Спайр внушал почтение даже с расстояния в десять миль. Венера держалась за страховочные сетки около обращенных назад дверей пассажирского лайнера «Славная заря» и разглядывала уменьшающееся с расстоянием огромное вороненое кольцо. Сначала вылезло одно облако и заслонило целый квадрант обзора, потом другое, потом уже маленькая стайка облаков, которая медленно закружилась в кильватере корабля. Они нарезали Спайр на отрывочные образы: вот линия зеленых деревьев, отблеск окна в какой-то башне (Лирис?). Затем вместо облаков замелькали блокгаузы и колючая проволока. Они проходили периметр. Она была свободна.

Венера развернулась лицом к внутренней части корабля. В обитых бархатом галереях толпились пассажиры, большей частью приезжие делегации, возвращающиеся с Ярмарки. Однако несколько мужчин и женщин носили железо и кожу, подобающие ведущей нации, — буриданцы. Ее вассалы, горничные, буриданская торговая делегация... Венера не была пока свободна, нет — пока не найдет способа улизнуть от всех от них.

Теперь, когда она была бесспорной главой нации Буридана, Венера обрела новые права. Право свободно путешествовать, например; потребовался лишь простой запрос, и на следующий день ей доставили выездную визу. Конечно, она не могла просто сделать ручкой и уехать. Никто безоговорочно не уверился, что она та, за кого себя выдавала. Поэтому для оправдания поездки ей пришлось выдумать бесцельный торговый тур по княжествам. И это, в свою очередь, означало, что она не может путешествовать в одиночку.

Все же после недель бегов, после захвата Лирисом и превращения в движимое имущество, после стычек с бомбистами и бомбами, враждебной знатью и безумными ботанистами — после всего этого она просто взошла на борт корабля и уехала. Жизнь никогда не походит на то, что ты о ней воображаешь.

И она могла, разумеется, всего лишь пуститься в дальнейший путь домой, в Раш. Идея искушала, но не для этого она предприняла экспедицию. Было слишком рано возвращаться домой. Она еще не собрала достаточных сил для запланированного реванша над Кормчим Слипстрима. Если она сбежит сейчас, то будет как воровка, ухватившая только то, что может унести на себе. Нет, когда она окончательно покинет Спайр, за ее спиной должна стоять мощь.

Единственный способ собрать эту мощь — увеличить ее здешнее состояние, равно как и доверие людей. Поэтому, как Лирис и все прочие нации на Спайре, Буридан пустится во внешний мир, чтобы найти клиентов.

Ее улыбка стала угасать, когда последняя заградительная проволока и мины пронеслись мимо и пропали в облаках. Действительно, подумалось ей, если она просто продолжит путь, на Спайре не остается ничего, по чему она будет скучать. И даже при этой мысли у Венеры мелькнули воспоминания: вот Гарт Диамандис смеется, озаренный солнцем; а вот Эйлен опирается о стену, перебрав на вечеринке...

Прошлым вечером Венера тоже перепила вина в компании с Гартом Диамандисом. Сидя в гостиной, пахнущей свежей краской и штукатуркой, они прислушивались к ночным звукам дома и болтали.

— Вы не проведете ни меня, ни себя, — говорил он. — Вы уезжаете навсегда. Я это знаю. Так что позвольте мне вам сказать, пока у меня есть такая возможность, что вы стряхнули с моих плеч множество лет, леди Венера Фаннинг. Надеюсь, вы найдете свой дом нетронутым и дожидающимся вас. — И выпил за нее.

— Я докажу, что вы все же ошибаетесь на мой счет, — сказала она, — но как насчет вас? Когда со всем этим действительно будет покончено — что вы собираетесь делать? Растворитесь в улочках городских колес? Вернетесь к жизни жиголо?

Он с улыбкой покачал головой:

— Прошлое в прошлом. Меня интересует будущее. Венера... я нашел ее.

Венера улыбнулась, искренне обрадовавшись за него:

— А-а. Ваша таинственная женщина. Душа вашей жизни. Что же, это замечательно.

Он энергично кивнул:

— Она послала мне письмо — где и когда мы сможем встретиться. Утром вы направитесь в доки и к вашей судьбе, а я отбуду в город к моей. Таким образом, как видите, мы оба выиграли.

Они выпили друг за друга, и Спайр, а там и весь мир, весело расплылся вокруг еще до наступления ночи.

Венера оттолкнулась от корабельных сеток, чуть не столкнувшись с кем-то из команды, и начала пробираться по коридору к носу корабля. Одна из ее новых горничных пристроилась рядом с ней.

— Все ли в порядке, леди? — Служанка, Бридда, была сама обеспокоенность. С нахмуренными бровями ее обычно кислое лицо выглядело еще более ханжеским. — Вас так опечалило расставание со Спайром?

Венера отрывисто засмеялась.

— Я его еле дождалась. Нет.

Она продолжала перебирать руками по тросу, который вел к носу.

— Могу я что-то сделать для вас?

Она бросила на Бридду оценивающий взгляд.

— Ты путешествовала раньше, верно? Ручаюсь, тебя приставил ко мне совет. Наблюдать за мной.

— Мадам!

— Ой, не отрицай. Просто иди рядом. Мне нужно... отвлечься. Ты можешь по ходу описывать достопримечательности.

— Да, мадам.

Они прибыли в передний обзорный салон к моменту выхода корабля из облачных банок. «Славная заря» была типичным пассажирским судном: веретенообразный деревянный корпус ста пятидесяти футов в длину и сорока в ширину; его поверхность прорезали ряды окон и открытые резные галереи. На корме на коротких кронштейнах были укреплены большие гондолы с реактивными двигателями, их вой сейчас смягчился, пока судно делало еле-еле пятнадцать миль в час сквозь редеющие облака. Внутреннее пространство делилось на каюты и общие помещения, и включало две тренировочные центрифуги. На постоянном фоне машинного гула Венера легко различала позвякивание стеклянной посуды на кухне, приглушенные беседы, и как настраивается где-то струнный квартет. В салоне пахло кофе и свежестью.

Что за контраст с «Ладьей», последним кораблем, на котором она ходила! Когда она покидала его, крейсер Слипстрима провонял немытыми телами, спертым воздухом и ракетным выхлопом. Его обшивка была усыпана пулевыми пробоинами и опалена взрывами. Рев моторов прорывался в сон, и не было на корабле иных голосов, кроме спорящих и сквернословящих авиаторов.

“Славная заря» не отличалась от любого другого судна, попадавшегося ей до «Ладьи». Ее роскошь и удобство были подстать положению Венеры; сесть на этот корабль — все равно что натянуть любимые перчатки. Ноги бы ее не было на корабле вроде «Ладьи» при нормальном ходе дел, тем более она не пошла бы на нем через битву и абордаж, в погоню и молчаливый скрытный бег.

И все же спокойный комфорт «Славной зари» раздражал ее. Венера подошла прямо к главному окну салона и выглянула наружу.

— Скажи мне, где мы, — велела она горничной.

В открывшемся обзоре действительно нашлось, на что отвлечься. Точно впереди лежал Кандес, его блеск был слишком силен для прямого взгляда. Венера хорошо знала этот свет: он жег ее, когда она бежала от его объятий. Она прикрыла глаза рукой и посмотрела в сторону от солнца.

Она увидела княжества Кандеса. Хоть Венера провела неделю в кабинке охотников за древесным углем, примостившейся на сожженной ветви саргассов в Хоре Листов, то место было слишком близко к Кандесу; белесый воздух, баюкавший солнце солнц, делал нечеткими любые лежащие за ним детали. Здесь перед ней впервые предстал ясный вид на нации, окружавшие этот величайший из искусственных источников света Вирги. И от вида захватывало дух.

Маяк и сердце Вирги, Кандес лежал в центре мира. Любой предмет в пределах сотни миль от солнца солнц просто пропадал в пламени, чем пользовались княжества, избавляясь от мусора, промышленных отходов и тел своих мертвецов. Запретная зона совершенно пустовала, так что Венера могла видеть всю поверхность сформированного ею пузыря диаметром в двести миль. На дальней стороне, за Кандесом, эта поверхность была просто равномерно крапчатой сине-зеленой массой; на средних дистанциях Венера могла различить точки и блеск, и отдельные бусинки цвета листвы. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на ближайшие участки сферы, точки стали зданиями, а то, что виделось как блеск, обернулось зеркальными поверхностями водяных шаров размером с дом. Бусинки зелени обросли тончайшими деталями и превратились в леса — дюжины или сотни деревьев вместе, со сплетающимися вокруг каких-нибудь шаров земли и скал корнями.

Кандес властвовал в центре облака городов; внутренний размах этого облака составлял двести миль в диаметре, а о внешних пределах его можно было только гадать. Туман поселений и ферм отступал в тусклую синеву, за сетку белых облаков. В глубине темнеющего воздуха, миль за сто или двести, пылали солнца поменьше.

— Вот княжества, — сказала Бридда, обводя рукой панораму. — Шестьдесят четыре нации, бесчисленные миллионы людей, дрейфующих по соизволению тепла Кандеса.

Венера глянула на нее:

— Что ты имеешь в виду? «По соизволению»?

Горничная, кажется, растерялась.

— Ну, они не могут располагаться где пожелают, как Спайр. Спайр зафиксирован в воздухе, мадам, и всегда был. Но эти, — она отмахнулась от княжеств, — их несет туда, куда их пошлют бризы. Все, что их удерживает вместе как нации, — это стабильность схем циркуляции.

Венера кивнула. Кластер наций, в котором она выросла, Меридиан, вел себя точно так же. Чудовищному теплу Кандеса надо было на что-то растрачиваться, и за запретной зоной оно должно было формировать в воздухе ячейки Хэдли: полустабильные восходящие и нисходящие потоки. Вы могли войти в такую ячейку на дне, возле Кандеса, и быть вознесены на сотню миль вверх, потом передвинуты по горизонтали на другую сотню миль, затем вновь вниз, пока не достигали точки старта. Ячейка Меридиана была огромной — тысяча миль поперек и дважды по столько же в глубину — и почти неизменной. Здесь, внизу, в княжествах тепло должно было сделать ячейки менее стабильными, зато течения более сильными и быстрыми.

— Так здесь только по одной нации на ячейку Хэдли? — спросила она. — Как-то выглядит слишком заорганизованно.

Горничная засмеялась.

— Не все так просто. Ячейки рвутся и объединяются, но это требует времени. Каждый раз, когда Кандес входит в ночной цикл, истечение тепла останавливается, и ячейки расшатываются. Кандес всегда включается вовремя, чтобы снова их запустить, но не без последствий.

Венера поняла, что она подразумевала под последствиями. Без предсказуемых воздушных течений могут распадаться целые нации, их провинции — дрейфовать друг от друга, смешиваться с соседями и врагами. Это достаточно часто случалось в Меридиане, где населенность была низкой, а препятствий — мало. Здесь же такое явление стало бы катастрофой.

Бридда продолжала свой монолог, указывая на пограничные маяки и другие примечательные места. Венера слушала краем уха, размышляя над вещью, которую она умозрительно понимала, но которой до сих пор не прониклась. Она была не только внутри самого могущественного устройства в мире — она управляла им целую ночь. Целые города подымались и падали в медлительном величавом танце, ведомом Кандесом — как и леса, дымка зеленых пищевых посадок, и изолированные здания, облака и корабли и фабрики, растянувшиеся на милю ловчие сети, киты и птичьи загоны. Корабли и дельфины и канатные дороги, и хлопающие крыльями и ножными плавниками человеческие существа, снующие между всеми ними.

В ее руках была предельная мощь, и она ее так легко упустила. Странно.

Венера снова прислушалась к Бридде. Когда, однако, «Славная заря» повернула, она увидала Спайр, лежащий на поверхности пузыря как бы в ямке. Гигантский цилиндр рвал плавные ветра окружавших его ячеек. Укутанный в собственную погоду, Спайр был раздражителем, соринкой в циклопической зенице княжеств.

— Как они должны вас ненавидеть, — прошептала Венера.

* * * *

У Слипстрима имелся посол в Штатах Фитцманна, старом и уважаемом княжестве возле Спайра. Соответственно, торговая делегация Буридана сделала первую остановку именно здесь.

Два дня Венера обхаживала местных богачей и заводила разговоры о лошадях — лошадях как предметах роскоши, лошадях как приманке для туристов, лошадях как символах мощи государства и связи с утерянными началами Вирги. Никого она не убедила, но, поскольку она давала приемы, ее гости уходили веселые и слегка под мухой, что всех устраивало.

На третье утро ничего не планировалось, и Венера проснулась рано с очень странной идеей в голове.

«Уходи сейчас».

Она вполне смогла бы уйти. О, это было бы так несложно. Она вообразила свое брачное ложе в покоях в Раше, и на нее накатила волна печали. Венера встала и оделась прежде, чем мысли поспели за действиями. Она медлила; Кандес и столица Фитцманна еще спали. Она вышагивала перед большими окнами снятых ею апартаментов, покачивая головой и бормоча. Снова и снова она взглядывала из окна на темный силуэт резиденции посла Слипстрима. Ей нужно только добраться туда и потребовать убежища, и Спайр со всеми его интригами останется позади.

Медленно, словно думая о чем-то другом, она сунула в свою сумку пистолет, и потянулась за парой крыльев в чуланчик. В этот момент раздался стук в дверь.

Венера пришла в себя, сама поразившись тому, что творит. Она оперлась на миг о стену, подумывая, не залезть ли в чуланчик и не закрыться ли изнутри. Потом чертыхнулась и пошла к двери номера.

— Кто там? — раздраженно спросила она.

— Это Бридда, мэм. У меня письмо для вас.

— Письмо? — Она распахнула дверь и впилась взглядом в горничную, которая была одета в ночную сорочку и сжимала в одной руке конверт. Она заметила, как расширились глаза Бридды при виде полностью одетой Венеры. Венера выхватила у нее письмо и сказала: — Хорошо, что я не могла уснуть. Но как ты посмела беспокоить меня по таким пустякам среди ночи!

— Простите! — Бридда с несчастным видом присела в реверансе. — Человек, который его доставил, очень настаивал, чтобы вы прочли его сразу. Он говорит, что ему нужна письменная расписка от вас, что вы прочли — и он ожидает в фойе...

Венера повертела конверт. На нем было написано «Амандера Трейс-Гайлс». И никаких других печатей или признаков происхождения. Венера с тревожным чувством удалилась в комнату:

— Подожди здесь минуту.

Она подошла к письменному столу; не видя нигде под рукой ножа для писем, взрезала конверт ножом, который держала в жилете. Потом развернула под зеленой настольной лампой единственный листок.

КОМУ: Венера Фаннинг

ОТ: —

ТЕМА: Мастер Фланс, иначе известный как Гарт Диамандис

Мы арестовали вашего соучастника (выше поименованного). Как у ссыльного преступника, у него нет прав на Большом либо Малом Спайре. Если вы хотите, чтобы он оставался в живых, вы немедленно вернетесь на Спайр и будете ожидать наших инструкций.

Она разразилась проклятиями и ударила по столу. Лампа разбилась и потухла. «Миледи!» — закричала из дверей Бридда.

— Замолкни! Прочь! Не беспокоить меня снова! — Она захлопнула дверь перед лицом горничной и принялась расхаживать со скомканным в руке письмом.

Как они посмели! Это не иначе как Сакрус демонстрировал свое господство над ней — но в самой топорной и оскорбительной из возможных манер. В их прямоту вложено послание, и оно просто: у них нет ни нужды, ни терпения обращаться с ней бережно. Она сделает, как они сказали, или они убьют Гарта.

Как и Гарт, они должны были подумать, будто она собралась бежать. Так почему не позволить ей этого? Непохоже, чтобы их заботило, что она может предупредить Слипстрим о краже Ключа к Кандесу, потому что они уже позволили ей зайти довольно далеко. Это странно — или не так странно, если учесть, что лидеры Сакруса так же замкнуты по натуре и беспринципны, как любая карманная нация на колесе. Но почему просто не отпустить ее?

Они, должно быть, решили, что нуждаются в стабильности Буридана. А возможно, ей не следовало видеть в их решении слишком многое. Они могли с легкостью переменить мнение и в любой момент убить ее.

В любом случае, причины неважны. Гарт у них — в этом у нее не было причины сомневаться — и если она немедленно не вернется в Спайр, его смерть будет на ее совести.

Когда первый гнев улегся, Венера села на диван и вытащила свою драгоценную пулю. Она с полчаса вертела ее в руках, и, когда в далеком небе начал зажигаться Кандес, приняла решение.

Она сунула кинжал обратно в жилет.

Взяла из чуланчика крылья и шагнула в коридор. Бридда уснула в кресле под высоким окном в частом переплете. Венера прошла мимо нее на лестницу для слуг и направилась на крышу.

Осыпанная позолотой от просыпающегося солнца солнц она отдалась на милость верховых ветров.

Венера поднималась ввысь, быстро теряя вес по мере того, как ветер разлучал ее с вращением городского колеса. Высоко над зданиями, среди двигающихся тросов и парящих птиц, она повернулась спиной к апартаментам и торговой делегации Буридана. Она повернулась спиной к Гарту Диамандису и полетела к резиденции посла Слипстрима.

* * * *

Пока она летела, в ее уме сами собой прокручивались разные сценарии. Первый был тот, что она может прикинуться бывшей женой одного из матросов с «Ладьи». Она могла бы с жалостным видом, заламывая руки, умолять сообщить ей какие-нибудь новости об экспедиции.

Увы, Венера не умела изображать несчастных просительниц. Кроме того, они могли законно осведомиться, что она делает тут, за сотни тысяч миль от Слипстрима.

Она могла бы объявить себя странствующим торговцем. Тогда отчего ей спрашивать об экспедиции? Возможно, ей следует сказать, что она из Хейла, не из Слипстрима, дальняя родственница Венеры Фаннинг и ей нужны вести о ней.

Эти и другие варианты пробегали в ее голове, пока Венера ждала у высоких, украшенных орнаментом дверей посольской приемной. Как только щелкнул дверной замок, она протиснулась внутрь и сказала изумленному секретарю:

— Меня зовут Венера Фаннинг. Мне нужно поговорить с послом.

Тот побелел как полотно. Он чуть не бегом понесся во внутренний офис, и оттуда послышались торопливые громкие переговоры. Потом он высунул голову из дверей и сообщил:

— Нельзя, чтобы вас здесь видели.

— Уже поздно, если кто-то следил. — Она закрыла внешнюю дверь и пошла к внутренней. Секретарь распахнул ее и отступил в сторону.

Послом Слипстрима оказалась женщина средних лет с серо-стальными волосами и строгими чертами лица — того типа, что обычно приберегаются для подозрительных тетушек, школьных директоров и воинствующих моралисток. Она свирепо взглянула на Венеру и жестом предложила сесть в одно из высоких красных кожаных кресел напротив ее стола из темного тика.

— Значит, вы живы, — сказала она, тяжело опустившись в собственное кресло.

— Почему бы мне не быть живой? — Венера внезапно встревожилась до грани с паникой. — Что случилось с остальными?

Посол смерила ее оценивающим взглядом.

— Вы разделились с экспедицией мужа?

— Да! У меня нет никаких новостей. Только... слухи.

— Экспедиционные силы были уничтожены, — сказала посол. Лицо ее приняло извиняющееся выражение. — Флагман вашего мужа, по всей видимости, таранил фалконский дредноут, вызвав огромный взрыв, который разорвал оба судна на части. Весь экипаж считается погибшим.

— Понимаю... — Ей стало плохо, словно она услыхала эту новость впервые.

— Не думаю, что понимаете, — возразила посол. Она щелкнула пальцами, и ее секретарь вышел, вернувшись с серебряным подносом и двумя бокалами вина.

— Вы объявились не ко времени, — продолжила посол. — Один из кораблей вашего мужа вернулся обратно в Раш. «Разрыв» пару недель назад дохромал до порта, весь в дырах. Естественно, люди решили, что он — авангард возвращающихся после битвы с Мавери. Но нет — авиаторы сошли на берег, смеялись и плакали, вещали о великой победе, и отмахивались от всех разговоров о Мавери. «Нет», говорили они, «мы побили Фалкон! Силой гения Кормчего и адмирала Фаннинга мы упредили вторжение и спасли Слипстрим!».

Мог бы Кормчий это отрицать? Если бы сам Фаннинг вернулся, да с другими кораблями... быть может, и нет. Если бы авиаторы «Разрыва» не начали сыпать немыслимыми деньгами, щеголять дорогими самоцветами и золотыми цепями и болтать направо и налево о пиратском сокровище... Ну, вы видите проблему. Фалкон предположительно считается союзником. И Кормчий оказывается застигнут со спущенными штанами, узнав об угрозе его нации уже после того, как самый его популярный адмирал устранил эту угрозу.

Он приказал переловить команду по обвинению в измене. Официальная версия гласит, что Фаннинг взял несколько кораблей в набег на Фалкон и разорил одну из их сокровищниц. Его заочно судили военным судом, как изменника и пирата.

— Следовательно, — сказала Венера, — если бы я сейчас вернулась...

— Вас бы судили по меньшей мере как соучастницу. — Посол свела вместе кончики пальцев и слегка подалась в кресле вперед. — По закону я обязана передать вас властям для экстрадиции. Вот только поступи я так — и оппозиция ухватится за это дело и начнет метать громы и молнии. После бунтов...

— Каких бунтов?

— Ну... — В ее лице проступила неловкость. — Кормчий немного... промедлил с действиями. Он не выловил достаточно быстро всех авиаторов с «Разрыва». И не остановил их прежде, чем на улицы вылилось изрядное количество денег. То, чем хвастался экипаж, были явно не обычные побрякушки — и не казна тоже, это была грабительская добыча, чистой воды, без хитростей, и вдобавок древняя. И народ... народ поверил «Разрыву», не Кормчему.

Последняя депеша — это было два дня назад — говорит, что основная часть команды и офицеры ушли обратно на «Разрыв» и закупорились на нем. Они там и сейчас, плавают в сотне ярдов от адмиралтейства. Кормчий приказал разнести корабль в щепки, вот тогда в городе и начался бунт.

— Если вы вернетесь сейчас, — вставил секретарь, — кровопролитие только усилится.

— И похоже, что будет пролита ваша кровь, в назидание другим. — Посол покачала головой. — И все идет к худшему. Флот отказался выполнять команду Кормчего. Они не станут расстреливать «Разрыв», они хотят знать, что произошло. Они пытаются уговорить команду выйти, и сейчас там трехсторонняя ничья между солдатами Кормчего, флотом и самим «Разрывом». Настоящая кутерьма.

У Венеры заколотился пульс. Она хотела бы быть там, в адмиралтействе. Она знала сверстников Чейсона, она могла сплотить этих людей для ответного удара. В конце концов, все они ненавидели Кормчего.

Она откинулась в кресле.

— Спасибо, что все мне рассказали. — Венера с минуту подумала, и взглянула на посла. — Вы собираетесь добиваться моего ареста?

Старшая женщина с полуулыбкой покачала головой.

— Нет, если вы достаточно скрытно покинете мой офис. Я предлагаю — через черную лестницу. Не вижу, чтобы ваша отсылка домой в цепях чем-то помогла, в текущий момент только огонь раздует.

— Спасибо. — Она встала и посмотрела в сторону двери, на которую указала посол. — Я этого не забуду.

— Просто не рассказывайте никому, что встречались со мной, — с иронической улыбкой ответила посол. — Так что вы будете делать?

— Не знаю.

— Если вы останетесь здесь, в столице, мы могли бы вам помочь — обеспечить работой и местом для жилья, — сочувственно сказала посол. — Боюсь, они будут низковаты для вашего положения, но, по крайней мере, начать...

— Спасибо, я буду иметь это в виду — и не беспокойтесь, если мы увидимся снова, я буду уже не Венерой Фаннинг. — Все еще в ошеломлении, она прошла в двери, выходящие в коридор для персонала, который вел на черную лестницу, и едва расслышала слово «Удачи», прежде чем за ней закрылась дверь.

Венера спустилась на один пролет, потом села на ступеньки и уперлась в руки подбородком. Она дрожала, но глаза оставались сухи.

Что теперь? Новости о «Разрыве» будоражили. Ей нужно садиться на первый же корабль, направляющийся к странам Меридиана... Но могут уйти недели, чтобы добраться туда. Она прибудет после того, как кризис разрешится, если уже не разрешился.

Был один человек, который мог бы ей помочь. Хайден Гриффин летал на быстром гоночном байке, простом реактивном движке с седлом. Последний раз она видела его у Кандеса, когда солнце солнц расцветало новым раскаленным днем. Он открывал дроссельную заслонку, устремляясь к дому, — и, конечно, сейчас уже был снова в Слипстриме. Если бы она полетела с ним, когда он протягивал ей руку, ни одной из ее теперешних бед не случилось бы.

Но лететь она не могла. Десяти минут не прошло, как Венера убила любовницу Хайдена, и просто не могла поверить, что он в ответ при возможности не прикончит ее.

Сама она убивать Обри Махаллан не стремилась. Та женщина солгала о своих замыслах; она присоединилась к экспедиции Фаннингов, намереваясь привести в негодность защиту Кандеса. Она работала на пришельцев извне, чужаков — Искусственную Природу, которая таилась где-то за оболочкой Вирги. Если бы Венера не помешала, Махаллан впустила бы эти непостижимые силы в Виргу, и ничто бы не осталось как прежде.

Венера вновь вынула и повертела в пальцах пулю. Она убила капитана «Ладьи» и его помощников — застрелила их из пистолета — чтобы спасти жизни всех на борту: капитан Сембри готовился подорвать «Ладью» во время битвы с пиратами. Она застрелила нескольких других в битве и убила Махаллан, чтобы спасти весь мир. Точно так же, как она застрелила человека, который вот-вот убил бы Чейсона в день их встречи...

Либо она убивала тех людей ради высшей причины, либо из чисто личных интересов. Она могла бы согласиться признать себя черствой и безжалостной, даже бессердечной, но уж совершенно эгоистичной Венера себя не считала. Она была рождена и взращена для жизни эгоиста, но не хотела быть похожей на сестер или отца. Вот отчего она сбежала от жизни в Хейле при первой возможности.

Венера выругалась. Если она теперь улетит от Гарта Диамандиса и ключа к Кандесу, то тем самым признает, что убила Обри Махаллан не для спасения мира, а из чистой злобы. Она признает, что выстрелила Сембри в лоб единственно ради спасения своей собственной жизни. Посмеет ли она когда-нибудь утверждать, что пыталась спасти еще и Чейсона?

Все ее стратагемы провалились. Венера вернула пулю в карман, встала и продолжила путь вниз по ступенькам.

Оказавшись на улице, она стала озираться вокруг, пока не приметила апартаменты, где в этот момент Бридда и остальная торговая делегация Буридана должны были бешено разыскивать ее. Венера, обремененная поражением и гневом, позволила ногам нести себя в этом направлении.