Возвращаясь от наших будущих звезд, мы, по предложению Гольцева, остановились во дворе, и он сказал мне:

— Ну вот и пришло время для свидания с родителями. Ты рад?

Конечно, я был рад. Условия, на которых должна была состояться наша встреча, язык не поворачивался назвать идеальными, но выбирать не приходилось. Своего нетерпения я решил не демонстрировать. Вместо этого решил взять пример со Стаса — сделал абсолютно равнодушное лицо (по крайней мере, мне хотелось думать, что мне это удалось) и спросил:

— Когда?

— Завтра или послезавтра. Можешь не хвататься за телефон — они уже оповещены.

— Второй канал все планирует основательно. Когда вы успели им рассказать?

— Да совсем недавно, пока вы со Славиком развлекали заключенных.

— А что, ты не мог оставить эту привилегию мне?!

Гольцев усмехнулся, довольный тем, что ему удалось разрушить стену моего показного равнодушия:

— Ты им редко звонишь, Виктор, поэтому пришлось мне лично проконтролировать этот момент.

Два оператора держали нас на прицеле с самого начала разговора, но я обратил на это внимание только теперь. Воистину, сейчас не время было скандалить и я сдержался. Гольцев сказал правду — я звонил родным далеко не каждый день, но причина крылась не в равнодушии. Телефон и даже видеосвязь не могли заменить полноценную встречу, что бы там не говорилось в рекламе мобильных операторов и производителей веб-камер. Это было бы не свидание, а насмешка, какая-то гротескная пародия на нормальное общение. Я прибегал к этому способу только из-за отсутствия других возможностей.

На самом деле я почти не звонил, пока безропотно ожидал казни — не хотел каждый раз еще больше разъедать их сердца. Думал, что будет легче и мне и им, если они привыкнут, что меня больше нет. Может это и плохой способ подготовить разлуку, но для таких случаев инструкций не выдумали и каждый, оказавшись в такой ситуации, должен сам находить правильную линию поведения. В тот период я иногда начинал мечтать о том, чтобы приговор исполнили быстрее. Вот тогда я понял, почему осужденные на смертную казнь иногда пытаются покончить жизнь самоубийством.

После того, как Меренков согласился бороться за мое спасение, я позвонил родителям сразу же. Реже общаться с ними я начал только недавно, когда Второй канал нацеплял на каждом шагу камер и микрофонов. Разговаривать с мамой или отцом, затылком чувствуя пристальное внимание электронных соглядатаев, и зная, что любая моя фраза может прозвучать на всю страну — это не самое большое удовольствие. Когда мою «резиденцию» только-только нафаршировали следящей техникой, я провел добрый час, пытаясь найти наиболее уединенное место. Таковым оказался санузел, но вот именно там сразу после посещения монтажников пропала и мобильная связь и интернет.

Гольцев увидел, что молчание затягивается и добавил:

— Я их просил, чтобы они тебе сразу не звонили, так как ты занят на съемках и пообещал, что ты с ними свяжешься, как только освободишься. Мы тебя на сегодня больше отвлекать не будем, можешь отправляться в камеру и поговорить с родными наедине.

Можно подумать, что там я нахожусь в полном одиночестве. Хотя, если уж даже наша встреча все равно будет запечатлена на видео, то скрывать подробности телефонного разговора и вовсе смысла нет. Интересно, возле родителей сейчас тоже сидят операторы Второго канала, настраивают аппаратуру и ждут моего звонка?

— Ладно, Вова, до встречи.

Вернувшись в камеру, я завалился на кровать и набрал номер мамы. Они были дома и последний час просидели как на иголках, ожидая пока я позвоню. Весть о возможности увидеть сына их ошеломила. Они не могли поверить своим ушам, пока я сам не подтвердил ее. Я отвечал на вопросы, рассказывал о себе, утешал, обещал, что скоро встретимся. Сам же в это время пытался прикинуть, выдумал ли Гольцев какой-то особенный сюжет для свидания или же нам дадут просто увидеться и поговорить так, как мы сами того захотим. Пускай свидание состоится и под присмотром видеокамер, зато без заранее заученных и отрепетированных ролей. Хотелось надеяться на последний вариант, но, зная методы работы СТЛ и Второго канала, можно было предположить, что там уже целая пьеса продумана, вплоть до жестов и мимики.

Ждать и в самом деле пришлось недолго. На следующее утро Гольцев и Шевченко с помощниками прибыли ко мне и мы начали репетицию. Я был слишком плохого мнения о них — мне пообещали, что никакого постановочного сценария не будет и нам дадут возможность общаться в свое удовольствие.

— Ну а ты, Виктор, за это дашь нам небольшое интервью, — сказал Вова.

— Рассыплюсь в благодарностях перед корпорацией СТЛ и Вторым Каналом?

— Разумеется, — подтвердил Шевченко. — Вот, у меня здесь наброски твоей речи.

Я взял лист бумаги и пробежался по нему глазами. Они не особо надеялись на мое красноречие, потому как их текст касался не одних лишь благодарностей, но и подробно описывал мои переживания и тоску по близким людям. По-моему это были вещи и так настолько очевидные, что о них даже говорить не следовало. Я покосился на шоуменов и спросил:

— И кто же из вас умудрился залезть ко мне в душу и узнать, что я чувствую?

— Думаю, в твоей ситуации люди испытывают вполне предсказуемые эмоции, так что угадывать здесь нечего.

— Славик, радость от встречи с родителями я мог бы и сам описать, без ваших подсказок.

— Мог бы, — вмешался Гольцев. — Но в том и штука, что ты этого не хочешь делать, я же тебя уже неплохо изучил. Ты не имеешь привычки выставлять свои чувства напоказ. Если бы мы оставили все на самотек, то ты вряд ли стал бы распинаться. Можешь поверить, этот текст написан людьми, которые знают толк в проникновенных речах, сам бы ты более красиво уж точно не сказал. Ты же не забыл, что твоя главная задача — это расположить к себе зрителей? Так что, начнем?

Мы сняли материал довольно быстро. За время съемок я успел неоднократно поблагодарить Второй канал за гуманность и похвалить их чуткое и неравнодушное руководство за организацию встречи с родными. Гольцев и Шевченко остались довольны и убрались. Наверняка они уже побывали у меня дома и я услышу схожие речи из уст родителей, когда увижу запись нашей встречи, вмонтированную в одну из серий.

До означенного часа времени оставалось еще слишком много и я не знал, чем себя занять. Серега и Стас отбывали срок «карантина», Антон слегка приболел, так что его тоже сегодня не увижу, поэтому я решил написать Сверчку. Тот, как всегда, был на связи и отозвался мгновенно:

— Привет, Виктор! Ну что, скучно тебе без друзей?

— Сверчок, ты что, мысли мои читаешь?

— Кто тебя учил отвечать вопросом на вопрос? Если тебе заняться нечем, то присоединяйся ко мне в одной классной игрушке, а то я остался без напарника. Он сейчас рядом с твоими Стасом и Серегой скучает, а мне по галактике летать не с кем.

— Лучше скажи, ты участников и дальше собираешься держать на голодном пайке?

— Ну, социальные сети для них закрыты минимум до конца съемок. А насчет локального форума я пока указаний не получал. Ты же читал, что там пишут. Не думаю, что участники, прочитав все, что о них высказали прочие заключенные, оставят эти тирады без внимания. Я получил целый ворох просьб от наших зеков. Кому-то игру новую скачать, кому-то — планшет хороший посоветовать ну и так далее. Другими словами, почти все, кто на шоу не попал, ищут теперь альтернативные источники развлечений.

— Так почему бы кому-нибудь из них не предложить стать твоим напарником в этой космической игре?

— Я так и сделаю. Просто предложил тебе первому, раз уж ты пока так скучаешь.

За разговором пришло время обеда. А там наступил вечер. Встречу организовали прямо в моей камере. Незадолго до начала явились Славик и Вова, как обычно, с эскортом операторов. Последние проверили установленные в помещении микрофоны и видеокамеры, потом у меня взяли еще одно коротенькое интервью и Славик отчалил за моими родителями. Вслед за ним ушел и Вова. Наверное, будет смотреть за развитием событий через камеры слежения. Я же не мог усидеть на месте и слонялся из угла в угол.

Совсем скоро открылась дверь и в сопровождении Славика и оператора зашли мои родители. Вид у них в первую секунду был настороженный, но как только они увидели меня, то от этой бдительности не осталось и следа. Мы обнялись и долго не могли оторваться друг от друга. Славик нас не отвлекал, но что-то говорил на камеру, используя нашу троицу как задний план. Потом он удалился, прихватив своего помощника, а мы остались одни. Периоды бурного общения, когда мы не успевали задавать вопросы и отвечать на них, сменялись моментами полной тишины, когда нам хватало просто возможности молча смотреть друг другу в глаза. В конце концов, поговорить мы могли и по телефону, а вот встретиться удалось лишь стараниями компании СТЛ. В этот момент я готов был им простить все: и принуждение к участию в шоу, и развешанную вследствие этого рекламу и даже то, что нас сейчас снимают видеокамеры, а потом эту запись увидит многомиллионная аудитория Второго канала.

Увы, время пролетело очень быстро. Дверь открылась, а на пороге показался Славик. Он поздравил нас с тем, что мы наконец-то встретились и задал каждому по несколько вопросов. Мои мама и папа сердечно благодарили ведущего за это свидание, я искренне присоединился к их словам. Пришло время прощаться. Я мог провести их не далее, чем до дверей камеры. Славик отправился с ними, а я остался один. Вскоре он вернулся и засыпал меня вопросами. Я предпочел бы сейчас побыть один, но мои пожелания вряд ли кого-то интересовали. Когда уже и он собрался уходить, я сказал:

— Вы же далеко не все сможете втиснуть в выпуск. Мне бы увидеть, что из всего материала, снятого сегодня, будет показано зрителям.

— Ну, так чего же проще? Ты же будешь смотреть эту серию, вот и увидишь.

— Я хотел бы посмотреть окончательный вариант до того, как он пойдет в эфир.

— Посмотрим, — неопределенно ответил Славик. — Ничего тебе пока обещать не могу. Я уверен, что любую сегодняшнюю сцену можно смело пускать на большой экран, так что тебе не придется стыдиться. Должен тебе признаться, твоя встреча с родителями прошла просто… — Он задумался. — Ошеломительно! Все было очень естественно и искренне. Даже у меня мурашки по коже забегали. Вот хотя бы такие моменты оправдывают изобретение видеозаписи. Это будет хит! Можешь не сомневаться, телезрители проникнуться к тебе симпатией.

Он ушел, а я еще полночи не мог заснуть. Прокручивал в голове каждый момент нашего свидания и перебирал в уме все то, что не успел или не сообразил сказать. Да, Славик был определенно прав — видеокамеры не зря придумали. Нужно попросить у него все сегодняшние записи. Как бы дальше не сложилась моя судьба, но пока я лишен возможности ежедневно видеть родных, эти видеоролики будут для меня немалым утешением. Теперь я понимал, что пока оставался на свободе, то совершенно не ценил каждую секунду, проведенную рядом с самыми близкими людьми настолько, насколько ее следовало ценить.

…

За несколько дней страсти улеглись. Энтузиазм и разочарование в равной степени выветрились из мыслей заключенных, не попавших на проект. Жизнь в тюрьме вошла в привычную колею. Я, наблюдая за успокоившейся обстановкой, констатировал, что участников шоу можно было возвращать в родные камеры. Если кого-то из недовольных зависть и побуждала точить нож, то по их лицам этого нельзя было предугадать. Антон опять показался на глаза. По его словам, в первый день он и в самом деле поддался унынию, но потом махнул на весь этот балаган рукой. Мы сидели на нашей привычной лавочке и я думал о том, что скоро наша компания имеет все шансы на воссоединение. Гольцев не запретил мне общаться с друзьями, объяснив это просто: «Вот если бы победителя выбирало жюри из числа организаторов, то твоя привязанность к кому-то из участников стала бы нежелательной. А в нашем случае право выбора принадлежит широкой общественности, так что можешь не переживать. Глас народа — глас Божий».

Антон тем временем рассказывал:

— Сначала я так расстроился, что даже слов бы не нашел, чтобы это выразить, но потом успокоился. В конце концов, я буквально пару дней провел в постоянном беспокойстве. А если представить, что пришлось бы так жить до конца шоу! Каждые выходные ожидать возможного вылета, метаться между надеждой и отчаянием! Нет, ну его в болото. Да и деньги целее останутся.

Я молча кивнул и подумал, что последняя проблема приобретала все большую актуальность. Это было несчастливое наследство для тех, кого шоу зацепило лишь самым краем. Местный форум постепенно начинали наводнять жалобы на взятый в состоянии безумной надежды кредит. Непонятно кому они жаловались, ведь многие из читавших испытывали те же проблемы. Сверчок, движимый жаждой деятельности, даже предложил организовать рейтинг должников, руководствуясь суммой, которую они задолжали банку. Я подозревал, что это была изощренная насмешка с его стороны над теми, кто попался в такую ловушку. Зеки, кажется, тоже это заподозрили, потому как эта его идея ни у кого поддержки не нашла. «Рейтинг доверчивых и мечтательных», как корректно назвал его в переписке со мной Сверчок, так и не составили.

— А ты у них был? — отвлек меня от размышлений Антон. — Как им там живется?

Я описал ему условия содержания наших будущих звезд и добавил, что скоро мы с ними воссоединимся.

Через пару дней мое предсказание сбылось и участники вернулись в привычные камеры. Расчет продюсеров оправдался — никаких покушений на них, по крайней мере, сразу после возвращения, не было. Я надеялся, что подобные эксцессы и в дальнейшем не возникнут. Мы собрались во время прогулки. Тема спорта была безжалостно вычеркнута из повестки дня. Все разговоры крутились вокруг шоу. Серега без устали рассуждал о будущих съемках, взвешивал свои и чужие шансы на успех, мечтал о будущем. Стас время от времени вставлял в его монолог одну-две фразы. Меня же больше интересовало, чем они занимались, пока сидели на карантине.

— Да ничего особенного не делали, — ответил Серега. — Ну, приходили несколько раз журналисты, задавали каверзные вопросы. А так, все как и обычно. Только что кормили немного в другое время, да еще Стасу не дали нормально потренироваться.

— Да, — кивнул Стас. — Сказали, что несколько дней и без тренировок обойдусь. Там была перекладина и брусья, но ты же понимаешь, что этого мало.

Спортивный инвентарь, которым их обеспечили, я заметил сразу, как только впервые зашел в ту камеру. Как же его не заметить, если рядом с брусьями бросалось в глаза яркое пятно рекламного плаката с символикой «JethroGym».

— Нужно наверстывать упущенное. Пойдем завтра в нормальный спортзал?

— Обязательно, — согласился Стас.

Вечером позвонил Гольцев и сказал, что хватит отлынивать, пора начинать смотреть телевизор.

— Вова, у меня и поинтереснее занятия найдутся. Смотри его сам.

— Виктор, не выделывайся. Я же тебя не заставляю пялиться в экран с утра и до ночи. Но тебя же будут снимать видеокамеры, нужно чтобы хотя бы иногда мелькали кадры, где ты смотришь телевизор. Я уже говорил: что же это за ведущий шоу, который абсолютно равнодушен к телевидению?

— Ты мне и в ванной камер наставил?

— Нет, об этом можешь не беспокоиться. Ну, кроме шуток, привыкай постепенно к новому образу жизни — смотри хоть какие-нибудь передачи, интересуйся светскими новостями, короче будь как все.

Мы попрощались и я решил приступить к небольшой адаптации. К развлекательному телевидению я был равнодушен очень давно, повешенный мне в рекламных целях телевизор воспринимал как элемент интерьера и даже еще ни разу не включал. Насколько я понимал, современные модели по набору функций не уступали лучшим компьютерам. Разобраться оказалось не так и сложно. В комплекте прилагалась даже толстая книга с инструкцией, но это была дань прошлому. Управление таким аппаратом осуществлялось через небольшой сенсорный планшет. Он давал доступ ко всем функциям, на нем же можно и печатать, общаясь в интернете, который, по нынешним меркам, в телевизоре должен присутствовать обязательно.

Я немного побродил по разным каналам в надежде найти художественный или документальный фильм и тем самым облегчить себе просмотр. Однако все оказалось не так легко. На меня хлынула в прямом смысле какофония назойливых звуков и бьющих по глазам ярких пятен. Я везде натыкался на схожую картину — реклама всего, что только можно вообразить, анонсы разных сериалов, обрывки развлекательных шоу. Если бы в углу не менялись логотипы, я бы всерьез заподозрил, что мне удалось заблудиться в трех соснах, а не в пятидесяти пяти, настроенных в телевизоре на данный момент. Смысла в таком числе каналов я не увидел, поскольку никакого разнообразия по содержанию там и близко не было. Наверное, это всего лишь мнение дилетанта, далекого от регулярного посещения телеэфира.

Я решил остановиться на одном канале, все равно каком, в надежде дождаться момента, когда там начнут хоть что-то толковое показывать. Пока что крутили рекламу. Я решил проявить терпение, все равно по добрым тридцати другим показывали то же самое. Хватило меня ненадолго. Пять минут рекламы превратились в десять, потом в пятнадцать, потом я решил, что это специальный рекламный канал. Многие ролики повторялись с завидной регулярностью. Один из них в течение этих пятнадцати минут я посмотрел шесть раз и мог бы при желании слово в слово повторить его с начала и до конца.

Решив, что на первый раз хватит, я выключил телевизор, дав себе обещание как-нибудь повторить попытку. В глубине души я надеялся, что Гольцев от меня в этом вопросе отстанет, занятый более важными делами. Голова оказалась забита каким-то хламом и гудела, как улей. Немало времени потребовалось, чтобы мысли прояснились.

На следующий день я, как и собирался, отправился в спортзал. Стас уже был здесь и разминался.

— Привет, ты давно пришел? Наверстываешь упущенное?

— Привет, Витек. Да уже минут двадцать занимаюсь. Не так и много я пропустил.

В перерыве между тренировками Стас сказал:

— Людей-то побольше стало. Помнишь, сколько их сюда ходило раньше? До начала реалити-шоу? Кроме нас, здесь ошивалось еще человек десять, не больше. Видишь, как легко людей сюда заманить — лишаешь их социальных сетей и руки сами тянутся к гантелям.

— Вето на социальные сети так и не сняли?

— Нет, конечно. Но наши люди кругом лазейку найдут, — улыбнулся Стас. — Страждущие уговорили Сверчка сделать им локальную социальную сеть. Я с ним переписывался, он как раз корпел над дизайном страницы.

— Так ведь есть же у нас сайт, да и форум при нем. Чего же еще?

— Ну… — пожал плечами Стас. — Хорошо, но мало. Людям нужна именно сеть со всеми привычными бонусами, они без этого жить не могут. Так что скоро мы имеем все шансы опять остаться тут в окружении только самых преданных фанатов спорта.

Мы продолжили заниматься. В заде произошли кое-какие изменения, касающиеся интерьера. Если раньше здесь стоял только бак с холодной водой, автомат по продаже минералки и еще один, предлагающий протеиновое питание, то теперь их потеснили конкуренты. Новички самоуверенно блестели яркими корпусами, на которых красовались названия известных брендов. Теперь, когда участники шоу будут ходить в спортзал, всевозможные производители старались правдами и неправдами мелькнуть в кадре. Самое странное заключалось в том, что эти автоматы продавали сладкую газировку или кофе. Поразмыслив, я решил, что в тренажерном зале, который создан для укрепления здоровья, не хватает лишь автомата под завязку набитого гамбургерами, хот-догами и чипсами.

Закончив тренировку, мы двинулись обедать. По пути Стас сказал:

— Видишь, как жизнь поворачивается? Моя младшая сестра с детства мечтала попасть на какое-нибудь шоу. Помню, еще и пяти лет ей не исполнилось, а она уже неотрывно сидела перед телевизором и без устали смотрела самые разные шоу. Болела за участников, просила меня проголосовать за ее любимчиков, у самой-то денег еще не было. Боже, а сколько слез она проливала, если ее фаворит проигрывал, ты не представляешь. Примерно с того возраста и начались разговоры: «Вот, мол, вырасту и стану звездой экрана!»

Стас раньше мне про это не рассказывал, возможно, потому, что всего пару месяцев назад развлекательное телевидение почти никогда не становилось темой наших разговоров.

— Ну и как? — поинтересовался я.

— Ну, я думал, что вырастет и забудет. Многие в детстве мечтают о чем-то таком, что со временем теряет для них привлекательность. Но не в этом случае. Я не могу сразу вспомнить, был ли хоть один кастинг в пределах досягаемости, который бы она пропустила. Если какой-нибудь отбор проходил в разных городах, то она часто каталась вслед за организаторами, только бы попасть пред светлы очи жюри еще раз. А уж тематика насколько разнообразная! Честно скажу, я бы в жизни не подумал, что у нас снимают так много шоу, если бы не она. Какие только кастинги она не проходила: танцевальные, песенные, кулинарные, строительные. Еще были шоу для создания семьи, для поиска сокровищ, для… — он развел руками. — Да просто не перечислить, там не один десяток.

— Ну и как, успешно?

— Как сказать. Она поучаствовала в десятках разных шоу, но нигде не добилась особого успеха. Первый раз ее пригласили, когда она еще была студенткой. Дашка обрадовалась, летала как на крыльях и буквально светилась от счастья, но далеко не прошла.

— Сильно расстроилась?

— Не то слово. Ее тогда чуть из университета не отчислили. После вылета с проекта она месяц проходила в каком-то трансе, на лекциях почти не появлялась. Так до самой сессии и не могла прийти в себя, еле сдала. А знаешь, что привело ее в тонус? Объявление о скором наборе на новое шоу.

— Что она в них находила?

— Сам не знаю. Я вдоволь насмотрелся на чудаков, пока сопровождал ее на кастинги. Они ломились туда с таким энтузиазмом, как будто мелькание на экране автоматически должно избавить их от унылого однообразия повседневной жизни. Можно подумать, они верили, что стоит им попасть на шоу и жизнь преобразится, как по мановению волшебной палочки — они станут более привлекательными, успешными, знаменитыми, а рутина и бытовуха навсегда станут обходить их стороной.

— Короче, жизнь превратится в один большой праздник, — резюмировал я. — Ну вот, а теперь ее очередь болеть за тебя. Ты и в самом деле равнодушен к нашему шоу?

— Я уже говорил тебе, что я не против участвовать в этом маскараде, но вовсе не собираюсь сходить из-за этого с ума. Мои нервы неизмеримо дороже. Если организаторы думают, что все здесь будут перед ними на коленях ползать и плясать как марионетки, то они ошибаются! Может мне легче судить, чем другим, — слегка остыв, добавил он. — Ведь у меня на шее хотя бы кредит не висит.

После обеда ко мне в гости наведался Гольцев.

— Привет. Совсем скоро первый прямой эфир. Какие настроения царят среди зеков?

— Всем позарез нужно знать, как все будет происходить. Ты бы распределил роли, в конце концов. Раздал бы всем инструкции, где было бы расписано кто и что должен говорить, как себя вести, обозначил бы положительных и отрицательных персонажей.

Гольцев укоризненно покачал головой:

— Ну что ты, Виктор, разве можно доверять такие вещи бумаге. Подобная инструкция станет настоящим крахом для всего проекта, если попадет в руки к конкурентам. Существование подобного компромата допустить нельзя. А ты, похоже, не веришь в то, что у нас будет настоящее реалити-шоу с живыми, искренними эмоциями, без жесткой режиссуры и деспотизма продюсеров?

— Ты сам-то в это веришь? — спросил я.

Гольцев ничего не ответил. Вместо этого он достал из кармана флешку и положил на стол. Сколько раз я уже видел этот жест и сколько раз еще наверняка увижу.

— Здесь набросан сценарий первой прямой трансляции, в том числе и твоя роль. Ознакомься, должен же ты знать, что тебе придется делать и говорить.

— Кто еще получил подобные инструкции?

— Ну, конечно у Славика есть экземпляр. Но это же не театральная пьеса — здесь нет прописанных реплик. Для зеков никто монологов писать и не планировал. Никаких фальшивых декораций, только настоящее, живое общение. Мы постараемся дать им всем равные шансы на победу.

— В первой серии никто не вылетит?

— Нет. Дадим людям немного оглядеться по сторонам, а уж потом начнется самое интересное. Поверь, Виктор, ты еще будешь мне благодарен за то, что я открыл для тебя новый мир. Ты никогда не смотрел реалити-шоу и ни за кого не болел. Да, ты увлекался спортом, но это не то. Профессиональные спортсмены — это как боги с Олимпа. Обыватели смотрят на них снизу вверх и ждут чудес. Никогда переживания за любимого футболиста не будут так сильны, как в реалити-шоу, потому что в нашей отрасли победить может любой человек. Для этого не нужно всю жизнь посвящать изнурительным тренировкам. Ты следишь за хитросплетениями интриг, с нетерпением ждешь вердикта жюри или результатов голосования участников и переживаешь за своего фаворита, как за самого себя. А все потому, что знаешь — он простой человек, такой же, как ты, а такой человек всегда ближе и понятнее, чем бог с Олимпа.

Вова перевел дыхание и продолжил:

— А уж лично тебе будет изнутри видно гораздо больше интересного, чем простым телезрителям. Поверь, это увлечение захлестнет тебя с головой. Ты видишь во мне расчетливого бизнесмена, а потому недолюбливаешь. А зря. Главная причина, по которой я выбрал свою специальность — это именно желание создавать ансамбли сильных чувств, заставлять людей переживать острые эмоции. Я драматург, а не делец.

Непонятно было, с чего бы это Гольцев так передо мной распинался. Говорил он действительно воодушевленно, но я в его искренность не верил. Может, это рекламный ход и он планировал часть монолога пустить в трансляцию, может, какие-нибудь другие цели преследовал, меня это не особенно интересовало. Я смотрел на этого Шекспира от коммерческого телевидения и вспоминал о том, что один мой знакомый чуть не покончил с собой, когда любимая футбольная команда неожиданно проиграла в финале престижного кубка. Так что еще неизвестно, какие увлечения могут вызвать более сильные переживания. Потом, правда, вспомнилась история о том, как у соседки бабушка попала в больницу с инфарктом, после того, как в любимом сериале главная героиня наглоталась таблеток. Возможно, в словах Гольцева была своя доля истины.

Дни проходили. Второй канал выпустил в эфир две серии нашего мега-шоу. В первой было очень сжато подано все то, что они успели наснимать до кастинга: моя экскурсия по тюрьме и рассказ о судебных традициях прошлого. Все это сопровождалось фантастическим количеством рекламы на каждом шагу. Ее оказалось столько, что лекция о тюрьмах прошлого, прерываемая рекламными вставками ежеминутно, совершенно не запомнилась.

Вторую серию посвятили заключенным. Зрителям дали возможность присмотреться к потенциальным участникам, ощутить атмосферу тюрьмы. Зеки рассказывали о себе, делились планами на будущее. В глубине сердца каждый из них лелеял надежду на победу. Хватало и довольно смешных, как на меня, эпизодов. Один из опрошенных заявил, что тюремное заключение это весьма суровое наказание. По его словам, окружающий мир невероятно сжался в размерах. Как он сам выразился «все свободное время приходится делить между компьютером, холодильником и телевизором». Исходя из этих слов, можно было подумать, что его это очень угнетало. Но я, по его же более ранним рассказам, знал, что этот парень и до заключения вел примерно такой же образ жизни, только теперь хотя бы работа не отвлекала его от трех вышеназванных «друзей». Вторая серия тоже была наводнена рекламой.

Кроме презентации официальных спонсоров, зрителям также ненавязчиво, но часто напоминали о том, что только стараниями Второго канала они имеют возможность наслаждаться этим захватывающим шоу. Это говорили все: Славик Шевченко, повторивший это раз десять, зеки, усердно благодарившие организаторов, да еще и бигборды, мелькавшие время от времени в кадре. Заключенные старались еще и себя преподнести в самом выгодном свете. У каждого находилось какое-то необычное увлечение или экстравагантная цель на будущее. Можно было подумать, что у нас снимают шоу скрытых талантов. Лично мне количество рекламы казалось зашкаливающим, но моего мнения никто не спрашивал.

Эти выпуски всколыхнули общественность — интеллектуально-развлекательное шоу «Второй шанс» всерьез заинтересовало аудиторию. Его обсуждали по радио и телевидению, в газетах и в интернете, на работе и дома. Интерес публики рос буквально на глазах. Гольцев светился от счастья. В социальных сетях создавали бесчисленные группы и сообщества приверженцев и противников шоу, также хватало групп, посвященных отдельным персонам проекта: Гольцеву, Шевченко, да и мне тоже. За последними страницами я следил наиболее внимательно.

Третью серию посвятили кастингу. Режиссеры и операторы постарались на славу — даже я, точно знающий состав участников, и то смотрел с жадным интересом. Потихоньку я начал понимать, почему люди с таким энтузиазмом смотрят развлекательные шоу. Для многих это становилось источником ощущений гораздо более ярких, чем те, которые они могли бы испытать в реальной жизни.

Теперь круг соискателей определился и у всех участников стали появляться свои фанаты. Они начинали болеть за кого-нибудь из заключенных, до исступления доказывая друг другу, кто из претендентов лучше и достойнее победы. В интернете баталии велись весьма нешуточные, с использованием всего арсенала аргументов, среди которых ведущие позиции занимало искусство виртуозного владения нецензурной лексикой. А ведь все это происходило еще до начала основного действа. Можно представить, как забурлят эмоции после того, как прольется «первая кровь» и хотя бы один из конкурсантов покинет гонку.

В один из вечеров я сидел и переписывался со Сверчком. Он продолжал жить прежней жизнью: сидел в социальных сетях, играл в онлайн-игры, переписывался на форумах. К тому же, теперь у него стало на одно развлечение больше — он собирал всю информацию, связанную со «Вторым Шансом». Сверчок поспешил обрадовать меня новостью о том, что я, похоже, являюсь самой популярной фигурой шоу. Ни один другой человек, задействованный в проекте, не мог бы похвастаться таким обилием посвященных ему фанатских сообществ и тематических форумов. Буквально накануне этой переписки похожие сведения сообщил и адвокат. Видимо, реклама, промывающая мозги обществу на всех фронтах, сделала свое дело. Моя популярность опять пошла вверх. Поможет ли это добиться изменения приговора?

От этих размышлений меня отвлекло новое сообщение от Сверчка:

— В социальных сетях появилась новая фишка. Приходилось читать про марафон?

— Все марафоны, которые приходят мне на ум, никак не связаны с соц. сетями. Расскажи подробнее.

— Все очень просто. Ты и сам знаешь, что некоторые люди на таких ресурсах могут зависать часами. Теперь все популярнее стала такая забава: люди заходят в социальную сеть и соревнуются, кто дольше там просидит. К нынешнему времени состязания вышли на новый уровень. Теперь веб-камеры следят за тем, чтобы под одним логином не сидели, сменяя друг друга, несколько человек. Также существуют четко регламентированные по времени перерывы, а о начале нового марафона идут оповещения чуть ли не за месяц.

— Странно, я о таком даже не слышал. А оповещения-то зачем?

— Ну ты чего, Витек? Марафон может продлиться и два дня, нужно же людям время выкроить. С работы или учебы отпроситься, приготовиться, чтобы никто не отвлекал.

— И что, много желающих участвовать?

— Конечно! У каждой серьезной социальной сети уже есть своя профильная команда, которая занимается только марафонами: следит за соблюдением правил, размещает оповещения, рассылает приглашения. Победители становятся людьми весьма уважаемыми. У каждого появляются фанаты, последователи, ученики.

— Да я смотрю, ничего не меняется веками. Победителей Марафона чествовали, как богов, еще в Древней Греции. Ну а правила каковы?

— Ну, общий свод этих турниров похож. Участники должны непрерывно находиться на просторах социальной сети, за этим, как я говорил, следят веб-камеры. Раз в несколько часов им полагается перерыв минут на пять-десять. Есть можно, когда хочешь, но почти все делают это прямо за компьютером, перерывы для этого слишком ценны. Ну, понятное дело, нужно проявлять какую-то активность — заходить на чьи-нибудь страницы, выкладывать фотки, писать комментарии. Нельзя просто так сидеть и глазеть на свою страницу.

— Ты что и сам в подобных гонках на выживание участвовал?

— Нет, такие игры не для меня, мне и без того развлечений хватает. Но хочу тебе сказать, некоторые готовятся к этим состязаниям очень серьезно. Тут один мой знакомый, победитель нескольких марафонов, даже специальный блог завел, в котором описывает поэтапно, как готовиться, чем запасаться, какое оборудование выбирать. Короче, стал таким себе гуру для новичков в этом вопросе. Все как в профессиональном спорте: правильное питание, режим, экипировка. Он, для победы в одном очень нашумевшем марафоне, даже массажистку привлек. Она ему разминала плечи и шею, пока он в монитор пялился. Благо, это ему ничего не стоило, так как это была его сестра. Ему после такого новшества даже специальный статус присвоили.

— Что-то типа «За неоценимый вклад в развитие марафонного спорта»?

— Вроде того. Теперь этот статус высвечивается возле его имени в любой социальной сети и он им очень гордится.

— Спать, как я понимаю, во время марафона нельзя?

— Конечно! Это позволяет сократить такие мероприятия до более-менее допустимых временных рамок. Сам подумай, что было бы, если организаторы выделяли хотя бы пять или шесть часов в день для сна. А так одна гонка длится обычно не больше двух суток.

— И много таких соревнований проходит?

— Да почти каждую неделю какая-нибудь из сетей размещает на своих просторах сообщение о стартующем марафоне. Знаешь, кстати, как реагирует организм на двухсуточное бодрствование? Если покопаешься в интернете, то сможешь найти не одну подборку видеороликов на эту тематику, записанных именно во время таких соревнований.

— Смешных?

— Это из той же серии, что и нарезка падений, например во время исполнения велосипедных трюков — со стороны может и смешно смотрится.

— Слушай, Сверчок, а ты чего отстаешь от табуна? Ты же единственный, кто пользуется полной свободой в интернете, так тебе и карты в руки. Ведь наши «постояльцы» на стену лезут из-за ограничений в общении, вот и создал бы для них локальную социальную сеть, пока что только внутри тюрьмы. Смотри, какая перспектива — закончится шоу, запреты падут и такой проект сможет выйти на просторы глобальной сети. Название броское выдумай, что-нибудь вроде «Зона», а еще лучше «Кича», ну и регистрацию сделай только для тех, кто сможет подтвердить, что отбывает тюремный срок. Получится принципиально новая платформа для общения, эксклюзивная и недоступная простым обывателям, такой себе закрытый элитный клуб.

— Ага, представляю себе, — ответил Сверчок. — Попадает человек в тюрьму и ему тут же приходит письмо на почту: «Вы приглашены в элитную социальную сеть «Кича». Пройдите моментальную регистрацию и ваша жизнь заиграет новыми красками. С уважением, администрация».

— Заключенные смогут обмениваться фотками с мест лишения свободы, давать друг другу советы, как лучше бодяжить чифир и собирать «лайки» за душещипательные истории о несправедливом судебном приговоре.

— Боюсь, если сеть наберет популярность и люди будут стараться попасть в этот элитный клуб, то количество преступлений резко подскочит — прямая пропорция, знаешь ли. Создателя такого ресурса посадят пожизненно с формулировкой вроде «Злонамеренная криминализация социума», ну или как-то так.

Я вспомнил, что когда-то в разговоре с Гольцевым также предрек рост преступности в связи с популярностью нашего шоу. Оставалось уповать на то, что я далеко не блестящий оракул.

— Сверчок, так для тебя это же будет просто рай! Ты тогда уже точно будешь навсегда обеспечен кровом, пищей и интернетом.

На следующий день я вышел на прогулку и увидел, что Серега принес с собой планшет. Он сидел на нашей лавочке, оживленно стучал пальцами по дисплею и никого вокруг не замечал.

— Привет, Серега. Ты чего там строчишь?

— Привет! У нас теперь своя соц. сеть есть. Сверчок ее только сегодня запустил.

Ага, значит шутка про социальную сеть «Кича» обрела реальные очертания. Нужно будет написать Сверчку и потребовать медаль за хорошую идею.

— Стас и Антон еще не подошли? — спросил я.

— Не, я никого не видел.

— Ты бы сейчас даже на весть об амнистии не отреагировал, не то что на каких-то людей по эту сторону монитора.

— Извини, Виктор, просто я слишком поздно узнал о новой сети. В камере не успел зарегистрироваться, потому и взял планшет. Сейчас, допишу пару фраз и оторвусь от экрана.

Подошли опоздавшие, поздоровались, сели и воззрились на Серегу. Тот на внешние раздражители не реагировал и его решили не отвлекать. Разговор шел то о спорте, то о предстоящих съемках, то еще о чем-нибудь. Времени прошло довольно много, Серегины «пара фраз» никак не заканчивались. Он, весьма довольный тем, что его не отвлекают, продолжал переписку. Я оглянулся по сторонам — в дворике хватало заключенных, которые тоже сидели, уставившись в свои телефоны или планшеты. Впрочем, таких здесь всегда хватало. Антон посетовал на недоступные социальные сети. Серега, услышав знакомое слово, наконец-то обратил на нас внимание.

— Так регистрируйся в местной сети.

— Кого я здесь не видел? Мне бы со своими друзьями с воли контакт наладить.

— Ну так предложи им примкнуть к нашей локальной сети, — вспомнив разговор со Сверчком, пошутил я. — Достаточно какой-нибудь несчастной кражи и вот они уже среди нас.

— Спасибо, — покосился на меня Антон. — Я уж лучше подожду, пока шоу пройдет.

— Я вообще не пойму, — добавил Стас. — Нам ведь не запретили телефонную связь. Неужели организаторы боятся утечки информации именно через социальные сети?

— Они на самом деле о нас позаботились, — заметил Серега. Общение с нами не отвлекало его от планшета, он говорил и одновременно печатал кому-то сообщение. — Вы только представьте себе, какой волной вопросов нас бы накрыло на наших страницах. Я уже раз двадцать по телефону объяснял знакомым, что раскрывать тайны съемок не могу.

— Да, а если представить себе, сколько людей стало бы набиваться к нам в друзья… — Стас покачал головой. — Мы проекту времени вообще уделять бы не смогли, с утра до ночи перед мониторами бы сидели.

Я подумал, что последнее замечание Стаса было правильным, однако вряд ли Второй канал так уж заботился о нас. Скорее о том, чтобы зрителям предстали интересные, живые персонажи, а не зомби, загипнотизированные интернетом.