Вена, 13 апреля 1914 г.

Когда человек прошел через врата смерти, он сложил свое физическое тело. Физическое тело передано элементам земли. Можно сказать: физическое тело изъято из сил и законов, которые его пронизывают насквозь между рождением и смертью человека, а те, другие законы, которым он после смерти подпадает как физическое тело, являются просто физическими и химическими законами. С точки зрения физического мира у человека, само собой разумеется, такое воззрение, что от человеческого существа на физическом плане осталось то, что принадлежало этому физическому плану. Это принадлежит физическому плану теперь и передается физическому плану после смерти. Для самого же человека должно быть, естественно, принято во внимание и при правильном воззрении на духовный мир принимается во внимание та точка зрения, которую должен был принять умерший человек, прошедший через врата смерти. Для него оставление физического тела означает некий внутренний душевный процесс. Для оставшихся то, что после смерти происходит с физическим телом, является внешним процессом, и внутреннее человека, человечески душевное умершего человека уже не отпечатывается внутри того, что осталось в виде мертвых останков. Для человека же, который прошел через врата смерти, остается еще, однако, все же нечто привязывающее, хотелось бы сказать, нечто связанное с оставлением тела. Он имеет внутреннее душевное переживание: «Ты вышел из своего физического тела и оставляешь это физическое тело». Чрезвычайно трудно с точки зрения физического плана действительно точно (соответственно действительному положению дел) обрисовать то, что тогда происходит в душе человека, потому что этот внутренний процесс нечто бесконечно всеобъемлющее, нечто бесконечно значительное: это — внутренний процесс, который в сущности длится короткое время, но имеет универсальное значение для всей человеческой жизни. И вот, если бы мы хотели описать то содержание представлений, которые происходят в душе, то содержание, которого, конечно, сегодня в открытой лекции еще нельзя было касаться, если бы мы хотели обрисовать внешний, в данном случае духовно внешний процесс представлений, которым, так сказать, начинается жизненный путь, протекающий между смертью и новым рождением, то можно было бы сказать: у прошедшего через врата смерти является прежде всего чувство: теперь ты находишься в совершенно ином отношении к миру, чем прежде, и все прежнее отношение, которое у тебя было к миру, радикально преобразовалось. Если бы мы хотели обрисовать то, что переживается в представлениях, то мы должны были бы описать это следующим образом: человек жил до своей смерти на Земле, у него была привычка стоять на твердой материальной почве, видеть на ней существа минерального, растительного, животного царств, существа гор, облаков, рек, звезд, Солнце и Луну и, благодаря своей собственной точке зрения и своим находящимся в физическом теле способностям, представлять себе это целое таким образом, как теперь его себе представляют, несмотря на то, что в настоящее время знают, благодаря Копернику, что оно в сущности является лишь видимостью: там наверху голубой небесный свод, как небесная чаша, там на ней звезды, над ними ходят Солнце и Луна и т. д., мы сами как бы в этой чаше, в центре этого полого шара, в середине на Земле со всем тем, что Земля дает для восприятия.

Теперь для нас дело не в том, мои милые друзья, что это лишь видимость, что мы сами только благодаря ограниченности наших способностей образуем себе этот голубой шар, а дело в том, что мы не можем не видеть это, мы видим именно это, потому что, благодаря ограниченности наших способностей, оно является этим, видим именно голубой шар, образующий над нами небесный свод. Когда человек прошел через врата смерти, то первое, что он должен сделать, это выработать представление в своей душе: теперь ты находишься вне этого голубого шара, в котором ты находился. Ты видишь его извне, но так, будто он сжался в звезду. В начале не имеют никакого сознания о звездном мире, в котором, собственно говоря, распростерты, но в начале имеют лишь сознание того, что оставлено, сознание, что оставлена та сфера сознания, которая была в физическом теле, что оставлено то, во что давали возможность проникать взором человеческие способности, которые развиваются в физическом теле. Происходит, — но духовно, — нечто подобное тому, что должно было бы произойти, если бы цыпленок, который раньше находился в яичной скорлупе, сознательно разбил ее и затем эту разбитую скорлупу, которая до того его обнимала, его прежний мир, рассматривал не изнутри, а снаружи. Конечно, это представление является опять же Майей, которая тогда проходит через человеческую душу, но необходимой Майей. Как сказано, сжалось как бы в звезду то, что до того давало содержание нашему сознанию, осталось то, что исходя от этой звезды, распространяется, то, что можно было бы назвать «излучающейся космической мудростью». Эта излучающаяся космическая мудрость есть та самая, о которой я вчера говорил в последней лекции, о которой я говорил, что мы имеем ее в изобилии, она блестит и сверкает нам, как бы исходя из огненной звезды, теперь она не голубая, как небесный свод, она теперь огненная красновато — вспыхивающая, как бы исходящая от огненной звезды. И из нее излучается в пространство изобилие внутренне — подвижной мудрости. Эта мудрость показывает нам сперва то, что можно было бы назвать картиной воспоминания нашей последней земной жизни. И все происшествия, через которые мы нашим внутренним переживанием прошли между рождением и смертью, прошли сознательно, они выступают перед нашей душой, но так, что мы знаем: ты видишь все это, потому что звезда, которая здесь перед тобой заблестела, является фоном, который внутренней своей деятельностью вызывает все то, что ты можешь видеть, то что простирается как картина воспоминаний.

Это все представляется с имагинативной точки зрения. С точки зрения внутреннего опыта, переживание примерно такое, что проходящий через врата смерти совершенно наполнен мыслью: да, ты оставил свое тело, теперь в духовном мире это тело — чистая воля. Волящая звезда, звезда, субстанция которой — воля, вот теперь твое тело. И эта воля раскаляется в тепле и излучается в даль миров, в которую ты теперь сам излился, она отражает тебе твою собственную жизнь между рождением и смертью как некую большую картину. И благодаря этому обстоятельству, ты мог высосать и вытянуть из мира все то, что ты на физическом плане высосал и вытянул из мира. Потому что эта звезда, эта волящая звезда, которая сейчас образует фон, она — духовное твоей физической жизни, эта волящая звезда есть дух, который пропитывает и пронизывает силой твое физическое тело. То, что на тебя излучается в виде мудрости, это — деятельность, подвижность твоего эфирного тела. И проходит время, которое, собственно, длится только дни, и получается впечатление: жизнь разыгрывается как картина воспоминаний. Наши мысли, которые стали нашими воспоминаниями в течение жизни на Земле, они катятся в этой жизни воспоминаний, они еще раз выступают перед нашей душой. И мы сохраняем их так долго, насколько у нас силы, чтобы в нормальных условиях в физической жизни быть в бодрственном состоянии. Дело не в том, сколько времени мы когда — нибудь в жизни бодрствовали в ненормальных условиях, дело в том, сколько в нас сил, чтобы выдержать бодрственное состояние. Силы у одного человека столько, что он едва может прободрствовать ночь без того, чтобы его одолела усталость, у другого столько, что он может выдержать дольше, не будучи усталым. И от количества этих сил зависит, сколько времени нужно человеку, чтобы справиться с этой картиной воспоминаний. При этом, однако, мы имеем совершенно отчетливое сознание, что благодаря находящейся на заднем фоне звезде, в этой картине воспоминаний находится то, что мы завоевали в последней нашей жизни, что в ней находится то, благодаря чему мы созрели, что мы пронесли через смерть как некий плюс сравнительно с тем, что мы имели, когда мы входили в наше рождение. И то, что мы можем обозначить как плод последней жизни, — мы его чувствуем так, как будто бы он не остался таким, каким был во время картины воспоминаний, но удалился, как будто бы он ушел, как будто бы он вошел в будущее времен и пропал в будущем времени.

Сегодня я, главным образом, буду говорить, как обстоит с жизнью между смертью и новым рождением у таких людей, которые достигли нормальной продолжительности жизни и умерли в нормальных условиях. О важнейших исключениях я сообщу завтра.

Таким образом, плод нашей жизни удаляется, когда мы его достигли, и мы знаем в душе: этот плод находится где — то, но мы отстали от него. У нас такое сознание, точно мы остались в прошедшем, а плод жизни ушел вперед, чтобы прибыть ранее к какой — то более поздней точке, и мы должны следовать за ним, за этим плодом жизни. Это внутреннее переживание, что плод жизни пребывает во вселенной, это внутреннее переживание мы должны хорошо себе представить, потому что это и есть то, что составляет основу нашего сознания, начало нашего сознания после смерти. Наше сознание должно ведь всегда быть чем — нибудь пробуждено, — вызвано. Когда мы просыпаемся утром, то наше сознание снова пробуждается, тогда как во время сна мы бессознательны, оно пробуждается благодаря погружению в физическое тело и благодаря тому, что нечто воздействует на нас извне. В условиях, наступающих непосредственно после смерти, это сознание пробуждается благодаря нашему внутреннему чувствованию и переживанию, именно благодаря тому, что является плодом нашей последней жизни, что мы завоевали себе. Оно имеется здесь, но оно находится вне нас. И благодаря этому прочувствованию и переживанию нашего самого внутреннего земного существа, находящегося вне нас, мы получаем первое воспламенение нашего сознания после смерти, через него оживляется наше сознание. И затем наступает время, когда нам необходимо развивать душевные силы, которые в течение жизни на физическом плане должны, собственно, оставаться неразвитыми, потому что все они употребляются на то, чтобы насквозь организовать физическое тело и все то, что к нему относится, — всю физическую жизнь. Это душевные силы, которые в течение физической жизни должны быть превращены в нечто иное. Эти силы должны постепенно пробудиться после смерти. Уже в те дни, когда мы переживаем картину воспоминаний, мы должны отметить такое пробуждение душевных способностей. Когда эта картина воспоминаний постепенно отливает, меркнет, то это происходит потому что мы в течение этих дней уже развиваем те силы, которые, правда, лежат в основе нашей способности вспоминать, но во время физической жизни не осознаются. Они потому не осознаются во время физической жизни, что мы должны их в это время медленно преобразовывать, чтобы быть в состоянии образовать воспоминания. Последнее большое воспоминание, которое у нас появляется после смерти в виде большой картины, должно сперва отпасть, потускнеть, тогда из потускнения развивается то, что мы не смели иметь в сознательном виде перед смертью. Потому что, если бы мы имели это в сознательном виде перед смертью, то в нас никогда не могли бы образоваться силы воспоминания. Они превратились в способность вспоминать, эти силы, которые теперь развиваются в душе во время потускнения воспоминания картины жизни. Они перешли в силу воспоминания перед смертью, и теперь они выходят, благодаря тому, что побеждается возможность самым обыкновенным образом вспоминать земные мысли и благодаря тому, что в нас пробуждается, как первая духовно — душевная сила, эта как бы в духовное превращенная сила воспоминания. Она так выходит после смерти из человеческой души, как выходят душевные силы из подрастающего ребенка в первые недели жизни. Когда нарастает эта душевная сила, для нас становится ясным, что за теми мыслями, которые во время нашего пребывания на физическом плане были только теневыми картинами, что за этими мыслями находится нечто живое, что в мире мыслей есть жизнь и деятельность. И мы усматриваем, что картина наших мыслей во время нашей физической жизни была именно только теневой картиной, что она в действительности является лишь суммой, распространением элементарных сущностей. Мы видим как бы угасание наших воспоминаний и видим, взамен этого, рождение из всеобщего космоса мудрости значительного числа элементарных сущностей.

Вы можете спросить, мои милые друзья, разве это не отпадает от нас после смерти, так что мы побеждаем силу воспоминаний и получаем тогда нечто совершенно иное? Нет, это не отпадает от нас, потому что после смерти оно нам обильно возмещается. Вместо того, чтобы, как при жизни, вспоминать наши мысли, мы после смерти замечаем, что эти мысли, которые при жизни были всего лишь мыслями о воспоминаниях, теперь представляются нам как воспоминания. О, это сокровище памяти, которое мы имеем при жизни, оно нечто гораздо большее, чем просто сокровище памяти. Лишь только мы выходим из жизни, как видим все это сокровище памяти в живом присутствии, потому что оно здесь перед нами. Каждая мысль живет в виде живого существа. Теперь мы знаем: «Ты думал в твоей физической жизни, и тебе явились твои мысли, и в то время, как ты воображал безумно, что образуешь мысли, в это время ты создавал только элементарные существа. Это и есть то новое, что ты приобщил к вселенной. Теперь перед тобой то, что было рождено тобой в духовном, теперь перед тобой всплывает то, чем в действительности были твои мысли». И лучше всего можно узнать непосредственным созерцанием, что собой представляют элементарные сущности, когда сперва узнаешь те элементарные существа, которые сам создал. В этом состоит наиболее значительное впечатление первого времени после смерти, когда возникает картина воспоминаний, она начинает жить и, начиная жить, она превращается в элементарные существа. Теперь она показывает свое истинное лицо, и в том и заключается ее исчезновение, что она становится чем — то совершенно иным. Если мы, например, умерли в 60 или 80 лет, то нам больше не надо силы воспоминания, чтобы вспомнить какую — нибудь мысль, которую мы имели в 20‑м году нашей жизни, потому что она находится перед нами как живое элементарное существо, нам нечего вспоминать ее, и если бы мы умерли на 40‑м году, то мысли нашей было бы все равно всего 20 лет, и это на ней отчетливо видно. Эти элементарные сущности сами говорят, сколько времени прошло с тех пор, как они образовались. Время становится пространством, оно стоит перед нами в том, что живые сущности показывают свои знаки времени. Время становится непосредственным присутствием в этих условиях.

И из созерцания этих созданных нами элементарных существ, которыми мы были окружены уже при жизни и которых мы начинаем видеть после смерти, мы учимся познавать природу элементарного мира вообще и этим подготавливаемся также к пониманию и таких элементарных существ внешнего мира, которые и без нас существуют в духовном космосе. Благодаря нашему собственному творчеству, мы учимся узнавать других. Подумайте только, как бесконечно отлична эта жизнь между смертью и новым рождением от земной жизни. Первое, что происходит после рождения, это то, что человек еще не узнает самого себя. То, что он переживает совершенно маленьким ребенком, это переживают с ним и другие, он родился, и другие — его родители — смотрят на это рождение. После смерти мы, конечно, сперва не смотрим сами на себя, но на рожденное нами мы смотрим как на внешний мир. То, что находится извне, что мы родили в момент смерти, на это мы смотрим сами. Как истинно то, что человек, вступая через физическое рождение в бытие, имеет перед собой непонятный ему внешний мир и является существом, которое только для других плачет и смеется, так после смерти, то есть, после рождения в духовном мире, мы начинаем сами быть в окружении, которое сами себе создали. Мы родили мир, тогда как, рождаясь в физический мир, мы сами рождаемся миром. Так обстоит дело с нашими мыслями и с тем, что происходит из мыслей, — с воспоминаниями, с сокровищем памяти.

Иначе обстоит дело с тем, что принадлежит нашим чувствам и воле. В первой лекции я изложил, что сфера наших чувств и воли, собственно, еще не родилось в нас во всей своей сущности, что воля и чувство в известном отношении представляют нечто, что не приходит к полному своему рождению. Это особенно ясно после смерти, потому что воля и чувство, как они пронизывают физическое тело, имеются еще и после смерти. Таким образом, человек, после того, как звезда воли удалилась с плодами его последней земной жизни, живет в элементарном мире, который является его окружением и которому он дает основной тон своими превращенными воспоминаниями. Человек так живет в этом мире, которым он, собственно, является в том смысле, как только что изложено, что он знает: «Да, но твое чувство и воля живут еще в тебе, они теперь имеют воспоминание, своего рода связь с последней земной жизнью». И это длится десятилетия. Когда мы находимся между рождением и смертью, то мы наслаждаемся и страдаем, живем в страстях, развиваем волевые импульсы, благодаря тому, что несем в своем теле чувствующую и волящую душу, но никогда не бывает так, чтобы через тело действительно могли найти выход все те силы, которые лежали в чувстве и воле. Даже достигая крайне преклонного возраста, мы умираем так, что могли бы еще больше наслаждаться, больше страдать, развивать еще больше волевых импульсов. Однако должно быть сперва побеждено, то, что имеется еще в душе из возможностей чувствования и воления. До тех пор пока оно еще не побеждено полностью, у нас остается связь вожделения с последней земной жизнью. Мы как бы оглядываемся на эту последнюю земную жизнь. Это своего рода отвыкание от связи с физической земной жизнью. Природу этой силы, которую мы должны победить, для победы над которой нам, собственно, необходимы десятилетия, природу этой силы постигает тот, кто хотя бы только немного становится духоискателем, потому что она сравнительно легко постигается при духоискательстве.

Когда мы ежедневно засыпаем от дневных переживаний, время между засыпанием и пробуждением мы в нашем душевно — духовном находимся вне нашего тела. Мы возвращаемся назад, потому что в душевно — духовном чувствуем стремление к этому возвращению, потому что мы действительно чувствуем желание обладать телом. Мы чрезвычайно желаем войти в наше тело. И кто может пережить пробуждение сознательно, тот знает: «Ты хочешь пробудиться, и ты должен хотеть пробудиться». Существует как бы притягательная сила в духовно — душевном к телу. Эта сила должна постепенно догореть, должна быть совершенно преодолена. Это длится десятилетия. В это время мы постепенно преодолеваем нашу связь с последней жизнью, и это значит, что в отношении переживаний после смерти мы, собственно, должны все переживать обходным путем через нашу земную жизнь.

Теперь я в состоянии, после того, как прочел предшествовавшие лекции, описать вам некоторые процессы подробнее, чем обычно, когда можно было описывать только общим образом, потому что для точного описания должны быть сперва установлены понятия.

Допустим, что мы оставили человека на Земле, а сами прошли через врата смерти. Мы стали, таким образом, во времени, когда приобрели себе способность взирать в элементарные существа и чувствовать себя самих, таким образом, мы знаем: наши земные плоды удалились, однако мы еще связаны с нашей последней земной жизнью. Представим себе, что мы оставили очень любимого человека, когда прошли через врата смерти. Теперь после смерти мы постепенно приходим к тому, что, привыкая созерцать наши собственные элементарные существа, мы созерцаем и элементарные существа других людей. Теперь мы приучаемся видеть мысли других людей в виде элементарных существ. Этому мы учимся постепенно созерцая наши собственные элементарные существа. Что думает человек, которого мы оставили, и что живет в его душе в виде мыслей — это мы видим непосредственно, потому что оно выражается в элементарных существах, которые выступают перед нашей душой в мощных имагинациях. После смерти мы можем иметь больше связи с внутренней сущностью данного человека, даже больше, чем мы с ним имели в физическом мире, потому что, когда мы сами были в физическом теле, мы ведь не могли смотреть на мысли другого человека, а теперь мы можем это сделать. Но для этого нам нужно как бы воспоминание чувства (прошу хорошо обратить внимание на это слово) — связь чувства с нашей собственной последней земной жизнью. Мы должны как бы так чувствовать, как мы чувствовали в теле, и это чувство должно давать в нас отзвук. Тогда связь с человеком оживет, иначе же она была бы лишь образной, подобно тому, как нам представляются мысли другого человека. Мы получаем, таким образом, живую связь обходным путем через наши чувства. И так, собственно, обстоит дело со всем остальным.

Мы вырабатываемся из состояния, которое можно характеризовать, сказав: еще некоторое время мы должны брать силы из нашей последней земной жизни для того, чтобы прийти в живую связь с окружающим нас духовным миром, мы должны еще оставаться с этой земной жизнью связанными. Мы любили души, которые оставили и содержание которых нам представляется как мысли, как элементарные существа. Но мы их любили, потому что мы сами еще живем любовью, которую мы развивали по отношению к ним в течение нашей земной жизни. Неприятно употреблять такие выражения, но некоторые из вас меня поймут, если я скажу: земная мысль значит не жизнь мыслей, земная жизнь, как прочувствованное и пронизанное волевым импульсом душевное содержание, с которым мы еще связаны, является своего рода электрическим реле собственной индивидуальности на то, что нас духовно волнообразно окружает, как бы своего рода реле. Мы все воспринимаем обходным путем через последнюю нашу земную жизнь, но лишь через то воспринимаем мы принадлежащее нам в духовном мире, что было в последней нашей земной жизни чувствованием и волением. Мы чувствуем себя живущими дальше во времени, как своего рода комета времени. Наша земная жизнь еще тут, как ядро, но ядро выпустит из себя в скором времени своего рода хвост, который мы переживаем. Мы связаны еще с нашей земной жизнью, поскольку она наполнена чувством и волей, и в глубине нашей души должно родиться из этой земной жизни, как я вам описывал, должно родиться нечто, которое теперь не является непосредственно чувством и волей, потому что душевные силы, которые мы здесь развиваем в физическом мире, также и сила чувств и сила воли, которые мы имеем в физическом мире, мы имеем в этой форме благодаря тому, что мы живем именно в физическом теле. Если же душа больше не живет в физическом теле, то она должна развивать другие способности, которые во время физической жизни только дремлют.

Она должна, пока еще в ней годами действуют отзвуки чувств и воли, вырвать из этой связи то, что она в этом отношении может использовать и в духовном мире, а именно силы, которые я обозначил, говоря: это как бы чувствующее желание или желающее чувствование . О нашем чувстве и нашей воле мы знаем: они сидят в нашей душе, но от таких чувств и желаний, какие находятся в нашей душе, мы после смерти, в сущности, ничего не имеем, они должны постепенно померкнуть и притушиться, и с ними это и происходит с годами. Однако во время этого притупления и потускнения, из чувства и воли должно развиться нечто, что мы имеем после смерти. Наши мысли живут вне нас, как элементарные существа, из чувства и из воли, каковые в нас жили, мы бы ничего не имели для того мира, который вне нас и который мы сами. Мы должны постепенно развить волю и ее мы развиваем, — она изливается из нас, как бы истекает из нас и волнами течет туда, где находятся наши живые мысли. Она пронизывает их, потому что на волнах воли плывет чувство, которое в физической жизни только находится в нас. На волнах воли плывет чувство. Там, вне нас, вздымается и струится море нашей воли, и по нему плывет чувство. Оно плывет тогда, когда воля натыкается на какое — нибудь мысленное элементарное существо, тогда, при столкновении воли с элементарным мысленным существом, происходит вспышка чувства, и мы воспринимаем это отбрасывание назад нашей воли как реальную действительность духовного мира. Я скажу так: Допустим, что во внешнем духовном мире находится элементарное существо. Когда мы выработались из того состояния, через которое мы предварительно должны пройти, тогда наша воля, исходящая из нас теперь, устремляется потоком к элементарному существу. Там, где она сталкивается с элементарным существом, она отбрасывается назад. И теперь она возвращается назад не как воля: она возвращается как чувство, которое течет к нам обратно по этому морю воли. В виде чувства, которое возвращается к нам по волнам воли, живет наше собственное существо, излитое в космос. Благодаря этому элементарные существа становятся для нас реальными, благодаря этому мы постепенно воспринимаем все больше и больше то, что там находится вне нас из внешнего духовного мира.

Но еще одна душевная сила должна выйти из нас, она дремлет в еще более глубоких слоях души, чем чувствующая воля и волящее чувство: творческая душевная сила, как внутренний душевный свет, который должен светить в духовном мире для того, чтобы мы, не только плывя на волнах чувства, возвращающихся к нам по морю нашей воли, взирали на живые работающие объективные мысленные существа, но также насквозь просвечивали духовным светом этот духовный мир. Творческая духовная сила света должна исходить из нашей души в духовный мир. Она просыпается постепенно. Видите ли, мои милые друзья, из чувствующего воления и волящего чувствования мы имеем в себе, пока живем в физическом теле, по крайней мере, братскую пару — чувствование и воление — в дифференцированном виде. Мы их имеем в виде пары, тогда как они являются едиными, когда мы прошли через врата смерти. Эта творческая душевная сила, которую мы как душевный свет излучаем в духовное пространство (если я только могу здесь употребить выражение «пространство», потому что, собственно, это не пространство, необходимо, однако, прийти к известному пониманию этих отношений, применяя образные выражения) — этот душевный свет дремлет так глубоко, потому что стоит в связи с тем, о чем мы в жизни ничего не можем и не должны знать, он дремлет в нас глубоко внизу при жизни на физическом плане и затем, освобожденный в виде света, освещает и озаряет духовный мир. То, что из нас излучается, превращается во время нашей физической жизни и применяется для того, чтобы наше тело действительно жило и могло таить в себе сознание. Но находясь под порогом сознания, эта духовная сила света действует в нашем физическом теле как сила, организующая жизнь и сознание, мы не смеем вводить ее в наше земное сознание, потому что иначе бы мы лишили наше тело той силы, которая должна его насквозь организовывать — пронизывать. Теперь же (после физической смерти), когда нам уже нечего заботиться о теле, она становится духовной силой света и насквозь пронизывает лучами, и насквозь освещает, и насквозь просвечивает искрами все,  — слова эти обозначают реальные действительности.

Так мы постепенно врабатываемся, чтобы стать в духовном мире настолько же дома, переживать его настолько же реально, как здесь мы переживаем реальность физического мира. Мы постепенно врабатываемся, чтобы стать в духовном мире товарищами умерших человеческих душ, поскольку они реально живут в духовном мире. Мы живем среди душ, как здесь в физическом теле живем среди тел. И чем дальше мы проникаем в настоящий внутренний дух духоведения, тем яснее становится, что предположение, что после смерти мы не будем снова сходиться со всеми теми людьми, с которыми жили здесь, то предположение это представляется таким же глупым, сколь глупо было бы для физического плана предположение, что мы не встретим на Земле людей, когда через физическое рождение вступим на эту Землю. Люди вокруг нас. Точно также глупо, когда говорят: мы не находим, когда вживаемся в духовный мир, все те души, с которыми стояли в связи, и мы не находим также и сущностей Высших Иерархий, которых мы знаем, как знаем здесь на Земле минералы, растения и животных. Разница только в том, что в физическом мире, когда мы видим вещи, слушаем их, то имеем возможность видеть и слышать благодаря органам чувств, то есть получаем эту возможность от внешнего мира. В духовном же мире эта возможность приходит от нас самих, благодаря тому, что духовный свет излучается из нашей души и освещает, насквозь просвечивает все вещи.

Так мы вживаемся в то время, которое можно назвать первой половиной жизни между смертью и новым рождением. И тогда, как мы вживаемся в это время, мы проходим через те два состояния, о которых я говорил в открытой лекции: время, которое длится годами, в течение которых мы связаны с духовным миром, благодаря излучению нашей душевной световой силы, и в течение которых мы видим то, что находится вокруг нас — духов и души. Это видение затем тускнеет. Мы чувствуем: ты теперь развиваешь все меньше и меньше свою душевную световую силу, ты вынужден допустить, что становишься все сумрачнее и темнее в духовном смысле. И ты видишь все меньше духовных существ. И так идет все дальше и дальше, пока не наступает время, когда ты говоришь: сущности находятся здесь вокруг тебя, но ты становишься все более и более одиноким, у тебя осталось только содержание твоей собственной души, и это содержание становится тем богаче, чем меньше освещаются Сущности, находящиеся извне.

Существуют времена духовного общения и духовного одиночества, в течение которого снова переживают то, что было пережито во время духовного общения. Но все это в душе. И оно проходит и сменяется. Так мы вживаемся в духовный мир: духовное общение — духовное одиночество . Во время духовного одиночества мы знаем: то, что ты пережил вокруг себя в духовном мире, это ведь все было здесь, обо всем этом ты знаешь, однако теперь от этого остались лишь отзвуки в твоем внутреннем. Можно сказать: во времена духовного одиночества остаются воспоминания. Однако, такие слова не точно определяют суть дела. Я поэтому попробую обрисовать вам вещи еще и с другой стороны. Дело обстоит не так, как если бы мы в духовной темноте вспоминали то, что раньше пережили в духовном мире, дело обстоит так, что в каждый момент мы должны заново это воспроизводить: это — непрестанное внутреннее творчество. Но мы знаем при этом: в то время как там извне находится внешний мир, ты должен оставаться с самим собой и творить, это — мир, который там извне волнуется вокруг тебя, по ту сторону берегов твоего собственного существа. Однако, по мере того, как мы все дольше живем в первой половине жизни между смертью и новым рождением и по мере того, как мы приближаемся к середине времени между смертью и новым рождением, мы чувствуем, что одиночество становится все богаче, а мгновения наших прозрений в духовное окружение все короче и сумрачнее. И наконец наступает время в середине между смертью и новым рождением, которое я пытался обозначить в моей мистерии «Пробуждение Души» выражением «МИРОВАЯ ПОЛНОЧЬ». Человек имеет тогда наиболее интенсивную жизнь в своем внутреннем, однако у него нет больше духовной творческой силы, чтобы освещать свое духовное окружение, бесконечные миры могут нас тогда внутренне духовно наполнять, но мы не можем знать ни о каком ином бытии, кроме нашего собственного. Здесь находится середина переживаний между смертью и новым рождением — Мировая Полночь.

И затем начинается время, когда в человеке появляется тоска по позитивной творческой силе. Потому что, несмотря на переживаемую в нашем внутреннем бесконечность, в нас пробуждается стремление иметь снова вокруг себя внешний мир. Условия духовного мира весьма отличны от условий физического мира: в то время как страстное стремление в физическом мире является наиболее пассивной силой (если мы что — либо имеем, к чему стремимся, то это нечто и определяет нас), — в духовном мире имеет место противоположное. Там стремление становится творческой силой, оно превращается в то, что в качестве нового вида душевного света может дать нам внешний мир, внешний мир, который, однако, является внутренним миром, потому что нам открывается вид на наши прежние земные воплощения. Они лежат перед нами, освещенные светом, рожденным из нашего страстного стремления. В духовном космосе есть сила, которая, исходя из нашего страстного стремления, может осветить этот ретроспективный вид и дать нам возможность пережить его. Для этого, однако, в современном цикле развития кое — что необходимо. Я вам сказал: в течение всего этого времени первой половины жизни между смертью и новым рождением мы все время переходим от внутренней к внешней жизни, от одиночества к духовному общению. Условия внешнего мира таковы, что каждый раз, когда мы в этом духовном мире возвращаемся в наше одиночество, мы, конечно, во внутренней нашей деятельности все снова вызываем перед нашей душой то, что пережили во внешнем мире. Благодаря этому получается сознание, которое распространяется по всему духовному миру. Круги полета снова замыкаются в одиночестве. Однако, распространяемся ли мы по великому духовному миру или уходим назад, одно мы должны сохранить. До События на Голгофе было возможно, благодаря силам, связывающим человека с древнейшими временами, сохранять собранность, твердую собранность своего «Я», это значит — с протекшей земной жизнью связывать совершенно определенное, отчетливое воспоминание: «Я был на Земле в этой жизни (отдельным) “Я”». И это должно проходить через все времена одиночества и общения. До События на Голгофе об этом заботились унаследованные человеком силы. Теперь же это происходит благодаря тому, что с тем, что мы с себя сбросили как наше земное, что мы тотчас ощутили, удаляясь при оставлении физического тела, что с этим остается связанным особое душевное наполнение — наполненность, — которую мы имеем благодаря тому, что Христос излился в ауру Земли. Это проникновение Христовой субстанции и оставляет нам, при переходах от физической жизни к смерти, возможность сохранять до Мировой Полуночи воспоминание о нашем “Я”, несмотря на смену последовательных расширений и сжатий в одиночество. Импульс, исходящий из силы Христа, сохраняет силу до этого момента, так что мы не теряем его. Затем, однако, наше стремление должно быть побуждаемо к новому свету, новой, исходящей из стремления, духовной силой, силой, которая имеется вообще только в духе. Эта сила имеется только в духовной жизни.

Мои милые друзья, в физическом мире есть природа и пронизывающее эту природу божественное, из которого мы родились в физический мир. Есть Импульс Христа, который заключен в земной ауре, то есть в ауре физической природы. Но сила, которая подходит к нам в Мировую Полночь, чтобы придать нашему стремлению свет, падающий на все наше прошлое, эта сила имеется только в духовном мире, она имеется лишь там, где не могут жить никакие тела. И когда Импульс Христа довел нас до Мировой Полуночи, и когда мы в духовном одиночестве пережили окружающую нас Мировую Полночь, потому что душевный свет не может больше излучаться из нас самих, когда наступила мировая тьма, — когда Христос довел нас до этих пор, тогда из Мировой Полуночи, из нашего стремления выступает духовное, которое порождает новый мировой свет, распространяет сияние на наше собственное существо, при котором мы снова находим себя в мировом бытии, благодаря которому мы снова просыпаемся в мировом бытии. Духа духовного мира, пробуждающего нас, познаем мы, мы познаем Его, благодаря тому, что из Мировой Полуночи светится новый свет, освещающий нашу протекшую человечность. Во Христе мы умерли, через Дух, через бестелесный Дух, Который именуется Духом Святым, то есть живущим без тела — потому что в этом смысл слова «Святой» — через живущий без телесных слабостей Дух, через этот Дух мы снова пробуждаемся из Мировой Полуночи в нашей сущности. Через Святой Дух, Святым Духом мы, таким образом, пробуждаемся в Мировой Полуночный Час.

В ДУХЕ СВЯТОМ ВОСКРЕСАЕМ —

PER SPIRITUM SANCTUM REVIVISCIMUS