Глава 1
Игра алкоголика
Если алкоголизм — не болезнь, тогда что же это? Я полагаю, что самым простым, но тем не менее наиболее обоснованным определением алкоголизма будет следующее: это очень плохая привычка. Привычку к алкоголизму можно приобрести различными способами. Не все алкоголики одинаковы, и они заболевают алкоголизмом по разным причинам. По-видимому, существует три основные причины алкоголизма.
Первая, физическая или физиологическая, основана на том, что алкоголь является очень сильным, изменяющим соматику и психику наркотиком, который эффективно снимает тревогу и порождает чувство благополучия, но кроме того, что наиболее важно, вызывает зависимость. Зависимость означает, что а) когда вы начинаете пить чаще и чаще, вам требуется все больше и больше алкоголя, чтобы добиться прежнего эффекта, и б) когда вы становитесь зависимым, то у вас возникает физиологическая болезнь (абстиненция), если вы не пьете в течение того или иного времени.
Вторая причина социальная. Люди становятся алкоголиками потому, что потребление спиртного приветствуется их родителями, родственниками, коллегами, рекламой и фольклором. Алкоголь неизменно присутствует, когда люди весело проводят время и расслабляются. Часто спиртное является необходимым аспектом такой работы, как поддержание связи с общественностью. Оно настойчиво проталкивается в рекламные СМИ с помощью миллиардов долларов. Как правило, общество в целом его терпит и даже поощряет.
В-третьих, люди приобретают дурную привычку к алкоголизму по психологическим и эмоциональным причинам, поскольку очень часто выпивка является простейшим и наиболее эффективным из доступных способов преодоления личных проблем. Люди часто попадают в такие жизненные ситуации, из которых у них нет никакого видимого выхода. Нам не нравится состояние беспомощности, испытываемое, когда мы не можем решить свои проблемы, а выпивка помогает некоторым людям погасить чувство бессилия и тревоги. Она придает ощущение благополучия, безразличия и силы, которое, в результате, становится выходом из сложившейся ситуации.
Существует ряд других причин, по которым люди пьют. Когда алкогольный напиток должным образом приготовлен, он вызывает приятные ощущения. Алкоголь также обладает некоторыми выраженными полезными лечебными свойствами, и стать зависимыми от него могут даже люди, которые пьют ради получения вкусовых ощущений или в лечебных целях.
Игра алкоголика
Люди издавна играют в «игры», но Эрик Берн был первым, кто проанализировал и показал эти игры в схематическом виде. В своем бестселлере «Игры, в которые играют люди» [7] он описал ряд игр. Среди них в разделе «Игры на всю жизнь» была и игра под названием «Алкоголик».
Игра — это повторяющаяся транзакция, имеющая начало, середину и конец, а также скрытый мотив или вознаграждение. Алкоголизм как игра — это повторяющийся паттерн (как всем нам известно), имеющий идентифицируемую начальную, среднюю и конечную стадии, который проигрывается алкоголиком по значимым причинам, не всегда очевидным для него самого или наблюдателя.
Игра — это серия транзакций между людьми. Участвующие в игре исполняют в ней различные роли, но для всех игроков стимулом являются награды. Согласно Берну, в игре «Алкоголик» роли таковы: Ведущий (Алкоголик), Спаситель, Преследователь, Простак и Посредник. Берн указывал, что люди, которые играют в игре одну роль, обычно рано или поздно начинают исполнять и другую. Важно помнить, что игра — это социальное событие, которое включает более одного человека, и что человек не может играть в подобную игру в одиночку. Соответственно, алкоголику требуется включить в свою жизнь людей, которые готовы с ним взаимодействовать, с тем чтобы игра могла пройти через несколько стадий (начало, середина и конец). Если бы не было других людей, исполняющих различные игровые роли, алкоголик смог бы дойти только до первой транзакции, на которой ему пришлось бы остановиться. Этот важный принцип — что для игры требуются два человека (или более) — является одним из вкладов игровой теории транзактного анализа в понимание человеческого поведения.
Вот как Берн описывает игру алкоголика в книге «Игры, в которые играют люди» (отредактировано и сокращено):
«В анализе игры отсутствует такое понятие, как „алкоголизм“ или „алкоголик“, а есть роль, которая в определенном типе игры носит название Алкоголик. Если при чрезмерной выпивке основным движителем является какая-то биохимическая или физиологическая аномалия — а это предположение продолжает оставаться под вопросом, — тогда ее изучение относится к области медицины внутренних болезней. Анализ игры рассматривает нечто совершенно иное — виды социальных транзакций, которые связаны с подобными эксцессами. Отсюда и игра „Алкоголик“.
В своей законченной форме это — игра, в которой участвуют пять человек, хотя количество ролей бывает меньшим, так что игра может начинаться и заканчиваться при двух участниках. Центральная роль принадлежит Алкоголику — тому, кто является „Объектом“. Главную вспомогательную роль исполняет Преследователь, которого, как правило, играет представитель противоположного пола, обычно супруга. Третья роль — Спаситель, ее обычно играет представитель этого же пола, часто заботливый семейный врач, проявляющий интерес к пациенту, а также к проблемам пьянства. В классической ситуации врач успешно избавляет алкоголика от его привычки. После того как Алкоголик воздерживается от выпивки в течение шести месяцев, они поздравляют друг друга с успехом. На следующий день Алкоголика находят в сточной канаве.
Четвертая роль отведена Простаку, или Марионетке. В литературе эта роль обычно принадлежит хозяину закусочной, который продлевает Алкоголику кредит или предлагает ему в долг сэндвич, а возможно, и чашку кофе, не преследуя его и не пытаясь его спасти. Иногда Простак принимает на себя другую роль, которая тоже оказывает влияние на игру, но не столь существенна — роль Подстрекателя, „хорошего парня“, который предлагает выпивку, хотя его об этом вовсе не просят. „Пойдем, пропустим по одной“ (и ты быстрее скатишься в пропасть). Профессионалом, ассистирующим во всех играх с выпивкой, является бармен или продавец спиртных напитков. В игре „Алкоголик“ он исполняет пятую роль — Посредника, являющегося прямым источником выпивки и в некотором смысле наиболее значимым человеком в жизни зависимого.
На начальной стадии игры „Алкоголик“ жена может исполнять все три вспомогательные роли. В полночь она — Простак, когда раздевает своего мужа, готовит ему кофе и позволяет себя поколачивать; утром — Преследователь, ругающий за порочный образ жизни; а вечером — Спаситель, который умоляет алкоголика измениться. На последующих стадиях, иногда обусловленных органическим ухудшением состояния алкоголика, он может избавиться от Преследователя и Спасителя, но терпит их, если они готовы выступить в качестве источников выпивки. Алкоголик отправится в благотворительное заведение и будет спасен, если сможет получить там бесплатный обед или станет мириться с внушениями, исходящими от дилетанта или профессионала, до тех пор, пока сможет получать после этого еду. Данные исследований свидетельствуют, что вознаграждением в игре „Алкоголик“ (характерным для игр в целом) является аспект, которому большинство исследователей уделяют наименьшее внимание. При анализе этой игры выявилось, что сама выпивка является лишь второстепенным удовольствием, дающим дополнительные преимущества, — процедурой, ведущей к реальной кульминации, которой является похмелье. Аналогичная ситуация имеет место в игре „Неудачник“; неприятное положение, которое привлекает наибольшее внимание, — это всего лишь удовольствие, позволяющее довести дело до кульминации, которой является получение прощения от партнера. Для Алкоголика похмелье — это не столько физическое мучение, сколько психологическая пытка.
Транзактная цель пьянства, кроме личных удовольствий, которые оно приносит, — создать ситуацию, в которой Ребенка может строго отчитать не только внутренний Родитель, но и любая родительская фигура в его окружении, которая достаточно заинтересована в оказании услуги. Поэтому терапия этой игры должна быть сосредоточена не на выпивке, а на событиях следующего утра — желании подвергнуться самобичеванию. Однако существует тип запойного пьяницы, у которого не бывает похмелья, и подобные люди не относятся к данной категории.
Психологическое лечение алкоголика также заключается в том чтобы заставить его полностью прекратить игру, а не просто поменять одну роль на другую. В некоторых случаях это оказывается возможным, хотя трудно найти нечто столь же привлекательное для Алкоголика, как продолжение игры. Поскольку в классических случаях он боится близости заменой может стать другая игра, а не свободные от игры отношения. Часто так называемые завязавшие алкоголики представляют собой не слишком привлекательную компанию для общения, и, возможно, они чувствуют, что их существование лишилось источников возбуждения и испытывают постоянный соблазн вернуться к прежнему образу жизни. Критерий истинного „исцеления от игры состоит в том, чтобы бывший Алкоголик мог культурно выпивать, не подвергая себя опасности. Обычное исцеление в виде „полного воздержания“ не должно удовлетворять аналитика игры.
Тем не менее организация „Анонимные алкоголики“ по-прежнему остается для большинства людей оптимальным первым шагом в терапии злоупотребления спиртным“».
Я включил эту длинную выдержку в свой текст по нескольким причинам. Она иллюстрирует провокационный и временами комический стиль Берна, сделавший его сочинения известными во всем мире, но также приведший к тому, что некоторые сочли транзактный анализ лишенным строгости и профессионализма [6].
С другой, более серьезной точки зрения, читатель должен заметить, что в этой цитате я выделил предложение, которое вызвало настоящий фурор в области лечения алкоголизма.
Критерий истинного «исцеления от игры» состоит в том чтобы бывшим Алкоголик мог культурно выпивать, не подвергая себя опасности.
Это высказывание вызвало множество возражений со стороны людей, которые полагают, что алкоголизм — неизлечимая болезнь. Оно утверждает, что алкоголизм — это игра, а не болезнь, и что если алкоголик откажется от игры, то сможет культурно выпивать, не подвергая себя опасности возврата к алкоголизму. Это по-настоящему радикальное утверждение. У многих людей, работающих с алкоголиками, особенно у тех, кто связан с АА, данная точ ка зрения вызывает сильное беспокойство. Я обсуждал этот вопрос множество раз и обнаружил, что когда мне удается получить вдумчивый, а не иррациональный ответ, опасение собеседника состоит в том, что человек, достигший состояния неустойчивого воздержания, может услышать или прочитать слова Берна (или мои) и извлечь из них ложную надежду, которая способна вызвать новый запой. Я хорошо понимаю эту тревогу. Она весьма актуальна, поскольку опасность вполне реальная.
Но Берн не говорит, что алкоголики могут продолжать выпивать, не подвергая себя опасности. Согласно его определению, один из важнейших аспектов алкоголизма состоит в том, что это игра, и если вы перестаете играть, то вы более не алкоголик (что АА считают невозможным). Соответственно, не предполагается, что человек, который не достиг той стадии, когда он более не является алкоголиком — т.е. если он по-прежнему играет в игру, — может или должен выпивать культурно или как-то иначе.
Это самодостаточный аргумент, который основан на определении, так что его невозможно опровергнуть. «Алкоголизм — игра, и если вы не играете в эту игру, вы — не алкоголик и можете культурно выпивать». Отметьте, что эти слова очень похожи на определение АА: «Алкоголизм — болезнь, и если вы ею больны, вы — алкоголик и не можете культурно выпивать».
В этом обсуждении очень важны слова «культурная выпивка». Культурная, или социальная, выпивка — это особая форма выпивки, и она исключает тот вид выпивки, который большинство людей считают социальным: выпить пару коктейлей перед обедом, немного вина во время еды и глоток ликера после обеда. Пропустить шесть или семь рюмок на вечеринке или шесть бутылок пива в жаркий день — это не социальная выпивка. Социальной выпивке больше соответствует стакан вина за обедом или рюмка перед ним либо пара бутылок пива во время продолжительной вечеринки или несколько глотков ликера после сытной еды. Целью социальной выпивки является проверка вкусовых качеств алкоголя и легкое опьянение, вызываемое употреблением небольшого количества спиртного.
То, что в США понимают под социальной выпивкой, в действительности является первым шагом — если не более прогрессивной стадией — на пути к алкоголизму.
Наконец, утверждение Берна, по-видимому, не предполагает, что бывший алкоголик должен пить культурно, с тем чтобы доказать, что он больше не алкоголик. Я думаю, Берн хотел сказать, что единственный способ, каким посторонний человек может определить, действительно ли алкоголик излечился от своего недуга, — посмотреть, может ли тот выпивать культурно. Следовательно, в этом свете утверждение Берна можно переписать следующим образом: «Алкоголизм является не неизлечимым заболеванием, а игрой; следовательно, от нее можно отказаться. Одна из проверок того, перестал ли человек быть алкоголиком, — это посмотреть, умеет ли он выпивать культурно, т.е. соблюдая традиции и не скатываясь к новому циклу пьянства».
Как бы то ни было, хотя мои взгляды [17, 20] и основаны на теории Берна, они имеют важные отличия: «Алкоголизм — это игра, но также физиологическая зависимость, причем обычно и то и другое одновременно. Эмпирические данные показывают, что некоторые (немногие) люди, которые подпадают под определение алкоголизма, перестают и быть физиологически зависимыми, и играть в игру, и возвращаются к социальной выпивке, хотя большинство не способно или не желает возвращаться к выпивке на любом уровне».
В следующей главе я конкретизирую свои взгляды.
Глава 2
Может ли алкоголик вернуться к социальной выпивке?
Как вы увидите во время дальнейшего чтения, мой ответ на этот вопрос менее важен, чем может показаться. Однако я полагаю, что должен ответить на него ради множества людей, имеющих дело с алкоголизмом, и из уважения к АА.
Те же самые факторы, которые принесли АА успех, привели и к тому, что эта организация стала ведущей, а иногда и подавляющей силой в области алкоголизма. Разумеется, у индивидуальных членов и сотрудников АА нет намерения вести себя подобно религиозным фанатикам, отвергающим любую мысль, если она не соответствует догме. Однако идеология АА доминирует в сфере алкоголизма. Алкоголики, которых не привлекает деятельность АА, чувствуют себя подобно овцам, отбившимся от стада, париями и изгнанниками. С теми, у кого имеются проблемы с выпивкой и кому в результате приходится контактировать с судами или другими социальными институтами, но кто не хочет иметь отношения с АА, обращаются в США как с еретиками, и они сталкиваются с большими трудностями при получении помощи от тех, кто может повлиять на их жизнь. Специалисты в области лечения алкоголизма, которые не принимают программу АА целиком, испытывают трудности при поиске работы. Их собственные идеи и предложения не приветствуются в клиниках и других учреждениях. Людям трудно эффективно функционировать в качестве специалистов по работе с алкоголиками, если они не желают подчиниться доктрине АА. Короче говоря, АА — это организация, которая, ввиду своего безусловного успеха в избавлении от алкоголизма, невольно превратилась в монополию и источник репрессивного влияния в данной области.
Однако в последнее время в областях, связанных с алкогольной, наркотической и другими зависимостями от химических веществ, приобретает влияние новая доктрина — «снижение вреда». Эта точка зрения основана на осознании того, что подход АА, предполагающий полное воздержание, в действительности приносит весьма ограниченный успех. Долговременные исследования показывают, что только от 10% до 20% алкоголиков, стремящихся к трезвости с помощью АА, удается сохранять ее в течение более пяти лет [22]. Сторонники нового подхода стараются убедить человека, злоупотребляющего психоактивным веществом, постепенно усвоить поведение, снижающее вред от употребления вещества, вместо того чтобы резко его прекратить. Было показано, что этот подход приносит успех, сравнимый с результатами АА, и поэтому его предлагают в качестве альтернативы АА [9]. Что касается доктрины снижения вреда, то я полагаю, что оптимальный и наиболее эффективный метод в случае алкогольной и другой химической зависимости — это полное воздержание в течение, по меньшей мере, одного года. Также очевидно, что не все могут достичь этого состояния; тем, кто на это не способен, я не могу помочь своим методом, хотя уверен, что им можно помочь каким-то иным образом.
Точка зрения, которую я излагаю в этой книге, отличается от позиции АА или «снижения вреда», хотя и напоминает оба подхода.
Я согласен со многими из конкретных взглядов АА, однако возражаю против некоторых, поскольку меня заставляют так поступать известные мне факты. Я обнаружил, что некоторые бывшие алкоголики, которые не пили, по меньшей мере, в течение года, при этом активно участвуя в проводимой мной терапии, сумели вернуться к социальной выпивке.
Почти каждый алкоголик, с которым я работал, хотел в тот или иной момент проверить свою способность к социальной выпивке. Алкоголики, которые хотели провести эту проверку во время моей терапии, попадали в одну из трех групп.
Пациенты из первой группы — намного превосходящей по численности остальные — в результате понимают свою неспособность потреблять алкоголь ни в каких количествах. Неизбежным результатом выпивания хотя бы одной рюмки становится для них то, что в конечном итоге потребление спиртного выходит из-под контроля и приводит к пагубным последствиям.
Люди во второй группе обнаруживают во время экспериментирования с социальной выпивкой, что начинают испытывать опасное влечение к алкоголю, дозы медленно, но неуклонно возрастают, а алкоголь все больше и больше занимает их мысли в той форме, которая всем нам столь хорошо знакома. Потребление спиртного становится «контролируемой выпивкой». Обычно представители этой группы решают, что выпивка не для них, поскольку требует слишком напряженной повседневной борьбы, и прекращают пить без каких-либо инцидентов или вредных последствий.
Представители третьей, самой маленькой группы приходят к выводу, что алкоголь более не является для них наваждением. Теперь он не превращается в растущее непреодолимое влечение, и такие люди могут позволить себе эпизодическую приятную социальную выпивку без каких-либо неприятных последствий. Моя оценка численности этой группы соответствует данным Армора [4] и составляет 10-20% от всех алкоголиков, проходящих лечение.
Я полагаю, что те, кто некогда были бессильны перед алкоголем, могут изменить свою жизнь. Цель моей работы — помочь им стать людьми, которые могут увидеть силы, оказывающие на них влияние, и определить, что они хотят делать, а чего не хотят, и какие напитки им употреблять. Я считаю, что добился успеха, поскольку помог многим пациентам достичь этой цели, причем некоторые их них дошли до ступени социальной выпивки.
Большинство людей, которым удалось стать экс-алкоголиками во время работы со мной, обрели власть над алкоголем и не позволяют ему разрушить свою жизнь. Многие из них обнаруживают, что хотя они не выпили ни рюмки в течение многих лет, спиртное продолжает таить в себе странное физическое и психическое очарование, которое заметно возрастает, если они выпивают хотя бы одну порцию. Тем не менее они способны устоять перед алкоголем без каких-либо инцидентов или трудностей.
Прошлые привычки подобны старой колее на проселочной дороге; они остаются частью дороги, и стоит вам туда угодить, выбраться будет очень трудно. Выпивка становится автоматическим поведением: как только вы делаете первый шаг, за ним обычно следует второй, сделать третий шаг становится легче, а четвертый превращается в почти неизбежный.
В своей превосходной монографии The Emergent Comprehensive Concept of Alcoholism Джеймс Майлем [13], ссылаясь на данные исследований, указывает: когда алкоголики пьют, они ощущают определенный подъем настроения, а также улучшение ментальных и моторных навыков, что не свойственно здоровым людям. Этот эффект, вместе с воздействием привычки, крайне затрудняет контроль попыток социальной выпивки; люди, некогда бывшие алкоголиками, играют с огнем, когда пытаются снова выпить.
После того как клиенты не пили в течение года или более и обрели уверенность, они часто спрашивают, что я думаю об их попытке начать пить культурно. Мой обычный ответ содержит строгое предостережение. Я объясняю, что считаю такую попытку рискованной, но не утверждаю, будто социальная выпивка ведет к каким-то автоматическим, неизбежным, фатальным последствиям. Мой опыт об этом не свидетельствует.
Нет сомнений, что время от времени люди, которые попадают под определение «алкоголик», возвращаются к социальной выпивке и продолжают выпивать без каких-либо инцидентов. Это надежно зафиксировано исследованиями. Любой желающий волен утверждать, что такие люди просто не были алкоголиками. Хотя этот аргумент, как кажется, страдает самодостаточностью, он может быть верен в определенных случаях. Важно рассмотреть алкогольный опыт каждого человека в отдельности, вместо того чтобы ставить всех алкоголиков в один ряд.
Я неоднократно слышал заявления, что говоря хотя бы об отдаленной возможности выпивать для бывших алкоголиков, я подвергаю опасности трезвый образ жизни десятков тысяч людей, которые пойдут по наклонной дорожке, если последуют моему методу. Я признаю, что человек, являющийся алкоголиком и ведущий трезвый образ жизни в течение нескольких лет, может, открыв эту книгу и прочитав ее, пропустить рюмку, после чего станет жертвой запоя. В мои намерения не входит создание подобной ситуации, но я должен сказать правду, какой она мне видится, и это важнее утаивания потенциальной опасности, к которой могут привести мои идеи.
Из истории известно, что многие ценные идеи признавались опасными. Но идеи являются прежде всего верными или ошибочными, а не безопасными или опасными. Мне бы хотелось, чтобы мои идеи имели право на жизнь наряду с идеями АА. В конце концов, я — всего лишь малыш среди гигантов АА, и любая опасность, которую способен вызвать мой слабый голос, может быть быстро устранена мощным влиянием взглядов АА.
Однако моя основная мысль состоит не в том, что алкоголик может вернуться к социальной выпивке, а в том, что алкоголик не является неизлечимым больным и может быть исцелен. Только время покажет, кто прав, но я уверен, что в конечном итоге полностью правым или неправым не буду ни я, ни АА — истина находится где-то посередине.
Глава 3
Игры и роли
В «Играх, в которые играют люди» Эрик Берн показал, что игра основана на транзакциях, которые включают в себя различные игровые роли. В каждой игре имеется ряд ролей, и Берн указал, что в игре «Алкоголик» их пять: Алкоголик, Преследователь, Спаситель, Простак и Посредник. Мне стало ясно, что игра «Алкоголик» может лучше всего быть понята, если рассматривать лишь три, а не пять ролей: Преследователя, Спасителя и Жертвы. Все три роли поочередно проигрываются алкоголиком и каждым человеком в его окружении.
Это очень полезное упрощение игровых ролей стало возможным благодаря теории «Драматического треугольника». Доктор Стивен Карпман [12] увидел, что среди множества ролей и обменов ролями, которые типичны для игр, в основе драматических жизненных коллизий лежат три главные роли и обмен ими. Он расположил эти три роли — Спасителя (С), Преследователя (П) и Жертвы (Ж) — в виде треугольника, символизирующего обмены, которые происходят между ними. Драматический треугольник является превосходной схемой тщетной механической карусели, в которую попадают люди, когда играют в игры.
Рис. 1
Драматический треугольник
Жизнь может быть прожита по-настоящему или как спектакль, в котором все является притворством. Три драматические игровые роли — Преследователь, Спаситель и Жертва — это мелодраматические упрощения реальной жизни. Мы видим себя великодушными Спасителями благодарных или неблагодарных Жертв. Мы видим себя праведными Преследователями нечестивцев и Жертвами нечестивого Преследователя. Играя любую из этих ролей, мы теряем из виду реальности, которые нам противостоят. Мы упрощаем сложности реальной жизни и, подобно актерам на сцене, которые знают, что их персонажи выдуманы, но должны делать вид, что они реальны, мы разыгрываем свой спектакль.
Особенно драматичны внезапные изменения, к которым приводят обмены ролями. Мы никогда подолгу не играем одну и ту же роль: завзятый ловелас влюбляется и оказывается обманутым; любящая жена разводится и ломает жизнь своему бесчувственному мужу; властный начальник становится эксплуатируемым работником; заботливая родительница превращается в жертву своих детей.
Драматический треугольник отчетливо просматривается и в игре «Алкоголизм». Рассмотрим следующий типичный случай.
Первичное интервью:
Мистер С., белый мужчина 39 лет, женатый, имеющий троих детей, работающий, обращается за помощью в клинику по лечению алкоголизма. Он опасается, что может потерять работу, а жена грозится его оставить. Мистера С. только что остановили на улице за езду в пьяном виде. Его трясет, он раскаивается, говорит слезливым голосом, испуган и готов лечиться. Он охотно соглашается с тем, что он — алкоголик, что не может контролировать потребление спиртного и что ему необходимо полностью прекратить пить. Ранее он обращался в АА и обнаружил, что эта организация не соответствует его потребностям. Он соглашается ходить на сеансы групповой терапии раз в неделю и посещать АА дважды в неделю.
История случая:
На первой групповой встрече мистер С. обсуждает предысторию своего пьянства, описывает отношения с женой и семьей и рассказывает о своей работе чертежника. Он говорит, что любит свою семью и работу, и клянется, что прекратил пить раз и навсегда. На второй встрече мистер С. ведет себя совершенно иначе. Он выглядит уверенным, заявляет, что ничего не пил в течение десяти дней, пребывает в хорошем настроении и полон сил. Он провел день в суде, признал себя виновным в вождении автомобиля в нетрезвом виде и был временно освобожден от наказания при условии, что станет посещать терапию. Его работе, по-видимому, ничего не грозит, а жена и дети рады произошедшим с ним переменам. Мистер С. благодарит терапевта за помощь.
На нескольких следующих групповых встречах мистер С., как кажется, пребывает в очень хорошей форме, сообщает о своем прогрессе и не находит каких-то конкретных тем для обсуждения. Он полагает, что в данный момент в его жизни нет ничего, заслуживающего обсуждения, но очень оживляется, давая советы другому члену группы, мистеру Т., у которого сложности с женой. Мистер С. убежден, что у миссис Т. проблема с выпивкой, и убеждает мистера Т. пойти с ней на конфронтацию.
После месяца терапии отстраненное поведение мистера С. начинает вызывать у терапевта некоторые подозрения, и он пытается разузнать об изменениях в его жизни. Все ли хорошо у него на работе? Нет ли у него депрессии? Как обстоит его семейная жизнь? Мистер С. начинает защищаться и заявляет о своей уверенности в том, что его проблема разрешена. Он не собирается больше пить. Он посещает терапию только потому, что это является условием прохождения испытательного срока, и потому, что он обещал своей жене.
На следующей неделе мистер С. пропускает сеанс. Той же ночью в 2 часа терапевта будит срочный телефонный звонок от миссис С. (переданный через секретарскую службу). Выясняется, что мистер С. пьянствовал и только что покинул дом, уехав на автомобиле, после того как она потребовала развода. В тот момент, когда миссис С. говорит по телефону, мистер С. возвращается и хочет узнать, с кем она разговаривает. Когда он узнает, о что супруга говорит с терапевтом, то впадает в еще большую ярость. Сначала он отказывается подойти к телефону, но в конце концов делает это, обещает перестать пить и лечь в постель.
Не успевает терапевт заснуть, как телефон звонит опять.
Миссис С., испуганная и сердитая, сообщает, что мистер С. грубо оттолкнул ее и снова ушел из дома. Кажется, что она упрекает в происходящем терапевта. Терапевт пытается ее успокоить и возвращается в постель. На следующий день мистер С. появляется в клинике с затуманенным взором и трясясь; он не был на работе два дня, и теперь ситуация еще хуже, чем тогда, когда он пришел в первый раз.
На этот раз терапевт отмечает у мистера С. определенный неадекватный аффект и приходит к выводу, что алкоголизм мистера С. является маскировкой латентного психоза. Он направляет мистера С. к психиатру, который выписывает торазин и антабус. Мистер С. не хочет пользоваться антабусом, но с удовольствием принимает торазин и получает несколько витаминных инъекций. Он обещает перестать пить, вернуться в группу и возобновить терапию.
Терапевт и психиатр обсуждают случай мистера С. на рабочем совещании. Оба настроены скептично и слегка раздосадованы. Терапевт решает исключить мистера С. из терапевтической группы, если он пропустит еще хотя бы одну встречу, а психиатр шутит: «Держу пари на ланч, что его трезвая жизнь продлится не более двух недель». (Он выиграл пари.)
Это типичная история, которая повторяется тысячи раз по всему миру. Она являет собой скорее мелодраму, чем драму, поскольку отличается определенной эмоциональной избыточностью. Однако она, как кажется, обладает всеми характеристиками реальной жизни. Роли Жертвы, Преследователя и Спасителя четко определены, а мистер С. с легкостью переходит от одной к другой: сначала, во время первичного интервью, он — жертва, жалующаяся терапевту-Спасителю; далее — Спаситель для членов терапевтической группы; потом Преследователь, который бьет свою жену и досаждает терапевту полуночными эксцессами, и, наконец, снова безнадежная Жертва алкоголизма, а теперь уже и разочарованного персонала клиники.
Терапевт принимает в мелодраме столь же активное участие — сначала как сострадательный Спаситель, который берется за лечение мистера С. без какого-либо четко оговоренного контракта, далее как сбитая с толку Жертва в шараде мистера С., затем в качестве Жертвы преследования со стороны мистера и миссис С., потом как Преследователь, когда он рассматривает возможность исключения мистера С. из группы. Психиатр играет свою роль в качестве Спасителя и в итоге присоединяется к терапевту в завуалированном Преследовании, когда они решают, что мистер С. — безнадежный психотический пациент.
Это решение имеет печальные последствия для мистера С., к диагнозу которого теперь добавляется новый пункт. До последней выходки его диагноз звучал как «алкогольная зависимость (300.2)». Теперь к нему добавился новый цифровой показатель (296.9), что означает «Неспецифицированное серьезное аффективное расстройство». Отныне для любых работников здравоохранения, которые увидят историю болезни мистера С., тот факт, что к его диагнозу добавлены «две сотни», будет означать: «Осторожно! Психотик. Лечить медикаментозными средствами и не волновать». Основное негативное последствие этого состоит том, что, вероятно, мистеру С. больше не предложат индивидуальную психотерапию (а она в действительности могла бы стать для него благом), а будут лечить с тем особым плохо скрываемым презрением, которого удостаиваются люди, признанные психотиками.
Миссис С. также является участницей игры. Сначала она угрожала оставить мужа после многомесячных попыток спасти его. Позже она становится Жертвой, когда супруг начинает пить снова и она верит его отрицаниям. Затем, понимая, что он опять пьет, миссис С. впадает в гнев, преследует мужа и терапевта, и т.д. и т.д. без конца. Как легко предсказать, каждый в окружении алкоголика рано или поздно начинает играть одну из трех ролей.
Игры — это скорее драматизация жизни, чем сама жизнь, однако игрокам кажется, что их роли реальны. Спасителю кажется, что он действительно помогает алкоголику, а алкоголик полагает, что является беспомощной Жертвой алкоголизма. Когда любой из них становится Преследователем, им кажется, что у них есть весомая причина для недовольства и что их гнев оправдан. Если люди играют в свою любимую игру, они до конца не понимают, насколько искусственно, преходяще, случайно их участие в ней. Короче говоря, они живут своими ролями, как если бы те были реальными и по-настоящему значимыми. Однако если человек не играет в игру, он может увидеть, что Жертва на самом деле не так беспомощна, как ей кажется, Спаситель фактически не оказывает помощи, а у Преследователя нет весомой причины для недовольства. Тем самым, вся мелодрама, в сущности, фальшива, и наблюдателю, который хочет понять ситуацию, необходимо это знать, с тем чтобы не оказаться вовлеченным в игру.
Алкоголизм — это опасная игра в патологической жизненной драме или сценарии. Любой, кто хочет по-настоящему помочь алкоголику, должен оставаться вне этой драмы. Этого можно достичь, если отказаться от исполнения какой бы то ни было роли — Спасителя, Преследователя или Жертвы, — занимаясь не игрой, а страшными реальностями алкоголизма.
Почему люди играют в игры
В игры играют по мотивам и ради «вознаграждений», которые не очевидны для большинства участников или наблюдателей. Но если вся ситуация не исчерпывается тем, что кажется очевидным (игровыми ролями), то тогда что же происходит в действительности?
А фактически следующее: мистер С. становится безнадежной жертвой алкогольной зависимости и серьезно вредит своему здоровью, миссис С. теряет терпение и начинает мужа ненавидеть, дети его боятся, начальник решает уволить, а терапевт отказывается его лечить. Мистер С. напуган, чувствует себя брошенным и одиноким, страдает и раздражен, но ничто из этого не признается и не обсуждается. Вместо этого мистер С. и его окружение снова и снова разыгрывают игру под названием «Алкоголик».
Но почему это происходит? По каким причинам люди играют в игры и участвуют в их опасных сценариях?
Простейший ответ — награды. Люди нуждаются в определенных социальных контактах. Они хотят быть с другими людьми. Они хотят проводить время в разговорах друг с другом. Они хотят иметь теплые отношения с друзьями, своими детьми, супругами или возлюбленными. Люди жаждут позитивного признания иди того, что Эрик Берн назвал «наградами».
Награда — это единица человеческого признания. Человеческое признание, нежность, любовь, восхищение, забота, физический контакт являются неотъемлемой частью психологического и физического здоровья и выживания человеческих существ, подобно хорошей пище, чистому воздуху, воде, крову и всем прочим предметам первой необходимости. По причинам, которые я кротко обсужу, существует недостаток простых, непосредственных интеракций между людьми, которые ведут к позитивному признанию. Из-за этого недостатка люди прибегают к другим, менее здоровым способам получения наград.
Мы можем получать награды бесплатно или в честном взаимообмене, мы можем покупать их или добиваться их путем принуждения. Игры — это хитрые, завуалированные манипуляции с целью получения наград или признания, любви или внимания со стороны другого человека.
Когда мы смотрим, как алкоголик и его окружение разыгрывают игру, важно понять, что хотя исполняемые роли постоянно меняются, одно остается неизменным: все люди, занятые в игре, участвуют в серии транзакций, которые приносят столь необходимые награды.
Жажда людьми наград заставляет их стремиться к позитивным наградам, но особенностью человеческой натуры является то, что негативные награды также удовлетворяют эту жажду. К сожалению, игры приносят намного больше негативного, чем позитивного. Когда люди играют в игры, они выбирают ту форму получения вознаграждения, которая им знакома, но она, показавшись сначала желанной, в конечном итоге ведет к получению негативных наград.
Большинство игр начинаются с самых благих намерений. Алкоголик хочет немного развлечься, Спаситель — помочь и довериться, а Преследователь — убедиться, что справедливость торжествует. Однако после нескольких транзакций план обязательно рушится, происходит обмен ролями и ситуация становится неприятной и мучительной.
Тем не менее интеракция все-таки происходит, и игроки получают нечто от игры. Хотя результат не столь приятен, каким он мог бы быть, имеет место определенный контакт между людьми, и извлекаются награды, компенсирующие игроку затрачиваемые усилия. Вследствие этого люди, которым неизвестен прямой путь получения наград, раз за разом подходят к решению этой проблемы, играя в игры, и если не показать им какой-то прямой путь, будут возвращаться к игровому подходу, поскольку это лучше, чем отсутствие каких бы то ни было наград. Люди хотят любви, но если она недоступна, то соглашаются на все, будь это похвала или оплеухи.
Награды можно сравнить с пищей. Очень голодные люди будут есть грязную или испортившуюся пищу, к которой в обычном случае они не притронутся. Аналогичным образом, люди согласны на негативные награды в виде игр, когда не могут получить позитивные награды в виде подлинных интеракций.
Жажда наград не всегда очевидна, когда мы привыкаем к негативным игровым вознаграждениям. Точно так же многие привыкают к неполноценной пище, которая включает большое количество сахара и жиров. Хотя эти люди страдают тучностью и регулярно переедают, они не получают полноценного питания. В этих обстоятельствах они могут постоянно испытывать голод и, однако, как это ни парадоксально, отказываются от действительно питательной и здоровой пищи, которая для них безвкусна и пресна.
Аналогичным образом, люди, жаждущие наград, будут постоянно выискивать и потреблять «неполноценные награды» — враждебные, опасные, негативные награды — и при этом отказываться от более интимных, непосредственных, любящих наград, которые могут быть им доступны. Поскольку игры, подобно употреблению неполноценной пищи, — это в сущности дурные привычки, основанные на неудачном опыте научения, их можно избежать и заменить позитивными, интимными интеракциями.
Интимность является наиболее непосредственным, открытым, искренним и любящим способом обмена наградами. Несмотря на то что мы в глубине души желаем этих видов вознаграждения, они вызывают у нас тревогу и опасение. Нам нелегко раскрыться перед другими людьми и установить с ними подобную сердечную интеракцию — мы храним интимные награды для своих романтических, сексуальных отношений. Игры исключают интимность и изолируют нас от наград, которых мы в действительности желаем. Стремление к позитивным, интимным наградам — лучший способ прекратить играть в игры.
Давайте теперь рассмотрим три алкогольные игры: «Пьяный и гордый», «Выпивоха» и «Забулдыга».
Глава 4
«Пьяный и гордый»
Как предполагает само название игры, «пьяный и гордый» алкоголик — человек, который пьет и гордится этим. Для пьяного и гордого (ПГ) игрока — им чаще всего, но не обязательно, бывает мужчина — алкоголизм является способом самоутверждения посредством стимуляции окружающих людей, готовых участвовать в игре. Один из способов такого участия — роль собутыльника, поощряющего безрассудство алкоголика, или роль Жертвы/Простака, который верит любой лжи, поддерживает любое абсурдное предложение и постоянно напрашивается на новое. Другой способ участия в игре — роль Преследователя, который раздражен, озлоблен и всем своим поведением демонстрирует, что он нисколько не лучше самого алкоголика.
Роль ПГ часто исполняется торговыми агентами и администраторами, имеющими гибкий рабочий график, а также рабочими всех специальностей, а роли Спасителей и Преследователей часто играют их жены (или матери). В состоянии подпития ПГ игрок может приставать с сексуальными домогательствами к секретаршам, проиграть свою зарплату за карточным столом или провести вечер с друзьями, не отвечая за свое поведение. Когда жена начинает ревновать, бранить его и, наконец, презирать, ПГ наказывает ее тем, что снова напивается. На следующее утро, покорно улыбаясь, он извиняется: «О боже, мне так стыдно за происшедшее, дорогая. Я постараюсь исправиться». У его жены теперь две возможности: либо она принимает извинение, тем самым превращаясь в марионетку (Спасителя/Простака), либо отклоняет и становится безжалостной и сварливой (Преследователем). В любом случае она понимает, что только ухудшает ситуацию, и она права. Специалисты в области психического здоровья называют это поведение совместной зависимостью и считают его непродуктивным. Единственный приемлемый вариант — выйти из игры, отказавшись исполнять какую бы то ни было роль.
Обычно ПГ игрок не отлынивает от работы — по крайней мере, не в большей степени, чем это делают остальные — и умудряется держать ситуацию под контролем. Он редко слоняется по дому в поисках спиртного, поскольку выпивка является всего лишь предлогом для дурного поведения иного рода. ПГ выпивает и водит машину, выпивает и играет в азартные игры, выпивает и обманывает жену или бьет ее, выпивает и лжет. Фактически, выпивка является постоянным оправданием и спутником всех прочих проказ. Если кто-то пытается помочь и заговаривает с ПГ о его алкогольных проблемах, тот сердится и начинает защищаться, доказывая, что пьет ради получения вкусовых ощущений от хороших напитков, что это ему не вредит, что он может остановиться в любой момент, что выпивать ему просто необходимо для продвижения по работе и так далее и тому подобное. Фактически, он будет приводить любые аргументы, которые нейтрализуют предположение, что у него проблема с выпивкой.
ПГ игрок не верит тому, что он — алкоголик, и не признает это. Как следствие, он почти никогда по собственной инициативе не обращается за помощью к психотерапевту или к АА. Когда он это все-таки делает, часто потому, что жена угрожает с ним развестись, он находится на грани увольнения или его направляет на лечение судья или судебный исполнитель, ПГ чаще всего пытается вовлечь терапевта или членов группы в игру в качестве Спасителей. Любого терапевта, который упускает это из виду и готов проводить терапию с ПГ игроком без заключения контракта или четко оговоренного терапевтического соглашения (см. главу 15) либо полагает, что обсуждение детских переживаний или анализ сновидений способны принести какую-то пользу, ждет неминуемое и серьезное разочарование.
Попытка помочь сопротивляющемуся ПГ алкоголику в его проблеме с выпивкой — вероятно, самый фрустрирующий и неблагодарный опыт, с каким может столкнуться любой человек, оказывающий помощь. Эта попытка по своей сути безнадежна, а когда она связана с ПГ игроками, становится совершенно очевидно, что ни один терапевт не должен начинать терапию с алкоголиком без обстоятельного соглашения или контракта. В главе 15 я обсужу контракты во всех подробностях. Здесь же достаточно сказать, что контракт — это инициируемый пациентом взаимно согласованный план, согласно которому терапевт берется лечить алкоголика, а тот соглашается полностью участвовать в этом процессе.
Чтобы проиллюстрировать попытку работы с ПГ алкоголиком без контракта, я опишу вам случай с Подмигивающим пациентом.
Мистера Лава, 36-летнего ПГ игрока, опередила его жена, пришедшая ко мне обсудить, что она может сделать в отношении его поведения. Это случилось много лет назад, в те дни, когда я еще был готов подробно обсуждать с партнерами алкоголиков, что можно сделать, чтобы тем помочь. Теперь я стал умнее. Если человек, живущий с алкоголиком, хочет поговорить со мной, я обычно отклоняю какую бы то ни было продолжительную дискуссию о том, как можно помочь алкоголику, вместо этого настаивая на том, чтобы мы обсудили, как можно помочь человеку, пришедшему за советом. Что касается миссис Лава, то после короткого обсуждения я посоветовал ей, чтобы она пригрозила оставить своего мужа в качестве маневра, который должен побудить его к терапии.
Она так и поступила, и в результате одним солнечным утром я удостоился от мистера Лава телефонного звонка, в котором он просил назначить ему прием. С самого начала мистер Лава обращался со мной в беззаботной, дружеской манере: «Привет, док, как дела, что новенького? Могу я закурить?» Я был тогда еще неопытен и предположил, что будущий пациент заинтересован в том, чтобы избавиться от своего алкоголизма. После краткой лекции об опасностях, которые таит для меня пассивное курение, мы начали обычное исследование «причин» его пьянства. Мистер Лава был разговорчивым и проявлял интерес, так что мы хорошо сработались. Он перестал пить и продолжал вести трезвый образ жизни неделя за неделей.
Однажды, когда я встретил его в приемной, мистер Лава добавил к своей обычной дружеской манере подмигивание. Я заметил это, но ничего не сказал, хотя его действие вызвало у меня явное чувство дискомфорта. Отныне каждую неделю мистер Лава приветствовал меня подмигиванием. Это продолжалось в течение нескольких месяцев, во время которых он продолжал делать успехи и оставаться трезвым. Я ни разу не спросил пациента, что означают его подмигивания, и продолжал проводить терапию.
Затем совершенно неожиданно я обнаружил, что мистер Лава пьет уже несколько недель. Выяснилось, что приблизительно в то же время, когда он начал мне подмигивать, он стал пить и продолжал делать это между нашими встречами. Вероятно, он не употреблял алкоголь в течение 24 часов перед нашими сеансами, чтобы скрыть факт своего пьянства. Из-за своей неопытности я не заметил признаки (запах, цвет кожи, речь, нетвердая походка), которые не ускользнули бы от меня сегодня. Обманутый столь явным образом, я почувствовал себя полным глупцом и понял, что исполнил роль Простака в игре «Алкоголик». Мистер Лава больше не появлялся на терапевтических сеансах, а я извлек несколько ценных уроков.
Никогда не проводите терапию без контракта.
Всегда спрашивайте клиента о том, не пьет ли он, и сохраняйте определенную подозрительность в отношении его трезвости.
Клиенты, которые подмигивают и пользуются другими едва уловимыми шутливыми жестами, часто демонстрируют, что терапевт рискует стать наивной Жертвой/Простаком.
Начнем с того, что алкоголики всегда являются трудными клиентами, даже если они по-настоящему хотят лечиться. ПГ алкоголики же, как правило, совершенно не заинтересованы в терапии, и большая часть терапевтических сеансов с ними — пустая трата времени. Терапевт, обнаруживший, что «проводит терапию» с ПГ алкоголиком, который, как ему кажется, не проявляет искренности, должен, вероятно, при первой же возможности предложить прекратить сеансы.
«Мистер Смит, я полагаю, у вас проблема с употреблением алкоголя, но вы считаете иначе. Возможно, вы правы и мы попусту тратим время на этих сеансах. Давайте прекратим наши встречи через пару недель».
Если пациент принимает это предложение, ситуация проясняется: терапия была частью игры, которой настал конец. Если он начинает колебаться и хочет продолжить, следующим шагом должно стать заключение контракта.
Когда бы ПГ игрок ни обращался к врачу, жалуясь на серьезную болезнь, вызванную пьянством, его установка сводится примерно к следующему: «Боже, я болен. Кажется, я немного перебрал. Вам достаточно сделать мне укол в руку, дать таблеток и я буду в порядке». Эта установка сбивает с толку врачей, которые оценивают алкоголизм с точки зрения болезни и не способны понять, что он является игрой, а похмелье — это лишь фаза игры, в которой алкоголик временно исполняет роль Жертвы.
Берн указывает, что похмелье с его муками является существенным аспектом ПГ игры. Во время похмелья алкоголику кажется, что испытываемые страдания избавляют его от заслуженного гнева и наказания за дурные поступки. Любое осуждающее или неодобрительное слово со стороны человека, оказывающего помощь, будет рассматриваться как несправедливое и, вероятно, встречено с обидой и возмущением. «Как вы можете быть настолько жестоким? Разве не видно, что я умираю на ваших глазах? И вы еще называете себя врачом?» Эта ситуация иллюстрирует дилемму врача. Он может выбрать одну из трех возможностей: стать Преследователем, Спасителем или, если он не очень порядочный человек, просто деловым Посредником, поставляющим лекарства.
Однако ПГ алкоголики редко заинтересованы в причинении себе необратимого вреда, поскольку их основной компенсацией являются награды, которыми сопровождаются бесконечные вечеринки, излияние гнева и сексуальные шалости.
Когда ПГ игрок начинает чувствовать разрушительное действие алкоголизма, он или она часто прекращают пить. Это может продолжаться несколько лет, включая серию безуспешных попыток, но встречается множество людей, которые некогда были алкоголиками, но затем вели трезвый образ жизни и не напивались или позволяли себе пропустить рюмку либо даже культурно выпить в течение многих-многих лет. Вероятно, они были ПГ алкоголиками, в конце концов решившими перестать выражать свои бунтарские, гневные и сексуальные импульсы посредством алкоголя. ПГ алкоголизм напоминает поведенческий паттерн импульсивных, юношеских лет, часто изживающий себя ввиду низкой эффективности по мере того, как человек становится более зрелым. Именно эта особенность отличает ПГ от игры «Выпивоха», которая будет обсуждаться в следующей главе.
ПГ — это игра в бунтарство. Она представляет собой одну из семейства разыгрываемых на разных территориях игр, где люди бунтуют против суждений игроков, старающихся показать себя «более благочестивыми, чем вы» (более опрятными, более деятельными, более стройными, чем вы, и т.д.). Она связана с игрой «Горячий и гордый», в которую играют бунтующие студенты по всему миру. Поскольку все игры этого семейства — просто проявления реакции, направленной против деспотичных суждений окружающих, они отчасти являются выражением здоровой личности, несмотря на то что в некоторых из своих аспектов подобные действия могут быть для человека деструктивными.
Чтобы помочь любому игроку в этом семействе игр, помощник должен признать позитивную мотивацию, присутствующую в поведении игроков. Полезно вспомнить, что позитивные социальные движения выросли именно из подобного бунтарства. «Черное прекрасно», «Гомосексуализм — это нормально», женское движение, восстание на площади Тяньаньмэнь — любое движение за освобождение начинают люди, бунтующие против деспотических суждений и решений, принимаемых обществом. На ранних этапах подобных движений этот бунт, который может быть вполне оправданным, всегда отличается неопределенностью, импульсивностью, иррациональностью и часто деструктивен для участников и окружающих.
Гнев и бунтарство ПГ игрока в определенной мере оправданны. Он раздражен тем, что его подталкивают к выпивке, с одной стороны, и осуждают за пьянство, с другой, тем, что с ним обращаются в снисходительной манере, и тем, что его привычку эксплуатируют бармены и владельцы винных магазинов, а также алкогольная индустрия. Подобно любому другому человеку, ПГ игрок хочет собой гордиться. Проблема состоит в том, что в качестве предмета своей гордости он выбирает выпивку. Чтобы оказать ему адекватную помощь, необходимо понять его потребность в чувстве гордости и проникнуться этим. ПГ игроку кажется, что его поведение оправданно и нормально, и он определенно не собирается прислушиваться к тем, кто утверждает обратное.
Единственная надежда терапевта — согласиться с ПГ игроком в том, что тот, в сущности, хороший человек, но попросить, чтобы он проанализировал свои пьяные выходки и увидел, насколько деструктивны они для него и окружающих. Вот один из основных вкладов транзактного анализа (ТА) в психотерапию: терапевт всегда подходит к клиенту с установкой, что с тем все в порядке, и исследуется лишь его поведение (причем только по просьбе клиента).
Если все вышесказанное наводит на мысль, что я советую не осуждать алкоголиков и оставить разрешение их проблемы им самим, значит, я выражаюсь недостаточно ясно. Я придерживаюсь этой позиции только до тех пор, пока алкоголик причиняет вред лишь себе, но не окружающим. Когда поведение начинает пагубно сказываться на других, очевидно, что на него следует прореагировать. Но ответом не должно стать «проведение терапии», если только о терапии не просят и если не заключается контракт. Ответом на безответственное, деструктивное поведение должна быть законная, быстрая реакция правоохранительных и судебных органов. Когда вред, как это часто бывает, становится причиной мучений и лишений для родственников, друзей и даже посторонних людей, ответ должен быть справедливым, например в форме бойкота, гневного порицания или ультиматума.
Алкоголизм — это не заболевание и не преступление, но он может привести и к тому и к другому. Когда он включает в себя болезнь, алкоголика следует направить к врачу, который будет лечить эту болезнь. Когда он включает в себя совершение преступления, алкоголик должен предстать перед судом. Если же он не включает ни того ни другого, как это бывает чаще всего, предоставить право выбора в отношении дальнейших действий следует самому алкоголику. Единственную помощь, которую мы можем оказать, — это не позволить себе оказаться втянутыми в игру в роли Жертвы, Спасителя или Преследователя, проявив взамен честность и откровенность. Как этого добиться, будет объяснено в части этой книги.
Кто такой алкоголик?
Один из трудных вопросов в терапии алкоголизма: является ли тот или иной игрок алкоголиком? ПГ игроки обычно отрицают то, что они — алкоголики, и зачастую обижаются на подобное предположение.
Ниже приведены типичные примеры бесед с ПГ игроками. Каждый из них представляет собой неудачную попытку показать, что человек страдает алкоголизмом.
Прямолинейный подход:
— Мистер Смит, на мой взгляд, вы — алкоголик.
— Ну, возможно, вы и правы. Я часто думал об этом. Иногда и мне кажется, что я — алкоголик, но на самом деле я так не считаю.
Окольный подход:
— Мистер Смит, вам не кажется, что вы — алкоголик? (Давая понять, что он — алкоголик.)
— Нет, я так не считаю. Алкоголик — это тот, кто не может контролировать потребление спиртного. А я его контролирую. Я никогда не пью до полудня и могу остановиться в любое время. У меня никогда не бывает похмелья. Да, я пью помногу, но мой организм хорошо усваивает спиртное и у меня не бывает с этим никаких проблем.
Аргументированный подход:
— Да, но в прошлую субботу вы выпили в 8 часов утра.
— Да, но сделал это потому, что было очень жарко и мне требовалось холодное пиво.
— Да, но в понедельник утром ваш вид показался мне не слишком здоровым.
— Да, но дело в том, что у меня начался грипп. Я всего лишь выпил большой стакан лимонного сока с перцем и водкой — лучшее средство от простуды.
— Да, но вас изрядно шатало, когда вы уходили с вечеринки на днях.
— Да, но чашка кофе меня мгновенно протрезвила. Я вернулся домой в полном порядке, разве нет?
Эти примеры даны для того, чтобы продемонстрировать: пока вы пытаетесь доказать, что алкоголик не прав, можно добиться очень немногого.
Задача не в том, чтобы доказать, что человек — алкоголик, а в том, чтобы побудить его серьезно исследовать деструктивные аспекты его пьянства. А этого, разумеется, нельзя добиться без просьбы алкоголика о помощи — именно в этот момент он может быть готов к внимательному исследованию своего поведения. Если он спрашивает: «Я алкоголик?» — я отвечаю: «Если вы действительно хотите это знать, я задам вам два вопроса. Если вы ответите на оба „да“, тогда я сочту вас алкоголиком. Хотите попробовать?»
Я никогда не задаю эти вопросы, если человек не проявляет подлинного интереса, и мне кажется, что ответы должны быть честными и определенными.
Мой первый вопрос: «Вам не кажется, что вы потеряли контроль над потреблением спиртного? Например, не выпиваете ли вы иногда больше, чем хотите, или не выпиваете ли вы иногда в такое время, когда вам не хочется пить? Если ответ „да“, тогда вы — алкоголик».
Второй вопрос таков: «Вам не кажется, что ваше пьянство приносит вам определенный вред? На работе? В финансовом плане? В ваших отношениях с людьми? Каким-то иным образом? Если это так, значит вы — алкоголик. Насколько серьезна проблема, зависит от того, в какой степени ваше пьянство вышло из-под контроля и какой оно причиняет вред, но если на оба вопроса был ответ „да“, то вы находитесь где-то на пути от легкого алкоголизма к тяжелому».
Я стараюсь диагностировать алкоголизм только таким путем. Передо мной не стоит задача сообщить людям, что они такие, сякие или какие-то еще. Мне ни разу не удалось помочь человеку, который не просил искренне о помощи и не желал честно признать и проанализировать собственное поведение. Необходимость добиться искреннего участия клиента нигде так не важна, как в терапии алкоголизма или злоупотребления другими наркотическими и химическими веществами.
Глава 5
«Выпивоха»
В то время как ПГ игрок раздражен и бунтует, Выпивоха подавлен и жалок; он добивается наград, принимая роль Жертвы.
Прежде чем описать игру «Выпивоха», я хочу объяснить, что разбиваю алкогольную игру на разные подвиды, показывая, что алкоголическое поведение не является чем-то одинаковым и неизменным; алкоголизм обусловлен различными личными мотивациями и жизненными причинами. Я полагаю, что разграничения между тремя алкогольными играми отражают реальные и важные различия в алкоголическом поведении, что они полезны для понимания алкоголизма и не служат всего лишь удобными ярлыками.
Однако я вздрагиваю, когда слышу, как люди обсуждают кого-то с легкомысленной импульсивностью, которая становится возможной при использовании ТА (или любых других) ярлыков. Если вы намерены применять эти идеи, пожалуйста, делайте это обдуманно, уважительно и, самое главное, не пользуйтесь ими в качестве дубинок для наказания других за «недостойное» поведение и не уподобляйтесь психиатрам-дилетантам, нахватавшимся модных теорий.
Хотя это разные игры, «Выпивохе» присуща та же самая базовая мотивация, что и ПГ или любой другой игре, связанной с употреблением наркотиков. Это попытка разрешить трудности жизни при помощи употребления какого-то химического вещества. Однако в случае Выпивохи игроком движет чувство подавленности, а не возмущения, которое отличает ПГ. Я заметил, что в игру «Выпивоха» часто играют живущие в пригородах замужние домохозяйки средних лет или измученные, усердно работающие «белые воротнички». В нее также играют стареющие мужчины-гомосексуалисты, индейцы и, в целом, люди, по той или иной причине подвергающиеся сильному принуждению или испытывающие на себе давление неблагоприятных обстоятельств, с которыми они смирились.
От отчаяния или безнадежности, связанных с этим состоянием, они избавляются путем употребления алкоголя в качестве успокоительного или средства повышения настроения, которое придает бодрости, помогает забыть о проблемах и делает повседневные жизненные трудности терпимыми. В игру «Выпивоха» всякий раз играют в ответ на какой-то дефицит, будь это сексуальная депривация, одиночество, отсутствие работы или любая иная настоятельная потребность.
В своей белой, относящейся к среднему классу североамериканской версии игра «Выпивоха» обычно разыгрывается домохозяйкой с партнером (как правило, мужчиной), у которого есть проблемы с получением наград. Постоянное пьянство алкоголички на руку ее партнеру, поскольку пока пьянство продолжается, его собственные эмоциональные недостатки и неспособность проявить любовь — которые являются его вкладом в игру — не привлекают к себе внимания. Пока алкоголичка пьет, партнер сохраняет внешнюю безупречность, хотя оба знают, что это ложь. Как правило, муж Выпивохи возвращается домой с работы поздно, озабоченный и измученный, и избегает проявлений нежности и сексуальной близости с алкоголичкой. Чтобы добиться хоть какого-то внимания, Выпивоха прибегает к маневру, обычному в подобных случаях: устраивает какую-то неприятность.
Существует ряд других игр, каждой из которых присуще провоцирование неприятности с целью получения каких-то наград. Часто равнодушный, нелюбящий партнер возвращается домой к пьяной жене, которая не прибралась в доме и не приготовила обед. Он может попытаться проигнорировать ее пьянство, но это удастся только непродолжительное время. Рано или поздно он примет на себя роль Преследователя, станет оскорблять жену, возможно, начнет питаться вне дома, обманывать ее или даже бить. Или же он может стать Спасителем, завязывая с супругой продолжительные беседы о ее алкогольной проблеме, приглашая ее пообедать в ресторане или совершая какой-то иной «спасительный» маневр, который, как он надеется, изменит ситуацию. Но в любом случае его равнодушное поведение и монотонность жизни Выпивохи будут сохраняться и причины для пьянства останутся.
Когда начинается тот или иной вид терапии или попытки оказания помощи, игрок Выпивоха часто прекращает на время пить и добивается заметного прогресса. Будь это «Анонимные алкоголики», сочувствующий врач, психотерапевт или новые дружеские отношения, практически любое изменение вызывает временное, видимое улучшение в состоянии Выпивохи. Но поскольку это улучшение является реакцией на учащение наград, которые появляются вместе с новыми отношениями, оно носит лишь временный характер и происходит, только пока сохраняется новизна наград. В случае психотерапии прогресс может быть сведен к нулю, как только терапевт решит, что состояние клиента хорошее и настала пора прекратить терапию.
Поскольку прогресс был основан на получении наград, становится важным продолжать терапию — а это легко достигается возвращением к пьянству. Следовательно, терапевт, не осознающий этот паттерн, окажется в ситуации, когда он, в сущности, предоставляет, обычно за плату и не полностью удовлетворительным образом, награды, которые клиент не получает в своих личных отношениях. Как правило, терапевт столкнется с растущей потребностью в наградах и рецидивами пьянства всякий раз, когда награды либо прекращаются, либо предоставляются не в тех количествах, что требуются клиенту. Аналогичное чередование улучшений и рецидивов характеризует и отношения алкоголиков-Выпивох с друзьями или родственниками.
Тогда как ПГ — игра коллективная, Выпивоха играет в одиночку. Часто он пьет дома. Однако порой, находясь под воздействием алкоголя, Выпивоха может уйти из дома в поисках доступного сексуального контакта. Эта ситуация может стать шокирующей для партнера Выпивохи, поскольку зачастую женщина, представительница среднего класса, может отправиться в бар, где собираются рабочие, подцепить незнакомого шофера и провести с ним ночь. Женщина, которая в трезвом виде никогда не помышляла о сексе с незнакомым человеком, так жаждет наград, что совершает подобный шаг под затуманивающим сознание воздействием алкоголя.
Как правило, ПГ — это игра, в которой участвуют Преследователи, тогда как в игре «Выпивоха» обычно принимают участие Спасители. Но эта тенденция обманчива, поскольку люди, играющие в игру, рано или поздно исполняют в ней все роли. Несмотря на то что игрок Выпивоха обычно является Жертвой, ищущей Спасителя, он или она исполнят в конце концов также роли Преследователя и Спасителя, пусть и завуалированные. Например, Выпивоха может явиться к терапевту, прося о помощи, обессиленный и не способный справиться со своим пьянством. Это Жертва, ищущая Спасителя. Но если терапевт не слишком опытен и принимает на себя роль Спасителя, это, вероятно, вызовет у Жертвы гневные чувства. Через некоторое время алкоголик начнет каким-то образом преследовать терапевта. Один из излюбленных способов, каким Выпивохи преследуют своих терапевтов, — напиться и тем самым доказать, что терапия неэффективна.
Конечно, терапия может действительно быть неэффективной, но терапевт, принимающий участие в игре «Алкоголик», изведает на себе всю тяжесть упреков в своей некомпетентности, поскольку клиент, превратившийся в Преследователя, сделает все возможное, чтобы причинить ему боль. Менее заметно то, что Выпивоха обычно отнимает больше того времени, которое отводится каждому участнику группы, звонит терапевту домой поздно вечером, не способен выполнять какие бы то ни было задания вне сеансов. Если на него нажать, он подчиняется, но неохотно, и в действительности не выполняет предписаний. Причиной этого упорного сопротивления является угрюмое, становящееся скрытой формой Преследования, недовольство не способным помочь терапевтом. Конечно, со временем терапевт устает от всего этого и превращается из Жертвы в Преследователя, становясь недружелюбным и раздраженным на групповых занятиях, и делая вид, что его нет дома, когда Выпивоха ему звонит.
И наоборот, Выпивоха будет играть роль Спасителя по отношению к другим членам группы или другим алкоголикам в АА либо будет проявлять большую заботу о терапевте, беспокоясь о его здоровье, интересуясь его семьей и оберегая его от своего собственного гнева, который будет держать под спудом. Все это будет маскировать то факт, что причина, по которой Выпивоха пьет, имеет много общего с невозможностью получить награды. Игра, если она умело разыграна, приносит алкоголику множество наград тем единственным путем, который ему известен — посредством пьянства. И, разумеется, каждый раз, играя в игру, он может сказать себе: «Так я и думал. Никто меня не любит». Как мы увидим позже, эта мысль является экзистенциальным вознаграждением в игре, подкрепляющей депрессивный, лишенный любви сценарий!
Глава 6
«Забулдыга»
Игру «Забулдыга» отличают две основные особенности. Во-первых, в эту игру играют постоянно. Человек, играющий в игру «Забулдыга», готов включить в нее разрушение своего организма; это становится частью сценария ауто-деструкции. Во-вторых, «Забулдыга» — институциональная игра, включающая социальные институты соседства, муниципальных и государственных структур. Забулдыга вступает в отношения с полицией, судебной и тюремной системами, органами здравоохранения и испытывает на себе гнетущее давление заброшенных городских кварталов. Будучи обитателем городских трущоб, он становится жертвой их владельцев, торговцев, уличных преступников и планов городской перепланировки.
В игре «Забулдыга» алкоголик получает награды, навлекая на себя опасные болезни. Он готов пожертвовать целостностью своего тела в такой степени, что ставит под вопрос свою жизнь, а это вынуждает окружающих принять меры в качестве либо Преследователей, либо Спасителей. В этих обстоятельствах те, кто приходит на помощь в роли Спасителей, в целом облегчают путь Забулдыги к бесплатной столовой или в тюрьму, где он будет накормлен и получит кров над головой, или в клинику, где ему дадут транквилизаторы и предоставят уход. Забулдыга в активной фазе игры физически разбит, тем самым вынуждая администрацию благотворительных организаций предложить ему какую-то помощь. При каждом возобновлении игры алкоголик получает подтверждение своего статуса Жертвы. Вполне очевидно, что если игрок Забулдыга не будет пребывать на пороге смерти, то подвергнется дурному обращению или его обойдут вниманием; он может получить какую-либо официальную или благотворительную помощь только при самых крайних обстоятельствах.
Это определенным образом подразумевает, что люди, обладающие силой и властью и предположительно отвечающие за его благополучие, на самом деле поступают дурно. Когда Забулдыга действительно настолько болен и разбит, что привлекает к себе внимание властей, они становятся Посредниками, профессиональными поставщиками необходимых услуг, а не источником какой-либо реальной помощи. Даже полицейский, который арестовывает его, является фактически Посредником. Громогласные протесты Забулдыги при аресте не должны ввести наблюдателя в заблуждение и помешать ему увидеть, что в данный момент Забулдыга получает свое вознаграждение и в сущности доволен. Производящий арест полицейский — всего лишь официальное звено, связующее алкоголика с больницей или тюремной столовой. Забулдыги часто любят развлекать себя игрой под названием «Не ужасно ли это?», и работникам психиатрических служб настоятельно рекомендуется воздержаться от нее. Это не предполагает, что они должны делать вид, будто быть Забулдыгой не ужасно или что с Забулдыгой хорошо обращаются; они лишь должны понять, что тратить массу времени на эту игру непродуктивно и расточительно.
Двуличие Забулдыги отчетливо просматривается в следующей утренней сцене в зале городского суда.
Устало рассматривая десяток изгоев общества, ожидающих приговора, судья вступает в следующий диалог с Алексом:
— Алекс, ты опять напился и учинил беспорядок...
— Нет, ваша честь. Я не был пьян, я просто...
— Ладно, ладно, Алекс, я все знаю. Три дня в окружной тюрьме.
Алекс вонзает кулак в свою ладонь («Дерьмо»), поворачивается и, подмигивая и улыбаясь ожидающим своей участи подсудимым, в очередной раз отправляется в тюрьму.
|Создается впечатление, что на социальном уровне Алекса наказывают за нарушение закона. В действительности Алекс еще раз сумел получить крышу над головой — с помощью судьи. Тот предпочел не разбираться в тонкостях его ситуации, сделав вид, что отправляет правосудие, когда фактически предоставил Алексу безопасное убежище на несколько следующих дней.
Убеждение, присущее «сочувствующим» свидетелям алкоголизма, — что алкоголики являются беспомощными жертвами страшной, неизлечимой болезни, — кажется оправданным любому, кто наблюдал за нелегкой игрой Забулдыги. Сама идея, что подобное мучительное саморазрушение может быть названо игрой, вызывает решительный протест у действующих из лучших побуждений наблюдателей. Когда мы, транзактные аналитики, заявляем, что алкоголизм — это игра, мы не говорим, будто эта игра не серьезная, не трагическая, не опасная и не ужасная.
Мы лишь утверждаем, что поскольку алкоголизм — это игра, а не заболевание, человек может перестать играть. Возможно, эти слова кажутся простыми, но они подкреплены фактами. Имеются данные, что даже самый отъявленный игрок Забулдыга способен остановить свое саморазрушение; анналы АА и Армии спасения полны подобных примеров. Если вы считаете, что алкоголизм — это выбор, тогда вы также можете быть уверены в том, что алкоголики способны в любой момент изменить свою жизнь в лучшую сторону.
Таким образом, я рекомендую, чтобы при контактах с алкоголиками человек, который хочет оказать им помощь, избегал неосторожных проявлений жалости и сочувствия, которые больше подходят для истинно, тяжело больных людей, а заменил их заботливым, любящим, но расчетливым пониманием того, что алкоголик сам ежедневно выбирает собственную судьбу. Дело не в том, что у алкоголика или любого другого зависимого не возникает огромных, а иногда и, казалось бы, непреодолимых трудностей, а в том, что выход может быть найден, особенно с помощью мудрого терапевта и некоторых доступных для алкоголиков оказывающих им помощь организаций, и прежде всего АА.
Любой, кто хочет помочь, должен избегать той снисходительной улыбки, демонстрирующей сердечное понимание, которой часто удостаивают алкоголика, когда он шутливо рассказывает о своей последней эскападе. Эту улыбку, а также оживление, которое часто сопровождает рассказы алкоголиков об их выходках, принято называть «виселичной транзакцией», и она является неосознанным, но весомым подкреплением саморазрушения алкоголика, эквивалентным услужливому затягиванию петли на его шее.
Часто людям, работающим с алкоголиками, кажется, что максимум, что они могут сделать, — это пошутить над алкогольной трагедией, и что отказ даже в улыбке свидетельствует лишь об отсутствии чувства юмора или дружеского расположения. Но нежелание посмеяться над трагедией алкоголика показывает еще раз, что терапевт отказывается признать алкоголика беспомощным. Это предоставляет возможность исследовать те аспекты жизни алкоголика, которые дают повод для надежды и действительно заслуживают улыбок и смеха.
Мне известны общественные учреждения, которые заявляют, что используют мои идеи в качестве обоснования скорее расчетливого, чем заботливого отношения к алкоголизму. Я предпочитаю расчетливость, но хочу пояснить, что под ней я понимаю не просто голый расчет. Я имею в виду, что работа с алкоголиками требует ясного, объективного восприятия фактов, которое иногда трудно просчитать. Но оно должно быть дополнено заботливым, любящим подходом к людям — в том числе к алкоголикам, — подходом, без которого специалист окажется просто расчетливым Преследователем в маске помощника. Я называю это «любящей конфронтацией».
Забулдыге может быть оказана подлинная помощь, и она должна принять форму достойного жилья, в котором отсутствует спиртное, здоровой пищи, медицинской помощи, возможностей для трудоустройства, социальных услуг, АА и, при желании, психотерапии. Все это должно быть предоставлено в контексте, свободном от игры, а также по возможности от Спасителей или Преследователей и, конечно, от выпивки или любых других наркотических веществ. Когда Забулдыга напивается, ему следует предоставить минимальные, но качественные медицинские услуги, а комплексные усилия по оказанию помощи должны сфокусироваться на трезвом алкоголике, а не на том, кто стоит на пороге смерти и требует медицинского обслуживания.