Женщина должна быть кроткой и иногда бегать среди березок, а ее надо догонять и щекотать усами. А потом сразу снова кроткая и должна рубить в день по машине дров, и, подоткнув косу, самостоятельно резать порося. И ни одного лишнего слова. Только самые необходимые: «Барин, ужинать подано», «Не желаете ли отдохнуть?», «А водочки?», «Имеется ли настроеньице для утех?» А он друзьям говорит:

– Да ладно, ребята, ну с кем не бывает, ну да, бабу держу, пришлось взять.

Или она сготовит все, порядок везде наведет, перестирает, перегладит, огород выполет, двести банок огурцов закатает и идет к нему на крыльцо день провожать. А под пятками земля горит.

Ну, и он, как обычно, ее забавляет: «О, смотри, голубь! Такой же тупой, как ты. Косоголовка ты моя дурная. У тебя что в голове, мякина?»

А она смотрит на него с умилением и думает: «Чем бы отравить-то тебя, падлу неблагодарную?» Но отвечает как положено: «А водочки?» Поскольку бабе пристало быть кроткой. Это она с ясельного горшка усекла. Что сразу по башке настучать – ни разу не выход. Месть надо вынашивать и годами идти к своей цели. Может быть, даже, если сильно повезет и внешность позволяет, стать стервой. Или прибить не сразу, а через двадцать лет брака. Того самого, который все это время наполнял ее жизнь смыслом, чувством и мудростью.

Женщина везде женщина. В транспорте, на работе, на корпоративе, в магазине. Кроткая, аки голубка. Он стоит, встречает, уши красные, лицо как у дохлого хомяка: «Это что за сизоносый хрен с тобой до метро шел? Отвечай!» Ты ему: «Мол, Василий Иваныч, престарелый герой-любовник, всю дорогу висел на ушах и жаловался на одолевшую подагру. Прямо душу вынул». Дохлый хомяк сдвигает бровки домиками:

– Ты мне давай там на своих работах. Ты мне это, а не то давай.

А ты ему:

– Развлечься не желаете? водочки? ужинать?

Вышла я как-то в магазин, уже порядком огнедышащая, с последней суммой в кошельке, решила перед смертью пирожков напечь. Интеллигентно купила капусту, муку, яйца, иду к кассе, параллельно медитируя. И тут какая-то чудесная девушка как пнет мне по яйцам. Вот ни фига себе пирожки! Я ей говорю с милой улыбкой:

– Сударыня, не изволите ли оплатить мне яйца?

А она мне отвечает:

– Я те чо, миллионерша? Пошла в жопу, дура.

И тут она. Вы чувствуете, да? Она – последняя капля. Разворачиваюсь и как дам этой кошелке по башке пакетиком с яйцами. Весь магазин приседает. Я ей говорю:

– Сука, – и гордо ухожу в закат, как в американском вестерне.

Вот она – фридом, фридом!