Когда они вернулись в рабочую комнату Бураго и уселись в кресла, Житков задумался. Старик, не мешая ему, занимался своим делом. Оба долго молчали. Наконец Житков поднял голову:

— И все-таки, Александр Иванович, следовало бы теперь же провести опыты в море…

— Чепуха! — сердито выпалил Бураго. — Надо мной стали бы смеяться. Тень мачты, рубки, тень орудия, отброшенная на воду. Тени на пустом месте! Я еще не научился красить тени на воде, милостивый государь!

— И все-таки, — сказал Житков, помолчав, — все-таки я хотел бы взять это в море. Дайте мне! — добавил он решительно.

— Вы что же, воображаете, будто я дам вам неоконченную работу? — воскликнул Бураго. — Ну, уж нет! Мало того, что над Бураго будут смеяться, — вы хотите, чтобы я отдал в чужие руки судьбу работы, которую мечтал сделать эпилогом своей жизни? Ну, знаете ли, молодой человек… — Старик развел руками.

— Александр Иванович! — горячо воскликнул Житков. — Я об этом уже думал. Саша говорил, что вы не выпустите неоконченной работы. Я понимаю… — Житков торопился сказать все, пока его не оборвали грозным окриком. — Все так. Но это же можно обойти! Я возьму ваше изобретение с собой, но оно останется в ваших собственных руках. Ежечасно, ежеминутно вы будете следить за ним, вы будете контролировать каждый мой шаг, вы будете руководить мной!

— Фантасмагория! — пробасил Бураго. — Воображаете, что я потащусь с вами на опытный корабль или, чего доброго, еще на вашу подлодку? Да меня, батенька, при переезде на острова от одного вида соленой воды мутит!

— Вы останетесь у себя дома — где хотите! Но… Со мною может ехать ваша дочь!

— Как-с? — крикнул неожиданно высоким, срывающимся фальцетом старик. — Ваш Найденов при мне, а моя Валентина — при вас?.. Ну, знаете, сударь мой!.. — Он развел руками, — Она должна бросить дом, отца, работу в институте, кандидатскую диссертацию… И все ради того, чтобы мчаться с первым встречным в неизвестность?.. Скажите, молодой человек, вам никогда не советовали сначала обдумывать то, что говорите? — Бураго поднялся и прошелся по комнате. — Хотел бы я посмотреть на физиономию моей дочери, если рассказать ей о столь заманчивом предложении. А еще больше хотелось бы видеть при этом вашего друга Сашу.

— Что ж, — спокойно произнес Житков, — охотно повторю это предложение им обоим.

Бураго подошел к столу, нажал кнопку звонка и попросил вошедшего секретаря позвать Валю. Когда та пришла, старик пересказал ей предложение Житкова.

Она посмотрела на Павла, перевела взгляд на отца и с неожиданным спокойствием оказала:

— Именно эта мысль приходила и мне…

— Черт знает что! — воскликнул Бураго, и плечи его поднялись почти к самым ушам. Стремительно подойдя к телефону, он набрал номер Найденова. — Прошу немедленно зайти ко мне! — И в раздражении бросил трубку мимо рычага.

Валя терпеливо, с подчеркнутым спокойствием взяла ее и положила на аппарат.

* * *

Найденов шел к Бураго с готовым решением: согласиться на его просьбу стать помощником. Он вошел в кабинет Бураго веселый, с заранее приготовленной фразой, которой думал обрадовать и старика и Валю. Но прежде чем за его спиной затворилась дверь, он был встречен гневным взглядом Бураго.

Услышав предложение Житкова, Найденов поглядел на Валю. Он ожидал ее решения.

— Я уже высказала папе свою точку зрения, — сказала она, не глядя на Александра. — Давайте считать вопрос решенным.

С подчеркнутым спокойствием, за которым он пытался спрятать раздражение, удивление, почти испуг, Александр проговорил:

— Что ж, давайте считать так…

Старик пожал плечами и подошел к сейфу.

— Ваши уроки действуют, молодой человек, — сказал он Житкову с неудовольствием, отпер сейф, достал металлический стаканчик и протянул его Павлу. — Добиться того, чтобы он оставался невидимым и в холодном состоянии, придется уже вам самому.

В голосе старика звучало неверие и насмешка. Он подошел к вделанному в стену умывальнику и открыл кран с горячей водой. Когда стаканчик наполнился, он закрыл его крышечкой и водрузил на середину письменного стола. Все смотрели на стакан, ожидая, что он начнет исчезать, и скоро он действительно стал невидимым. Однако крышка осталась такой же, какой была. Она словно повисла в воздухе. Бураго снял ее, осмотрел. Схватил стакан, выплеснул воду. Еще раз наполнил более горячей водой, снова закрыл, но крышка так и не исчезла с глаз затаивших дыхание зрителей.

Бураго схватил стакан. Рука его дрожала. Вода полилась на ковер.

В устремленном на дочь взгляде старика была растерянность.