Аврора, изнывая от городской духоты и докучливого насморка, со всех ног бежала к своей наставнице. Девочка ловко лавировала в плотном потоке горожан, попутно извиняясь и прося уступить дорогу, проскакивала перед самым носом всадников, едва не попадала под колёса автомобилей и экипажей и то и дело выслушивала отменные ругательства в свой адрес. У неё не было времени играть роль прилежного пешехода, и даже риск оказаться раздавленной огромными ногами сивилозавров не так холодил её молодое сердце, как гнев наставницы. И пусть жандармы, водители, пешеходы, наездники и погонщики испепеляли её взмокшую спину злобными взглядами — Авроре было абсолютно плевать.

Наконец, последние кварталы города вместе с его шумом, гамом и пылью остались позади; девочка с запечатанным письмом в руках миновала утопающее в вересках поле, не сбавляя скорости, пересекла щерившуюся буреломом опушку тихого леса и добежала до огромной восьмигранной башни с застеклённой цилиндрической кроной. Монолитное сооружение, напоминающее языческий обелиск, сияло на солнце отполированными гранями и было лишено окон, карнизов и других архитектурных модификаций, создавая вид отрешённого ото всех аскета.

Башня располагалась на островке посреди миниатюрного пресного озерка, затенённого высокими и величественными кипарисами. Деревья, украшенные шапками седых мхов и гроздьями ядовитого плюща, вырастали прямо из мутной, затянутой ковром из ряски воды в окружении пирамидальных вытянутых пневматофор, самые длинные из которых достигали длины в человеческий рост. Островок и берег, на который выбралась по проторённой стежке девочка, соединял мост из чёрного полированного камня с нежно-голубыми крошечными крапинками.

Аврора убрала со лба слипшиеся белокурые волосы и с облегчением выдохнула, по мосту зашагала обычным пружинистым шагом, стараясь восстановить сбившееся от долгой пробежки дыхание.

Впереди, в лучах стоящего в зените солнца, блестела привинченная к парадной двери золотая табличка с вычурной резьбой и вычеканенными словами: «Доктор психомагических наук Элизабет Морэй». Палисандровая дверь вдобавок была снабжена колотушкой в виде единорожьей головы с латунным кольцом в носу. Она находилась слишком высоко, поэтому Авроре пришлось встать на цыпочки, чтобы схватить колотушку и использовать её по прямому назначению.

— Ли-иза! Открывай, это я вернулась! — звонким, но слегка гундосым голоском пропищала светловолосая девочка, после чего шмыгнула покрасневшим носом и помахала измятым письмом.

После третьего глухого стука латуни по дереву массивная дверь бесшумно отворилась. Отворилась ровно настолько, чтобы худощавая Аврора смогла без проблем проскользнуть внутрь, и тут же без единого скрипа и посторонней помощи закрылась. Девочка оказалась перед винтовой лестницей, ведущей на верхние этажи.

Не разуваясь и не сбрасывая с плечиков суконной мужской епанчи, Аврора заспешила в кабинет своей наставницы, чтобы отдать той цидулку и объясниться, где она так долго пропадала. Благо, пропадала она по официальной причине, и ей не нужно было смущённо краснеть и выдумывать глупые оправдания, чувствуя себя повинной во всех мировых бедах. Гулко стуча по ступеням подкованными каблуками новеньких сапожек из василисковой кожи, Аврора добралась до первого встречного арочного пролёта и очутилась в нижней комнате башни, именуемой рабочим кабинетом и библиотекой одновременно.

Первое, что бросалось в глаза, — массивный письменный стол из палисандра и красного дерева с множеством выдвигающихся ящичков. Столешница, как всегда, была сплошь заляпана разноцветными чернилами, завалена бумагами, шёлковыми лентами, стружкой, разноцветными карандашами и мелками, а венчала этот творческий беспорядок пишущая машинка, сверкающая на свету металлическими клавишами. За столом высилась резная спинка мягкого разлатого кресла с подлокотниками в форме каких-то мифических зверей, названия которых Аврора не знала. Сейчас кресло было пустое — Элизабет восседала на другом креслице, поменьше и поскромнее, затесавшемся между двухэтажными тисовыми шкафами, полки которых были забиты всевозможными книгами.

* * *

Элизабет Морэй была одним из первых эльфов, которого Аврора увидела в своей жизни. Себя эльфийка называла чаще всего «удрализкой», что в переводе на всеобщий язык означало «серокожая». Но не только одной матово-серой кожей в своё время удивила Аврору длинноухая дамочка. Первым открытием для неё были ноги будущей наставницы — длинные и стройные, но лишённые ступней, вместо них Элизабет имела парные копытца. Эльфийка объясняла столь разительные отличия от чистокровных эльфов-удрализов тем, что, дескать, её уже покойная матушка была самой настоящей дриадой-кентаврицей, коренной жительницей Зачарованных Пущ. От матери удрализка унаследовала не только копыта вместо ступней, двухаршинный голый хвост с кисточкой на конце, зелёные глаза, рыжие вьющиеся волосы и великое множество веснушек, но и внушительных размеров магический потенциал, который с каждый годом постоянных медитаций и нескончаемой практики ширился и крепнул.

Отец же, типичный удрализ, наградил дочь типичной для своего брата серой кожей, правда, более тёмного, антрацитового оттенка, переходящего в серебристо-серый на губах, сосках и паху; типичными подвижными остроконечными ушами и нетипичным для старших чародеев холерическим характером.

Однако Элизабет, не без напутствий матери, уже в пять лет выбрала чародейскую стезю и твёрдо решила посвятить долгую жизнь постижению тайн психомагических наук. В свои семьдесят три года эта уже зрелая по меркам эльфов женщина добилась определённых успехов в психомагических науках: она гордилась своей учёной степенью доктора психомагических наук и в качестве атрибута неоспоримого авторитета носила на указательном пальце перстень с гербом Великого Дома Чародеев, сверкающий жадеитом, золотом и платиной.

А кроме кольца, указательный палец Морэй имел ещё одну «достопримечательность» — длинный ноготь, которым удрализка подчёркивала наиболее важные строки со страниц читаемых книг и который любила покусывать в минуты глубоких раздумий.

* * *

— Здравствуй, Аврора, — мелодичным альтом промолвила эльфийка и с хрустом в суставах поднялась, сделала шаг к застывшей в арочном пролёте девочке. — Я отпустила тебя гулять в Скуу’Врак всего на два часа, а прошло уже более четырёх. Соизволь объяснить, где ты пропадала? Ты в порядке?

— Да, я в порядке, просто запыхалась немного… Я была на аудиенции с Миряной Первой! — с липкой хрипотой пропищала девочка и заглянула во влажные, словно слезящиеся миндалевидные глаза эльфийки.

— С Владычицей всея эльфов? — вскинула редкие рыжие брови чародейка и, шурша блио из антрацитового шёлка, подошла ближе. Девочка в прохладном сумраке комнаты разглядела, что её бледно-серые губы были растянуты в лукавой улыбке, а на конопатых щеках темнели впадинки ямочек. — Боже, Аврора, я уже говорила тебе, что ты совсем не умеешь лгать?..

— Но это правда! Самая правдивая правда, честно-честно! — поморщила та носик и протянула учительнице пахнущий розовым маслом и нардом бумажный лист. Та моментально стёрла с лица улыбку и рывком вырвала бумагу из рук адептки. — Вот, это послание Владычица самолично диктовала своему писарю — у него, между прочим, была такая же печатная машинка, как и у тебя! — а после скрепила его печатью, отдала мне и строго наказала вручить лично в руки Элизабет Морэй, то есть тебе! Я спешила домой на всех парусах, потому что знала, что ты волнуешься и переживаешь за меня! Ведь так?

Элизабет, не удостоив Аврору ответом, сломала уже кем-то надломанную печать из жёлтого сургуча и развернула бумагу, под завязку набитую аккуратными пузатыми рунами. Похоже, Миряна Первая самолично расписалась под сообщением, это вконец убедило эльфийку в подлинности письма. Не то чтобы она не доверяла своей воспитаннице, однако не каждый день Владычица всех эльфов удостаивает тебя столь пристальным вниманием.

— Так? — назойливая девочка дёрнула эльфийку за широченный рукав блио.

— Что — так? — отвлеклась от чтения чародейка и нетерпеливо взглянула сверху вниз на голубоглазую девчушку с обветренными губами и сбившейся чёлкой.

— Ты беспокоилась обо мне?

— Конечно же беспокоилась, крошка, — серокожка ласково потрепала Аврору по голове. — Но лишь самую малость. Тебе уже двенадцать лет, по меркам людей ты вполне взрослая и самостоятельная puella с полностью сформированным самосознанием… Хм, странно… — Элизабет на всякий случай перевернула лист, но, как и ожидала, ничего на обратной стороне заслуживающего внимания не увидела. — Аврора, как же так вышло, что ты добилась аудиенции с Владычицей Эльфийского Содружества? Она и своих советников зачастую принимать отказывается, а тут подпустила к себе человека.

Девочка пригладила вспотевшей рукой волосы и пожала плечами.

— Я просто гуляла по Скуу’Враку и случайно забрела внутрь её Древа…

Элизабет фыркнула и расхохоталась, искренне, хоть и с натяжкой.

— Как? Как, Аврора? Ты, сама того не ведая, прошла через круглосуточно охраняемые ворота, всадников на пегасах, неусыпных снайперов, охранных зверей и очутилась в личных владениях Миряны? Хо-хо-хо, да из тебя вышел бы знатный кельнский ниндзя или мерфолкский ассасин!

— Я просто… — хлюпнула носом девочка. — Просто… Честно, я сама не до конца поняла, как очутилась в тронном дупле. Может, случайно телепортировалась, может, дежурившие стражники настолько слепы, что не заметили меня, или, что более вероятно, меня специально заманили в Древо. Элизабет, ты как-то рассказывала мне про аттрактанты — особые вещества, которые действуют на манер приманки для тех, что их чувствует. Я не… Я действительно плохо помню, что именно произошло, но когда очнулась, то уже была чуть ли не на руках Миряны. Люди — большая редкость в столице Эльфийского Содружества, тем более человеческие… Подростки. В Скуу’Враке к людям относятся гораздо терпимее, чем в том же Изра’Йэле, но всё равно считают нас какими-то диковинками. А иногда я собирала целую толпу длинноухих зевак, когда по твоему требованию закупала в Роще Скуу’Врак различные инструменты и ингредиенты. Они смотрели на меня как на экзотическую животинку, в лавочках частенько пропускали без очереди, а торгаши нередко отказывались брать деньги и отдавали все товары бесплатно.

— Уж не думаешь ли ты, что я специально посылала тебя, чтобы сэкономить пару десятков круний на каких-то траханных ингредиентах?

— Нет-нет, что ты, я лишь кон-ста-ти-рую факты.

— Прекрасно, продолжай дальше… Констатировать, — Элизабет облокотилась о письменный стол. — Я внимательно слушаю.

— Миряна была зла и пригрозила выдать десять ударами батогами по голому телу, даже подозвала здоровенного лысого иллюмона, но потом, когда я пала ниц и попросила прощения, она смилостивилась.

— Феноменальное великодушие, — презрительно фыркнула Элизабет.

— Владычица пригласила меня на… Этот… Про-ме-над, и я вынуждена была согласиться, хоть жариться на палящем солнце я не шибко хотела. Когда я готова была лопнуть от жары, она посадила меня в ротонду, где принялась с пристрастием допрашивать. Каково моё имя, каков мой возраст, откуда я такая взялась в столице, какова цель прибытия и прочее, и прочее. Я отвечала честно!

— Вот это меня и беспокоит, — вздохнула чародейка. — Ну, говори дальше, мне жутко интересно.

— Я сказала, что я сирота, что незаконно пересекла границу, что встретила тебя с полмесяца назад на трактах Эльфийского Содружества, что ты помогла мне, а потом спасла от виселицы, что хотела сдать в приют к знакомой патронессе, а потом увидела во мне скрытый магический потенциал и решила сделать своей адепткой, — девочка перестала загибать пальцы и вопросительно взглянула на хмурую чародейку.

— Это все твои откровения? — с притворным недоверием буркнула та, разглаживая складки на рукаве.

— Поверь, Лиза, я говорила не больше, чем сейчас. Владычица осталась очень недовольна моим немногословием, но больше я не отвечала на её вопросы, и она велела отпустить меня, — промолвила девочка и в который раз шмыгнула покрасневшим носом.

— Где ты умудрилась подхватить ринит, а? — склонила голову набок Элизабет и принялась накручивать рыжий блестящий локон на палец.

— Ты про насморк? Ах, это… Искупалась в озере разок, — призналась Аврора. — Мне показалось, вода была не очень холодной… Ещё меня речной рак цапнул за пятку.

— Не вздумай больше плескаться в озёрной воде, я сама буду готовить тебе горячие ванны с благовониями и морской солью. Увижу тебя ещё раз в озере не по делу — накажу, — пригрозила эльфийка.

Обойдя стол, она плюхнулась в рабочее кресло и стала копаться в одном из ящиков стола. Молчание, тягучее как патока, прервала Аврора:

— Что было написано в письме? Владычица эльфов говорила со своим подчинённым на эльфийском, а я ещё плохо его понимаю. Точнее, совсем не понимаю.

Элизабет, бросив бесплодные поиски, придвинула к себе печатную машинку, на каретке которой уже был закреплён чистый белый лист. После этого достала из футляра элегантные очки и нацепила их на нос с едва заметной горбинкой.

— Владычица эльфов желает лично пообщаться со мной тет-а-тет завтра в полдень. Судя по всему, ты, крошка, всё-таки ляпнула ей кое-что лишнее.

— Ч-что? — тонкие губки Авроры задрожали. — Ты заслужила немилость Владычицы? Из-за меня? Но я не хотела, я думала…

— А, не бери в свою светлую головку, Аврора, — беспечно махнула рукой чародейка и принялась медленно щёлкать клавишами. — Скорее всего, это будет обыденный трёп о каких-либо политических делах. О чём ещё могут разговаривать короли, императоры и владыки с чародеями? О магии? Много ли они в ней понимают? Сейчас многие начинающие маги стремятся в политику, не имея никаких навыков и профессиональной жилки и зачастую не владея даже более-менее обширным магическим потенциалом, способным удивить стадоподобный электорат. Я, как и многие мои коллеги по Великому Дому Чародеев, всегда была апатичной по отношению к политике, более того, сторонилась всяческих её проявлений и никогда не смешивала с чародейством… Если Владычица думает, что сможет привязать к моим членам верёвочки и дёргать за них, как ей вздумается, то глубоко ошибается. Однако раньше времени строить из себя неприступную глыбу незачем, сначала нужно хотя бы из вежливости выслушать причину, по которой меня отрывают от важных исследований и твоего, Аврора, обучения. Надеюсь, она стоит того, чтобы я жертвовала своей сиестой и по зною тащилась в Древо. Подозреваю, что за нами даже не пришлют машину, и придётся идти на своих двоих.

— Нами?

— Ты тоже отправишься со мной, ведь это из-за тебя Миряна узнала, где я нахожусь.

— Как скажешь, — смиренно промолвила Аврора и уселась в пустое креслице между шкафами. — А если ты прогневаешь Миряну, и она велит посадить тебя в темницу или высечь плетьми?

— Не волнуйся, крошка, я уповаю на рационализм и дальновидность Миряны, уверена, нам с тобой загодя не светят репрессии и изгнание. А если даже до этого конфликт дойдёт, мы просто сбежим в башню и телепортируемся в другое место, хоть на край света. Пусть потом Миряна созывает поисковиков и астрологов, Сикец огромен и необъятен, как сама Вселенная, и замести за собой следы проще простого.

— Ты ведь не бросишь меня? — запорхала редкими ресницами девочка.

— Аврора, — удрализка отвлеклась от печатания и посмотрела на адептку поверх очков, — Аврора, я тебя не брошу. Я обещала тебе. Обещала себе. А я умею держать обещания.

— Спасибо… Это… Очень много для меня значит. Правда.

— Угу, — чародейка вернулась к письму, — и для меня тоже. Сейчас я закончу письменную рутину, и мы пойдём искать Разломы, чтобы напитать тебя их Силой. Ты же хочешь стать великой волшебницей?

— Да! Ха-ха, чтоб мне пусто было, я бы хотела владеть хотя бы толикой твоих знаний, и всё, буду мнить себя гениальной магичкой среди людей!

— Прекрасно, — едва заметная улыбка тронула губы Элизабет. — Но толикой моих знаний никого не впечатлить, ergo, будем учиться углублённо и основательно. Сейчас сбегай в лабораторию, возьми носовой платок, любой, и сморкайся в него, нечего сопливые пузыри пускать и отвлекать меня шмыганьем. Когда мы обнаружим Разлом, ты вытянешь из него всю Силу и излечишь себя от ринита. Поняла?

— Да, конечно, — Аврора спрыгнула на пол, едва не опрокинув кресло, и убежала на второй этаж.

Как только она ступила на плитчатый пол лаборатории, на стенах автоматически вспыхнули многочисленные бра. Блики заиграли на многочисленных медных, согнутых в спирали, дуги и зигзаги трубках, присоединённых к алхимической печи, стоящей в затенённом углу. Аврора равнодушно прошла мимо накрытых сукном столов с оборудованием. Не наклоняя головы, проскочила под верёвочками, на которых сушились травы и коренья, источающие пахучие, но недосягаемые для заложенного носа Авроры ароматы. Прошла клетку с лабораторными белыми мышами и всё же достигла раскрытого кожаного саквояжа, мирно лежащего рядом с перегонным кубом и спиртовкой. Там находились полезные в обиходе медицинские материалы, включая и бумажные платки. Элизабет никогда не считала себя отменным эскулапом, но держала под рукой на всякий случай целые наборы для различных операций.

Первым делом после нахождения бумажного платка Аврора с захлёбом в него высморкалась и на всякий случай взяла ещё парочку. По пути обратно девочка глянула на своё отражение в напольном зеркале. На неё смотрела низенькая, миниатюрная человеческая особа, худая, но не тощая, с очень длинными, спадающими до ягодиц белокурыми волосами, сплетёнными в две толстые косы. Лицо девочки, круглое, с большими глазами, слегка курносым носиком и тонкими губками, выглядело по-детски невинно и беззаботно. Большие глаза её, блистающие весенней голубизной, смотрели на мир вокруг себя с выражением искренней доброты; а слегка выпирающая нижняя губка вместе с подбородком с симпатичной ямочкой придавало свежему, немного бледноватому личику выражение надменной гордости. И лишь покрасневший нос с широко раздутыми крошечными ноздрями казался изъяном в этой гармонии детских черт.

Аврора вытерла подушечкой указательного пальца пыльное пятно на щеке и вышла из лаборатории. Когда девочка возвратилась на первый этаж, то увидела, что её наставница уже облачилась в рабочую одежду и готова была идти. Эльфийка сменила блио на обтягивающие штаны, подчёркивающие её упругие ягодицы, и синтепоновую куртку. Выпустив непослушный хвост через специальное отверстие на штанах и вытащив из-под стола прочный ранец с кучей отделений, эльфийка проворчала:

— Не понимаю, зачем я вообще купила эту печатную машинку. Пока разберёшься с её устройством — уже забудешь, что хотела напечатать! И почему я отказалась от перьевых ручек? Ну конечно, ведь пишущая машинка — это так модно, так по-современному!.. Итак, Аврора. Обувайся и не забудь свой плащ. И шляпу надень, ту, с полями. Потом пришью тебе капюшон, который откусил дикий единорог. Жду тебя внизу, на свежем воздухе, — и, забрав висящие на стене ножны с зачарованной шпагой и кобуру с револьвером, ушла, перед этим наложив на девочку ауру-репеллент, отпугивающую гнусов, коих близ лесного озера было великое множество.

Сама Элизабет обувь не носила никогда: её подкованные копыта, утеплённые мохнатыми раструбами, не нуждались в ней. Аврора поправила епанчу, заново застегнула её при помощи серебряной фибулы в виде солнца и с трудом отыскала среди вороха одежды в шкафу помятую кожаную шляпу с длинными полями и полосатой эгреткой-пером. Напялив её на голову, девочка убежала вниз, и бра вслед за её уходом потухли.

Выйдя на свежий воздух, Аврора подняла глаза и увидела парящую над изломанной кромкой леса журавлину. Гигантский кожистый мешок, прикрытый по бортам и в дорсальной части сверхлёгким хитиновым панцирем, медленно летел в сторону Древа — согласно легендам, самого высокого и старого живого существа в Сикце, в стволе которого располагалась резиденция Владычицы. Именно на его территорию не так давно «случайно» забрела Аврора, когда гуляла по столице эльфьих земель.

Аврора невольно содрогнулась, разглядев на морде журавлины, за гигантским круглым наглазником круглый маслянистый иллюминатор глаза, внутри которого застыл чёрный зрачок: парящая в небе туша была живым существом, химерой, искусственно выращенной широко известными в Сикце эльфийскими биотехнологами. За плывущей журавлиной, медленно колыхаясь и переплетаясь замысловатыми зигзагами, двигался веер пупырчатых щупалец, исследующих воздушные потоки и состав воздуха.

— Ну и мерзкие же эти живые дирижабли, — буркнула Аврора. — Самые мерзкие из всех эльфьих животных.

— Согласна, журавлины довольно неприятны на вид, но их роль отнюдь не эстетическая. Хотя с какой стороны посмотреть. Если бы ты была натурфилософом или генным инженером, для тебя бы журавлина была не мерзкой тварью, а настоящим рукотворным чудом. Видишь бронированные гондолы под её брюхом и открытую палубу с телеэкраном наверху? Личный воздушный транспорт Владычицы. Не советую тебе в присутствии Миряны катить бочку на её милую питомицу.

— А Владычица спрашивала у меня, что я думаю о её журавлине, — жмурясь, промолвила Аврора.

— И что же ты ответила?

— Промолчала.

— Хм… Молодец. Итак, — эльфийка развернула засаленную и разорванную в паре мест карту, которую по приезде в окрестности Скуу’Врака выкупила у одного одноглазого топографа, — итак, на южных болотах мы уже бывали, вряд ли новые Разломы успели там появиться за столь ничтожный промежуток времени, поэтому… Поэтому пойдём на север, вдоль вон той реки, — она кивнула в сторону крохотной шумящей речки, впадающей в озеро неподалёку от острова. — Иди за мной, не отставай и не отходи далеко: места тут дикие, несмотря на близость города.

Эльф и человек по пологому песчаному берегу, усыпанному хрупкими перламутровыми ракушками и разноцветными камешками, дошли до речушки, именуемой Черноводной, и дальше зашагали вдоль неё, любуясь дикой, девственной красотой леса.