Вскоре после дня рождения Мориса его мать выпустили из тюрьмы на Рикерс-айленд. Она приехала домой, «переломавшись», не употребляла наркотики и чувствовала себя отлично. Многие наркоманы жили именно по такой схеме: много лет они употребляли, доводя себя почти до смерти, потом сидели в тюрьме, что давало им возможность слезть с иглы и таким образом спасти свою жизнь. За время пребывания в тюрьме они приходили в себя физически и морально, что давало им возможность прожить еще несколько лет. Но после выхода на свободу многие снова и с новым рвением начинали употреблять, и все начиналось по новой. Мать Мориса несколько недель не употребляла, но потом опять взяла в руки трубку для крэка.

Волшебство, как и Санта-Клаус, является чем угодно, но не реальностью.

Мы с Морисом вот уже почти два года встречались каждый понедельник и часто днем в субботу. Приблизительно раз в месяц мы ездили с ним на обед к моей сестре Аннет. Морису очень нравились эти обеды, и он любил проводить время с моими племянниками. Удивительно, сколько раз с моей помощью он мог испытать и пережить что-то первый раз в жизни. Помню, как однажды накануне Рождества мы были у Аннет, и ее дочка Брук вернулась домой от своих подружек вся в слезах. В гостях Брук упомянула Санта-Клауса, и все ее друзья стали смеяться над тем, что она считает, что Санта-Клаус существует. Придя домой, Брук спросила у своих братьев и сестер, действительно ли Санта-Клаус является выдумкой. Те подтвердили, что Санта-Клауса не существует, и Брук ужасно расстроилась. В тот вечер мы собирались в церковь на театрализованное представление, в котором Брук исполняла роль одного из ангелов с крыльями и нимбом, и мы торопились, потому что уже надо было выходить. Но Брук наотрез отказалась идти на представление. Морис наблюдал за этим. Как и все остальные, он видел, что мы опаздываем. Морис внимательно смотрел, как Брюс подошел к плачущей дочери. Морис по своему опыту был знаком с тем, как иные отцы решают подобную ситуацию. Морис думал, что знает, чем все это закончится.

Брюс присел около дочери и обнял ее. Он начал гладить ее по голове и говорить, что все будет хорошо. Брюс успокаивал дочь до тех пор, пока она не перестала плакать. Морис не поверил своим глазам. В его мире на плачущих детей просто прикрикивали или давали подзатыльник.

Позже Морис сказал, что никогда раньше не видел, чтобы родители так успокаивали своих детей.

На пятнадцатилетие Мориса я решила купить ему первый в его жизни велосипед. Морису нравилось кататься с моим племянником Дереком, и я хотела купить Морису хороший велосипед. За несколько недель до его дня рождения я приехала в Гринлон к Аннет, и меня отвезли в местный спортивный магазин, в котором я увидела замечательную модель производства компании Ross с десятью скоростями. Тогда я подумала о том, что такой велосипед может и не подойти Морису по одной простой причине – это слишком заметная и дорогая вещь, которую в приюте Bryant мгновенно украдут. Но я подумала и о том, что было бы неправильно отказывать Морису в хорошем велосипеде только потому, что он живет в плохом районе. Он не был виноват, что жил там, где жил, ведь он был всего лишь самым простым мальчиком. Я решила, что если он будет хранить велосипед в кладовке комплекса «Симфония», то вполне сможет им пользоваться.

Я купила подарок и попросила некоторое время подержать его в магазине, чтобы забрать в день рождения Мориса. Я сказала Морису, что Дереку покупают новый велосипед и нам надо будет его забрать из магазина. Мы проехали в магазин все вместе с Аннет, Брюсом и моими племянниками. Менеджер магазина выкатил со склада новый блестящий велосипед с большим красным рулем. Он подкатил его к Морису и сказал:

– Поздравляю!

Морис кивнул в сторону Дерека и сказал:

– Нет, это ему.

Тут мы все хором закричали:

– Сюрприз!

Морису понадобилось не меньше пары минут, чтобы понять, что подарок действительно предназначен для него.

Мы поехали назад к Аннет, и ребята поехали кататься. Они катались несколько часов, и потом Брюс позвал их ужинать. Морис не хотел слезать с велосипеда.

Я довольно часто вспоминаю тот день. Я думаю об удивлении Мориса и об огромной радости, с которой он в тот день крутил педали. Я вспоминаю невинность тех часов, чистоту его реакции. Я пытаюсь представить себе, что для него означает обладание велосипедом. И потом я думаю, как быстро проходят эти моменты невинности. Я думаю, как хорошие намерения, оптимизм с широко раскрытыми глазами и любовь могут так долго защищать от жестокой реальности. Этот подарок был для Мориса чем-то волшебным.

Но волшебство, как и Санта-Клаус, является чем угодно, но не реальностью.

Через пару недель после этого мне позвонила Нэнси и сказала, что хочет устроить для меня свидание с мужчиной, с которым познакомилась по работе. Мне было уже тридцать восемь, и я была разведена уже более десяти лет. За все эти годы я периодически ходила на свидания, у меня были и вполне серьезные отношения, но я ни в кого не влюблялась. Я все еще мечтала о создании семьи, но уже сомневалась, суждено ли ей осуществиться. Не могу сказать, что меня сильно привлекали свидания с совершенно незнакомыми мужчинами, но я сказала сестре, что пойду.

На свидании я встретилась с Майклом. Вместе с дядей у него был успешный бизнес по аренде машин в Европе. Майкл был в разводе, и у него было двое сыновей, один из которых заканчивал колледж, а другой туда только поступил. Мы встретились с Нэнси и ее женихом в мексиканском ресторане в районе Челси на Манхэттене. Помню, что я была одета в синий деловой костюм и заказала лобстера. Я также помню, что никогда до этого не чувствовала себя так спокойно и раскованно во время первого свидания. Майкл оказался веселым, умным, вежливым и интересным человеком, и в конце вечера я решила, что он мне нравится.

Через несколько дней Майкл позвонил мне и пригласил поужинать. В тот раз мы пошли в ресторан в моем районе. На первом свидании мы говорили о певце и актере Мэнди Патинкине, и Майкл принес диск с песнями. На третье свидание Майкл забрал меня на автомобиле и, когда я села в машину, передал мне пачку сигарет L&M. Я говорила ему, что бросила курить, и была немного удивлена таким странным подарком. Потом я поняла, что он имел в виду – сокращение L&M можно расшифровать, как «Лора и Майкл». На четвертое свидание мы пошли в ресторан в его районе Вайт-Плейнз. Я поехала на своем автомобиле и следовала за Майклом, который ехал впереди. Мы остановились перед терминалом оплаты за пользование дорогой. Когда я подъехала к терминалу, мне сказали: «За вас уже заплатил джентльмен, который только что проехал». «Молодец, – подумала я, – стильно себя ведет. Всего двадцать пять центов, но жест красивый».

Я сообщила Морису о Майкле сразу после нашего первого свидания. Рассказала, что встретила приятного мужчину, и мне было интересно, куда наши отношения могут привести. Я решила сама поднять эту тему, чтобы Морис не чувствовал, что появление у меня бойфренда может изменить наши с ним отношения. Мне показалось, что он был рад появлению в моей жизни мужчины.

– Ну, наконец-то, – сказал Морис. – Тебе уже давно пора встретить человека, который бы о тебе заботился.

Я рассказала Майклу о существовании Мориса. Я сказала, что встретила на улице потрясающего мальчика, что мы встречаемся с ним каждый понедельник, дружим и что он является важной частью моей жизни. Майкл кивнул и сказал: «Замечательно», но больше не задавал никаких вопросов и не развивал эту тему. Обычно мои знакомые задавали много вопросов о Морисе, но Майкла эта сторона моей жизни не заинтересовала.

На длинные выходные на праздник Дня поминовения Майкл пригласил меня на свою новую яхту, которая только что прибыла из Сингапура. Майкл назвал свою яхту Paddington Station. До этого я мало плавала на лодках, но эта мне сразу понравилась. Майкл предложил мне поехать с ним в канун празднования Дня независимости в начале июля в двухнедельный круиз, и я согласилась.

Я рассказала об этом Морису. Я планировала отсутствовать два понедельника подряд. Это было первым серьезным выходом из графика наших встреч со времен нашего знакомства. Морис очень спокойно воспринял эту новость – он сказал, что очень рад за меня, потому что я заслуживаю небольшого отпуска, а также просил за него не волноваться. Морис сделал все возможное, чтобы у меня не было угрызений совести по поводу моего отсутствия. Я вспомнила слова мисс Хаус: «Нельзя взять и бросить этого мальчика». Но я же не бросала Мориса – я просто собиралась уехать на две недели. Тем не менее у меня было плохое предчувствие.

После нашего круиза Майкл попросил меня переехать к нему в Вестчестер. К тому времени я уже влюбилась и считала, что нашла мужчину своей мечты. Майкл был добрым, внимательным, щедрым, и мне казалось, что он должен быть прекрасным отцом. У него не было нервных срывов, и пил он весьма умеренно. Я очень хотела к нему переехать, но волновалась, что будет с Морисом. Пока мы жили совсем рядом, на Манхэттене, и он мог заходить ко мне, чтобы пообщаться. Но я собиралась уехать в пригород, из которого до центра города надо было добираться почти час. При мысли, что я должна рассказать эти новости Морису, хотелось плакать. Мне казалось, что я попала в заколдованный круг и не в состоянии решить, как мне следовать зову своего сердца и быть с Майклом, но при этом не потерять Мориса.

Как ни странно, но и Морис должен был переезжать. Его мать получила квартиру в Бруклине в рамках федеральной программы предоставления жилплощади малоимущим семьям. Так что Мориса ждал переезд в его первую нормальную квартиру – причем в тот же день, когда и я сама планировала переехать к Майклу. Из-за этого я ощущала меньше вины, но понимала, что наши регулярные встречи могут оказаться под вопросом.

Я рассказала Морису о своих планах. Во время этого разговора я не смогла удержаться от слез. Обещала встречаться по понедельникам в городе, общаться по телефону и обязательно сохранить нашу дружбу. И все же я знала, что многое в наших отношениях – возможность испечь вместе пирог, постирать его белье, поставить елку на Рождество – может бесследно исчезнуть. Морис и на этот раз успокоил меня и сказал, что все будет хорошо.

– Лори, но мы же будем продолжать видеться по понедельникам, – обнадежил меня он. – Мы можем ходить в Hard Rock Cafe. Все будет в порядке. Не надо обо мне волноваться. Лори, настало время, когда ты должна подумать о самой себе.

Я упаковала свои вещи и отправила их в Вайт-Плейнз и в один из трех выходных поехала в свой новый дом. Это был скромный с виду, современный двухуровневый особняк в стиле «ранчо». На участке протекал ручей. Я попросила Мориса позвонить мне, как только он переедет в новую квартиру. Морис взял из моей квартиры все свои вещи за исключением велосипеда, который оставался в комплексе «Симфония». Я дала швейцарам денег, чтобы они в любое время пускали Мориса за велосипедом, когда он захочет покататься. В те выходные Морис мне так и не позвонил, и я начала волноваться. Звонок раздался в понедельник – он плакал навзрыд, и я не могла разобрать ни слова из того, что он говорит. Я попросила его успокоиться и рассказать мне, что произошло. Морис помолчал и потом сказал:

– Мой велосипед украли. А маму арестовали.

Морис сказал, что катался на велосипеде до самой ночи (хотя и обещал мне этого не делать). Внезапно на него напали два парня постарше, отобрали велик и уехали. Морис пытался их догнать, но безуспешно. Он ужасно переживал из-за того, что потерял мой подарок.

– Послушай, это всего лишь вещь. Главное, что ты сам не пострадал, – успокаивала его я, хотя прекрасно знала, что для Мориса значил этот велосипед. Он так им гордился и был так подло обворован.

Через много лет после описываемых событий Морис признался мне, что все произошло по-другому. Он катался в районе приюта Bryant, повстречал двух знакомых ребят и остановился с ними поболтать. Дело происходило не ночью, а днем. К нему подошел черный парень, которому было лет двадцать, и сказал, что у Мориса отличный велосипед. Морис видел этого человека на районе, но не был с ним знаком.

– Дай кружок нарезать на твоем велике? – попросил этот парень.

Морис отказал.

– Да ладно, – настаивал тот. – Всего лишь небольшой кружок. Хочу попробовать, как он едет.

Парень вынул из кармана бумажник, достал из него водительские права и дал их Морису.

– Братишка, я не украду твой велик, – заверил он Мориса. – Вот тебе мои права, чтобы ты был уверен, что я вернусь.

Но Морис не хотел давать этому человеку свой велосипед. Инстинктивно он чувствовал, что надо побыстрее уехать. Однако он подавил в себе эти чувства и решил довериться незнакомцу. Он взял права и дал парню велик.

– Через десять минут вернусь, – сказал тот и уехал.

Морис терпеливо ждал десять минут, но никто не возвращался. Он подумал, что парень, возможно, захочет покататься на велосипеде дольше, чем десять минут. Велик был настолько хороший, что с него не хотелось слезать. Но день закончился, и наступил вечер.

Морис прождал семь часов.

К чему приводили мои собственные действия – к добру или злу?

Потом выяснилось, что права были фальшивыми, и Морис потерял свое сокровище. Он чувствовал горечь и отчаяние. Больше всего его убивало, что он потерял мой подарок. Поэтому Морис не хотел говорить мне, как это произошло на самом деле. Он думал – если я узнаю правду, то подумаю, что он вел себя глупо и необдуманно. Поэтому Морис и придумал историю, что на него напали и украли велосипед.

Я долго думала об этом случае и задавала себе вопрос, почему Морис тогда не доверился своему первому чувству. Он видел, что я ему верю: я пускала его к себе в квартиру, не боялась, что он украдет мелочь из кувшина, неоднократно говорила о важности доверия, дарила свою доброту – и он решил также довериться другому человеку. Но был подло обманут.

Если вдуматься, то я сама была во многом виновата в случившемся. Я говорила о высоких идеалах, которым не было места в тех обстоятельствах, в которых жил Морис. Может быть, я подавляла его природные инстинкты выживания на улице? Может быть, обманывала себя, а заодно и его, считая, что новый велосипед и благотворительные обеды в состоянии изменить всю его жизнь? Мне надо было ответить на непростой вопрос – какова моя собственная роль во всем, что произошло? К чему приводили мои собственные действия – к добру или злу?

Гораздо позже Морис рассказал мне всю правду об аресте своей матери.

Морис надеялся, что мать где-то отсыпается после наркотического марафона.

Перед переездом он пребывал в радостном возбуждении. Всю свою жизнь мальчик прожил в крохотной комнатке, в которой спало еще десять или двенадцать человек. Теперь он должен был поселиться в двухкомнатной квартире с бабушкой, сестрами и матерью. Перспектива этого переезда помогала ему спокойно пережить мой отъезд в Вайт-Плейнз. Он очень волновался, сможем ли мы сохранить нашу дружбу, хотя ни словом об этом не обмолвился. Морис привык, что взрослые его бросают и обманывают, поэтому он в глубине души боялся, что я именно так с ним и поступлю.

Семья Мориса долго ждала своей очереди на жилье, бюрократы годами перекладывали бумаги с одного стола на другой, и вот наконец это свершилось. За два дня до намеченного переезда Дарселла не пришла домой. Не появилась она и в выходные. Морис надеялся, что мать где-то отсыпается после наркотического марафона.

В понедельник, в день переезда, бабушка сообщила ему, что мать снова арестовали.

Как выяснилось, Дарселла продавала крэк на главной автобусной станции Манхэттена. Она стояла на лестнице, и какая-то женщина хотела ее ограбить, но Дарселла избила ее до крови. Быстро появилась полиция, которая при обыске обнаружила у Дарселлы в карманах пакетики с крэком. Ее арестовали по обвинению в хранении наркотиков с целью их продажи, а также обвинили в попытке убийства. Поэтому вместо того, чтобы заниматься переездом, Морис с бабушкой в понедельник пошли в суд на Манхэттене. Им был предоставлен бесплатный адвокат.

В зал судебных заседаний Дарселлу ввели в наручниках. Адвокат сказал, что обвиняемая и члены ее семьи вот уже много лет были бездомными и проживали в различных приютах, и вот наконец-то семья имеет шанс переехать в собственную квартиру. Адвокат просил судью проявить снисхождение и дать ей шанс начать нормальную жизнь.

– А вы видели, в каком состоянии находится женщина, которую избил ваш клиент? – спросил судья адвоката.

– Все действия моего клиента можно классифицировать как самооборону, – ответил адвокат.

– Я бы не назвал это самообороной, – ответил судья. – Я назвал бы это поведение «преднамеренным нанесением серьезных увечий».

Судья не отпустил Дарселлу на свободу, а назначил день для судебного разбирательства и приказал содержать Дарселлу под стражей. Морис смотрел, как его мать вывели из зала суда.

Морис скрыл от меня самое главное. Он начал жить на улице.

Арест Дарселлы перечеркнул все надежды на переезд. Ей грозил двадцатипятилетний срок заключения за попытку преднамеренного убийства. В конце концов Дарселла согласилась признать свою вину в обмен на тюремный срок в два с половиной года. Ее снова отправили в женское отделение тюрьмы на Рикерс-айленд. За все это время Морис ни разу не навестил мать. Бабушка и его сестры навещали Дарселлу в тюрьме, но Морис от этого отказался.

Городские власти нашли для семьи Мориса другую квартиру, расположенную в Бруклине на Хэнкок-стрит. Эта квартира была гораздо хуже той, в которую семья планировала переехать с Дарселлой. Площадь квартиры на Хэнкок-стрит была даже меньше площади комнаты, которая у них была в приюте Bryant. Морис переехал с бабушкой, сестрами и дядей. Вскоре в квартире стали жить совершенно незнакомые Морису люди, и очень быстро она превратилась в обычный наркопритон, в котором не было ни еды, ни порядка, ни уединения. Морис не сказал мне, что они потеряли квартиру, которую должны были получить. Утаил он и то, что уже через несколько дней после переезда понял, что не в состоянии там жить.

Морис скрыл от меня самое главное. Он начал жить на улице.

После ареста его матери мы продолжали по понедельникам видеться с Морисом. Мы встречались в ресторане, в кино или в зале для видеоигр. Морис ни словом не обмолвился о том, как он живет и что с ним происходит. Очень многое изменилось, теперь мы иногда пропускали встречи, то из-за меня, то из-за него. Через некоторое время мы решили встречаться три раза в месяц. Потом количество встреч уменьшилось до двух.

Мои отношения с Майклом развивались прекрасно, и уже через несколько месяцев после нашего знакомства я была практически уверена, что он предложит мне стать его женой. Нам было хорошо вместе, обоим нравилось проводить время на лодке, и я видела сценарий общего будущего вместе с Майклом. В то время у меня в голове появился план. Я решила, что если с жильем у Мориса снова возникнут проблемы, я смогу уговорить Майкла переселить Мориса в его дом, в котором было четыре спальни. Я не рассказывала о своем плане ни Майклу, ни Морису, но постоянно имела его в виду. Майкл хорошо зарабатывал, и с деньгами у него не было никаких проблем. Я представляла себе, какое влияние Майкл может оказать на Мориса, что он может чем-то заменить ему отца и стать прекрасным примером для подражания в жизни. Я даже мечтала, что Майкл оплатит образование Мориса в колледже.

Отношения с Морисом усложнялись. Аннет и Брюс решили переехать во Флориду и ко Дню благодарения не были готовы никого принимать, потому что паковали вещи и готовились к переезду. Вместо этого Аннет пригласила всех нас на обед к своей свекрови. Если я могла спокойно привести Мориса на обед к своей сестре, то появление черного мальчика в семье ее свекрови было весьма сложно объяснить. Мне становилось все сложнее «вписывать» Мориса в сюжет своей жизни.

Эта ситуация очень угнетала меня. Дошло до того, что я потеряла сон и просыпалась среди ночи. Наконец я решила поехать к свекрови Аннет без Мориса. Даже сейчас, когда я вспоминаю этот эпизод, мне становится не по себе. Тогда я поддалась желанию провести День благодарения с любимым мужчиной, сестрой и ее семьей до того, как они уедут во Флориду. Но сейчас, вспоминая то время, мне кажется, что лучше было бы остаться с Морисом.

Но, увы, я сделала то, что сделала. Я сказала Морису, что в День благодарения мы не увидимся. И снова он меня успокоил:

– Не волнуйся обо мне, – сказал он. – Встретится сразу после праздников.

За неделю до Дня благодарения Нэнси вышла замуж за своего жениха Джона. После их свадьбы Майкл дал мне маленькую черную коробочку и попросил стать его женой. Не могу сказать, что это стало полной неожиданностью, потому что до этого Майкл уже интересовался, какое кольцо мне нравится. И конечно же, я ответила «да». После моего первого неудачного замужества я совершенно не была уверена, что смогу снова влюбиться. Но это произошло, и я снова поверила, что создание собственной семьи возможно. Мы решили отметить свадьбу в июне следующего года.

Приближалось мое первое Рождество, которое я встречала с Майклом в Вайт-Плейнз. За несколько недель до праздника я сказала жениху, что хочу пригласить и Мориса.

– Мне кажется, что это не самая лучшая идея, – ответил он.

Меня ошарашила его реакция, и несколько мгновений я не была в состоянии произнести ни слова.

– Но Морис – мой друг. Почему бы нам его не пригласить?

– Потому что я о нем ничего не знаю, – ответил Майкл. – И я ничего не знаю о его семье.

– Морис – замечательный парень. И я за него готова ручаться.

– Лора, дело не в том, что я не доверяю Морису. Все дело в его семье. У него есть родственники, о которых мы ничего не знаем, и я не хочу соприкасаться с этой частью его жизни.

Мы с Майком спорили несколько часов.

Я отказывалась верить тому, что слышали мои уши. Мое состояние было близким к истерике. Я даже представить себе не могла, что Майкл не захочет принять Мориса и сделать его частью нашей общей жизни, впустить его в свой дом. Мы никогда серьезно не обсуждали мои отношения с Морисом и его самого, но Майкл прекрасно знал, какое огромное значение я придаю дружбе с этим мальчиком. Я по определению считала, что Морис станет частью нашей семьи. То, что мужчина, которого я любила, был совершенно иного мнения, разбивало мое сердце. Однако все оказалось даже хуже, чем я могла ожидать. Майкл не просто не одобрял, а наотрез отказывался его приглашать. И не собирался менять своего мнения по этому вопросу.

– Да как же можно быть таким черствым?

– А из-за чего весь этот сыр-бор?

– У меня есть перед ним обязательства. Ты же знаешь, как я к нему отношусь.

– Я никогда не говорил, что ты не можешь с ним видеться.

– Но домой я его не могу пригласить?

– Это будет очень некомфортная ситуация.

Я представила, где сейчас находится Морис – дома, без матери, в кровати с грязными простынями.

Мы спорили почти до хрипоты. Я легла в кровать и накрылась одеялом с головой. Пыталась заснуть, но не могла и в два часа ночи встала, оделась, поехала на Мамаронек-авеню и остановилась около реки. Я сидела в автомобиле и плакала. Понимание того, что мне будет сложно совместить дружбу с Морисом и брак с Майклом, было одним из самых болезненных и неприятных во всей моей жизни. Я сидела в машине и буквально слышала слова мисс Хаус: «Нельзя бросать этого ребенка». Я представила, где сейчас находится Морис – дома, без матери, в кровати с грязными простынями. Я вспомнила о его украденном велосипеде и как мы с ним пекли печенья и подумала, что это уже не повторится. Я думала о том, куда он пойдет на Рождество, если не сможет быть со мной. Скорее всего, в Армию Спасения.

Как заставить Майкла изменить свое мнение? Больше всего меня расстраивало, что он упорно стоял на своем. Я никогда не могла даже представить, что разногласия по поводу Мориса могут так негативно отразиться на наших отношениях. Я любила Майкла, хотела выйти за него замуж и мечтала иметь от него детей, но только что увидела другую сторону его характера – закрытую, непробиваемую и эгоистичную. Меня поразило спокойствие, с которым он смотрел на мою ужасную боль и мучения. Если он так черств по отношению к Морису, может, и меня скоро ждет эта же участь? Как он мог не заметить, что у меня от этого разрывается сердце? И если он это видел, так почему же ему было все равно?

Я вернулась домой, легла в кровать и не сказала Майклу ни слова в течение четырех дней.

После этого мне, конечно, надо было поставить ультиматум: «Либо ты принимаешь меня с Морисом, либо у нас ничего не получится». Нравится это ему или нет, но Морис – часть моей, а теперь и его жизни.

Но я ничего такого не сказала. Вместо этого я встретилась с Морисом в ресторане и сообщила, что не смогу увидеть его на Рождество. Я пообещала, что в понедельник после Рождества мы обязательно увидимся и я передам ему подарки. После этого мы обязательно будем встречаться каждый понедельник.

– Прости меня, Морис, мне очень, очень стыдно, только прости.

У Мориса и мускул на лице не дрогнул и он только сказал:

– Лори, все в порядке.

Мы с Майклом поженились у него дома в Вайт-Плейнз. На свадьбе было около ста человек. На лужайке поставили шатер. Был прекрасный летний день, мы произнесли свой обет около ручья на участке. Все потом говорили мне, что свадьба получилась чудесной.

Все прошло замечательно. Но на свадьбе не было моего друга Мориса.