Ричард и Мария Гапсбурги сидели в своем «кадиллаке» на обочине Норт-Рейсбрук-роуд, неподалеку от ворот поместья Эли Лэддингтона в Вудбридже, штат Коннектикут. Мария посмотрела в окно на проехавший мимо серебряный «мерседес». Люди наверняка направляются на ужин к Лэддингтону, решила она. Ее муж Ричард сидел за рулем внедорожника; он дулся, и это ее бесило. Она знала, что, подольстившись к Ричарду, сможет выжать из него что угодно, но только если будет обращаться с ним правильно. В сущности, это ее обязанность — следить, чтобы он был в норме.

Сегодня она сорвалась из-за его нытья. Он не хотел ехать в гости к Лэддингтону, ему хотелось остаться дома и поработать над исследовательским проектом. Он скулил всю дорогу, и она наконец не выдержала и задала ему жару. Теперь надо дать задний ход и погладить маленького придурка.

Мария придвинулась и положила руку ему на колено.

— Прости. Зря я на тебя накричала. Я знаю, что тебе не по душе эти визиты, но они нужны для дела. Эти люди возглавляют фонд, из которого кормится бюджет галереи. А еще они дают индивидуальные гранты. Поэтому и приходится их окучивать.

Ричард убрал ее руку с колена и положил на кожаное сиденье.

— Ричард! — проговорила она шепотом, наклонившись к нему так близко, что ее губы касались его уха. — Ну перестань, милый. Я ведь извинилась. — Она легонько укусила его за мочку уха и поджала под себя свои длинные ноги.

Ричард отодвинулся к двери.

— Мария, я отлично знаю, почему нам приходится лизать им задницы.

— Тогда зачем все эти сложности?

Ричард покачал головой.

— Тут дело в Лэддингтоне.

— Но ты ведь знаешь, что нам приходится иметь дело с Эли. Иначе никак.

Нравилось ему это или нет, но Ричард и ему подобные должны были повиноваться Лэддингтону. Другое дело — она. Она сама сделала выбор. И каждый день благодарила судьбу за это. Эли был ее спасителем.

Над Ричардом надо поработать еще чуть-чуть, и все наладится. Она знала его слабое место. Мария скользнула рукой по его ноге и погладила внутреннюю сторону бедра.

— Позволь мне попросить у тебя прошения, — прошептала она, дыша ему прямо в шею, и легонько укусила за подбородок. — Ты ведь знаешь, как я хочу, чтобы тебе было хорошо, — добавила она, лаская его пах одной рукой, а другой расстегивая ремень.

Ричард откинул круглую бритую голову на спинку сиденья и тяжело задышал.

— Вот и умница, — сказала она. — Расслабься, а я все сделаю сама. Тебе ведь нравится, когда я прошу у тебя прощения. Мне кажется, ты любишь, когда я бываю распущенной, а значит, мы поймем друг друга.

Ремень упал, а ее пальцы взялись за язычок молнии на брюках.

— Мария, — произнес он хрипло, — нас…

— Тссс, — прошептала она, расстегивая молнию и запуская руку внутрь. Когда Ричард застонал, она улыбнулась.

Как просто.

— Откинь сиденье, — шепнула она.

Ричард нажал кнопку, и сиденье беззвучно опустилось.

— Нас могут увидеть, — сказал он. Но в глазах у него уже пылал огонь вожделения, и он даже не пытался остановить ее.

Мария стянула с него брюки и сбросила туфли на высоком каблуке. Портить обивку было совершенно ни к чему.

Ричард закрыл глаза, когда она взяла губами его пенис. Щекой почувствовала, как вздрагивают мышцы его живота. Когда он был готов, Мария задрала платье, сняла с себя трусики, отбросила их в сторону и села на Ричарда верхом. Пристально глядя в глаза, наклонилась к нему.

Она наблюдала, как его охватывает огонь вожделения, как становится бессмысленным взгляд, как сжимаются зубы. Она двигалась медленно, дразнила, чтобы он завелся как следует. Взяла руки Ричарда и положила их себе на грудь.

— Сними его, — пробормотал Ричард, — сними платье.

Она застонала, сняла его руки с груди и сунула их под платье, пониже своей тонкой талии, прямо на бедра. Снимать платье было незачем: все это ненадолго.

— О господи! — простонал он. — Как хорошо! Что ты со мной делаешь?

Это был риторический вопрос. Взяв в руки его вспотевшую голову, она в бешеном темпе задвигалась вверх-вниз.

— Вот так, детка. О да, Рамджал! — шептала она, зная, что когда называет его настоящим именем, он заводится еще сильнее.

Она безупречно владела искусством разговора во время секса, угадывая, что он хочет услышать. Длинные светлые волосы рассыпались по лицу. Она знала, что он чувствует запах ее волос, чувствует запах секса.

— Рамджал! О господи, Рамджал! Я уже совсем близко… — Эти слова должны были подвести его к самой грани.

Когда она заставляла его поверить, что он и вправду возбуждает ее и может довести до оргазма, он тут же быстро кончал сам. Да и вообще, время позднее. Им давно пора быть на ужине.

Она громко застонала и содрогнулась всем телом.

Он напрягся, резко выдохнул и прогнулся. Она почувствовала, как он взорвался внутри ее.

Вот и все.

Тело Ричарда обмякло, и она наклонилась к нему.

— Сладкий мой, дай носовой платок. Мне надо вытереться.

Он обхватил ее и крепко сжал.

— Господи, как это было прекрасно. Дай перевести дух.

Мария выпрямилась.

— Нет времени. Мы можем опоздать.

Она высвободилась из его объятий и достала из внутреннего кармана куртки носовой платок. Встав на колени, вытерла влагу между ног.

— Вот так, — сказала она и бросила платок на пол перед тем, как надеть трусики. — Тебе тоже стоит привести себя в порядок. А то у тебя такой вид, словно тебя только что оттрахали на водительском кресле внедорожника.

Мария надела туфли и оправила платье. Открыла сумочку, достала маленькую расческу, включила освещение и посмотрелась в зеркальце.

— Не сильно растрепались, — произнесла она, расчесывая волосы и взбивая их. Хорошо, что не сделала сложную прическу, иначе трудно было бы привести себя в приличный вид.

Мария наклонилась ближе к зеркалу, изучая состояние косметики. Внезапно она вздрогнула и резко отпрянула от зеркала.

— Что с тобой? — спросил Ричард.

Она понимала, что это всего лишь воображение — кошмар из прошлого. Страшное обезображенное лицо, изрытое чудовищными рубцами от ожогов, глубокими, как кротовьи норы, отсутствующий глаз — нет, этого чудовища больше нет.

— С тобой все в порядке? — спросил Ричард, дотронувшись до ее обнаженной руки.

Мария снова бросила взгляд в зеркало и коснулась лица кончиками пальцев. Красавица — безупречная кожа, полные губы, соблазнительная улыбка, чарующие светло-голубые глаза и угольно-черные ресницы.

— Абсолютно.

Эли Лэддингтон действительно был ее спасителем.

Ричард и Мария Гапсбурги сидели в кабинете Эли Лэддингтона на темном диване. Пальцы Ричарда выбивали дробь по медной шляпке гвоздя на подлокотнике. Напротив них, в таком же кресле, сидел Лэддингтон с бокалом коньяка; золотистая жидкость поблескивала в свете огня огромного камина. Остальные гости уже разошлись, и они остались втроем. Как всегда, Лэддингтон был безупречно одет. Сегодня на нем был темно-синий кашемировый костюм-тройка и белая накрахмаленная рубашка с французскими манжетами — каждая складка отутюжена, каждый ноготь отполирован, каждый волосок приглажен.

В присутствии Эли Ричард чувствовал себя растрепанным и неряшливым.

— Отличная работа, — сказал Лэддингтон. — Ты славно потрудился.

Хотя он говорил хорошо поставленным голосом, для Ричарда это звучало мерзким скрежетом. Он не любил Лэддингтона, но у него не было выбора. В отличие от Марии Ричард по рождению был обязан служить ему — для него это был долг крови.

Ричард провел рукой по своей бритой голове, чувствуя, что пробивается щетина рыжих волос. Он пожалел, что не побрился утром.

— Неужели ты не хочешь сказать спасибо? — спросила мужа Мария. — Эли только что похвалил тебя.

— Да, конечно, — сделав над собой усилие, произнес Ричард. Он понимал, что не должен выказывать ни малейшего недовольства, потому что Эли Лэддингтон воспринимал его в качестве расходного материала.

— Эдельман перевел надпись на табличке? — спросил Лэддингтон.

Ричард взял себя в руки.

— Нет, вряд ли. Мы считаем, что ни Эдельман, ни кто-либо другой не смог расшифровать ничего, кроме глифов.

— Ты не разговаривал с Эдельманом? Что он тебе сказал? — спросил Лэддингтон.

— Мне показалось, что его больше интересовало, как сделана эта табличка, — ответил Ричард. — Сказал, что по поводу верхней половины у него есть какие-то смутные соображения, но во всем тексте он не разобрался. Он хотел, чтобы мы отправили к нему специалистов, в первую очередь тех, кто умеет читать узелки хипу, — из этого я делаю вывод, что все послание он не расшифровал. Он понятия не имел, что у него в руках. Фотоаппараты, аудиозаписи, бумаги — все уничтожено. Не осталось никого, кто мог бы рассказать, что он видел. Власти решат, что они погибли из-за скверного индейского варева. Вполне приемлемая гипотеза. В последнее время появилось много исследований о самоубийствах, совершенных под воздействием наркотиков. Разумеется, питье, в которое были добавлены местные галлюциногены, сделало свое дело. Из-за такой дозы наркотических веществ у них не просто начались галлюцинации и приступ паранойи — они еще и покончили с собой. По крайней мере, все улики будут свидетельствовать об этом.

Лэддингтон встал и подошел к Ричарду и Марии.

— То есть ты обо всем позаботился. — Он остановился перед Марией, протянул руку и погладил ее по щеке: — За Ричарда, — произнес он, поднимая бокал.

Ричард от коньяка отказался, но Мария не заставила себя ждать. Она коснулась своим бокалом бокала Лэддингтона и провозгласила:

— О да, за Ричарда.

Ричард смотрел, как жена пригубила коньяк. Почему ему настолько повезло? Когда он под руку с ней входил в дом, то знал, что все присутствующие задают себе тот же вопрос. Она была не просто красива — в Марии была элегантная изысканность, настолько потрясающая, что при одном взгляде на нее захватывало дух. Ее красоту нельзя было назвать кричащей или броской. Нет, эти определения решительно не годились. Именно простота отличала ее от других. Она была совершенна. И она принадлежала ему.

Ричард улыбнулся жене.

Выпив, Лэддингтон прошагал к камину и поставил коньяк на полку. Взял в руки маленькую коробочку, перевязанную лентой:

— А тут кое-что для тебя, Мария. Немного арабской роскоши.

— Ох, Эли, — сказала Мария, — что ты делаешь?

Эли прошел через всю комнату и передал Марии подарок.

Она улыбнулась ему, развязала ленту и открыла коробочку.

— Боже мой, — ахнула она, когда увидела, что внутри, — «Амуаж»!

— Говорят, это самые дорогие духи в мире, — сказал Эли.

Мария поднесла к шее золотистый флакон из свинцового хрусталя:

— Ты меня балуешь! Спасибо, Эли. — Она протянула духи Ричарду. — Представляешь, что он подарил мне?

Ричард ничего не ответил.

Когда Мария открыла флакончик, воздух наполнился ароматом духов. Роза, жасмин, майский ландыш, сандаловое дерево, босвеллия…

— Ты заслуживаешь того, чтоб тебя баловали, — сказал Эли и снова обратился к ее мужу: — Итак, Ричард, как же мы поступим с этой женщиной по имени Коттен?

Ричард Гапсбург почувствовал, что у него вспотела макушка.

— Мы не можем ее убрать. Ты сам это постоянно говоришь.

Его голос звучал резко, и он постоянно жалел о своей нервозности. Он повернул часы циферблатом на запястье. Его не интересовало, сколько сейчас времени. Просто надо было казаться невозмутимым, уверенным в себе, а если он проверит, который час, то создаст нужное впечатление.

Со всей сдержанностью, на которую был способен, Ричард произнес:

— Она исчезла из поля зрения, по крайней мере, сейчас. Мы уже дискредитировали ее, а теперь еще и травмировали ее психику. Она стала свидетельницей невыразимого ужаса и увидела нечто явно потустороннее. Она никому не расскажет — кто ей поверит? Все решат, что она снова хочет создать сенсацию, попасть в заголовки газет и оправиться после недавнего провала. Да и сама она ни в чем не уверена, хотя в глубине души, возможно, и считает, что все это — дело наших рук. — Ричард одернул манжеты, довольный своим ответом.

— Тебе известно, где она сейчас? — спросил Лэддингтон.

— Она убежала в джунгли, как я и предсказывал. — Ричард намеренно выбрал слово «предсказывал». — Насколько нам известно, пока что она не проявлялась.

Лэддингтон прошел по турецкому ковру, сотканному в девятнадцатом веке, остановился и погладил голову бенгальского тигра, который навсегда застыл, приготовившись к прыжку.

— Она всегда будет нашей проблемой, Ричард. Для этого она и была создана.

Ричард прекрасно знал не только кто эта женщина, но и то, что в ближайшем будущем она никуда не пойдет. Благодаря его идеально продуманному плану они получили передышку. Неужели Лэддингтон не может поблагодарить за это?

Ричард подавил раздражение, которое рвалось наружу:

— Я хочу сказать одно: мы напугали ее настолько, что она предпочтет остаться в тени. Она уже не захочет разыскивать ни нас, ни табличку.

Лэддингтон вернулся к каминной полке за коньяком и сделал маленький глоток.

— В ближайшее время, видимо, не захочет. — Он с наслаждением смаковал бархатную влагу. — Но будь начеку, Ричард. Представь, что ты ювелир, который, не отводя глаз, смотрит через лупу на драгоценный камень. Ты должен следить за каждым ее шагом, каждым движением, каждым вздохом. Она — наша ахиллесова пята, Ричард. Коттен Стоун — наша Немезида.