Постепенно время, отведенное для отбора, проходило. Шевченко и Гольцев побывали уже во всех камерах, в некоторых даже не по одному разу, меня с собой брали не всегда. Все чаще возникали стычки между заключенными, но из моих приятелей больше никто в карцер не попал. Много полезной информации предоставлял Сверчок. Он создал в локальной сети отдельный форум, посвященный кастингу, проводил там опросы, собирал статистику, короче, нашел себе новое развлечение. Я пытался у него узнать, сколько же зеков взяли кредиты, но он отшучивался — то ли не знал, то ли по каким-то причинам не хотел разглашать информацию. Месяц закончился и погасить долг перед банком так просто уже никто не мог.

Серега ходил мрачнее тучи, хотя этим он не выделялся из общей толпы. В спортивном зале посетители стали включать телевизор громче, создавая звуковой барьер, который избавлял их от необходимости разговаривать между собой. Мы же, приходя туда, громкость всегда уменьшали, чтобы слышать друг друга. Как ни странно, но перечить в этом вопросе ни разу никто не стал. Может, дело было в том, что я ведущий или же победа над Дымом добавила мне веса. Но скорее всего причина заключалась в том, что нас было двое, а все остальные окончательно превратились в одиночек. Стас рассказывал, что в камерах атмосфера тоже ухудшилась. Ему надоедало сидеть и ловить косые взгляды, которыми обменивались зеки и он старался подольше задерживаться на тренировках.

Как-то раз, во время прогулки, Серега обвинил Стаса в том, что он равнодушно относится к попаданию на шоу, а если так, то мог бы отказаться от участия, тем самым повысив шансы на победу людей, действительно заинтересованных. Стас хладнокровия не потерял и указал Сереге на то, что участников в финальной части меньше от этого не станет, их все равно будет двенадцать. Но доводы разума зачастую оказываются неэффективны в спорах. Серега развивать конфликт не стал, но и радости тот разговор никому не добавил. Каждый сидел и думал о своем. Похоже, что скоро только во время тренировки можно будет отдохнуть если не физически, то хоть морально.

В один из дней Гольцев снова потащил меня на съемки. Мы двинулись в камеру, в которой сидели Стас и Антон. Все проходило по привычному сценарию. Шевченко допрашивал зеков, а я общался с Гольцевым и краем уха слушал, о чем ведет речь шоумен. Когда Славик потащил очередного заключенного в отдельную комнату, мы вышли и Гольцев сказал:

— В этой камере сидят твои друзья. Ты бы хотел, чтобы они попали на шоу?

— А с каких это пор от моего желания что-то зависит? Славик отбирает людей по каким-то только ему известным критериям.

— Ну, не совсем так. Общие требования к потенциальным участникам я тебе называл. В целом, твои приятели соответствуют этим стандартам и могли бы попасть на проект все втроем, — он выдержал паузу, усмехнулся и продолжил. — Но это было бы чересчур сказочно. Я тебе по знакомству могу выделить два льготных места. Выбирай, кого из них ты готов оставить за бортом.

Гольцев внимательно смотрел на меня и ждал ответа.

— Вова, ты меня сейчас на скрытую камеру снимаешь?

— Нет, зачем бы мне это было нужно?

— Для увеличения градуса скандальности, например. Не думай, что тебе удастся втравить меня в такие неприятности. Я в этих крысиных бегах участвовать не собираюсь. Выбирайте достойных сами.

— Жаль. Ну что же, придется так им и сказать — ваш друг не захотел замолвить за вас словечко и обеспечить попадание на шоу, — Гольцев произнес все это с совершенно равнодушным лицом и глядя в сторону, как будто совсем не интересуясь моей реакцией.

— Твои методы работы уже всем известны. Мои друзья поймут, что ты пытаешься их спровоцировать на какие-нибудь необдуманные поступки.

— А ты изменился, стал хладнокровнее. Честно говоря, я думал, что ты вспомнишь о своей хорошей традиции бить морды журналистам, если они говорят тебе что-то неприятное.

— Вспомнить старые привычки никогда не поздно.

— На самом деле ни я, ни Славик в одиночку участников не выбираем. Все эти записи потом будут просматриваться специальной комиссией, в состав которой мы входим. Вот она и определит, кто попадет на шоу. Мне просто было интересно посмотреть на твою реакцию. Заодно ты имел возможность почувствовать себя в моей шкуре. Ты думаешь, так легко сделать правильный выбор?

— Вова, не морочь голову. Тебя никто не заставляет этим заниматься, если это так неприятно.

— Ладно, пойдем обратно, послушаем, что там нового Славик скажет.

Шевченко и конвоир повели заключенного в камеру, Гольцев двинулся следом. Я подумал, что Славик вряд ли скажет что-то новое. Охота же Вове по сто раз слушать одни и те же вопросы и во многом схожие ответы, а заодно и меня за собой тягать! Но, как оказалось, я был не прав и знал далеко не все приемы нашего ведущего.

Мы вернулись в камеру, я обменялся взглядами со Стасом и Антоном, до которых очередь еще не дошла. В отдельной комнате только что разговаривали с Димой. Он сидел уже около полутора лет и за это время ни в каких конфликтах замечен не был. Славик об этом наверняка знал и, похоже, его это не очень устраивало. Последний вопрос он предпочел задать после возвращения в общую камеру, так, чтобы ответ услышали все.

— Дима, а как вы думаете, кто из кандидатов не достоин участия в нашем шоу?

Дима ошеломленно посмотрел на Славика и промямлил:

— Ну… Не знаю…

Потом понял, что такой неуверенный ответ не добавит ему ни авторитета в глазах сокамерников, ни шансов на участие в проекте и взял себя в руки.

— Я думаю, что со стороны лучше видно, кто достоин пройти отбор, ведь именно для этого вас сюда и пригласили, — добавил он спокойным голосом.

Но Славику непросто было запудрить мозги таким уклончивым ответом. Он сказал:

— Конечно, мне виднее. Например, я точно знаю, что в наше шоу попасть могут только такие люди, которые готовы смело отстаивать свою позицию. Я же не прошу назвать заключенного из другого корпуса. Это было бы слишком сложно. Наверняка вы далеко не всех знаете настолько хорошо, чтобы оценить по достоинству. Поэтому ограничимся вашей камерой. Вы здесь провели уже долгое время, со всеми хорошо знакомы, вот и скажите мне — кто из ваших соседей не достоин участия в шоу?

Дима все еще молчал, и Славик решил еще раз его подстегнуть.

— Вы ведь понимаете, что даже в командных видах спорта всегда есть лидеры, яркие индивидуальности, которые, подобно атланту, берут на себя самую тяжелую миссию, но именно им и достается вся слава.

Я подумал, что любой человек, знающий греческую мифологию, поймет, что завидовать участи атланта не стоит. Славик же продолжил свою провокационную деятельность:

— А уж в нашем шоу, где идет борьба одиночек, сможет победить только смелый и сильный духом человек. Такой победитель должен быть немного эгоистом, согласны? Если вы не можете настоять на своем, не готовы рискнуть, значит, вам там делать нечего. Итак, кто из ваших соседей не достоин участия в шоу?

Все в камере напряженно молчали, ожидая пока Дима сделает выбор.

— Я считаю, что на программе не место Игорю, — негромко, но твердо ответил он.

Славик повернул голову к названному заключенному, высокому и худому парню:

— Как видите, Игорь, Дима не хочет вашего участия в нашем проекте, похоже, вам двоим там будет слишком тесно. С вами собеседование я еще не проводил, но сейчас исправлю эту ошибку. Прошу!

Ведущий встал и двинулся к выходу. Игорь и Дима секунд двадцать смотрели друг другу в глаза и только реплика Славика: «Игорь, я вас жду» прервала эту безмолвную дуэль. О чем они там общались, я не знаю, так как Гольцев дал мне редкое послабление и отпустил в камеру. То ли я больше не был ему нужен в этот день, то ли ему не хотелось выслушивать очередную порцию моих претензий по отношению к деятельности Славика. Если так, то он зря переживал — я давно убедился, что моя критика никакого эффекта не имеет и они все равно поступают по-своему. Постепенно я начинал относиться к этому балагану с все возрастающим равнодушием.

Пришло время прогулки и я отправился во двор. Наша компания уже собралась, но все сидели мрачные и мой приход никого не воодушевил.

— Ну что, чем все закончилось для Игоря и Димы? — спросил я у Стаса.

— Сам не догадываешься? — вопросом на вопрос ответил он. — Скорее всего, на шоу они оба не попадут. Лежат сейчас, остывают.

— Ты так сформулировал, как будто они в морге лежат и окончательно остывают.

— Нет, всего лишь в карцере, но до конца кастинга осталось два дня и когда их выпустят, участники будут уже отобраны.

— Между собой подрались?

— Ну а как иначе? Ты же ушел, продолжения не видел. Игорь вернулся после разговора с ведущим, на Димона косился волком, но молчал, претензий не предъявлял.

В разговор вмешался Антон:

— Я с обоими разговаривал, объяснял, что от них только и ждут ссоры, так что конфликтовать как раз и не стоит. Поначалу все было мирно, но когда вышли на прогулку, между ними началась перепалка, ну а закончилось дракой. Ты немного опоздал, а то увидел бы, как их потащили в карцер.

— Не много пропустил, — резюмировал я. — Шоу еще не началось, а тут уже такое. Думаю, на драки мы еще налюбуемся.

Вечером ко мне заявился Гольцев. Он буквально сиял от радости.

— Вот они — первые конфликты. Ажиотаж среди будущих участников растет. Они уже готовы морды друг другу бить ради попадания на шоу. А на что они пойдут ради победы… — он покачал головой. — Даже я предсказать не могу. Скоро мы все это увидим.

— Скажи, а по каким критериям будут вылетать участники в финальной части?

Гольцев ответил:

— Что может быть актуальнее для зэка, чем вопрос заключения? У нас во время прямых эфиров будет разворачиваться судебный процесс, в результате которого зрителям придется решить, кто же достоин осуждения, а кто оправдания.

— То есть, ты хочешь сказать, что это будет имитация судебного разбирательства? И вот ради этого весь сыр-бор? Да таких шоу целая куча.

— Нет, ты не понял самого главного. Мы вовсе не стремимся доказать чью-либо невиновность. Мы не гонимся за дешевыми сенсациями, компрометируя судебную систему. Нет! Вопрос, которым мы предлагаем задаться телезрителям, гораздо глубже — какое преступление можно оправдать? Каковы мотивы, которыми руководствовался человек, нарушая закон? У наших участников наверняка есть скелет в шкафу и мы должны его оттуда любой ценой достать. Задача совсем не простая — почему человек стал воровать, для чего понадобились деньги? А вдруг у него ребенок болен? А может он эмигрант, к нему предвзято относятся, поэтому он не смог найти работу? Как видишь, здесь сплошные вопросы. Зрители поставят себя на место преступника, попытаются найти свой выход из положения. Ну а главное, они ощутят собственное могущество, решая — кто же наименее виноват. Кто из участников просто стал жертвой обстоятельств и нарушил закон, возможно, во имя каких-то высших обязательств перед близкими. Короче, кому подарить второй шанс?

Гольцев откинулся в кресле. Он помолчал немного, а затем продолжил:

— Как видишь, наша программа поднимает очень важные, философские вопросы, не зря же это «интеллектуально-развлекательное шоу». А попутно, может и предвзятость к эмигрантам исчезнет и все это благодаря нам.

— Ну хорошо, а если проступок совсем из другой области? Вот водитель сбил пешехода и скрылся с места аварии…

— Да ни черта это не другая область! Здесь все то же самое. Почему он так поступил? Вдруг у него была веская причина для такого поступка, опять-таки — больной ребенок, для лечения которого он должен зарабатывать много денег, а не гнить в тюрьме. Такой проект поможет переосмыслить людям всю свою жизнь, пересмотреть систему ценностей, задаться еще раз сложными моральными вопросами.

Я фыркнул:

— Вова, такие сказки будешь кому-нибудь другому рассказывать, а не мне. Тебя послушать, получается, что корпорация СТЛ весь этот маховик запустила только для того, чтобы помочь окружающим поднять свой культурный и моральный уровень. Ты не думаешь, что такая пропаганда увеличит рост числа преступлений? Вы ведь почти прямым текстом говорите, что нарушение закона обязательно имеет серьезную причину, которая на самом деле и является виновницей преступления. Тем самым провоцируете потенциального нарушителя найти себе оправдание и пуститься во все тяжкие.

Гольцев пожал плечами:

— Я не могу нести ответственность за действия всех, кто посмотрит наше шоу. Никто не сможет предсказать, какие выводы они сделают из увиденного, но это хоть какой-то толчок к размышлениям. Ты же сам как-то говорил, что люди в массе своей не склонны к глубоким рассуждениям и их нужно для этого стимулировать. Вот этим мы и занимаемся.

— Значит, вы станете приглашать в студию родственников участников?

— Конечно. Во время эфиров мы будем с ними общаться, узнавать, что побудило их родных к совершению преступления, как они оценивают их поступок. Послушаем и заключенных: о том, как они раскаиваются, как скучают вдалеке от семьи, какой видят свою будущую жизнь после освобождения. Шоу мы вообще сделаем очень интерактивным — свое мнение смогут высказать и зрители из зала. Вот в этой полемике и будет рождаться новое общественное мнение.

— А голосование станет самым точным индикатором человеческих симпатий, к тому же весьма прибыльным для вас.

— Да, не без этого. Должны же мы себя вознаградить за создание такого шоу, — усмехнулся Гольцев. — Кстати, мы тебе обещали встречу с родителями, не забыл?

— Вы по-прежнему планируете сделать из этого ролик для шоу?

— Ты уже должен был привыкнуть к прицелу объективов. Что в этом такого? Вот определимся с составом участников и устроим для тебя свидание, ждать осталось недолго.

…

Наступил последний день отбора на шоу. Я проснулся рано, бродил по «апартаментам», изредка смотрел в окно и ждал наступления завтрака. Даже я, человек не особо заинтересованный, не мог найти себе места. Нервы звенели, как натянутые струны. Казалось, еще немного и я в самом деле услышу этот звук. Оставалось только догадываться, насколько напряженной была атмосфера в общих камерах. Я хотел, чтобы мои друзья удачно прошли кастинг, но при всем при этом понимал, что в итоге победитель все равно будет лишь один. Если все трое попадут на проект и пройдут достаточно далеко, то это запросто разрушит их дружбу, а заодно и всю нашу компанию.

Наконец я отправился в столовую, по пути размышляя о том, что если кто-то из них захочет склонить меня на свою сторону, то одинаково сложно будет сохранить как нейтралитет, так и хорошие отношения со всеми тремя. Когда я пришел, то увидел за нашим столом только Стаса. Остальные еще не подтянулись.

— Привет, Виктор. Ну что, сегодня большой день? Последний шанс поймать птицу счастья. Во сколько объявят результаты?

— Если Гольцев мне не соврал, то мы их услышим завтра утром.

— Телевизионщики уже столкнулись с первой серьезной проблемой. Сам видишь, в каком состоянии люди.

Я посмотрел по сторонам. В столовой народу хватало. Взвинченные нервы действовали на всех по-разному. Кое-кто сидел, уставившись в тарелку, и флегматично ковырялся в ее содержимом пластиковой вилкой, в то же время других обуял голод. Они торопливо, почти не жуя, глотали завтрак, вертели головами по сторонам и не могли спокойно усидеть на месте.

Стас продолжил:

— Похоже, даже сами доблестные журналисты не ожидали такого ажиотажа. До них вдруг дошло, что в наших реалиях избранные могут быть в прямом смысле растерзаны толпой сразу после объявления результатов. Гольцев кое-как уговорил Андреевича сразу после оглашения списка собрать участников и посадить их на время в отдельную камеру. На карантин, так сказать. А потом, когда страсти улягутся, расселить их снова в родные «хаты».

— Думаешь, когда претенденты, не прошедшие кастинг, успокоятся, участникам уже ничего не будет угрожать?

Стас лениво пожал плечами:

— Да кто его знает.

К этому времени подтянулись Антон и Серега. Ели мы почти в полной тишине, лишь изредка кто-нибудь бросал какую-то незначительную фразу. Впрочем, за другими столами происходило примерно то же самое. Мне на ум пришло воспоминание из молодости, когда почти с такой же тревогой мы — студенты Национального Университета, ждали результатов решающих экзаменов. Сейчас судьба моих друзей также оказалась на чаше весов, с той лишь разницей, что в итоге здесь удача улыбнется только одному.

После еды мы разбрелись по камерам. Время тянулось невероятно медленно и я прямо-таки обрадовался, когда ко мне вдруг пожаловал Гольцев.

— Привет, Виктор. Ну что, как настроение?

— Вова, а правда, что ты участников сначала отселишь, а со временем вернешь обратно каждого в свою камеру? Не боишься эксцессов?

— Так какой смысл на них нападать? Ведь те, кто не прошел отбор, все равно на шоу уже не попадут, не вижу причин для ссор.

— Ты прекрасно знаешь, что зависть не ищет опоры в логике. Оставил бы конкурсантов в изоляции на все время съемок.

Гольцев фыркнул:

— Сразу видно, что ты ничего не понимаешь в подобных проектах. Из тебя сценарист не выйдет. Если мы просто соберем этих людей в ограниченном пространстве, без контактов с окружающей средой и местным социумом, то получится обычное реалити-шоу. Мы же снимаем тюремное шоу, нам нужно показать их в повседневных, режимных условиях. Мы хотим, чтобы зритель увидел, как они живут, едят, гуляют, общаются с другими зеками. Нужно в полной мере передать мрачную атмосферу тюрьмы, понимаешь?

— Ты не боишься, что кого-то из твоих звезд все-таки зарежут?

— Не драматизируй, — отмахнулся Гольцев. — Мы объявим зекам, что в случае гибели кого-то из участников никто другой появившуюся вакансию занять не сможет.

— Когда и как ты результаты собираешься обнародовать?

— Мы будем озвучивать имена счастливчиков прямо в камерах этим вечером. Тебя с собой возьмем, ясное дело.

— Вова, я так понимаю, что список уже составлен?

Гольцев насмешливо посмотрел на меня:

— Тебе не терпится услышать его раньше других? Подожди, скоро ты все узнаешь.

Гольцев вскоре помчался дальше, а мне осталось в очередной раз заметить, что от этого журналиста польза все-таки есть — ждать прогулки теперь было совсем недолго.

Во дворе уже сидела вся наша компания, а увидев, что из камеры вышел будущий ведущий, остальные зеки тоже стали подтягиваться к нам, желая услышать новости.

— Когда результаты отбора озвучат? — этот вопрос не давал покоя всем, но первым его успел задать Антон.

— Сегодня вечером. Как я понял, они будут ходить по камерам и забирать с собой выбранных на проект.

— А отбор уже закончился? — встрял один из подошедших.

— Думаю, да. Мне, естественно, список участников не предоставили, так что наберитесь терпения. До вечера осталось не так и долго.

По лицам слушателей я увидел, что в их представлении до вечера было неизмеримо долго. Некоторые стали расходиться, сообразив, что от меня никаких откровений им не дождаться. В глазах оставшихся явно читались нетерпение и растерянность.

— Собрал вокруг себя целую пресс-конференцию, а сказать нечего, — буркнул себе под нос один из уходивших.

Можно подумать, что я специально всех пригласил для рассказа о новостях проекта. Некоторое время еще продолжалось обсуждение шоу, но потихоньку все разбрелись. Нас опять осталось четверо. Впрочем, скоро и мы тоже двинулись обратно в камеры.

Вернувшись в свои владения, я сел за компьютер и решил пообщаться со Сверчком. Хотелось хоть немного отвлечься от навязчивой мысли о реалити-шоу, а он оставался единственным человеком, абсолютно незаинтересованным в участии.

Сверчок был, как всегда, за компьютером.

— Привет, Витя. Ну что, переслать тебе список участников?

Я чуть не упал со стула. Я настолько привык к мысли, что сидя за компьютером он может добыть любые данные, что не сразу распознал шутку.

— Откуда?!

— Если какая-то информация хранится на компьютере, а тот подключен к интернету, то достать ее, в принципе, можно.

Мне этот список был не особо нужен, но стало просто любопытно.

— Ты действительно знаешь, кто попадет на шоу?

В ответ ко мне отправился архивный файл. Когда я его вскрыл, то внутри оказался только аудиофайл с записью смеха, а следом пришло сообщение от Сверчка.

— Я же пошутил, Виктор. Может быть, такого списка и вовсе нет, по крайней мере, на электронных носителях. Второй канал умеет хранить свои секреты.

Тут он был прав. Компьютерный терроризм тоже еще никто не отменял. Хакеры иногда умудрялись взламывать любые сайты, вплоть до банковских структур и военных ведомств. Неполадки в работе последних грозили крупными неприятностями, поэтому серьезные компании часто нанимали лучших компьютерных гениев на работу. Приглашенные мастера не только защищали данные работодателей, но и вычисляли слишком неосторожных взломщиков. Последних часто передавали в руки правосудия, чему Сверчок являлся живым подтверждением.

— Ладно, бог с ним, с этим списком. Я тебе специально написал, чтобы отвлечься от шоу, а ты меня толкаешь опять на те же грабли.

— Прости. Хочешь, я тебе расскажу о новом образовательном проекте, в создании которого я участвую?

Сверчок без особых проблем продолжал жить полноценной жизнью и в заключении. В своем понимании этого слова, конечно. Он продолжил:

— Сейчас создается особенная интернет-энциклопедия, в которой будут собраны статьи на самые разнообразные темы. Идея хорошая, но финансировать ее никто не спешит, поэтому пока что она держится за счет таких энтузиастов, как я. Короче, за счет времени и сил людей, которые готовы ее развивать бесплатно.

— Энциклопедия, созданная зеками. Ну а что, звучит неплохо.

— Нет, там не все зеки. Просто есть люди, готовые часть свободного времени тратить на такой ресурс. Ты же сам знаешь, что интернет наводнен недостоверной информацией. Любая обезьяна, дорвавшаяся до клавиатуры, начинает направо и налево делиться со всеми своим мнением, не подумав даже, интересно ли оно хоть кому-нибудь. Что еще любопытнее, почти каждый свое суждение считает весомым и авторитетным, даже если на самом деле разбирается в теме хуже, чем свинья в апельсинах. Бывает, пока найдешь толковую заметку на конкретную тему, перечитаешь двадцать бестолковых. Да о чем я говорю, если даже в серьезных энциклопедиях зачастую можно найти явные противоречия. В одной статье говорится одно, а в другой, на смежную тему — совершенно другое.

— Ну а ваше детище чем будет отличаться?

— А вот у нас каждая статья будет сопровождаться целой кучей ссылок на авторитетные сведения, вплоть до сканированных страниц библиотечных, бумажных книг. Или даже интервью, которое возьмут у какого-нибудь эксперта, специально для такой статьи. К тому же, ни один текст не включат в нашу энциклопедию, пока он не пройдет проверку. А проверять будем все: и достоверность, и актуальность, и информативность. Слишком долго перечислять, но сама задача сводится к тому, чтобы зайдя на наш сайт, человек получил действительно полную, подробную, правдивую и интересную картину.

— Думаешь, это уменьшит растущую безграмотность интернет-пользователей?

— Я не такой безнадежный оптимист, но мне хотелось бы, чтобы наш проект в итоге завоевал авторитет. Чтобы люди в поисках информации спешили именно к нам, а в спорах приводили данные нашей энциклопедии как серьезный аргумент.

— Ты хоть представляешь себе, сколько времени, сил и соратников нужно для реализации такой задумки?

— Лиха беда начало. Пока не попробуешь, то не узнаешь. Одно скажу тебе наверняка — если ни черта не делать, то вот тогда энциклопедия точно не появится.

Мы еще немного пообщались и Сверчок рассказал, что такая идея у него возникла уже давно. Ему надоело, прочитав заметку на практически любую тему, потом в комментариях читать опровержения и ломать голову — кто же прав? Вот так, пообщавшись на одном форуме, он нашел единомышленников и теперь усердно работал над новой идеей. Он этим настолько увлекся, что даже в «Палладию» стал реже играть. Это для него было серьезным индикатором заинтересованности. Надеюсь, что я доживу до того момента, когда его проект обретет известность.

И вот наступил вечер. Шевченко и Гольцев, окруженные роем помощников, нагрянули ко мне в гости. Меня подхватило этой человеческой волной и мы двинулись вершить судьбы заключенных. По пути сняли короткий ролик, в котором я и Славик рассказывали об окончании отбора и вынесении вердикта конкурсантам. Это видео сняли буквально на ходу — сразу было видно, что мы сейчас всего лишь фон, а главные действующие лица пока ждут нашего появления у себя в камерах.

Зайдя в первую из них, я был удивлен контрастом между нашей шумной толпой и единодушным молчанием «принимающей стороны». Короткое приветствие на мгновение разорвало тишину и заключенные снова умолкли, внимательно глядя на журналистов. Похоже, что наше появление на некоторое время снизило нервозность, которая буквально пропитывала собой воздух. Ведь раз мы вообще сюда зашли, значит хоть кого-то из камеры на проект возьмут. Операторы расставили оборудование, Шевченко смело вышел вперед, а Гольцев наоборот отодвинулся на задний план. Все правильно, главному кукловоду не обязательно светиться на публике, ему удобнее дергать за ниточки издалека.

Славик начал свою вступительную речь, а я, предоставленный самому себе, отошел к Гольцеву и шарил глазами по заключенным. Мне было интересно понаблюдать за их поведением. Два оператора снимали Славика, но большинство делало то же, что и я — следили за аудиторией. Шевченко заливался соловьем, повествуя о том, что только самые достойные окажутся в числе избранных и том, как трудно сделать выбор. Я не понимал, для чего он так старается — то ли для того, чтобы заинтриговать будущих телезрителей, то ли для того, чтобы окончательно вывести из себя зеков. Атмосфера в камере действительно накалилась. Мне казалось, что стоит сейчас огласить имя выбранного и те, кого постигла неудача, просто не выпустят ни его, ни нас живыми из помещения. Похоже, Славик не зря сравнил себя с кипятильником. Он, тем временем, стал привлекать в разговор зеков. Гольцев наклонил ко мне голову и сказал:

— Согласись, Славик похож на укротителя, смело шагнувшего в клетку с тиграми.

— Думаю, работать с тиграми все же опаснее. На кастингах всегда такая обстановка напряженная?

— Более или менее. Это зависит от контингента участников. Местная публика может стать самой взрывоопасной из тех, с которой мне приходилось работать. Но это ведь еще только начало, дальше лихорадка будет возрастать, скоро и сам все увидишь.

Я краем уха слушал Гольцева и старался не упустить то, о чем говорит Славик. Последний же устроил дебаты между двумя заключенными: один из них, Жека, сидел за грабеж, другой, по имени Дима — за мошенничество. Славик заявил, что хочет услышать — какое из этих преступлений является более аморальным. Каждый из зеков пытался доказать, что его прегрешение не столь жестокое и бездушное как у оппонента. По-моему, оба были хороши, но потом я поймал себя на мысли, что слушая эту дискуссию, я невольно сравнивал их ситуацию со своей. Я подсознательно стал искать для себя смягчающие обстоятельства, так же, как делали сейчас Жека и Дима. Хорошо, что мне не нужно самому участвовать в таких прениях и доказывать, что убийство не такое страшное преступление, как, например, кража.

Тем временем мошенник явно выигрывал это состязание. Видно было, что в его «специальности» жизненно необходим хорошо подвешенный язык. Грабитель же привык больше действовать, а не говорить и в полемике оказался слаб. Видя, что проигрывает, он начал еще больше нервничать, повышать голос и хамить оппоненту. Мне это напомнило римских гладиаторов, которых иногда вооружали разным по эффективности оружием и отправляли на арену, сражаться на радость толпе. Я поймал нацеленный на меня объектив видеокамеры и вспомнил, что и сам нахожусь здесь для увеселения публики. В голову пришли наставления адвоката о необходимости завоевывать народную любовь и я понадеялся, что хорошо выгляжу в кадре.

Все же большая часть операторов продолжала следить за потенциальными участниками шоу и за Славиком Шевченко. Он, видя, что полемика скоро перерастет в драку, вмешался, предложил спорящим сесть и сказал:

— Я не знаю, кто из вас достоин досрочного освобождения. Я всего лишь ведущий, а решить этот вопрос могут только зрители, зато мне доверена честь объявить, кто же из вас попадет на шоу.

Он снова начал тянуть время, перефразируя одни и те же предложения и повторяясь. Оба участника спора сидели как на иголках, хотя я бы не удивился, если бы ни один из них вообще не попал в финальную часть. Это было бы вполне в духе Гольцева и Шевченко. Наконец мы услышали имя первого избранного:

— Итак, для участия в интеллектуально-развлекательном шоу «Второй Шанс» приглашается… — Шевченко долго переводил взгляд с одного на другого, потом сосредоточил внимание на Жеке, а затем закончил, — Дмитрий.

Шоумен повернул голову к выбранному и ждал его реакции. Впрочем, он был не одинок, сейчас взоры большинства сосредоточились на счастливчике, только операторы продолжали заниматься каждый своими подопечными. Дима особых представлений разыгрывать не стал, он просто вскочил на ноги и застыл, по-видимому, не зная, что сказать. Жека тоже не проявлял бурных эмоций — он остался сидеть и выглядел оглушенным. Ну вот и первая разбитая Вторым каналом надежда.

Видя, что Дима ничего сказать не готов, Славик взял инициативу в свои руки:

— Сейчас мы покидаем эту камеру и забираем с собой первого приглашенного для участия в шоу «Второй Шанс». Однако не исключено, что мы еще сюда вернемся, ведь это был, повторюсь, всего лишь первый конкурсант.

Мы забрали Диму с собой, чтобы на время поселить его в отдельную камеру. Мне это переселение напоминало скорее изоляцию подопытного грызуна, но приходилось признать, что в целях безопасности это было действительно необходимо. Пока наша процессия двигалась, Шевченко общался с Димой, а я с Гольцевым.

— Ну что, Виктор, как тебе начало? Интригует?

— Скорее нервирует. В той камере, из которой мы только что ушли, осталось наше видеонаблюдение?

— Конечно, — кивнул Вова. — Оставлять в каждом помещении по оператору мы не можем, поэтому пусть следит автоматическая техника. Глядишь, они там что-нибудь интересное учудят, будет потом что пустить в эфир.

Мы прибыли в отдельную камеру, где конкурсанты будут коротать несколько дней. Это было большое помещение, оборудованное всем, что только может понадобиться. Даже по меркам современных, гуманных тюрем здесь было более чем комфортно. Великолепная мебель, естественно, с логотипами фирм-производителей, толстые ковры на полу. Стоило стремиться попасть на шоу, хотя бы ради того, чтобы на несколько дней сменить обстановку и пожить в таком уютном интерьере. Единственное, что могло бы испортить радужное настроение жильцам, так это развешанные на стенах мониторы. Стоило всем нам переступить порог и они дружно включились и принялись крутить рекламу. Спасибо, что хотя бы без звука.

Диму мы оставили здесь, а сами продолжили свои блуждания по территории. Заходили в разные камеры, двигаясь совершенно бессистемно, иногда — в одну и ту же по два или три раза. Шевченко не попадал в плен одного и того же клише — в разных камерах он вел себя по-разному и каждого из конкурсантов объявлял в оригинальной манере. Единственный принцип, которому он оставался верен — это традиция максимально затягивать время перед оглашением выбора. Казалось, что ему нравится трепать людям нервы. Гольцев следил за всем происходящим, но иногда отвлекался и стучал пальцами по планшету. Мне стало интересно, чем он там занят. Я наклонился к нему и посмотрел на экран. Там был список тех, кто уже попал на шоу. Вова улыбнулся мне и объяснил:

— Видишь, это список счастливчиков в порядке их приглашения на проект. Если нажать на фамилию, то высветится подробная информация — номер камеры, статья осуждения, сколько отсидел, сколько осталось ну и еще кое-что.

Я сначала думал, что у него там полный составленный заранее список, согласно которому сейчас и отбирает людей Шевченко. Разумеется, мне захотелось увидеть, попали ли в него мои друзья, но это было не так. Там пока числились фамилии всего шести человек. До меня дошло, что Вова просто сидит на нашем тюремном форуме. Я там появлялся редко, поэтому не сразу узнал оформление сайта. Гольцев добавил:

— Есть у вас тут один парень, Сверчок. Так вот это его работа. Наверное, зеки обмениваются информацией друг с другом, а он следит за всей ситуацией в целом. Как только группа участников пополняется новым конкурсантом, он тут же добавляет его в список, да еще и досье на каждого выкладывает. У вас в локальной сети хватает интересного, сразу видно, что администратор работает не за страх, а за совесть. Я сюда часто захожу.

Я следил за работой Шевченко и видел, что участники, в самом деле, не похожи друг на друга. Внешность, характер, сроки заключения и тяжесть совершенных преступлений весьма разнились. Количество свободных мест постепенно таяло и мои нервы тоже начинали звенеть, как струны. Я думал о своих друзьях. О Сереге с его кредитом и о Стасе, который был к этой гонке равнодушен, по крайней мере, внешне. Об Антоне, который тоже как-то обмолвился, что хотел бы выиграть это шоу. Будут ли они среди приглашенных? Я этого не знал и не знал даже чего им пожелать. То ли того, чтобы попали на съемки все втроем, то ли, чтобы вообще ни один из них не оказался на проекте. Несколько недель в состоянии постоянного стресса точно никому не пойдут на пользу. В любом случае повезет только одному. Наверное, для них же лучше испытать маленькое разочарование сейчас, чем колоссальное крушение всех надежд, вылетев в финале. От нашей компании могло ничего не остаться. Гольцев заметил, что я нервничаю, улыбнулся и опять уставился в планшет.

И вот, наконец, пришло время и мы оказались в камере, где сидели Стас и Антон. Мы с ними обменялись взглядами и стали ждать к чему в этот раз приведет выступление Шевченко. Вакантных мест на тот момент оставалось всего четверо. Только Стасу удавалось сохранять внешнее хладнокровие. Все остальные были взвинчены, даже отпетые уголовники, которым участие не светило уж точно. Мелькнула мысль, что «авторитеты» не отказались от идеи протолкнуть на шоу своего ставленника, а поэтому тоже сидят как на иголках.

В этот раз Шевченко решил сразу поставить все точки над «i». Он во всеуслышание объявил, что из этой камеры на шоу пригласят лишь одного человека. Гольцев, казалось, был полностью увлечен планшетом, но на самом деле следил за мной. Он наклонил ко мне голову и спросил:

— Ну что, кому победы желаешь?

— Вова, это еще не победа, сам прекрасно понимаешь.

Мне хотелось спросить, кто же попадет на шоу, но я решил не доставлять ему такое удовольствие и не показывать свою заинтересованность. Ответ скоро и так станет очевиден.

Заключенные в тех камерах, где наша группа уже побывала, наверное, успели сообщить всем остальным, как происходит отбор. Так что Стас и Антон примерно могли предположить, чего им ждать. Один из операторов почти неотступно следил за мной, поэтому я пытался сохранить абсолютно равнодушный вид. Интересно, как тому же Стасу это удается? Запасу энергии Славика Шевченко оставалось только позавидовать. Он готов был говорить, казалось, часами. В этот раз он также достаточно долго общался с заключенными, сыпал намеками и шутками и с видимым удовольствием наблюдал за тем, как его собеседники наперебой стараются привлечь к себе внимание. Только Стас не пытался перекричать других, никого не перебивал и не лез по головам. Возможно, в этом и состояла его тактика. На общем фоне он действительно выделялся. Славик перешел к решающему этапу. На этот раз я чуть ли не впервые внимательно слушал его разглагольствования и боялся пропустить хотя бы один звук. Параллельно я думал о том, сколько же лишних слов он произносит сейчас, а уж тем более, сколько он их произнесет во время съемок финальной части.

— Итак, настало время назвать имя человека, который совсем скоро окажется участником развлекательно-интеллектуального шоу «Второй шанс». Этот человек, как и все остальные, мечтает о свободе, он, как и все здесь присутствующие, достоин лучшего. Впереди у него еще много испытаний, но он готов смело смотреть им в лицо. Кто же это?

Камера замерла в абсолютной тишине. Почти все подались вперед, не дыша и не отрывая глаз от ведущего. Лишь операторы и Гольцев смотрели на происходящее более-менее спокойно. Да еще Стас равнодушно следил за Славиком из-под полуопущенных век. Шевченко продолжал свой монолог, и я, осознав, что в ближайшие пару минут мы имя не услышим, скосил глаза в планшет Вовы. Неугомонный Сверчок составил список оставшихся камер, в которых мы еще не побывали. Их было всего две и в одной из них сидел Серега.

— Итак, побороться за право досрочного освобождения сможет... — Славик не спешил. — Лишь один из всех здесь присутствующих. Его имя… скоро станет известно на всю страну и тысячи людей будут голосовать за него, стараясь приблизить миг победы.

Каждый раз, когда Шевченко, казалось бы, готов был произнести имя счастливчика, но вместо этого откладывал оглашение выбора, по камере как будто проносился электрический разряд — люди резко подавались вперед, ломали пальцы, облизывали губы, кое-кто вскакивал с мест.

— Итак, поздравьте счастливчика, это… Стас.

Заключенные разом выдохнули, но с поздравлениями никто не спешил. Кто-то раздраженно покачал головой, кто-то ругался сквозь зубы. Я посмотрел на Антона. Он встретился со мной глазами, усмехнулся и разочарованно опустил голову. Стас спокойно посмотрел на Славика, выждал несколько секунд, равнодушно пожал плечами и сказал:

— Ладно, я согласен.

Можно было подумать, что его долго и с трудом уговаривали оказать такую честь для Второго канала. От такой хладнокровной наглости даже Гольцев опешил. Он оторвал взгляд от планшета, посмотрел на Стаса, а потом расплылся в улыбке.

— Все-таки я был прав, когда настаивал на его кандидатуре, — прошептал он мне на ухо. — Такой персонаж нам определенно пригодится. Смотри, сидит на койке, как будто на троне и еще одолжения нам делает. Ну что, ты рад за своего друга?

Я уже в глубине души начинал думать, что Стас действительно равнодушен к этому шоу, но Гольцеву решил об этом не говорить. По примеру своего друга я сделал отрешенное лицо и молча пожал плечами.

Мы отправили Стаса к остальным участникам, а сами двинулись дальше. Я теперь не особо внимательно слушал Славика. Нервное напряжение начало спадать и я почувствовал упадок сил, а ведь впереди было еще три человека. Мы отобрали двоих, препроводили их вслед за Стасом и подошли к финальной части отбора — последней камере, где среди прочих нас ждал Серега.

Местные зеки показались мне наиболее нервными и раздраженными. Ничего удивительного — они ждали своей очереди дольше всех, к тому же в планшете у Гольцева красовались имена уже одиннадцать участников. Значит каждый, кто следил за форумом, знал, что остался лишь один счастливый билет. Разглагольствующего Славика буквально поедали глазами почти все, кроме Сереги. Последний же, не отрываясь, смотрел на меня, наверное, надеясь, что я подам ему какой-нибудь знак. Но что я мог ему сообщить? Даже если бы Гольцев пообещал мне, что они возьмут моего друга на проект, то и в таком случае я не стал бы делать Сереге намеки. Вова в такой ситуации запросто мог бы соврать. Это позволило бы создать дополнительный повод для скандала. Я слегка пожал плечами, показывая другу, что мне ничего не известно и он переключил свое внимание на ведущего.

Славик, по своей хорошей традиции, накручивал ажиотаж и тянул время, но вскоре объявил, что для участия на шоу он приглашает Сергея. Однако это еще не убило интригу. В камере два человека носили такое имя и оба подскочили, услышав слова ведущего. Мой друг и его тезка обменялись взглядами, достойными василисков, а потом уставились на Славика, но тот не успел после этого и рот открыть. Вот тут наконец-то и произошла первая серьезная вспышка народного негодования. Остальные зеки, чьи надежды лопнули после слов шоумена, стали активно выражать свое несогласие. Терять им было больше нечего, поэтому вся сдержанность их стала таять буквально на глазах. То один, то другой начинал что-то громко говорить, перебивая друг друга, потом кто-то раздраженно оттолкнул рукой оператора, который чуть ли не вплотную приблизил камеру к одному из недовольных. Из этой комнаты нам пришлось ретироваться под защитой охраны. Честно говоря, я ожидал подобного всплеска еще раньше. Гольцев сиял:

— Ну вот, пошла движуха, теперь только держись. Это еще ничего, вот ближе к финалу начнется самое интересное.

Славик проводил последний раунд отбора в отдельной комнатушке, где еле хватило места нам с Гольцевым, ему с претендентами, да еще операторам.

— Теперь вас осталось лишь двое и я хочу услышать, чем вы собираетесь заняться, если одному из вас удастся выиграть наше шоу? Я уже задавал этот вопрос во время предварительного отбора, но прошло некоторое время и возможно ваши цели изменились.

Ни один, ни другой Сергей не сумели блеснуть особым красноречием. Шевченко поговорил с ними еще немного и завел свою шарманку о том, какой это уникальный шанс не только досрочно освободиться, но и прославиться на всю страну, о том, как их будут помнить поколения людей и том, кто же из них больше достоин этого возможности.

Я подумал, что по поводу поколений Славик о своем шоу чересчур высокого мнения — слишком велик поток развлечений, изливающийся на телезрителей. Следом за «Вторым шансом» выйдет на экраны другой скандальный проект и про нашего триумфатора все мгновенно забудут. Мечтать о следе в памяти поколений он вряд ли сможет.

Оба претендента смотрели на Славика лихорадочными глазами, ожидая, когда же он огласит вердикт.

— Итак, последний участник интеллектуально-развлекательного шоу «Второй шанс» это Сергей…Кириенко.

Я начал копаться в памяти, вспоминая, как же фамилия моего друга, но потом по его реакции понял, что выбрали все-таки его. Все те эмоции, на которые поскупился Стас, в полной мере продемонстрировал Серега. Сначала он замер, как будто не веря своим ушам, а затем вскочил, начал махать руками и орать что-то бессвязное. Он кинулся обнимать Славика, потом подбежал ко мне. Я не стал его поздравлять, так как он все равно ничего сейчас бы не услышал. Операторы трудились по полной программе, снимая его и несчастливого соискателя. Второй Серега сидел, свесив голову и закрыв лицо руками, плечи его вздрагивали. Может он плакал, может нет — я не знал, да и не хотел знать.

Мы двинулись в апартаменты для участников. По пути Серега шел рядом со мной, беспорядочно что-то рассказывал то о себе, то о планах на будущее, то начинал меня благодарить. Похоже, он искренне верил, что попал на шоу благодаря моим стараниям. Я пытался достучаться до него и объяснить, что моей заслуги здесь нет, но безрезультатно.

— Антона не взяли, знаешь?

На лицо Сереги на секунду набежала тень, но почти сразу пропала — его слишком захлестывала радость. Ее невозможно было чем-то омрачить. Он кивнул головой и ответил:

— Да. Я от форума глаз не отрывал, пока вы до нас не добрались. Ну что поделаешь, ведь не могли все на шоу попасть. Да и победитель в итоге будет только один, так что…

Он не закончил свою мысль, но я и так понял, что теперь среди претендентов на победу дружбы не будет, останется только конкуренция.

Вскоре все разошлись по своим местам: участники в новую камеру, журналисты по домам, а я отправился в свои «апартаменты», искренне радуясь, что этот бесконечный день завершился. Оказавшись у себя, я включил компьютер и залез на форум. Сверчок предложил обсудить результаты отбора и там бурлила волна всенародного возмущения — вот где зеки смогли выплеснуть все свое негодование. Избранные двенадцать человек сидели пока без интернета. Предусмотрительный Сверчок, чтобы не раздражать остальных, отлучил их даже от нашей «локалки». Спор разгорался все жарче, никто не стеснялся в выражениях и обвинениях, слава богу, что почти все претензии были адресованы людям, которые их прочитать не могли. Другими словами, наш форум стал похожим на любой другой форум интернета, где обсуждался какой-нибудь острый вопрос — куча оскорблений, претензий и причитаний. Я выключил компьютер и лег спать.

Следующий день начался с одинокого завтрака. Серега и Стас еще минимум пару, а то и тройку дней будут жить обособленно, а Антон почему-то так и не пришел. Я решил позвонить ему, как только вернусь обратно в камеру, а пока сидел и глядел по сторонам. Большая часть заключенных ходила как в воду опущенная, без аппетита ковырялась в содержимом тарелок или глядела в потолок. Разговоров почти никто не вел. Волна всеобщего возбуждения спала и тот стимул, который зажигал огонь надежды в глазах людей, растаял как мираж. После еды я позвонил Антону, но он не взял трубку. Хотелось бы верить, что его просто подкосила апатия и он ни с кем не хочет общаться. Вчера особого отчаяния он не продемонстрировал. Я отправился на тренировку. В спортзале было удивительно пусто, кроме меня там оказалась всего пара человек. Без Стаса я чувствовал себя одиноко и закончил занятие раньше, чем обычно.

Несколько дней прошло более-менее без происшествий. Я наслаждался покоем и бездельем, понимая, что это затишье перед бурей. Меня несколько раз приглашали на съемки. Сначала я комментировал результаты кастинга и вкратце рассказывал об участниках шоу. Потом я отправился в камеру к нашим будущим звездам. Круг лиц знакомый — Шевченко, Гольцев, операторы и заключенные, а вот настроение в камере было необычным. Люди не успели избавиться от эйфории, они ходили мечтательные, веселые, много шутили. Каждому казалось, что он поймал птицу удачи. Я такой атмосферы в тюрьме еще не видел, даже тогда, когда объявили о предстоящем шоу. Долго ли им оставалось наслаждаться покоем? Если я не ошибался в расчетах, то приблизительно через две недели вылетит первый участник. Мы пообщались с каждым из двенадцати. Говорил больше Славик, а я оставался в тени, что меня устраивало. Это давало возможность слушать и размышлять, а не лихорадочно придумывать оригинальные вопросы и остроумные ответы.

Стас и Серега ко мне не подходили, понимая, что здесь нормально пообщаться все равно не дадут. Я утешал себя мыслями о том, что мы еще успеем наговориться, когда их отсюда выпустят. Потом промелькнула мысль, что Гольцев может мне запретить близкие контакты с конкурсантами. Дружба ведущего с участником может показаться очень выгодной для последнего. Если кто-то из моих друзей победит в этой гонке, то не увидят ли в этом мой протекторат? Вот тебе и тень на репутацию честных состязаний, а следовательно и на весь имидж Второго канала. От режиссеров проекта можно ждать чего угодно, в этом я уже убедился. Если все обстоит так, как я подумал, то придется или от общения отказываться или лишать друзей шансов на победу. Желая отвлечься от мрачных мыслей, я начал глазеть по сторонам.

Мониторы крутили немую рекламу официальных спонсоров. Все двенадцать будущих участников были одеты в спортивную форму известной фирмы. Потом, когда они вернутся в свои камеры, им снова выдадут их привычную одежду, но пока — почему бы и не использовать их тела в рекламных целях? Кормили их в той же столовой, что и всех прочих, только делали это в другое время, пресекая контакты с остальными обитателями тюрьмы. Так же обстояло дело и с прогулками.