1962, Рино, Невада

— Тут байку рассказывают, что у тебя есть комната, полная испанских сокровищ, и она в подвале этого отеля. — Девочка по вызову оседлала Гровса. Раскачиваясь, она все глубже затягивала его в себя и продолжала между стонами: — Покажи мне сокровища, миленький!

— А что я, по-твоему, в тебя засунул? Настоящее сокровище, длинное, твердое. — Гровс сжал ее бедра и смотрел, как подпрыгивают ее груди. Их тела блестели от пота. Она нагнулась, и ее длинные волосы защекотали его грудь.

Девчонка была несравненной, Гровс не знал никого лучше. Когда его люди прислали ее наверх из казино, они стали трахаться, и это уже третий раз за ночь. Кажется, она понятия не имела, что он — сам миллиардер Уильям Гровс, для нее он был просто загадочным богачом из пентхауса.

Гровс поставил себе задачей иметь каждую ночь новую женщину. Это была одна из сотен задач, которые он поставил себе от крайней скуки. Пока он не пропустил ни одной ночи. Но скука никуда не делась.

С тех пор как восемьдесят шесть лет назад он нашел сокровище, он сделал больше денег, чем составлял валовой национальный продукт большинства государств. В его владении было больше корпораций, чем он мог отслеживать или хотя бы помнить. Если верить его бухгалтерам, на него работало больше полумиллиона человек по всему миру. Он инсценировал свою смерть в 1919 году, потом смерть своего сына в 1937-м и внука в 1960-м. Для остального мира он был Уильямом Гровсом IV, правнуком Билли Гровса, ковбоя. Мир бизнеса и средства массовой информации считали его эксцентричным миллиардером-отшельником, таким же, какими были его отец, дед и прадед.

Он руководил Консорциумом Гровса из-за непроницаемой завесы конфиденциальности с помощью батальона поверенных и экспертов по безопасности. Никто не знал и никто бы не поверил, что он и есть тот самый ковбой, который наткнулся на клад апачей в 1876 году, был убит стрелой, похоронен землетрясением и восстал из могилы.

Гровс жил инкогнито в пентхаусе самого шикарного курортного отеля-казино в Рино — в одном из дюжины своих поместий, особняков, замков и отелей, разбросанных по всему миру. Устав переезжать из одного в другой, он сделал пентхаус в Рино постоянной резиденцией и жил там уже больше пяти лет. День за днем он наблюдал оттуда за окружающим миром, как будто за чужой планетой, и никогда не рисковал шагнуть туда. Он давно забыл значение слова «свобода».

Пока все вокруг старели и умирали, он жил в теле тридцатисемилетнего ковбоя из Аризоны, только что с мексиканской разборки в Санта-Ане. Было ли его бессмертие благословением или проклятием? Он не знал, как не имел представления, как и почему избран. Иногда ему хотелось проверить, так ли уж он бессмертен. Он брал пистолет, взводил курок и приставлял ствол к виску, но у него ни разу не хватило духу нажать на спуск.

Гровс владел всем, но не имел ничего. В последнее время он развлекался тем, что пил горькую и старался перетрахать как можно больше шлюх. Но чувствовал, что интерес к этому делу скоро пройдет. Он все меньше времени проводил в качестве бизнесмена Уильяма Гровса, все больше, как в эту ночь, при закрытых дверях, в шкуре старины ковбоя Билли. Так ему было удобнее.

Гровс подался вверх и разрядился в нее.

— Как тебе сокровище? — его голос звучал невнятно от выпитого.

Она откатилась в сторону.

— Да ты просто брандспойт, миленький, — она тоже запиналась, поскольку в промежутках между сексом они пили из бара все подряд.

Гровс сделал усилие, чтобы слезть с кровати и встать на ноги. Пошатываясь, он прошел через спальню в ванную комнату. Наклонившись над унитазом, он вынужден был ухватиться за стену, чтобы помочиться. «Она лучше всех за эту неделю, — подумал он. — Надо сказать, чтобы ей заплатили вдвое: это лучшая случка за долгое время. Тысячу, пожалуй».

— Ну, миленький. Покажи мне сокровище.

Гровс обернулся и увидел, что она опирается о дверную раму. Ее голое тело блестело после их совместных усилий.

— Я тебе отдал все свое сокровище. — Он качнулся к ней, и они ухватились друг за друга, едва держась на ногах. — Ты выжала меня досуха.

— Я знаю, ты прячешь золото где-то здесь, — зашептала она, куснув его за мочку уха. — Слухи ходят. Откуда бы ты еще взял столько денег, чтобы купить этот отель? Ну покажи, миленький!

Тайник видели немногие. Если он ей его покажет, то нарушит свои собственные правила. Но, в конце концов, какого черта? Она так напилась, что ей все равно никто не поверит. И то, если она вообще запомнит эту ночь и на что она там смотрела.

— Обещай, что это будет наша маленькая тайна, — он взял ее за руку и повел через комнату, задержавшись, чтобы обоим надеть халаты. Оба были не в состоянии идти по прямой, но, приложив немалые усилия, они добрались до лифта — не того, который вел к личному входу в казино и гаражу, а другого, маленького, чья кабина вмещала не больше двух-трех человек. Внутри ей пришлось держать его, чтобы он не упал.

Они спустились на двенадцать этажей. Ни с какого другого яруса входа в этот лифт не было, его шахту со всех сторон окружали бетон и стальные листы. Когда дверь открылась, перед ними оказался короткий коридор, заканчивающийся массивной дверью, похожей на сейфовую.

Сделав несколько шагов, они остановились перед начищенной бронзовой дверью.

— Отвернись-ка на минутку.

Она повиновалась: отвернулась, схватившись за стену.

— Черт дери, мне плохо.

Гровс вспоминал комбинацию от тройного замка. В первый раз он ошибся и заколебался, зная, что если запорет три попытки подряд, хранилище автоматически заблокируется на двадцать четыре часа.

Он потряс головой, пытаясь разогнать густой алкогольный туман. Наконец снова протянул руку к колесикам и начал набирать код. Чуть погодя серия щелчков дала знать, что противоударная дверь готова раскрыться.

— Сюда, — он обхватил ее за талию и повел внутрь.

Они вошли в темное хранилище. Гровс включил свет. Комната была размером с гараж на две машины. От пола до потолка по всему периметру стен шли массивные железные полки, еще два ряда располагались по центру комнаты. Все, что осталось от клада апачей — примерно треть, по оценке Гровса — было здесь. Большая часть золота и серебра была давно потрачена. Остались несколько предметов искусства, старое мексиканское и индейское оружие и антиквариат. Хотя он постарался избавиться от большей части таких вещей, осталось несколько сундуков с редкими монетами и скромная кучка золотых слитков. Еще здесь были миллионы американских долларов: всегда должны быть наличные под рукой.

Гровс отступил назад и наблюдал, как она ходит по комнате с расширенными от изумления глазами. Казалось, она хочет потрогать все вокруг, особенно то, что блестит.

— Это самое сексуальное место из всех, что я видела. — Она зачерпнула горсть монет и потерла об грудь; халат распахнулся. — Сколько все это стоит, миленький?

— Без понятия, — он ухватился за угол полки.

— И что ты будешь со всем этим делать?

— Хранить, а иногда приводить сюда красавиц вроде тебя, чтобы поиграть.

— Оцени, — она приложила две монеты к соскам.

Гровс зевнул. «Пора это все прекращать, и пусть идет своей дорогой. Да и вообще не надо было приводить ее сюда».

— Что это? — она показала на маленький серебряный сундучок на нижней полке.

Гровс постарался сфокусировать взгляд.

— Черт, я и забыл! Никогда не понимал, почему это было в общей куче. Храню, потому что это напоминает об одном особенном дне моей жизни. Наверное, коробка кое-чего стоит.

— А что в ней?

— Это было и правда давно, но насколько я помню, кусок ткани с портретом какого-то типа. Помню, у него еще перья торчали из головы.

— Можно мне посмотреть?

— Конечно, какого черта. А потом пойдем отсюда.

Она открыла крышку и заглянула внутрь.

— Ты прав, старая тряпка.

— Я же говорил, портрет какого-то парня в перьях. Может, он был индейским вождем. Наверное, не стоит ни цента.

Она достала ткань и расправила ее, так что свет упал на поверхность.

— Вау!

— Что такое? — спросил он с растущим нетерпением.

— Ты вроде говорил, что там парень с перьями?

— Ну да, а что?

Держа ткань за углы, она повернула ее к Гровсу.

— Нет, миленький, тут нарисован ты.