– Вам нравится ваш дом?

– Дуже гарний дом, та великий.

– А тут что у вас – гостиная?

– Нi. Це зала.

– А здесь столовая?

– Нi. Тут у нас спальня.

– У вас же на втором этаже есть две спальни и ванная при них.

– Це точно. Раз у тиждень ми пiдiймаємось на другий поверх митися у ваннi.

– А почему вы в кухне держите так много цыплят?

– А де ж їх держати?

– А уборная у вас что, не работает?

– Нi, робить дуже гарно.

– А чего ж она завалена ящиками и мисками?

– Ну тут ви вже звиняйте. Ми хоч в унiверситетах не вчилися, но щоб таке робить в своєму домi. Самi не робимо i дiтям не дозволяємо. Нехай ходять за клуню.

Это мы в одном из первых сел – потемкинских деревень, построенных на Украине в конце 50-х годов. Выходим на центральную площадь. Озверевшие бабки, подобрав подолы, с диким визгом несутся через дорогу. Центральную площадь разместили на трассе, чтобы все видели, какой у них клуб и торговый центр. По трассе несутся машины со скоростью 60 км/час. Для местного населения это зона повышенного риска.

В середине 60-х началась новая эпопея с потемкинскими деревнями. Было решено создать экспериментально-показательные села. Поскольку я уже занимался экспериментальными проектами, мне всучили приказ Госстроя и отправили в Крым составлять задание на проектирование экспериментально-показательного поселка Восход. Я вылетел в Симферополь, где меня уже ждал посланец «хозяина» – так называли председателя колхоза Петра Семеновича Переверзева. Сам он оказался на редкость разумным и эрудированным человеком – блестящим организатором. В свое время он взял довольно хилый колхоз и сделал из него колхоз-миллионер. Вечером меня накормили-напоили и спать положили, а утром ни свет заря я стоял у конторы, построенной в стиле ампир. Перед ней находился памятник Карлу Марксу, а не Ленину, что само по себе было необычно. Потом я узнал, что с одной и той же скульптуры сделали несколько формовок и поставили в разных поселках. Но если тут этот памятник не вызывал возражений, то в расположенной рядом Петровке это было нечто удивительное. Дуэль! На большой площади располагались контора и школа напротив друг друга. Перед одним зданием спиной к нему поставили Карла Маркса, перед другим Ленина на таком же пьедестале. И вот они стояли как на дуэли перед первым выстрелом, мрачно глядя друг на друга.

Утром я направился к конторе. На ступеньках стоял старый еврей – Яков Аронович – заместитель председателя, в мятом картузе и очках-линзах. Он почти ничего не видел, зато все помнил. В руках у него не было ни единой бумажки. Он останавливал подъезжающие машины-полуторки и самосвалы странным приветствием:

– Куда ты едешь, куда?

– На второе отделение грузить удобрения.

– А я говорю – нет. Ты едешь в Климово за яблоками и везешь их на вокзал.

– Куда ты едешь, куда, я спрашиваю (это уже следующий).

– На станцию «Урожайная» за кирпичом.

– А вот и нет. На станцию таки да, но там ты возьмешь тару для «Алиготе» и привезешь на винзавод.

– А ты куда едешь, куда? Ша, не гони. Ты думаешь, что без тебя разберут весь виноград? Ах, ты не знал, что за виноградом? Я бы знал, что ты так быстро поворачиваешь, я бы послал тебя за блоками. А пока поезжай на виноградники на третье отделение, только аккуратненько, а то по дороге сделается вино.

– А ты куда едешь, куда?..

Наконец появился Петр Семенович:

– Поздно спать изволите, наш дорогой товарищ архитектор. А я тут в 6 утра уже планерку собрал, думал, что вы народу расскажете, какой тут будет «город заложен назло надменному соседу». – Надменным соседом был Илья Абрамович Егудин – председатель соседнего колхоза-миллионера, который тоже попал в экспериментальные.

Мы походили по селу. Впечатление было довольно убогое. Потом засели у него в кабинете и договорились насчет программы. Новая застройка 3-4-этажная, Дворец культуры, торговый центр, Дворец спорта с искусственным льдом и т. д.

– И чтоб высота комнат была 3 метра.

– Так по нормам же можно только 2,5.

– Пишите три в порядке эксперимента. Наши люди выдержат, а я пробью.

Я отстукал программу, подписал у председателя и поехал в Симферополь согласовать с облисполкомом. Перепуганный чиновник позвонил в обком, и через час мы сидели уже у заведующего строительным отделом обкома. Он прочитал программу и возопил:

– Да вы что там в Москве и Киеве совсем с ума сошли? В понедельник явились ко мне из Курортпроекта с программой. Аквариум для Алушты с отделением для крупных рыб и акул. Я спрашиваю: «Вы в Алуште были? Вы видели, что это за поселок? Зачем им вгрохивать столько денег в крупных рыб? Зачем им, спрашивается, акулы?» А они мне: «Это сразу увеличит приток отдыхающих». Приток отдыхающих увеличивают пансионаты, а не акулы, стройте лучше пансионаты. Еле отбился. И тут же, бац, приезжают москвичи. Крематорий для Ялты на 10 тысяч трупов в год. «Да вы что, с ума сошли, – кричу я, – вы что решили за полгода похоронить всю Ялту?» А они отвечают: «Не волнуйтесь, мы подключим все побережье и отдыхающих». «Да они же приезжают сюда отдыхать, купаться в море, загорать, а не помирать». А они: «Бывает и так: сначала загорают, потом помирают». Еле выпер их в Министерство коммунального хозяйства. Только чуть-чуть успокоился, так теперь вы со своим ледовым стадионом.

– А это не я, – робко вставил я. – Это заказчик.

– С заказчиком я решу, – он снял телефонную трубку. – Петр Семенович! Дорогой! У меня тут твои проектировщики. Умоляю! Выкинь ты этот балет на льду. На кой черт он тебе сдался? Ах, любишь? Вот и хорошо! Смотри по телевизору. Если построишь хороший поселок, я сам помогу тебе пробить Дворец спорта. А пока выкинь.

Дворец спорта выкинули, программу перепечатали, и я отправился с ней в Киев. Сроки дали мизерные, так что опять началась потогонная работа. Новые дома запроектировали секционными и галерейными. После первой же беседы с Петром Семеновичем от галерейных домов пришлось отказаться. Аргумент был один:

– У меня всего один милиционер.

– А при чем тут милиция?

– К сожалению, при всем. Завтра один жилец поставит на галерею бочку, послезавтра другой поставит ящики, а потом начнется ссора и драка.

Проект сделали, утвердили, и уже через полгода пошли рабочие чертежи первой очереди. Объем вышел большой (около тысячи чертежей в семи экземплярах). Тут и котельные, и очистные сооружения. Пришлось сесть с двумя сотрудниками на час и обучить их своей подписи. Теперь мы подписывали за главного архитектора проекта втроем. После этого я трижды ездил в Крым, трижды меняли начальника строительства. Каждый новый начальник устраивал мне прием, но стройка так и не начиналась.

В рабочих буднях я забыл о диссертации, но обо мне, оказывается, помнили. Я получил пакет из ВАКа с приглашением на экспертную комиссию и с копией анонимной рецензии. Теперь я понял, что такое черный рецензент. Ему не нравилось все, но при этом он ничего не обосновывал. Председателем экспертной комиссии был Предтеченский, а его соратник и аспирант делал диссертацию на ту же тему. Я побеседовал с приехавшим из Москвы профессором Михаилом Сергеевичем Туполевым и рассказал ему обо всем.

– Ради Бога не волнуйтесь. Предтеченский – милейший человек, я ему расскажу о вашей работе и он сделает все, чтобы не было никаких проблем.

Когда я приехал в Москву, я решил не звонить, а прямо пойти в Московский архитектурный, к Туполеву. Он выглядел несколько растерянным.

– А у вас, собственно, когда экспертная комиссия?

– Завтра. Вы же записали, Михаил Сергеевич.

– Ах, да, да. Я беседовал с Предтеченским. Он милейший человек, он сказал, что все будет в порядке.

Несколько успокоенный, хотя и с некоторыми сомнениями, я отправился на комиссию ВАКа. Вел ее, естественно, Предтеченский. Меня попросили ответить на замечания рецензента. Я начал излагать свои соображения в достаточно вежливой форме, несмотря на абсурдность обвинений. И тут председатель меня прервал:

– Вы, очевидно, нас не поняли. Нас не интересуют ваши оправдания. Я хочу объяснить и вам, и членам комиссии. У нас уже есть два метода инсоляционных расчетов, и третий метод нам не нужен.

– Да, но у меня разработана новая общая методика оценки условий инсоляции и расчета солнцезащитных устройств, чего нет ни в одной из работ на эту тему.

– А нам не нужны ни новые методы, ни новые методики. Выйдите, пожалуйста, из зала. Если у нас возникнут вопросы, мы вас позовем.

Когда я через 20 минут заглянул в зал, там было пусто. У них был предусмотрен запасной выход, чтобы избежать эксцессов. Соискатель, проходивший до меня, потащил меня на третий этаж к секретарю.

– Не шумите, – сказали нам, – поезжайте домой и ждите вызов на президиум ВАКа.

– Во-первых, я парторг института, во-вторых, у меня оформлен выезд на работу в одну из слаборазвитых стран, – кипятился мой коллега. – Сейчас я поеду в Министерство иностранных дел. Гарантирую вам большие неприятности, если мой выезд будет сорван.

Я не был парторгом, я даже не был коммунистом, у меня не было вызова ни в одну из африканских стран, и поэтому я отправился в Киев. Встречаться еще раз с Туполевым и беседовать с ним о «милейшем человеке» мне тоже не хотелось.

В Киеве мне не пришлось долго горевать. Меня ждала телеграмма из Восхода: «Есть вопросы по проекту. Просим срочно командировать автора. Начальник ПМК Рындин». ПМК – это подвижная механизированная колонна. Опять новый начальник, опять вопросы, и никто ничего не строит. Однако в командировку меня все-таки выперли, так как объект курировался ЦК. В Симферополе меня ждала машина, и мы поехали в Восход. Когда мы въехали в поселок, я был поражен. Стройка кипела вовсю. Дома под снос были ликвидированы, проложена дорога, вдоль которой стояли штабеля блоков и панелей, на отдельной площадке стояли вагончики-трейлеры для строителей и, наконец, первый четырехэтажник был смонтирован. Торчали три башенных крана. Грязь вокруг была непроходимая. Я с ужасом взирал на весь этот бедлам – неужели это я вызвал из-под земли все эти силы? Ко мне подошел молодой человек с большими залысинами и широкой улыбкой. Он был в резиновых сапогах, но в белой сорочке и с галстуком. Представился:

– Я – Рындин Иван Иванович. Это я вас вызвал. Советую в контору не ходить, там все равно никого нет. Предлагаю пойти со мной в вагончик и там спокойно побеседовать. Там я вам дам сапоги, потому что в этих туфельках вы и двух шагов не пройдете.

– Как вам все это удалось сделать за столь короткое время? – спросил я, когда мы вошли в вагончик. – Ведь всего пару месяцев назад ничего не было.

– Это длинный рассказ. Во-первых, давай на ты, а во-вторых, для начала я предлагаю заняться ангелами, если ты не возражаешь.

Я ожидал всего, только не религиозной тематики. Я сказал, что в вопросах богословия я не большой специалист. Оказалось, что «заниматься ангелами» – это означает пить коньяк. Дело в том, что до этого Иван Иванович строил коньячный завод, и с тех пор ему поставляли оттуда коньяк, но так как с тарой были проблемы, ему наливали его в некондиционные бутыли от итальянского вермута, на этикетках которых были изображены ангелы. После первой рюмки он мне начал излагать историю строительства.

– Сначала был оргнабор. Среди набранных кадров были и бывшие уголовники, и проститутки, и прочие деклассированные элементы. Были и нормальные ребята, которые рвались в Крым на солнышко. Но вот с милицией плохо. Поэтому каждый вечер мы с прорабом Цыбиным надеваем повязки дружинников и ходим от центра к вагончикам и обратно. Слава Богу, что у нас обоих первый разряд по боксу. Возле штабного вагончика стоит бочка с водой. Если кто-то перепьет и чересчур раздухарится, мы его окунаем в бочку. Это на третий день начало действовать. Сейчас желающих искупаться почти нет. Потом на этих деятелей сильно действует личный пример. Каждое утро, независимо от погоды, мы с Цыбиным выходим в плавках, идем под холодный душ и делаем зарядку. На это зрелище сбегается вся колонна. И обязательная форма. Мы в штабной вагончик идем только в белых рубашках и галстуках. Так что можешь нам составить завтра компанию под холодным душем. – Я принял это предложение без восторга.

– А как же тебе удалось с этой шантрапой так двинуть стройку?

– Очень просто. Первыми пришли «Колхиды» с панелями и автокраны, чтобы их разгружать. Я запретил их ставить в штабеля, а заставил сбросить на те места, где должна была пройти дорога.

– Так ты же на этом потерял много панелей. Я видел – многие уже треснули.

– То же самое сказал мне управляющий и пригрозил отдать под суд. Я сказал, что строить без дороги все равно не смогу, помянул ленинский лозунг, что культура страны начинается с дорог. В это время вмешался Переверзев и сказал, что сам отдаст управляющего под суд, так как тот полгода ни хрена не делает. «Хозяина» боятся, так как он депутат Верховного Совета СССР, и дело замяли. Но после этого я смог и краны поставить, и монтаж нормально вести. А то, что десяток нормально работают, а остальные сачкуют, так это на любой стройке так.

После этого я предложил прерваться, чтобы разобраться с чертежами и с вопросами.

Когда мы закончили, он мне сказал:

– Сегодня я тебе не советую идти к «хозяину». У него вечерняя селекторная планерка, а потом ты ничего с ним не решишь на ночь глядя. Спать будем в моем вагончике, правда, он не отапливается.

– Что же ты ничего не мог придумать с отоплением?

– Да нет, у нас все вагончики отапливаются. Но тут такая история поизошла. Как я тебе говорил, контингент у нас морально неустойчивый. И вот позавчера приехал шофер на «Колхиде» и привез крупные блоки из Альминского карьера. Пока разгрузили, то да се, уже темно. Я и говорю ему: «Оставайся, у нас переночуешь, в третьем вагончике место есть». Это мы тут вдвоем с Цыбиным жируем, а у них по 16 человек в вагончике. Он почувствовал волю, достал бутылку водки, познакомился с одной такелажницей, выпил с ней и отправился к ней в вагончик заниматься любовными делами. Да видать, парень немного перебрал. Только бабы рассказывают, что подруга его взмолилась: «Хватит уже, завтра рано на работу. Сколько можно?» И тут, как он уверяет, с верхней полки поступило настойчивое предложение подняться наверх и предаться новым ласкам. В это время с соседней койки вскакивает спавшая девица и заявляет: «Как это к тебе? Я уже давно дожидаюсь». Наш герой не был готов к такой популярности. Он хватает брюки и с криком «Помогите! Насилуют!» голый несется по поселку. На следующий день «хозяин» мне устроил скандал: «Понавезли, понимаешь, блядей. Вы мне всю молодежь перепортите». Пришлось вагончик расформировать, а так как свободных не было, мы с Цыбиным переехали в нетопленый.

Тут пришел Цыбин, и мы ужинали уже втроем. Так началось наше содружество со строителями, которое длилось много лет.