В морозную лунную ночь я зашёл в теплушку колхозной фермы, чтобы отдохнуть там до утра. В теплушке никого не было. Топилась печурка, в ней тлели угольки, а на полу стоял котелок, из которого вился пар. Скинув ружьё и заплечный мешок, я сел на лавку и стал ожидать сторожа. Минут через пять кто-то легонько постучал в стенку, как будто сбивая снег с валенок. Отворилась дверь, и в клубах морозного пара я увидел парнишку. На нём были овчинный тулупчик и ушанка. Он поздоровался и спросил:

- Вы охотник?

- Да.

- Вот это здорово! - обрадовался мальчик. - А я тут собрался бежать к деду Никите…

Мы познакомились.

Петя - так звали моего нового друга - присел около печки и, открыв дверцу, подкинул дров. Когда сухие поленья занялись ярким пламенем, мне стало хорошо видно его веснушчатое лицо, с зеленоватым отливом глаза, которые пристально смотрели на огонь. Мальчик о чем-то думал, морща нос.

- А кошки бывают с полметра высотой и без хвоста? - вдруг спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

- Так и знал! Разве поверят! А я видел… Своими глазами видел. - И мальчик, встряхнув головой, задорно добавил: -Не верите? А я покажу. Идёмте!..

Прихватив на всякий случай ружьё, мы вышли из теплушки и направились к овчарне. Петя мне рассказал: обходя фермы, он заметил, как к ближнему от построек стогу сена пробирался большой зверь, очень похожий на кошку. Спрятавшись за угол постройки, мальчик стал наблюдать за ним.

- А он залёг, видно, за стогом. Долго я ждал, не покажется ли снова.

Нет, не показался. Вот тогда я и хотел сбегать за дедом Никитой. Он всех зверей нашего леса знает.

Осторожно обойдя указанный мальчиком стог, я увидел, что к нему вёл рысий след, но не ровный, как обычно, а очень сбивчивый. Зверь залёг, должно быть, в просвете между землёй и «постелью», которую обычно делают из жердей и елового лапника, чтобы не заводились в стогу мыши и не подмачивали сено паводки.

Странное поведение этого редкого хищника здешних лесов меня озадачило. Обычно звери, чувствуя близость смерти, забираются в глухомань или в нору, где бы их никто не беспокоил. А этот зверь пришёл к жилищу человека. Видимо, сделать это его заставил голод.

Перезарядив ружьё картечью, я встал у овчарни. С этой позиции мне хорошо было видно лесную поляну, куда могла уйти рысь, и стог, под которым она пряталась. Почуяв близко человека, она, конечно, поспешит уйти в лес.

Вот показалась голова рыси. Вскинув ружьё, я прицеливаюсь, но опускаю двустволку: странное поведение зверя меня озадачивает. Рысь пытается встать на передние лапы, но падает, тыкаясь носом в снег. Наконец, она с большим усилием встала, но, сделав шага три, снова упала, и уже больше не пыталась подняться.

Взять живьём зверя, хотя и полумёртвого, не так-то просто. Известно, что в последние секунды жизни дикий зверь способен нанести своим врагам смертельные раны.

Я вспомнил, как ловят тигров, и послал мальчика на ферму за тремя деревянными вилами-двухрожками и верёвкой. Он быстро сбегал. Мы приступили к делу. Рысь угрожающе шипела, пытаясь броситься на нас. Я изловчился и, захватив шею рыси рожками вил, прижал её к снегу. Петя то же самое сделал с задними лапами зверя. Рысь пыталась освободиться, ударяя передними лапами по черенку вил. Улучив удобный момент, я третьими вилами прижал передние лапы рыси. Она затихла. Мы связали её и, продев между лапами жердь, понесли. Через несколько минут она уже лежала на ферме в теплушке.

Мы уселись за стол, решив поужинать. И когда я разложил свои запасы, рысь шевельнулась* шумно потянула воздух, и её глаза заблестели огоньками.

- Есть хочет! Мясо почуяла, - сказал Петя,

Я отщепнул от полена лучинку, насадил на неё

кусочек колбасы, сдернул петлю с пасти рыси и поднес ей угощение. Рысь сначала не решалась взять пищу из рук человека, только ноздри её трепетали. Наконец, преодолев страх, она потянулась к лакомству. Мы её ещё угостили, скормив зверю больше половины моего запаса колбасы.

- Тебя-то мы, куцехвостый, накормили, а у самих и картофель в котелке остыл. Скоро полночь. - Мальчик взглянул на часы-ходики: - В обход пора.

Оказывается, Петя каждую субботу подменяет скотника.

- В субботу поработаешь, а в воскресенье выспишься всласть и уроки выучишь, - улыбнулся паренёк. - Надо взрослым помогать.

Ужин закончен. Паренёк стал надевать рукавицы. Я подошёл к рыси. Отогретая и сытая, она дремала. Это был молодой рысёнок.

- И что же мы теперь с ним будем делать? - спросил Петя.

Решение было такое. Если зверь подохнет, то я привезу Пете чучело. Если же нет - рысёнок остаётся со мной.

В полдень зверь лежал под наркозом на столе ветеринара. Выяснилось, что у него раздроблена правая сторона нижней челюсти, образовалось нагноение. Это могло получиться или от пулевого ранения, или при драке с более сильным зверем.

Рысёнок теперь не мог добывать себе пищу. Угроза голодной смерти и привела его к овчарне.

После операции я принёс его домой и немало времени и труда затратил на полное излечение рысёнка. Жидкую пищу в виде болтушки из вареного мяса и воды приходилось три раза в день вливать ему в пасть через резиновую трубку с воронкой. Повязка, наложенная ветеринаром на верхнюю и нижнюю челюсти рысёнка, не мешала кормлению. Рысёнок стал привыкать ко мне.

Рыси плохо поддаются дрессировке, а я и не думал этим заниматься, но просто хотел приручить зверя. Я старался как можно чаще бывать с ним, Наконец, рысёнок стал отзываться на кличку Куцый. Если он повёртывал голову в мою сторону, когда я называл его по имени, то получал за это кусочек мяса.

Время шло. Рысёнок стал узнавать меня по шагам. Откроешь дверь на террасу - а он уже ждёт. Бывало и так: войдёшь - и молчишь. Тогда и Куцый, словно вылитый из бронзы, не шелохнется, только глаза его, живые, острые, так и вопьются в твои. И стоим мы, друг перед другом, минуту, лотом другую, покуда я не позову его тихо: - «Куцый!» Рысёнка точно кто подменял. Он, изливая свою радость, вертелся, царапал лапами пол, прыгал. К когда, наконец, получал лакомый кусочек колбасы, успокаивался.

Наступила весна, и я решил впервые выйти во двор погулять с Куцым, сделав для него прочный ошейник, к которому приделал бамбуковую лыжную палку вместо поводка. Когда я попробовал рысёнка вывести, он никак не мог понять, что от него требуют. Куцый упёрся, лёг, и, казалось, никакая сила его уже не сдвинет. Держа в руке кусочек сыра и пятясь к двери, я ласково назвал рысёнка по имени, тогда он встал и пошёл за мной.

На крыльце Куцый остановился и стал прислушиваться к шуму города, особенно сильно на него действовали сигналы автомашин и лай собак. Он моментально повёртывался в ту сторону, откуда шли эти звуки, нервно пошевеливая коротким, словно обрубок, хвостом. Наконец, рысёнок убедился, что все эти новые для него звуки не приносят вреда. Взглянув на меня, он сбежал с крыльца и спокойно стал обходить двор, обнюхивая всё, что попадалось ему на пути.

Нагулявшись по двору, я сел на лавку, а Куцый разлегся у моих ног, щурясь от яркого весеннего солнца. Но вот со ступенек крыльца сбежал наш котёнок. Рысёнок вскочил, ощетинился. Я окликнул его, дернув за поводок, и он успокоился. Котёнок доверчиво и ласково прижался к мохнатой лапе Куцего. Мирное поведение маленького серого комочка успокоило зверя. Сначала он обнюхал котёнка, а потом стал с ним забавляться. Котёнок, забравшись на рысёнка, играл его ушами, которые были с пушистыми кисточками. С этого дня они стали неразлучными друзьями. Когда я ставил им пищу, Куцый немного сердился, ходил вокруг миски и облизывался. Но друга, с аппетитом лакающего из миски, никогда не трогал, ждал своей очереди,.

К взрослым кошкам рысёнок относился враждебно. Не любил и собак. Людей же он боялся. Если кто-нибудь к нему приближался и надоедал ему, он скалил зубы и шипел.

Пошли мы с ним на прогулку в лес. Солнце ещё не взошло. На поляне, где мы остановились, Куцый вёл себя спокойно. Он съел целый котелок корма, весело бегал на длинном поводке, разрывал норы кротов. Возвращались мы домой вечером по тем улицам, где было меньше движения. Всю дорогу я тихо его уговаривал, придавая голосу побольше спокойствия. Это нравилось ему. Изредка Куцый подымал голову и смотрел на меня очень доверчиво.

С той поры много раз мы гуляли с рысёнком по окрестностям нашего города, и с каждым днём крепла наша привязанность друг к другу.

Вот сейчас Куцый лежит у моих ног и играет с котёнком. А с деревьев сада изредка слетает жёлтый лист, медленно ложась на землю, устилая её золотым ковром.

Читаю письмо от Пети. Мальчик часто мне пишет. Я знаю, где и кем он работал лето, знаю о хорошем урожае на пришкольном участке и о том, что ребята наконец-то поймали хитрую ласку. В каждом письме Петя обязательно спрашивал о Куцем. Снимки, рассказы о рысёнке никак не мог ли удовлетворить любознательность мальчика, ему хотелось до мельчайших подробностей знать о жизни нашего друга - Куцего.

Перевёртываю последнюю страничку письма:

«…Скоро выпадет снег. Приезжайте. Сходим по пороше в лес. Наш дед Никита уехал к сыну, а один-то я в следах звериных запутаюсь, и некого будет спросить, чьи они. Приезжайте, жду. Почешите за ухом Куцего. Вы писали, что он это сильно любит. Почешите это ему от меня.

Прощайте до пороши.

Пётр Сергучёв.»

- Приеду, Петя! Обязательно приеду! - вслух говорю я. Наклоняюсь к Куцему и чешу ему за ухом. Рысёнок вытягивает шею, склоняет набок голову, и я знаю, что ему это очень нравится.