

– Думаю, это маловероятно, – мрачно произнес Адам. – А кто ваш дядя?

– Коммодор сэр Роберт Брейки, мамин брат. Он сейчас в Средиземном море.

Появилась миссис Треуотер с блюдом орехов и портвейном. Она поставила графин перед Адамом и удивленно взглянула на Хелену, которая не поднялась из-за стола, чтобы оставить его светлость одного.

– Есть другая гостиная, мисс, – многозначительно произнесла хозяйка. – Напротив, через коридор.

– Да? Благодарю вас, миссис Треуотер. – Хелена улыбнулась хозяйке, но осталась сидеть.

Изумленная миссис Треуотер вышла, нарочито громко закрыв за собой дверь.

– Можно мне попробовать портвейна? Я никогда его не пила, – попросила Хелена.

Адам внимательно на нее посмотрел. Он дал ей выпить вина, чтобы она расслабилась и чувствовала себя более непринужденно, но, видя, как она раскраснелась и как блестят у нее глаза, решил, что она выпила лишнего. Правда, это еще добавляло ей очарования.

– И хорошо, что не пили, – строго сказал он, наливая себе вина и отодвинув графин подальше от нее. – А теперь нам надо кое-что обсудить…

Хелена в недоумении сморщила нос.

– Разве?

– Я правильно понял – в этом году вы собираетесь дебютировать в свете? – словно не слыша ее, спросил Адам.

– Да… В прошлом году мама про это забыла. Когда она и ее издатель наконец договорились о трактате, посвященном Пуническим войнам, уже наступил июнь, а у меня не было сшито ни одного платья.

– Забыла? Простите меня, Хелена, я не собираюсь осуждать леди Уайтт, но мне казалось, что любая мать с дочерью на выданье прежде всего думает именно об этом.

– Согласна, но, видите ли, моя мама особенная… – Хелена поймала себя на том, что грозит ему пальцем, и поскорее сложила руки на коленях. – Мама пришла в ужас оттого, что опоздала, и приложила массу сил для приготовления моего гардероба. Она так увлеклась, что забыла даже про поэзию Сапфо. Вы бы видели мои новые платья! А амазонка…

Адам откинулся в кресле и расколол орех.

– Я буду с нетерпением ждать этого момента.

– О, вы тоже посетите балы и приемы? Как чудесно! И потанцуете со мной в Олмаке? У меня много знакомых в Лондоне, и я уверена, что не останусь без партнеров, но признаюсь, что хотелось бы видеть свою танцевальную карточку заполненной!

Его светлость понял, что разговор течет не по нужному ему руслу. Он потянулся к бокалу, но Хелена его опередила и опустила пальчик в оставшееся там вино.

– Мисс Уайтт… Хелена…

– Ой, простите. Возьмите ваш бокал, – извинилась она и, мило улыбнувшись, одарила его теплым взглядом чудесных фиалковых глаз.

– Хелена, – твердо произнес Адам, – послушайте меня. Я не вижу причин, по которым ваши планы на светский сезон могут быть нарушены, а новые платья весьма пригодятся, и не придется тратить время…

– Милорд, о чем вы? – прервала его смущенная Хелена.

– Я имею в виду гардероб невесты. Вы, конечно, можете сшить то, что пожелаете, но время дорого, и на всех произведет странное впечатление отсутствие у вас приличествующей случаю одежды.

– Гардероб невесты? Но я не выхожу замуж! Сэр, я же вам говорила: я еще не была представлена в свете! – Кажется, я выпила чересчур много вина, подумала Хелена.

– А я разве не говорил, что намерен на вас жениться? Я должен это сделать.

– Какая ерунда! – Хелена стукнула кулачком по столу.

Адам похлопал ее по руке.

– Моя дорогая, примите неизбежное – ваша репутация погублена. У вас нет другого выхода, как выйти за меня замуж.

– Милорд, в глазах света я, возможно, и скомпрометирована, но не погублена. Я вернусь домой, не привлекая внимания, и все уладится, – она выхватила из его ладони свой сжатый кулачок. – И не называйте меня “моя дорогая”!

– Но леди Уайтт потребует этого.

– Мама мне поверит и ни за что не станет вынуждать меня выходить замуж против моей воли.

Его светлость встал, подошел к камину, повернулся к Хелене и смерил ее холодным взглядом.

– Дорогая мисс Уайтт, ваши желания не имеют ни малейшего значения. Я вас скомпрометировал и женюсь на вас.

Хелена тоже вскочила на ноги, обошла стол и гневно взглянула на него.

– Я не выйду за вас замуж! Для этого нет причин – я не обесчещена!

– Пока, – вкрадчивым голосом заметил Адам. – Но есть еще два дня до возвращения домой.

В комнате раздался звук пощечины. Адам потер скулу, не сводя с Хелены глаз. Прежде чем она успела отойти от него, он обнял ее и крепко поцеловал.

Ей удалось его оттолкнуть.

– Я не выйду за вас, сэр, будь вы единственным мужчиной на земле.

– В таком случае, мэм, – твердо и резко заявил он, – мы будем плавать до тех пор, пока вы не передумаете.

 

Глава четвертая

Они вернулись на пристань в полном молчании. Хелена лишь догадывалась о том, что мужское достоинство Адама было уязвлено ее отказом принять его предложение, что, несомненно, – если верить слухам – сделала бы любая другая женщина с величайшей благодарностью.

Что касается ее, то просто возмутительно ожидать, что она этому обрадуется, поскольку он сделал ей предложение исключительно по долгу чести. Да как он осмелился предположить, что она по доброй воле согласится на это! И ему неважно, любит ли она его! Мама не зря воспитала в ней независимый характер, и она не собирается бросаться на шею любому мужчине лишь по той причине, что это – выход из трудного положения.

И она вовсе не обесчещена и не позволит его светлости это сделать, как бы он ей ни угрожал! Прохладный ночной воздух освежил Хелену, и она, покраснев, вспомнила, с какой легкостью почти уступила Адаму. Впредь она не подпустит его к себе, даже если ей придется оставшиеся дни плаванья провести, запершись в каюте!

Ялик ждал их, но гребцов в нем не было. Адам огляделся: лицо его застыло и напряглось – было видно, что он разъярен. Из ближайшей таверны выбежали двое матросов и кинулись к ним.

– Простите, милорд! – извинился тот, что постарше, вытирая мокрые губы. – Мы немного выпили. Симеон! Давай, парень, быстрее садись на весла.

Адам грозно посмотрел на матросов – его взгляд не предвещал им ничего хорошего – и подал Хелене руку. Но она повернулась к Симеону, который вскочил на ноги, едва не опрокинув лодку, и помог ей устроиться на корме.

– Чего вы ждете? – рявкнул Адам. – Пошевеливайтесь!

Матросы обменялись понимающим взглядом и стали молча грести, зная, что его светлость зла долго не держит и к утру его гнев пройдет.

Пока они, плыли к яхте, Хелена мучилась мыслями, что же будет с ней дальше, и готовилась к тому, что его светлость схватит ее в охапку, отнесет в каюту и уложит в постель. Напряжение у нее спало, когда на палубе “Лунной паутины” Адам обратился к боцману со словами:

– Проводи мисс Уайтт в каюту и проследи, чтобы она оттуда не выходила.

Он ушел в рулевую рубку, а потрясенная Хелена осталась стоять. Он мог, по крайней мере, проявить вежливость на глазах команды, а не отмахиваться от нее, как от нашкодившего юнги!

– Добрый вечер! – Не желая показывать своей обиды, она улыбнулась. – Пожалуйста, будьте так добры, проводите меня. В каюте есть свет?

– Да, мэм. Я помогу вам спуститься по трапу, мэм. Ступеньки уж больно крутые…

Около каюты Хелена пожелала боцману “спокойной ночи” и затем закрыла дверь на задвижку. Дождавшись, когда стихли его удаляющиеся шаги, она бросилась на койку и, схватив подушку, стала яростно колотить по ней, пока из швов не полетели перья. Тогда Хелена отбросила подушку и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Как она могла допустить такое обращение с собой? Честность заставила Хелену признаться, что Адам возбудил в ней не только злость. Дрожь пробежала по спине при мысли о его объятиях, о том, как его сильное тело прижимало ее к кровати… и о поцелуе в таверне.

Хелена проснулась от качки и ударов волн о борта яхты. Она быстро оделась, умылась и поднялась на палубу. У Хелены не было уверенности в том, что они возвращаются к английским берегам: тайна французского агента не выходила у нее из головы.

Кругом пенились серые волны, а небо над головой было покрыто темными тучами. Все предвещало дождь. Несмотря на ветер, судно шло на всех парусах.

Палуба кренилась под ногами, и Хелена ухватилась за сетки у бортов. Ветер растрепал ей волосы, и пряди больно били по щекам. Матросы деловито сновали по мокрой палубе, а Адам с боцманом стояли у рубки, держа в руках карту.

Хелена осторожно пошла к ним, цепляясь по пути за веревки и рангоуты. Она поняла, почему матросы не надевают башмаки – ее кожаные туфли скользили по залитым водой доскам.

– Доброе утро. Где мы находимся? – задыхаясь от ветра, вымолвила Хелена.

Адам сунул карту в руки боцмана и произнес:

– Я, кажется, распорядился, чтобы мисс Уайтт оставалась в каюте.

Так вот какую игру он затеял! Хелена слегка улыбнулась и сказала, обращаясь к боцману:

– Пожалуйста, сообщите его светлости, что если он хочет увидеть последствия моей морской болезни прямо в каюте, то его желание будет исполнено. Если нет, то я останусь на свежем воздухе.

Адам увидел, как у боцмана дрогнули от улыбки губы, и с трудом удержался от того, чтобы не схватить Хелену Уайтт, не перебросить через плечо и не отнести вниз, а там… Черт! Он не знает, как поступить с этой дерзкой особой! Но она не жеманная простушка и не опытная замужняя дама и… поэтому вдвойне привлекательна.

Сбоку налетел порыв ветра, и Хелена, пошатнувшись, ухватилась за руку боцмана.

– Скажи мисс Уайтт, что ради ее безопасности она либо будет привязана к грот-мачте, либо будет сидеть в рубке и есть завтрак. Выбор, разумеется, за ней.

– Э… мисс…

– Спасибо, я слышала то, что сказал его светлость. Меня вполне устроит выпить кофе в рубке.

Злясь в душе на странности господ, боцман пошел искать юнгу Билли.

Хелена повернулась к Адаму и взглянула на его застывшее лицо.

– Как я вижу, ваше настроение не улучшилось после ночного сна, милорд. Если вы снизойдете до того, чтобы разговаривать со мной, могу ли я узнать, куда мы направляемся?

На его лице промелькнуло удивление.

– В Сиддлшэм, конечно. Куда же еще?

– А может, во Францию? – выпалила, не подумав, Хелена.

Адам грубо схватил ее за руку.

– Во Францию? – очень тихо переспросил он. – Почему вы так решили?

– Я… просто подумала, милорд… что мы находимся очень близко от французского берега. Погода плохая, и там можно укрыться.

Адам приблизился к ней.

– Неуклюжее объяснение, Хелена, и вы это понимаете. Нет, дело в том, что вы шпионили за мной, подслушивая у окна таверны. Остерегитесь, моя милая, иначе последствия для вас могут быть крайне неприятными.

Хелена вырвала руку и ответила в тон ему:

– Вы хотите сказать, что силой заставите меня вступить с вами в брак?

– Какая вы подозрительная! – Он зловеще улыбнулся. – Жена, конечно, не может свидетельствовать против мужа… хотя я не уверен, что это распространяется и на предательство. А мы ведь говорим о предательстве, не так ли, Хелена?

Она лишилась дара речи. Какая наглость! Он открыто бросил ей в лицо ее же завуалированное обвинение. Она не верит… не может поверить в то, что он предатель, и заговорила о Франции лишь потому, что он ее вынудил…

Хелена испугалась грозного вида Адама и чудовищности собственных слов. Честь английского джентльмена призывает его быть верным королю и родине, а она предположила немыслимое. Как теперь взять назад свои слова?

– Корабль по правому борту! – раздался крик с наблюдательного поста. – Судно береговой охраны!

Услыхав это, Адам забыл про Хелену и шагнул к поручням.

Команда замерла, не сводя глаз с приближающейся яхты, Хелену осенило – команда “Лунной паутины” опасается этой встречи, но готова к ней. Она подозревала Адама в том, что он занимается контрабандой, но теперь, посмотрев в его лицо, поняла, что дело намного серьезнее.

У борта парусника береговой охраны появилось облачко дыма, и, к ужасу Хелены, раздался пушечный выстрел и всплеск прямо у кормы яхты.

– Они стреляют в нас! – не веря своим глазам, вскрикнула она.

– Предупредительный выстрел, – мрачно сказал Адам. – Спуститесь вниз. Когда появится офицер, вы должны сказать, что мы помолвлены. Только это спасет вашу репутацию. – Он повернулся к матросам и крикнул: – Спустить паруса и приготовиться к дрейфу.

Хелена потянула его за рукав.

– Адам! Что вам отдал тот француз? Если это документы, то я могу их спрятать – меня не осмелятся обыскивать.

– Вы рискуете стать предательницей!

– Ох, не говорите глупостей! – оборвала его Хелена. – Отдайте мне бумаги!

Адам заглянул ей в глаза, и она поняла: интуиция ее не подвела, когда она поверила в то, что он не предатель, – Адам тоже доверяет ей.

– “Лунная паутина”! Ложитесь в дрейф и приготовьтесь принять на борт офицера налогового управления Его величества!

А Адам продолжал пристально смотреть на Хелену. Взгляд его изменился, словно он принял решение. Сунув руку во внутренний карман куртки, он вытащил маленький пергаментный сверток с толстыми красными печатями и вложил в ее трясущиеся руки. Затем, не говоря ни слова, повернулся к приближавшемуся судну, закрыв Хелену собой.

Хелена почти бегом спустилась вниз, прижимая к груди сверток, еще хранивший тепло Адама. Очутившись в каюте, она хотела было тут же приколоть сверток к белью, но, коснувшись рукой застежки платья, передумала.

Адам прав: если офицер – джентльмен и имеет связи в свете, то ей ничего не остается, как сказать, что они с Адамом помолвлены. И в этом случае ее репутация тоже пострадает! Она избежит скандала, но ее сочтут ветреной особой, которая отправилась одна в путешествие с мужчиной. Ей пришла в голову мысль: если она не будет выглядеть как леди, то никого не заинтересует ее нравственность и присутствие на яхте.

Она начала поспешно убирать все следы своего пребывания в каюте – сняла элегантное платье и туфельки и запихала их в сундук. Вместо этого достала свое старое платье, в котором ее вытащили из воды. Оно было постирано, но не выглажено и полиняло от морской воды. Хелена поскорее натянула его, обвязала голову полотенцем на манер тюрбана, а ноги оставила босыми.

Осторожно высунув голову из люка, Хелена огляделась. Внимание всех было приковано к правому борту, куда, судя по голосам, пришвартовалась лодка. Хелена вылезла из люка и, пригнувшись, побежала к камбузу. Она едва не упала со ступеней, спускаясь туда.

Кок чуть не уронил сковородку.

– Мисс Уайтт? Что стряслось?

– У меня нет времени объяснять, но поскольку вы служили у моего отца, то не поможете ли мне? Простите, я не знаю, как вас зовут.

– Том, мисс. Конечно, я вам помогу, вы только скажите, чем.

– На борту акцизные инспектора, и я не должна попасться им на глаза… иначе я погублена.

Матрос понимающе кивнул.

– Я должна притвориться поварихой – пусть считают это еще одной странностью его светлости. Вы согласны мне подыграть?

Матрос улыбнулся.

– Согласен, мэм, согласен. Я буду изображать вашего помощника, – он огляделся и, схватив кусок мешковины, протянул ей, – Вот, мэм, обвяжитесь этим как передником.

Хелена быстро повязала дерюгу вокруг талии.

– Сережки! – воскликнул кок.

Хелена выдернула из ушей филигранные подвески и замерла, держа их на ладони. Том подвинул ей ступку с пестиком, и она опустила туда сережки, засунув их поглубже под перчинки.

Но Том понимал, что все равно мало кого одурачит вид мисс Уайтт. Хотя она немного загорела от пребывания на ветру, но все равно у нее безупречный цвет лица и ясно, что она – леди из общества. Он вдруг сообразил, что надо сделать, и, запустив руку в бочонок с мукой, бросил пригоршню Хелене в лицо.

Она отчаянно зачихала, отчего мука распылилась не только по лицу, но и по одежде. А Том добавил еще и золы из печки.

Когда в крошечном камбузе появились люди в морской форме, Том и Хелена потрошили скумбрию.

– Эй, что вы там свет застите! Нечего толочься у меня на камбузе! – закричала Хелена, подражая простонародному говору.

Она с силой вонзила нож в разделочную доску и, упершись кулаками в бока, повернулась к вошедшим. Ни дать ни взять, миссис Чарнок, повариха в поместье Нортон!

– Послушайте, Дарвелл! Я знаю, что вам нравится изображать из себя чудака, но брать в море повариху? – Среди акцизных чиновников раздался смешок. – Если, конечно, она на самом деле повариха, – нагло закончил говоривший.

Прежде чем Адам успел ответить, Хелена задиристо вскинула подбородок и пронзительно закричала:

– А вы кто такой, чтобы считать меня непорядочной?

Она встретилась взглядом с морским офицером, который явно был главным среди остальных. В голове у нее промелькнула мысль, что при других обстоятельствах она сочла бы его красивым и представительным джентльменом. Сюртук обтягивал широкие плечи, он был высокого роста, почти как Адам, и темная шевелюра задевала судовые переборки над головой. Его внимательный, холодный взгляд скользнул по камбузу и вновь остановился на Хелене.

– Ну и команда у вас, Дарвелл, – заметил он и щелкнул пальцами. – Вы двое, обыщите камбуз: все шкафы… и бочонки тоже.

Мужчины протиснулись внутрь и начали обыск. Том с нарочито глупым видом взял ведро с картошкой, мокнущей в воде, и… уронил его у ног одного из чиновников, обрызгав тому белые чулки.

– Еще один подобный фокус, и ты отправишься чистить картошку в другое место, – огрызнулся тот.

Хелена бросила взгляд на Адама. Он стоял позади всех с равнодушным видом, скрестив руки на груди. Но она заметила, как он напрягся. Поймав ее взгляд, он приподнял бровь. Глаза у него потеплели, и в них промелькнули насмешка и… восхищение.

Хелена снова вспомнила миссис Чарнок, которая не допустила бы беспорядка у себя на кухне, и схватив половник, ткнула им в бок рассерженного чиновника.

– Оставьте его в покое, ваша честь! От него и так никакого проку, а вы его совсем запугали!

Офицер схватил Хелену за запястье.

– Ах ты, ведьма! Не смей дотрагиваться до моих подчиненных!

Он выхватил у нее половник, но его рука задержалась на ее кисти.

– Для поварихи уж очень нежная у тебя кожа, – заметил он.

У Хелены перехватило дыхание. Действительно, кожа у нее тонкая и гладкая, поскольку она не занималась физическим трудом. Но она быстро спохватилась и вкрадчиво произнесла, вытерев при этом руки об его сюртук:

– Небось, многих поварих потрогали, душка? – И лукаво ему подмигнула: – А секрет-то прост: свиное сало и… тесто. Вот так-то. – И снова подмигнула.

Один из чиновников расхохотался, а офицер быстро отодвинулся от Хелены. На его лице были написаны отвращение и ярость.

– Вы все осмотрели, Брукс? – холодно осведомился Адам, и Хелена увидела, как дрогнули мускулы у него на щеке.

– Не совсем, – офицер потыкал в предметы, стоящие на узкой полке, висевшей вдоль переборки, и, отодвинув в сторону пакеты с травами, куски сахара и щипцы, сунул палец в ступку с перцем.

– Ой! Не лезьте туда руками! – возмутилась Хелена. – Знаете, сколько это стоит?

Он повернулся к ней, и она дерзко выдержала его взгляд. Главное – чтобы среди перчинок он не заметил серебряных сережек!

– Достаточно! – Лейтенант Брукс окинул Хелену свирепым взглядом и повернулся к выходу. – Пойдемте в трюм, здесь ничего нет.

Процессия удалилась. Адам задержался на нижней ступеньке трапа и оглянулся – на его губах играла удивленная улыбка.

У Хелены подогнулись колени, и она опустилась на бочонок с мукой.

– Ох, Том! Мы едва не попались! Какой кошмар!

– Это всегда так, мисс. А лейтенант Брукс просто подлый человек. Он ненавидит его светлость, а оттого, что ничего не нашел, злится еще больше.

Хелена встала и заправила выбившиеся волосы под тюрбан из полотенца.

– Давайте-ка лучше продолжим готовить еду на случай, если они вернутся. – Она вытащила рыбу из лохани и вспорола ей брюхо. – Выходит, они часто вас посещают?

– Почти в каждом плаванье, – ответил Том, помешивая в кастрюле. – По крайней мере с тех пор, как Адмиралтейство направило на подмогу налоговым судам морских офицеров. А этот лейтенант Брукс уж очень о себе воображает. Ему собственный фрегат подавай, а его заставляют ловить контрабандистов. Вообще-то я думаю, что он с его светлостью давно знаком. Боцман говорит, что они вместе учились. Но то, что они враги, – это точно.

На верхней палубе послышался топот ног.

– Похоже, уходят несолоно хлебавши. Вот так всегда.

– Это оттого, что нечего искать? – спросила Хелена.

– Пусть будет так, мэм, – кок подмигнул ей.

Хелена была уверена – он имеет в виду контрабанду. Личная яхта представляет собой очевидную мишень для налогового управления, и, несмотря на то, что Англия находится в состоянии войны с Францией, спрос на французский шелк, кружева и бренди велик, а острова Силли – известный перевалочный пункт.

Но человек, с которым Адам шептался в “Гербе Годольфина”, не похож на торговца! Хелене стало страшно за Адама: у лейтенанта Брукса холодные глаза и злобные губы – он похож на расчетливого охотника, который не остановится ни перед чем, пока не поймает добычу.

У себя под рубашкой она чувствовала край пергаментного свертка. Что задумал Адам? И почему она доверяет ему больше, чем офицеру королевского флота? Чем бы ни занимался Адам, она верит, что он не предатель.

Хелена, волнуясь, ходила по камбузу.

– Почему они так долго не уходят? Я должна выяснить, что происходит, – кок пытался ее удержать, но она, не слушая его, тихонько поднялась по трапу и осторожно выглянула из люка.

Почти все акцизные чиновники уже сели в шлюпку, и у поручня стояли только Адам с офицером.

– Предупреждаю вас, Брукс, если эти налеты будут продолжаться, я обращусь в Адмиралтейство. У меня достаточно связей, – голос Адама звучал громко и жестко. Они стояли рядом, и их взаимная неприязнь была очевидна.

– Я знаю о ваших связях, милорд, – с издевкой ответил Брукс. – Благодаря им вы ведете столь свободный образ жизни. Но я слежу за вами и рано или поздно соберу необходимые доказательства вашей торговли. Тогда и проверим, насколько вы влиятельны.

С этими угрожающими словами он надел шляпу, перекинул ноги через поручень и исчез.

Хелена подбежала к Адаму.

– Они больше не появятся?

– Надеюсь. Но нам надо спешить, и поэтому я рискну, – он подошел к рулевой рубке, где боцман собирал разбросанные карты.

– Подожди, пока они скроются из виду, и поднимай груз.

– А если они опять вернутся, милорд?

– Тогда мы выбросим груз за борт. Потеря невелика. Я хочу поскорее доставить мисс Уайтт домой, а из-за плавучего якоря мы теряем скорость.

Спустя полчаса изумленная Хелена наблюдала, как двое матросов опустили с кормы яхты длинные багры с крюками. Вскоре на поверхности появились цепи, обмотанные водорослями, а затем на палубу шлепнулся увесистый узел из просмоленной парусины.

– Что в нем, милорд? – сдержанно спросила Хелена. Неужели она подвергала себя опасности из-за контрабандного товара?

– Шелк и табак. Совсем немного на этот раз, так что казначейство Его величества не понесет большого убытка.

Бросив взгляд на боцмана, Хелена холодно произнесла:

– Могу ли я поговорить с вами наедине, милорд?

Когда они вошли в каюту, она гневно спросила:

– Как вы могли? Как вы осмелились заставить меня плыть с вами на Силли и подвергли опасности быть опозоренной… и все из-за контрабандного товара, цена которому всего несколько гиней? Вас развеселило, когда я испугалась, что лейтенант Брукс может найти вашу переписку с французским поставщиком… тот сверток, который я привязала к рубашке?

– Значит, вот куда вы его спрятали, – глаза Адама насмешливо блестели. – Теперь можете его вернуть. – Он шагнул к ней.

Хелена отшатнулась и оказалась в углу крошечной каюты. Адам протянул руку и развязал у нее на голове полотенце. Кудри рассыпались у Хелены по плечам, а он смахнул остатки муки с ее носа.

– Почему вы это делаете, Адам? Деньги вам не нужны – все знают, что вы богаты. Жаждете острых ощущений? Тогда почему не поступить на службу во флот и не сражаться, как подобает честному человеку?

– Как вы правильно заметили, деньги мне не нужны, – он развязал у нее на талии “фартук”. – И дополнительные острые ощущения мне тоже ни к чему, – его голос звучал хрипло, а теплое дыхание обдало Хелене щеку. – Неужели вы поверили, что я сознательно хотел подвергнуть вас опасности? Что касается контрабанды, то она приносит стране много полезных сведений. Итак, куда вы положили мои записи? – Пальцы Адама погладили Хелену по спине.

У нее дух захватило, и гнев сменился… страстным желанием очутиться в его объятиях. Адам умело расстегнул лиф ее платья, и оно соскользнуло с плеч Хелены, которая в ужасе сделала шаг назад. Платье упало к ее ногам, и она очутилась в одной рубашке. Прикрыв руками грудь, Хелена задела сверток, пергамент зашуршал.

– Классический тайник. – Слова Адама прозвучали ласково и одновременно насмешливо, а его пальцы осторожно высвободили сверток из выреза рубашки Хелены. Он бросил бумаги на сундук и заключил Хелену в объятия. Одной ладонью он крепко прижимал ее за поясницу, а другой водил по мягким округлостям бедер. Губы Адама коснулись ее губ: прикосновение было нежным и уверенным. А Хелена, позабыв об осторожности и благоразумии, ответила на его поцелуй.

Он поднял ее и уложил на узкую кровать. Хелена не открывала глаз, у нее сильно стучало в ушах. Она почувствовала, как Адам спустил рубашку с ее плеч. Здравый смысл подсказывал, что надо запретить ему так поступать, но она захлебнулась в сладостной волне наслаждения, когда губы Адама коснулись ее обнаженного упругого соска.

Он на секунду отнял губы, и она жалобно застонала, но тут же ее захлестнул новый прилив чувственности, так как горячее тело Адама прижалось к ее нежной груди.

Адам тоже застонал, гладя плоский живот Хелены, а она интуитивно выгнулась, подставляя ему свое еще не знающее ласк тело.

– Пожалуйста, Адам… – шепот Хелены возбуждал его.

Вдруг он перестал ее гладить и целовать.

– Адам? – прошептала она. – Я чем-то вас обидела?

– Нет, – тихо ответил он. – Нет, Хелена, вы ни в чем не виноваты. Но я могу подождать… должен подождать до тех пор, пока мы не поженимся.

Хелену охватил ужас, вытеснивший чувственное возбуждение. Что она себе вообразила? Как допустила то, что сейчас произошло? Ведь только порядочность Адама – та самая порядочность, которая заставляет его на ней жениться, – спасла ее от позора, иначе другого выхода, как выйти за него замуж, у нее не было бы. Но каким бы привлекательным и таинственно волнующим ни был лорд Дарвелл… он ее не любит.

Она с трудом села и, не глядя на него, натянула рубашку. Она же знакома с ним всего несколько дней и ничего о нем не знает… а то, что знает, не говорит в его пользу! Наверное, все девушки, которых впервые поцеловали, как ее, испытывают неизведанные доселе волнения любви.

– Хелена… – он тоже сел и поправил одежду. – Вот когда мы поженимся…

– Поженимся? – Хелена с горечью рассмеялась. – Милорд, я отдаю должное вашей сдержанности. Боюсь, что из-за пережитых мною потрясений у меня разум помутился. Но я снова повторяю, что не смогу выйти за вас замуж… Я не хочу этого. Буду весьма признательна, если сейчас вы меня оставите – я должна одеться.

Адам пристально смотрел на нее, и она испугалась, что он снова опрокинет ее на подушки. Но он встал и сказал:

– Значит, мне придется быть с леди Уайтт более откровенным, чем я намеревался. Хелена, вы должны выйти за меня замуж – и выйдете, несмотря на ваше нежелание.

 

Глава пятая

Леди Уайтт сидела за послеобеденным чаем, когда у входной двери зазвенел колокольчик. Ее волнение выдало лишь еле слышное позвякивание чашки о блюдце да неожиданная бледность щек под легким слоем румян. Пока дворецкий Скотт шел по коридору, она встала и расправила складки шелкового вечернего платья. С трепещущим сердцем она молча молилась о том, чтобы принесли добрые вести о ее дорогой девочке.

Будучи женой морского офицера, она научилась владеть собой и не выказывать волнения перед слугами. Самообладание также помогло ей правдоподобно объяснить соседям, наносившим ей утренние визиты, отсутствие Хелены. Ради Джона она сохраняла присутствие духа, поскольку мальчик был вне себя от горя. Но ночью сила воли покидала ее, и ей мерещились кошмары.

Затем прибыл посыльный, которого Скотт описал как “сомнительного малого”. Узнав, что дочь жива, леди Уайтт вздохнула свободнее, но шли дни, а вестей больше не поступало, и ею вновь овладело беспокойство. Вдруг их захватили французы или произошло кораблекрушение? Но даже если эти несчастья миновали Хелену, она находилась в окружении грубых матросов, которыми командовал человек, имевший славу распутника.

Услыхав голос Хелены, Энн Уайтт опустилась в кресло – ноги не держали ее, а на глаза навернулись слезы. Но вот уже Хелена обнимала мать, уткнувшись заплаканным лицом ей в юбку.

Энн гладила дочь по голове, как когда-то в детстве, и шептала:

– Ну, ну, любимая. Ты дома, и все теперь хорошо. – Хелена в ответ крепко прижалась к ней, и они сидели, обнявшись, пока не появился дворецкий. Скотт деликатно кашлянул и объявил:

– Лорд Дарвелл, миледи.

За спиной Адама нарочито громко закрылись двойные двери. Он понял, что верные слуги Нортона знают об исчезновении мисс Хелены и о том, что она находилась в его обществе, а посему считают, что от такого повесы, как он, добра ждать нечего.

Леди Уайтт мягко высвободилась из объятий дочери и встала, окинув его светлость гордым взглядом, достойным внучки графа Портчестера. Хелена тоже поднялась на ноги и встала за спинкой материнского кресла, нервно теребя обивку.

– Лорд Дарвелл, я должна поблагодарить вас за спасение дочери и выразить вам бесконечную признательность. – Адам встретился с твердым, спокойным взглядом леди Уайтт. Она произвела на него глубокое впечатление. Нисколько не похожа ни на синий чулок, какой ее многие считали, ни на нервную вдовушку. – Я также благодарна за то, что вы поспешили сообщить мне о том, что моя дочь не утонула. Как вы можете себе представить, ее брат и я боялись, что ее нет в живых.

Адам прекрасно понимал, что ему намеренно не предлагают сесть, как того требует этикет.

– Вы, несомненно, удивлены, мэм, почему я не привез мисс Уайтт сразу же после того, как ее спасли. – Адам старался не показать своего раздражения, понимая, что у миледи есть основания для недовольства.

– Признаюсь, милорд, этот вопрос меня очень беспокоил и тогда, когда я получила ваше письмо… беспокоит и сейчас, – леди Уайтт повернулась к Хелене и с улыбкой похлопала дочь по щеке. – Дорогая, ты устала. Иди к себе и попроси Люси принести ужин. Я скоро к тебе поднимусь.

Хелена не ожидала такого поворота событий. Она собиралась объяснить маме, что нет никакой необходимости в ее браке с Адамом Дарвеллом, а теперь этот важный разговор состоится без нее. Но она чувствовала себя настолько измученной, что послушно кивнула и вышла.

Как только за ней закрылась дверь, леди Уайтт наконец произнесла:

– Прошу садиться, милорд.

Горничная Люси едва смогла сдержать радость, увидев свою госпожу живой и невредимой. Она подбежала к Хелене и обняла ее – ведь они вместе выросли. Обе девушки расплакались.

– Ох, мисс Хелена! А мы-то думали, что вы утонули… а потом узнали, что вас спас… этот человек! О нем такое говорят… Он пострашнее морского пирата!

– Ну-ну, Люси, теперь я в полной безопасности. Ты не должна говорить таких вещей о его светлости – он спас мне жизнь и заботился обо мне.

Люси с недоверием взглянула на хозяйку и удалилась, чтобы принести ей ужин. Не успела она вернуться, как послышался стук закрываемой входной двери и цоканье копыт по гравийной дорожке. Адам пробыл с мамой всего пятнадцать минут!

Вскоре в спальне появилась леди Уайтт. Она присела на край постели Хелены, пощупала прохладными пальцами ей виски, затем заключила в ладони лицо дочери и с тревогой заглянула в глаза.

– По крайней мере ты не простужена, – сказала она. – Теперь ты должна выспаться, а утром до прихода лорда Дарвелла мы поговорим.

– Мама…

– Никаких разговоров сейчас! – Леди Уайтт протестующе подняла руку. – Все будет хорошо, не беспокойся. Пей молоко и засыпай.

И Хелена заснула, как только голова коснулась подушки.

Когда она открыла глаза, было уже светло, а снизу доносился шум – это поднялись слуги и принялись за работу.

Хелена почувствовала голод и дернула за шнурок колокольчика. К ее удивлению, завтрак ей принесла не Люси, а сама мама.

Энн Уайтт наблюдала за тем, как дочь с аппетитом поглощает кофе и хлеб с маслом, и только когда Хелена стала чистить яблоко, леди Уайтт начала важный для них обеих разговор:

– Прежде всего, не стоит волноваться относительно пересудов о твоем отсутствии. Слуги, конечно, знают об этом, но на их преданность можно положиться. Что касается соседей, то им было сказано, что ты гостишь у тети Брейки в Чичестере. Ты так часто ее навещаешь, что это не вызвало подозрений. Мы с твоей тетей постоянно переписывались, пока тебя не было, и она в курсе всего.

Хелена облегченно вздохнула и откинулась на подушки.

– Слава Богу! Я боялась, что о моем отсутствии станут судачить. Вчера вечером, когда мы покидали “Лунную паутину”, на мне был плащ с капюшоном, и меня никто не мог бы узнать, а команда его светлости не болтлива.

– Итак, нам удалось избежать сплетен, так что, когда будет объявлено о твоей помолвке с лордом Дарвеллом, никаких неподобающих предположений не последует.

Яблоко выпало из рук Хелены и покатилось по полу.

– Помолвка! Но, мама… в этом нет необходимости! Мы же только что пришли к выводу, что никто ничего не знает, и моя репутация незапятнана.

Леди Уайтт в изумлении смотрела на дочь.

– Моя милая девочка… подумай об обстоятельствах! Ты целую неделю провела одна с мужчиной, который известен своим распутством! Ты скомпрометирована, дорогая, и единственный выход – это брак.

У Хелены побелели губы, она выпрямилась и, насколько могла убедительно, произнесла:

– Возможно, я скомпрометирована – хотя, кроме нас, это никому не известно – но не обесчещена. Я вовсе не должна выходить замуж за лорда Дарвелла, мама, и уверяю тебя, у меня нет ни малейшего к тому желания!

Она редко видела свою мать потрясенной, но сейчас леди Уайтт была поражена настолько, что даже приоткрыла от неожиданности рот и брови у нее приподнялись.

– Ты не хочешь выходить замуж за этого человека? Милая девочка, о чем ты думаешь? – Энн Уайтт встала и заходила по комнате. – Ты знаешь, что я не считаю брак единственно возможным образом жизни для умной и образованной девушки. Если бы ты не получила ни одного подходящего предложения и пожелала бы продолжить свои занятия живописью, я не стала бы возражать. Но подумай только! – Она остановилась у кровати и взглянула на Хелену:

– Это – самое удачное предложение. Лорд Дарвелл – сын графа Шефферда и наследник большого состояния. Он богат и умен. И, – задумчиво добавила леди Уайтт, – один из самых красивых молодых людей, каких я когда-либо знала!

– Мама! – Хелену ошеломила материнская откровенность. Такого она никак не ожидала. – Ты же знаешь, что для меня не имеют значения положение и богатство… не говоря уже о красоте!

– Глупости! – резко оборвала дочь леди Уайтт. – Будь я на твоем месте, ему не пришлось бы долго меня упрашивать, как и любую молодую светскую даму.

Хелена отбросила одеяло и босая подбежала к матери.

– Мама… – Она взяла леди Уайтт за руку и умоляюще взглянула на взволнованное красивое материнское лицо. – Я действительно не хочу выходить за лорда Дарвелла. Я не люблю его, а он не любит меня. Ты воспитала меня достаточно благоразумной, чтобы быть связанной условностями. Я не должна выходить за него замуж и не собираюсь этого делать.

Леди Уайтт подвела дочь к дивану у окна и усадила рядом с собой.

– Дорогая, я должна задать тебе кое-какие вопросы, а ты должна откровенно на них ответить. Ты хочешь сказать, что между тобой и лордом Дарвеллом не произошло ничего неприличного?

Хелена покраснела до корней волос.

– Он целовал меня, мама, и… я тоже его поцеловала. – О том, что последовало за поцелуями, она не расскажет никому, тем более собственной матери.

– А… потом?..

Теперь Хелена побледнела.

– Даю честное слово, мама… мое целомудрие не пострадало.

Наступило молчание, которое нарушила леди Уайтт.

– Видишь ли, моя милая, лорд Дарвелл очень хочет жениться на тебе.

– Почему? – без обиняков спросила Хелена.

– Потому что он считает, что скомпрометировал тебя! Давай говорить прямо – он весьма выгодная партия: хорошо воспитан, с большими связями, умен, красив. Чего же еще желать?

– Я не хочу выходить за человека, который делает предложение исключительно из-за сложившихся обстоятельств.

Хелена не решилась говорить матери о любви, поскольку мало кто из их окружения придавал этому значение. Главное – одинаковое положение в обществе и наличие приличного состояния. Даже для такой чуждой условностей женщины, как мать Хелены, любовь при вступлении в брак не имела никакого значения, хотя сама леди Уайтт горячо любила своего мужа и была любима им.

Леди Уайтт со вздохом встала.

– Вижу, Хелена, что в одиннадцать часов, когда придет лорд Дарвелл, нам предстоит трудный разговор, – и рассеянно заметила: – Полагаю, что у тебя все же будет сезон дебютантки…

Хелена не удержалась от смеха. Она смеялась впервые за последние несколько дней.

Но к одиннадцати часам настроение Хелены ухудшилось. Слуги обращались с ней так, словно она была больна. Джон сначала расплакался, а потом стал ходить за ней по пятам, без конца предлагая свою помощь: он взбивал ей подушки, закрывал окна, чтобы ее не просквозило, и был готов выполнить любое ее желание. В конце концов Хелена упросила его пойти поиграть с сыном священника.

Когда в одиннадцать часов раздался стук дверного молотка, Хелена с матерью, сидевшие рядом в гостиной, нервно переглянулись. Скотт во второй раз за последние двенадцать часов объявил о приходе его светлости.

Хелена впервые увидела Адама в костюме для верховой езды. Его камердинер, видно, постарался ради такого важного случая: брюки – без единой пылинки, сапоги начищены до блеска, а безупречно сидевший сюртук подчеркивал достоинства фигуры. Вначале она его не узнала, так как он подстригся. Она покраснела, вспомнив, как совсем недавно запускала пальцы в его волосы. И, словно читая ее мысли, он многозначительно посмотрел на нее. От прилива желания Хелена ощутила слабость во всем теле.

– Леди Уайтт, доброе утро. – Адам поклонился, затем подошел к леди Уайтт и поцеловал ей руку. Лишь после этого он повернулся к Хелене. – Мисс Уайтт, надеюсь, вы здоровы.

Хелена встала, сделала книксен и опустила глаза – щеки у нее горели.

– Благодарю вас, сэр, я хорошо выспалась.

– Милорд, прошу вас садиться. Не желаете ли выпить амонтильядо? – предложила леди Уайтт.

Адам потягивал вино и вел непринужденную, вежливую беседу, наблюдая при этом за выражением лица Хелены, которая сидела, не поднимая на него глаз. На ней был модный и элегантный утренний наряд, приличествующий незамужней девушке: палевое муслиновое платье и скромное ожерелье из перламутра. Нежная кожа успела чуть-чуть загореть, локоны блестели, и Адам вспомнил очаровательные завитки вокруг ушей, когда он водил пальцем по ее виску и шее…

Она то краснела, то бледнела. Несомненно, мать со строгостью расспросила ее о том, что происходило во время плаванья на “Лунной паутине”. Она так прелестна, что ему не терпится сделать то, что является его долгом, – жениться на ней.

– Милорд? – Леди Уайтт ждала ответа на свой вопрос.

– Прошу прощения, мадам. Я немного устал и оттого рассеян. Вы говорили о Лондоне, не так ли?

Наступило неловкое молчание. Леди Уайтт теребила кольца, вдруг потеряв присущую ей самоуверенность. Она не знала, как перейти к разговору о том, что их всех волновало.

Адам начал терять терпение.

– Когда мы с мисс Уайтт поженимся, то станем жить в Лондоне. Родители редко пользовались городским домом, и я уверен, что Хелене доставит удовольствие заново его обставить. Это будет весьма кстати для ее первого выхода в свет.

– Лорд Дарвелл… – Тон леди Уайтт его насторожил. – Милорд, кажется, вчера мы с вами несколько поторопились. Вам нет необходимости жениться на моей дочери, хотя она, естественно, осознает ту честь, которую вы ей оказали.

Адам не верил своим ушам.

– Мадам, вы не могли не принять во внимание тот факт, что мисс Уайтт была наедине со мной в течение нескольких дней… и ночей. Она в глазах света безнадежно скомпрометирована, и мой долг честного человека жениться на ней. Я полагаю, что вы не можете этого не желать, – его слова звучали сдержанно, но твердо.

– Милорд, вы не должны воспринимать наш отказ как неуважение к вам. Я не ставлю под сомнение вашу честь. Поскольку никто из соседей не знает, что случилось с Хеленой, разве я не права, считая, что она не должна выходить за вас замуж?

Хелене хотелось одного – провалиться сквозь землю. Разговор вот-вот коснется неприличных вещей. Стоит Адаму только описать маме один из эпизодов в каюте, и вопрос с женитьбой будет решен.

Она подняла голову и встретилась взглядом с Адамом. Его глаза светились яростью, но она смотрела с такой мольбой, что он был не в силах настаивать. Почему она так противится браку с ним, он не знал, но был слишком горд, чтобы потребовать объяснения.

Он встал и поклонился.

– Леди Уайтт, я должен согласиться с вашим окончательным решением. Вы можете быть уверены в том, что от меня никто не узнает, что мисс Уайтт была на моей яхте, – он смерил Хелену равнодушным взглядом – это был взгляд незнакомца. – Желаю вам… успешно дебютировать в свете, мисс Уайтт. Всего хорошего.

Две недели семейство Уайтт готовилось к переезду в Лондон. За день до этого события, в воскресенье, Хелена одна пошла на утреннюю службу в церковь Селси, поскольку мать опять поссорилась с приходским священником, на этот раз из-за его абсолютно неправильного, на ее взгляд, изложения греческого перевода послания апостола Павла к ефесянам, о чем она без колебаний ему и сообщила. В результате отношения между пасторатом и поместьем ухудшились.

После службы Хелена, не желая сразу возвращаться домой в такое чудесное весеннее утро, прошлась по церковному двору и направилась к живой изгороди из боярышника, отделявшей церковь и кладбище от берега, ведущего к Пэгемской гавани.

Яркое солнце сияло на безоблачном голубом небе, но дул резкий ветер, и Хелена поплотнее запахнула мантилью. Она пролезла между кустами боярышника и спустилась к кромке обнажившегося после отлива берега.

Хелена полной грудью вдыхала свежий, терпкий воздух и думала о том, что, несмотря на предвкушение светского сезона, ей будет не хватать этого дикого уголка Суссекса. Поскольку почти все приготовления к отъезду закончились, она позволила себе напоследок прогуляться. Берег был каменистый и грязный, но в прочных ботинках Хелена чувствовала себя уверенно. От быстрой ходьбы у нее разрумянились щеки.

Она шла по тропинке, и тут навстречу выпрыгнули две охотничьи собаки, которые весело и игриво виляли хвостами. Хелена остановилась, подобрала палку и бросила им.

Они, разбрызгивая грязь, понеслись вперед, затем, пыхтя, вернулись к Хелене, и палка снова очутилась у ее ног. Не зная, как от них отделаться, она бросила палку подальше и, заслонив рукой глаза от солнца, следила за собачьими играми. Вдруг до нее донесся знакомый голос: “Ко мне! ” Псы мгновенно повиновались и покорно потрусили к хозяину.

Хелена обернулась и оказалась лицом к лицу с лордом Дарвеллом. От неожиданности она едва не уронила молитвенник. Они стояли на расстоянии трех ярдов и смотрели друг на друга: он – недовольно, она – с ужасом.

– Доброе утро, мисс Уайтт. – Он снял шляпу. Он явно охотился, так как держал под мышкой ружье, а сюртук из бобрика был подпоясан охотничьим ремнем. – Сидеть! – гаркнул он на собак, которые пачкали ему брюки и сапоги.

– Милорд, что вы здесь делаете? – с трудом сохраняя спокойствие, спросила Хелена.

Он долго не отвечал, но наконец произнес:

– Прогуливаю собак. Полагаю, что здесь не личное владение, – он вопросительно поднял бровь, а Хелена покраснела:

– Милорд, простите меня… я не имела в виду… я просто удивилась… я не предполагала, что кто-то еще здесь гуляет.

– Грустите, мисс Уайтт? – неожиданно спросил он.

Хелена вскинула подбородок.

– Вовсе нет. Мне не о чем грустить, милорд. Полагаю, я так же, как и вы, могу подышать свежим воздухом. Этим я и занималась, пока вы не нарушили тишину криком.

– Если бы вы не стали играть с моими псами, как со щенками, у меня не было бы причин кричать. Сядь! – Он сердито посмотрел на одну из собак, которая при звуках его голоса радостно подпрыгнула. Он пнул ее носком сапога, и она снова уселась.

– Надеюсь, вы не бьете ваших собак, сэр? – Вопрос Хелены прозвучал вызывающе.

– Я вообще не бью своих животных, мадам, – ответил он.

– Зная ваш характер, я ничему не удивлюсь, – холодно заметила она.

Адам смерил ее гневным взглядом.

– Думаю, мисс Уайтт, у вас нет причин жаловаться на мой характер, несмотря на ваше поведение. Никто никогда не пренебрегал моими приказами или желаниями, как это сделали вы.

– Как я вам уже говорила, милорд, вы не имеете права мною командовать. Вы мне не отец, не брат, не муж… – Хелена прикусила язык, но роковое слово уже было произнесено.

Адам мрачно усмехнулся.

– Раз уж вы затронули эту тему, Хелена, и поскольку мы сейчас одни, может быть, вы объясните мне, почему для вас столь неприемлемо мое предложение о браке?

Его глаза глядели так холодно и отчужденно, что Хелена вдруг почувствовала себя одинокой и беззащитной.

– Сэр, джентльмены не задают подобные вопросы!

– Мадам, – ровным голосом произнес он, опустив на землю ружье и приблизившись к ней, – истинные леди не вынуждают задавать такие вопросы.

У Хелены перехватило дыхание от его наглости. Она шагнула к нему и, недолго думая, подняла руку, чтобы дать ему пощечину. Но ее кисть оказалась сжатой твердой ладонью. Адам потянул ее к себе, и их лица оказались так близко, что она ощутила у себя на губах его дыхание.

– Вы уже один раз ударили меня, Хелена, и больше я этого не допущу.

Они замерли, глядя друг другу в глаза. Гнев Хелены куда-то испарился, а вместо этого ее охватило жгучее желание вновь очутиться в его объятиях. Хелена зажмурилась. Ну почему он не хочет ее поцеловать? Неужели она больше не возбуждает в нем желания?

Ее губы уже умоляюще сложились, готовые произнести слово “пожалуйста”, когда он впился в них ртом, и она оказалась прижатой к груди Адама и… разомкнула губы, с радостью встретив его поцелуй. Не отрываясь от ее рта, он свободной рукой развязал ленты на шляпке Хелены. Шляпа упала, а Адам положил ладонь ей на затылок, затем провел рукой по спине, по бедрам, все крепче прижимая ее к своему напрягшемуся телу.

Хелена окунулась в волну чувственности и, постанывая от удовольствия, забыла обо всем на свете.

Неожиданно Адам разжал руки, и она чуть не упала.

– Да… – задумчиво произнес он. – Вы не леди. Мне жаль, если вы раскаетесь в том, что не приняли мое предложение, но я его больше не повторю. – Адам подобрал ружье, свистнул собакам и, не оглядываясь, зашагал по солончаку.

 

Глава шестая

Такого унижения Хелена в своей жизни еще не испытывала. Ее бросило в дрожь. Как она могла так себя повести? Ведь она вынудила его поцеловать ее, допустила, чтобы он ее ласкал, и, что хуже всего, ответила ему тем же! Да она не лучше… оперной певички!

Хелена нагнулась и подобрала с земли молитвенник. И надо же такому случиться именно в воскресенье! В этот день ей следовало думать о высоких материях и о том, как она будет противостоять искушениям, поджидающим ее в лондонском высшем свете.

Порыв ветра растрепал ей волосы, и она вспомнила, что на ней нет шляпы. Соломенная шляпа с помятым пером валялась на земле, и на ее кремовой поверхности красовался грязный след собачьей лапы. Хелена со слезами на глазах подняла шляпу и усталой походкой направилась к дому.

Но пока она шла обратно, чувство раскаяния сменилось возмущением. Да, она повела себя предосудительно, но и Адам хорош! Он – светский человек, а она – неопытная девушка. Значит, он больше, чем она, виноват. Он мог бы повернуться и уйти! Хелена вытерла следы слез на щеках. Хватит переживать!

Подойдя к дому, она увидела карету тети, стоящую у парадного хода. Хелена заволновалась и прибавила шагу, так как для тети путешествие из Чичестера в воскресенье было беспрецедентным событием – подобно всем благородным дамам, она считала, что в священный день неприлично ездить дальше церкви.

Страх, который никогда не покидал членов семей военных моряков, заставил Хелену побежать к дому.

Забыв про забрызганные грязью ботинки и неопрятный вид, Хелена отворила дверь, миновала вестибюль и устремилась к гостиной, откуда доносились голоса. Леди Уайтт, угощавшая гостей, в ужасе взглянула на дочь.

– Хелена, дорогая, что с тобой? Ты вся в грязи.

Но Хелена вместо того, чтобы смутиться от замечания матери, радостно вскрикнула, так как увидела не только тетю, но и дядю, коммодора сэра Роберта Брейки, который при виде племянницы встал и пошел ей навстречу.

– Дядя Брейки! А мы думали, что вы с флотилией в Тулоне, – Хелена крепко обняла дядю, затем с волнением всмотрелась в его загорелое лицо. – Вы не ранены?

По улыбке коммодора было видно, как он любит племянницу. Он не видел ее полгода и про себя отметил, что она превратилась в настоящую красавицу, несмотря даже на странно неряшливый вид.

– Хелена, моя дорогая, как видишь, я жив и здоров. Мы вчера высадились в Портсмуте, а завтра я поеду с вами в Лондон, поскольку у меня депеша для Адмиралтейства. Рассчитываю пробыть дома несколько недель.

– Хелена, – укоризненно произнесла леди Уайтт, – скоро подадут завтрак. Не могла бы ты переодеться, чтобы не пачкать грязными ботинками новый ковер?

Взглянув на свою одежду, Хелена покорно сказала:

– Да, мама, конечно. Извини… меня запачкали собаки – выскочили из болота. В ее словах все же была доля правды.

Радость от благополучного возвращения дяди и последние приготовления к поездке в Лондон почти вытеснили из головы Хелены мысли о встрече с лордом Дарвеллом, хотя совсем забыть о нем она не могла. К тому же ей не давали покоя подозрения относительно его тайных дел.

Наконец вереница карет выехала из поместья Нортон. Коммодор, уступив настояниям дам, сел с ними рядом, вместо того чтобы, как обычно, ехать верхом, а Джона поместили на козлах с кучером. Раньше мальчика это обрадовало бы, а сейчас он ужасно огорчился, поскольку рассчитывал быть около дяди, чтобы добиться согласия взять его с собой в море.

Путешествие заняло два дня. Решили не торопиться, чтобы женщины не утомились, да и депеши коммодора не были срочными.

К дому Брейки на Брук-стрит в Лондоне подъехали вечером. Все были рады, что путешествие закончилось.

– Лучше попасть в шторм в Бискайском заливе, чем трястись еще день в этой повозке, – ворчал сэр Роберт, помогая дамам выйти из кареты.

Их ждал превосходный обед – леди Брейки побеспокоилась и выслала вперед своего повара-француза. После обеда все собрались в гостиной. Сэр Роберт просматривал письма, оставленные ему управляющим; у него скопилось много домашних дел, и он опасался, что на них не хватит времени, пока он обивает пороги в Адмиралтействе.

– Помяните мое слово, – ворчал он, – они заставят меня не один раз таскаться туда без толку, пока не напишут приказы для доброй половины средиземноморского флота!

А дамы разглядывали альбом гравюр, который коммодор привез из путешествия, и не обращали на него внимания, давно привыкнув к тому, что он имел обыкновение разговаривать сам с собой.

– Не буду я поднимать арендную плату… и, разумеется, не продам права на рыбную ловлю! Хмм, а вот для лорда Дарвелла, племянника старого Ходжкинсона, надо кое-что предпринять…

Все три дамы тут же с тревогой устремили взоры на коммодора.

– В чем дело, мои милые? – непонимающе осведомился сэр Роберт. – Если вы, леди Брейки, возражаете против того, чтобы я купил еще пастбища, то я, конечно, прекращу переговоры, но раньше вас это не интересовало.

– Пастбища? – в свою очередь удивилась его жена.

– Да. Мой управляющий в Суссексе сообщает, что лорд Дарвелл продает пастбища на солончаках около своего поместья. Мне это предложение кажется выгодным – ведь цена на шерсть растет, а его угодья соседствуют с моими. Чем вы встревожены?

– Ничем, сэр Роберт, – покраснев, ответила леди Брейки. – Просто… у лорда Дарвелла такая… репутация, но я не стану обсуждать это в присутствии племянницы.

– Ну, моя дорогая, по-моему, вы преувеличиваете. Не такой уж он развратник, чтобы молодая леди не могла услышать его имя! Он тратит деньги, как того пожелает, и большая часть уходит у него на любовниц. Ну и что? Он может себе это позволить, – коммодор махнул на жену рукой. – Не будьте такой не в меру щепетильной, дорогая, лорд Дарвелл не представляет опасности для хорошо воспитанных девиц! И не смотрите на меня осуждающе! Добрая половина лондонских щеголей содержит любовниц! Наша девочка не какая-нибудь пустоголовая дурочка – она все прекрасно понимает, хотя и сидит с наивным видом.

– Сэр Роберт, я буду весьма признательна, если вы выберете другую тему для беседы, – сухо ответила ему жена.

Хелена уткнулась носом в альбом и молила Бога, чтобы тетя больше ничего не сказала. Правда, она на минуту нарисовала себе привлекательную картину: Адам прогуливается по своим ухоженным владениям, собаки весело скачут вокруг него, а почтительные арендаторы снимают перед ним шапки.

Но, чтобы прекратить полет фантазии, она встала и сказала:

– Тетя, я, пожалуй, пойду спать – очень устала. Спокойной ночи, мама.

– Конечно, милочка, – тетя потрепала Хелену по руке и озабоченно на нее посмотрела.

Хелена улеглась в постель и задула свечи. Благодарение Богу, что Адам находится сейчас в Суссексе, а не в Лондоне!

Она провела беспокойную ночь и не помнила, что ей снилось, но без конца ворочалась и просыпалась. И вот результат: опухшие веки и головная боль утром.

Она сидела в столовой и вяло потягивала шоколад, когда принесли почту. Но, увидев адресованное ей письмо, Хелена забыла про мигрень.

– Мама! Это от Порции! Тетя, вы помните миссис Раулетт? Это моя школьная подруга. Она сейчас в Лондоне, а еще на прошлой неделе писала мне, что ей придется на весь сезон остаться в Бате, поскольку у старой леди Сент-Клэр разгулялась подагра, а она выносит только общество Порции. Но вот теперь Порция пишет, что воды пошли бабушке на пользу, она согласилась остаться со своими знакомыми и разрешила Порции вернуться к мужу. Палата общин все еще заседает, и поэтому, как пишет Порция, она будет выезжать вместе с нами в свет, – закончила Хелена.

Леди Уайтт сложила газету и посмотрела на дочь.

– Ее муж уже стал членом кабинета министров?

– Мама, ты забываешь, что мистер Раулетт еще довольно молод, но я надеюсь, вскоре он вступит в должность секретаря.

– Меня удивляет, – заметила тетя Брейки, – что такой на редкость здравомыслящий и трудолюбивый человек мог жениться на столь фривольной особе… и к тому же совсем юной!

– Тетя, вы несправедливы, – Хелена встала на защиту закадычной подруги. – Конечно, ей было всего семнадцать, когда она вышла замуж за мистера Раулетта, и мы с ней только закончили школу мисс Маршем, но она преданная жена и мать.

– Но, милочка, ты же не станешь отрицать, что она чересчур… броская!

– Порция просто энергичная и не может обуздать свой жизнерадостный характер. Мисс Маршем ничего не могла с ней поделать.

– Я согласна, что она хорошая девочка и верная подруга, – сказала леди Уайтт и выразительно добавила: – Могу лишь желать, чтобы ты так же удачно вышла замуж, Хелена.

С этими словами она вновь углубилась в чтение “Таймс”, а Хелена поспешила отправиться к Порции. Они общались без церемоний, и поэтому Хелена могла появиться в такой ранний час в модном доме Раулеттов на Гросвенор-сквер. Мистер Раулетт занимал не очень высокий пост в правительстве, но фактически имел связи почти со всеми семьями английской знати и к тому же был очень богат.

Несмотря на то что любящий муж потакал всем ее прихотям, школьная подруга Хелены не утратила доброты и чувства юмора.

– Хелена! Моя дорогая! – Хелена не успела войти в дом, как услышала голос подруги.

Миссис Раулетт, одетая в роскошный халат китайского шелка, плотно обтягивающий ее пышную фигуру, стояла на лестнице; распущенные белокурые локоны падали ей на плечи, и она являла собой шокирующую картину. Дворецкий, стараясь не смотреть в сторону госпожи, спросил у Хелены:

– Вас проводить наверх, мисс Уайтт?

– Спасибо, Симпсон. Я сама поднимусь, – Хелена отдала ему палантин и зонтик.

Взбежав по витой лестнице, она очутилась в жарких объятиях Порции.

Как только за ними закрылась дверь, Хелена укорила подругу:

– Порция, послушай, ты чуть не довела до удара беднягу Симпсона! Он не знал, куда глаза девать! Господи, а во что ты превратила свою комнату?

Всего год назад мистер Раулетт позволил жене переделать будуар – тогда преобладал розовый цвет и будуар напоминал перламутровую раковину. Теперь же комната была выдержана в золотисто-черных тонах, кругом – лакированные восточные изделия, шелк и парча, а на стенах – расписанные от руки обои.

– Тебе нравится? – спросила довольная Порция. – Это последний крик моды. Джеймс нанял художника, который работал в Брайтоне у принца.

Хелена в изумлении оглядывала будуар и, не решаясь сказать, что комната выглядит просто отвратительно, заметила, что, должно быть, обстановка обошлась в целое состояние.

– Как я тебе завидую! Мистер Раулетт, видно, безумно тебя балует.

Порция озорно ей подмигнула.

– Мистер Раулетт достаточно щедро вознагражден за это баловство.

– Порция!

– А тебе, незамужней девице, не следует проявлять догадливость! Быть замужем – очень здорово. Тебе надо с этим поторопиться. Я уверена, что в этом светском сезоне мы найдем тебе мужа. Ты и так уже засиделась! – дразнила подругу Порция. – Я сама этим займусь, так как знаю всех обаятельных и выгодных женихов в городе.

– Мне всего девятнадцать, и я вовсе не засиделась, – запротестовала Хелена. – В прошлом году мама случайно забыла про сезон. А как твои малыши? – Хелена переменила тему, зная, что Порция – любящая мать.

– О, они просто чудо! Только не кори меня за то, что я здесь развлекаюсь! Они в деревне с бабушкой Раулетт и совершенно без меня не скучают. Она их ужасно балует. Дорогая, позвони, чтобы тебе принесли шоколад, пока я одеваюсь.

Спустя час обе молодые леди уселись в модное ландо Порции.

– Итак, куда мы едем вначале? – спросила она. – Кстати, что ты сейчас читаешь?

– Греческую историю – ее только что опубликовал один мамин знакомый.

– Господи! Вот кошмар! Если ты не умрешь от скуки, то прослывешь синим чулком, а это равносильно смерти. Так вот. Мы поедем в библиотеку и возьмем последние скандальные романы, а также что-нибудь из поэзии и журнал мод. Затем – прогулка по парку, посмотрим, кто сейчас в городе, а после завтрака – по магазинам. И тебе надо подстричься покороче, – заключила Порция, окинув критическим взглядом длинные каштановые локоны Хелены. – Я должна хорошенько обдумать, кому из влиятельных матрон тебя представить… Хоть я и уверена, что отбоя от подходящих женихов не будет, лучше, чтобы тебя должным образом представили в свете!

Хелена не думала, что найдет утешение в обществе молодых людей, но не могла же она сказать даже близкой подруге, что сердце у нее разбито! Придется немного пофлиртовать…

Первая часть намеченной Порцией программы дня была завершена – они выходили из библиотеки в сопровождении лакея, несшего стопку книг, и Порция вдруг чуть не столкнулась в дверях с высоким стройным джентльменом.

– Простите, сэр! Я никогда не смотрю, куда иду. – Порция одарила его прелестной улыбкой.

Это был Адам Дарвелл!

Хелене удалось подавить удивленный возглас, и она спряталась за спиной лакея, который невозмутимо наблюдал эту сценку.

– Мадам, – Адам галантно поклонился Порции, – виноват я. Позвольте проводить вас к карете. – Порция с любезной улыбкой положила свою маленькую ручку на его обтянутую перчаткой руку и направилась к поджидавшему ландо.

Лакей двинулся следом, и Хелена очутилась у всех на виду. Порция оглянулась, ища подругу глазами, и очень удивилась, когда увидела, что та с покрасневшими щеками замерла в дверях.

– Хелена, дорогая! Поторопись, пожалуйста!

Его светлость тоже повернулся и с наигранным изумлением посмотрел на нее. Он, конечно же, сразу заметил Хелену и теперь наслаждался ее смущением!

– Мисс Уайтт, я чрезвычайно рад встрече. Не рассчитывал, что так скоро вас увижу.

Он насмехается над ней!

– Лорд Дарвелл! Я… доброе утро. Вы, оказывается, в Лондоне!

– Как видите, – сухо ответил он. На нем был превосходно сшитый темно-синий сюртук, желтые брюки и начищенные до блеска высокие сапоги.

Хелене стоило огромных усилий взять себя в руки и вспомнить о правилах приличия.

– Миссис Раулетт, позвольте познакомить вас с лордом Дарвеллом. Лорд Дарвелл, это миссис Джеймс Раулетт.

– Я в восторге, миссис Раулетт. – Адам отвесил Порции вежливый поклон и с явным удовольствием смотрел на нее.

Порция, безусловно, была очаровательна: белокурые локоны выглядывали из-под темно-розовой бархатной шляпки, подобранной в тон мантильи малинового цвета. Начиная от страусового пера на шляпке и кончая лайковыми туфельками, миссис Раулетт была образцом модной красавицы, о чем сама прекрасно знала.

А Хелена подумала: хорошо, что Порция затмила ее, хотя и на ней был элегантный новый наряд из ярко-зеленой шерсти.

– Нам повезло, что мы вас встретили, лорд Дарвелл! Мы с мисс Уайтт как раз говорили о том – правда, Хелена? – что мы не можем пойти одни к Тесьеру. Мне нужно купить колье.

Эти слова Порции повергли Хелену в ужас, и она бросила на подругу свирепый взгляд:

– Но не станем же мы затруднять лорда Дарвелла…

– Вы меня нисколько не затрудните, – спокойно ответил Адам. – Я как раз иду в ту сторону и с удовольствием провожу вас.

Он предложил правую руку Порции, и Хелене ничего не оставалось, как положить кончики пальцев на его левый рукав и под аккомпанемент веселого щебета Порции отправиться в ювелирный магазин. На Хелену Адам не обращал ни малейшего внимания, а ей казалось, что сквозь тонкую ткань сюртука она ощущает жар его руки, обжигающий пальцы. Хелена шла, не глядя в его сторону, а в голове роились чувственные воспоминания: о его дерзких губах, о тяжести сильного тела, прижимавшего ее к кровати. Когда они остановились у входа в ювелирный магазин, у нее пылали щеки, и она едва дышала. Лишь благодаря манерам, привитым строгим воспитанием, Хелена смогла изобразить на лице вежливую заинтересованность.

Адам приподнял шляпу, с улыбкой принял предложение Порции нанести ей визит в самое ближайшее время и удалился, а к дамам уже спешил хозяин магазина.

– Миссис Раулетт, добрый день. Чем могу быть полезен?

Порция всего на мгновение растерялась.

– А… Мне нужно сделать свадебный подарок. Пожалуй, подойдет вон тот поднос.

Спустя двадцать минут они сидели в ландо.

– Поделом тебе! – сквозь зубы произнесла Хелена.

– Поднос всегда пригодится, – легкомысленно бросила Порция, откинувшись на подушки. – Ну, моя милая, почему ты ничего не сказала о том, что знакома с лордом Дарвеллом? Он абсолютно сногсшибательный! И к тому же повеса, если верить слухам! Как только твоя мама позволила тебе с ним знаться? Он что, проявляет к тебе интерес?

– Не понимаю, о чем ты. Я его почти не знаю.

Ответ Хелены прозвучал для Порции неубедительно. Она похлопала подругу по руке и сказала:

– Не отчаивайся, дорогая: богатые и красивые повесы существуют для того, чтобы, став мужьями, исправиться. Мы с тобой должны хорошенько все обдумать: то, что он до сих пор избегал женитьбы, не означает, что он будет вечно уклоняться от этого, – она протянула руку и погладила Хелену по щеке. – Особенно когда приманка так красива, как ты.

Хелена почти не слышала болтовни Порции. Почему она решила, что он не может находиться в городе? Человек его положения, несомненно, должен быть в Лондоне в разгар светского сезона. Как же больно ранит ее его холодная вежливость! Лучше бы он сразу повернулся и ушел. Ясно, что угрызения совести после их последней встречи его не мучают.

– Хелена, послушай! Твой равнодушный вид меня не обманет! – раздался голос Порции. – Если ты едва с ним знакома, то почему побледнела, когда увидела его? И почему вы оба старались обмениваться только общими фразами?

Хелена сердито посмотрела на нее.

– Тише! Слуги услышат.

Как только они вернулись на Гросвенор-сквер, Порция отвела Хелену в столовую и отпустила дворецкого.

– Спасибо, Симпсон, мы сами справимся. – Когда за ним закрылась дверь, Порция вздохнула. – Бедняжка Джеймс слишком много работает, к тому же без него мы сможем сейчас же поговорить о лорде Дарвелле. Возьми лосося, а я налью вина.

Хелена покорно положила на тарелку аппетитную закуску и взяла из рук Порции бокал с белым вином, но есть не смогла.

– Выкладывай! – потребовала Порция. – И никаких секретов.

Прошло полчаса, а лосось на тарелке миссис Раулетт так и остался нетронутым – она с жадностью внимала каждому слову Хелены. Да она и вообразить не могла, что такое возможно! Хотя Хелена опустила интимные подробности и ни словом не упомянула о своих подозрениях относительно французского шпиона, в ее рассказе и так было достаточно ошеломивших Порцию фактов.

– А этот офицер так и не догадался, что ты – леди? – спросила она.

– Нет. Думаю, что нет.

– Как ты могла совершить подобную глупость?

– Возможно, я и скомпрометирована, – натянуто ответила Хелена, – хотя об этом никто не знает. Но моя добродетель не пострадала, и поэтому нет причин, по которым я должна выходить за него.

– А почему бы не выйти? Он красив, хорошо воспитан… очень богат и еще разбогатеет. Дорогая, а какие у него глаза, рот… эти могучие плечи… Я люблю моего ненаглядного Джеймса, но это не значит, что я слепа и не вижу достоинств таких мужчин, как лорд Дарвелл.

Хелена встала, прошлась по комнате, затем остановилась у высокого окна, выходящего в сад.

– Я не хотела бы стать женщиной, которая вынуждает мужчину жениться на ней против его воли.

– Какая ерунда! Ты – очень выгодная партия, и… должен же он жениться в конце концов! Чем ты хуже других: отличное воспитание, ум, красота и хорошее приданое.

Хелена поняла, что Порция уже мысленно составляет список гостей, обдумывает свадебный завтрак, подбирает цветы для букетов.

– Порция, перестань строить планы! – Хелена погрозила подруге пальцем. – Я хорошо тебя знаю. Поверь мне – я не хочу выходить замуж за человека, который… который меня не любит.

Порция прищурилась и с подозрением посмотрела на Хелену.

– Что касается его – не знаю, но вот ты в него влюблена, не так ли? И не отнекивайся – я видела, как ты себя вела сегодня утром. Ты никогда не была такой сконфуженной. Теперь мне все ясно: ты его любишь, а он задел твое самолюбие, потому что не произнес ни слова о любви. Так?

Злые слова замерли у Хелены на губах. У нее было такое ощущение, словно огромная ладонь больно сжала сердце, и тоска по Адаму резкой болью пронзила ее. В горьких словах Порции прозвучала правда – она любит Адама, несмотря ни на что, и, если бы не ее глупое упрямство, уже была бы его невестой.

 

Глава седьмая

Часы в Олмаке пробили одиннадцать, а это означало, что бал начался. Все внимание Хелены было сосредоточено на сложных па котильона, когда распахнулись двойные двери зала и… на пороге появился лорд Дарвелл. Он на секунду задержался, поправляя манжеты безупречного вечернего фрака и окидывая ленивым взглядом дебютанток. Хелена чуть не спутала фигуры танца.

В ярком свете свечей его загорелое лицо выглядело необычно: это было лицо человека, пренебрегающего опасностями и склонного к авантюрам. Дебютантки устремили на него любопытные взгляды, и некоторые из молодых замужних кокеток тоже не остались равнодушными к его появлению.

Партнер Хелены был представлен ей Порцией, у которой в распоряжении имелся, казалось, неисчерпаемый запас молодых людей. Когда смолкли последние звуки музыки, он галантно проводил Хелену к ряду позолоченных кресел, где расположились ее родные и друзья.

– Могу ли я надеяться на еще один танец, мисс Уайтт?

– Благодарю вас, мистер Сеймор, но боюсь, моя танцевальная карточка уже заполнена, – она улыбнулась, и он с вежливым поклоном отошел.

– Моя дорогая, ты имеешь успех сегодня… – начала было тетя Брейки, но вдруг замолкла, увидев, кто вошел в зал, и, поспешно раскрыв веер, повернулась к леди Уайтт. – Сестра, посмотри, кто появился! Я понятия не имела, что он в городе. Как не повезло! Хелена, ты не должна… – Она не закончила фразу, так как увидела, какое у племянницы выражение лица. – Ты знала, что он в Лондоне!

– Да, тетя. Мы с Порцией встретили вчера лорда Дарвелла на Бонд-стрит. Он был настолько любезен, что проводил нас к Тесьеру.

Джеймс Раулетт тихо застонал при мысли об очередной дорогой покупке своей сумасбродной жены.

– Это был всего лишь поднос, мистер Раулетт, – успокоила его Хелена.

Снисходительный муж вытер лоб платком и стал следить за женой, вальсирующей с коммодором Брейки, который, на удивление, оказался большим любителем танцев.

– Мне бы очень хотелось станцевать вальс, но только это не одобрят патронессы, – печально произнесла Хелена.

– Не старайся уйти от разговора, Хелена, – укоризненно прошептала леди Уайтт и посмотрела в сторону мистера Раулетта, опасаясь, что он может ее услышать. – Мы должны решить, что делать, если к нам подойдет его светлость.

Хелена резким движением раскрыла веер и с воинственным видом заявила:

– Не понимаю, почему он не может с нами поздороваться. Я сделаю вид, что едва с ним знакома. Он предложил мне свою руку, а я ему отказала. Он – джентльмен и не станет об этом напоминать. – И начала изящно обмахиваться веером. Когда мимо прошел ее партнер по танцу, она вежливо кивнула ему и украдкой посмотрела в сторону Адама, который направлялся к ним, останавливаясь по пути, чтобы поздороваться со знакомыми. Он не пригласил ни одну из леди на танец, чем разочаровал не только дебютанток, но и их мамаш.

Хелена старалась смотреть куда угодно, только не на лорда Дарвелла. Она улыбалась и кивала знакомым, наклонялась к тете, но всем своим существом ощущала присутствие Адама. У нее покалывало кожу, а пальцы сами по себе нервно теребили зеленые ленты на поясе нежно-кремового муслинового платья.

Тетя и мама тоже пребывали в волнении, но старались этого не показать.

Вальс закончился, и коммодор с Порцией вернулись к ним. Миссис Раулетт была, как обычно, шумна и весела. Хорошо бы Адаму просто поклониться им и пройти мимо, подумала Хелена.

Но не тут-то было! Порция, сидящая, подобно королеве Ночи, в темно-синем платье, украшенном золотыми звездами, вдруг радостно воскликнула:

– Милорд! Лорд Дарвелл, пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Хелена сразу догадалась, что подруга давно его приметила.

При звуке ее голоса к ним повернулись несколько гостей, а одна из самых строгих матрон, миссис Драммонд Барелл, неодобрительно посмотрела на миссис Раулетт сквозь лорнет.

А Адам уже склонился к руке Порции.

– Мадам, вы затмили собой ночное небо, – затем он повернулся к леди Уайтт, которая еле заметно ему кивнула и сказала:

– Милорд, позвольте познакомить вас с леди Брейки и с моим братом коммодором сэром Робертом Брейки, а также с мистером Раулеттом. С моей дочерью вы знакомы.

Последовали поклоны и книксены, после чего его светлость сел рядом с ними. Зазвучала музыка контрданса.

– Я должен поблагодарить вас, милорд, за то, что вы вчера сопровождали мою жену и мисс Уайтт, – сказал мистер Раулетт.

– За столь незначительную услугу я был вознагражден огромным удовольствием, – ответил Адам.

Порция бросила на Хелену многозначительный взгляд, за что получила пинок по лодыжке.

– Хелена! Ты мне задела ногу! Будь поосторожнее, дорогая.

Хелена встретилась взглядом с Адамом и тут же отвернулась.

Адам с едва заметной улыбкой просмотрел свою танцевальную карточку и спросил:

– Могу ли я пригласить вас на следующий танец, мисс Уайтт?

– Боюсь, что нет, милорд, – со скромным видом ответила Хелена, также взглянув на свою танцевальную карточку. Следующий танец – вальс. Подобно всем дебютанткам она могла в первый раз станцевать этот весьма откровенный танец, лишь испросив разрешения одной из пожилых матрон.

Адам встал и сказал:

– В таком случае могу ли я предложить дамам напитки?

Порция попросила принести ей оршад, леди Уайтт – лимонад, и лорд Дарвелл удалился. Он вернулся спустя пять минут под руку с леди Джерси, а за ними следовал лакей с напитками. Эта матрона, славившаяся болтливостью и потому прозванная недоброжелателями “молчуньей”, оживленно беседовала со своим потрясающем кавалером.

– Мисс Уайтт, позвольте представить вам кавалера на вальс – это лорд Дарвелл.

Хелена грациозно присела перед ее светлостью, надеясь, что ей удалось скрыть ужас.

– Леди Джерси, лорд Дарвелл, вы очень любезны! Но я в затруднении, как мне поступить. Я обещала мой первый вальс в Олмаке дяде.

У себя за спиной Хелена услыхала облегченный вздох: леди Брейки и леди Уайтт не ожидали от нее подобной сообразительности. Но они рано успокоились, так как коммодор, не понимая, почему жена и сестра испепеляют его взглядами, проявил галантность, заявив:

– Дорогая девочка, я и не помышляю об этом! Не станешь же ты танцевать со своим старым дядюшкой, когда тебя приглашает красивый кавалер. К тому же, – тут он театральным жестом положил ладонь на грудь, – я совершенно выдохся и должен отдохнуть. – Наконец он заметил грозный взгляд жены и осведомился: – Дорогая, что случилось? Вы почему-то хмуритесь. Уж не разболелась ли у вас голова?

Леди Брейки не знала, куда деваться от неловкости.

– Сэр Роберт, не могу взять в толк, о чем вы говорите! Я не хмурюсь, и голова у меня не болит. Конечно, здесь немного жарко…

А Хелена, сердясь на всех, встретилась взглядом с Адамом: его глаза смеялись – он прекрасно сознавал, что является причиной этих волнений. Заиграл оркестр, Хелена протянула ему руку, и он повел ее на середину зала.

Адам легко кружил Хелену в танце. Сквозь тонкую ткань платья она чувствовала тепло его руки, и ее охватило упоительное ощущение близости с ним. Опасаясь, что он по глазам прочтет ее мысли, она уставилась на пуговицу его рубашки и старалась не сбиться с ритма.

– Беседа во время танца вполне уместна, мисс Уайтт, – нарушил неловкое молчание Адам.

– О чем же мы будем говорить, сэр?

Рука Адама сжала ей талию. Хелена поняла, о чем он думает, и покраснела. С тех пор, как она призналась себе в том, что любит его, Хелена могла только мечтать о подобном моменте. Теперь же, находясь в его объятиях на глазах у всех, она поняла, как ей будет трудно в дальнейшем. Если она выдаст свои чувства, он снова может ее оттолкнуть. Но если он расположен ее простить, она не станет проявлять холодность. Опыта у нее нет, поэтому придется прислушиваться к внутреннему голосу.

Хелена подняла глаза на Адама и приветливо улыбнулась.

– Будет глупо, если происшедшее между нами наложит отпечаток на наше поведение. Люди сразу заметят, что у нас натянутые отношения, и начнут судачить. Я уверена, что вы так же, как и я, желаете этого избежать.

У его светлости был загадочный вид, а что касается его мыслей, то хорошо, что Хелена не могла их прочитать. Адам Дарвелл прекрасно сознавал, что любая молодая женщина, находившаяся сейчас в зале, мгновенно согласилась бы выйти за него замуж. Он также был совершенно уверен в том, что многие замужние дамы с радостью легли бы с ним в постель при первой же возможности. Тогда почему он танцует с мисс Уайтт, которая недвусмысленно дала ему понять, что он ей не нужен, хотя ее и тянет к нему?

– Я умею избегать толков и сплетен, – иронично заметил он. – Однако я согласен – лучше забыть прошлое. Что касается будущего…

Тут танец закончился, и он направился вместе с Хеленой… к пустому алькову. У нее сильно забилось сердце, но… внезапно он передумал и отвел ее обратно к родным. Поклонившись, Адам повернулся и быстро скрылся за дверью.

Хелена была оскорблена. Она-то ожидала разговора наедине, а вместо этого с ней обошлись почти бесцеремонно! Ее невеселые мысли были нарушены словами Порции:

– Мистер Раулетт, посмотрите! Кажется, это тот самый милый лейтенант Брукс, с которым мы на прошлой неделе познакомились у леди Оксфорд?

– Да, это он. – Мистер Раулетт приветливо помахал высокому мужчине, вышедшему из карточной комнаты.

То волнение, которое Хелена испытала при виде Адама Дарвелла, не могло сравниться с охватившей ее паникой, когда к ней направился человек, который в офицерской форме обыскивал камбуз на “Лунной паутине”.

Первое, что пришло ей в голову, – поскорее убежать. Если он узнает в ней повариху с яхты Адама, она погибла. Неимоверным усилием воли Хелена взяла себя в руки. А Джеймс Раулетт тем временем знакомил всех с лейтенантом Бруксом. Произошел обмен поклонами, и лейтенант Брукс в душе очень обрадовался, что его представили такой влиятельной в военных кругах семье. Жаль только, что удивительно красивая дочка-дебютантка чрезмерно стеснительна. Он повернулся к леди Уайтт со словами:

– Мадам, неужели я имею честь говорить с вдовой контр-адмирала сэра Гресли Уайтта?

– Да, вы не ошиблись. Сэр Гресли был моим мужем.

– Мадам, это огромная потеря для Англии. Он был настоящим героем, – произнес вполне искренне мистер Брукс.

Хелена стала потихоньку отодвигать свое кресло назад, чтобы избежать внимания к себе со стороны мистера Брукса, но тетя Брейки неправильно истолковала ее застенчивость, решив, что красавец лейтенант смутил покой Хелены, и посчитала это хорошим знаком. Леди Брейки не разделяла современных взглядов невестки: она твердо верила в то, что молодые девицы должны выходить замуж… и удачно. До сих пор Хелена проявляла равнодушие ко всем молодым людям, с которыми ее„знакомили. Леди Брейки не могла уразуметь, что же на самом деле послужило причиной упрямства Хелены в отношении лорда Дарвелла. А вот лейтенант Брукс – вполне подходящая ему замена. В конце концов, для чего существует сезон дебютанток, как не для того, чтобы найти хорошего мужа?

– Хелена, милая, передай мне ридикюль, – произнесла леди Брейки, чтобы привлечь внимание лейтенанта к племяннице. – Скажите, сэр, вы не родственник лорда Брукса из Итон-Брея?

– Да, мэм. Он мой дядя, – ответил Дэниел Брукс. – Вы его знаете?

– Он – мой дальний родственник по материнской линии. Помнишь, Хелена, они как-то нанесли нам визит, когда ты гостила у меня в Чичестере?

– Да, мэм, – еле слышно ответила Хелена, не поднимая глаз.

Но леди Брейки было уже не удержать.

– Моя любимая племянница часто гостит у меня. У нас с коммодором нет детей, и мы считаем ее почти своей дочкой.

Хелена чуть не застонала. Тетя дает понять, что она – наследница дяди!

Мистер Брукс попытался вовлечь в разговор мисс Уайтт.

– Вы живете в Чичестере, мисс Уайтт? Весьма приятный город, не так ли?

– Да, сэр. Мне он всегда нравился, но я там не живу. – Она говорила так тихо, и не поднимая лица, что ему пришлось наклониться, чтобы услышать ее слова.

– Но вы ведь живете неподалеку, – сказал он.

Хелена поняла, что разговора избежать не удастся, и подняла голову: на нее смотрели темные глаза на загорелом лице. Она явно возбудила его любопытство, так как взгляд у него был заинтересованный, но, слава Богу, он ее не узнал.

– Я живу на побережье, сэр, с мамой и младшим братом.

Хелене оставалось лишь надеяться, что он вскоре потеряет к ней интерес, но тут вмешался дядя и опять, сам того не желая, поставил ее в неловкое положение.

– А не пойти ли нам перекусить? Вы ведь не откажетесь от чашечки чая, дорогая? – спросил он жену. – Присоединяйтесь к нам, лейтенант.

Лейтенант предложил Хелене руку, проводил их до буфета, а затем откланялся со словами:

– Вы позволите нанести вам визит, леди Брейки?

– Конечно, мистер Брукс. Правда, мы часто выезжаем, поскольку у племянницы дебют в свете, но мы будем рады вас видеть. – Когда лейтенант ушел, она с довольным видом обратилась к невестке: – Не помешает дать знать этому молодому человеку, что Хелена пользуется успехом.

– Ты не поедешь с нами к леди Фаншо, Хелена? – спросила леди Уайтт, надевая перчатки. – Дорогая, уж не больна ли ты? Ты сегодня выглядишь немного бледной.

Хелена с потухшим взглядом сидела на диване, забыв о вышивании.

– Я просто немного устала, мама, – с улыбкой ответила она. – Скоро я привыкну к городскому распорядку.

– Я отправлю Джона в Грин-парк с няней – нечего ему носиться по дому. А ты отдохни и не увлекайся вышиванием. Мы с тетей вернемся около пяти. Пообедаем сегодня пораньше, поскольку твой дядя задержится.

Все ушли, и в доме воцарилась тишина. В гостиной было душно, и Хелена распахнула двери в оранжерею, откуда повеяло прохладой и ароматной свежестью.

Альбом для рисования лежал на фортепьяно в гостиной, и Хелена, взяв его, уселась в оранжерее среди распустившейся зелени. Как давно она не держала в руках карандаш! В последний раз это было на пристани Сиддлшэма, когда она пыталась запечатлеть образ мужчины, стоящего на палубе яхты. И этот мужчина теперь так много для нее значит…

Хелена перевернула лист с незаконченным рисунком папоротника и закусила кончик карандаша. Затем, почти помимо воли, рука ее начала рисовать, и на бумаге появились очертания сильных мужских ног.

Память подсказывала мельчайшие детали: напрягшиеся жилы, изгибы стопы и пальцев, крепко упершихся в доски палубы, острый бугорок лодыжки. Рисунок был готов очень быстро, и Хелена с восторгом отметила, что это, пожалуй, самая лучшая ее работа. В рисунке отразилась вся сила ее чувств, вся невысказанная любовь. Ее талантом художницы всегда восхищались, но до сих пор она ни разу не вкладывала в творчество души. Добавив последние штрихи, она отложи-ла карандаш и прижала рисунок к груди, как будто прикасалась к Адаму.

Послышался негромкий деликатный кашель. Это появился Фиш, дворецкий в доме Брейки.

– Вы принимаете посетителей, мисс Уайтт? Пришел лорд Дарвелл. Прислать вашу горничную?

Хелена, тихонько вскрикнув, вскочила и рассыпала карандаши, которые покатились по плиточному полу. Фиш наклонился и подобрал их.

– Спасибо, Фиш. Скажите, что меня нет.

– Хорошо, мисс Уайтт. Могу ли я узнать, будете ли вы сегодня кого-либо принимать?

– Нет… да… только миссис Раулетт.

– Слушаюсь, мисс Уайтт.

Фиш с поклоном удалился. Вид у него был недовольный: по его мнению, молодой леди не стоило пренебрегать таким достойным посетителем.

Когда Фиш ушел, Хелена стала взволнованно расхаживать между высоких скамеек с папоротниками и любимыми орхидеями коммодора. Какая наглость! И это после того, как прошлым вечером он оставил ее в обществе лейтенанта Брукса. А если бы тот ее узнал? Несмотря на любовь к Адаму, Хелена не могла простить ему такое предательство. И особенно обидно, что это произошло сразу после вальса, когда он вел ее в альков, чтобы побыть с ней наедине. И еще он сказал:

“Что касается будущего… ” И не договорил. Какое будущее он имел в виду?

Хелена села и снова взяла в руки альбом, но не захотела ничего добавлять к рисунку.

Она услышала стук, затем почувствовала сквозняк. Наверное, не заперли дверь в сад, подумала она.

– Хелена, – раздался голос.

Она вскочила и резко обернулась, едва не опрокинув скамью с орхидеями. Адам бросился вперед, успев ловко подхватить падающий горшочек и поставить его на место.

У Хелены слова застряли в горле. Наконец она обрела дар речи.

– Что вы здесь делаете? Сколько времени вы следите за мной?

Он оперся о косяк двери, скрестив ноги в высоких сапогах, и сказал:

– Извините меня. Я не думал, что испугаю вас, но вы так чудесно выглядели, сидя среди цветов.

Его спокойствие просто поразительно!

– Я сказала Фишу, что никого не принимаю… Как вы сюда попали?

– Фиш! Ну и имя у дворецкого… – Увидев, как рассержена Хелена, Адам перестал ее дразнить. – Я перелез через стену.

– Через стену?! Но она не меньше семи футов высотой!

– Я встал на седло и перелез. К счастью, со мной конюх. Он стоит с лошадью у задних ворот.

– Которые закрыты.

– Да. Поэтому мне пришлось перелезть через забор.

– Хватит про заборы, лошадей и Фиша! Как вы вообще посмели сюда войти? И это после вчерашнего вечера… – Хелена сердито покачала головой.

Адам вдруг посерьезнел, подошел к ней и, взяв за руки, усадил рядом с собой на скамью.

– Прошлый вечер… Вот почему я здесь.

– Вы меня бросили… – Хелена хотела было высвободить руки, но ей это не удалось. Голос у нее дрожал, а сердце бешено колотилось.

– Я боялся, что вы именно так истолкуете мое поведение.

– А что еще я могла предположить? – Хелена наконец вырвала ладони из его рук. – Вот уж не думала, что вы убежите от этого человека.

– Хелена, маловероятно, что он узнал бы в элегантной юной леди, находящейся в обществе уважаемых людей, испачканную мукой сварливую повариху. Но память – странная вещь, и Брукс мог вдруг вспомнить, что где-то вас уже встречал, и если бы увидел нас вместе, то, вполне возможно, обо всем догадался бы. Он ненавидит меня, Хелена, и, чтобы навредить мне, погубит вас.

– Но почему он так сильно вас ненавидит? – спросила она. – Чем вы ему так досадили?

Адам вытянул длинные ноги и погрузился в раздумье.

– Мы вместе учились в Итоне и, как мне кажется, невзлюбили друг друга с первого взгляда. Мне почему-то удавалось во всем опережать Брукса, а он еще мальчиком отличался чрезмерным тщеславием и изо всех сил старался всегда быть первым. Потом я узнал о нем кое-что настолько непристойное, что не осмеливаюсь вам рассказать…

– О, не прикидывайтесь таким щепетильным, милорд! Вы хотите сказать, что от него забеременела девушка?

– Хорошо, пусть будет так. Он совратил дочь почтенного торговца, а потом, узнав, что она ждет ребенка, бросил ее. Я случайно узнал, что отец выгнал ее из дома и она живет в крайней нищете. Тогда я нашел ей работу на молочной ферме у одного из арендаторов моего отца, и теперь она стала фермершей, растит здорового сынишку, который думает, что его отец был убит в сражении.

– А Брукс знает о том, что вы сделали для девушки?

– Да, я ему об этом сказал, так как хотел дать ему возможность исправить то зло, что он причинил, и позаботиться о ней и о малыше. Но он решил, что я сделал это лишь потому, что собирался шантажировать его.

– Это ужасно, но, к сожалению, подобные случаи не редкость. Странно, что он до сих пор является вашим непримиримым врагом.

– Дело не только в этом. Как я уже говорил, Брукс крайне честолюбив. В прошлом мой отец, граф Шеффорд, имел связи в Адмиралтействе, и Брукс вообразил, что он воспрепятствовал его повышению в должности. Сейчас Брукс направлен служить в акцизное управление, и это лишь усугубило его злобу. Он спит и видит поймать меня с контрабандой.

Хелена в страхе схватила Адама за руку.

– Вы будете осторожны? Вы ведь занимаетесь контрабандой?

Он улыбнулся.

– Вам это известно. Риск способствует остроте ощущений во время плаванья. А каким образом, скажите на милость, дамы приобретают шелка и кружева, пока мы воюем с Францией?

Хелена вспомнила об одежде из шелка и кружев и покраснела.

– И это все, чем вы занимаетесь? – спросила она, но Адам не заметил ее смущения и не услышал вопроса – он увидел альбом, упавший на пол. Нагнувшись, он поднял его и стал медленно перелистывать.

Хелена попыталась отнять у него альбом.

– Милорд, пожалуйста… это всего лишь неумелая мазня.

– Вы называли меня Адамом, когда мы бывали одни, – рассеянно произнес он. – А вот этот рисунок очень хорош. – Он указал на портрет Джона, спящего на диване с игрушечным корабликом, зажатым в грязном кулачке.

– Адам… отдайте мне альбом.

Теперь он рассматривал незаконченный рисунок папоротника.

– Минутку… Не скромничайте, Хелена. Рисунки действительно замечательные. Вы и красками пишете?

– Да! Позвольте мне показать вам мои акварели… а это всего лишь наброски.

Но было поздно – он перевернул лист и увидел… голые ноги. Наступило долгое молчание, затем голубые глаза Адама устремились на покрасневшую Хелену.

– Хорошо, – медленно произнес он, – очень хорошо. У вас замечательная зрительная память, но лучше не показывать этого леди Уайтт.

– О чем вы? – Хелена сделала удивленное лицо. – Это я срисовала со статуи в Британском музее и собиралась закончить пастель для мамы.

– Классическая статуя на палубе? Весьма необычно. Законопаченные доски вам особенно удались. – Глаза Адама смеялись. – Хелена, не надо краснеть. Я польщен тем, что вы так отчетливо меня воспроизвели. Я могу взять этот рисунок?

Хелена растерялась и выпалила:

– Милорд, вы меня удивляете. Неужели вам хочется иметь что-нибудь напоминающее о моем пребывании на корабле? – Она с трудом проглотила слюну. – Я понимаю, прошлым вечером вам пришлось соблюдать приличия, но после того, что мы наговорили друг другу тогда на берегу… Вчера вы упомянули о будущем…

Выражение его лица сделалось таким нежным, что у нее перехватило дыхание.

– Я хотел сказать, что поскольку нам придется общаться в Лондоне, то лучше, если эти встречи будут выглядеть как встречи обычных знакомых. Признаюсь, моя гордость была задета, когда вы отказались выйти за меня замуж, но теперь я вижу, что это к лучшему, – он встал и, не выпуская из рук альбома, собрался уйти. – По-моему, удачный брак должен основываться на взаимной привязанности, а не только на сословном равенстве и степени богатства.

У Хелены онемели губы. Ей казалось, что ее голос звучит откуда-то издали.

– Я рада, что вы пришли к этому выводу и тем самым избавили нас обоих от несчастного брака, – она забрала у него альбом, вырвала лист и отдала ему со словами: – Можете, если хотите, взять этот рисунок, милорд. Для меня он ничего не значит.

Адам аккуратно свернул его и засунул под сюртук.

– Спасибо. Вам это безразлично, а для меня – память об… удивительном плаванье. Всего хорошего, Хелена. Не надо меня провожать – я уйду так же, как пришел.

 

Глава восьмая

Порция поддела ложкой мороженое и с озорной улыбкой взглянула на тележку с пирожными.

– Разве это не райская жизнь, Хелена, милочка? Все утро мы ходили по магазинам, а теперь наслаждаемся сладостями у знаменитого Гантера!

– Не знаю… – с сомнением в голосе ответила Хелена, посыпая вафельными крошками ванильное мороженое. – Видишь ли, я, кажется, истратила все свое месячное содержание, а мы в Лондоне всего неделю.

– О, не беспокойся! – беззаботно ответила Порция, которую обожающий муж не ограничивал в деньгах “на булавки”. – К тому времени, как придет счет от мадам Хей за шляпы, ты получишь новое содержание.

– Если бы только шляпы… Но я заплатила наличными за перчатки, купленные в магазине “Пантеон”… и за шелковые чулки, и за сумочку. А покупки в Берлингтонском пассаже…

– Но не купить тот шарф с блестками просто преступление…

– Или ту муфту… Я согласна с тобой, но боюсь, мама будет недовольна.

– Леди Уайтт не будет недовольна, когда увидит, как прелестно ты выглядишь. И, в конце концов, разве ты приехала в Лондон не для того, чтобы выглядеть наилучшим образом и найти себе мужа? Пусть лорд Дарвелл увидит тебя в атласной шляпке! – Порция замолчала и, высунув от нетерпения кончик языка, принялась разглядывать выставленные на тележке лакомства. – Как ты думаешь, это не будет обжорством, если я съем одно пирожное с кремом?

– Это, конечно, не обжорство, но подумай о своей талии и новом платье, которое ты только что заказала у мисс Мартин!

Порция надула губки, но пирожное не взяла.

– Ты права. Могу только пожелать тебе такого же упорства в завоевании расположения лорда Дарвелла, какое ты проявляешь, придираясь ко мне.

– Пожалуйста, не надо говорить о привязанности, якобы существующей между мной и лордом Дарвеллом. Мы оба пришли к мнению, что не подходим друг другу.

– Я это уже слышала, но то было раньше. А в Олмаке он пригласил на танец именно тебя! Знаю, что ты не признаешься в своих чувствах, но я не слепая! Когда ты с ним танцевала, то не мне одной стало ясно, какие у вас отношения.

– Вот ужас! – воскликнула Хелена. – Неужели обо мне такое говорят! Но… о браке между нами не может быть и речи. Мы пришли к такому выводу всего три дня назад.

Порция уронила ложку.

– Тайное свидание! Ну, Хелена, вот этого я от тебя не ожидала! В тот день я видела твою маму и леди Брейки, и они сказали мне, что ты осталась дома из-за головной боли. Где же ты с ним встретилась, хитрюга?

Порция перегнулась через стол, и глаза у нее заблестели от любопытства.

– Тише! На нас смотрят! – Хелена оглянулась – сидящие за маленькими мраморными столиками дамы непринужденно болтали. – Никакого свидания не было – он просто зашел на Брук-стрит.

– Так я и поверила, что Фиш впустил его, пока ты была одна!

Хелена чувствовала, как краснеет.

– Фиш его не впустил. Он… он попал в дом другим способом. – Хелена не успела произнести эти слова, как осознала свою оплошность.

Порция вне себя от предвкушения потрясающей новости приоткрыла рот.

– Уж не перелез ли он через забор?!

– Ой, тише! – зашептала Хелена. – Да, он перелез через стену и вошел в оранжерею.

– Он целовал тебя? – деловито осведомилась Порция.

– Нет, конечно! Он пришел с намерением извиниться за то, что так внезапно покинул Олмак, и… окончательно решить вопрос о том, что мы не подходим друг другу. Нам ведь придется не раз встречаться, и мы будем вести себя просто как знакомые.

На Порцию это объяснение не произвело никакого впечатления.

– Дорогая, честно говоря, мне трудно поверить в это вранье. Он мог оставить записку у Фиша, а не лезть через забор, как герой-любовник! Ты не все мне говоришь. – Порция подозрительно прищурилась.

– Больше я ничего не скажу, – решительно заявила раскрасневшаяся и рассерженная Хелена.

– Что ж, хорошо, но я все равно тебе не верю.

Но, приехав на Брук-стрит, подруги успели не только помириться, но и тайком от леди Уайтт пронести в дом многочисленные свертки с покупками Хелены.

Горничная Люси стремительно взбежала по лестнице с последней шляпной коробкой, когда дверь гостиной отворилась, и оттуда вышла леди Уайтт с пенсне в одной руке и греческим словарем в другой.

– А, это ты, Хелена. Здравствуй, Порция. Вы обе чудесно выглядите. Сделали удачные покупки?

– Да, мама, спасибо.

– У тебя еще остались деньги, милая? – обреченно спросила леди Уайтт.

– Нет, мама, – честно призналась Хелена, зная, что от зорких глаз матери ничего не скроешь.

– Неважно, дорогая, – спокойно ответила леди Уайтт. – Скоро следующая выплата по счету в банке. – (Хелена не ожидала подобного попустительства от матери.) – Порция, не забудь, что у нас завтра прием, – направляясь в библиотеку, сказала леди Уайтт.

– Благодарю вас, мэм. Конечно, не забуду. Боюсь, правда, что мистер Раулетт не сможет прийти, так как в палате общин обсуждают какой-то скучный законопроект.

Леди Уайтт задержалась у дверей библиотеки.

– Кстати, Хелена, заходил лорд Хилтон и оставил свою визитную карточку, а также мистер Сеймор.

Как только леди Уайтт скрылась в библиотеке, Порция воскликнула:

– Замечательно, дорогая! Эти ухажеры скоро заставят лорда Дарвелла поревновать!

– У меня нет желания заставлять его ревновать! – ответила Хелена, и вдруг ей пришло в голову, что лучше иметь побольше поклонников, тогда леди Брейки, возможно, не станет поощрять мистера Брукса.

После ухода Порции Хелена взяла альбом и ушла в оранжерею, чтобы закончить рисунок для дяди – экзотический цветок орхидеи.

Хелена старательно вырисовывала замысловатые листики и резные лепестки, но мысли ее витали далеко. Неожиданно она перевернула страницу, и рука с карандашом стала буквально летать над чистым листом. Появились корабельные снасти, под ними – поручни, а затем на переднем плане… фигура Адама в холщовых штанах и рубашке: руки на бедрах, голова запрокинута.

Без малейшего усилия карандаш воспроизвел тугой завиток длинных волос, напрягшиеся жилки на шее и всю его мощную, энергичную фигуру.

Хелена отбросила карандаш и сама испугалась того, что нарисовала. Каждый штрих говорил о любви к Адаму, и то, что Хелена не смогла, выразить словами, отобразилось на листе бумаги.

Осторожность подсказывала ей, что надо вырвать лист, смять и выбросить, чтобы этого никто не увидел. Если это попадется на глаза маме, она придет в ужас, а если кому-нибудь еще, тогда никакие увертки не помогут. Даже если она окружит себя сотней женихов, все равно обмануть ей никого не удастся.

Но она не сможет так поступить: это означало бы навсегда расстаться с воспоминаниями об Адаме, а у нее, кроме воспоминаний, ничего не будет – он ведь ясно дал ей это понять.

Хелена взяла фруктовый нож и вырезала лист. Никто никогда не увидит изображения ее любимого мужчины, но разорвать рисунок она не в состоянии. Она стояла, держа рисунок в руках, не зная, куда его спрятать, когда появился Фиш.

– Леди Уайтт просила узнать у вас, мисс Хелена, собираетесь ли вы пойти с ее светлостью к леди Фолкнер?

К удовольствию леди Брейки, комнаты в день приема были полны гостей. Пришлось использовать для этой цели даже оранжерею.

Леди Уайтт подошла к дочери и положила ей на плечо руку.

– Тебе весело, дорогая? Ты очень хорошо выглядишь в этом платье. Голубое тебе к лицу.

– Спасибо, мама. Ты тоже прекрасно выглядишь. А новая прическа тебе очень идет.

Леди Уайтт дотронулась до модно уложенных волос.

– Да, я сама удивлена. А твою тетю я не смогла убедить подстричься покороче. Интересно, кто еще пришел? – Она направилась к двери, чтобы вместе с леди Брейки встретить нового гостя. – Лорд Дарвелл, добрый день.

У Хелены сильно забилось сердце, и она спряталась за пальму. Пора ей перестать вести себя как неуклюжая школьница! Ведь она знала, что он приглашен, да и в будущем им предстоит встречаться в свете.

Она заставила себя распрямить плечи и спокойно поздороваться с Адамом. Он с восхищением смотрел на нее: новое модное платье очень ей шло.

– Не покажете ли мне оранжерею вашего дяди, мисс Уайтт? Я слышал, что у него прекрасная коллекция орхидей, – дразнящим голосом произнес он.

Хелене ничего не оставалось, как положить ладонь на рукав его темно-синего сюртука из тонкой шерсти и пройти с ним вместе в оранжерею.

Когда они прошли внутрь, он заметил:

– Очень приятное сооружение. Оно выходит прямое сад?

– Вам это прекрасно известно, – прошептала Хелена. – Не подшучивайте надо мной, Адам!

Он улыбнулся, услыхав, что она обратилась к нему по имени.

– Вы так очаровательно краснеете, что я не удержался. Простите меня.

– Ни за что не прощу. Пойдемте, я познакомлю вас с двумя мисс Тернер… Мисс Тернер, мисс Энн Тернер, позвольте представить вам лорда Дарвелла. Он большой любитель орхидей.

Две серьезные молодые дамы, ярко выраженные “синие чулки”, с восторгом повернулись к его светлости.

– Милорд, вы только взгляните на эти экземпляры. Правда, только в Кью-гарденз можно увидеть лучше? В среду в Королевском обществе состоится очень интересная лекция о новейших видах восточных растений. Вы там будете? Нам никак не удается вырастить цветы из луковиц…

Отомстив таким образом Адаму и не обращая внимания на страдальческие взгляды, которые он бросал ей поверх голов обеих дам, Хелена направилась в гостиную. Но на ее пути возникла высокая фигура в морской форме.

– Мисс Уайтт, прошу прощения.

Хелена, мгновенно сообразив, что надо отвести его подальше от оранжереи, поздоровалась с лейтенантом Бруксом теплее, чем следовало приветствовать человека, с которым она лишь недавно познакомилась.

– Лейтенант Брукс! Как я рада. А миссис Раулетт сказала, что вы будете заняты в Адмиралтействе.

Лейтенанта удивила такая приветливость мисс Уайтт, особенно после полного отсутствия интереса к нему с ее стороны в Олмаке. Он просто не мог поверить, что это та самая вялая молодая особа, которая односложно отвечала тогда на его вопросы. Теперь мисс Уайтт затмила собой всех присутствующих женщин: фиалковые глаза сверкали, оживленное лицо светилось интересом, стройная фигурка в голубом платье поражала изяществом, а каштановые локоны блестели в лучах солнечного света, струящегося сквозь высокие окна гостиной.

Дэниел Брукс был весьма осмотрительным человеком: в самом начале своей карьеры в военно-морском флоте он составил для себя план жизни, по которому должен как можно скорее пройти путь от гардемарина до адмирала. Связи и положение у него имелись, но не в военно-морских кругах и не в Адмиралтействе. Этот недочет можно было бы исправить удачной женитьбой, а посему ему следует укрепить полезное знакомство с кланом Уайтт – Брейки. В Олмаке он смирился с тем, что придется ухаживать за хорошенькой, но пресной дебютанткой; теперь же необходимость превратилась в удовольствие.

– Могу я предложить вам чаю, лейтенант? – с очаровательной улыбкой спросила мисс Уайтт. – А затем вы мне расскажете о вашем корабле.

– Благодарю вас. – Он взял из ее рук чашку, уселся рядом с ней на диван и с удовольствием стал рассказывать о своих успехах.

Хелена поддерживала беседу и чувствовала, что болтает ерунду, но ей нужно отвлечь его внимание от Адама. Она нервничала и поэтому вполне могла переигрывать, а тем самым подать лейтенанту Бруксу ложные надежды.

– … в настоящее время я откомандирован в Акцизное управление, – говорил он, а Хелена стрельнула глазами в сторону оранжереи. Что ей делать, когда Адам вырвется из цепких рук двух мисс Тернер, и мужчины встретятся лицом к лицу?

Неожиданно для себя она выпалила:

– Как, должно быть, захватывающе охотиться за судами с контрабандным грузом!

Господи, зачем она это сказала! Надо было завести разговор на безопасную тему! Наступило неловкое молчание.

– Это не столько захватывающее зрелище, сколько удручающее, мэм. Вы удивились бы, узнав, какое множество так называемых джентльменов занимаются этой постыдной торговлей вопреки законам Его величества.

– Наверное, казне наносится значительный ущерб…

– Зло заключено не в ущербе, а в секретных сведениях.

– Секретных сведениях? – Хелена покраснела.

– В большинстве случаев контрабанда не имеет отношения к разведке, хотя команды с контрабандных судов, причаливающих во французских портах, могут свободно передвигаться согласно приказу Наполеона. Есть и такие, кто торгует секретной информацией. Это – предатели, мисс Уайтт, так как они знают, что делают и кого предают.

Хелене показалось, что он прямо намекает на Адама.

– Но зачем, сэр?

– Иногда они выступают на стороне французов, но в большинстве случаев это делается из-за денег. Частенько этим занимаются праздные джентльмены.

Она так сильно побледнела, что он подумал, не сказал ли лишнего.

– Не волнуйтесь, мисс Уайтт, этих негодяев немного. Очень скоро мы победим тирана. Простите, я не хотел вас пугать.

– Нет-нет, мистер Брукс, вы меня не испугали, – поспешила заверить его Хелена. – Просто сегодня на редкость тепло… вам не кажется?

Дэниел Брукс внимательно следил за выражением ее лица.

– Извините, мисс Уайтт… но мне вдруг пришла в голову странная мысль: мы с вами раньше никогда не встречались? Возможно, на балу или на приеме, но нас не познакомили…

Хелену охватил ужас. Неужели он обо всем догадался? Но, заметив его недоуменный взгляд, она поняла: он на самом деле сбит с толку.

– Вполне возможно, сэр. У тети с дядей широкий круг знакомых, и многие из них имеют отношение к флоту Его величества.

Наверное, вы видели меня на приеме. Хотите еще чаю?

Лейтенант, по-видимому, удовлетворился ее ответом, а Хелена не успела облегченно вздохнуть, как услышала материнский голос и голос ее собеседника – лорда Дарвелла.

– Восхитительный вечер, мэм. Благодарю вас за гостеприимство.

При звуке голоса Адама Брукс напрягся, подчеркнуто громко поставил чашку на блюдце и встал:

– Здравствуйте, лорд Дарвелл.

– Добрый день, лейтенант Брукс. Как я вижу, в Адмиралтействе сегодня обошлись без вас.

Оба говорили вежливо, но только Хелена уловила едва различимую недоброжелательность.

– Да, милорд, именно так. Однако я буду рад отправиться в плаванье и исполнить свой долг – слишком много развелось негодяев, которых предстоит задержать. Они появляются в самых невероятных местах. – Он произнес это равнодушно, но Хелена знала, что его колкость направлена на Адама.

Его светлость слегка поклонился.

– Ваша бдительность внушает мне уверенность, лейтенант Брукс, что мы можем спать спокойно, зная, что за каждую флягу бренди и за каждый ярд кружева заплачено полностью.

У Брукса застыло лицо, и Хелена заметила, какая ненависть затаилась в его глазах.

– Я вношу свою скромную лепту в служение родине, милорд, – натянуто ответил он. – Я не выношу праздной жизни в дамских салонах… как бы восхитительно ни было окружение. Также мне не по душе интриги против тех, кто выполняет свой долг.

Хелена так крепко сжала кулаки, что ногти впились в ладони, а ее мать с присущим ей тактом увлекла Адама к двери, продолжая разговор.

Лейтенант Брукс стоял с побелевшими губами.

– Простите, мисс Уайтт, но я хотел бы взглянуть на знаменитые орхидеи вашего дяди, – произнес он и откланялся.

Ноги не держали Хелену, и, не сделав даже попытки пойти вместе с лейтенантом, она опустилась на диван. Спустя несколько минут слабость прошла, и она огляделась, ища глазами Брукса. Он стоял, задумавшись, у двери оранжереи с записной книжкой в руках. Вдруг он захлопнул книжку и положил ее во внутренний карман сюртука. С видом человека, спешащего по срочному делу, он направился к хозяйке дома, поклонился ей и ушел, даже не взглянув на Хелену.

Но столь внезапный уход не означал, что лейтенант Брукс потерял интерес к Хелене.

Спустя неделю за завтраком леди Брейки заметила:

– Мистер Брукс оказывает Хелене большое внимание. Из всех ее поклонников он – самый настойчивый.

Леди Уайтт, к которой были обращены эти слова, подумала и ответила:

– Да, ты права, Селия. Действительно – не проходит и дня, чтобы он не нанес визита. – И, повернувшись к дочери, спросила: – Хелена, ты ведь собираешься кататься с ним верхом сегодня?

– Да, мама, – безучастно ответила Хелена. Леди Брейки рассердилась и со стуком поставила чашку.

– Хелена, от твоего печального вида я начинаю терять терпение. Лейтенант Брукс – весьма подходящий молодой человек: хорошие связи, прекрасная карьера (а его дальнейшему продвижению поспособствует твой дядя) и привлекательная внешность. Ни один из твоих знакомых молодых людей не представляет собой столь выгодную партию.

– Я езжу с ним верхом, принимаю его, когда он наносит визиты, – запротестовала Хелена.

– Да! И уделяешь ему не больше внимания, чем викарию! Я-то надеялась, что именно такой человек поможет тебе забыть несчастное путешествие с лордом Дарвеллом.

– По крайней мере, он больше не приходит с визитами, – заметила леди Уайтт.

Да, для Адама безопаснее, чтобы его не видели вместе с ней. Дэниел Брукс проницателен и умен и быстро сообразит, что к чему, если увидит Хелену и Адама Дарвелла рядом. Лучше поощрять других молодых людей, которые сопровождают ее на выставки или приемы: мистера Сеймора, лорда Хилтона и даже викария, мистера Иейтса. В их обществе она надеялась забыть о нюансах в поведении мистера Брукса. У нее есть два выхода из создавшегося положения: она может сказать Дэниелу, что больше не желает его видеть, или позволить ему наносить визиты, что поощряется ее семьей. Встречаясь с ним, она подвергала себя постоянной опасности быть узнанной, но интуиция подсказывала ей не спускать глаз с мистера Брукса. Если Дэниел почувствует, что ему рады, он будет этим польщен и не станет думать о том, чтобы свести счеты с Адамом.

Хелена выбрала трудный путь: приблизить Брукса, чтобы следить за ним, и в то же время не поощрять его настолько, чтобы он сделал ей предложение. Должен же он наконец получить приказ отправиться в плаванье! Хелена даже решилась обратиться с этим вопросом к дяде и как-то вечером, когда они с дядей остались вдвоем, с безучастным видом заметила:

– Удивляюсь, что лейтенант Брукс все еще в Лондоне.

– А? Что? – Сэр Роберт отложил бумаги и подмигнул ей, неправильно истолковав ее интерес. – Опасаешься, что твой кавалер уедет?

Хелена вспыхнула.

– Вовсе нет. И он не мой кавалер.

– Не волнуйся. Многого я не могу сказать, но полагаю, что твой дружок пробудет в Лондоне еще несколько недель. Ты никому об этом не говори, но его опыт работы в Акцизном управлении заставил Адмиралтейство подумать о разведывательных возможностях этой службы.

Добряк дядя, стараясь порадовать племянницу приятными новостями о возможном повышении в должности лейтенанта Брукса, очень ее расстроил. Хелена, не в силах усидеть на месте, подошла к коммодору и наполнила его бокал портвейном.

– Я, разумеется, не проболтаюсь. Но вы хотите сказать, что лейтенант станет офицером разведки? – Рука у Хелены дрогнула, и край графина стукнулся о бокал.

– Осторожно, дитя мое, ты прольешь вино! Спасибо, – он сделал глоток и серьезно посмотрел на нее. – Да, я это хочу сказать. Но не бойся за его безопасность – он опытный офицер, а работа в разведке не намного опаснее, чем в других подразделениях военно-морского флота. Должен признаться: я доволен этим молодым человеком – он оправдывает мои ожидания.

Хелену осенило.

– Вы ходатайствуете за него перед начальством в Адмиралтействе?

– Ну, всегда надо присматриваться к людям. – Дядя откинулся в кресле и удобно вытянул ноги. – Я переговорил о нем кое с кем, и ему нашлось полезное занятие, которое задержит его в городе.

Хелена с трудом сдержалась, чтобы не вспылить. Ясно – это дело рук тети Брейки. Ей настолько ненавистен Адам, что она готова на любую хитрость, лишь бы заставить его держаться подальше от Хелены.

Но гнев тут же сменился у Хелены страхом. Она-то рассчитывала, что Дэниел вскоре отправится в плаванье! В их общении крылась опасность, так как лейтенант Брукс уже начал относиться к ней покровительственно, несмотря на все ее старания держаться вежливо, но сухо и никогда не танцевать с ним за вечер больше одного танца, как бы он ни настаивал.

Одеваясь для поездки верхом, Хелена продолжала думать о разговоре с дядей. Люси поправила на ней жакет и сказала:

– Эта новая амазонка – просто шик, мисс!

Хелена покрутилась перед большим зеркалом. Амазонка была сшита из шерсти густого малинового цвета. Узкий жакет с эполетами и зелеными аксельбантами напоминал военный мундир и обрисовывал тонкую фигуру Хелены, а вызывающе надвинутая на лоб шляпа с темно-зеленой вуалью и длинные перчатки дополняли наряд. Фасон был весьма смелый для незамужней леди, но Порция убедила Хелену, что это последний крик моды.

До прихода Дэниела еще оставалось время, и, поскольку ей было жарко ждать его в амазонке, она пошла в оранжерею и стала задумчиво бродить по прохладному помещению, нюхая экзотические цветы. На столе она увидела свой альбом для рисования. Перелистывая его, Хелена вдруг поняла, что не видит портрета Адама. Она нахмурилась: куда она могла деть этот изобличающий ее рисунок? Хелена вспомнила, что держала лист в руке, когда вошел Фиш и спросил, поедет ли она вместе с матерью к леди Фолкнер. Что было дальше, она не помнила… Может, она засунула вырезанный лист обратно в альбом? Хелена еще раз быстро пролистала его, но ничего не обнаружила. Тогда она потрясла альбом – оттуда ничего не выпало. С тех пор она не дотрагивалась до альбома… и, должно быть, в день приема он так и остался лежать на столе в оранжерее. Но никто из гостей его не брал – в этом Хелена была уверена.

Она дернула за шнур звонка и с нетерпением ждала появления Фиша.

– Вы звонили, мисс Уайтт?

– Да, Фиш. Вы не находили здесь один из моих рисунков?

– Альбом лежит на столе в оранжерее, где вы его оставили неделю назад, мисс Уайтт.

– Нет, не альбом, Фиш, а просто лист из альбома – я его оттуда вырезала.

– Этого я не знаю, мисс Уайтт, но уверен, что если бы кто-либо из слуг его нашел, то положил бы рядом с альбомом или отдал вам. Я, разумеется, разузнаю.

– Пожалуйста, сделайте это сейчас. Дворецкий не показал своего удивления такой настойчивой просьбой, а, бесстрастно поклонившись, вышел. Вскоре он вернулся с сообщением, что никто из слуг не видел рисунка.

– Я дал указания немедленно отдать вам рисунок, мисс Уайтт, если вдруг он обнаружится.

Вошел лакей и объявил о приходе лейтенанта Брукса, а также о том, что лошадь мисс Уайтт выведена из конюшни.

Великолепная амазонка Хелены произвела должное впечатление на морского офицера. Он галантно поклонился и произнес:

– Мисс Уайтт, сегодня вы превзойдете всех в Грин-парке.

Щедрый сэр Роберт отдал в распоряжение племянницы отличную серую в яблоках лошадь с длинной темной гривой. Мистер Сеймор во время одной из прогулок уверял Хелену, что в городе уже говорят о том, что “мисс Уайтт на своей серой в яблоках – лучшая наездница”. Такое было приятно слышать, но сегодня Хелена думала только о потерянном рисунке. Любой, кому он попадется на глаза, сразу поймет, что рисунок сделан любящей рукой. Надежд на то, что Адама Дарвелла на рисунке не узнают, у нее не было.

Проезжая с лейтенантом Бруксом по улицам с оживленным движением, они почти не разговаривали, и Хелену это радовало. С Баркли-сквер свернули к парку и поехали вдоль его центральной части. Поравнялись с домом под номером сорок четыре, около которого стоял конюх, едва удерживая сильного черного коня. Распахнулась дверь, и из дома, натягивая перчатки и держа под мышкой хлыст, вышел джентльмен. Это был Адам.

Лейтенант сдержал лошадь и с показной вежливостью приподнял шляпу.

– Милорд, полагаю, вы в добром здравии.

Лорд Дарвелл прищурился, окинул невозмутимым взглядом обоих всадников и слегка кивнул Хелене.

– Мисс Уайтт, вы, как обычно, оживляете наш скучный город.

Хелене стало неловко. Ей показалось, что он нашел ее амазонку безвкусной, и поэтому она натянуто ответила:

– Добрый день, милорд.

Адам ловко вскочил в седло, отмахнувшись от помощи конюха. Он развернул коня в противоположную движению Хелены и лейтенанта Брукса сторону.

– Я и не подозревал, что вы любите ездить верхом, мисс Уайтт.

Задетая за живое, Хелена изобразила ослепительную улыбку.

– О да. А лейтенант Брукс настолько любезен, что очень часто сопровождает меня. Он показал мне самые живописные прогулочные места во всех парках.

Хелена видела, как доволен Дэниел, и засомневалась в том, правильно ли она сделала, поощряя его такими словами. При виде Адама сердце у нее заныло, но желание заставить его ревновать оказалось сильнее.

– В таком случае не смею мешать вашей увеселительной прогулке, – безразличным тоном сказал Адам. – До свидания, мисс Уайтт, до свидания, лейтенант.

 

Глава девятая

Радость от поездки, от прекрасного весеннего дня и от новой амазонки испарилась подобно туману. Хелена понимала, что нехорошо повела себя с Адамом. Он сумел не показать своего раздражения и тем самым не дал ей возможности испытать удовлетворение от собственных колких слов. К тому же она опять вспомнила об исчезнувшем портрете и еще больше разволновалась.

А Дэниел, польщенный ее замечаниями, когда они ехали по Баркли-сквер, приблизил свою лошадь почти вплотную к Хелене, усердно показывая ей наиболее живописные зеленые уголки и важных персон, которые прогуливались по Грин-парку.

Чем больше он старался ей угодить, тем сильнее раздражалась Хелена, и не только на него, но и на себя тоже. Ей с трудом удавалось поддерживать вежливую беседу и в то же время не допустить теплоты и интимности.

Что же все-таки произошло с рисунком? Если бы мама или леди Брейки нашли его, то, несомненно, ей сразу же стало бы об этом известно. Но вполне возможно, что мама, найдя рисунок, разорвала его, не сказав ей ни слова… хотя для такой прямолинейной женщины, как леди Уайтт, это маловероятно.

А может, Фиш ошибается: рисунок нашел кто-то из слуг и теперь станет ее шантажировать. Хелена много раз об этом слышала. Правда, трудно поверить, что кто-нибудь из верных слуг тети способен на такое.

Наморщив лоб, Хелена машинально отвечала на вопросы лейтенанта Брукса, почти не слушая, что он говорит. Она методично перебирала в уме всех, кто мог найти рисунок. Должно быть, она вложила его обратно в альбом, который пролежал на виду у гостей во время приема. Но, разумеется, никто из гостей не мог проявить невоспитанность и раскрыть альбом без разрешения, и, уж конечно, это не могли сделать столь положительные особы, как две мисс Тернер.

Но одному гостю было раньше разрешено просмотреть ее альбом… а Адам пробыл в оранжерее очень долго и вполне мог взять рисунок.

Если рисунок у Адама, тогда ей не стоит волноваться: лорд Дарвелл, как истинный джентльмен, ее не выдаст. А если рисунок не у Адама?..

Хелена очнулась от задумчивости, когда они остановились и лейтенант вопросительно на нее взглянул, ожидая, что она сойдет с лошади.

Хелена непонимающе смотрела на него, а он кисло усмехнулся.

– Мисс Уайтт, уверен, что вот уже минут десять, как вы меня совершенно не слушаете.

– Ой, простите! – Хелена покраснела. – Мистер Брукс, о чем вы говорили?

– Я привлек ваше внимание к чудесной аллее из кустарника, и вы согласились сойти с лошади и прогуляться со мной, – на его загорелом лице блеснула белозубая улыбка, а Хелена удивилась тому, насколько он терпеливо относится к переменам в ее настроении.

Сходить с лошади ей не хотелось, так как она опасалась находиться с Бруксом в непосредственной близости. Вокруг никого не было видно, но отказаться пойти с ним значило бы, что она ему не доверяет.

Дэниел Брукс спешился, затем обхватил ее за талию и легко опустил на землю. Хелена не ожидала, что он такой сильный. Она раскраснелась, а капитан подумал, что румянец ей к лицу. Преследуя собственные эгоистические цели, он одновременно получает удовольствие, и сейчас самое время проявить смелость – она ведь ясно дала понять, что предпочитает его, а не Дарвелла.

Хелене показалось, что рука лейтенанта слишком уж долго задержалась на ее талии, но, когда она выразительно посмотрела на него, он убрал руку. Они пошли по аллее, обмениваясь замечаниями о том, как удачно посажен кустарник и какая ранняя весна. Хелена едва касалась кончиками пальцев рукава его сюртука, но лейтенант вел себя сдержанно, и она немного успокоилась.

– Не присесть ли нам вон на ту скамью? – спросил он.

Хелена решила, что сказать “нет” будет глупо, и позволила проводить себя к деревянной скамейке, стоящей под зелеными ветвями липы. Дэниел забросил поводья обеих лошадей на ближайший куст и сел рядом, повернувшись к ней вполоборота и положив руку на спинку скамьи. Хелена почувствовала себя в ловушке, особенно когда он осторожно заключил ее руку в свою.

– Лейтенант Брукс! – возмутилась она, так как в любой момент из-за угла мог кто-нибудь появиться и их увидеть. Зачем только она позволила увести себя в такой уединенный уголок!

– Простите меня, но я очень долго ждал минуты, чтобы остаться с вами наедине. Мисс Уайтт, вы ведь наверняка догадываетесь о моих чувствах к вам. – Он поднес ее руку в лайковой перчатке к губам и поцеловал.

– Уверяю вас, сэр, я совершенно не представляла, что вы питаете ко мне какие-то особые чувства! Пожалуйста, отпустите мою руку – нас могут увидеть.

Но Брукса это не остановило, и он обнял ее за плечи.

– Сэр! Это неприлично! У меня нет желания флиртовать с вами!

– У меня тоже, – хрипло проговорил он и улыбнулся. – Вам следует знать, Хелена, что флирт меня не интересует.

– Нет-нет, мистер Брукс… – Она отпрянула от него.

– Дэниел. Зовите меня Дэниел, – она ощутила у виска его дыхание.

– Мистер Брукс, – твердо произнесла Хелена, – прошу вас меня отпустить. Это неприлично, а что касается моих чувств, то вы ошибаетесь.

– Послушайте, Хелена, я знаю, что девушке надлежит проявлять скромность, но нам обоим известно, что это игра.

– Игра? – Хелена встретилась взглядом с его темными пытливыми глазами. – Сэр, что вы хотите этим сказать? – У нее болезненно сдавило грудь, а в голове стучало: он знает, он знает, он знает…

– Конечно, игра. – Он с улыбкой наблюдал ее испуг. – Я хочу сказать, что в подобных случаях молодой леди положено притворяться, что она понятия не имеет, о чем говорит джентльмен. Но мы-то с вами знаем, о чем говорим. Правда, Хелена?

Мысли у нее путались, и она решила… взять быка за рога.

– Сэр… я вас правильно поняла: вы делаете мне предложение?

Наступила пауза, но не долгая.

– Милая мисс Уайтт, а о чем еще я могу говорить? – Он, не сводя с нее глаз, вопросительно поднял бровь.

– Но, сэр, вы должны понять, что у меня нет никакого опыта… в подобных делах… Это мой первый сезон в свете… Вам следует обратиться к моему дяде-коммодору…

Дэниел провел пальцем по щеке Хелены… Оценивающий жест.

– О, ваш дебют в свете не имеет ни малейшего отношения… к опытности.

Хелена в гневе отбросила его руку. Щеки у нее горели. Какая наглость! Она вспомнила все, что Адам рассказывал ей об этом человеке. Да он обращается с ней не лучше, чем с какой-нибудь гулящей девкой из Воксхолл-гарденз.

Резким движением она выдернула руку и изо всех сил оттолкнула его. Но с тем же успехом она могла пытаться оттолкнуть… корабль.

– Хватит ломать комедию! – В его голосе послышались раздраженные нотки. Он крепко обхватил ее, наклонился и поцеловал. Ошеломленная Хелена плотно сжала губы, но это не помогло: он с силой просунул язык ей в рот.

Хелена, не помня себя, впилась зубами ему в язык и ощутила соленый привкус крови.

– Ах ты, маленькая… – Ей показалось, что он сейчас ее ударит.

– Послушайте, господин! Ваши лошади жрут новый куст, что мы посадили на прошлой неделе!

Спасение пришло в виде двух садовников в больших байковых передниках и с граблями в руках.

Дэниел в бешенстве вскочил на ноги, а Хелена улучила момент и подбежала к ним.

– Ой, мне так жаль! Какой красивый куст… и вам, должно быть, пришлось много потрудиться! Если надо заплатить за ущерб, пусть главный садовник обратится к моему дяде, сэру Роберту Брейки на Брук-стрит. Вот… – она поискала в кармане амазонки, – это вам за беспокойство. Я очень сожалею.

Пораженные работяги, получив щедрое вознаграждение, с восхищением уставились на красивую молодую даму. Хелена скинула с куста поводья своей лошади и повернулась к ним.

– Вы мне поможете сесть в седло?

Один из садовников придержал лошадь, а другой неуклюже усадил Хелену на ее “серую в яблоках”. Не оборачиваясь, она пришпорила свою кобылку и поскакала к северным воротам парка, а садовники поспешили поскорее скрыться от грозного молодого джентльмена.

Хелена неслась по парку. Она пришла в себя, лишь заметив удивленные взгляды модно одетых гуляющих. В Грин-парке не принято скакать во весь опор, особенно одиноким леди.

Мимо ехали два ландо – дамы обменивались любезностями. В одной из них Хелена узнала леди Фолкнер и, натянув поводья, укрылась под сводом ветвей.

Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а рот болел от поцелуя Брукса. Теперь она не сомневалась в том, что он ее узнал. Только так можно объяснить его поведение: он решил, что она любовница Адама, и, видя, что они охладели друг к другу, решил действовать. Судя по всему, его амбиции настолько велики, что он готов и на “подпорченный товар”, если это принесет ему влияние и связи, о чем он так страстно мечтает.

Хелена опустила поводья, и лошадь стала щипать траву.

Что предпримет Дэниел Брукс? Как использует то, что ему известно? Хелена была уверена: уж он-то не прогадает. Скорее всего, он без обиняков скажет, что узнал ее, и в обмен на молчание потребует, чтобы она вышла за него замуж. А если она откажется? Тогда, без сомнения, он пригрозит рассказать обо всем дяде, а тетя сделает все, что в ее силах, чтобы содействовать этому браку, и даже мама с ее оригинальными взглядами не допустит “гибели” дочери.

Хелена осторожно выглянула из-под нависающих веток, но оба ландо стояли напротив, а дамы оживленно болтали, не собираясь расставаться. Хелена знала, что должна ехать к северным воротам, так как любой другой выход из парка находился слишком далеко и тогда ей предстоял бы долгий путь домой в темноте, что само по себе было недопустимо для благородной юной особы. Наконец кареты уехали, и Хелена, опустив вуаль и впервые пожалев о том, что у нее такая заметная лошадь, мелкой рысью и с оглядкой направилась к воротам.

На Пиккадилли она привлекла к себе не только любопытные, но и восхищенные взгляды проходящих мужчин. Стараясь не смотреть по сторонам, Хелена пробиралась сквозь вереницы торговых повозок и карет, возвращающихся с прогулок. Возможно, люди сочтут, что за ней следует конюх, подумала Хелена.

Лакей, увидев ее одну, без сопровождения, около дверей дома, был потрясен, но Хелена, ничего не объясняя, побежала по лестнице наверх и, очутившись у себя в комнате, нетерпеливо дернула шнур звонка.

Тут же появившаяся Люси застала свою хозяйку яростно срывающей с себя узкий жакет, маленькие пуговки которого не слушались ее пальцев. Шляпа и хлыст валялись на кушетке, а когда Хелена повернулась к горничной, та увидела, какое у мисс Уайтт застывшее лицо.

– Помоги мне снять амазонку! А потом унеси ее и сожги!

– Но, мисс Хелена, она же совсем новая! – запротестовала Люси.

Одному Богу известно, что стряслось. Лакей Эдвард предупредил Люси, когда та бежала на трезвон колокольчика, что ее госпожа вернулась очень взволнованная и без джентльмена, с которым отправилась кататься верхом.

– Что-то скажет хозяин, когда узнает, что она ехала одна по улицам! – бормотал лакей.

Хелена, обернувшись к горничной, сказала:

– Сделай так, как я приказываю, Люси! И передай, пожалуйста, тете, что я до обеда полежу. У меня болит голова.

Это было чистой правдой. Закрыв за служанкой дверь, Хелена опустилась на кровать. Когда она легла на подушки, у нее все закружилось перед глазами, в висках стучало, в мыслях царил сумбур и, что хуже всего, выхода она не видела.

Хелена старалась забыть о том, как грубо целовал ее Брукс. Вздрогнув, она провела ладонью по вспухшим губам. Как непохож его поцелуй на поцелуй Адама, хотя Адам тоже был настойчив. Но поцелуи Адама доставляли ей радость, она наслаждалась его страстными ласками, и их возбуждение было обоюдным.

Она хотела заставить Адама поревновать и в результате нажила врага в лице Дэниела Брукса, а к тому же нанесла урон своей репутации, так как скакала одна верхом по улицам.

Хелена услышала, как раздался стук в парадную дверь. Странное время для гостей, подумала она. Неужели это леди Фолкнер, поспешившая сообщить родным о вызывающем поведении мисс Уайтт?

Спустя десять минут в спальню вошла Люси и, сделав книксен, сказала:

– Леди Уайтт велела передать вам, мисс Хелена, чтобы вы спустились в гостиную и… чтобы надели желтое шелковое платье.

Господи, значит, это все-таки леди Фолкнер, и мама хочет, чтобы дочь выглядела как можно скромнее, если просит ее надеть самое незатейливое из платьев. Хелена не зна-ла, какое придумать объяснение своему поведению, и решила сказать, что не справилась с лошадью, хотя понимала, что ей не поверят.

Через пятнадцать минут она, сделав глубокий вдох, открыла дверь в гостиную, ожидая увидеть леди Фолкнер. Но вместо величественной матроны в пурпурном наряде перед ее взором предстал лейтенант Брукс в полной военной форме. Он вместе с дядей стоял около камина.

Коммодор сиял от восторга. При виде Хелены он пересек комнату и взял ее руки в свои.

– Хелена, милочка, вот и ты! Чудесно выглядишь, а желтый цвет тебе очень к лицу. Посмотри, кто пришел! Поздоровайся, дорогая.

Несмотря на душевное смятение, Хелена успела заметить выражение лиц матери и тети, сидящих рядом на диване. У леди Брейки был торжествующий вид, и она улыбалась во весь рот. Даже леди Уайтт не скрывала радости, а открыто проявлять свои чувства было не свойственно этой сдержанной и воспитанной даме.

Хелена поклонилась, не зная, что и думать. Почему все такие довольные? А Брукс… Он, видно, не терял времени даром, успел вернуться домой и переодеться.

Дядя взял Хелену за руку, подвел к Дэниелу и, прокашлявшись, произнес:

– Моя дорогая, лейтенант Брукс пришел, чтобы поговорить с тобой. Должен признаться, что… цель его визита нас очень радует.

Леди Брейки встала и с учтивой улыбкой сказала:

– Господи, посмотрите на часы – нам пора переодеваться к обеду. Пойдемте, сэр Роберт. Пойдемте, сестра. Хелена, побеседуй с лейтенантом в наше отсутствие.

Хелена почувствовала себя совершенно беспомощной. Как они могли оставить ее одну! Она потянулась к шнурку звонка, но Брукс перехватил ее руку.

– Ваша горничная нам не нужна, Хелена. Как вы думаете, почему я здесь?

Хелена выхватила свою руку и сделала шаг назад.

– Надеюсь, вы пришли, чтобы извиниться, сэр.

– Извиниться? За что? – Он улыбнулся и стал похож на самодовольного кота. – Я попробовал только то, что вы мне предлагаете.

– Предлагаю? – возмутилась Хелена. – Я ничего вам не предлагаю, сэр! Если вы сочли меня уступчивой, то это говорит о том, что вы не разбираетесь в женщинах.

Продолжая улыбаться, Дэниел облокотился о каминную полку.

– У меня большой опыт общения с женщинами…

– Об этом я слышала, но, похоже, вы ничему не научились, – ее глаза метали молнии.

– У меня большой опыт, – ровным голосом повторил он, но Хелена увидела, как он разозлен – наверное, догадался о том, что Адам рассказал ей кое-какие подробности его жизни. – Но предполагается, что юные леди не должны иметь подобного опыта. Не так ли, Хелена? Во всяком случае, не в таком количестве, как вы.

– Сэр, вы дерзите. Я не стану слушать ваши намеки, – она повернулась и направилась к двери, но Брукс быстро встал перед ней.

– Не спешите. Я здесь с согласия вашей семьи для того, чтобы сделать вам предложение.

– Предложение? Вы с ума сошли! Я ни за что не выйду за вас, сэр! Вы оскорбили меня, а теперь имеете наглость предлагать мне вступить с вами в брак. Я не могу этому поверить, но уж поверить мне вам придется – я никогда не соглашусь выйти за вас замуж, – Хелена гордо подняла голову и окинула Брукса гневным взглядом.

Но лейтенанта ничуточки не смутила ее воинственность. Наоборот: он с насмешкой смотрел на ее раскрасневшееся от негодования лицо. Черт! Да он готов жениться на самой уродливой из всех живущих в Англии старых дев, если таким образом добьется поставленной цели. А эта женщина волнует кровь, как ни одна другая!

– Вы просто великолепны, когда злитесь, Хелена, – растягивая слова, проговорил он. – И я все больше и больше радуюсь тому, как развиваются события.

Хелена сжала кулаки, едва удерживаясь от того, чтобы не дать ему пощечину.

– Сэр, мы ведь говорим с вами откровенно: единственная причина, по которой вы хотите на мне жениться, – это возможность использовать в своей карьере связи моей семьи.

– Правильно. И я сделал бы вам предложение, даже если бы вы были засидевшейся в девках дурнушкой. Ваша красота и живость – это неожиданная награда. Но вы сами захотели, услышать правду: не будь вы наследницей вашего дядюшки, то, как бы ни были привлекательны, я ни за что не польстился бы на подержанное добро, – теперь на его лице появилось такое же жестокое и безжалостное выражение, как на борту “Лунной паутины”.

Хелена едва не задохнулась. Неимоверным усилием воли она выдавила из себя:

– “Подержанное добро”! Вы оскорбили меня. Я позову дядю, и он вышвырнет вас из дома.

Брукс грубо схватил ее за плечи. Сквозь тонкий шелк платья его жаркие ладони жгли ей кожу. Она вздрогнула от страха и отвращения.

– Ну-ну, мэм, хватит изображать оскорбленную невинность. Мы оба знаем, что вы плавали с Дарвеллом на яхте как его любовница, а также изображали неряху-повариху, чтобы обмануть меня. Вам лучше помолчать, а иначе я расскажу все вашей семье.

Он обо всем знает!

– Им это известно, – Хелена вырвалась из его рук и встала за спинкой дивана. – Как и то, что ничего неприличного не произошло. Лорд Дарвелл спас меня, когда я тонула, и помог вернуться как можно скорее домой. Моя мама очень ему благодарна.

– Какой вздор! Вы забываете, дорогая мисс Уайтт, что мы с Дарвеллом давно знакомы. Неужели я поверю тому, что вы были на его яхте, но не были в его постели? – Он презрительно усмехнулся, видя, как у нее покраснели щеки. – Послушайте, вам удалось одурачить вашу милую мамочку и тетку, но, если бы об этом узнал коммодор, вы бы вышли замуж за Дарвелла уже через неделю.

– Что ж, значит, я скажу ему сейчас, – решительно заявила Хелена. – Он рассердится, но поверит мне…

– Поверит, что у вас не было близких отношений с Дарвеллом, когда увидит это? – Дэниел Брукс вытащил из кармана форменного сюртука записную книжку и развернул лист бумаги.

У Хелены упало сердце – вот кто нашел губительный рисунок. Все встало на свои места: она вспомнила, как на званом вечере у тети он спрятал что-то в записную книжку. Застыв, она наблюдала за тем, как он разгладил загорелыми пальцами бумагу и поднял лист повыше.

Даже на расстоянии было видно, какая это интимная картинка. Любовь и тоска Хелены так ясно проступали в каждой детали, что родным нетрудно будет все понять.

Брукс нарочито аккуратно сложил лист и вновь засунул его в карман.

– Не станете же вы шантажировать меня, – с трудом вымолвила Хелена.

– Стану. Я объясню вашему дяде, что моя любовь к вам победила вполне естественные сомнения и я готов поставить на карту собственную чевть, чтобы спасти вашу.

Он усмехнулся, нахально оглядывая ее хрупкую фигурку в шелковом платье.

Комната поплыла перед глазами, и Хелена ухватилась за спинку дивана. Пошатываясь, она обогнула диван и опустилась на него.

– Сядьте, – она указала на кресло напротив. – Не приближайтесь ко мне… я должна подумать.

– Прекрасно. – Лейтенант Брукс уселся в кресло. Он смотрел на нее, словно большой кот на пойманную мышку.

Хелена прижала холодные пальцы к пылающим щекам. Она пыталась рассуждать хладнокровно: если своим отказом она вынудит Дэниела Брукса показать рисунок дяде, то она пропала и коммодор настоит на их браке; если же сэр Роберт не увидит рисунка, но узнает от нее правду, то потребует от Адама жениться на ней, что Адам, несомненно, сделает.

Глаза Хелены наполнились слезами. Адам поступит как благородный человек, зная, что она скомпрометирована. Он и раньше это предлагал. Но, любя его всем сердцем, она этого не вынесет – ведь он женится на ней по принуждению.

Вдруг где-то вдали темного безвыходного лабиринта забрезжил лучик надежды. Она подняла залитое слезами лицо и сказала:

– Хорошо, я скажу родным, что мы с вами помолвлены.

Брукс встал и отвесил ей издевательский поклон.

– Мадам, меня потрясает ваша сердечность.

Он хотел было взять ее за руку, но Хелена отшатнулась.

– Если вы попытаетесь меня поцеловать, я выцарапаю вам глаза, – спокойно сказала она.

– О, я не собираюсь ограничиваться одними поцелуями, моя дорогая, но с этим можно подождать. Предвкушение добавляет ощущениям остроты. А теперь вытрите слезы – я сообщу вашей семье радостные вести.

 

Глава десятая

Хелена с огромным трудом вынесла семейные поздравления. Ее молчание и румянец на щеках были расценены тетей и дядей как застенчивость, приличествующая хорошо воспитанной девушке, которой только что сделали предложение. Но от леди Уайтт не укрылось подавленное настроение дочери.

Хелена несчастлива. Вероятно, все еще мечтает об этом распутнике Адаме Дарвелле, но здравый смысл, видно, взял верх, и она согласилась на более подходящий брак. Надо надеяться, что уважительное отношение такого красивого и преуспевающего молодого человека, как лейтенант Брукс, скоро излечит душевные раны.

Будущий зять леди Уайтт сдержанно и скромно принял сердечные поздравления от коммодора, затем обратился к ней:

– Леди Уайтт, могу ли я зайти на этой неделе, чтобы договориться о дне свадьбы? Мне повезло, что в настоящее время я занят в Адмиралтействе, – тут он бросил благодарный взгляд на коммодора, сидящего рядом с Хеленой на диване, – но через месяц я должен буду вернуться на корабль.

Леди Уайтт удивилась такой поспешности.

– Если вы собираетесь пожениться до этого, то мы должны скорее заняться приготовлениями к свадьбе.

Леди Брейки вне себя от радости подошла к невестке.

– Не беспокойся, сестра, свадьба состоится на Брук-стрит. А венчание – в церкви Святого Георгия на Хановер-сквер. Вы согласны, лейтенант?

Он с подчеркнутым вниманием повернулся к ней.

– Мадам, во всем, что касается свадьбы, я последую вашим советам.

Сэр Роберт, разумеется, пригласил Дэниела остаться пообедать. Для Хелены время тянулось бесконечно, и лишь к десерту к ней вернулось самообладание и она смогла обменяться несколькими словами с женихом. У нее созрел план, но главное – чтобы тетя с дядей и в особенности мама, которая остро чувствовала любые перемены в настроении дочери, ничего не заподозрили.

Когда дамы удалились, оставив джентльменов беседовать за портвейном, Хелена заставила себя принять участие в обсуждении свадебной церемонии.

– Наша милая Порция, конечно, будет замужней подружкой невесты, – сказала леди Уайтт.

К огромному облегчению Хелены, Брукс ушел сразу после десяти часов. Никто не удивился, когда Хелена тоже вскоре поднялась к себе. Заперев дверь, она прислонилась к стене и закрыла глаза. В дверь постучала Люси, но Хелена отослала горничную, крикнув ей, что уже разделась и легла спать, а сама присела на край кровати и стала продумывать план действий.

Она обратится к Адаму, расскажет ему о том, что случилось, и попросит его пойти с ней к дяде. Они вместе объяснят коммодору происходившее на “Лунной паутине” и заверят его, что Хелена не должна выходить замуж за Адама и что оба они – и Хелена и Адам – не хотят вступать в брак. Затем Хелена расскажет дяде о шантаже Брукса.

Хелена не сомневалась, что дядя, узнав все, предотвратит свадьбу. Она только боялась, что дядя положит конец карьере Дэниела, а в результате ненависть между ним и Адамом возрастет. Дядя даже может вызвать его на дуэль, хотя военным это запрещено.

Хелена, путаясь в застежках, стянула с себя шелковое платье и надела темное шерстяное. Держа в руке плотный плащ с капюшоном, она раздумывала, брать ли ей экипаж или пойти пешком к дому Адама. Решив, что безопаснее ехать, а не идти, она проверила, достаточно ли у нее в сумочке денег. В последний момент, выходя из комнаты, она подхватила с туалетного столика маскарадную маску.

Хелена слышала, как лакеи опускают ставни в гостиной и столовой, но парадная дверь еще оставалась открытой. Затаив дыхание, она, никем не замеченная, выскользнула на улицу и, закутавшись в плащ, быстро дошла до угла.

Извозчик удивился, что в экипаж села молодая благородная дама и назвала адрес известного холостяка.

– Мне подождать, мисс? – спросил он, открывая дверцу кеба.

Хелена подняла глаза на освещенные окна второго этажа и с облегчением вздохнула: Адам, судя по всему, дома.

– Нет, не нужно ждать. Спасибо.

Ее смелая выходка началась успешно, но когда дворецкий открыл ей дверь, Хелена засомневалась в правильности своего поступка, так как дворецкий, увидев молодую женщину в плаще и маске, пришедшую к хозяину в первом часу ночи, был поражен, но виду не подал.

– Будьте так любезны подождать в маленькой гостиной, мэм, пока я узнаю, принимает ли его светлость. Как прикажете доложить о вас?

Хелена заколебалась – она не могла назвать свое настоящее имя и поэтому сказала:

– Знакомая… с островов Силли.

Дворецкий с поклоном удалился, оставив Хелену греть руки у камина.

Адам появился почти сразу же, плотно закрыл за собой дверь и подошел к Хелене. Вид у него был озабоченный.

– Хелена? Что заставило вас прийти в такое время? Вы с ума сошли! Вы подумали, что будет с вашей репутацией, если вас кто-нибудь увидит?

Хелена откинула капюшон и хотела снять маску, но, нервничая, затянула шнурки узлом.

– Позвольте мне, – Адам осторожно распутал их, и маска упала.

Он посмотрел на поднятое к нему страдальческое лицо, полные мольбы глаза и, не раздумывая, наклонился и поцеловал Хелену в губы. Он прижал к себе дрожащую фигурку, согревая ее своим теплом.

Она ответила на его поцелуй так же пылко и искренне, как тогда на “Лунной паутине”, а он ласково поглаживал спутанные темные локоны и думал о том, почему же все-таки она столь непоколебимо отвергает его.

Наконец Хелена отстранилась со словами:

– Нет, Адам, я не за этим пришла.

Как же трудно высвободиться из его объятий! Но Хелена знала, что должна проявить твердость, иначе Адам догадается о глубине ее чувств.

– Не за этим? – грустно произнес он, гладя пальцем щеку Хелены.

Она вздрогнула, едва удержавшись от того, чтобы не броситься ему на шею и не прижаться губами к его рту. Сделав шаг назад, она отрывисто сказала:

– Нет, не за этим.

Адам усадил ее в кресло у камина.

– Сядьте сюда – вы продрогли, – из графина, стоящего на буфете, он налил в бокал немного хереса и наблюдал за тем, как она потягивает вино маленькими глотками и как постепенно розовеют у нее щеки. – О том, что вы здесь, не знает никто?

Хелена молча кивнула, не в силах ничего сказать. Вдруг все задуманное превратилось в неимоверное испытание. Близость Адама и страстность ее желания делали невозможным осуществление такого, как ей до сего момента казалось, разумного плана.

– Это Дэниел Брукс… – наконец выговорила она.

– А, понятно. Ваш новоявленный поклонник, – холодно произнес Адам. – Судя по сегодняшней утренней встрече, вы не сделали выводов из того, что я вам говорил об этом… джентльмене.

– Разумеется, я все помню, – Хелена повернулась к Адаму. – Но мне казалось, что лучше держать его под присмотром. К тому же моя семья поощряет его ухаживания.

– Видно, в Лондоне еще не знают, что он собой представляет, зато обо мне судачат все, – с горечью заметил Адам.

– Мой дядя-коммодор использовал свое влияние в Адмиралтействе и просил за лейтенанта Брукса… вот почему он до сих пор в городе.

– Поздравляю. – Адам отвесил ей насмешливый поклон. – Не сомневаюсь, что скоро увижу сообщение в “Тайме” о вашей помолвке.

– Он уже сделал мне предложение, – чуть не плача, вымолвила Хелена, нервно теребя складки плаща.

– Начинаю догадываться, почему вы здесь, – с мрачным видом произнес Адам. Он стоял около нее, высокий и элегантный, одетый в вечерний костюм, а от отблесков огня в камине черты его лица выглядели слишком резкими и строгими. – Вы, несомненно, попросите меня хранить молчание о нашем… маленьком морском путешествии. Я разочарован, так как полагал, что вы верите моему слову джентльмена. Я не сделаю ничего, что могло бы помешать вашей свадьбе.

Хелена вскочила на ноги.

– Неужели вы могли себе представить, что я выйду за него! Он мне противен!

– Значит, вы ему отказали? – Хелене послышалось, что он сказал это с облегчением.

– Нет! Я согласилась.

Адам удивленно поднял брови.

– Хелена, вы меня озадачили, – он потер переносицу, словно пытался разгадать головоломку. – Вы отвергли мое предложение о браке, несмотря на то что, как мне кажется, я не внушаю вам отвращения. И в то же время вы соглашаетесь выйти замуж за Дэниела Брукса, хотя его ухаживание вам претит.

Хелена в замешательстве опустилась в кресло.

– Он знает, что я была на яхте. Он нашел рисунок… ваш портрет, который я нарисовала.

– Это еще не доказательство. Известно, что я посещал дом вашей тети. Уверен, что у вас есть портреты многих знакомых.

Хелена опустила глаза, чувствуя, как горячий румянец заливает ей лицо.

– Не такие… портреты.

Адама ее признание позабавило.

– Я польщен. Скажите, а на мне что-нибудь было надето?

– Конечно, было! Неужели я посмела бы… Мы с вами ведь не… – Понимая, что поставила себя в неловкое положение, Хелена умолкла.

– Пусть катится к черту. Разорвите помолвку.

– А если он станет всем показывать рисунок?

– Откуда известно, кто его нарисовал? Он же не подписан.

– Подписан, – уныло призналась Хелена. – Я всегда подписываю рисунки. Мой учитель рисования говорил, что так положено.

– Черт подери! Вот неприятность. – Адам прошелся по комнате, затем, повернувшись к ней, сказал: – Нравится вам это или нет, но вы должны выйти за меня замуж. Это меньшее из двух зол.

Такое заявление навряд ли можно было счесть лестным, но Хелена едва не согласилась. Адам будет с ней, и неважно, что он ее не любит. Может, со временем полюбит? В конце концов, после нескольких месяцев совместной жизни… любовь обязательно возникнет.

– Все не так уж плохо. – Его слова звучали как приговор. – После того как родится наследник, я не стану многого от вас требовать. Вы сможете вести тот образ жизни, какой пожелаете, а у меня будет своя жизнь. Если захотите, оставайтесь в Суссексе.

Хелена почувствовала себя оскорбленной, и ей сделалось стыдно оттого, что она почти согласилась принять его предложение. Ей уже следовало знать, что мужчинам требуется лишь удовлетворение своих физических потребностей и материальных благ, будь то место в Адмиралтействе или наследник титула. Привязанность, любовь – эти понятия им чужды!

– Я потрясена вашей щедростью, сэр, – с сарказмом ответила она, – но я пришла сегодня не для этого. У меня есть решение проблемы, и оно не связано с таким самопожертвованием.

Если Адама и удивила ее язвительность, он этого не показал. Часы на камине пробили час ночи, и он тихонько выругался.

– Черт возьми! У меня встреча через полчаса, и я не могу ее отменить. Мы поговорим в карете.

Хелена встала и завязала тесемки плаща.

– Благодарю вас, сэр, но я вернусь на Брук-стрит самостоятельно.

– Не говорите глупостей, Хелена. – Адам взял ее за локоть и повел к двери. – Я не могу допустить, чтобы вы бегали одна по Лондону. Вы и так достаточно рисковали, придя сюда ночью.

– Тогда высадите меня у дома!

Хелена не успела оглянуться, как очутилась в его карете.

– Нам надо о многом поговорить. Такие люди, как Дэниел Брукс, очень опасны. – Адам высунул голову из окна кареты и сказал: – В Воксхолл-гарденз.

– Я не могу туда ехать, – запротестовала Хелена. – Если меня увидят в Воксхолл-гарденз, мое имя уж точно навсегда останется запятнанным.

– Вы подождете меня в карете. Вы будете в маске и под охраной моего кучера. Вас никто не увидит. Я управлюсь с делами за полчаса.

Хелена подчинилась. Она молча сидела, лишь изредка бросая на него сердитые взгляды.

– Послушайте, Хелена. Вы не хотите выходить замуж за меня и заявляете, что обведете Брукса вокруг пальца. Каким образом вы намереваетесь выбраться из этой неразберихи?

– Если вы скажете моему дяде, что между нами на яхте ничего не было…

Адам хмыкнул.

– Не считая того, что вы были в моей постели, Хелена…

– О, это не совсем то, из-за чего мы должны были бы пожениться! Не прерывайте меня, Адам. Если мы все объясним, тогда угрозы Дэниела не страшны. Дядя разгневается, но поймет, что лейтенант – всего лишь шантажист, который хочет упрочить свою карьеру, становясь членом нашей семьи.

– А рисунок?

– Дядя притворится, что у них с Бруксом по-прежнему хорошие отношения и попросит показать рисунок, а когда рисунок окажется у него в руках, он его разорвет или выбросит в огонь.

– Вы прекрасно все продумали, дорогая, – сказал Адам. – Но как вы собираетесь отговорить коммодора не вести нас к алтарю под дулом пистолета?

– Я его уговорю. Он не будет настаивать, когда я скажу, что не хочу выходить за вас замуж.

– Вы очень уверены в своем умении убеждать, Хелена, но ваш дядя может вызвать Брукса на дуэль.

– Морским офицерам запрещено драться на дуэли, – ответила она и вдруг засомневалась: – Он ведь действительно не сможет это сделать?

– Ему не придется – я сам вызову Брукса на дуэль, – угрюмо произнес Адам.

Хелена схватила его за руку.

– Адам, вы не должны рисковать из-за меня жизнью.

– Не обольщайтесь, дорогая, – ответил он. – Неужели я буду молча наблюдать за тем, как этот негодяй топчет мою честь?

– Но он может вас убить! – воскликнула Хелена.

– Только не из пистолета, – с насмешкой заметил Адам. – Ему и в амбарную дверь не попасть. Правда, фехтует он отменно, так что остается надеяться, что он не выберет шпагу.

Карета остановилась перед широкими резными воротами, они были освещены яркими лампами.

– Итак, сидите здесь тихо, – приказал Адам и спрыгнул на землю. – Я не долго.

Хелена откинулась на подушки сиденья и сердито фыркнула. Ох уж эти мужчины! Они либо преследуют женщин, либо ищут повода подраться! Вот Адам в восторге оттого, что сразится с Бруксом, и ему безразличны ее переживания.

Она выглянула в окно, наблюдая, как он исчез в толпе. Хелена бывала в Воксхолле с большой компанией родных и знакомых, ходила по рощам и угощалась в павильонах под звуки оркестра. Но юных дам всячески оберегали от встреч с молодыми денди, женщинами легкого поведения и многочисленными простолюдинами, снующими среди благородной публики.

– Мэм, не надо выглядывать, а то на вас будут глазеть всякие проходимцы! Его светлость строго-настрого приказал, чтобы вы никуда не выходили, – сказал кучер. Он поспешно закрыл окно и дверь кареты, но Хелена успела разглядеть освещенную лампой фигуру человека у входа в сад.

Это был тот самый француз из таверны “Герб Годольфина”! Она сразу его узнала и поняла, что он пришел на встречу с Адамом.

Тревога за Адама, сомнения относительно того, чем он занимался на островах Силли, с новой силой нахлынули на нее. Тогда она поверила ему и сейчас верит, но он продолжает играть с огнем.

Недолго думая, Хелена натянула на лицо капюшон плаща и осторожно приоткрыла дверцу. В этот момент из подъехавшей кареты высадилась большая и крикливая компания молодежи. Кучер Адама выругался и натянул вожжи, так как его лошади от шума и гама заржали и шарахнулись в сторону. Воспользовавшись суетой, Хелена выскользнула из кареты и спряталась в темноте, а затем осторожно последовала за молодыми людьми. Где же Адам? Вдруг перед ней мелькнул силуэт француза – он стоял у ярко освещенной беседки и сверялся с какой-то запиской, озираясь по сторонам. Странно было видеть человека в строгом костюме среди нарядно и пестро одетой публики. Спустя минуту, вероятно поняв, где находится, он ушел, а Хелена последовала за ним, стараясь не смотреть на пользующихся дурной славой особ, которых она впервые увидела так близко.

Воксхолл-гарденз представлял собой лабиринт дорожек, петляющих среди кустарника. Одни из них упирались в беседки и гроты, другие, переплетаясь, вели обратно к танцевальным площадкам и буфетам. Француз, бросая взгляды на записку, быстро шел вперед, уводя Хелену все дальше от ворот и сутолоки центральной части сада.

Хелене пришлось почти бежать, чтобы не потерять из виду фигуру француза. Она подобрала юбки и держалась края дорожки, то и дело вздрагивая от шорохов в кустах и взрывов смеха.

Вдруг мужчина остановился, резко свернул влево и исчез в прогалине между кустами. Хелена на цыпочках пролезла за ним и увидела перед собой лужайку с беседкой, на пороге которой стоял Адам. Его лицо освещала лампа, свисающая со сводчатого потолка. Услышав шаги, он обернулся и поздоровался с пришедшим по-французски. Мужчины обменялись рукопожатием и скрылись в беседке. Хелена прокралась поближе, но ничего не услышала. Тогда она, прячась в тени живой изгороди, подошла почти вплотную к беседке и опустилась на корточки. И все равно до нее не долетело ни слова, и лишь по интонации она могла судить, что говорят по-французски. У нее затекли ноги, и она тряслась от страха, но что делать дальше – не знала. Она опять подслушивает, хотя на яхте поклялась в том, что верит Адаму… но вот только бы знать, что он затеял… Если прав Брукс и Адам занимается контрабандой ис-ключительне ради жажды приключений, то куда это может его завести? Как ему помочь? Хелена чувствовала, что должна быть здесь, рядом с ним.

Ей стало холодно, а прошло всего минут десять. Наконец мужчины снова пожали друг другу руки, и француз, не оглядываясь, ушел, а Адам, подождав, пока тот скроется в темноте, легко сбежал по ступенькам и пересек лужайку.

Надо успеть добраться до кареты раньше его! Хелена вскочила, но левая нога настолько затекла, что потеряла чувствительность. Сделав шаг, Хелена оступилась и, охнув, упала на живую изгородь.

Адам обернулся и положил руку на эфес шпаги. На его лице отразилось столько разнообразных эмоций, что при других обстоятельствах Хелена рассмеялась бы, но сейчас ей было не до смеха.

Настороженность сменилась у Адама удивлением и… раздражением. Он быстро направился к Хелене, схватил ее за руку и не очень-то нежно поставил на ноги.

– Ой! – жалобно вскрикнула она.

– Поделом вам, мисс Уайтт, – проворчал он. – Почему вы, словно воришка, прячетесь здесь? Подглядываете за мной?

– Нет! Да… но… Отпустите меня, мне же больно, Адам!

Хелена лихорадочно пыталась придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение своему поведению.

– Я снова вас спрашиваю, мэм: что вы задумали?

Даже при слабом освещении она видела, как он зол.

– Я боялась за вас… я узнала того человека, который вошел в сад. Он – француз из таверны на Сент-Мэрис, да?

– Так это вы стояли тогда под окном? Предупреждаю вас, Хелена, – я не потерплю вмешательства в мои дела. Это гораздо опаснее, чем вам представляется.

Голос его звучал угрожающе.

– Я знаю, что это опасно! Я так волнуюсь за вас, Адам!

На минуту его лицо смягчилось, а рука переместилась на ее плечо. Другой рукой он взял Хелену за подбородок, поднял ей голову и долго смотрел на нее.

– Я думал… надеялся, что вы верите мне, Хелена Уайтт.

– Я верю! Если бы не верила, то не спрятала бы ваши бумаги. Но, Адам… – Она запнулась, смутившись от его изучающего взгляда. – Почему же вы не доверяете мне и не хотите сказать, чем занимаетесь?

Адам молчал, словно собирался с мыслями, затем произнес:

– Я не могу, Хелена. Это грозит вам опасностью.

– Я не боюсь!

– А следовало бы, – с мрачным видом ответил Адам… – В это дело вовлечены люди, которые без колебания перережут мне горло… и вам тоже… – Он не закончил, так как в беседку, пошатываясь, ввалилась пьяная парочка.

Поверх плеча Адама Хелена разглядела молодого щеголя с раскрасневшимся от вина и похоти лицом. Он запустил руку в низкий вырез аляповатого платья женщины, которая в свою очередь пыталась просунуть ладонь за пояс его брюк.

Адам мгновенно прижал Хелену к себе и крикнул:

– Поищи другое гнездышко, приятель. Я тебя опередил! – И поцеловал Хелену в губы.

– Ох, черт! – беззлобно произнес мужчина. – Кругом все переполнено – ногу негде поставить. Пойдем, милашка. Продолжай, дружище… – Молодой человек и его подружка, покачиваясь, удалились.

Хелена отстранилась от Адама и прошептала:

– Они ушли.

– Ну и что? – Он стал щекотать ей носом шею, и у нее по телу прокатилась чувственная дрожь.

– Адам… – слабым голосом выговорила Хелена, сама не зная, протестует она или соглашается на продолжение ласк.

Его светлость предпочел услышать в этом возгласе призыв продолжать, и его рука оказалась внутри ее плаща. Он думал, что у него под ладонями окажется скользящий шелк, а под ним – теплые голые плечи.

– Что на вас надето? – недовольно спросил он, зарывшись лицом в ее волосы. – Облачение монахини?

– Это мое самое лучшее уличное платье. Не могла же я надеть вечернее.

Хелену охватило странное легкомыслие, но трезвый голос разума призвал к осторожности. Перед глазами встало раскрашенное лицо гулящей девицы. Она не допустит, чтобы с ней также забавлялись в кустах! Не этого она хочет от Адама – мужчины, которого любит.

– Нет! – Хелена вырвалась из его объятий. – Прекратите!

Он не ожидал такого отпора, а Хелена уже бежала прочь по лужайке. Она очутилась на оживленной главной аллее и остановилась передохнуть у прилавка, где продавали пунш, так как сердце у нее готово было вырваться наружу. Откинув со лба влажные пряди волос и в ужасе обнаружив, что на ней нет маски и капюшон упал с головы, Хелена стала торопливо натягивать его на лицо. Неожиданно ей на помощь пришла чья-то рука. Она повернулась, ожидая увидеть Адама… и встретилась с жестким взглядом лейтенанта Дэниела Брукса.

Хелена чуть не упала в обморок.

– Мистер Брукс!

Он был в бешенстве.

– Не будете ли вы столь любезны, мэм, сообщить мне, что делает моя невеста одна в этом заведении и в этот час? – Не дожидаясь ответа, он грубо схватил ее за руку и отвел в сторону от прилавка.

– Дэниел, мне больно! – У Хелены даже слезы выступили на глазах.

Один из павильонов был пуст – он втолкнул ее туда и захлопнул дверь.

Вероятно, отсюда только недавно вышла компания, так как на столе среди бокалов с вином и бутылок лежал веер, а на буфете был сервирован десерт.

– Я готов закрыть глаза на ваше скандальное поведение на борту яхты, но мне трудно смириться с тем, что вы в два часа утра, подобно шлюхе, прогуливаетесь по Воксхолл-гарденз.

Красивое лицо лейтенанта исказилось от злобы и отвращения.

Хелена тоже разозлилась.

– Прекрасно звучит в устах человека, который опозорил женщину!

Брукс хрипло расхохотался.

– Это не одно и то же! Мужчине дозволено сбиться с истинного пути, а для женщины вашего общественного положения это немыслимо. Я не могу допустить, чтобы у моей жены была репутация потаскушки.

– У вашей жены! Вы все же намерены на мне жениться?

Губы лейтенанта изогнулись в жестокой улыбке. Он схватил Хелену за руку и потянул к себе.

– О да, Хелена, я собираюсь на вас жениться! Когда вы станете моей женой, не вздумайте даже взглянуть на другого мужчину, иначе я на вас живого места не оставлю, а его прикончу, – и он дотронулся до шпаги, висящей на боку.

И словно по команде, на боковой дорожке появился Адам. Оглядываясь по сторонам, он остановился у прилавка с пуншем.

– Понятно, – прорычал Брукс. – Что ж, это доставит мне огромное удовольствие. – Он оттолкнул Хелену к стене и распахнул дверь.

Адам повернулся на стук, и мужчины очутились лицом к лицу.

 

Глава одиннадцатая

Хелена бросилась вперед, чтобы удержать Брукса, но тут у дверей павильона, словно шквал из светло-вишневого шелка и экстравагантного плюмажа, появилась Порция Раулетт.

Дэниел от неожиданности отпрянул, а Порция лучезарно ему улыбнулась.

– Лейтенант Брукс! Вот уж не ожидала встретить вас здесь, – обернувшись к сопровождавшей ее компании, она воскликнула: – Мои дорогие, это лейтенант Брукс!

Лейтенанту ничего не оставалось, как вернуться в павильон. За спиной Порции Хелена увидела мистера Раулетта и еще две пары, в одной из которых она узнала министра с женой.

Вдруг Порция заметила свою подругу и по выражению ее лица сразу поняла, что произошла большая неприятность. Хелена судорожно соображала, что же ей делать.

– Порция, душечка! – воскликнула она. – Как видишь, я все-таки здесь. Ты ведь сказала, что надо быть в два часа? Я немного опоздала, но у тети приступ мигрени, и она потребовала, чтобы я вернулась с ней домой, а я ее уговорила позволить мне подождать тебя в павильоне.

Миссис Раулетт любила изображать из себя эдакую глупышку, но за легкомысленным поведением скрывался острый ум. Ее удивило присутствие в павильоне мистера Брукса, которого никто не приглашал, но то, что здесь также и Хелена, ее озадачило. Порция сразу сообразила, что подругу надо выручать. Шурша шелками и перьями, она просеменила вперед и подобрала со стола свой веер.

– Хелена, а ты, оказывается, смелая. – Порция игриво похлопала Дэниела веером по рукаву. – Пришла одна и к тому же пригласила в павильон такого видного кавалера, как мистер Брукс! Ну и ну, моя дорогая. – Повернувшись к Дэниелу, она любезно, но твердо сказала: – Как приятно было вновь вас видеть, мистер Брукс, но не станем более отвлекать вас от собственной компании. Всего хорошего.

Лейтенанту ничего не оставалось, как откланяться. Хелена пыталась разглядеть в темноте вокруг павильона Адама, но он исчез.

Когда за Бруксом закрылась дверь, Порция воскликнула:

– Садитесь все, садитесь! Вот наш десерт. Мистер Раулетт, я ведь вам говорила, что мисс Уайтт собирается сегодня вечером к нам присоединиться?

Джеймс Раулетт был сообразителен, и если Порция затевала какие-то игры, он ей не препятствовал.

– Да, дорогая, – безмятежно ответил он. – Мисс Уайтт, позвольте познакомить вас с нашими гостями.

У Хелены голова шла кругом, но ей удалось соблюсти приличия и поздороваться со всеми, как положено по этикету. Затем все уселись за стол и стали угощаться фруктовым муссом.

Под столом Порция сжала руку подруги, и Хелена немного успокоилась. Неожиданно раздался стук в дверь.

– Кто бы это мог быть? – весело спросила Порция. – Какой у нас интересный вечер, правда? Входите!

На пороге появился кучер Адама с треуголкой в руках.

– Добрый вечер, мэм. Мисс Хелена, леди Уайтт велела, чтобы я тотчас отвез вас домой. Горничная ждет вас в карете.

– О Господи, – театрально вздохнула Порция. – Моя дорогая, этим нельзя пренебречь. Наверное, когда тетя вернулась одна на Брукс-стрит, леди Уайтт не одобрила твое пребывание здесь с нами. Тебе лучше ее послушаться, а иначе она рассердится на нас обеих!

Хелена встала и, стараясь, чтобы не распахнулись полы плаща и никто не увидел обычное прогулочное платье, попрощалась со всеми. Кучер шел за ней к воротам на почтительном расстоянии. Лошадей сторожил оборванный мальчишка, и кучер бросил ему медную монетку. Он открыл Хелене дверцу кареты, а оттуда выглянул Адам и втянул Хелену внутрь.

– Езжай! – крикнул он, захлопнув дверцу и опустив занавеску.

– Адам… – начала было она, но он ее прервал:

– Помолчите. Я думаю.

Обиженная Хелена умолкла и, сидя в углу, пыталась по выражению лица Адама догадаться о его мыслях, но было темно, и она ничего не разглядела. Спустя несколько минут она осмелилась спросить:

– Куда мы едем?

– Домой, разумеется.

– Можно поднять занавеску? Здесь очень душно.

Он кивнул, и она немного приподняла шторку. Уличные газовые фонари осветили внутренность кареты. Колеса стучали по булыжной мостовой, а Хелена погрузилась в воспоминания и мечты. Почему она так неистово влюбилась в Адама Дарвелла, несмотря на его репутацию сердцееда и распутника? Хелена выросла в деревне, но не была наивной девушкой – она знала, что для мужчин существуют совсем другие правила поведения, и не питала к Адаму недобрых чувств. Его прошлое ее не волновало, она хотела стать его будущим. Прикосновения Адама поразительным образом действовали на нее. Неужели она в сущности своей не лучше распутной женщины? Ее никогда никто не целовал, а его губы породили в ней трепетное желание, не оставляя и следа от девичьей скромности. Когда же ее целовал Дэниел – а он очень хорош собой, – она не испытывала ничего, кроме отвращения и стыда. С Адамом ей не было стыдно, и она не чувствовала, что поступает дурно.

– Мне кажется, я нашел выход из ваших бед, – медленно произнес Адам.

– Какой выход? – с нетерпением спросила Хелена.

– Я пока не совсем уверен… но если у меня что-нибудь получится, то вы об этом сразу узнаете.

Карета остановилась, и кучер, нагнувшись с козел, тихо сказал:

– Брук-стрит, милорд.

Адам оглядел пустую улицу и темные окна дома.

– Дайте мне ключ.

– Ключ? – недоуменно переспросила Хелена. – У меня нет ключа.

– А как же вы собираетесь войти в дом? Или ваша горничная оставила незапертой садовую калитку?

– Нет… Ох, Адам, я так торопилась, что не подумала о том, как буду возвращаться.

Он не мог скрыть своего раздражения.

– Что же вы теперь собираетесь делать, Хелена?

– Я… могу спрятаться около погреба с углем, пока не рассветет, и слуги не откроют двери. Тогда я незаметно пройду через кухню…

– Вы что, полагаете, что я оставлю вас здесь?

– Порция! – осенило Хелену. – Отвезите меня к Порции!

– Понятно, – насмешливо ответил Адам. – Мы без приглашения приезжаем к ней в три часа утра, не зная, дома ли хозяева. И слугам это, конечно, не покажется странным – ведь вас сопровождает один из самых известных повес Лондона. Замечательно! Завтра об этом станут сплетничать во всех клубах.

Хелена не ожидала от него такой жестокости.

– Адам? Почему вы на меня сердитесь?

– Потому, мэм, что от вас исходят постоянные неприятности, начиная с того момента, как я вытащил вас из воды. – Он высунулся из окна и крикнул: – Домой, Роберт!

Хелена не удержалась от рыданий.

– Хватит хныкать! Слезами горю не поможешь, – резко сказал Адам.

– Я не хнычу! – сердито отозвалась она. – Но я не могу ехать к вам домой!

Адам смерил ее суровым взглядом.

– Это единственное место в Лондоне, где слуги не выкажут любопытства при виде появившейся ночью женщины, одетой в плащ с капюшоном.

Тем временем они подъехали к парадной двери.

Адам бросил взгляд на площадь, желая убедиться в том, что там никого нет, взял Хелену за руку и бесцеремонно вывел ее из кареты.

– Натяните капюшон.

Он открыл дверь ключом, и тут же из-за суконной занавески под лестницей появился дворецкий.

– Спасибо, Огли, ты можешь ложиться спать.

– Спокойной ночи, милорд, – невозмутимо ответил тот и, хотя в вошедшей женщине узнал ту, которая приходила сюда несколько раньше, сделал вид, что вообще никого не заметил, кроме его светлости.

Покрасневшая Хелена не возражала, когда Адам взял ее под руку и повел по лестнице наверх.

На третьем этаже он отворил дверь, и она очутилась в комнате с огромной кроватью под дамасковым пологом на четырех столбиках. На туалетном столике стоял канделябр с горящими свечами, а на другом столе – графин с вином и бокал. Кровать была приготовлена ко сну и манила к себе.

Хелена повернулась к Адаму.

– Я не могу здесь оставаться – это же ваша спальня!

Глядя на ее широко раскрытые от страха глаза и дрожащий рот, он мягко произнес, развязывая тесемки на ее плаще:

– Хелена, вы так сильно меня боитесь?

Сердце у Хелены стучало подобно барабану, а в ушах пульсировала кровь. От усталости, волнения… и неимоверного желания быть с ним у нее кружилась голова, но, когда Адам заключил в ладони ее лицо, она отшатнулась, боясь, что будет не в силах скрыть свои чувства, и уставилась на огонь в камине.

– Вам нет нужды избегать меня, мэм. Достаточно сказать “нет”. Я не Дэниел Брукс. – Голос Адама прозвучал холодно, и она поняла, что обидела его. – Я лягу спать в гардеробной.

Дверь за ним захлопнулась. Хелена с трудом отошла от камина. Ноги, словно налитые свинцом, еле двигались. Задув свечу, она расстегнула пуговицы на платье, и оно упало на пол. Хелена улеглась на крахмальные простыни и до подбородка укрылась одеялом.

Дрова в камине источали приятный аромат яблоневого дерева, а знакомый терпкий запах одеколона напоминал о том, что эта комната принадлежит мужчине.

Хелене казалось, что она не уснет, но, ед-ва положив голову на подушку, она закрыла глаза и погрузилась в тревожный сон.

Вначале ей приснился Адам: их первый поцелуй на “Лунной паутине”, когда она неумело подставила ему губы; вкус соли на его коже и то волнующее ощущение своей беспомощности в его сильных руках; вот он прижимает ее к койке в каюте, и она слышит, как бьется его сердце.

Теперь ей снился Воксхолл-гарденз: ее снова целует Адам, а у нее нет сил сопротивляться. Но вдруг вместо кустов живой изгороди перед глазами появился красный дамасковый полог, блестевший от отсветов огня в камине. Она находилась в спальне Адама, но еще окончательно не проснулась.

Хелене показалось, что кровать осела под чьей-то тяжестью. Она повернулась на бок и… очутилась около горячей обнаженной груди. Легкое, словно крылья бабочки, прикосновение губ к шее доставило ей никогда доселе не испытанное наслаждение. А губы уже касались выпуклостей груди.

Она с готовностью изогнулась, когда требовательный язык начал ласкать набухшие соски сквозь тонкую рубашку. Лишь прозрачная ткань отделяла Хелену от напрягшегося мужского тела, прижимавшего ее к кровати. Она уткнулась лицом в волосы Адама, запустив пальцы в пряди. Глаза у нее были закрыты – ведь она спала! – но она сразу нашла приоткрытыми губами его рот и прильнула к нему.

Одной ладонью он держал ее за затылок, другая медленно гладила ее живот и затем переместилась ниже оборок рубашки, на гладкие бедра. Хелена затрепетала, а он нежными, но решительными движениями начал раздвигать ей ноги. В этом чудесном сне она не ощущала стыда, а наоборот – интуитивно повиновалась требованиям мужской плоти.

С улицы раздался крик, нарушивший утреннюю тишину: “Шесть часов! Все в порядке! ” В камине треснуло полено и развалилось, разбрасывая сноп искр. Хелена открыла глаза. В неясном свете, проникающем в комнату, она увидела перед собой глаза Адама. Дрожа от прилива чувственности, она лежала, прижавшись к его обнаженному телу.

Хелена вскрикнула и поскорее отодвинулась, едва не упав с кровати. Значит, это был не сон! Она натянула на себя простыню. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Адам сел, откинувшись на подушки, и прикрылся одеялом.

Хелена залилась краской, но отвести от него глаз не могла.

– Я подумала… мне казалось, что это сон, – запинаясь проговорила она.

Его губы дрогнули в улыбке.

– У вас богатое воображение, Хелена.

– Как вы могли? – разъярилась она. – Вы же собирались спать в гардеробной, и я вам поверила!

Адам заложил руки за голову, на минуту прикрыл глаза и грустно улыбнулся.

– Доверьтесь мне, Хелена. Я делаю то, что надо, а это означает, что вы должны выйти за меня замуж.

Хелена чуть не задохнулась. Какая практичность! И это сразу после того, как он только что доставил ей огромное наслаждение! У нее до сих пор ныло тело от страсти и желания.

– А я повторяю снова и снова: я не выйду за вас.

– Я имел глупость уступить вам – и смотрите, в какую беду вы угодили. – Его голос звучал бесстрастно и резко. – Я понял, что не смогу убедить вас поступить разумно, и поэтому решил – с большой неохотой – принять экстренные меры.

Вне себя от возмущения, Хелена набросилась на него с кулаками, но он легко поймал ее руки за кисти, словно она была ребенком.

– Значит, вы заставили себя заниматься со мной любовью? – выкрикнула Хелена. Скрыть обиду она была не в силах, и невыплаканные слезы жгли ей горло.

– Мне не хочется оскорблять вас, Хелена, но вам следует знать, что для мужчины заниматься любовью – значит удовлетворять свой природный инстинкт.

У нее было такое потерянное выражение лица, что он, отпустив ее руки, сказал уже более мягко:

– Поверьте мне, Хелена, я хочу всего лишь поступить так, как лучше, а вы не даете мне этого сделать. Другого выхода, как окончательно скомпрометировать вас и тем самым заставить стать моей женой, у меня нет. Но я ни за что не стал бы вас принуждать. Хоть я и распутник, но никогда не спал с женщиной против ее воли.

– А у вас их было много, да? – Хелена спрыгнула с кровати. Повернувшись к нему спиной, она натянула помятое платье и сунула ноги в туфли, даже не надев чулки. Не оглядываясь, она подхватила плащ и устремилась к двери.

– Хелена! Подождите! – услышала она у себя за спиной крик Адама.

В вестибюле на нее с удивлением воззрился дворецкий Огли.

Поколебавшись, он отворил ей парадную дверь.

Очутившись на улице, Хелена натянула на лицо капюшон плаща и заставила себя идти медленно. Не побежит же Адам без одежды догонять ее! Она шла мимо заспанных слуг, подметающих каменные плиты перед господскими особняками. Дойдя до угла площади, она свернула налево. На нее с любопытством уставилась молочница, и Хелена, наклонив голову, поплотнее запахнулась в плащ. Дойдя до Брук-стрит, она остановилась и собралась с духом. Один из лакеев чистил дверной молоток в форме дельфина. Это украшение сэр Роберт привез из Португалии, считая, что оно подходит для особняка морского офицера.

Сделав для храбрости глубокий вдох, Хелена с показным спокойствием поднялась по ступеням.

– Доброе утро, Ловадж, – поздоровалась она.

У лакея отвисла челюсть. Дверной молоток вылетел у него из рук и с громким стуком ударил по доске.

– О… доброе утро, мисс Уайтт. Прошу прощения, мэм… я не ожидал вас увидеть.

На стук с недовольным видом вышел Фиш.

– Послушай, парень… Мисс Хелена?! – Если бы Хелена не была смущена, то наверняка рассмеялась бы, так как дворецкий, не веря своим глазам, открывал и закрывал рот подобно рыбе. – Простите, мисс Уайтт, я не одет должным образом… – И действительно – Хелена впервые видела его в одной рубашке и полосатом жилете, да к тому же подпоясанным фартуком. – Я не знал, что вы… не дома, мисс Хелена.

Хелена изобразила улыбку.

– Такое прекрасное утро, Фиш, правда? Я не удержалась и решила немного подышать свежим воздухом. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы мне в комнату принесли горячего шоколада.

Фиш наконец пришел в себя и поклонился.

– Слушаюсь, мисс Хелена. Я тотчас пришлю к вам горничную.

Поднимаясь по лестнице, Хелена вдруг вспомнила, что на ней нет чулок. Она спустила с плеч плащ, чтобы прикрыть подолом лодыжки. Даже неболтливые слуги леди Брейки сгорели бы от любопытства, если бы увидели, что молодая госпожа вернулась домой с голыми ногами.

У себя в спальне Хелена поскорее сняла платье, накинула халат и опустилась в кресло перед туалетом. Из зеркала на нее смотрели испуганные глаза, а прическа представляла собой настоящее птичье гнездо: с одной стороны не осталось ни одной булавки – она потеряла их в постели Адама. Хелена поспешно заколола спутанные волосы и распушила слежавшиеся завитки.

В дверь постучали, и вошла Люси.

– Ой, мисс, где вы были? – Глаза у служанки возбужденно блестели.

– Просто гуляла, – спокойно ответила Хелена. – Возьми щетку и расчеши мне волосы. Под капюшоном вся прическа помялась.

В зеркале отразилось потрясенное лицо Люси, которая смотрела на нетронутую постель Хелены.

– Люси, надеюсь, ты не станешь огорчать мою маму или леди Брейки упоминанием о моей утренней прогулке, – спокойно произнесла Хелена.

Люси поняла скрытый намек.

– Конечно, мисс Уайтг, я ничего не скажу.

– Хорошо. – Хелена встретилась взглядом с горничной. – Кстати… мое прогулочное платье… я повесила его на ширму. Ты можешь взять его себе. Мне цвет не идет.

Девушка присела в книксене и стала осторожно расчесывать спутанные локоны.

– Спасибо, мисс Хелена. Оно будет у меня выходным. Но… мисс Хелена, вам вовсе не надо этого делать… вы же знаете, что я ничего против вас не скажу…

Хелена коснулась руки Люси.

– Я знаю, Люси, милая, но я хочу подарить тебе это платье.

Одевшись и спустившись вниз, Хелена нашла дядю, тетю и маму в маленькой столовой. Обойдя стол, она поцеловала каждого в щеку и села на свое место.

– Ты замечательно выглядишь, моя дорогая, – с восторгом отметил дядя. – Я беспокоился, что после морского ветра в Селси лондонский воздух тебе не подойдет, а ты цветешь как розочка.

Хелена, зная, что щеки у нее пылают по другой причине, с трудом выдавила улыбку.

– Ох, сэр Роберт, вы слишком долго плавали по морям! Дело не в воздухе, а в красивом лейтенанте. Вот почему раскраснелась наша племянница, – пошутила леди Брейки и, наклонившись, ободряюще похлопала Хелену по руке. – Не так ли, милочка?

Хелена опустила глаза, изобразив скромницу, но от нее не укрылся испытующий материнский взгляд: леди Уайтт не была уверена в том, что дочь счастлива.

Семья не успела закончить завтрак, как послышался стук в парадную дверь и голос Фиша:

– Доброе утро, миссис Раулетт. Я не уверен, мэм, что ее светлость принимает…

– Неважно, Фиш. Я не хочу тревожить ее светлость, так как мне нужна мисс Хелена.

– Хорошо, мэм. Я спрошу…

Но Порция уже пронеслась мимо него. Хелена поспешила к двери и взяла Порцию за руку.

– Спасибо, Фиш. Порция, пойдем в оранжерею.

Из столовой появилась леди Брейки и с удивлением посмотрела на Порцию, которая обычно не вставала раньше одиннадцати часов.

– Доброе утро, миссис Раулетт. Как вы рано сегодня. Надеюсь, вы не заболели?

– О, в такое чудесное утро, леди Брейки, я не могла усидеть дома, – весело защебетала Порция.

Хелена увидела, что на лице Фиша промелькнуло облегчение: он, очевидно, решил, что они вместе где-то веселились, а это, по крайней мере, означает, что Хелену сопровождала замужняя дама.

Подхватив Порцию под руку, Хелена увлекла ее в оранжерею. Как только за ними закрылась дверь, Порция воскликнула:

– Ну, милочка, что же произошло прошлой ночью? Я глаз не сомкнула… Этому человеку я не доверяю.

– Какому?

– Как какому? Лейтенанту Бруксу, разумеется! Я обычно не ошибаюсь в людях. Правда, вначале он мне понравился, но теперь совсем не нравится. Он так на тебя смотрел… Надеюсь, ты не допустила с ним никакой опрометчивости?

– Мы помолвлены, – еле слышно ответила Хелена, опускаясь на скамью.

– Господи, Хелена! Ты же говорила, что любишь Адама Дарвелла!

– Люблю. Но Брукс меня шантажирует и втерся в доверие к моей семье. Они одобряют этот брак, а если я ему откажу, то он погубит и меня, и Адама.

– У лорда Дарвелла было уже столько скандалов, а в результате единственный ущерб – это репутация повесы. Какой вред может причинить ему Брукс?

Хелена боролась с искушением рассказать все: о французе, о документах и таинственных делах Адама. Но тут она вспомнила, какое место в правительстве занимает мистер Раулетт, и поняла, что не может поставить Порцию в двусмысленное положение.

Взяв подругу за руку, она очень серьезно посмотрела ей в глаза.

– Я не могу тебе это сказать, но у Адама есть секрет. Пожалуйста, не сердись.

– Хорошо, я не стану мучить тебя вопросами. Но скажи, что же произошло прошлой ночью и каким образом ты очутилась в моем павильоне? Что было потом? Я видела, что за тобой пришел не кучер твоей тети.

Хелена вздохнула.

– Нет, это был кучер лорда Дарвелла, и ночь я провела в постели Адама.

На лице Порции отразились одновременно ужас и изумление, и Хелена поняла всю чудовищность сказанного ею.

 

Глава двенадцатая

– Что ты сделала? – задыхаясь, вымолвила Порция. Ее считали кокеткой и ветреной особой, способной эпатировать общество, но незамужняя Хелена перешла все границы дозволенного. Наконец Порция обрела дар речи: – Расскажи мне все с самого начала, Хелена. Во-первых, каким образом ты очутилась в Воксхолл-гарденз?

Хелена поведала подруге правдивую историю вчерашнего скандального вечера, предусмотрительно не упомянув о встрече Адама с французом. К счастью, Порция была настолько потрясена, что не обратила внимания на тот факт, что Адам назначил деловое свидание именно в Воксхолл-гарденз, и что Хелена почему-то решилась выйти из кареты и последовать за ним.

– Теперь мне все понятно, – сказала Порция. – Должна признать, что лорд Дарвелл ловко придумал послать за тобой своего кучера. Но почему тогда ты очутилась на Гросвенор-сквер, а не на Брук-стрит?

– У меня не было ключа, и я не могла войти в дом, не разбудив всех, – объяснила Хелена.

– Ох, Хелена! – Порция воздела руки. – Неужели ты никогда украдкой не убегала на бал-маскарад?

– Нет, конечно. Я обычно не ухожу из дома тайком.

– Но когда ты это делаешь, дорогая, – Порция лукаво посмотрела на нее, – то доводи все до конца. Итак, ты провела ночь с мужчиной. Он действительно такой потрясающий любовник, как говорят?

Хелена покраснела до корней волос. Порция, очевидно, решила, что Адам лишил ее невинности, и теперь они могут поболтать как две замужние дамы.

– Я не знаю… – пробормотала она.

– Ну, тебе ведь не с кем сравнивать. Вот леди М…

Хелена заткнула уши.

– Не желаю слушать о его любовницах!

– Но все они очень лестно о нем отзываются.

– Все? – с несчастным видом спросила Хелена.

– Не все сразу, а по очереди, конечно, – заверила ее Порция, полагая, что тем самым успокоила подругу. – И он обычно очень щедр, пока связь еще длится. Бывают, разумеется, случаи, как, например, с леди… ну, хорошо, хорошо, я не назову ее имя. Когда та узнала, что он обедал с танцовщицей из “Ковент-Гардена”, то швырнула в него все подаренные им мейсенские фигурки.

– Господи! – изумилась Хелена. – И попала в него?

– Нет, он увернулся.

– Он ее бросил?

– Конечно! Но не из-за разбитого фарфора, а потому, что она потребовала купить ей новые фигурки, а он сказал, что это слишком дорогая плата, если учесть, что ему к тому же придется расстаться с танцовщицей. Но это я к слову сказала. Хелена, ты подумала о возможных последствиях прошлой ночи?

– О последствиях? Об этом, кроме тебя, никто не знает.

– Господи, Хелена! А если будет ребенок?

– По-моему, из того, что ты рассказала, следует, что никого не волнуют “последствия”, – с горечью заметила та.

– О, не будь такой простодушной! Дамы высшего света не заводят любовников, пока не родят наследника. А что происходит потом – неважно. Оглянись вокруг! Ты помнишь эту рыжеволосую дылду – дочку леди Лангфорд? Она – вылитый портрет лорда Ашуэлла.

У Хелены от удивления глаза полезли на лоб.

– А вы с мистером Раулеттом тоже придерживаетесь… этих правил?

– Хелена, душечка, Джеймс меня обожает. Ему, кроме меня, никто не нужен, а я счастлива с ним и с детьми.

Хелена встала и, повернувшись к Порции спиной, дрогнувшим голосом спросила:

– А в городе есть дети, похожие на Адама?

– Думаю, что нет. Но, – тут голос Порции сделался твердым, – это оттого, что либо его прежние любовницы были осмотрительны, либо им просто повезло. Это не значит, что тебе также повезет.

Хелена с пылающим лицом повернулась к подруге.

– Этого не произойдет, – заявила она. Порция удивилась.

– Но ты же сама сказала, что провела ночь в его постели. Он что, не спал с тобой?

– Ну, вначале нет…

– Вы не занимались любовью? – Порция не могла поверить своим ушам.

– Он занимался, но мне казалось, что это сон, а когда я проснулась… он перестал.

Порция недоверчиво покачала головой.

– Если перестал, то зачем тогда начал?

– Чтобы заставить меня выйти за него замуж.

Порция вскочила на ноги и возмущенно крикнула:

– Разве ты этого не хочешь?

– Но он меня не любит! – в свою очередь выкрикнула Хелена.

Дверь распахнулась, и появилась леди Брейки с утренней “Тайме” в руке. Она была настолько возбуждена, что не заметила напряженной обстановки.

– Хелена, любимая! Посмотри – объявление о твоей помолвке с мистером Бруксом на странице светских новостей. Сегодня утром об этом узнает весь город. Люди начнут наносить визиты! Ох, я так волнуюсь! В каком наряде ты собираешься их встречать? – Критически оглядев скромное муслиновое платье Хелены, она сказала: – Нет, милая, это платье не подойдет. Я сама поговорю с твоей горничной. – Тетя почти выбежала из оранжереи со словами: – Сестра! Сестра! У нас столько дел!

Потрясенные, Хелена и Порция молча смотрели друг на друга. Хелена совсем забыла о том, что дядя собирался еще вчера составить текст объявления в газету.

В дверях появился Фиш и, тактично кашлянув, сказал:

– Лорд Дарвелл, мисс Уайтт.

Его светлость быстро вошел в оранжерею, устремив взор на побелевшее лицо Хелены. Он даже не заметил Порцию.

В руке он держал перчатки для верховой езды и смятый экземпляр “Тайме”.

– Хелена! – грозно произнес он. – Вы совсем лишились рассудка?

Хелена смотрела на него, как кролик на удава, не в силах произнести ни слова.

Порция кашлянула, и Адам обернулся, наконец обратив на нее внимание. Едва кивнув в ее сторону, он сказал:

– Доброе утро, миссис Раулетт.

– Доброе утро, ваша светлость, – ответила Порция, натягивая перчатки. – Однако мне пора. До свидания, Хелена, милая. – Не обращая внимания на просящее выражение лица подруги, Порция любезно раскланялась с Адамом, который открыл ей дверь, и, весело помахав Хелене, удалилась.

Адам бросил перчатки на скамью и, подойдя к Хелене, расправил газетный лист.

– Итак, что это значит?

– Я вам говорила, что он сделал мне предложение, и мне пришлось согласиться.

– Но, если я правильно понял вас, мэм, прошлой ночью вы сказали, что не собираетесь вступать с ним в брак. А что я должен думать, прочитав объявление в “Тайме”? Теперь это известно всему Лондону. Как вы собираетесь выпутываться из этой ситуации?

– Возможно, я передумала, – вспыхнула Хелена. Ей захотелось уколоть его так же больно, как он ее. – Возможно, после прошлой ночи я решила предпочесть чрезмерное тщеславие Дэниела вашему цинизму. Вы ведь сами сказали, что я должна за кого-нибудь выйти замуж, а он – выгодная партия. При дядином покровительстве он далеко пойдет и даже может получить новое воинское звание.

– Глупышка, вы разве забыли, что я вам говорил об этом человеке? Он использует вас, а когда получит то, что ему нужно, обойдется с вами не лучше, чем с другими женщинами.

Дрожа от возмущения и ярости, Хелена шагнула к нему.

– Какой же вы лицемер! Вы разглагольствуете о нравственности Дэниела, но не лучше ли вам обратить внимание на себя?! Мне все известно о ваших любовницах: и знатных, и танцовщицах. У вас, сэр, нравственные устои не лучше, чем у… кота, и не вам обсуждать прошлое лейтенанта Брукса, когда ваше собственное поведение не менее скандально.

Адам сморщился, как будто она его ударила.

– Я никогда не принуждал женщин…

– Но это не значит, что вы поступали правильно! – Хелена вскинула подбородок, глаза у нее сверкали. – Скольким мужьям вы наставили рога, и у скольких внебрачных детей течет в жилах кровь Дарвелла? Сэр, заявляю вам: я – дочь адмирала, человека, отдавшего жизнь за свою страну, и у меня достаточно гордости, чтобы не принимать от вас подачек. По крайней мере, я знаю, чего ждать от Дэниела.

Последовавшая за этим взрывом тишина и застывшее лицо Адама заставили Хелену пожалеть о сказанном. Она знала, что обвинения, брошенные ею Адаму, низкие и жалкие и что она повела себя, как ребенок, которого отчитала няня. Что же теперь ей делать? Она не успела опомниться, как ее лицо оказалось в его крепких ладонях.

– Боже мой, Хелена, если бы со мной так говорил мужчина, я бы его убил, – голос Адама звучал тихо, но сурово. Она хотела ответить, но слова застряли в горле. – Помолчите, мэм, вы уже достаточно сказали мне оскорбительных слов. Теперь послушайте, что скажу я: вы не лучше шлюхи, если продаете свое тело человеку, зная, что он – ублюдок и готов на все ради своих амбиций и, в конечном счете, чтобы досадить мне. Прошлой ночью в постели вы охотно отвечали на мои ласки, Хелена. В моих объятиях вы стонали от страсти, а будете ли вы стонать от страсти к нему и как вы ответите, если он вас вот так поцелует? – Адам нагнул голову и грубо ее поцеловал, демонстрируя свое мужское превосходство.

У Хелены хватило сил оттолкнуть его, а затем изо всех сил ударить по щеке. Она дрожала и задыхалась. О, ужас! Своим поведением и обвинениями она привела его в ярость. Но, несмотря на все, она любит его и не боится.

Появление Фиша с его обычным деликатным покашливанием разрядило накаленную атмосферу. Дворецкий держал в руках невероятных размеров букет из тубероз, лилий и мирт.

– Это вам, мисс Уайтт. Тут и визитная карточка есть. Я поставлю букет сюда? Вы ведь, наверное, пожелаете сами разместить цветы в вазах?

– Благодарю вас, Фиш, – с трудом выговорила Хелена.

Дворецкий, поклонившись, вышел, а она машинально вынула из конверта с золотой каймой, вложенного внутрь букета, маленькую карточку.

– Как трогательно, – заметил Адам. – Наш галантный морской офицер просто Ромео.

Хелена молча смотрела на записку, а Адам прочитал ее вслух:

– “Эти ароматные цветы – всего лишь слабое подобие вашей красоты и чистоты, любовь моя. Прежде чем опадут их нежные лепестки, назовите день, когда мы соединимся, любимая. Ваш навеки, Дэниел”. Меня просто тошнит. Не понимаю, как может взрослый человек написать подобную чушь.

Да, с горечью подумала Хелена, слова “любовь моя” ни разу не слетели с губ Адама, так как они обязывают к постоянству.

Адам протянул руку, выдернул карточку из пальцев Хелены и нарочито медленно разорвал на мелкие кусочки, которые сжал в кулаке, а потом театральным жестом разбросал по полу.

– Сомневаюсь, что окажусь поблизости, чтобы осыпать вас лепестками роз на вашей свадьбе, Хелена. Желаю удачи в вашем выборе.

Дверь за ним закрылась, а Хелена не двинулась с места, уставившись на цветы. Потом, сев на скамью, сжала горячими руками пульсирующие виски. Ее тошнило от дурманящего запаха лилий и от тяжелых предчувствий.

Следующая неделя пролетела в хлопотах и суете: приходили с визитами знакомые, а леди Уайтт составляла списки того, что необходимо сделать к свадьбе. Несколько раз Хелена видела, как у мамы в руке застывало перо, и ловила на себе ее острый взгляд. Ей хотелось довериться маме, рассказать о своих чувствах к Адаму и об угрозах Дэниела, но она не решалась, боясь упасть в материнском мнении. Единственная надежда – все рассказать дяде.

Но коммодор редко бывал дома, а когда приходил, то большую часть времени проводил у себя в кабинете. Хелена догадывалась, что скоро он получит приказ снова отправиться в плаванье и поэтому тетя так спешит со свадьбой: она хочет, чтобы сэр Роберт был посаженым отцом невесты.

Новые обязанности в Адмиралтействе не давали возможности Дэниелу наносить Хелене длительные визиты. К ее облегчению, он заходил не больше чем на несколько минут, и к тому же мама ни разу не оставила их наедине. С будущим зятем леди Уайтт держалась очень сдержанно, но лейтенант, не зная ее характера, не замечал ничего необычного.

Спустя четыре дня после неприятной сцены в оранжерее Хелена написала Адаму записку. У нее ушел на это не один час. В конце концов она ограничилась несколькими словами, прося прощения за свою несдержанность.

Лакей вернулся обратно с нераспечатанным письмом, сообщив, что с двери особняка его светлости снят звонок, а оставшиеся в доме слуги сказали ему, что лорд Дарвелл вернулся в свое поместье в Суссексе.

Хелена пришла в отчаяние, так как посылать письмо по почте она не хотела. Ее тягостное настроение еще больше ухудшилось, когда Люси рассказала о том, что ей поведал лакей леди Брейки о своем разговоре с лакеем Адама в трактире “Красный лев”.

– Ловадж говорит, что его светлость уехал в Суссекс, чтобы устроить оргию у себя в имении. Что значит “оргия”, мисс Хелена? По-моему, что-то плохое… Там, небось, будут… ну эти, как их… шлюхи и всякие такие…

– Перестань болтать о том, чего не знаешь… и не должна знать, – сердито оборвала ее Хелена.

В результате Хелена пришла к выводу, что ей придется спасать себя самой, а для этого, не мешкая, рассказать все дяде. Она твердым шагом направилась к его кабинету и уже подняла руку, чтобы постучать, как дверь открылась, и из комнаты вместе с дядей появился мужчина средних лет и тоже в форме коммодора. Хелене он был незнаком: невысок ростом, седоватый, с пышными бровями. Увидев перед собой Хелену, он весело ей улыбнулся:

– Добрый день, мисс Уайтт.

– Добрый день, сэр. – Хелена сделала книксен, недоумевая, кто же это.

– Хелена, дорогая моя, познакомься с коммодором сэром Уильямом Торном. Коммодор, это моя племянница, мисс Уайтт.

Сэр Уильям взял Хелену под руку и вместе с ней пошел к лестнице.

– Я знал вашего отца. Он был храбрым человеком и отличным моряком, – сэр Уильям внимательно смотрел на нее. – Вы выглядите точно так, как он мне вас описывал.

Хелене показалось маловероятным, что он вспомнил рассказы отца о своей юной дочери, но она была благодарна ему за добрые слова.

– Леди Торн с радостью познакомится с вами, милая девочка, – продолжал сэр Уильям. – А возможно, вам как-нибудь захочется поплавать на моей яхте.

Хелена удивленно на него взглянула, но не заметила, чтобы он над ней подшучивал.

– Благодарю вас, сэр. Это было бы восхитительно. Хотя я не уверена, что из меня получится хороший матрос.

– Получится, получится, – заверил ее он, взяв из рук Ловаджа треугольную шляпу и перчатки. – Разве вам не хочется постоять на палубе, когда ветер дует в лицо, и услышать завывания на Волчьем утесе или посмотреть, как перед вами проплывают острова Силли?

Хелена настолько была изумлена, что упустила момент попросить дядю задержаться и уделить ей несколько минут.

Кто такой сэр Уильям? Неужели он знает о ее приключении на “Лунной паутине”?

В тот же вечер Хелена осталась наедине с Дэниелом Бруксом. После раннего обеда вся семья отправилась на новую пьесу в “Друри-Лейн”, а она, сославшись на усталость, осталась дома. Сидя в маленькой гостиной с пяльцами на коленях, Хелена задумчиво смотрела на огонь в камине. Появился Ловадж и объявил:

– Мистер Брукс, мисс Уайтт.

Хелена вскочила, и пяльцы с вышиванием покатились по полу.

Ловадж поклонился и ушел, не спросив у Хелены, прислать ли ей горничную, из чего она заключила, что лакей получил на чай за свои труды.

– Мистер Брукс! Я не ожидала вас увидеть сегодня вечером. Мои родственники в театре.

Он нагнулся, поднял пяльцы и отдал ей, а сам развалился в кресле напротив.

– Да, я это знаю. Полагаю, нам пора побеседовать, Хелена.

– О свадьбе?

– Нет, не о свадьбе. – Дэниел лениво протянул руку и налил себе полную рюмку портвейна из дядиного графина. – А о том случае в Воксхолл-гарденз.

У Хелены зародилась надежда: если ей не удастся все поведать дяде, то надо проявить твердость и показать Дэниелу, что она не боится его угроз.

– Да, это была неосмотрительная выходка. Мистер Брукс, вы пришли сказать мне о том, что я не подхожу вам в жены?

– Наоборот, дорогая Хелена. Я пришел, чтобы заверить вас – все произойдет, как намечалось. Что касается “выходки”, то мне хотелось бы знать, какую роль в ней сыграл лорд Дарвелл, – он наклонился к Хелене, и ей стало страшно, – Ваше поведение меня не отпугнет – я уже смирился с мыслью, что в вашей персоне я получаю использованное добро, – но предупреждаю, что, когда мы поженимся, у вас не будет ни малейшей возможности проявить нескромность. Если понадобится, я посажу вас под замок.

– Как вы смеете мне угрожать? – возмутилась Хелена. – С этим фарсом пора кончать. Я не выйду за вас и, что бы вы ни говорили, своего решения не изменю. А теперь будьте добры уйти, – она встала, и он тоже встал и приблизился к ней. – Уходите, – повысила голос Хелена, – или я позову слуг! Адам меня предупреждал…

– Ах да, Дарвелл… Вы выйдете за меня, Хелена, либо я сведу счеты с этим человеком.

– Нет, – она гордо выпрямилась. – Я не позволю себя шантажировать. Адам не совершал дурных поступков, и вам не удастся ничего доказать!

– Вы очень доверчивы, моя милая. У меня есть доказательства против него. Как раз сейчас он под видом вечеринки с друзьями встречается в Суссексе с французским шпионом. Сегодня ночью я отправляюсь туда, чтобы арестовать их, а взвод драгун из Чичестера уже окружил дом. Я могу сделать одно из двух, и выбор за вами, моя дорогая.

– Я вам не верю, – запинаясь, вымолвила Хелена. – Я не верю, что он предатель!

Зубы Брукса блеснули в темноте, словно зубы волка.

– Если вы будете со мной о-очень любезны, моя милая, я предупрежу его и дам ему возможность сбежать на яхте во Францию. Но если вы не будете любезны… – он протянул руку и провел пальцами по выпуклостям ее груди, – тогда я арестую его, и вы увидите, как его повесят.

Хелена не успела отстраниться и что-либо сказать, как он уже прижал свои влажные губы к ее рту, а руками стал похотливо ощупывать ее фигуру. Хелена отскочила от него и тыльной стороной ладони вытерла рот, а затем изо всех сил дернула шнур звонка.

Брукс поправил форменный сюртук и прошипел сквозь зубы:

– О, вы совсем нелюбезны, Хелена, и я боюсь, что последствия этого скажутся на лорде Дарвелле.

Почти тут же появился Фиш. Он недовольно сдвинул брови, увидев молодую госпожу одну с лейтенантом. От него также не укрылось, что мисс Хелена расстроена.

– Фиш, проводи мистера Брукса. И еще… Для мистера Брукса меня никогда не бывает дома. Понятно, Фиш?

– Да, мисс Уайтт. Ваша шляпа, сэр.

Через несколько минут Фиш снова вошел и застал Хелену сидящей за секретером: она быстро что-то писала.

– Мисс Хелена, вы хорошо себя чувствуете?

– Да, спасибо, Фиш. Пожалуйста, как можно скорее отправь эту записку миссис Раулетт. Если ее нет дома, то пусть ее отыщут и передадут записку. И вот что, Фиш… не посылай с этим поручением Ловаджа.

– Разумеется, мисс Хелена. Ловадж уже сегодня будет уволен, – чопорно произнес дворецкий.

Хелена бегом поднялась по лестнице к себе в спальню.

– Господи, мисс, вы меня перепугали, – воскликнула Люси, расстилавшая постель. – Что с вами?

– Я должна ехать этой ночью в Суссекс и отослала миссис Раулетт записку с просьбой одолжить мне карету и кучера. Приготовь вещи и для меня, и для себя.

Люси закончила упаковывать саквояж и сумку, а Хелена уже посыпала песком написанную наспех записку дяде. Они услыхали звуки подъехавшей кареты, и Хелена в сопровождении горничной устремилась вниз. В вестибюле стояла Порция в вечернем платье и взволнованно разговаривала с дворецким.

– Дорогая, что случилось? Я получила твою записку. Все так странно… – Порция обняла подругу.

– Мне срочно надо ехать в Суссекс – Адаму угрожает страшная опасность, и я должна его предупредить.

– Тогда я еду с тобой, – решительно заявила Порция. – Немыслимо, чтобы ты путешествовала одна, и к тому же ночью.

– Спасибо, моя хорошая, я так тебе благодарна. Люси, поторопись. Фиш, пожалуйста, отдай эту записку дяде, как только он вернется, – это жизненно важно, он должен прочитать ее сегодня же вечером.

Уже в карете, подпрыгивающей на вымощенных булыжником улицах, Хелена поведала подруге все подробности своего вояжа с Адамом, включая таинственного француза, а также обвинения и угрозы Брукса.

Порция сгорала от любопытства, но слушала молча, а Люси раз от разу в ужасе вскрикивала. Когда Хелена закончила свое повествование, Порция перегнулась к ней и сжала холодные руки подруги.

– Я тоже уверена, что такой человек, как Адам Дарвелл, не может быть предателем. Тут что-то другое – я не сомневаюсь, что есть разумное объяснение его поведению, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам обоим.

Они въехали в Западный Итченор, когда часы на церкви пробили три раза, и направились по сельской дороге к дому Адама.

Люси, не привыкшая так поздно бодрствовать, заснула в углу кареты, но Порция с Хеленой не спали, внимательно вглядываясь в темноту.

Карета свернула с дороги и проехала мимо двух сторожек. Ворота были распахнуты, и Хелена разглядела около дома поблескивание начищенных нагрудных патронташей и стволов ружей. Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, и она ухватилась за руку Порции.

– Драгуны! Они уже здесь! Мы опоздали!

– Раз они здесь, значит, Брукс еще не приехал, – резонно заметила Порция. – У нас есть время, чтобы предупредить Адама. Он еще успеет скрыться.

– Но он не сделал ничего плохого! – воскликнула Хелена.

Несмотря на поздний час, дом был освещен. Казалось, что в каждой комнате второго этажа кто-то есть. Окна верхних спален сверкали. Хелена боялась за Адама, но в то же время страшилась войти в дом и увидеть его в объятиях женщины.

Но любовь оказалась сильнее страха, и она торопливо спустилась по ступенькам, как только кучер открыл дверцу кареты. Распахнув широкую парадную дверь, она вошла в вестибюль, а затем в комнату, из которой доносился шум.

Хелена отбросила руку Порции и остановилась на пороге большого салона, освещенного множеством канделябров. С десяток молодых людей в расстегнутых рубашках, без сюртуков и галстуков сидели вокруг длинного стола. Около каждого находилась размалеванная девица в полупрозрачном ярком платье: кое-кто из них устроился на коленях мужчин, другие висели у них на плечах, но все смотрели на одну из женщин, которая плясала прямо на столе, постепенно сбрасывая с себя одежду и раскидывая по сторонам остатки обеда. Адама не было видно.

– Где же Дарвелл? Черт, не пропускать же ему такое зрелище! – завопил один из гостей.

Хелену никто не заметил, и она замерла в дверях.

– Он в библиотеке, и сам знаешь с кем. Не надо его беспокоить, – ответил другой мужчина.

С упавшим сердцем Хелена попятилась назад.

– Что ты собираешься делать? – прошептала Порция.

– Найти его, конечно. Где может располагаться библиотека?

– Хелена, не ходи туда! А если он с…

– Неважно. – Хелена стала открывать все двери подряд. В одной из комнат ей крикнули: “Убирайся вон! ”, а в другой она не обнаружила ничего, кроме разбросанной одежды.

Остановившись перед последней дверью в коридоре, она сделала глубокий вдох и дрожащей рукой повернула ручку. Комната была освещена лишь одним канделябром да огнем из камина. При звуке открывшейся двери к ней повернулись две фигуры. Широко распахнутые глаза Хелены встретились с изумленным взглядом Адама.

 

Глава тринадцатая

– Хелена! – раздался удивленный голос Адама, но никакого смятения на его лице она не заметила. – Что, черт возьми, вы здесь делаете?

Кто-то кашлянул, и Хелена, отведя глаза от Адама, увидела, что его собеседник – не женщина.

– Мадемуазель. – Мужчина поставил на каминную полку рюмку с бренди и поклонился ей. Это был тот самый француз, которого она видела на острове Сент-Мэрис и в Воксхолл-гарденз. – Наконец мы встретились: Адам так много мне о вас рассказывал, что мы почти знакомы.

Адам тоже поставил рюмку и невозмутимо произнес:

– Пора представить вам моего друга, мисс Уайтт. Анри, граф де Прованс.

Потрясенная Хелена машинально протянула ему руку, а он с чисто французской галантностью поцеловал ей кончики пальцев.

– Вы роялист? – наконец, сообразив, спросила она.

– Mais oui, mademoiselle. Кем мне еще быть? Не сторонником же этого узурпатора – корсиканского пса? – Он отвернулся и сплюнул в огонь, выражая свое презрение к Наполеону Бонапарту. – Pardon, mademoiselle, – тут же извинился граф.

Хелена почувствовала, что сейчас упадет, и опустилась в ближайшее кресло.

– Слава Богу, – прошептала она. – Слава Богу – я была права.

Адам мгновенно очутился около нее и, взяв за руку, нежно пригладил растрепавшиеся волосы.

– Хелена, скажите, наконец: почему вы здесь?

– Я приехала, чтобы предупредить вас. Дэниел Брукс считает вас предателем и устроил вам ловушку. Мы с Порцией отправились в путь, как только узнали, что он задумал.

– Неужели вы поверили, что я способен предать родину? – Он не сводил с нее испытующего взгляда, а граф тактично отошел в сторону. – Вы ведь подсматривали за мной в таверне? – спросил Адам.

– Я не собиралась делать это специально, но то, что я увидела и услышала, действительно зародило во мне подозрения. Адам, не забывайте, что я – дочь адмирала, отдавшего жизнь за свою страну.

– А когда вы мне поверили?

– Когда на борту яхты появились акцизные чиновники. Я знала, что вы что-то прячете, еще до того, как вы отдали мне сверток с документами. Странно… не знаю почему, но я тогда поверила вам. Я почувствовала, что вы – человек чести, и будь вы приверженцем революции, то открыто сражались бы на стороне Наполеона, а не занимались тайной торговлей ради собственной выгоды.

Она закусила губу и отвела глаза.

– Вы что-то еще хотите сказать? – ласково спросил он.

– Да… Я знала, что вы ни за что не отдали бы мне те документы, если бы в них содержались шпионские сведения. Ведь если бы у меня нашли бумаги, то на виселицу отправилась бы я.

Теперь отвернулся Адам.

– Вы поверили мне, а я повел себя по отношению к вам не по-джентльменски.

– А я – не так, как подобает леди. Вы же сами это сказали в то воскресное утро на берегу. Помните? – спокойно ответила Хелена. – Вы не принуждали меня, Адам. Я знаю, что вы… не воспользовались бы моей слабостью.

– Но Брукс… Почему, черт побери, вы затеяли с ним эту игру? Почему довели дело до помолвки?

– Потому что он меня шантажировал.

– Я это знаю…

– Адам, он грозился не только погубить меня, но и разоблачить вас.

– Вы же сказали, что верите в то, что я не предатель.

– Все не так просто. Откуда мне было знать истинную правду? Вы могли не быть предателем, но заниматься контрабандой! Я не хотела, чтобы вас посадили в тюрьму, а этот человек торжествовал бы.

Адам опустился перед ней на колени и взял в свои теплые ладони холодные руки Хелены.

– Почему же вы не рассказали все это в тот вечер, когда пришли ко мне?

– Я решила не делать ничего, что заставило бы вас жениться на мне, – ответила Хелена. “Несмотря на то, что я люблю тебя”, – кричала ее душа.

– И тем не менее сегодня вы из-за меня подвергаете себя опасности. – Это прозвучало как невысказанный вопрос.

– Адам, я должна была… – Она не успела закончить фразу, так как громко хлопнула парадная дверь, раздался топот сапог по мраморному полу и крики.

Хелена вскочила и толкнула Адама к занавешенному шторами окну.

– Драгуны! Вам обоим надо бежать, а иначе он вас тут же застрелит!

– Драгуны?

– Это дело рук Дэниела Брукса. Адам, я же вам говорила – он считает, что вы предатель, а разоблачив вас, он продвинется по службе. Скорее бегите… оба.

– Черта с два! Этот ублюдок не дождется, чтобы я от него бегал. Подождите здесь, – отрывисто приказал он Хелене и с потемневшим от ярости лицом направился к двери.

Хелена не послушалась его, но француз задержал ее в дверях.

– Не ходите туда. Не нужно, чтобы вас увидели солдаты.

В вестибюле царил хаос. Пожилой дородный дворецкий с красным от волнения лицом и растрепанными седыми волосами преградил путь сержанту драгун и шести солдатам, ружья которых угрожающе поблескивали в свете канделябров. Из столовой появились четверо молодых людей. Они поспешно натянули сюртуки и затолкали за дверь любопытных девиц.

– Что значит ваше грубое вторжение? – потребовал объяснения дворецкий. – Как вы посмели войти без разрешения в дом его светлости?

Сержант нагло рассмеялся ему в лицо и грубо толкнул в грудь.

– Уйди с дороги, дедуля.

Не успел он договорить, как получил сокрушительный удар в челюсть и упал на мраморный пол.

– Это научит тебя быть почтительным со старшими, – произнес Адам, потирая паль-цы. Он бросил суровый взгляд на солдат с ружьями. – Отойдите! Если у вашего сержанта не хватило ума без разрешения не вторгаться в чужой дом, то, надеюсь, у вас хватит.

– Но, мой дорогой Дарвелл, – раздался вкрадчивый голос, – у них есть разрешение – это разрешение короля. А вы добавили к длинному списку своей предательской деятельности еще и нападение на сержанта. – Из тени со злобным видом появился Дэниел Брукс.

Тут же рядом с Адамом встал Анри и, сжав кулаки, сказал:

– Вы оскорбили моего друга, месье, и ответите за это, – это был вызов на дуэль.

Лицо лейтенанта Брукса исказилось от ярости.

– Я не дерусь на дуэли со шпионами и иностранцами – только с джентльменами, – прорычал он.

Один из молодых людей обратился к Адаму:

– Сэр, дело зашло слишком далеко. Выкинуть их вон?

Брукс оглянулся. Выражение его лица можно было бы назвать комичным, если бы не серьезность ситуации. Он в изумлении смотрел на четверых мужчин, стоящих у дверей столовой.

– Френшем? Купер? Боже! Вы здесь?

С пола раздался стон сержанта, и Брукс пнул его в бок.

– Вставай и арестуй всех!

Адам сделал шаг вперед.

– Предупреждаю вас, Брукс, вы совершаете очень большую ошибку.

Хелена, не выдержав напряжения, приблизилась к Адаму.

– А, вот и ваша потаскушка, – ухмыльнулся Брукс. – Весьма неосторожно с вашей стороны.

– Вы сейчас же возьмете свои слова обратно, сэр, и извинитесь перед дамой либо будете держать ответ передо мной, – прозвучал резкий голос.

– Дядя Роберт! – Хелена увидела коммодора в военной форме и кинулась к нему. Он крепко обнял ее, и она уткнулась лицом в пуговицы его мундира.

– Успокойся, милая. Мы с сэром Уильямом отправились сюда, как только я получил твою записку. А теперь вам с миссис Раулетт лучше уйти и поискать экономку, а мы тут сами разберемся.

Потрясенная Хелена уставилась на сэра Уильяма Торна, стоящего рядом с Порцией.

– Драгуны, покиньте этот дом и заберите с собой сержанта, – приказал сэр Уильям. – Я – сэр Уильям Торн, коммодор флота Его величества, и здесь всем распоряжаюсь только я. – Когда за солдатами захлопнулась дверь, сэр Уильям повернулся к сэру Роберту. – Коммодор, вам ведь известно, что морские офицеры не могут драться на дуэли.

– Он нанес моей племяннице ужасное оскорбление и ответит за это, – сквозь зубы произнес сэр Роберт Брейки.

– Он неоднократно оскорблял мисс Уайтт, – раздался голос Адама, – и за это ему бросаю вызов я. Надеюсь, вы согласитесь со мной, сэр, что, поскольку он публично обвинил меня и моих гостей в предательстве, мое право на сатисфакцию – первое.

– Согласен, – мрачно ответил сэр Роберт. – Раз им кто-то займется, я не возражаю.

– Но он неплохой офицер, – рассудительно заметил сэр Уильям. – К сожалению, это не мешает ему быть негодяем.

– Выбор оружия за вами, Брукс, – сказал Адам.

– Простите, сэр, – вмешался Френшем, – но это не по правилам. Нужны секунданты…

– Успокойтесь, лейтенант. Я намерен убить эту свинью тотчас же, а не ждать, чтобы он продолжал распускать слухи о даме, – твердо заявил Адам.

– Лейтенант? – Хелена ничего не могла понять.

– Они все – офицеры секретной службы, – тихо пояснил сэр Уильям и, подмигнув, добавил: – … которой, разумеется, не существует.

– А Адам? – спросила Хелена.

– Он не военный, но работает вместе с моими людьми, – прошептал коммодор.

Вот почему сэру Уильяму так много о ней известно! По рассказам Адама, а вовсе не отца…

– Его дружба с графом и другими роялистами дает нам постоянный поток информации. Дарвелл устраивает вечеринки для того, чтобы незаметно получать необходимые сведения, а также чтобы проинструктировать моих молодых офицеров. Никого не удивляет присутствие такого количества юных щеголей на пресловутых вечеринках его светлости.

Их разговор был прерван приготовлениями к дуэли.

– Рапиры, – услышала Хелена голос Брукса и испугалась, вспомнив шутливые слова Адама о том, что Дэниел из пистолета не попадет и в ближайшую амбарную дверь, но зато он искусный фехтовальщик.

– Адам, пожалуйста, не сражайтесь с ним, – взмолилась Хелена. Она подбежала к Адаму и ухватилась за его руку. – Я больше не связана с ним словом, и то, что он говорит, не имеет никакого значения – ведь он опозорился перед всеми.

Адам нежно, но твердо отстранил ее, и она очутилась в надежных руках дяди.

Дворецкий протянул Бруксу раскрытый футляр с дуэльными рапирами.

Лейтенант выбрал одну из них и со злой усмешкой проверил, хорошо ли она гнется.

– Вы совершили ошибку, Дарвелл, бросив мне вызов. Разве вы забыли, как в Итоне я всегда побеждал вас? – Он скинул сюртук и закатал манжеты рубашки.

Адам тоже снял сюртук и взял в руку другую рапиру. Все отошли к стене, оставив середину вестибюля свободной. Порция попыталась увести Хелену в библиотеку, но тщетно.

По знаку графа фехтовальщики бросились вперед. Раздался леденящий душу лязг и скрежет. Хелена вцепилась пальцами в руку Порции – ее тошнило, голова кружилась. Как это могло случиться? Она понимала, что не в силах удержать Адама, который защищал не только ее честь, но и свою, даже ценой собственной жизни.

Оба дуэлянта двигались кругами, ища слабые и сильные стороны противника. Вдруг рапира Адама со свистом рассекла воздух, и он сделал выпад. Брукс умело парировал удар и сам стал атаковать. Адам отскочил назад и сумел защититься, но тут Брукс виртуозно вывернул свою рапиру и ее концом оцарапал руку Адама. На белом батисте появилась кровавая полоска, и Хелена с трудом удержалась, чтобы не закричать во весь голос. Фигуры дуэлянтов мелькали у нее перед глазами в отблесках свечей. У нее перехватило дыхание, и она так сильно сжала кулаки, что ногти больно впились в ладони. Порция обнимала подругу за талию и уже не делала попыток увести ее.

У Адама вырвался болезненный вздох, он отступил назад, но затем вновь ринулся на Брукса. Казалось, что его рапира танцует в воздухе, отбивая наскоки Дэниела, и в результате тому пришлось отступить.

– Прошло то время, когда мы учились в Итоне, Брукс, – произнес, тяжело дыша, Адам. – С тех пор я кое-чему научился.

Вдруг всем показалось, что он ослабил натиск, и Дэниел с торжествующим криком устремился вперед, но рапира Адама вонзилась ему в правое плечо. Брукс выронил свое оружие, зашатался и зажал рану ладонью – у него между пальцев струилась кровь.

Френшем выбежал вперед с льняной салфеткой в руках.

– Сядьте-ка, я посмотрю рану. – Закончив осмотр, Френшем заявил:

– Выживет, но лучше уложить его в постель и послать за доктором.

Сэр Уильям нахмурился.

– Ему не стоит здесь задерживаться. Как только врач его заштопает, я заберу его с собой в Лондон.

– Как вы собираетесь с ним поступить? – осведомился сэр Роберт.

– Не стоит терять хорошего офицера, особенно во время войны. Полагаю, что служба в Вест-Индии ему подойдет.

Вестибюль опустел – в нем остались только Адам, Порция, Хелена с дядей да дворецкий, который обвязывал своему хозяину предплечье чистой белой тканью.

– Нечего суетиться – это всего лишь царапина, – сказал Адам.

Ноги не слушались Хелену, и она не могла даже подойти к нему. Их взгляды встретились, и Хелена впервые увидела в его глазах такую тоску, что у нее от волнения сжало горло, и она лишь сумела выдохнуть его имя:

– Адам…

– Вы свободны, Хелена. Вам не надо выходить замуж ни за Брукса, ни за меня. Но одно вам следует знать: я люблю вас. Вы мне верите, любовь моя? Я желаю вам добра, и если вы предпочтете свободу… что ж, я соглашусь с вашим решением.

Он говорил так, словно рядом с ним, кроме Хелены, не было ни души. Порция тихо охнула, а у Хелены все поплыло перед глазами, и она почувствовала, что медленно погружается в темноту. Но прежде, чем окончательно потеряла сознание, она успела ощутить тепло крепких рук, подхвативших ее, и нежность губ на своем лице.

Придя в себя, Хелена не могла понять, где находится. Ранние солнечные лучи проникали сквозь незашторенные окна, а за стеклом пели птицы. Она лежала на кровати под одеялом, но рядом с ней кто-то размеренно посапывал. Хелена повернула голову и увидела на подушке спутанные кудри Порции.

– Еще сливового варенья, – пробормотала во сне Порция и, вздохнув, перевернулась на другой бок.

Хелена вспомнила – она находится в доме Адама после той ужасной ночи. Что это была за ночь! Дуэль, кровь… Она вспомнила слова Адама. Он ее любит и признался в этом. А тот тоскующий взгляд… Так смотрит человек, который любит. Но он сказал, что она свободна, а вот быть свободной от него она как раз и не хочет. Хелена вдруг поняла, что ей надо делать. Она осторожно спустила ноги с кровати и на цыпочках просеменила к двери. Только в коридоре она сообразила, что на ней всего лишь тонкая ночная рубашка, такая же прозрачная, как та, какую она надевала на “Лунной паутине”. Слуги пока не встали, и в доме царила тишина. Оглядевшись, Хелена догадалась, что господские покои располагаются в передней части дома. Она быстро побежала по коридору к массивной двери и тихонько ее отворила. Это была спальня Адама.

Несмотря на полумрак, она увидела, как на подушке разметались его светлые волосы. Он спал, лежа на животе, а голая нога высунулась из-под одеяла, прикрывавшего его только до пояса. На левой руке белела повязка.

Хелена прокралась поближе и замерла, с любовью глядя на него. Протянув руку, она осторожно откинула волосы со лба Адама, с облегчением отметив, что жара у него нет.

Адам пошевелился и пробормотал “Хелена”, но не проснулся. Не успев подумать, что она делает, Хелена откинула одеяло и улеглась рядом с любимым мужчиной. Она свернулась клубочком около его большого тела, положила руку ему на спину и, осмелев, просунула холодную ступню под его согнутое колено. Какой он теплый! Адам повернул к ней голову, и она увидела, как он наморщил лоб. Его глаза медленно раскрылись. Из-за густых ресниц они показались ей почти черными. Ничего не говоря, он заключил Хелену в объятия.

Застонав, он припал к ней, как томимый жаждой человек припадает к ручью, и стал осыпать поцелуями. Хелена отвечала ему тем же, вложив в поцелуи всю силу своей любви. Ее руки сами по себе водили по мускулистой спине Адама.

– Черт! Это, оказывается, не сон! – неожиданно произнес он, уставившись на нее.

– Конечно, нет, – пробормотала Хелена, продолжая трогать ладонями его горячее тело.

– Что вы здесь делаете? – Адам усилием воли заставил себя отстраниться от нее. Он перевернулся на спину и сел, откинувшись на подушки. – Нет, не дотрагивайтесь до меня! – воскликнул он, когда Хелена хотела снова его обнять. – Я безумно хочу вас и едва владею собой.

– И я хочу вас, Адам, – тихо призналась Хелена, заглянув ему в глаза. – Я люблю вас и хочу вас. Пожалуйста… не надо больше проявлять благородство.

Наступило напряженное молчание, затем Адам медленно произнес:

– А не вы ли теперь проявляете благородство, Хелена? Вы считаете, что обязаны мне? Я не хочу этой жертвы.

Хелена, рассердившись, соскочила с кровати и уперлась руками в бока.

– Вы будете слушать то, что я вам говорю, или нет? Какой же вы недогадливый!

Она не сознавала, что тонкая рубашка обрисовала ее стройное тело, а сквозь прозрачную ткань просвечивали розовые соски и темный мысик между бедер.

Адам вцепился ладонями в простыню.

– Хелена, предупреждаю – я не могу больше терпеть.

Хелена вздохнула. Она-то думала, что Адам заключит ее в объятия и докажет, как сильно любит! Но у этого человека железная воля. Хорошо – видно, нужны крайние меры. Хелена развязала шелковые бретельки ночной рубашки.

Адам как завороженный следил за ней, вместо того чтобы встать с постели, накинуть на нее халат и отправить обратно к Порции. Но он так страстно ее любит и так долго ждал!

Прозрачная рубашка, шелестя, упала на пол, и его взору предстала обнаженная Хеле-на в классической позе нимфы: одна рука покоилась на атласной груди, а другая прикрывала темные колечки волос.

Самообладание покинуло Адама, и он протянул к ней руки. Хелена шагнула к постели, доверчиво глядя в глаза Адама. Он уложил ее на подушки, и она покраснела под его взглядом, но глаз не отвела, а запустила ладони ему в волосы и прижала голову к своей груди. Когда теплые губы Адама сомкнулись на ее тугом соске, Хелена выгнулась, горя желанием слиться с любимым воедино.

– Хелена, – прошептал он, не отрывая рта от ее мягкой груди, – ты уверена, что хочешь этого? Если нет, то лучше скажи сейчас же.

– Я уверена, любимый, но это не значит, что я не…

– Не бойся, – он повернул Хелену, и она оказалась под ним. – Я покажу тебе, что значит любить.

Движения Адама вначале были нежны и осторожны, но, когда она ответила на его страсть, он, уже не сдерживаясь, доказал ей свою любовь и вознес к таким высотам наслаждения, о которых она могла только мечтать.

Потом они, удовлетворенные, лежали в объятиях друг друга. Адам натянул простыни на их сплетенные тела.

– Который час? – еле слышно спросила Хелена.

И словно в ответ раздался стук в дверь.

– Не сейчас! – крикнул Адам. – Это мой камердинер – значит, уже семь.

Хелена села и потянулась, словно довольный котенок. Ощущение неизмеримого счастья окутывало ее. Адам повернулся к ней и серьезно спросил:

– Хелена, я должен знать, выйдешь ли ты за меня замуж?

– У меня нет выбора, милорд, – церемонно ответила она, – так как теперь моя репутация окончательно погублена. Вы просто обязаны на мне жениться.

Она увидела тень сомнения, промелькнувшую в его глазах, и удивилась тому, что имеет власть над этим сильным, жестким человеком.

– Конечно, я выйду за тебя, Адам. Я ведь люблю тебя больше жизни.