Наш зверинец к дню независимости ставил спектаклю. Фрося, так и быть, согласилась стать примой. Шпицам и другим котам досталась главная роль – роль народа. Старый шпиц надел картуз и косоворотку. «Кривозубка в косоворотке», – сострил новый шпиц. За что был тут же облачен в корсет и юбку. «А можно всех посмотреть?» – спросил кот Антуан, высунув глаз из костюма булыжника. «Прям французская революция какая-то», – констатировала Фрося. «Сиськи оголишь – сделаю тебя революцией», – сказал режиссер Анатолий. «Ага, щас, только разгон возьму», – поправила Фрося брульянты в трех декольте.
«Что ж, попытаться стоило. По местам, – сказал Анатолий. – Итак, народ сидит, пьет и играет в карты, заходит независимость». Фрося появилась в дверях с видом английской королевы. Сказала: «Здрассте, всем чмоки в этом чате». И элегантно поправила корону. Анатолий вскочил с режиссерского стула: «Независимость, больше динамики, покажи мне страсть! Заново». Фрося вышла и бурно ворвалась в помещение, роняя декорации. Народ в это время замечательно справлялся с ролью, активно напиваясь. «Передернуть надо», – басом сказала шпиц-дама и стянула юбку. «Дурака учим, – проблеял булыжник и сдал карты. – У кого не нолито? Со свиданьицем, чо ль? Будем!»
«Восторг, – сказал Анатолий. – Натюрлих. Независимость, присаживайся, будь ближе к народу. Водочки даме?» Фрося пригубила, оттопырив пальчик. «Заново, – закатил глаза Анатолий. – Независимость, ближе!» Фрося плюхнулась на колени старому шпицу и накатила из горла. Затем развязно захихикала и спросила: «Господа не желают перекинуться в партеечку?» – «Грандиозно, – взвыл Анатолий. – “Золотая маска”, я иду к тебе!»
Постановка наращивала обороты. Народ и независимость демонстрировали полнейшее единство, азартно играя на раздевание. Режиссер валялся под столом. «Диадему снимай», – пробасила шпиц-дама, протянув лапу к независимости. «Шулера! – заорала Фрося и треснула даме по кумполу. – Я вам тут щас всем глаз на жопу понатягиваю», – бушевала независимость, размахивая короной.
Анатолий лежал под столом, не в силах пошевелить даже хвостом, и восторженно думал: «Эх, “Взятие Бастилии” надо было ставить. Тогда б точно – Нью-Йорк, премия “Тони”…»