Расскажите о самом важном разговоре в своей жизни.

Университет Мичигана

Мы ехали на машине в школу. Было тихо. Я включил радио, но не смог найти ни одной нормальной радиостанции, так что выключил его.

— Ты стесняешься меня, — сказала Гоби.

Я повернулся и посмотрел на нее. Огромная сумка лежала у нее на коленях, словно большая собака.

— Да нет, что ты, — сказал я.

— Да ладно, можешь сказать мне прямо. Я все равно вижу это по твоим глазам.

— Это неправда.

Она смотрела прямо на дорогу.

— Я улечу домой на следующей неделе.

— Да.

Я не осмеливался спросить ее, понравилось ли ей у нас.

— Ты, должно быть… э-э-э… соскучилась по своей семье.

Гоби ничего не сказала. Но воздух словно бы стал холоднее, я поежился. Было такое ощущение, что в машине просверлили дырочку и сквозь нее пускают маленькие порции яда. Я даже попробовал не дышать, настолько мне стало не по себе.

— Я просто хотела сказать тебе, — проговорила она, — что я очень благодарна за все, что ты для меня делаешь. Спасибо.

— Да не за что.

Что-то прорвалось внутри меня, и прежде чем я успел подумать, я сказал:

— Можно спросить тебя кое о чем?

Она повернулась ко мне; на ее лице было выражение терпеливого внимания.

— А на самом деле, почему ты решила пойти на бал со мной? Я хочу сказать… это здорово, но…

— Но понятно, что ты не хочешь туда идти, Перри.

— Что?

— Ты не хочешь идти со мной на бал. Я знаю. Ты же не думаешь, что я слепая и вообще ничего не вижу?

— Ну, понимаешь, мы с ребятами… наша группа… мы играем сегодня вечером в Нью-Йорке, — начал я. — Это… как бы тебе сказать… это важно.

— Да даже если бы этого не было, — сказала Гоби, — ты не захотел бы пойти на этот бал со мной. Ну, признайся?

— Да нет, в смысле, да. Просто я удивился, когда узнал, что ты хочешь, чтобы мы пошли туда вместе. Мне казалось, тебя такие вещи вообще не интересуют, вот и все.

Гоби ничего не ответила, просто сидела, положив руки на сумку, и смотрела на ветровое стекло. Мы как раз объезжали школьную парковку, и когда машина остановилась и мы уже собрались выходить, она снова повернулась ко мне.

— Ты ничего не знаешь обо мне, Перри.

— Да, пожалуй, не знаю.

— Что ж, возможно к концу сегодняшнего вечера ты будешь знать меня немного лучше.

Я посмотрел на нее. Что она хотела этим сказать? С того самого момента, как она сделала замечание насчет крови, я понял, что у меня давно уже возникла ассоциация со Спейсик из «Керри». Помните, там такая ученица, старшеклассница? В самодельном бальном платье, испачканном в крови; она еще устроила грозный психокенетический разгром в школьном спортзале. С того момента, как я впервые посмотрел этот фильм в возрасте восьми лет, мне всегда становилось дурно при виде крови. Особенно при виде своей собственной крови. Возможно, не каждый школьный бал заканчивается именно так, как в том ужастике, но что, если сегодняшний приведет к чему-нибудь подобному?

У меня на лице, видимо, было написано такое отчаяние, что Гоби впервые за все это время рассмеялась. Ее глаза заблестели, за толстыми стеклами очков запрыгали озорные, веселые искорки, и на какую-то долю секунды словно свет озарил все ее лицо — и под невыразительной, скучной маской на миг полыхнула огнем интересная девушка, веселая, непредсказуемая, кокетливая и живая. Мне вдруг пришло в голову, что все это время я смотрел на нее не теми глазами.

— А ты хорошо водишь машину, Перри.

— Да, спасибо, но такую-то машину и водить одно удовольствие.

Я припарковался, мы вышли, я обошел машину и подал ей руку. Она взяла меня под руку и выскользнула из салона. «Какая она легкая, — подумал я, — даже в этом громоздком платье с огромной сумкой».

Мы направились к входу. Я уже слышал, что внутри играет музыка, слышал рокот голосов — голосов тех ребят, с которыми я учился последние двенадцать лет. Все они сегодня нарядились кто как мог и будут играть во взрослых, в которых мы все рано или поздно превратимся. Хотим мы того или нет.

«Может, все и обойдется», — подумал я.

Я придержал дверь для Гоби, пропуская ее вперед. Мы вошли внутрь.