Ветер с силой бросал в оконное стекло пригоршни дождевых капель и снежной крошки. Тим посмотрел в окно — по небу стремительно неслись низкие серые облака. Тугая масса воздуха текла с бешеной скоростью между домами — сгибала кроны деревьев, ломала ветки. По лужам на тротуаре непрерывно бежала рябь. «Как в аэродинамической трубе», — вспомнилась где-то слышанная Тимом фраза. Тревога нарастала — подходило назначенное время свидания, а буря не утихала.
Тима раздирали противоречивые чувства — с одной стороны он с трепетом ожидал особенного свидания с любимой, а с другой — боролся с желанием никуда не выходить из дома. «Или погоды плохой боюсь, или отказа… А чего больше-то?». У Тима всегда так было — если нет желания что-то делать, то и не надо — всё равно не получится. Если не хотелось идти в кино — то билетов не хватало. Если ехать куда-то не было желания — то ломалась машина. Если встречаться с кем-то — то вместо приятного вечера выходил скандал и т. п. «Интересно, что будет сегодня? Все столики окажутся занятыми? Сломается автобус, на котором мы туда поедем? Или Тома откажет?..» О последнем варианте думать хотелось меньше всего. От этих размышлений Тим окончательно разволновался и решил позвонить любимой.
— Алло, Тома? Ты в окно выглядывала? Что, только в зеркало? Знаешь, на улице черти что творится с погодой. Может, никуда не пойдем?
— Но я же прическу сделала, и туфли новые примеряю…
— Я просто волнуюсь за тебя… Знаешь, ветер, вдруг простудишься и всё такое…
— А разве ты меня от ветра не закроешь? — в голосе Томы послышались знакомые нотки — сейчас с Тимом говорила та озорная девчонка, которая дразнила его на первой в их жизни вечеринке.
— Разумеется, любимая! — Тим даже устыдился своих опасений — действительно, ветер, и что? В нашем городе это не новость. В детстве в сильный буран катались на санках с горки, а в трескучие морозы, когда отменяли уроки в школе, он с друзьями шел гулять. Да и переносить романтическое свидание сейчас будет подобно тому, как если отобрать любимую игрушку у ребенка. То есть у Томы, ведь она так готовится…
— Знаешь, а ты мне сегодня снился, — вдруг прервала неожиданную паузу Тома. Ее голос звучал непривычно задумчиво и тихо. — Будто я лечу. Мне хорошо. Я смотрю вниз и вижу тебя. Бросаю тебе свою туфельку. А ты поднял туфельку и заплакал… Обещай, что никогда не будешь обижаться на меня!
Тим улыбнулся — какая она всё-таки еще девчонка! Обижаться на ее… Как только в голову такое придет!
— Хорошо, не буду. По крайней мере, постараюсь. Но если ты опоздаешь сегодня…
Тим попытался сделать голос строгим, но это не очень получилось. Он вообще не мог без улыбки и захватывающего теплого чувства разговаривать с любимой.
— Ой, тогда я побежала наводить красоту. Встречаемся на остановке!
… Тим сегодня опаздывал — что само по себе было необычно. Он вышел пораньше и надеялся встретить Тому на автобусной остановке, но транспорт ходил на удивление плохо. Он уже жалел, что не поймал такси, а теперь оставалось только следить за стрелками часов, пока автобус плелся до нужной ему остановки.
Ветер тем временем продолжал буйствовать. Тим с жалостью смотрел на людей, которые пытались укрыться от непогоды за железными клетками остановок — приходилось стоять с подветренной стороны и время от времени выглядывать, не подошел ли автобус. «Хороший хозяин собаку в такую погоду из дома не выгонит, а я любимую девушку на свидание потащил! Надо было все-таки отменить встречу. Ведь Тома нарядилась ради меня, а красота и теплая одежда у девушек — вещи несовместимые», — думал Тим, подъезжая к остановке. Вот и Тома промелькнула — точно, как воробушек, нахохлилась, стоит среди других людей. Тим подъезжал с другой стороны, поэтому ему еще предстояло перейти дорогу, чтобы обнять и согреть любимую.
Он вышел из автобуса, махнул рукой Томе, девушка с радостью замахала в ответ. Он залюбовался ее ручкой в модной обтягивающей перчатке. Ее глаза блестели и, казалось, видели только его. То, что в этот момент под порывом ветра заскрежетала и качнулась остановка, Тома не заметила — не отводила глаз от любимого. Тим тоже замер на пронизывающем ветру от нехорошего предчувствия. Хотелось крикнуть что-то, махнуть рукой, чтобы Тома скорее уходила, но тело не слушалось. Другие пассажиры быстренько отбежали от дрогнувшей железной громилы, Тома тоже опомнилась — обернулась и с ужасом взглянула на наклоняющуюся железную остановку. Девушка сделала резкий рывок, но туфелька на огромном каблуке соскочила с ноги, она замешкалась, и в тот же момент ее накрыло тяжелым коробом остановки.
— Тома! — надрывно закричал Тим. Ему казалось, что он бежит через дорогу, но ноги еле двигались от неожиданной дрожи. Еще секунду она махала ему ручкой и улыбалась, а сейчас на этом месте опрокинутая остановка… Только туфелька на шпильке лежит сиротливо рядом в грязной луже. Когда Тим добежал до места трагедии, к туфельке медленно подползала струйка алой крови…
— Надо же что-то делать! Давайте уберем остановку! Да люди вы или нет?! — в панике Тим пытался расшевелить оцепеневших от ужаса пассажиров, которых почти сдували новые порывы ветра. В этот момент рядом тормознул синий «Жигуль»:
— Парень, я по мобильнику полицию вызвал и «скорую». Скоро приедут. По крайней мере обещали…
Мужчина средних лет спортивного телосложения, наклоняясь от ветра, вышел из машины к Тиму.
— А вот остановку я бы трогать не стал — тяжелая, мы сами не удержим. Представляешь, еще раз уроним на того, кто там…
Но Тим, казалось, не слышал — он изо всех сил пытался приподнять уголок железной коробки. Рядом с местом, где валялась в луже туфелька Томы. Теперь она плавала уже не в темной воде, а в красной — ручеек крови становился все сильнее… Ветер раздувал полы его куртки, попадал в рот — дышать было трудно. А на глаза навертывались слезы — тоже от ветра, наверное.
— Тома! Томочка! Любимая! Не молчи! Все будет хорошо, помощь едет, и я здесь! Всё хорошо будет, ты слышишь?!
Но в ответ только завывал ветер. Пассажиры, оставшиеся чудом в живых, отворачивали лица — по щекам текли слезы. Теперь уже они переживали не за себя — больно было смотреть, как мучается этот парень, помочь которому никто из них не мог…
Взвизгнув тормозами, возле поваленной остановки остановилась машина полиции. Двое гаишников только присвистнули, когда увидели наделанное ветром.
— Срочно нужны спасатели с техникой — ветер опрокинул железную остановку, под ней люди, — проговорил один из них в рацию.
— Отойдите подальше, могут быть другие порывы ветра, — обратился второй страж порядка в первую очередь к Тиму. — Зачем нужны еще жертвы?
Полицейский дотронулся до плеча молодого человека. Тим механически повернул голову, но смотрел на полицейского стеклянными невидящими глазами, в которых стояли слезы. Когда ветер рванул с новой силой, полицейский постарше просто силой оттащил Тима от места трагедии и как раз вовремя — новый порыв повернул коробку остановки еще раз.
— Аааах! — выдохнули почти все свидетели трагедии одновременно — поднявшаяся остановка открыла жуткую картину. В луже крови лежала прекрасная, но неестественно бледная девушка. Одну руку она прижимала к груди, вторую откинула в сторону. Из уголка рта стекала струйка крови, а широко открытых невидящих глазах отражалось низкое небо. Полицейские не смогли удержать Тима — он кинулся к любимой.
— Девочка моя, я тут. Вот и врачи приехали, сейчас увезут тебя в больницу… Я поеду с тобой, я буду с тобой, всё будет хорошо… — бормотал Тим, несмело прикасаясь к руке любимой.
— Что, почему вы уходите?! — дико закричал он врачам в спину (после проверки отсутствующего пульса они поспешили укрыться от ветра в машине). — Заберите ее сейчас же!
Казалось, Тим не понимал (или не хотел понять), что Тома мертва. Губы его дрожали, он готов был сорваться на истерику. Женщина-врач, которая только что дала шоферу команду трогаться, махнула рукой — подождите. И быстро начала рыться в чемоданчике — девушке уже не поможешь, а парень может наломать дров в таком состоянии. Успокаивающий укольчик — вот что ему сейчас надо.
— Парень, мы ей уже не поможем…
Рядом опять стоял мужчина из «Жигуленка», который вызвал помощь. После инъекции Тим остался на пронизывающем ветру в каком-то отупении. Не отрываясь, он смотрел на накрытое синей пленкой тело любимой. И на ее туфельку, которая по-прежнему лежала на боку в луже ее же крови. «Если бы она меня послушалась, и мы не пошли в кафе…» — мелькнула у Тима мысль. «…Обещай, что никогда не будешь обижаться на меня!» — всплыли в памяти слова любимой. Что она там рассказывала? Сон? Она смотрит на меня сверху, а я держу в руках ее туфельку?!
Тим задрожал от накатывающегося рыдания, взглянул на небо и потянулся к туфельке Томы.
…
— Давай-ка я тебя домой подвезу, — предложил мужчина из «Жигуленка» и почти силой повел Тима к своей машине. — Ты где живешь? Адрес помнишь?
Тим неуверенно кивнул. По дороге мужчина пытался отвлечь его разговором:
— Я раньше думал, что столбы перебегают дорогу только в анекдотах. А сегодня, представляешь, перед моей машиной упал железобетонный фонарный столб. Когда ехал сюда. Еле успел увернуться…
— А я бы сейчас не хотел увернуться… Уж лучше сразу, чем так жить. Без Томы…
Мужчина осекся и сочувственно посмотрел на Тима — извини, парень, молчу…
Тим сбросил мокрую и грязную одежду в прихожей, прошел в комнату и упал на диван. Лекарство подействовало (врач вколола ему двойную дозу успокаивающего), и Тим провалился в забытье. Проснулся среди ночи — отупление прошло. Он вспомнил Тому, и глаза сами наполнились слезами — Тим заплакал навзрыд, как, наверное, не плакал с детства.
А в голове роились мысли: ну почему их жизнь зависит от конструкторов, абсолютно лишенных интуиции? Почему он сам не послушался своего внутреннего голоса? Почему не настоял остаться дома в такую погоду? В конце концов, он же старше, значит, должен быть мудрее… А если бы он поехал на такси, то успел бы забрать Тому с остановки раньше того рокового порыва ветра. Или если бы он приехал раньше, и они там стояли вдвоем, то он успел бы рвануть ее в сторону на секунду раньше. Или…
Вариантам развития событий не было конца. Но вывод кругом один — его любимая мертва… В ушах звучало «Обещай, что никогда не будешь обижаться на меня»… Эх, если бы можно было вернуть время назад… Какая-то мысль робко проклюнулась в его воспаленном сознании — Тим сразу ее и не осознал, уж слишком она отличалась от его теперешней боли. Серж, машина… Стоп, какая машина? Времени?!