Вечером Тоби никак не мог заснуть. Дела, похоже, наконец пошли на лад. Опустившись на корточки, он с серьёзным видом принялся говорить с деннером, загибая пальцы:

– Во-первых, я знаю, где мама: на Дестриере. Во-вторых, я выяснил, как заработать деньги, чтобы попасть туда. В-третьих, я встретил девушку. Ну, точнее, ты ее встретил, но, в любом случае, у нас завтра свидание! В-четвёртых, Джайзир разблокировал для меня вот это! – Тоби помахал памятью «двадцатки». – Ну как, заглянем внутрь?

В блоке содержалось два типа файлов. Первый – бэкапы данных. Логично – что ещё совать в память подобной машины? Часть их Тоби распознать не смог, а остальные относились к империи «Консенсуса» того времени, когда Тоби уже покинул Седну. Явно работа Питера.

Но открывать их не хотелось. Он боялся, что с ними будет так же, как с общедоступной информацией о брате с сестрой. Как всё-таки жутко: взять семью и превратить её жизнь в отчёты и статьи, размеченные, проанализированные, распиханные по каталогам! Аж мороз по коже …

А если и в этих файлах откроется что-нибудь эдакое о Питере? Его неизвестная и неприятная сторона?

На блоке еще были записи, сделанные самой «двадцаткой». Просто память о доме. Они уж вряд ли испортят настроение. Тоби соединил блок с очками и уселся на кровать. Орфей тут же вскочил ему на колени и свернулся клубочком.

– Ну что, поехали! – сказал Тоби и загрузил первую из записей робота.

Лёд и чёрное небо.

Тоби смотрел на горизонт Седны. «Двадцатка» ползла по ржавой равнине, а с ней – полдюжины таких же машин. Сканеры на ходу анализировали почву – каменно-твёрдый лёд, и песок на нём – мелкие обломки того же самого льда. То и дело выскакивающие таблички с цифрами затрудняли обзор. Радиообмен между ботами походил на стрекотанье сверчков.

– Хмм, – промычал Тоби, прокручивая запись, и перед глазами заскакали края воронки, гигантские скалы и равнины, одетые в скафандр человеческие ноги. Потом горизонт исчез.

– Вот же черт! – выругался парень, проматывая часы, дни и недели копания, царапания, крошения, нагрева и выгорания.

«Двадцатки» вгрызались в Седну, устраивая пригодные для жилья зоны. В паре сотен метров под поверхностью они вырезали огромную цилиндрическую пещеру, а другие боты собрали в ней центрифугу. Тяготение у Седны было настолько малым, что на него не обращали внимания, сделали вращающееся колесо, устроили на нем жилища, в которых обеспечивалось нужное ускорение.

Тоби помнил времена строительства. И поэтому, несмотря на отсутствие в записи человеческих лиц и голосов, ощутил прилив ностальгии. Он узнал и этот туннель, и острый бугристый выступ у входа … постойте-ка, «двадцатка» опять снаружи. Роботы вышли на разведку.

Промотать вперёд … ещё … одни звёзды и лёд, лёд и звёзды. Тоби уже решил отключиться, но вдруг хлынули звук и свет. Парень охнул, соображая, в чём дело. Всё двигалось очень быстро, пришлось перемотать назад.

Сперва ничего было не разобрать. Затем появился звук. Голос сказал: «Оно записывает?»

Тоби со свистом втянул воздух. Мутное пятно перед камерой отодвинулось, обрело очертания и превратилось в лицо Картера Макгонигала.

«Но разве у нас есть выбор? Давайте начинать!»

Родители выглядели старше, чем он помнил. Мама казалась особенно измученной и усталой. Она сжимала кружку с горячим кофе, и, хотя «двадцатка» не записывала запахов, Тоби вспомнил терпкий, горьковатый аромат, который оживил столько воспоминаний о том, как она сидела вот так же, когда они еще жили на Земле, и потом, в их доме на Седне! Но на видео родители, одетые в заляпанные комбинезоны, какие носят под скафандром, были не в жилище-центрифуге, а в построенном отдельно гараже. За маминой спиной на стене виднелись развешенные инструменты и приборы. – Ты же говоришь не только о слежке за ближайшими друзьями, – сказала мама. – Картер, ты ступаешь на скользкую дорожку. Где остановишься? Не с этого ли начинали триллиардеры на Земле? Одно маленькие предательство за другим…

– Да, – бросил отец рассеянно, тыча пальцами в воздух, очевидно используя интерфейс «двадцатки». – Методы те же. Цели – другие.

Тоби не мог оторвать взгляд от родителей, поражённый пусть и небольшими, но очевидными переменами в них. Они так постарели …. Не настолько сильно, как Питер и Эвайна на тех фото из сети. Может, поэтому эти перемены казались правдивыми, настоящими. Как снимки из той поры, когда Тоби ещё не родился.

– Так чего ты от меня хочешь? – спросила мама, вздохнув.

– «Двадцатки» – на самом краю нашей сети. Они добывают ресурсы для колонии и не брезгают ничем. Если триллиардеры и вправду внедрили к нам агента – или даже агентов – доверять общей сети нельзя. Ее ядро они взломают в первую очередь. Так что данные из Интернета, управление коммуникациями, связь, развлечения – практически всё, чем мы пользуемся каждый день, – под подозрением. Я хочу построить свою безопасную изолированную сеть, используя этих ребят и других ботов, занятых инфраструктурой.

Мама опустилась на колени, заглянула в объективы «двадцатки». А Тоби поёжился, будто через них родители прямо сейчас посмотрели на него.

– И что это нам даст?

– Прежде всего, безопасность. Если нашу сеть взломали, триллиардеры могут послать сигнал, отключающий одну из систем жизнеобеспечения, и убить нас во сне. А потом они приберут все к рукам.

– Не может быть! Ты веришь, что они способны на такое?

– Конечно! – ответил папа нетерпеливо. – Им раз плюнуть. Поэтому нужно переподчинить все жизнеобеспечение: снабжение воздухом, электричеством, теплом. Чёрт возьми, поставить на особый контроль механизмы дверей. Переключить их с центрального процессора на нашу сеть. Второе: надо обезопаситься от шпионов. Можно следить за ними так же, как они следят за нами. Но использовать в качестве жучков самое примитивное оборудование. Пусть они управляются с телевидением и сетью.

– Вижу, ты всё обдумал, – сказала мама, хмурясь. – Но как мы решим вопрос безопасности?

– Биокриптография на уровне теста Тьюринга. Для управления нашей аппаратурой нужны будут не только правильные отпечатки пальцев, сканы радужки или ДНК. Потребуется всё разом плюс характерные движения, интонации и прочее.

– Значит, право доступа будут иметь ты, я – и кто ещё?

– Питер, Эвайна. Только члены семьи. Мы не знаем, где затаился «крот».

Повисла тишина. Отец по-прежнему возился с интерфейсом. Мать смотрела на него молча.

– А Тоби?

Картер Макгонигал замер, затем медленно повернулся к жене:

– Дорогая… если хочешь – давай. У нас есть все его данные. Но ведь он … его с нами нет.

Она встала, теперь ее не было видно.

– Он просто пропал. Пропал, понимаешь? Он с нами. Никак иначе.

Мама быстро ушла, оставив папу сердито глядеть в пустоту. Он просидел неподвижно ещё с минуту, затем тоже встал и ушёл. «Двадцатка» снимала стену ещё полчаса, пока отец не вернулся и не отключил ее.

В блоке было ещё много видеозаписей, но у Тоби не хватило духу посмотреть что-то ещё. Во всяком случае, для этого вечера достаточно.

Но сон разогнало напрочь. Орфей ворчал и ёрзал рядом, а Тоби лежал и думал о том, как настоящее вдруг превратилось в далекое-далекое прошлое. Он даже чуть не заплакал от жалости к себе, потом разозлился и в конце концов успокоился, смирившись с неизбежным.

Как не крути, если никто не изобретёт машину времени, Тоби Макгонигал останется здесь. А завтра – свидание, и если не поспать, то он будет вялым и разбитым. А это не годится.

«Возьми себя в руки! – приказал он мысленно, отгоняя воспоминания, и повернулся на бок. – Думай о завтра! Завтра!»

Он ещё несколько раз повторил слово «завтра». Мантра помогла – он провалился в сон.

Мимолётного взгляда на дом Кирстаны хватило, чтобы понять: её родители – очень состоятельные люди. Девушка вышла к Тоби, одетая в леггинсы, блузку и тёмный плащ с длинным капюшоном. Фойе дома за нею было по сути балконом над обширным открытым пространством. На нижние террасы вели изогнутые лестницы. Опешив, парень вдруг понял: дом этот почти целиком находился снаружи сферы, укрытый прозрачным, практически невидимым графеном, и походил на каплю, сбегающую по поверхности шара.

– Как дела?

– Неплохо, – ответил Тоби, ничуть не покривив душой. Он проснулся с ощущением, что делает всё хорошо и правильно, сколь бы трудным это ни казалось.

Вслед за Кирстаной появился массивный бот.

– Надеюсь, ты не против, если с нами будет Барбер, – сказала она, заметив оценивающий взгляд Тоби. – После вчерашнего родители мне устроили сущий ад за то, что я ушла без телохранителя.

– А он мне руку не оторвёт, если я случайно подойду к тебе ближе? – спросил Тоби, хотя, честно говоря, бот-телохранитель его вовсе не впечатлил.

После случившегося с Питером дети Макгонигалов привыкли к роботам-охранникам. И замялся Тоби как раз потому, что вспомнил те времена.

– Глупости какие, – обронила Кирстана. – Эх, встречаться лицом к лицу – такой древний обычай. Я все никак не привыкну. Дома мы просто посылали на свидания свои аватары и потом просматривали их память. Ведь если пойдёшь сам, то и переживать будешь сам, что бы ни случилось. Там, откуда я родом, такое считается дурным тоном.

– А откуда ты родом?

– С Барсума.

– А я думал, что Барсум – название Марса из фантастической книжки.

– Марс? Ма-арс, – протянула девушка, будто перекатывая слово на языке. – Никогда не слышала. Но как ты можешь не знать про Барсум? Ну четвёртая планета Солнечной системы. Барсум весь покрыт древними руинами и иссохшими каналами. Сколько было попыток его терраформировать. Но вода всегда уходит. Каждую тысячу лет кто-нибудь притаскивает очередную комету и снова пытается оживить почву. Наверное, теперь внутри Барсума очень мокро!

– Ну да, так он – новая столица синхромира? – спросил Тоби.

– Это ирония, да? – сказала она и вздохнула. – Моя семья улетела оттуда, так как Барсум стал очень скучным. Он умирал. Снова. Но я помню, это было волшебное место. Я заставляла Барбера раскапывать песок перед древними постройками и, пока он караулил, чтобы не пришли тарки, с одним ручным фонариком пробиралась внутрь, посмотреть на древние баркоды и иероглифы, погадать, что за люди там жили, и люди ли вообще. Во многих руинах я встречала один и тот же потускневший иероглиф, но смысл его так и не смогла узнать. А однажды дома увидела, как родители сидят за обеденным столом, смотрят на голограмму с этим самым иероглифом и спорят. Они сказали, что это – один из древнейших известных человеку символов. Почти такой же древний, как символ компьютера. И означает он – «синхромир». Мне объяснили, что синхромир – жутко древнее место, даже старше Барсума, но там до сих пор живут люди! На Барсуме о нем ничего не помнили, но, если знать, что и где искать, конечно же, найдутся и легенды, и предания. А они терялись в неимоверной старине: от нашей цивилизации к предшествующей и дальше, от языка к языку, вглубь, до самого начала. Я полюбила всё, что хоть как-то было связано с синхромиром. Родители обрадовались, ведь недавно знакомая семья перебралась в синхромир. Люди говорили, что они ушли в синхромир самих Макгонигалов.

Когда она заговорила про Макгонигалов, её глаза засияли.

– Да, я задолго до отъезда узнала это имя. Оно повсюду. Оно – в старейших религиозных текстах, написанных тысячи и тысячи лет назад.

– В религиозных текстах, – пробормотал Тоби, опешив, и остановился.

А Кирстана всё так же шла по лестнице, не обращая внимания на его реакцию.

Он встрепенулся, нагнал её.

Пузырь города, где ночевал Тоби, открывался в другой пузырь, а тот – в третий, самый верхний. Дом Кирстаны располагался близ зенита самой высокой сферы, но девушка упорно вела Тоби наверх. Вокруг уже появились вереницы экранов, защищающие лестницы и галереи от жара лампы-солнца.

– Мы собираемся к причалу аэромобилей? – вежливо спросил Тоби.

Девушка улыбнулась, пожав плечами.

– Ну что за радость летать в машине? Я предлагаю кое-что получше.

– Что же?

– Крылья.

Лифт поднял пару к площади, по сути, широкому балкону совсем рядом с лампой-солнцем. Отсюда сквозь потолок виднелись вихри постоянной грозы, бушующей снаружи, а под ногами ярус за ярусом лежали зеленые городские кварталы. Кольца их расширялись, сужались и потом, за провалом в следующий пузырь, расширялись снова.

В скромном киоске неподалёку давали напрокат ангельские крылья.

– Это просто экзоскелеты, – пояснила девушка, перебирая подвешенные в ряд конструкции в человеческий рост. – Знаешь, такими гости из миров с низкой гравитацией укрепляют ноги и спину. А это … ну крылья, только и всего.

В сложенном виде они походили на высокий рюкзак. Тоби выбрал чёрные, развернул – и присвистнул: метров восемь в размахе! Кирстана взяла белые. Она поговорила с молодой женщиной – хозяйкой киоска о том, как лучше ими пользоваться, затем тщательно пристегнулась, ступила к самому краю и шагнула в пустоту. Робот Барбер прыгнул следом.

Тоби даже вскрикнул, но спустя пару секунд Кирстана взмыла над балконом, подлетела так близко к лампе-солнцу, что крылья засверкали белизной, словно сама девушка превратилась в свет. Барбер летел за нею – похоже, в его плечах были реактивные движки.

– Хо-хо! – крикнула Кирстана. – Лети, воздух отличный!

Тоби обернулся на хозяйку проката и сглотнул.

– Всё в порядке, можно лететь, – заверила та и хлопнула его по спине.

Закрыв глаза, доверившись многим тысячелетиям прогресса, прошедшим со времён его детства на Земле, Тоби разбежался и прыгнул.

Крылья развернулись – и понесли!

Требовалось лишь посмотреть в нужном направлении или чуть изменить положение тела, а техника делала всё остальное. Вскоре Тоби догадался, что в ней есть свой компьютер и программа безопасности, не дающая сталкиваться с какими-либо объектами. В остальном же летун был волен делать всё что заблагорассудится.

Кирстана рассказывала о достопримечательностях:

– Люди едут сюда с тысяч миров, чтобы полетать и внутри, и снаружи города, – прокричала она, кружась рядом. – Проводят турниры и состязания.

Континент почти целиком составляли города из синхромира 360/1, но кое-где виднелись и тёмные сферы, а часть городов 360/1 и вовсе населяли не люди.

Увидев первого – смутно различимый поблёскивающий силуэт – Тоби указал на него пальцем и прокричал:

– Что, в самом деле, инопланетяне?

Кирстана рассмеялась:

– Если ты имеешь в виду разумных существ, развившихся независимо от нас, – то нет. Таких ещё никто не нашёл. В смысле мы расселяемся по галактике всего четырнадцать тысяч земных лет и обследовали едва ли тысячу световых. Те вон – это потомки земных шимпанзе. А ещё есть другие большие обезьяны и дельфины и ещё парочка видов целиком новых, не связанных с земными прототипами. Плюс искусственный разум с быстрых миров, и усовершенствованные люди, и мутанты, и жители тяжёлых миров, и гибриды, и однополые, и неандертальцы, и гиперкошки…

Перекусить они остановились под куполом сферы, заполненной джунглями, туманом и разноцветными птицами. Тоби едва нашёл слова, чтобы выразить своё удивление и восторг:

– Надо же, здесь жизнь богаче и ярче, чем на Земле! Но такого не может быть. Земля и Марс – я имею в виду, Барсум – должны быть гораздо, ну… роскошней, что ли.

Кирстана удивленно посмотрела на него.

– Земля? Барсум? Да брось ты! Нам доступно куда больше, чем быстрым мирам. Что у Земли? Только Барсум, Юпитер да ещё парочка планет и искусственных миров. Венера ещё, Сатурн. И что? Всего четыре-пять торговых партнёров? А ближайшие быстрые миры в четырёх световых годах, а это десятки лет пути. Для любого жителя быстрого мира это – путешествие в одну сторону. – Она покачала головой. – Нет, Тоби. Быстрые миры – унылые места. Безнадёжно обнищавшие. Как у них может возникнуть такое разнообразие? Такое богатство? Только руку протяни.

Тоби усмехнулся. Ну, Питер, неплохо ты сработал!

– Вижу, тебе нравится быть гидом?

Кирстана улыбнулась и пожала плечами.

– Мы переехали сюда, когда мне исполнилось шестнадцать. И с тех пор я обследую этот мир. И каждый день, когда я ступаю наружу и гляжу по сторонам, я… в общем, я как в волшебной сказке. Сами эти слова, «волшебная сказка», древняя идея волшебства, сам язык, каким мы говорим о них … это же изумительно!

– Язык? Изумительно? Это почему? – спросил Тоби, недоумевая.

– Потому что он хоть и древний, но живой. Невозможно, невероятно старый – но он здесь! Когда приходишь в синхромир, ты словно отправляешься на машине времени в далёкое прошлое, к заре истории, – и одновременно несёшься в будущее. Тут все такое же, как многие тысячи лет назад.

Задумавшись над ее словами, Тоби принялся снова надевать крылья.

– А что с Дестриером? – спросил он.

Кирстана даже споткнулась и пристально посмотрела на приятеля:

– Ты же был там, среди паломников. Как ты можешь не знать?

– Слушай, я … э-э, в общем, я совсем не отсюда, – протянул Тоби.

Он уже рассказал, что его семья живёт на одном из первых синхромиров, на маленькой комете, не общавшейся с остальными 360/1 последние сорок лет, прошедших по местному времени. Теперь настало время досочинить историю.

– Я из мира второго поколения. Но пару циклов назад дедушка вывез нас из синхромира, и… время убежало вперед. Мы не были здесь уже пару поколений. А дедушка не хотел рассказывать про то, что оставил позади. А он был одним из первых жителей синхромира. Потому у меня такой акцент.

– Дестриер – символ всего самого скверного в синхромирах, – ответила девушка мрачно.

– Да? Но ведь здесь так хорошо, – пробормотал Тоби, указывая крылом на чудесный город внизу.

– Могло бы быть намного лучше, если бы не Источник.

Источник. Тоби о нем впервые слышал.

– Значит, это – символ Источника? – спросил парень, указывая на сооружение, напоминавшее собор.

– А, святилища, – поморщилась девушка.

Без очков виртуальной реальности их было бы и не разглядеть. К примеру, ближайшее, замеченное Тоби, оказалось всего лишь небольшой нишей в здании ресторана, над которым, расписанная причудливым узором дождя, круто изгибалась стена пузыря. Кроны деревьев почти касались ее. Дождь и зелень – вот что привлекло внимание жителя Седны.

Приблизившись, он увидел в нише статую: человек на каменном троне. За спиной – что-то вроде циферблата солнечных часов.

– Кто это?

Кирстана протянула руку, потрогала маленький трон, вздохнула.

– Это Император Времени. Одна из центральных фигур нашей мифологии уже десять тысяч лет, и ты говоришь, что не знаешь, кто это?

Парень пожал плечами.

– Смотри: он сидит на троне, правильно? И вот в чём штука: в любой момент он может встать и уйти, или забегать кругами, или встать на голову, в общем, сделать, что ему заблагорассудится. У него для этого есть и сила, и власть. Но с самого начала времён он по собственной воле сидит на одном и том же месте.

– А у него есть имя? – спросил озадаченный Тоби.

Кирстана рассмеялась:

– Конечно! Ты же знаешь, кто это! Все знают Владыку Источника, Того-Кто-Ждёт. Он – Тоби Макгонигал.

Отчего-то после такого известия Тоби почувствовал, что страшно устал. Он махнул рукой и сказал:

– Да, мне стоило догадаться.

А когда отвернулся, в душу заползла новая тревога. Ведь всё это – лестницы, дома – придумано Питером. Кто же придумал святилища?

– Слушай, а к чему здесь эти алтари?

– Разве ты не знаешь? Они – святыни синхромира, его официальная вера! – воскликнула девушка. – Люди идут в синхромир, потому что он вечен. Оттого родители и привезли меня сюда. Ведь даже через двадцать – тридцать тысяч лет здесь ничего не изменится. Император живёт неизменным, и мы вслед за ним.

– Живёт неизменным? – Тоби покачал головой. – Да ведь он просто потерялся в космосе.

К его удивлению, Кирстана растерялась:

– Знаешь, не очень хорошо так говорить. Он просто ждёт. А синхромир остается таким, каким он задумал его.

Он задумал его?! Он, а не Питер?

Тоби подошёл к перилам балкона, нависшего над городом. Лампы-солнца тускнели – приближался вечер.

– А кто… в общем, кто следит, чтобы люди жили по заветам Императора?

Кирстана фыркнула так громко, что он даже оглянулся: она стояла, уперев руки в бока, подавшись вперёд:

– Только не говори мне, что никогда не слышал об Эвайне Макгонигал?

Внутри Тоби что-то болезненно сжалось, и он поспешно отвернулся:

– Извини, – только и смог выдавить из себя парень. – Ты знаешь больше на одиннадцать тысяч лет.

– Нет, – сказала Кирстана, подходя к перилам. – Больше знаешь как раз ты. На любом быстром мире ты стал бы знаменитостью. Ты же древний. По сути, доисторический. Тебя будут расспрашивать день и ночь!

Тоби вдруг понял, кем она его видит.

– Значит, и ты хочешь спросить?

– Ну да, – смутилась девушка. – Нечасто встретишь того, кто помнит самое начало нашей истории.

– Но я-то не помню, – ответил он поспешно. – Я из третьего поколения.

– То есть твоя семья перебралась в синхромир всего через пару столетий после его начала? – Она покачала головой. – Для истории это – всего лишь мгновение.

– В общем, да. Знаешь, я что-то очень устал. Может, вернёмся?

Кирстана кивнула, и они снова нырнули в небо, полетели обратно, поднимаясь всё выше и выше мимо ярусов головокружительного города и чёрных стен, расписанных дождём. Потом они улыбнулись друг другу на прощание, но почти ничего не сказали. Оба устали до изнеможения. А Тоби, несмотря на новости о странной религии и Эвайны, всё же остался доволен прогулкой. Будто сделал нечто важное и нужное, хотя работы так и не нашёл. Но ведь он столько узнал! Теперь он мог извлечь выгоду просто из своей «древности», а не из того факта, что он – Макгонигал.

Может, наняться к каким-нибудь местным богачам и рассказывать о жизни в древнем мире? Нет, его пугала сама мысль о таком заработке. Делать карьеру на старости?

Возвращаясь в пансион, Тоби ещё размышлял над этой идеей. И так погрузился в фантазии о гонорарах за рассказы о колонизации Седны, что не заметил, как к нему подскочил Орфей. Перед глазами высыпалась куча иконок, и пришлось смахнуть их рукой. Наконец Тоби увидел, кто сидит на ступеньках.

– Я тебя уже так давно не видела! – воскликнула Корва, обращаясь к подбежавшему деннеру и принялась чесать зверька за ушами, от чего тот закачался из стороны в сторону, затем вытянулся и лизнул девушку в лоб.

Тоби молча стоял, онемев от удивления. Корва подняла на него глаза:

– Привет, Тоби. Рада тебя видеть.

Наверняка Джайзир проболтался. Не иначе. Он ведь получил, что хотел, чего ему теперь молчать?

– Э-э, привет! Как ты? Работаешь?

– Я сюда не работать прилетела, – продолжая гладить деннера, процедила Корва.

Тоби спрашивал просто из вежливости и даже растерялся, услышав такой ответ.

– Вот оно как …

– Мы прилетели сюда, потому что мне нужна твоя помощь, – продолжила она с каменным лицом. – Иного смысла в моём пребывании здесь нет.

– Не помню, чтобы я обещал тебе помочь, – ответил Тоби, сложив руки на груди.

Девушка отвернулась:

– Верно, не обещал, – она опустила Орфея и встала. – В конце концов, я всего лишь спасла тебе жизнь. Конечно, это не так уж много.

Он впервые глядел на неё через усовершенствованные делателем очки, но, в отличие от остальных, над Корвой не светились иконки и ссылки. Разве что у основания шеи парил зелёно-серый символ.

– Эммонд с Персеей тоже спасли мне жизнь, – напомнил Тоби. – И что, я им должен?

В ответ Корва недовольно фыркнула, но, прежде чем успела что-то сказать, он добавил:

– Ты ведь даже не хочешь рассказать, зачем я тебе нужен. И с чего тогда я должен тебе доверять?

– А-а… ну знаешь, это…

Она запнулась. Тоби молча смотрел на неё. Девушка заговорила снова и после нескольких «ну, понимаешь» и «в общем, видишь» всё-таки отыскала нужные слова.

– Я не могла сказать, потому что, если бы тебя поймали – нам крышка. Узнай они, куда мы направляемся… – Корва выглядела по-настоящему растерянной.

– Ах, вот оно что. Но теперь-то мы уже прибыли на место?

– Ну да, мы и собирались на Уоллоп. Прости. Конечно, надо было ввести тебя в курс дела! Только вот… в общем, это не от недоверия к тебе. Просто ты еще плохо ориентируешься здесь…

Тоби подумал о Кирстане и смутился. Бросил взгляд туда-сюда – вроде, никто не прячется в тенях у парадной. Да и с какой стати? Это же утопия, сделанная Питером, слепок с «Консенсуса». Никаких микроботов-шпионов, следящих за всем и вся. По крайней мере хочется на это надеяться.

– Давай зайдём ко мне, – предложил Тоби. – И на этот раз расскажи мне правду.