Евгений Павлович медленно, с удовольствием поднимался по широким светлым ступеням, слегка касаясь рукой темной дубовой, отполированной ладонями нескольких поколений жильцов, накладки, которая покоилась на чугунного литья, очень солидных, как впрочем, и весь дом постройки начала века, перилах. Сам он тоже жил в старом, в прошлом доходном доме. Но этот был на порядок, если не на два, лучше. «Даже при нашей убогой действительности кое-кто умудряется неплохо обустроиться… - подумал он не без зависти. - Пожалуй, даже в какой-нибудь там Австрии такой домик бы сгодился...» Евгений Павлович нашел нужную квартиру. Дверь украшала хорошо вычищенная бронзовая ручка с множеством шишечек, переходящих одна в другую. «Солидно, иного слова не подберешь, - снова констатировал он. - А в ручке вполне можно что-нибудь хранить! Конечно, не золото и не бриллианты, а, скажем, какую-нибудь записочку вполне...» Чуть помедлив и оглядевшись: «Даже витражи умудрились сохранить», - сверху в полукруглое оконце, фильтруясь, проникал слабый свет, - Евгений Павлович нажал на кнопку звонка.
Послышались неторопливые шаги. Дверь приоткрылась. «Никого не боится... Даже в глазок не посмотрел!» - успел подумать Евгений Павлович.
- Вам кто нужен? - спросил мужской голос.
Евгений Павлович узнал старика-оружейника.
- Добрый день, Иван Емельянович!
- Вы ошиблись! Здесь таких нет! - разглядев Евгения Павловича, не сразу ответил мужчина и собрался захлопнуть дверь.
- Один момент! - Евгений Павлович придержал дверь за ту самую, приятную ручку. - У меня наверху живет одна французская бульдожка. Черная с белым. Очень оголтелая. Ну, чтобы вам было ясно, совершенно, можно сказать, без тормозов!
Мужчина задумался, дверь на себя тянуть перестал и уже весьма любезно произнес:
- Прошу, прошу заходить! Я сначала и не понял, кто собственно вам нужен! - и впустил Евгения Павловича в квартиру.
Евгений Павлович ожидал увидеть старика-оружейника, а перед ним стоял худощавый, подтянутый, спортивного вида мужчина лет эдак пятидесяти. Весьма холеного вида. Евгений Павлович представился.
Заметив его некоторую растерянность, мужчина объяснил:
- Нет никакой ошибки! Просто оружие, знаете ли, сильно старит человека да к тому же еще синий халат. Ничего не поделаешь, рабочая одежда! Немудрено и ошибиться! Ну, мы с вами квиты. Сначала я вас не признал, потом вы меня. Еще раз подтверждается теория парных случаев. Ну, а она, как вам известно, есть не что иное, как просто следствие симметрии. Да, еще некоторое уточнение. На работе я Иван Емельянович, а дома, среди своих, Аркадий Михайлович.
- Почему? - не удержался от ненужного вопроса Евгений Павлович.
- Так удобней, - объяснил Аркадий Михайлович. - Полное переключение. Работа - это одно, а дом - другое. Да и Ленусе нравится.
- Кто там, Аркаша? - поинтересовался из комнаты женский голос.
- К нам гости, дорогая! Евгений Павлович любезно заглянул на огонек!
- Я сейчас! - откликнулась Ленуся.
- А я сразу понял, что мы непременно еще с вами встретимся. Еще когда вы у меня автоматик вымогали! Ну, что, не плохая игрушка? Ценю в людях настойчивость, ценю! - Аркадий Михайлович засмеялся и, взяв под руку Евгения Павловича, повел его в апартаменты. - Нет, нет, у нас обувь не снимают у нас запросто! Уж так не хотелось его отдавать! - он снова засмеялся, вспомнив про автомат.
Паркет сильно блестел, нигде не было ни единой соринки.
- Я на пару минут. Можно и в прихожей, - предложил Евгений Павлович.
- Ну, что вы, ей богу! Неужели мы управимся за пару минут?! - возразил Аркадий Михайлович.
- Тогда пойду, как следует, вытру ноги.
- А я на секунду отлучусь, переоденусь!
Аркадий Михайлович был в синей бархатной куртке, отделанной витым шелковым шнуром, серых фланелевых брюках и белоснежной рубашке. Он исчез, а на смену ему появилась Ленуся в черном вечернем платье с глубокими вырезами спереди и сзади. Поблескивали бриллианты сережек.
- Как вам не стыдно! - кокетливо прошептала она. - Вы меня прямо преследуете!
«Им, видимо, скучно. И они решили немного встряхнуться за мой счет...» - предположил Евгений Павлович.
- Да я, собственно, на пару минут. Кое-что выяснить. И уверяю вас, вы ошибаетесь… У меня две любовницы... Одна, кстати, прекрасно знает английский... А другая - из прекрасной семьи. Работает на железной дороге, объявляет разное... - забубнил он, навязывая свою игру Ленусе.
- Я и не сомневалась в вашем коварстве, Казанова вы эдакий! Вы не боитесь Аркадия? Он невозможный ревнивец! Причем, прекрасно стреляет с обеих рук! - она вплотную приблизилась к Евгению Павловичу.
В комнату зашел Аркадий Михайлович. Он был в белом смокинге. Евгений Павлович обратил внимание, что к лацкану был приколот значок «50 лет в партии».
- Я чувствую, вы уже нашли общий язык, - довольно проговорил Аркадий Михайлович. - Ленуся! Свари нам кофеек, будь добра!
- С удовольствием! - протяжно проговорила Ленуся.
- Вы знаете, я потомственный оружейник, - продолжил Аркадий Михайлович. - И отец, и дед, все были при оружии. А один из предков чуть ли не у Ивана Грозного этим делом занимался. Да вроде бы был казнен за какой-то пустяк. Плохо заточил кинжал или алебарду. Бог его знает! Раньше такие вещи не прощали. Может, и все строгости оттуда? А? Как вы думаете? А то многие любят на революцию все сваливать! Вы как считаете?
- Думаю, граница запада с востоком тогда была значительно левее... Вы пятьдесят лет в партии? - поинтересовался Евгений Павлович.
- А, вы про значок? Эффектно смотрится на белом! Верно? Да, около того. Люблю этот значок. Подарок одного клиента. Вам тоже нравится?
- Да, неплохой, - согласился Евгений Павлович.
- Вы что предпочитаете? Коньяк, водку, виски?
- Немного коньяку, - замявшись, ответил Евгений Павлович.
Аркадий Михайлович достал темную пузатую бутылку. Разлил в рюмки коньяк. Пригубили.
- Прекрасный коньяк! - похвалил Евгений Павлович.
- Стараемся, - довольно улыбнулся Аркадий Михайлович.
- У меня к вам небольшой вопросик, - решил приступить к делу Евгений Павлович. - Недавно у одного налетчика был изъят револьвер системы «Бульдог».
- С характерной царапиной на рукоятке, - подхватил Аркадий Михайлович. - Всегда говорил, оружие не должно иметь никаких особых примет. Но жизнь есть жизнь. И вы, конечно, сразу же вспомнили про оголтелую собачонку, живущую этажом выше, ну, а потом и про меня грешного! Ну что ж, откровенность за откровенность. Для вас не секрет, что в некоторых странах торговля оружием разрешена. Ну, а у нас и речи об этом не может быть! И, тем не менее, оружие попадает в народ. Я не говорю о различного рода хищениях. Это и так ясно. Черный рынок и прочее. Сейчас циркулирует множество различного оружия, в том числе и трофейного из Афгана, А как вы думали! И ваш автомат оттуда!
- Но это же центральное распределение! Все зарегистрировано, ведется учет! - возразил Евгений Павлович.
- Учет! - усмехнулся Аркадий Михайлович и уже серьезней добавил: - Именно, дорогой Евгений Павлович, что учёт! Учет и контроль! Но вы не находите, что в обществе всегда есть силы, заинтересованные в циркуляции оружия?
- Прошу, господа! Кофе готов! - возвестила торжественно Ленуся.
- Перейдем в столовую! - предложил Аркадий Михайлович. - Мне Ленуся говорила, что вы к ней проявляете интерес. Я считаю, что центральная симметрия на порядок выше, чем осевая! И в данном случае это подтверждается. Женщина в центре симметрии, а мужчины уравновешивают композицию! Поэтому все связанное с оружием может иметь и корыстный интерес!
Столовая, как впрочем, и вся квартира, была выдержана в стиле «дом преуспевающего адвоката-врача-инженера начала века».
- Это, разумеется, шутка! А не попытка шантажа... Но в принципе, таким образом, может быть предотвращен стихийный захват оружия взбунтовавшимися массами! - продолжил Аркадий Михайлович, начатую мысль. - А когда концентрация оружия контролируется, тогда, естественно, ничего страшного произойти не может… И вообще мы с вами можем открутить ленту назад, ну, как в кино, и немного переиграть. С того момента, как вы входите ко мне за автоматом. Ну, как, идет? - он испытующе посмотрел на Евгения Павловича.
- Вы знаете, я придерживаюсь другого взгляда на время, историю и, конкретно, человеческую жизнь. Даже если я соглашусь на ваше, безусловно, заманчивое предложение, то к величайшему сожалению все снова будет так, как было. Нет, нет, я не фаталист, - предупредил Евгений Павлович возражения Аркадия Михайловича. - Тут дело в другом. И не потому, что это не может повториться. Совсем наоборот. Все происходящее именно повторяется. И каждый раз одинаково. Соответственно полностью стираясь из памяти. Но при стирании бывает брак. Вот нам и кажется, что все с нами происходящее уже когда-то было. Временами, конечно.
- Это любопытно… Но, увы, лишено правдоподобия, на мой непросвещенный, конечно, взгляд. Я - не интеллектуал, я - практик. Поэтому возможен, например, обмен на милицейский наган, со шнурком. Для удовлетворения какой-нибудь странной прихоти. А для чего, собственно, и жить, как, не удовлетворяя самые смешные, естественно на первый взгляд, причуды. По-моему, только так и можно сопротивляться, конечно, в какой-то очень незначительной мере собственной несвободе.
- Я должен откланяться, - произнес Евгений Павлович. - Служба-с!
- А может быть, останетесь? У нас сегодня, ну не то что бы прием, а так, соберутся знакомые, интересные люди, получите удовольствие. Будут и очень хорошие женщины.
- Женщины? - засомневался Евгений Павлович: "Может, действительно остаться?.. Пожалуй, все же не стоит…" и, приняв окончательное решение, добавил: - К сожалению! Увы!
- Ну, что ж! Тогда не смею задерживать! - любезно закончил разговор хозяин дома. - Рад был познакомиться!
- Взаимно, - не менее любезно откланялся Евгений Павлович.