У нас от зимы скукоживаются двери, и им становится велик дверной проем. Чтобы сохранить второй этаж, который от хлопанья дверьми уже который раз пытается улететь в теплые страны, муж приклеивает на дверные проемы круглые мягкие прокладки из ИКЕА, чтобы дверям было мягше хлопать. Шпицы думают, что прокладки наклеены для того, чтобы их выедать. Теперь у них игра. Муж лепит, шпицы выедают. Муж проигрывает и от того срывается на сладком. А потом ходит и тревожно задирает майку перед зеркалом. А шпицы сладко чавкают прокладками и улыбаются. Им очень вкусно. Мужу грустно. Сладкому никак. Его нет.

Однажды, когда я еще была молода и красива, иными словами – не замужем, ко мне пришла крыса. Пообщаться. Я предложила ей салату, но она была на диете и слизала только майонез. На следующий день я заколотила дыру в полу бруском. Хотела показать крысе, что меня нет дома. Крыса не поверила, поскольку сама женщина. На скорую руку перекусила бруском и вышла, до смерти перепугав кота. Кот был русский голубой. Кличка Парламент. Это крысу каждый раз очень сильно смешило. Она смеялась грузным смехом, и складки на ее животе вздрагивали при каждом новом взрыве хохота. Было понятно, что у крысы хорошо развиты легкие и пресс. А также то, что она давно общается с людьми и котами.

Кот орал, вонзившись в табурет, потел и боялся спуститься пописать. Крыса старалась не замечать его вонючий вой. Во-первых, не культурно, во-вторых, не уходить же из гостей, не отобедав. Пока я кромсала салат на нас двоих, она лежала перед телевизором на диване. Листала один и тот же туалетный журнал про селебрити и, разглядывая фотки Джонни Деппа, много говорила со мной про Ванессу Паради. Мол, что он в ней нашел? «Так себе. Мог бы и лучше найти. И зубы у нее не так широко расставлены, как у меня, да ведь?» Я говорила: «Да ведь». «Можно я пока хоть постер съем?», – со слезами на глазах просила крыса. Душевная женщина. И графа любит.

За все время, пока мы с ней общались, я на нервах связала пятиметровый шарф. А потом она ушла, так как почувствовала, что привязывается. Написала записку, что она интимофоб и я сама во всем виновата. Просила складывать журналы в туалет, а майонез оставлять на столе, можно прямо в банке. Я написала, чтобы она сама катилась подальше. Так у нас завязалась переписка. «Если Джонни зайдет, не говори ему, где я, хорошо?» – писала мне крыса. «Хорошо, – отвечала я, – одевайся теплее, в подвале холодно». И укладывала рядом с майонезом шарф. Кот от ужаса превратился в русский голубой табурет. «Спасибо огромное за шарф, – писала крыса, – очень вкусно». «На здоровье, – отвечала я, – таблетки от изжоги в верхнем ящике стола».

А потом мы с котом скоропостижно съехали с той квартиры, так как у нас случился всемирный потоп. Крысы в списках спасенных я не нашла. Как оплакивают крыс, даже самых близких, я не знала. Лишь каждый раз скорбела над майонезом. Недавно я где-то прочитала, что Джонни Депп теперь с какой-то новой крысой. На фотографии они радостно ели майонез и закусывали шарфиками от Лакруа.

– Зубы хороши, ими можно легко вспахать поле, – заглядывает муж через плечо. – А шарфики у тебя вкуснее получаются.

Я говорю:

– Да уж, судя по скорости, с которой ты их жрешь. Опять потерял?

– Стащили, – оправдывается муж.

Шпицы в этот момент чавкают чем-то очень вкусным.