Запугивание

Успех игр власти зиждется на страхах людей. Игры власти, основанные на дефиците, манипулируют страхами людей перед нехваткой того, что им необходимо. Игры власти, основанные на запугивании, манипулируют страхом людей перед насилием.

Тактика запугивания является иллюстрацией того диапазона, который могут приобретать игры власти, — от тонких до грубых, от психологических до физических. В грубой физической области запугивание эксплуатирует страх людей перед использованием грубой силы. В тонкой области оно эксплуатирует страх людей перед эмоциональным насилием: унижениями, оскорблениями, критикой.

В наиболее грубом физическом варианте запугивание принимает форму «Кулака в лицо», которая часто имеет место среди бедных слоев населения и представителей рабочего класса, — особенно со стороны мужчин по отношению к женщинам, а также между мужчинами. Эта угроза существует в жизни женщин в виде страха перед изнасилованием и побоями со стороны мужей, а в жизни детей — в форме телесных наказаний. Безусловно, запугивание является частью нашего прошлого. Запугивание посредством использования силы, пыток, изнасилований, похищений, побоев, массовых арестов и массовых убийств — все это история наших предков. Некоторые скажут, что налет цивилизации по-прежнему очень тонок и что и в наши дни мы зачастую ловим себя на том что, пытаясь получить желаемое, запугиваем других, говоря быстро, громко и зло, а если наши желания слитком сильны, то и пересыпаем свою речь тонкими оскорблениями или завуалированными угрозами.

 

Разговорное запугивание

Мы гордимся тем, что являемся цивилизованными представителями человеческого общества и при обычных обстоятельствах не будем пытаться добиться своего, угрожая другим людям насилием. Фактически мы осуществляем контроль над другими с помощью гораздо более тонких средств. Следующий раздел будет посвящен тем тонким способам, посредством которых в процессе разговорного общения мы контролируем других, а другие контролируют нас. Я буду называть и описывать игры власти и предлагать для них антитезисы и кооперативные альтернативы, если мне удалось таковые обнаружить.

 

Метафоры

Использование метафоры в качестве игры власти представляет особый интерес, поскольку является наиболее изощренной и тонкой формой вербального запугивания. Метафора это использование одного слова вместо другого с целью вызвать ассоциации между ними. Например, если я хочу точно передать ощущения прекрасного весеннего дня, я могу сказать нечто вроде: «Солнце ощущалось как теплая любящая рука, которая подняла меня над землей. С закрытыми глазами я парил на ветру».

Разумеется, солнце — это не рука, и оно не может поднять меня над землей, но эти слова в определенной степени передают те ощущения, которые я испытал дают это достаточно удачно, так что читающий эти слова может испытать сходные ощущения и понять мои. Метафоры могут использоваться для того, чтобы в нескольких словах проиллюстрировать и прояснить сложные чувства или описать сложные образы. Когда метафоры не используются в контролирующих целях, это поэзия. Однако они могут использоваться и в играх власти с целью запугивания людей.

К примеру, 15-летняя Салли влюблена в Барта. Отцу Салли Барт не нравится. Он говорит: «Барт, конечно, неплохой парень, но он напоминает мне мокрую половую тряпку. У него нет силы воли». Цель этой метафоры — принизить Барта в глазах Салли и охладить ее интерес к нему. Если Салли все еще прислушивается к мнению своего отца, эта реплика может подорвать ее симпатию к Барту, даже если она будет открыто протестовать против нее.

Алекс и Мэри — муж и жена. Фрэнсис, бывшая подруга Алекса, к которой Мэри его сильно ревнует, заезжает в город и хочет посидеть с Алексом в кафе. Мэри крайне расстроена. Она говорит: «Как ты можешь думать о том, чтобы встречаться с Фрэнсис? Ты что, хочешь разбить мне сердце? Если бы ты любил меня, ты бы никогда не смог вот так всадить мне нож в спину». Эти метафоры (разбитое сердце, нож в спину) направлены на то, чтобы запугать Алекса, вызвав у него чувство вины, и заставить его отказаться от встречи с Фрэнсис.

Человек, желающий отучиться использовать контролирующее поведение, должен тщательно следить за своими метафорами. Метафоры являются прекрасным лингвистическим средством, когда они служат целям подтверждения или описания наших позитивных и негативных чувств. Однако их следует использовать с осторожностью при описании людей и их поступков, особенно если мы рассержены на них, поскольку именно в эти моменты мы склонны использовать метафоры с целью запугивания, а не с тем, чтобы описывать свои переживания. Благодаря своей тонкости метафоры функционируют на подсознательном уровне и оказывают влияние на людей, которые даже не понимают, почему это происходит. После того как Алекс был обвинен в ударе ножом в спину и разбивании сердец, он испытывает вину, гнев и смущение и, вполне вероятно, может решить не встречаться со своей подругой. Или же он может отплатить тем же, сказав, что Мэри «ведьма» или что она «отравляет ему жизнь». Одна из опасностей использования метафор в играх власти состоит в том, что они являются весьма изощренным средством, способным спровоцировать возмущение и эскалацию.

Негативные метафоры эффективны потому, что они ставят под удар самоуважение человека. Если человек лишен твердой уверенности в обоснованности своих поступков и в собственной ценности, его захлестнет чувство вины и сомнения, которые вынудят его подчиниться игре власти.

 

Антитезис

Антитезис метафорам достаточно прост; воспринимайте метафору буквально и оспаривайте ее правильность.

«Пап, Барт вовсе не кажется мне половой тряпкой, и он вовсе не мокрый. Я уверена, что силы воли у него ничуть не меньше, чем у тебя, не считая плюс-минус сущие пустяки». Или:

«Послушай, Мэри, я не вижу никакого ножа у тебя в спине. Я также не думаю, что твое сердце разбито. Что ты хочешь этим сказать?»

Восприятие метафор буквально и указание на их неточность представляет собой элегантный и эффективный способ противостоять им. Таким образом можно игнорировать тонкие манипуляции, присутствующие в метафоре, тем самым парируя заключенный в ней властный маневр. Главное — распознать и вычленить метафору, поскольку они, как правило, используются весьма тонко и завуалированно.

Так, лишь замена одного слова другим уже может содержать некоторый элемент запугивания.

«Алексей, в твоей комнате давно пора сделать уборку. Будь добр, прибери свое барахло прежде, чем тетя Тилли приедет на выходные».

Это вполне разумно звучащее высказывание включает лишь одну метафору. Слово «барахло» было использовано вместо «вещи» или «игрушки и одежда». Возможно, оно прозвучало вполне невинно, но оно принижает вещи Алексея, его комнату и самого Алексея. За ним стоит намерение заставить его прибрать свою комнату с помощью слова, эмоционально нагруженного раздражением и осуждением. Удачным антитезисом для Алексея могло бы быть:

«Барахло? Я не вижу никакого барахла. Все, что я вижу, это грязная одежда и мои вещи».

 

Остановщики мыслей (блокировка мышления)

Запугивание в ходе разговора часто принимает форму перебивания, быстрой речи, повышения голоса, монотонных интонаций, жестикуляции, криков, использования бранных слов или оскорблений. Все эти игры власти по отдельности или вместе взятые могут использоваться в целях контролирования хода разговора и его результатов, и оказывают свое воздействие, нарушая течение мыслей жертвы. Остановщики мыслей особенно эффективны, поскольку они разоружают Взрослого жертвы, лишая его способности мыслить и реагировать адекватно.

 

Антитезис

Люди, привыкшие контролировать других, используют эти средства регулярно; они становятся их второй натурой. Вследствие этого таких людей трудно остановить, даже если они ранее согласились воздерживаться от подобной тактики. Зачастую эти формы поведения настолько автоматичны, что человек, использующий игры власти, искренне не понимает, как часто и до какой степени он прибегает к подобным маневрам.

В любом случае антитезис заключается в том, чтобы пресечь игру власти в зародыше. Этот шаг содержит два трудных момента. Во-первых, нужно уличить игру власти именно тогда, когда она используется. Во-вторых, нужно вернуться к разговору, не теряя его нити. Оба эти элемента сложны в исполнении, так как игры власти, если они эффективны, приводят к «короткому замыканию» мыслей жертвы.

«Вы меня перебили. Будьте любезны, позвольте мне закончить. На чем я остановился? Ах да…»

«Вы начинаете говорить слишком быстро; я не успеваю следить за вашей мыслью. Не могли бы вы говорить помедленнее? Продолжайте, я вас слушаю…»

«Пожалуйста, не говорите так громко. Я прекрасно вас слышу».

«Вы говорите так, что это заставляет меня сильно напрягаться. Вы рассержены? Пожалуйста, расслабьтесь, не нужно так акцентировать то, что вы говорите. Я и так понимаю вас».

«Ваша жестикуляция отвлекает меня. Будьте добры, постарайтесь сказать то, что вы хотите, без помощи рук (не ходя по комнате, не тыкая мне пальцем в грудь, и т.д.)».

«Не кричите. Я не собираюсь с вами разговаривать, если вы будете кричать на меня».

«Вы сказали, что я всегда устраиваю бардак и никогда за собой не убираю. Вам не кажется, что это слишком сильно сказано? Пожалуйста, не преувеличивайте».

«Я не позволю вам обзывать меня. Я не идиот, и можете не продолжать этот разговор, если не прекратите оскорблять меня».

«Не надо стучать кулаком по столу (стучать в стену, пинать собаку, хлопать дверью и т.д.), если вы ожидаете, что я буду с вами разговаривать. Я больше этого не потерплю. Пожалуйста, прекратите и разговаривайте со мной без применения силы (не поднимая шума, суеты)».

 

Кооперативная реакция

Помня о формуле, включающей а) открытое выражение чувств, вызванных игрой власти; б) описание поведения, участвующего в игре власти; в) кооперативное предложение, позвольте мне привести несколько кратких примеров:

а) «Черт! Я просто вне себя от гнева, б) Вы осознаете, что перебиваете меня посредине предложения? а) Вы совершенно сбили меня с мысли, и я возмущен, б) Вы все время это делаете по отношению ко мне, а я до сих пор позволял вам это делать, в) Больше я не желаю этого терпеть. Может быть, мы можем придумать способ, как прекратить это?»

Разумеется, этот монолог не достигнет цели сразу. Вероятно, любитель игр власти будет перебивать вас, жестикулировать и даже колотить по столу, пока вы будете вырабатывать кооперативный режим разговора. Сложные нюансы выработки удовлетворительного соглашения будут рассматриваться в главе 12.

 

Ты должно быть шутишь

Это эффективная игра, провоцирующая чувство вины. Властный маневр состоит в том, что вы притворяетесь, будто шокированы и не верите в намерения другого человека.

Ведь ты же так не думаешь, правда, Алекс?

Кэти, на самом деле ты же не собираешься уехать кататься на машине ночью, правда?

Ну, ты ведь не просил свою сестру, трех ее детей и немецких овчарок остаться на выходные, а, Пэт?

Цель этой игры власти состоит в том, чтобы заставить Алекса усомниться в собственном мнении, Кэти — оставить на месте машину, а Пэта — отказаться от идеи пригласить свою сестру.

 

Антитезис

Антитезис для игры «Тыдолжнобытынутишь» — настоять на своем намерении и просто сказать: «Да, я действительно так считаю», «Да, я собираюсь взять машину на ночь» или «Вот именно, я пригласил свою сестру, как я и сказал», тем самым отказываясь поддаваться чувству вины и не отступаясь от своего.

 

Кооперативная реакция

«Моей первой реакцией на ваши слова было то, что я должен почувствовать вину, но, когда я подумал об этом, меня рассердило то, что вы сделали вид, будто удивились. Вы произнесли это так, будто по каким-то причинам не можете поверить моим словам. Но именно так я считаю (или собираюсь поступить). Если вам это не нравится, я хотел бы знать, почему; мы можем обсудить это и подумать, как я могу избавить вас от вашего неудовольствия».

 

Логические игры власти

Логика представляет собой мощное средство для поиска истины. При наличии верных посылок любое умозаключение, достигаемое с помощью правильного использования логики, также будет истинным. Поскольку логика пользуется у людей большим уважением, она может быть использована и в целях их запугивания.

Логику можно использовать в качестве игры власти путем предъявления ложных посылок и следования верным логическим правилам, либо путем предъявления истинных посылок и использования ошибочных логических выводов, либо путем использования как ложных посылок, так и ложных умозаключений.

Если вы не можете доказать это, вы не можете сделать это.

Эффективной игрой власти является дискредитация логических посылок или источников, используемых другим индивидом.

Мистер и миссис Смит планируют свой отпуск. Мистер Смит хочет поехать на озера, а миссис Смит хочет отправиться в горы.

Мы становимся свидетелями их спора по поводу того, куда им поехать.

Мистер Смит: Ехать в горы — совершенно бессмысленная затея. Почему бы нам не поехать на озера? [Он приглашает миссис Смит ввязаться в спор и высказаться в пользу поездки в горы. Если миссис Смит поддастся на эту уловку, она попытается логически доказать правильность своей точки зрения, хотя это, конечно, невозможно, поскольку речь идет исключительно о личных предпочтениях.]

Миссис Смит: Горы лучше. Это дешевле, полезнее для здоровья и интереснее.

Мистер Смит: Это совершенно нелогично. Во-первых, это дальше, и добраться туда обойдется дороже. Во-вторых, на озерах гораздо больше возможностей заниматься гимнастикой, а потому горы ничуть не полезнее для здоровья. В-третьих, там намного больше людей и возможных видов активного отдыха, поэтому в горах не так интересно. Следовательно, горы ни в каком отношении не лучше. Поэтому мы поедем на озера,так?

Миссис Смит: Да, наверное, поедем.

Обратите внимание на упорядоченное, хотя и нелогичное опровержение аргументов миссис Смит, заканчивающееся словом «следовательно», предшествующее ложному окончательному выводу. Вследствие своей упорядоченности («Во-первых», «во-вторых», «в-третьих») и логических терминов, ответ мистера Смита звучит как обоснованная аргументация, опровергающая мнение миссис Смит. Его аргументы немного похожи на те, что мы проходили в средней школе: «Если А больше Б, а Б больше В, то А больше В», а использование слов «следовательно» или «поэтому» закрепляет впечатление того, что стороны участвуют в строго логическом споре. Истинная же проблема состоит в следующем. Во-первых, аргументы мистера Смита не позволяют объяснить тот факт, что проживание в отеле у озера обойдется в два раза дороже проживания в горах. Во-вторых, в горах ничуть не меньше возможностей для физических упражнений, хотя, вероятно, не так много возможностей тренировать мышцы руки, поднимающей кружку пива. В-третьих, совершенно очевидно, что у мистера Смита иные представления об интересном времяпровождении, чем у миссис Смит, а потому его аргументы не имеют логической силы. Не правда ли?

Мистер Смит запутал миссис Смит серией логично звучащих ложных доводов, включающих использование сократического метода, когда наставник терпеливо проводит ученика через серию логических умозаключений к окончательному верному выводу.

Эффективным средством завершения ложного сократического спора является акцентирование концовки ложных доводов вопросом «Верно?», заставляющим сбитого с толку ученика автоматически отреагировать на него согласием. Этот последний маневр аналогичен маневру «Ты, должно быть, шутишь», при котором человека подводят к тому, чтобы в ответ на игру власти сказать «Конечно, нет» вместо «Конечно, да».

Антитезис для подобной логической игры власти — ставить под сомнение обоснованность использованной оппонентом логики и отказаться доказывать обоснованность собственных предпочтений, представлений или действий.

Пример. На предыдущее высказывание мистера Смита миссис Смит могла бы ответить: «Неверно! То, что ты говоришь, лишено всякого логического смысла, а твой вывод ошибочен». Затем она могла бы придраться к каждой ошибке в его аргументах. Однако гораздо лучшим способом противостоять его игре власти было бы вообще не поддаваться на приглашение продемонстрировать свою логику.

Предпочтение есть предпочтение. Оно не нуждается в доказательстве. Миссис Смит хочет поехать в горы. Вот, собственно, и все. Вопрос не в том, способна ли она доказать, что именно так и следует поступить. Вопрос лишь в одном: имеет ли она право хотеть чего-то иного, нежели мистер Смит. И если у нее есть это право, то ей не нужно доказывать обоснованность своих желаний.

 

Кооперативная реакция

«Твоя попытка использовать логику в этой ситуации озадачивает меня. Я не уверена, что твоя логика лучше, чем моя. Между нами возникло разногласие, и если мы согласимся с тем, что каждый из нас имеет право на собственные предпочтения, мы можем использовать своего Взрослого, чтобы выработать творческое кооперативное решение нашего спора».

«Я подумала о том, что поездка к морю тоже может быть хорошей идеей — там найдутся люди, с которыми ты сможешь веселиться, а я смогу немного побыть наедине с собой, и это будет не так дорого, как на озерах. Что ты об этом думаешь?»

 

Дискредитация источников

Еще одна разновидность игры власти — обесценивание точки зрения другого человека путем дискредитации посылок, на которых она основана. Допустим, мистер Смит озабочен тем, что дети употребляют слишком много сахара. Он прочел, что сахар-рафинад вреден для детского здоровья. Миссис Смит утверждает, что единственным недостатком сахара является то, что он вызывает кариес, а потому достаточно чистить зубы после каждого приема пищи. Мистер Смит настаивает: «А вот я прочел, что рафинированный сахар очень вреден. Считается, что он вызывает привыкание и целый ряд проблем, связанных с обменом веществ. К тому же он совершенно бесполезен с точки зрения питательности. Я хочу, чтобы сахар был исключен из нашей диеты».

Миссис Смит: «Ты просто читаешь слишком много этой экологической чепухи. Они всего лишь кучка паникеров, помешавшихся на охране природы и недовольных американским образом жизни». [Дискредитируя источники посылок мистера Смита, миссис Смит обесценивает его аргумент и теперь чувствует себя вправе проигнорировать его желание ограничить детей в потреблении сахара.]

 

Антитезис

Любые источники могут быть дискредитированы. Вероятно, ученые допускают подтасовки в своих исследованиях, коммерческие фирмы и рекламодатели лгут, а правительство состоит из лучших политиканов, которых можно купить за деньги.

Поэтому выбор источников, которым мы доверяем, также является вопросом предпочтений. Следовательно, антитезис этому типу игр власти — опять-таки указать на тот факт, что мы имеем право руководствоваться собственными представлениями, независимо от того, что думает кто-то другой.

«Ну что же, ты имеешь право на собственное мнение, тем не менее я полагаю, что избыток сахара представляет угрозу для здоровья, и согласен с каждым, кто считает нужным следить за тем, сколько сахара мы потребляем».

 

Переопределение

Еще одним способом использования логики с целью подчинить других своей власти является переопределение. К примеру, Алексей хочет пойти гулять и возвратиться домой далеко за полночь.

Алексей: Пап, ну пожалуйста. Я вкалывал всю неделю, а теперь хочу погулять и развлечься с друзьями. Они идут в кино, а потом мы собираемся пойти куда-нибудь поужинать. Я не хочу возвращаться домой раньше, чем все остальные.

Мистер Смит: Я хочу, чтобы ты вернулся до полуночи. Тебе завтра идти в школу.

Алексей: Папа, прошу тебя! Это действительно очень важно для меня… ты разрешишь мне вернуться поздно?

Мистер Смит: Твой главный недостаток в том, что ты непослушный шалопай. Если ты работаешь на полставки, ты думаешь, что тебе дозволено делать все, что тебе вздумается! Не позволю моему сыну командовать в этом доме. Я все еще твой отец, не забывай об этом!

Алексей (глубоко обиженный и расстроенный): Неправда. Я пытаюсь выполнять все, о чем ты просишь. Но проблема в том, что ты вечно недоволен. Ты просто настоящий диктатор. Ты фашист!

Обратите внимание, что отец смещает предмет дискуссии с просьбы Алексея на вопрос о послушании, субординации и о том, кто главный, тем самым переопределяя ситуацию и вдобавок пересыпая свою речь криками, жестикуляцией, уговорами и несколькими оскорблениями для пущей убедительности. Все, что остается теперь Алексею, это защищать себя от обвинений отца. Тем временем его желания оказываются отодвинутыми далеко в сторону, а он — спровоцированным на эскалацию (оскорбления). Это и является целью игры власти его отца, поскольку теперь он может на законном основании отказать Алексею в его просьбе.

Переопределение представляет собой игру власти, в которой человек отказывается принять посылки другого. Вопрос заключается в том, чьи посылки будут использоваться в дискуссии, поскольку тот, кто определяет посылки спора, вероятно, может контролировать и его исход. Врачи, родители, учителя, психотерапевты, политики и судьи, как правило, считают собственные посылки обоснованными и полагают, что и все остальные согласятся с ними. А если кто-то откажется соглашаться с их посылками, они назовут его поведение «бунтарским», «антиобщественным», «нелогичным», «истеричным» или «безумным». Переопределение нередко продиктовано обоснованным отказом соглашаться с контролирующими посылками, выдвигаемыми другим человеком. В дискуссии между равными важно, чтобы посылки сторон были одними и теми же и ни одна из сторон не изменяла своих посылок без согласия другой.

Приведем еще один пример.

И Алексей, и Сюзан хотели бы покататься вечером на машине родителей.

Алексей: Мне нужна машина, чтобы поехать в школу.

Сюзан: А мне нужна машина, чтобы поехать на собрание женского клуба. В прошлый раз ты брала машину, поэтому на сей раз моя очередь. Почему это ты должна ее брать?

Сюзан: Мы не обсуждаем, кто брал машину в прошлый раз. Мы обсуждаем, что важнее, и всем известно, что мое собрание важнее, чем твоя школа. Можешь спросить маму. [Сюзан переопределяет посылку Алексея «Теперь моя очередь» на «Машиной воспользуется тот, чьи дела важнее».]

Это крайне вызывающий пример переопределения, в котором Сюзан изменяет посылки обсуждения в соответствии с собственными нуждами, ожидая поддержки матери по вопросу о важности ее собрания.

 

Антитезис

Переопределение это очень тонкая игра власти. В еще большей степени, чем большинство логических игр власти, она рассчитана на то, чтобы «промыть людям мозги» («повесить лапшу на уши»), иными словами, временно дезорганизовать их мышление и лишить их дара речи и власти. Как только человеку становится ясно, что против него используется эта разновидность игры власти, он должен использовать антитезис, который заключается в том, чтобы настоять на своих посылках.

«Мы ни разу не касались вопроса о том, что важнее. Мы согласились, что будем брать машину по очереди. В прошлый раз ее брала ты, поэтому в следующий раз возьму я».

 

Кооперативная реакция

Кооперативные реакции на большинство логических игр власти аналогичны друг другу. Тем не менее позвольте мне предложить вам одну такую реакцию для переопределения. И даже если она покажется вам повторением уже сказанного, я хотел бы еще раз подчеркнуть важность этой альтернативы.

«Послушай, Сюзан, твои действия меня обескураживают и вызывают раздражение. Ты изменяешь правила игры в угоду собственным нуждам. Мы договорились что будем брать машину по очереди. Если ты хочешь изменить правила, мы можем поговорить об этом. Если это какое-то архиважное собрание, мы можем договориться что на этот раз машиной воспользуешься ты. Но ты не можешь просто так изменять правила. Итак, чего ты хочешь?»

 

Места власти

[4]

Многие тонкие игры власти основаны не столько на разговорных уловках, сколько на физической манипуляции. В своей книге «Власть!» Майкл Корда посвящает нас в тонкости многочисленных запугивающих игр власти, в которых люди посредством своего физического поведения, одежды, места, занимаемого ими в комнатах и офисах, создают впечатление, что выглядят более крупными и более устрашающими, чем на самом деле.

Если вы хотите обрести контроль над другим человеком посредством устрашения, рекомендует Корда, сядьте спиной к большому панорамному окну, так чтобы ваша жертва, смотря против света, не могла разглядеть вашего лица, тогда как его лицо было бы хорошо видно вам, Во время бизнес-ланча займите сторону столика, за которой сидит ваш собеседник, своими личными вещами или опоздайте на тридцать минут на встречу. Во время беседы отвечайте на телефонные звонки, а если беседа проходит в вашем лимузине, сделайте так, чтобы вам в это время звонили на сотовый.

По сути, описывая игры власти, разыгрываемые с помощью телефонов, Корда прекрасно иллюстрирует те маневры, которые используют люди с целью запугивания других — начиная с атмосферы торжественности и заканчивая высмеиванием.

Корда придает огромное значение — и вполне обоснованно — взаимоотношениям между пространственным позиционированием и властью. Он обращает внимание на то, что существуют определенные места, которые, будучи занятыми людьми, наделяют их дополнительной контролирующей властью над происходящими вокруг событиями. Эти места, которые можно назвать «местами власти», эксплуатируют склонность людей поддаваться устрашению и запугиванию. Запугивать людей легче, если вы физически возвышаетесь над ними; если вы сидите, защищенные столом или другим крупным предметом; если вы не находитесь на линии прямого зрительного контакта и вас трудно разглядеть; если вы можете видеть больше, чем они, или если вы находитесь в окружении и под защитой людей, которые поддержат вас и придут к вам на помощь.

Место власти является эффективным средством контроля прежде всего потому, что практически невозможно доказать, что человек намеренно выбирает положение, направленное на обеспечение контроля. Тем не менее нетрудно заметить, что некоторые люди занимают и сохраняют за собой контролирующие позиции почти во всех ситуациях, в которых они участвуют. Настоящие мастера по использованию мест власти в контролирующих целях действуют еще тоньше: занимают контролирующее «место власти», только когда им нужно осуществлять контроль, и оставляют эти места другим, когда вопросы контроля не имеют особого значения. При любом скоплении людей присутствуют места власти. Местами власти являются точки, с которых человек может быть увиден и услышан наибольшим количеством людей. На вечеринке, отмечает Корда, место власти это то место, к которому рано или поздно притянутся все собравшиеся. Вам нужно лишь занять это место, чтобы встретиться со всеми.

Еще лучше, если совокупность визуальных и акустических характеристик места также усиливает впечатление. Если вы стоите в углу рядом с бросающейся в глаза статуей — это более властная позиция, чем если вы сидите посреди комнаты. В углу линии пола, потолка и стен сходятся в точке, в которой вы стоите. Все это, наряду со скульптурой, практически неизбежно заставит людей направить свой взгляд в вашем направлении. Па заседаниях, проходящих за длинным столом, лицо, сидящее во главе стола, с очевидностью занимает место власти Почему? Потому что отсюда, в отличие от любого другого места за столом, вы можете видеть и слышать всех присутствующих одновременно. Вот почему использование круглых столов или расположение стульев по кругу являются более эгалитарными методами проведения заседаний: при этом отсутствуют очевидные места власти, заложенные в самой схеме расположения мест, а потому они предпочитаются в кооперативных ситуациях.

Интересное упражнение по развитию осознания контролирующей власти состоит в наблюдении за поведением людей, связанным с позиционированием. Один из способов выполнения такого упражнения — оценивать любую ситуацию и определять для себя, где находятся места власти, а обнаружив их, смотреть, какие люди их занимают. Можно поступить наоборот: определять, где находятся места власти, наблюдая за тем, где размещаются люди, склонные к контролю. Вы можете проверить свою наблюдательность относительно того и другого, производя свои оценки независимо и сопоставляя результаты. В любом случае важно осознавать, когда и как люди используют пространственное позиционирование в целях контроля и манипулирования.

 

Антитезис

Антитезисы позиционным играм власти столь же разнообразны, сколь и виды возможных позиционных маневров. Однако важно осознавать тот факт, что позиционные игры власти могут быть нейтрализованы благодаря фактической смене позиции. Собственно говоря, отличительной чертой игр власти является то, что они могут быть нейтрализованы только за счет паритета власти, то есть применения власти, не уступающей той, которая первоначально участвует в игре.

А теперь вернемся к вопросу о местах власти: когда некто занимает место власти, которое благодаря самому своему расположению наделяет занявшего его некоторым контролем над вами, вы моментально оказываетесь в невыгодном положении, если только вам каким-то образом не удастся найти для себя позицию, нейтрализующую его превосходство. Вы можете попытаться уравновесить власть другими средствами, но вы все равно будете оставаться в невыгодном положении, поскольку другой человек продолжает занимать место власти вне зависимости от того, что вы делаете.

Наиболее эффективный антитезис позиционным играм власти — попросить, чтобы занимаемые присутствующими позиции были тем или иным образом изменены. Если некто сидит за столом, вы можете попросить его сойти со своего места и сесть перед столом. Если некто пытается пригласить вас на свою собственную территорию, когда должно приниматься важное решение, вы можете попросить его встретиться с вами на нейтральной территории. Этого можно достичь, сказав, что вы чувствуете себя некомфортно при данных обстоятельствах и хотели бы изменить их. Открытое обсуждение маневра, имеющего весьма завуалированный характер, является очень действенным средством, обезоруживающим вашего оппонента. Любитель игр власти оказывается в ситуации, когда он вынужден либо согласиться с вами, либо придумывать некий предлог для своего отказа.

только

— Вы не против, если мы встретимся в ресторане, а не в вашем офисе?

— Это вполне возможно, но я бы хотел иметь возможность отвечать на телефонные звонки. Я ожидаю важного звонка.

— Что ж, хорошо. Почему бы нам не встретиться в«Черной Шляпе»? У них есть телефонные розетки в кабинках.

— Это было бы неплохо, но в этих кабинках у меня затекает спина. Мне удобнее всего сидеть в моем офисном кресле.

— Да, но ваш офис подавляет меня. Давайте встретимся в «Мятной гостиной». У них очень удобные кресла и к тому же есть телефоны.

— Хорошо, идет.

Безусловно, в ситуациях, в которых иерархия строго соблюдается и считается чем-то само собой разумеющимся, такого рода просьба будет рассматриваться как дерзкое оскорбление, но во многих других случаях такая просьба может сработать. Когда же подобный антитезис невозможно использовать, человек оказывается в явно невыгодном положении. В этом случае можно воспользоваться более тонкими средствами — встать или перенести свое кресло за стол и тем самым освободиться от сковывающего влияния отведенного вам места. На общественных мероприятиях вы можете попросить другого человека поменяться с вами местами, и даже самому оказаться на месте власти, заняв его первым или пересев на него, когда его временно покинет занимающее его лицо.

По сравнению с большинством женщин мужчины имеют врожденное позиционное преимущество, заключающееся в их размерах, и женщинам постоянно приходится иметь дело с этим неравенством. Поэтому хорошим вариантом поведения для женщин, которых волнует вопрос их власти по отношению к мужчинам, было бы общаться с мужчинами сидя. Соответственно, мужчины, желающие общаться на равных с женщинами, должны осознавать эффект своего роста и садиться либо добровольно сглаживать ощущение своего превосходства в росте другими средствами. То же самое касается отношений между взрослыми и детьми или между представителями определенных рас (в частности, между белыми и азиатами). Во всех этих случаях человек более высокого роста имеет позиционное преимущество.

 

Насилие

Рассмотренные нами запугивающие игры власти эффективны за счет того, что вызывают чувство покорности и вины. По мере того как игры власти становятся все более откровенными и грубыми, они все в большей степени начинают эксплуатировать страх людей перед насилием.

Антитезис угрозам и нападкам состоит в том, чтобы реагировать на них без страха. (Под нападками понимаются угрожающие жесты.)

Кооперативная реакция на угрозы или нападки может выглядеть следующим образом:

«Не угрожайте мне. Я вас не боюсь. Вы ведете себя возмутительно. Я не собираюсь мириться с вашим насилием, но я готов говорить о том, что беспокоит вас. Итак, что же не дает вам покоя?»

Никакое обсуждение адекватных реакций на игры власти не было бы полным, если бы мы не попытались рассмотреть возможные реакции на крайние проявления физических игр власти, таких как (к примеру) изнасилование.

Некоторые могут сказать, что в этом случае никакие разумные обсуждения невозможны и что единственной эффективной реакцией является самооборона, то есть физическое противостояние силе силой. И все же, рекомендуя женщинам способы отражения сексуальных атак, мы можем сказать, что в ответ на такие игры власти возможны все четыре типа реакций — покорность, эскалация, антитезис и кооперативная реакция.

В идеале каждая женщина должна иметь в своем распоряжении некие технические средства самозащиты для отражения действий нападающего. Боевое искусство айкидо являет собой прекрасный пример антитезиса грубым физическим играм власти, таким как попытка изнасилования. Энергия нападающего используется против него с целью нейтрализации его атаки. В айкидо нет наступательных приемов, однако другие боевые искусства обеспечивают возможности эскалации, так что и самому нападающему наносится вред.

Но ожидать, что все или даже большинство женщин овладеют приемами самообороны, нереально. Некоторые консультанты, касаясь вопроса об изнасиловании, предлагают покорность в качестве реакции на вооруженного или, судя по виду, жестокого насильника. И все же полное подчинение себя жестокости другого оставляет глубокие шрамы в душе.

Очевидно, помимо знания приемов самообороны полезно было бы также обладать знаниями, касающимися возможных вариантов реагирования, а кроме того, попытаться выяснить мотивы, которыми движим человек, склонный к насилию.

Я не уверен, что имеет практический смысл говорить о кооперативной реакции на попытки изнасилования либо на любой другой акт грубого насилия, однако можно предположить, что такой вариант также возможен. Джордж Колрайзер (George Kohirieser), эксперт по ситуациям с захватом заложников, полагает, что уважительный диалог с правонарушителем, направленный на установление человеческих взаимоотношений, почти всегда возможен и всегда заслуживает попыток. Хотя я не настолько ясно представляю себе, как может выглядеть в этом случае транзактный процесс, чтобы пытаться изложить его на этих страницах.