В стопе еще торчал осколок, но Венере было некогда найти его и выковырять. Они с Брайсом неслись по лестнице на крышу, а на ступенях внизу зазвучали крики и грохот шагов.

Они достигли крыши, и Брайс немедленно убежал куда-то вправо. «Мне нужно к семафору!» — крикнул он, прежде чем исчезнуть во мраке. Все фонари потушены, сообразила Венера; она видела только силуэты палаток, где совещались ее люди. Сновали туда-сюда черные очертания людей, и она приметила и там, и сям поблескивание ружейных стволов. Было, однако, странно тихо.

Она чисто интуитивно нашла клапан главной палатки и ступила внутрь. Здесь фонари все еще горели, и Тинблад, Памела Ансератт, Принсипе Гвиневера, Мосс и другие предводители стояли вокруг стола с картами. Все оглянулись, когда она вошла.

— А, вот и вы, — молвил странно приветливым тоном Гвиневера. — Думаю, мы знаем, что они замышляют.

Она подошла к столу — взглянуть на карту. По развернутому в прямоугольник Большому Спайру были разбросаны маленькие фишки, представляющие силы Сакруса.

— Ненормальное количество людей, — уронил Тинблад. Он странно нервничал. — Мы думаем — за тысячу. Никогда не видел ничего подобного на Спайре.

Гвиневера фыркнул.

— Очевидно, они надеются захватить наше командование все сразу, и покончить с войной до ее начала. И похоже, что у них есть неплохой шанс преуспеть. Что вы думаете, Венера?

— Ну, я... — Она замерла.

Они все глазели на нее. И молчали.

Гвиневера полез в свой парчовый пиджак и вытащил листок бумаги. Он с потрясающей силой шлепнул им об стол перед собой. Венера разглядела грубое подобие самой себя — с былой прической — на плакате, гласившем: «Разыскивается для экстрадиции в Гехеллен, ВЕНЕРА ФАННИНГ».

— Так это правда, — сказал Гвиневера. Его голос охрип от ярости, и рука, все еще придавливающая плакат, подрагивала.

Она пожевала губу и постаралась смерить его взглядом.

— Вряд ли время...

— Это самое время! — взревел он. — Вы таки начали войну!

— Ее начал Сакрус, — ответила она. — Они ее начали, когда...

Но он с размаха ударил ее по лицу, и она полетела на пол.

Во рту появился вкус крови. Где же Брайс? Почему на ее защиту не поспешил Мосс?

Почему здесь нет Чейсона?

Над ней нависла плотная масса Гвиневеры, заставляя ее отползти.

— Не пытайтесь винить других в том, что натворили сами! Вы навлекли на нас эту катастрофу, самозванка! Говорю вам, подвесим ее через парапет и пусть Сакрус на ней поупражняется в стрельбе. — Он нагнулся, чтобы схватить ее за руку, пока она старалась встать на ноги.

Сквозь входной клапан палатки блеснул свет, и вся она чудесным образом взлетела вверх, будто дернутая за крышу гигантом. Кашель гиганта еще эхом отдавался в ушах Венеры, а палатка спланировала к извечному круговороту у кромки мира, и ее подхватило и унесло прочь, как рваный платок.

Другой яркий разрыв, и все пригнулись. Потом все разом закричали и забегали, и выскочили солдаты, чтобы выпалить из своих мушкетонов, и потом присели на корточки, чтобы их перезарядить, а сверху закрутились дымные и огненные следы. В ушах у Венеры все еще звенело, все стало странно отчужденным; она поднялась и увидела, как большая карта на столе поднимается во внезапном бризе и горизонтально ускользает в ночь.

«Кто это был?» — смутно подумала она. Пошел против нее Мосс? Или Одесс необдуманно сказал что-то? Возможно, какой-то солдат или слуга из Лириса заговорил не к месту... Или, может быть, Джекоби Сарто наскучило заключение, и он решил чуток оживить ход событий.

Венера едва замечала, что приземистый куб Лириса окружен с трех сторон дугообразным скопищем факелов. Красный свет подсвечивал хмурые лица спешащих мимо нее солдат. Она подняла руку, чтобы остановить одного из них, потом передумала. Что, если Гвиневера не забыл дать приказ на ее арест? Или смерть? Обдумывая свое новое положение, Венера начинала страшиться.

Может быть, ей следует пойти внутрь. У Лириса стойкие стены, и у нее в стенах еще есть друзья — она была в этом почти уверена. Она могла... что? Пойти поболтать с Джекоби Сарто в его камере?

И где Брайс? Семафор, вот где; он отправился послать семафорный сигнал. Она заставила себя подумать: семафорная станция стояла вон там... где теперь теперь зияла большая брешь в боку зубчатой стены. Несколько солдат укладывали через нее доски.

— О нет. — «Нет-нет-нет».

Глубоко внутри Венеры тихий ехидный голос — он всегда там жил — произнес: «Конечно, конечно. Под конец они все тебя покинут». Ей не следовало удивляться такому повороту событий, она даже учитывала его в планах — в дни после своей конфирмации; он не должен был становиться для нее шоком. Поэтому странно было смотреть на себя как будто со стороны: как она садится на корточки рядом с подъемным механизмом в центре крыши, обхватывает себя руками и плачет.

«Я никогда не плачу». — Она вытерла лицо. — «Не плачу».

Хотя, может быть, она все же иногда плакала; она не могла ясно припомнить те минуты внутри Кандеса, после того как убила Обри Махаллан и осталась одна. Хайден Гриффин унес тело Махаллан, оставив крутиться в невесомом воздухе лишь несколько ярких капель крови. Гриффин был для нее единственной дорогой из Кандеса, а Венера только что убила его любовницу. Тот факт, что она сделала это ради спасения мира от Махаллан и ее союзников, ничего не значил. Никто ни о чем не узнает, и она уверилась, что умрет там; ей только оставалось подождать, пока Кандес раскроет свои термоядерные глаза и принесет миру утро.

Гриффин звал ее отправиться с ним. Он сказал, что не станет ее убивать; Венера не поверила ему. Слишком большой риск. Под конец она прокралась за ним и убралась от Кандеса на грузовой сети, у Гриффина на буксире. Теперь мысль о том, чтобы сбежать по ступенькам вниз и отдаться на милость своих бывших сограждан, наполнила ее тем же страхом. Лучше сжаться здесь в комочек и рисковать быть найденной Гвиневерой или его людьми, чем обнаружить, что даже Лирис теперь ее отверг.

— Вон они! — возбужденно закричал кто-то. В отдалении прозвучали стаккато стрельбы очередями — странно отдаленные, надо сказать. Если бы Венере хоть до чего было дело, она бы выглянула и посмотрела.

— Мы их обойдем!

Что-то взорвалось на окраине лирисовской территории. Оранжевый гриб на мгновение осветил весь мир, сверкнули над головой поместья и декоративные пруды. Должно быть, подоспели ее наземные силы, сразу за сакрусцами.

М-да. Не ее силы, горько подумала она. Больше не ее.

— Вот она! — Венера дернулась и попыталась податься назад, но и так уже прижималась к платформе подъемника. Напротив нее вырос приземистый силуэт и что-то протянулось к ней.

Она съежилась. Ничего не произошло; чуть погодя она подняла взгляд.

В нескольких дюймах над ней висела открытая ладонь. Далекая красная вспышка осветила протянутую руку, а за ней — жабьи черты Самсона Одесса. На его широком лице отражалось беспокойство.

— Венера, вы не ранены?

— Н-нет... — Она с подозрением все же приняла его руку. Он помог ей встать на ноги, и положил ей руку на плечо.

— Теперь быстро, — сказал он, увлекая ее к лестнице. — Пока все заняты.

— Что... — Она с трудом подыскивала слова. — Что вы делаете?

Он остановился, подался назад, и уставился на нее.

— Отвожу вас домой.

— Домой? В чей дом?

— Ваш, глупая вы женщина. Лирис.

— Но почему вы мне помогаете?

Он стал раздражаться.

— Вы ни минуты не переставали быть гражданкой Лириса, Венера. И технически я не переставал быть вашим начальником. Вы, знаете ли, все еще под моей ответственностью. Идем.

Она помедлила у спуска, и огляделась. Солдаты, столпившиеся на крыше, похоже, все отхлынули от одной стороны, мгновенные вспышки выхватывали то одну руку, потрясающую мушкетоном, то другую, размахивающую саблей. Внизу кипела схватка на заросшей ежевикой полосе, окружавшей Лирис. Дальше ее взгляд улавливал бегавшие назад-вперед команды солдат, одни складывали обломки в кучи, строя баррикады, другие вздымали архаичное оружие.

— Венера! Уходите с крыши! — Она моргнула и повернулась, чтобы последовать за Одессом.

Они спустились на несколько уровней, и Венера поняла, что входит в покои бывшей ботанистки. Мебель и украшения, носившие на себе печать Маргит Сакрусской, исчезли, но на стенах и потолке все еще оставались подпалины. Кто-то внес новые кушетки и стулья, и одна особенно обгоревшая стена была укрыта тусклым гобеленом, который изображал вишневые деревья, осыпающие лучами света живописных дриад и фей.

Венера села под дриадой и огляделась по сторонам. Здесь были Эйлен и остальной дипломатический корпус.

— Принесите одеяло, — велел Одесс, — и выпить покрепче. У нее шок. — Эйлен убежала доставать стеганое одеяло, а кто-то еще сунул в венерину руку бокал с янтарной жидкостью. Она несколько мгновений смотрела на него, потом выпила.

Несколько минут она вполуха прислушивалась к их разговорам; потом внутри нее словно щелкнул переключатель: она поняла, где находится, и кое-что сообразила. Она взглянула на Одесса.

— Это ваш новый офис, — сделала она вывод.

Они все бросили болтать. Одесс подошел и сел рядом с ней.

— Это верно, — сказал он. — С того момента, как вы нас покинули, дипломатический корпус вырос в положении.

Эйлен засмеялась:

— Мы новые звезды Лириса! Не то чтобы вишневые деревья стали не так важны, но...

— Мосс понимает, что мы должны открыться внешнему миру, — перебил Одесс. — Этого бы никак не случилось при власти Маргит.

Венера слегка улыбнулась.

— Полагаю, часть заслуг за такую возможность я могу приписать себе.

— Моя дорогая леди! — Одесс похлопал ее по руке. — Заслуги целиком ваши! Лирис снова ожил благодаря вам. Вы же не думали, что мы покинем вас в час нужды, нет?

— Для тебя всегда найдется здесь место, — сказала Эйлен.

Венера расплакалась.

* * * *

— Мы бы ни за что не проговорились, — сказал через несколько минут Одесс. — Ни один из нас.

Венера поморщилась. Она стояла у зеркала, где подводила глаза, стараясь стереть приметы слез. Она не знала, что на нее нашло. Мимолетное безумие; по крайней мере, свидетелями ее небольшого срыва стали только лирисяне.

— Я считаю, это сделал Сарто, — ответила она. — Теперь это вряд ли важно. Я не могу высунуть наружу носа так, чтобы Гвиневера не пустил в меня пулю.

Одесс задумчиво хмыкнул, обхватил руками похожую на бочку грудь и принялся расхаживать взад-вперед.

— Гвиневера с самого прибытия ни на кого не произвел благоприятного впечатления. С чего бы кто-то из ваших остальных союзников стал к нему прислушиваться?

Она повернулась, подымая бровь:

— Потому что он правитель нации из совета?

Одесс отмахнулся:

— А помимо этого?

Покачав головой, Венера вернулась на диван. В открытое окно до нее доносились стрельба и крики, но их перекрывал рев ветров, реющих над дворовым колодцем и уносящихся за край мира. Звуки практически можно было игнорировать.

Похожим образом Венера могла практически проигнорировать и захлестывающие ее эмоции. Она всегда выживала за счет того, что сохраняла холодной голову, — не следовало ее терять и в этот раз. Как неловко, что она чувствовала себя такой покинутой и потерянной. Как неловко, что она ощущает такую благодарность за простую компанию бывших товарищей по работе. Ей нужно восстановить самообладание, а затем вернуться к преследованию собственных интересов, как она всегда и действовала.

В коридоре началась суматоха, потом в двери кто-то ворвался — покрытый копотью и пылью, волосы дыбом, левый рукав куртки изодран в лохмотья.

Венера вскочила на ноги:

— Гарт!

— Вот вы где! — Он бросился вперед и яростно обнял ее. — Вы живы!

— Я — уф! В порядке. Но с вами что случилось?

Он отодвинулся, держа ее руки в своих. В глазах Гарта появился новая для нее сумасшедшинка; он избегал ее взгляда.

— Я искал вас, — пояснил он. — Снаружи. Остальные — они все там, бьются у подножия здания. Сакрус взял нас в кольцо — они чего-то здесь отчаянно хотят. Подмога пытается прорваться к нам извне. Ансератт и Тинблад ведут отряды Лириса на попытку прорыва — сделать коридор...

Венера кивнула. Ирония ситуации заключалась в том, что битва почти несомненно шла за нее, но Ансератт и другие об этом не узнают. Сакрусцы хотели заполучить ключ, и они знали, что Венера здесь. Естественно, они бросят все, что у них есть, на Лирис.

Если бы Гвиневера швырнул ее с крыши полчаса назад, сражение бы уже кончилось.

Гарт немного потеребил рваный край своей куртки, и выпалил:

— Венера, мне так жаль! Так жаль!

— Чего? — Она, не понимая, покачала головой. — Дела не так плохи. Или вы имеете в виду...? — Она подумала о Брайсе, который, возможно, лежал сейчас, изломанный и смятый, в футе от стены. — Ох, — выговорила она, и ей стало нехорошо.

Он только открыл рот — конечно, чтобы поведать ей о смерти Брайса, — когда звуки снаружи сменились. Стрельба, которую приглушали расстояние и преграды, внезапно зазвучала близко и громко. Из открытых окон раздались крики и стоны.

Венера подбежала к окну, и вместе с Одессом и Эйлен вытянула шею, вглядываясь в колодец двора. На крыше были люди.

Они с Одессом обменялись взглядами. «Это наши...?» — начала она, но ответ был ясен.

— Сакрус внутри стен!

Крик подхватили остальные, все вдруг побежали к дверям, обтекая Гарта Диамандиса, который что-то говорил, но его слова было невозможно разобрать за хаосом выкриков.

Венера задержалась как раз настолько, чтобы пожать в ответ плечами, затем схватила его за руку и вытянула за собой в коридор.

Все население Лириса бежало вверх по ступеням. Жители тащили пики, кухонные ножи, импровизированные щиты и дубинки. Ни на ком не было ничего сверх их обычной одежды, однако это означало, что они внушительно бронированы. В скопище нашелся солдат или два — возможно, из тех, что стерегли Джекоби Сарто. Они неистово пытались навести порядок в прущей массе народа.

Гарт уставился на толпу и покачал головой.

— Нам никак через них не пробраться.

Венера открыла окно.

— У меня идея.

Когда она забросила ногу на оконное перекрытие, Гарт высунул голову рядом с ней и посмотрел вверх.

— Рискованно, — сказал он. — Кто-нибудь может пинком свалить нас, прежде чем мы встанем на ноги.

— При этой гравитации вывихнете лодыжку. Пошли.

Она быстро взобралась, вынырнув наверх среди сполохов осветительных ракет и шума стрельбы. Добрая половина граждан с чем-то боролась в дальнем конце крыши. Венера мигнула, сощурилась, и сообразила, что это такое: они пытались отбросить здоровенную лестницу, колеблющуюся напротив парапета. Только-только осознав это, она увидела серые перекладины другой, встающей из темноты, чтобы тяжко удариться о кладку.

Убийственный огонь снизу не давал лирисянам подобраться к лестницам близко. Их принудили отползти на несколько футов назад и тыкать в лестницы пиками.

Появилась третья лестница, и внезапно крыша заполнилась людьми. Лирисяне поднялись. Венера видела, как Эйлен замахнулась старой заржавленной саблей на нависшую над ней фигуру в красной металлической броне.

Венера вскинула свой пистолет и выстрелила. Она шла в сторону Эйлен, безостановочно стреляя, пока человек, угрожавший ее подруге, не упал. Его не убило — у него была такая толстая броня, что пули, вероятно, не пробивали ее, — но она для уверенности разнесла ему череп.

Венера была уже в пяти футах, когда ее пистолет щелкнул вхолостую. Это было оружие, которое дала ей Коринна; Венера не имела понятия, использует ли оно такой же калибр пуль, как хоть что-нибудь из лирисского арсенала. Быстро осмотрев оружие, она решила, что даже не знает, как разобрать пистолет, чтобы проверить. В этот момент двое человек, похожих на металлических жуков, перевалили через зубчатую стену. Их панцири сияли отсветами огней.

Она сделала Эйлен подсечку, и, когда женщина завалилась назад, Венера шагнула между нею и двумя мужчинами. Она в прыжке ударила ногами ведущего, и он с секунду молотил руками, прежде чем опрокинуться. Сила удара отбросила Венеру на десять футов назад. Она неудачно приземлилась, нашла Эйлен и закричала: «Давай!»

Мосс ударил пикой прямо в шлем другого мужчины. Рядом с ним Одесс ткнул горящим факелом в третьего, сходящего с лестницы. Зазвучали выстрелы и кто-то упал, но в свалке тел она не могла сказать кто.

Она схватила Эйлен за руку.

— Нам нужны ружья! Есть там еще в рундуках?

Эйлен покачала головой:

— Нам едва хватало для солдат. Есть вот это. — Она указала.

За углом дворовой шахты древнее вычурное ружье, служившее исключительно для ежеутренних салютов, все еще стояло на треножнике под своим навесиком. Венера принялась было смеяться, но смех замер в ее горле. «Идем!»

Две женщины с натугой сняли оружие с его подставки. Оно было массивным, и хотя и весило немного при этой гравитации, маневрировать с ним выходило непросто.

— У нас есть патроны? — спросила Венера.

— Пули, не патроны, — ответила Эйлен. — В этом ларе — черный порох.

Венера открыла казенную часть ружья. Бессмысленно примитивная конструкция. Следовало засыпать в нее черный порох, затем вложить пулю и закрыть затвор. Искровое колесо вместо ударно-спускового механизма. Венера скомандовала:

— Ну, тогда начнем.

Эйлен ухватила коробку пуль и мешочек пороха, и они побежали вдоль внутреннего края крыши. В темноте и неразберихе Эйлен споткнулась, и Венера увидела, как пули высыпались в воздух над двором. Эйлен расстроенно вскрикнула.

Одна пуля закрутилась на плитках у ног Венеры. Придерживая ружье, они склонилась, чтобы подобрать кусочек металла. По ее плечам и вверх по шее пробежала волна холодных иголочек.

Эта пуля была точно такой же, как покоившаяся в кармане ее жакета, — такой же за тем исключением, что ею никто не стрелял.

Она не могла в это поверить. Пуля, которую она носила — которая проделала тысячу миль сквозь облака и воздух Вирги, избежала городов и ферм, увернулась от рыб и скал и океанических шаров воды, эта пуля, которая выискала Слипстрим и город Раш и окно в адмиралтействе, где стояла ничего не подозревающая Венера; в долю секунды разнесла окно и упокоилась в ее скуле, сбив Венеру с ног и навсегда вколотив в нее ощущение надругательства — она пришла отсюда. Она не была выпущена в бою. Не по злобе. Ни по какой кровожадной причине — но ради традиций и чтобы отметить спокойное утро — такое же утро, как и любое другое.

Венера множество раз рисовала в сознании этот момент. Она репетировала, что скажет обладателю ружья, когда наконец найдет его. Это была возвышенная, величественная, славная речь, которая в ее воображении всегда заканчивалась тем, что она пускает пулю в мерзавца. Она лелеяла эту картину мести на протяжение множества ночей, множества коктейльных вечеринок, где уголком глаза примечала, как адмиралтейские дамы показывают на ее шрам и шушукаются под прикрытием вееров.

— Ага, — молвила она.

— Венера? С тобой все в порядке?

Венера яростно помотала головой. «Порох. Быстро!» Она придерживала ружье, а Эйлен его набивала. Потом она втиснула новую чистую пулю и закрыла затвор. Она воздела ружье и закрутила колесо.

— Все вниз!

Никто ее не услышал, но, к счастью, в последнюю секунду в строю открылась брешь. Ружье издало страшный гром и чуть не снесло Венеру с крыши. Когда рассеялся огромный клуб дыма, она увидела, что почти все в пределах видимости так и присели, а теперь приходят в себя.

Ладно, пусть эта штука была не особо мощной и не особо точной, но уж гремела — будь здоров. Она могла стать их спасением.

Она побежала к лирисянам.

— Пушки! Начинайте орать всякую чушь про пушки! — Она открыла казенную часть дымящегося ружья и вручила его Эйлен: «Перезаряжай».

— Но мы потеряли остальные пули.

— Одна у нас есть. — Она полезла в карман жакета. Тут она и была, с такими знакомыми по годам прикосновений контурами. Венера вытащила свою пулю наружу. Пальцы задрожали, когда она подняла ее и та засияла в красном свете сигнальных ракет.

— Все равно — пропади ты пропадом, — прошептала она пуле.

Эйлен глянула наверх, ойкнула и подхватила ружье. Для церемоний не осталось времени; Венера сунула ненавистный кусок металла в казенник, и он превосходно подошел. Она защелкнула затвор.

— С дороги!

Она пересекла крышу огромными скачками, проскальзывая между сражающимися, чтобы достичь зубцов стены, где высовывались лестницы. Стрельба снизу прекратилась; снайперы не хотели поразить собственных людей, перебирающихся через стену. Венера вскочила на амбразуру и прицелилась вниз прямо перед собой. Она увидела тревожные глаза сакрусского солдата, и за его головой ниже — полдюжины других. И крутанула искровое колесо.

Взрыв подбросил ее и сбил с ног. Все исчезло за клубом дыма. Когда она, шатаясь, встала на ноги в нескольких ярдах от стены, то ее с ободряющими криками обступили люди. Нескольких сакрусских солдат скинули с крыши, и пока новых не появлялось. Когда рассеялся дым, она заметила, что верхушки лестницы, которую она расстреляла, не видать.

— Продолжай набивать его, — сказала она, суя ружье Эйлен. — Пули неважны — лишь бы оно палило с громом и треском.

Из мрака возникло ухмыляющееся лицо Мосса.

— Они не знают, на что решиться!

Она кивнула. У Сакруса было не так много людей, чтобы жертвовать ими, атакуя волна за волной. Темнота и неразбериха вносили свою лепту; и хотя атакующие, вероятно, всю свою жизнь ежедневно слышали звук утреннего ружья, его громыхание с близкой дистанции даст передышку людям, стерегущим лестницы.

— Надолго оно их не запугает, однако, — заметила Венера. — Где наши остальные люди?

Теперь Мосс нахмурился.

— Б-боюсь, они в ловушке. Гвиневера з-завел их в засаду. Теперь они прижаты спинами к открытому воздуху. — Он показал в сторону края мира и ночного неба за ним.

Венера вспрыгнула на платформу подъемника и быстро огляделась. Люди Сакруса были растянуты тонкой линией вокруг двух подходов к Лирису. С третьей его стороны выступали зазубренные балки и выскобленный металл края мира. И с четвертой — или за ней — путаница из ежевики, колючих кустов и битой кладки формировала естественный барьер, который Сакрус не удосуживался контролировать.

В темноте за ними сотни факелов освещали контуры армии, маленькой по стандартам Венеры, но громадной для Спайра. Она вряд ли насчитывала более тысячи человек, но это были все силы, что противостояли Сакрусу в этом мире.

За этой армией простирался вдаль лабиринт поместий, составлявших Большой Спайр. Где-то там, снаружи, стояло длинное низкое здание, в котором висела опустошенная бомба с ее обещанием побега.

Она обернулась к Моссу.

— Вам нужно прорваться сквозь линии Сакруса. Иначе они задавят нас, а потом будут противостоять нашей армии, имея в тылу прочную крепость.

Он кивнул:

— Но все наши лидеры в л-ловушке.

— Ну, не все. — Она прошагала через крышу к зубчатой стене, которая выходила на заросшие колючим кустарником акры. Он подошел и встал подле нее. Они вместе уставились на дразняще недосягаемую армию.

— Если бы работал семафор... — Она остановилась, вспомнив Брайса. Мосс все равно покачал головой.

— С-Сакрус окружил б-башню. Они бы прочли каждую букву.

— Но нам необходимо скоординировать атаку — снаружи и изнутри одновременно. Прорваться...

Он пожал плечами.

— Пара пустяков. Если с-сможем перебросить одного ч-человека через линии.

Она прикинула. Если она покажется там из колючек, арестуют ли ее генералы этой армии? Как далеко пошли новости об ее подлоге?

— Пусть готовятся, — сказала она. — Все в броне, все вооружены. Я буду через две минуты. — Она направилась к ступеням.

— Куда в-вы?

Она послала ему угрюмую улыбку.

— Пойду проведаю, как там наш козырь.

* * * *

Венера пробежала через пустые залы к старой тюрьме на первом этаже.

Как она и подозревала, стражи покинули свои посты, когда крыша подверглась атаке. Главная дверь была приоткрыта; увидев это, Венера замедлила шаг. Она осторожно отворила ее, направив пистолет в двери. В аванкамере не было никого. Она бочком скользнула внутрь.

— Эй? — Это был голос Джекоби Сарто. Венера ни разу не слышала, как звучит его голос в минуты беспокойства, но Сарто явно тревожило происходящее. «Он никогда раньше не бывал в сражении», — сообразила она — впрочем, ни один из этих людей никогда не воевал. Мысль, что ветеран здесь не кто иной, как она, потрясала.

Венера на цыпочках подошла посмотреть через маленькое окошко в двери приемной комнаты с зелеными стенами. Сарто был единственным обитателем скамьи, рассчитанной на тридцать посадочных мест, и сидел в самом центре комнаты, которая могла бы вместить сотню. Он покосился на дверь, потом спросил: «Фаннинг?».

Она распахнула дверь и шагнула внутрь.

— Вы сказали им?

Он озадаченно посмотрел:

— Сказал кому что?

Она показала свой пистолет; откуда ему знать, что пистолет пуст.

— Не надо игр, Сарто. Кто-то сказал Гвиневере, кто я. Это были вы?

Он улыбнулся с налетом своей обычной заносчивости, встал и оправил рукава все еще бывшей на нем официальной рубашки.

— Что, вышло не по-вашему?

— Два момента, — сказала Венера, подняв два пальца. — Первый: я держу вас под прицелом пистолета. Второй: вы быстро становитесь расходным материалом.

— Хорошо, хорошо, — раздраженно отвечал он. — Не надо быть такой колючей. В конце концов, я пришел сюда по собственной доброй воле.

— И предполагается, это должно произвести на меня впечатление? — Она прислонилась к дверному косяку и скрестила руки.

— Подумайте сами, — сказал он. — Что я могу выиграть, открыв, кто вы такая?

— Не знаю. Предположим, вы мне расскажете?

Он бросил на нее сердитый взгляд, будто она, какая-то простая служанка, опрометчиво перебила его монолог.

— Я провел тридцать два года, разбираясь во всей подноготной политики в Совете. Все это время я совершенствовался, пока не превратился в эксперта — может быть, лучшего, — по Спайру, изучая, кто кому обязан, кто амбициозен и кто предпочел бы не высовываться. Основную часть этого периода я был публичным лицом Сакруса, их важнейшим оперативником, потому что все эти годы политика на Спайре значила все. Но взгляните, что происходит. — Он повел рукой, обозначая осаду и и идущее за толстыми стенами Лириса сражение. — Все, что делало меня ценным, сметается прочь.

Не это ожидала Венера услышать от него. Она прошла в комнату и села на скамью лицом к Сарто. Он спокойно взглянул на нее и произнес:

— Большинство людей на Спайре не могут постичь перемены; для них катастрофа — это когда свалишься за забор. А уж если кто-то кого-то осадил на вечернике — это вообще огромный политический переворот. Такова система, в которой я рожден, и для работы в которой натренирован. Но мои боссы всегда знали, что там, снаружи, идет игра покрупнее. Они выжидали, да, выжидали многие сотни лет. Теперь, наконец, в их руках инструмент, с которым завоевывается мир — настоящий мир, не эта убогая имитация, где мы находимся. В масштабе новых амбиций Сакруса все мои достижения в счет не идут.

Венера медленно кивнула:

— Все границы Спайра вокруг вас перечерчиваются. Даже если они так и не получат от меня ключ — как только битва прекратится, Сакрус встретится с новым Спайром. Спорю, что они натаскивали кого-то молодого и податливого на ваше место в новом мире.

Он поморщился.

— Никому не по нраву быть выброшенным. Я, впрочем, видел, как этот момент близится. Он был, в самом деле, неизбежен, если бы только не...

— Если только вы не смогли бы доказать свою прежнюю полезность боссам, — закончила она. — Скажем, лично принеся им ключ?

Он пожал плечами.

— Иначе вчерашнее заседание совета стало бы моим последним выступлением на публике. Здесь, как у вашего, гм, гостя, по крайней мере, у меня была бы возможность выступить в роли посредника Сакруса. Подумайте об этом — вы окружены, слабее вооружены, вы подходите к моменту, когда вам придется признать, что вот-вот проиграете. Но я могу передать вам семафорные коды для сигналов нашим командирам, что мы достигли компромисса. Пока у вас тут есть власть, вы могли бы сработать как идеальный предатель. Несколько неверных приказаний, ваши войска отправляются в ловушку, потом мы с вами — через стену, ключ в надежных руках моих боссов, вы на пути к себе домой, откуда бы там вы ни явились.

Венера подавила ярость. Сарто привык иметь дело с холодными политическими балансами; она тоже, если на то пошло. То, что он предлагал, не должно было бы ее шокировать.

— Но если я в опале, то не смогу предать своих людей.

— Ваша полезность резко падает, — с кивком согласился он. — Поэтому — нет, я не сдавал вас. Вы вряд ли чего-то сейчас стоите, верно? Все, что у вас есть, это ключ. Если ваш собственный лагерь обернулся против вас, единственный оставшийся вам вариант — отдаться на милость Сакруса. Что выиграет мне несколько очков, если приведу вас именно я, но не так уж много, и...

— И у меня нет причин ожидать от них доброго обращения, — закончила она. — Так зачем мне это делать?

Он поднялся — медленно, памятуя об ее оружии, — и немного отошел; затем уставился в маленькие оконца комнаты.

— Какой еще у вас есть выбор? — спросил он.

Она сперва было решила, что это риторический вопрос, но что-то прозвучало в его тоне... как у настоящего вопроса.

Венера немного посидела, размышляя. Она прошлась по инциденту с членами совета на крыше; кто мог ее выдать? Все зависело от этого — и от того, когда это произошло. Сарто ничего не говорил, просто терпеливо стоял со скрещенными руками, праздно уставясь в маленькое оконце.

Наконец она кивнула и встала.

— Хорошо, — сказала она. — Джекоби, полагаю, мы все еще можем прийти к... соглашению. Вот что я думаю...