Если алкоголизм — не болезнь, тогда что же это? Я полагаю, что самым простым, но тем не менее наиболее обоснованным определением алкоголизма будет следующее: это очень плохая привычка. Привычку к алкоголизму можно приобрести различными способами. Не все алкоголики одинаковы, и они заболевают алкоголизмом по разным причинам. По-видимому, существует три основные причины алкоголизма.

Первая, физическая или физиологическая, основана на том, что алкоголь является очень сильным, изменяющим соматику и психику наркотиком, который эффективно снимает тревогу и порождает чувство благополучия, но кроме того, что наиболее важно, вызывает зависимость. Зависимость означает, что а) когда вы начинаете пить чаще и чаще, вам требуется все больше и больше алкоголя, чтобы добиться прежнего эффекта, и б) когда вы становитесь зависимым, то у вас возникает физиологическая болезнь (абстиненция), если вы не пьете в течение того или иного времени.

Вторая причина социальная. Люди становятся алкоголиками потому, что потребление спиртного приветствуется их родителями, родственниками, коллегами, рекламой и фольклором. Алкоголь неизменно присутствует, когда люди весело проводят время и расслабляются. Часто спиртное является необходимым аспектом такой работы, как поддержание связи с общественностью. Оно настойчиво проталкивается в рекламные СМИ с помощью миллиардов долларов. Как правило, общество в целом его терпит и даже поощряет.

В-третьих, люди приобретают дурную привычку к алкоголизму по психологическим и эмоциональным причинам, поскольку очень часто выпивка является простейшим и наиболее эффективным из доступных способов преодоления личных проблем. Люди часто попадают в такие жизненные ситуации, из которых у них нет никакого видимого выхода. Нам не нравится состояние беспомощности, испытываемое, когда мы не можем решить свои проблемы, а выпивка помогает некоторым людям погасить чувство бессилия и тревоги. Она придает ощущение благополучия, безразличия и силы, которое, в результате, становится выходом из сложившейся ситуации.

Существует ряд других причин, по которым люди пьют. Когда алкогольный напиток должным образом приготовлен, он вызывает приятные ощущения. Алкоголь также обладает некоторыми выраженными полезными лечебными свойствами, и стать зависимыми от него могут даже люди, которые пьют ради получения вкусовых ощущений или в лечебных целях.

 

Игра алкоголика

Люди издавна играют в «игры», но Эрик Берн был первым, кто проанализировал и показал эти игры в схематическом виде. В своем бестселлере «Игры, в которые играют люди» [7] он описал ряд игр. Среди них в разделе «Игры на всю жизнь» была и игра под названием «Алкоголик».

Игра — это повторяющаяся транзакция, имеющая начало, середину и конец, а также скрытый мотив или вознаграждение. Алкоголизм как игра — это повторяющийся паттерн (как всем нам известно), имеющий идентифицируемую начальную, среднюю и конечную стадии, который проигрывается алкоголиком по значимым причинам, не всегда очевидным для него самого или наблюдателя.

Игра — это серия транзакций между людьми. Участвующие в игре исполняют в ней различные роли, но для всех игроков стимулом являются награды. Согласно Берну, в игре «Алкоголик» роли таковы: Ведущий (Алкоголик), Спаситель, Преследователь, Простак и Посредник. Берн указывал, что люди, которые играют в игре одну роль, обычно рано или поздно начинают исполнять и другую. Важно помнить, что игра — это социальное событие, которое включает более одного человека, и что человек не может играть в подобную игру в одиночку. Соответственно, алкоголику требуется включить в свою жизнь людей, которые готовы с ним взаимодействовать, с тем чтобы игра могла пройти через несколько стадий (начало, середина и конец). Если бы не было других людей, исполняющих различные игровые роли, алкоголик смог бы дойти только до первой транзакции, на которой ему пришлось бы остановиться. Этот важный принцип — что для игры требуются два человека (или более) — является одним из вкладов игровой теории транзактного анализа в понимание человеческого поведения.

Вот как Берн описывает игру алкоголика в книге «Игры, в которые играют люди» (отредактировано и сокращено):

«В анализе игры отсутствует такое понятие, как „алкоголизм“ или „алкоголик“, а есть роль, которая в определенном типе игры носит название Алкоголик. Если при чрезмерной выпивке основным движителем является какая-то биохимическая или физиологическая аномалия — а это предположение продолжает оставаться под вопросом, — тогда ее изучение относится к области медицины внутренних болезней. Анализ игры рассматривает нечто совершенно иное — виды социальных транзакций, которые связаны с подобными эксцессами. Отсюда и игра „Алкоголик“.

В своей законченной форме это — игра, в которой участвуют пять человек, хотя количество ролей бывает меньшим, так что игра может начинаться и заканчиваться при двух участниках. Центральная роль принадлежит Алкоголику — тому, кто является „Объектом“. Главную вспомогательную роль исполняет Преследователь, которого, как правило, играет представитель противоположного пола, обычно супруга. Третья роль — Спаситель, ее обычно играет представитель этого же пола, часто заботливый семейный врач, проявляющий интерес к пациенту, а также к проблемам пьянства. В классической ситуации врач успешно избавляет алкоголика от его привычки. После того как Алкоголик воздерживается от выпивки в течение шести месяцев, они поздравляют друг друга с успехом. На следующий день Алкоголика находят в сточной канаве.

Четвертая роль отведена Простаку, или Марионетке. В литературе эта роль обычно принадлежит хозяину закусочной, который продлевает Алкоголику кредит или предлагает ему в долг сэндвич, а возможно, и чашку кофе, не преследуя его и не пытаясь его спасти. Иногда Простак принимает на себя другую роль, которая тоже оказывает влияние на игру, но не столь существенна — роль Подстрекателя, „хорошего парня“, который предлагает выпивку, хотя его об этом вовсе не просят. „Пойдем, пропустим по одной“ (и ты быстрее скатишься в пропасть). Профессионалом, ассистирующим во всех играх с выпивкой, является бармен или продавец спиртных напитков. В игре „Алкоголик“ он исполняет пятую роль — Посредника, являющегося прямым источником выпивки и в некотором смысле наиболее значимым человеком в жизни зависимого.

На начальной стадии игры „Алкоголик“ жена может исполнять все три вспомогательные роли. В полночь она — Простак, когда раздевает своего мужа, готовит ему кофе и позволяет себя поколачивать; утром — Преследователь, ругающий за порочный образ жизни; а вечером — Спаситель, который умоляет алкоголика измениться. На последующих стадиях, иногда обусловленных органическим ухудшением состояния алкоголика, он может избавиться от Преследователя и Спасителя, но терпит их, если они готовы выступить в качестве источников выпивки. Алкоголик отправится в благотворительное заведение и будет спасен, если сможет получить там бесплатный обед или станет мириться с внушениями, исходящими от дилетанта или профессионала, до тех пор, пока сможет получать после этого еду. Данные исследований свидетельствуют, что вознаграждением в игре „Алкоголик“ (характерным для игр в целом) является аспект, которому большинство исследователей уделяют наименьшее внимание. При анализе этой игры выявилось, что сама выпивка является лишь второстепенным удовольствием, дающим дополнительные преимущества, — процедурой, ведущей к реальной кульминации, которой является похмелье. Аналогичная ситуация имеет место в игре „Неудачник“; неприятное положение, которое привлекает наибольшее внимание, — это всего лишь удовольствие, позволяющее довести дело до кульминации, которой является получение прощения от партнера. Для Алкоголика похмелье — это не столько физическое мучение, сколько психологическая пытка.

Транзактная цель пьянства, кроме личных удовольствий, которые оно приносит, — создать ситуацию, в которой Ребенка может строго отчитать не только внутренний Родитель, но и любая родительская фигура в его окружении, которая достаточно заинтересована в оказании услуги. Поэтому терапия этой игры должна быть сосредоточена не на выпивке, а на событиях следующего утра — желании подвергнуться самобичеванию. Однако существует тип запойного пьяницы, у которого не бывает похмелья, и подобные люди не относятся к данной категории.

Психологическое лечение алкоголика также заключается в том чтобы заставить его полностью прекратить игру, а не просто поменять одну роль на другую. В некоторых случаях это оказывается возможным, хотя трудно найти нечто столь же привлекательное для Алкоголика, как продолжение игры. Поскольку в классических случаях он боится близости заменой может стать другая игра, а не свободные от игры отношения. Часто так называемые завязавшие алкоголики представляют собой не слишком привлекательную компанию для общения, и, возможно, они чувствуют, что их существование лишилось источников возбуждения и испытывают постоянный соблазн вернуться к прежнему образу жизни. Критерий истинного „исцеления от игры состоит в том, чтобы бывший Алкоголик мог культурно выпивать, не подвергая себя опасности. Обычное исцеление в виде „полного воздержания“ не должно удовлетворять аналитика игры.

Тем не менее организация „Анонимные алкоголики“ по-прежнему остается для большинства людей оптимальным первым шагом в терапии злоупотребления спиртным“».

Я включил эту длинную выдержку в свой текст по нескольким причинам. Она иллюстрирует провокационный и временами комический стиль Берна, сделавший его сочинения известными во всем мире, но также приведший к тому, что некоторые сочли транзактный анализ лишенным строгости и профессионализма [6].

С другой, более серьезной точки зрения, читатель должен заметить, что в этой цитате я выделил предложение, которое вызвало настоящий фурор в области лечения алкоголизма.

Критерий истинного «исцеления от игры» состоит в том чтобы бывшим Алкоголик мог культурно выпивать, не подвергая себя опасности.

Это высказывание вызвало множество возражений со стороны людей, которые полагают, что алкоголизм — неизлечимая болезнь. Оно утверждает, что алкоголизм — это игра, а не болезнь, и что если алкоголик откажется от игры, то сможет культурно выпивать, не подвергая себя опасности возврата к алкоголизму. Это по-настоящему радикальное утверждение. У многих людей, работающих с алкоголиками, особенно у тех, кто связан с АА, данная точ ка зрения вызывает сильное беспокойство. Я обсуждал этот вопрос множество раз и обнаружил, что когда мне удается получить вдумчивый, а не иррациональный ответ, опасение собеседника состоит в том, что человек, достигший состояния неустойчивого воздержания, может услышать или прочитать слова Берна (или мои) и извлечь из них ложную надежду, которая способна вызвать новый запой. Я хорошо понимаю эту тревогу. Она весьма актуальна, поскольку опасность вполне реальная.

Но Берн не говорит, что алкоголики могут продолжать выпивать, не подвергая себя опасности. Согласно его определению, один из важнейших аспектов алкоголизма состоит в том, что это игра, и если вы перестаете играть, то вы более не алкоголик (что АА считают невозможным). Соответственно, не предполагается, что человек, который не достиг той стадии, когда он более не является алкоголиком — т.е. если он по-прежнему играет в игру, — может или должен выпивать культурно или как-то иначе.

Это самодостаточный аргумент, который основан на определении, так что его невозможно опровергнуть. «Алкоголизм — игра, и если вы не играете в эту игру, вы — не алкоголик и можете культурно выпивать». Отметьте, что эти слова очень похожи на определение АА: «Алкоголизм — болезнь, и если вы ею больны, вы — алкоголик и не можете культурно выпивать».

В этом обсуждении очень важны слова «культурная выпивка». Культурная, или социальная, выпивка — это особая форма выпивки, и она исключает тот вид выпивки, который большинство людей считают социальным: выпить пару коктейлей перед обедом, немного вина во время еды и глоток ликера после обеда. Пропустить шесть или семь рюмок на вечеринке или шесть бутылок пива в жаркий день — это не социальная выпивка. Социальной выпивке больше соответствует стакан вина за обедом или рюмка перед ним либо пара бутылок пива во время продолжительной вечеринки или несколько глотков ликера после сытной еды. Целью социальной выпивки является проверка вкусовых качеств алкоголя и легкое опьянение, вызываемое употреблением небольшого количества спиртного.

То, что в США понимают под социальной выпивкой, в действительности является первым шагом — если не более прогрессивной стадией — на пути к алкоголизму.

Наконец, утверждение Берна, по-видимому, не предполагает, что бывший алкоголик должен пить культурно, с тем чтобы доказать, что он больше не алкоголик. Я думаю, Берн хотел сказать, что единственный способ, каким посторонний человек может определить, действительно ли алкоголик излечился от своего недуга, — посмотреть, может ли тот выпивать культурно. Следовательно, в этом свете утверждение Берна можно переписать следующим образом: «Алкоголизм является не неизлечимым заболеванием, а игрой; следовательно, от нее можно отказаться. Одна из проверок того, перестал ли человек быть алкоголиком, — это посмотреть, умеет ли он выпивать культурно, т.е. соблюдая традиции и не скатываясь к новому циклу пьянства».

Как бы то ни было, хотя мои взгляды [17, 20] и основаны на теории Берна, они имеют важные отличия: «Алкоголизм — это игра, но также физиологическая зависимость, причем обычно и то и другое одновременно. Эмпирические данные показывают, что некоторые (немногие) люди, которые подпадают под определение алкоголизма, перестают и быть физиологически зависимыми, и играть в игру, и возвращаются к социальной выпивке, хотя большинство не способно или не желает возвращаться к выпивке на любом уровне».

В следующей главе я конкретизирую свои взгляды.

 

Как предполагает само название игры, «пьяный и гордый» алкоголик — человек, который пьет и гордится этим. Для пьяного и гордого (ПГ) игрока — им чаще всего, но не обязательно, бывает мужчина — алкоголизм является способом самоутверждения посредством стимуляции окружающих людей, готовых участвовать в игре. Один из способов такого участия — роль собутыльника, поощряющего безрассудство алкоголика, или роль Жертвы/Простака, который верит любой лжи, поддерживает любое абсурдное предложение и постоянно напрашивается на новое. Другой способ участия в игре — роль Преследователя, который раздражен, озлоблен и всем своим поведением демонстрирует, что он нисколько не лучше самого алкоголика.

Роль ПГ часто исполняется торговыми агентами и администраторами, имеющими гибкий рабочий график, а также рабочими всех специальностей, а роли Спасителей и Преследователей часто играют их жены (или матери). В состоянии подпития ПГ игрок может приставать с сексуальными домогательствами к секретаршам, проиграть свою зарплату за карточным столом или провести вечер с друзьями, не отвечая за свое поведение. Когда жена начинает ревновать, бранить его и, наконец, презирать, ПГ наказывает ее тем, что снова напивается. На следующее утро, покорно улыбаясь, он извиняется: «О боже, мне так стыдно за происшедшее, дорогая. Я постараюсь исправиться». У его жены теперь две возможности: либо она принимает извинение, тем самым превращаясь в марионетку (Спасителя/Простака), либо отклоняет и становится безжалостной и сварливой (Преследователем). В любом случае она понимает, что только ухудшает ситуацию, и она права. Специалисты в области психического здоровья называют это поведение совместной зависимостью и считают его непродуктивным. Единственный приемлемый вариант — выйти из игры, отказавшись исполнять какую бы то ни было роль.

Обычно ПГ игрок не отлынивает от работы — по крайней мере, не в большей степени, чем это делают остальные — и умудряется держать ситуацию под контролем. Он редко слоняется по дому в поисках спиртного, поскольку выпивка является всего лишь предлогом для дурного поведения иного рода. ПГ выпивает и водит машину, выпивает и играет в азартные игры, выпивает и обманывает жену или бьет ее, выпивает и лжет. Фактически, выпивка является постоянным оправданием и спутником всех прочих проказ. Если кто-то пытается помочь и заговаривает с ПГ о его алкогольных проблемах, тот сердится и начинает защищаться, доказывая, что пьет ради получения вкусовых ощущений от хороших напитков, что это ему не вредит, что он может остановиться в любой момент, что выпивать ему просто необходимо для продвижения по работе и так далее и тому подобное. Фактически, он будет приводить любые аргументы, которые нейтрализуют предположение, что у него проблема с выпивкой.

ПГ игрок не верит тому, что он — алкоголик, и не признает это. Как следствие, он почти никогда по собственной инициативе не обращается за помощью к психотерапевту или к АА. Когда он это все-таки делает, часто потому, что жена угрожает с ним развестись, он находится на грани увольнения или его направляет на лечение судья или судебный исполнитель, ПГ чаще всего пытается вовлечь терапевта или членов группы в игру в качестве Спасителей. Любого терапевта, который упускает это из виду и готов проводить терапию с ПГ игроком без заключения контракта или четко оговоренного терапевтического соглашения (см. главу 15) либо полагает, что обсуждение детских переживаний или анализ сновидений способны принести какую-то пользу, ждет неминуемое и серьезное разочарование.

Попытка помочь сопротивляющемуся ПГ алкоголику в его проблеме с выпивкой — вероятно, самый фрустрирующий и неблагодарный опыт, с каким может столкнуться любой человек, оказывающий помощь. Эта попытка по своей сути безнадежна, а когда она связана с ПГ игроками, становится совершенно очевидно, что ни один терапевт не должен начинать терапию с алкоголиком без обстоятельного соглашения или контракта. В главе 15 я обсужу контракты во всех подробностях. Здесь же достаточно сказать, что контракт — это инициируемый пациентом взаимно согласованный план, согласно которому терапевт берется лечить алкоголика, а тот соглашается полностью участвовать в этом процессе.

Чтобы проиллюстрировать попытку работы с ПГ алкоголиком без контракта, я опишу вам случай с Подмигивающим пациентом.

Мистера Лава, 36-летнего ПГ игрока, опередила его жена, пришедшая ко мне обсудить, что она может сделать в отношении его поведения. Это случилось много лет назад, в те дни, когда я еще был готов подробно обсуждать с партнерами алкоголиков, что можно сделать, чтобы тем помочь. Теперь я стал умнее. Если человек, живущий с алкоголиком, хочет поговорить со мной, я обычно отклоняю какую бы то ни было продолжительную дискуссию о том, как можно помочь алкоголику, вместо этого настаивая на том, чтобы мы обсудили, как можно помочь человеку, пришедшему за советом. Что касается миссис Лава, то после короткого обсуждения я посоветовал ей, чтобы она пригрозила оставить своего мужа в качестве маневра, который должен побудить его к терапии.

Она так и поступила, и в результате одним солнечным утром я удостоился от мистера Лава телефонного звонка, в котором он просил назначить ему прием. С самого начала мистер Лава обращался со мной в беззаботной, дружеской манере: «Привет, док, как дела, что новенького? Могу я закурить?» Я был тогда еще неопытен и предположил, что будущий пациент заинтересован в том, чтобы избавиться от своего алкоголизма. После краткой лекции об опасностях, которые таит для меня пассивное курение, мы начали обычное исследование «причин» его пьянства. Мистер Лава был разговорчивым и проявлял интерес, так что мы хорошо сработались. Он перестал пить и продолжал вести трезвый образ жизни неделя за неделей.

Однажды, когда я встретил его в приемной, мистер Лава добавил к своей обычной дружеской манере подмигивание. Я заметил это, но ничего не сказал, хотя его действие вызвало у меня явное чувство дискомфорта. Отныне каждую неделю мистер Лава приветствовал меня подмигиванием. Это продолжалось в течение нескольких месяцев, во время которых он продолжал делать успехи и оставаться трезвым. Я ни разу не спросил пациента, что означают его подмигивания, и продолжал проводить терапию.

Затем совершенно неожиданно я обнаружил, что мистер Лава пьет уже несколько недель. Выяснилось, что приблизительно в то же время, когда он начал мне подмигивать, он стал пить и продолжал делать это между нашими встречами. Вероятно, он не употреблял алкоголь в течение 24 часов перед нашими сеансами, чтобы скрыть факт своего пьянства. Из-за своей неопытности я не заметил признаки (запах, цвет кожи, речь, нетвердая походка), которые не ускользнули бы от меня сегодня. Обманутый столь явным образом, я почувствовал себя полным глупцом и понял, что исполнил роль Простака в игре «Алкоголик». Мистер Лава больше не появлялся на терапевтических сеансах, а я извлек несколько ценных уроков.

Никогда не проводите терапию без контракта.

Всегда спрашивайте клиента о том, не пьет ли он, и сохраняйте определенную подозрительность в отношении его трезвости.

Клиенты, которые подмигивают и пользуются другими едва уловимыми шутливыми жестами, часто демонстрируют, что терапевт рискует стать наивной Жертвой/Простаком.

Начнем с того, что алкоголики всегда являются трудными клиентами, даже если они по-настоящему хотят лечиться. ПГ алкоголики же, как правило, совершенно не заинтересованы в терапии, и большая часть терапевтических сеансов с ними — пустая трата времени. Терапевт, обнаруживший, что «проводит терапию» с ПГ алкоголиком, который, как ему кажется, не проявляет искренности, должен, вероятно, при первой же возможности предложить прекратить сеансы.

«Мистер Смит, я полагаю, у вас проблема с употреблением алкоголя, но вы считаете иначе. Возможно, вы правы и мы попусту тратим время на этих сеансах. Давайте прекратим наши встречи через пару недель».

Если пациент принимает это предложение, ситуация проясняется: терапия была частью игры, которой настал конец. Если он начинает колебаться и хочет продолжить, следующим шагом должно стать заключение контракта.

Когда бы ПГ игрок ни обращался к врачу, жалуясь на серьезную болезнь, вызванную пьянством, его установка сводится примерно к следующему: «Боже, я болен. Кажется, я немного перебрал. Вам достаточно сделать мне укол в руку, дать таблеток и я буду в порядке». Эта установка сбивает с толку врачей, которые оценивают алкоголизм с точки зрения болезни и не способны понять, что он является игрой, а похмелье — это лишь фаза игры, в которой алкоголик временно исполняет роль Жертвы.

Берн указывает, что похмелье с его муками является существенным аспектом ПГ игры. Во время похмелья алкоголику кажется, что испытываемые страдания избавляют его от заслуженного гнева и наказания за дурные поступки. Любое осуждающее или неодобрительное слово со стороны человека, оказывающего помощь, будет рассматриваться как несправедливое и, вероятно, встречено с обидой и возмущением. «Как вы можете быть настолько жестоким? Разве не видно, что я умираю на ваших глазах? И вы еще называете себя врачом?» Эта ситуация иллюстрирует дилемму врача. Он может выбрать одну из трех возможностей: стать Преследователем, Спасителем или, если он не очень порядочный человек, просто деловым Посредником, поставляющим лекарства.

Однако ПГ алкоголики редко заинтересованы в причинении себе необратимого вреда, поскольку их основной компенсацией являются награды, которыми сопровождаются бесконечные вечеринки, излияние гнева и сексуальные шалости.

Когда ПГ игрок начинает чувствовать разрушительное действие алкоголизма, он или она часто прекращают пить. Это может продолжаться несколько лет, включая серию безуспешных попыток, но встречается множество людей, которые некогда были алкоголиками, но затем вели трезвый образ жизни и не напивались или позволяли себе пропустить рюмку либо даже культурно выпить в течение многих-многих лет. Вероятно, они были ПГ алкоголиками, в конце концов решившими перестать выражать свои бунтарские, гневные и сексуальные импульсы посредством алкоголя. ПГ алкоголизм напоминает поведенческий паттерн импульсивных, юношеских лет, часто изживающий себя ввиду низкой эффективности по мере того, как человек становится более зрелым. Именно эта особенность отличает ПГ от игры «Выпивоха», которая будет обсуждаться в следующей главе.

ПГ — это игра в бунтарство. Она представляет собой одну из семейства разыгрываемых на разных территориях игр, где люди бунтуют против суждений игроков, старающихся показать себя «более благочестивыми, чем вы» (более опрятными, более деятельными, более стройными, чем вы, и т.д.). Она связана с игрой «Горячий и гордый», в которую играют бунтующие студенты по всему миру. Поскольку все игры этого семейства — просто проявления реакции, направленной против деспотичных суждений окружающих, они отчасти являются выражением здоровой личности, несмотря на то что в некоторых из своих аспектов подобные действия могут быть для человека деструктивными.

Чтобы помочь любому игроку в этом семействе игр, помощник должен признать позитивную мотивацию, присутствующую в поведении игроков. Полезно вспомнить, что позитивные социальные движения выросли именно из подобного бунтарства. «Черное прекрасно», «Гомосексуализм — это нормально», женское движение, восстание на площади Тяньаньмэнь — любое движение за освобождение начинают люди, бунтующие против деспотических суждений и решений, принимаемых обществом. На ранних этапах подобных движений этот бунт, который может быть вполне оправданным, всегда отличается неопределенностью, импульсивностью, иррациональностью и часто деструктивен для участников и окружающих.

Гнев и бунтарство ПГ игрока в определенной мере оправданны. Он раздражен тем, что его подталкивают к выпивке, с одной стороны, и осуждают за пьянство, с другой, тем, что с ним обращаются в снисходительной манере, и тем, что его привычку эксплуатируют бармены и владельцы винных магазинов, а также алкогольная индустрия. Подобно любому другому человеку, ПГ игрок хочет собой гордиться. Проблема состоит в том, что в качестве предмета своей гордости он выбирает выпивку. Чтобы оказать ему адекватную помощь, необходимо понять его потребность в чувстве гордости и проникнуться этим. ПГ игроку кажется, что его поведение оправданно и нормально, и он определенно не собирается прислушиваться к тем, кто утверждает обратное.

Единственная надежда терапевта — согласиться с ПГ игроком в том, что тот, в сущности, хороший человек, но попросить, чтобы он проанализировал свои пьяные выходки и увидел, насколько деструктивны они для него и окружающих. Вот один из основных вкладов транзактного анализа (ТА) в психотерапию: терапевт всегда подходит к клиенту с установкой, что с тем все в порядке, и исследуется лишь его поведение (причем только по просьбе клиента).

Если все вышесказанное наводит на мысль, что я советую не осуждать алкоголиков и оставить разрешение их проблемы им самим, значит, я выражаюсь недостаточно ясно. Я придерживаюсь этой позиции только до тех пор, пока алкоголик причиняет вред лишь себе, но не окружающим. Когда поведение начинает пагубно сказываться на других, очевидно, что на него следует прореагировать. Но ответом не должно стать «проведение терапии», если только о терапии не просят и если не заключается контракт. Ответом на безответственное, деструктивное поведение должна быть законная, быстрая реакция правоохранительных и судебных органов. Когда вред, как это часто бывает, становится причиной мучений и лишений для родственников, друзей и даже посторонних людей, ответ должен быть справедливым, например в форме бойкота, гневного порицания или ультиматума.

Алкоголизм — это не заболевание и не преступление, но он может привести и к тому и к другому. Когда он включает в себя болезнь, алкоголика следует направить к врачу, который будет лечить эту болезнь. Когда он включает в себя совершение преступления, алкоголик должен предстать перед судом. Если же он не включает ни того ни другого, как это бывает чаще всего, предоставить право выбора в отношении дальнейших действий следует самому алкоголику. Единственную помощь, которую мы можем оказать, — это не позволить себе оказаться втянутыми в игру в роли Жертвы, Спасителя или Преследователя, проявив взамен честность и откровенность. Как этого добиться, будет объяснено в части этой книги.

 

Кто такой алкоголик?

Один из трудных вопросов в терапии алкоголизма: является ли тот или иной игрок алкоголиком? ПГ игроки обычно отрицают то, что они — алкоголики, и зачастую обижаются на подобное предположение.

Ниже приведены типичные примеры бесед с ПГ игроками. Каждый из них представляет собой неудачную попытку показать, что человек страдает алкоголизмом.

Прямолинейный подход:

— Мистер Смит, на мой взгляд, вы — алкоголик.

— Ну, возможно, вы и правы. Я часто думал об этом. Иногда и мне кажется, что я — алкоголик, но на самом деле я так не считаю.

Окольный подход:

— Мистер Смит, вам не кажется, что вы — алкоголик? (Давая понять, что он — алкоголик.)

— Нет, я так не считаю. Алкоголик — это тот, кто не может контролировать потребление спиртного. А я его контролирую. Я никогда не пью до полудня и могу остановиться в любое время. У меня никогда не бывает похмелья. Да, я пью помногу, но мой организм хорошо усваивает спиртное и у меня не бывает с этим никаких проблем.

Аргументированный подход:

— Да, но в прошлую субботу вы выпили в 8 часов утра.

— Да, но сделал это потому, что было очень жарко и мне требовалось холодное пиво.

— Да, но в понедельник утром ваш вид показался мне не слишком здоровым.

— Да, но дело в том, что у меня начался грипп. Я всего лишь выпил большой стакан лимонного сока с перцем и водкой — лучшее средство от простуды.

— Да, но вас изрядно шатало, когда вы уходили с вечеринки на днях.

— Да, но чашка кофе меня мгновенно протрезвила. Я вернулся домой в полном порядке, разве нет?

Эти примеры даны для того, чтобы продемонстрировать: пока вы пытаетесь доказать, что алкоголик не прав, можно добиться очень немногого.

Задача не в том, чтобы доказать, что человек — алкоголик, а в том, чтобы побудить его серьезно исследовать деструктивные аспекты его пьянства. А этого, разумеется, нельзя добиться без просьбы алкоголика о помощи — именно в этот момент он может быть готов к внимательному исследованию своего поведения. Если он спрашивает: «Я алкоголик?» — я отвечаю: «Если вы действительно хотите это знать, я задам вам два вопроса. Если вы ответите на оба „да“, тогда я сочту вас алкоголиком. Хотите попробовать?»

Я никогда не задаю эти вопросы, если человек не проявляет подлинного интереса, и мне кажется, что ответы должны быть честными и определенными.

Мой первый вопрос: «Вам не кажется, что вы потеряли контроль над потреблением спиртного? Например, не выпиваете ли вы иногда больше, чем хотите, или не выпиваете ли вы иногда в такое время, когда вам не хочется пить? Если ответ „да“, тогда вы — алкоголик».

Второй вопрос таков: «Вам не кажется, что ваше пьянство приносит вам определенный вред? На работе? В финансовом плане? В ваших отношениях с людьми? Каким-то иным образом? Если это так, значит вы — алкоголик. Насколько серьезна проблема, зависит от того, в какой степени ваше пьянство вышло из-под контроля и какой оно причиняет вред, но если на оба вопроса был ответ „да“, то вы находитесь где-то на пути от легкого алкоголизма к тяжелому».

Я стараюсь диагностировать алкоголизм только таким путем. Передо мной не стоит задача сообщить людям, что они такие, сякие или какие-то еще. Мне ни разу не удалось помочь человеку, который не просил искренне о помощи и не желал честно признать и проанализировать собственное поведение. Необходимость добиться искреннего участия клиента нигде так не важна, как в терапии алкоголизма или злоупотребления другими наркотическими и химическими веществами.

 

Один из основных концептов транзактного анализа сводится к следующему: с людьми все в порядке. Эту мысль можно сформулировать и иначе: люди в силу своей природы способны жить в гармонии с собой, друг с другом и со своей средой. Выражаясь проще, мы рождаемся с жизненной силой, которая предрасполагает нас к тому, чтобы быть здоровыми, и счастливыми. Этот потенциал реализуется у каждого человека в соответствии с теми материальными условиями, в которых он появляется на свет и оказывается во время своего дальнейшего существования.

Эмоциональные и ментальные нарушения, вредные привычки и депрессия не возникнут, если не будет токсичных факторов, которые могут быть идентифицированы в среде, внутри которой мы развиваемся. У этого общего закона имеются исключения, которые свойственны всем правилам. Двумя такими исключениями являются наследственные нарушения, наличие которых предполагают в случаях биполярных расстройств настроения и при шизофрении. Однако случаи эмоциональных нарушений, которые не являются сугубо средовыми, представляют собой редкие исключения. Уровни зависимости, а также ментальных и эмоциональных нарушений, которые мы обнаруживаем у современных людей, могут иметь некоторые наследственные компоненты, но они незначительны по сравнению с ненаследственными, средовыми причинами, которые порождают эти нарушения.

Неблагоприятные условия среды непосредственно влияют на личные возможности людей и их способность раскрыть свой потенциал. Если наш потенциал к тому, чтобы вести удовлетворительную жизнь, оказывается недоступным и не реализуется, мы оказываемся в состоянии отчуждения или бессилия. Отчуждение может влиять на силу наших чувств, мыслительные способности и само физическое существование.

 

Отсутствие любви

Отсутствие любви — это отчуждение человека от своих чувств или от любви и от способности сотрудничать и жить в гармонии с другими людьми.

Трудно подыскать лучший или более трагический пример отчуждения от человеческой способности любить, чем то, что случилось с угандийским племенем ик. Колин Трамбулл (Trumbull) в своей книге Mountain People («Люди с гор») описывает, как Милтон Оботе (президент Уганды в 1960-х гг. — Прим. перев.) лишил племя охотничьих угодий, превратив их в национальный парк для европейских туристов. После того как два поколения ик прожили в условиях полуголодного существования, этот некогда дружный, любящий детей народ превратился в группу эгоистичных, жестоких индивидов, никому не доверяющих и не оказывающих помощи. Они стали бросать своих маленьких детей; в одной из историй, описанных Трамбуллом, младенца оставили на съедение диким зверям, после чего этих животных ловили и употребляли в пищу.

Когда люди становятся «цивилизованными», то оказываются под влиянием намного менее жестокого, но более всеохватывающего отчуждения от способности любить и заботиться друг о друге. Мы постепенно утрачиваем свое врожденную привязанность друг к другу; вместо нее нас учат тому, что я называю «экономией наград», которая сильно влияет на награды или позитивные интеракции между людьми, уменьшая их количество.

Я использую термин «экономия наград» для описания набора правил, которые поддерживаются строгими социальными санкциями и, на мой взгляд, прививаются людям с раннего детства. Они предписывают, чтобы люди не удостаивали наград окружающих, не просили и не принимали награды, которые они хотели бы получить, не отвергали нежеланные награды и не награждали самих себя.

Эти правила способствуют уменьшению обмена наградами между молодыми и пожилыми людьми, между мужчинами, женщинами, родителями и детьми, братьями и сестрами, членами семьи и т.д. В совокупности правила экономии наград ведут к тому, что количество наград искусственно снижается и они превращаются в редкость, вместо того чтобы быть общедоступными. Вследствие экономии наград мы чувствуем себя нелюбимыми и не способными к любви. Мы становимся печальными, изолированными и депрессивными. Мы перестаем любить людей и оказываемся не способны действовать во благо других. Мы усваиваем, что нельзя позволить кому-то стать нам близким, что нельзя полностью доверять другим людям, и становимся не способны справиться с нормальными перепадами в своих отношениях. Короче говоря, мы утрачиваем способность к любви и к сопутствующим ей радостям и треволнениям.

 

Отсутствие радости

Отсутствие радости является следствием нашего отчуждения от интимного контакта со всеми частями нашего организма, которое обусловлено рядом отчуждающих влияний.

Нам говорят, что наш разум или дух отделен от нашего тела и что наше тело является, в некотором отношении, менее значимым из этих двух элементов. Нам говорят, что те, кто живет за счет своих умственных способностей, заслуживают большего уважения. Некоторых из нас учат тому, что плотские удовольствия опасны и, возможно, даже порочны. Мы привыкаем к отрицанию своего телесного опыта, который включает эмоции, как позитивные, так и негативные. Нам предлагают употреблять ненатуральную пищу, лишенную питательной ценности, и игнорировать ее вредные побочные эффекты. Нас призывают игнорировать то, как воспринимает болезни наш собственный организм, и избавляться от них с помощью лекарств, многие из которых только на время устраняют симптомы дисфункции.

Как следствие, наше тело, являющееся сосудом, матрицей нашей жизненной силы и бодрости, становится нам чужим и обращается против нас посредством болезней, непреодолимых страхов, привыкания к опасным продуктам и лекарствам, а также необъяснимой и, по-видимому, извращенной потребности в сексе, насилии, азартных играх, наркотиках, боли, которую мы не можем контролировать, и т.д.

Добрые отношения со своим телом вызывают чувство благополучия, которое может быть резко нарушено травматическими событиями, такими как эмоциональное или физическое насилие, мучения, голод или насильственная смерть любимого человека. Эти травмы могут повлечь за собой фобические расстройства, при которых человеку не удается справиться с тревогой.

Нам кажется, что мы нездоровы, не способны управлять своим телом, бессильны перед своими желаниями и эмоциями. Мы теряем надежду и совершаем медленное или внезапное самоубийство. Алкоголизм является характерным примером такого безрадостного отчуждения и оказывает особенно сильное влияние на мужчин, поскольку полученное в раннем детстве воспитание предписывает им игнорировать свои чувства. Женщины, как правило, лучше контактируют со своим телом и эмоциями, что обеспечивает им иммунитет против всевозможных вредных привычек.

 

Отсутствие здравомыслия

Все мы обладаем способностью развивать свои умственные способности, позволяющие нам понимать явления и факты окружающего мира, прогнозировать исход событий и разрешать проблемы. Эта способность в значительной степени развивается у одних людей и становится недоступной другим, не способным мыслить упорядоченным образом. Отсутствие здравомыслия, или безрассудство, — это отчуждение от своего разума или способности мыслить, разрешать проблемы или находить новые способы их решения.

Сознание некоторых людей наводняют хаотичные идеи, не поддающиеся контролю. Другие не могут удержать мысли в своем сознании достаточно долго для того, чтобы прийти к логическим заключениям, Полная сумятица и расстройство мыслительной способности являются крайней формой этого вида отчуждения, которое часто ошибочно диагностируют как «шизофрению».

С теми, кто страдал подобным отчуждением, прежде обходились жестоким и несправедливым образом. До начала XX века психиатры в качестве методов «помощи» людям, у которых проявлялись крайние формы отчуждения от своего разума, использовали лишение свободы, обитые войлоком палаты, смирительные рубашки, контрастные водные процедуры, принудительное кормление, удары электрическим током, экспериментирование с опасными лекарствами и операции на мозге. Эти методы, один за другим, продемонстрировали свою полную неэффективность в чем бы то ни было, кроме временного контроля.

Основными причинами отсутствия здравомыслия являются систематическая ложь и обесценивание, которые характеризуют гнетущую среду. Ложь знакома нам всем; обесценивание происходит, когда кто-то отрицает обоснованность нашего опыта, часто при помощи лжи. Систематическое обесценивание и ложь, когда мы одиноки, испуганы, голодны или больны — одним словом, лишены сил, — могут ослабить нашу мыслительную функцию, и если они носят достаточно тягостный характер, то приводят к полному расстройству мыслительной способности.

Когда восприятие людьми плохого обращения, обмана, гнета или откровенного преследования игнорируется или подавляется, это чаще всего ведет к состоянию смятения, в котором человек чувствует себя глупым и не способным мыслить. Другие могут реагировать различными навязчивыми состояниями, которые превращают их обесцененное восприятие в гипертрофированные системы, становящиеся фантастическими и нереальными; в этом случае подобные фантазии называют «параноидным бредом».

Тяжелой формой психического отчуждения является так называемая «параноидная шизофрения». Параноидная шизофрения — это психическая болезнь, имеющая генетическое происхождение, но многие случаи, которые подпадают под этот диагноз, являются не истинной шизофренией, а всего лишь паранойей. В основе параноидного бреда, каким бы фантастическим он ни был, почти всегда лежит зерно истины; вот почему я назвал паранойю «состоянием повышенного осознания».

Традиционно психиатрия борется с параноидным мышлением, еще больше обесценивая его обоснованность. Мой опыт показывает, что терапия эффективна, если она побуждает людей выражать параноидные фантазии и стремится дать им возможное, пусть только частичное, обоснование, охотно выискивая в них крупицы истины. Отсутствие здравомыслия, или отчуждение от своей мыслительной способности, лучше всего лечить, заменяя ложь и обесценивание правдивостью.

 

Влияние в мире

 

Противоположностью отчуждения является влияние в мире. Обретение человеком психических и телесных сил, способность любить включает, в равной мере, контакт, осознание и действие.

ВЛИЯНИЕ В МИРЕ = КОНТАКТ + ОСОЗНАНИЕ + ДЕЙСТВИЕ

 

Контакт

Когда люди объединяют свои усилия в сотрудничестве, они обретают способность сообща трудиться и помогать друг другу в достижении своих общих целей. Отношения сотрудничества требуют запрещения каких бы то ни было силовых действий: чтобы люди не лгали, ничего не утаивали друг от друга и отвечали за себя и свои поступки, когда они заботятся о других. Только когда мы трудимся сообща в организованной, сплоченной обстановке, у нас появляется возможность достичь прогресса в обретении силы. Ни один человек не сможет приобрести влияние в мире, если он будет держаться сам по себе, независимо от того, один ли он или среди толпы. Вот почему мы стремимся к контакту и сосредоточиваем свои усилия на групповом процессе.

 

Осознание

Сущностью осознания является расширение сознания. Особенно важно понимание нами того, каким образом действуют гнетущие влияния, включая нашего внутреннего Врага, которые уменьшают наши возможности. Осознание — это важная, постоянная задача обретения силы. Это накопление информации в эго-состоянии Взрослый о мире и его функционировании. Осознание проявлений и масштаба различных форм гнета, таких как бедность, расизм, сексизм, дискриминация пожилых людей и классовое предубеждение, особенно важно при избавлении от алкоголизма, от которого больше всего страдают те, кто лишен сил и беден.

Осознание человека усиливается за счет конструктивной информационной обратной связи от других людей. В этом процессе люди делятся с нами взглядами, касающимися нашего поведения и того, как оно влияет на других. Люди могут также советовать, как нам изменить и скорректировать свое поведение с пользой для всех. Обмен конструктивной обратной связью является существенным аспектом терапии, причем его заметно облегчает готовность к самокритике, к принятию на себя ответственности, к признанию и использованию мнений других людей.

 

Действие

Действие — это процесс, посредством которого реализуется наше осознание того, что должно быть изменено. Только контакт или контакт и осознание могут вести к интенсивному, углубленному субъективному ощущению собственной силы. Однако объективное влияние в мире отличается от субъективного ощущения своей силы и не может проистекать только из осознания или контакта. Осознание и контакт должны быть преобразованы в некоторую форму действия — такую как прекращение пьянства, смена круга общения, улучшение режима питания, выполнение упражнений, релаксация и т.д., — которая изменяет фактические условия в жизни человека. Действие предполагает риск, а когда человек рискует, ему может понадобиться защита от страхов и реальных опасностей, порой следующих за этим действием. Надежная защита в форме фактического союза с целью физической и моральной поддержки необходима при эффективном действии и является существенным аспектом контакта. Эффективный терапевт будет настаивать на действии и обеспечит надежную защиту.

Контакт, осознание и действие — это существенные элементы, которые сообща позволяют людям вернуть себе силу и избавиться от своих сценариев. Чуткий терапевт способствует всем трем элементам обретения силы. Эффективность Анонимных алкоголиков основывается на этих же элементах: контакте, благодаря их постоянным и доступным встречам; осознании, благодаря разнообразным, очень практичным идеям в отношении алкоголизма; и действии, обеспечиваемом их требованиями к трезвости и практическими аспектами 12-шаговой программы.

 

Транзактный анализ был разработан Эриком Берном в начале 1950-х годов [8], и после его смерти распался на множество школ. Я — транзактный аналитик, представляющий то направление транзактного анализа, которое придерживается определений, данных Берном в его книге «Игры, в которые играют люди». Я называю его «транзактным анализом, центрированным на наградах».

В настоящей главе обрисован контур этой теории. Чтобы понять суть моей книги, читать эту главу необязательно; основные особенности используемого мной ТА объяснены в главах, описывающих практику. Тем не менее, если вы хотите получить более глубокое представление о теории, которая стоит за моей терапией, я рекомендую вам прочитать эту главу.

 

Награды: истоки человеческого поведения

Подобно тому как мы нуждаемся в пище, воде и воздухе, для физического и психологического выживания нам необходимы и награды.

Каждая награда — это единица человеческого признания. Исследования показывают, что награды требуются маленьким детям для фактического выживания, а взрослым — для психологического выживания и здоровья [14]. Награды можно разделить на позитивные и негативные на основании субъективного опыта реципиента; позитивные награды вызывают у человека приятные чувства, а негативные — неприятные.

Как правило, люди предпочитают позитивные награды, но они будут искать и принимать негативные награды, когда позитивные недоступны. Когда человек оказывается лишенным наград, он принимается играть в игры с целью получения наград, и как только подобное приобретение становится привычным, по-видимому, начинает отдавать предпочтение токсичным наградам перед здоровыми.

 

Транзакции, силовые действия, игры и сотрудничество

Каждая интеракция между людьми состоит из серии взаимообратных социальных транзакций. Эти цепочки интеракций можно с пользой для дела разбить на две категории: конкурентные и кооперативные. Конкурентные, состязательные интеракции осуществляются посредством силовых действий. Силовые действия — это интеракции, призванные принудить к чему-то других людей.

Игры — это силовые действия с целью получения наград. Они представляют собой привычные, дисфункциональные паттерны приобретения наград, обычно усваиваемые в семье на раннем этапе жизни и ослабляющие здоровье и человеческий потенциал. Несмотря на то что люди испытывают неприятные чувства и теряют здоровье, они продолжают играть в игры, поскольку привыкли к ним и извлекают из них ряд преимуществ. Важнее всего то, что игры обеспечивают им столь необходимые награды.

Еще одно «преимущество» игр состоит в том, что игра в каждом случае подкрепляет и валидизирует — делает оправданным — жизненный сценарий, который представляет собой общий план действий, усваиваемый, а иногда сознательно избираемый в начале жизни. Эти сценарии, долговременные паттерны, выстроенные на привычных играх, будут сохраняться в течение всей жизни человека, если только их не изменить посредством сознательного решения. Алкоголизм — это игра, состоящая в действиях пьяного человека, которая поддерживает алкогольный сценарий зависимости и дезинтеграции. Каждый эпизод игры повышает возможность и вероятность исхода, предписываемого сценарием. Напротив, отказ от алкогольной игры аннулирует сценарий. Согласно Берну, такой отказ можно сравнить с «прекращением показа спектакля во время гастролей и постановкой нового».

 

Эго-состояния

 

Каждая награда — это транзакция, а каждая транзакция — это единица признания, награда. Но транзакции представляют собой нечто большее, чем награды; они являются также обменом информацией и могут содержать в себе больше информации, чем награды.

Транзакции берут начало в независимых, ярко выраженных поведенческих системах человека, называемых эго-состояниями, каждое из которых исполняет собственную специализированную функцию. Берн сосредоточил свое внимание на трех из этих эго-состояний: Родитель, Взрослый и Ребенок.

Эго-состояния — это независимые, внутренне согласованные паттерны или поведенческие системы, существующие в нормальном человеке. Берн назвал эти системы «эго-состояниями», потому что они представляют собой проявления эго, как его определил Фрейд. Каждое эго-состояние связано с уникальными моделями восприятия, эмоций и поведения. Три эго-состояния выражены достаточно отчетливо, так что может быть оправданной гипотеза, согласно которой они имеют биологическую основу в определенных нервных контурах или «ментальных модулях» [15].

Три эго-состояния — это видимые, наблюдаемые проявления эволюционного развития «экспертных» нервных контуров, каждый из которых выполняет различную функцию. Взрослый является экспертом в прогнозировании естественных событий, Ребенок — экспертом в сохранении эмоциональной мотивации, а Родитель — экспертом в выработке оценочных суждений.

 

Взрослый

Взрослый — это рациональное, логическое, прагматическое, разрешающее проблемы эго-состояние. То есть Взрослый — своего рода человеческий биокомпьютер. Он избавлен от интенсивных эмоций, которые обычно мешают пониманию и логике. Из трех эго-состояний данное чаще всего имеет специфический коррелят в головном мозге — неокортекс, который, как показывают исследования, отвечает за подражание, речь и абстрактное мышление. Было показано, что неокортекс устанавливает связи с другими системами мозга, может влиять на них и модифицировать их, а также испытывать влияние с их стороны и модифицироваться ими.

Взрослый оперирует поступающими к нему данными, которые он хранит и использует для произведения расчетов согласно определенной логической программе. Хотя Взрослому и не присущи сильные чувства, однако он испытывает значимые позитивные эмоции, связанные с получением удовольствия от эффективного решения проблем, и параллельные негативные эмоции, когда проблемы не поддаются решению. Мы слышали рассказ о радости Архимеда («Эврика!»), когда он во время купания догадался, как отличить позолоченный свинец от чистого золота. И, напротив, все мы знаем, как это неприятно, когда безуспешно бьешься над решением алгебраической или какой-либо иной задачи.

На основании этого люди могут заключить, что сильные эмоции нежелательны. Но это означает лишь следующее: во время логических операций нам необходимо добиться того, чтобы такие эмоции, как гнев, страх или чувство вины, были вынесены за рамки мыслительного процесса Взрослого. С другой стороны, это не означает, что эмоции игнорируются Взрослым — фактически, сведения об эмоциях служат важными данными для решения человеческих проблем.

Когда мы говорим, что Взрослый функционирует независимо от эмоций, то имеем в виду лишь следующее: эмоции не должны проникать в логическую программу нашего биокомпьютера. Когда подобное происходит, ответы Взрослого теряют свою объективность и становятся искаженными. Это не означает, что следование логике — наилучший способ существования во всех случаях; фактически, исключающий эмоции Взрослый может оказывать притупляющее воздействие на своего хозяина и окружающих его людей.

Взрослый обрабатывает все фактические данные, поступающие к нему. Если факты свежие, то тогда ответы Взрослого будут своевременными и более качественными, чем решения Ребенка или Родителя. Если факты неточны, компьютер Взрослого выдаст неправильные ответы.

Иногда Взрослый сохраняет полученные от Ребенка или Родителя данные, которые могут быть неверны. Этот случай называют контаминацией, или загрязнением. Контаминации Взрослого как понятие являются отражением нервных связей между неокортексом и более примитивными областями головного мозга. Грубые контаминации бывают вызваны повторными травмами или драматическими событиями в жизни человека. Эти события приводят Ребенка в замешательство, и он контаминирует Взрослого беспорядочной эмоциональной информацией.

Когда контаминация исходит от Родителя, ее называют предубеждением. Например, физик доктор Нид ищет лаборанта для выполнения кропотливой, утомительной работы с дорогостоящим оборудованием. Отбирая кандидатов на это место, он автоматически отбрасывает мужчин, поскольку полагает, что мужчины от природы неуклюжи и медлительны по сравнению с женщинами, что они менее искусно владеют своими руками. Это предубеждение Взрослый доктора Нида заимствует у Родителя, и оно является контаминацией, поскольку доктор принял его за подлинный факт, не сверив с реальностью.

Аналогичное непроверенное усвоение данных может происходить в случае получения информации, исходящей от Ребенка и обычно основанной на страхах или надеждах последнего. Когда этот тип контаминации Ребенка достигает крайности, его называют бредом. К примеру, Маша убеждена, что люди у нее за спиной обсуждают ее неловкие манеры и смешную внешность. На самом деле она вполне изящна и привлекательна. В подростковом возрасте ее дразнила лучшая подруга, которая, завидуя Маше, называла ее уродливой и глупой. Взрослый усвоил эту информацию и досаждает в течение долгих лет, причем это будет продолжаться до тех пор, пока Маша не деконтаминирует его, поняв, что он был не прав.

Маша — взрослая, самостоятельная женщина, однако ее действиями управляет напуганное эго-состояние Ребенок. Быть зрелым человеком или взрослым — не то же самое, что пребывать в эго-состоянии Взрослый. Маленькие дети могут находиться в своем Взрослом, а нормально функционирующие взрослые часто используют своего Родителя и Ребенка.

 

Ребенок

Ребенок — это эмоциональное эго-состояние. Все основные эмоции и их сочетания, например гнев, печаль, страх, стыд, с одной стороны, и любовь, радость, надежда, с другой, берут свое начало в Ребенке. Исследования показывают, что эмоциональные отделы мозга обладают способностью стимулировать и блокировать неокортекс в процессе, который можно интерпретировать как асимметричные отношения доминирования Ребенка над Взрослым. Транзактный анализ старается добиться баланса между этими эго-состояниями путем придания сил Взрослому.

Каждый знает, что иногда мы ведем себя как дети. Например, находясь в баре, Ваня в своем эго-состоянии Ребенок после пары рюмок начинает танцевать с Машей. Его жестикуляция и речь соответствуют жестам и речи 8-летнего мальчика. Он совершает размашистые движения, его руки и ноги дергаются, он громко поет. Его переживания — это переживания 8-летнего ребенка; он не только реагирует, думает, разговаривает, видит и слышит, как мальчик, но также испытывает чувства, которые совершенно не похожи на чувства и мысли человека, когда тот пребывает в своем эго-состоянии Взрослый или Родитель.

Находясь в эго-состоянии Ребенок, мы вовсе не притворяемся — мы действительно становимся детьми. Нам три или четыре года, и только наши мышцы и кости выдают в нас взрослого человека. Когда Ребенок ненавидит или любит, ведет себя импульсивно, спонтанно или игриво, мы называем его Естественным ребенком, Принцессой или Принцем. Когда он творит или предается игре воображения, его называют Интуитивным ребенком или Маленьким профессором. Когда он испытывает чувства страха, вины или стыда, мы называем его Адаптированным ребенком или Лягушкой.

Ребенка часто обвиняют в том, что он является источником беспокойства, поскольку он эгоцентричен, энергичен и оказывает сопротивление, когда его пытаются остановить. Однако в ТА Ребенка рассматривают как источник всего лучшего в человеке; единственный возможный в жизни источник творчества, восстановления сил, воспроизводства и обновления. Когда Ребенка используют для решения проблем, он находит новые решения, основанные на интуиции, но эти решения могут не быть настолько же надежными, как решения Взрослого, базирующиеся на фактах.|

Ребенка можно наблюдать в детях на протяжении длительных периодов времени, а во взрослых в ситуациях — когда людям позволяют дать выход своему Ребенку, например во время футбольных матчей или на вечеринках. Ребенок проявляет себя в течение коротких промежутков времени и в других ситуациях, таких как организационные собрания, учебные занятия или серьезные дискуссии, в которых его могут либо приветствовать, либо нет. В своей наиболее нежелательной форме он начинает полностью управлять человеческой жизнью, как это бывает у людей, страдающих тяжелыми эмоциональными нарушениями. Такое происходит с алкоголиками, чей напуганный, гневный или печальный Ребенок доводит их посредством пьянства буквально до саморазрушения. Печальный Ребенок может также проявлять себя на протяжении длительных периодов времени в форме депрессии, как это происходит у людей, которые понесли большую утрату. Напуганный Ребенок иногда доминирует в жизни человека, перенесшего тяжелую травму, вызывая у него тревожные расстройства, например, социофобии. Гневный Ребенок человека, который подвергался плохому обращению, может подталкивать взрослого человека к антисоциальному поведению.

 

Родитель

Родитель — это оценивающее, основанное на традиции, регулирующее эго-состояние. Родитель подобен магнитофону. Это набор заранее записанных правил, регламентирующих жизнь. Когда человек находится в эго-состоянии Родитель, он мыслит, чувствует и ведет себя подобно одному из своих родителей или кому-то, занявшему их место. Родитель решает без какой-либо аргументации, как ему прореагировать на ситуации, что хорошо или плохо и как людям следует жить. Родитель опирается на суждения и, следовательно, страдает предубеждением в пользу или против определенных людей, идей или действий.

В человеке может доминировать одно из эго-состояний, не позволяющее проявить себя двум другим. Примером этого является исключающий Родитель — случай, когда человек не способен использовать своего Ребенка или Взрослого. Такой человек оказывается в крайне невыгодном положении, поскольку если он хочет нормально функционировать, все его эго-состояния в случае необходимости должны быть доступны. Примером исключающего или зафиксированного Родителя является мистер Паскин, страдавший алкоголизмом: «Я не выпил ни одной рюмки за десять лет и соблюдаю все правила, но мне невесело. Люди меня избегают. Моя жена говорит, что я скучный и неинтересный человек. Как я ни стараюсь, мне не удается завести друзей. Вроде бы все в порядке, но я несчастлив». Мистеру Паскину приходится жить, не пользуясь возможностями своего Ребенка и Взрослого, и поэтому он отрезан от 2/3 своего человеческого потенциала.

Эго-состояние Родитель можно разделить на Критикующего родителя и Заботящегося родителя. Родитель может быть чрезмерно контролирующим, деспотическим и строгим либо терпимым, оказывающим поддержку и ласковым. Когда родитель оказывает поддержку, его называют Заботящимся родителем. Когда Родитель деспотичен, его называют Критикующим, или Контролирующим. Заботящийся родитель является Союзником Естественного ребенка, помогая ему против Критикующего родителя.

Родителя часто используют для разрешения проблем, но следует помнить, что он основывает свои решения на традиции, поэтому его информация обычно отстает от жизни лет на 25. Однако подобное отставание может составлять ни много ни мало 250, а то и 2500 лет. Родитель полезен, когда приходится принимать решения в условиях отсутствия информации, которую мог бы обработать Взрослый, или недостатка времени для того, чтобы воспользоваться мыслительными способностями Взрослого, но еще более полезен он в качестве воспитывающего, исцеляющего, поддерживающего жизнь аспекта человека. Цель Критикующего родителя также состоит в поддержании жизни, но он пытается достичь этого путем контроля и силовых действий; Джуд Холл назвал его Карающим покровителем.

Понимание различий между Критикующим и Заботящимся родителем крайне важно для эффективного применения транзактного анализа.

 

Критикующий родитель против Заботящегося

На протяжении тысячелетий в человеческом обществе доминировали патриархальные системы, во многом опирающиеся на Критикующего родителя. Борьба, развернувшаяся по всему миру в конце второго тысячелетия новой эры, призвана заменить патриархальность с ее принудительными методами — демократией, равенством, универсальными правами человека, сотрудничеством и ненасилием, поддерживая, таким образом, цели каждого человека. Предпосылка этого движения, с точки зрения ТА,§ состоит в том, что с Ребенком все в порядке, что он благополучен, что потребности каждого Ребенка законны и что наилучшей формой интеракции являются ненасильственные, заботливые взаимоотношения.

Эта предпосылка приходит в противоречие с функцией и допущениями Критикующего родителя, чья предпосылка сводится к тому, что Ребенок опасным образом неблагополучен (глуп, порочен, безумен, противен, нездоров или обречен) и для его обучения требуются физически и эмоционально насильственные силовые действия, и прежде всего лишение наград. Культурный отход от патриархальности и насилия требует, чтобы функции, регулирующие Ребенка, которые прежде осуществлял Критикующий родитель, исполнялись Взрослым и Заботящимся родителем.

Поэтому желательно резко ограничить контроль Критикующего родителя. С другой стороны, учитывая цели транзактного анализа — улучшить жизнь людей, научив их более эффективным способам интеракции, — также необходимо придать сил эго-состоянию Взрослый. Кроме того, поскольку интеракции Взрослого не являются наиболее обильным источником наград, важно придание сил Заботящемуся родителю. В равной мере важно избавить от растерянности и освободить Ребенка.

 

Заботящийся родитель

Заботящийся родитель столь же предубежден, как и Критикующий, за одним исключением: вместо того чтобы рассматривать человека как неблагополучного, он полагает, что тот благополучен: умен, добр, рассудителен, красив, здоров, заслуживает вознаграждения, способен добиться успеха и получает столько наград, сколько ему необходимо. Заботящийся родитель — основной союзник терапевта; эго-состояние, наиболее способное помочь нелюбимым почувствовать себе любимыми и вернуть надежду тем, кто ее потерял.

 

Эго-состояния и алкоголь

Каждое эго-состояние отражает какое-то эволюционное достижение. Жизнеспособность зависит от функционирования каждого из трех эго-состояний в координации друг с другом. Эго-состояния редко проявляются в своей потенциально чистой и наиболее эффективной форме и чаще всего «контаминируются» с друг другом или оказывают влияние друг на друга. Эффективное функционирование Взрослого, избавленного от эмоциональных и «иррациональных» влияний и предубеждений, необходимо для осуществления оговоренных в контракте целей транзактного анализа. При алкоголизме обычно попеременно доминируют Естественный ребенок и Критикующий родитель или Враг, а Взрослый нуждается в придании ему сил.

Алкоголь оказывает специфическое воздействие на сознание и эго-состояния; по мере опьянения человека эго-состояния последовательно изгоняются. Сначала алкоголь элиминирует эго-состояние Родитель, то есть критические суждения и моральные запреты; затем он изгоняет Взрослого, рациональный аспект и память. Подобное происходит, когда сознание алкоголика меркнет и Ребенок волен делать все, что ему угодно. Если выпивка продолжается, Ребенок, в свою очередь, может быть изгнан, и тогда человек теряет сознание.

В состоянии свободного Ребенка, лишенного Родителя и Взрослого, алкоголик, как это происходит в случае Выпивохи (см. главу 5), способен перейти прямо к тому, что он хочет и желает — к наградам и сексуальному удовлетворению, которые не доступны и не могут быть получены, если Родитель и Взрослый не изгнаны алкоголем.

 

Роли и сценарии

Каждый, кто привык играть в какую-то игру, в конце концов будет исполнять все предписываемые ею роли. Идентифицировано множество ролей, но три из них — Преследователь, Спаситель и Жертва — присущи всем играм. Любой, кто исполняет одну из этих ролей, в конечном итоге сыграет и две другие. Поскольку конкретная манера, в которой человек исполняет эти три роли, является повседневным строительным материалом сценария, отказ от данных ролей также облегчит отказ от сценария.

 

Анализ транзакций

Транзакции имеют место тогда, когда один человек общается с другим. Любой человек может осуществлять общение, находясь в каждом из трех эго-состояний. Транзакции могут происходить между Родителем, Взрослым или Ребенком одного человека и Родителем, Взрослым и Ребенком другого. Каждая транзакция состоит из стимула и реакции, и когда стимулом и реакцией обмениваются аналогичные эго-состояния, транзакцию называют параллельной. Например, параллельные транзакции могут происходить между Родителем и Родителем, Ребенком и Ребенком, Взрослым и Взрослым. Параллельные транзакции также происходят между Родителем и Ребенком (в направлении от Родителя к Ребенку и обратно, от Ребенка к Родителю).

Иногда транзакции включают три или четыре эго-состояния; в этом случае их называют перекрестными. При перекрестной транзакции транзактная реакция адресуется иному эго-состоянию, нежели то, от которого исходил стимул. Перекрестные транзакции важны потому, что они нарушают коммуникацию. Гармоничная коммуникация между эго-состояниями может протекать до тех пор, пока транзакции остаются параллельными, даже если их содержание отличается неприятным или недружественным характером. Об этом факте полезно знать, поскольку его можно использовать для определения того, где именно в серии транзакций была нарушена коммуникация. Обычно, когда бы ни происходило нарушение коммуникации, оно бывает вызвано перекрестной транзакцией.

 

Скрытые транзакции

Транзакции часто имеют два уровня: социальный, или проявленный, и скрытый. При скрытых транзакциях мы говорим одно, а подразумеваем другое, обычно потому что стыдимся вожделений и желаний своего Ребенка, но также потому, что хотим перехитрить других с помощью лжи. Тем не менее нами движут именно постыдные или порочные желания Ребенка, хотя мы делаем вид, что пребываем в своем Взрослом, поступая иначе. Например, мы можем прибегнуть к улыбчивому сарказму, вместо того чтобы прямо излить свой гнев. Когда мы напуганы, то можем бросаться в контрнаступление, вместо того чтобы признать свои страхи.

Когда мы жаждем наград, то часто напускаем на себя безразличный вид — и нам бывает трудно одарить людей наградами, когда мы хотим это сделать. Фактически, поскольку ложь столь распространена в отношениях между людьми, среди политиков и рекламодателей, наша жизнь настолько пропитана полуправдой и обманом, что нам стало трудно разобраться в своих чувствах и в том, что же мы на самом деле хотим друг от друга. Мы не надеемся и на то, что люди будут абсолютно честными, поэтому никогда точно не знаем, можно ли им доверять.

Одним из базовых аспектов игр является их нечестный или скрытый характер. Фактически, игра — это серия повторяющихся или скрытых транзакций, имеющая начало, середину, конец и вознаграждение. Давайте рассмотрим одну очень распространенную игру, в которую играют люди: «Почему ты не... Да, но...». Эта игра служит хорошим примером начала и конца игры, а также ее двух уровней коммуникации.

Наталья со своими подругами разговаривают за чашкой кофе, а ее муж Ваня проводит время вне дома, обсуждая с друзьями политические события и выпивая.

Наталья: Я так расстроена; я просто не знаю, что делать с Ваней. Он перестал меня слушать, постоянно уходит из дома и напивается.

1-я подруга: Почему ты не усадишь его и серьезно с ним не поговоришь?

Наталья: Я пыталась это сделать, но он не хочет меня слушать.

2-я подруга: Наверно, вы проводите слишком много времени вместе. Почему бы вам не отдохнуть друг от друга?

Наталья: Да, но мы не можем это себе позволить.

3-я подруга: Тогда почему бы вам просто не развестись?

Наталья: Да, но как быть с детьми?

Подруги: (каждая задумавшись) Сдаюсь, эта ситуация безнадежна...

Наталья: (задумавшись) Никто меня не любит.

Очевидно, что подобную беседу Наталье и ее подругам приходилось вести множество раз; это тип разговора, который повторяется снова и снова, особенно в терапевтических группах. На социальном уровне он напоминает разговор, в котором участвует человек в эго-состоянии Взрослый, задающий вопросы группе других людей, которые также находятся в своем эго-состоянии Взрослых. Однако Наталья не принимает ни один из советов группы. Причина этого в том, что на наиболее важном, психологическом уровне она получает незначительное количество наград от своих детей и еще меньшее их количество от Вани. Ей недостает наград, и поэтому приходится продолжать их поиск. Поскольку в данной игре эти награды раздаются окольным путем, они не приносят ни Наталье, ни ее подругам того удовлетворения, которое дают непосредственные награды. Вот почему игра заканчивается на ноте разочарования.

Этой игре, как и всем играм, присущи несколько мотивационных «вознаграждений», или выгод.

Биологической выгодой, извлекаемой из игры, являются награды; несмотря на то что игра заканчивается неудачно, и Наталье, и ее подругам она приносит немалое количество наград — как позитивных, так и негативных.

Социальной выгодой, извлекаемой из игры, является структурирование времени. Наталья и ее подруги заполнили волнующей деятельностью достаточно длительный промежуток времени, который в противном случае мог бы показаться очень скучным.

Экзистенциальная выгода, извлекаемая из игры, — это способ, каким игра упрочивает экзистенциальную позицию каждого игрока. Плачевный исход этой игры состоит в том, что она, по-видимому, еще раз доказала Наталье, что ее не любят, подтвердив слова ее отца; игра также показала ее подругам, что нет смысла пытаться помочь друзьям, поскольку те все равно никогда не прислушиваются к советам.

 

Экзистенциальная позиция

Каждый человек в определенной степени определяет для себя на раннем этапе, в чем состоит смысл его жизни или существования. Некоторые определения отличаются простотой, например: «Я хороший человек». Другие более замысловаты; люди решают, что у них все в порядке и их ждет хорошая жизнь, тогда как многие другие приходят к выводу, что у них не все в порядке и они потерпят неудачу. С каждой игрой люди все больше убеждаются в обоснованности своей экзистенциальной позиции. В вышеописанной распространенной игре Наталья получила подтверждение, что никто не любит ее настолько, чтобы помочь ей решить проблемы, а собеседницы в равной мере удостоверились в своем предположении, что человека невозможно изменить.

Другим примером является Маша, часто посещающая бары, после чего она оказывается в постели с незнакомым человеком, в котором вскоре разочаровывается. Маша слышала от своего отца, что от мужчин нельзя ждать ничего хорошего и, следовательно, ей никогда не встретить мужчину, который смог бы ее полюбить. Сексуальные игры, в которые играет Маша, подтверждают пророчество отца, касающееся ее жизни. Каждый раз, когда мужчина ее разочаровывает, Маша укрепляется в мысли, что ее папочка был прав: все мужчины негодяи, и ни один не полюбит ее по-настоящему. Такова ее экзистенциальная позиция.

Но нужно помнить о том, что игры всегда ведутся таким образом, что всем игрокам присуща равная ответственность и заинтересованность, поэтому все мужчины в играх Маши исполняют роли, которые столь же важны, как и ее роль, и также извлекают из игры выгоду. Мужчины выбирают Машу в баре, предполагая, что даже если они «получат свое», то любовная история все равно закончится неудачей. Им нужны награды, но каждый мужчина ожидает, что либо Маша отвергнет его, либо ему самому придется в конце концов ее отвергнуть. Если она ему нравится, он будет ожидать получения отказа. Если он нравится ей, ему придется быть настороже, поскольку у нее непременно появятся ожидания, которые в итоге превратятся в назойливые требования.

В любом случае Машин партнер может не опасаться краха своего плана, который предвещает неудачу с женщинами. Его экзистенциальное вознаграждение от игры — это подтверждение обоснованности его решения, что ему никогда не добиться успеха у женщин. Это решение является частью сценария одиночества и отсутствия любви, управляющего жизнью мужчин и женщин с взаимосвязанными сценариями, которые находят друг друга в барах.

 

Практика ТА

Основная деятельность транзактного аналитика состоит в анализе транзакций с целью улучшения жизни людей. Эта деятельность осуществляется на основе контракта, заключаемого приобоюдном согласии. Контракт реализуется путем партнерского диалога между терапевтом и пациентом или клиентом.

Транзактный анализ был разработан для групп, и практиковать его лучше всего именно в них.

Посредством анализа информации, содержащейся в транзакциях, можно понять человеческое поведение и переживания. При помощи оговоренной в контракте модификации человеческой интеракции можно сознательно изменять поведение и переживания человека.

Фундаментальным процессом транзактного анализа является прекращение игр путем отказа от трех базовых игровых ролей (Спасителя, Преследователя и Жертвы) и научения непосредственному получению наград. Тремя транзактными операциями в этом процессе являются позволение, защита и придание сил. Позволение изменить поведение, защита от Критикующего родителя и других влияний, которые сопротивляются или противодействуют желательным изменениям, и придание сил — информация, предоставляемая транзактным аналитиком, его навыки и личное участие в процессе.

За этими операциями стоят искусство, тактика и научные знания, которые транзактный анализ привносит в поведенческие науки. Чтобы успешно завершить контрактные отношения с пациентом или клиентом, эффективный транзактный аналитик пользуется также дополнительными доступными научными знаниями и проверенной, основанной на практике информацией.

Психотерапию слишком часто понимают как чисто вербальный процесс, в котором терапевту необходимо только присутствовать, содействуя пациенту своими превосходными личными качествами, мудростью и направленным вниманием. Но транзактный анализ — это контрактная терапия, в которой дается определенное обещание и ожидается, что оно будет выполнено. Это требует напряженной, а порой и изнурительной работы. Трудно руководить терапевтическими группами, трудно заключать и неукоснительно выполнять контракты. Трудно давать полезные советы или выдвигать обусловленные контрактом требования. Трудно следить за современной исследовательской литературой и проходить регулярные аттестации. Соответственно, многие специалисты удовлетворяются проведением лишь индивидуальной психотерапии, пассивной и не всегда контрактной, надеясь, что доброты и интуитивного анализа будет достаточно для достижения успешного результата. Как это будет показано в последующих главах, такой подход особенно проблематичен в случае алкоголизма.

Любой специалист в сфере здравоохранения, независимо от полученной им подготовки, должен избегать взаимной зависимости, практиковать эмпатию, чуткость и доброту, а также вести здоровый, примерный образ жизни. Вдобавок любой компетентный специалист в этой сфере должен следить за происходящим в хорошо исследованных и проверенных областях, таких как употребление различных веществ и злоупотребление ими; режим питания; выполнение упражнений; сексуальное и эмоциональное насилие; духовность; когнитивно-поведенческие приемы и информация; неврология; эволюционные и онтогенетические знания; теории и исследования, касающиеся детства, юности, пожилого возраста, старения и смерти; законы, относящиеся к профессиональной деятельности; этические нормы; индивидуальная терапия; а также проходить постоянные аттестации и обучение. Вдобавок ко всем этим базовым требованиям, предъявляемым к любой компетентной терапии, транзактный аналитик должен заключать контракты, анализировать транзакции и паттерны получения наград, а также практиковать групповую психотерапию. Терапевт дает добро на изменения и обеспечивает защиту этих изменений, одновременно фокусируя свое внимание на удовлетворительном выполнении контракта или «лечения».

 

Родительские влияния

Важным фактором имеющегося у нас выбора, который мы делаем в детстве, является то, кем были наши родители и как они к нам относились. Если родители любят нас и рады нашему появлению на свет, идут нам навстречу, кормят и ласкают нас, уделяют нам внимание и оберегают нас от опасностей, доверяют нам, помогают исследовать мир и если у них нет заранее составленных идей в отношении того, что мы должны и не должны делать, тогда у нас будут широкие и разнообразные возможности выбора и нам будет позволено проявить импульсы своего творческого Ребенка. Но если наши родители произвели нас на свет по воле случая, не рады нашему приходу в мир, не идут нам навстречу, игнорируют нас, негодуют на нас, не доверяют и постоянно боятся за нас, тогда они направят нашу жизнь по одной из узких, заранее намеченных дорожек, и у нас будет совсем немного возможностей выбора.

Наше отношение к своим детям связано с нашими собственными жизненными обстоятельствами. Женщина, имеющая мужа-алкоголика, возможно, не хотела заводить еще одного ребенка — особенно мальчика. Она может негодовать на сына и наказывать его из опасения, что он вырастет грубым и безответственным, похожим на своего отца. Либо она может любить мальчика и стремиться защитить от жизненных трудностей, держа в изоляции и опасаясь каждого его самостоятельного шага. Или, что вероятнее всего, она будет испытывать смешанные чувства, бросаясь из одной крайности в другую.

Качества родителей и других влиятельных взрослых, окружающих нас в детстве, без сомнений, инкорпорируются в нашу личность и станут влиять на нас в дальнейшей жизни. Я бы хотел сосредоточить свое внимание на двух важнейших аспектах образа жизни наших родителей, который тесно связан с выбором сценариев и объясняет их устойчивость в нашей жизни.

Если наши родители в отношениях с нами исходят прежде всего из заботящегося, любящего, приемлющего, оберегающего эго-состояния Родитель, тогда мы станем рассматривать свою мать или отца как любящих, заботящихся и оберегающих, а наше собственное эго-состояние Родитель превратится в любящего, заботящегося и оберегающего Союзника. Если же наши родители в отношениях с нами исходят из раздражительного, требовательного, нетерпеливого, контролирующего, невнимательного, ревнивого, соперничающего эго-состояния Ребенок, тогда наше эго-состояние Родитель окажется, в свою очередь, раздражительным, требовательным, невнимательным и соперничающим Врагом. Эго-состояние Родитель, которое мы усваиваем в детстве, будет в основном повторять поведение, которое наши родители демонстрировали по отношению к нам, когда мы были детьми.

Заботящийся родитель, или Союзник. Это эго-состояние Родитель придерживается взгляда, согласно которому с людьми все в порядке и им следует предоставить свободу действий. Это заботливое эго-состояние, которое хочет защитить людей, накормить и одеть их, дать им кров и уберечь от вредных влияний. Оно предоставляет все необходимое в жизни, одновременно поощряя самоопределение. Если оно терпит неудачу, то становится печальным и беспокойным.

Критикующий родитель, или Враг. Это эго-состояние полагает, что с людьми не все в порядке и нужно проследить за тем, чтобы они поступали правильно. Это контролирующее эго-состояние, озабоченное тем, чтобы удержать людей от одних действий и заставить их совершать другие. Оно стремится властвовать и прибегает к всевозможным силовым действиям, чтобы достичь своей цели. Когда оно терпит неудачу, то становится раздражительным и жестоким.

В маленьком мире семьи, в котором мы росли, доминирует одно из этих двух эго-состояний Родитель, но нет семьи, полностью лишенной и другого. По мере того как мы ежедневно учимся на примере своих родителей и других влиятельных людей вокруг нас, эти два эго-состояния инкорпорируются в нашу личность, и когда мы наконец расстаемся с детством и своими родителями, они остаются внутри нас, становясь основными силами, влияющими на наше поведение. Мы будем постоянно воспроизводить те методы, которые наши родители использовали по отношению к нам, в обращении с собственным эго-состоянием Ребенок, своими детьми и окружающими нас людьми.

Наше собственное спонтанное, осознающее и интимное «я» будет ощущать либо заботу, либо строгую критику со стороны Союзника или Врага. К другим людям, особенно к тем, кого мы считаем детьми, мы будем относиться с той же заботой или строгостью, с которыми мы познакомились в детстве. Тем самым мы станем постоянно воспроизводить влияния нашего детства в самих себе, в наших детях и в отношениях с другими людьми. Ввиду этого изучение Союзника и Врага крайне важно для понимания сценариев и алкоголизма.

Читатели не должны путать обсуждение Заботящегося и Критикующего родителей с обсуждением реальных родителей. Союзник и Враг — эго-состояния, которые в меньшей или большей степени существуют в каждом человеке. Союзник и Враг, таящиеся в родителях, интересуют нас потому, что они являются основными влияниями при выборе сценария.

 

Принцы, принцессы, феи и ведьмы

Эрик Берн однажды сказал: «Люди рождаются на свет принцами и принцессами, а их родители превращают их в лягушек». Можно подумать, что новорожденный ребенок видит перед собой не только отца и мать, но также большую группу персонажей, состоящую из всех эго-состояний его родителей, братьев и сестер, кузенов, тетушек и бабушек с дедушками. Среди них будут веселые, грустные, изобретательные, усидчивые или следующие интуиции дети и взрослые; но помимо них любящие, оберегающие феи и волшебники, а также злые, жестокие людоеды и ведьмы. Как это бывает в детских сказках, данные персонажи играют важную роль на раннем этапе нашего существования и остаются значимыми на протяжении всей нашей жизни.

Если эти реальные ведьмы и людоеды проникают в нашу жизнь, они навлекают на нас различные «проклятия». Они говорят нам, что мы будем делать и что с нами произойдет. Они запрещают нам размышлять, в результате чего мы начинаем пить, чтобы разрешить свои проблемы, или отвергают наши чувства, из-за чего мы держим их в себе, словно в бутылке, ожидая подобающего случая, когда можно будет откупорить ее и выпустить их наружу. Они запрещают нам действовать, угрожая наказанием в виде вечного сна или превращения в лягушку либо гадкого утенка. Короче говоря, они запугивают нас, заставляя оказаться от своей данной с рождения живости и следовать по проверенному жизненному пути, на котором выбор скорее делается за нас, чем нами.

Многие люди пытаются восстать против этой тирании. Некоторым из нас с помощью добрых фей и волшебников удается избавиться от проклятия. Но большинство предпочитают сдаться и вести спокойную жизнь лягушек. Мы ждем, пока не покинули родительский дом, что кто-то одарит нас волшебным поцелуем, который вернет нам наш изначальный образ принца.

 

В супермаркете

В различные периоды большинство отцов и матерей используют оба эго-состояния Родитель. Дело здесь не в том, что мать неизменно была Союзником или отец — Врагом, а в том, что в важные моменты времени, которые создали прецеденты в сценарии ребенка, родители строили свои отношения с ним, находясь в одном или другом из этих эго-состояний. Ни один родитель не бывает исключительно хорошим или плохим, хотя некоторые являют собой крайние случаи. Например, только в США ежегодно отмечаются тысячи случаев жестокого обращения с детьми. Разумеется, бывают и случаи крайней заботы и опеки, но они не часто попадают в заголовки новостей. Давайте рассмотрим этих двух главных героев — Заботящегося родителя, или Союзника, и Критикующего родителя, или Врага, — как они проявляют себя в нашей повседневной жизни.

Будучи транзактным аналитиком, я всегда проявляю интерес к анализу транзакций. Для наблюдений за Заботящимся или Критикующим родителем в действии имеется одно легко доступное место — супермаркет в оживленные предвечерние часы пятницы. Уставшие от тяжелого трудового дня, загипнотизированные многочисленными рядами красивых упаковок, матери и отцы катят своих детей по проходам, пытаясь запастись продуктами на следующую неделю. Дети просят конфеты, печенье, чипсы и леденцы. Они хотят, чтобы их несли на руках, или хотят толкать тележку либо катиться в ней, а ее содержимое переложить обратно на полки. Они задают вопросы, просят, чтобы их взяли на руки, плачут, мешают, теряются, бьют банки с майонезом или вареньем — одним словом, проявляют свою тягу к спонтанности, осознанию и интимности. Какими бы ослабленными в результате усталости ни были два паттерна поведения Родителя, мы по-прежнему можем их ясно видеть — заботу и строгость, иногда исключающие, иногда быстро сменяющие друг друга, иногда внезапно проявляющиеся в виде мимолетных вспышек гнева или любви.

Какая-то из матерей, управляясь в одиночку с годовалым малышом и четырехлетним сорванцом, пытается сделать выбор между двумя видами моющих средств. Старший мальчик вцепился ей в колготки и ударяет коробкой с фигурными крекерами о ее бедро. Сидящий в тележке малыш заливает соком ее сумочку, обсасывая перезрелый персик, который она неохотно ото дала сыну, уступив его настойчивому хныканью. «Прекрати!» — умоляет она, пытаясь сравнить цены и достоинства моющих средств. «Прекрати, прекрати же, я сказала». Мальчик у ее ног не реагирует. Она нагибается.

«Прошу тебя, прекрати. Чего ты добиваешься? Разве ты не видишь, что я хочу сделать покупку?» — в ее голосе слышны нотки напряжения и отчаяния. Однако ее свободная рука нежно поглаживает голову мальчика, а ее гнев не адресован непосредственно ему. Он начинает плакать. Рядом с ними падает на линолеум персик. Мать выпрямляется, в ее глазах сверкают искры гнева. Малыш озадачен и испуган; молчаливый гнев матери утихает, когда она вытирает лицо ребенка и целует его. «Глупый, — говорит она. — Ты сведешь меня с ума. Нам лучше уйти отсюда».

Откуда ни возьмись появляется ассистент оператора.

«Стоп, снято! Все было прекрасно. Я думаю, мы сможем это использовать. Теперь попробуем сыграть Врага. Начинайте с первой реплики». Ассистент исчезает. Мы возвращаемся к началу сцены. «Мотор!»

«Прекрати!» — на этот раз голос матери резок. Она отпихивает ребенка ногой, одновременно шлепая его по руке и вырывая крекеры. Потом нагибается, хватает сына за локоть и трясет. «Разве ты не видишь, что я хочу сделать покупку? Чего ты добиваешься?» Она отталкивает его в сторону. «Положи их туда, откуда взял. И нечего плакать». Она шлепает его по заду свободной рукой, продолжая отталкивать. Раздается звук упавшего персика. С губ матери готово сорваться: «Нет, нет!». Она яростно разрывает пакет с туалетной бумагой и, стиснув зубы, кое-как вытирает лицо малыша, а затем пол. На ее лице каменное выражение, она увозит тележку. Оставляя после себя гнетущую атмосферу, семейство сворачивает в следующий проход. Плач детей растворяется в шуме супермаркета.

Различие между Врагом и Союзником было показано выше как бы с высоты птичьего полета.

Теперь давайте проведем детальный анализ диалога, в котором проще проследить взаимодействие между Врагом и Союзником. (Диалог снабжен примечаниями для дальнейших отсылок.)

Майкл принес из школы табель с отметками; семья обедает за столом. Отец успел пропустить пару рюмок.

Отец: (сердито) Так, парень, похоже, тебе не поступить в колледж (1).

Майкл: (удивленно) О чем это ты?

Отец: (бросает на стол табель) Посмотри-ка на это. Чего ты добиваешься? Хочешь получить награду за самые низкие отметки в истории? (2).

Майкл: Эта мерзкая миссис Спрус! Она снова придирается ко мне. Я так старался, когда писал это сочинение, а она опять поставила мне «неуд».

Отец: Не ругайся за этим чертовым столом и не пытайся винить во всем учительницу. Я уже несколько недель не видел, чтобы ты делал домашние задания. Я могу сказать тебе лишь одно: если ты не собираешься заканчивать среднюю школу (3), тебе лучше поскорее найти работу (4). Я не хочу содержать в этом доме бездельника (5).

Майкл: Мне не нужна твоя помощь. Я найду работу, не волнуйся.

Отец: Конечно, если очень повезет (6). Будем надеяться, что ты продержишься на ней дольше, чем на той работе летом. Там тебя хватило ровно на неделю. Тебе лучше взяться за ум сейчас же, иначе можно жестоко поплатиться.

В вышеприведенной словесной перепалке отец Майкла вел себя как Враг. Теперь давайте посмотрим, как подойдет к ситуации Союзник.

Отец: (взволнованно) Парень, давай-ка поговорим о твоих отметках (1). (Он вынимает из кармана табель и кладет его перед мальчиком.) Все выглядит не слишком хорошо. Что происходит, Майкл? (2).

Майкл берет бланк и напряженно на него смотрит; отец ждет.

Майкл: Эта мерзкая миссис Спрус, она придирается ко мне. Я так старался, когда писал это сочинение, а она опять поставила мне «неуд».

Отец: Нет смысла винить в этом учительницу. Что случилось? Почему у тебя такие низкие отметки? (3).

Майкл: Я пытаюсь заниматься, пап. Похоже, у меня просто нет способностей. Я потратил столько сил на это сочинение, а оно все равно оказалось недостаточно хорошим.

Отец: Да, но в последний месяц я не часто видел тебя за выполнением домашних заданий. Может, ты и усердно занимаешься, но все-таки не так усердно, как следовало бы. Или, возможно, тебе требуется помощь (4). Тебе нужно что-то предпринять, так как мне кажется, что ты не сумеешь закончить школу, и я боюсь (5), что ты не найдешь работу, учитывая нынешнюю ситуацию.

Майкл: Не волнуйся, я найду работу.

Отец: Да, я волнуюсь и считаю, что тебе необходимо отнестись к своим школьным обязанностям чуть более серьезно, поскольку жизнь — штука тяжелая, и еще тяжелее приходится тем, кто не заканчивает среднюю школу. Может быть, я могу помочь тебе с домашними заданиями?

Майкл: Как бы не так. Когда ты приходишь домой с работы, ты слишком утомлен и хочешь почитать газету или посмотреть телевизор. Ты никогда не прислушиваешься к моим словам и не сможешь помочь мне с домашними заданиями.

Отец: Увы, это так, и я вижу эту проблему (6), но мне кажется, нам лучше взяться за нее, пока ситуация не стала совсем скверной и ты не вылетел из школы. Давай попробуем. Что ты на это скажешь?

Сравнивая эти два примера, мы видим, как отец Майкла в роли Врага объясняет неуспеваемость сына и пугает его, неожиданно заводя разговор об отметках (1). Затем он высмеивает Майкла (2), снова находит объяснение его неуспеваемости (3), угрожает (4) и оскорбляет (5) его. После чего следуют саркастические замечания (6) и новые угрозы.

В роли Союзника отец Майкла избегает угроз, оскорблений и сарказма. Он старается не напугать Майкла и не винит его за неуспеваемость. Вместо этого он подходит к проблеме осторожно и деликатно (1), задает вопросы (2) (3), предлагает решения (4), заговаривает о своих чувствах (5) и берет на себя определенную ответственность за происходящее (6).

Теперь давайте рассмотрим пример, касающийся употребления наркотических средств. Борис и его племянница Джоан ведут разговор, который дядя подводит к выпивке.

Борис: Есть одна вещь, которую я не переношу: видеть, как эти юнцы гоняют на своих машинах и распивают пиво. Меня от этого просто тошнит.

Джоан: Ты сам разъезжаешь повсюду на автомобиле и куришь марихуану; тебе ли жаловаться?

Борис: Это разные вещи. Марихуана не мешает вождению. После нее даже легче вести машину. В любом случае, я курю ее нечасто. Эти же юнцы, похоже, одновременно пьют, курят и принимают возбуждающие и успокаивающие средства. Они пьют, так как спиртное — единственное, что они могут купить, чтобы поймать кайф. Разумеется, это все, о чем они думают. Кайф, секс и машины. Мне кажется, когда я был в их возрасте, то думал о более серьезных вещах. Похоже, у этих юнцов вообще нет мозгов. Почему ты их защищаешь? Ты тоже выпиваешь?

Джоан сжимает губы и ничего не отвечает.'

Борис: Ну же, не лги мне. Я знаю, что ты выпиваешь! Ты ничем не лучше остальных.

Джоан: Ты опять за свое, я тебя ненавижу! Ты всегда начинаешь споры исподтишка. Оставь меня в покое.

Теперь попробуем избрать заботливый подход.

Борис: Я очень удивлен при виде того, как подростки снова тянутся к спиртному. Я думал, что молодежь стала более здравомыслящей. Мне очень неприятно видеть возвращение всего этого. Ты тоже выпиваешь, Джоан?

Джоан: Разумеется. А ты что думал? Это единственное доступное средство, чтобы поймать кайф.

Борис: Но неужели ты не понимаешь, что алкоголь вреден и что ты можешь к нему привыкнуть?

Джоан: А что я, по-твоему, должна делать? Курить марихуану, как ты? Во-первых, она запрещена. Во-вторых, ее трудно достать. В-третьих, мои подруги ею не увлекаются. Так что я должна делать? Одолжить косячок у тебя и накуриться в одиночку?

Борис: Даже не знаю, что тебе сказать, но я уверен, что водить машину в пьяном виде опасно. Мне не нравится образ жизни твоих подруг, и я надеюсь, что ты в него не втянешься.

Джоан: Ну, я не так уж во все это втянута, и мне совсем не нравится кататься на машине с ребятами, когда они навеселе. Если честно, то мы покуриваем марихуану, но что мне остается делать, разве только держаться на расстоянии от нашей компании, и иногда я действительно так поступаю. Некоторым из моих подруг и мне все это не слишком нравится, и мы часто не принимаем в этом участия.

Борис: Ладно, я вижу, что это серьезная проблема, как на нее ни посмотри. Мне кажется, наркотики всегда будут проблемой. Дай мне знать, если я могу чем-то помочь, и, пожалуйста, береги себя.

Джоан: Спасибо. Буду об этом помнить и буду себя беречь. Не беспокойся.

Эти утрированные примеры поведения Критикующего и Заботящегося родителя иллюстрируют то, как Враг выносит категорические неблагоприятные суждения в отношении других, предсказывает неблагоприятный исход, приписывает людям плохие качества и пытается контролировать их поведение, по-настоящему не понимая, с чем он имеет дело. Напротив, Союзник старается уберечь детей от опасности, исходит из того, что с людьми все в порядке, ожидает благоприятного исхода, предполагает, что люди действуют из лучших побуждений и готовы к сотрудничеству, а также стремится руководить не путем контроля, а посредством обсуждения и ободрения.

Как правило, Враг алкоголика не дает покоя своему хозяину, постоянно оскорбляя его (ты пьян, слабоволен, глуп), что-то предписывая (не размышляй, не доверяй, отрешись от своих чувств) и делая атрибуции (однажды пьяный — всегда пьяный; тебе никогда не исправиться). Столкнувшись с подобной проблемой, Союзник ответит наградами (ты сильный и умный), позволениями (размышляй, доверяй, живи своими чувствами) и позитивными атрибуциями (ты изменишься, у тебя все будет в полном порядке). Более тщательное исследование этих влияний Родителя можно найти в моей книге Scripts People Live («Сценарии, по которым живут люди») [18].

Вместе с информированным Взрослым и веселым, радостным Ребенком Союзник позитивно влияет на жизнь людей. Наоборот, Враг обычно оказывается заодно с заторможенным, скованным Адаптированным ребенком, и независимо от того, связан или нет Враг со знающим Взрослым, его альянс с Адаптированным ребенок способствует формированию сценариев. В конце концов ребенок инкорпорирует Критикующего родителя, после чего начинает относиться к другим и собственному эго-состоянию Ребенок в той манере, которую ему привили родители. Наконец, Враг становится хранилищем всех негативных идей, тюремщиком, который держит в неволе осознание, интимность и спонтанность Ребенка и противится мыслям об изменениях и самим изменениям, способным аннулировать сценарий и направить жизнь человека по более созидательному пути. Какое отношение имеет все вышесказанное к лечению алкоголизма, будет подробно объяснено в третьей части этой книги.

 

Существует множество теорий о причинах алкоголизма, но очень мало конкретных подходов к этой проблеме. Для людей, испытывающих трудности с алкоголем, наилучшим вариантом остается обращение к «Анонимным алкоголикам». С другой стороны, профессиональная литература переполнена умными словами, такими как непреодолимое влечение, вытеснение, пассивность, зависимость, расстройство характера, психоз и т.д. Эти термины унижают алкоголиков и, по-видимому, не отвечают на основной вопрос: что нам делать, чтобы помочь алкоголикам?

Как следствие скудости подходов, алкоголику очень трудно получить достаточно компетентную лечебную помощь. Многие терапевты чувствуют себя с алкоголиками неуверенно и поэтому не хотят заниматься их лечением. Опытные терапевты охотно направляют алкоголиков к коллегам, оставляя себе более симпатичных клиентов.

Давайте вкратце рассмотрим некоторые мифы, касающиеся алкоголя и алкоголизма. Эти мифы наводят тень на ясный день в области, которая изобилует противоположными мнениями и точками зрения. Избавление от мифов может расчистить дорогу для разумного и объективного подхода.

 

1. Алкоголизм — это болезнь

Как мы видели, понимание алкоголизма как болезни (в том смысле, который вкладывает в этот термин медицина) препятствует его успешному лечению. Важно не путать болезнь, являющуюся следствием чрезмерного пьянства, с самим чрезмерным пьянством, не имеющим ничего общего с болезнью. Сказать, что алкоголизм — это болезнь (поскольку с ним связаны различные болезни, такие как белая горячка, заболевания сердца, печени или мозга), все равно что назвать болезнью неосторожную езду, поскольку она часто приводит к сломанным костям и сотрясениям мозга, которые лечат только врачи.

С другой стороны, алкоголизм является расстройством здоровья в более широком смысле. Современная холистическая медицина рассматривает болезнь в совершенно ином свете, нежели западная аллопатическая (опирающаяся на лекарства и хирургию) медицина. С холистической точки зрения, любое нарушение правильного функционирования организма является расстройством здоровья.

Подход, описанный в этой книге и даже указанный в ее названии, испытал на себе сильное влияние идей холизма. Проводимое холистической медициной специфическое лечение алкоголизма имеет мало общего с традиционным медицинским подходом. Прежде всего, не используются седативные средства и транквилизаторы. Вместо них рекомендованы диета и изменение образа жизни; при этом также ожидается, что алкоголик примет активное участие в процессе исцеления.

Попытки лечить алкоголизм медикаментозными средствами потерпели неудачу несмотря на то, что в определенные моменты запоя отдельные лекарства, по-видимому, могут принести некоторую пользу. Однако в данное время не существует медикаментозных средств, излечивающих именно алкоголизм, как не было и нет лекарств, которые хотя бы подают надежды в этом отношении. По-моему, следует всецело избегать лечения алкоголиков медикаментозными средствами, за исключением тяжелых медицинских состояний. Важно, чтобы алкоголики и их терапевты отказались от мысли, что алкоголизм и медицина тем или иным образом непременно сопряжены друг с другом, исключая те финальные стадии алкоголизма, когда он становится тесно связанными повреждением тканей организма.

Идея, что алкоголик страдает прогрессивной, неизлечимой болезнью и что, следовательно, с ней нельзя ничего сделать, разве что не замечать происходящее, в такой же степени миф, как и другая крайность мышления, согласно которой алкоголизм — это не более чем вопрос выбора.

 

2. Алкоголизм — это результат выбора

Этот миф стоит за представлением, что алкоголик делает выбор в пользу алкоголизма и что исцеление — это всего лишь вопрос выбора иной альтернативы. Согласно такому взгляду, алкоголик или любой другой зависимый не нуждается в терапии, АА или какой-либо помощи. Все, что ему необходимо, — убедить себя остановиться, «просто сказать нет» или «сделать это». Такой взгляд превалирует во многом потому, что на самом деле некоторые алкоголики поступают именно так: они «завязывают» и даже возвращаются к культурной выпивке.

Но в случае большинства алкоголиков, которые не способны просто взять и остановиться, данный подход недооценивает и многочисленные внешние побуждения к выпивке, которые испытывает на себе алкоголик, и то, какими непреодолимыми эти побуждения временами бывают. Он ведет к бессердечию со стороны помощника; важным считается только намерение алкоголика пить или не пить.

Только тот, кто никогда не испытывал непреодолимой тяги к наркотикам или другим психоактивным веществам, не способен понять, насколько унизительной и тиранической может быть такая точка зрения. Некоторые алкоголики оказываются настолько запуганными этим взглядом, что сами принимают и защищают его. «Я просто слабовольный человек», «Мне нужно лишь прекратить пить, и тогда я перестану быть алкоголиком» или «Я должен сделать это сам, только и всего» — вот что говорят о себе алкоголики, которым внушили данную точку зрения.

Эти идеи не приносят особой пользы; они звучат смело и ответственно, но не помогают, поскольку нереалистично просты и почти никогда не срабатывают. Чаще всего они не приносят ничего, кроме чувства вины и еще большего ощущения собственного бессилия, поскольку игнорируют остальные весомые причины алкоголизма (непреодолимую привычку, социальное давление, внутреннего Врага и т.д.). Они мешают реалистичному взгляду на ответственность людей за собственную жизнь.

 

3. Алкоголизм — это всего лишь симптом

Эта точка зрения, становящаяся все менее популярной, состоит в том, что пьянство — всего лишь симптом какой-то более глубокой психологической или социальной проблемы. Как следствие, терапевты, придерживающиеся такого взгляда, предпочитают не обсуждать пьянство (поскольку оно лишь симптом), а пытаются понять его «динамику» и истоки (детские травмы, социальное окружение, предписания и атрибуции сценария, ранние семейные комплексы, эмоциональные конфликты или вытесненные атавистические позывы) при помощи различных методов, например, психоанализа, гештальт-терапии или психодрамы, игнорирующих повседневные реалии употребления алкоголиком спиртного.

Как следствие, эти терапевты обычно не стремятся к полному прекращению пьянства и им приходится работать с клиентами, которые почти всегда находятся под влиянием алкоголя (или между запоями) и не могут проявить достаточно здравого смысла и реалистично использовать контроль Взрослого, чтобы справиться с выполнением своих повседневных жизненных обязанностей.

С точки зрения транзактного анализа, терапевт, который предпочитает игнорировать пьянство клиента, занимаясь вместо этого его более «базовыми» конфликтами, исполняет роль Спасителя (или Простака) в игре «Алкоголик» и способствует сохранению проблемы. Независимо от того, является пьянство симптомом или нет, необходимо и желательно, чтобы алкоголик предпринял какие-то реальные действия. Признание алкоголизма всего лишь симптомом может быть серьезной ошибкой, сравнимой со случаем, когда, занимаясь поиском пробоин, забывают покинуть тонущее судно.

Перестать пить — это самый первый шаг. Прекращение пьянства может и не принести исцеления, но оно помешает дальнейшему развитию сценария и поэтому является обязательной мерой. Только по-настоящему трезвый человек может обрести энергию и ясность ума, которые необходимы для рассмотрения «скрытых» причин алкоголизма. Далее последует смена образа жизни, друзей и социального окружения.

Ложному представлению, что алкоголизм — это симптом каких-то скрытых эмоциональных конфликтов, сопутствует допущение, согласно которому в устранении его может быть эффективна только «глубинная» индивидуальная психотерапия один на один. На самом деле, доказано, что групповая психотерапия, особенно при лечении алкоголиков, столь же эффективна, как терапия один на один. По-видимому, алкоголикам удобнее избавляться от этой проблемы раз и навсегда при работе именно в группах, а не при «глубинном» индивидуальном анализе. Мой опыт показывает, что для лечения алкоголизма вовсе не нужно «глубинных» или героических методов терапии. Алкоголизм требует раскованного, терпеливого, заботливого, информированного, квалифицированного, требовательного, настойчивого и оптимистического подхода.

Таким образом, алкоголизм — это не какая-то одиночная проблема, а результат комбинации физических, личностных и социальных факторов, которые проявляются у различных людей в разные периоды жизни. Когда возникает «нужная» комбинация — а в настоящее время она сложилась примерно у 20 миллионов американцев, — следствием становится алкоголизм. Алкоголизм можно излечить, а как это сделать, будет описано в оставшейся части книги.

 

Некоторые утверждают, что алкоголизм неизлечим. Действительно ли от него можно избавиться? Это хороший вопрос, который заслуживает серьезного ответа. Коротким ответом будет: «Да!», поскольку целительные силы природы на нашей стороне.

В транзактном анализе мы исходим из того, что дети появляются на свет, находясь в полном порядке, с врожденным потенциалом к спонтанности, осознанию и интимности, или, как выразился Эрик Берн: «Люди рождаются принцами и принцессами, а родители превращают их в лягушек». В зависимости от того, в какой семье или ситуациях оказываемся мы по воле судьбы, нам может быть предоставлена возможность полностью реализовать свой потенциал, либо мы можем «превратиться в лягушек», если раскрытие нашего потенциала пресечено в зародыше или пущено на самотек.

Эту мысль можно сформулировать и иначе: люди наделены жизненной силой, предрасполагающей их к здоровью и выживанию, которая, если дать ей возможность, исцелит тело и душу от большей части нанесенного им вреда. Эта сила, протянутая Природой рука помощи, которую Гиппократ назвал «целительной силой природы» (vis medicaterix naturae), присуща всем живым существам и является самым верным союзником клиента и терапевта в борьбе с алкоголизмом.

Циники убеждены, что на самом деле люди не меняются. Оптимисты полагают, что при наличии должной мотивации и помощи измениться может каждый. Как правило, истина находится где-то посередине. Конечно, люди могут измениться, пусть ослу никогда не стать мулом, но изменение составляет сущность жизни. Вопрос в том, какова его степень и скорость.

Изменения неизбежны, но их обусловливают или стимулируют три фактора. Первый — настоятельная потребность. Это то, что алкоголики называют «дойти до предела» — до точки, когда последствия излишеств становятся неприемлемыми или непереносимыми. Наступает день, когда алкоголик оказывается перед лицом финансовой, личной, социальной катастрофы или полного расстройства здоровья и говорит себе: «Так продолжаться не может, я должен что-то сделать со своим пристрастием к спиртному!».

Второе основное требование — способность управлять своим поведением при помощи символического мышления или того, что мы в ТА называем «контролем Взрослого». Одного желания или одного контроля недостаточно, но сообща они способны вызвать в поведении перманентные сдвиги.

В-третьих, радикальные изменения требуют действий. Маловероятно, что значимые изменения, которые необходимы для излечения от алкоголизма, произойдут без согласованных действий со стороны алкоголика.

Изменение, как я сказал, является неизбежным аспектом жизни. Целительные изменения генерируются изнутри, и мы можем либо помогать, либо мешать им. Пока продолжается жизнь, стремление измениться в лучшую сторону обычно сохраняется, и терапевт может ему содействовать. Иногда на какое-то время у человека может пропасть стремление к улучшению своей жизни, но эта ситуация также поддается изменению.

Недавнее исследование, проведенное Тимко [22] и его коллегами и опубликованное в Journal of Alcohol Studies (июль, 2000), подтверждает эти взгляды. В течение 8 лет ученые наблюдали за 466 алкоголиками, которые участвовали в программе детоксикации, показавшей, что они дошли до определенного предела. Некоторые не получали никакой лечебной помощи, с другими проводился тот или иной вид психотерапии, кто-то посещал встречи АА, а кто-то одновременно получал лечебную помощь и посещал АА. Через 8 лет было установлено, что у всех произошли улучшения. Наибольшего прогресса добились те, к кому применялись обе формы вмешательства. АА и психотерапия по отдельности вызвали менее значительные, но примерно одинаковые улучшения, а среди тех, с кем не проводилось никакого лечения, у 25% состояние все равно улучшилось. Особенностью живых существ является обладание механизмом самоисцеления, не зависящим от какого бы то ни было лечения, сознательно проводимого тем или иным специалистом.

Зарегистрировано множество случаев избавления от крайней формы алкоголизма без какого-либо лечебного вмешательства. Тем не менее хороший терапевт может быть очень полезен. Компетентный, честный терапевт работает, чтобы иметь средства к существованию, и ценит свою работу. Он сознает, что именно в итоге помогает клиенту — комбинация целительной силы природы, стремление клиента взять на себя ответственность и добиться изменений, а также указания и навыки самого терапевта. На каждом сеансе он оценивает достигнутый прогресс, открыто радуется произошедшим с клиентом изменениям или сожалеет о неудачах и беспристрастно анализирует процесс, используя в своей работе самые современные знания. Он признает уникальную индивидуальность каждого клиента и прилагает свои творческие способности к его специфической проблеме. Он чутко улавливает восприятия и мнения клиента и уважает их. Он дает добро на изменения. Он обеспечивает защиту от демонов, которые окружают клиента в неизведанных водах исцеления, и уделяет постоянное, пристальное внимание всему процессу. Любовь к истине заставляет его быть честным в отношении эффектов терапии — позитивных, негативных или нейтральных.

 

Исцеление в джунглях

Здесь я хотел бы рассказать одну короткую вымышленную историю. Врача попросили посетить деревню в джунглях, поскольку 80% ее жителей поразила эпидемия дизентерии. После краткого осмотра местечка он сказал собранию старейшин: «Я заметил, что у вас отхожие места находятся рядом с рекой. Вот что вам необходимо делать отныне: всегда берите воду для питья выше по течению реки, чем расположены отхожие места, и ваша проблема будет решена».

Жители деревни последовали этому базовому правилу санитарии, и эпидемия пошла на убыль. Тем не менее 20% жителей продолжали болеть. Дальнейшие меры, такие как кипячение воды, перенесение отхожих мест подальше от реки, антибиотики и т.д., уменьшили число больных еще на 15%.

В случае алкоголизма прекращение пьянства, подобно прекращению питья загрязненной воды, является существенным аспектом процесса излечения. Вдобавок, большинство методов психотерапии следуют ряду правил поддержания психического здоровья, которые приносят пользу трезвому алкоголику. Хороший терапевт проявит заботу и постарается подстроиться под клиента, быть внимательным к нему и утешить его, в то время как клиента призывают рассказать о проблемах и излить свои чувства.

Но проблемы каждого человека уникальны, и базовых методов, описанных выше, часто бывает недостаточно; необходим более высокий уровень компетентности, чтобы дать бой Критикующему родителю, справиться с нежелательными эмоциями, разрешить эмоциональные трудности, а также диетические и прочие вопросы, связанные со здоровьем. В следующих главах будут рассмотрены различные факторы, которые важны при излечении алкоголизма.

 

Как получается, что, несмотря на возможность выбрать любой образ жизни, мы начинаем жить в соответствии с каким-то порабощающим нас сценарием?

Даже в Северной Америке, где люди обладают необычайно широкими возможностями выбора и необходимой свободой для того, чтобы выбрать одну из альтернатив, приблизительно 10% становятся рабами выпивки и страдают от губительных ужасов алкоголизма. Четверть населения курит, а треть (это мое предположение) позволяет доминировать над собой какой-то форме зависимости: от кофеина, сахара, жирной пищи, назначенных или купленных без рецепта лекарств или наркотиков.

Возможно, у алкоголиков просто отсутствует сила воли, и они раз за разом делают неудачный выбор? Или алкоголик является жертвой своей наследственности, переживаний детства и семьи? Наследственность играет определенную роль, равно как и детские переживания, но никто не собирается утверждать, что они являются той причиной, по которой люди становятся алкоголиками. Мы предполагаем, что выбор есть, однако алкоголик чувствует себя бессильным.

 

Бессилие

Всем людям, имеющим вредные привычки, свойственно одно и то же переживание — чувство бессилия. Если внутри всех нас действует врожденная позитивная целительная сила, то почему алкоголь столь могуществен, а алкоголизм так трудно победить?

Неспособность контролировать свое поведение — это ужасающее переживание. Более всего сказывается на самооценке отсутствие сил для того, чтобы перестать курить, принимать снотворное, употреблять кофе, алкоголь, амфетамины, героин, марихуану или назначенные лекарства, играть в азартные игры или испытывать непреодолимое сексуальное влечение, когда нам известно, что это приносит вред. Когда мы страдаем от унизительного бессилия, это отравляет нашу повседневную жизнь, вызывает у нас чувство собственной никчемности, презрения к себе и стыда. Мы смотрим по сторонам в поиске людей, которые кажутся нам способными контролировать свою жизнь, делать то, что следует, и воздерживаться от того, чего делать не следует. Однако мы видим, что привязаны к своим привычкам и бессильны контролировать собственные действия.

Многим людям удается избежать конфронтации со своим бессилием перед злоупотреблением различными веществами, поскольку они говорят себе и другим, что количество потребляемых вредных веществ допустимо, что никакой проблемы нет, что они используют эти вещества добровольно, так как получают от этого удовольствие и не видят в этом ничего дурного. Тем не менее многие из них были бы не прочь остановиться.

Жуткий страх, который приходит вместе с осознанием того, насколько мы в действительности беспомощны, является одним из серьезнейших препятствий на пути к успеху. Обнаружить, что мы бессильны перестать совершать поступки, которые мы совершать не желаем, — переживание, которого хочется избежать. Многие из тех, кто считает, что хорошо бы что-то сделать со своими вредными привычками, просто не совершают этой попытки, поскольку полагают, что все равно потерпят неудачу, и, естественно, не хотят подвергать себя унижению при виде собственного бессилия. Вот почему признание своей беспомощности перед алкоголем является в АА первым шагом к выздоровлению.

Нас приучают верить, что любой человек может сделать все необходимое самостоятельно, без чьей-либо помощи. На обращение за советом, просьбу о проявлении заботы накладывается табу. В нашей культуре это касается в первую очередь мужчин, которые полагают, что все нужно делать в одиночку, без посторонней помощи и обсуждений. Действительно, некоторые люди справляются с трудностями сами. Но вредные привычки отличаются особой стойкостью. Попытки преодолеть их в одиночку, без посторонней помощи необязательны, неразумны и продиктованы гордыней, тогда как обращение за поддержкой разумно, свойственно человеку и эффективно.

Игнорируя реальности привыкания и упрекая себя в отсутствии силы воли, мы делаем себя еще более бессильными, чем мы есть на самом деле. Вредные привычки трудно преодолеть, но при наличии помощи это можно сделать.

Согласно некоторым убеждениям, люди выбирают, что им делать, и полностью ответственны за происходящее в их жизни. Если их жизнь складывается неудовлетворительно, причина этого в том, что они сами предпочитают, чтобы она протекала таким образом. Люди могут предпочесть бедность, но точно так же выбрать и богатство. Те, кого не любят, испытывают потребность в том, чтобы их не любили, и могли бы найти верного любящего человека, стоит им только посмотреть по сторонам. Больные могут выбрать здоровье, преследуемые — свободу.

Если мы готовы поверить этому взгляду, то должны упрекать только себя и никого другого за те трудные обстоятельства, в которых мы оказываемся; жизнь такая, какой мы хотим ее видеть, и если бы захотели, чтобы она была иной, то могли бы просто взять и изменить ее. Нет смысла винить наших родителей или учителей, рекламу, правительство или СМИ, транснациональные корпорации и глобализацию за качество нашей жизни; мы вольны выбирать, хотим ли мы быть счастливыми или несчастными, занятыми на работе или безработными, здоровыми или больными.

Те, кто придерживается этого взгляда, напоминают мне палец, который, поскольку он мог двигаться в одну или другую сторону, когда того хотел, впал в заблуждение и решил, что он обособлен от других пальцев и полностью определяет свою судьбу.

Греческое слово idiotes означает «обособленный индивид». Поэтому заблуждение пальца можно справедливо назвать идиотическим. Наблюдателю очевидно, что палец является частью руки, и что его повседневная жизнь и судьба тесно связаны с факторами, находящимися вне его контроля. В конце XX века абсурдное представление о полной личной ответственности успешно внушалось людям с помощью хорошо продававшихся книг по популярной психологии, выходивших миллионными тиражами.

Еще одно столь же ошибочное следствие идиотической идеи абсолютной ответственности состоит в том, что поскольку мы полностью ответственны за происходящее с нами, то другие не могут нас заставить что-то сделать или испытать какие-то эмоции. Мы не несем ответственности за то, что происходит с другими людьми, а они не отвечают за то, что происходит с нами. Особенно это касается сферы эмоций, где доминирует идея: «Я не могу заставить вас пережить какие-то чувства, а вы не можете заставить меня». Эта последняя ошибка тщательно исследуется в моей книге Emotional Literacy: Intelligence with a Heart («Эмоциональная грамотность: ум с сердцем») [191].

Однако давайте рассмотрим внимательнее эту точку зрения и спросим себя, почему миф о полной ответственности оказался столь притягательным. Эта идея действительно не лишена зерна истины. Да, мы выбираем, как собираемся прожить свою жизнь. Однако выбор, который у нас имеется, особенно в детстве, обычно очень ограничен. Если бы мы реалистично посмотрели на десятки тысяч детей, ежедневно появляющихся на свет, то увидели бы, что лишь немногим счастливчикам будет предоставлена истинная свобода выбора. Многие вынуждены голодать с первого дня своей жизни, у многих никогда не будет базового человеческого права открыто высказываться и выражать свои эмоции, не говоря уж о возможности принять решение в вопросах, имеющих важное значение для их существования.

Мы, живущие в «стране свободных людей», ненамного свободнее. Мы курим, пьем кофе, спиртное и газированные напитки, едим гамбургеры и жареный картофель, а затем полнеем, наживаем проблемы с позвоночником, диабет или сердечные заболевания. Можно было бы сказать, что мы выбираем все это добровольно. Но многие ли из нас могут работать по восемь часов и тратить два часа в день на поездки на работу и обратно, готовить здоровую пищу, мыть посуду, заботиться о детях и собаке, а затем в конце дня совершать пробежки или в течение часа выполнять физические упражнения?

Разумеется, мы предпочитаем пить, пить и пить с восхода солнца и до поздней ночи. Но нас склоняют к этому друзья, коллеги, работодатели и вездесущая реклама. Нас лишают иных возможностей выразить свои потребности, развлечься, любить или установить контакт с людьми. У нас возникает непреодолимая привычка, а мы и не знаем об этом.

По большей части выбор сценария происходит в далеком прошлом, и имеет последствия, которые не так-то легко изменить. Жизнь можно сравнить с пересечением густого леса. Если рано утром мы выбираем на развилке определенную тропу, а к полудню решаем, что ошиблись, нужную тропу можно отыскать снова, но сделать это будет нелегко. Да, мы выбираем, но среди альтернатив, доступных нам в данный момент, и выбираем прежде чем достаточно узнаем, что означает наш выбор и к чему он ведет. Все это едва ли можно примирить с утверждением, что мы полностью отвечаем за то, какой оборот приняла наша жизнь.

Другая причина, почему люди принимают концепцию полной личной ответственности, может быть в том, что она наделяет их чувством власти над своей жизнью. «Если бы я не верил, что обладаю властью над своей жизнью, я мог бы полностью утратить мужество, сдаться и покончить с собой!» — сказал мне как-то один пациент.

Психотерапевты, придерживающиеся обсуждаемого идиотического взгляда, по-видимому, убеждены, что любые меры, кроме принятия на себя полной ответственности, вынудят пациентов отказаться от всех усилий по изменению жизни и вовлекут их в трясину безответственных обвинений. Мой опыт в этой области говорит о другом. Я полагаю, что человеческая жизнь является результатом комбинации внешних и внутренних факторов; алкоголик становится алкоголиком, потому что он генетически предрасположен к этому, потому что алкоголиками были его отец и бабушка и потому что ему нравилось тайком выпивать, когда он был подростком. Он окружен людьми и рекламой, которые подталкивают его к выпивке. Он переутомлен и измучен низкой зарплатой и монотонной работой, не ест и не спит как следует. Его выбор сочетается с внешними влияниями, которые формируют его жизнь. Ответственность надо делить пополам.

Некоторые терапевты полагают, что это еще одна опасная идея, побуждающая людей возлагать вину за свой алкоголизм на других и на плохие условия, а не на себя. Однако когда я объясняю эту идею своим пациентам, они реагируют вовсе не желанием сдаться и обвинить в своих проблемах окружающий мир. Они лишь начинают лучше понимать, почему их жизнь стала такой и почему порой они чувствуют себя не в силах ее изменить. Как мне видится, подобное осознание ведет только к новым попыткам и возможностям, а не к прекращению борьбы.

 

Люди часто спрашивают меня: «В чем секрет хорошей психотерапии?» Обычно я отвечаю следующим образом: «Одна треть секрета в отказе от Спасения, одна треть в транзактном анализе, а одна треть в чем-то еще не выявленном».

В ситуации, когда обосновано оказание помощи, мы способны вносить такой вклад, который хотим внести, делая это так долго, как нам хочется. У нас остается возможность отстраниться и позволить человеку помочь себе самому или найти других желающих помочь.

Не так в ситуации Спасения. Спасение подобно рыболовному крючку; стоит нам заглотить наживку, и становится очень трудно освободиться. Мы не можем остановить операцию по Спасению, поскольку нам кажется, что наша жертва утонет, окажется сломленной, умрет или покончит собой, если мы на это пойдем. Мы упорствуем, потому что не хотим отвечать за трагический конец другого человека. На каком-то этапе процесса жертва целиком перекладывает ответственность за свое состояние на наши плечи, а поскольку мы — разумные и гуманные существа, то не можем просто бросить ее, и иногда в течение очень длительного и напряженного периода неохотно тянем эту ношу.

Полезно провести грань между спасателем и Спасителем. Спасатель — это человек, который в силу своей профессии или призвания помогает людям в беде. К спасателям относятся телохранители, пожарные, полицейские, врачи, медсестры, социальные работники, работающие с алкоголиками психотерапевты и т.д. Можно быть вполне эффективным в качестве спасателя и приносить истинную пользу нуждающимся людям. С другой стороны, спасатели могут также быть Спасителями, людьми, которые оказались вовлеченными с жертвой в игру «треугольник Спасения».

Когда спасатель становится Спасителем, он попадает в круговорот «Драматического треугольника». Он становится актером в пьесе и утрачивает свои способности делителя. В частности, при алкоголизме его поведение перестает быть терапевтическим, а слова становятся строчками, вычитываемыми из сценария алкоголизма, которые только приближают трагедию алкоголика к конечной развязке.

Базовое различие между истинным «спасателем» и «Спасителем», участвующим в игре, увидеть относительно легко. Если вы выполняете более 50% работы или прикладываете больше половины общих усилий в ситуации, в которой вы кому-то помогаете, значит, вы занимаетесь Спасением. Даже Бог со своим безграничным милосердием не спасет тех, кто не помогает себе, — по крайне мере, так утверждает пословица. Не имеет никакого смысла пытаться помочь тем, кто не участвует в работе; важно пройти только половину пути в любой ситуации, в которой мы стараемся оказать помощь. Это означает прежде всего, что мы не должны помогать тому, кто не просит о помощи. Окунуться с головой в ситуации, когда жертва даже не попросила о том, чтобы ее спасли, — наиболее вопиющий пример Спасения. Алкоголики умеют предлагать нам ситуации, которые нужно исправить. Возможно, сами они не собираются обременять себя работой над ними, но очень хотят дать нам возможность попробовать, если мы того желаем.

Характерно, что говорит, готовит, совершает поездки, бодрствует, планирует или размышляет по большей части Спаситель алкоголика, тогда как алкоголик берет на себя только большую часть выпивки. Наилучшая гарантия против такого результата — хороший контакт, которому строго следуют. (См. обсуждение в главе 15.)

Возможно, это вас шокирует, но если вы помогаете алкоголику и больше не хотите этого делать, однако быстро не останавливаетесь, то начинаете заниматься Спасением. Если вы Спасаете, то не только не помогаете алкоголику, а фактически причиняете ему вред. Это относится к любому человеку, сотрудничает ли он в организации, работающей с алкоголиками, или находится в определенных отношениях с алкоголиком в качестве его ребенка, супруга или родителя. Если вы помогаете без желания помочь или берете на себя чужую долю работы, то не только не приносите значительной помощи, но и усугубляете проблему.

Людям, которые могут полностью отдаться Спасению алкоголика, трудно в это поверить, но дело обстоит именно так. Я наблюдал десятки ситуаций, в которых после решительного указания Спасителю на происходящее и призывов, чтобы он прекратил Спасение, алкоголик не погружался на дно, не умирал и не совершал самоубийство, а наоборот, брал себя в руки и добивался определенного улучшения своей жизни. «Аланон», организация самопомощи, была создана для того, чтобы помочь людям, близким алкоголику, избежать именно такой ситуации.

Любой рано или поздно оказывается в ситуации, когда он незаметно для себя начинает уделять все больше времени человеку с серьезной проблемой, который, как кажется, быстро идет ко дну. Каждая новая попытка начинается с надежды и оканчивается разочарованием. Порой мы испытываем гнев и смятение при виде того, как месяцы поддержки, которые должны вот-вот принести успех, перечеркиваются запоем или подобным срывом. При этом кажется, что отвернуться от беды другого человека было бы бессердечно и эгоистично.

Эти переживания травмируют Спасителя; но, как я неоднократно говорил, они неприятны и для жертвы, и их необходимо избегать ради всех участников ситуации.

Опять же, Спасение — это всего лишь вопрос того, что 1) вы берете на себя чужую долю работы в отношениях и/или 2) делаете нечто, чего вам делать не хочется.

Но как быть с состраданием? Добрыми самаритянами? Обязанностью помогать? Можем ли мы позволить этим интеллектуальным конструкциям направлять наше поведение, когда мы сталкиваемся с ситуацией жизни и смерти, а вышеприведенные указания по Спасению рекомендуют, чтобы мы остались в стороне и отказали в помощи?

Прошу не путать мои слова с жестокосердием или жестокостью. Конечно, мы остановимся, чтобы помочь пострадавшему или умирающему человеку. Конечно, мы протянем руку помощи больному или нуждающемуся. Я говорю здесь об оказании помощи на протяжении длительного периода времени, когда партнер не прилагает таких же усилий, как мы.

Как нам определить, что мы берем на себя чужую долю работы, помогая другому человеку? Это не всегда очевидно. Стараясь установить отношения, свободные от Спасения, некоторые люди доводят этот принцип до крайности. Они приходят к ошибочному заключению, что отказ от Спасения означает отдаление и непринятие на себя каких-либо обязательств, уклонение от теплых, заботливых отношений с человеком, нуждающимся в помощи, подозрительность в любой ситуации, которая взывает к нашему сочувствию. Я имею в виду совсем другое: когда уклонение от Спасения достигает подобной крайности, это становится завуалированной (или не столь завуалированной) формой Преследования.

Выполнение своей доли работы в отношениях — это намного более тонкий процесс, чем просто остаться в стороне. Рассмотрим следующий телефонный разговор, состоявшийся у меня однажды с мужчиной, который в конце концов присоединился к одной из моих групп:

Ш.: Алло.

Э.: (удивленный тем, что слышит мужской голос, а не оператора службы-автоответчика) Алло, могу я поговорить с мистером Штайнером?

Ш.: Это доктор Штайнер.

Э.: (огорченно) О, я не надеялся застать вас дома.

Ш.: Я слушаю. Чем я могу вам помочь?

Э.: (несколько неуверенно) Я звоню, потому что моя сестра считает, что я должен с вами поговорить.

Ш.: О чем?

Э.: Ну она говорит, что я — алкоголик.

Ш.: (оживившись): Так-так, спасибо за звонок. Как вы это понимаете?

Э.: (испуганно) Что?

Ш.: Быть алкоголиком.

Э.: Ну, если быть совершенно откровенным, я не уверен, что понимаю. Мне кажется, что я алкоголик.

Ш.: Хорошо. Что я могу для вас сделать?

Э.: Ну, я вообще-то не знаю.

Ш.: (вежливо) Если вы не знаете, то я наверняка не знаю. Почему бы вам не перезвонить мне, когда вы будете знать, что вам от меня нужно? Обычно меня легко застать, и вы можете...

Э.: (тревожно) Она сказала, что вы проводите занятия с алкоголиками.

Ш.: Верно. Вообще-то это не занятия, а терапевтические сеансы.

Э.: Я думаю, мне стоит прийти на один из сеансов.

Ш.: Для чего?

Э.: Ну, чтобы попробовать.

Ш.: Это было бы неплохо, но мне кажется, что у вас нет особого желания прийти. (Пауза, никакой реакции со стороны мистера Э.) Почему бы вам не сказать своей сестре, что вы поговорили со мной и мы согласились, что это, вероятно, не поможет. Таким образом она будет удовлетворена, а я смогу вернуться к делам, которыми занимался перед тем, как вы позвонили.

Э.: (облегченно) Вы полагаете, что это не поможет? Но почему?

Ш.: Ну, потому что у вас нет особого желания этим заниматься, а терапия не может помочь людям, которые не хотят ее проходить.

Э.: Понимаю, и в данный момент я действительно не хочу этим заниматься.

Ш.: Если вы не хотите этим заниматься, то я не хочу заниматься этим также. Спасибо за звонок. Вы не сообщили мне свое имя.

Э.: Моя фамилия Эмбл. Карл Эмбл.

Ш.: Хорошо, мистер Эмбл. Рад был поговорить с вами.

Э.: Может быть, мне все-таки следует попробовать?

Ш.: Вы должны об этом подумать. Я всегда на месте, и вам не обязательно принимать решение прямо сейчас. Я провожу групповую терапию раз в неделю, и если вы хотите больше узнать обо мне, можете прочитать мою книгу «Лечение алкоголизма» или же можете позвонить мне снова. Договорились?

Э.: Договорились. До свидания.

На примере мистера Э. я попытался проиллюстрировать, как можно начать терапию с человеком, нуждающимся в помощи, не прибегая к Спасению.

Чтобы не допустить Спасения в групповой обстановке, можно представить себе ситуацию между участниками с точки зрения пространства, в котором происходит обсуждение. Два человека или более рассаживаются, занимая первоначально пустое пространство. По ходу разговора каждый помещает нечто в общее центральное пространство. Люди в роли помощников, будь это терапевт, друзья или члены группы, задают вопросы, дают советы или предлагают заботу. Человек, исполняющий роль нуждающегося в помощи (назовем его Карлом), изучает предложения и выбирает то, что ему надо. Если ему нравится какой-то совет или если он принимает критическое замечание, то ухватывается за них и работает с ними. В противном случае он оставляет советы и замечания без внимания.

Если Карл нуждается в заботе, которую ему предложили, он ее принимает. Помощники чутко реагируют на Карла, на то, что он принимает и что отвергает. Если он проявляет готовность, помощники делают то же. Если он сопротивляется, они дают себе отдых; помощники и Карл поддерживают баланс активности. Если Карл отклоняет несколько идей, то тогда помощники перестают давать советы.

У меня есть собственное правило, которое я называют «три промаха и вы вне игры», как в бейсболе. Я веду счет советам, которые даю. И когда отвергаются три из них, я останавливаюсь. Я могу даже сказать вслух: «Третий удар» и объяснить, что я дал три совета, которые, вероятно, были не слишком хорошими, и поэтому должен выйти из игры. Это может звучать неискренне, но так только кажется, поскольку я действительно считаю, что любой отвергнутый совет не был хорошим. Либо он был высказан не теми словами, так что человек не сумел его понять, либо не в то время, либо, возможно — чудо из чудес, — это был действительно плохой совет.

Я придерживаюсь мнения, что действенный совет, высказанный в нужных словах и в подходящее время, будет принят, а когда совет отвергают, вероятно, в нем имеется какой-то изъян.

Отказ от Спасения помогает постольку, поскольку в этом случае отвергается роль Жертвы. На призыв алкоголика: «Помогите! Мне это не по силам!» — следует ответ эффективного помощника: «Я хочу вам помочь, но сначала должен увидеть, что вы делаете со своей стороны. Что вы делаете самостоятельно? Что еще вы можете сделать? Что вы будете делать, если я вам помогу? Каких действий вы ждете от меня? Давайте условимся: я сделаю X, если вы сделаете Y».

Также бывает необходимо сказать: «Я понимаю, вы хотите, чтобы я вам помог, но у меня нет желания (времени или энергии)».

Кроме того, отказ от Спасения позволяет избежать Преследования. Преследование — это непременный результат Спасения, и за каждой минутой, которую человек тратит на спасение кого-то, неизбежно последует другая минута, которая будет потрачена на Преследование. Однако поскольку нет совершенных людей и (как показывают мои наблюдения) никто не способен воздержаться от Спасения раз и навсегда, важно знать, как справиться не только со своими тенденциями Спасения, но и с тенденциями Преследования.

Во-первых, важно признать, что Преследование — это вредная транзакция и что когда мы гневаемся на других людей, поскольку они не проявляют усердия, отвергают все наши действия или не прогрессируют, за этот гнев несем ответственность мы сами и не нужно винить в нем партнеров. Когда после попыток Спасения по той или иной причине появляется гневное чувство, подталкивающее к Преследованию, важно признаться в нем и взять ответственность за него на себя.

«Карл, я начинаю сердиться на вас, потому что вы не прислушиваетесь к моим советам (или потому что мои действия, по-видимому, не помогают). Я понимаю, что не должен сердиться и что мое раздражение связано со слишком настойчивыми попытками с моей стороны. Я прошу прощения за то, что занимался вашим Спасением, и постараюсь не сердиться. Надеюсь, вы поймете, если я сделаю несколько шагов назад и воздержусь от столь настойчивых попыток».

Высказавшись столь резко против Спасения, я обязан сказать несколько слов о недопущении слишком резкой реакции противоположного характера. Я называю эту реакцию анти-Спасением и считаю ее завуалированной формой Преследования, в котором наш нынешний страх перед оказанием помощи является реакцией на прошлые ошибки. Эффективный терапевт стремится проявить определенную инициативу, чтобы дать толчок лечебному процессу. Если человек с самого начала проявляет рвение, предлагает помощь, дружелюбен и активен, это не означает, что он Занимается Спасением.

Вот еще одна ложная посылка: просто заботиться о человеке, который обижен, чувствует себя бессильным или страдает, значит Спасать. На мой взгляд, очень важно провести грань между Спасением и заботой. Когда кто-то расстроен и открыто демонстрирует свои чувства, я рассматриваю это как очень существенный шаг на пути к улучшению. И не имею ничего против ответного проявления каких-то собственных чувств. Когда человек плачет, слезы чаще всего являются подлинным выражением чувств отчаяния и бессилия. Гнев людей отражает их фрустрацию. Я допускаю, что это искренние чувства, и отвечаю тем же — собственными искренними чувствами. Только если это становится паттерном, когда человек гневается, плачет или выплескивает эмоции раз за разом без какого-либо видимого прогресса или изменения, то тогда я начинаю рассматривать возможность, что мне не следует отвечать любовью и что, возможно, я, как выражаются некоторые ТА-терапевты, «потакаю шантажу или игре».

Проявление заботы о ком-то — не обязательно Спасение; это оправданный аспект оказания людям помощи. Нежелание позаботиться о человеке, который по-настоящему расстроен, является, опять же, завуалированной формой Преследования. Некоторые люди, ставшие терапевтами, у которых имеются проблемы с проявлением любви и заботы, используют идею отказа от Спасения, или «Суровой любви», чтобы оправдать недостаток собственной сердечности, но такое использование этой идеи — не более, чем простая увертка.

 

Десять правил, позволяющих избежать Спасения

Хотя существует множество способов Спасения алкоголика, некоторые являются типичными. Вот десять из них.

1. Если алкоголик отверг три или более совета, вы занимаетесь Спасением. Дайте один или два и посмотрите, будут ли они приняты. Если нет, перестаньте давать советы. Не играйте в игру «Почему вы не... Да, но...».

2. В порядке вещей, если алкоголик хочет разузнать о терапевте через третьих лиц, но никогда не условливайтесь с ними о встрече. Терапевт, который не прочь договориться о встрече с алкоголиком при посредничестве третьего лица, вероятно, — потенциальный Спаситель и будущий Преследователь.

3. Не отнимайте спиртное, не сливайте его в канализацию и не пытайтесь найти тайники в доме алкоголика, если только вас не попросит сделать это сам алкоголик. И наоборот, никогда не покупайте алкоголику спиртные напитки, не приготавливайте их для него, не подавайте и не предлагайте ему алкоголь.

4. Не вступайте в затяжные разговоры об алкоголизме или алкогольной проблеме человека, пока он пьян или выпивает. Ваши слова будут пустой тратой времени и энергии и, скорее всего, окажутся полностью забыты алкоголиком, когда он протрезвеет.

5. Никогда не одалживайте денег пьющему алкоголику. Не разрешайте пьяному алкоголику являться в ваш дом или, что еще хуже, пить в вашем доме. Вместо этого по возможности ласково и участливо попросите его прийти снова, когда он будет трезв.

6. Если алкоголик не принимает активного участия в борьбе со своим алкоголизмом, никогда не выполняйте его поручений, не делайте за него ремонтные работы и уборку, не совершайте ради него дальних поездок, не подвозите его на машине и не доставляйте ему покупки.

7. Имея дело с алкоголиком, не совершайте распространенную ошибку, когда видят только хорошее и оправдывают плохое. «Он такой замечательный, когда трезв» — обычная ошибка, которую совершают люди в отношении алкоголиков. Алкоголик — многогранный человек, и его личность включает как хорошие, так и плохие черты. Их нельзя отделять друг от друга. Либо рассматривайте человека в целом, либо оставьте его в покое. Если баланс постоянно оказывается отрицательным, глупо смотреть только на статью прихода.

8. Не храните молчание по поводу алкоголизма другого человека. Не колеблясь свободно высказывайтесь на данную тему: что вам не нравится, что вы не потерпите, что вы об этом думаете, чего вы хотите или какие чувства вызывает у вас происходящее. Но делая это, не ждите, что вас поблагодарят или что вы добьетесь изменений, это маловероятно. Делайте это просто ради гласности. Часто ваша высказанная вслух позиция принимается всерьез и оценивается по достоинству, хотя она может и не вызвать немедленных изменений. Столь же часто подобные действия приводят к шквалу самооправданий и даже гнева, который вы должны стойко выдержать, ни в чем не уступая.

9. Помните: не следует делать для алкоголика ничего, что противоречило бы вашим желаниям. Плохо уже, если вы совершаете какую-либо из вышеназванных ошибок добровольно. Но если вы добавляете к ним новые промахи, совершая их вопреки своим намерениям, то усугубляете допущенную вами ошибку и способствуете будущему Преследованию.

10. Ни в коем случае не считайте алкоголика безнадежным. Держите наготове свои услуги по оказанию помощи, часто предлагайте их и делайте доступными всякий раз, когда видите подлинный интерес и усилия со стороны алкоголика. Когда это происходит, не проявляйте излишнего рвения, а помогайте осторожно и без Спасения, делая только то, что вам хочется, и не принимая на себя чужую работу.

Полезно помнить об этих указаниях, касающихся Спасения, независимо от того, какие еще действия предпринимаются.

Теперь давайте рассмотрим первый важный шаг при оказании помощи алкоголику — заключение контракта.

 

У большинства из нас присутствует здоровое желание помогать людям, которые в нас нуждаются, и заботиться о них. Многие также имеют печальный опыт того, как поначалу выступая в качестве помощника и спасителя, в конце концов они оказывались жертвой того самого человека, которому пытались помочь. Классическим является пример постороннего наблюдателя, который, прогуливаясь по пляжу, видит тонущего человека. Он бросается в воду, плывет навстречу терпящему бедствие и, пытаясь спасти его, сам тонет с ним рука об руку, хотя иногда, по иронии судьбы, остается в живых.

Многие из техник, которым обучают профессиональных спасателей, направлены именно на то, чтобы не оказаться утянутым под воду тонущим человеком. Аналогичным образом индивиду, желающему помогать другим, необходимо овладеть эффективными техниками помощи. Эти методы, которые ему следует усвоить, включают и технику безопасности, не позволяющую оказаться втянутым в пучину и быть загубленным тем самым человеком, которого он пытался спасти.

Судя по всему, особым талантом притягивать к себе милосердных доброжелателей, которые поначалу чувствуют себя способными помочь и в результате оказывают погрязшими в той же трясине, обладают алкоголики. Нередко мы вступаем с такими людьми в длительные отношения, с любовью в сердце и искренним желанием помочь ближнему. В ряде случаев это желание остается одним из движущих мотивов нашего поведения, и мы продолжаем свои попытки. Зачастую, однако, наше желание помочь ослабевает и в конце концов исчезает полностью, и мы внезапно обнаруживаем себя вынужденными продолжать помогать находящему рядом с нами, нравится нам это или нет.

Составление контракта является обязательным первым шагом, помогающим избежать втягивания в игру алкоголизма и попадания в одну из ее ролей: Спасителя, Преследователя или Жертвы. Транзактный анализ представляет собой контрактную форму группового лечения, которую следует отличать от других форм активности, возможно, тоже имеющих терапевтическую ценность. Индивид, как единолично, так и в группах, может предпринимать самые различные действия, которые могут оказаться полезными. Посещение футбольных матчей или танцев, вступление в группу встреч, воскресные поездки за город, практика медитации и психоанализ, — все это виды деятельности, которые могут помочь. Принципиальное различие между всеми этими формами деятельности и работой в ТА-группе заключается в наличии контракта.

К терапевтическому контракту — контракту между лицом, предлагающим себя в качестве квалифицированного терапевта, и клиентом следует относиться с тем же уважением, что и к юридическому контракту, заключаемому у юриста. Два аспекта юридических контрактов полностью приложимы и к терапевтическому контракту: 1) информированное взаимное согласие, 2) вознаграждение. Эти требования вырабатывались на протяжении сотен лет, они прагматически эффективны и социально желательны, а потому разумно принять их и при заключении терапевтического контракта.

 

Информированное взаимное согласие

Взаимное согласие предполагает, что обе стороны сознательно и искренне соглашаются с условиями контракта. Терапевтическое согласие предполагает обращение за терапевтическими услугами, их предложение и принятие. Предполагается, что клиент обращается к терапевту, чтобы получить помощь в разрешении своей проблемы. Также предполагается, что терапевт понимает ситуацию клиента и готов внести свой вклад в избавление его от проблемы.

Для того чтобы сделать информированное, обоснованное предложение, терапевт должен ясно представлять себе специфическую ситуацию клиента и результат, которого тот хочет достичь. Для того чтобы принятие предложения терапевта являлось информированным согласием, клиент должен понимать, какие требования терапевт предъявляет к нему в качестве условий проведения терапии. Следовательно, терапевтическое предложение должно содержать четкое описание тех условий, которые терапевт считает существенными для успешного завершения терапевтического процесса, и то, по каким критериям можно судить об успехе.

Достижение взаимного согласия, являющегося частью контракта, особенно актуально при проведении терапии с алкоголиками, поскольку алкоголики привыкают вступать в терапевтические отношения без всякого контракта.

Так, для алкоголиков типично обращаться к терапии в результате давления со стороны членов семьи или в соответствии с судебным решением. В этом случае терапевт может ошибочно предположить, что имеет место взаимное согласие на вступление в терапевтические отношения, хотя на самом деле клиент идет на это не по собственному желанию, а испытывая принуждение и даже будучи преследуемым — ситуация, ставящая терапевта в нелицеприятную роль Преследователя. С другой стороны, при лечении алкоголиков настолько же типичны случаи, когда добровольно обратившийся за помощью клиент слепо соглашается на проведение терапии, без понимания предъявляемых к нему требований, а затем неожиданно выясняет, что эти требования носят совершенно иной и намного более сложный характер, чем он ожидал.

Мой опыт говорит о том, что минимальные требования, необходимые для достижения успеха при лечении алкоголиков, состоят в следующем:

1) абсолютная трезвость сроком как минимум на один год, в течение которого:

2) клиент регулярно раз в неделю посещает занятия терапевтической группы продолжительностью в два часа;

3) выполняет конкретные домашние здания, включающие соблюдение диеты и другие изменения в образе жизни, связанные с его конкретной проблемой, например посещение общества Анонимных Алкоголиков;

4) посещение проводимых мною ежемесячных сеансов телесно-ориентированной терапии.

Установление отношений, основанных на взаимном информированном согласии, включает три транзакции.

1. Обращение клиента за терапевтической помощью [просьба].

2. Предложение помощи терапевтом.

3. Принятие клиентом терапевтической помощи.

Нередко терапевт и клиент вступают в терапевтические отношения без выполнения этих трех условий.

Рассмотрим следующий диалог между алкоголиком Джоном и терапевтом Джилл.

Джилл: Что я могу сделать для вас, Джон?

Джон: Я здесь, чтобы пройти терапию.

Джилл: Так. У меня свободен вторник, в шесть часов. Вы сможете прийти в это время?

Джон: Да, могу. Так что, наверное, увидимся во вторник.

Джилл: Хорошо.

Может показаться, что в этом диалоге было достигнуто взаимное информированное согласие. Однако если проанализировать ситуацию повнимательнее, может выясниться, что обращение клиента фактически состояло в следующем:

Джилл: Что я могу сделать для вас, Джон?

Джон: (Моя жена собирается бросить меня, я был арестован за вождение автомобиля в нетрезвом виде, и, кроме того, моя мать, судья и моя жена говорят, что я должен обратиться за терапией, и вот) Я здесь, чтобы пройти терапию.

Фактически эта фраза не содержит обращения за терапевтической помощью, зато она, несомненно, является первым ходом игры в Спасение. Для терапевта было бы большой ошибкой согласиться работать с человеком при описанных выше обстоятельствах.

Попробуем еще раз.

Джилл: Что я могу сделать для вас, Джон?

Джон: Я здесь, чтобы пройти терапию.

Джилл: Почему вы хотите пройти терапию?

Джон: Ну, мне кажется, что я нуждаюсь в терапии.

Джилл: Но возможно, что и нет. Что заставляет вас так считать?

Джон: Ну, я слишком много пью, и мне становится плохо. Моя жена собирается уйти от меня, а я могу оказаться за решеткой за вождение в нетрезвом виде. Я хочу бросить пить, потому что это разрушает мою жизнь. Как вы думаете, вы можете помочь мне?

Джилл: Да, думаю, что могу. У меня свободен вторник, в шесть часов. Вы сможете прийти в это время?

Джон: Да, могу. Увидимся во вторник.

В данном примере присутствует обращение к терапевту за помощью, но нет надлежащего предложения помощи, поскольку терапевт не указала, что она может сделать или какого результата надеется достичь. Джилл фактически не выяснила никакой информации, позволяющей понять, сумеет ли она действительно помочь клиенту, и не перечислила условий, на которых может быть оказана помощь.

По сути дела, обе стороны в значительной степени остаются в неведении относительно условий для информированного взаимного согласия. Терапевтическое предложение предполагает, что терапевт понимает проблему, готов работать с ней и имеет достаточные основания ожидать успешного исхода терапевтического процесса.

Для достижения информированного взаимного согласия терапевт должен располагать определенной информацией. Мой опыт говорит о том, что прежде чем терапевт вступит в контрактные отношения с клиентом, необходимо выяснить следующие факты. Считает ли сам данный индивид себя алкоголиком? Чувствует ли он, что его пьянство выходит из-под контроля и/или наносит ему вред?

Джон указывает на то, что признает оба факта: он чувствует, что не может контролировать потребление алкоголя и что это разрушает его жизнь. Если индивид, имеющий проблемы с алкоголем, обращается за терапией, но не считает, что его поведение выходит из-под контроля или наносит ему вред, важно выяснить степень употребления алкоголя. При этом могут оказаться полезными следующие вопросы.

Какие спиртные напитки и в каком количестве употребляет данный индивид? На этот вопрос необходимо получить подробный ответ. Всякая двусмысленность должна быть исключена. Если количество потребляемого алкоголя варьируется, следует выяснить среднее количество, потребляемое в течение типично проводимой недели. Индивид, регулярно выпивающий более 60 граммов в день или более граммов в течение двух часов чаще, чем раз в три месяца, может считаться имеющим проблемы с алкоголем.

Когда имеет место употребление алкоголя? Любой индивид, выпивающий до завтрака, может считаться, а каждый регулярно пьющий по вечерам должен считаться имеющим проблемы с алкоголем. С другой стороны, человек может иногда выпивать количество алкоголя, считающееся недопустимым, но при этом не иметь серьезных проблем с алкоголем, хотя, возможно, и находиться под угрозой появления таких проблем в будущем.

Например, человек может регулярно выпивать перед сном, используя алкоголь в качестве снотворного. В этом случае разумно заменить спирт на другие лекарственные препараты. Хотя в данном случае мы, несомненно, имеем дело с проблемой, это не обязательно проблема алкоголизма, а возможно, проблема бессонницы. В случаях когда препарат принимается только благодаря его чисто биохимическому воздействию, отсутствуют социальные и психологические аспекты алкоголизма. С такими проблемами легче справиться, и они требуют иного подхода, чем типичные проблемы алкоголиков.

Если терапевт располагает достаточной информацией о характере употребления алкоголя клиентом, он готов к тому, чтобы достичь взаимного информированного согласия. Если клиент проявляет признаки алкоголизма и считает себя имеющим проблемы с алкоголем, он находится в ситуации, в которой ему может быть предложена помощь. Рассмотрим следующий вариант.

Джилл: Что я могу сделать для вас, Джон?

Джон: Ну, я слишком много пью, и мне становится плохо. Моя жена собирается уйти от меня, а я могу оказаться за решеткой за вождение в нетрезвом виде. Я хочу бросить пить, потому что это разрушает мою жизнь. Как вы думаете, вы можете помочь мне?

Джилл: Да, думаю, что могу. Однако я должна поставить вас в известность, что если вы хотите проходить у меня терапию, то у меня будут относительно вас определенные ожидания. Для того чтобы процесс был эффективным, вы должны каждую неделю посещать групповые встречи продолжительностью по два часа, а также сеансы телесно-ориентированной терапии раз в месяц. Вы должны приходить на них регулярно и вовремя и перед этим не пить в течение 24 часов. Данный вид терапии не работает, если вы пьете, поэтому вам необходимо как можно скорее полностью бросить пить и совершенно не употреблять алкоголя как минимум в течение одного года. В этот период, помимо регулярного посещения группы, я ожидаю от вас, что вы станете принимать активное участие в работе по разрешению вашей проблемы, что будет включать выполнение между групповыми занятиями домашних заданий, касающихся диеты и изменений в образе жизни, а возможно, и посещение встреч Анонимных алкоголиков. Итак, если вы станете регулярно посещать группу, не пить в течение года и мы будем совместно работать над вашей проблемой, я ожидаю, что вы излечитесь от алкоголизма. Если вы готовы дать свое согласие, то мы можем приступить к работе. У меня свободен вторник в шесть часов. Вы сможете прийти в это время?

Джон: Я вас понял. Я готов прийти к вам во вторник.

Этот весьма конспективный пример содержит все три условия достижения информированного взаимного согласия: обращение, предложение и принятие. Его можно рассматривать как модель успешного начала контрактных отношений, которая, вероятно, послужит основой для эффективной работы обеих сторон (клиента и терапевта), а также других членов группы.

Бывают случаи, когда обращающийся за терапией индивид очевидно является алкоголиком, но хочет поработать с некоторой другой проблемой.

Например, Джон может хотеть разобраться в своих отношениях с женой, но желает, чтобы проблема его пьянства при этом не затрагивалась. Предложение поработать с такими расстройствами, как семейные неурядицы, не рассматривая проблему алкоголизма, является ошибкой и неизбежно приведет к осложнениям. Эту ситуацию можно сравнить с готовностью сделать пластическую операцию смертельно больному пациенту, и такая просьба должна быть отклонена на том основании, что алкоголизм настолько разрушителен сам по себе, что обречет на неудачу любые попытки справиться с менее серьезной проблемой. Если терапевт хочет избавить себя от бесконечной фрустрации и трудностей, такая просьба должна быть вежливо отклонена с откровенным объяснением причин отказа.

В отдельных случаях индивид может обратиться за терапией, имея проблемы с алкоголем, недостаточно серьезные для того, чтобы считаться алкоголизмом. При таких обстоятельствах лучше всего занять позицию «поживем, увидим». Можно заключить временный краткосрочный контракт, связанный с некой незначительной проблемой, отслеживая при этом ситуацию с алкоголем, чтобы выяснить, настолько ли сильна проблема пьянства, чтобы требовать заключения основного контракта, касающегося алкоголизма.

Иногда неприятности с алкоголем действительно незначительны и исчезают сами собой после разрешения других проблем. Я всегда оставляю за своими клиентами право на сомнения и выжидаю некоторое время, чтобы увидеть, насколько действительно серьезна ситуация с алкоголизмом.

 

Вознаграждение

Вознаграждение является вторым (после информированного согласия) требованием, предъявляемым к контракту.

Помогающий отдает свои силы. Чтобы избежать игры в Спасение, индивид, получающий помощь, должен отдать что-то взамен. На юридическом языке это называется вознаграждением.

Любой контракт должен быть основан на достойном вознаграждении. Под достойным вознаграждением понимаются услуги, которыми обмениваются терапевт и клиент. Эти услуги могут являться предметом торга, ведущего к взаимному соглашению. Услуги, предоставляемые терапевтом, всегда должны представлять собой квалифицированные усилия по излечению от проблемы. Взамен клиент, как правило, выплачивает терапевту денежную сумму. Однако деньги не являются единственной формой услуг, которые клиент может предложить терапевту. Рассмотрим тему вознаграждения более подробно.

Как уже отмечалось, услуги, предоставляемые терапевтом, должны избавлять клиента от проблемы. Именно поэтому важно, чтобы клиент ясно сформулировал, в чем жизнь не удовлетворяет его и что ему требуется для достижения удовлетворенности. Клиент должен конкретно указать, что делает его несчастным. Быть может, он слишком много пьет? Или не в силах заснуть? Или постоянно плачет? Может быть, он не в состоянии поддерживать удовлетворительные близкие отношения? Его избегают друзья? Он не способен удержаться на своей работе? И так далее. Клиент также должен быть способен сформулировать, что могло бы сделать его жизнь счастливой. Получить работу и удержаться на ней, поддерживать достаточно счастливые с реалистической точки зрения любовные отношения, быть в состоянии уснуть и просыпаться бодрым и жизнерадостным, заводить новых друзей, избавиться от головной боли или бросить пить. Терапевт считается предоставившим вознаграждение со своей стороны, когда он сам, клиент и большинство членов группы согласны с тем, что проблемы, описанной в начале терапии, больше не существует. Поэтому в начале терапии проблема должна быть описана в однозначных, поведенческих, простых, наблюдаемых терминах, понятных десятилетнему ребенку. Без этой изначальной формулировки невозможно определить, была ли проблема разрешена.

С другой стороны, вознаграждение, предоставляемое клиентом, может иметь различные формы. Наиболее часто используемым в терапевтическом контракте вознаграждением являются деньги, однако при невозможности полной выплаты гонорара может быть принята частичная, при условии что оговоренная сумма будет полностью выплачена, когда клиент окажется в состоянии сделать это.

Люди, желающие помочь алкоголику в качестве друзей, а не как терапевты, должны быть так же скрупулезны по поводу взаимного согласия и вознаграждения в рамках имеющих место взаимоотношений. Помимо четкого указания на то, что алкоголик нуждается в нашей помощи и готов работать над проблемой, по крайней мере, столь же усердно, как и мы, для нас также важно получить нечто взамен (не обязательно материальные блага) за наши усилия. Если вы мой друг и я готов целый час разговаривать с вами по телефону о вашей проблеме, то я ожидаю, что и вы будете готовы в течение часа разговаривать со мной по телефону, когда у меня возникнет такая потребность.

Если я прихожу к вам домой и помогаю убрать беспорядок, который вы устроили, то я ожидаю, что и вы окажете мне ответную услугу, если в том возникнет необходимость. Тем самым мы сохраним приблизительное равенство усилий, затраченных на помощь друг другу. Если я даю вам в долг, то ожидаю, что вы не только вернете мне его, но и сами одолжите мне деньги или какие-то предметы, когда я буду нуждаться в них. Если я оказываю вам помощь, не требуя вознаграждения, то я рассчитываю, что и вы сделаете то же самое по отношению к тем, кому требуется помощь. Баланс затраченной и полученной энергии должен приблизительно сохраняться, иначе все закончится игрой в Спасение, и я неизбежно окажусь рассерженным на вас, перестану хотеть вам помочь и в результате могу стать вашим Преследователем.

Люди, «бескорыстно» помогающие другим, не ожидая ничего взамен, тем самым ослабляют эффективность своей помощи. Помогающий, по меньшей мере, может ожидать от друга энергичных усилий по собственному изменению, готовности усердно работать и учиться. Для многих людей, оказывающих помощь, такая позитивная установка является достаточным вознаграждением за их усилия. Если так, очень хорошо — это минимум того, чего вам следует ожидать. Разумно ожидать большего. В любом случае вознаграждение должно быть ясно оговорено, являясь предметом переговоров, направленных на достижение максимального успеха.

 

Контракт на лечение от алкоголизма

Как уже говорилось, первоочередная задача каждого алкоголика — бросить пить. Поэтому именно это является содержанием основного контракта. Однако этот контракт не должен быть единственным. Пока человек продолжает пить, данный контракт остается важнейшим, но, разумеется, после того как употребление алкоголя прекращается, становится необходимым уделить внимание другим аспектам его личной жизни: работе, отдыху, здоровому образу жизни, питанию. Следовательно, алкоголик, проходящий терапию, должен заключать дополнительные контракты, касающиеся:

• поиска лучшей работы;

• получения признания (в ТА — поглаживаний);

• прекращения употребления сахара (или кофе) или курения (или все вместе взятое);

• знакомства с новыми друзьями;

• улучшений в сексуальной жизни;

• противостояния Врагам;

• прекращения игр в Спасение;

• поисков Союзника;

• увеличения количества признания (поглаживаний), даваемого другим;

• верности;

• выражения своих чувств;

• и так далее.

Для некоторых людей заключение таких контрактов, как «выражение своих чувств», может означать работу продолжительностью около двух лет, влекущую за собой полное изменение образа жизни, включая прекращение алкоголизма. Другие контракты, например «поиск лучшей работы», могут явиться одним из серии контрактов, которые предпочтет заключить клиент в процессе терапии.

Для того чтобы терапия была эффективной, клиенту необходимо наличие контракта, действующего на протяжение всего процесса. Когда один контракт прорабатывается, возникает вопрос: «Терапия завершена, или нужно заключать новый контракт?». Ответ на этот вопрос остается за клиентом, а не за терапевтом. При этом любой новый контракт должен заключаться со столь же скрупулезным вниманием к вопросам взаимного участия в работе, как и предыдущий. Терапевту нужно остерегаться широко распространенной в нашей профессии тенденции, вынуждающей нас говорить своим клиентам, что они должны (или чего не должны) делать. Крайне важно удостовериться в том, что любой заключаемый контракт основывается на потребностях и желаниях клиента, а не терапевта. Это не означает, что терапевт не должен свободно выражать свое мнение по тому или иному вопросу, а значит лишь то, что эти мнения должны оставаться на втором плане по отношению к потребностям и мнениям клиента.

Помимо конкретного индивидуального контракта, в соответствии с которым работает каждый клиент, в моих группах существует универсальный контракт, включающий всех членов группы, в том числе и терапевта: Кооперативный контракт.

В этом контракте оговаривается, что между участниками не должны происходить игры власти, и прежде всего «никаких Спасений и никакой лжи».

О Спасениях мы уже достаточно подробно поговорили; теперь позвольте мне кратко объяснить, что понимается под запретом на ложь и игры власти.

 

«Никаких игр власти»

Игра власти — это направленная на манипулирование другим человеком транзакция, вынуждающая его делать нечто, чего он или она в противном случае не стали бы делать. Соответственно, люди не могут принуждать, запугивать, угрожать или кричать друг на друга с целью получить желаемый результат. Кроме того, они не имеют права добиваться желаемого результата с помощью закулисных маневров, вызывая в товарищах чувство вины или грозя выходом из группы. Особенно важно, чтобы это правило соблюдалось в отношении поведения терапевта; многие «мотивационные» уловки, которые позволяют себе терапевты, недопустимы при групповом кооперативном решении проблемы. Например, в соответствии с кооперативным контрактом недопустимо притворяться, что ты разгневан, и оскорблять человека, пытаясь добиться того, чтобы он сам разозлился и выразил свои чувства. Такое поведение будет одновременно и ложью, и игрой власти.

 

Никакой лжи

Каждый участник группы соглашается быть до конца правдивым. Это означает воздерживаться от преднамеренной неправды или дезинформации, а также от тайн или лжи сокрытия. По определению ложь — это преднамеренный акт сокрытия того, что другой человек желает знать. Очевидно, что в ситуации групповой терапии каждый член группы, по меньшей мере, желает знать, пьет другой член его группы или нет.

Данное правило применяется также и к сокрытию чувств, желаний или мнений. Если индивид испытывает чувство гнева или симпатии к другому члену группы, отказ от выражения этих чувств является сохранением тайны, то есть сокрытием. Аналогично отказ от выражения своих желаний или критических мнений также является формой лжи. Правдивость предполагает право человека просить или выяснять сто процентов того, что он хочет, в течение ста процентов времени.

Данный контракт особенно полезен для стимулирования полного выражения своих чувств. Он побуждает к искреннему выражению мнений и предоставлению обратной связи. Создаются идеальные условия для того, чтобы участники просили о том, чего они хотят, и воздерживались от игры в Спасителя. Это обеспечивает необходимый уровень доверия и создает чувство безопасности, что крайне важно для открытого и честного обсуждения всех аспектов личной жизни участников, вплоть до наиболее нелицеприятных.

Кооперативные контракты, совместно с индивидуальными контрактами для каждого члена группы, образуют действенную социальную структуру, в рамках которой люди могут радикально улучшить свою жизнь.

 

После заключения контракта человек, решивший бороться со своим алкоголизмом, должен сконцентрировать усилия на полном прекращении употребления алкоголя. Большинство людей, являющихся алкоголиками, осознают, что они оказались беспомощны перед алкоголем и наилучшим подходом к решению их проблемы будет полный отказ от выпивки. Такое осознание — это результат честной оценки тщетности предыдущих попыток справиться со своим пьянством. Многие люди, имеющие проблемы с алкоголем, ранее связывались с обществом «Анонимные алкоголики» и убедились в верности универсальной истины: «Ты не сможешь победить свой алкоголизм, если будешь продолжать пить».

Люди, усвоившие эту житейскую мудрость, находятся в явно выигрышном положении по сравнению с теми, кто все еще надеется, что сможет справиться с алкоголем, не отказываясь от выпивки. Тем не менее найдется немало тех, кто предпочтет сократить потребление алкоголя вместо полного отказа от него. Возможно, до сих пор они не предпринимали серьезных попыток бросить пить, и им кажется, что они все еще контролируют ситуацию.

Если человек настаивает, что хочет попробовать справиться с алкоголизмом без полного воздержания, для терапевта очень важно эффективно отреагировать на это вполне понятное желание. Наиболее эффективной станет реакция, благодаря которой терапевту удастся довести до сведения клиента очень важные факты, касающиеся «сокращения» употребления алкоголя без отказа от выпивки, и в то же время избежать родительского, преследовательского, жесткого авторитаризма, к которому склонны борцы с алкоголизмом в подобных ситуациях.

Сейчас настал подходящий момент, чтобы обсудить концепцию «доброжелательной конфронтации» — идеального сочетания терапевтических транзакций, имеющих наибольшую эффективность при работе с алкоголиками, да, собственно говоря, и в любой межличностной рабочей ситуации.

 

Доброжелательная конфронтация

Клиент, ищущий терапевтическую помощь, выбирает того или иного терапевта, поскольку, вероятно, считает, что тот знает свое дело. Поэтому разумно предположить, что клиент захочет ознакомиться с фактами в той форме, в какой их видит терапевт. Доброжелательная конфронтация представляет собой установку, имеющую ряд общих черт с «суровой любовью», более поздней концепцией, которая популярна среди «профессиональных помощников». «Суровая любовь» имеет много общего с лозунгом «Просто сделай это!», другой установкой, используемой по отношению к людям, «нуждающимся в помощи». Обе представляют собой попытки избежать взаимозависимости, помочь без игры в Спасение. Их эффективность определяется уровнем симпатии и эмпатии, заключенных в оказываемой помощи.

Если терапевт считает, что очень сложно, если вообще возможно, избавиться от алкоголизма, просто сократив потребление алкоголя, то клиент предположительно захочет выслушать это мнение наряду с другой полезной информацией, которой располагает терапевт. Однако клиенты-алкоголики часто противятся принятию того факта, что они должны полностью прекратить пить, для того чтобы успешно решить свои проблемы. Такое сопротивление может быть в большей степени связано с тем, в какой форме преподносится эта информация, чем с самим ее содержанием.

Нет никаких сомнений в том, что алкоголики, как правило, втайне надеются услышать, что можно выпивать и побороть свой алкоголизм одновременно, однако они не против услышать и факты, если только информация преподносится в приемлемой форме. Никому не понравится, если факты, сколь бы верными они ни были, насильно запихиваются в уши, но, к несчастью, терапевты нередко выражают клиентам свое мнение в высокомерной, родительской и в целом весьма отталкивающей манере. Насколько возможно, сообщайте информацию в соответствии с сугубо Взрослым, научным подходом, подкрепляя ее эмоциональной установкой Заботливого Родителя. Руководствуясь этим правилом, терапевт может сказать: «Как вы, вероятно, знаете, подавляющее большинство людей, пытавшихся справиться с алкоголизмом без полного отказа от алкоголя, терпели поражение. Нет никаких оснований полагать, что ваши шансы на успех существенно выше».

Это «конфронтационное» утверждение, исходящее от Взрослого терапевта, безусловно, лучше следующего утверждения, исходящего от его Критикующего Родителя: «Просто смешно надеяться, что вы сможете перестать быть алкоголиком, окончательно не бросив пить. Я никогда такого не видел, и не думаю, что вы окажетесь первым, способным на это. Уж лучше делайте так, как делают все остальные. На данном этапе вашей жизни вы не можете позволить себе быть особенным. Хватит жалеть себя, просто сделайте это!»

Такой подход, скорее всего, вызовет антагонизм клиента, и по праву, поскольку он исходит от Критикующего Родителя терапевта. Такие формулировки и интонации способны вызвать у клиента чувства гнева, вины, стыда, дух противоречия или иную негативную эмоцию, что может только привести его в замешательство и повлечь за собой неудачу терапии. Однако в данной ситуации наиболее эффективным является надлежащее сочетание конфронтации с акцентом на заботу о клиенте и с заботливым тоном голоса: «Послушайте, я могу понять, что вы хотели бы продолжать иногда выпивать и вместе с тем пытаться преодолеть свою проблему. К сожалению, я не верю в то, что это возможно (заботливо). Мой опыт показывает, что лишь очень немногие клиенты оказались способными сделать это (конфронтация), и хотя я не могу быть абсолютно уверенным, что у вас ничего не получится, я думаю, для вас бы намного легче, если бы вы полностью прекратили пить (заботливо). Что вы об этом думаете? Вы думаете, что вам достаточно будет просто урезать вашу дозу? Я так не думаю (конфронтация)».

Другой подход мог бы звучать следующим образом: «Послушайте, возможно, вы не осознаете этого, но вы находитесь в сильной зависимости от алкоголя (основанная на фактах конфронтация). Вы, вероятно, хотели бы, чтобы это было не так, и надеетесь, что вы можете почувствовать себя более сильным в вашей ситуации и бросить пить постепенно. Я очень хорошо вас понимаю (заботливо), но факт состоит в том, что это практически невозможно (конфронтация). Почему бы вам не облегчить себе жизнь и просто совсем не бросить пить? Мне будет очень неприятно наблюдать, как вы проведете следующие три месяца в этой бессмысленной агонии (заботливо). И, честно говоря, это и мне значительно облегчит жизнь (конфронтация)».

Для любого пристрастившегося к алкоголю человека перспектива полного лишения выпивки, как правило, выглядит более чем пугающей. В конце концов, этот наркотик приносит чувство эйфории или облегчения, а жизнь и так достаточно тяжелая штука, даже без отказа от основных источников удовольствия. Важнее, однако, то, что пристрастившийся к алкоголю боится, что внезапный и полный отказ от выпивки окажется слишком тяжелым и может превратиться в невыносимую борьбу, в конце концов ведущую к поражению. Требование полной трезвости напоминает алкоголикам об их беспомощности, о боязни потерпеть неудачу, об ужасной перспективе оказаться бессильным и предстать перед другими членами группы, друзьями, своей семьей и терапевтом в качестве человека, лишенного силы воли и не способного к самоконтролю.

Кроме того, алкоголики часто не представляют себе масштабов своей зависимости. Поэтому они обвиняют себя в неспособности остановиться и чувствуют свою слабость и безволие. Вместо этого им следовало бы осознать, что они попались в железные тиски страшного и неумолимого капкана. Вот почему так важно проявлять по отношению к алкоголикам заботу и понимание.

Терапевт не имеет права занимать стороннюю осуждающую позицию. Он обязан с сочувствием относиться к беде оказавшегося в зависимости от алкоголя человека, и это сочувствие должно выражаться в избежании как высокомерного родительского отношения, так и холодного, бесчувственного отношения Взрослого, заботящегося лишь о фактах и лишенного человеческих чувств. Конечно, информация важна, но одна лишь информация еще недостаточна для эффективной терапии. С другой стороны, одной любви также недостаточно. Информация и любовь (Взрослый и Заботливый родитель) являются мощными аспектами терапии, но наибольшей силой воздействия они обладают, когда предлагаются индивиду вместе, в форме доброжелательной конфронтации.

После упоминания о вероятности успеха при условии сохранения полной трезвости по крайней мере в течение года важно с помощью переговоров достичь соглашения между терапевтом и клиентом. Если клиент настаивает на том, что хочет «сократить» потребление алкоголя, я обычно готов предоставить ему право на попытку, при условии что его усилия через несколько недель будут подвергнуты оценке. Я предупреждаю, что если успеха не будет, то я буду настаивать на полном отказе от алкоголя.

«Мэри, я еще не видел, чтобы этот подход работал с человеком, настолько зависимым от алкоголя, как вы, несмотря на то что очень многие хотели попробовать начать именно с него. Однако я не собираюсь стоять на своем и говорить вам, что у вас ничего не получится, потому что, быть может, вы одна из тех немногих, кому удастся достичь успеха. Но если кто-то и перестал быть алкоголиком, просто постепенно сокращая дозы спиртного, то мне лично такие случаи неизвестны. Я бы предпочел, чтобы вы не пробовали этого, но если вы настаиваете, давайте попытаемся.

Поработайте с этим в течение следующего месяца. В течение следующей недели вы будете ограничивать себя, скажем двумястами граммами алкоголя за всю неделю, максимум по тридцать граммов в день. На следующей встрече мы выясним, как у вас идут дела, и я надеюсь, у вас получится. Попробуем решить проблему таким способом, но я хочу условиться с вами, что если вы не сможете контролировать себя, то дадите мне об этом знать, и мы продолжим лишь при условии, что вы полностью бросите пить».

Клиент может хотеть позволить себе, выпивать другое количество спиртного и за другой период времени; по этому поводу можно вести переговоры, но только в том случае, если общее количество потребляемого алкоголя остается в пределах социально приемлемой дозы. Самое главное: должна быть предпринята попытка прийти к общему согласию, исходя из точки зрения терапевта, а не клиента. Такой подход, основанный на взаимном уважении и сотрудничестве, на первый взгляд кажется неэффективным, но в конце концов, поскольку он не содержит игр власти, то может явиться фундаментом для построения взаимного доверия и уважения, что необходимо для достижения позитивных результатов.

Доброжелательная конфронтация позволяет избежать игры в Преследование, с одной стороны, и в Спасение, с другой. В этом подходе присутствует любовь, но не безрассудная; он содержит конфронтацию (или, если угодно, суровость), но без преследования. Такой подход культивирует взаимную любовь и уважение. И он работает.

 

Антабус

Клиентам, осознающим важность полного отказа от выпивки и ожидающим на этом пути трудностей, можно помочь, предложив им дисульфирам (Антабус). Многие люди принимают такое предложение без колебаний. Антабус — это препарат, который в сочетании даже с небольшим количеством алкоголя вызывает крайне неприятные симптомы у восприимчивых к его воздействию людей; если было принято большое количество алкоголя, то его сочетание с Антабусом может привести к смерти.

Антабус следует принимать ежедневно. Поскольку он выводится из организма лишь по прошествии семи дней, то является эффективным стимулом, удерживающим от импульсивных позывов к выпивке, поскольку желающий напиться должен планировать свою акцию на много дней вперед.

Антабус можно использовать различными способами, среди которых есть не только неэффективные, но и подрывающие всякие попытки помочь людям преодолеть свой алкоголизм. Наиболее неэффективно принуждение принимать Антабус, либо подмешивая его в пищу, либо в более тонкой форме игры власти. Такой подход работает лишь до тех пор, пока терапевту или его сообщникам удается вводить препарат в организм клиента, что, однако, с неизбежностью вызывает враждебность и возмущение. Как только представится возможность, клиент почувствует искушение, хотя бы в силу своей гордости, если не по иной причине, «принять на грудь» и начнет скатываться под откос с молниеносной скоростью.

Чтобы проиллюстрировать полную неэффективность такого принудительного подхода к лечению алкогольной зависимости, рассмотрим пример Ника, находящегося на грани алкоголизма и в результате оказавшегося в серьезных неладах с законом. К своему великому потрясению, Ник в конце концов оказался перед судом и получил девять месяцев условно. Ник разумный человек и понимает, что имеет проблемы с алкоголем. Он чувствует, что с этим нужно что-то делать. В течение девяти месяцев своего условного срока, которые власти рассматривали как период «реабилитации», Ник был обязан посещать встречи Анонимных алкоголиков и принимать Антабус. Он согласился принимать препарат и посещать встречи без всякого протеста. Ник — честный и отважный боец, и я рассчитываю, что в конце концов он справится со своей проблемой и прекратит напиваться. Но в течение всех девяти месяцев он говорил, что как только срок истечет, в первую же очередь он перестанет принимать Антабус и напьется. Когда я спросил Ника, почему он собирается так поступить, раз алкоголь был проблемой, а такой поступок стал бы худшим из способов воспользоваться освобождением, он объяснил мне, что это решение — не что иное, как вопрос гордости американца. Он разберется со своим алкоголизмом позже, но первое, что он сделает, как только сможет себе это позволить, — напьется, и по этому поводу двух мнений быть не может.

Итак, Ник провел все девять месяцев, которые предположительно должны были послужить в качестве реабилитационного периода, открывающего ему дорогу к трезвому образу жизни, день за днем и час за часом планируя, до какой степени он напьется, что он будет пить и с кем.

Насильственное назначение Антабуса (как и любого другого вида терапии) не поможет, однако этот препарат может оказаться крайне полезным для закоренелого пропойцы, желающего избавиться от неотступно терзающего его искушения напиться, столь характерного для начальных стадий трезвости. Антабус не оказывает непосредственного воздействия на желание выпить, но поскольку возможность напиться совершенно исключена, он, по сути дела, освобождает совесть алкоголика от бесконечной борьбы между желанием выпить и решением бросить. Для некоторых людей избавление от этой постоянной внутренней борьбы может оказаться просто милостью Божьей; их разум может наконец переключиться на другие дела, и мысль о выпивке перестает быть основной, так что с ней приходится бороться лишь время от времени, и постепенно она отступает, переставая неожиданно и бесконтрольно заполнять собой все сознание.

Если в течение первых месяцев трезвости каждый раз, когда алкоголик думает: «Мне хочется выпить», автоматически возникает мысль: «Забудь об этом, тебе ведь станет плохо», то частота и интенсивность желания выпить значительно ослабеют. Это не означает, что в жизни алкоголика не будет периодов напряженных конфликтов, связанных с выпивкой, когда он начнет подумывать о том, чтобы прекратить принимать Антабус с целью через несколько дней напиться. Однако совершенно очевидно, насколько значительным шагом вперед эта ситуация является по сравнению с той, в которой облегчение находится лишь на расстоянии вытянутой руки от рюмки спиртного.

Вот как назначался Антабус в Центре Особых Проблем (Center for Special Problems), общественной клинике в Сан-Франциско, где я работал психологом в 70-х годах. За очень редкими исключениями препарат назначался любому, кто только хотел. Человеку отказывали, лишь если в истории болезни был зафиксирован недавний случай ненадлежащего использования препарата или пациент страдал заболеванием, делающим употребление Антабуса еще более опасным, чем сам алкоголизм. После соответствующих предупреждений препарат отпускался пациенту. При этом не предпринималось никаких попыток вызвать реакцию на Антабус в клинике. Первоначальная дозировка препарата составляла 4 мг (одна таблетка) в день в течение семи дней, которая затем сокращалась до 2 мг в день. За все время использования этого подхода не было известно ни одного случая смертельного исхода или тяжелых последствий.

Некоторые пациенты, принимающие Антабус, экспериментировали с употреблением небольшого количества алкоголя, просто чтобы посмотреть, можно ли это делать. Большинство из них быстро убеждалось в эффективности препарата и прекращало свои эксперименты. Иногда пациент сообщал о столь слабом воздействии препарата, что мог употреблять алкоголь, одновременно принимая Антабус. В этих случаях терапия Антабусом прекращалась. Антабус вызывает ряд неприятных побочных эффектов, таких как дыхание с сильным запахом чеснока, и это еще одна причина, по которой люди сопротивляются его применению. Эти побочные эффекты, как правило, можно нейтрализовать, принимая дневную дозу перед сном или ночью или уменьшив дозировку до 1мг (1/4 таблетки). Как правило, люди, остро реагирующие на побочные эффекты, отличаются повышенной реакцией и на сам препарат, а потому не нуждаются в значительных дозах.

Мужчины чаще сопротивляются назначению Антабуса, чем женщины. Это связано с тем, что мужчины острее женщин испытывают смущение и стыд, когда не имеют возможности контролировать себя. Я всегда отвечал пониманием на эти чувства, однако объяснял, что человек не должен смущаться того, что нуждается в помощи, а лучший способ работать с такого рода проблемами это получить максимум возможной помощи из всех доступных источников.

Я также объяснял им, как полоролевые сценарии заставляют мужчин бороться в одиночку, без посторонней помощи, и насколько важно отказаться от этих стереотипов, чтобы получить эффект от групповой терапии. Но если алкоголик настаивал на том, что хочет бросить пить, не прибегая к Антабусу, я избегал споров с ним и остерегался оказаться в столь часто провоцируемой такими спорами позиции преследователя. Я всегда пытался предложить клиенту соглашение, направленное на сотрудничество и достигаемое в результате переговоров.

Однако если трезвость в течение разумного периода времени не может быть достигнута без Антабуса, я настаиваю на его применении. Такая позиция может показаться малопонятной и даже бессмысленной для тех терапевтов, которые, возможно, говорят себе: «Этот подход рассчитан на случаи, когда мы имеем дело с алкоголиком, желающим бросить пить. Но ведь сама природа алкоголизма заключается в том, что человек не может или не хочет бросить пить. Данный подход не будет работать с настоящими алкоголиками. Он имеет весьма ограниченную ценность и не решает подлинных проблем алкоголизма».

Разумеется, лишь те, кто хочет перестать быть алкоголиком добиваются этой цели. Однако есть немало алкоголиков, которые желали бы бросить, просто они не верят, что способны на это. Они уже пытались и потерпели поражение. Они прошли через болезненные абстинентные симптомы, они бросали снова и снова и каждый раз возвращались в объятия зеленого змия. Они знают, что алкоголь разрушает их жизнь, но у них уже сформировалась обреченная пораженческая установка. Такая установка может включать аргументы в пользу права время от времени выпивать или аргументы, преуменьшающие серьезность проблемы. Но все эти рационализации легко рушатся под напором доброжелательной терапевтической конфронтации. Данный подход позволяет извлечь на поверхность желание алкоголика бросить пить, если таковое присутствует, а оно присутствует у подавляющего большинства алкоголиков.

Большая часть тех, кто обращается за помощью, полностью прекращают пить в течение одного-двух месяцев посещения терапевтических сеансов. Однако всегда существует малочисленная группа согласившихся на контракт, но не бросающих пить; эти люди распадаются на две категории. Одна часть продолжает пить более или менее постоянно и приходит на встречи, находясь под воздействием алкоголя. Другая часть урезает количество потребляемого алкоголя и ограничивает период потребления выходными или промежутками между сеансами; на встречи они приходят трезвые, но между встречами пьют.

Клиентам, продолжающим регулярно пить и посещающим терапевтические сеансы, находясь под воздействием алкоголя, необходимо заявить, что при таких условиях проводить терапию невозможно. В то же время я всегда настаиваю на том, чтобы клиенты ходили на встречи, трезвые или пьяные, а когда они приходят, слежу за тем, чтобы быть с ними дружелюбным и заботливым, поинтересоваться, как они себя чувствуют, как прошла неделя, сколько и каких напитков они выпили в течение этой недели. Я побуждаю их говорить о том, как они себя чувствуют, поскольку у пьяного человека часто оказываются затронутыми те эмоции, которые остаются скрытыми, пока он трезв. Сообщаемые пьяными клиентами сведения могут представлять собой важную информацию для будущей терапии. Однако я не даю советов и не вступаю в дискуссии, касающиеся причин попоек, а также в дебаты, которые так любят вести алкоголики, особенно когда выпьют. Я забочусь лишь о том, чтобы нетрезвый клиент не завладел сеансом единолично и не говорил больше положенного ему времени. Я ограничиваю свою роль выражением дружелюбия, заботы и участия и настаиваю на том, чтобы в следующий раз клиент пришел на встречу трезвый. Я отказываюсь проводить «рациональную» работу Взрослого с пьяным клиентом, поскольку такая работа не будет иметь долгосрочного эффекта; его Взрослый в данный момент невменяем. Однако я пытаюсь донести до человека мысль о своем участии и поддержке, которая способна продраться сквозь алкогольный туман и запечатлеться в сознании его Ребенка.

Алкоголик, пьющий между сеансами, представляет собой отдельную проблему, поскольку он пьет, оставляя терапевта в неведении. Такого типа алкоголик обычно играет стойкого парня и ставит терапевта в роль Жертвы/Простака. Умалчивая о факте своего пьянства, клиент пытается выяснить, достаточно ли квалифицирован терапевт, чтобы вывести его на чистую воду и противостоять ему; действия терапевта, не способного на это, он, вероятно, рассматривает как совершенно неэффективные.

Работая с алкоголиком, продолжающим пить, терапевт должен убедиться в том, что остается в курсе по поводу количества и масштабов потребляемого клиентом спиртного. Это достигается за счет откровенных расспросов, а также открытости для любой информации, добровольно сообщаемой работодателями, друзьями и родственниками. Поскольку осведомленность является лучшей защитой от попадания в роль Жертвы/Простака, то работодателей, друзей и родственников следует поощрять к установлению контактов с терапевтом. Это делается открыто, при условии что информация не будет разглашаться без согласия клиента.

Такой подход позволяет сохранить доверие, добившись при этом максимума осведомленности. Многие терапевты проявляют по отношению к родственникам своих клиентов отстраненность, граничащую с презрением. Эта установка чаще всего рационализируется как необходимая для сохранения конфиденциальности и доверия, но фактически она является преследовательской и совершенно излишней. Лучше всего принимать предоставляемую информацию, при условии что ее следует проверять и использовать с осторожностью.

Если терапевт отказывается играть роль Жертвы/Простака и продолжает концентрировать свое внимание на пьянстве клиента, тем самым он выдвигает антитезис игре в Алкоголика и предоставляет клиенту возможность выбрать альтернативу. В конце концов алкоголик либо полностью откажется от спиртного в течение ближайших трех месяцев, либо честно признает, что он не заинтересован в изменении своих привычек и прервет терапию. До сих пор лишь небольшая часть (около 10%) алкоголиков, вступивших в одну из моих групп, осознавали, что они не хотят бросить пить, открыто говорили об этом и прерывали лечение.

 

Как только алкоголик бросает пить, процесс лечения претерпевает радикальные изменения, поскольку до сих пор все усилия прежде всего были направлены на то, чтобы помочь бросить. Первым последствием полного отказа от алкоголя становится период физического отвыкания. В зависимости от того, до какой степени отравлен организм алкоголика, отвыкание может принять форму тяжелого абстинентного синдрома или легкого дискомфорта.

По окончании периода отвыкания и детоксикации, как правило, следует длящееся около двух недель или чуть меньше затишье, в течение которого алкоголик чувствует себя очень сильным и уверенным в себе. Он убежден, что никогда не начнет пить снова, и находится в приподнятом состоянии духа. Это хорошо знакомый терапевтам период, когда алкоголик «на коне» и чувствует себя находящимся «на седьмом небе». С точки зрения теории сценариев, он может положить начало реальным сценарным изменениям или же оказаться просто «контрсценарием» в рамках прежнего сценария. Различия будут объяснены далее.

Если период трезвости продолжается, то вскоре в сознании индивида начнут происходить глубокие изменения, которые могут вызвать состояние, которое я называю «паникой отвыкания». Эта паника особенно ярко проявляется у людей с длинной историей беспрерывного пьянства. Панику отвыкания следует отличать от синдрома отвыкания.

В обоих случаях кризис является результатом отвыкания от алкоголя, но синдром отвыкания носит преимущественно физиологический характер: это настоящее клиническое заболевание (особенно в крайне тяжелых случаях белой горячки, при которых возможен летальный исход и может потребоваться госпитализация). Паника отвыкания начинается две-три недели спустя, и хотя она может иметь некоторые физиологические причины, но представляет собой преимущественно психологический феномен.

Паника отвыкания может как сопровождаться, так и не сопровождаться синдромом отвыкания, кроме того, через нее проходят отнюдь не все прекращающие пить. Те, кто испытывает панику и не принимает Антабус, вполне вероятно, в этот период могут снова начать пить. Если же эти люди не притрагиваются к спиртному, то порой их начинают преследовать мысли о выпивке. Постоянная борьба с такими мыслями может заполнить собой их сознание настолько, что затмит психические изменения, происходящие в результате освобождения нервной системы от воздействия алкоголя.

Интересно, что люди, принимающие Антабус и вследствие этого, как правило, не испытывающие желания выпить, с большей вероятностью могут осознавать изменения, вызванные отсутствием алкоголя в их организме. В качестве примера этих изменений можно привести рассказ пациента, сообщившего, что однажды он проснулся посреди ночи; неконтролируемые мысли проносились в его голове, так что он почувствовал угрозу психического взрыва или отказа, аналогичного короткому замыканию в компьютере. Он почувствовал, что крайне остро осознает мельчайшие детали в поведении своей жены, постигает глубинный смысл мотивов и разговоров и видит обыденные вещи как деревья и цветы, причем необыкновенно отчетливо и красочно. Вследствие своей новизны и непривычности все эти симптомы вызвали у него сильнейшую тревогу; мой пациент интерпретировал их как знаки опасности и решил, что вот-вот потеряет рассудок.

Некоторые терапевты рассматривают такие реакции как свидетельство того, что алкоголизм является защитой от прорыва на поверхность «скрытого психоза». Теория, гласящая, что алкоголизм часто служит для человека защитой от уже начавшихся психозов, основана на наблюдении у некоторых алкоголиков тревожных психозоподобных симптомов, таких как слуховые галлюцинации или параноидальные состояния, продолжающиеся даже после прекращения синдрома отвыкания.

Существуют подтверждающие эту теорию данные, согласно которым части алкоголиков, судя по всему, помогает сохранить трезвость прием «антипсихотического» препарата, фенотиазина. Соответственно, такие пациенты считаются прежде всего психически больными людьми, лишь случайно ставшими алкоголиками. Такой диагноз может повлечь за собой ряд последствий; в частности, лечение может быть прекращено, поскольку пациента сочтут неизлечимо больным; его могут продолжать держать на лекарствах, но в остальном игнорировать, или же ему может быть «позволено» вернуться к пьянству, поскольку, как утверждается в этих случаях, алкоголизм является меньшим из двух зол.

Я считаю, что никакой диагноз, касающийся скрытых психозов, не должен ставиться без серьезных на то оснований. Я всегда предполагаю, что такие симптомы через некоторое время исчезнут, и, как правило, это происходит по прошествии шести недель.

Именно так случилось с пациентом, описанным выше, а также со многими другими, успешно прошедшими через подобные симптомы под моим наблюдением. Подавляющее большинство этих пациентов просто были охвачены паникой отвыкания, а вовсе не являлись психически больными людьми. Такие люди испытывают состояние освобождения от алкоголя как настолько непривычное для них, что оно кажется им пугающим и не поддающимся разумному объяснению. Только если симптомы не исчезают после трех месяцев трезвости, соображения о наличии скрытого психоза становятся обоснованными.

С точки зрения индивидуального сценария, человек, прекращающий пить, восстает против родительского предписания, запрещающего ему использовать своего Взрослого и самостоятельно думать. Выпивая, он находится в эго-состоянии Ребенка, слушающегося предписаний своего Родителя. Синдром отвыкания и сменяющее его ощущение благополучия являются периодом, когда парадом командует эго-состояние Родителя, а Ребенок с готовностью сходит со сцены. Паника отвыкания представляет собой период постепенного возвращения к полноценно функционирующему эго-состоянию Взрослого; такое состояние незамутненного сознания является для алкоголика непривычным и пугающим новшеством. Этот режим функционирования подвергается активным нападкам и резкому неодобрению со стороны родителей алкоголика. Возможно, он никогда прежде не находился в такой ситуации. Поэтому на данном этапе пациент нуждается в защите и постоянном заверении в том, что он в порядке и не сходит с ума, а то, что он сейчас испытывает, это эго-состояние Взрослого, свободного от алкоголя. Через месяц-другой он привыкнет к этому состоянию и приучится видеть мир в новом свете. Такие заверения, как правило, достаточно эффективно помогают противостоять панике. Соответственно, использование медикаментов категорически не рекомендуется, если только нет абсолютной необходимости. Вместо этого в дополнение к психологической поддержке рекомендуются успокаивающие чаи, горячие ванны и другие релаксационные процедуры.

К числу других симптомов, наблюдающихся в период паники отвыкания, относятся головокружения, потеря равновесия, бессонница, психологические муки, кошмары, сильные простуды, острое чувство голода, боли, снижение остроты зрения, а также ощущение обладания ясновидением и телепатическими способностями. Являются эти симптомы фоновыми последствиями синдрома отвыкания или же носят чисто психологический характер, остается пока неясным. В любом случае их следует считать предсказуемыми последствиями отвыкания от длительной алкогольной зависимости. Аналогичным сочетанием физических и психологических симптомов характеризуется отвыкание от таких медикаментозных препаратов, как SSRI-антидепрессанты, и, в особенности, бензодиазапины («Либриум», «Валпум», «Ксанакс», «Халцион» и др.), воздействие которых может продолжаться на протяжении года и включать боли и острые дезориентирующие неврологические симптомы. Эти симптомы отвыкания следует терпеливо выносить, помня, что природа протягивает человеку руку помощи и постепенно приводит о организм в состояние здорового, свободного от наркотических препаратов равновесия.

Сам по себе алкоголь характеризуется относительно краткосрочным (исчисляющимся неделями, а не месяцами) периодом отвыкания. За коротким периодом паники отвыкания (если пациент не спасается бегством к возобновлению пьянства), как правило, следует «медовый месяц», в течение которого человек приучается к свободному от алкоголя эго-состоянию Взрослого и испытывает подлинное облегчение и ощущение благополучия.

Медовый месяц обычно предполагает свободу от игр и ярко выраженного сценарного поведения и может продолжаться до трех месяцев. Однако следует ожидать, что это состояние постепенно сойдет на нет, и даже хотя пациент может продолжать вести трезвый образ жизни, игры, связанные с его основной игрой в Алкоголика, а также его сценарий, каковым бы он ни был, начнут вновь проявлять себя.

Многие алкоголики обнаруживают, что когда они прекращают пить и решают вывести себя из порочного алкогольного круга, то оказываются в изоляции и теряют важные источники поглаживаний, которыми они пользовались, когда пили. Депрессия, возникающая в результате утраты источников поглаживаний, является типичной для данного этапа проблемой, и необходимо предпринять меры к тому, чтобы обеспечить новые источники поглаживаний. Каждый, кто прежде был алкоголиком и бросил пить (как и каждый, отказывающийся от своей основной игры), в результате оказывается в экзистенциальном вакууме, включающем многочисленные дни и часы, которые необходимо структурировать, но это уже невозможно делать теми же способами, как в то время, пока человек пил. Алкоголики, бросившие пить, нередко пытаются продолжать структурировать время привычным образом, идя после работы в бар и заказывая безалкогольные напитки. Те же, кто осознает проблемы, связанные со структурированием времени старыми способами из своего алкогольного прошлого, могут оказаться в полном тупике, не зная, как найти им удовлетворительную замену.

Терапевт, предлагающий таким людям свою помощь, должен помочь им найти методы структурирования времени, включая эту работу в состав домашних заданий для алкоголиков, вставших на путь трезвой жизни. Для одного такого пациента составлялось расписание видов деятельности на все время бодрствования, сразу на неделю вперед. Другой пациент, для которого пьянство началось с попыток преодолеть свою болезненную застенчивость, боялся и противился общению с друзьями, поэтому его побуждали во время групповых занятий делать по нескольку телефонных звонков, чтобы договариваться с другими людьми о различных мероприятиях и назначать свидания.

Для женатых клиентов, имеющих детей, как правило, во время «медового месяца», следующего за периодом отвыкания, наступает период активного положительного общения с членами семьи. Однако за ним следует период, в течение которого кажется, что другие члены семьи не только ожидают, а чуть ли не желают того, чтобы бывший алкоголик вернулся к прежнему образу жизни. Этот феномен вполне объясним, если помнить о том, что алкоголизм является игрой, требующей участия нескольких игроков. Жена и дети алкоголика часто являются активными участниками этой игры и, когда он прекращает пить, ощущают в своей собственной жизни вакуум, аналогичный тому, что испытывает сам алкоголик. Таким образом, находящийся в кругу семьи алкоголик может подвергаться еще более активным провокациям, толкающим его к выпивке, чем человек, который может оставить свою «игру» вместе с тем социальным кругом, в котором она поощряется. Вдобавок к своему собственному искушению выпить он может испытывать давление со стороны семьи.

Поскольку излечение женатых алкоголиков требует одновременного изменения двух или более людей, принадлежащих к его кругу, иногда даже кажется, что одинокий алкоголик имеет более благоприятные перспективы. Однако эта весьма осложняющая ситуацию алкоголика реальная проблема, как правило, с лихвой окупается той позитивной поддержкой, которую члены семьи способны ему. предоставить. Иногда мне казалось, что по причине описанных выше осложнений тому или иному алкоголику может помочь справиться со своей проблемой уход из семьи или развод; однако я всегда убеждался в том, что когда проблемы прорабатываются вместе с семьей, та оказывается мощнейшим фактором, способствующим здоровью индивида, являясь источником поглаживаний и смысла жизни. Тем не менее иногда семья действительно толкает алкоголика назад к пьянству, и его излечение может потребовать разлучения партнеров.

Люди, достигшие трезвости благодаря применению Антабуса, как правило, хотят прекратить принимать его в течение шести месяцев после отказа от алкоголя. После шести месяцев трезвости, не сопровождающейся желанием выпить, большинство клиентов чувствуют, что им больше нет необходимости принимать Антабус. Они тоскуют по ощущению своей независимости и самостоятельности, которые предполагают, что человек не вынужден полагаться на медицинские препараты. К этому желанию следует относиться осторожно и даже с подозрением. Как только прием Антабуса прекращается, алкоголик почти всегда снова начинает думать о выпивке и может вернуться на путь алкоголизма. В таких случаях я предпочитаю перестраховаться и рекомендую продолжить принимать Антабус еще в течение шести месяцев, чтобы обеспечить в общей сложности необходимый период трезвости длительностью в один год.

Однако мой опыт говорит мне, что невзирая на мои рекомендации, каждый алкоголик через несколько месяцев трезвости снова выпивает. В ситуации продолжающейся групповой терапии такой эпизод не должен приводить к катастрофе, в то же время он может освежить воспоминания клиента, связанные с реалиями алкоголизма. За исключением алкоголиков, пускающихся в тяжелые разрушительные запои, один-два таких рецидива могут иметь некоторое позитивное воспитательное значение. Характер и продолжительность алкогольного эпизода, как правило, являются наглядным показателем того, оказала ли терапия какой-либо эффект. В большинстве случаев такие эпизоды бывают более кратковременными и менее острыми, чем предыдущие, и это свидетельствует об усилении контроля со стороны Взрослого. Столь же тяжелые или более тяжелые запои, как и ранее, говорят о том, что терапия оказалась неэффективной и пациент добился лишь поверхностного «прогресса», не приводящего к реальным изменениям в степени контроля ситуации Взрослым. Индивиды, идущие на поправку, выходят из такого эпизода намного более умудренными; теперь у них появился шанс проанализировать различные аспекты своего алкоголизма в ситуации, когда они обладают значительно большей степенью осознания и контроля; опыт, неизменно оказывающий отрезвляющий эффект. Однако для эффективного излечения необходимо, чтобы прошел целый год трезвости с того момента, как алкоголик хоть раз выпил.

Два важных события в трезвой жизни бывшего алкоголика: решение прекратить прием Антабуса и/или первая «социальная» выпивка после долгого периода трезвости (даже идущая вразрез с рекомендациями терапевта), можно рассматривать как публичное заявление алкоголика в том, что он больше не является алкоголиком, и теперь он «о’кей». Поскольку такое заявление является пощечиной его Врагу (говорящему, что он «не-о’кей»), а также ударом по убеждениям многих вернувшихся к пьянству алкоголиков и общества Анонимных алкоголиков (говорящих, что это невозможно), данные события всегда представляют собой зону опасности.

Терапевт должен вести себя по отношению к этим поворотным пунктам очень искусно, поскольку он не является ни Простаком, слепо принимающим возобновление выпивок за безобидный поступок, ни Преследователем, предрекающим неминуемый крах. Наилучшей установкой является Взрослое «поживем, увидим», подкрепленное обещанием Защиты, независимо от того, что произойдет. В любом случае я считаю намного более предпочтительным, чтобы алкоголик информировал меня о своих намерениях выпить или отказаться от Антабуса, чем узнать, что он натворил, после того как напился, когда пациент звонит мне ни свет ни заря, чтобы рассказать о своих похождениях.

 

Контрсценарий

Как нам известно, люди действуют под принуждением своих сценариев. Алкоголизм как сценарий принуждает алкоголика к неконтролируемому пьянству и саморазрушительному поведению. Однако в жизни алкоголика всегда бывают периоды, когда он не пьет или не совершает саморазрушительных поступков.

Эти периоды представляют особый интерес, поскольку они дают основания поднять вопрос об излечении. В период между запоями никто не может сказать, действительно ли человек перестал быть алкоголиком. Лишь время покажет, находится ли его сценарий просто в состоянии спячки, готовясь расцвести в полный рост, или он забыт навсегда.

Контрсценарий — это период в рамках сценария, в течение которого индивид временно не следует наиболее очевидным по своей разрушительности сценарным предписаниям. В этот период алкоголик трезв, доволен жизнью и продуктивен, однако он не отказался от своего сценария, который неизбежно вернется, если только его действительно не преодолеть.

Согласно точке зрения общества Анонимных Алкоголиков, алкоголик никогда не оставит свои сценарии, и любой период трезвости — это не более чем временный контрсценарий. Однако мои наблюдения за алкоголиками говорят о том, что люди, некогда бывшие заядлыми пропойцами и бросившие пить, распадаются на две категории; одни из них оставили свой сценарий алкоголика; другие же лишь проходят контрсценарную фазу алкоголического сценария.

Эрик Берн отмечал, что наиболее убедительным свидетельством сценарных изменений у алкоголика является продолжительный период умеренного, социально приемлемого употребления алкоголя. Однако поскольку многие излечившиеся алкоголики утрачивают интерес к алкоголю, мы не всегда можем воспользоваться данным критерием. В целом, утрата озабоченности алкоголем — интереса к излюбленным алкоголиками формам времяпровождения, а также к соответствующей игре в любой из ее ролей — также является надежным критерием. Радикальные изменения в структурировании времени, выработка новых путей к добыванию поглаживаний и радостное настроение без стимулирования себя алкоголем являются ключевыми показателями сценарных изменений. Кроме того, малозаметные изменения во внешнем облике алкоголика часто также представляют собой надежный показатель, который, однако, подчас с трудом поддается оценке. Алкоголик, находящийся в фазе контрсценария, напряжен, тревожен, «натянут», даже когда улыбается и веселится, как будто он постоянно находится на грани послабления и срыва, чего не может себе позволить из опасений, что власть захватит его сценарий. Излечившийся свободен от этого оттенка нахождения «на грани», а потому выглядит и чувствует себя совершенно иначе (расслабленно и комфортно в присутствии алкоголя), чем алкоголик в фазе контрсценария.

Однако я должен предупредить читателя, чтобы он не относился к данному разделу слишком серьезно — особенно если это означает, что он или она собирается использовать эту информацию, пытаясь диагностировать трезвость других людей либо как реальное сценарное изменение, либо просто как временный контрсценарий. Такого рода анализ чужой жизни является самонадеянным и бестактным. Помимо того факта, что подобный диагноз может вести к ошибочным выводам, он в любом случае не имеет особой практической ценности. Поэтому я упомянул о нем лишь в качестве дополнительной пищи для размышлений. Трезвость является первым шагом на пути к излечению алкоголика, и совершенно очевидно, что одного этого шага недостаточно. За трезвостью в жизни алкоголика должны последовать многочисленные изменения, чтобы он окончательно излечился. Именно эти изменения нас прежде всего и интересуют; действительно ли человек вылечился, это исключительно его личное дело. Только он один может ответить на этот вопрос, и только самому себе.

 

В ходе проходящей на семинаре оживленной дискуссии профессор задает Марго какой-то вопрос. Марго убеждена, что все остальные студенты способнее и занимаются усерднее, чем она. Она боится, что учитель поймет: она только притворяется знающей предмет, — и ум Марго мгновенно становится пустым, а все ее тело сковывает паника.

Каждый раз, когда Дагу приходится взаимодействовать со своими коллегами по работе, в его голове звучат голоса: «Ты что, не видишь, какой ты странный и неуклюжий? Зато все остальные видят!».

Когда Шарлотте нужно звонить по телефону и предлагать клиентам услуги своей компании, ее сердце начинает отчаянно колотиться и все тело пронизывает страх. И хотя Шарлотте удалось выработать технику, благодаря которой она научилась казаться спокойной и уверенной в себе, ее постоянно мучают головные боли на нервной почве.

Когда Джэкоб пытается заговорить с женщиной, которая ему нравится, его захлестывают эмоции и подавляет страх, что он покажется смешным. Кроме того, Джэкоб не способен проявлять нежность и просить свою партнершу оказывать ему те знаки внимания, которые он хотел бы получать, когда находится в близких отношениях.

Хиллари не покидает страх перед опасностью: опасностью, исходящей от некачественной пищи, загрязненного воздуха и сомнительных людей, опасностью, что ее где-нибудь подкараулят и изнасилуют. Она совершает сложные, занимающие огромное количество времени процедуры, предохраняющие ее от опасности, и сводит к минимуму круг своих занятий и интересов.

Почти каждую ночь Дэниель просыпается и, ворочаясь в постели, проводит долгие бессонные часы, преследуемый фантазиями о несчастьях, которые могут случиться на следующий день. Он не способен контролировать свои кошмарные мысли, несмотря на то что страхи никогда не оправдываются. Дэниель часто чувствует себя сонным и усталым в течение дня на своей высокотехнологичной и перспективной работе.

Салли живет под пасмурным небом печали. Нередко она бесконтрольно и беспричинно ударяется в слезы и убеждена, что ей уготована несчастная жизнь. Лишь иногда для Салли наступают короткие периоды психического благополучия, и ей удается надеть на себя маску справляющегося с жизнью человека; это и поддерживает в ней надежду.

Дрю постоянно сравнивает свою внешность с внешностью других женщин. Она не обращает внимания на людей, которые, по ее мнению, не столь привлекательны, как она сама, и сосредоточивает его лишь на тех, кто выглядит «лучше» ее. Дрю неотступно преследует чувство собственной неполноценности и мысли о том, насколько хорошо ее тело: вес, грудь, бедра, ноги, волосы, кожа, поэтому она маниакально штудирует модные журналы.

Джейн панически боится социальных ситуаций, поскольку уверена, что люди будут оценивать ее и найдут ее неуклюжей, смешной и не способной постоять за себя. Ее страх настолько силен, что сейчас Джейн находится в полной социальной изоляции и в депрессии.

 

Рад познакомиться; угадайте, как меня зовут!

Этот практически повсеместно распространенный феномен известен всем системам психотерапии. Любой из нас слышал внутренний голос, твердящий нам снова и снова, кстати и некстати, шепотом и оглушительным криком, с детства и до старости, когда нам хорошо и когда нам плохо, что наша жизнь ничтожна, безнадежна и обречена, что мы не «о’кей», что мы глупые, злые, уродливые, ненормальные или больные.

Ему давали столько же различных имен, сколько и самому Дьяволу. Ненависть к себе, низкая самооценка, негативные внутренние разговоры, катастрофические ожидания, карающий защитник, интернализированный диктатор и критический родитель. Этот список имен можно продолжать бесконечно, но все они описывают один и тот же феномен.

Психоаналитик определит голоса, звучащие в голове Дага, как жестокое супер-эго, преследующее Джэкоба предчувствие краха, рационально-эмотивный терапевт назовет катастрофическими ожиданиями, а не покидающее Марго чувство собственной ничтожности — низкой самооценкой. Охватывающие Шарлотту приступы паники когнитивный терапевт назовет фобической реакцией, кошмарные предчувствия Дэниэля — обсессией, а страхи Хиллари — негативными внутренними разговорами или навязчивыми мыслями. Салли поставят диагноз тяжелой депрессии, а Джейн — диагноз социальной фобии. Постоянные уничижительные самооценки Дрю приверженцы теории множественной личности назовут карающим альтер-эго, а представители академической психологии — патологической самокритикой; и все вместе взятое будет описано термином «застойное мышление» в 12-шаговой программе Анонимных алкоголиков.

Я назову этого специфического демона, который делает нашу жизнь несчастной, сводя на нет все наши усилия, Внутренним Врагом. В прошлом я называл его другими именами: Родитель-Свинья, Критический Родитель, Жестокий Судья или даже Враждебный Инопланетянин. Вы можете использовать эти имена или придумать свои собственные, но обязательно назовите его как-нибудь, и давайте поговорим о нем. Как именно мы назовем этот источник столь распространенных человеческих несчастий, не так уж важно, важно назвать его как-нибудь, как угодно, и поговорить о нем; ведь мы, как правило, не признаемся себе в том, что изнутри нас гложут негативные мысли, а обсуждать эту тему считается нетактичным в воспитанном обществе.

Каждый из персонажей, описанных выше и имевших место в реальной жизни ситуаций, может рассматриваться как результат совокупности представлений, прочно укоренившихся в его психической и эмоциональной жизни. В транзактном анализе мы рассматриваем их как особое эго-состояние Критического Родителя. Его биологический базис, по-видимому, представляет собой нейронную сеть представлений и установок, функционирующих в виде согласованного паттерна. Когда мы даем ему имя, то используем метафору, описывающую хорошо знакомый нам процесс обладания. Если субъектом обладания является жестокая грубая сущность, его называют Родителем-Свиньей, если это безжалостный критикующий голос — Врагом, если неотступный рационализирующий ворчун — Критическим Родителем, а если безмолвная угнетающая тень — Внутренним Критиком.

Враг берет свое начало с внешнего влияния, навязываемого нам, когда мы находимся еще в детском возрасте, людьми, наделенными властью. Прежде всего это наши родители, а также другие родственники, учителя, соседи и, что очень важно, другие дети, имеющие над нами определенную власть, пока мы еще маленькие. Как заложники, приучившиеся любить своих похитителей — «Стокгольмский синдром», — или как заключенные, старающиеся изо всех сил угодить надзирателям, дети уясняют для себя, что их благополучие, а порой и выживание зависят от послушания и беспрекословного выполнения всего, что им говорят.

И когда дети выполняют эти приказы, они превращаются из свободных самостоятельных людей в рабов, из принцев и принцесс — в лягушек, подчиняющихся изуверским правилам Внутреннего Врага. Поскольку в детстве принятие этих правил является условием психологического выживания, то когда мы вырастаем, Враг пытается представиться нашим другом, утверждая, что он совершает все свои выходки лишь для того, чтобы помочь нам. Истина же заключается в том, что его постоянное присутствие весьма эффективно калечит жизнь большинства из нас и полностью разрушает жизнь других, подрывая нашу способность к успеху и производительному труду.

Сущность же этого Врага состоит в том, что он является врагом любви. Основной смысл его послания: «Тебя не будут любить. Ты будешь одинок. Тебя выгонят из племени». Эта фатальная угроза выживанию, которая сегодня призвана нас контролировать, появилась на свет многие тысячи лет назад, вероятно, как попытка защитить людей от жутких опасностей, подстерегающих их за каменными стенами пещер. Она приводит нас в неописуемый ужас, и я каждый раз убеждался в том, что именно эта угроза кроется в основе любого аргумента Внутреннего Врага, независимо от возраста, национальной принадлежности, пола, вероисповедания или социального положения его жертвы: «Тебя не будут любить», «Тебя будут избегать».

Тот Враг, которого люди используют по отношению к себе, заимствован ими из далекого прошлого. И поскольку этот Враг является приобретенным, мы можем вычеркнуть это влияние из нашего настоящего. Основным препятствием к осуществлению этой программы является то, что многие люди бессознательно верят в законность миссии Внутреннего Врага: он якобы призван удержать нас на верном пути, предостеречь нас от ошибок, подсказывать нам верные решения, указывать на наши недостатки. Короче говоря, мы верим, что он всеведущ и благонамерен и что его мнение стоит слушать и выполнять. Кроме того, мы путаем шепот Врага с голосом нашей Совести, средоточия нашей души, напоминающего нам о наших моральных обязанностях, возложенных на всех человеческих существ.

Однако в отличие от Совести, прививающей человеку любовь к самому себе и ближним, Внутренний Враг разрушает узы взаимной привязанности между людьми. Желая быть уверенным в том, что мы слушаем только его и никого другого, Внутренний Враг все свои усилия посвящает, тому, чтобы мы не только не любили себя и других, но и чтобы нас не любили. Ведь когда мы , не любим себя и других, то и нас никто не любит. А после того как человеческие взаимоотношения и привязанности практически разорваны, мы оказываемся не в силах противостоять влиянию Врага, и он завладевает нами безраздельно.

Враг является реальностью, присутствующей в жизни каждого человека. Однако та степень, в которой эта реальность воспринимается, совершенно различна для разных людей. В сознании одного индивида Враг предстает просто в виде мрачной тени, накрывающей его разум, как удушающее одеяло, и внезапно превращающей жизнь в сущий ад. Для другого это придирчивый и настойчивый голос. Такой голос может звучать в виде рациональных, спокойных, ненавязчивых, как бы случайно брошенных утверждений, подрывающих любое наше значимое усилие. Враг может выступать в форме кошмаров, физических недомоганий и болей или обжигающих вспышек тревоги и ужаса.

Неважно, какое обличье принимает Враг, главное условие его власти — не встречать сопротивления со стороны жертв. Враг продолжает оказывать свое влияние, потому что человек готов терпеть его и признавать законной частью мира. А пока его слушают, верят ему и подчиняются, Враг всесилен. Мы должны осознать, что он — всего лишь произвольный набор лживых утверждений, которые были интернализированы нами, и теперь мы прислушиваемся к ним так, будто они являются истинными и важными. Чтобы прийти к этому осознанию, мы должны изменить три вещи:

• изменить наше мышление;

• изменить наши эмоциональные реакции;

• изменить характер повседневных взаимодействий с людьми, которые поддерживают эту разрушительную сущность, обитающую в нашем сознании.

Далее следует практическое руководство по работе с характерным исключительно для алкоголизма сценарием и Врагом, направленное на помощь людям, желающим избавиться от деструктивных внутренних диалогов, которые порождает их разум. Хотя это руководство направлено на работу с алкоголиками, в той или иной степени оно приложимо ко всем: все мы, пока растем, усваиваем интернализованные диктаторские послания.

Выслеживание Врага. Где он прячется? Какое обличье он принял? Какими нашими чувствами он питается? Чувством вины? Страха? Гнева?

Действия: отмежевание от Врага. Как нам лишить Врага поддержки, так чтобы он утратил свою силу и вернулся к первоначальной внешней форме? Какие специальные техники эффективны в противодействии влиянию Врага?

Ниже следует подробное объяснение перечисленных шагов.

 

Выслеживание Врага

Процесс распространения на Врага сознательной части психики, осознание Врага и понимание механизмов его функционирования подобны очистке луковицы слой за слоем. Послания врага многослойны, и по мере того как мы постепенно осознаем и отбрасываем один слой, мы начинаем видеть другой. Некоторые люди начинают работать с совершенно неочищенной луковицей, тогда как другие уже сбросили с нее несколько слоев. В любом случае я опишу ряд слоев, которые вам, возможно, придется проработать.

Наиболее скрытый слой Врага иногда представляет собой простое повторение некой негативной эмоции. Эта эмоция может принимать форму почти неощутимого подспудного чувства надвигающейся катастрофы или выражаться во внезапном испуге. Это может быть глубоко сидящая ненависть, закрадывающееся сомнение, страх смерти или болезни, беспричинная тревожность или приступы клаустрофобии. Такое чувство часто кажется не имеющим никакой конкретной почвы, и все же оно постоянно сопровождает нас. Человек привыкает к тому, что оно может поглотить его в любой момент. Нередко, когда нам хорошо, одного только страха, что эта негативная эмоция может возникнуть, достаточно, чтобы вывести на свет Врага. «Уж слишком все хорошо, это должно скоро кончиться», «Всегда, если мне хорошо, то потом бывает плохо».

Алкоголик может внезапно осознать, что провел несколько счастливых беззаботных дней без единой мысли о выпивке, и тут его начинает охватывать тревога. Следующий стадией атаки является знакомое чувство страха, ужаса, сомнения, в зависимости от того, какая эмоция является излюбленной для Врага этого конкретного человека и с которой сознание алкоголика способно справиться, лишь когда он выпьет. Враг каждого индивида сообщает ему уникальные послания и использует уникальные приемы. Собственно говоря, любой Враг подобен многогранной реальной личности, обладающей своими сильными и слабыми сторонами, уловками и стратегиями.

Атака Врага может длиться лишь несколько напряженных секунд, но испортить весь оставшийся день, или же она начинается медленно и постепенно, достигает своего апогея, а затем утихает. Сильное желание выпить может продолжаться минуту, день, раз в неделю или дольше, в зависимости от силы Врага. Одним из наиболее знакомых и пугающих переживаний для любого алкоголика являются периоды, в течение которых интенсивные негативные эмоции в сочетании с сильным желанием выпить полностью заполняют собой его сознание.

Важно, чтобы индивид научился распознавать то специфическое чувство, которое характеризует его Врага. Следующим шагом после того, как это чувство идентифицировано, является осознание того, что его возникновение всегда имеет причину. Такой причиной может быть некое высказывание, образ или последовательность образов. Однако это чувство всегда сопровождается некой психической активностью.

Так, например, одна женщина страдала внезапными приступами тревоги, возникающими на пустом месте, по крайней мере, так ей казалось. Проведя анализ психических событий, предшествующих приступу, она поняла, что им всегда предшествуют бессловесные фантазии, своего рода ее личный немой ментальный фильм. Он состоял лишь из образов самой себя, стоящей перед большой толпой людей, которые насмехались над ней, показывали на нее пальцем, хохотали и бросали в нее камни, в то время как она стояла охваченная ужасом и не понимала, что она сделала дурного.

К другому моему пациенту Враг подкрадывался в виде внезапного страха смерти, сопровождавшегося образом себя, лежащего в гробу с закрытыми глазами, в то время как его куда-то несли, вероятно, к могиле. Иными невербальными формами атак Врага могут быть фантазии, в которых вас убивают, насилуют, нещадно бьют, пытают, морят голодом, ненавидят все вокруг или в которых вы заболеваете раком или другой страшной болезнью. Для алкоголика такие фантазии рано или поздно начинают рефлекторно ассоциироваться с желанием выпить. Это происходит потому, что алкоголь оказывает очень сильный успокаивающий эффект, подавляющий сильные негативные эмоции; в результате вырабатывается условный рефлекс, вызывающий желание выпить: точно так же, как пресловутый колокольчик вызывал слюноотделение у собак Павлова.

Первая помощь от таких атак состоит в том, чтобы сделать эти предсознательные «ментальные фильмы» ясно осознаваемыми, раскрыть их содержание и начать осознавать их каждый раз, когда они вторгаются в ваше сознание.

Следующим после обнаружения фантазий, сопровождающих приступы, шагом в выслеживании Врага является распознавание содержания, или «либретто», вашего фильма. За атакой Врага всегда можно обнаружить вербальное послание. Слова, связанные с фантазией, могут твердить вам: «Ты скоро умрешь», или «Люди тебя ненавидят», или «У тебя будет сердечный приступ», или «Ты испорченный и дрянной человек», или «Выпей — это единственное, от чего тебе станет легче», или «Нет никакой надежды — ты никогда не добьешься успеха», «Ты ничтожество, а потому оставь свои попытки и напейся». Эти слова могут произноситься как четким громким голосом, так и зловещим шепотом. Одна женщина видела такие слова в виде подписи к ее портрету: «Пьяная и одинокая».

На следующей стадии битвы с Врагом полезно завести карманную записную книжку, или «дневник атак». Каждая атака, или негативная эмоция, даже если человек не уверен в ее происхождении, должна записываться вместе с фильмом и либретто — фантазией и стоящим за ней вербальным содержанием — во всех случаях, когда их удается распознать.

Благодаря этому человек начинает осознавать реальные масштабы агрессивности своего Врага. Некоторые люди сообщали, что когда Враг наносит удар, вся их умственная деятельность полностью отключается на несколько секунд, минут или даже часов. Кое-кого это полностью выбивает из колеи, а другим лишь слегка досаждает. В любом случае протоколирование активности Врага и точного текста его посланий является очень важным.

Люди, охотно соглашающиеся вести запись своих негативных чувств, могут быть готовы, а могут быть и не готовы признать, что эти переживания представляют собой атаки Врага и являются ошибочными представлениями, когда-то внедренными в их сознание внешним источником, а теперь интернализированными. Люди склонны полагать, что предсказания и оценки Врага должны рассматриваться как обоснованные. «Я могу заболеть раком. Все мои родственники умерли от рака...» или «Я потерплю неудачу. До сих пор со мной всегда происходило именно так», или «Я дурной человек. Я разрушил три брака, и все мои дети сейчас в беде», или «Я полный кретин. Я даже баланс в чековой книжке свести не могу», или «Мои дела безнадежны. Уж лучше взять и напиться». Все это — примеры того, как люди, по сути дела, становятся на сторону своего Врага и защищают его точку зрения. Этот факт подводит нас ко второй стадии битвы: к осознанию внешнего источника происхождения Врага.

 

Отлучение Врага от своего Я

После того как фантазии и слова, ассоциирующиеся с Врагом, опознаны, крайне важно восстановить внешний источник всех наших негативных посланий. Самая трудная часть битвы заключается в ясном понимании того, что Враг никогда не бывает прав.

Чтобы победить, необходимо научиться различать послания Врага и послания Взрослого, содержание которых может носить характер критики. Критикующие послания, исходящие от Взрослого, например: «Если ты будешь делать это таким способом, у тебя ничего не выйдет», или «Велика вероятность того, что работу ты не получишь», или «Если ты не бросишь курить, то можешь заработать рак», не являются негативными по своей сути, они лишь констатируют возможность неблагоприятного исхода, И даже когда они указывают на негативный результат, то не являются посланиями Врага.

Послания Врага с помощью негативных прилагательных и унизительных реплик подвергают своим нападкам саму природу человека. Если мы принимаем предпосылку транзактного анализа, гласящую, что все люди — «о’кей», красивы, умны и стремятся к здоровью и благу, то можем предположить, что любое высказывание в пользу обратного (ты «не-о’кей», ты плохой, глупый, уродливый, помешанный, больной или обреченный) является ложью. И когда человек говорит сам себе такую ложь, ее следует отвергнуть.

Одним из наиболее эффективных способов демонстрации принципиальной лживости утверждений Врага является указание на то, что все они откровенно оппортунистичны. Например, одна из классических форм домогательств Врага такова: «Ты неудачник. Ты никогда ничего не можешь сделать как надо». Одна женщина, которую преследовали подобные утверждения, обратила внимание на то, что когда она в чем-либо добивалась успеха, то говорила себе: «Ты вкладываешь в это столько сил, а большинство других людей делают это с легкостью». Когда я указал пациентке на то, что она никак не может одолеть своего Врага, что бы она ни сделала, та сказала: «Это правда. Подумать только, когда мне что-то действительно дается легко, мой Враг говорит: „Это не считается, это было слишком просто“».

Иллюстрацией другой излюбленной Врагом формы парадоксального оппортунизма послужит следующий пример. Джон рассказал на групповом занятии о присущем ему крайне остром ощущении своей никчемности и глупости, постоянно подкрепляемом голосами, звучащими в его голове и твердящими: «Ты тупой ублюдок, ты просто умственно отсталый. Как можно быть таким болваном?». Один из членов терапевтической группы заметил: «Это твой Враг!» — на что Джон ответил: «Я знаю и я чувствую, что, видимо, я действительно тупой, раз мне достался такой беспощадный Враг».

На этой стадии человеку очень трудно, находясь под влиянием Врага, увидеть свою отделенность от него. Годами он принимал комментарии Врага за прописные истины. Более того, у него нет никаких реальных свидетелей, которых можно было бы призвать на помощь, чтобы опровергнуть эти утверждения: ведь каждый рано или поздно терпит неудачи, каждый делает ошибки, каждый когда-либо в своей жизни совершал злые поступки. Поэтому когда человек слышит: «Ты злой» или «Ты всегда неправ», или «Ты никогда не добьешься успеха», трудно убедиться в том, что это происки Врага, а не истинные утверждения. Терапевт должен постоянно проводить различение между объективными, спокойными сообщениями негативных ожиданий («Ты опоздаешь на работу», или «Это было ошибкой», или «Если ты не будешь отдыхать, то заболеешь», или «Люди будут возмущены, если ты будешь и дальше вести себя таким образом») и обвинительными клеветническими эмоциональными атаками на «о’кейность» человека, характерными для Врага.

Иногда люди активно выступают в защиту своего собственного Врага. В такие моменты следует указать на то, что усилия человека, направленные на сохранение и защиту позиции Врага, сами по себе являются частью той власти, которую Враг приобрел над их сознанием. Терапевт должен своевременно объяснить, что несправедливо, когда он вынужден одновременно бороться и с клиентом и с его Врагом, не получая никакой помощи; это классическая ситуация Спасения.

Достижение нашей цели может занять несколько недель, а иногда и месяцев, и терапевт должен набраться терпения и ни при каких обстоятельствах не переборщить и не перейти за грань раздражения. Он просто должен многократно, при каждом удобном случае указывать клиенту, что сейчас того снова атакует Враг, а клиент становится на его сторону, против самого себя.

Следует помнить о том, что в соответствии с терапевтическим контрактом, предполагающим сотрудничество и, следовательно, отсутствие игр в Спасение, терапевт никогда не должен выполнять больше половины объема работы по борьбе с проблемой. Поэтому очень важно, чтобы клиент выполнял свою часть работы, активно сражаясь на стороне терапевта. Когда клиент переходит на сторону Врага, то терапевт по сути дела принимает на себя роль Жертвы. Если терапевт снисходит до Спасения, в конце концов он обязательно окажется в роли Преследователя. Процесс лечения следует проводить медленно, и терпеливо, всегда убеждаясь в том, что клиент в равной степени вовлечен в борьбу и берет на себя равную с терапевтом ответственность.

После тою как данный конкретный этап работы завершен, то есть, во-первых, эмоциональные фантазии и вербальное содержание (фильм и либретто) Врага распознаны и, во-вторых, клиент осознал, что Враг представляет собой внешнее влияние, которое может быть отделено от его Я и которому можно эффективно противостоять, мы переходим к третьей стадии битвы: выработке специфических стратегий, ведущих к победе над Врагом.

 

Техники

 

Техника 1. Разоблачение

Одна из наиболее эффективных техник борьбы с Врагом состоит в разоблачении его перед другими людьми. Рассмотрим следующий факт: в условиях наиболее диктаторских политических режимов людям запрещалось произносить имя своего правителя. Почему? Потому что если мы не можем говорить о том, кто нас угнетает, это резко ограничивает наши возможности борьбы с ним. Кроме того, если мы не можем обсуждать деятельность тирана, нас легче убедить в том, что во всех наших бедах виноваты мы сами. Возможность говорить об угнетателе является первым шагом к его низвержению. Аналогичным образом обстоит дело и с нашим внутренним Врагом, важно осознавать, что именно он разрушает нашу жизнь, и называть его по имени.

Покуда мы скрываем махинации Врага, его представления, как бы ошибочны они ни были, обладают властью над нашим сознанием, поскольку они не встречают сопротивления в нашем. собственном уме. В условиях групповой терапии, когда вас слушают восемь человек, открытое заявление о том, что вам говорит Враг, оказывает сильнейший очищающий эффект. Это выглядит так, как если бы Враг являлся существом, которое может жить только в мрачных глубинах нашего сознания. Когда мы переворачиваем камни, под которыми живет Враг, и выставляем его перед взорами всех членов группы, он будет вынужден скрываться от нас и умрет практически без посторонних усилий. Очень часто одной этой техники достаточно, чтобы разбить Врага, однако бывают случаи, когда даже если человек понимает, что происходит, атаки не прекращаются.

 

Техника 2. Конфронтация

Каждую атаку следует тщательно анализировать и вырабатывать конкретные способы противостояния Врагу. Одни люди пытаются затыкать уши и не слушать комментарии Врага, другие будут кричать на него в ответ; третьи попробуют опровергнуть его логически. И хотя каждая из этих техник может оказаться для кого-то эффективной, с кем-то она работать не будет.

Например, чей-то Враг может принимать форму придирчивой навязчивой сущности, следующей хвостом за каждым шагом человека и постоянно нашептывающей ему свои обвинения. От такой твари нелегко отделаться, просто затыкая уши. Вместо этого может оказаться более эффективным посмотреть ему в глаза и спокойно произнести: «Убирайся прочь. Если я тебя еще раз увижу, убью». Однако такой подход может не сработать с жестоким кровожадным Врагом, любящим крики, оскорбления и угрозы, которого можно победить, только раздувшись до внушительных размеров и давя его своим взглядом сверху вниз, пока тот не исчезнет.

Каждый враг имеет свой собственный источник силы, и этой силе необходимо противопоставить не менее грозную силу. Умному, хитрому и логически изощренному Врагу необходимо давать столь же рациональные ответы. Борьба с Врагом, предсказывающим болезни и смерть, требует от нас здоровой уверенности в себе, а откровенная ложь требует правдивости и знания того, что истинно, а что ложно.

 

Техника 3. Забота

Заботливый Родитель или Союзник — это сущая напасть для Врага. Когда вас атакуют, часто очень эффективным средством оказывается окружить себя заботой, либо своей собственной, либо исходящей от другого человека. В этой связи важно уметь различать Заботливые высказывания (Ты — «о’кей») и высказывания Врага (Ты — «не о’кей»). Как правило, разница очевидна:

Союзник: «Я люблю тебя».

Враг: «Я тебя ненавижу».

Союзник: «Ты красив(а)».

Враг: «Ты уродлив(а)».

Союзник: «Ну, давай, ты же можешь это».

Враг: «У тебя это никогда не получится».

Союзник: «Ты имеешь право развлечься».

Враг: «Ты этого не заслужил».

Союзник: «Это хорошая мысль».

Враг: «Это не будет работать».

Союзник: «Это вполне разумно».

Враг: «Да ты что, спятил?»

Союзник: «Ты победитель».

Враг: «Ты неудачник».

Временами высказывания, которые кажутся нам исходящими от заботливого Родителя, отравлены представлениями Врага. «Ты очень хорошенькая (для такой толстушки как ты)». «Ты мой любимый ребенок (по сравнению с другими — говорится, чтобы наказать остальных)». «Я вовсе не ненавижу тебя» (Любое негативное слово, присутствующее в фразе, вызывает подозрения в том, что оно исходит от врага.) И даже такая фраза, как: «Ты имеешь право развлечься» [«Иди, расслабься»], произнесенная определенным тоном, может содержать исходящий от Врага подтекст, поскольку фактически она может означать отвержение, а не поощрение.

Другой распространенной формой отравления заботы о нас Врагом являются выражения внимания со стороны Союзника, в основе которых лежит представление о нашей некомпетентности в той или иной области. Этот аспект нередко присутствует в о воспитании детей. Такие проявления подрывают способность ребенка заботиться о самом себе. В частности, по отношению к питанию это выражается в том, что родители принуждают ребенка есть, есть и есть, чтобы он не вырос чахлым и больным. К сожалению, такая установка предполагает, что сам ребенок не в состоянии определить, сколько и какой пищи ему требуется, и мешает ему научиться самому решать, когда, как и что ему есть.

Эти кажущиеся на первый взгляд благожелательными и полезными проявления Заботы оказываются отравленными Врагом.

Лучший способ определить, являются ли высказывания Заботливого Родителя «чистыми», это вынести их на суд группы. Если никто из членов группы не имеет возражений, вероятно, мы имеем дело с «чистокровной заботой». Просьба о заботливых поглаживаниях (и их получение), а также их раздача являются наиболее сильным противоядием от Врага. Поглаживающие высказывания могут быть записаны и развешаны на видных местах, например в спальне или на кухне, где они будут находиться в поле зрения в стратегически важные моменты. Поглаживания можно записать на магнитофон и держать запись у постели или в машине, чтобы прослушивать по мере надобности.

Какую бы форму ни принимали поглаживания (исходящие от самого себя или от других, вербальные или физические, устные, письменные или записанные на пленку), человек должен быть вооружен ими в тот момент, когда они нужны больше всего — во время атаки Врага. Эго-состояние Заботливого Родителя следует практиковать и отрабатывать. Каждый человек обладает, по крайней мере, некоторыми способностями к проявлению заботы, однако многие из нас не дают себе разрешения заботиться о себе. От женщин ожидается, что они будут выступать в роли Заботливого Родителя, а потому они часто имеют сильных Союзников, однако объектами их заботы чаще всего становятся мужчины и дети, и они редко направляют ее на самих себя [24]. Со стороны мужчин проявление заботы, напротив, не поощряется, поскольку считается, что это «женское дело», а потому Союзники мужчин часто недоразвиты.

Вследствие особенностей тендерного воспитания, приучающего мужчин быть жесткими, они не склонны проявлять заботу о самих себе или друг о друге. В результате ни мужчины, ни женщины не могут стать лучшими друзьями самим себе или своими собственными союзниками и не могут позаботиться о себе в тот момент, когда это больше всего нужно. В то же время усилия Врага, как правило, получают массу поддержки и не встречают на своем пути сопротивления.

Помощь человеку в формировании сильного Союзника заключается в разрешении ему любить себя и заботиться о себе. Индивид, желающий развить в себе навыки заботливого поведения, должен наблюдать за тем, как проявляют заботу другие люди, подражать им и при каждом удобном случае практиковаться в проявлении заботы. Намеренный выбор заботливого, а не рассудочного поведения, поиск ситуаций, в которых можно быть заботливым без Спасения, практика выражения внимания, услужливости и опеки по отношению к другим представляют собой различные способы укрепления своего Союзника. Усвоив навыки заботы об окружающих, человек точно так же должен научиться заботиться о самом себе, что является дополнительной, отдельной задачей. Проявляя заботу о себе, человек должен ожидать резкого противодействия со стороны Врага, который будет активно возражать: «Ты выглядишь эгоистичным и смешным», «Сначала ты должен позаботиться о других», «У тебя ничего не выйдет», «Единственное, что может скрасить твою жизнь, это выпивка», «Лучше пойди и опрокинь рюмочку».

Человек может решить включить формирование сильного Союзника в контракт с группой. Такая стратегия зарекомендовала себя как очень эффективная, поскольку всегда легче практиковать проявления заботы в условиях группы. Ту же задачу можно решать в кругу семьи или друзей, и легче всего достичь успеха, когда все участники знают о существовании контракта и поддерживают усилия по его соблюдению. Выработка сильного Союзника может занять немало времени, часто исчисляющегося месяцами, однако эти усилия всегда окупаются. Заботливых людей (особенно мужчин) высоко ценят окружающие, и что еще более важно, сильный Союзник является лучшим оружием против Врага.

 

Техника 4. Избегание Вражеских сговоров

Изоляция себя от людей, Враги которых вступают в сговор или поддерживают нашего Врага, также является важной техникой борьбы с ним. Часто это означает разлучение с родственниками, придерживающимися тех же представлений, которые являются источниками наших собственных Врагов, или с теми людьми, чье общество мы предпочитали в прошлом, поскольку они разделяли с нами взгляды, которые, как впоследствии выяснилось, принадлежали Врагу.

Наши отношения с людьми, разделяющими взгляды Врага, могут привести к сговору, когда двое или более людей вырабатывают по отношению друг к другу слепые зоны, не замечая определенных представлений, которых они придерживаются. Поиск козла отпущения является еще одной формой сговора. Расизм, а также другие формы предрассудков, к которым относится и сексизм, представляют собой массовые сговоры. Распространенной среди алкоголиков формой сговора является представление о том, что личные дела не должны обсуждаться открыто. Алкоголики соглашаются друг с другом в том, что: «Лучше пить, чем рассуждать», «Лучше пить, чем говорить о себе» или «Лучше пить, чем выяснять отношения». Чтобы эффективно бороться с Врагом, необходимо избегать таких сговоров. Этого можно достичь за счет взаимных соглашений быть критичными в отношении высказываний и установок, исходящих от Врагов друг друга. Однако иногда другие люди не хотят идти на такие сделки, особенно когда они не согласны с тем, что подобные мнения необоснованны. В этом случае может оказаться необходимым избегать контактов с такими людьми. Это особенно важно для алкоголиков, чей круг общения преимущественно состоит из других алкоголиков со сходными установками.

Очень важно распознавать сговоры и избегать их, поскольку атаки Врага на некоторых индивидов являются исключительно результатом их контактов с другими людьми, чьи Враги соглашаются с его собственным Врагом и стимулируют его. Бар на перекрестке является местом, где сговоры в изобилии и всегда к вашим услугам, поэтому таких мест лучше полностью избегать. Зачастую недавно бросивший пить алкоголик хочет общаться и пить газировку в местах, где тусуются его старые дружки. Я не знаю ни одного случая, чтобы такой человек долго продержался трезвенником. Алкоголик либо всасывается в привычную среду, либо в конце концов полностью отказывается от посещения баров.

Вот один из примеров сговора: после нескольких месяцев борьбы с атаками Врага, которые почему-то всегда случались перед групповыми встречами по понедельникам, человек внезапно осознает, что это происходит после регулярных вынужденных звонков своим родителям по вечерам в воскресенье. Он всегда терпеть не мог эти звонки, но изменить ситуацию было невозможно; казалось, что ему от этого никогда не избавиться. Родители всегда разговаривали с ним в завуалированно критикующем тоне, расспрашивая его о работе и близких отношениях. Вопросы исходили от их Врага и провоцировали атаки его собственного: («Из тебя никогда ничего путного не выйдет», «Тебя никто не будет любить»). Осознав это, мой клиент решил не звонить родителям в течение месяца, и атаки прекратились. В конце концов он возобновил общение с родителями, но теперь разговаривал с ними, понимая, чего хочет, а чего не хочет принимать с их стороны. Более того, случилось достаточно редкостное событие: хотя люди преклонного возраста, как правило, не могут отказаться от старых привычек, ему удалось просветить родителей по поводу Врага, и они перестали «вешать своих Врагов на него», а вероятно, также и друг на друга.

Попытки сговора Врагов могут исходить от кого угодно, но обычно от тех, кто пытается контролировать нас и злится, когда им это не удается: таковы определенные типы родителей, супругов или партнеров, работодателей, учителей, проповедников и политиков. Пьяниц нередко раздражают те, кто бросил пить, и они используют всевозможные тонкие, а порой и грубые маневры, чтобы сбить трезвенника с праведного пути.

Данная стадия работы представляет собой период интенсивного анализа тактик и приемов Врага и выработки контртактик и контрприемов с целью его нейтрализации. По прошествии некоторого времени такой работы всегда удается найти эффективный метод, который будто внезапно лишает нашего Врага сил. Этот метод следует использовать каждый раз, когда Враг поднимает свою ужасную голову, а он будет это делать. Человеку нужно практиковаться, чтобы быть начеку перед новыми атаками, которые, кстати, могут стать более изощренными, поскольку Враг пытается найти новые маневры, идущие в обход наших защит. Если эффективная стратегия найдена, этот переломный момент всегда четко характеризуется внезапным освобождением от сильной тревоги, вызванной постоянными атаками Врага, так что человек входит в совершенно новую фазу психического благополучия и ощущения своей «о’кейности», несмотря на то, что атаки могут продолжаться, поскольку они становятся значительно слабее или случаются намного реже. Это ощущение благополучия возникает благодаря выработанным нами техникам противостояния Врагу, которые демонстрируют нам, что он не прав, что он не является частью нас самих и что мы можем выйти из-под его контроля.

Иногда один из членов группы приходит на занятие после недели безуспешной борьбы и удрученно описывает свое бессилие противостоять Врагу. Похоже, что ничего не помогает: все эти дни над ним господствовал Враг. Что же делать?

 

Техника 5. Противостояние Врагу

Важно быть очень конкретным при описании времени, места и подробностей каждой атаки Врага, а также своих стратегий, используемых, чтобы противостоять ему. Когда это произошло? Где это произошло? С чего началась атака? Как она развивалась? И особенно важно, что именно было предпринято с целью остановить Врага? Благодаря такому анализу можно выяснить, какие техники не являются эффективными. Используемые техники нужно анализировать, чтобы понять причины их неэффективности. Вместо техник, которые не работают, нужно выработать другие.

Если не помогает затыкание ушей, возможно, помогут звонки другим людям и получение от них заботливых поглаживаний. Если и это не работает, возможно, требуются физические поглаживания: нужно пройти сеанс массажа или пробежать пару кварталов. Если массаж и пробежки не работают, может быть, нужно закатить своему Врагу скандал. Если не помогает и скандал, возможно, требуется выработать искусные логические аргументы, чтобы опровергнуть утверждения Врага. Если человеку не помог список поглаживаний, записанных другими членами группы, возможно, это произошло потому, что список был положен под подушку, а нужно повесить его на стену, где будет хорошо видно. Если возражения Врагу не имели успеха, быть может, дело в том, что они были высказаны оправдывающимся, а не возмущенным тоном. Рано или поздно эффективная техника будет найдена, если сам клиент, терапевт и группа продолжат искать ее. И тогда мертвая хватка Врага утратит свою силу.

Борьба с Врагом это центральное звено в излечении от алкоголизма. Разумеется, есть и другие задачи, которые необходимо решить. В равной степени важно формирование компетентного, способного разрешать проблемы Взрослого, помощь Ребенку вновь открыть для себя радость жизни, обеспечение удовлетворяющих нас источников поглаживаний, нахождение поддерживающей нас субкультуры, свободной от наркотиков, в которой доброжелательная конфронтация является правилом общения, а также улучшение качества питания и создание здорового образа жизни.

 

Эмоции являются важнейшим аспектом человеческой природы [19]. Любые эмоции могут быть как неоценимо полезными, позитивными и укреплять нашу личность, так и деструктивными, лишающими нас сил. Быть эмоционально грамотным означает, испытывая эмоции, обладать возможностью определять их характер и интенсивность, а также знать, чем они вызваны. Мы обучаемся тому, как выражать эмоции, когда и где выражать их и как их контролировать. Мы учимся определять, какое влияние они оказывают на других людей, и брать на себя ответственность за производимый ими эффект. Обучившись эмоциональной грамоте, мы становимся искушенными знатоками и дегустаторами фактуры, запаха и послевкусия эмоций, как хороших, так и плохих. Наши рациональные навыки начинают работать согласованно с нашими эмоциональными навыками и производить те изменения, которые мы хотели внести в свою жизнь.

Эмоции обладают властью. Они производят воздействие, с которым окружающие подчас оказываются не в силах справиться. Мы осознаем силу эмоций, поэтому нередко сдерживаем их, чтобы не ранить человека, на которого они направлены. Мы злоупотребляем властью эмоций, когда обрушиваем их на непредупрежденных, неподготовленных или незащищенных людей. Кроме того, мы злоупотребляем властью эмоций, используя их в играх власти с целью своего рода эмоционального шантажа и рэкета, тактики, направленной на запугивание других и принуждение их к покорности. Мы злоупотребляем силой наших чувств, когда вкладываем их в одну обойму с нашими суждениями, обвинениями, преувеличениями и ложью и используем эту смесь в качестве грозного оружия.

Способность испытывать эмоции является врожденной, а сами эмоции порождаются наиболее примитивным, унаследованным от рептилий лимбическим отделом мозга, постоянно напоминая нам о нашей неукротимой и плотоядной животной природе. В то же время наши эмоции претерпевают разительные перемены под воздействием жизненного опыта, особенно в детском возрасте, а также в результате установок, которые мы формируем по отношению к окружающим нас эмоциональным проявлениям. Мы достигаем того или иного уровня эмоциональной грамотности в зависимости от следующих факторов: врожденных эмоциональных склонностей, раннего эмоционального опыта, семейного эмоционального климата и эмоциональной культуры, к которой мы принадлежим. Позвольте привести два примера.

Шон, молодой человек, которому сейчас исполнилось тридцать лет, в детстве являлся свидетелем бесконечно повторяющихся у его отца циклов, включающих выпивку, насилие и раскаяние. Он регулярно подвергается наплывам неукротимых и хаотических эмоций, которые ему бесконечно приходится преодолевать. Эта борьба изматывает Шона, порой его самоконтроль ослабевает и тогда он уступает — обычно, когда выпьет, — неизбежно накапливающемуся воздействию дурных эмоций. Он уже предпринял несколько безуспешных попыток тем или иным образом изменить свою жизнь — колледж, брак, частный бизнес, а теперь осваивает профессию сантехника, В каждом из этих начинаний Шон поначалу подавал хорошие надежды, но в конце концов сводил все свои усилия на нет крайне несвоевременными эмоциональными вспышками, до основания разрушавшими все достигнутое. Он недоволен собой, не может контролировать себя во многих аспектах, сформировал дурные привычки питания, переедает, читает порнуху, пьет и целыми вечерами смотрит телевизор, чтобы успокоиться, так что на следующее утро нередко просыпается на диване напротив включенного экрана. У Шона есть несколько неженатых приятелей, с которыми он вместе смотрит спортивные передачи, но совершенно нет друзей среди женщин, к тому же он полностью порвал со своей семьей.

Мэтью, которому сейчас сорок пять, вырос в зажиточной рабочей семье, где отец был суровым блюстителем дисциплины, а бремя семейных эмоциональных стрессов несла на себе мать. К двадцати годам Мэтью уже был заядлым пьяницей, затем вступил в общество «Анонимных алкоголиков» и на сегодняшний день является трезвенником. Однако он обнаружил, что не способен поддерживать контакт со своими чувствами, за исключением периодических вспышек ханжеского возмущения. Как полицейского его ценят за хладнокровие в напряженных ситуациях. На службе, в тех случаях, когда другие выходят из себя, он оказывается способным понять и оказать внимание и психологическую поддержку, хотя в такие минуты не испытывает практически никаких чувств. Дома, следуя примеру своего отца, он является строгим блюстителем порядка, которого боятся и уважают жена и дети. По воскресеньям Мэтью развлекается полицейскими сериалами, а в будние дни, свободные от дежурств, в основном смотрит по телевизору религиозные и спортивные каналы, но избегает выпусков новостей, которые, с его точки зрения, безнадежно попустительски настроены. По дороге на работу и домой он слушает по радио ток-шоу и является страстным поклонником сторонника правых радиоведущего Раша Лимбо.

Таковы лишь два примера эмоциональной безграмотности и эмоциональных дисфункций; в одном случае — человек, потерявший контроль над собой, в другом — чрезмерно ригидный.

 

Шкала Эмоциональной Осознанности

 

А теперь позвольте мне ввести шкалу эмоциональной грамотности, чтобы проиллюстрировать эту концепцию. На рис. 2 представлен гипотетический континуум между двумя крайними, не встречающимися в реальной жизни состояниями; от 0 до 100% эмоциональной осознанности.

Рис. 2. Шкала Эмоциональной Осознанности

Сырой, не прирученный и необъезженный, врожденный эмоциональный опыт, вероятно, является недифференцированным и хаотичным; от этого состояния в процессе эмоционального развития индивид может либо регрессировать в бесчувственное состояние, либо эволюционировать к осознанности и эмоциональной грамотности. Поместив эмоциональный хаос приблизительно в середине шкалы, я ввожу дополнительные точки континуума: Физические ощущения и Бесчувственность ниже вербального барьера, а также Дифференциацию, Причинность, Эмпатию и Интерактивность выше этой линии.

 

Бесчувственность

В этом состоянии онемения и анестезии, даже находясь под воздействием сильных эмоций, индивид не способен испытывать ничего, что он мог бы назвать чувствами. Однако окружающие могут не только видеть эти интенсивные эмоциональные проявления (начиная от мимики лица до изменения пигментации кожи), но и в буквальном смысле чувствовать их. Если спросить такого человека, как он себя чувствует, он, вероятно, окажется поставленным в тупик или сообщит о том, что испытывает лишь холод и онемение. Эмоции такого человека в буквальном смысле заморожены и недоступны для осознания, а сам он чувствует лишь эмоциональную пустоту, хотя и может находиться под воздействием сильных эмоций. Изредка, как правило, находясь под влиянием алкоголя или другого наркотического препарата, его наиболее сильная эмоция бесконтрольно выплескивается наружу в виде короткой острой вспышки, которая быстро снова сменяется состоянием анестезии.

 

Физические ощущения

На этом уровне осознанности эмоции испытываются в форме обычно сопровождающих их физических ощущений; индивид почувствует учащение сердцебиения, но не испытает страха, ощутит давление в грудной клетке, но не распознает в нем депрессии, он почувствует жар, холод, комок в желудке или звон в ушах, мурашки, стреляющую боль; ощущения эмоции без осознания самой эмоции. Люди, живущие в этом состоянии эмоциональной безграмотности, часто принимают наркотики (в том числе и находящиеся в свободной продаже, и запрещенные, и назначаемые по рецепту врача), помогающие справиться с различными физическими ощущениями, но, к несчастью, почти всегда вредные для здоровья, а то и вызывающие эффект привыкания. Избавляя человека от боли в голове или в желудке, от чувства напряженности или усталости, наркотики окончательно притупляют его осознание эмоциональных конфликтов, вызывающих эти симптомы. Однако конфликты не исчезают, и хотя неприятные ощущения могут временно утихнуть, эмоциональные проблемы остаются неразрешенными, а организм выводится из состояния равновесия употреблением наркотических препаратов, потенциально обладающих долгосрочными негативными эффектами.

 

Хаотический опыт

На данной стадии эмоциональной безграмотности эмоции осознаются, однако они ощущаются в виде повышения уровня внутренней энергии, которое невозможно перевести в слова, и, следовательно, испытываются в форме недифференцированной и неподдающейся анализу эмоциональной массы. Такое эмоциональное состояние вызывает особую тревогу, поскольку индивид крайне подвержен эмоциям и восприимчив к ним, однако не способен их усмирять, вербально выражать или контролировать. Соответственно, такой человек подвержен более серьезным неприятностям и находится в состоянии повышенного риска возникновения неконтролируемых эмоций, по сравнению с людьми, располагающимися ниже по шкале, чьи эмоции полностью заморожены и находятся вне их осознания. Это показывает, как вследствие антиэмоционального характера нашей культуры индивид может эффективнее функционировать, находясь на более низком уровне эмоциональной безграмотности, чем на сравнительно высоком, хотя и хаотическом уровне осознанности. На этом основании некоторые люди приходят к заключению, что эмоциональная осознанность и восприимчивость являются, по сути дела, недостатком. Данные исследований, однако, говорят о том, что развитие навыков эмоциональной грамотности и осознания эмоциональной информации ведет к росту личной эффективности и личной власти даже в нашем эмоционально безграмотном мире.

 

Вербальный барьер

Приложение вербальных и базирующихся на информационном подходе схем и навыков к человеческим эмоциям составляет самую сущность этого концепта. Именно по пересечении «вербальной линии», воздействие языка и способность обмениваться эмоциональной обратной связью между людьми позволяют нам развить осознание и искусство распознавания эмоций и выработать техники их эффективного выражения и управления ими. Для того чтобы преодолеть этот языковый барьер, мы должны находиться в солидарной нам среде, правдивой и дружественной к эмоциональной информации. Только в том случае, если разговоры об эмоциях приветствуются и поощряются, мы можем открыто обсуждать наши эмоции с людьми, готовыми открыто обсуждать собственные эмоции, и только в условиях свободной открытой дискуссии мы можем прийти к пониманию своих собственных чувств и чувств окружающих. Ниже вербальной линии, до того как человек начинает говорить о своих чувствах, никакая дифференциация эмоций, скорее всего, а вероятно и вообще, невозможна.

 

Дифференциация

Дифференциация представляет собой шаг на пути к распознаванию различных эмоций и их интенсивности, а также к обучению тому, как говорить об эмоциях с другими и самому размышлять о них. Из эмоционального хаоса мы становимся способными выделить гнев, любовь, стыд, радость или ненависть, составляющие наш запутанный эмоциональный опыт. Возможно, основным чувством окажется любовь с примесью стыда, или же наш опыт может оказаться состоящим из сильной ненависти и в равной степени интенсивного страха. Или же это могут быть гнев, страх или стыд в чистом виде.

 

Причинность

Движение за человеческий потенциал подарило нам большое количество информации и множество техник. Однако оно также способствовало распространению идеи о том, что люди не могут вызывать чувства в других людях. Согласно этому взгляду, мы сами ответственны за то, что мы чувствуем, и обвинение других в своих эмоциональных переживаниях является ошибкой.

Это убеждение в том, что мы не можем заставить друг друга испытывать чувства, признаваемое множеством людей за величайшее, мудрейшее и освобождающее откровение, на мой взгляд, является верхом эмоциональной безграмотности. Для любого не лишенного чувств человека совершенно очевидно, что на самом деле мы можем вызывать эмоции друг у друга. Я заметил, что это эмоционально безграмотное утверждение наиболее горячо отстаивается квалифицированными специалистами, белыми мужчинами среднего возраста. Когда я оспариваю эту точку зрения в моих группах, как правило, именно женщины со вздохом облегчения благодарят меня за то, что я возражаю против такого взгляда, и высказываю то, что они уже давно чувствовали.

Начав точно распознавать состав наших чувств, мы начинаем понимать и их причины; почему, когда мы испытываем сильную любовь или ненависть, то ощущаем и стыд. Именно здесь так важно понимать эмоциональные взаимосвязи; связи между теми эмоциями, которые мы можем вызывать в других людях, и теми, которые другие могут вызывать в нас. Мы обнаруживаем, что большинство наших эмоциональных реакций вызвано взаимодействиями с другими людьми, и начинаем осознавать, какой эффект их действия оказывают на нас. Таким путем мы можем научиться понимать, почему мы чувствуем то, что мы чувствуем.

 

Эмпатия

По мере того как мы учимся распознавать различные эмоции, степень их интенсивности и причины, а также осознавать их тончайшую фактуру, мы начинаем воспринимать и интуитивно постигать аналогичную фактуру эмоций окружающих нас людей. Этот процесс кажется поразительным для новичка, поскольку он осуществляется как бы неким шестым чувством, которое временами пугающе напоминает ясновидение. Мы получаем эмоциональные сигналы, исходящие от других людей в буквальном смысле по отдельному эмоциональному каналу, направленному прямо в наше сознание. Находясь в состоянии эмпатии, мы не распознаем эмоции других людей аналитическим или логическим путем, не видим и не слышим их. Вместо этого мы их испытываем точно так же, как испытываем свои собственные. Исследования позволяют предположить, что эмпатия действительно является органом шестого чувства, воспринимающим эмоциональные энергии подобно тому, как глаз воспринимает свет. Эмоциональная безграмотность является следствием того, что мы перестаем развивать в себе это чувство или даже подавляем его.

На данном уровне эмоциональной грамотности мы начинаем осознавать чувства других людей. Однако это осознание не имеет особой ценности, если оно ничем не подкреплено. Лишь в обстановке сотрудничества, где люди готовы искренне обсуждать свои чувства, мы можем подтвердить наши интуитивные догадки, протестировав их на практике. Этот процесс столь необходимой обратной связи значительно повышает точность нашего эмпатического восприятия. Мы обучаемся осознавать чувства других людей, их интенсивность и причины возникновения так же ясно, как и свои собственные, благодаря постоянному их восприятию, обратной связи и корректировке. В конце концов наше эмпатическое восприятие становится более точным и надежным.

 

Интерактивность

Интерактивность, взаимная коммуникация и обратная связь являются в век информации желанными целями для подавляющего большинства людей. То же самое касается наших эмоций; эмоциональная интерактивность представляет собой важнейший навык эмоционально развитой личности.

Эмоции это не статичные события; они текучи, подобны химическим реакциям и развиваются постепенно, в отличие от мыслей и представлений, которые более компактны, подобны электрическим разрядам и возникают мгновенно. Эмоции сливаются между собой, ослабевают, расширяются и сжимаются в присутствии друг друга и под воздействием времени. Соответственно, осознание того, как эмоции взаимодействуют друг с другом в одном человеке, а также в ситуации общения между людьми, позволяет нам подняться на еще более высокий уровень эмоциональной компетентности.

 

Эмоциональная грамотность

Исходные положения

 

Аксиома 1

Здоровый человек является эмоционально восприимчивым и ответственным: как способным испытывать эмоции под воздействием других людей, так и ответственным за то, какое эмоциональное воздействие он сам на них оказывает.

 

Аксиома 2

Эмоциональная информация крайне необходима для эффективной межличностной коммуникации; без нее мы получали бы лишь половину данных, присутствующих в любом наборе транзакций.

 

Аксиома 3

Эффективная межличностная коммуникация крайне важна для человеческой продуктивности и личной силы.

 

Что мы чувствуем и почему

Никто не сказал еще авторитетного окончательного слова по поводу того, сколько именно существует различных эмоций; их точная классификация нуждается в дальнейшей разработке.

Достаточно очевидно, однако, что существует около десятка первичных эмоций — иными словами, эмоций, которые разительно отличаются друг от друга, — включая любовь, гнев, страх, робость, стыд, вину, гордость, печаль, надежду.

Эмоции можно разделить на позитивные и негативные. Мы определяем эмоции как позитивные либо негативные, поскольку большинство людей стремятся к первым и избегают вторых. Когда две или более первичные эмоции имеют место одновременно, они комбинируются во вторичные эмоциональные оттенки. Любовь может испытываться одновременно со стыдом или с гневом, или даже со своей противоположностью, ненавистью. Когда же примешиваются дополнительные эмоции, они порождают столь смутное переживание, что в результате возникает хаос и смятение. Зачастую ревность является таким смешением эмоций — гнева, страха, стыда, любви, сексуального желания, — которое не поддается ни нашему пониманию, ни контролю.

Эмоции также могут быть сильными или слабыми. Каждая из вышеупомянутых эмоций имеет свои сильные и слабые проявления. Например, гнев может варьироваться от едва ощутимого раздражения до слепой ярости. Стыд может варьироваться от легкого смущения до «сгорания со стыда», вызывающего в нас чувство унижения. Эмоционально безграмотные люди могут осознавать свои эмоции только тогда, когда те достигают крайне интенсивного полюса спектра.

Так, например, мужчины часто полностью не осознают мягких форм гнева и не способны говорить о них. Однако когда их гнев достигнет достаточной интенсивности, они будут выражать его и знать о том, что они его испытывают. То же самое касается осознания и способности к выражению чувства любви. Мужчины склонны испытывать и очень бурно проявлять любовь, только когда ее интенсивность достигает крайней точки спектра, однако когда любовь несколько ослабевает, они внезапно обнаруживают, что полностью утратили это чувство.

Человек, не умеющий читать, часто пугается и начинает защищаться, оправдывая свою неграмотность, или притворяется, будто понимает текст, из чувства смущения. Неграмотные люди нередко склонны принижать важность умения читать и писать, а то и вовсе становятся противниками грамотности, полностью отрицая ценность печатного слова. Такие люди часто пытаются компенсировать свою неграмотность другими способами, например, стараются вести нормальный образ жизни, никак не соприкасаясь с литературной сферой. Или же они вырабатывают различные приемы, позволяющие им выкручиваться, просто узнавая отдельные слова, но фактически не читая их. Аналогичным образом, эмоционально безграмотные люди часто стесняются своей некомпетентности и пытаются компенсировать этот недостаток логическими и рациональными методами. Они презирают эмоции как лишенные смысла и пользы, но смущаются и начинают защищаться, когда их некомпетентность обнаруживается. Они научаются реагировать на эмоциональные ситуации так, будто понимают, что происходит. И поскольку эмоциональная безграмотность представляет собою правило, а не исключение, в качестве ее сильнейшего подкрепления повсеместно функционирует антиэмоциональный консенсус.

Последствия эмоциональной безграмотности многочисленны. С одной стороны, когда эмоции не признаются, а подавляются, на поверхностном социальном уровне преобладают рациональность и логика. Межличностные взаимодействия кажутся «цивилизованными» и «взрослыми». Однако чуть скрытые этим покровом, эмоции продолжают существовать и дают о себе знать. Подавляемые, сдерживаемые эмоции искажают мышление и коммуникацию, порождают хаотическое поведение и могут вызывать физиологические симптомы, например, головную боль, боли в спине или желудке, а также такие хроническое заболевания, как астма, артрит, язвы, колиты и перенапряжение.

Когда события ранят или печалят нас, а мы не имеем возможности плакать, эта печаль может стать фундаментом нашей личности. Когда наше стремление обнимать, ласкать, целовать и восхищаться возлюбленным встречает отпор, наши сердца сжимаются. Другая крайность проявляется в том, что когда эмоции выходят из-под контроля, жизнь становится полем нескончаемой битвы, в которой эмоциональные травмы усиливают одна другую, доводя человека до отчаяния и помешательства. Когда же эмоциональная безграмотность поселяется в коридорах власти и охватывает целые правительства, те начинают представлять для населения смертельную угрозу — угрозу войны, смерти, голода и болезней.

 

Обучение эмоциональной грамотности1

 

Эмоциональная грамотность требует от человека значительно большего, чем простое осознание эмоций. Она требует действий в социальном контексте. Ориентируясь на эту цель, я разработал серию тренинговых шагов, позволяющих развить эмоциональную грамотность. Подробное описание этого процесса является предметом моей книги «Эмоциональная Грамотность. Разум в сердце» (Emotional Literacy; Intelligence with a Heart).

 

I. Контракт на взаимодействие

Честная коммуникация своих чувств требует атмосферы доверия и принятия, без которых эмоциональной грамотности обучиться невозможно. Соблюдение кооперативного контракта, суть которого объясняется мною в главе 15, обеспечивает необходимую среду, а сосредоточение внимания на том, что люди чувствуют и чего они хотят, оказывает эффект, способствующий их движению от эмоционального хаоса к интерактивности, тогда как дух соперничества оказывает противоположный эффект, а именно заставляет людей двигаться от хаоса к бесчувственности.

 

II. Поглаживания. Раскрытие сердца

Обучение людей обмениваться поглаживаниями, в которых они испытывают необходимость.

1. Раздача другим и самому себе позитивных поглаживаний.

2. Просьба о необходимых нам поглаживаниях и их принятие, а также избежание нежелательных поглаживаний.

 

III. Действия/Сообщения о чувствах

Развитие обмена эмоциональной информацией путем исследования взаимоотношений между чувствами и действиями.

1. Сообщение людям, без осуждения или обвинений, о тех чувствах, которые они вызывают в нас.

2. Отказ от чувства стыда, вины или гнева и принятие без защитных реакций того факта, что наши действия вызывают определенные чувства в других людях.

 

IV. Страхи и подозрения

Дальнейшее развитие обмена эмоциональной информацией путем исследования мотивов, лежащих в основе человеческих действий.

1. Сообщение людям, без обвинений или осуждения, о страхах и подозрениях — о параноидальных фантазиях, — которые их действия порождают в нас.

2. Признание этих страхов и подозрений без защитных реакций и поиск зерна истины в тех наших действиях, которые могли являться их обоснованным источником.

 

V. Принятие ответственности

Исправление наших эмоциональных ошибок.

1. Признание того факта, что мы должны извиниться за свои действия, и просьба о прощении.

2. Принятие или непринятие извинений, либо согласие, либо отказ простить.

 

VI. Предательство, раскаяние и извинение

Исправление серьезных эмоциональных проступков.

Приведенный выше шаг, включающий извинения, касается мелких, повседневных, «уличных» ошибок. Однако нередко человеческое поведение содержит более серьезные проступки, принимая размеры предательства. Предательство не является понятием, с которым легко работать в условиях современного социального климата, где индивид поощряется к самостоятельным действиям и решениям и от вероятных жертв этих действий и решений ожидается, что они должны сами постоять за себя. Нередко, преследуя свои эгоистические цели, мы предаем других и принимаем это предательство за «неизбежный порядок вещей».

Предательство может оставить глубокий, а порой и незаживающий шрам в душе человека. Для того чтобы стать эмоционально грамотным, человек, которого предали, не должен игнорировать факт предательства, хоронить свои чувства и продолжать жить так, будто ничего не произошло. Совершенное предательство будет отравлять каждую его следующую транзакцию. Человек, предавший другого, не должен пытаться делать вид, будто никакого предательства не было; его чувство вины станет причиной бесконечных защитных реакций, психологического отрицания и слепоты, которые отразятся и на всех его будущих взаимоотношениях. Предатель будут продолжать предавать других, а преданные им люди будут отравлены горечью. Игнорируя факт предательства, обе стороны пострадают, даже если они продолжат свои отношения, шрам затянется и сердечные взаимоотношения будут восстановлены.

Алкоголику, желающему отбросить свой сценарий, придется иметь дело с практически неминуемыми предательствами, порождаемыми его причастностью к кругу алкоголиков. Вот почему одним из 12 шагов программы Анонимных алкоголиков является искупление вины. Однако то, о чем я сейчас говорю, выходит далеко за рамки требований 12-ти шагов. Для того чтобы справиться с предательством в эмоционально грамотной манере, предполагаемый предатель и человек, чувствующий себя преданным, должны совместными усилиями исследовать проблему и прийти к соглашению по поводу того, какого рода доверие между ними было установлено и в результате каких действий оно нарушено. Предатель должен пройти через процедуру признания факта нарушения, испытать чувства сожаления и раскаяния и извиниться, а возможно, даже попросить прощения. Преданному будет предоставлена возможность вновь испытать свою горечь, боль, гнев и другие эмоции, вызванные предательством, дать выход этим чувствам и поверить, что предатель действительно раскаивается и хочет исправиться, и наконец, попросить предателя сделать нечто, благодаря чему он сможет, если вообще сможет, простить того. Только после завершения этого процесса эмоциональная рана сможет зажить, а взаимоотношения сторон восстановятся в полном объеме.

Предложенные в этой главе шаги могут значительно способствовать формированию позитивной среды для выражения эмоций, будь то взаимные эмоции друзей, любовных партнеров, коллег или членов семьи. По мере приобретения навыков использования этих техник они станут вашей второй натурой и вы утратите свою прежнюю неловкость в обращении с эмоциями. Эти техники просто станут частью вашей повседневной жизни, подобно чистке зубов, уборке листьев в саду или выгуливанию собаки. Войдя в привычку, они помогут вам вести более упорядоченную жизнь, в которой эмоции признаются и являются неотъемлемой частью повседневного существования.

 

Во время моей профессиональной подготовки по специальности клиническая психология очень мало говорилось о том, что на психическое состояние человека оказывает влияние пища, которую он употреблял недавно или в далеком прошлом. Разумеется, мы знали, что алкоголь и другие наркотики являются токсичными веществами, но этим наши знания и исчерпывались. Никаких дальнейших взаимосвязей между различными видами пищи или химическими веществами и душевными состояниями человека не отслеживалось. Меня приучили считать, что сознание и тело существуют самостоятельно, и хотя пища может вызывать у нас физические недомогания, сознание каким-то образом оказывается неподверженным тому воздействию, которое мы оказываем на свой организм.

Проработав многие годы психологом, я осознал, насколько важно выяснять, что именно так называемые «психические больные» недавно отправляли в свой желудок. Этому осознанию я обязан работе с людьми, поглощавшими огромные количества амфетаминов. Я с неожиданностью для себя обнаружил, что длительное употребление больших доз амфетаминов способно порождать состояния сознания, фактически как две капли воды напоминающие те неизлечимые психозы, которые, как нас учили, вызываются внутренними психическими конфликтами.

Когда я начал внимательно изучать привычки, касающиеся питания и сна, которых люди придерживались до и во время эмоциональных кризисов, то обнаружил, что алкоголики, как правило, начиная пить, прекращают есть. Они часто много курят, в больших количествах пьют кофе, а питаются почти исключительно закусками и продуктами быстрого приготовления. Их паттерны сна часто оказываются нарушенными. Я также начал осознавать, что когда человек пьет, но при этом поддерживает нормальный режим питания и сна и не особенно пристрастен к сигаретам и кофе, то катастрофических последствий для здоровья, столь распространенных среди алкоголиков, оказывается возможным избежать; алкоголизм не принимает угрожающих размеров, а излечение не занимает так много времени. Я начал понимать вещи, которые для меня и моих коллег должны были бы являться очевидными и о которых нам должны были бы рассказывать в период обучения: значительная часть проблем, от которых страдают алкоголики, связана с тем, что они принимают в пищу помимо алкоголя. Алкогольный запой может в большей степени быть связан с тем, что алкоголик отправил в свой желудок наряду с алкоголем, чем с какими-либо другими факторами, будь то аллергия, неизлечимая болезнь, наследственность или сценарий.

Наиболее разрушительный алкогольный паттерн, который я когда-либо наблюдал, широко распространен среди алкоголиков-бомжей. Это сочетание дешевого вина со скудным количеством пищи, разнообразие которой ограничивается ассортиментом дешевой забегаловки: белый хлеб, консервированная фасоль, джем или ореховое масло плюс кофе, сдобренный изрядной порцией сахара и сигарет. Сахар (в большом количестве присутствующий в дешевом вине) подавляет аппетит, равно как сигареты и кофе. Алкоголь поначалу вызывает сонливость, но уже через несколько часов начинает препятствовать засыпанию, как и кофе.

Самым тяжелым временем для алкоголика, как правило, является вечер. Пока он пьет, он также курит сигареты. Отсутствие желания спать и бессонница становятся естественным результатом этого сочетания. Чем дольше алкоголик не может уснуть, тем более изолированным и одиноким он себя чувствует и тем больше начинает страшиться своего положение. Наконец он засыпает в два или три часа утра, уже порядком перебрав алкоголя. Проснуться он может уже ранним утром — задолго до всех остальных — чувствуя себя разбитым и лишенным сил, выпить чашку кофе, выкурить несколько сигарет и съесть какую-нибудь дрянь; от переедания его вырвет, и запой начнется по новой.

Этот паттерн особенно характерен для алкоголиков-бомжей, однако его нетрудно обнаружить и в благополучных кварталах среднего класса. Алкоголик, еще не потерявший работу, начинает пить после окончания рабочего дня. Это подавляет его аппетит. Он не станет есть приличную еду, особенно если обед для него не приготовлен заранее или если он порвал связь с семьей, где регулярные приемы пищи входят в обычный распорядок дня. Вместо нормального обеда он съест хот-дог или гамбургер, сладкую булочку и выпьет чашку кофе с солидной порцией сахара. Итак, перед нами все составляющие нездорового образ жизни: кофе, сигареты, плохая диета (включая обилие сахара и жиров), бессонница, нередко сопровождающаяся приемом снотворных таблеток и сильных транквилизаторов. Эффект может быть не менее разрушительным, чем жизнь без крыши над головой.

Какие последствия влечет такого рода диета в сочетании с вызываемой ею бессонницей, станет очевидным для любого, кто об этом задумается. Однако специалисты, работающие с алкоголиками, как правило, не уделяют особого внимания привычкам питания этих людей. Тем не менее вопрос имеет крайне серьезное значение, и я не представляю себе эффективной помощи алкоголику без разрешения этих проблем тем или иным способом.

Приведу пример некоего К., обратившегося ко мне потому, что его беспокоили проблемы с алкоголем. У него была работа с полной занятостью и семья, и в течение нескольких лет он выпивал лишь в социальных ситуациях. Однако К. заметил, что алкоголь начал занимать все более важное место в его повседневной жизни. Он был обеспокоен и решил, что с этим нужно что-то делать. Я задал ему несколько стандартных вопросов, касающихся диеты.

Ш.: Как вы питаетесь? Достаточно ли здоровая у вас диета?

К.: Да, я хорошо питаюсь. Собственно говоря, я ем даже слишком много.

Ш.: Хорошо, расскажите мне, что вы ели, например, вчера.

К.: Ладно, у меня было два завтрака, обед и ужин, я питаюсь так с практически каждый день.

Этот ответ кажется достаточно внятным, но я продолжаю свои расспросы.

Ш.: Давайте поговорим более конкретно. Что вы ели на завтрак?

К.: Я ел бутерброды и кашу.

Ш.: Это все?

К.: Что вы имеете в виду?

Ш.: Хорошо, вы пили кофе? С чем вы ели бутерброды?

К.: Ах, да, я всегда пью кофе. Я каждое утро первым делом выпиваю чашку кофе.

Ш.: С сахаром?

К.: Да, три ложки.

Ш.: Сигареты?

К.: Да, я выкуриваю сигарету, как только встаю.

Ш.: Сколько сигарет вы выкуриваете, прежде чем отправляетесь на работу?

К.: Я стараюсь ограничиваться одной, но обычно выкуриваю две. В последнее время бывает даже и больше, Они придают мне энергии.

Ш.: Хорошо, какой хлеб вы едите?

К.: Обычный белый хлеб.

Ш.: Джем? Масло? Что вы намазываете на бутерброды?

К.: Я намазываю маргарин, и я люблю джем, так что я еще и его сверху кладу.

Ш.: Сколько бутербродов?

К.: Два или три.

Ш.: Сахар добавляете в кашу?

К.: Да, я люблю с сахарной корочкой.

Ш.: Фрукты?

К.: Да, консервированный фруктовый коктейль.

Ш.: А что вы едите позже?

К.: Ну, как правило, ленч.

Ш.: Перекусываете на работе?

К.: Ну, обычно выпиваю еще чашку кофе.

Ш.: С сахаром, разумеется.

К.: Да, и около половины одиннадцатого я выхожу купить в автомате пончик.

Ш.: Хорошо, поговорим о вашем ленче. Что вы ели на ленч?

К.: Я пытаюсь сидеть на диете, поэтому я ел только салат.

Ш.: С соусом?

К.: Да, «Тысяча островов».

Ш.: Это все?

К.: Да, и еще несколько крекеров. Я также съел крекеры кого-то из коллег и выпил еще кофе.

Ш.: В таком случае сейчас вы, наверное, очень голодны?

К.: Да, до ленча я просто умираю от голода, но я пытаюсь есть поменьше, потому что я на диете и потому что не хочу тратить кучу денег.

Ш.: Хорошо, что вы едите дальше?

К.: Выпиваю днем еще чашку кофе. Около половины четвертого; в это время я чувствую себя очень сонным и усталым и просто страшно хочу выпить. Именно поэтому я начал беспокоиться по поводу алкоголя. Перед окончанием рабочего дня я постоянно думаю о выпивке, жду не дождусь, когда смогу покинуть рабочее место. Раньше я обычно ехал домой и там выпивал первую рюмку, но моя жена начала пилить меня за это, поэтому теперь я заскакиваю в бар и заказываю мартини.

Ш.: Чем-нибудь закусываете?

К.: Да, они обычно предлагают закуску во время «счастливого часа» — хорошо прожаренные бутерброды или сыр, — и я частенько беру несколько.

Ш.: Сколько именно?

К.: Сколько получается взять.

Ш.: Так, а что вы ели на обед?

К.: Я хорошо обедаю. Моя жена готовит сбалансированную пищу. Мне частенько не нравится то, что она готовит, — это скорее для детей, но вчера она приготовила сосиски, пюре и салат.

Ш.: Пюре из пакета или настоящая давленая картошка?

К.: Ой, не знаю. Я думаю, что из пакета. Быстрого приготовления.

Ш.: А чем поливали пюре, сливками?

К.: Нет, мы не можем позволить себе сливки. Я кладу в пюре побольше маргарина.

Ш.: А сколько сосисок?

К.: Четыре.

Ш.: Какой соус к салату?

К.: «Тысяча островов». Я знаю, вы хотите знать, был ли он из бутылки. Да, из бутылки.

Ш.: Вы начинаете понимать смысл всех этих вопросов. Хорошо, что еще за оставшийся вечер?

К.: Больше ничего не ел, но выпил много вина.

Ш..: Вы уверены, никакой закуски?

К.: Дайте вспомнить. Я обычно ем что-нибудь около десяти вечера. Да, я съел еще бутербродов с маргарином и джемом.

Ш.: Сколько вы выпили?

К.: Я думаю, перед сном я выпил бутылку вина. Раньше я выпивал два стакана, но теперь дело дошло до целой бутылки, и это меня беспокоит.

Диета мистера К. поразила меня как вопиющий пример неправильного питания. Если мы сложим все, что он съел за день, получится семь кусков белого хлеба, четверть пачки маргарина, полторы чашки сахара, четверть кочна салата, баночка фасоли, четыре сосиски, острый соус к салату, масса жира, несколько прожаренных бутербродов и широкий ассортимент, состоящий из более чем тысячи различных химических препаратов, которые служат пищевыми добавками.

Неудивительно, что К. постоянно голоден. Он думает, что слишком много ест. Это действительно так, но в то же время он морит себя голодом. Стоит ли удивляться, что он мечтает о выпивке к концу рабочего дня. Алкоголь является быстро усваиваемым и легко доступным источником углеводов, утоляющим его ненасытный голод. Неудивительно, что К. не может заснуть. Да, собственно, не удивительно и то, что потребление спиртного выходит у него из-под контроля. К. страдает от излишнего веса и выглядит обрюзгшим, усталым и разбитым. Поначалу можно подумать, что это все от алкоголя. Но самом деле это следствие его диеты в целом, включая выпивку. Кофе ему не помогает, сигареты тоже.

И действительно, стоило К. разобраться со своей диетой, как количество потребляемого им алкоголя упало до прежнего, более приемлемого уровня. Однако просветить К. по поводу реалий питания и диеты было непростым делом. Он пристрастился к сахару, кофе и сигаретам — сочетанию, вызывающему сильнейшее привыкание. У него ушли месяцы на то, чтобы снизить объем потребления сахара и углеводов, заменить кофе на чай и сократить количество сигарет и алкоголя.

Пытаться игнорировать его диету и работать только с проблемой злоупотребления алкоголем было бы, я полагаю, угрожающе неэффективной тратой времени. Да, К. согласился совершенно отказаться от спиртного почти сразу, и в конце концов добился этого; но его тяга к алкоголю сохранялась еще многие месяцы, и почему-то стала ослабевать именно тогда, когда он начал разбираться со своей диетой.

Алкоголики часто жалуются на ряд симптомов, которые алкоголь помогает им облегчить, и возлагают вину за свое обращение к спиртному на бессонницу, нервозность, ощущение холода и неспособность согреться, приступы голода и, конечно, сильнейшие позывы к выпивке. Все эти симптомы могут быть вызваны диетой алкоголика, и всех их можно преодолеть и ослабить до такой степени, чтобы при этом снизилось и потребление алкоголя.

 

Позывы к курению, еде и выпивке

Проблемы со сном являются основной причиной обращения к спиртному посреди ночи, а полночные выпивки открывают проторенный путь к алкоголизму. Чтобы понять феномен бессонницы, мы должны взглянуть на весь предшествующий день.

Естественно, употребление кофе оказывает свой эффект, особенно в течение первых четырех-пяти часов ночного времени. Люди, страдающие от бессонницы, должны отказаться от кофе или, по крайней мере, резко сократить его потребление. Конечно, отказ от кофе повлечет за собой чувство сонливости после ленча, потому что люди, как правило, употребляют во время ленча определенное количество сахара, а сахар после короткого всплеска энергии вызывает сонливость. Типичным противоядием от этой сонливости является очередная чашка кофе, а потому количество потребляемого сахара тоже необходимо урезать. Лучшим решением проблемы является легкий ленч, богатый легко усваиваемыми белками и с низким содержанием сахара. В качестве замены обычной дневной порции кофе и сигарет один специалист по питанию, последователь движения Нью Эйдж, рекомендует стручок сладкого красного перца или стакан лимонного сока с пивными дрожжами в сочетании с хорошей разминкой или пробежкой вокруг квартала.

По вечерам люди, страдающие бессонницей, не должны употреблять кофе во время или после ужина и не курить в течение часа перед сном. Питательный сбалансированный ужин, немного теплого молока или травяного чая (а не черного, содержащего кофеин) незадолго перед тем, как лечь в постель, в большинстве случаев вызовут нормальный здоровый сон, особенно при наличии физических нагрузок в течение дня.

Людям может мешать спать беспокойство, особенно тревога по поводу того, что они никак не могут заснуть. Людям, имеющим проблемы со сном, особенно важно не лежать без сна в темноте, поскольку это именно одна из тех ситуаций, в которой Враг легко может завладеть их сознанием. Полезно иметь удобную лампу для чтения, которую легко включить посреди ночи. Эффективным решением будет найти себе какое-нибудь легкое чтение и снова постараться уснуть, когда вы почувствуете сонливость, вместо того чтобы раздражаться и паниковать по поводу потери сна. Снотворных лекарств по возможности лучше избегать, но иногда они помогают прервать череду бессонных ночей и снять тревогу и напряжение, вызванные бессонницей.

 

Позывы к курению, еде и выпивке

Позывы к еде, сигаретам и алкоголю тесно взаимосвязаны. Зачастую люди не получают достаточного питания, несмотря на то, что они поглощают пищу в больших количествах. Это вызывает у них постоянное чувство голода и заставляет курить и пить кофе, поскольку они уже не хотят есть. Позывы к выпивке порой исходят из того же источника. Диета человека может содержать слишком большое количество пшеничной муки, очищенного сахара и жиров, не имеющих особой питательной ценности.

Добившись того, что индивид начнет употреблять полноценные мучные продукты, достаточное количество свежей пищи (недавно собранные овощи) или легко усваиваемые белки с низким содержанием жиров, такие как творог или тофа, вы поможете ему значительно ослабить свойственные алкоголикам позывы к еде, употреблению сахара, кофеина и никотина. Однако вместо этого люди обычно едят продаваемую в готовом виде пищу, которая с точки зрения здорового питания вся без исключения является неполноценной. Вся расфасованная или переработанная пища напичкана консервантами и лишена своей питательной ценности, а потому ее по возможности следует избегать. По крайней мере, следует читать состав, указанный на упаковке, помня о том, что ингредиенты перечисляются в порядке процентного содержания, те, которых больше всего содержится в продукте, указываются первыми.

Соответственно, хорошо бы следить за тем, сколько в продуктах содержится неизбежно присутствующего в них сахара, обозначаемого также как сахароза и декстроза, и отмечать, насколько близко к началу списка ингредиентов он указан. Чем ближе к началу списка, тем больше сахара содержится в продукте. Если сахароза и декстроза указаны на первом, втором или третьем месте, от такого продукта непременно следует отказаться.

Люди, вынужденные экономить, должны знать о том, что можно покупать пищу, обладающую прекрасными питательными качествами, в малоразрекламированных местах по низкой цене. Бурый рис в сочетании с бобовыми является богатым источником белка, хотя диета, состоящая исключительно из бурого риса и бобовых, будет и основным источником крахмала. Можно проращивать семена люцерны и подсолнуха, чечевицы или фасоли, обеспечив себя источником свободной от химикатов зелени, богатой микроэлементами, витаминами и другими питательными веществами.

В мои намерения при написании этой книги не входило предложить вам полное руководство по здоровому питанию; я затронул эту тему лишь для того, чтобы указать на ее важность. По мере развития науки о современном питании по этому вопросу должно появляться все больше информации, которая будет становиться все более доступной благодаря книгам и Интернету [23].

 

Недовольство и нервозность

Как я уже объяснял, я рассматриваю все негативные мысли и энергии в качестве исходящих от Врага, который, несомненно, скрывается в психической составляющей личности. Однако также важно знать о том, что раздражительность и нервозность имеют и свои химические основания. Чрезмерное курение, употребление кофе, сахара, соли и некоторых пищевых добавок, содержащихся в большинстве переработанных продуктов, хлор в воде и выхлопные газы в воздухе — все это потенциальные источники нервозности и раздражительности. Любые неприятные телесные ощущения могут послужить трамплином для атаки Врага. Пищевые добавки, к числу которых относятся красители, MSG, пропионат кальция, двуокись серы, бензойная кислота, ВНА/ВНТ, известны как вызывающие раздражение. Никто не знает, какой эффект оказывает их сочетание друг с другом, а также с кофеином и никотином.

Если человек испытывает сильное ощущение нервозности или раздражительности, давайте не будем слепо предполагать, что источники этих чувств носят чисто психологический характер, а вместо этого попытаемся свести к минимуму воздействие всех других возможных факторов, чтобы повысить шансы человека на успешное прохождение через период отвыкания от алкоголя с минимальными сложностями.

К сожалению, вследствие раздражительности, сопровождающей отказ от алкоголя, реакцией бросившего пить человека часто является увеличение в его рационе количества всех остальных вредных веществ, которые он употреблял и ранее. Индивид, бросивший выпивку, часто начинает пить больше кофе, больше курить, принимать лекарственные препараты и употреблять в пищу готовые закуски — продукты, печально известные содержанием всевозможных сомнительных химикатов. Поэтому алкоголику важно осознать, что спиртное не является единственным вредным продуктом, который он употребляет. Если он хочет оставаться трезвенником, то должен быть бдительным и в отношении других веществ, которые он отправляет в желудок и которыми пропитывает свой организм (включая лекарственные препараты, в особенности имеющие серьезные побочные эффекты бензодиазапины и SSRI-антидепрессанты).

 

Поскольку закуски являются хорошим успокоительным, желательно иметь под рукой закуски, обладающие высокой питательной ценностью. Хорошими закусками являются морковь и зелень сельдерея, семечки подсолнуха, орехи в скорлупе, а также моя любимая — попкорн, попрысканный пищевыми дрожжами. При употреблении всех этих продуктов важно сохранять на низком уровне содержание соли, поскольку соль сама по себе может вызывать раздражительность.

 

Ощущение холода

Еще одним физическим фактором, заставляющим людей обращаться к спиртному, является ощущение холода. Люди часто начинают пить после того, как обнаруживают, что выпивка является эффективным способом разогрева. Алкоголь известен своей способностью создавать ощущение тепла; однако менее известен тот факт, что он вызывает потерю тепла и в конце концов заставляет человека почувствовать еще более сильный озноб.

Нам важно знать о ряде факторов, способных вызывать ощущение озноба, который побуждает человека прибегнуть к спиртному. Так, сигареты и кофе являются стимуляторами, сокращают кровеносные сосуды кожи и вызывают ощущение холода. Употребление алкоголя часто связано с недостатком поглаживаний и потребностью в человеческом тепле в буквальном смысле слова, включая прикосновения. Озноб в постели посреди ночи представляет собой другой распространенный феномен, значение которого часто недооценивается. Полезно обучить человека тому, как тепло одеваться и как спать в тепле; надевать пижаму, а также убедиться, что вы постелили достаточное количество теплых одеял — желательно ватных. Горячие напитки могут также вызвать ощущение тепла, которое часто не может обеспечить алкоголь. Кроме того, пьющему полезно научиться ухаживать за своей кожей с помощью массажа, ношения удобной хлопчатобумажной или шерстяной, а не синтетической одежды, а также приятного и удобного постельного белья.

И конечно, отказ от привычки курить является очень важным и позитивным шагом, ведущим к здоровому образу жизни. Пристрастие к сигаретам это отдельная тема, заслуживающая серьезного разговора. Когда человек будет готов бросить курить, он сможет получить массу полезной информации и помощь из многочисленных книг, таких как «Как бросить это» Дэвида Гейзингера [11], а также из Интернета.

Следование некоторым рекомендациям, предложенным в этой главе, требует значительных изменений в образе жизни. Тем не менее даже если вам не удастся соблюдать их в полном объеме или все сразу, полезно будет хотя бы осознать важность тех вопросов, о которых я здесь упомянул. По иронии судьбы, хронические алкоголики, такие как заядлые игроки в игру под названием «Вино», нередко лучше осознают эти вопросы, чем начинающие, поскольку такая информация чаще сообщается при прохождении программ помощи, предлагаемых хроническим алкоголикам. Люди должны осознать, каким образом они, возможно, способствуют усугублению своих эмоциональных проблем за счет диеты и других факторов, обычно не ассоциирующихся с алкоголизмом. Алкоголику, пытающемуся бросить пить, повезло, если рядом с ним есть любящий человек, готовый помочь ему в этих аспектах повседневной жизни. Если рядом с вами нет друзей или семьи, как правило, оказывается труднее предпринять те шаги, которые необходимы для решения проблемы. Однако в любом случае важно иметь в виду все обсуждаемые в этой главе факторы.

 

В этой книге я обращаюсь лишь к тем концепциям и методам, которые нахожу особенно полезными при работе с алкоголиками. Однако, говоря это, я хочу подчеркнуть: за исключением того факта, что алкоголики злоупотребляют спиртным, я не нахожу их в чем-то принципиально отличающимися от других людей. После того как алкоголик перестает пить и остается трезвенником на протяжении нескольких недель, он становится неотличимым от других лиц, нуждающихся в терапии. Алкоголики не являются ни более пассивными, ни более агрессивными, ни более пассивно-агрессивными, ни страдают от большего количества расстройств личности или мышления, чем обычные люди.

Эта точка зрения подтверждается Армором, который в своей книге «Алкоголизм и его лечение» [4] соглашается с тем, что «многочисленные исследования в целом не выявляют и не конкретизируют черты личности, которые бы четко отличали алкоголиков от других групп с отклоняющимся поведением или от индивидов, считающихся нормальными». Более того, бросив пить, алкоголик нередко чувствует себя прекрасно и становится хорошо адаптированным индивидом, не производящим впечатления человека, нуждающегося в какой-либо психотерапии.

В этой главе я сосредоточу свое внимание на некоторых паттернах или пунктиках, которые зачастую встречаются в жизни алкоголиков. Это не означает, что те же самые факторы не встречаются в жизни других категорий клиентов или в жизни каждого из нас; просто они чаще встречаются среди алкоголиков, а потому заслуживают отдельного рассмотрения.

Один из паттернов, который я наблюдал среди алкоголиков и других лиц, злоупотребляющих наркотическими препаратами, проявляется в том, что в условиях стресса или при возникновении проблем они очень часто склонны использовать наркотик, чтобы избежать психического напряжения. Однако на самом деле в трудных обстоятельствах иногда наиболее эффективным выходом будет в буквальном смысле посидеть, прочистить свои мысли и подумать над проблемой и ее возможными решениями. Такой подход к разрешению проблем включает поиск других людей, которых ценят за умение думать, решать проблемы и вырабатывать совместными усилиями стратегии разрешения ситуации.

Алкоголики и другие лица, злоупотребляющие наркотиками, нередко предпочитают для решения проблемы посидеть и выпить, а не подумать вместе. У большинства людей, пристрастившихся к наркотикам, создается устойчивое впечатление, что наркотик помогает им думать и решать проблемы. Они обнаружили, что когда их разум не может нормально функционировать в условиях тревожности, то излюбленное зелье действует как ментальная смазка, так что если раньше они не могли ясно мыслить и каждая мысль была мучительной и сложной, теперь их мыслительный аппарат работает на всю катушку, как хорошо отлаженный двигатель.

Однако хотя субъективное ощущение блестящего полета мысли кажется вполне реальным, оно не обязательно отражает объективную способность к эффективному разрешению проблем. Более того, тип мышления, характерный для состояния наркотического опьянения, часто изобилует фантазиями о желанном воплощении своих надежд, которое отнюдь не соответствует реальности. И даже если в таком состоянии иногда на самом деле промелькнет ценная мысль, она, как правило, теряется в наркотическом тумане. Соответственно, когда люди пьют, вместо того, чтобы думать, результат оказывается равным нулю. Боль, которую просто удается на время заглушить, будет преследовать их снова и снова в будущем.

Эго-состоянием, способным к предметному и сосредоточенному мышлению, является Взрослый. Взрослого можно тренировать, как тренируют мышцы, и для алкоголика, как и для любого другого наркомана, важно принять сознательное решение думать, а не прибегать к наркотику. Когда на сеансах групповой терапии я задавал людям, использующим наркотики, вопрос, как они себя чувствуют или почему они делают те или иные вещи, то нередко слышал в ответ: «Не знаю». Когда кто-то говорит мне: «Не знаю», я обычно парирую такой ответ предложением: «А вы подумайте, проанализируйте, сосредоточьтесь...».

Сара рассказывает про жуткий скандал с мужем, начавшийся с того, что, когда тот вчера вечером пришел домой, ужин не был готов. Она чувствовала себя виноватой, что не приготовила ему ужин, и в результате напилась.

Ш.: Почему вы не приготовили ужин к тому моменту, когда ваш муж вернулся домой?

Сара: Не знаю, не приготовила, и все.

Ш.: А если подумать? Что тогда произошло?

Сара: Я же вам говорю, не знаю. Просто не приготовила.

Ш.: Сара, я хочу, чтобы вы подумали над этим. Должна была быть причина, а возможно, даже и уважительная, поэтому постарайтесь ее найти. Почему бы вам не попытаться просто расслабиться и сконцентрироваться, перенестись в тот момент и сказать мне, почему вы не приготовили ужин.

Сара: Ну, я была рассержена, и мне не хотелось готовить, вот и все.

Ш.: На что вы были рассержены?

Сара: Не знаю.

Ш.: Подумайте.

Сара: Ну, я была рассержена на Джона, потому что я уже не первую неделю просила угостить меня ужином в ресторане, и он обещал мне, что мы сделаем это, как только ему удастся. Но он никогда об этом не помнит, поэтому мы никуда не выбираемся.

Ш.: Итак, вы были рассержены на Джона. Но почему из-за этого вы не приготовили ужин?

Сара: Ну это же очевидно, глупый вопрос.

Ш.: А вот я не уверен в том, что это очевидно. В любом случае, давайте расставим все точки над i. Что заставило вас из-за злости на Джона не приготовить ужин?

Сара: Я была рассержена на него и поняла, что когда он придет домой, то будет ожидать, что ему преподнесут на блюдечке королевский ужин. Я хотела досадить ему и подумала, что если я ничего не приготовлю, он будет очень раздосадован.

Ш.: А может быть, вы также подумали, что если ужин не будет готов, муж, возможно, отвезет вас куда-нибудь поужинать, потому что в доме все равно нечего есть?

Сара: Да. Ну разве не смешно? Вместо этого он стал кричать на меня, и мы никуда не поехали, так и не поели, а я вместо этого напилась.

Перед нами простой пример, показывающий, что хотя Сара поначалу не могла объяснить свое поведение, но когда она задумалась об этом, то поведение оказалось вполне логичным и понятным. Поняв, почему она не приготовила ужин для Джона, и то, как это было связано с ее гневом, Сара смогла выработать стратегию, позволяющую решить проблему. Сара решила, что ей нужно что-то сделать с тем, что она одна все время готовит, и попросить Джона выполнять часть домашних обязанностей. Она так и поступила и в конце концов устроилась работать на неполный рабочий день, так что Джону больше не нужно было так много работать. Они стали делить между собой обязанности по приготовлению пищи и чаще выбираться поужинать в город.

Сара склонна полагать, что не способна разобраться в происходящем. Поэтому она пытается бороться со своим замешательством с помощью выпивки. Однако стоит только сосредоточиться, как ей удается понять и разрешить некоторые из тех сложных ситуаций, с которыми она сталкивается в повседневной жизни. «Думай, а не пей» является в этих ситуациях наиболее подходящим девизом для алкоголиков.

 

«Пожалуй, лучше не говорить об этом»

Другой паттерн, характерный для алкоголиков и других категорий людей, склонных причинять вред самим себе, проявляется в том, что человек ощущает беспомощность, и это заставляет его чувствовать себя смущенным и униженным и избегать обсуждения нелицеприятных подробностей своей повседневной жизни. События обсуждаются на неком полутеоретическом плане, так чтобы никогда не касаться фактического положения дел.

Например, алкоголик Питер кажется вполне готовым обсуждать свою личную жизнь, говорить о сексе, о своих запоях и так далее. На первый взгляд, он выглядит очень невозмутимым и искренним. Однако когда слушаешь его, постоянно создается впечатление, что ты никогда не можешь понять, что же с ним произошло на самом деле. Никогда невозможно понять, пил ли он. А если пил, то сколько? Может быть, его вырвало? Может быть, он упал? Как долго он пил? Каковы подробности его последнего запоя? Питеру очень тяжело вдаваться в детали. Если на него надавить, он краснеет и начинает злиться, нападая на спрашивающего: «Ты чего ко мне пристаешь?», «Зачем тебе нужны эти жуткие подробности?», «Это мое личное дело, а не твое», «Пожалуй, лучше не говорить об этом». Ему крайне неловко обсуждать подобные события, он находит их слишком болезненными, а потому обходит все острые углы, в то же время пытаясь создать впечатление, что он ничего не скрывает. Не рассказывая о подробностях своей жизни, он создает о себе ошибочное представление и, кроме того, отдаляет себя от других людей, которые предпочитают не проявлять серьезного и глубокого участия к его ситуации. Разговаривая с Питером, очень важно вынудить его сообщать о деталях, о конкретных транзакциях, о реальных событиях его повседневной жизни.

Однажды Питер пожаловался, что в последнее время ему наскучили отношения с женой, и из-за этой скуки он почти все время думает о выпивке.

«Теперь все уже не так, как прежде; все превратилось просто в рутину, из которой нам не выбраться. Мы больше не радуемся жизни».

В этот момент другие члены группы начали предлагать ему различные варианты активного отдыха, к примеру: «Почему бы вам не сходить на футбольный матч?» (или поехать в путешествие, или поиграть в «Скрэббл»), Однако у меня сложилось впечатление, что Питер так и не объяснил, отчего он испытывает скуку. Я не чувствовал, что понимаю, о чем он говорит, поэтому я продолжил свои расспросы.

Ш.: Я все же не вполне понимаю, о чем ты говоришь. Чем сегодняшнее положение вещей отличается то того, что было раньше? Вы что, никуда не выбираетесь вместе? Не ходите на танцы? Не ездите за город?

Питер: Нет, это здесь ни при чем. Просто когда мы вместе, мы больше не радуемся.

Ш.: Что ты под этим понимаешь?

Питер: Ну, вы же знаете, наши отношения...

При слове «отношения» меня осенило.

Ш.: Ты имеешь в виду сексуальные отношения?

Питер: Ну да, что же еще?

Ш.: Ясно, а то я сразу не понял, что ты об этом. Так, и что по поводу сексуальных отношений? Вы что, не занимаетесь сексом так часто, как раньше, или это больше не доставляет такого удовольствия?

Питер: Ну, это вы уже о слишком личном.

Ш.: Конечно, я о личном. Как же еще можно выяснить, о чем ты говоришь. Может быть, ты объяснишь?

Питер: Нет, пожалуй, я лучше не буду говорить об этом; я не говорю с другими о своей сексуальной жизни.

Ш.: Я думаю, тебе придется рассказать об этом. Иначе мы вообще не поймем, о чем ты говоришь, и будем только ходить вокруг да около. Что ты об этом думаешь?

Питер: Ну, хорошо, секс стал скучным. Он уже не приносит тех ощущений, что раньше.

Ш.: Что ты имеешь в виду под этим?

Питер: (краснея) Ну, понимаете... у меня проблема... с тем, чтобы кончить.

Ш.: Так вот что ты имеешь в виду. Неудивительно, что ты расстроен. Знаешь, очень интересно, как туманно ты начал об этом говорить. Ты сам-то видишь, что все остальные подумали о чем-то совершенно другом? Нам все же придется затронуть твою сексуальную жизнь, если ты вообще хочешь, чтобы мы разбирались с твоей проблемой.

Питер: Я вовсе этого не хочу. Это исключительно мое личное дело.

Ш.: А почему нет? Ты что, стесняешься?

Питер: Конечно.

Ш.: Я думаю, это важно, чтобы ты преодолел... (ха-ха) свое смущение и научился разговаривать о таких вещах с другими людьми. Уверен, что это одна из причин, по которой в прошлом ты обращался к выпивке. Ты не способен открыто обсуждать свою ситуацию с другими людьми. Вместо этого ты пытаешься говорить уклончиво. В твоей голове, наверное, масса посланий Врага, которые нуждаются в разоблачении. И если ты держишь их внутри и не говоришь о них, их будет очень трудно остановить. Что ты на это скажешь? Готов ли ты сделать это?

Питер: Я думаю, пожалуй, это хорошая мысль. Ладно.

Перед нами пример сопротивления откровенному обсуждению, которое так часто испытывает алкоголик. Идеальным решением является группа, в которой все проблемы открыто обсуждаются всеми участниками. Кооперативный контракт с его пунктом «Никакой лжи или секретов» очень помогает в этом отношении. Собственно говоря, независимо от того, используется кооперативный контракт или нет, группа, в которой допускается избегать определенных нелицеприятных тем, в принципе не может быть до конца эффективной; предельно откровенное обсуждение должно являться правилом для встреч по разрешению проблем, в которых основная роль принадлежит эго-состоянию Взрослого.