Склонившись над Кручининым, Грачик услышал его сдержанный смех.

— На сей раз было, кажется, не привидение, — прошептал он и тихонько рассмеялся.

— Вы не ранены? — с беспокойством спросил Грачик.

Вместо ответа Кручинин упругим движением поднялся на ноги. Они вернулись в гостиницу. За ужином никого, кроме них и хозяев отеля, не было. Кручинин путем осторожных расспросов старался выяснить облик Рагны Хеккерт и обстановку ее семейной жизни.

Уверившись в том, что за ними никто не наблюдает, друзья отправились к дому кассира.

Его домик был расположен на окраине городка. На дверце калитки красовалась белая эмалированная дощечка с фамилией владельца и надписью «Вилла Тихая пристань». Все то было отчетливо видно даже в темноте. Вокруг домика был разбит палисадник, обнесенный невысокой оградой из сетки, натянутой на бетонные столбики. К удивлению друзей, калитка была не заперта, и они свободно вошли в садик.

Прежде чем нажать звонок на крыльце, Кручинин обошел вокруг дома, чтобы убедиться в том, что их не ждут какие-нибудь неожиданности. Лишь после того они поднялись на крыльцо. Отворила им Рагна Хеккерт. Она сразу узнала их и молча отступила в сторону, жестом приглашая поскорее войти. Дверь за ними поспешно захлопнулась.

Пользуясь светом, Грачик разглядел теперь Рагну. Она оказалась миловидной девушкой лет двадцати. От ее фигуры веяло здоровьем и силой. В чертах ее лица он нашел сходство скорее с дядей Эдвардом, чем с отцом. В них не было угрюмой жестокости, характерной для внешности кассира.

Кручинин ни словом не заикнулся о том, что случилось с ним на шоссе. Его, по-видимому, интересовал только клад. Но тут же стало ясно, что ночью (а Кручинин непременно хотел отправиться в путь сейчас же) им не найти уединенное место в горах, где были спрятаны ценности. Рагна предложила быть проводником, хотя и не могла поручиться, что сразу приведет их к цели.

Пока она набрасывала в прихожей пальто, Кручинин внимательно, но так, чтобы не заметила хозяйка, оглядел обстановку. Его взгляд остановился на чем-то в углу, возле вешалки. Посмотрев туда, Грачик обратил внимание на пару грубых ботинок. По размеру они могли принадлежать только кассиру или другому столь же крупному мужчине. Ботинки были еще влажны, на носках отчетливо виднелись следы свежих царапин. В мозгу Грачика пронеслась мысль о том, что, вероятно, именно так должна была выглядеть обувь человека, стрелявшего в Кручинина и бежавшего по склону горы. По едва уловимой усмешке Кручинина он понял, что у того мелькнула та же мысль.

Рагна оделась, и они пошли: она шагов на пять впереди, друзья за ней. Грачик держал в кармане руку с пистолетом. В глубине души у Грачика копошилось сомнение: не является ли все это ловушкой, подстроенной, чтобы от них отделаться. Мысль о том, что, если все же убийца шкипера Ансен, то Рагна является его сообщницей, не оставляла Грачика.

Через десять минут они миновали последний дом городка и вышли на дорогу, проложенную в уступе скалы над берегом моря. Волны шумели где-то совсем под ними. Но постепенно дорога удалялась от моря, и его шум затихал.

Навстречу путникам из глубоких расселин поднималась холодная настороженная тишина.

Много раз бывал Грачик ночью в горах, но никогда, кажется, не встречал там более неприязненного молчания. С завистью глядел он на размеренно шагающего Кручинина, единственной заботой которого, казалось, было не потерять бесшумно скользящую впереди тень женщины. Так они шли час. Рагна остановилась. На этот раз она дождалась, пока они догнали ее, и лишь тогда свернула в сторону.

Грачик не заметил ни тропинки, ни какого-нибудь характерного камня, которые позволили ей опознать поворот. Но она шла уверенно; так же уверенно двигался за нею Кручинин. За ним шел Грачик, изредка спотыкаясь о торчащие острые камни, покрытые талым снегом. Он вздохнул с облегчением, когда, на, конец, проводница остановилась и сказала:

— Здесь.

Однако это «здесь» вовсе не оказалось концом. Нужно было на животе пролезть под огромный камень, висящий так, что, казалось, он вот-вот обрушится от малейшего прикосновения.

Грачик внимательно оглядел камень и тщательно обследовал вокруг него землю. Он изучил при свете карманного фонаря проход, по которому предстояло лезть.

— Вам не кажется, что подход к такому сокровищу они могли преградить миной? — спросил он Кручинина.

— Они сильно потеряли бы в моих глазах, ежели бы проход сюда был свободен всякому желающему, — ответил тот.

После тщательного исследования Грачик протянул Кручинину найденный им конец электрического кабеля. Остальное было ясно без объяснений.

— Остается убедиться в том, что они не обеспечили взрыв вторым замыкателем, — сказал Кручинин.

Грачик с той же настойчивостью продолжал поиски, пока не убедился в отсутствии второй проводки. Тогда он быстро и ловко обезвредил мину. Проход был открыт.

Друзья проникли в небольшой естественный грот и убедились в том, что там действительно спрятано несколько крепких деревянных ящиков. Кручинин решил не вскрывать их; прикинув их вес, друзья убедились в том, что они действительно наполнены чем-то очень тяжелым. Это с одинаковым успехом могли быть ценности или бумаги… Скорее всего, то и другое.

Уверенность с которой действовала дочь кассира, окончательно убедила друзей в том, то она была здесь не в первый раз. Она и не отрицала того, что приходила сюда с отцом, чтобы помочь ему забрать по требованию немцев содержимое одного из ящиков.

— Это были бумаги? — поспешно спросил Кручинин.

— Нет, драгоценности.

На этот раз Грачик имел возможность слыть громкий вздох облегчения, вырвавшийся груди его друга. Он решил напомнить ему, что не следует громко выражать свои эмоции, особенности при посторонних.

Убедившись в том, что Рагна давеча вечером сказала им правду, друзья отправились в обратный путь. Как только они дошли до шоссе и могли больше не бояться заблудиться, Кручинин предложил Рагне идти вперед на почтительном расстоянии. Весь обратный путь был проделан значительно скорее. Поравнявшись с калиткой своего дома, Рагна подождала их и, быстро оглядевшись, прошептала:

— До свидания…

Кручинин приостановился, любезно приподнял шляпу и вдруг быстро спросил:

— Скажите, что это за ботинки стоят у вас в прихожей?

— В прихожей? — спросила она, как бы силясь сообразить, о чем идет речь.

— Этакие большие мужские ботинки, немного грязные и с поцарапанными носами.

— Ах, эти! — сказала она с очевидным облегчением. — Это ботинки отца!

— Куда он ходил в них сегодня?

— Не знаю… Право, не знаю. Если хотите, я спрошу его.

— Нет, нет, не делайте этого, прошу вас.

— Вероятно, он заходил, когда меня не было дома, и оставил их потому, что они промок ли… Хотя нет… позвольте… Утром они стояли в кухне. Значит, он зашел, чтобы надеть их, вышел в них и, промочив, снова снял. Только гак. Да, вероятно, так оно и было.

— Благодарю вас за объяснение, фреке, Рагна. Вы… очень умная девушка, с вами приятно иметь дело. Очень прошу вас не беспокоить кассира расспросами об этих несчастных ботинках. Так будет лучше. Обещаете мне?

— Если это нужно…

— Очень нужно.

Хлопнула входная дверь, и друзья остались одни. Кручинин несколько мгновении стоят раздумье и молча пошел прочь, как будто. я эго, кроме него, тут и не было.

Когда они вернулись в «Гранд отель», его дверь оказалась запертой, но окна кухни был не ярко освещены.

Грачик отворил дверь своим ключом, и они намеревались прошмыгнуть в свою комнату незамеченными, но это им не удалось. Дверь кухни отворилась, и хозяин приветливо пригласил их войти. Там они застали все ту компанию: кроме хозяйки, около потухшего камелька сидели кассир и пастор.

Грачик сразу вспомнил о ботинках Видкуна Хеккерта, стоящих там, в его собственном коттедже. Сейчас кассир был обут в те же самые сапоги, в каких был вчера и нынче утром — с самого дня поездки на острова. Грачик даже вспомнил, что эти сапоги старик надел именно перед поездкой на «Анне», взяв их у шкипера. Значит, сегодня ему понадобилось забегать домой, чтобы переобуться. Не потому ли он менял обувь, что в этих тяжелых морских сапожищах было несподручно бегать по горам? А может быть, он был даже настолько дальновиден, что не хотел оставить на сапогах следы острых камней? Царапины могли привлечь внимание и вызвать расспросы: где он умудрился изрезать сапоги? Расчет был верен. И если бы он был именно таков, то можно было признать самообладание этого старика, умеющего так ловко разыгрывать роль убитого горем человека и обдумывающего столь хладнокровно каждый свой шаг.

Грачик был так поглощен этими размышлениями, что не слышал, о чем говорят окружающие. Его внимание привлек странный знак, дважды повторенный Кручининым кассиру. Повинуясь этому знаку, кассир опасливо приблизился к Кручинину. Ни Грачику, ни остальным не было слышно, о чем они шептались, только один Грачик видел, как Кручинин передал кассиру довольно внушительную пачку банкнот. Кассир поспешно спрятал ее и вернулся к столу.

Вскоре все заметили, что хозяйка с трудом сидит за столом. Пора было расходиться и дать ей покой. Кассир нехотя поднялся со своего места и выжидательно глядел на пастора. Можно было подумать, что он боится идти домой один. Пастор, в течение всего дня не отстававший от него ни на шаг, на этот раз довольно резко сказал:

— Идите, идите, господин Хеккерт, я сейчас вас догоню.

К удивлению Грачика, он не заметил в кассире недовольства таким заявлением. Наоборот, тот даже как будто обрадовался и, поспешно всем поклонившись, ушел.

— Можно подумать, что старик боится ходить один. — сказал Грачик пастору.

— Так оно и есть, — подтвердил тот. — А получив от вашего друга такую пачку денег, — пастор выразительно глянул на Кручинина, — он будет трястись, как осиновый лист.

Грачик не заметил ни смущения, ни удивления на лице у Кручинина, когда тот узнал, что пастор видел, как он передавал деньги.

— Согласитесь, старик заслужил эту тысячу крон, — спокойно произнес его друг. — Малая доля того, что он должен получить в награду за открытие клада.

— Тысяча крон?… Но я не понимаю, о каком кладе вы говорите?! — воскликнул пастор.

— О ценностях ломбарда, спрятанных гитлеровцами.

— А при чем тут наш кассир?

— Теперь я ведь знаю, где они спрятаны. И, должен вам признаться, не понимаю, как вы при вашей проницательности и влиянии на кассира давным-давно не узнали от него эту тайну.

— При моем положении, знаете ли, было бы не совсем удобно соваться в такого рода дела, — степенно заявил пастор.

— Но теперь, когда мы уже знаем, где спрятаны ценности, вы, конечно, сделаете так, чтобы вещи попали в руки владельцев?

— Завтра же поговорю об этом с фогтом, — сказал пастор.

— Значит, позволите передать это дело в ваши руки? Я здесь совершенно посторонний и случайный человек.

— Как вам будет угодно… Мне остается только узнать, где… их искать.

— Завтра я вам покажу это место в горах, там, в сторонке от Северной дороги.

— Однако мне пора, — спохватился пастор. — А то кассир подумает, что я его покинул на волю злодеев, которые, по его мнению, только и знают, что охотятся за его особой. Спокойной ночи!

Весело насвистывая, Кручинин направился к себе в комнату, сопровождаемый Грачиком. Не успели они затворить за собой дверь комнаты, как на улице один за другим раздались два выстрела. Через минуту к ним в комнату уже стучался хозяин.

— О, господа русские! — лепетал он трясущимися губами. — Кассир… пастор… они убиты…