В лесу было душно. Воздух, пересыщенный влагой и запахом прелых листьев, предвещал грозу. В строевом лесу, где не видно неба, пережидать грозу я не люблю. Выйдя из леса на опушку, я успокоился. Солнце в зеленоватом венце шло за полдень, разбрасывая по небосклону золотистые лучи, обещая устойчивую хорошую погоду. Но, как будто издеваясь над этим предсказанием, из-за леса, который я только что покинул, тихо надвигалась косматая серо-синяя туча.

Облюбовав на обочине поля одинокую кудрявую берёзку, притулившуюся своим белым стволом к прошлогодней скирде соломы, я направился к ней. Не успел я пройти и двух десятков шагов, как редкие, крупные капли дождя, поблескивая на солнце хрусталём, упали на землю. Лес слабо зашумел, занавешенный серебристо-голубой пеленой дождя.

Прислонившись к стволу берёзы, я вынул портсигар. Но чей-то шорох заставил меня повернуться к скирде. Почти у самой земли, фыркая и раздвигая солому, высунулась морда собаки, её карие глаза с любопытством взглянули на меня. Радостно взвизгнув, пес бросился к моим ногам, и тут же я услышал сердитый окрик:

- Куда!.. Назад…

Собака всё же подбежала ко мне.

А голос из скирды настойчиво требовал:

- Шумовой!.. Назад…

Я стал ласкать собаку. С Шумовым у нас старая дружба. Пёс он хотя и беспородный, но за пернатой дичью с ним охотиться хорошо.

Туча прошла, лишь задев краем нашу обочину. Снова солнце завладело всем небом. И как-то весе-ло в густой кроне берёзы, падая с листка на листок, перешёптывались дождевые капли.

Под скирдой разговаривали двое мальчишек» Один голос мне был незнаком, а зато обладателя другого, немного картавящего, я знал.

- И куда он мог деваться? - спросил первый. - Намокнет.

- Видимо, что-то почуял, - равнодушно ответил Серёжа, сын знакомого мне колхозного бригадира.- Да ты не беспокойся, вернётся…

- Мне что! Залезет вот сырым, тебя же первого забрызгает, ты с краю лежишь. - Незнакомый мальчик помолчал, а потом спросил: - Ну, как там?

- Не слышно…

- Значит, мелкий поливает, вот тебе и не слышно. Позови Шумового, он тебя послушает.

- Шумовой! Ко мне!.. - громко крикнул Серёжа. Шумовой бросился к скирде и юркнул в солому.

- Где ты был, чертяка? Гриша! Да он сухой… Дождя-то, видно, нет… Как ты думаешь? - сказал Серёжа.

Из стога первым выбрался Серёжа. В его взлохмаченных, светлых, как лён, волосах торчали соломинки. Мальчик с удивлением посмотрел на меня своими васильковыми глазами:

- Пётр Сергеевич!.. Здравствуйте!.. Как это вы сюда…

Мальчик заправил выбившуюся рубашку под трусики и подал мне руку.

Ничего, что нас разделяет возраст, что я старше юного друга на двадцать пять лет, но зато любовь к природе объединяет нас, как товарищеское рукопожатие.

Шумового обуял дикий восторг: он визжал, вертелся, вскидывал на меня передние лапы, едва доставая ими до пояса, лизал руки, а его мохнатый хвост выделывал замысловатые фигуры.

Незнакомый мне мальчик стоял в стороне и искоса смотрел на меня из-под козырька надвинутой на лоб фуражки.

Собака подбежала к сердитому мальчику и лизнула ему руку, а он оттолкнул Шумового:

- Иди отсюда, лизун!..

- Гриша! Так нельзя с собакой! - сказал Серёжа и, взглянув на меня, смущённо улыбнулся. - Это Пётр Сергеевич, мой двоюродный брат. Он из города… вчера приехал с теткой к нам в гости.

Я вижу, Сережа старается оправдать грубость брата, поэтому спешу перевести разговор на другую тему.

- Расскажите-ка лучше, как вы сюда попали…

Серёжа стал рассказывать:

- Вчера сестрёнка с подругами в лес за грибами ходила, набрать ничего не набрала, а вот на обратном пути нашла мёртвую собаку с кутятами. Сама-то, говорят, собака совсем мертва, а кутята живые. Стали девочки этих кутят брать, а они царапаются. Кутята малые - и вдруг царапаться стали. Что-то врут девчонки. Кутята никогда не царапаются.

Я догадался, что за кутят нашли девочки, но не стал торопиться с объяснением.

Серёжа продолжал:

- Место-то я знаю, где они кутят нашли. Отсюда недалеко. Если бы не туча, мы были бы там. - Серёжа показал рукой туда, где виднелась берёзовая рощица. - Мы и корзинку захватили. Если найдём щенят - в неё и посадим…

Мы отправились в путь. Свернув к речке, направились вверх по ней, продираясь между частым березняком и осинником. Только в таком лесу и должен обитать предполагаемый мною зверь. В хвойном же лесу, да ещё там, где имеется белый мох-сфагнум, он не водится.

Наконец, мы вышли на сечу, заросшую низкорослым кустарником, над которым островками красовался розоватый иван-чай.

- Здесь! - утвердительно заявил Серёжа.- Девочки так нам и сказали: «Идите в то место, где цветёт иван-чай и пижма желтеет»…

- А где эта пижма? - спросил Гриша.

- А вон те жёлтые цветы, на кисть рябины они похожи. Это и есть пижма. Наши девочки в лесу как дома, всё заприметят, - не без гордости сказал Серёжа. - Помнишь, что ещё они говорили?..

- Сказали, что кутята лежат у двух осин, - уже уверенно ответил Гриша, сняв форменную фуражку и вытирая ладонью пот со лба.

Я был очень рад тому огоньку, который загорелся в глазах Гриши. Да и Серёжа это заметил.

Девочки, по-видимому, нашли уссурийского енота, вернее, енотовидную собаку. Она была завезена сюда из других мест и выпущена в наших лесах. Енот быстро освоился здесь, как говорят охотоведы, - акклиматизировался. Это очень доверчивый зверь. Бегает он плохо: на открытом месте человек его может легко догнать. Поэтому-то он и селится в таких местах, где больше кустов, травы, где можно скрыться от преследователей. И чтобы вода была близко. Питается он ягодами, орехами, корнями водных растений. Любит лакомиться кротами и мышами, не прочь закусить и рыбой.

Енот, как медведь и барсук, накопивши к осени жира, залегает на всю зиму в нору, глубокую, с несколькими отнорками, с главной камерой спальней.

Мех енота красив и дорог, охота на него производится по специальным разрешениям.

Еще не дойдя до места, где девочки нашли енотов, мы привязали собаку к дереву, чтобы она не напугала малышей.

Вскоре мы их нашли. Четыре маленьких зверька прижались к жёлто-бурому материнскому телу, которое было неподвижно. В глазёнках у них было столько отчаяния и страха, что они редко их раскрывали.

Как жестоко лишать этих беззащитных существ материнской ласки и заботы! Какой-то браконьер застрелил енотовидную собаку, нарушив охотничий закон. Браконьер! Это очень позорное слово…

- Нам нужно сначала накормить крошек, - сказал я ребятам. - Надо лаской завоевать их доверие.

- Но у нас же ничего нет, - развёл руками Гриша.

- И у меня тоже… А корм нужен. Где же его достать? - Тут я нашёл хороший выход: - Мальчики! Это же еноты… Быстрей к ручью за лягушками!..

Принесённый корм оказался по вкусу маленьким сиротам. Они жадно набросились на лягушек, вырывали их друг у друга и поспешно глотали. Мы потихоньку подвигались к енотам всё ближе, но так, чтобы не испугать их. А они всё больше и больше смелели.

Солнце стало садиться. Нужно было подумать и о доме. Взять же дикого кутёнка енота прямо руками и посадить в корзинку - очень опасно. Кроме острых зубов, у них имеются ещё две грозные передние лапки, которыми они так ловко орудуют в момент защиты, что не каждая собака решается приблизиться к этому зверьку.

Серёжа предложил:

- Давайте положим несколько лягушат в плетёнку, тогда еноты сами туда заберутся…

Мы так и сделали, бросили несколько лягушат в корзину, положив её набок. Маленькие зверьки сразу заметили приманку, бросились на неё, и все очутились в корзине. И вот плетёнка накрыта заплечным мешком и крепко завязана.

- Вот и всё… Кутята наши, - радостно сказали Серёжа и Гриша.

Сказать о том, что наш обратный путь был весёлым, как после удачной охоты, нельзя. Мы шли и рассуждали о браконьерах и о тех сиротах, которые сидели в корзине.

Когда дома мы их выпустили, в первые минуты они ещё дичились, привыкая к новому жилищу. Мы их угостили молоком и щами, и это так расположило малышей к новой обстановке, что ни угрожающее шипение кота, ни другие незнакомые звуки их уже больше не тревожили. Насытившись, зверьки легли на шубейку, постланную вверх мехом. Они заснули, плотно прижавшись друг к другу.

Отец Серёжи, Ефим Иванович, с которым я посоветовался насчет дальнейшей судьбы зверюшек, предложил:

- Я так думаю, о енотовом семействе нужно сообщить в союз охотников, пускай ищут браконьера. Это одно, а второе - нам надо воспитать енотят…

- А кто будет воспитывать? - спросила сестра Серёжи Нюра. Я заметил по глазам девочки, что она готова ухаживать за сиротами.

Все молчали.

Я посмотрел на мальчиков. Серёжа сидел на стуле, опустив голову. Гриша что-то серьёзно нашёптывал на ухо матери, но та отрицательно качала головой и, наконец, сказала:

- Но где мы его поместим?

Мальчик снова горячо зашептал.

- Не знаю, как вы решите, - снова заговорил хозяин дома, - но моё мнение такое. Наша семья берёт пару кутят. А ты, Гриша, осенью получишь одного из двух наших кутёнков, а покуда учись за ними ухаживать.

- Я отвезу его в школу, - воскликнул обрадованный Гриша, - ему там хорошо будет…

Ребята, довольные таким решением, вскочили со своих мест и, окружив меня, все трое наперебой закричали:

- А вам двух воспитывать!.. Им будет веселее…

От их звонких голосов я закрыл уши ладонями.

Так вот и появились у меня два енотёнка.

Своих остроносеньких зверюшек я назвал так: одного Ен, а другого Енька. Хотя они и были одного гнезда, но характеры имели разные.

Енька - весёлая енотиха. Когда она была сытой, то могла целыми часами играть, прыгала, ложилась на спину, лизала свои короткие лапки, тихо урчала. Совсем не злая, с мягким «характером», она ласкалась ко всем, кто желал бы с ней позабавиться. Её братец, наоборот, был сдержан, но его можно было легко раздразнить. Больше всего он любил еду и сон. Не отказывался иногда и поиграть с шаловливой своей сестрёнкой.

Чем старше становились Ен и Енька, тем крепче была их привязанность ко мне. Они от меня не отставали ни на шаг, бегали всюду за мной, комично потряхивая задом.

Очень быстро я научил своих зверюшек сидеть на задних лапках - служить. Они усвоили команду «На место!», хотя выполняли её нехотя, с оглядкой. Вообще-то учениками они были прилежными. Были у моих воспитанников и дурные наклонности. Стоило только Еньке вырваться на улицу, как тут же она проникала во двор соседа. И тогда проявлялся её прирождённый инстинкт - задавить курицу или цыплёнка. В этом разбое Ен редко принимал участие, потому что был ленив.

Не знаю почему, но оба они терпеть не могли велосипедистов. Зная это, я часто водил зверюшек в парк культуры и отдыхай Там велосипедистам не разрешалось ездить, но находились нарушители этого правила. Еноты смело нападали на них, и «любителям спорта» приходилось иногда очень худо.

Как-то осенью, перед самым концом летних каникул, ко мне забежали Серёжа с Гришей. Мальчики были взволнованы. Поздоровавшись, Серёжа первым делом спросил:

- Вы никуда не отдали енотов?

Я ответил что нет.

- Вот это хорошо.

Мальчики сели на диван и, переглянувшись, замолчали.

По их растерянным лицам было видно, что они не решаются о чём-то попросить.

- А ну, живей! - подбодрил я мальчиков. - Выкладывай. Зачем пришли?

Первым с дивана вскочил Гриша.

- Вот у них ребята решили енотовую ферму открыть.

Серёжа сказал:

- Пётр Сергеевич! А вы не отдадите ли нам своих енотов?..

- Это он для фермы старается, - не унимался Гриша.

- Да нет ещё у нас фермы!.. Мы только хотим попробовать развести енотов. Что получится…

Можно ли было устоять перед такой просьбой? Нет. И я отдал Ена и Еньку ребятам.