Штатское платье ловко сидело на Житкове. Никто не узнал бы в этом коренастом торговом моряке военного. Хотя «Архангельск» и числился в списках военно-морского флота, но со дня постройки не носил на себе ни одного орудия. Назывался он по штату «опытным» кораблем, и назначение его было совершенно мирным — производство практических опытов с разного рода навигационным оборудованием, аппаратами связи и прочими «не стреляющими» приборами. Вот почему и экипаж его с полным правом носил в этом плавании одежду торговых моряков. «Архангельск» плавал в дальних морях, ему нередко приходилось заходить в иностранные порты.

С тех пор, как исчез профессор Бураго, работа над проблемой невидимости разладилась. У Вали все валилось из рук. Наиболее важная часть расчетов была унесена в могилу старым профессором. Житкову не удавалось их восстановить. Неудачи следовали одна за другой. В это время был получен приказ командования: закончить приемку и установку ряда заказанных за рубежом приборов новой конструкции. Житкову предписывалось отложить свои институтские работы и, воспользовавшись рейсом «Архангельска», отправиться в заграничную командировку с тем, чтобы в плавании поработать над некоторыми новыми проблемами судовождения, намеченными Институтом.

* * *

Стоя на палубе «Архангельска», Житков следил за приближением берега. Далекая серая полоска, закрытая дымкой тумана, сливалась с таким же серым неприветливым небом.

Но эта невеселая картина была мила Житкову. Она напоминала ему далекие родные берега, омываемые такими же серыми и холодными водами неприветливого Балтийского моря…

Бураго! Какая странная судьба… На память Житкову часто приходили подробности таинственного исчезновения старика. Труп Тузика отправили на вскрытие. Ветеринары заключили, что собака отравлена. Доза яда оказалась недостаточной, чтобы убить сразу, — отравители не рассчитали силу сенбернара. Благодаря этому собака смогла дотащиться до дома. Следы Тузика привели к берегу уединенного канала на островах, к одинокой скамейке в тени деревьев. Старик любил сиживать в таких местах. Но поиски его тела так ничего и не дали.

Когда Житков думал о покойном Бураго, на память приходили подробности немногих встреч, и всякий раз среди больших и малых, важных и неважных обстоятельств этих встреч перед Житковым вставала неприятная физиономия рыжего дворника дома N5. Не случайно же память зафиксировала именно это лицо! Неясное, но неотступное ощущение, что когда-то Житков уже встречался со взглядом этих водянистых серых глаз, преследовало его. Но где и когда?..

И вот сейчас, стоя на палубе «Архангельска» и вглядываясь в туманные берега, Житков вспомнил. Вспомнил все! И эти холодные рыбьи глава, и голову огурцом, и жидкую рыжую растительность на лице. Только тогда вместо этой неопрятной бородки были длинные колбаски выхоленных бак.

Житков вспомнил, как эти глаза глядели на него, маленького корабельного юнгу, когда он отправлялся с секретным поручением Тихменева. Да, да, он готов дать голову на отсечение: эти самые глаза! И Житков понял все: барон Остен-Сакен и рыжий дворник дома N5 — одно лицо!

Житков побежал в радиорубку. К Найденову полетела радиограмма.

Через день пришел ответ: «Все известно; он исчез в день смерти профессора».