Вспоминая семь лет своего канцлерства, я отнюдь не стремился к бухгалтерской точности. Я писал лишь о том, что считаю важным и что поныне остается предметом моих размышлений. И еще: мне хотелось сделать эту книгу полезной, чтобы в будущем можно было использовать предложенные нами варианты решений тех или иных проблем, а также избежать тех трудностей, с которыми нам пришлось столкнуться. Эрхард Эпплер в своей личной классификации определил меня как political animal — мне нравится это определение. По-моему, оно точное. И будучи таковым, я, естественно, намерен и впредь держать в поле зрения политические события.
Рискуя удариться в патетику, все-таки скажу: будучи канцлером, я всегда действовал, руководствуясь понятиями чести и совести. И сегодня мне приятно получать приглашения со всего мира приехать и поделиться своим опытом. Но тем не менее я прекрасно отдаю себе отчет, что многое из того, что стояло тогда на повестке дня, осталось недоработанным, да и невозможно было разрешить все вопросы — к тому же с запасом на будущее. Нужно понимать, что «доработка» и «последующее улучшение» не должны восприниматься как снисходительное порицание — это просто необходимость, вызванная быстро меняющейся действительностью. И поэтому очень многие из наших начинаний за семь лет моего пребывания на посту канцлера будут, наверное, нуждаться в «доработке» и «улучшениях».
Теперь я больше времени могу уделять своей семье — шустрой и уже не маленькой, с которой любовно управляется моя жена Дорис. У нас трое детей: Грегор — ему только исполнился годик, Виктория — на шестом году жизни и Клара — пятнадцати лет. Не могу представить свою жизнь без этих четырех человек. Когда мы занимались удочерением Виктории и усыновлением Грегора, ни для меня, ни для моей жены не имело решающего значения, кто их родители и в какой стране они родились. И по сей день это так. Однако мне кажется символичным, что родина обоих малышей — Россия, а Клара, появившаяся на свет в Нью-Йорке, имеет американский паспорт. Подбирая фотографии для этой книги, я вновь рассматривал снимок могилы отца, и вдруг мне в глаза бросилась дата его рождения. В тот же день, только почти на сто лет позже, родился наш Грегор! Не могу сказать точно, что так сильно меня взволновало, когда я обнаружил это случайное совпадение дат — я ведь даже познакомиться со своим отцом не успел. Тем не менее я почему-то уверен: он был бы рад, что у него и у его внука день рождения в один и тот же день.
Мысли о моих детях приносят мне радость. И каждый день я радуюсь жизни, потому что у нас есть они. И все же мы с Дорис, как, вероятно, почти все родители, обеспокоены судьбой планеты, на которой растут наши дети. Когда они станут взрослыми, будет ли у них возможность жить в мире? Любая новостная картинка из Израиля или из палестинских районов, из Ирака или из Ирана свидетельствует о неразрешенных проблемах. Человеческие жертвы во имя религиозного фанатизма, растущее безразличие к насилию и бесчеловечности — вся информационная пища, которую мы ежедневно потребляем, влияет и на детскую психику. Никто не в силах оградить детей от этого. И как мне объяснить Кларе, что же там происходит? Что ответить, если она меня спросит: почему беженцы из Африки в поисках лучшей жизни пускаются в путь через море, рискуя утонуть или погибнуть от жажды на корабле?
Будущее наших детей зависит от того, не расползется ли террор, словно страшная эпидемия, по всему миру. К сожалению, многое из того, что мы сейчас наблюдаем на мировой политической арене, лишь умножает причины для роста террористической активности. Фанатики-искусители без труда рекрутируют молодежь, готовую умереть, совершая теракт. И пока политические, социальные и экономические условия образуют питательную среду для процветания терроризма, недостатка в отчаянных молодых людях не будет. Европа как тихая мировая сила может и должна признать своей политической миссией последовательную работу над тем, чтобы целые регионы не лишились жизненных основ.
Нельзя игнорировать мировые проблемы — такие как нехватка воды, необходимость удовлетворять растущие потребности в энергии, борьба с пандемиями вроде ВИЧ-инфекции или уже начавшееся бегство из бедствующих регионов. Эти проблемы легко мутируют и завтра с быстротой молнии станут поводом для войны. Чтобы лишить фанатизм и терроризм их питательной среды, мы обязаны заботиться о социальной, материальной и культурной безопасности во всем мире. Борьба с терроризмом будет долгой. Выиграть эту схватку можно только в том случае, если люди познают успех в своей собственной жизни, если они на себе почувствуют, что отказ от насилия приносит больше плодов, если на своем опыте убедятся, что возвращение в международное сообщество позволяет обрести большую свободу и безопасность, более высокое благосостояние и лучшие возможности для развития.
Сохранение естественных основ жизни, равно как и социальные вопросы, должны стать средоточием всех политических усилий. Эту задачу нельзя оставлять на усмотрение политических меньшинств. Социальные вопросы в наших сообществах можно будет решить лишь в том случае, если удастся разобраться с экологическими проблемами во всем мире. А это, в свою очередь, зависит от того, найдем ли мы удовлетворительный ответ на вопрос: как должна функционировать энергетика будущего?
Все громче звучат голоса любителей простых решений. Там, где в спорах о современной энергетической политике не хватает воли или силы, ищут простой выход — в возрождении ядерной энергетики. С моей точки зрения, это неверный путь. Атомная энергетика не способна внести большой вклад в решение энергетических проблем нашего мира. Использование столь мощной технологии чревато большими неприятностями, вроде тех, которые мы вновь пережили совсем недавно, и, как показывает пример Швеции, не только в странах с недостатком опыта в обращении с подобными технологиями. Кроме того, ядерные отходы способны на тысячелетия загрязнить природу и обременить жизнь человека. Так что социал-демократы правильно поступают, придерживаясь совместно принятого решения о прекращении использования ядерной энергетики. Мы должны и в дальнейшем направлять поток инвестиций в развитие альтернативной энергетики. «Биомасса», «солнечная энергия» и «энергия ветра», «энергосберегающие технологии» — не звонкие слова, маркирующие путь решения проблемы. Это растущие глобальные рынки будущего.
Мы должны без каких-либо колебаний продолжать начатую в Германии в последние годы и ориентированную на будущее аграрную политику. Большинство нашего общества по праву заинтересовано в здоровом питании, производимом из биологически чистых продуктов. Важность питания для здоровья людей, и особенно для физического развития детей, бесспорна. Болезни, приобретенные из-за неправильного питания, уже сейчас обходятся в 70 миллиардов евро в год. А тот факт, что сегодня в обществе вполне сформировалось доверие к нашей системе производства биологически чистых продуктов, приносит пользу и сознательным потребителям, и крестьянским хозяйствам.
И еще один важный момент, который я постоянно подчеркиваю, выступая перед международной аудиторией: необходима либерализация аграрной сферы во всем мире с тем, чтобы развивающиеся страны получили, наконец, возможность предлагать на наших рынках свои продукты по ценам, покрывающим расходы на их производство. Европа, не говоря уже про США, должна в этом вопросе немножко подвинуться. Мы обязаны активно содействовать тому, чтобы все страны были вовлечены в экономические отношения на честной и справедливой основе. Наша задача — не допустить, чтобы мир распадался на два лагеря: выигрывающих на глобализации и проигрывающих из-за нее.
Наш долг перед собственными детьми состоит также в том, чтобы обеспечить им все возможности для получения образования, необходимого, чтобы выстоять в мире, где реализация личных целей все сильнее зависит от знаний. Доступ к образованию и качество наших предложений в данной сфере — это вопрос справедливости в XXI веке. Шанс на получение образования — это шанс на лучшую жизнь, и добавлю: я удостоверился в этом на собственном опыте. Образование дает ключ к рынку труда и общественному признанию. Этот ключ открывает двери на пути к развитию индивидуальных способностей и талантов, а помимо того, и к сознательной, ответственной жизни в обществе. Образование дает возможность не только приобщиться к благосостоянию, но и участвовать в принятии решений, направляющих жизнь общества. Получая образование, человек приобретает духовные ценности и важные ориентиры в стремительно меняющемся экономическом, социальном и культурном пространстве. Поэтому мы должны поощрять и поддерживать всех детей, независимо от происхождения и финансовых возможностей их родителей. Наша национальная задача — создать наилучшие условия для образования и науки. После реформы федеральной системы в этой сфере была усилена роль земель. Я считаю, что было бы лучше оставить в компетенции федерального правительства более широкие полномочия, скажем, для определения национальных образовательных стандартов, их распространения и контроля. Так, например, для того чтобы по всей Германии были открыты школы продленного дня, понадобилась инициатива федерального правительства. По решению красно-зеленой коалиции федерация помогает землям в разработке новой системы школ продленного дня, предлагая новые возможности для получения образования и меняя политический курс в сфере обучения. В одиночку земли это сделать не в состоянии. Теперь федеральные земли должны будут доказать, что они способны — о результатах мы сможем судить по оценкам ближайшего тестирования PISA — решать столь ответственные задачи в сфере образования.
За семь лет работы возглавляемого мною правительства самой конфликтной темой, несомненно, была внешняя политика, а именно: роль Германии как страны, действующей самостоятельно, продуманно и ответственно. По сути речь шла об относительной независимости от США. При этом на всех стадиях развития событий члены красно-зеленой коалиции строго придерживались единого мнения и единой линии: никоим образом не оказывать негативного влияния на веру в наши общие ценности и дружеские отношения. В Европе мы, вместе с Францией, стали двигателем интеграции и мостом между Западной и Восточной Европой. Во внеевропейском пространстве мы выстраивали стратегическое партнерство с Россией и Китаем, отдавая должное и все более значимым связям со странами Персидского залива. Таким был круг задач, которым, помимо уже описанной европейской политики, я уделял особое внимание. Выбор этих приоритетов не только соответствовал растущему политическому весу Германии, но и отвечал ее внешнеэкономическим интересам. При всей убежденности в важности трансатлантических отношений, я всегда в полной мере сознавал, что буду противостоять любым попыткам, в том числе и американским, ущемить экономические интересы Германии. Характерной особенностью американской внешней политики является использование — ради собственных экономических интересов — любых средств политического давления на конкурентов, в том числе и на своих союзников. Противостояние такому давлению я считаю прямой задачей канцлера Федеративной Республики Германии.
Особую ответственность мы несем за регион Ближнего Востока. Выступать за право Израиля на существование — моральный и политический долг Германии. Мое правительство и министр иностранных дел всегда действовали в полном соответствии с этой константой. Важное место в немецкой политике занимает и постоянное улучшение и расширение особых отношений с арабским миром, а именно: со странами Персидского залива и с Саудовской Аравией. Диверсификация их экономики, то есть преодоление ее односторонней направленности на нефть и газ, открывает колоссальные возможности для мощной немецкой промышленности, производящей основные средства производства, а также служит делу экономической и политической стабилизации в этих странах. Таковы причины, по которым я предпринял немало усилий, чтобы установить особые отношения со странами Персидского залива. Мне бы хотелось и впредь видеть продолжение этой линии во внешней политике, поскольку арабскому миру нельзя навязать демократический путь развития извне, и тем более силой. Этот процесс может развиваться исключительно изнутри. Некоторые признаки такого развития в странах Персидского залива внушают надежду, и эти явления нужно поддерживать.
На мой взгляд, почетной целью Европы является выработка внешней политики, которая стала бы альтернативой малоэффективной внешней политике США — в том виде, как ее формулирует и проводит нынешнее американское правительство. Конечно, я не исключаю, что сбудутся надежды многих знатоков Америки, ожидающих, что настроения в США скоро изменятся и американцы внесут-таки конструктивный вклад в развитие мирных стратегий во всем мире. И в нашем «нет» иракской войне никогда не было антиамериканского привкуса. Перед нами просто стоял вопрос: будем ли мы ввязываться в войну, смысл которой нам совершенно не ясен, а последствия, по нашим оценкам, не решат проблему, а только обострят ее? А как сочетался бы иной ответ на этот вопрос с клятвой, которую приносит каждый канцлер: защищать немецкий народ от угроз и не причинить вреда? Ведь, при всем сожалении, сейчас можно констатировать, что на практике наши худшие опасения в отношении этой войны подтвердились.
Нельзя допускать, чтобы Германия лишилась той, весьма относительной, независимости во внешней политике, которой нам удалось добиться. Верность Нибелунгов здесь никому не нужна. И мой ответ созвучен ответу Европы — в том смысле, в каком его сформулировала в мае 2003 года группа европейских интеллектуалов во главе с Юргеном Хабермасом: можно надеяться, что после иракской войны начнется «возрождение Европы». Я тоже ставлю на Европу и надеюсь, что она и впредь будет поддерживать в памяти своих народов исторический опыт, накопленный за два века после крушения Священной Римской империи германской нации. Только интеграция позволит Европе пережить новый подъем и вступить в новую эру собственного процветания. Обаяние европейского единства в многообразии может стать магической формулой для устранения горячих точек и очагов конфликта, как на Ближнем Востоке, так и на дальнем Юге.
Таковыми были главные вызовы времени в период с 1998 по 2005 год и ответы, которые дало на них возглавляемое мною федеральное правительство. Мы приступили к обновлению страны — внутри и во внешних направлениях. За эти семь лет Германия изменилась. Наша страна теперь лучше готова к будущему. Реформы, проводимые по программе Agenda‑2010, позволили расширить узкие места и улучшить функционирование всей государственной системы. Мы в значительной мере изменили настроения в обществе: оно стало более восприимчивым к актуальным требованиям времени. Благодаря ответственным, глубоко продуманным действиям во внешней политике и в политике по обеспечению безопасности мы дали новое определение роли Германии в мире. Да, не все начатое нам удалось довести до конца. Но нам стали понятны задачи и цели нашей следующей повестки дня — Agenda‑2020. В процессе глобального развития на передний план выходят новые ключевые моменты: на мой взгляд, главным вызовом ближайшего будущего станут две проблемы — сохранение естественных основ жизни и преодоление глобального падения уровня благосостояния. Я не вижу в нашей стране никакой другой партии, кроме Социал-демократической партии Германии, которая была бы в силах справиться с этими задачами. Новый проект Agenda‑2020 должен показать, в чем состоит принципиальное отличие нашей программы от остальных, и, по-моему, наши идеи будут привлекательны для молодежи. Ведь речь идет о самом важном для молодых людей: о мирной будущей жизни на нашей общей планете, где возможности кем-то стать, что-то иметь и свободно высказываться должны быть справедливо распределены. Речь идет о создании нового мира, который для всех ныне живущих и следующих поколений должен быть той родиной, где хочется жить.