Футуристический, философски-приключенческий роман

 

Предисловие

История началась с того, что мне позвонил Петр Игоревич, давнишний знакомый и редактор местной газеты. К нему на работу пришел человек и попросил дать номер телефона специалиста по физике, уфологии и парапсихологии — для консультации по поводу того, что с ним произошло.

Первой моей мыслью было отослать просителя к одному из знакомых мне парапсихологов. Но я не нашел подходящего физика. Пришлось согласиться и дать визитеру мой номер телефона.

Через несколько минут я опять поднял трубку телефона и назначил встречу моей знакомой. Журналисту. В надежде, что ее профессиональные вопросы направят повествование визитера в конструктивное русло. У журналиста, возможно, будет новая газетная статья, а заодно и я удовлетворю свое любопытство.

Но встреча прошла не так, как ожидалось. Незнакомец задал кучу странных вопросов, а по намеченной теме заявил только то, что он путешественник во времени. Он из будущего. На наши скептические вопросы отвечать не стал, сказав, что ночью нам присниться сон, в котором мы найдем на них ответы. И пояснил, это будет сон — исторический роман, действие которого начинается примерно в наше время (в начале 21-го века). И то, что мы увидим, не обязательно произойдет в нашей страте времени, особенно учитывая автоколебания вероятностей.

Напустив такого тумана, визитер удалился. Мы вежливо с ним распрощались, подумав: «Люди бывают с разными заскоками». Потом мы с Милой обсуждали эксперименты с моими приборами. А через пару дней (точнее, ночей) нам начали сниться почти одинаковые и очень реалистичные сновидения. В течении нескольких ночей мы смотрели «мультики» в цвете и с запахами. И с мысленными комментариями невидимого автора. В итоге мы попытались увиденное изложить в этом романе.

Мы предлагаем вам поучаствовать в эксперименте наших потомков. И желаем приятного чтения!

 

Глава I. Предыстория всего

Он стоял в центре каменистой овальной полянки и смотрел на свои руки. В правой он держал пушистый светящийся шар. Руки и все тело были покрыты толстым слоем призрачно-прозрачного, фосфоресцирующего инея. И всеми фибрами души Тим чувствовал исходящую извне большую опасность.

Серую полянку окружал лес из спрессованного сплетения причудливых, взаимно пересекающихся спиральных линий, арочных структур, лент, объемов и того, чему у завороженного жутким зрелищем Тима и названия не было. Зачарованная роща непрерывно плыла и изменялась под его взглядом. И все это фантастическое зрелище подсвечивало здешнее солнце, чудовищными силами выгнутое в форму чаши. Оно, словно в ужасе от увиденного, стремительно удалялось, раскинув космы протуберанцев во все стороны.

Неожиданно в его голове раздался пронзительный визг металла и женский крик — «Тимур, Тиму-у-у-р!» — Он обернулся и увидел силуэт человека в скафандре с протянутыми к нему руками, которого уносил невидимый поток. Не раздумывая, Тим кинулся следом. Сердце сжал ужас падения в бездну…

Он толчком очнулся от кошмарного сна. Рот сушило ощущение неминуемой потери…

 

Глава II. История любви

Тим в раздумье строил карточный домик — он уже вырос до третьего этажа и стоял вполне устойчиво. Вроде бы тренировка для рук, а мысли могут уноситься далеко-далеко. Счастливый он все-таки человек — работа такая, что приносит только радость. Даже когда он не на арене и не показывает свои фокусы и трюки, то все равно готовится к выступлению. И при этом ему совсем не тяжело — только в радость. Но вспомнился кошмарный сон и он не мог понять — откуда эта нелепица могла прорваться в его размеренную жизнь? Сердце наполнила тревога, которую незаметно сменила грусть — предстояли гастроли на несколько месяцев, а уезжать не хотелось.

Тим улыбнулся кончиками губ своим мыслям — как он все-таки изменился за эти полгода после встречи с Томой! Да и она разве чем-то напоминает ту капризную девчонку, которая дразнила его на вечеринке! Похоже, у них действительно всё серьезно, раз оба изменились до неузнаваемости. Раньше он тяготился зимами в городе — всё одно и то же, а гастроли — это новые города, люди, встречи. Кайф! Полет души! Но теперь он летает только рядом с этой кареглазой стройной девчонкой…

…Все начиналось осенним хмурым вечером. Друзья-акробаты уговорили его пойти на вечеринку, которую устраивали альпинисты в студенческом общежитии университета. Обычно Тим не любил такие мероприятия вне круга циркачей — у людей все по-другому, чем у них, служителей арены. Но в тот вечер заняться было совсем нечем, а на party будут и свои — акробаты Дана и Данир. Точнее, Данир уже больше не акробат — пять лет назад сорвался почти из-под самого купола (у них с женой был совместный номер). И только благодаря Дане он остался жив, да еще и работает (врачи пророчили полную неподвижность). Правда, пришлось освоить трюки клоуна — под купол ему больше не взобраться, а вот жена по-прежнему выделывает умопомрачительные кульбиты на высоте. Семья друзей для него была идеалом — он и сам мечтал о таких отношениях, где любовь переплетается с дружбой и взаимопониманием. В шутку (но в каждой шутке, как известно, есть доля истины) он до сих пор объяснял свое холостое положение так:

— Вот жду, когда Ярка подрастет…

Дочери Даны и Данира было восемь, но она уже работала на арене (номер «Девочка на шаре») и всегда с восхищением смотрела на 25-летнего Тима. А он в свою очередь вздыхал — повезет же какому-нибудь циркачу помоложе, ведь лучше этой живой малышки жены не найдешь. Всю их «кухню» знает не понаслышке — выросла за кулисами, а от родителей унаследовала не только прекрасную внешность, но и золотое сердце. Не чета современным черствым девчонкам, которые только и думают, как бы побольше денег из мужчины выкачать. «Вот, одна такая уже уставилась на меня — все глаза проглядела. Ха, видно привыкла, что к ее ногам мужики штабелями падают! Не на того попала, крошка!»

И Тим с холодным выражением лица отвернулся от кареглазой красавицы в умопомрачительном прикиде, которая как бы ненароком крутилась возле него и то и дело заводила громкую беседу так, чтобы и он в нее включился. Но, несмотря на внутренее сопросивление Тима, разговор все-таки завязался — посодействовал Данир (он давно мечтал женить своего коллегу):

— Тома, разреши тебе представить самого талантливого, но самого скромного члена нашей цирковой труппы — Тима. У него руки — золотые, такие фокусы показывает, закачаешься! Если вы очень попросите, то он сегодня устроит маленькое представление.

Присутствующие оживленно загудели, но Тим явно не горел желанием импровизировать. Тома быстро сориентировалась в ситуации:

— Я тоже умею показывать один фокус. Называется «похищение фокусника»!

И под дружный смех своих друзей-студентов она взяла Тима за руку и потащила его танцевать медленный танец. От этого смелого прикосновения ему почему-то стало очень хорошо. И девушка уже не казалась холодной и расчетливой, скорее импульсивной.

…«Похищение фокусника» получилось по полной программе — Тим не расставался с Томой весь вечер, а потом они пошли гулять по ночному городу.

Тяжелые тучи укрывали улицы и как бы создавали интимную обстановку — хотелось уютно прижаться к кому-то теплому. Причем не только телом, но и душой. Впрочем, Тим ничего такого себе не разрешил — воспитание не позволяло. Весь вечер активной была именно Тома. Девушка оживленно рассказывала про учебу (она собиралась стать переводчиком), про семью и друзей. Живет она с родителями, но частенько остается в общежитии — тут веселее, чем с «предками». Тем более, что она единственная дочь на маму, папу, бабушку и дедушку:

— Я им собаку завела, чтобы от меня немного отцепились. Думала, другая «игрушка» будет, — увлеченно рассказывала девушка, играя большим желтым листом клена. — Но получилось наоборот — теперь и Алмаз за мной присматривает! Только выведу его гулять, сразу всех кавалеров отгоняет, как рыкнет, мало кто из парней хочет продолжать знакомство!

И Тома в очередной раз звонко рассмеялась. Каштановые волосы мягкими волнами потекли на плечах. Девушка поднесла к лицу лист и блаженно вдохнула его запах:

— М-м-м-м, осенью пахнет! Почему-то мне больше всего нравится кленовый запах осени, впрочем, тополиный тоже ничего!

Тома искренне улыбнулась и посмотрела Тиму прямо в глаза. Он залюбовался этой картиной при свете не частых фонарей:

— Ты очень красивая. Парней у тебя, наверное, столько…

Тома на мгновение замолчала — какое-то новое чувство зародилось в душе. Впервые в жизни ей не захотелось похвастаться своими победами перед парнем (хотя в ее 19 лет их было немало). Наоборот, мелькнула какая-то дикая мысль сказать, что у нее вообще никого никогда не было. До тебя. То есть до Тима. Но он же не поверит…

— Нет, не очень… Учеба ведь… А вечеринки — так от учебников же тоже надо отдыхать… Да и жизнь проходит, надо же от молодости память какую-то оставить…

Тома как-то неловко улыбнулась, и сверкнула глазами поверх листа, за которым она прятала губы.

— А я, когда учился в цирковом, только и делал, что занимался… Конечно, дни рождения отмечали, но чаще лимонадом, и всё на арене…

Тим тоже почувствовал неловкость от того, что так «неправильно» прожил свою молодость, которая вот уже почти прошла, а следов никаких и не осталось.

— Интересная у тебя, наверное, жизнь — выступления, арена, аплодисменты!.. — с какой-то завистью протянула Тома.

— Ха, типичное заблуждение! Действительно, моя жизнь — это арена, только на публику и аплодисменты приходится очень малая доля! Чтобы тебе захлопали, знаешь, сколько надо поработать на репетициях! Да и не только — ведь каждый трюк рождается сначала в голове, потом ищешь информацию о том, кто и как его раньше делал. Стараешься найти свою изюминку, свое отличие. После этого готовишь реквизит для номера, и начинаются репетиции, репетиции, репетиции…

Тома с интересом слушала — для нее это было прикосновением к чему-то неизведанному раньше. Обычно кавалеры говорили о ней прекрасной, «пели дифирамбы» да старались поближе подобраться к телу. А этот взрослый по сравнению с ней мужчина идет рядом, смотрит на предрассветное небо и рассказывает про цирк…

— Куда тебя проводить? — как бы опомнился Тим (он редко говорил так много).

— К общежитию. Родителям я сразу сказала, что там останусь. Впрочем, через полтора часа уже на первую лекцию…

— Извини! Я и забыл о времени! У меня арена сегодня только в 11, успею поспать немного, а вот ты…

И Тима захлестнуло неизвестное до этого чувство — ему стало жалко эту девочку, которая всю ночь пыталась казаться взрослой. Но на самом деле она такая нежная, беззащитная и хрупкая. Ему страшно захотелось ее обнять, но не в порыве страсти, а чтобы согреть, сберечь, оградить… Тим усилием воли не позволил себе сделать этого. Хотя, наверное, зря — Тома смотрела на него ожидающе, когда они подошли к двери общаги.

— Спасибо за прекрасный вечер… — выдохнул Тим и несмело потянулся к руке девушки. Тома «обалдело» смотрела, как он целует ее наманикюренную ручку (современные кавалеры не так прощаются), а потом спросила:

— Когда еще увидимся?

Они встретились на следующий, точнее, в тот же день — Тома пришла на представление к Тиму. И взглянула на цирк другими глазами — вместо яркого праздника и вечно счастливых людей увидела тружеников. А потом впервые в жизни зашла за кулисы и окунулась в мир, о существовании которого вообще не подозревала. С тех пор они встречались почти каждый день и становились необходимы друг другу все больше и больше. Тим стал ловить себя на мысли, что Тома нужна ему постоянно, а не на несколько часов в день. И вот сейчас перед гастролями он всерьез задумался о том, чтобы сделать ей предложение. Правда, оставалось много вопросов, которые еще не понятно как предстоит решить, но разве это главное? Просто у них обоих такой накал чувств, что он должен во что-то вылиться. Или это весна пьянит и без того пьяные головы?..

 

Глава III. Два друга

— Здорово, старик! — Тима остановил ощутимый хлопок по плечу. Рядом стоял Серж — его давний приятель. — Давно не виделись. Месяца, наверное, четыре. Ты куда пропал-то?

— Полгода, — тихо улыбнулся Тим. — Да, знаешь, мне как-то ни до кого было… Ты уж не обижайся!

— Да ну! Давно бы так! И как эту «ни до кого» зовут? — хитро рассмеялся Серж.

— Тома. Вот как раз к ней и иду. Конечно, надо увидеться, поговорить. Вот только не знаю, когда…

— Поздравляю, старик! А то у тебя одна работа на уме была! Кстати, ты с Томой и заходи, кое-что интересное покажу.

— А кошек опять приносить?

(Осенью Тим таскал своему другу-изобретателю приблудных мурок. В цирке всегда много беспризорных кошек, а Сержу они зачем-то понадобились. Правда, любитель животных Тим сначала получил от школьного друга заверение, что никакие издевательства кискам не грозят).

— Нет, кошачий этап закончился, — рассмеялся Серж. — Теперь другой начался. Впрочем, об этом действительно стоит поговорить.

— Обязательно зайдем! — пообещал Тим и поспешил на свидание к Томе.

Они дружили класса с пятого, причем все поражались несхожести этих двух пареньков. Однако противоположности, как известно, притягиваются, и различия в характере и интересах, казалось, только дополняли дружбу. Сержа в школе прозвали Кулибиным — он постоянно что-то изобретал, и в шутку грозился получить Нобелевскую премию, когда подойдет время. Тим же был гуманитарием, от точных наук шарахался, как от ладана, и смиренно сносил беззлобные поддевки Сержа — ну как можно не понимать таких простых вещей, как, например, закон Ома или… (Тим уже запамятовал, как его школьные трудности назывались). Тут же всё даже коту было понятно! Впрочем, симбиоз «физика» и «лирика» имел весьма практичное применение — сочинения писались в двойном экземпляре Тимом, а контрольные по алгебре и физике — Сержем.

После школы дружба только укрепилась — Тим делился своими успехами в цирковом училище, а Серж помогал ему разрабатывать техническую часть для умопомрачительных фокусов. Да и не только ему — акробатический номер, в котором участвует Дана, получил кучу призов именно благодаря хитроумному приспособлению Сержа. Представьте, катится огромный шар по тонкому стальному тросу под куполом, а на нем еще и девушка идет. И при этом никто не падает. А все дело в механическом наполнении чудо-шарика — конструкции из подвижных маховиков и магнитов. Из-за них-то шар и ведет себя, как шест для канатоходца — активно помогает удерживать равновесие. Раньше такого никто не делал.

Но последний год Серж очень неохотно откликался на просьбы цирковой братии помочь — отнекивался занятостью. Что-то он там такое изобретал, и совсем не мог отвлекаться. Тим же не очень пытался проникнуть в суть экспериментов — все равно его гуманитарно ориентированные мозги для этого не приспособлены. А шепотом сказанная фраза про машину времени вызвала у Тима улыбку — какой же он еще мальчишка, этот Серж! До сих пор мечтает о лаврах великого изобретателя! Хотя давно мог бы сделать хорошую карьеру в каком-нибудь институте. Если бы вместо утопических проектов занимался диссертацией.

… — Здравствуй, любимая! — Тим ждал Тому на ступеньках университета.

— Ой, привет! Какой приятный сюрприз! А ты говорил, что будешь репетировать сегодня… — Тома была искренне рада такому повороту событий.

— Увы, буду, — с грустью сказал Тим. — Даже самому странно — любимым делом иду заниматься через «увы»… Впрочем, я не для этого пришел. Давай завтра устроим особенный вечер. Мне сказали, открылось новое кафе, где есть специальные столики для влюбленных. Представляешь, такая кабинка, вход в нее в виде сердца, а внутри столик на двоих и свеча…

— Как здорово! — захлопала в ладоши Тома. — Конечно, пойдем! А что, есть повод?

Тим не слишком часто приглашал любимую в увеселительные заведения, но если случалось, то обязательно по какому-нибудь случаю. Вот и сейчас Тома пыталась понять, не забыла ли она какую-то важную дату. Но Тим только хитро улыбнулся:

— Завтра и узнаешь. А теперь мне и правда пора. Значит, встречаемся на остановке в шесть. Успеешь нарядиться?

— До шести — вполне! Какой ты милый!

Тим поцеловал девушку в немножко вздернутый носик и заспешил к цирку. Даже удивительно, как легко ему стало на душе — принял решение и всё. Конечно, надо пожениться, и пускай весь мир подстраивается под них! В конце концов, они это заслужили! Он уже устал делать постоянные скидки на Томину учебу, ее старомодных родителей, свое не блестящее финансовое положение, а теперь еще и эти гастроли. «Вот поженимся и точка! Так завтра и скажу!».

И вместо репетиции Тим отправился в ювелирный магазин — он был весьма старомоден в каких-то вопросах. Как, например, просить девушку выйти за него замуж и при этом не подарить ей колечка? К своему удивлению он очень быстро нашел то, что ему надо — маленький перстенек с голубым камешком. «Сверкает, как слеза», — мелькнула у Тима мысль. Цена и размер тоже вполне подошли, и Тим полетел в цирк — он еще успевал немного захватить свое время арены. Во внутреннем кармане у него лежало колечко — завтра оно засверкает на пальчике у Томы и будет постоянно ей напоминать о его любви. Завтра в шесть. На остановке.

 

Глава IV. Трагедия

Ветер с силой бросал в оконное стекло пригоршни дождевых капель и снежной крошки. Тим посмотрел в окно — по небу стремительно неслись низкие серые облака. Тугая масса воздуха текла с бешеной скоростью между домами — сгибала кроны деревьев, ломала ветки. По лужам на тротуаре непрерывно бежала рябь. «Как в аэродинамической трубе», — вспомнилась где-то слышанная Тимом фраза. Тревога нарастала — подходило назначенное время свидания, а буря не утихала.

Тима раздирали противоречивые чувства — с одной стороны он с трепетом ожидал особенного свидания с любимой, а с другой — боролся с желанием никуда не выходить из дома. «Или погоды плохой боюсь, или отказа… А чего больше-то?». У Тима всегда так было — если нет желания что-то делать, то и не надо — всё равно не получится. Если не хотелось идти в кино — то билетов не хватало. Если ехать куда-то не было желания — то ломалась машина. Если встречаться с кем-то — то вместо приятного вечера выходил скандал и т. п. «Интересно, что будет сегодня? Все столики окажутся занятыми? Сломается автобус, на котором мы туда поедем? Или Тома откажет?..» О последнем варианте думать хотелось меньше всего. От этих размышлений Тим окончательно разволновался и решил позвонить любимой.

— Алло, Тома? Ты в окно выглядывала? Что, только в зеркало? Знаешь, на улице черти что творится с погодой. Может, никуда не пойдем?

— Но я же прическу сделала, и туфли новые примеряю…

— Я просто волнуюсь за тебя… Знаешь, ветер, вдруг простудишься и всё такое…

— А разве ты меня от ветра не закроешь? — в голосе Томы послышались знакомые нотки — сейчас с Тимом говорила та озорная девчонка, которая дразнила его на первой в их жизни вечеринке.

— Разумеется, любимая! — Тим даже устыдился своих опасений — действительно, ветер, и что? В нашем городе это не новость. В детстве в сильный буран катались на санках с горки, а в трескучие морозы, когда отменяли уроки в школе, он с друзьями шел гулять. Да и переносить романтическое свидание сейчас будет подобно тому, как если отобрать любимую игрушку у ребенка. То есть у Томы, ведь она так готовится…

— Знаешь, а ты мне сегодня снился, — вдруг прервала неожиданную паузу Тома. Ее голос звучал непривычно задумчиво и тихо. — Будто я лечу. Мне хорошо. Я смотрю вниз и вижу тебя. Бросаю тебе свою туфельку. А ты поднял туфельку и заплакал… Обещай, что никогда не будешь обижаться на меня!

Тим улыбнулся — какая она всё-таки еще девчонка! Обижаться на ее… Как только в голову такое придет!

— Хорошо, не буду. По крайней мере, постараюсь. Но если ты опоздаешь сегодня…

Тим попытался сделать голос строгим, но это не очень получилось. Он вообще не мог без улыбки и захватывающего теплого чувства разговаривать с любимой.

— Ой, тогда я побежала наводить красоту. Встречаемся на остановке!

… Тим сегодня опаздывал — что само по себе было необычно. Он вышел пораньше и надеялся встретить Тому на автобусной остановке, но транспорт ходил на удивление плохо. Он уже жалел, что не поймал такси, а теперь оставалось только следить за стрелками часов, пока автобус плелся до нужной ему остановки.

Ветер тем временем продолжал буйствовать. Тим с жалостью смотрел на людей, которые пытались укрыться от непогоды за железными клетками остановок — приходилось стоять с подветренной стороны и время от времени выглядывать, не подошел ли автобус. «Хороший хозяин собаку в такую погоду из дома не выгонит, а я любимую девушку на свидание потащил! Надо было все-таки отменить встречу. Ведь Тома нарядилась ради меня, а красота и теплая одежда у девушек — вещи несовместимые», — думал Тим, подъезжая к остановке. Вот и Тома промелькнула — точно, как воробушек, нахохлилась, стоит среди других людей. Тим подъезжал с другой стороны, поэтому ему еще предстояло перейти дорогу, чтобы обнять и согреть любимую.

Он вышел из автобуса, махнул рукой Томе, девушка с радостью замахала в ответ. Он залюбовался ее ручкой в модной обтягивающей перчатке. Ее глаза блестели и, казалось, видели только его. То, что в этот момент под порывом ветра заскрежетала и качнулась остановка, Тома не заметила — не отводила глаз от любимого. Тим тоже замер на пронизывающем ветру от нехорошего предчувствия. Хотелось крикнуть что-то, махнуть рукой, чтобы Тома скорее уходила, но тело не слушалось. Другие пассажиры быстренько отбежали от дрогнувшей железной громилы, Тома тоже опомнилась — обернулась и с ужасом взглянула на наклоняющуюся железную остановку. Девушка сделала резкий рывок, но туфелька на огромном каблуке соскочила с ноги, она замешкалась, и в тот же момент ее накрыло тяжелым коробом остановки.

— Тома! — надрывно закричал Тим. Ему казалось, что он бежит через дорогу, но ноги еле двигались от неожиданной дрожи. Еще секунду она махала ему ручкой и улыбалась, а сейчас на этом месте опрокинутая остановка… Только туфелька на шпильке лежит сиротливо рядом в грязной луже. Когда Тим добежал до места трагедии, к туфельке медленно подползала струйка алой крови…

— Надо же что-то делать! Давайте уберем остановку! Да люди вы или нет?! — в панике Тим пытался расшевелить оцепеневших от ужаса пассажиров, которых почти сдували новые порывы ветра. В этот момент рядом тормознул синий «Жигуль»:

— Парень, я по мобильнику полицию вызвал и «скорую». Скоро приедут. По крайней мере обещали…

Мужчина средних лет спортивного телосложения, наклоняясь от ветра, вышел из машины к Тиму.

— А вот остановку я бы трогать не стал — тяжелая, мы сами не удержим. Представляешь, еще раз уроним на того, кто там…

Но Тим, казалось, не слышал — он изо всех сил пытался приподнять уголок железной коробки. Рядом с местом, где валялась в луже туфелька Томы. Теперь она плавала уже не в темной воде, а в красной — ручеек крови становился все сильнее… Ветер раздувал полы его куртки, попадал в рот — дышать было трудно. А на глаза навертывались слезы — тоже от ветра, наверное.

— Тома! Томочка! Любимая! Не молчи! Все будет хорошо, помощь едет, и я здесь! Всё хорошо будет, ты слышишь?!

Но в ответ только завывал ветер. Пассажиры, оставшиеся чудом в живых, отворачивали лица — по щекам текли слезы. Теперь уже они переживали не за себя — больно было смотреть, как мучается этот парень, помочь которому никто из них не мог…

Взвизгнув тормозами, возле поваленной остановки остановилась машина полиции. Двое гаишников только присвистнули, когда увидели наделанное ветром.

— Срочно нужны спасатели с техникой — ветер опрокинул железную остановку, под ней люди, — проговорил один из них в рацию.

— Отойдите подальше, могут быть другие порывы ветра, — обратился второй страж порядка в первую очередь к Тиму. — Зачем нужны еще жертвы?

Полицейский дотронулся до плеча молодого человека. Тим механически повернул голову, но смотрел на полицейского стеклянными невидящими глазами, в которых стояли слезы. Когда ветер рванул с новой силой, полицейский постарше просто силой оттащил Тима от места трагедии и как раз вовремя — новый порыв повернул коробку остановки еще раз.

— Аааах! — выдохнули почти все свидетели трагедии одновременно — поднявшаяся остановка открыла жуткую картину. В луже крови лежала прекрасная, но неестественно бледная девушка. Одну руку она прижимала к груди, вторую откинула в сторону. Из уголка рта стекала струйка крови, а широко открытых невидящих глазах отражалось низкое небо. Полицейские не смогли удержать Тима — он кинулся к любимой.

— Девочка моя, я тут. Вот и врачи приехали, сейчас увезут тебя в больницу… Я поеду с тобой, я буду с тобой, всё будет хорошо… — бормотал Тим, несмело прикасаясь к руке любимой.

— Что, почему вы уходите?! — дико закричал он врачам в спину (после проверки отсутствующего пульса они поспешили укрыться от ветра в машине). — Заберите ее сейчас же!

Казалось, Тим не понимал (или не хотел понять), что Тома мертва. Губы его дрожали, он готов был сорваться на истерику. Женщина-врач, которая только что дала шоферу команду трогаться, махнула рукой — подождите. И быстро начала рыться в чемоданчике — девушке уже не поможешь, а парень может наломать дров в таком состоянии. Успокаивающий укольчик — вот что ему сейчас надо.

— Парень, мы ей уже не поможем…

Рядом опять стоял мужчина из «Жигуленка», который вызвал помощь. После инъекции Тим остался на пронизывающем ветру в каком-то отупении. Не отрываясь, он смотрел на накрытое синей пленкой тело любимой. И на ее туфельку, которая по-прежнему лежала на боку в луже ее же крови. «Если бы она меня послушалась, и мы не пошли в кафе…» — мелькнула у Тима мысль. «…Обещай, что никогда не будешь обижаться на меня!» — всплыли в памяти слова любимой. Что она там рассказывала? Сон? Она смотрит на меня сверху, а я держу в руках ее туфельку?!

Тим задрожал от накатывающегося рыдания, взглянул на небо и потянулся к туфельке Томы.

…

— Давай-ка я тебя домой подвезу, — предложил мужчина из «Жигуленка» и почти силой повел Тима к своей машине. — Ты где живешь? Адрес помнишь?

Тим неуверенно кивнул. По дороге мужчина пытался отвлечь его разговором:

— Я раньше думал, что столбы перебегают дорогу только в анекдотах. А сегодня, представляешь, перед моей машиной упал железобетонный фонарный столб. Когда ехал сюда. Еле успел увернуться…

— А я бы сейчас не хотел увернуться… Уж лучше сразу, чем так жить. Без Томы…

Мужчина осекся и сочувственно посмотрел на Тима — извини, парень, молчу…

Тим сбросил мокрую и грязную одежду в прихожей, прошел в комнату и упал на диван. Лекарство подействовало (врач вколола ему двойную дозу успокаивающего), и Тим провалился в забытье. Проснулся среди ночи — отупление прошло. Он вспомнил Тому, и глаза сами наполнились слезами — Тим заплакал навзрыд, как, наверное, не плакал с детства.

А в голове роились мысли: ну почему их жизнь зависит от конструкторов, абсолютно лишенных интуиции? Почему он сам не послушался своего внутреннего голоса? Почему не настоял остаться дома в такую погоду? В конце концов, он же старше, значит, должен быть мудрее… А если бы он поехал на такси, то успел бы забрать Тому с остановки раньше того рокового порыва ветра. Или если бы он приехал раньше, и они там стояли вдвоем, то он успел бы рвануть ее в сторону на секунду раньше. Или…

Вариантам развития событий не было конца. Но вывод кругом один — его любимая мертва… В ушах звучало «Обещай, что никогда не будешь обижаться на меня»… Эх, если бы можно было вернуть время назад… Какая-то мысль робко проклюнулась в его воспаленном сознании — Тим сразу ее и не осознал, уж слишком она отличалась от его теперешней боли. Серж, машина… Стоп, какая машина? Времени?!

 

Глава V. Машина времени

Тим с трудом дождался утра — не пойдешь же в гости в 4 часа?! Конечно, Серж — старый друг, да и сам парень со странностями, но всё же… «Если мне удастся уговорить Сержа отправить меня хотя бы на час назад! А еще лучше — на день. Не надо никаких кафе с колечками — просто взять документы да пойти в ЗАГС!» — думал Тим в первом автобусе. На почти пустых улицах еще были видны следы вчерашнего урагана — у поваленных деревьев обрубили ветки, но еще не отвезли стволы на свалку; сорванный шифер сложили кучками возле «обескрышенных» домов и т. д. Но Тим старался этого не видеть и не думать о вчерашнем — сознание блокировало все сигналы извне на эту тему — слишком больно. Зато бросало спасительную подсказку — Серж, машина времени, спасение Томы.

…— Здорово, — буркнул едва проснувшийся изобретатель, когда Тим появился на пороге его квартиры-лаборатории. Казалось, Серж даже не удивился столь раннему визиту.

— Слушай, друг, нужна твоя помощь, — начал Тим без всякой прелюдии. — Вчера случилось страшное несчастье — погибла Тома. Нелепо, страшно, у меня на глазах. Пошли меня в прошлое, я всё исправлю! Я же знаю, что ты с кошками экспериментировал, теперь со мной попробуй!

Тим ожидал, что придется долго уговаривать Сержа, но приятель на удивление быстро согласился — только внимательно посмотрел на Тима, которого колотила мелкая дрожь от возбуждения.

— Нет проблем!

— Знаешь, давай на день назад, а? — обрадовано вскрикнул Тим.

— Ну, старик, как захотел — еще с точностью до минуты закажи! Увы, пока такие тонкости моей технике недоступны. Да и само время делится на маленькие кусочки в прошлом и будущем. Это похоже на поезд, где каждый вагон — это отдельный участок. Я называю их стратами. И все вагоны движутся в одном направлении — в будущее… Расстояние между «вагонами» я не знаю. Так что даже не могу предположить, в какой год я тебя закину…

— Но ты же столько раз пробовал с кошками…

— Ха, думаешь, они могут спрашивать, в какой год попали? Хотя было бы неплохо… Я давно думал, как бы самому куда-то закинуться, но нужен оператор, который бы здесь, в настоящем, контролировал процесс. Так что сейчас мы с тобой попробуем, но как далеко в прошлом ты окажешься — сказать не могу… Ты мне потом расскажешь!

Это было не совсем то, чего ожидал Тим, но отказываться было бы глупо.

— Но я смогу спасти Тому?

— М-м-м, вообще-то это будет не совсем та девушка, которую ты любишь. В каждой страте живет отражение человека, вот ее ты и будешь спасать. Но как ты будешь делить любимую со своим дублем в прошлом?

Тим о таких тонкостях как-то не думал: он — это он, здесь и везде. Тома — тоже. Просто надо «отмотать» пленку назад, вмешаться в развитие событий, и все будет тип-топ. Но сейчас Серж говорил слишком сложные для его понимания вещи.

— Ладно, потом разберусь во всем этом, — и Тим с готовностью протянул руку для замысловатого браслета, который надел ему изобретатель.

— Браслет готовил для себя, а тебе, возможно, надежнее было бы нацепить ошейник. Как на кошек — ты такой возбужденный… Но смотреться это будет странно. Ты и так можешь навести много шороху в прошлом своим видом…

— А что со мной не так? — недоуменно осмотрел себя Тим.

— Всё так! Но для дня сегодняшнего. Когда будешь возвращаться — одновременно нажмешь эти две кнопки на браслете. И вот еще — положи в карман коврик. Его надо расстелить под ноги перед возращением в наше время.

— Хм, если кошки с такой сложной задачей справлялись, что же они про год не спрашивали? — съязвил Тим.

— Ну, всё не так и плохо, если ты уже шутишь, приятель! Нет, кошкам я надевал специальные носочки. Вот только, извини, твоего 43-го у меня не имеется, так что просто встанешь на коврик.

— Тогда уж объясни, зачем это? — Тим непонимающее мотнул головой.

— Слишком долго и сложно. А если в двух словах — без него не хватит мощности моей техники. Ну как, готов? Захвати куртку — не знаю, какая в прошлом погода. Я настроил прибор на твое появление в парке, чтобы поменьше шокировать людей. Но всё равно — будь осторожен. И не задерживайся дольше пары часов — я не знаю, как пройдет прыжок в прошлое, и какими будут ощущения. Знаю только, что кошек шатало из стороны в сторону после таких путешествий. Так что на обилие положительных впечатлений не сильно настраивайся. И главное — помни про дату, в следующей попытке это поможет мне послать тебя в прошлое более прицельно.

— Постой. Если я ее спасу, то будущее изменится, ты меня не пошлешь на спасение… Получается ерунда…

— Начитался фантастики… Не бери в голову! Ты не изменишь события, которые уже произошли в нашей страте («вагоне») времени. Ты можешь их изменить там, где они еще не произошли. Прошлое, настоящее и будущее существует одновременно. Существует в «надвремени». Это физическая среда, и скорость распространения возмущения в ней конечна. Конечна в «надвремени». Возмущения, распространяющиеся в этой среде, порождают новые возмущения. Образуются сгустки распространяющихся возмущений. Эти сгустки и есть страты времени. Скорость течения нашего времени — это и есть скорость распространения сгустков возмущения этой среды в «надвремени». Твои изменения событий в прошлом нас не догонят! Они так и останутся в стратах прошлого.

Серж вынул из стола пачку цветных фломастеров и вытянул относительно чистый клочок бумаги из кипы чертежей:

— Вот посмотри, это координата времени t, а это — координаты нашего трехмерного мира X,Y,Z. То есть наши высота, ширина и длина, — пояснял он, быстро рисуя две перекрещивающиеся стрелки черным цветом. — Это страты времени -2, -1, 0 (в которой мы живем) и +1, — синий фломастер оставил на листе бумаги четыре неровные, горизонтальные линии. Уловив недоумение Тима, Серж добавил:

— Ну как этажи, в многоэтажке…

Тим быстро кивнул в ответ.

— Смотри дальше, вот это твоя «мировая линия», — продолжил изобретатель, и красная, вертикальная кривая пересекла синие линии, — Я еще называю ее «глобальной линией». А вот и ты — в пересечении ее со стратой 0, — на бумаге появился желтый кружок. — А в других стратах живут твои отражения, — продолжал пояснять Серж, обводя зеленым фломастером остальные пересечения красной кривой с синими линиями. — В стратах -1 и -2 живут более молодые твои отражения, а в страте +1 — более старшая версия тебя. Уловил?

— М-м-м… Я теперь вообще ничего не понимаю… — схватился за голову Тим. — Хватит болтать! Отправляй меня.

Тим встал на столик, опутанный проводами. Серж воскликнул:

— Прыгаем!

Всплески зеленой змейки на экране осциллографа стали расползаться, смещаясь влево. На какое-то мгновение Тим ощутил, что он как бы увеличился в размерах. Его окутала чернота, затем его сжало, отпустило и вновь сжало в точку… «Вот как работают машины времени», — успел подумать он, проваливаясь в полную темноту сознания.

 

Глава VI. В пути назад

Тим пришел в себя от чего-то прохладного, прикасавшегося ко лбу. С трудом открыл страшно тяжелые веки — да, он в парке и обнимает осину. Голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота. Тим оторвал руку от ствола дерева — ноги подкашивались. Его стошнило. От этого стало легче, и Тим смог оглядеться по сторонам. Вместо яркой весенней зелени молодых листиков его окружала потемневшая зелень разросшейся поляны, солнечное утро сменилось пасмурным днем середины лета. «Почти год разницы! Или Серж меня закинул в будущее?» — мелькнула в голове первая мысль. Тим сделал несколько неуверенных шагов в сторону выхода из парка — его еще качало от слабости. «Н-да, нелегкое это дело — путешествовать во времени», — думал Тим. Его мысли были такими же ватными, как и ноги.

Он шел и во все глаза смотрел по сторонам — вроде бы знакомый парк, ан нет. Деревья какие-то заросшие. Знакомые статуи в облупленной извести. Лавочки с облезшей краской и плохоузнаваемой модели. Тим напрягал память, чтобы вспомнить, когда же такие стояли — безуспешно. Еще больше он запутался, когда вышел за пределы парка — по дорогам бежали исключительно «Жигули», «Москвичи» да «Волги». Иногда попадались «Запорожцы» — Тим уже почти забыл, как они выглядят! А вот иномарок — ни одной. «Ого, похоже, Серж сильно перестарался! Это не полгода разницы, а десятки лет…» Прохожие тоже с любопытством посматривали на Тима — его простенькие по современным меркам джинсы и спортивная курточка сильно выделялись на общем фоне. Тим и сам с любопытством глазел на людей — пытался по одежде определить год. Ядовитые фиолетовые оттенки плащей и почти у всех — одинаковые иностранные буквы на спинах да еще торчащие из курток перья. Как там этот прикид назывался? А, пуховик… Кажется, мама о таком мечтала, но купить — денег не хватало…

Однако все эти детали не помогали вспомнить год — только визит на почту прояснил дело. Тим зашел в дверь под синей вывеской «Почта. Телеграф». Табло с написанными от руки цифрами показывало, что он вернулся в прошлое на 15 лет назад. «Томе сейчас 4 года, мне — 10. Долго же придется ждать встречи…» От этих мыслей ему стало совсем грустно. «Стоп, если мне сейчас 10, то и родители живы!» Тим собрался было их повидать, тем более, что мамина контора совсем рядом… Тим сделал несколько шагов к ее институту, но тут же остановился — всплыло воспоминание из детства, как он первый раз сам пришел сюда к маме. Тогда вахтерша строго посмотрела на него поверх очков и спросила: «Мальчик, ты чей?» Он тогда опешил от такого простого вопроса и выпалил почти на автомате: «Мамин». И потом сбивчиво пытался объяснить, как зовут его маму и кем она тут работает. А теперь? Что он скажет на проходной? А потом — маме?..

Тим сделал несколько бесцельных кругов по городу, читая давно забытые названия улиц. «Блин, живешь и не замечаешь, что город каждый день меняется!» — думал Тим по дороге. Магазины на первых этажах жилых домов стали уже такой реальностью, что теперь было странно их не видеть. Как и ярких билбордов, рекламных плакатов, неоновых вывесок. Зато разномастные «комки» со всякой ерундой стояли на каждом шагу — какие же они уродливые! А вот ветвистые деревья понравились ему даже больше — по сравнению с ровненько подстриженными и приниженными деревцами его времени они были какими-то более живыми. Казалось, их длинные ветки о чем-то говорили прохожим, и в каждом движении дерева чувствовалась сила, мощь, радость бытия. Тиму понравились даже не убранные на тротуарах красно-желтые листья — они делали город более неформальным, домашним. Сейчас же (разум Тима продолжал жить покинутым временем) за каждый листик возле самого маленького офиса полагается штраф, поэтому вылизывают всё. «Странно, мне раньше и в голову не приходило, что деревья могут что-то чувствовать… Интересно, а когда я по деревьям лазил, им было больно?..» Тим вспомнил детство, и тут же захотелось встретиться с самим собой: «Я как раз должен быть в школе». И Тим зашагал в нужном направлении.

Тим быстро подошел к школе, но в нерешительности замялся у ворот — входить? Или нет? Придется узнавать, где занимается его четвертый класс, а этого делать не хотелось. Как раз в этот момент прозвенел звонок, и через пару минут в школьный двор выбежали школяры.

Первое, что бросилось Тиму в глаза — противный красно-синий ранец, который выпрыгнул из двери школы впереди мальчишки. О, как он ненавидел этот девчачий клеенчатый портфель с лямочками! Но выбора школьных принадлежностей не было — мама просила какую-то приятельницу привезти ранец из самой Москвы. И то, что цвета «дефицита» не очень нравились Тиму, родителей совсем не смущало — они были рады, что достали ранец, который можно носить за спиной и исправлять этим осанку своему единственному сыну. Тим улыбнулся своим воспоминаниям — он изо всех сил старался скорее испортить родительский подарок, тогда бы ему купили угловатый коричневый портфель, с которыми ходила половина класса.

Ранец подняла рука в клетчатой драповой курточке. Мальчишка вздохнул и поволок ранец по земле. «Это я? А что, похож. Примерно такой же я на фотографии, когда мы всем классом после учебного года снимались». Тим увлеченно разглядывал своего двойника, а мальчик тем временем приближался к воротам школы. Сосредоточенное лицо, немного нахмуренные брови и губы, которые что-то беззвучно бубнили. «Интересно, почему я в плохом настроении? Двойку получил или с кем-то повздорил?». Тим сосредоточился на подходившем всё ближе мальчике, захотел вспомнить свои тогдашние мысли и…

Неожиданно Тим впал в какое-то необычное состояние. Как будто время и всё вещество вокруг него пропало. Да и он сам из большого дяди превратился в какую-то еле видимую песчинку в безразмерном и бесконечном пространстве. Песчинка резко поднялась куда-то ввысь, в нее влилось что-то большое. И теперь он, но только бестелесный, смотрел на Землю с высоты. В ушах запульсировала кровь, дыхание участилось, ладони предательски намокли — Тима охватил панический страх.

Сердце билось так сильно, что, казалось, было готово выпрыгнуть из полуоткрытого рта. Воздуха не хватало. Ему хотелось убежать, но тело не слушалось. На ватных ногах и плохо соображая, он двинулся в ближайший скверик — от людей подальше. Тим чувствовал раздвоенность или даже растроенность — одновременно он был ничто, висящее в темном космосе; задыхался от страха и делал неуверенные шаги к скверу; а также нес красно-синий ранец. Как только он отдалился от школы, к горлу подступила знакомая тошнота, голову сжало обручем боли. Расширения тела на мгновение, новый всплеск страха, сжатие в точку, и он опять провалился в темноту.

 

Глава VII. После прыжка

Первое, что увидел Тим — удивленные глаза друга. Серж с любопытством смотрел на Тима:

— Быстро ты…

Однако ответить Тим был не в состоянии — его колотила дрожь, но не от холода — вибрировала как бы каждая косточка и клетка тела. Животный ужас начал спускаться вниз — Тим прямо явственно почувствовал, как волосы на голове опустились, зато засвербило в желудке. На него напал голод — не менее дикий, чем недавний ужас.

— Серега, дай что-нибудь поесть! А то умру!

Тим хотел сделать шаг к столу, но ойкнул и удивленными глазами посмотрел на свои пальцы в носках, которые выглядывали из-под верхней части его туфель:

— А подошвы-то где?!

Сергей почесал за ухом:

— Н-да, подошвы остались в прошлом. Полагаю, вместо коврика.

Но Тим уже забыл про испорченную обувь — новый спазм голода скрутил его буквально пополам. Экспериментатор быстро оценил обстановку и кинулся к холодильнику. Вместе с батоном колбасы и хлебом на столе оказалась и бутылка водки. Спазмы голода мешали нормально жевать и глотать — Тим давился кусками колбасы и одновременно зябко кутался в свою куртку.

— Тебе надо выпить — немного успокоишься. Да и ванну погорячее я сейчас приготовлю, — Серж изо всех сил заботился о своем первом человеке — испытателе машины времени.

Тим погрузился в горячую воду и начал потихоньку успокаиваться. Дрожь в теле постепенно замирала, зато он с удивлением обнаружил, что пузырьки воздуха на стенках ванны и волосках его тела — живые. Он даже расслышал писк, с которым они отрывались от поверхности ванны и всплывали наружу при его малейших движениях. «Да я, похоже, пьян!» — мелькнуло у него в голове. «Странно, и это всего с одного стакана водки…». Впрочем, додумать эту мысль ему не пришлось — веки стали свинцово тяжелыми, и Тим сделал нечеловеческое усилие, чтобы успеть вылезти из воды — еще чуть-чуть, и он бы заснул прямо в воде. Завалившись на диван, он проспал до вечера.

…— А потом на меня навалился такой страх — сам не знаю почему. И без всякого браслета с кнопками и даже коврика я оказался на твоей кухне… — рассказывал Тим свои впечатления за чашкой крепкого кофе. — Почему так случилось?

— Вероятно, произошло резонансное замыкание во вневременную петлю твоей глобальной линии. Надо же, я и не думал, что может быть такая сильная связь вдоль этой линии…

Изобретатель сосредоточенно поскреб подбородок.

— Такое ощущение, что ты говоришь на каком-то иностранном языке! — на полном серьезе разозлится Тим. — Ох и любишь ты меня запутывать! Лучше скажи, мне что, придется ждать пятнадцать лет, чтобы спасти Тому?

— Теперь я вижу, что перестарался — заслал тебя на две страты назад, — как бы говорил сам с собой Серж. — Но есть еще одна — поближе, там разница с нашим временем — семь с половиной лет…

— А еще поближе нельзя? Хотя бы на годик назад? — с надеждой в голосе спросил Тим.

— Существует теория, по которой время как бы свернуто в спираль, а с помощью моей машины удается как бы перескакивать с одного витка спирали на другой. Но я не знаю, как можно произвольно двигаться вдоль витка спирали… Да эта теория и не стыкуется с тем, что я уже знаю. В нестратифицированном времени невозможно изменить события, невозможно путешествовать во времени… А в твоем прыжке меж страт времени я перемещал тебя вдоль глобальной линии Земли…

— Ой, хватит! — схватился Тим за лоб, — У меня от твоих умных мыслей опять голова болеть начинает! Ладно, семь так семь. Когда едем?

— Пока ничего точно сказать не могу. Надо будет поставить дополнительные эксперименты, подумать, перенастроить аппаратуру. В-общем, периодически заглядывай…

…Разочарованный Тим медленно шел домой — ему хотелось отправиться в прошлое прямо сейчас. После эксперимента наступило какое-то внутреннее отупение — в голове не было ни одной мысли. Он просто наблюдал, как люди спешили домой после работы, забегали в магазины, улыбались друг другу или хмурили лица. Тим как бы видел жизнь города со стороны — эмоционального отклика события не вызывали. Единственная вещь, которая возвращала его в настоящее — парадные туфли Сержа, совершенно новые и не разношенные. Идти в них было не очень удобно, и особенно остро Тим чувствовал их чужеродность — не мои. Удивительно, но даже боль от потери любимой притупилась. «Как после хорошей тренировки, когда тело как бы «высасывает» все силы из души», — оценил свое состояние Тим.

Однако всё быстро изменилось, когда он подошел к автобусной остановке — в голову начала стучать боль, посыпались обрывки каких-то чужих мыслей, захлестнула раздражительность. Медленно поползла к горлу тошнота. Повинуясь инстинктивному желанию, Тим отошел в сторону от людей — полегчало. Однако добираться домой надо, и Тим сделал еще одну попытку подойти к автобусу, в который как раз набивались другие пассажиры. Делая огромное усилие, он уже почти вошел в дверь, но боль, граничащая с тошнотой, остановила циркача. Застонав сквозь зубы, Тим опять отошел от людей. Отпустило. «Видимо, на общественном транспорте мне сегодня уехать не суждено», — подумал Тим по пути к стоянке такси.

По дороге он опять ловил себя на ощущении, что чувствует приближение каждого человека. И тут же делал инстинктивный крюк в сторону — не хотелось ни до кого «дотрагиваться». «Странно, а на Сержа я так не реагировал. Потом спрошу его, почему», — думал Тим, усаживаясь в такси. Он забрался на заднее сидение — подальше от водителя, но все равно чувствовал присутствие другого человека пульсирующей в висках болью. В данный момент Тим хотел одного — оказаться дома в полном одиночестве и тишине. А обо всем, что было и будет, он подумает позже. Когда-нибудь…

 

Глава VIII. В поисках себя

Среди ночи он проснулся от головной боли. Было такое ощущение, что на мозг давит свет полной луны. Тим встал и задернул плотные шторы на окне. В спальне стало темно, боль отступила, и он опять уснул.

«Интересно, сколько же я могу спать?» — подумал Тим утром следующего дня.

После путешествия в прошлое он полдня спал мертвым сном у Сержа на диване, а едва вернулся домой — опять погрузился в блаженную страну Морфея.

И при этом никакого дискомфорта от пересыпания! Впрочем, он даже был доволен таким сонным поворотом дел — меньше болело из-за потери Томы. «А ведь сегодня ее похороны…», — с каким-то удивлением подумал Тим. Впрочем, уже не было того безумного ощущения невосполнимой утраты, как раньше — он знал, что всё можно повернуть вспять. И ничего, что для этого придется ждать семь лет!..

Однако никто из присутствующих на похоронах о такой возможности не догадывался — Тим с жалостью смотрел на заплаканные лица родителей Томы, на ее расстроенных однокурсников и друзей. Квартира была заполнена людьми, венками, цветами и каким-то сладковатым и душным запахом. «Запахом смерти», — подумал Тим. Завешенные зеркала в прихожей, сдвинутая по углам мебель и лица, лица, лица. Все поражались нелепости этой смерти и, казалось, осуждающе смотрели на Тима. Он это почувствовал, когда подошел к гробу. В переполненной людьми квартире вокруг него сразу стало очень много свободного места, и наступила напряженная тишина. Девушка лежала в подвенечном платье — родители соблюли все традиции. Прекрасная, молодая, засыпанная цветами. От этого зрелища у Тима защемило сердце: «А ведь могла бы так одеться для меня…». На глаза предательски навернулись слезы, Тим сделал усилие, чтобы не разрешить им потечь по щекам. Но стоять в неожиданной тишине, да еще и духоте для него было мучительно. К тому же, от присутствия людей, опять начинало давить на голову. Не так как вчера на остановке, но всё же…

Тим вышел на улицу — решил ждать выноса гроба там. Вокруг него опять образовалось свободное пространство — никто не спешил выразить ему сочувствие, наоборот, его сторонились, как убийцы. Только подружка Оксана, с которой Тома делилась всеми-всеми радостями и горестями, робко кивнула ему.

«Вот подождите, я еще всё исправлю! Надо только подождать немного — семь лет…», — успокаивал себя Тим.

Тем временем красный гроб с его любимой вынесли во двор. Процессия должна была пройти по соседним дворам до катафалка, и Тим пристроился вместе с Томиными однокурсниками. Когда он шел за гробом, то поймал себя на странном ощущении — его любимая не лежит в гробу, а идет рядом. Нет, не совсем рядом с ним, а как бы справа и чуть позади. Тим явственно чувствовал ее внимательный, изучающий и даже несколько удивленный взгляд. Он обернулся назад раз, два, потом еще — но, разумеется, Томы там не было. Только опущенные глаза и понурые лица друзей и родных его любимой…

На кладбище Тим не поехал — уж слишком невыносима была атмосфера похорон. Да и не хотелось ему видеть, как гроб опустят в яму и забросают землей — после такого зрелища было бы трудно представить, что всё можно повернуть вспять. А он очень на это надеялся…

 

Глава IX. Новая сторона жизни

— Я тебя понимаю лучше других, — говорил вечером Данир, сидя на маленькой кухне Тима. — Для тебя сейчас жизнь закончилась, как и для меня тогда. Разница только, что у тебя руки-ноги работают, а я лежал неподвижно… Поверь, это страшнее! Ты можешь что-то делать, как-то отвлечься, а я полностью зависел от няньки: принесет судно — все дела на место сделаю, не успеет — я и тоже…

Данир с горечью махнул рукой — видно, что эти воспоминания разбередили старую рану. Бывший акробат виновато посмотрел на своего друга — вот, хотел подбодрить в трудную минуту, а сам жалуюсь. Его взгляд как бы говорил — извини, не знаю, как это получилось. А Тим молча крутил в длинных пальцах стакан с недопитой водкой — погружаться в хмельное забытье почему-то не хотелось. Как, впрочем, и говорить. Но Тим с удивлением поймал себя на мысли, что от присутствия друга ему стало намного легче на душе. От Данира как бы шло какое-то тепло, в которое Тим с удовольствием погружался. И от этого понимал старого друга намного лучше. Вот и сейчас у Тима вдруг заныл позвоночник где-то между лопатками. Неожиданно вспомнилось, что именно в этом месте у Данира был перелом.

— У тебя, наверное, спина часто болит? — не в тему спросил Тим.

— Да, особенно когда долго сижу или стою. Но это неудивительно, ведь позвонки держат две железные скобки, а это — инородное тело… А почему ты об этом вдруг вспомнил?

— А перелом у тебя между лопаток?

— Да, в грудном отделе… Тим, да что мы всё про меня! Я ведь пришел сказать, что все наши тебе очень сочувствуют, и очень жалеют Тому, но тебе лучше выйти на работу. Во-первых, с людьми рядом легче любую боль переносить, во-вторых, сильно расслабляться все равно нельзя — скоро гастроли. Ты ведь едешь, да? — с надежной в голосе спросил Данир.

— Пока не знаю. Это будет зависеть… от одного человека, скажем так. Но скоро я всё буду знать точно. Возможно, мне придется уехать совсем в другое место и надолго…

Тим подумал, что надо начать готовить друзей к своей отправке в прошлое. А с другой стороны Серж ничего не сказал про сроки, когда он перенастроит аппаратуру. Может быть, и придется поехать на все лето на гастроли, хотя даже мысленно возвращаться в прежнюю жизнь для Тима было очень тяжело…

…Тим бродил по цирку как потерянный. Его время на манеже отдали дрессировщикам — думали, что и сегодня он не придет на работу, а Жан и Света хотели лишний раз потренировать своих собачек перед гастролями. Не выгонять же их шумную свору с арены! Да по большому счету Тиму и не хотелось работать. «Надо привыкнуть к обстановке, надышаться воздухом цирка», — решил для себя фокусник, и отправился бродить по знакомым коридорам. Впрочем, путешествие по давно знакомым местам принесло и новые открытия — в закутке возле комнаты для оркестра он вдруг почувствовал очень приятное тепло. Тим остановился — батарей отопления не видать, других источников тепла — тоже.

Однако невидимые лучи явственно грели его — стоило отойти на шаг в сторону, тепло больше не ощущалось. Тим начал крутить головой — не может же тепло идти из ниоткуда! Причем тепло шло не снаружи, а как бы возникало внутри тела и растекалось по жилам… Точнее, это было не физическое ощущение — Тиму как бы «согревало» душу… Циркач встряхнул головой — так можно бесконечно стоять и греться! «Как ящерица на солнце. Только невидимом», — подумал Тим.

Однако пора идти: надо было собрать реквизит, оформить все бумаги в бухгалтерии — он уже знал, что поедет на гастроли. Серж сказал, что на все дела с перенастройкой аппаратуры может уйти несколько месяцев. «Ты как раз успеешь погастролировать. Может, к тому времени передумаешь отправляться в прошлое — поверь, в будущем намного интереснее!». Тим вспомнил свое возмущение на такое предложение: о каком интересе может идти речь, если он собрался заниматься важным делом — спасать любимую! Но сидеть в городе и ждать, когда у Сержа всё получится, было бы еще хуже. Тим не выдержал и ходил бы к нему каждый день. А школьный приятель обязательно начал бы свои заумные беседы, но Тим никак не мог понять всех научных тонкостей его изобретения и своего путешествия во времени. Так что лучше заниматься любимым делом, а потом сразу отправиться на встречу с Томой…

«Интересно, а это тепло мне почудилось или как?» — вдруг вспомнил Тим про свое утреннее необычное ощущение после всей дневной беготни. Цирк почти опустел, и Тим опять отправился в коридор возле оркестра. Теплое место никуда не делось, вот только грело как-то по-другому — слабее, более тонко и как бы расслабляющее. Тим обвел тепловой круг на плиточном полу кусочком мела:

«Завтра проверю еще раз», — решил он.

«Ерундой я занимаюсь», — думал Тим по дороге домой. «Тепло чувствую, измеряю, проверяю. Раньше такого не было!». Какой-то голос из глубин подсознания ответил ему: «А раньше вообще всё было по-другому». Тим отогнал наваждение — впрочем, даже если это и ерунда, то почему бы ею не заняться? Другим-то нечем…

…На следующее утро Тим первым делом отправился к своему «месту тепла». Оно чуть-чуть сдвинулось по сравнению с вечером, да и ощущения опять изменились. Как и прошлым утром, он как-будто окунулся в теплый, не замутненный, бодрящий родник. По крайней мере, именно таким было его ощущение.

— Привет! Можно спросить кое-что?

Из-за угла на Тима смотрело улыбающееся, но немного озабоченное лицо Даны, жены его лучшего друга Данира.

— Конечно, Данчик!

— Я и вчера тебя в этом коридоре видела. Ты так стоишь неподвижно, как будто слушаешь что-то… Тим, тебе плохо? Может, что-то надо сделать?

— Спасибо, Даночка, но помощь пока не требуется. А здесь я… — Тим запнулся на слове. Он и сам не знал, как объяснить то, что он чувствовал и делал. Если честно, то он не ждал подобного разговора — почему-то считал, что его стояние в коридоре останется для всех не замеченным. — «…Общаюсь с духами!» — выскочило у Тима.

— А-а-а… — протянула Дана. Чувствовалось, что она пыталась придать голосу понимающую интонацию, но получилась только озабоченная. Тим улыбнулся уголками губ — какие у него, все-таки, хорошие друзья! Вон как заботятся!

— Пойдем, мы с духом уже всё друг другу сказали, — полуобнял молодую женщину за плечи Тим. И они вместе покинули «теплое место».

Скоро Тим обнаружил странную закономерность — после того, как он «грелся» в невидимых лучах, на него нападала жажда деятельности. Он с огромным энтузиазмом репетировал. Грустные мысли почти полностью покинули его голову. Но зато она наполнилась кучей идей новых, оригинальных фокусов, которые Тиму не терпелось попробовать исполнить. — «Хм, может, я и правда общаюсь с каким-нибудь духом цирка? Рассказывают же разные легенды на эту тему… Вот мне и помогают…», — правда, ответить на эти немые вопросы было некому. Тим стеснялся рассказывать даже близким друзьям про свои необычные ощущения.

Зато в памяти стали всплывать давно забытые эпизоды его детства. Яркие картинки разных событий, необычайно насыщенные и цветом, и эмоциями. Словно кто-то их выдергивал из прошлого и заставлял Тима переживать все заново. Самое удивительное, что и эмоции детства Тим тоже чувствовал — бурную радость от нового трехколесного велосипеда; смешанный со страхом дикий восторг от первого подъема на «Колесе обозрения». И даже удивительную прохладу и сладость эскимо, которое папа купил ему в очень жаркий летний день — Тиму захотелось мороженного после этого воспоминания. Однако реальное эскимо его разочаровало: «И правду говорят, что раньше трава зеленее была и солнце ярче! Совсем не такой вкус, хотя на улице не меньшая жара…», — поразился своему наблюдению Тим. Но из памяти всплывали и не совсем приятные моменты — первая драка во дворе (Тим даже потрогал нос — казалось, он будет так же кровоточить, как в детстве); двойка, которую он постарался скрыть от родителей — его опять захлестнуло чувство стыда за ложь. Но даже когда эти воспоминания не были приятны, после них всегда возникало чувство удовлетворения и умиротворенности. Тим чувствовал себя каким-то цельным, гармоничным, уверенным в себе. И единым с самим собой и всем миром…

 

Глава X. Собираясь в новый путь

«Духи цирка», видимо, и правда хорошо помогали Тиму. Гастроли прошли удачно, он даже как-то внешне успокоился, плюс улеглась внутренняя дрожь и боль от потери. И в чужом городе он умудрился найти «точки подпитки» — «теплые» места, после пребывания в которых он становился явно активнее и изобретательнее. А теперь цирк вернулся, наступала осень, а с ней — новый сезон. Но до его открытия оставалось еще несколько свободных дней, которые можно потратить только на себя.

После «побочных эффектов» от транспортировки в прошлое у Тима даже возникала мысль вообще забросить эти эксперименты. Но сейчас первые желтые листья напоминали о самом романтичном для него времени года — именно осенью он повстречался с Томой. «Надо обязательно ее вернуть! Да, это муторно — кто же хочет добровольно подвергаться выворачиванию желудка наружу!? Но это единственный шанс…»

С этими мыслями Тим появился у Сержа.

— Знаешь, друг, туда пока соваться не стоит. Видишь ли, благодаря твоим путешествиям я знаю о прошлом намного больше. И теперь надо аппаратуру сделать такой же «умной», как и я. А на это, увы, двух с половиной месяцев не хватило…

Тим явно скис — опять отсрочка. А так хорошо было бы использовать эту неделю перед новым сезоном! Серж понял молчание друга по-своему:

— Что, не терпится еще раз погулять во времени? Тогда давай в будущее! Вот про него мы совсем ничего не знаем — догадки фантастов не в счет. Кстати, что-то мне подсказывает, что ты сможешь кое-что прояснить в отношении твоей любимой именно там…

«Хотелось бы верить», — улыбнулся мысленно Тим на этот примитивный «крючок» друга-исследователя.

— Вижу, тебе очень нужна информация оттуда? — произнес циркач вслух.

— Конечно, кроме того, твои наблюдения смогут кое-что объяснить в моей теории течения времени. Значит, и в прошлое отправлю тебя более точно. В общем, договорились. Мне надо пару дней на настройку машины на будущее. Заходи в среду!

Тим замялся уже у самой двери квартиры-лаборатории: Серж загорелся новой идеей и хотел поскорее выпроводить друга, чтобы копаться в своих схемах. Но кое-что Тима беспокоило:

— Прежде чем ты опять куда-нибудь меня закинешь, мне нужен твой совет. После путешествия в прошлое я столкнулся с кое-чем необычным… Сначала думал, что у меня крыша поехала, но потом…

И Тим рассказал Сержу про свои ощущения тепла и других людей, помощь «духов цирка» и другие «странности».

— Здорово, что ты сам это обнаружил! А я-то думал, как тебе рассказать…

— Так ты про всё знал?! — воскликнул удивленно Тим.

— Понимаешь, ты видел родники воды, бьющей из-под земли. Ты пил из них и чувствовал их вкус. А теперь представь, что существует «вода», текущая из прошлого в будущее и наоборот. Наши обычные физические приборы ее не обнаруживают, потому что ее как бы нет в нашем времени, нет в нашем «сейчас». Но человек чувствует ее и нуждается в ней. Считай, что в твоем «теплом месте» ты утолял жажду в роднике «воды вневремени»!

— Как ты сказал? — Тим даже повернул голову к Сержу одним ухом, как будто это помогло бы ему лучше понять заумности изобретателя.

— Да-да. Эта, так называемая «вода» может быть самого разного качества. Одну из разновидностей я аккумулировал и использовал для перемещения тебя в прошлое. Кстати, вот возьми эту коробочку с хрустальными шариками. Будешь держать их в руках не более пять минут, а потом обязательно положи обратно в коробку!

— И что будет? Я опять улечу в прошлое?

— Нет, но, надеюсь, у тебя будут не менее приятные ощущения, чем в твоем «теплом месте».

Тим открыл маленькую черную коробочку — в разных отделениях лежало два хрустальных шарика.

— И что, в них залита та «вода вневремени»? — Тим скептически улбынулся кончиками губ.

— Можно и так сказать. А точнее, через них она протекает, — пояснил изобретатель.

Тим поднес коробочку ближе к глазам, посмотрел внимательно — но никаких трубочек или каналов в шариках не обнаружил. «Куда меня занесет эта «вода»? Становится всё более и более странно…», — думал он по дороге домой.

 

Глава XI. В пути вперед

Два дня пролетели незаметно, и в среду утром Тим уже стучал в дверь друга. «Какое оно, будущее? Что я там увижу? И кого?» — спрашивал себя циркач в эти дни. С одной стороны ему было любопытно узнать, с другой — немного страшно. Но если без этих исследований никак нельзя помочь Томе — куда деваться? Только в путь!

Тим уже не задавал лишних вопросов — молча подставил руку под браслет, положил в карман коврик.

— Что-то мне подсказывает, что эта подстилка опять не понадобится… — подумал вслух Тим. — Вот только кроссовки жалко, опять ведь без подошв останусь…

— Всё может быть, — философски заметил Серж. — Путешествия в будущее — дело малоизученное. Но лучше всего — подстраховаться по полной программе. Так что готовься в нужный момент нажимать кнопки, стоя на ковре-временолете — и стопроцентная гарантия возвращения, и обувь целей будет. Впрочем, долго в будущем не задерживайся — пару часов и всё. И будь предельно осторожен — если в прошлом ты хоть помнишь, как себя надо вести, то здесь — полная неизвестность. Так что старайся не высовываться.

От болтовни друга Тим даже забыл думать о малоприятных особенностях переноса в будущее. Череда расширений и сжатий нагрянула на него неожиданно (циркач и не обратил внимания, когда Серж нажал кнопку, оклеенную красным скотчем). Потом Тим как бы весь сжался в одну маленькую точку. И опять очутился возле уже знакомой осины.

Тим с трудом разлепил глаза — невыносимо давило на веки, опять тошнило. Провел рукой по шероховатому стволу дерева, которое он обнимал, и поразился: «Ого, как дерево потолстело!» Вот только желтых листьев не было — в будущем в самом разгаре была весна.

Вдруг Тим почувствовал спиной чей-то пристальный взгляд. Путешественник аж похолодел от необходимости придумывать объяснения своего неожиданного появления из воздуха. «Что если придется бежать от незнакомца? В моем состоянии это почти невозможно…».

Но отступления не понадобилось — мужчина средних лет сделал несколько шагов в сторону Тима (теперь его можно было видеть и глазами, не только спиной).

— Удачно ты выбрал объект для обнимания! Осина хорошо компенсирует перепады энергии…

Тим молчал, не зная как реагировать. А незнакомец, после небольшой паузы, продолжил:

— Я чувствовал, что ты идешь, ждал тебя.

— Простите? Вы ждали меня? Но…

Тим хотел растеряться от такого заявления, но почувствовал приближение «бездны» — вот сейчас он опять растворится в воздухе, станет одновременно песчинкой и Вселенной. Боязно и хочется! Но кто же этот человек?

— Для тебя я Тим +3, — ответил незнакомец на его мысленный вопрос. — А ты — Тим-0. Мальчик, которого ты видел в прошлом — Тим-2 (минус два). А еще существуют Тим+1, Тим+2, Тим+4 и т. д. Позже ты встретишься и с ними. Но это будет потом, а пока расслабься. Давай присядем и поговорим.

Оба Тима отошли от осины в сторону кустов акации и сели в их тень прямо на траву (у Тима-0 от слабости подкашивались ноги, идти искать лавочку он был просто не в силах).

От приближения к своему двойнику в будущем Тим потерял ощущение времени. Точнее, пропало привычное восприятие сиюминутности, ощущения «сейчас» — его рамки стали расплывчатыми. Опять увеличилось в объеме его «Я». «Как будто я только проснулся, и всё, что было в жизни — просто сон». Краски весеннего парка стали неестественно насыщенными. Как в тех воспоминаниях из детства, которые на него время от времени накатывались. Тим с любопытством присушивался к ощущениям собственного тела — оно стало восприниматься несколько отстраненно и как бы со стороны. «Странно, я могу чувствовать и его тело. Как будто оно мое…» Тим даже в уме не хотел называть своего собеседника Тимом — не укладывалось в его голове, что он сейчас фактически разговаривает с самим собой. Хотя вот рука с выступающими венами, которая играла пожелтевшей соломинкой — кажется, пожелай сейчас Тим, и он сможет согнуть сухую травинку, поднести ко рту или бросить на землю. Или пошевелить ногами в мягких туфлях на гибкой подошве.

Тим осмелился поднять глаза на свой дубль в будущем. Тут же к нему потекло тепло. «Я то же самое чувствовал, когда отец меня по голове гладил…». Это тепло также успокаивало и вселяло уверенность. Роднило его со своим дублем. Тим понял, что его сознание и сознание Тима+3 слились в нечто единое. На мгновение он испугался этого слияния, но тут же пришло понимание, что индивидуальность будет сохранена. И сознание выдало картинку — две руки сплетаются вместе, но никогда не станут одной толстой рукой. Ведь она не так функциональна, и будет только мешать. В этот момент глубина единения с дублем уменьшилась. Тим почувствовал, что его как бы стало меньше, но в тоже время его собеседник появился на уровне мысли.

«Оглянись вокруг», — то ли говорил вслух, то ли телепатически транслировал Тим+3. Тим понял слова буквально — его «Я» стремительно выросло до масштабов солнечной системы. Бездна рванула навстречу. И не было в ней ни верха, ни низа…

«Ты видишь переплетающийся узор из белесых нитей, четкий в студенистых островках облаков и расплывчатый между ними. Это глобальные линии материи и линии человеческих судеб. Островки — это то, что Серж называет стратами времени. Ты чувствуешь, как неподатливы эти линии в островках. Они как бы вморожены в этот прозрачный студень. И ты чувствуешь, как подвижны линии судеб между островками. Мысль человека, его устремления могут ими прекрасно управлять. Но не спеши менять существующий узор. Ты пока не понимаешь его, да и мое понимание еще далеко от совершенства…»

Тим с любопытством рассматривал линии судеб — они встали перед его взором (то ли мысленным, то ли физическим — понять было нельзя). Кроме высоты, длины и ширины у них была и четвертая величина — глубина. Тим-0 пытался смотреть обычным, трехмерным зрением, и от этого восприятие четырехмерного пространства у него невольно слоилось и проецировалось в трехмерные куски.

«Тебя интересует судьба твоей любимой? — Продолжал Тим+3. — Вот линия судьбы ее тела. — Тим+3 направил внимание Тима-0 на белую линию, которая в одной точке распадалась на несколько более тонких. — Это — точка гибели тела и начала его распада. Но линия судьбы ее души не обрывается. Она изменяется и тянется дальше». Тим-0 во все глаза смотрел на тоненькую ниточку, которая тянулась в пространстве:

— Так, значит, Тома жива! — почти закричал Тим. — И я могу с ней встретиться!!!

— Не спеши, — его собеседник тоже перешел на голосовой режим общения. — Приблизься к линии ее души. Почувствуй ее.

Тим мысленно притянулся к этой линии — к его Томе:

— Да она совсем другая… — разочарованно потянул он. — В жизни она была не такая. Или я представлял ее другой…

— Верно, она не тот идеал, который ты любил. Она завершила текущий этап своей жизни и перешла к другому. Спасая ее биологическую жизнь, ты нарушишь цикличность жизни души. Нанесешь ей вред.

— Опять от меня один вред… — На Тима нахлынули болезненные воспоминания — осуждающие взгляды родителей Томы на похоронах, ее сторонящиеся друзья.

— Ну зачем так строго? Просто бывают разные ситуации… — по-отечески успокаивал Тима его дубль в будущем. Однако циркач никак не мог преодолеть чувства вины:

— Зачем тогда была наша любовь, если она так внезапно закончилась? Да и вернуть я ее хочу, чтобы обо мне не думали плохо. И еще для того, чтобы Тома жила дальше. Ведь она такая молодая и прекрасная…

Тим+3 нащупал на земле другую сухую соломинку (первая уже была изломана на мелкие части) и вздохнул. Наверное, так же делал отец Тима, когда отвечал на его непростые вопросы.

— Понимаешь, ее душа унесла с собой частичку твоей любви, частичку тебя… — продолжил он объяснение. Потом посмотрел в непонимающие глаза Тима и прервал сам себя. — Впрочем, на сегодня, пожалуй, достаточно. Ты уже устал и разнервничался. Лучше прикоснись-ка вот к этому типу нитей, ручейкам «воды вне времени» — в терминах твоего друга. Они вызывают ощущения тепла и комфорта (в отличии от других, которые несут холод и страх). Тебе еще предстоит научиться с ними взаимодействовать, для поддержания в порядке своего «Я» и тела. Да и мы с тобой встречаемся не в последний раз — скоро я сам приду к тебе в твое время. А сейчас тебе пора домой. Охвати вниманием то, что принадлежит тебе (одежду и обувь), мысленно отгородись от материи этого времени (земли на которой Тим сидел), и прикоснись сознанием к этим нитям…

Тим-0 почувствовал, как его стала наполнять странная сила. Он встал и по наитию (вероятно, Тима старшего), оглянулся вокруг внутренним зрением, потом шагнул в ближайший «увиденный» пространственный узелок, мысленно обосновался в нем и двинулся к следующему узлу. Перед глазами замерли ветки деревьев, которые колыхал легкий ветерок; птицы, порхающие между ними; шмель, взлетевший с цветка — всё как в стоп-кадре. На следующем шаге он как бы всплыл в невообразимый простор — непонятным образом умудрился «вывернуться» из пространства трехмерных узлов. Тело опять «выросло» до необъятности. Откуда-то в голове родилось понимание, что для перемещения в свое время необходимо вспомнить место, куда он хотел попасть. «Вот так и получают абсолютное знание — раз, и взялось в голове», — мелькнула у Тима мысль.

Он увидел лабораторию Сержа, но она показалась маленькой, как спичечный коробок. Квартирка друга была просто крошечной в сравнении с глобальными масштабами его теперешнего состояния. Тим мысленно сжал себя в точку в лаборатории Сержа.

Вот он уже стоит в намеченном месте, только окружающие предметы имеют неестественно яркие краски, плывут и слоятся. Тим интуитивно почувствовал, что это — от переизбытка воды вневремени в нем (слишком много «накачал» от прикосновения к белесым нитям). Мысленно он вернул избыток силы источнику, и окружающий мир приобрел естественный вид. Тим услышал жужжание аппаратуры Сержа и почувствовал запах свежеприготовленного зернового кофе.

Серж удивленно посмотрел сначала на Тима, потом на свои приборы:

— Тебя выкинули? Что-то случилось? Почему ты так быстро вернулся? Странно, я даже не видел работы моих приборов… — Серж в задумчивости перевел взгляд на аппаратуру. — Знаешь, секунду назад я поймал странное ощущение — как будто сюда заглянуло что-то Бо-о-льшое…

Тим значительно быстрее приходил в себя после путешествия во времени — его уже не качало и не мутило. Поэтому он сразу включился во вполне серьезную беседу:

— Сколько времени я отсутствовал?

Серж бросил взгляд на часы:

— Не более 15 минут. Я, понимаешь, готовился к долгому ожиданию, но только кофе успел сварить… Но как ты вернулся? Ты был в будущем?

— Да, я там был. То ли весь день, то ли целую вечность…

 

Глава XII. Последний пикник

Тиму пришлось потратить несколько дней на то, чтобы убедить Сержа отправить его в прошлое на семь лет назад. Сначала изобретатель никак не хотел так рисковать, но когда Тим изъявил готовность даже переселиться в прошлое насовсем, его приятель обреченно вздохнул:

— Ну что с тобой поделаешь! Через пару дней приходи. С вещами. Отправлю тебя спасать любимую. Но все семь лет мне придется сидеть тут за приборами, следить за тобой…

Тиму предстояло уладить дела в цирке — он придумал каких-то родственников, которым срочно понадобилось его присутствие, написал заявление, оплатил авансом (сколько хватило денег) за свою двухкомнатную квартиру и договорился с соседкой, чтобы та периодически заглядывала внутрь. Всё? Можно «уезжать»? У Тима было ощущение, что надо что-то сделать еще. Конечно, попрощаться с друзьями! И Тим пригласил нескольких самых близких коллег на природу — деньки стояли солнечные и теплые, как раз подходит для пикника.

Данир, Ярка с Даной, Тим, жонглерша Олеся и ее приятель и партнер по номеру Алексей погрузились в два легковых автомобиля и отправились в сопки. Точного места назначения у них не было — просто решили остановиться там, где понравится.

— Ой, какой ручеек хорошенький! — первая обратила внимание из окошка машины Ярка. — Давайте попьем!

Минералка в багажнике не шла ни в какое сравнение с родниковой водичкой, поэтому Данир с готовностью остановил машину. Из расщелины между камней вытекала тоненькая струйка воды. Точнее, выкапывала — капля за каплей родник собирался в обложенную камнями круглую ямку. А потом с журчанием спускался между камней. Рядом с родником все еще зеленела трава, и даже цвели какие-то фиолетовые цветочки. Ярка нагнулась к ним — погладила рукой:

— Давайте здесь останемся — так хорошо…

На том и порешили — привал устроили у родника. Скатерть легла на пожухлую траву, за ней последовала многочисленная провизия. Женщины накрывали на «стол», мужчины помогали им и подбадривали шутками, Ярка увлеченно бегала по камням под последними лучами теплого солнышка. «Просто загородная идиллия», — поймал себя на мысли Тим. Он любовался друзьями и осенней природой как бы со стороны — хотел запомнить всё в деталях, чтобы унести с собой в прошлое. Да и сам хотел запомниться друзьям по-хорошему, поэтому в тот день он был в ударе — шутка одна другой удачнее рождались у него неизвестно откуда. За каждой из них следовал взрыв бурного смеха.

Но в какой-то момент Тиму стало совсем не весело. По-английски, без всяких объяснений, он поднялся и пошел в сторону от компании. За ним, через пару минут, последовал Данир (он всё время наблюдал за другом). Солнце уже клонилось к закату — светило красными лучами низко над горизонтом. Из низин потянуло прохладой. Тим зашагал к скалистой вершине ближайшей сопки — хотелось напоследок кинуть взгляд на окрестности. Один шаг, второй — Тим вдруг почувствовал, что он прошел сквозь область уже знакомого тепла. Он повернул назад, и вновь вошел в эту же область. «Сейчас «погреюсь», и настроение поднимется», — мелькнуло у него в голове. Тим остановился, но «тепло» ускользнуло. Тим начал кружить в поисках теплого пятна и обнаружил его ниже по склону. «Да оно ходит!» — поразился Тим. Теплое место в сопках оказалось совсем не таким, как в цирке возле комнаты оркестра — не только постоянно двигалось, но и было намного больше. В горах Тима «грела» целая стена, и ощущения от нее рождались несколько иные. «Теплая стенка» имела какую-то более плотную, вполне ощутимую консистенцию.

Данир, стоя в стороне, наблюдал за блужданиями Тима по склону сопки:

— Ты что-то потерял? — спросил друг заботливо.

— И да, и нет, — улыбнулся несколько растерянно Тимур. — Подойди ко мне ближе — сам увидишь. Точнее, почувствуешь…

Данир зашагал по склону рядом с Тимом.

— Ну, есть что-то? — спросил Тим нетерпеливо.

— Не знаю… — бывший акробат искренне пытался понять (и почувствовать) то, что искал его друг. — Есть какое-то тепло в плечах, и что-то давит довольно сильно на позвоночник… Как раз в то место, где у меня была травма. Даже больно немного…

Данир остановился и с удивлением поднял глаза на фокусника:

— Ты что-то новенькое на мне испытываешь? Говори честно, ни к каким родственникам не едешь, а в другой цирк переходишь? С новым номером, да?

— Подожди, не о том говоришь, — перебил его Тим. — Лучше расскажи, что чувствовал!

Данир прислушался к себе:

— Мне показалось, мы прошли как через прозрачную стену. А потом она догнала нас и прошла сквозь нас… Точнее, не я чувствовал, а мой позвоночник…

Данир замолк на минуту и опять двинулся в путь вместе с Тимом за «теплой стеной»:

— Знаешь, такое ощущение, как будто что-то прорвалось в позвоночнике, боль исчезла, и тепло разлилось по всей спине. Приятно…

Тим улыбнулся — его заполняло радостное чувство. «Хорошо, что поехали в горы! Может, напоследок помогу Даниру с его старой травмой. Точнее, не я помогу, а через меня помогут…»

Тим почувствовал уже знакомое чувство пресыщения энергией и сказал Даниру:

— Хорошего понемногу, пойдем-ка к нашим!

У Тима после общения со «стеной» возникло новое ощущение — что его окружает и пронизывает невидимое белесое облако. Оно одновременно было пушистым и плотным. «Да, не прост этот Мир», — думал Тим, спускаясь вместе с Даниром с крутого склона сопки. «Еще полгода назад я вроде как был заперт в тесной квартире. А сейчас — вырвался на свободу. И меня окружает большой неизведанный Мир. А через пару дней — новое испытание…»

Тим прислушивался к своим мыслям — рад ли он этому? Скорее да, чем нет. Боится? Немного, но это нормальный инстинкт самосохранения. Хотел бы жить, как раньше? Пожалуй, нет… Стоп, куда же он тогда отправляется? Он же собирается всё вернуть назад, вернуть любимую! Но что-то подсказывало, что всё, как прежде, уже никогда не будет. Только по-новому…

Тим на минуту задержался на склоне — захотелось на прощание подняться на вершину сопки.

— Спускайся, а я напоследок взгляну на окрестности, — сказал Тим Даниру. Почти бегом циркач начал подниматься к камням, выделявшимся на еще светлом небе. Вот и вершина. Тим вздохнул полной грудью — казалось, здесь и воздуха было больше.

Солнце уже спряталось за облаками, но его лучики еще были видны. Они окрашивали в красный, лиловый и какие-то немыслимые оттенки фиолетового застывшие на горизонте облака. Но вот ветер слегка сдвинул махину облаков, и в промежутке между ними Тим увидел ослепительно-голубой кусочек неба. А потом он буквально на его глазах окрасился в нежно-розовый цвет, и уже через пару мгновений влился в разноцветную палитру на небе. «Так можно наблюдать до бесконечности», — с сожалением подумал Тим. Он перевел взгляд вниз — возле машин стояли его друзья и призывно смотрели в его сторону. Он не мог видеть их лиц, но захотелось улыбнуться — от них тоже шло тепло. Но не такое, как от встреченной сегодня убегающей «теплой стенки» — это чувствовалось только сердцем. И Тим начал спускаться — ему навстречу колыхались высокие стебли с загербаренными цветами. Уже засохшие листочки хрустели под ногами, а камни в легких сумерках казались живыми — их причудливые формы прямо заставляли работать фантазию. А рыжая лиса, которая мелькнула в нескольких метрах от Тима, показалась ему похожей на волшебницу, которая превращалась в женщину с огненно-рыжими волосами…

Когда Тим оказался у подножия сопки, рядом с Даниром стояли Олеся и Алексей. Их уже послали на поиски:

— А мы за вами. Ехать пора, если не хотим машины в темноте побить на кочках.

Оба мужчин молча кивнули и пошли к машинам: Тим был погружен в свои мысли, Данир — слушал свои новые ощущения. Когда рассаживались, Данир осторожно опустился рядом с ним на заднее сиденье. Клоун молчал почти всю дорогу — то ли дремал, то ли думал. В машине повисла блаженная тишина: почти все пассажиры тоже погрузились в приятный сон — устали за день. Одна Ярка никак не могла налюбоваться степью:

— Дядя Тимур, смотри, это кенгуру пробежали? Ой, а хвостики у них с кисточкой! — с восторгом воскликнула она, увидев стайку зверьков в лучах автомобильных фар.

— Это тушканчики. Прыгают и правда, как кенгуру. Только они намного меньше.

А на подъезде к городу и Данир полушепотом заговорил с Тимом:

— Скажи, что это было? У меня спина совсем не болит, а по дороге в сопки я каждую кочку чувствовал…

— Не знаю, — Тим улыбнулся в темноте, — может быть, духи гор?..

— Хм, ты общаешься с духами?.. Да ты не фокусник, ты маг!

Тим только склонил голову набок…

 

Глава XIII. «Отъезд»

— Не обижайся, Данир, но поезд завтра рано утром — слишком рано, чтобы кого-то беспокоить. Да и не хочется видеть ваши грустные лица — так что простимся сейчас…

Тим уже полчаса пытался выпроводить лучшего друга — Данир ну очень хотел помахать ему ручкой с перрона. Но не мог же Тим пригласить его в лабораторию к машине времени? Поэтому оставалось как-то решить эту проблему здесь и сейчас.

— Да, чуть не забыл, — взгляд Тима упал на коробочку с хрустальными шариками, которые ему подарил Серж. — Помнишь, на следующий день после пикника ты рассказывал, как необычно хорошо себя чувствовал? И спал, как убитый, и про боль в спине позабыл. Тогда это тебе — на память о непутевом друге-фокуснике. Или маге, как ты меня назвал…

Данир с любопытством выложил на ладонь прозрачные шарики:

— Ты предлагаешь ими пожонглировать?

— Нет, просто подержи в руках и расскажи, что чувствуешь.

Данир задумался, прислушался к себе:

— От них идет какое-то тепло. Как тогда, в сопках. И всё вокруг как будто начало вибрировать, только очень легко, приятно. Ой, меня и правда качает или это где-то внутри меня? Да что это за штука-то?!

Тим улыбнулся:

— Вижу, тебе будет, чем заняться в мое отсутствие — изучением хрустальных шариков. Мой друг Серж говорит, что сквозь них протекает «вода вневремени». Только не пытайся ее увидеть — это из разряда загадок природы. Но очень помогает, по себе знаю. Только не переборщи — слишком долго шарики в руках не держи…

— Это опять духи? Какие на этот раз? Камня? Или воды?

Тим только пожал плечами и по доброму улыбнулся:

— Пока и сам не знаю. Может, ты определишь…

— Готов? Что-то вещей маловато взял… — Серж критически оглядел небольшую спортивную сумку, которую Тим опустил на пол.

— Смеешься? Я взял всё, что только мог — остальные вещи уж сильно современны. Ты же сам говорил, что не надо к себе внимания привлекать…

— Хм, посмотрим, как тебе это удастся — надо будет где-то жить, на что-то покупать еду и прочее. Может, передумаешь? Семь с половиной лет — не шутка…

— Нет! Я всё решил! — в голосе циркача послышались отважные нотки.

— Если так, то…

Изобретатель защелкнул на запястье Тима браслет. Последний пристальный взгляд глаза в глаза, легкое похлопывание по плечу и ободряющая улыбка — вот и всё прощание. Тима опять начало скручивать, растягивать и сжимать в пространстве. Но после двух путешествий во времени это уже было не так мучительно. Страшнее было открывать глаза в парке — теперь это его новый мир, его настоящее.

 

Глава XIV. В поисках дома

«И что теперь делать?» — думал Тим, медленно шагая по улицам родного города семилетней давности. Даже этот период оказался огромным для города — Тим с трудом узнавал многие места. Когда он был в своем времени, то думалось о главном — как повернуть события вспять, как оживить любимую. Теперь же, когда город погрузился в весенние сумерки, перед Тимом стояла намного более приземленная задача — где переночевать. Вариант с гостиницами отпадал — во-первых, у него не было подходящих для прошлого документов (не предъявлять же в самом деле удостоверение личности, выданное на пять лет позже сегодняшнего дня!). Да и с деньгами была напряженка — за семь лет большие купюры успели поменяться, а мелкие — просто выйти из оборота. Так что вся наличность заключалась в золотом кольце, которое осталось от мамы. Его надо было продать и на эти деньги как-то устраиваться.

— Золото, золото, покупаем золото, — заученной «песней» тянула толстая цыганка возле магазина «Хризопраз» («Как-то он сейчас совсем по другому называется» — пытался сравнить прошлое с настоящим Тим). — Что у тебя, касатик? Давай, посмотрю! — цыганка моментально разглядела в Тиме потенциального клиента. Он молча протянул ладонь с золотым кольцом. Пара товарок моментально окружили место торга, и Тим даже заволновался, как бы его единственное средство к существованию не растворилось в пышных юбках цыганок. Однако после минутного «тарахтения» на непонятном Тиму языке, самая старая торговка протянула ему стопочку сложенных вдвое купюр:

— Держи, золотой! Ровно столько твое золото и стоит!

И цыганки очень быстро разошлись по сторонам — каждая опять была сама по себе (и не имела никакого касательства к Тиму), и выкрикивала свое: «Золото покупаем, золото!».

Тим абсолютно не помнил, сколько стоило золото семь лет назад, поэтому с каким-то удивление пересчитал купюры. «Надо запомнить, сколько их. А где бы комнату снять?». Он продолжал движение к вокзалу — с одной стороны, туда соваться не стоило — вдруг кому-то из полицейских захочется проверить его документы. С другой — где еще встретить желающих сдать квартиры приезжим? Впрочем, рисковать много не пришлось — возле магазина он услышал разговор двух бабушек:

— Много наторговала, Ивановна? А я вот опять без клиента — никому сегодня комната не нужна. А пенсию опять задерживают…

— Говорила я тебе, Дуся, настругай салатика да становись рядом. Люди кушать хотят каждый день, и тебе перепадет…

— Да не выстою я на ветру полдня — ноги не держат… — в голосе старушки послышалась горькая беспомощность.

В душе Тиму очень даже понравилась бабушка Дуся, и он вежливо кашлянул:

— Кхе-кхе, вы, я слышал, комнату сдаете?

Бабушки моментально оживились, и уже через полчаса Тим входил в маленькую квартирку Евдокии Степановны. Одна комната теперь предназначалась ему. После перелета во времени Тим чувствовал себя слабым, поэтому, отказавшись от предложенного чая, Тим упал на сетчатую кровать. «Обо всем подумаю завтра. Пока всё идет хорошо. Даже слишком…», — думал Тим, проваливаясь в глубокий сон.

— Тимур, я в магазин пойду, вот ключи, — баба Дуся робко стояла на пороге его комнаты. — Не хотела будить, извини уж… — И сухонькая старушка положила на покрытый клеенкой стол два ключа, соединенных колечком. Тим блаженно потянулся в кровати — можно было бы порадоваться этому нежданному отпуску и щекочущему нервы приключению, да мысли о хлебе насущном не давали. Без документов и связей Тиму предстояло устроиться на работу. Как подсказывала память, это будет сделать не просто — в стране царила всеобщая безработица. Да и для бабушки надо было легенду придумать, как-никак им предстояло жить бок о бок не один год. От этой мысли у Тима даже побежали по спине мурашки — таким это всё казалось необычным…

Ванна и туалет у бабы Дуси были совмещенные. Тим нажал выключатель, но света от этого больше не стало — лампочка в 40 Ватт еле освещала санузел. Из треснутого зеркала над щербатой раковиной на Тима смотрел молодой человек с растерянными глазами. Тим только собрался положить на стеклянную полочку под зеркалом бритвенный прибор, но быстро передумал. Он мало изменился со времен циркового училища — только немного в плечах раздался. А лицо — почти такое же. Вот будет неразбериха, если его начнут путать с его двойником! «Надо как-то изменить внешность. Отпущу-ка я бороду!», — решил Тим.

В животе заурчало — организм требовал подкрепления сил. И Тим быстренько оделся — на оставшиеся после оплату за квартиру деньги он отправился в магазин. «Сколько на улице людей! И это в десять часов! А ведь сегодня — среда…» — поразился Тим. Возле магазина уже стояли женщины (в основном — пожилые) и продавали кто во что горазд. Рядом с продуктами стояли поношенные туфли или щербатые чашки. Самовязанные салфетки соседствовали с огурцами в банках или яркими баночками с иностранными надписями. Тим замедлил шаг возле одной из таких коробочек — ни слова по-русски, хотя товарный знак вроде бы знаком. Женщина-продавец моментально сориентировалась:

— Берите к чаю — шоколадное масло. Германское!

Тим молча пошел к хлебному магазину, но его внимание отвлекла очередь — люди молча стояли возле какого-то невзрачного окошка в стене. Он с любопытством замедлил шаг.

— Не знаете, скоро батоны готовы будут?

Молоденькая девушка в уродливой куртке из грубой кожи явно приняла его за последнего. Тим молча пожал плечами — он элементарно не знал, что ответить. Но вместо него в разговор включилась не старая еще женщина с растрепанными волосами, которые вылезали из скатанного вязанного берета:

— В десять двадцать у них время подойдет. По крайней мере так сказали.

Тиму стало совсем интересно, что же происходит, и он решил дождаться назначенного часа. Тем более, что ждать надо было не больше пяти минут. За это время за ним и девушкой пристроились еще человек пять. И вот, наконец, в окошке появился мордастый парень в грязно-белом халате. А за его спиной выглядывали длиннющие худые батоны. Очередь оживилась. У Тима на губах заиграла улыбка — он вспомнил, как сам с удовольствием ел эти турецкие белые батоны из полупустого теста. По сравнению с серыми кирпичами государственного хлеба они казались ну очень вкусными! Правда, через пару лет это развлечение всем прискучило, да и хлебoзаводы начали производить более разнообразную продукцию. А мини-пекарни постепенно забыли про турецкие батоны. Но сегодня Тим с удовольствием откусил хрустящую корочку еще горячего хлеба — как будто вернулся в детство…

 

Глава XV. Работа

…Тим с блаженством растянулся в кресле цирка — за эти две недели в прошлом он безумно устал. Попытки найти постоянную работу без документов не увенчались успехом — то ночью подрабатывал грузчиком в хлебном магазине рядом с его новым местом жительства, то «работал» на рынке — подносил ящики с овощами и громоздкие коробки для перекупщиков. Деньги это давало минимальные — работодатели норовили рассчитаться «паленой» водкой, но другая работа без документов Тиму не «светила». Наконец сегодня он решил устроить себе праздник — купил билет в цирк. Правда, предварительно в кассе узнал, нет ли у них фокусника (семь лет назад Тим, тогда еще студент последнего курса циркового училища, как раз начал подрабатывать на арене). Оказалось, что фокусник в программе не числился, и сейчас Тим сидел в кресле шестого ряда в ожидании представления.

…Погас свет, и ярком луче прожектора появилась фигура «гуттаперчевого мальчика». Человек без костей свернулся в узел, затем без труда встал на руки, а потом на одну. Всё выполнялось так легко, что, казалось, один Тим и видел блестящие капельки пота на лбу у циркача. Фокусник прекрасно знал, какими многочасовыми тренировками достигается эта видимая легкость… Сердце заныло — цирк! И как же он без него обойдется! «А что если попробовать?» — мелькнула шальная мысль в антракте. Тем более, что программа без фокусника явно проигрывала. Оставалось как-то решить вопрос с отсутствием документов…

— Здравствуйте! — уверенно шагнул Тим в кабинет директора. Он помнил, что Иван Антонович уважал людей, которые умеют доказать свою правоту. — Я хотел вам показать свой номер — волею судьбы оказался в вашем городе и без работы…

Однако директор из прошлого как-то вяло наморщил нос:

— А рекомендации у вас есть?

— Я же говорю, что практически никого тут не знаю… — опешил Тим. Куда же делась уверенность и доброжелательность его начальника? — Я — фокусник, смотрел внимательно вашу программу (кстати, очень хорошая), но какого-то праздника, волшебства вам не достает…

Иван Антонович только наморщил нос, но Тим не дал ему закончить:

— Я вам сейчас покажу свой номер. Вот…

Тим зашуршал полиэтиленовым пакетом — на директорском столе расположился прихваченный с собой реквизит. Традиционный цилиндр соседствовал с прозрачными кубами, разработанными Сержем. По мановению «волшебной» палочки они наполнились жидкостью, которая забурлила разноцветными пузырьками.

— Браво! — захлопала в ладоши бухгалтер, которая, оказывается, стояла в дверях. — Как все было здорово! Иван Антонович, вам же понравилось, правда?

Матильда Львовна происходила из семьи потомственных цирковых работников, вот только таланты ее заключались, в лучшем случаи, в умении тратить финансы. Однако цирк был у нее в крови, поэтому работать где-то в другой системе Мати просто не могла. На правах «всезнайки», она бесцеремонно вмешивалась во все, что происходило в стенах цирка. Вот и сейчас без стука вошла в кабинет директора, выдала заключение, которое никто не спросил, и уверенно продолжала:

— Папе бы такой номер очень понравился. Вы где работали, молодой человек?

Тим опешил — что он должен был говорить? Он не помнил, где в то время были хорошие цирковые труппы, да и попасться можно было бы без всякого труда — все циркачи знали друг друга. Оставалось надеяться на удачу.

— Меня зовут Тимур. Знаю, что я работал в цирке, и весьма успешно, вот только в каком, увы, не помню. Я потерял память — попал в автомобильную катастрофу. Документы или сгорели в машине, или остались где-то в прежней жизни. В общем, сейчас живу у сердобольной старушки. Но она же не может меня постоянно кормить…

Матильда Львовна уже всхлипнула:

— Бедненький!.. А какой талантливый!

А директор недоверчиво пробасил:

— Но ведь без документов…

Однако в этой страте прошлого, видимо, события развивались не так, как в его времени: Матильда Львовна почему-то имела огромное влияние на вдруг ставшего бесхарактерным директора цирка. И благодаря ее усилиям Тим получил право попробовать себя на арене. Испытательный срок — месяц. За этот же срок ему надо было и восстановить документы — без них никак. А пока контракт с Тимом не заключали — деньги за выступления ему обещала отдавать Матильда Львовна при том условии, что из-за его номера в программе появятся лишние зрители и будет дополнительная прибыль, разумеется. «Что-то я не помню за Матильдой такой практичности», — думал Тим по дороге домой. Но какая в сущности разница — такая же Матильда или другая, главное — его взяли!

На следующее утро Тим просто парил в воздухе от счастья — он опять шел на Работу! Любимую, его и только его! От радости он уже хотел сбрить отросшую было бороду, но вовремя остановился. «Что если Тим-1 появится? Хотя странно, что его не заинтересовал цирк… Надо будет в этом обязательно разобраться». Но встречу со своим дублем Тим отложил на потом, пока значительно более важно было вписаться в коллектив и обеспечить себя гарантированным куском хлеба.

Сердце радостно билось, когда Тим стоял возле манежа — наблюдал за работой акробатов. Вот Дана раскачалась на трапеции, оторвалась, сделала несколько кульбитов и уверенно захватила руки Данира, который висел под куполом на другой качели. Однако на его руках Дана не удержалась — неловко соскользнула вниз, и высоко отскочила от растянутого внизу батута. На глазах у молодой женщины навернулись слезы, Тим уже кинулся было ее по дружески утешить, но вовремя остановился: ведь они пока не знакомы.

— Малыш, не расстраивайся, ведь ты столько времени не тренировалась! — утешал ее муж, который тоже спустился вниз.

— Да, беременность бесследно не проходит! — с болью в голосе выпалила молодая женщина. — Все, считай, что номер можно снимать — ничего не получается…

— Еще как получится! — подбодрил жену Данир. — Я тут одну штуку придумал — зрители просто ахнут. Пойдем, я тебе расскажу, кстати, милая, тебе и делать ничего не придется, все самое сложное достанется мне. Но наш совместный номер от этого только выиграет…

И Данир повел еще всхлипывающую Дану с арены. У края арены им улыбнулся незнакомый мужчина с небольшой бородкой. Данир по цирковой традиции ему тоже кивнул, а Дана, похоже, новичка и не заметила.

«Вот и познакомились», — мелькнула у Тима мысль. «Здравствуйте, старые друзья…». Так для Тима вновь начались его цирковые будни.

 

Глава XV.Так фокусник или маг?

«Интересно, а «теплое место» в прошлом существовало? Или это уже я принес его после визитов в будущее?» — с этими мыслями Тим отправился на старую «точку подпитки». К своему удивлению он опять почувствовал знакомое тепло, которое начало наполнять Тима. «Серж, похоже, был прав, назвав это место родником, текущим во времени и, кажется, я прямо вижу, как она течет по жилам», — думал фокусник, «греясь» в невидимых лучах. А дополнительно энергетическое питание Тиму очень даже требовалось — адаптироваться в новом коллективе всегда сложно. А в новом-старом, как выяснилось, еще сложнее. Тиму приходилось все время контролировать себя — чтобы не сказать чего-нибудь такого, что выдаст его давнее знакомство с коллегами. А это — постоянно напряжение, которое бесследно не проходит. Тим с удивлением обнаружил, что хотя он и безумно радовался возвращению на арену, но сделать по-настоящему интересный номер не может: не получалось полностью расслабиться и уйти в процесс подготовки. «Может, сейчас идеи «подогреются» и всё получится», — думал Тим. — «Вот после встречи с «теплой стеной» Данир практически забыл про боли в спине. Кстати, что он мне тогда сказал? Фокусник я или маг?»

В памяти всплыли наставления Тима+3 и их совместные исследования «нитей судеб». Тим мысленно потянулся к одной из них, показанной Тимом+3. Его наполнила сила, его «Я» увеличилось в размерах. Тим с удивлением обнаружил, что смотрит сверху на маленькое здание цирка. «А что там сейчас на арене?» — проскользнула в голове мысль. И в следующий момент он уже смотрит сверху и несколько сбоку на почти пустую арену, на которой стояли его реквизиты и несколько человек в застывших позах.

«Как я мог забыть! Ведь сейчас моё время репетиции!» — Чувство вины захлестнуло его: «Сам так рвался в цирк, а веду себя безответственно. Надо срочно исправлять положение». И Тим сконцентрировал свое внимание на месте, где он должен был стоять еще десять минут назад. Сжался в точку. Отдал источнику избыток энергии, и…

И вот он уже стоит на арене перед своим столиком. Оглянулся вокруг и поймал себя на странном ощущении: живой тут он один, остальные — манекены. «Похоже, я что-то недоделал…» — подумал Тим в приступе начинающейся паники. Но в этот момент люди начали удивленно осматриваться и переговариваться между собой. На появление Тима никто не обратил внимания. Фокусник «надел» на лицо серьезное выражение и подошел к двум девушкам, которые вызвались помогать ему с номером. Они гордо величали себя ассистентками, но пока больше интересовались просто дефилированием по арене в блестящих костюмах.

— … Может, это было землетрясение? — услышал Тим фрагмент их разговора. — Я чуть не умерла от страха, когда земля ушла из под ног…

— Девочки, работаем, — Тим решил прервать «скользкую» тему. Да и заняться делом было давно пора.

…Впрочем, прекратить все разговоры о «землетрясении» было не во власти Тима. Кто-то даже с полной уверенностью утверждал, что произошел мощный подземный взрыв, который власти по привычке пытаются скрыть. В газетах появилась заметка про колебания зданий, журналист даже умудрился определить силу толчков — 3–4 по шкале Рихтера. — «Н-да, наделал я шуму. Интересно, что на самом деле произошло? Я их всех «подвесил» в пространстве и времени? Они чувствовали то же самое, что и я при встрече со своим дублем из прошлого?»

Тим вновь и вновь проигрывал в уме свои действия, старался восстановить в памяти малейшее движение сознания. И вспомнил, что когда он смотрел на арену, то все находящиеся там люди были как бы внутри него. В этот момент он сам находился в невесомом состоянии. «Видимо, люди ощутили это и испугались», — пришел к выводу он.

Но, несмотря на «побочные эффекты», эксперимент с переносом в пространстве Тиму понравился. Разумеется, в первую очередь с профессиональной точки зрения. «Как это будет эффектно, если я так появлюсь в центре арены во время представления. Но если все зрители будут иметь ощущение падения и паниковать, то радости от этого получится мало…».

Тим пытался усовершенствовать свой контакт с «нитями судеб». «Что, если попробовать не прикасаться к людям своим «Я»? Не помещать их внутрь себя, да и вообще как бы абстрагироваться от них? Может, тогда получится чистая «материализация из воздуха»? Но подтвердить все могли только опыты. Поэтому Тим опять отправился в парк, выбрал там поляну размером с арену в самой безлюдной части и начал эксперименты. Прикосновение к нити, увеличение объема, концентрация на новом месте, сжимание в точку, — и вот он уже стоит под тополем. Еще раз все в том же порядке — теперь он в центре поляны. После нескольких тренировок ему удалось не захватывать своим «Я» деревья на краю поляны. «Теперь надо попробовать появиться так же на арене».

На этот раз все прошло гладко. Никто и не заметил, как Тим появился на арене. Только Данир, сидевший на бортике после своей изнурительной репетиции, вдруг замотал головой. Он как раз смотрел в центр арены, когда там появился Тим. «Видимо, решил, что на секунду задремал», — подумал Тим. Он улыбнулся другу и приступил к работе. На этом триумф и кончился, так и не став всеобщим достоянием. Только Тим внутри себя радовался, что сумел освоить новый трюк. Теперь оставалось найти ему применение.

 

Глава XVII. Из циркачей в хирурги

Удачные опыты в парке вдохновили Тима больше, чем он думал. На душе царила радость, а в голове постоянно шел процесс прокручивания деталей нового номера. Как-то вечером, задумавшись по дороге домой, он с удивлением обнаружил, что ноги принесли его на старое место жительства. Тим с любопытством оглядел пятиэтажную «хрущевку», где ему от родителей осталась двухкомнатная малогабаритка. В свои студенческие годы он пользовался особой популярностью у однокурсников именно из-за наличия «свободного» жилья. Тим всегда с какой-то жалостью смотрел, как родители пытаются держать своих уже взрослых деток в рамках выдуманных ими запретов, и поэтому с удовольствием откликался на любое предложение провести вечеринку. Когда такая фраза как бы случайно «падала» в молодежной компании, то, разумеется, имелось в виду собраться у Тима. Вот и сейчас знакомые окна второго этажа были освещены, а за неплотно задернутыми шторами активно мелькали тени. «Танцуют», — подумал Тим, и поборол в себе дикое желание подняться и заглянуть в жизнь своего двойника «сквозь замочную скважину». А что, помнится, двери Тим закрывал только укладываясь спать, а когда дом был полон гостей, такого не случалось. Но Тима остановило воспоминание о встрече с Тимом-2, тогда он тоже попытался «заглянуть» поглубже в своего двойника из прошлого, а в результате его выбросило в настоящее. Без каких-либо на то приспособлений. Но сейчас в планы Тима не входило возвращаться в свое время — надо было много сделать здесь.

— Я дождаться не могу, когда будет практика в хирургии! Представляешь, вот так бы, как Амосов, на сердце оперировать!

Тим узнал свой голос. Накидывая на ходу куртку, Тим-1 вышел с кем-то на балкон и продолжал начатую в комнате беседу. Его спутница была мало похожа на яркую Тому — в свете окна Тим разглядел очки и собранные в хвостик волосы.

— Как я тебя понимаю, Тим! — восторженно подхватила девушка. — Сделать что-то, чтобы остаться в памяти других людей, многих людей, помочь им… Только женщины в хирургии не приживаются — что-то, говорят, у нас с руками не так. Дрожат, что ли, чаще, чем ваши сильные мужские. По крайней мере, ни одной выдающейся хирургини я не припомню, но эндокринология, думаю, станет наукой будущего. Вот живем себе и не догадываемся, что нами управляют невидимые и неслышимые гормоны. А они нам диктуют программу действия…

— Ага, как мне сейчас, — Тим-1 обнял девушку за плечи и, чуть не уронив соскользнувшую с плеча куртку, попытался ее поцеловать.

— Тимчик, ну не сейчас, — в голосе девушки послышалось едва уловимое кокетство. — Да и холодно тут стоять. Ой, смотри, Толик что-то рассказывает. Опять, наверное, какую-то модную книгу прочитал. Пойдем послушаем, а?

И девушка потянула Тима-1 внутрь квартиры.

«Все понятно, я пошел в медицинский», — рассуждал Тим по дороге к квартире бабы Дуси. «Интересно, когда? Из-за чего?». И память тут же подсказала картинку из прошлого — биологию в восьмом классе пришла вести практикантка. Девушка в захлеб рассказывала какую-то тему по анатомии, а потом с огромным сожалением в голосе сказала, что пошла в «пед» только потому, что провалила экзамены в медицинский. Тиму тогда стало ее и жалко, и одновременно интересно, что же такого притягательного может быть в медицинском институте, если в голосе практикантки зазвучала неподдельная тоска. Помнится, она им и экскурсию в «анатомичку» организовала. Он тогда с любопытством рассматривал заформалиненные части тела и мумифицированные трупы и все пытался выяснить, как же родственники позволили такое сделать с телом живого когда-то человека. «Но ведь родственники есть не у всех», — резонно заметила тогда тётенька, которая проводила экскурсию для всех желающих восьмиклассников из его школы. «Умер человек, а хоронить некому — все его родные уже покоятся в земле. Такие трупы и поступают в морг медицинского института — студенты на них изучают анатомию. А некоторые и мумифицируют». Помнится, Тима тогда очень кольнула ее фраза про тех, у кого родственников нет. «Что если я так — помру, а хоронить некому будет? И окажусь тут с диким оскалом желтых зубов…» — посещение анатомического музея навеяло на Тима грустные мысли. Но его двойника в прошлом что-то все-таки заставило заняться медициной. Интересно, что? Или это была «кто»?

После встречи с дублем, Тим все-таки попал в какое-то «подвешенное» состояние. Видимо, даже приличное расстояние не мешало их притяжению. Или это все из-за того, что Тим так искренне интересовался судьбой этого парня? «Интересно, а Тим-1 чувствовал что-нибудь похожее?»

 

Глава XVIII. Нимфетка

Тим еще раз попытался «заглянуть» в жизнь своего дубля в прошлом — подкараулил Тима-1 на выходе из вуза. Близко не подходил — чтобы случайно опять не «вывалиться» в свое время. Краем уха Тим поймал кусочек серьезного философского разговора, который вел тот самый Толик, послушать которого так рвалась в тот вечер спутница его дубля. Кстати, девушка и сейчас шла рядом с ним и Толиком, спорила с парнями на равных и, похоже, во всех других отношениях старалась не давать мужчинам спуску. Тим смог ее разглядеть — приятная, но красавицей не назовешь: серые глаза за стеклами очков, длинные каштановые волосы. Из так называемых интеллектуальных барышень. Тим не припомнил, чтобы ему когда-то нравился этот женский тип. Впрочем, у его двойника тоже было мало общего с оригиналом. «Хотя смотря что считать оригиналом. Вообще-то он живет раньше меня, может быть, это я «пошел не по той дорожке» и теперь от своего «прародителя» отличаюсь?» Но факт оставался фактом — Тим-1 был похож на Тима только внешне. Что-то изменилось в движениях, стиле одежды да и, похоже, в образе мыслей. Тим себя таким не помнил.

Зато за Томой Тим наблюдал с огромным удовольствием. К тому же приближаться к ней было не опасно.

…12-летняя Тома задержалась возле витрины только что открывшегося бутика. Один из первых элитных магазинов города поражал своеобразно оформленной витриной — за стеклом стояли манекены какого-то неживого бело-зеленого цвета, но наряды на них были умопомрачительные для среднестатистического жителя времен перестройки. По сравнению с аляпистыми и небрежно сшитыми китайским ширпотребом элитные пальто и платья поражали вкусом. И ценой, которая, казалось, и без всяких ценников «просвечивала» через точеные линии австрийских и французских моделей.

Тома колебалась — зайти ей внутрь шикарного магазина или нет. Все равно денег, оставшихся от школьного завтрака, ей не хватит даже на пуговицу от такого наряда, но хотя бы посмотрит. Правда, перед этим ей пришлось наткнуться на острый взгляд охранника — он как бы прощупывал посетителей на платежеспособность и беззвучно давал человеку понять собственную цену. Однако Тому этот нелестный взгляд мало смутил — она еще выше задрала головку и прошла внутрь салона.

Тим остался наблюдать за ней с улицы — огромные окна давали такую возможность. Тома по деловому прошлась по ряду с кофточками. Двое продавщиц в фирменных халатиках даже не прервали своей беседы из-за такой не перспективной покупательницы. А потом девочка подошла к ним и начала что-то говорить. К удивлению Тима, две высокомерные девицы вдруг стали предельно любезны с девочкой, а расстались они чуть ли не подружками. «И в этом она вся — берет от жизни всё, что хочет!» — с любовью подумал Тим. «Да, интересно будет понаблюдать, как эта нимфетка превратится в шикарную девушку, которую я знал…»

А Тома тем временем уже в припрыжку шла по весенней улице. Мужчины всех возрастов сворачивали на нее шею, а девчонка притворялась, что никого не замечает. Хотя, судя по хитро блестящим глазам, она всё прекрасно видела и «мотала на ус». На бородатого дядьку, который шел за ней на почтительном расстоянии, она даже не повернула головы — мало ли их пялится на ее точеные ножки, которые выглядывали из-под предельно короткой юбочки?

Как ни странно, но двойника Сержа Тиму найти не удалось. В квартире, которую занимал изобретатель, жило веселое семейство. Тима моментально пригласили внутрь, пока он отирался рядом — разведывал обстановку.

— Заходи, мужик. У тебя чё?.. — спросила Тима пропитая личность в синих тренировочных штанах с «пузырями» на коленках.

— М-м-м, — замялся циркач.

— Бутылка? Давай, закуска у нас найдется! Или чё покруче?..

— Я, собственно, Прозоровых ищу. Вроде бы где-то здесь жили…

У мужика сразу пропал интерес в Тиму. Он со скучающим видом начал закрывать дверь:

— Не знаю таких. А зовут как? Мы ведь по фамилиям тут друг другу не представляемся…

— Парень — Сергей, а его родители… — Тим начал лихорадочно припоминать, как же отчество у Сержа и как зовут его матушку. Но видимо, слишком долго думал.

— Не-а, не знаю. А Серега в соседнем доме есть…

И мужик захлопнул хлипкую дверь квартиры, где в его времени жил Серж. Тиму ничего не оставалось, как отправиться восвояси. А всё-таки, куда же делся из прошлого Серж?

 

Глава XIX. Крибле-крабле-бумц

Движение руки — из воздуха пожар.

Другое — там уже воздушный шар.

«Так фокусник ты, брат, иль маг?»

«Я сам не разберу никак…»

— А-а-а-х! — выдохнули все присутствовавшие на арене, когда Тим показал результаты своих новых трехдневных опытов.

— Да ты, брат, иллюзионист! — загорелся восторженно Данир.

— Такого номера у нас и правда не было! Тимур, восстанавливай скорее документы, думаю, тебе хороший контракт «светит»! — вездесущая Матильда Львовна аплодировала Тиму у входа на манеж.

— Нет, посмотрите, у него глаза хитро светятся. Это точно не всё! Тим, показывай дальше! — Дана стояла рядом и от нетерпения притопывала ножкой в туфельке с облетевшим бисером.

— Какая ты догадливая, — улыбнулся Тим и по привычке из старой жизни полуобнял жену друга за плечи. — Но показывать пока рано, еще надо…

Дана возмущенно сбросила его руку с плеча и резанула его обжигающе острым взглядом. Тим растерянно смотрел вслед удаляющейся молодой женщине.

— Она же не выносит всяких фамильярностей, Тимур… — прошептала одна из ассистенток фокусника Таня. — Особенно когда ее руками трогают…

— Странно, а… — Тим оборвал себя на полуслове. — Чуть не ляпнул: «А раньше очень даже нормально относилась к моим вполне братским прикосновениям»… «Черт! Как не просто контролировать свои старые привычки, тем более, если их раньше не замечал», — подумал Тим.

Тем не менее, атмосфера праздника разрушилась: все, еще разок (но уже формально) похвалили Тима и разошлись по своим делам. Он же остался на арене додумывать новый номер.

Несколько дней назад ему в голову пришла замечательная мысль: если он может переносить в пространстве себя, то почему бы не сделать то же самое с предметами? Сидя на продавленной кровати у бабы Дуси он жонглировал двумя гладкими камешками. Тим мысленно потянулся к «нити силы», взял ее энергию и поместил в один из камней. Он исчез буквально на глазах! Затем мысленно фокусник взял из пространства этот камешек, сжал его в точку в выбранном месте, попутно вернув источнику избыток «воды вневремени». Правда, при этом у Тима возникла проблема — как бы самому не переместится вместе с предметом. Но после тренировок он с этой «технической мелочью» справился. И теперь Тим мог убирать, проявлять и почти мгновенно перемещать предметы прямо на глазах у зрителей. Причем прятать их, как это обычно делают фокусники, ему не было никакой надобности.

Именно эти опыты с возникшим из ниоткуда букетом бутафорских цветов и кучей блестящих шариков и вызвали сегодня бурю аплодисментов. Однако сейчас голова Тима была занята продолжением эксперимента. Накануне ночью ему приснился сон, как среди «нитей судеб» (ручейков «воды вневремени») он ищет нить какого-то определенного качества. После долгих поисков он нашел ее и почерпнул «упругую» силу. После этого поставил правую руку перед собой ладонью вниз и напряг мышцы. Рука оперлась на невидимую воздушную опору. Тим подтянул тело, и поднял ноги вверх, стоя на одной руке. Затем напряг мышцы левой руки, и сразу почувствовав возникшую вторую невидимую опору. Теперь он перенес вес на эту точку. Стоило только расслабить мышцы правой руки, как первая опора исчезла. И так, чередуя эти действия, Тим пошел на руках «по воздуху»!

Тим проснулся со странным ощущением — мышцы рук ныли, как от хорошего физического напряжения. Однако накануне он ничего тяжелее пакета с продуктами не поднимал. Тим удивился, но решил попробовать найти нить с этой «упругой» силой. В отличии от сна, он довольно быстро нашел нужную энергию, почерпнул силу, напряг мышцы руки (ладонь была направлена вниз) и почувствовал опору. Тим действительно смог подтянуть вверх свое тело, делая упор на невидимую ступеньку, но ходить на руках он и не пытался. Не акробат всё же.

Зато передвигаться по воздуху традиционным способом Тиму даже понравилось. После нескольких часов тренировок на дальней поляне в парке он научился подниматься вверх и спускаться как по невидимой лестнице примерно на высоту в пять метров. «Хм, а не так ли Христос по воде ходил?» — пришла ему в голову мысль. Возникло даже желание самому «пройтись по воде», наступая на невидимые энергетические опоры, но на парковом озере рыбаки не переводились. «Вот сделаю пару шажков, и сразу же апостол Петр отыщется, причем тоже из рыбаков! Нет, к роли мессии я явно еще не готов!» — шутил сам с собой Тим, направляясь домой. «Завтра надо будет попробовать найти невидимую опору для предметов, чтобы они просто висели в воздухе».

Но до следующего дня Тим не дотерпел, после несложного ужина он закрылся в комнате и начал подвешивать в воздухе железный хромированный шар. Он был полый и не тяжелый, фокусник взял его в руку, притянул нужный ручеек «воды в не времени», напряг мышцы руки, мысленно передал «силу» шару и убрал руку. Шар висел в воздухе. Тим слегка надавил на него сверху. Предмет не шелохнулся, как будто лежал на земле. Для проверки самого себя Тим стал шарить руками вокруг шарика — вдруг да нащупается невидимая опора. Но ничего не было — шар прочно висел в воздухе без какой-либо ощутимой поддержки. Его не удавалось сдвинуть ни вниз, ни вверх, ни влево, ни вправо. «Хм, как будто он намертво вмерз!» — подумал Тим. А сам тем временем продолжал шарить руками вокруг предмета. Вдруг он случайно повернул шар, тот моментально упал на пол и покатился, громыхая на перекошенных половицах с гордым названием «паркет».

От шума зашевелилась в комнате баба Дуся:

— Тимур, у тебя все в порядке?

— Да, это я новый номер репетирую! Не волнуйтесь, баба Дуся, упал мой реквизит. Но ни пол, ни мебель не пострадали!

Тима и забавляла, и немного раздражала забота старушки о своих вещах.

— Слава Богу! — послышался голос за дверью.

Тим понавешал в воздухе множество различных предметов, но на этот раз выбирал мягкие. И все они висели до тех пор, пока он не поворачивал их вокруг оси.

«Похоже, родился еще один «фокус». И у Тима в голове завертелись картинки блестящих шаров разного диаметра, кубов и букетов с цветами, которыми он так украсит воздух на арене. А потом будет ходить и легким движением руки «ронять» их на землю. «Скажу «крибле-крабле-бумц» и шар слетит с невидимой опоры. Нет, если будет висеть много предметов, то каждый раз говорить «крибле-крабле-бумц» будет долго. Лучше театральный жест». Тим представил, как это эффектно будет выглядеть, и как ассистентки будут подхватывать падающие предметы, чтобы они не ударялись о землю. «А то Матильда Львовна не хуже моей бабы Дуси о сохранности имущества заботится!» — улыбнулся Тим сам себе перед сном. Но ходить по воздуху и перемещаться в пространстве на глазах у зрителей он пока не рисковал. Может быть, потому, что не придумал соответствующий номер, а может быть, просто боялся.

 

Глава XIX. Тройной Тим

С документами не очень получалось. Тим пошел в паспортный стол, прочитал список документов и справок, которые надо предоставить для восстановления удостоверения личности, и приуныл. Как он может принести справку с места работы, если его не оформляют из-за отсутствия документов?! А прописка? Ведь для получения регистрации по постоянному месту жительства (так теперь она называлась по-новому) опять-таки требовался документ… А удостоверения личности не прописанным гражданам не выдаются. Именно так гласило объявление в паспортном столе.

Грустный Тим медленно брел по улице. Вдруг его внимание привлекла знакомая фигура, эту девушку он уже где-то видел, — «Стоп, да это же Лена, подруга Тима-1!». Из-за отсутствия очков он не сразу узнал девушку, да и одежда на ней сегодня была другая. Интерес к своему дублю у Тима сохранялся, но приближаться к Тиму-1 фокусник не решался. А тут представилась возможность что-то узнать о жизни своего дубля.

— Здравствуйте! — подошел Тим к девушке. Он лихорадочно вспоминал способы знакомства с прекрасным полом, но ничего не шло в голову. Как спасительная ниточка в голове мелькнула мысль про новые опыты-фокусы, ну и конечно, девушки ассоциировались с цветами. Тим вспомнил про первые ромашки, которые выросли в парке. И сейчас, подсоединившись к линиям силы, Тим в своих руках материализовал цветы и протянул их Лене. Правда, корни с висящей землей он не заметил. Девушка взяла протянутый букет, а Тим кинулся его вырывать — чтобы оторвать висящие комья земли.

— Это вам! — выдохнул Тим, сконфуженный и счастливый от своей изобретательности. «И на какие только подвиги не вдохновляют женщины», — впоследствии удивлялся Тим.

Девушка ойкнула, улыбнулась и пристально посмотрела на мужчину перед собой.

— Простите за банальность, но увидел вас, и захотелось познакомиться. Да и к вашему строгому костюму очень подойдут цветы…

Лена явно не знала, как надо себя вести в таких ситуациях и просто напряженно молчала. «Да, Тома бы моментально сориентировалась», — мысленно сравнил Тим двух девушек. Однако следующий вопрос серьезной студентки поставил его в тупик:

— Тим, это ты меня разыгрываешь? Зачем?

Тим уже уверился, что сильно отличается от своего дубля в прошлом и сейчас не знал, что сказать. Интуиция подсказала, что с Леной можно говорить вполне серьезно:

— Извини, Лена. Я действительно Тим, только не совсем тот. Можно сказать, что мы родственники. Просто мне было интересно познакомиться с девушкой, с которой дружит мой младший брат.

— Странно, Тим никогда не говорил мне о том, что у него есть старший брат. Да и вообще родственники…

— Если честно, то он о моем существовании и сам не знает. В лучшем случае только догадывается. Но это долгий разговор. Может, зайдем в парк, посидим на скамейке и поговорим?

Похоже, Тиму удалось заинтриговать Лену. Или она так до конца и не поверила, что перед ней незнакомый мужчина? Так или иначе, но прогуляться с ним до парка девушка согласилась, тем более что они были от него буквально в нескольких кварталах.

— Лена, можно сначала я задам пару вопросов? Я издали наблюдаю за Тимом, но появляюсь тут совсем не часто. И мне очень интересно смотреть, как он формируется, превращается в личность. Но я, например, совсем не ожидал, что он пойдет в медицинский. Да еще и мечты о хирургии!

— Да, за это спасибо нашему генетику на первом курсе. Он с таким увлечением рассказывал об Амосове, его работе, идеях, книгах. Мы все их перечитали и «заболели». Тим и правда хочет испытать себя в сердечной хирургии. А что, я считаю, у него получится, у него руки хирурга. Однажды я глубоко занозила палец, и он мастерски провел микрооперацию, извлекая занозу…

Девушка замолчала и опять пристально посмотрела на своего собеседника — видимо, ей было сложно понять, что она говорит не с ее Тимом. В этот момент на парковой дорожке появился Тим-1 (видимо, кто-то из многочисленных знакомых заметил Лену со странным спутником и поспешил ему сообщить). Лена увидела его и от удивления приоткрыла рот. Тим, который во время разговора смотрел в серые глаза девушки, тоже перевел взгляд в сторону дубля. Глаза Тима-0 и Тима-1 встретились, и на них обрушилась бездна…

В голове Тима, как в калейдоскопе, замелькали обрывки разговоров, мыслей, картинки из прошлого (или из будущего?). Но он понимал, что это не только его воспоминания — это были их объединенные память, сознание, мысли. Звуки, мысли, мечты и желания приобрели вполне зримые очертания — стали какими-то разноцветными камешками, каждый из которых он мог чувствовать, как часть собственного тела. И эти каменья потекли в одну точку. Тим как-то понял, что происходило формирование нового совместного «Я». Оно в какой-то растерянности повисло в темноте среди нитей судеб, между студенистыми «блинами» страт в надвремени, не зная, что предпринять. Но вот новое «Я» еще выросло в объеме. Ему стало понятно, что делать, и невдалеке от побледневшей Лены появился еще один Тим. Тим-0 сидел с ней рядом на лавочке, Тим-1 стоял в растерянности на дорожке, а за его спиной из кустов выходил еще один «родственник» — Тим+3.

Он чувствовал себя увереннее других, поэтому именно Тим+3 подошел к Лене и вытер платочком ее вспотевший лоб:

— Лена, тебе плохо? Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, спасибо, — еле слышно произнесла девушка. — А что это было?

— А что ты видела? — вопросом на вопрос отреагировал Тим+3.

— Появился Тим. Потом вокруг Тима и его брата возникло марево, и они исчезли. А меня бросило в жар. Потом меня затошнило, стало совсем плохо, и тут я увидела вас втроем. Кто вы? Вы тоже родственник Тима?

— Лена, мы пришли из будущего. Точнее, из возможного для вас будущего. Рядом с тобой сидит тот Тим, которого ты знаешь, только старше на семь лет. Я тоже он. Но старше на три десятиления.

Похоже, девушка еще находилась в шоке. Однако на слово «будущее» она отреагировала вполне традиционным вопросом:

— И что нас ждет в будущем?

Тим-0 пожал плечами:

— В моем прошлом тебя рядом со мной не было…

— Ага, и вы пришли предупредить, чтобы Тим не дружил со мной? — не дала договорить ему Лена. — Не выйдет!

На глазах девушки заблестели слезы, которые она усиленно старалась скрыть.

— Ну что ты! — Тим-0 протянул свою руку к руке девушки — хотел погладить, но она резким движением отдернула ее. — Ты нам всем нравишься. У меня совсем другая история, из-за которой я, собственно, и переселился в прошлое…

Но Лена вряд ли могла сейчас вникнуть во все тонкости произошедшего. Она уже отошла от шока и четко поняла, что в будущем ее не было рядом с Тимом.

— Но если мы с Тимом будем дружить, то будущее изменится и вас не станет…

«Да, в быстроте ума этой девочке не откажешь», — подумал Тим-0, и сразу почувствовал, что все его дубли с ним согласились. И «скользкий» разговор взялся продолжить Тим+3:

— Всё так, и не так. Изменится ВАШЕ будущее, но никак не прожитая нами жизнь. И мы не исчезнем. Даже, возможно, еще будем приходить к вам в гости. Не зря же человека называют homo sapience, т. е. человек разумный. Он может и должен управлять своей судьбой, создавать для себя новое будущее. Но для этого человеку необходимо уметь изменять себя, совершенствовать свою суть. Это наилучший способ изменить свою судьбу.

— Ох и любишь ты пофилософствовать, Тим! — включился в беседу Тим-0. — И опять говоришь так сложно! Я вот что подумал, если, изменив себя, мы можем изменить свою судьбу, то можно помочь нашим родителям!

Тим+3 опять взял нить разговора в свои руки:

— Для существенного изменения судьбы необходимо около семи лет. У вас нет этого времени…

…Тимы говорили вслух и слушали друг друга, но разговор для них был скорее необходимым ритуалом (для Лены). Они улавливали мысли друг друга еще до того, как те были озвучены…

 

Глава XXI. Неслучайная встреча

Во время представления Тим почувствовал особенно пристальный взгляд на себе. Проследил, откуда он идет — сектор «А», почти на самой верхатуре. Разумеется, с арены он не мог разглядеть, кто так сильно им интересовался, зато после представления всё разрешилось само собой:

— Тимур, к вам можно?

На пороге его гримерки, заваленной реквизитом, стояла знакомая фигурка с каштановыми волосами и спрятавшимися за очками серыми глазами.

«Вот кого я почувствовал!» — подумал Тим, а вслух произнес:

— Конечно, Леночка, проходите! Рад вас видеть. Вы стали поклонницей цирка?

— М-м-м-м, пока так сказать нельзя, но что-то в этом есть, безусловно. Просто стало интересно, что же могло бы привлечь моего Тима сюда. Ведь вы сказали, что в будущем он, то есть, вы о медицине и не помышляли… Просто я смотрела на вас и думала, что вы и мой Тим — такие разные. Неужели когда он будет на семь лет старше, то будет таким же?

— Не обязательно. Тим старший, т. е. мой дубль на три страты вперед, говорит, что это хорошо, что мы разные. А я ему привык доверять. Опыт будущего, все-таки…

Лена улыбнулась его каламбуру:

— А я не против, чтобы мой Тим стал похож на вас… А интересно, какая я буду через 7 лет? Какая моя копия в будущем?

— Вот вернусь в свое время, попробую вас, т. е. ее отыскать… И передать привет от вас.

Лена рассмеялась:

— Представляю свою реакцию! Если бы мне кто-то еще пару дней назад сказал, что я смогу встретить своего парня в трех ипостасях, то я на смех бы его подняла! Ведь это все так ненаучно и вообще немыслимо! Ой, я так и не сказала ни слова про ваш замечательный номер! Мне очень понравилось! Но ведь ваши исчезающие и появляющиеся предметы — это не фокус и не иллюзия?

— Верно, ни то, ни другое, — Тим еще раз поразился ее уму и проницательности.

— Вы пользуетесь приборами из будущего? — предположила Лена по-привычному «научноориентированно».

— Нет, тут другой механизм, — улыбнулся Тимур краешками губ. — Вот только объяснить его довольно сложно, тем более, что я и сам до конца не понимаю, как это происходит…

— А почему вы продолжаете делать вид, что это обычные фокусы? — Лена быстрым движением подняла слегка опустившиеся на переносицу очки. — Вы бы могли бы стать знаменитостью, про вас бы все газеты писали!

Тим спрятал улыбку в бороде: «Какая она милая и серьезная девочка! Мечтает о славе, чтобы писали про нее!» А вслух произнес:

— От меня ждут фокусов и иллюзий, их люди и видят. А слава… Зачем? Мне ведь не так уж много нужно…

Свою мечту вернуть Тому Тим не озвучил — зачем нагружать подружку его дубля? Но в Лене явно говорил будущий ученый, поэтому она продолжала:

— Но этот феномен могли бы изучить ученые, сделать важные открытия, которые изменят нашу жизнь… Жизнь многих людей… Принесут пользу…

— Я пока не вижу, что толкового могут сделать здешние мужи науки в данном направлении. Подумайте сами, что они будут изучать, если предмет исчезнет из вашего времени? И что они найдут в вещи, которая появится из будущего? Ну, разрежут меня на кусочки и что? Обнаружат то же содержимое, что и в других миллиардах людей! Насколько я знаю, в вашем мире много людей, обладающих необычными способностями… Но они существуют сами по себе, а ученые — сами по себе…

— Хм, так вы отправляете и затем возвращаете предметы из другого времени? — Лена присела на краешек заваленного какой-то ерундой стула и выжидающе наклонилась всем телом к Тиму. — Это и есть суть вашего номера?

— Нет, они перемещаются в промежуток между стратами времени, в так называемое надвремя. А потом я их возвращаю обратно в ваше время…

Тимур резко остановил сам себя на получлове. «Похоже, я начинаю говорить так же заумно, как и Серж», — поразился сам себе фокусник. Но в отличии от собственного опыта общения с другом-изобретателем, Тим чувствовал, что эта девочка с умными серыми глазами его понимает. Или почти понимает…

— Ой, я у вас засиделась — меня уже Тим ждет. Да и вам, наверное, пора… — Лена резко вскочила со стула.

— Вообще-то меня никто не ждет, кроме бабы Дуси, моей квартирной хозяйки. Так что я с удовольствием вас провожу, только скажите мне заранее, где вас будет ждать Тим. Как-то я сегодня устал и совсем не настроен на новые неожиданности, как при прошлой встрече. Так что предпочту не приближаться к своему «младшему брату» ближе, чем на 400 метров.

Лена засмеялась:

— Да, не только одному вам было нелегко! Представляете, что я чувствовала, когда Тим растворился перед глазами! Кроме физических неудобств еще и психологический стресс. Но сегодня мы договорились встретиться у Тима дома, так что вы сумеете отсчитать необходимые 400 метров.

Тим быстро раскидал реквизит по кучам (он пытался поддерживать какую-то упорядоченность даже в видимом беспорядке), закрыл дверь гримерки и пошел за девушкой. По дороге он поймал как минимум три любопытных взгляда — обе его ассистентки сверлили Лену ревнивыми глазами, да еще и Дана с интересом окинула ладную фигуру девушки с ног до головы.

— А я поняла, чем вы и мой Тим похожи, — повернула в его сторону голову Лена. — Когда вы говорите на серьезные темы, то создается впечатление, что в вас одновременно живут мальчишки и умудренные долгой жизнью люди, — по дороге к дому Тима-1 Лена продолжала переваривать серьезный разговор, начатый в гримерке.

— Вероятно, вы почувствовали нашу вневременную связь, через которую мы можем обмениваться мыслями и опытом. Тим старший говорит, что придет время, когда все мы, то есть наши отражения из множества страт времени, сможем слиться в одну надвременную личность.

— Бр-р-р, словно из фильма ужасов! Вам не страшно? — Лена абсолютно искренне передернула плечами, вероятно, отгоняя всплывший образ из некого триллера.

— Я не знаю, — продолжал размышлять вслух Тимур. — Пока у меня на этот счет тоже противоречивые чувства. Страшно потерять индивидуальность, но когда мы сливаемся в единое, то словно просыпаешься ото сна. Попадаешь в какую-то высшую реальность. А когда это кончается, то остается сожаление — слишком быстро всё кончилось. Хотя сам процесс соединения доставляет мало удовольствия!

— Хм, вам это не напоминает состояние наркомана? — пытливо спросила Лена. Похоже, девушка поставила себе задачу докопаться до сути всего, что происходило с Тимами.

Тим опять попытался спрятать улыбку: Лена его изучала по всем научным принципам.

— Вот уж не знаю — не употреблял. Но вряд ли эта аналогия подходит. Посмотри на себя — утром ты одна, вечером — другая. В разных ситуациях каждый человек разный, словно многогранный кристалл поворачивается к миру своими гранями. И хорошими и плохими…

Тим на мгновенье замолчал — он поразился мыслям, только что высказанным вслух. Как будто-то говорил не он, а кто-то еще, но его голосом. «Такое впечатление, что Тим+3 подсовывает мне эти мысли, — подумал Тим. — Или наоборот — я тяну мысли из его головы? Или это так идет информация из нашего общего, интегрального, точнее субинтегрального Я, про которое мы только что заговорили?» Тим поймал на себе пристальный взгляд серых глаз — Лена ждала продолжения.

— По сути, каждая грань — это тоже личность, — Тим продолжал «тянуть» ту же ниточку озарения. — Вспомни существующее определение человека — многогранная, многосторонняя личность… А наши сны? Обычно в них у нас невысокий уровень осознания. Может быть, во снах проявляют себя только отдельные наши грани? А когда мы бодрствуем, функционирует весь кристалл. Или его большая часть. В зависимости от настроения и состояния у нас может быть разный уровень осознания, разный уровень бодрствования…

Тиму захотелось взять Лену под руку — почувствовать ее ближе, прикоснуться к ее мыслям и чувствам. Что он и сделал, не встретив никакого сопротивления.

— Возможно, Леночка, ты и твои отражения в будущем и прошлом уже во многом живете как единая субинтегральная личность, но личность, еще не осознающая себя. Когда она себя осознает, начнется новый этап вашего существования.

«Во, договорился!» — мелькнуло в голове у Тима.

— Как это всё интересно. И жутко… — выдохнула Лена. — Ой, мы уже почти подошли к дому. Вы…

Лена смутилась — могло показаться, что она выпроваживает Тима, хотя он сам просил не приближаться к своему дублю в прошлом.

— Да, заболтались мы… — Тим с сожалением отпустил локоть Леночки. — Желаю хорошо провести вечер!

— Вам тоже! — Лена пожала ему руку и быстро вошла во двор дома. У самого подъезда она помахала Тиму рукой, он с благодарностью ответил.

 

Глава XXII. Раз бумажка, два бумажка

Тим с раздражением захлопнул книжку — читать не получалось. Все мысли занимали бумажные дела — пора получать документы, а как? От отчаяния он даже попытался подключить к столь важному процессу свои вновь открывшиеся возможности — хотел проявить из воздуха какие-нибудь документы. Да только кто в них будет ставить печати да правильное (его) имя вписывать…

Из гримерки он отправился в свое «теплое место» — авось что-нибудь хорошее придет в голову. И не успел он окунуться в привычные невидимые волны, как ответ пришел сам:

— Задумался, Тимур?

Матильда Львовна появилась в коридоре. «Конечно, кто же лучшее ее может подсказать, как найти выход!» — озарило Тима.

— Да, Матильда Львовна, есть о чем задуматься. Без вашего совета не обойдусь никак. Я про восстановление документов…

— Я как раз иду тебе о том же напомнить…

— Да помню я обо всем прекрасно! — с горечью в голосе проговорил фокусник. — Вот только не умею я в эти бюрократические игры играть, хоть убейте! Замкнутый круг получился — для восстановления документа нужна прописка, а ее не дают без справки с работы. А вы не принимаете без паспорта… Матильда Львовна, вы такая практичная и мудрая женщина, может, подскажите, как этот клубок можно распутать?..

От комплиментов пухлая фигура бухгалтерши еще больше расплылась — улыбка сделала ее лицо в два раза шире.

— Тимур, ты меня удивляешь, а еще фокусник называется! — на лице Мати отразилась вся гамма испытываемых чувств — гордость за свою значимость, покровительство к неумелому мальчишке и природная доброта ко всем на свете. — Ну, материализуй пару букетов кому нужно. Разумеется, с коньяком и конфетами, и фокус получится!

— Так если бы знать, кому нужно его показывать… А то нарвешься на каких-нибудь через чур принципиальных работниц паспортной службы…

Матильда Львовна опять снисходительно посмотрела на талантливого фокусника — вот уж точно говорят, когда голова в одном направлении хорошо «варит», в других оказывается пусто. Наивный, он еще думает, что кто-то из паспортисток может устоять перед подарком?! Впрочем, можно доставить несколько приятных минут старой знакомой. Вполне возможно, начальник паспортного стола Алла Дармидонтовна потом пригласит ее, Матильду, отведать подаренного коньячка…

— Тогда сделаем так — я позвоню своей старой знакомой, а ты все в наилучшем виде подготовишь. Договорюсь на завтра на десять утра — на очередь не смотри, прямо заходи в кабинет начальника паспортного стола. Ее зовут Алла Дармидонтовна, скажешь, что от меня…

Тим от радости подхватил дородную бухгалтершу под мышки и приподнял над полом:

— Вот спасибо! Что бы я без вас делал!

И чмокнув ошалевшую женщину в щеку, Тим в припрыжку выбежал из цирка.

Немного успокоившись, Тим начал переваривать полученную информацию: неужели элементарным презентом можно в одночасье решить никак не разрешаемую проблему? Не для этого ли придумывают такие навороты? Помыкается человек, побьется лбом стену, да и пойдет на поклон к какой-нибудь Алле Дармидонтовне… Необычное имя. Тим произнес его вслух, вслушался в звучание, а потом непроизвольно подключился к какой-то нотке-ниточке. И вдруг почувствовал что-то нежное, мягкое, беззащитное… «Неужели она такая, эта Алла Дармидонтовна? Вот уж не думал…»

На следующее утром Тиму пришлось наступить на горло собственным принципам, чтобы пролезть через толпу пенсионеров к заветной двери. «Если я этого сейчас не сделаю, то не спасу Тому позже», — настраивал сам себя Тимур. Он прижимал к груди пакет, в котором лежали указанные Матильдой подарки.

…За столом, заваленном серо-желтыми формулярами, сидела женщина средних лет. Она с недовольным видом подняла голову на ворвавшегося без стука просителя:

— Здравствуйте, Алла Дармидонтовна, я от Матильды Львовны… — на одном дыхании выпалил Тим. Женщина расправила брови:

— Да-да, она мне звонила… Да закройте вы дверь! Не видите, ко мне проверяющий из облфина пришел! — другим голосом рыкнула она на какую-то бабульку, которая вслед за Тимом вознамерилась попасть в заветный кабинет. Тим же смотрел на женщину завороженными глазами — внешняя суровость совсем не сочеталась с внутренней мягкостью, которую он успел почувствовать еще вчера.

— Какие у вас замечательные косы, — неизвестно зачем выпалил он. У Аллы Дармидонтовны действительно были богатые темно-русые волосы, которые она по старой моде укладывала вокруг головы. От этой простой фразы женщина почему-то дико смутилась, залилась краской, и уже совсем смущенным голосом спросила:

— Так чего у вас не хватает?

Теперь смутился Тим — как и с кем он должен был сейчас разговаривать? С бюрократкой до мозга костей, какой казалась начальница паспортного стола, или же с тургеневской барышней, которая выглянула из-под защитного панциря, как только он упомянул про косы?

— Алла Дармидонтовна… — медленно произнес Тим, вслушиваясь в каждую букву и интонацию своего голоса. Волна мягкости и доброты опять захлестнула его — так вот какая она настоящая! И с широкой улыбкой и неподдельной радостью от этого открытия Тим немного наклонился к собеседнице:

— В том-то и проблема, что нет у меня НИ-ЧЕ-ГО! Только поквартирная карточка моей квартирной хозяйки. А нужно удостоверении личности, а то меня на работу не оформляют… И не прописывают…

Женщина посмотрела на него очень удивленными и чистыми глазами:

— Заполняйте, — протянула ему бумажку. — Сейчас вас пропишем, а потом напишите заявление на восстановление утерянных документов. Временное удостоверение личности вполне сгодится для приема на работу. Вы ведь в цирк хотите устроиться?

Алла Дармидонтовна как-то неумело улыбнулась — похоже, ее всегда плотно сжатые губы просто забыли, как это делать. А Тим продолжал «купаться» в исходившем от женщине тепле:

— Я там уже работаю, да только неофициально. Даже новый номер сделал, но его в программу не поставят, пока не будет подписанного контракта. Да вы приходите в цирк, сами увидите! Я вас приглашаю! Вам понравится, вот увидите!

В голосе Тима звучал такой восторг, что женщина смутилась. Она быстро вышла с заполненными документами и вернулась через пару минут. Заветный штампик прекратил гражданское состояние Тима, которое официально называлось «БОМЖ» — «без определенного места жительства». Он быстро написал заявление о восстановлении документов, получил маленькую бумажку — по ней через два дня ему должны были выдать временное удостоверение личности, которое уже проще простого обменять на постоянное в установленные сроки.

— Так я оставлю в кассе билет для вас. На сегодня?.. — Спросил Тим, уже стоя в дверях.

— На сегодня! — улыбнулась ему бывшая строгая начальница.

Тим шел по улице и ощущал летящую радость. Вот только не мог понять, от чего ему приятнее — что эпопея с документами практически завершилась за 15 минут или же от того, что смог разглядеть в чиновнице человека. «Да и не только разглядеть. Похоже, она сама себе удивилась», — улыбался своим мыслям Тим. От радости он подпрыгнул до высокой ветки дерева и с удивлением обнаружил, что ему что-то мешает. «Пакет! Я не отдал ей пакет!». Коньяк, коробка шоколадных конфет и коробочка с духами ударились об его ногу. От этого Тиму стало еще веселее — так не решают подарки всё на свете! Даже совсем ничего не решают! Просто надо быть человеком, и уметь увидеть его в другом. Точнее, уметь помочь разглядеть человека в себе самому человеку…

 

Глава XXIII. Гастроли

Летние гастроли разлучили Тима с новым-старым другом Даниром. Ради зарабатывания денег цирковую труппу поделили на четыре команды и отправили в турне по аулам. В своем прошлом Тиму не доводилось далеко отъезжать от областного центра, и сейчас он с ужасом наблюдал как плохо живут люди в деревнях. Из развлечений не было даже телевизоров — электрические провода сами же сельчане поснимали и сдали в пункты приема цветного металла. Чтобы потом потратить «заработанное» на бутылку водки. Однако на количество грязной детворы во дворах покосившихся домиков аховое экономическое положение не влияло. «Отсутствие света, что ли, на постельные подвиги их стимулирует?» — грустно шутили циркачи.

Однако именно благодаря этой чумазой ребятне у них были хоть какие-то заработки. Правда, денег ни Тим, ни другие его коллеги так и не увидели — не водились они в аулах. Зато натуральных обмен вполне устраивал обе стороны: циркачи ставили условие — «наличкой» давайте на горючие для старенького «ПАЗика» (небольшого автобуса перевозившего труппу), все остальное — продуктами. Поэтому обычной была такая картина — к расстеленной циркачами кошме для выступления тянулись принаряженные семьи. Под мышкой они несли бутылки с кумысом и молоком, баночки с соленым казахским маслом, кусочки особого сухого сыра — курта, сметану, а для себя несли табуретки или коврики — чтобы не сидеть на потрескавшейся от соли степной земле. Кто-нибудь из трупы выступал в роли билетера — пропускал поближе к кошме только после сдачи «тормозка». Впрочем, усмотреть за всеми не удавалось — какая-нибудь ребятня из совсем уже опустившихся семей всё равно оказывалась в первых рядах и отбивала ладошки от двойной радости — и представление посмотрели, и обманули контролера.

Вечером дорогих цирковых гостей угощали жирным бешбармаком за общим столом. Тим давно так не объедался, тем более, что гостеприимные хозяйки стремились подложить ему самый жирный кусок — порадовать удивительного «волшебника». А по утрам Тим уходил подальше в степь и совершенствовал свои эксперименты, да и просто размышлял о жизни. Открытые степные просторы и одиночество тому способствовало.

Однажды Тим стоял и, закрыв глаза, грелся в лучах прохладного утреннего солнца. Перед опущенными веками, подсвеченными солнцем, кружила плотная метель золотисто-красноватых точек. Созерцание прервал комар. Не открывая глаз, Тим шлепнул по щеке и потер рукой укушенное место. К собственному удивлению, он обнаружил, что с закрытыми глазами видел тень двигавшейся руки на щеке. «А-то я думал, что «кожное зрение» — это писательские фантазии», — подумал Тим, и отвернулся от солнца. И странное дело, без подсветки солнцем тень от рук, прикасающихся к лицу, была видна более отчетливо. Мало того, в некоторые мгновения он мог видеть свои руки как бы слегка со стороны, и в цвете. В конце концов, устав, Тим решил продолжить свои эксперименты вечером.

Перед сном, стоя посреди темной комнаты (бывшей конторы совхоза) он делал простенькие гимнастические упражнения и с закрытыми глазами наблюдал за движением рук. Наиболее отчетливо Тим «видел» в районе висков — вдоль диагоналей, исходящих из них. Понаблюдав еще, он обнаружил, что «видит» движущиеся руки как бы в многочисленных осколках разбитого зеркала. И каждое изображение уникально чем-то своим. «Нет, это совсем не похоже на кожное зрение», — решил Тим, — «Я это «видел» и раньше, но не замечал? Или это проявилось в результате прыжков во времени?» — ответа на этот вопрос он не знал.

Однажды днем его коллега по труппе попросил перезарядить пленку в фотоаппарате. Тим зашел в кладовку, любезно предоставленную одним из местных жителей, тщательно закрыл светящиеся щели в двери и занялся фотоаппаратом. К концу манипуляций он вдруг увидел, что руки и его тело светятся в темноте призрачным светом, который наиболее отчетливо Тим видел краем глаза. Причем для этого свечения одежда не была препятствием. Он испугался, что фотопленка будет испорчена, и поскорее завершил свою работу. Впоследствии он спросил своего коллегу:

— Ну как, фотопленки были нормальные, не засвеченные?

— Да нет, — отвечал коллега, — все хорошо, только, похоже, я их немного не допроявил или при съемке использовал слишком маленькую выдержку. А почему ты спрашиваешь?

— Просто… Условия были специфические, — ответил Тим, а сам подумал: «Похоже, от свечения рук и тела получился эффект противоположный засветке фотопленки».

 

Глава XXIV. Пророк

Впечатлений от гастролей было много, но вернуться домой Тим был только рад. «Хоть и хорошо общаться с природой, но удобства городской жизни для современного человека значат много. Без них недолго скатиться и до полуживотного существования. Похоже, с сельчанами так и происходит», — думал Тим, нежась в теплой ванне. Но больше всего его обрадовала встреча с остальными циркачами. А вот Данир его огорчил.

Акробат тоже соскучился за стационарным реквизитом и сейчас воплощал в жизнь свои степные задумки. Вот он раскачивается под куполом, отрывает руки от качели, делает три оборота вокруг своей оси и ловит руками летящую с другой стороны качель. А теперь переворачивается в воздухе и цепляется за движущуюся качелю уже ногами. А зрители внизу заворожено ахают. Жена же в это время красиво позирует на верхотуре — после рождения Ярки Дана никак не могла вернуться в привычную норму.

— Ну дает! Талантище! — с доброй завистью говорили другие циркачи.

— В новом сезоне у нас будет два коронных номера — фокусы Тимура и полеты под куполом Данира, — подвела итог Матильда Львовна.

«Надо что-то делать, причем срочно, — решил Тим. — Иначе вместо номера опять получим разбившегося в лепешку Данира. Но как? Сказать ему — не поверит. А когда упадет, то меня назовут вороном, накаркавшим беду… Или быть рядом и пытаться подхватить его при падении? Нереально…».

Тим все-таки решился попробовать убедить Данира. Он подкараулил момент, когда Данир, удовлетворенный, отдыхал от изнурительной репетиции в буфете, и сел рядом:

— Мне очень нравится твой новый номер, дружище. Особенно нравится, как ты стараешься для Даны… Ведь это всё для того, чтобы оставить ее в номере, так?

— Верно, ей просто надо дать немного времени, и она опять войдет в норму, — кивнул головой с еще потными волосами акробат. — Вот подожди, я немного подтренируюсь и увеличу число оборотов в воздухе. Правда, для этого придется отцеплять страховку… Ну да ничего! Зато представляешь, Тим, арену затемнят, в луче прожектора выйдет ведущий и таким напряженно-загадочным голосом объявит: «Полеты под куполом цирка. Неподсчетное число оборотов вокруг своей оси! Встречайте Дану и Данира Салеховых!»

Акробат мечтательно прикрыл глаза и улыбнулся так, как будто это всё уже свершилось.

— Вот об этом я и хотел поговорить, Данир. Ты стараешься для семьи, но ты слишком безрассуден. Представь, как будет переживать Дана, если с тобой что-то случится. Сейчас ты хочешь сделать для нее лучше, а может получиться совсем наоборот… Всему есть предел, и храбрости — в то числе. Разум должен где-то срабатывать стоп-краном…

Данир погрустнел и призадумался:

— Я знаю, что ты прав, — после небольшой паузы проговорил акробат. — И, поверь, я всегда думаю о жене и дочке. Но, понимаешь, яркого номера не получится без доли риска… А сейчас нам нужно быть гвоздем программы, Даночка и так долго не работала…

— Ты думаешь, что номер проиграет, если ты крутанешься на пару раз меньше, но со страховкой? — Тимур хватался за каждую «соломинку», чтобы убедить старого-нового друга. — Поверь, настоящих ценителей интересует оригинальность, ловкость, красота! Им не нужен твой риск, бравада, работа на публику! Прошу тебя, подумай над этим. Номер совсем не проиграет, если ты будешь в безопасности. Я думаю, этого же хотят от тебя Дана и твоя дочь…

Данир с удивлением смотрел на Тима. Он еще не видел, чтобы фокусник так много и горячо говорил на подобные темы. Как бы очнувшись, Данир согласился:

— Да, конечно. Я еще раз взвешу свои силы и все обдумаю. И постараюсь не рисковать. Спасибо, друг!

На следующий день Данир действительно объявил, что не будет добиваться большего числа оборотов — будет шлифовать номер, как есть. Но время от времени на репетициях Данир все-таки отцеплял трос (лоджу) — хотелось попробовать свои силы. Тим только горько вздохнул, увидев это, — похоже, Тим +3 прав. Ничего изменить нельзя. От этого стало грустно-грустно.

Однако настоящая печаль ожидала Тима впереди. В «прошлой» жизни Данир разбился на репетиции, и теперь Тим изо всех сил старался оказаться на арене именно в моменты его тренировок. Ходил по манежу, пытаясь оказаться именно под Даниром. Хотя понимал, что это почти бесполезное занятие — уж слишком быстро он мелькает в воздухе. Однако оставался какой-то мизерный, но все-таки шанс предотвратить или хотя бы смягчить падение акробата. Однако в этом времени все опять пошло не так.

…Тим сидел в гримерке — тренировался в появлении из воздуха букетиков цветов. Ему хотелось, чтобы они не просто статично появлялись, но еще и качнули своими головками. Вот так — раз, и поприветствуют поклоном какую-нибудь красавицу из первого ряда… Такую, как Тома, например…

Тим не сразу понял, что с арены идет какой-то странный гул. Потом услышал топот ног по коридору и возбужденные голоса коллег. Смутное предчувствие закралось в сердце. Когда он выскочил на сцену, Данира как раз укладывали на носилки. Руки болтались в воздухе, как плети. Да и все тело походило на тряпичную куклу — казалось мягким, как без костей.

— Похоже, он разбил себе всё, что только можно, — всхлипнула рядом Матильда Львовна. Тим с трудом погасил поднявшуюся было волну раздражения — хотелось накричать на бухгалтершу, чтобы замолчала. Как будто виноватой в травме Данира была она. На самом деле Тим чувствовал себя виноватым больше всех — не справился с поставленной задачей, для чего он вообще вернулся в прошлое?!

Худенькие плечики Даны в блестящем костюме промелькнули рядом — она шла возле носилок с мужем и беззвучно всхлипывала. «Бедная, сколько ей еще придется вынести, если бы она знала…» — проводил Тим взглядом своих друзей.

 

Глава XXV. Прерванный полет

Данир окреп достаточно, чтобы принимать редких посетителей. Разумеется, Тим был одним из первых, кто пришел к нему в больницу. Первый раз за все пребывание в прошлом Тим испытал дежа-вю — он видел именно такую же улыбку на лице у друга семь лет назад, и Дана точно так же подставляла ему подушку, чтобы удобнее было разговаривать. И вообще всё было настолько такое же, что Тим даже порадовался, что в страте прошлого события развиваются несколько по иному в мелочах. Если бы всё совпадало до мельчайших деталей, то ему было бы явно некомфортно. Да и неинтересно это — знать наперед, что будет и как. Но сейчас разговор со старым другом пошел по другой линии: Данир вспомнил разговор-предупреждение. Когда Дана, обрадованная короткой передышкой, вышла в коридор, акробат сказал:

— Знаешь, у меня такое ощущение, что потеря памяти была не у тебя, а у меня. Скажи, ты знал, что так произойдет?

Тим грустно кивнул:

— Да, но без подробностей.

— Тебе рассказали духи цирка? И ты всё знаешь о будущем? — Данир неловко попытался подтянуться на руках, чтобы сесть повыше в постели. Не получилось, и оба мужчины притворились, что ничего не произошло.

— Я знаю немного. Например, что ваша дочь станет настоящей красавицей и прекрасной актрисой.

Данир коряво улыбнулся кончикам губ (все еще злился на себя за неудачную попытку сесть):

— Это даже я знаю! А что будет со мной? Врачи говорят, что мне уже не ходить…

Глаза Данира предательски заблестели, но силой воли он не дал слезе скатиться. Тим положил свою руку на сухую и пожелтевшую ладонь друга:

— Если ты проявишь упорство, то будешь ходить и даже бегать. Но под куполом тебе уже не летать…

Данир сначала встрепенулся от этих слов, но после неудачной попытки даже приподняться на локтях опять сник:

— Отлетался, хочешь сказать? Впрочем, просто ходить и не быть обузой семье — это тоже много. Упорства мне не занимать, так что будем работать…

Данир внимательно посмотрел в глаза друга. Тим даже почувствовал себя неуверенно — казалось, Данир читает в его душе всё, что Тим принес из будущего и теперь пытался утаить.

— Странное ощущение, — сказал акробат вслух. — Как будто ты не фокусник, а маг!..

Знакомая фраза Данира из его времени всколыхнула воспоминания Тима: прощальный пикник, движущаяся «теплая стена», которая так понравилась его другу и облегчила боль в спине… И сейчас Тим взял руку Данира и передал ему энергию «теплой стенки». Акробат почти моментально уснул. Тим поднялся и тихо прикрыл за собой дверь палаты — пусть поспит немного не под действием наркотиков, ему сейчас нужно набираться сил…

 

Глава XXVI. Вечеринка

Данир постепенно поправлялся и, к удивлению врачей, начал неуклюже двигаться на костылях. Дана была все себя от счастья и проводила почти все время возле него. Когда же Даниру, наконец, разрешили побыть дома между курсами лечения, она на радостях собрала всех коллег к себе домой.

…Когда Тим переступил порог их двухкомнатной «хрущевки», то его как будто обдало волной тепла. Да, в квартире было душновато — свободного пространства не было, к тому же на кухне во всю шли приготовления ужина, но это было что-то другое. Тепло шло изнутри, из глубины воздуха, или, лучше сказать, атмосферы квартиры. И грело не кожу, а душу Тима.

— А, пророк, проходи! — заметил друга Данир, который восседал на диване во главе длинного стола, собранного из нескольких других, разной ширины и высоты. Под спиной Данира громоздились многочисленные подушки, и они только с первого взгляда казались хаотичной кучей — каждая из них имела свое назначение и поддерживала определенный кусочек спины бывшего акробата. Тим улыбнулся этому зрелищу — от него веяло такой заботой и любовью, казалось, Тим даже видит Дану, устраивавшую мужа поудобнее. В душе опять шевельнулось какое-то подобие зависти: «Повезло же ему с женой…». И невольно всплыла мысль: а Тома была бы такой же? Наверное, была бы… Картинка из памяти подсказала.

…Тим подхватил простуду, и сообщил Томе по телефону о том, что их поход в кино отменяется. Впрочем, он и так чувствовал его несвоевременность — у Томы экзамены, и потратить целый вечер на отвлечение подруги от важных дел казалось ему непозволительным. Но, во-первых, Томочке очень хотелось посмотреть этот модный фильм, во-вторых, он и сам соскучился по своей кареокой богине, поэтому ее предложение принял с восторгом. А вот теперь события распоряжались их жизнями сами.

Тим устроился на диване, укрылся пледом и усердно потел от таблетки аспирина и выпитого чая с малиновым вареньем. Именно так лечила его и папу мама, когда они простывали. Удивительно, но он никогда не помнил маму в подобном положении — страдающей от жара и слабости. Но додумать, почему же так происходило, Тиму не пришлось — в прихожей раздался звонок в дверь. «Кого еще принесло?..» — мелькнуло у Тима в голове с раздражением, и он нехотя выбрался из-под пледа. Однако все недовольство как рукой сняло, когда он все-таки отрыл дверь — на пороге стояла Тома.

— Ты?! Но у тебя же завтра экзамен?! — только и мог выдохнуть Тим.

— Экзаменов много, а ты у меня один. К тому же — больной! — девушка чмокнула его в небритую щеку и проскользнула в квартиру. А дальше было настоящее возвращение в беззаботное детство — Тома хлопотала на кухне над каким-то особо питательным бульоном, поила им Тима, мерила температуру и пичкала новыми жаропонижающими. На душе Тима было так хорошо, что он, к собственному ужасу, порадовался тому, что заболел…

…Тим мотнул головой, отгоняя видение. Интересно, почему оно вдруг всплыло перед глазами? Ага, да ведь Данир чувствует себя сейчас так же хорошо, как Тим тогда. Вряд ли, конечно, он радуется, что разбился почти вдребезги, но заботу жены принимает с такой же радостью, как и Тим в прошлой жизни, т. е. страте. «Как это я его почувствовал так хорошо?» — удивился себе Тим. Стало интересно, захотелось понаблюдать, как он отреагирует на других людей. Поэтому настойчивое предложение Данира устроиться на почетном месте справа от хозяина Тим категорически отверг — забрался в противоположный угол и устроился на низком пуфике. Дана упорно пыталась разместить Тима получше — не в восточных традициях так обращаться с лучшим другом хозяина, но Тим категорически отказался от высокого стула. Его положение сейчас было как нельзя лучше — его почти не было видно из-за стола, зато он мог прекрасно видеть всех. Точнее, чувствовать.

Из своего уголка он наблюдал за весельем друзей. И как только сосредотачивал внимание на ком-то, то моментально чувствовал эмоциональное состояние человека. Больше всего ему понравилось «подглядывать за состоянием души» женской половины вечеринки. Тим открыл для себя новое наслаждение — купаться в чужих эмоциях. Он постарался «заглянуть в душу» Дане, хлопотавшей возле стола, и на него нахлынул поток доброты, смешанной с жалостью и заботой. На глаза Тима даже набежали слезы от такого потока, и ему стоило больших усилий не дать им скатиться по щекам. От этого единения с Даной она стала как бы роднее Тиму, понятнее, более «своей».

Но больше всего Тима поразило состояние Татьяны, гордой до надменности женщины лет тридцати пяти. Тиму еще не доводилось с ней разговаривать — она работала главным администратором в цирке и в основном общалась с посетителями и начальством, не «унижаясь» до простых циркачей. А на вечеринке Тим наблюдал, как Татьяна веселилась, и неожиданно чувствовал, что это веселье было с каким-то внутренним надрывом. Она выпила больше, чем следовало, вероятно, неосознанно пытаясь заглушить внутреннюю боль. Но полной неожиданностью для Тима было то, что Татьяна пригласила его на медленное танго. В танце она прижалась к нему, почти повиснув на шее, и положила голову на грудь. Тим почувствовал, как она изголодалась по человеческому теплу — не по мужскому телу, а именно человеческому общению, соприкосновению душ. Разговаривать Татьяна не хотела (или не могла?), и у Тима было время «рассмотреть», прочувствовать ее изнутри. Под внешней оболочкой уверенной красивой женщины скрывалась ранимая душа, которая очень отзывчива как к хорошему, так и к плохому. Увы, последнего в ее жизни, видимо, было больше, поэтому женщина закрылась «броней» надменности — так легче никого не допустить внутрь. Не попадет плохое, значит, не будет и больно. Но не попадает и хорошее — вот за ним-то Татьяна так истосковалась! И, почувствовав интерес Тима, бессознательно потянулась к нему — чтобы получить порцию душевного тепла… Впрочем, изучать эмоции Татьяны Тиму было сложновато — уж слишком она была близко, мужское начало переплеталось с женским, а эмоции — с физиологией…

Тим усадил разморенную даму на стул и пробрался опять в свой уголок. На себе он ловил подбадривающие взгляды некоторых мужчин — мол, давай, воспользуйся обстановкой. Но это меньше всего входило в его планы. К концу вечеринки Тим определил, что лучше всего эмоции другого человека улавливаются на расстоянии не ближе 1.5 метра и не далее 3.5 метров. А вот ближе полутора возникают другие ощущения…

Данир остался доволен встречей с друзьями — давно он не видел цирковую труппу в полном составе. Однако через несколько часов сидения на диване он начал морщиться от боли, не помогало даже подкладывание подушек, которым занималась Дана при каждом легком движении бровей мужа. Гости это поняли и начали потихоньку расходиться. Но каждый уносил с собой частичку тепла, которым была пропитана квартира Данира. Впрочем, все гости участвовали в создании атмосферы праздника — они пришли в дом к другу, и каждый искренне желал его выздоровления. А также был рад просто пообщаться с коллегами. «Праздник получился», — думал Тим, выходя на лестничную площадку. «И он пошел на пользу всем, а Даниру — больше всего».

 

Глава XXVII. Звонок из будущего

«Что за трагедия разорвало ее душу?» — думал Тим, возвращаясь с вечеринки. Странное поведение Татьяны никак не шло из головы. На следующий день она сама зашла к нему в гримерку:

— Хочу попросить прощения. Мне сказали, что вчера я прямо вешалась вам на шею… — красивая женщина явно чувствовала себя неловко в этой ситуации, и это отражалось на ее растерянном и смущенном лице.

Тим не ожидал такой прямоты и растерялся:

— Что вы, все было нормально — просто потанцевали, — решил он «скрасить» ее неуклюжие воспоминания. — Проходите, присаживайтесь, — засуетился фокусник.

Они поболтали ни о чем, но так и не смогли побороть «неудачность» ситуации. Впрочем, Татьяна ушла явно успокоенная, видимо, ей помогло простое пребывание рядом с Тимом.

Тим провожал Татьяну до двери, когда на него вдруг нахлынуло непреодолимое желание выйти из помещения. «Наверное, так животные чувствуют приближающееся землетрясение», — мелькнула у него мысль. Впрочем, откуда взяться толчкам почвы на степной равнине? Но это были мысли, чувства вели Тима в сторону парка. В утреннее время, да еще и зимой, людей тут практически не было. Настроение у него было странное — как будто потерял что-то важное и теперь искал. Вот только что именно? Тим не очень понимал. От наблюдений за собственной душой его отвлекала погода — на улице было не сильно холодно, но пронизывающий ветер пробирался под его куртку до самого тела. «И назвали же ее «пуховик» — на перине у бабушки я зимой потел. А тут — только перья лезут из каждого шва — халтурят китайцы… Да и вообще — какой черт меня дернул сюда припереться?!»

Как будто своя, но всё-таки чужая, в голове родилась ответная мысль: «Я тебя позвал». Тим оглянулся — в нескольких метрах от тропинки под деревьями стоял Тим+3. Снег вокруг него был утоптан, а вот следов — не было. Тим про себя удивился, но его двойник только улыбнулся закрытыми губами: «Что, еще не привык? Уж извини, брат, придется к тебе приблизиться, хоть ты и не любишь — браслет поменять надо. У него батарейки садятся, к тому же Серж его еще усовершенствовал. За это время техника хорошо продвинулась вперед…»

— Продвинулась? Странно, для меня время как будто остановилось — наблюдаю за всем, нахожу различия, пытаюсь что-то менять… Но движения никуда нет — словно душа замерзла… Наверное, пора что-то менять… Странно, что я это понял, только когда ты появился…

— Похоже на то, но сейчас у тебя и тело вот-вот заморозится. Приготовься немного «погреться» и достань браслет…

Тим всегда носил прибор для экстренного возвращения в свое время с собой. Вот только сейчас вдруг задумался: «А какое время моё?»

…Обмен браслетами, встряска всего тела и опустошение — как физическое, так и моральное. «Как там Серж? Творит, что-то двигает вперед, а я засел в болоте прошлого. Нет, и тут все движется, но не для меня — не так и не туда, как в моей страте. И изменить что-то я не особо могу… Зачем тут оставаться?!»

Тим+3 уже успел раствориться во вневременье, но сейчас Тим явственно почувствовал его невидимое присутствие: «А ты всё здесь закончил?» — прозвучал в голове вопрос.

— Действительно, не всё… — вслух сказал Тим. От звука его голоса вспорхнула стайка нахохлившихся воробьев, которые клевали ветки какого-то кустарника. «Мы в ответе за тех, кого приручили…» — теперь про себя подумал Тим.

…Обессиленный встречей, Тим медленно подходил к цирку. В дверях столкнулся с выбегающей куда-то Татьяной. Женщина ему приветливо улыбнулась, и Тим чувствовал, что следы надрыва в ее душе заросли, затянулись, как рана, съежились, как старый шов от операции.

 

Глава XXVIII. В пути куда?

После встречи с Тимом+3 циркач никак не мог выкинуть из головы воспоминания о своей прошлой жизни. Или это была будущая? На данный вопрос Тим не мог ответить сам себе, и это его злило. Он почувствовал, что «выпал» из «своего» времени, и теперь не мог найти себя.

Он вертелся на скрипучей «сетке» кровати, и тяготился неожиданной бессонницей и нахлынувшими мыслями. «Серж там что-то совершенствует, а я тут в болоте вязну… Какому-то удостоверению личности радуюсь… Прожигание времени и жизни!» — корил сам себе циркач. В то же самое время внутренний голос подсказывал его удачи — и номер получился, и Татьяна изменилась, и…

Остальные «составляющие успеха» складывались из таких крошечных «и», что Тима это начало раздражать. Что, возвращение в прошлое было не правильным решением? Что, он так и будет убивать оставшуюся жизнь по мелочам?

Тим резко вскочил, натянул брюки и на цыпочках вышел в коридор. Баба Дуся чутко зашевелилась на своей высокой кровати с громоздкими шарами по углам железной спинки. Тим в темноте пошарил рукой возле вешалки в поисках ботинок, потом стянул с крючка свою куртку и выскочил за дверь. В трудные минуты ему всегда помогала ходьба. Вообще-то, время сейчас было не самое подходящее — где-то между часом и двумя ночи… Впрочем, почему не подходящее-то? Наоборот идти просторнее — ни тебе пешеходов, ни машин…

И Тим бодро зашагал в сторону от подъезда. От долгого «кручения» на кровати у циркача сейчас немного кружилась голова. Он и не придал значения тому, что его походка не отличается твердостью.

— Эй, мужик, притормози-ка! — услышал он повелительный окрик. В его сторону направлялся патруль в составе трех человек. Худенькие фигуры в форменных куцых шинелях излучали одновременно и чувство жалости, и чувство животного страха. «Только этого еще не хватало!» — мелькнуло в голове у Тимура. «Не надо было на освещенную улицу выходить, полицейских бы и не встретил…»

— Гуляем, гражданин? — произнес самый высокий из стражей порядков, который все равно едва доставал до виска Тимура. Нововведенное слово «господин» явно еще не вошло в его обиходный словарь. — И нарушаем общественный порядок?

Тим всё еще пребывал в «растрепанных чувствах» и ответил невпопад:

— Я и правда вышел погулять. Но как же я нарушаю общественный порядок?

— Вы оскорбляете своим видом окружающих! — произнес заученную фразу второй по росту (и, видимо, по званию) полицейский.

Тима некстати начал разбирать смех — ситуация походила на какую-то комедию абсурда. Каких окружающих, когда на улице кроме трех патрульных никого и в помине не было?! И чем он мог их оскорбить? Не застегнутой на все пуговицы курткой?! Он только собрался всё это высказать, как почувствовал под локтями тугие пальцы пареньков:

— Пройдемте! В отделение до выяснения личности! — прозвучал голос самого высокого из «копов».

— Почему? Не имеете права! Я ничего не…

Тим заставил себя замолчать — ситуация походила на снежный ком, катившийся с горы на большой скорости. Чем больше он «распалялся», тем больше притягивал неприятностей. Внутренним чувством он понимал, что надо успокоиться, правильно настроиться, тогда все и изменится. Но «житейский ум» подсказывал совсем другое — распинать этих зарвавшихся от безнаказанности юнцов и убежать как можно быстрее…

Но циркач послушал свою интуицию, сделал глубокий вздох и зашевелил ногами в направлении, куда его вели полицейские. Тим неожиданно почувствовал, как рука одного пошарила в его кармане справа. Он невольно прижал локоть к бедру, хотя в кармане ничего не было. В ответ получил ощутимый удар дубинкой по спине — от начальника.

— Сопротивление органам власти?! Так и запишем в протоколе…

На Тима начала накатывать паника — свидетелей-то нет. Эта троица может сочинить все, что угодно и подтвердить слова друг друга. И тогда он окажется за решеткой, и не выполнит своей миссии…

Стоп, а какая у него теперь миссия-то?! Похоже, спасать никого не придется — его двойник в этой страте и не собирается встречаться с Томой… Что ему тогда тут делать? Тюремных вшей кормить?!

Тим неожиданно улыбнулся этой абсурдной фразе, родившейся в его голове. Видимо, она всплыла из уроков литературы в школе. Это декабристы страдали от назойливых насекомых… «Впрочем, может и сейчас вши — актуальная проблема? Вот и представился случай узнать!».

От этой мысли на душе опять стало легко, Тим даже слегка улыбнулся в бороду и продолжал шагать, стараясь попадать «в такт» с полицейскими. Проблема была в том, что два паренька по его бокам шагали «не в ногу», и если Тим согласовывал движения с одним, то обязательно нарушал гармонию с другим. «Попробую-ка я их объединить!» — неожиданно решил Тимур.

Он сосредоточился на своей правой ноге, представил ее слившейся с правой ногой одного из патрульных и потом сделал одновременно мысленное и физическое движение своей конечностью. Паренек «споткнулся» на ровном месте, поменял ногу, и теперь они все шагали «дружно в ряд». Тима эта стройность марша и рассмешила, и порадовала одновременно. Рассмешила потому, что он меньше всего мечтал о подобном совместном времяпровождении, когда выходил на улицу в поисках душевного покоя. Порадовала же по той причине, что он как-то повлиял на ситуацию.

— Так и будем молчать, мужик? — вдруг произнес начальник сзади.

— Так не хочу нарушать общественный порядок и оказывать сопротивление представителям власти… — серьезно, но с внутренней улыбкой проговорил циркач. Похоже, его поведение вводило в тупик ночной патруль. И начинало забавлять самого Тимура.

— А в отделение хочешь? — привычно зло проговорил старший по званию.

Тим неожиданно поймал себя на мысли, что он не испытывает никаких отрицательных эмоций по этому поводу. В участок — так в участок. Там он и правда еще не был. Впрочем, он бы предпочел другое место…

— Нет, не хочу! — произнес он вслух. — Но разве у меня есть выбор?

— У умного человека он всегда есть! — проговорил сбоку патрульный, который пару минут назад обшарил пустой карман Тимура.

— Остается узнать, считаете ли вы меня таковым… — начал было Тимур.

— Отпустить! — рявкнул голос начальника. Тренированные патрульные моментально остановились, быстро разжали руки, но остались стоять по сторонам от Тимура.

— Так, сколько денег с собой есть? — прошел вперед старший по званию.

— Не знаю, кажется нисколько… — Тим пошарил рукой в брючном кармане, до которого никто из полицейских еще не добрался.

— А пить нашел на что? — опять произнес заученную фразу начальник.

— Пить? — искренне удивился Тимур. — Я и не пил…

По приказу он «дыхнул» по очереди на всех троих стражей порядка, они с удивлением внюхивались в непривычно свежее для их контингента дыхание. Тима это веселило, «копы» не знали, как на это реагировать…

— Я же сказал, погулять вышел, — нарушил паузу Тимур.

— В неположенное время гуляете, гражданин! — произнес суровым голосом начальник.

Циркач открыл было рот, чтобы подвергнуть это высказывание сомнению, но опять остановил сам себя. Все равно не поймут, зачем воздух сотрясать-то?! В ответ он только пожал плечами.

— Идите домой! — распорядился начальник патруля.

Тимур развернулся и побрел в сторону дома бабы Дуси. На подходе к подъезду он поймал себя на ощущении, что получил то, что хотел от прогулки — к нему пришла уверенность, что надо что-то менять. Иначе начнется театр абсурда, репетиция которого закончилась для Тима необыкновенно удачно всего пару минут назад.

 

Глава XXIX. «Страшная» сторона жизни

— Ой, что же ты касатик, делаешь! Вот загребут тебя мильтоны, что тогда делать будем, а?

Меньше всего Тим ожидал, что баба Дуся окажется настолько осведомленной о его ночном приключении. Вместо мирного пробуждения утро начинало напоминать вчерашний кошмар. Оказалось, он недооценил старческой бессонницы и солидарности. Одной из товарок его квартирной хозяйки как раз не спалось в тот момент, когда полицейские «взяли его в оборот». Она и позвонила «его» бабушке еще до завтрака — поделиться полезной информацией.

— Вот отвели бы тебя в кутузку, адрес спросили, и что бы ты сказал? — продолжала причитать старушка.

— Как что? — не понял вопроса Тимур.

— Что, мой бы назвал?! — баба Дуся схватилась за сердце. — Ой, беда-беда мне с тобой. В могилу меня раньше времени сведешь…

Тим мотнул головой, как бы отгоняя эту ситуацию. Его опять начало захлестывать чувство беспомощности — ситуация шла совсем в непредвиденном направлении…

— А как налоговую менты позовут? И что тогда со мной будет? Последнюю пенсию отберут?!

Тим и правда совсем не подумал об этой стороне жизни его квартиросдатчицы — делала-то она это не легально, без оформления договоров и выплаты налогов государству. Впрочем, так делали все. Но эти все точно так же «тряслись» при одном упоминании органов власти.

Тим почувствовал неловкость от ситуации и жалость к старушке, которую жизнь запугала до такой степени.

— Не переживайте, Евдокия Степановна, — обнял он за плечи всхлипывающую бабушку, и почувствовал все ее накопившиеся за долгую жизнь страхи — и ночных «гостей» к соседям на черном «воронке», после которых навсегда пропал отец семейства; и ужас комсомольских собраний, на каждом из которых ее сердце опускалось до самых пяток от мысли, что кто-то может узнать про ее «темное» прошлое — отца-кулака; и потом ОБХСС — как бы не выловили, что она выносила с чулочно-носочной фабрики, где проработала почти тридцать лет, по паре дефицитных шерстяных колготок в неделю…

Тимур постарался передать ей все свое тепло и спокойствие, только никак не мог найти подходящих слов. Впрочем, похоже, этого и не понадобилось — бабушка и так почувствовала передаваемую спокойную силу, еще пару раз всхлипнула и вытерла глаза краешком головного платка:

— Что же я без тебя буду делать, касатик?

— Только не плакать по этому поводу, договорились? — шутливым, но строгим голосом, скомандовал Тим. — Я еще никуда не съезжаю, но и в полицию больше попадать не собираюсь. Всё у нас хорошо, так?

Он почувствовал себя Кашпировским, который внушает полезные жизненные настрои. Бабушка согласно закивала.

«Интересно, чего боятся люди?» — родилась в голове Тима мысль, когда он шел в цирк. «С бабой Дусей все понятно, вся ее жизнь строилась на страхе — время такое было, так оно в ее жизни и остановилось. Но и вчерашние полицейские, например, тоже выглядели очень испуганными… Врядли их пугают одни и те же вещи, что и мою хозяйку».

Тимур на секунду прикрыл глаза и представил вчерашний патруль, каким он запомнил их в последний момент встречи: три щуплые фигурки шагали нестройно под желтым светом редких фонарей. Невольно Тимур увидел движущиеся картины над каждым из них — их страхи и переживания. Один постоянно думал, как там в дальнем ауле безработная мать без него вытянет троих младших детей и отца-алкоголика. Он так надеялся, что у этого придурка (Тимура) окажется достаточно денег, чтобы начальник поделился и с ним. Тогда бы он смог добавить до той «кучки», которую он уже собрал, и отправил бы матери в помощь.

Страхи второго были более агрессивного характера — Тим увидел картинки дерущихся мальчишек из его детства, и самого будущего «копа» с вечно разбитым носом. Потом того же хилого паренька, но уже в армейской форме, и злорадные смеющиеся лица вокруг него — доставалось рядовому по полной программе от «дедов». И самый последний страх — где он уже в форме пинает со всей накопившейся злости какого-то бомжа. И пугается сам того, что натворил…

Начальник же боялся не угодить своему начальнику, и слететь с этой маленькой должности, которую он так недавно купил. Ему тоже нужны были деньги на очередной «подарок» своему шефу… Боялся же он прогадать с подарком или не правильно его преподнести — это тоже надо уметь делать…

…Тим мотнул головой — отогнал видения. Он подходил к цирку, и пора было настраиваться на работу. «У каждого свои страхи, но им нельзя давать волю, иначе превратят жизнь в ничто», — подвел итог размышлениям циркач. И порадовался за самого себя, что никогда не жил в подобном коричневом тумане, состоящим из тягучих и нескончаемых страхов.

 

Глава XXX. Ловцы душ

— Ты сегодня во сколько придешь, Тимурчик? — спросила баба Дуся.

Циркач замешкался с ответом — уж очень странным показался ему вопрос. За несколько лет совместной жизни хозяйка прекрасно знала во сколько Тим возвращается после шоу. А если у него намечались какие-то редкие мероприятия кроме работы, то он всегда предупреждает ее заранее.

— Так как обычно, Евдокия Степановна… — ответил он, наконец.

— А то у меня сегодня семейная группа собирается, хотелось, чтобы и ты присутствовал, — с гордостью и значимостью в голосе проговорила старушка.

— Какая группа? — не понял фокусник. Семьи-то у бабы Дуси и не было. Точнее, был сын, но давно потерялся где-то на просторах великого когда-то Союза. Баба Дуся даже не знала, жив ли он — уже несколько лет не подавал о себе вестей.

— Это из церкви моей такая группа, — опять с величайшим достоинством произнесла бабушка. Тим напряг память — что-то он такого ранее не припоминал. Ну, ходила изредка бабушка в православный храм, но ни про какие семейные группы он и не слышал.

— А-а-а, — только и нашелся сказать циркач, не зная, как правильно реагировать на слова своей квартирной хозяйки.

Баба Дуся с тем же чувством собственного достоинства начала натирать поцарапанный стол остатками «Полироля». По комнате распространился запах просроченного средства для чистки мебели. Тим заспешил к входной двери, хотя на работу было еще ранова-то.

— Так если получится, то пораньше приходи, — услышал он уже на выходе.

— Хорошо, — отозвался озадаченный Тим уже с лестничной площадки.

Поведение бабы Дуси его заинтриговало. Разумеется, Тим не мог закончить программу раньше времени — надо было появиться на завершающем параде-алле вместе со всеми участниками программы. Но вот прибавить шаг по дороге домой он вполне мог. И сделал.

…Гостей своей квартирной хозяйки он застал уже в маленьком коридорчике. Неопределенных лет низкая дама с яркой корейской внешностью и Библией подмышкой, неловкая девочка-подросток с броской «стрелкой» на черных колготках и худенький юноша, постоянно шмыгавший носом.

— А это мой племенник Тимур, — представила его радостно Евдокия Степановна. — В цирке работает, фокусник! — в голосе бабушки прозвучала гордость, как будто он и правда был ее родственником, а она принимала непосредственное участие в его профессиональных успехах.

— Слава Богу! — проникновенно проговорила дама. «Явно, лидер этой группы», — подметил Тим и вежливо поздоровался со всеми. Женщина буквально искупала его просветленным взглядом, девочка от протянутой руки Тима шарахнулась, но все-таки несмело ее пожала, тоже самое сделал и парень, предварительно шмыгнув два раза носом.

— Надеюсь, следующий раз и племянник ваш на нашем собрании поприсутствует, — через чур утвердительно проговорила дама. — Оставайтесь с Богом, Евдокия Степановна!

Дама вышла на плохо освещенную лестничную площадку и важно зашагала вниз по ступенькам. За ней шмыгнули и два других члена семейной группы. Тим заглянул в лицо квартирной хозяйки — лицо бабушки светилось счастьем, но каким-то новым — тихим и таинственным. Бабушка вздохнула и шагнула в комнату. На столе стояла начатая упаковка турецкого печенья и остатки шоколадных конфет. Баба Дуся начала собирать парадно-выходные чашки, которые она на памяти Тима ни разу не доставала из буфета.

— Да вы тут неплохо посидели! — подметил Тим. — Только бутылочки вина не хватает да кавалера для вас!

— Что ты, что ты, милый! — испуганно замахала руками старушка. — Спиртное — это грех, и в Библии сказано…

— А вы, кажется, раньше… — начал было циркач вспоминать ее редкие посиделки с соседками, но хозяйка его резко остановила:

— Все мы грешны были, но Христос за нас на кресте умер, и мы очистились…

Тим опять не знал, что сказать. Зато начала говорить Евдовия Степановна:

— Вот ходила в православный храм, и что? Стала ли я от этого ближе к Богу? Ни на грамм! Потому что не понимала, про что говорят! А кто, скажи, эти старославянские проповеди уразумеет? Только сами священники! А про людей они думают? Нет, только деньги на разные требы собирают, а кто из них, скажи, вот так запросто придет в дом, да еще печенье с конфетами принесет прихожанам? И Святое писание объяснит…

— Так вас этими пустыми печеньками новомодная церковь купила!? — вырвалось невольно у Тимура. Он был не религиозным человеком по сути, но напористые проповедники заморских концессий его раздражали. Не раз и не два они останавливали его на улице, и пытались завербовать в свои ряды. Горящие непонятной силой глаза этих людей интриговали его, но не вызывали никакого желания примкнуть к очередной истино-христианской церкви.

— Ну ты сказал! — обиделась хозяйка. — При чем тут печенье-то? Дорого внимание! Забота!

Евдокия Степановна подняла вверх указательный палец, в ее глазах блеснула влага. Тим задумался — и правда, ей этих двух составляющих в жизни не хватает. Он, конечно, скрашивает ее одиночество и пополняет скудный пенсионный бюджет, но в очень ограниченных возможностях.

— Вот пойдешь со мной на службу, сам и увидишь! — подвела итог разговору бабушка. — Пойдешь ведь? — уже другим, просящим, не уверенным, а не напористым голосом, проговорила баба Дуся.

Тим не уверенно пожал плечами:

— Не знаю… Может быть…

— Ты, помнится, говорил, что у вас в это воскресенье не будет дневного представления? — хитро улыбнулась старушка.

— Да, школы арендовали здание на какой-то конкурс… — начал было рассказывать циркач, но хозяйка быстро вернула его на нужное ей «русло»:

— Вот и пойдем со мной, сам все увидишь. Да и мне твой приход зачтется — у нас всех вновь прибывших считают, и потом пригласивших их почитают…

Тим опять неуверенно пожало плечами — можно и пойти. Может, тогда ему станет понятнее этот счастливый огонь в глазах «ловцов душ» на улицах, да и поведение его хозяйки?

 

Глава XXXI. Церкви разные нужны?

Тим вел свою квартирную хозяйку под ручку в церковь и улыбался ситуации — вот и раньше семьи так же ходили на службу по воскресеньям. Наряжались, как его баба Дуся, Библии в сумочки клали и шли, как на праздник. «Может, и я пойму, в чем эта радость заключается», — подумал он про себя. Тем временем они приближались к отремонтированному зданию когда-то популярного ресторана в глубине парка. Его давно забросили из-за сложности экономических времен, и Тим даже не знал, что «Парус» получил новую жизнь. «Правда, совсем не обычную для места возлияния и разврата», — вспомнил Тим кружащих вокруг этого места «ночных бабочек».

— Здравствуйте! И вас то же! — отвечала то и дело на приветствия людей баба Дуся. — Познакомьтесь, это мой племянник Тимур! — представляла она его своим новым братьям и сестрам по вере. Они вошли в большой зал, уставленный деревянными скамьями. Впереди на невысокой сцене настраивали электрогитару и синтезатор молодые люди, а сбоку висел белый экран. Ни икон, ни крестов, ни горящих свечей (непременные атрибуты церкви в сознании Тима) не наблюдалось.

— Сначала мы гимны петь будем, — шепотом просветила его баба Дуся, — текст на экране напишут бо-ольшими буквами! — в голосе старушки опять послышалась гордость. — Потом попросят встать всех, кто в первый раз пришел. Ты и поднимись. Вам аплодировать будут! Мне тоже все хлопали, когда я в первый раз пришла!

Бабушка аж засветилась, вспоминая тот радостный момент. А Тимур призадумался — он хорошо знает силу аплодисментов, особенно когда они от души. Такая мощь передается от зала, такой энергией заряжает его последний момент выступления! «А эти западные проповедники не так просты», — подумал он.

Тем временем со сцены зазвучала довольно громкая музыка. Зал поднялся и начал петь. Слова про Бога, веру и Святой Дух удивительно гармонично ложились на современную мелодию. Казалось, сейчас раздастся пение Мадонны или Элтона Джона, но вместо этого звучали неплохие голоса группы поддержки (как называли себя молодые парни и девушки на сцене), усиленные микрофонами и сильными колонками. Зал вторил вразнобой, но их было не сильно слышно. Только если сосед совсем «не попадал в такт», это раздражало.

Тим огляделся по сторонам — кто-то (видимо, из-за отсутствия голоса или незнания мелодии) просто стоял и глазел на сцену. Другие вдохновенно пели, читая строки с экрана. Лица некоторых светились тем самым загадочным светом, который заинтересовал Тима. По щекам одной красивой девушки справа текли нешуточные слезы, ее руки поднялись вверх в неосознанном порыве, ладони открыты. Тим поразился зрелищу и настроился на нее. На циркача посыпались маленькие искорки тепла. Тим ждал, что они сейчас сольются в поток, который он, например, мог получить в «теплом месте» в цирке, но этого не происходило. Душа девушки, тем временем, оставалась пустой. Вот одна искорка «попала в правильную точку», и внутренняя суть певуньи осветилась. Глаза девушки опять наполнились слезами, она еще выше подняла руки. Но тепло быстро испарилось, впрочем, оно даже и не грело по-настоящему (по мнению Тима, который мог сравнить его с другими источниками), однако девушку оно искренне порадовало. Фокусник еще какое-то время понаблюдал за пустотой в ее душе и за редкими искорками, которые посещали ее во время пения. Скоро ему стало скучно, и фокусник закрутил головой по залу.

В одном из первых рядов он увидел лидера домашней группы, которая приходила в бабе Дусе. Дама тоже пела весьма вдохновенно, но без таких слезных эмоций, как его соседка справа. Тим настроился на нее. Перед мысленным взором замелькали слова гимна — точно так же, как они пропечатывались на экране. Тим даже подумал, что он охватил своим вниманием не правильный объект, но после «проверки связи» убедился, что чувствует именно ту самую уверенную даму. «Опять пустота, заполненная каким-то суррогатом», — оценил Тимур. «Погружается в слова и ни о чем не думает… Впрочем, в этот момент она счастлива — ни о работе не беспокоится, ни о недостатке денег в семье. Проговаривай слова — и всё! Хм, а это неплохая заместительная терапия, отвлекающая от проблем!»

…Пение тем временем подошло к концу, и наступил момент, а котором предупреждала его квартирная хозяйка. Молодой человек в хорошем костюме проговрил в микрофон на сцене:

— А сейчас поприветствуем тех, кто пришел сегодня в нам впервые!

Зал взорвался аплодиментами, и глаза Тима невольно наполнились слезами — настолько рады ему были. «Хм, а ведь человеку и правда захочется придти еще раз! Где еще от твоего присутствия люди будут таять от восторга? На работе? Дома? Не думаю…»

Тим начал оценивать происходящее в церкви с другой позиции — профессионалы работают, да и только. Единственная мысль — зачем им все это?

Впрочем, скоро его вопрос получил и ответ — когда после проповеди (читал ее иностранец, а юноша в хорошем костюме качественно переводил с корейского) зал ряд за рядом стал спускаться к урне для пожертвований. Перед этим прочитали цитату из Библии, говорящую о десятине и необходимости жертвовать часть доходов во благо Бога. Тим оказался к этому не готов, но баба Дуся его прободрила:

— Другой раз подашь за два раза, просто рукой до ящика дотронься, ничего…

Тим мысленно подсчитывал — в зале было как минимум триста человек. Если представить, что каждый положил как минимум по пять тенге, то это уже полторы тысячи. Впрочем, кто-то крутил в руках бумажки с гораздо большим достоинством…

— А сколько служб тут проходит? — спросил он шепотом свою квартирную хозяйку.

— В воскресенье — две, пораньше и попозже, и еще одна — в среду, — тоже шепотом проговорила баба Дуся. — Ну, и праздники, конечно…

Тим провел в уме не хитрую арифметику. Суммы получились внушающие. «Вот тебе и ответ».

… — И главное — я больше не чувствую себя одинокой, — говорила бабушка по дороге домой. — Бог всегда со мной, да и братья с сестрами помогут, если что. Вот Михайловна, например, заболела, так к ней в больницу по очереди ходили, обеды носили. А кто бы еще ей это делал? Она же такая же одинокая, как и я, — вздохнула пожилая женщина. — А, знаешь чем сейчас в больничках кормят? На завтрак — чай как из помойного ведра, на обед — синий суп с картофельной кожурой, на ужин — такая же синяя каша на воде без масла и сахара… Так не только не поправишься, еще больше заболеешь…

Тим призадумался — может, не так уж важно, что обогащаются проповедники? Люди же тоже получают вполне ощутимую выгоду от посещения подобной церкви. Вот, баба Дуся не одинокой себя чувствует, и поддержку получит, если расхворается. Другие тоже — забываются, от проблем отвлекаются, даже как-будто счастливыми себя чувствуют…

Это «как-будто» и повернуло поток его мысли в прежнее русло. «Вот так и будет так красивая девушка плакать на службе и думать, что это и есть высшее счастье. И никогда его не узнает», — вспомнил вдохновенную певунью Тимур. «Жалко…»

«Каждому своё и в своё время» — прозвучала в голове мысль голосом Тима+2. «Ничего в жизни человека не происходит просто так, любой опыт пригодится в дальнейшем. Сильные души возрастут и уйдут, а слабые — найдут поводыря. Они его всегда и везде найдут…»

Тим мысленно согласился с этим и попрощался с квартирной хозяйкой возле подъезда дома — он срочно придумал себе неотложную встречу, церковной тематики для него было на сегодня достаточно.

 

Глава XXXII. Колечко-кольцо

Тим все больше убеждался, что оставаться в прошлом ему больше незачем. Тим -1 цирком не интересуется, а хочет стать хирургом. И красивые девушки не туманят ему голову, поэтому врядли он когда-нибудь встретится с Томой… Тимур поймал себя на мысли, что даже завидует своему двойнику — он неразлучен с Леной, и объединяет их не безумная страсть, а настоящая общность интересов и целей.

«Это не просто прокручивание ленты времени назад, и я уже не могу знать, как будут развиваться события в этой страте. И тем более — изменить их. Даже Данира не уберег, хотя, казалось бы, кругом «соломки подстелил». Скорее всего, попытки предупредить Тому тоже будут безрезультатны…»

С такими невеселыми мыслями Тим сидел перед окном своей съемной комнаты. По небу тем временем неслись темные облака, а за ними издалека тянулся саван из стены дождя. «Похоже, в этом году первая гроза будет в апреле, а не в мае, как в песне поется», — мелькнула у него мысль. Ветер на мгновение стих, но затем налетел шквалом, мотая голые ветки деревьев в разные стороны, причем они прогнулись так, словно ветер прижимал их сверху. Через секунду отвесно ударили тугие струи дождя, поток воздуха сверху усилил напор, и верхушка ближайшего к окну тополя обломилась.

Весенний шквал кончился так же быстро, как и начался. «Как будто туча упала», — подумал Тим. В который раз ему вспомнился ураган, унесший жизнь Томы. Сердце сжалось так, что пульс начал выстукивать где-то в желудке. Повинуясь порыву, Тим достал спрятанную коробочку с маленьким перстнем и открыл его. Колечко сверкнуло голубым камешком, словно поприветствовало его. — «Сверкает, как слеза», — подумал Тим. «Моя прощальная слеза о тебе, Тома», — и по щеке мужчины покатилась обжигающая капля. Он не пытался ее сдержать, как обычно, не скрипел зубами и не сводил скулы и от этого испытал облегчение. — «Как изменить ее судьбу?» — думал в эту минуту Тим. Как ответ, в памяти всплыли слова Тима-старшего: «Человек может и должен управлять своей судьбой, создавать для себя новое будущее. Но для этого он должен уметь изменять себя, совершенствовать собственную суть. Это наилучший способ держать свою судьбу в руках».

Решение пришло как будто само…

…Компания, к которой любила проводить время Тома, собирается вечерами по пятницам в кафе «Ласточка». Когда Тим вошел в полутемную залу, веселье было в разгаре. С трудом он нашел свободный столик, но официантка превратно поняла его желание побыть одному:

— Компанию ищите? — наклонилась она доверительно к его уху. — Блондинку? Брюнетку? Знаете, какие у нас девушки хорошенькие, но судьбы у них…

И официантка, горько вздохнув, всё тем же томным полушепотом начала выкладывать трагические истории о том, как девчонки оказались на панели. Тим тяжело вздохнул — после происшествия на вечеринке с Татьяной к нему потянулась вся женская половина циркового коллектива. Девушки и женщины то и дело исповедовались в его гримерке, причем явно не осознавая, зачем и почему они это делают. Иногда в момент таких разговоров перед внутренним взором Тима появлялись картинки-зарисовки проблемы. Или перед беседой ему снился сон. А потом распахивать душу перед Тимом начали и мужчины, причем не только коллеги, но и абсолютно незнакомые. В общественных местах (например, в автобусе) обязательно находились люди, которые выливали на него свои горести, как ушаты грязи. Тим плохо понимал, что происходит, но стойко терпел чужие откровения. Однако сейчас он совсем не был настроен на выслушивание чьих-то проблем — он пришел в кафе с определенной целью и разговор официантки ему явно мешал:

— Все! Хватит! — неожиданно для себя почти выкрикнул Тим. — Не хочу слушать эти исповеди! — В сердцах он резко отодвинул полупустую стеклянную солонку на столе, да так, что с нее слетела металлическая крышка. Официантка опешила и сразу замолчала. А Тим продолжал, но уже намного тише (больше для себя, чем для нее):

— Почему нельзя быть просто другом, а обязательно надо кого-то утешать и успокаивать! Нет у меня для этого достаточного опыта!

Женщина обиженно поджала губы и поплыла в сторону кухни, медленно виляя короткой юбкой. На нее оглядывались другие посетители, впрочем, как и на «скандального клиента» — Тима. Среди любопытных глаз он поймал и пару сверкающих карих — Тома с хитрой искоркой глазах неотрывно смотрела на него. Взгляд как бы говорил: «Молодец, мужик! Хоть кто-то догадался призвать этих зарвавшихся официанток к ответу!». Тим решил не терять удобного случая и поднялся со своего места. Он шел как будто по канату под куполом цирка — его держала нить родных глаз, а внизу была пропасть произошедшей трагедии.

— Разрешите вас пригласить? — вежливо обратился Тим к девушке. Компания ее друзей захихикала, краем уха Тим услышал что-то вроде «и старики туда же», но не обратил на это внимание. Тома явно отнеслась к нему благосклонно, кокетке из этой страты тоже льстило внимание «взрослых» мужчин.

— Разумеется! — задорно вскинула она головку. Через мгновение знакомые до боли руки легли Тиму на плечи, и он утонул в легком запахе ее духов. Однако это всё равно была не его Тома — сейчас за столом наливался краской студент в очках и костюме, было очевидно, что он имеет на Тому какие-то права. Да и она время от времени стреляла в него глазками — посмотри, мол, и другие на меня внимание обращают, только захочу и тебя поменяю…

Тим улыбнулся с неожиданной легкостью — он почувствовал душу девушки, ее настроение, мечты и желания. От их детскости ему стало легко и приятно.

— Давайте поиграем в угадалки, — облачил это ощущение в слова Тим. — Хотите, скажу как вас зовут?

Тома опять задорно засмеялась:

— Ну, это не проблема — рёв нашей компании и на улице, наверное, слышен!

— Зато я знаю, что бабушка с дедушкой называют вас Парочкой — из-за любимого в детстве стишка «Мы с Тамарой ходим парой»… Вы тогда любили его декламировать, взобравшись на стул: «Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой — санитары!» И добавляли: «Но я не Тамара, я — Тамарочка! Надо читать — «Мы с Тамарочкой ходим парочкой, мы с Тамарочкой — санитарочки!»

— Откуда вы это знаете? — в глазах девушки мелькнул неподдельный интерес.

Тим не спешил с ответом:

— Давайте я буду всё про вас угадывать, а вы меня поправите, если я ошибусь.

Тома кивнула. И дальше ей часто пришлось наклонять голову в знак подтверждения своего дня рождения, любимого цветка, духов, имени собаки и многого другого. Музыка кончилась неожиданно для них обоих. Тим очень ненавязчиво направил Тому к своему столику:

— Всего на минуту…

— Вы следователь или прорицатель? — девушка была по-настоящему заинтригована.

— Я фокусник, иллюзионист, — Тимур сидел за столом, высоко подняв плечи и сложив руки на груди.

— Ага, так вы на мне тренировались в угадывании мыслей?! — она возмущенно начала приподниматься со стула. Вдохнула воздуха, чтоб высказать еще колкостей, но задержала дыхание — ругаться почему-то расхотелось. Девушка удивленно покрутила головой — откуда-то шел удивительно знакомый и любимый запах:

— Фиалка… — удивленно вдохнула она в себя воздух кафе, за секунду до этого пропитанный сигаретным дымом.

Тим сделал кистью правой руки артистический поворот.

— Шиповник в цвету, — определила новый запах девушка.

Совсем недавно Тимур обнаружил в себе новую способность — стоило ему представить какой-либо насыщенный запах и затем как бы направить его вовне, как окружающие люди начинали ощущать этот запах. Опять поворот руки — и Тома блаженно прикрыла глаза и втянула ноздри:

— Опавшие листья осенью. Кажется, клен, — девушка сделала над собой усилие, чтобы вернуться в кафе из мира иллюзорных ароматов. Тома пристально посмотрела в глаза фокусника:

— Откуда вы знаете мои любимые запахи?

— У меня была любимая девушка, как две капли воды похожая на вас… И ее тоже звали Томой… И она любила те же самые запахи цветов…

— Но куда же делась моя близняшка? Сбежала от вас? — вернулась к колкостям Тома.

— Если бы… Она погибла… — фокусник склонил голову. Томе стало неловко:

— Извините… Мне уйти? — неожиданно сама для себя маленькая эгоистка начала сочувтствовать другим. Даже абсолютно незнакомым людям.

— Нет… Был ураган, а мы были беспечны… Молоды и беспечны… Как вы сейчас…

— Но нельзя же всего заранее бояться… — голос Томы теперь звучал неуверенно. Тим не стал спорить, он поставил на локоть руку на столе, дунул, и на ладони появилась коробочка с маленьким перстнем с голубым камешком.

— Возьмите в подарок. Чтобы на пальце было напоминание о том, что беспечным всегда быть нельзя…

— Нет, мне неудобно… — девушка абсолютно растерялась и не знала, как реагировать на заманчиво поблескивающий подарок.

— Я не успел его подарить своей любимой, пусть колечко будет носить ее «близняшка», — Тимур заглянул Томе-1 в глаза (и куда-то глубже). — Надеюсь, оно убережет вас от рискованных поступков… Может быть, — добавил Тим после небольшой паузы. Теперь он уже совсем не был уверен в том, как будут развиваться события. Девушка сидела задумавшись, ее взгляд не отрывался от переливов камня на ее безымянном пальце. «А размер я тогда правильно угадал,» — скользнула острым лезвием по старой ране мысль у Тима.

— Кажется, я недавно видела вас во сне, — неожиданно сказала девушка совсем серьезным и тихим голосом. — Как будто я лечу. Мне хорошо. Смотрю вниз и вижу вас. Я бросаю вам свою туфельку. А вы улыбнулись мне, помахали рукой и сказали — прощай… И что-то еще, не помню точно… Я тогда проснулась среди ночи и подумала, ну и нелепый сон…

— Обещаю, что никогда не буду на тебя обижаться … — со сжатыми зубами пробормотал Тим.

— Что, простите? — не поняла Тома. Тим не ответил. Он потерял ощущение реальности. На глаза наворачивались слезы. Сейчас ему хотелось раствориться во времени и провалиться куда угодно из этого кафе, но подальше от своих воспоминаний и их живого воплощения. Вместо этого он молча поднялся, бросил на стол с несвежей скатертью скомканную купюру за остывший кофе и пошел к выходу…

Круг замкнулся: ураган прошел, не начавшись; девушка жива и даже получила от него кольцо. Но без предложения руки и сердца…

 

Глава XXXIII. Фей

«Это может быть хорошей идеей для прощального шоу!» — подумал первым делом Тимур после пробуждения. Всю ночь он катался. Во сне. Сначала сидя на «мягком месте» он стремительно скользил по ровной поверхности земли, как будто спускался с ледяной горки с крутыми виражами. Потом, стоя на ногах, Тим «ехал» к месту своей работы, но над поверхностью земли. От такого «интенсивного» сна Тим проснулся с болью в плечах. Почему? Ему было непонятно, ведь там он катался на ногах и «пятой точке»…

Тим напряг свои мыслительные и прочие способности, чтобы как-то воплотить сон в жизнь. Но поиск нужной нити судьбы с налету ничего не дал. «Вот был бы у меня учитель, как в сказках…», — мечтательно откинулся Тим на спинку стула. «Задал вопрос и на тебе ответ!» В этот момент Тим почувствовал, что где-то высоко вверху и несколько сбоку есть некое подобие комнаты и там он увидел (своим внутренним взором) сидящего на стуле мужчину в цилиндре и фраке. «Учитель?!» — У Тима перехватило дух от этого видения. В голове начали рождаться вопросы, но мужчина молча смотрел на Тима и не отвечал.

Возбужденный от этих попыток общаться с «высшим существом», Тим отправился в цирк. «Кто же он?.. Тот самый дух цирка?.. И почему он не отвечает на вопросы? Может, я просто не слышу его?» Где-то на краю сознания родилась мысль: «А если он не умеет разговаривать человеческим языком и общается совершенно другим способом?» Как подтверждение, Тима окутало тепло и умиротворение. «А все-таки дух меня слышит и отвечает», — удовлетворенно подумал циркач. Теперь предстояло самое сложное — кропотливая работа по воплощению идеи скольжения в жизнь.

…Тим устало присел на молодую траву на облюбованной полянке в парке — полеты над землей давались тяжело. Прошло уже две недели тренировок, и он многого достиг, но, как всегда, хотелось большего. После многочисленных попыток Тим все-таки нашел нить с нужной силой и научился скользить вдоль поверхности земли, но не выше трети метра над землей. Впрочем, именно так он и видел во сне. Вот только сил хватало всего на минуту скольжения, а потом требовался длительный отдых. Тим сорвал ярко-зеленую травинку и надкусил ее — в рот брызнула живительная сила недавно пробившегося сквозь мерзлую землю растения. Шорох в кустах заставил его повернуть голову — за ним наблюдала девочка лет десяти. Каштановые волосы, заплетенные в длинную косу, широко открытые глаза, вздернутый носик.

— Интересно? — улыбнувшись, спросил Тим.

— Да… — девочка на секунду оторопела от неожиданного вопроса. — Вы волшебник, да? — ее глазки горели любопытством.

— Ну, раз феи бывают только женского рода, то мне остается стать волшебником, — пошутил Тим. И усмехнулся про себя — представив, как со стороны выглядят его скольжения над землей.

Девочка задумалась, похоже, в ее голове боролись прочитанные сказки с уроками природоведения.

— А разве феи бывают? — выдала, наконец, она.

— Не знаю. Зато фокусники и иллюзионисты бывают. Меня зовут Тимур, а тебя как?

— Я Даша, — серьезно продолжала она. — Вы правда из цирка?

— Да. Хочешь со мной порепетировать? — неожиданно для себя предложил Тим.

— Хочу! — радостно вскрикнула девочка, проламываясь к Тиму сквозь колючие кусты. «Решительная», — подумал он, — «Препятствия не смущают». А вслух спросил:

— А ты танцевать умеешь?

— Я умею вальс! — похвасталась Даша.

— Ну, тогда меня научишь, — сказал Тим, протягивая руки маленькой партнерше и черпая силу из найденной нити.

Ощущение от танца были воистину волшебными, хотя Тиму было нелегко удерживать в воздухе двоих. Циркач даже побил свой рекорд и продержался «на весу» целых пять минут. Но Даша не дала ему возможности в изнеможении опустится на траву. Девочка неожиданно уснула прямо на его руках, и Тиму пришлось нести маленькую танцовщицу до ближайшей парковой скамейки.

«И как я не подумал, что для нее это может оказаться слишком большим напряжением!», — корил себя Тим, глядя на прислоненную к груди головку. Даша посапывала вздернутым носиком и выглядела вполне нормальным спящим ребенком. За исключением того, что пару минут назад девочка парила над землей.

Через час она открыла глаза и спросила Тима полуутвердительно-полувопросительно:

— Дядя Тимур? — и увидев утвердительный кивок, девочка продолжила, — Это был сон?

— Хороший? — ответил он вопросом на вопрос.

— Даже очень, это был волшебный вальс… со сказочным принцем! Как в «Дюймовочке»… — мечтательно потянулась девочка. — Нет, вы мой фей! — вдруг заявила она.

— Вот я и стал чей-то, — немного грустно пошутил Тим.

— Жаль, не было музыки, — продолжала Даша. — Дядя Тимур, а можно я сочиню музыку к этому вальсу?

— А ты умеешь? — Тим опять удивился.

— Я умею играть на пианино и синтезаторе. А сейчас учусь сочинять музыку…

— Ну, тогда попробуй, — одобрительно кивнул фокусник. — А как ты оказалась в этой части парка? Да еще одна?

— Мне почему-то захотелось залезть в непроходимые дебри, и… я нашла сказку… — девочка изучающе рассматривала Тимура, — Мне кажется, я вас видела во сне, но только вы были без бороды. Я одевала вам на руку красивый браслет… — И без всякого перехода спросила: — А вы еще будете приходить на эту поляну?

— Даша, не ищи меня больше здесь. И не рассказывай никому о нашей тайне, — ласково, но твердо попросил Тимур. — Лучше приходи в цирк, там ты увидишь меня и продолжение сказки…

Тим заспешил к цирку — уставший, но довольный. Все-таки получается летать, да еще и с кем-то! Надо обязательно попытаться сделать это с одной из его ассистенток!

…«Да заткнись ты!!!» — про себя зарычал Тимур, теряя терпение. Помощница Таня вопила благим матом уже почти пять минут — так она отреагировала на секундный полет над ареной. «Похоже, танцы в воздухе с ассистентками провалились по полной программе», — думал Тимур, пытаясь успокоить впечатлительную девицу и отбиваясь от вопросов любопытствующих циркачей — необычный шум на арене привлек всеобщее внимание. Первая девушка была потише, но танцевала как корова на льду, а потом у нее сильно разболелась голова. После чего она наотрез отказалась от тренировок.

«Эта игра с силами действует на людей по-разному», — анализировал Тим. — «Одних она усыпляет, у других возникает животный страх, у третьих болит голова… Но почему скользящий танец хорошо получился с Дашей и не получился с ассистенткой? Похоже, тут недостаточно просто двигать ногами…»

После размышлений Тим понял, что для успеха в скольжении по воздуху надо мысленно задавать вектор движения. И решил прощальное выступление станцевать один — найти вторую Дашу он не надеялся. «Похоже, у девочки особый талант», — подумал Тим. Его размышление прервал неожиданный стук в дверь.

— Входите, — крикнул Тим. — О, Даша! Легка на помине, я только что вспомнил о тебе…

Девочка вошла, поставила магнитофон на стол и серьезно заявила:

— Вот! Я придумала музыку. Мы будем танцевать?

— А ты опять уснешь, — почесал бороду в сомнении Тим.

— Я не усну. Я нашла волшебное средство, — гордо вскинула головку девочка.

— Ну-ка, рассказывай, — заинтересовался Тим и подвинул Даше банкетку.

— После нашей встречи на полянке я дома попробовала так же танцевать, но тут же уснула. Утром еще раз попробовала, но опять уснула. Тогда я решила одеться как взрослая — они же не засыпают на самом интересном месте! Так? Я надела мамино платье и ожерелье из янтаря…

Даша вытащила из сумочки и показала Тиму бусы из больших плохо обработанных каменьев.

— После этого у меня немного получилось скользить, и я не уснула. Только на следующий день я уже не смогла больше так танцевать… Кончилась ваша волшебная сила…

— Ты, Даша, действительно талант, — искренне удивился Тим, и ему почему-то вспомнился Серж.

— Так мы будем танцевать? — повторила девочка свой вопрос.

— Как же не опробовать твои волшебные бусы! — улыбнулся Тим и протянул партнерше руку.

…Эта восхитительная репетиция приковала внимание всех присутствующих в цирке. Тон задавала Даша. Она уже успела в деталях продумать все движения скользящего танца. Похоже, за основу девочка взяла танец фигуристов на льду (к счастью для Тима, без прыжков). Только танцоры не были ограничены возможностями коньков. А оригинальная музыка очень хорошо соответствовала танцу. Аплодисменты и зачарованные возгласы были им лучшей наградой. Никто даже не поторопил иллюзиониста покинуть арену, когда он невольно растянул время своей репетиции на лишние полчаса.

Удовлетворенный и уставший, Тим сказал Даше после танца:

— Из тебя получится хороший композитор! Замечательная музыка!

— Не-а. Я записалась в кружок танцев. Кроме музыки, еще я буду заниматься балетом. Вот!

 

Глава XXIV. Последнее (первое) представление

Отражение в зеркале показывало незнакомую барышню с серьезным лицом в розовом гипюре. Даша придирчиво осмотрела себя — длинновато платье, конечно, но для бала, на который ее пригласил Тим, в самый раз. Ведь на бал надо приходить в нарядах до пят, так?

Родители купили ей необычно красивое платье по случаю — коллега на работе получила посылку от родственницы из Германии да решила подарки распродать по дешевке — ее дочке важнее было полноценное питание, чем чудесное платье с кружевами и вышивкой. «Вырастет и не заметим как, тогда и платье будет как раз», — философски рассуждала мама Даши, вешая платье в самый дальний угол шифоньера. И вот теперь Даша примеряла его в первый раз. Тугую косу она тоже расплела — волосы спустились мягкими волнами ниже талии. «Как взрослая!» — с гордостью думала девочка. Впрочем, предоставленная сама себе на целый день (родители работали на две ставки каждый), она давно вела себя как полноправный взрослый член семьи. Вот только внешность от этого внутреннего ощущения отставала.

Так, с волосами надо что-то делать. Хорошо бы, конечно, заколоть диадемой с бриллиантами, как у какой-то американской кинозвезды в том ярком глянцевом журнале, но где такую возьмешь? Даша потянулась к хрустальной салатнице, в которую в их семье складывались милые мелочи — ненужные, но красивые штучки, вдруг да пригодятся? Рука нащупала скользящую шелковую материю — этой розовой атласной ленточкой была перевязана огромная коробка конфет, которую мама получила от благодарной ученицы на Новый год. Правда, шоколад был просрочен и крошился, а начинка у многих конфет вытекла, но это не испортило семейного праздника открывания огромной и яркой коробки, в которой все ожидали увидеть чудо. Теперь же этой лентой Даша подвязала волосы вокруг головы, а концы банта спустила на ухо — очень вызывающе получилось. Вызывающее красиво. Ну, раз уж пошел такой «пир», то без косметики не обойтись, так? И на губы легла перламутровая мамина помада, а на веки — ее же серебристые тени. Бусы-талисман Даша надела под платье — они не слишком сочетались с ее утонченным нарядом.

…Даша не могла больше ждать — ноги сами просились в пляс, в висках стучало радостное возбуждение, а ладошки потели от нетерпения. «Погуляю на площади перед цирком, не буду мешать Тимуру», — решила девочка. Солнце, казалось, тоже разделяло ее внутренний праздник — оно ярко отсвечивало от только что раскрывшихся липких листочков и било в глаза. «Хорошо, что я не подушилась мамиными духами», — думала Даша, вдыхая несмелый запах первых простеньких цветов. «А то бы не унюхала этой маленькой красоты», — и девочка замерла перед цыплячье-желтым одуванчиком на еще не засаженной «культурными» цветами клумбе. Даже на расстоянии в полтора метра она могла чувствовать его медовый запах. «Странно, раньше одуванчики пахли, только когда их к носу подносили… Это, наверное, я от радости так чувствую…»

Даша продолжала накручивать круги по площади и улыбаться сама себе и всему миру — пачкать платье на пыльной скамейке не хотелось, да она и не усидела бы — возбуждение слишком велико. Девочка не обратила никакого внимания на двух черноглазых джентельменов в малиновых пиджаках с золотыми пуговицами (признак немеренных финансовых возможностей), которые изучали ее с крыльца гостиницы с облупленными стенами и цирковым названием «Арена» на крыше. Нарядная девушка прогуливается возле гостиницы, то и дело улыбается им, но не подходит. И, с другой стороны, на дворе белый день — ранова-то еще отдыху предаваться… Что бы это значило?..

«Не я одна жду этого бала», — поняла Даша, когда, наконец, вошла в цирк с черного входа. Мимо нее проносились не менее возбужденные девушки из труппы — привычные костюмы для представления они украсили шарфиками и боа для большей нарядности. Мужская половина циркового коллектива тоже выглядела более солидно, но не из-за одежды, скорее, из-за горделивой осанки и неспешного шага — все ждали чего-то большого от последнего представления Тима. Об этом извещали афиши следующей строчкой после больших ярких букв: «Подарки и сюрпризы всем зрителям» — надо же как-то публику заинтриговать! Фокусник обещал большой праздник, но до конца секретов не раскрывал. Разумеется, в основных чертах его номер знали все циркачи, но и в том, что Тимур может всех удивить, — не сомневались.

Даша слышала биение своего сердца в такт шагам по ступенькам — шаг, бум-бум, еще один — бум-бум, лестничный пролет — вот она и в гримерке. Тим, как всегда красивый и большой, ласково ей улыбается:

— О, кто же эта милая девушка? Я должен был танцевать с девочкой Дашей… Вы не видели такую милую малышку?

Его лицо смеется и приближается к Дашиному, от возбуждения она видит его как в кривом зеркале — лицо большое и растет, тело — меньше и дальше и еще отдаляется.

— Какой хороший грим, только румян, по-моему, многовато! — продолжает шутить Тим, глядя на залившуюся краской девочку.

— Дядя Тимур, я только губы накрасила… — почему-то смутилась Даша. Именно этого она и хотела — казаться взрослой, привлекательной, но сейчас ей стало как-то не по себе.

— Все прекрасно, Дашуль, — быстро отреагировал на ее внутренний разлад Тим. — Ты удивительно красива, как принцесса на балу. Нет, фея. Если я фей, то ты — фея, правильно?

Даша была готова расплакаться от переполняющего ее счастья. Тим мягко похлопал ее по плечу и манерно протянул руку — пошли на арену.

А там праздник шел своим чередом — один номер сменял другой. В отличие от обычной программы, клоуны раздавали направо и налево воздушные шары — из-за больших сборов бухгалтерия выделила дополнительные финансы на милые призы для детворы. Да еще порядок программы нарушили — номер Тима был последним, а не в середине, как обычно. Отработав, жонглеры остались на сцене. Как-то незаметно вышли и все остальные артисты, за их спинами прятался и обслуживающий персонал — всем хотелось попасть на бал к Тиму. Даша встала среди циркачей и наблюдала номер Тимура со спины. Вот в воздухе повисли оставленные жонглерами кегли, Тим сначала развесил их перед собой, а потом начал медленно перемещать по большому кругу — подражал быстрым движениям Айбека с братьями. Потом в центр этого круга поднялась 32-киллограмовая гиря — зал взорвался аплодисментами. В прошлом номере Айбек приглашал зрителей поднять ее и убедиться, что он будет кидать в воздух не резиновую фальшивку. Потом над ареной начали позвякивать фарфоровые чашки с блюдцами — они тоже держались на невидимых для зрителей нитях. А Даша вспомнила строчки из любимой до сих пор сказки «Федорино горе»:

«Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!» — пело у Даши в голове. «Только не по улице несутся, а по воздуху!» — мелькнуло в голове.

К несуществующему чаю Тимур предложил зрителям вполне реальные конфеты. Фокусник развесил их по периметру арены и предложил детям взять сладости. Но это удалось не всем — порой конфетки висели и не думали опускаться, когда детские ручки тянули их вниз. А два мальчика постарше даже повисли на заколдованных конфетах. Эта неудача вызвала оживленный шум и смех в зале. Но озадаченно-огорченные мордашки маленьких зрителей заставили Тимура подправить ситуацию. Он предложил детям тянуть конфеты за хвостики — они поворачивались вокруг своей оси и оказывались в детских ладошках.

Конфеты быстро разобрали, и сквозь аплодисменты Тим услышал знакомый голос: «Браво, Тимур!». На одном из первых рядов сидела Тома. Тим этого почему-то не ожидал. Фокусник непроизвольно сделал несколько шагов в направлении ее места — ему захотелось что-то подарить ей на прощание.

— Вряд ли мы еще увидимся, — одними губами произнес фокусник, вынимая из внутреннего кармана фрака бутон алой розы. — Это мой прощальный подарок…

И, не дав девушке ответить, Тим вернулся на арену. Даша давно этого ждала, она неотрывно следила глазами за своим феем. Девочка почему-то знала, что этот разговор был не запланирован и, к собственному удивлению, почувствовала укол ревности — это она, Даша, сегодня фея и королева бала! Это с ней красавец Тимур должен танцевать!..

Но вот и он, почти незаметный кивок, и Даша с гордо поднятой головой выступила навстречу Тимуру. Его лицо опять стремительно приблизилось и выросло в размерах, улыбка выступила впереди лица, а когда рука фокусника прикоснулась к ее талии, всё остальное покрылось туманом. Одно неуловимое движение, и они оказались над ареной — Даша почувствовала легкое сосание «под ложечкой», как при полете на качелях. «Замечательное ощущение!» — проносится где-то на окраинах ее сознания «Наступаешь на воздух, а он тебя держит!»

Даша видела только себя и Тимура, плавно скользящих в танце, ее сердце билось так, что его удары заглушали восторженные крики публики. Тимур ласково улыбался и вел ее в воздушном танце — незаметный поворот корпусом, и вот они плавно скользят вправо, потом влево и уходят в замедленно-прекрасный воздушный поворот. Не сильное, вроде бы, движение, но Даша физически почувствовала, как их тела разрезали воздух. Блестящие «капельки»-частицы окружали каждый их поворот, и флюорисцировали за их телами. Она отвела руку в сторону, и опять то же ощущение — рука разделяет невидимую ранее субстанцию воздуха, девочка даже увидела, как воздушные потоки протекают ручейками между пальцев — как вода, если руку опустить в речку с плывущей лодки. Внутри ее тоже все флюоресцировало и сияло — хорошо знакомое чувство радости окрасилось неизвестными ранее глубокими оттенками — пробирало мурашками где-то глубоко в сердце или даже в желудке. К тому же появились и абсолютно новые переживания — наслаждение от полета («Ага, поэтому, наверное, и говорят, что кто один раз прыгнул с парашюта, уже не сможет без неба!»), гипнотизирующая власть над зрительным залом и чувство значимости от того, что она может подарить радость стольким людям («Артисты даже за копейки на сцену выходят, объясняют, что им зрители нужны, как воздух»).

Даша упивалась своим первым настоящим балом, ощущением «звездности», праздником. Тимур же казался удивительно спокойным и немного грустным. Он не плыл на волнах ощущений, в отличии от Даши, большинства циркачей и публики, он незаметно руководил этим процессом всеобщего удовольствия. Их небесный танец продолжался не долго — публика была на взводе от обилия сюрпризов. Да и Даша уже не могла «переварить» такое количество приятных ощущений. Тимур замедлил движение, плавно «съехал» на арену и только там отпустил Дашину руку. Низкий поклон Даша восприняла с какой-то обидой — вот и кончился ее небесный танец с принцем.

Тим подождал, когда публика несколько успокоится, окинул взглядом своих друзей и пошел. Но не по арене — каждый шаг поднимал циркача над землей. Cнизу на Тима заворожено смотрели притихшие трибуны, силясь разглядеть невидимые ступеньки лестницы, ведущие мага по широкой спирали под купол цирка. Тимур дошел к небольшой площадке трапеций, висевшей под куполом, развернул уже затертый пакетик свернутого коврика, встал на него, подняв обе руки вверх, помахал зрителям и коллегам и, отрешенно скрестив руки над головой, нажал на кнопки браслета…

Тимур не слышал, как аплодировали зрители; как конферансье пять раз объявлял о том, что представление окончено — публика не хотела расходиться, ждала возвращения фокусника. Он не видел, как молодая Тома и Лена пытались пробраться за кулисы в надежде застать его там. Не видел, как его искали в цирке. Он был уже в недосягаемой дали… И всего лишь в семи годах жизни.

Конец первой части

Александр Шпильман ([email protected]), т.7(7212)772723, +77014712677

Мила Дворецкая ([email protected])

Рисунки Валерия Хатенова