Мальчики – они такие. Если за косичку дернул – значит, любит. Если еще портфелем врезал – любит до беспамятства. И тут сразу все становится сложно. То списывать даешь, то фломастером в глаз. А иногда стоишь на переменке с бельевой резинкой на ногах и размышляешь, не проще ли было остаться друзьями? Или на Восьмое марта разглядываешь шикарный набор рыболовных крючков и думаешь, думаешь. Что бы это значило? Вариантов два. Или совсем дебил, или сильная влюбленность завела его в такие ассоциативные дебри, что в процессе выбора подарка к финишу пришел лишь спинной мозг. С другой стороны, в девках засиживаться тоже – люди не поймут. Как-никак десять лет уже. И мама часто повторяет, что я уже кобыла.

В этой связи бабулечка, устроив себе пульт управления Вселенной на балконе, отслеживает с биноклем все мои передвижения до школы и обратно. Появляются правила общения с мужчинами. С ними нельзя плавать в одном бассейне, разговаривать на улице и заходить в подъезд. Надо полчаса ждать на морозе, когда ему надоест выжидать в засаде и он передумает на меня нападать. Под подозрением даже дед Василий, с которым я с пяти лет «забиваю козла» во дворе. Так у меня постепенно складывается ощущение, что страшнее мужчины зверя нет. Это существа с экзопланеты. Вроде то же самое должно быть, но какой-то прокол в эволюции мозга точно случился. Не говоря уже об остальном.

Все еще усугубляется тем, что мужчины почему-то не любят блондинок. Просто ненавидят нас. Что мы им сделали? Муж вздыхает и говорит:

– Скорее всего, что-то не сделали.

Вот брюнетке, к примеру, никому в голову не придет сказать, что она не натуральная, и тем более предположить, что она дура.

Стоят два таких мужчинки в метро и обсуждают:

– Да не-е, ты чо, по статистике их вообще мало. Я читал. – (Уже простила). – Точняк крашеная, я тебе говорю. Моя на такое ползарплаты изводит.

И не крикнешь ведь на весь вагон: «Я натуральная, натуральная!» Чтобы отвлечься, достаю кубик Рубика, собираю.

– Дура какая-то, – говорит второй, – пошли отсюда.