Молодой (зеленый, салага) лев выгнан из прайда без выходного пособия этот крепкий, уверенный в себе, но неумелый акселерат не нужен прайду, он мешает старому льву-вожаку своими сексуальными притязаниями. Что поделаешь, Природа. Она заставляет салагу начать самостоятельную жизнь.
Днем стада антилоп гоняют по Саванне пыль, перемешанную с прахом бригадного дженераля Бел Амора; ночью Саванна содрогается от львиных ревов и рыков, совсем не похожих на визги майских котов. Во тьме светятся желто-зеленые глаза. Утром старый ободранный лев бредет к Водопою.
Несчастный зверь дрожит, еле стоит на ногах, шумно лакает, воняет, кости ходят под кожей, без ветра качается, чуть не свалился в реку.
«Осторожно, здесь крокодилы»,- напоминает ему Водопой, хотя крокодилы на львов не охотятся, у крокодилов своя, хладнокровная биологическая ниша. Просто надо быть осторожным — эта зубастая ниша может пребольно цапнуть. Всегда надо быть настороже, кругом сплошное зверье. Даже свои — молодые гордые львы, полные сил после бессонной ночи, посматривают на старца свысока, даже как бы не замечают, даже с ленивой брезгливостью встают и уступают дорогу, чтобы не заразиться от него старостью и бессилием. Но в реальности все обстоит наоборот — главный здесь именно он, этот старик и есть первый любовный производитель, он никого не подпускает к красивой львице. Дело происходит на полянке в лесу на краю Саванны. У львицы началась течка, она ненасытна, она мурлычет, катается в траве и требует, требует, давай, давай, еще, еще, еще, и старый лев не смеет отказать, он, дрожа, взбирается к ней на спину и начинает пилить, пилить, пилить — две педели такой каторги и, кажется, старому льву конец, но он не уступает красавицу львицу молодым львам, которые стерегут по краям поляны каждое его движение, но как бы не видят счастливых молодоженов, а смотрят вдаль и ждут, когда же этот старый хрыч сдохнет?
Старый лев опять плетется к Водопою, лакает водички и бегом возвращается к ненасытной львице, которую молодежь не смеет в его отсутствие не то что тронуть, а даже подойти и понюхать. Но горе старому льву, если он не справится с супружескими обязанностями, если львица останется недовольна — молодые загонят, загрызут, зацарапают, в лучшем случае выгонят к чертовой матери.
Но пока выгоняют самого энергичного из молодых.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ СВОБОДЫ.
Саванна! Свобода! О'к! Он им покажет!
Кому «им»?
Всем!
На планетке Бел Амор солнце поднимается стремительно, как солдат в казарме по команде «Подъем!», и весь день торчит в зените. Молодой лев зевает, потягивается, выходит изза такого же одинокого, как и он, Баобаба и почесывается о старомодный обелиск с мутной любительской фотографией.
С фотографии на льва внимательно смотрит лысоватый офицер в полевой форме, с фуражкой в руке. Лев чувствует этот взгляд. Под фотографией надпись:
НАД ЭТИМ МЕСТОМ, СОГЛАСНО ЗАВЕЩАНИЮ, БЫЛ РАССЕЯН ПРАХ БРИГАДНОГО
ДЖЕНЕРАЛЯ БЕЛ АМОРА
Лев не умеет читать, но умеет думать. Все чувства обострены, и самое первое из них — чувство голода. Свобода пахнет сырым мясом и горячей кровью. Правда, ночью ему приснилась молоденькая львица Люсьена — прошла мимо, мурлыкнула и подмигнула. Но льву сейчас не до Люськи, жрать очень хочется, какие уж тут сексуальные притязания!
«Сначала надо хорошенько поесть,- думает лев,- а уж потом всякие глупости».
(Это молодой, но самокритичный лев — лев-индивидуалист, лев-интеллигент, его зовут Лев Амор. Кто его так зовет — неизвестно; просто он знает, что его так зовут.) Все верно, Лев Амор правильно думает. Он выходит изпод старого Баобаба на Тропу Войны. Впрочем, война — человеческое занятие, животные не воюют, они охотятся,- Лев Амор выходит на Тропу Охоты. Саванна. Утренние запахи свежи, еще не пережарились на солнце. Ноздри раздуваются.
Где же она, где эта Тропа Охоты?… Где-то недалеко. Вкусно пахнет антилопами гну. Но где, где они?…
Как вдруг — клубища пыли, грохот копыт… Ага, вот они, вон там проносятся мимо колючих Кустов Акаций! Стадо несется на Водопой!
«Вроде, далековато,- прикидывает Лев Амор.- На глазок метров сто, но стоит попробовать, может быть, что-нибудь получится».
«Попробуй. Дуракам везет»,- подначивает Тропа Охоты.
«Не трать куме силы. Далеко. Ничего не получится»,- думают Кусты Акаций.
ПЕРВЫЙ ЗАХОД.
Лев Амор срывается с места и со всех лап несется к Кустам Акаций наперерез Стаду, но вскоре тормозит когтями — низкое расположение глазомера обмануло его, тут не сто метров, а все двести, лев — не лошадь, такой спринт ему не выдержать, антилопы умчались, их не догнать.
«Не повезло. Видать, не дурак, а больно умный»,- хихикает Тропа Охоты.
«Приляг под нами, отдохни, подумай»,- подсказывают Кусты Акаций.
«Ничего, зато теперь я знаю тропу антилоп и знаю, как надо делать поправку на низкий глазомер»,- оправдывается Лев Амор перед Тропой, Кустами и перед этим… Посторонним Наблюдателем, который пристально глядит на него с обелиска.
Лев тяжело дышит, чихает от пыли и мягкой неспешной поступью пробирается по Саванне к тропе антилоп. Здесь, в чахлой тени под колючими Кустами Акаций, он будет поджидать новое Стадо, идущее на Водопой, или возвращения с Водопоя прежнего Стада.
Проходит час, второй, третий. Лев Амор загорает, трудолюбиво дремлет в засаде. Жрать хочется, но и сон тоже пища — пища голодных: больше спишь, меньше кушать хочется. Вот только мешают мухи. И урчанье в животе.
Но вот опять дрожит Саванна — что?! — где?! — Лев Амор сонно вскакивает и импульсивно спуртует.
ВТОРОЙ ЗАХОД.
Уже знакомое утреннее Стадо антилоп гну возвращается с Водопоя,- но теперь уже мимо Баобаба, под которым Лев Амор провел ночь.
«Тьфу, черт! Стоп! Фальшстарт. Тормози».
Глазомер на этот раз не подводит льва — можно не рыпаться, далеко, слишком далеко! Зато льву становится ясно: ага, на Водопой антилопы гну проходят здесь, мимо Акаций, а с Водопоя возвращаются там, мимо Баобаба. О'к! Такой, значит, у антилоп гну круговорот жизнедеятельности: туда — мимо Акаций, обратно — мимо Баобаба.
«Верно»,- соглашаются Кусты Акаций.
«В теории верно, но что ты будешь делать с этой теорией?» — спрашивает мудрый Баобаб.
Лев Амор прядет ушами.
«Не слабо,- соображает он.- Это очень важное открытие, не уступающее открытию колеса. Оказывается, на антилоп гну действует природное расписание, как на железной дороге: «туда-сюда, туда-обратно». Закон природы. Павлов. Врожденный инстинкт. Впрочем, это, кажется, не Павлов, а Мендель.
Генетика. Двойная спираль ДНК. Отлично! Лежи, отдыхай, шевели хвостом. Антилопы вернутся — железно! Тогда и посмотрим, что с ними делать».
Вот только вопрос: вернутся когда?
«Ясно: утром»,- отвечает Тропа Охоты.
СОЛНЦЕ НА ПЛАНЕТКЕ БЕЛ АМОР
падает еще стремительней, чем поднимается. Все правильно: падать легче, чем подниматься/Ничего: упало и отжалось. Солнцу здесь тоже жарко, оно спешит поскорей спрятаться за ту сторону планеты, прижаться грудью к ее Северному полюсу и немного остыть. Сразу — ночь. Какая-то птичка-сплюшка поет в кустах: «сплю, сплю, сплю». В темнотище под Баобабом появляются, исчезают, качаются вверх-впиз-туда-сюда рыжие глаза гиен и красные глаза шакалов. Эта иллюминация продолжается до утра. Ночной ветерок сдувает с Баобаба прах бригадного дженераля Бел Амора и обдувает льва. Лев Амор поменял ночлег — этой ночью он решил спать под Кустами Акаций у тропы антилоп, чтобы утром не прозевать Стадо. Люсьена уже ему не снится. Всю ночь ему снятся какие-то кровожадные тигры-людоеды с какого-то острова Пасхи и какая-то песенка (если песенки могут сниться):
У девушки с острова Пасхи
Тигры украли любовника.
Украли любовника
В форме чиновника
И съели в кустах под бананом.
«У этих тигров от голода явно поехала крыша,- думает Лев Амор во сне.У людей, гиен и шакалов мясо горькое и вонючее от разлитой желчи. Болезнь Боткина этим тиграм и их потомству обеспечена».
ДЕНЬ ВТОРОЙ.
Утро. Грохот копыт. Подъем! Несется Стадо антилоп гну.
«Я же говорил: железно! По расписанию! Боже ж мой, сколько их! — с восторгом думает Лев Амор, потягиваясь и выходя из кустов акаций прямо на генетические шпалы и спиральные рельсы этой железной дороги.- Сотни! Тысячи! Одна из них моя! Нет — две! Три! Столько, сколько успею добыть! Самые большие, самые жирные, самые вкусные! Удар лапой, клыки в горло, горячая кровь…» Вперед! Кушать подано!
ТРЕТИЙ ЗАХОД.
Лев Амор напрямик бросается на этот бронепоезд — в лоб напролом, на таран! Вот, вот они, вот… самые отборные, первые, лобастые, горбоносые, рогатые, бородатые, вкусные антилопы гну — глаза разбегаются: какая из них, какую драть?… Сейчас, сейчас… Но тут у Льва Амора срабатывает инстинкт смерти (чувство смертельного страха сильнее чувства голода), на него несется монолит — мохнатая армада из туш, рогов и копыт, эти глупые антилопы гну не боятся Льва Амора, попросту не видят его на своем пути,- и 537 царь зверей, даже не по-кошачьи, а по-собачьи поджав хвост, улепетывает в сторону от этой слепой рогатой лавины. Глупая лавина ни о чем не думает.
«Поезд ушел, кушать удрало,- думает Лев Амор, опять улегшись под Кустами Акаций. Под взглядом Постороннего Наблюдателя он напускает на себя равнодушный вид.- А мне и не очень-то хотелось».
Подрагивает кисточка хвоста.
«Тупые дуры, дикарки, космополитки, дегенератки горбоносые… Хорошо, я подстерегу их на обратном пути с Водопоя. Но в чем же моя ошибка? рассуждает Лев Амор.- Кушать не удрало, а пронеслось мимо, как скорый поезд, даже не заметив тебя. Но и ты хорош! Нельзя же быть таким жадным. Зачем тебе две, три, четыре, десять антилоп? А ху не хо? «Лев Амор где-то уже успел набраться непечатных слов.» Ты же их всех не съешь, а оставишь львиную долю грифам, гиенам и всяким другим шакалам! Зачем тебе работать на гиен и шакалов? Возьми из стада одну антилопу, одной достаточно — одна жирная антилопа обеспечит тебя калориями на всю неделю,- тогда-то и подзаймешься сексом. Надо только поделиться с Люсьеной — эта молодуха Люська из прайда очень хороша,- я не уверен, что на конкурсе красоты она займет призовое место, ей еще надо подрасти, но в первой десятке красавиц она, безусловно, будет,- надо ей только многозначительно подмигнуть, призывно подмахнуть хвостом и соблазнительно облизнуться — мол, есть тут недалеко в кустах филейная часть антилопы гну, отойдем в сторонку,- и Люська твоя! Это великое слово — филе!» Но, чу! Грохот и пыль! Саванна опять дрожит и гудит, как пустой барабан. Еще одно Стадо! Какое стадо — Орда! Откуда она взялась неизвестно, наверно, с дальневосточного края Саванны. Тропа Охоты расписана по часам и минутам!
Да это и не тропа, и не узкоколейка, а целая Стратегическая Дорога! Филейные части антилоп гну стеной идут на водопой мимо Кустов Акаций! Кушать мчится!
Вперед! Инстинкт опять толкает льва, но теперь Лев Амор точно знает, что делать.
ЧЕТВЕРТЫЙ ЗАХОД.
Не жадничать! Лев выходит навстречу Орде, яростно колотя хвостом по бедрам. Задрать.
Одну. Только одну. Выбрать — одну из первых, жирных, вкусных. Одну. Какую из них?… Первую. Какая из них первая?!
Боже! Хвост расслабленно опускается. Лавина шерсти, рогов и копыт опять прет на него. Срабатывает инстинкт: тикать!
И Лев Амор опять уступает дорогу этой слепой стихии.
Кисточка львиного хвоста опять подрагивает под кустом.
Урчанье. Мухи. Подлые мухи. Подлая утроба.
«В чем же твоя ошибка, дурачок? — размышляет Лев Амор под гипнотизирующим взглядом Постороннего Наблюдателя.- Пойди, отдохни в тени Баобаба, подумай, проанализируй свое поведение. Нельзя же два раза наступать на одни и те же грабли, это же курам на смех! Еще хорошо, что Люсьена не видит твоих экзерциций. Нельзя лезть на рога, идти в лоб, на рожон против этой армады. Против лома нет приема.
Эти дуры пробегут по тебе, проломят череп, затопчут, утрамбуют заподлицо с Саванной и даже не заметят. Это же асфальтовый каток».
Ночь, вой, иллюминация, дурные сны:
У девушки с острова Пасхи
Тигры украли соседа.
Украли соседа
Прям перед обедом
И съели в лесу под бананом.
…ТО ЛИ ЧЕТВЕРТЫЙ, ТО ЛИ ПЯТЫЙ ДЕНЬ, ЛЕВ СБИЛСЯ СО СЧЕТА.
Ну вот, опять полдень. Саванна разметалась между джунглями и пустыней и лениво шевелит корнями: «Истоптали меня, бедную…» Сегодня на Тропе ни одного стада. Наверно, у них выходной день. Солнце, как раскаленная сковородка в негативе,ослепительный шар с косматыми протуберанцами в сером небе. Рабское солнце, труд египетский — от звонка до звонка висеть и светить в самом центре этой вселенской кочегарки.
Пить. Надо попить водички, потом подумать. Лев Амор выходит из тени Баобаба и направляется к Водопою. Все население Саванны расступается перед ним, хотя не очень-то боится его. Так принято — Лев идет попить водички, надо посторониться. Это не страх, это осторожность и хороший тон. Водопой это ритуал. У Водопоя не принято воевать — то есть, охотиться. Чувство жажды сильнее чувства голода.
Охота — йотом, потом, в сторонке, после Водопоя.
«Я не какой-то там участок реки,- думает Водопой.- Я — Царь реки. Все дороги ведут ко мне».
Разве что гадкие хладнокровные крокодилы не соблюдают этикет, а толстыми бревнами лежат в воде, подстерегая в засаде тех же антилоп гну, но крокодилы — они гады и есть, браконьеры, другая среда, дурное воспитание, моветон. О чем они думают? О чем могут думать эти обожравшиеся бревна?
«По такой жаре надо соблюдать хладнокровие,- думают крокодилы.Притворяемся бревнами, кушать само придет.
Сытые, довольные, лежим бревнами в засаде и любовно поглядываем на антилоп. Бросаемся для острастки, чтобы боялись, а антилопы нас не очень-то и боятся. Их тысячи, одну, другую… не жалко».
Лев Амор задумчиво лакает теплую водичку и вдруг получает пинок в зад. Упал в воду, окрысился, зарычал, оглянулся и… уступил место слоновьей семейке, пришедшей на водопой.
СЕДЬМОЙ И ВОСЬМОЙ ЗАХОДЫ.
Опять идут. Решено: надо попробовать сбоку. Прыжок на крышу — прыгнуть, выдрать и оттащить.
«Смертельный номер,- предупреждает с обелиска Посторонний наблюдатель.Здесь тебе не цирк».
«Заткнись»,- рычит Лев.
Стойка. Напряг.
«Давай! Ап!» — подзуживает Тропа Охоты.
Но дрожь в коленках и внезапная слабость в желудке укладывают Льва в траву. Он празднует труса; прыжок в водопад на скалы — в самом деле, не цирк.
…НАДЦАТЫЕ ЗАХОДЫ.
«Не смеши козу — в лоб нельзя и сбоку нельзя! Надо пасти задних».
Продолжается метод проб и ошибок. Лев Амор пропускает Стадо и мчится за последними, отстающими антилопами гну. Спурт метров тридцать, язык отвалился, поезд ушел.
Еще заход. Ноль па массу.
Еще. Не догнать. У этой травоядной Орды крейсерская скорость намного выше.
КАКОЙ-ТО ДЕНЬ, КАКОЙ-ТО ЗАХОД И КОНЕЦ.
Антилопы идут потной стеной с белой слюной.
Если смотреть на стадо антилоп в лоб — на тебя идет бронепоезд. Если сбоку — проносится стена.
«А если сверху? — подумал Лев Амор — С борта космического челнока? Наверно, бурлящее пылевое облако».
Действуй! Ты — санитар Саванны. Но не связывайся с быками. У них мясо жесткое… А по правде, разъяренный быкгну опасен, может поддеть на рога или так засветить копытом промеж глаз, что света божьего невзвидишь. Надо выбирать добычу по силам. Выбрать жирненькую корову-гну. Лев Амор несется по обочине Тропы, параллельно движению Стада.
Догнал отбившуюся корову-гну, прыгнул ей на спину, но промахнулся, увидел перед собой филейную часть и получил задним копытом в переносицу. О!!! Посыпались искры из глаз, в башке вспыхнул костер. Вот, дура! От дура же! За что?!
Лев Амор опять ретируется. Он прилег в тощей траве. Левый глаз сразу же заплыл фиолетовым фонарем. Хорошо, что не по зубам — в Саванне нет стоматологов, лев со сломанной челюстью не может охотиться, не может жевать, он обречен на медленную голодную смерть.
«Это несправедливо! Антилоп тысячи, десятки тысяч, а я один! Какой, к черту, санитар саванны?! Мелко плаваешь! Я — доктор. Профессор! Я — Царь зверей. (О слоновьем пинке под зад Лев Амор предпочитает не вспоминать.) От них не убудет, а я один, один такой во всей Вселенной! Я их люблю, но я их и ненавижу за то, «что хочется мне кушать!». Почему говорят, что голод не тетка? Голод — он. Голод не дядька».
У девушки с острова Пасхи
Тигры украли сожителя.
Украли сожителя
В форме учителя,
Сожрали в лесу под бананом.
«Все придет со временем,- правильно думает Лев Амор.Время все расставит на свои места; весь вопрос в том — когда? Как долговременно будет продолжаться это состояние проб и ошибок — так ведь можно подохнуть с голоду. А я ведь еще ни разу не женился!» «Шантрапа! Я — Царь зверей, а они — шаптрапа,- презрительно думает Лев Амор об антилопах гну, но тут же спохватывается под укоризненным взглядом Постороннего Наблюдателя.- Нет, нет, я не прав! Я так не думаю. Я — Царь, а они — мой народ, мои подданные. Я Царь зверей, то есть, млекопитающих. До крокодилов и мух цеце мне нет никакого дела. Я хочу, чтобы антилопам гну жилось хорошо. Тогда и мне будет хорошо и спокойно на душе. Народ — это такое дело. Шакалы, гиены, жирафы, зебры — все это мой народ. Конечно, народ не однороден. В народе есть разные особи. Умные, глупые, злые, добрые, хамы и шаптрапа всякая — это все мой народ. Да, да! Против народа не попрешь, народ — это лавина и стихийное бедствие, с народом надо держать ухо востро. Аккуратненько. В сторонке. Выбрать, выхватить одну — хилую, худенькую, пусть даже больную — не до жиру, быть бы живу, и, как бы играя, цапнуть когтистой лапой по бедру, тормознуть с краю, она заплуталась, не поняла, оглянулась — а ты не спеши, она поднялась, опять побежала, а ты опять — как кошка с мышкой, как удав с кроликом».
А вот и она — совсем молоденькая, маленькая испуганная антилопка. Она отбилась от стада и сталкивается нос к носу со львом.
«Господи, сделай так, чтобы львы и антилопы дружили!» — думает маленькая антилопа.
«Господи, благослови эту пищу!» — просит лев.
Но сил у него больше нет, Господь отвернулся от него, антилопа, едва перебирая дрожащими ногами, проходит мимо.
От голода и жары у Льва Амора помутилось в голове, вестибулярный аппарат ни к черту, его шатает, начинаются судороги, нутро выворачивается наизнанку, но выблевать ему нечем. Это конец. Ночь. Лев лежит под обелиском. Живот прилип к спине. Это последняя ночь, к утру он подохнет.
У девушки с острова Пасхи
Тигры украли начальника.
Украли начальника
С бронзовым чайником,
Сожрали в лесу под бананом.
Ему это спится, что ли? Мимо проходит Люсьепа и призывно подмигивает ему. Нет, это не сон. За эти две недели Люсьепа налилась соком и стала неугодной прайду. Старшая львица ревнует ее к старому льву. Люсьепа тоже выгнана из прайда. Лев тихо рычит во сне: «Пусть идет куда подальше. Тут подыхаешь от голода, а она со своими глупостями».
У женщины с острова Пасхи
Тигры украли ребеночка.
«Совсем озверели»,- думает Лев Амор.
Украли ребеночка
Прямо в пеленочках,
Сожрали в лесу под бананом.
Но что это?! Люсьена возвращается и… о Боги!., тащит ему жирную филейную часть антилопы гну! Лев Амор сконфужен. Люсьена умеет охотиться! Слеза благодарности скатывается по скуле льва. Он отводит взгляд и вгрызается в кровавое мясо. Люсьена ложится рядом и смотрит вдаль. Жена Царя зверей должна уметь охотиться лучше мужа — так диктует Природа. Здесь, под Баобабом у обелиска дженералю Бел Амору рядом с Тропой Охоты, они заведут свой собственный прайд, и за ними с любительской фотографии на обелиске будет приглядывать лысоватый человек в полевой форме бригадного дженераля. Здесь, под Баобабом, оживленный перекресток, стрелка. Отсюда удобно наблюдать.
«Человек, человек, а что — человек, зачем — человек? — презрительно думает Лев Амор, наливаясь антилопьей кровью и чувствуя на себе взгляд Постороннего Наблюдателя.- Вонючая технократическая обезьяна, с которой не стоит связываться».
БАОБАБ
— огромный, глубоко проросший корнями по саванне. Старый тысячелетний Баобаб думает: «Вот дам дуба, и не будет никому тени».
ТЕНЬ.
«И не будет меня. Вот так вот. Вот смысл жизни Баобаба — давать меня».
Ночь. Он не один — Люсьена под боком. Можно кой-чем и подзаняться, но сил еще маловато. Утром они вдвоем выйдут на Тропу Охоты. Жена будет работать, а он будет смогреть и учить ее.
«И сам будет учиться»,- подсказывает с обелиска джгпграль Бел Амор.
О'к.
Бананы давно облетели, Тигры давно облысели, Но каждую пятницу, Лишь солнце закатится, Кого-то жуют под бананом.
Киев, июнь 1997 — сентябрь 1998