Комната в мотеле была выкрашена в синий и серый. Половину ее украшали старые фото солдат Союза и рисунки янки, а вторую половину — флаги Конфедерации и макеты разнообразных музейных вещиц на ту же тему. Воображаемая линия Мэйсона-Диксона проходила аккурат между двумя продавленными кроватями.

— Ли или Шерман? — поинтересовался Сэм.

— Чего?

— Юг берешь или Север?

Ничего не ответив, Дин обрушился на одну из кроватей, растянулся на спине, заложив руки за голову, и уставился на потолочный вентилятор, разгоняющий влажный ночной воздух. Не дождавшись реакции, Сэм устроился с ноутбуком за столом и принялся изучать разные виды петель. В полной тишине он чувствовал, как вокруг брата крепнет напряжение, и, в конце концов, не выдержал:

— Дин, ты ничего мне не хочешь сказать?

— Не-а, — Дин даже ухом не повел.

— Будешь всю ночь лежать и гипнотизировать вентилятор?

— Я подумываю встать и почистить зубы.

— Брось, если ты затолкаешь в себя еще одну мрачную мысль, то попросту взорвешься.

Дин быстро сел: из-за глубоких теней под глазами он казался одновременно вымотанным и лучащимся какой-то нервозной энергией:

— Этот твой дружок МакКлейн говорит про Ад так, будто он там был. А я бы мог, блин, провести ему обзорную экскурсию.

— Он знает про петлю, — возразил Сэм.

— Это другое дело. Что именно он на самом деле знает? Я не силен в истории, и мне лично пофиг, кто и почему проиграл войну. Я просто хочу замочить эту хрень, чем бы она ни оказалась, и смотаться.

— Не все так просто, — Сэм поднялся из-за стола. — В ком проблема, в МакКлейне или во мне?

Дин прекратил бегать из угла в угол и взглянул на брата через всю комнату:

— Раньше были только мы, Сэмми. Ты, я, Бобби, и все на этом. А теперь есть ты, я и кто угодно, кому тебе вздумается все выложить, как на духу. И я, если честно, от этого не в восторге.

— Ну, поздно уже скидывать его со счетов, — рассудил Сэм. — Так что давай сосредоточимся на деле.

Он вернулся за стол и позвал:

— Взгляни-ка.

Сэм навел курсор на увеличенный участок фото с петлей. Дин подошел поближе и, скрестив руки, вгляделся в монитор.

— На петле Бошама было шесть шлагов, стандартная практика. Правильно?

— Конечно.

— Тут написано, чем больше шлагов, тем больше трение на веревку.

— И?

— Но глянь на фото, — Сэм увеличил изображение, прищурившись от пикселизации, и присмотрелся. — Здесь есть и седьмой.

— Просто потрясающе, — Дин вернулся на кровать. — И что с того?

— Надо утром снова поговорить с Ойлером. Узнать наверняка, что он видел… что произошло на свадьбе. Он явно темнит.

— И на этот раз он сто процентов выложит правду-матку.

— Нет, — возразил Сэм. — Он будет увиливать, врать и замалчивать, как все делают. Но мы будем давить на него — только ты и я — пока он не расколется, — младший Винчестер повернулся к кровати. — Потому что меня уже достало довольствоваться всякими полуправдами.

Дин смотрел брату в глаза, видел там стальную решимость и хотел в нее верить.

— А потом?

— Потом мы найдем тварь, — ответил Сэм. — И разберемся с ней.

Дин промолчал. Сэм прикрыл глаза и услышал далекий гудок паровоза.