Кто добрее всех
Как-то осенью, когда ярко светило солнышко, дул тёплый ветерок и никак не хотелось сидеть по своим норкам, собрались обитатели подлесья возле дач на полянке у пруда и стали спорить, кто добрее всех.
Первому слово дали ёжику Коль-Коль, жившему в куче листьев и травы, где он уже приготовил себе уютное гнёздышко на зиму. Он вытянул осторожненько из-под своих иголок остроносую мордашку, посмотрел вокруг, чтоб знать, наверняка, что опасность нигде не подстерегает. И только хотел похвастаться, что добрее всех, приготовив для этого убедительные слова:
Уколов вас, непременно,
Наведу на вас испуг,
Но я лучший, несомненно,
И добрее всех вокруг.
Но тут Коль-Коль увидел почти рядом лягушку Ква-Ква, сидевшую на краю пруда с водой. Ёжик облизнулся в предвкушении вкусного обеда, слюнки потекли изо рта, и слова застряли где-то в горле.
Видя, что угрожает опасность, лягушка тут же прыгнула в воду, громко издав своё протяжное к-в-а.
Важный бобёр Тим Тимыч, который жил тут же на пруду в своей хатке на плотине, а теперь выбранный единогласно судьёй, увидев всю эту картину, сказал своё веское слово:
— Рановато тебе, Коль- Коль, хвастаться добротой, раз ты проявляешь такую несдержанность к другим обитателям. Залезай назад в свой домик и думай до весны, как себя вести.
Ёжику ничего не оставалось делать, как забраться в свою уютную кучу, чтоб не мешать другим, обсуждать столь важный вопрос.
Лягушка Ква-Ква выпрыгнула опять из воды, но тут же увидела ужа, которого звали Шух-Шух. До этого времени он лежал под забором, свился кольцами, дремал и, порой, хитровато посматривал на всех обитателей, пока не решаясь на какие-то серьёзные действия.
Недавно он проглотил на завтрак пару лягушат, заигравшихся на берегу водоёма, и про себя напевал песенку:
Многим страх внушаю я,
Но не бойтесь вы меня.
Не Гадюка я, а — Уж,
Обитатель дачных луж.
Я опасен для лягушек,
Они часто ловят мушек.
Рот раскрою широко,
Проглочу я их легко.
Много плаваю, ныряю,
Так еду я добываю.
В водоёмах нахожу,
Всё что надобно ужу.
Мама лягушка Ква-Ква предупреждала своих деток об опасности, но они так резвились, что обо всём забыли. Теперь Шух-Шух переваривал их внутри и мечтал полакомиться мамой, которая так смело выпрыгивала из пруда и хотела принять участие в этом необычном конкурсе.
Но ни сама лягушка Ква-Ква и никто другой пока этого не знали и не видели. Поэтому уж решил всех обмануть и заявить, что он добрее всех.
Но инстинкт победил разум, как только лягушка показалась на глаза. Шух-Шух мгновенно оказался рядом, и Ква-Ква чудом ускользнула от него, скрывшись в воде.
Уж прыгнул за ней следом и уплыл в поисках добычи. Через минуту все увидели его заползающего в густую траву на противоположном берегу. Лягушку он так и не нашёл, а вот из претендентов за звание самого доброго выбыл.
Серьёзный бобёр Тим Тимыч облегчённо вздохнул. Он вёл себя сдержанно, как полагается в таком случае судье. За это его и уважали все вокруг. Ценили за ум и силу.
Лягушка Ква-Ква уже не решалась появиться во всей своей красе на берегу. Она сидела в пруду, высунув голову, и ловила пролетающих мошек и комариков. Те жалобно пищали, очутившись в широкой пасти лягушки. Головастики, плавающие возле берега, тоже поглощались ею в большом количестве. Испугавшись ёжика и ужа, у Ква-Ква появился невероятный аппетит. Так она успокаивалась и наслаждалась жизнью. И при этом сама о себе сделала серьёзный вывод:
Любопытством я страдаю
И совсем не добротой,
Рот раскрою, забываю,
Про опасность и покой.
Тим Тимыч и оставшиеся обитатели подлесья единогласно признали, что лягушка не может претендовать на звание самой доброй. Да она и сама уже не хотела этого, озираясь вокруг в поисках своих лягушат. Она издала своё протяжное к-в-а, и они высунули свои головы из-под многочисленных зарослей в пруду. А так как считать она не умела, то недостающих, которых съел уж, не заметила. Довольная, вместе с лягушатами Ква-Ква спряталась в пруду.
Тут очередь пришла заявить о себе кроту по имени Рой-Рой. Ему скучно было находиться на поляне. Ведь он был слепой и никого не видел. Мышка-Норушка, пробегая мимо в подземных лабиринтах, нашептала прямо в ухо о делах возле пруда:
Там такое, там такое…
Только ты достойней всех,
Вылезай скорее в поле,
Ждёт тебя большой успех.
Выползать на поверхность днём крот никак не хотел.
— Как хорошо ползать по своим норам, выкапывая новые ходы. Под землёй так хорошо, темно и сыро! Солнце — сущая мука, — думал Рой-Рой, — только ночью приятно вылезти на поверхность и поохотиться.
Он долго думал, но любопытство взяло верх. Одна из кочек на полянке зашевелилась, и появился маленький зверёк. Его густая чёрная меховая шубка блестела на солнце, до того она была чистой и гладкой.
Рой-Рой, естественно, из-за своей слепоты никого не увидел и не знал, как и кому заявить о своей доброте. А вот о своей безопасности совсем забыл. Из-за забора соседней дачи уже давно наблюдала за всей полянкой кошка Ксеня. Увидев шевелящую землю и появившегося из неё крота, она мгновенно в несколько прыжков оказалась почти рядом.
Крот был старым и опытным зверьком. Почувствовав опасность, тут же нырнул в свои лабиринты. Кошка бросилась лапами шкрябать землю, куда скрылся Рой-Рой, но он был уже глубоко и далеко. Пробираясь по своим длинным ходам он, как подобает опытному кроту, рассуждал:
Ах, какой я был глупец,
Поумнел я, наконец,
Хорошо жить под землёй,
Здесь не важно, что слепой.
Вот так исчез четвёртый претендент, не заявив и не доказав своей доброты.
Мышки-норушки тоже тут же попрятались в норки, оставив бобра одного. Тим Тимыч не решился назвать себя самым добрым. Ведь он был скромным, мудрым и справедливым.
Но тут на полянку выскочил зайчик Прыг-Прыг. Он каждый день прибегал на дачи полакомиться листиками капусты, которую хозяева не убрали на участках. Кое-где попадалась и морковь. Прыг-Прыг ловко пролезал в дырки под заборами, наедался и опять убегал в лес.
И вдруг все обитатели вокруг поляны услышали песенку, которую пел зайчик, приплясывая и с аппетитом уплетая за обе щёки дачные овощи:
Много здесь зверей я вижу,
Но приду сюда я вновь.
Никого я не обижу,
Ем капусту и морковь!
Лягушки открыли рты, ёжик высунул голову из-под кучи и замер в таком положении. Уж вдруг появился из-под забора и с удивлением смотрел на зайчика. Только крот под землёй не слышал такой милой и доброй песни.
А бобёр Тим Тимыч важно объявил зайчика Прыг-Прыг самым добрым.
Все обитатели подлесья на поляне возле пруда поддержали это мудрое решение.
Бабай и маленькие мальчишки
В соседней квартире на пятом этаже на одной площадке с братьями Сашей и Алёшей жил-был Бабай и смешной маленький пёсик по кличке Пупсик.
Бабай был большим и неуклюжим. Глаза у него блестели каким-то интересным огоньком, когда он смотрел на детей, а усы топорщились в разные стороны и сами по себе шевелились.
Мальчишки побаивались Бабая и сразу прятались в тамбур возле своей двери, увидев выходящего из лифта страшного-престрашного незнакомца. Но любопытство брало верх, и привлекал лай собачонки, встречающей хозяина возле двери.
Повизгивая, пёсик успевал выскочить в раскрывающуюся дверь, пробежаться по площадке и также быстро, по зову Бабая, вернуться в квартиру и скрыться там.
В глазах мальчишек при этом появлялся весёлый огонёк. Они, перебивая друг друга, начинали выдумывать истории о несчастном Пупсике, которого Бабай держал в заточении и использовал для своих тёмных дел.
Вечером, как только все ложились спать, они с опаской посматривали на чёрную щель в окне между шторами. Тьма пугала братьев, и на ум приходили слова, не раз слышанные от взрослых, когда они укладывали малышей спать:
Баю, баю, баю, бай!
Под окном стоит Бабай,
Кричит: «Мальчишку нам отдай».
Ты, Бабай, к нам не ходи,
В люльке детку не буди,
У нас мальчишечка один,
Мы его не отдадим!
При этом вместо слова «мальчишка» каждый из них шептал своё имя и тесно прижимался к бочку братика, пряча нос под одеяло.
Но тут раздавался голос мамы из соседней спальни:
— Хватит шептаться! Завтра рано вставать в детский сад. Закрывайте глазки и спите.
Сразу же исчезал мимолётный страх и, намаявшись за день, мальчики засыпали.
А утром опять с опаской посматривали на закрытую соседнюю дверь, за которой слышалось повизгивание собачонки.
Гуляя на площадке возле дома, Саша с Алёшей часто видели хозяев собак, прогуливающих своих питомцев на поводках. Порой, они отпускали их побегать без привязи, и радостные собачонки носились вместе с детьми и даже пытались прокатиться с горки, при этом смешно виляли хвостиками.
А вот Бабай своего пёсика никогда не выводил.
— Значит, точно, он Пупсика держит в заточении, — сделал вывод Саша, — нам надо, Алёшка, его спасать, иначе Бабай совсем замучит собачку, и она погибнет.
Алёша засопел носом, и слёзы брызнули из его глазёнок. Мальчиком он был впечатлительным и жалостливым. Он тут же вспомнил, как недавно они спасали с братом Муху из лап коварного Паука, свившего паутину над их окном. Хорошо, что лоджия помогла избежать неприятностей и мама, которая прибежала на грохот из кухни. И тогда Саша придумал план, применив свои организаторские способности. Алёша помогал, но от мамы досталось обоим.
А тут их ждёт чужая квартира, где хозяйничает страшный — престрашный Бабай, закрытая дверь, и много непонятных вопросов, как туда пробраться на помощь к бедному Пупсику.
Саша, как старший брат, стал предлагать свои варианты спасения. Алёша слушал внимательно, соглашался, но, мечтая быть первым, тоже старался найти самый верный выход и поразить своей находчивостью не только брата, но и папу с мамой. Но пока только шмыгал носом и ничего придумать не мог.
У Саши же в голове бурно возникало множество планов, которые рассказав брату, он тут же сам и отвергал, выискивая самые интересные и фантастически-привлекательные действия.
Особенно понравилось Алёше применение в этом важном деле его новенького пистолета, который не только сверкает при стрельбе, но и издаёт такой же звук как в мультиках «Лило и Стич».
Молниеносный бросок в сторону открывающейся двери с оглушительной стрельбой из пистолета должен был ввести Бабая в замешательство. А Пупсик, воспользовавшись этим, должен сам сбежать из ненавистной квартиры. А потом они уговорят папу забрать его на дачу. Этот план был самым надёжным, по мнению Саши, и вызвал одобрение Алёши.
На следующий день, как всегда, мама выпустила их одетыми на площадку, а сама наводила последние штрихи в своём виде возле зеркала в прихожей.
Крадучись, мальчишки подошли к двери Бабая и прислушались, надеясь точно скорректировать свой план на будущее. Но в это время дверь открылась и ненавистный Бабай, с улыбкой на лице и, шевеля своими торчащими усами, заговорил приятным и мягким голосом:
— Пацаны, идите, посмотрите чудо, вам это понравится.
Он широко открыл дверь, пропуская мальчиков вперёд. Они невольно с испугом попятились, но тут вышла мама и с интересом заглянула в прихожую.
— Саша, Алёша! Посмотрите, какие миленькие щенки у Пупсика.
На коврике в прихожей лежала собачонка, а рядом с ней два совсем малюсеньких щенка. Они жадно сосали, а мама с опаской прикрывала их своими маленькими лапками.
С тех пор Саша с Алёшей стали частыми гостями в квартире соседа, которого теперь они называют дедушкой Колей. По профессии он ветеринар и рассказывает ребятам интересные истории из жизни своих питомцев.
Крыска и Поросёнок
Маленькая Крыска жила со своей мамой, братьями и сёстрами в большом тёплом помещении. Днём до их норки доносился шум, поэтому всё семейство спало, а ночью выходило на пропитание, зная, что их ждёт вкусный обед. Мама крыса пищала своим детёнышам:
Где закрыто, там грызите,
Нет преграды нам нигде.
Все мешки зубами рвите,
Проберёмся мы везде.
И тут же начинался крысиный пир. Крупы и сахар высыпались из дырок в мешках на пол. В коробках с печеньем слышалось шуршание и радостное попискивание.
А маленькая Крыска всегда забиралась на полку с ароматным ржаным хлебом и выедала в буханке кругленькую дырочку. Сладкое печенье она тоже любила, но оставляла его брату. Насытившись вкусным хлебушком, она по команде мамы вместе со всеми удалялась спать в свою уютную норку. Сквозь сон Крыска слышала шум в помещении. Порой, очень хотелось подсмотреть в дырочку, но не решалась, помня наставления мамы:
Днём положено вам спать,
Не должны мы рисковать,
Для набегов ночь дана,
Защитит всегда она.
Крыска любила маму и слушалась её во всём. Но вот однажды ночью мама крыса, привлечённая необыкновенным запахом, наелась сладких зёрен и накормила своих детёнышей. Только Крыска не позарилась на угощение, а, как всегда, забравшись на полку с хлебом, насытилась вкусной корочкой. А потом полакомилась печеньем, обнаружив коробку открытой и не занятой братом.
А потом вдруг заметила маму, лежащую на полу и слабо подёргивающую лапками. В такой же позе лежали её братья и сёстры. Через некоторое время они совсем затихли и стали холодными. Бедная маленькая Крыска не поняла, что произошло, пыталась разбудить маму, но ничего у неё не получилось.
Жизненный инстинкт подсказал ей, что надо искать другой дом для выживания. Пробравшись по ходам на улицу, она перебежала в темноте в ближайшее помещение напротив. Это был сарай, в котором хозяева держали Поросёнка. Он спал на соломе и во сне похрюкивал.
Маленькой Крыске Поросёнок показался огромным чудищем, но тепло и запах еды привлекли её, и она решила пока поселиться здесь.
Утром Крыска услышала шум открывающейся двери и надёжно спряталась в тёмном уголке сарая.
Поросёнок радостно подбежал к корыту и стал есть то, что принесла хозяйка. А когда она ушла, забыв страх, Крыска попробовала кусочек обронённый Поросёнком.
На мгновение он оторопел, прекратил есть и внимательно уставился на свою незваную гостью:
Хрю, хрю, хрю, ты к нам откуда?
Не видал такого чуда.
Моя мамочка — свинья,
Поросит таких как я.
— Я нечаянно забежала к тебе, — пропищала Крыска, — моя мама была такой же красивой как я, только больше. Можно я попробую из твоего корытца?
— Пробуй, — пробурчал Поросёнок, громко чавкая, — у меня всегда остаётся еда, я ещё маленький и ем целый день понемногу.
Так состоялось их первое знакомство. А потом непоседа Крыска и маленький Поросёнок подружились так, что не могли жить друг без друга.
Как только хозяйка уходила из сарая, Крыска мигом занимала своё место в корыте, а потом, наевшись, вместе дремали рядом на сухой соломе. Выспавшись, они рассказывали друг другу потешные истории, которые помнили из своей короткой жизни и забавлялись своими хвостиками.
Незаметно Поросёнок превратился в большого и ленивого борова, а Крыска стала похожа на свою огромную маму крысу.
И вот как-то раз в сарай нечаянно пожаловал молодой Крыс. Он долго вертел своим длинным хвостом, рассказывал Крыске, как хорошо им живётся в магазине напротив, откуда она в своё время сбежала:
У нас сладкое печенье,
Есть конфеты и варенье,
А захочешь крупок съесть,
Всяких там мешков не счесть.
Крыска слушала, затаив дыхание, вспоминая ароматный хлеб на полке. Увлечённая природным инстинктом, она даже не попрощалась со своим другом Поросёнком, принявшим её в трудную минуту в своё жилище. Молодой Крыс увлёк её в темноту ночи и сделал хозяйкой своего многочисленного семейства. А потом мгновенно куда-то исчез, предпочитая волю и свободу. А Крыска, как когда-то мама, стала водить своих детёнышей полакомиться вкусными зёрнышками.
Но однажды днём она услышала пронзительный крик Поросёнка, он просил о помощи, визжал и хрюкал, призывая и умоляя спасти его. Крыска не осмелилась днём вылезти из своего убежища. А ночью, оставив крысят за ночной трапезой в магазине, мгновенно перебежала улицу и очутилась в холодном и пустом сарае. Друга Поросёнка не было. Чистое корыто стояло прислонённым к стенке. А на соломе остались странные запахи, которые пугали и вызывали тревожное чувство:
Где ты, милый Поросёнок?
Боль сжимает всё внутри,
Знала я тебя с пелёнок,
Не обидел мухи ты.
И тут Крыска впервые в жизни заплакала. Сердце ныло, осознавая всю непоправимость случившегося. И только теперь она вдруг поняла, как много для неё значил Поросёнок, такой добрый, ленивый и совсем не жадный.
Но в магазине её ждал целый выводок крысят, поэтому, стряхнув слёзы, Крыска вернулась к своему многочисленному семейству.
Прошло несколько месяцев. Она постоянно проверяла соседний сарай, всё ещё надеясь на возвращение друга. И как-то весенним утром радостно запищала, увидев там маленького поросёнка. Но он громко захрюкал, отгоняя прочь незнакомку. Совсем расстроенная Крыска вернулась в своё жилище в магазине и больше его ни разу не покидала.
Она была умной, наделённой необыкновенным чутьём, поэтому прожила долгую крысиную жизнь, наплодив большое потомство. Но всегда вспоминала своего друга Поросёнка и корила себя за то, что бросила его, ослеплённая великолепием молодого Крыса.
Мышонок и лиса
Лиса выбежала на опушку, увидела маленькую зверушку, хитро улыбнулась и вкрадчиво облизнулась.
Знает, как мышку она обмануть, долгий проделала Лисонька путь.
Вкусный обед предвкушала Лиса, очень давно была голодна.
Только лапу протяни и к себе помани. Когда глупый Мышонок без мамы играет, про опасность всегда забывает.
Мама из норки выпускала, Мышонка наставляла:
— Осторожно себя веди, далеко не ходи, возле дач Кот гуляет, нас подстерегает.
— Хорошо! — пропищал Мышонок, — я немножко в земельке пороюсь, от опасности быстро скроюсь. Не поймает меня никакой Кот, только не закрывай в норку ход.
Мама спокойно легла отдохнуть, длинный сегодня проделала путь.
Деток всех вволю она накормила, лапки помыла и спать уложила.
Только один непоседа Мышонок днём отдыхать не желает с пелёнок.
Спят и сестрёнки, спят и братишки, снятся им сказки из маминой книжки.
Он же гуляет один возле норки, строит песочные замки и горки.
Радость игры овладела Мышонком, и не заметил Лису за пригорком.
Лисонька вкрадчиво к мышке подходит, что-то ей шепчет и глаз не отводит.
Нежно так смотрит, в любви уверяет, косо вокруг всё сама замечает.
Мама твердит:
— Незнакомым не верь.
— Как же тут быть? И опасен ли зверь?
— Может немножко мне с ним поиграть, домик достроить и всё показать?
— Хочется друга большого иметь, быть с ним на равных, вдвоём пошуметь.
— Если вдруг Кот на него нападёт, друг непременно тут же спасёт.
Всякая мышка это желает, в сладких мечтах каждый день засыпает.
Милый Мышонок нежно пропел, всё, что он думал и что он хотел:
Как хорошо иметь друга на свете!
Солнышко вместе встречать на рассвете.
Он защитит и поможет всегда,
С ним не страшна никакая беда.
Песенку спев, он взглянул на Лису, тут же заметил готовность к броску.
Понял несчастный, что друга здесь нет, будет для Лисоньки он на обед.
Тут помогли ему ловкость, сноровка, выскользнул с лап он проворно и ловко.
Мигом нашёл, где родная нора, маму обрадовал: «Спать мне пора».
Хитрая Лисонька долго искала, лапами землю всю разбросала.
Больше Мышонок один не играет, вместе со всеми днём засыпает.
Булька и его друзья
Фото автора. Булька
Мой старший внук Саша, которому от июля пошёл пятый год, всегда просит рассказать что-нибудь. Вот я и сочиняю на ходу истории о животных, которые нас окружают. Все герои мои реальные. В частности, Булька — живёт во дворе у моей сестры. Он очень умный и добрый пёс. Меня всегда встречает радостным повизгиванием и протягивает передние лапы для приветствия. Вот одна из историй:
Булька сидел на привязи возле своей будки, скучал и недовольно отгонял от себя мушку Жу-Жу, которая норовила усесться ему то на нос, то возле ушка, приглашая поиграть.
На улице было жарко. Знойное июльское лето совсем разморило собачонку. Как на грех оно сейчас светило в сторону бани, возле которой и находился домик Бульки.
Хозяева посадили вокруг забора из металлической сетки декоративную фасоль, чтоб создать тень. Она хоть и разрослась красивой стеной с беленькими и красными цветочками, но не спасала собаку от жары.
Сначала Булька играл с этими цветками, нюхал их. Но они стали превращаться в большие зелёные стручки. Собачке это понравилось. Он стал баловаться с ними, как дети с игрушками. Прикоснётся лапкой и отбежит в сторону, наблюдая, как стручок болтается из стороны в сторону.
Часто прилетали к нему воробышки целой стаей, чтобы пообедать из миски, в которой всегда стояла недоеденная еда. В жару есть не хотелось. Булька полакает немного воды и спрячется в будку, наблюдая за птичками. Они аппетитом не страдали, миска мгновенно становилась пустой.
И сегодня заглянул на обед приятель Чик-Чирик. Они давно уже подружились. Булька не раз спасал его от кошки Мурки, которая не прочь была полакомиться воробышком.
Вот и сейчас кошка, казалось, дремала в теньке на зелёной травке под зарослями винограда. Мушка Жу-Жу, так и не договорившись поиграть с Булькой, назойливо кружила возле Мурки, мешая ей спать.
Ей очень хотелось пообщаться, рассказать последние новости, которых накопилось очень много. Она ведь всюду летала и всё видела. А её друзья жили во дворе, окружённым высоким забором, и не знали ничего о жизни вокруг.
Но жара всех так разморила, что приятелей Жу-Жу никак не могла расшевелить. Мурка спросонья отгоняла мушку прочь, шевеля лапками и подёргивая мордочкой. Её длинные усы при этом грозно растопыривались в разные стороны и придавали кошке вид крайнего недовольства.
Чик-Чирик очень проголодался. Всё его внимание было сосредоточено на миске с вкусной кашей. Булька косточки съел сам, но воробышку они и не нужны были. Каша — самое вкусное и полезное блюдо. А её так много в миске! Хорошо! Сейчас он вволю наестся и полетит домой рассказать своим братьям и сёстрам, где сегодня можно пообедать.
Булька привык уже к своему другу Чик-Чирику. Молча лежит в будке, поглядывает на него и не мешает. Но тут он увидел, как кошка, прижавшись всем туловищем к земле, тихо крадётся в его сторону, готовая мгновенно, одним прыжком, броситься и схватить воробышка.
Пёс мгновенно выскочил из будки и громко залаял, сказав своё веское г-а-в. Воробей, испугавшись шума, молниеносно взлетел вверх. Он сел на высокий забор, зачирикал. Так он выражал благодарность Бульке за очередное спасение.
Мурка остановилась в шаге от собаки. Она вся ощетинилась, высоко подняв туловище, готовая вступить в схватку с Булькой. Он хоть и был на привязи, но на таком расстоянии легко мог достать кошку.
Булька — хороший сторож. Он знает, кого нельзя пускать во двор, а кто свой. Мурка хоть и вредная, но своя. Он видит, что хозяева кормят её и даже в дом запускают. А вот когда к ней соседский кот заглядывает в гости, Булька на него сильно лает и выгоняет прочь.
А Мурка — своя. Что можно взять с глупой кошки. И на сей раз Булька показал своё достоинство. Мушка Жу-Жу ему помогла успокоить оскорблённую кошку. Она уселась ей на нос, лапками пощекотала, отчего та громко чихнула и приняла положение, как и подобает кошке в хорошем расположении духа.
В ответ Булька вильнул хвостом, зевнул и отошёл в сторону, как бы говоря, что с глупыми кошками воевать не намерен. Перемирие состоялось.
Мушка Жу-Жу летала рядом, делясь с приятелями последними новостями. Вместе с кошкой они попробовали каши из Булькиной миски. Пёс и это им позволил. Всем своим видом он показывал, что не прочь подружиться и весело проводить время.
С этого дня они стали настоящими друзьями. Часто их можно было видеть рядом. Порой, Мурка продолжала проявлять интерес к прилетавшим воробышкам, но трогать их Булька не разрешал. И кошка в его присутствии себе этого больше не позволяла.
За летом пришла осень. Мушка Жу-Жу забралась в щелочку в доме и уснула до весны, чтобы опять встретиться с приятелями, когда ярко будет светить солнышко, и природа вся оживёт.
А Мурка ещё больше подружилась с Булькой. Она стала забираться к нему в будку. Свернётся калачиком возле собачки и сладко спит вместе с ним. Так им вдвоём и веселее и теплее.
Мурка и ласточки
Кошка Мурка улеглась во дворе на плоской крыше веранды и зажмурила от удовольствия глаза. Солнышко уже скрылось за ветвями соседней груши, но успело нагреть шифер. Свои жаркие лучи оно теперь направило в сторону бани, где на привязи сидел пёс Булька. Он сначала с удовольствием погрелся, но вскоре спрятался от жары в будку и тоже задремал.
Вдоль забора раскрыли свои оранжево — жёлтые шарики одуванчики. В тишине двора было слышно жужжание пчёлок, перелетающих с цветка на цветок. Этот удивительный золотой ковёр привлекал их своим благоухающим запахом, и труженицы пчёлки старательно работали, собирая сладкий нектар, чтобы превратить его в мёд.
Но Мурке было не до этого. Конечно, хорошо во дворе весной и летом. В дом даже не хочется заходить. Там гораздо прохладнее, чем на улице. Даже ночью интереснее полежать возле бани и поймать мышку, потерявшую бдительность в темноте, когда очень хочется покушать из всегда полной миски собаки.
Мурка это уже давно поняла и ночная охота очень ей нравилась. Булька ей в этом не мешал. Мыши его внимание как-то не привлекали, как и жабы, которые, порой, появлялись внезапно из земли, попрыгают на солнышке и куда-то исчезнут. Одну из них он даже лапой потрогал, перевернул на бочок, на спинку, поиграл и отпустил.
— Удивительное создание, — подумал он, — но попробовать не хочется, пусть прыгает.
С Муркой они уже давно подружились, зимой часто спали вместе в будке. Её тёпленький бочок очень нравился Бульке, согревал. Но теперь тепло, поэтому вдвоём жарко.
— Гав-в-в! — говорил он всякий раз, когда она пыталась по старой дружбе прилечь рядом. Мурка с пониманием виляла хвостом в знак согласия.
— Мяу-у-у! Жарко! — подтверждала она и удалялась на крышу.
Вот и теперь она лежала, зажмурив глаза, делая вид, что спит. Но не давало покоя гнездо ласточек под крышей дома. Она уже давно заметила чудные желторотые клювики, которые выглядывали наружу всякий раз, когда папа с мамой кружили рядом, принося им корм. Большие ласточки улетали опять в поисках пропитания, а малыши ещё долго копошились в гнезде, издавая причудливые звуки.
Мурка не раз пыталась по стене добраться и посмотреть, что там делается внутри гнезда. Но всякий раз срывалась и больно ударялась о крышу, где сейчас лежала и наблюдала.
Ещё неделю назад в гнезде было тихо. Там кто-то был, так как Мурка видела, что ласточка периодически подлетала к гнезду и кому-то приносила что-то в клювике. А потом вдруг стали подлетать две ласточки, а в гнезде кто-то закопошился.
Мурку это очень заинтересовало. Теперь ежедневно она долго лежала на крыше и наблюдала за происходящим. А птенчики этим временем подрастали. Папа и мама ласточки целый день кружили возле гнезда и кормили своих ненасытных желторотиков. Вокруг было много мух, кузнечиков, сверчков, стрекоз, жуков — всё это трудолюбивые ласточки ловили, превращали в круглый комочек и передавали детёнышам из клюва в раскрытые рты.
До чуткого слуха кошки через некоторое время стали доноситься не попискивание, а щебетанье, которое заканчивалось характерной трелью. Июнь подходил к концу. Неугомонные птенцы обросли пёрышками, им хотелось выпорхнуть из гнезда вместе с папой и мамой, помахать крылышками и посмотреть, что делается вокруг.
Всё чаще можно было видеть, как самый бойкий и непослушный птенец становился на край гнезда и широко расправлял молодые крылышки. Но тут подлетала бдительная мама, кормила его и клювиком подталкивала в гнёздышко. Раздавался её громкий наставляющий щебет:
— Будь осторожен! Рано ещё! Внизу столько опасностей.
Птенчик слушался, но вскоре забывал, что обещал маме хорошо себя вести, и опять сильно хлопал крыльями, мешая братьям и сёстрам. И однажды гнездо не выдержало, когда слишком разгулялись в нём непослушные детки. Оно упало прямо на крышу, где любила дремать Мурка.
Хорошо, что в этот момент её рядом не оказалось. Она пила молоко из блюдечка на крыльце дома. Это и спасло молоденьких ласточек. Мама с папой окружили их, защебетали тревожно:
— Расправьте крылышки, помашите ими и попробуйте полетать возле нас.
После нескольких неуверенных попыток вокруг папы и мамы, все пять птенчиков уверенно замахали крылышками и с весёлой трелью перелетели на высокий забор, а потом на деревья соседнего сада.
Так началась их самостоятельная жизнь.
А кошка Мурка, налакавшись с блюдца молока, отправилась на свой пост и с недоумением обнаружила на крыше гнездо. С любопытством обнюхала его, подняла голову и, ничего не увидев под фронтоном, с разочарованием спустилась вниз.
— Мяу-у-у! — пожаловалась она Бульке, — прозевала я важный момент.
— Гав-гав! Так тебе и надо, нечего птичек истреблять, — ответил с довольным видом Булька и разрешил прилечь рядом.
А через несколько дней они вдвоём наблюдали, как две ласточки вновь вьют гнездо под крышей дома для новых птенцов. К концу августа они пополнят свою стаю ещё одним выводком.
На зиму все улетят в тёплые края, а весной опять вернутся домой, чтоб продолжить свой род.
Милое детство
Когда мне было пять лет, у меня появилась подруга Наташа Короткая. Её фамилия не соответствовала худенькой, долговязой девочке, всегда быстрой и энергичной. Наташа была старше меня на пять лет, но почему-то постоянно возилась со мной. Я же была крупным, круглолицым ребёнком и не по годам очень серьёзным. Слышала из уст взрослых не раз:
— Таня ещё маленькая, а уже заслуживает уважения.
Слово уважение мне не было знакомо, поэтому я не могла понять, что они имели в виду. Меня больше заботило то, что старшая сестра Валя всегда убегала к своим подругам, а со мной играть не хотела. И тут появилась девочка, которая приходила к нам домой, спрашивала именно меня у мамы и по несколько часов в день с интересом занималась со мной. Мне это очень нравилось, и я с нежностью и большой преданностью относилась к этой дружбе. Мы с ней вырезали из картона кукол, одевали их в бумажные платья, разрисовывая их всякими цветами. А особенно мне нравилось изготовление «секретов». Мы собирали разноцветные стекляшки, складывали их в коробочку и зарывали под нашим домом. Это был наш клад, наш секрет. Наташа учила меня считать, палочкой писала на земле буквы и просила угадать их.
Летом у Наташи были «взрослые» обязанности. Её папа работал в локомотивном депо, и мама к обеду посылала её с кастрюлькой горячего супа к нему в цех. В этот дальний путь Наташа всегда брала меня. Осторожно, чтоб не разлить содержимое кастрюли, мы семенили по протоптанной дорожке к депо. Проходили мимо могил с деревянными крестами, на которых были написаны на немецком языке чьи-то имена.
— Тут фашисты захоронены, — говорила мне Наташа, — так им и надо, нечего было приходить на нашу землю.
Потом это захоронение разровняли, и отдали место под строительство частных домов. И мало кто из жителей улиц 23 Съезда, Жени Мосина и Гагарина знает, что живут на немецком кладбище.
В депо мы шли почти молча, всё внимание было сосредоточено на сумке. Всё было бы ничего, но по пути была довольно широкая сточная канава, которая никогда не высыхала. Дойдя до этой канавы, Наташа отдавала мне в руки сумку, а сама с лёгкостью её перепрыгивала. А затем я передавала ей драгоценный суп, вытянув руку вперёд. Предстояла моя очередь преодолеть эту злосчастную канаву. У меня это быстро не получалось. Брала препятствие я с разбегу, а потом, довольные, мы проделывали уже спокойно остальной путь.
Дядя Миша поджидал нас обычно возле входа в цех. От его пропитанной спецовки пахло мазутом и маслами. Мы с гордостью передавали ему обед и вместе с ним заходили в цех, где на ремонте стояли паровозы. Пока он ел, мы всё с интересом рассматривали. А затем наступало самое важное, ради чего мы с удовольствием туда ходили.
— Ну что, красавицы, спасибо за обед, — говорил дядя Миша, — пошли пить ситро.
По краям цеха стояло несколько автоматов с этой газированной водой и притом бесплатной. В городе надо было вбросить в автомат три копейки, чтоб напиться газировки с сиропом, и одну копейку, чтоб без сиропа. Денег нам, конечно же, никто не давал, поэтому такие праздники у нас были только при прогулках с родителями.
А тут пей, сколько хочешь и по желанию. Естественно, мы нажимали кнопочку, где было написано с сиропом. Первые два стакана проглатывались моментально, третий уже с трудом. Но мы набирали ещё по четвёртому, а потом, готовые лопнуть, прощались с дядей Мишей и отправлялись в обратный путь.
А по пути опять была та же канава, преодоление которой меня очень смущало, но, видимо, в этом и проявлялась моя взрослость, что я не жаловалась.
И вот как-то, возвращаясь назад, барьер я этот не взяла. Канава была глубокая и скользкая. Наташа с трудом вытащила меня из этой ямы и расплакалась.
— Не плачь, — тихо сказала я и хотела погладить своей грязной рукой, но тут же отдёрнула её.
— Что теперь скажет твоя мама? Она будет ругать меня.
— Моя мама хорошая, она никогда не ругается, — с уверенностью сказала я, и мы чумазые пошли домой.
Мама на самом деле особенно не ругалась. Долго отмывала меня, стирала мои одежонки, но в депо больше меня не пускала. Так закончилась эпопея с бесплатным ситро.
А вскоре Короткие продали дом и уехали жить в соседний город Мглин.
Наташа первое время очень скучала на новом месте. По воскресеньям она приезжала на автобусе в Унечу и целый день проводила с нами.
Проголодавшись, она всегда подходила ко мне и просила:
— Тань, вынеси мне сала с хлебом, я есть хочу.
Я тут же, как партизан, бежала домой, отрезала кусок сала, хлеба, вырывала в огороде пучок лука и подкармливала свою любимую подругу.
А потом Наташа перестала приезжать. Больше я её не встречала в жизни, но всегда помню.
Первый снег
Ночью прошёл небольшой снег, и в нашем дворе вдруг стало необыкновенно светло и красиво. Ледком заковало лужицы, детская площадка привлекла детей небольшим слоем белоснежного покрывала в песочнице и сверкающей изморозью на горке.
Саша и Алёша, как всегда, вышли на улицу с лопатами и ведёрками. Но в изумлении остановились и стали рассматривать всё вокруг.
— Снег! — радостно закричал Саша.
Ему пятый год и такое чудо природы он уже знает. А вот Алёша в свои два года ещё не помнит прошлую зиму. Он сладко спал в коляске на свежем воздухе. А теперь впервые увидел искрящиеся снежинки и был поражён изменившимися красками вокруг.
Его глазёнки вопросительно посмотрели на нас, потом под ноги и, потоптавшись вокруг, стал с удивлением рассматривать свои следы на снегу.
Но вскоре это мгновенное замешательство прошло. Главные орудия труда, лопаты, были пущены в ход. Верхний белоснежный слой в песочнице тут же был собран в кучу, перемешался с жёлтым песком, но всё равно был превращён с помощью мамы в зайчика, которого водрузили на возвышении.
Во второй половине дня значительно потеплело, закапало с крыш, снег стал таять. Зайчик тоже заплакал, и в основании появилась лужица слёзок — водичка.
А ночью опять подморозило, и обледеневший зайчонок, такой смешной и задорный, привлекает к себе внимание детей и взрослых. Все улыбаются и радуются приближению зимы и Нового года.
Кроты
Маленький кротёнок по имени Рой проснулся в тёплом гнёздышке глубоко под землёй, заботливо сделанном мамой из сухих листьев и трав. Рядом сладко посапывали братья и сёстры. Пошевелил передними лапками. Они у него были, как лопатки, голенькие, с широко вывернутыми наружу ладонями. Потрогал хоботком и даже лизнул свои длинные плоские когти. Почувствовал во всём теле приток силы и молодой энергии.
— Хорошо! Надоело спать! Пора выбираться из этой берлоги и помогать маме, — решительно подумал Рой, — и потёрся своим бархатным бочком возле мягкого клубочка, обнюхивая хвостики в поисках сестрички Нюши. Ласково коснулся её мордочки, пытаясь разбудить.
Она недовольно шевельнулась и пропищала:
— Рой, не мешай! Я спать хочу. Скоро мама придёт, покормит нас, а потом поиграем с тобой возле норки.
— Нюша, сколько можно спать. Ведь мы уже большие. Пора самим искать себе корм. Мама так устаёт за день на работе. А мы только лежим и спим.
Нюша спросонья что-то забормотала, сладко потянулась, обнажая задние лапки, совсем крошечные и слабые, по сравнению с передними.
— Ты прав, Рой! Что-то мы совсем обленились. Мама нас жалеет, считает маленькими и всё делает сама. Пошли. Я с тобой.
Выбравшись из гнезда, они попали в ход, стенки которого были хорошо утрамбованы и имели гладкую поверхность. Без труда преодолев несколько метров по длинному коридору, они вдруг очутились ещё в одной норке, где пахло прелой листвой. Осторожно обнюхав всё вокруг, никого не нашли и продолжили свой путь по вырытым лабиринтам.
Множество новых незнакомых запахов заполнило всё пространство. Но исчез запах маминой шубки, по которому каждый раз с Нюшей возвращались домой, когда играли недалеко от уютного и тёплого гнездышка. Последнее время это занятие их очень развлекало и научило ориентироваться в окружающем мире.
Рой первым сообразил, что они заблудились. Но это его нисколько не испугало. Чем дальше они продвигались вперёд, тем больше попадалось вкусных дождевых червей, сладких хрустящих личинок и даже в одном месте их путь преградило что-то скользкое и круглое. Это была лягушка, провалившаяся в ходы и тоже блуждающая там, как Рой с Нюшей. Инстинкт им подсказывал, что это что-то тоже съедобное, но пока им не хотелось тратить время на изучение этого неизвестного объекта.
Домой они тоже уже не хотели. Насытившись личинками майского жука, медведки, аппетитными дождевыми червями, жуком-щелкуном, чувствовали себя прекрасно и были заворожены необыкновенными звуками, которые раздавались где-то совсем рядом над головой.
В их норке на большой глубине в земле было тихо, а здесь столько пугающего шума, что сердечко внутри замирало. Нюша проворно повернулась назад, пытаясь спрятаться глубже, чувствуя всей своей бархатной шубкой близкую опасность.
Рой же наоборот был настолько любопытен, что потерял бдительность, присущую представителям их рода по законам природы. Его неумолимо тянуло на поверхность.
Но тут на их счастье появился до боли знакомый запах мамы. Она рыла новые ходы совсем рядом в поисках пищи и натолкнулась на своих загулявших деток.
Нюша на радостях потёрлась мордочкой о мамин бочок, а Рой вынужден был повернуться и отправиться вместе с мамой домой в уютное сухое гнёздышко.
Вместе они быстро оказались рядом с братьями и сёстрами. Есть не хотелось, а вот усталость брала своё, и они мгновенно уснули.
Проспав некоторое время, Рой и Нюша опять отправились уже вместе с мамой продолжать изучать окружающий мир, чтобы потом начать самостоятельную жизнь в подземных лабиринтах своих сородичей. Ночная тьма окутала всё вокруг. Ярко светила луна.
Рой выбрался на поверхность, образовав холмик рыхлой земли, выброшенной передними лапками-лопатками из прорытого хода. Крота природа наделила в высшей степени чувствами, но он только учился ими пользоваться.
В темноте осмотрелся вокруг своими маленькими глазами, величиной с маковое зёрнышко, обросшими волосами. С непривычки веки втянулись и тут же закрыли ему весь вид. Но слуховой аппарат, состоящий из маленьких ушных раковин, окружённых короткими кожистыми выступами, которые служат для закрытия и открытия слухового прохода, тут же включился и остро ловил все шумы, поразившие молодого крота своим изобилием.
Остро развитое обоняние и осязание, с помощью которого он находит пищу и ориентируется в своих необыкновенно запутанных ходах, вдруг уловило запах опасности.
И не ошибся. Под покровом ночи притаилась рядом кошка Ксеня. Её слух и зрение не уступали кроту в своём превосходстве. Она не раз уже охотилась по ночам за маленькими животными в чёрной бархатной шубке и гордо клала свою добычу на крыльцо дачи, утром призывая хозяйку полюбоваться на свои трофеи.
Но молодой кротёнок Рой хоть и был неопытен, но обладал удивительной интуицией и превосходной реакцией. Мгновенно он скрылся под землёй из-под лап кошки.
— Мяу-у-у! Недовольно изрекла Ксеня и ни с чем отправилась на своё место под куст, где только что сидела, притаившись, в ожидании добычи.
Так кротёнок Рой понял, что на поверхности, куда его так тянуло, много опасностей и неожиданных явлений.
Вернувшись в своё уютное тёплое гнездышко, он тут же рассказал сестрёнке Нюше, что надо слушаться маму и быть очень осторожным в самостоятельной жизни. Хотя она такая заманчивая и интересная.
Про лень
— Сашка, а что такое лень? — спросил Алёша старшего брата.
— Это, наверно, то, что мы с тобой чувствуем по утрам, когда надо рано вставать в детский сад, — гордо сообщил Саша, уверенный в правильном ответе. Но тут же призадумался, пытаясь представить невидимое существо, как тень, сопровождающее его всюду. Невольно обернулся, но никого не увидел.
— А мне мама сказала, чтоб мух не ловил ртом и лень заодно. Про мух понятно, я рот тут же закрыл. Значит и лень летает, и у неё крылышки есть.
— Может и есть. Давай лучше муравьям дом строить.
— Давай! А где мы кирпичи возьмём?
— Мураши маленькие, им кирпичный дом не нужен. Мы из камней соорудим замок, а сверху целлофаном прикроем. А то им плохо жить в дряхлом пне. Одна труха там, бедным даже некуда от дождя спрятаться.
— А кто камни искать будет? — поинтересовался Алёша, нехотя рассматривая содержимое вокруг детской площадки.
— Конечно, ты! Я старший брат, поэтому буду строить. А ты будешь моим помощником. — Тут же заявил Саша и принялся лопаткой разгребать песок.
— Хитренький! Сам ищи! Строить лучше, чем камни таскать, — недовольно ответил Алёша, не желая подчиняться брату.
— Вот ты и есть ленивый, работать не хочешь, а только рушишь всё, что я строю.
— Это ты — ленивый! — обиделся Алёша и стал прыгать на батуте, шмыгая носом и с завистью наблюдая за умелыми руками брата.
А Саша тем временем нашёл под забором битые кирпичи, оставшиеся после строительства дома, и ловко приспособил их для основания замка.
— Теперь нам нужны доски, — со знанием дела сообщил он и отправился за сарай, где лежали дрова для бани.
Алёша слез с батута и нехотя пошёл следом, наблюдая за действиями брата. И вдруг загорелся желанием помочь.
— Сашка, посмотри, что я нашёл, — гордо закричал он, вытаскивая из-под стопки дров кусок рубероида, —
это для крыши подойдёт.
Вдвоём они быстро соорудили настоящий дворец для мурашей.
— А как мы их переселять будем? — заинтересовался Алёша.
— Вы дорожку из сахара насыпьте от пня к домику, — посоветовала бабушка, — может что и получится.
Вереница муравьёв устремилась тут же за сладкой добычей. Даже папа заинтересовано наблюдал за тружениками, перетаскивающими сахар от домика в дряхлый пень. Через некоторое время ни одной крупинки на дорожке не было. Но и муравьёв в замке тоже не было. Все они скрылись в лабиринтах обжитого старого пня.
— Плохой замок построил, — недовольно пробурчал Алёша и отправился опять прыгать на батуте.
Но вдруг пошёл дождь, и мама позвала всех в дом.
А вечером Саша решил рядом с замком возвести плотину.
Тут и Алёша усердно стал помогать брату.
Плотина получилась отменная! Братья, гордые своими сооружениями, внезапно призадумались: не переселить ли им кузнечиков в построенный замок. Но и они, усердно пойманные сачками, предпочитают прыгать в травке.
И мохнатая гусеница уползла куда-то, хотя Саша положил ей туда капустный листик.
Так что пока дворец стоит невостребованным. Но братья, забыв про лень, продолжают целыми днями усердно трудиться.
И хотя она, лень, с крылышками и летает, к ним, точно, в рот не залетит!
Туфли
Когда я сейчас смотрю на разнообразную обувь своих внуков, с грустью и, немного улыбаясь, вспоминаю случай с туфлями в своём детстве.
Зимой мы носили валенки, иногда бурки, которые шила сама мама. Они были мягкими, приятными и тёплыми. Фетровые валенки были только у зажиточных людей. Они хорошо сидели на ноге и были шиком моды. Сапог женских ещё и в помине не было.
Туфли нам детям покупали два раза в год: к 1 сентября к школе и к весне, когда таял снег, и надо было снимать зимнюю обувь.
Сестра хоть и была старше меня на два года, носила на два размера меньше, а моя нога изяществом не отличалась. Мама вечно причитала:
— Мало того, что широкая нога у Тани, так ещё походка, как у деда Гордея. Маленькая ещё, а ходит топ-топ, сразу слышно, что она идёт. Да ещё и косолапит, все каблуки сбивает набок. Замучила своими обувками. На неделю хватает.
Естественно, к концу мая мои туфли уже надо было выбрасывать. Лето я была обречена на босую жизнь. Благо в то время все соседские ребятишки были не в лучшем состоянии, чем я.
Жили мы в частном секторе, машин было мало, на улице преобладала возле домов трава. Так что по зелёному ковру с голыми ступнями было летом неплохо.
Но было одно но, которое как-то надо было преодолевать. Я очень любила читать. Все книги, которые были дома, я уже давно перечитала. Библиотека же находилась в центре города, а там босыми никто не ходил. Пойти туда без обуви, казалось, верхом неприличия.
Пока мои стоптанные и видавшие виды туфли были в состоянии как-то держаться на ноге, я преодолевала все препятствия в них. Но тут случилось так, что подошва совсем отлетела. Я пыталась её как-то приделать, но безрезультатно. А книжек принести новых очень хотелось!
И я придумала. Сестры дома не было. Я взяла её туфли, завернула в газету и спрятала в сумку с книгами. Естественно, переоделась в новое ситцевое платье, которое мама сшила к пасхе. По моему разумению выглядела я в нём вполне прилично. Причесалась, благо кос у меня не было. По этому поводу мама тоже постоянно переживала:
— Вот у Вали волосы хорошие, густые, коса красивая. А Тане Бог не дал, только хвостик с бантиком.
Потом совсем постригли под мальчишку, но я не страдала по этому поводу. Вон Светка подруга, как мучается с косой. Заплетать не умеет, вечно растрёпанная ходит. А я причешусь и хорошо!
Так вот, сборы мои в библиотеку были недолгими. Ещё раз, выглянув на улицу, чтоб точно убедиться, что сестры поблизости нет, я босиком побежала к мосту, разделяющему город на две части. Возле моста, вытерев ноги о траву, в прилегающих кустиках попыталась обуть туфли сестры.
Но они были на два размера меньше, чем мне требовались. Кое-как я всё же всунула свои ноги, а идти не могу. Жмёт сильно, с трудом доковыляла до библиотеки, обменяла книги и скорее назад через мост на свою сторону. С облегчением сняла обувь, на пятках красовались волдыри, мозоли натёрла страшные, до крови.
Прибежала домой, быстренько, чтоб никто не увидел, обмыла туфли и поставила на место, где брала. Моё детское сердечко ликовало от счастья. Никто ничего не заметил и теперь я при книгах — буду читать!
Досталось мне от сестры в тот же день. Вечером в кинотеатре крутили новый фильм. Мы, мелюзга, и туда ходили босиком за 10 копеек, сидели прямо на полу перед экраном. Стульев в старом кинотеатре хватало только для взрослых и старших детей. Нас же, пинками, отправляли на своё место. А мы и не спорили. Задрав головы кверху, смотрели фильм и были счастливы бесконечно.
Сестра же с подругами ходили важно, одевались как на танцы, для них это был уже «выход в люди». Нарядившись в новое платье, она достала туфли, стала надевать и никак не поймёт, что с ними случилось — спадают с ног.
Я хотела шмыгнуть в дверь, сбежать, но не тут-то было. Валя схватила меня за руку, посмотрела на ноги в кровавых мозолях и заорала:
— Это ты брала мои туфли и разбила своими ножищами?
— Я, — призналась я честно, — ходила в библиотеку.
В ответ получила таких хороших тумаков, что в кино мне расхотелось идти.
Валя же наложила в носки туфель бумажек и со словами:
— Попробуй ещё только хоть раз взять мою обувь, — удалилась, к моему счастью, в кинотеатр. Больше её туфли я не брала.
Мама же, узнав о происшедшем, купила на лето мне тапочки, которые я берегла до сентября для походов в библиотеку.