Первое, что увидел Тим — удивленные глаза друга. Серж с любопытством смотрел на Тима:

— Быстро ты…

Однако ответить Тим был не в состоянии — его колотила дрожь, но не от холода — вибрировала как бы каждая косточка и клетка тела. Животный ужас начал спускаться вниз — Тим прямо явственно почувствовал, как волосы на голове опустились, зато засвербило в желудке. На него напал голод — не менее дикий, чем недавний ужас.

— Серега, дай что-нибудь поесть! А то умру!

Тим хотел сделать шаг к столу, но ойкнул и удивленными глазами посмотрел на свои пальцы в носках, которые выглядывали из-под верхней части его туфель:

— А подошвы-то где?!

Сергей почесал за ухом:

— Н-да, подошвы остались в прошлом. Полагаю, вместо коврика.

Но Тим уже забыл про испорченную обувь — новый спазм голода скрутил его буквально пополам. Экспериментатор быстро оценил обстановку и кинулся к холодильнику. Вместе с батоном колбасы и хлебом на столе оказалась и бутылка водки. Спазмы голода мешали нормально жевать и глотать — Тим давился кусками колбасы и одновременно зябко кутался в свою куртку.

— Тебе надо выпить — немного успокоишься. Да и ванну погорячее я сейчас приготовлю, — Серж изо всех сил заботился о своем первом человеке — испытателе машины времени.

Тим погрузился в горячую воду и начал потихоньку успокаиваться. Дрожь в теле постепенно замирала, зато он с удивлением обнаружил, что пузырьки воздуха на стенках ванны и волосках его тела — живые. Он даже расслышал писк, с которым они отрывались от поверхности ванны и всплывали наружу при его малейших движениях. «Да я, похоже, пьян!» — мелькнуло у него в голове. «Странно, и это всего с одного стакана водки…». Впрочем, додумать эту мысль ему не пришлось — веки стали свинцово тяжелыми, и Тим сделал нечеловеческое усилие, чтобы успеть вылезти из воды — еще чуть-чуть, и он бы заснул прямо в воде. Завалившись на диван, он проспал до вечера.

…— А потом на меня навалился такой страх — сам не знаю почему. И без всякого браслета с кнопками и даже коврика я оказался на твоей кухне… — рассказывал Тим свои впечатления за чашкой крепкого кофе. — Почему так случилось?

— Вероятно, произошло резонансное замыкание во вневременную петлю твоей глобальной линии. Надо же, я и не думал, что может быть такая сильная связь вдоль этой линии…

Изобретатель сосредоточенно поскреб подбородок.

— Такое ощущение, что ты говоришь на каком-то иностранном языке! — на полном серьезе разозлится Тим. — Ох и любишь ты меня запутывать! Лучше скажи, мне что, придется ждать пятнадцать лет, чтобы спасти Тому?

— Теперь я вижу, что перестарался — заслал тебя на две страты назад, — как бы говорил сам с собой Серж. — Но есть еще одна — поближе, там разница с нашим временем — семь с половиной лет…

— А еще поближе нельзя? Хотя бы на годик назад? — с надеждой в голосе спросил Тим.

— Существует теория, по которой время как бы свернуто в спираль, а с помощью моей машины удается как бы перескакивать с одного витка спирали на другой. Но я не знаю, как можно произвольно двигаться вдоль витка спирали… Да эта теория и не стыкуется с тем, что я уже знаю. В нестратифицированном времени невозможно изменить события, невозможно путешествовать во времени… А в твоем прыжке меж страт времени я перемещал тебя вдоль глобальной линии Земли…

— Ой, хватит! — схватился Тим за лоб, — У меня от твоих умных мыслей опять голова болеть начинает! Ладно, семь так семь. Когда едем?

— Пока ничего точно сказать не могу. Надо будет поставить дополнительные эксперименты, подумать, перенастроить аппаратуру. В-общем, периодически заглядывай…

…Разочарованный Тим медленно шел домой — ему хотелось отправиться в прошлое прямо сейчас. После эксперимента наступило какое-то внутреннее отупение — в голове не было ни одной мысли. Он просто наблюдал, как люди спешили домой после работы, забегали в магазины, улыбались друг другу или хмурили лица. Тим как бы видел жизнь города со стороны — эмоционального отклика события не вызывали. Единственная вещь, которая возвращала его в настоящее — парадные туфли Сержа, совершенно новые и не разношенные. Идти в них было не очень удобно, и особенно остро Тим чувствовал их чужеродность — не мои. Удивительно, но даже боль от потери любимой притупилась. «Как после хорошей тренировки, когда тело как бы «высасывает» все силы из души», — оценил свое состояние Тим.

Однако всё быстро изменилось, когда он подошел к автобусной остановке — в голову начала стучать боль, посыпались обрывки каких-то чужих мыслей, захлестнула раздражительность. Медленно поползла к горлу тошнота. Повинуясь инстинктивному желанию, Тим отошел в сторону от людей — полегчало. Однако добираться домой надо, и Тим сделал еще одну попытку подойти к автобусу, в который как раз набивались другие пассажиры. Делая огромное усилие, он уже почти вошел в дверь, но боль, граничащая с тошнотой, остановила циркача. Застонав сквозь зубы, Тим опять отошел от людей. Отпустило. «Видимо, на общественном транспорте мне сегодня уехать не суждено», — подумал Тим по пути к стоянке такси.

По дороге он опять ловил себя на ощущении, что чувствует приближение каждого человека. И тут же делал инстинктивный крюк в сторону — не хотелось ни до кого «дотрагиваться». «Странно, а на Сержа я так не реагировал. Потом спрошу его, почему», — думал Тим, усаживаясь в такси. Он забрался на заднее сидение — подальше от водителя, но все равно чувствовал присутствие другого человека пульсирующей в висках болью. В данный момент Тим хотел одного — оказаться дома в полном одиночестве и тишине. А обо всем, что было и будет, он подумает позже. Когда-нибудь…