Бианка вернулась с пути по каблограмме Ипполита Маринони.

Кто за кем должен был теперь ухаживать: Бианка за мужем, которого она нашла еще в постели, или он за ней, едва живой от пережитых потрясений?

Старый итальянец тоже совершенно растерялся. Он увидел, что его союз с Бревалем грозит дочери неисчислимыми бедами. Но идти на попятный было поздно. Договор с рыжим инженером был подписан. Мастерская работала полным ходом, изготовляя части для паровых машин. У Ипполита не было возможности прийти на помощь Жану, не нарушив договора с новым компаньоном.

Выход был найден Бианкой: Жан поступит в заведение Маринони в качестве рабочего. Это откроет ему доступ в мастерские, и он сам будет наблюдать за изготовлением частей своей машины - их можно будет делать тайком, под видом заказов Бреваля.

Служащие Маринони не без злорадного удивления поглядывали на бывшего компаньона, попавшего в положение рабочего и лезшего, по-видимому, из кожи, чтобы добиться повышения. В самом деле, ни один самый исправный служака не мог бы теперь сравниться в исполнительности с Ленуаром. По утрам он ожидал у ворот прихода сторожа, а вечерами сам относил ключи от мастерских на квартиру хозяину.

Впрочем, последнее не совсем верно. Старый итальянец лишь для вида покидал заведение вместе с рабочими. Вскоре он возвращался и становился к станку рядом с зятем. По мере того как подвигалась работа над газовым двигателем и старый механик изучал его систему, для него становилось все более ясным, что такая машина должна работать.

В один из вечеров, не дождавшись мужа, Бианка отправилась на улицу Рокетт и застала обоих мужчин за тщательным изучением чертежей машины. На верстаке были разложены листы - плод долголетней работы Жана. Он объяснял Маринони:

- Мой двигатель состоит из цилиндра, окруженного двойными стенками. Эти двойные стенки необходимы для того, чтобы между ними протекала вода, охлаждающая цилиндр. Температура, образующаяся при сгорании газовой смеси, очень высока, и цилиндр быстро раскалится. Чтобы он не перестал работать, стенки его нужно охлаждать постоянно циркулирующей водой. В цилиндр через специальные золотники поступают и смешиваются в нем газ и воздух. Сгорание газов вызывает их расширение. Давление продуктов сгорания очень велико, и они с силой гонят поршень. На валу насажен большой маховик. Этот маховик силой своей инерции должен придавать движению вала плавность. Цилиндр двойного действия, и взрывы в нем происходят по очереди с двух сторон поршня…

Маринони внимательно слушал зятя. Он по нескольку раз рассматривал каждый чертеж, возвращался к тем или иным деталям и наконец решительно заявил:

- Вот что я тебе скажу, сударь мой: машина работать будет. Но, по мне, она уж очень мала. Я бы сделал ее больше.

- Цилиндр уже отлит. Остается его обработка, - возразил Ленуар.

- Ну, ну, - неопределенно буркнул Ипполит.

По дороге домой старик все еще обдумывал устройство двигателя. На прощание он сказал:

- Я виноват перед твоей машиной и постараюсь хоть частично исправить свою ошибку. Собственно говоря, я должен был бы взять на себя ее постройку. Но я сделал бы ее больше. Мой цилиндр был бы вдвое вместительней. Да, это, по-моему, необходимо, раз мы хотим, чтобы машина приносила пользу.

Ленуар увел старика к себе. Разговор затянулся до поздней ночи.

Кончилось тем, что Маринони решил не откладывая приступить к изготовлению на собственный риск частей для второй машины - большего размера. После того как старик решился на постройку газовой машины зятя, работы пошли ускоренным темпом.

Друзья действовали втихомолку, скрывая свою работу от Бреваля. Сборка машины производилась в дальнем сарае, в самом углу двора. Старая, полуразрушенная постройка не могла привлечь внимания инженера.

Так удалось довести машину до полной готовности.

В вечер, когда решено было сделать первую пробу, Бианка появилась перед сараем с сыном на руках.

Приготовления были закончены. Ленуар и Маринони взялись за маховик и осторожно повернули его, ожидая взрыва. Но маховое колесо сделало оборот, а вспышки не было. Поршень совершил полный ход в обе стороны. Порции газа и воздуха были засосаны по обе стороны поршня и выброшены из цилиндра несгоревшими. Но в тот самый момент, когда друзья уже готовы были бросить колесо, оно вдруг вырвалось из рук и судорожно повернулось на полоборота. Потом задержалось, будто в раздумье, и медленно двинулось, перетягивая мотыль через мертвую точку; снова рванулось и стало плавно вращаться. Оглушительных взрывов, которых ждали, не последовало. Машина работала почти без шума.

Машина работала!..

Ленуар прислонился к стене. От непомерного волнения у него дрожали ноги. Во всем теле чувствовалась сладкая слабость, будто он впадал в забытье.

А двигатель работал…

Маринони сердито окликнул зятя: нужно было смазывать машину - ведь она не имела никаких приспособлений для автоматической смазки.

Коснувшись цилиндра, Ленуар обжег руку: «рубашка» была раскалена. Вода вытекала из нее, дымясь туманом пара. Значит, охлаждение было недостаточным. Да и масло проникало в цилиндр в недостаточном количестве.

Через несколько минут в цилиндре послышался неприятный звон, потом скрежет. Машина, громко хлопнув несколько раз, остановилась. Раскаленный поршень заел…

Ну, на сегодня довольно! Машина пошла, и больше пока ничего не требуется. О мелких неполадках речь будет завтра. Сегодня вся семья торжествует, победу - плод многолетней работы механика Ленуара!..

Жан чувствовал себя победителем. «Фабриканты еще не раз скажут мне спасибо», - то и дело мелькало в его сознании.

Взяв на руки маленького Батиста, Ленуар пошел к воротам, следом за женой. И вдруг в темноте двора он увидел, что кто-то загораживает им дорогу. Послышался испуганный крик Бианки. Подбежав, Ленуар узнал Бреваля.

- Я хочу знать, что делают посторонние люди на дворе моей фабрики! - крикнул инженер.

- Эта фабрика принадлежит моему отцу! - не менее резко заявила Бианка.

Инженер не отступил:

- Мы - хозяева этого двора в равной степени. Господин Маринони, не дадите ли вы объяснение тому, что здесь происходит?

- Я хозяйничаю в моем заведении, сударь, - сказал Маринони.

Бреваль, по-видимому, давно уже понявший, что? здесь делается, пришел в ярость.

- Я не позволю себя обкрадывать! - кричал он. - Вы нечестный компаньон, сударь! Иностранцы слишком много начинают себе позволять в нашей стране! Люксембуржец и итальянец чувствуют себя здесь как дома и распоряжаются моим карманом, как своим. Это моя фабрика! Это мой двор! Здесь стоят мои станки! Здесь могут делаться части только к моим машинам! Только я могу давать заказы этой фабрике! Признаете ли вы, господин Маринони, что самым бессовестным образом нарушили наш договор?

Старик молча пожал плечами. Рыжий инженер прохрипел:

- Вы хотите, чтобы я предъявил свои доказательства? Отлично, вы получите их!

И он торжественно удалился.

Маринони и Ленуар с женой тоже ушли, обсуждая происшествие. Теперь, когда машина заработала, им уже не страшны были угрозы инженера.

Однако на следующее же утро, едва Маринони завернул за угол улицы Рокетт, он увидел неладное. На дворе фабрики царило необычайное оживление.

Судебный пристав опечатывал сарай, где стояла машина Ленуара. Бреваль торжествующе расхаживал по двору, обмахиваясь шляпой. Его усы задорно топорщились, клоки рыжих волос торчали вокруг лысины. Инженер вспотел от возбуждения, несмотря на октябрь.

Рассуждения его были таковы: Маринони нарушил договор, допустив изготовление на фабрике чужой машины. Это бесспорно. Значит, также бесспорно и то, что Маринони должен уплатить ему, Бревалю, неустойку. Бреваль отлично знал, что денег у Маринони нет, поэтому он потребовал наложения ареста на имущество фабрики и в первую голову опечатал сарай с машиной Ленуара.

Все усилия Маринони и Ленуара освободить машину из-под ареста ни к чему не привели. Бреваль был неумолим. Он требовал немедленной уплаты неустойки.

Получив исполнительный лист, он приказал пустить в ход кувалды и тут же продал машину Ленуара как металлический лом, даже не дав себе труда разобрать ее на части.