У бабулечки новая фаза. Нынче ее интересует страсть. Она ложится спать с мягким переплетом, в котором пишут про всякие стержни и иные колющие предметы. Бабулечка роняет книжку на лицо ровно три раза и засыпает, равнодушно повернувшись на другой бок. Это ее стержневой предел.

На заре появления немецких фильмов и устройств по их просмотру бабулечка резко осознала свое стремление к техническому прогрессу. Потребовала оставить ее с фильмом наедине. Ну что ж, дело молодое. У фильма никаких пороков, на квартиру не претендует, на кухне не крошит, носки под диваном не прячет. Возвращаемся – дом на ушах, первый этаж трещит по швам от деревянной улыбки, застрявшей на физиономии Людки Бортниковой. Звукоизоляция сдалась, электричество молотит, бабулечка в одно лицо предается морфеям.

«Еле лестницу домыла, – поясняет Людка, – такая истома вдруг взяла, что швабру из рук не выпустить».

Мы с Людкой тогда были товарками в рабочей общаге. Она нашла свое призвание в швабре и была уже титулованным техническим работником по уборке помещений. Имела награды и большие красные руки. Я искала себя в метле. Бабулечка крышевала дежурной.

– Построились, опойки, – командовала бабулечка жильцами. – Значит, так, гандоны в форточку не выкидывать, мешки с говном тоже, под дверьми друг другу не срать в мою смену. Ферштейн?

И начинала материться на армянском, легко переходя на персидский и обратно.

Бабулечка покрывала собой все, кроме кабинета коварной суки – заведующей Колдомасихи. Та держала в цепких татарских лапках аленький цветочек начальника ЖЭКа, которого все за глаза звали Сиси. Начальник ЖЭКа креативно преподносил свои мудя в качестве подарка на частых закрытых совещаниях по обсуждению производственных вопросов. Отчего-то считается, что бабе только это и нужно. Презентация каждый раз срывалась. Судя по выражению лица коварной суки после мероприятия, мудя были так себе, совсем не крупные. Французские духи подошли бы куда лучше. Размер в размер, а не это. Колдомасиха бесилась и бросалась кружками в тараканов.

– Чистый Мамай, – говорила бабулечка, затягиваясь дорогущим «Кентом».

– Начальники, у пизды мочальники, – услужливо протягивала Людка.

Бабулечка ее мягко осаживала:

– Людмила, варежку прикрой.

Людка довольно хрюкала в рукав спецовки и шла ставить чайник:

– Анна Васильна, золотце ты наше, водочки в чаек капнуть? Чисто для сугрева, а?