Не прошло и четверти светового года после конфискации старого звездолета и всего барахла, как Хрен Поймаешь злорадно возвращался по той же накатанной трассе в новейшем звездолете со странным названием «Золотарь», а на его пути опять стоял инспектор Бел Амор, помахивая таможенным жезлом.

Хмурое лицо инспектора, казалось, просило кирпича; это лицо хотелось надраить, как позеленевшую бляху солдатского ремня, — инспектор был очень недоволен собой, потому что с недавних пор стал забывать целые слова и сейчас никак не мог вспомнить, что означает слово «золотарь»…

Спрашивать у Стабилизатора не хотелось, но и самому напрашиваться на медицинскую комиссию по поводу склероза — тем более.

— Досмотр, — пробурчал инспектор Бел Амор, входя в этот самый «Золотарь».

За ним, как всегда, в звездолет влез нержавеющий и неунывающий робот Стабилизатор, молодец-молодцом и дурак-дураком — в его позитронном котелке уже начали заскакивать буквы, и Бел Амор давно уже собирался записать его в очередь на капитальный ремонт, чего Стабилизатор панически боялся.

— Мы с вами, кажется, где-то встречались? — спросил Хрен Поймаешь и демонстративно раскурил пенковую трубку со знаменитой «Герцефиговиной Хлор».

Встречаться-то встречались, но в ответ Бел Амор решил высокомерно молчать. Он с этим «золотарем» свиней не пас.

О чем говорить с Хреном Поймаешь, если для обыска все равно нет никаких оснований?.. Даже толком проверять документы некогда, потому что с минуты на минуту сюда может пожаловать на бронированной «тройке» новый Дженераль СОС (Службы Охраны Среды), который недавно сменил такого удобного, старомодного, прокуренного и спившегося Леонарда Михалыча.

Пришла, значит, новая метла в генеральских погонах. Та самая, которая хорошо метет.

Диалектика. Отрицание отрицания.

Ладно, о появлении «тройки» его предупредят коллеги на линии, а сейчас заглянуть, разве что, одним глазом в таможенную декларацию и гнать этого «золотаря» в шею… То есть, в выю… То бишь, где ты видел выю у головоногих кальмарусов?

Одна голова да ноги… Короче, под зад коленом, и пшел вон из моего таможенного коридора, не до тебя сейчас — коллеги Бел Амора конфиденциально передают по линии, что от Новой Метлы житья не стало — разъезжает на тройном бронеровщике (оставшимся в наследство от Леонарда Михалыча), стучит кулаком по столу и на всех орет:

— Ускоряйтесь! — кричит. — Переустраивайтесь, сволочи! А не то!..

Ну, может быть, «сволочами» и не обзывает, но что именно «а не то!.» тоже не объясняет. И фамилию его никто не может запомнить. Какой-то генерал фон Гофвпмяев-Птинчкерр…

Нет, не так… А как?.. С таким начальством не только слова, но и буквы забудешь. И никто не знает, как от него избавиться.

Что же все же означает «золотарь»?..

Простое слово, а как пришибло — забыл! У Стабилизатора же неудобно спрашивать…

— Пердъявите подкоженную декламацию, — потребовал Стабилизатор, безбожно путая буквы. — Что везете?

И опешил, нарвавшись на заранее подготовленный короткий ответ:

— Говно!

Вот так:

— Говно! — сказал, как отрезал, Хрен Поймаешь и в предвкушении дальнейших вопросов принялся сплетать и расплетать многочисленные щупальца, унизанные золотыми перстнями и кольцами.

Стабилизатор беспомощно оглянулся на Бел Амора…

(Вообще-то, роботы его класса хорошо знают это слово, по вместо него предпочитают употреблять скромное словосочетание «отходы жизнедеятельности».)

— Какое-такое «говно»? — пришел на помощь Бел Амор, не сдержав обет молчания. Он хотел добавить дежурную фразу: «Попрошу не выражены… не выражаться при исполнении служебных обязанностей!», но некогда, некогда учить великосветским манерам этого говно… головоногого моллюска.

— Какое-какое… Мякое, — ухмыльнулся Хрен Поймаешь. — Всякое. Всяческое и разнообразнейшее говно, мой милейший инспектор. На свете существует столько говна, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Кто это сказал, не припомните?

— Шельям Укспир, — с достоинством ответил всезнающий Стабилизатор (но буквы, буквы!). — Тавайде сусловимся: цейчас все ропвосы дазаю я. Что зевете, спрашиваю?

— Я же ясно сказал: говно! — захохотал Хрен Поймаешь.

Этот зловредный смех был слышен, наверно, во всех орбитальных коридорах обоих Магеллановых Облаков, где сейчас проводился тотально-повальный субботник перед первым явлением таможенному народу нового Дженераля СОС с двойной труднопроизносимой фамилией…

«Генерал-майор фон Ховмяев-Пчелкерр, что ли… — мучительно вспоминал Бел Амор. (Чем здесь торчать, ему тоже было чем сейчас заняться, — например, отправить Стабилизатора чистить таможенный гальюн.) — Нет, не вспомнить».

— Декларация на столе, можете ознакомиться, — отсмеявшись, продолжал Хрен Поймаешь. — Читайте. Читайте же!

— ОТСЕК НОМЕР 1… - начал читать Стабилизатор и осекся.

— Пустой? — с надеждой спросил Бел Амор, хотя прекрасно понимал, что на повторный трюк с пустым отсеком уважающий себя контрабандист никогда не пойдет, а придумает что-нибудь новенькое.

— Читай, читай! — подзуживал робота Хрен Поймаешь. — Прочитай это слово вслух, не стесняйся! Прикажите ему прочитать! Хочу услышать это благороднейшее слово из уст вашего кованого сундука. Прикажите ему прочитать таможенную декларацию! Подкоженную декламацию… — передразнил он. — В конце концов — я требую! Чтение декларации входит в ваши служебные обязанности!

Хрен Поймаешь был прав.

— Читай, — приказал Бел Амор.

— ОТСЕК НОМЕР 1. Говно, — стоически прочитал Стабилизатор, покраснел и чуть не упал в обморок от конфуза.

— Как это понимать? Что значит «говно»? — спросил Бел Амор.

— Говно значит «говно»! — опять обрадовался Хрен Поймаешь, давясь от смеха герцефиговинным хлорным дымом и роняя на паркет синие слезы.

— Так и записано? — удивился Бел Амор и заглянул через плечо Стабилизатора в декларацию.

На крайний случай он надеялся обнаружить там одинокую букву «г» с тремя стыдливыми точечками: «г…» Но…

— Так и записано, — подтвердил Стабилизатор. — Квубами. Квубы я еще помню. Первая «Г», потом «О», «В», «Эн» и опять «О». После «О» — точка. Получается: «ГОВНО».

Бел Амор уже сам видел, что получается. Он вышел в коридор к первому отсеку и принюхался.

— А? — воскликнул Хрен Поймаешь. — Понюхали? Оценили? У меня говно не пахнет, у меня первокласснейшее говно! Амбре, а не говно!.. Говна-с не держим-с!

Хрену Поймаешь так нравилось это слово, что он смаковал его на все лады во всех падежах, как истинный говноед: «говно, говна, говну, говном, на говне…» Наверно, единственпо о чем он сожалел в этой жизни, что «говно» не употребляется во множественном числе… Разве что: «много говна».

— Экстренная шифровка всем поможенпым тостам! — вдруг сообщил Стабилизатор, врываясь в коридор и оставляя Хрена Поймаешь наедине с его любимым словом.

— «Тройка мчится, тройка скачет»? — шепотом спросил Бел Амор.

— Нет! Хуже! Дежурный передает по линии: «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!»

— Читай.

— «ИЗ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНОЙ КУНСТКАМЕРЫ ПОХИЩЕНА БЕСЦЕННАЯ КОЛЛЕКЦИЯ РЕГАЛИЙ ВСЕХ РВЕМЕН И РАНОДОВ».

— Времен и народов, — поправил Бел Амор, мучительно пытаясь вспомнить, что означает слово «регалии».

— Так точно: полный двездолет регалий всех времен и народов. Кто-то ночью причалил к Кунсткамере, напоил сторожа, загрузился и ушел в неизвестном направлении. Сторож в мертвецком состоянии, очухается завтра утром. Крипазано шмонать все звездоледы без иксключения!

— Заткнись! Не суетись. Напомни: что такое «регалии»? — шепнул Бел Амор.

— Ну… Знаки отличия, — тоже зашептал Стабилизатор. — Скипетры там, короны, булавы, мордена и едали всякие.

— Ордена и медали.

— Так точно! Нордена и мледали.

«Ишь ты! — восхитился Бел Амор. — Регалии сперли. Всех, понимаешь, времен и народов!»

— А теперь напомни: что означает «золотарь»?

— Вам тоже пора подлечиться, командор, — въедливо заметил Стабилизатор. (Очень уж не хотелось ему отправляться на капитальный ремонт; как, впрочем, и Бел Амору — на склерозную медицинскую комиссию.) — «Золотарь» — это старинное слово. Оно означает — «ювелир».

При слове «ювелир» инспектор Бел Амор стал в профессиональную стойку. Его верхнее таможенное чутье наконец-то сработало и выдало непротиворечивый логический ряд: «ювелир, золотарь, золото, драгоценности, регалии всякие…» Инспектору вдруг привиделся полный звездолет царских платиновых корон с бриллиантами, золотые скипетры с изумрудами, скифские шлемы, гетманские булавы, малахитовые державы и прочие атрибуты власти; залежи орденов и медалей (не из говна, конечно, а из благородных металлов), конская сбруя, именные маузеры, персональные шпаги, кресты на пузо, звезды на грудь, розетки в петлицу, анны на шею, кольца в нос, подвязки, подвески, ленты, эполеты, банты, аксельбанты — то есть, все то, чего у Бел Амора отродясь не водилось, — кроме, разве что, почетного значка «Легионера ГОП» (Галактической Охраны Природы).

— Но дальше! — кричал из кают-компании Хрен Поймаешь. — Дальше, дальше, дальше!.. Куда вы запропастились? Пусть читает дальше!

— Читай.

— Отсек номер 2. Говно… — скороговоркой продолжил Стабилизатор, постепенно входя во вкус этого слова. — Отсек номер 3. Говно… Отсек номер пять, говно опять. Отсек номер семь, говно совсем. Отсек номер восемь, говном обносим. Отсек номер 15. Говно… Отсек номер 21, последний…

— Пустой? — с надеждой спросил Бел Амор, хотя знал, знал, что тоже с говном.

— Нет. Полный. Говна.

— Проверяйте! — радушно развел щупальцами Хрен Поймаешь.

— Шмонайте, курочьте, взламывайте любой отсек. Не стесняйтесь! Везде говно!

— А регалии?.. — вкрадчиво спросил Бел Амор.

Этак, между прочим, спросил:

— А регалии?

— Что такое «рыгалии»? — был ответ. — От какого грубого слова они происходят?.. Рыгалиями не интересуюсь. Меня интересует исключительно говно.

Нездоровый цвет лица инспектора Бел Амора, напоминавший цвет нечищенной солдатской бляхи, медленно превращался в зеленую бронзу обкаканного птичками памятника.

Спокойно, сказал себе Бел Амор. Спокойненько. Никаких регалий, орденов и медалей здесь не предвидится, и не надейся.

Он вспомнил: «золотарь» — это не ювелир, а нечто похуже и погряже. «Золотарь» — это ассенизатор и говновоз; а Стабилизатор — старый кованый сундук. Все грузовые отсеки в этом звездолете, безусловно, переполнены говном по самые уши.

Можно не проверять.

Другой вопрос: зачем Хрену Поймаешь столько говна?..

Так. Думаем.

На удобрения?..

Нет, Хрен Поймаешь не похож на существо, связанное с сельским хозяйством.

Конечно, здесь присутствует какой-то очередной контрабандный подвох, но это сейчас не суть важно. Это сейчас не твое дело. Тебе не поручали копаться в говне. В твоем трудовом соглашении с администрацией о говне ни слова. Что-что, а уж этот предмет во всех уголках Вселенной не является контрабандным товаром. Уж чего-чего, а собственного говна на каждую душу населения везде предостаточно, хоть жопой ешь, извините за выражение. В говне пусть ковыряются говновозы, думал Бел Амор. Возможно, психологический контрабандный подвох Хрена Поймаешь в том-то и состоит — ни один здравомыслящий таможенник не захочет копаться в говне.

Значит, так.

Сюда вот-вот прискачет на «тройке» новый Дженераль СОС.

Как его?.. Вспомнил! Генерал-майор фон Говняев-Пугерр. Слава Богу, еще не все слова забыл! Примчится за регалиями и обнаружит на таможенной орбите звездолет с говном. Полный говнолет говна на таможенной орбите — это, конечно, конфузиус нотрдамус… То есть, персона нон грата и казус импровизус…

То бишь, говоря по-простому, говяные дела. Новая метла тут же прикажет Бел Амору копаться в говне. Это плохо пахнет. Копаться в говне на предмет обнаружения регалий, пусть даже по приказу начальства? Это грязное пятно в биографии.

Хлопцы засмеют. «Инспектор Говномор» — неплохо звучит.

Нет, обыск он производить не будет ни при каких обстоятельствах — хотя за нарушение инструкции «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!» запросто может загреметь под трибунал или на преждевременную пенсию с правом свободного говноустройства на Внешнем Пузыре Вселенной.

Но — решено! Хватит лясы точить. Пора гнать этого говноголовоногого кальмаруса в выю под зад коленом.

И все же…

Все же следует соблюсти все формальности и, пока там «тройка» мчится, «тройка» скачет, задать клиенту последний стандартный официальный вопрос, услышать любой невразумительный ответ и гнать его в три шеи па все четыре стороны.

— Зачем вам полный звездолет говна? — угрюмо спросил Бел Амор, разглядывая свои космические говнодавы на толстенной рифленой подошве — не вступил ли он случайно в упомянутое вещество.

Все-таки, что-то тут не то…

Чего-то, все-таки, Бел Амор тут недопонимает. Тут присутствует какой-то очень уж наглый контрабандный подвох. Узнать бы. И честно отпустить с миром.

— За что я вас уважаю, инспектор, так это за ваше высокое профессиональное любопытство. Другой на вашем месте давно вытурил бы меня с моим говном за пределы Галактики, но вам интересно знать — в чем тут дело. Извольте. Если не хотите пачкать ручки, я сам покажу… Эту коллекцию говна я приобрел недавно по случаю и по дешевке. Не смог удержаться, очень уж оригинальная коллекция.

Хрен Поймаешь достал из-за пазухи огромную связку ключей и, крутя их на указательно-ковырятельном щупальце, не спеша отправился в коридор; а инспектор Бел Амор не смог отказаться от ТАКОЙ экскурсии. Обыск он производить не будет, а вот экскурсия — пожалуй.

— Но побыстрее, — предупредил Бел Амор.

— Пронесемся на третьей космической. Прошу! Вам будет интересно… Открываем ОТСЕК НОМЕР 1… Человеческий кал всех времен и народов. Говно негроидов, монголоидов, европеоидов и всех смешанных типов. Говно жидкое, законсервированное в банках, говно мягкое, твердое, разной промежуточной консистенции, женское и мужское, детские какашки. Говно разноцветное богатейшая спектральная палитра от ярко-кровавого поноса до ультрафиолетовой, как чернила, плохопереваренной крыжопольской колбасы. Особый интерес представляет говно людоеда с Больших Гальюнных Островов. Парадокс, но человек, съевший своего собрата, опорожняется как бы дважды очеловеченным говном — как бы собственным и как бы чужим одновременно. Тут борьба и единство противоположностей — вы не задумывались над этим? А, ну да, вы же не говновед…

— Продолжим нашу экскурсию… ОТСЕК НОМЕР 2. Не стойте на пороге, плохая примета. Говно гуманоидов переходного звена. Не воротите нос, это очень интересно и совсем не пахнет. Перед вами результаты раскопок в долине Дристайлоб-Серраль что в Центральной Африке. Отходы жизнедеятельности гуандертальца, питекансропа, гомо эректуса, гомо секуса и других родственничков. Эти господа так жрали друг друга, что все говно в долине, как видите, перемешалось и слиплось в единый говнологический пласт. Внимание — изюминка! Бесценный экземпляр в запаянной хрустальной вазе предполагаемые экскременты пращура вашего Адама, которые тот наложил в штаны со страху перед Отцом Небесным у райской яблоньки. Помните это грозное библейское: «Где ты был, Адам?!» Тот и усрался. Оказывается, яблоко мудрости было кислым и незрелым — судите сами по цвету экскрементов и непереваренным косточкам. Поехали дальше…

— Только после вас.

— Как угодно. ОТСЕК НОМЕР 3. Говно млекопитающих. Это познавательно. Дерьмо собачье. Конский навоз. Козьи шарики. Коровьи лепешки. Медвежьи сардельки. Верблюжьи яблоки. Чьи-то сливы и абрикосы. Удобрения бегемота. В углу — слоновья куча.

— Проходите… ОТСЕК НОМЕР 4. Птички. Всякие. Помет. Вскормленный на воле орел молодой. Орлам случается и ниже кур спускаться, чтобы справить большую нужду. Помет гордого сокола. Дерьмо буревестника-революции — был такой подвид, знатная была птица, однажды обосрала шестую часть суши, никак не могли отмыть. Гуано королевского пингвина. Помните: глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах. Бедняга, зачем он туда забрался, спрашивается? Посрать, а как же! Зачем же еще?

— ОТСЕК НОМЕР 5. Насекомые. Ну, здесь неинтересно — здесь комар накакал…

— ОТСЕК НОМЕР 6. Рыб будем изучать? Нет так нет. На нет и говна нет.

— Теперь смотрите сюда: ОТСЕК НОМЕР 7. Палеонтологический. Видите, какие обкатанные валуны, инкрустированные мезозойским дешевым жемчугом и ракушками? Думаете, чудо природы? Ошибаетесь! Это не валуны, а окаменевшее говно бронтозавра-срантопода. Жрал устриц, подлец, и знатно срал жемчужинами!..

— Хорошо, хорошо, пропускаем всякие там говнозойские периоды, выходим из колыбели, где так удобно делалось под себя, в космическое пространство… ОТСЕК НОМЕР 10. Говно обитателей цивилизации Срявопереметников. Они неговноидны, а срявообразны. Испражняются срявы через анальное отверстие правильного прямоугольного сечения 5,5 на 11,2 на 18,8 кубических дюймов оранжевой лентой, из которой после просушки и соответствующей химической обработки получаются высококачественные огнеупорные кирпичи. Своеобразный биологический кирпичный заводик. Кстати, срява обладает добрым отзывчивым коровьим характером, охота на нее строжайше запрещена…

— Еще не устали? ОТСЕК НОМЕР 11…

— Вы не отвечаете на вопрос, — прервал наконец эту говноведческую экскурсию инспектор Бел Амор, хотя ему было интересно. Всеми фибрами души он уже чувствовал приближение бронированной «тройки» генерал-майора фон Говняева-Пугерра. — Зачем вам полный звездолет говна? Вопрос, ответ, и будьте здоровы!

— Зачем мне это говно?.. В двух словах — невозможно. Тут целая философия… Хорошо, я постараюсь быстро, сумбурно, с пятого на десятое. Для начала вспомните народные пословицы и поговорки об интересующем нас предмете. Беру наугад: лепить из говна конфетку, лить из говна пули, на говне и хлеб родит, болтается, как говно в проруби, попал в говно — сиди и не чирикай, ложка говна (не дегтя!) в бочке меда, к нашему берегу — что ни триска, то говно, и так далее, и тому подобное… Как видите, народ не стесняется. Думаете, случайно так часто поминается говно в народном творчестве? Даже чаще, чем сам господь Бог!.. Не случайно. Возьмем исторические примеры. Все великие люди любили облагораживать свои рты этим вкусным словечком: «Мерде!» [Мерде (фр.) — говно. ] — сказал Наполеон [Наполеон Буонапарте — Император французов. ] Кутузову [Кутузов Михаил Илларионович — Русский Верховный Главнокомандующий. ] «Зато твои французы будут у меня говно жрать!» — резонно ответил Кутузов Наполеону. А как вы думаете, из чего господь создал человека? Из глины? Глубоко ошибаетесь! Конечно же, из материала на ту же букву! Пришел, нагнулся, достал из-под какого-нибудь сранодонта-говнозавра, замесил, слепил, дунул-плюнул, умыл руки, и — «Будь здоров, Адам!». Так что в основу всего на свете заложено говно. Повторите несколько раз подряд слово «много». Вот так: «много, много, много, много, много, много, много…» Что получается? Оказывается, вы повторяете слово «говно»! Чувствуете?.. Много, много, много, много, много… Вот оно где, гомножественное число! В основе всего, в основе самой Вселенной — говно, много говна.

Говно — первично, материя — вторична, жизнь — третична, сознание четвертично по отношению к говну, а мои скоростные рассуждения и в минус-кратной степени не объясняют проблем говизма, говнизма [Говизм и говнизм — это не одно и то же. ], говнознания и говноведения. В говизме множество частей и разделов. Вот некоторые: говнолептика, говностроение… экскрементизм, дерьмоправие, дерьмонтология… нет времени перечислять. Вдумайтесь: великие ученые в основу своих теорий всегда вкладывали какой-нибудь одинединственный краеугольный камень — логос, дух, атом, материю, пространство-время, диктатуру пролетариата… Почему же говно не имеет права стать этим самым камнем новой безумной теории? Поклонялись огню, воде, солнцу, фаллосу… чему еще?., да всему на свете: кошкам, коровам, березкам, золоту, серпу и молоту, регалиям — это само собой; а про говно забыли! Забыли о том, от чего произошли! Забыли, что все на свете — говно! Как сказал мудрый Фекклесиаст: «ВСЕ НА СВЕТЕ ГОВНЫМ ГОВНО И ГОВДЕНИЕ ДУХА». Не иначе: придумал, сидя на унитазе.

Кто сочинит гимн говну?.. Насчет первичности говна — не я выдумал. Говноположник говизма — Говен Мердехай Говнядиус-младший [Псевдоним. Настоящее имя — Венедикт Моисеевич Говядин, член-корр. ГКЧП (Говяной Комиссии Членов Партии). ], запродавший душу дьяволу за уникальные образцы говна для открытия эликсира долгожительства — О бессмертии не помышлял, не дурак был, — копаясь однажды в очередной порции говна, где дал нобелевское (он шутил «говнобельское») открытие, гласящее: кроме мутаций и естественного отбора, существует ТРЕТИЙ ТАЙНЫЙ ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ФАКТОР, окотором великие эволюционисты — ну, Дарвин там, Линней, Лысенко — не знали или предпочитали умалчивать из соображений приличия. Говен Говнядиус назвал этот фактор «ПЕРЕТЕКАНИЕМ ГОВНА» или «ГОВНОРОДОМ». Дело в том, что любой род, вид или популяция, не позаботившиеся должным образом о собственном говне (например, срут больше, чем потребляют), в конце концов влазят в него по уши (спросите у любой домохозяйки). Те же ваши пресловутые динозавры вымерли из-за того, что своим дерьмом изменили структуру почвы и задохнулись в миазмах собственных выделений. Они только жрали и делали противоположное. Срали, не побоюсь этого слова, — впрочем, я его уже употреблял.

Кстати, и континенты разъехались под тяжестью неимоверного количества говна, что подтверждает теория дрейфа тектонических плит. В общественном же, социальном развитии роль всплывания и перетекания говна повышается и выходит па первое место, опережая даже классовый антагонизм. Говно имеет свойство не тонуть, плыть по течению и вонять, когда его не трогают. «НЕ ТРОНЬ ГОВНО…» — помните? Говно имеет также опаснейшую тенденцию заполнять разные удобные местечки, нивелируя окружающую среду. Говен Говнядиус спросил себя: почему нигде никогда до сих пор не удавалось создать идеальное счастливое общество? И сам же ответил: да потому, что, если подразумевать под словом «говно» известный сорт братьев по разуму, то процесс их всплывания чрезвычайно трудно контролировать. Говно не сразу распознаешь. Оно не трудолюбиво, но деятельно: «Будет сделано!» Не добро, но отзывчиво — его позовешь на помощь, оно ответит: «Ась?» Говно не умно, а хитро, и так далее… Приглядевшись, прислушавшись и обманувшись, восклицаешь: «Ба, да ведь это говно!» — начинаешь сраной метлой подметать, мыть, чистить и дезинфицировать, но не успеваешь оглянуться — ГОВЯНО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ! — как это теплое местечко уже заполнилось свежим, жизнедеятельным, отзывчивым и хитрожопым говном. И потому: пусть каждое разумное существо очищает авгиевы конюшни собственного огорода и спускает за собой воду, как любил говорить старикан Говнядиус-младший, — уж кто-кто, а он знал толк в эволюции…

— «Тройка мчится, тройка скачет»! — подал условный сигнал Стабилизатор.

— Все! — прервал лекцию инспектор Бел Амор. — Вот ваши документы, вот ваша декларация…

— Но я еще не закончил. Я не ответил на ваш главный вопрос — зачем мне столько говна?

— Я уж как-нибудь сам отвечу за вас перед начальством. Проваливайте! И побыстрее! Но знайте: я все понял. Я понял, в чем тут подвох. Если вы задержитесь еще на минуту, я буду вынужден вас задержать, и вы не отделаетесь так просто, как в прошлый раз. Проваливайте на все четыре стороны! Я совершаю служебное преступление, отпуская вас, но не имею к вам никаких претензий. У меня к вам личная душевная просьба — проваливайте!

— У вас из-за меня могут быть неприятности? — засочувствовал Хрен Поймаешь.

— Вон!

Бел Амор уже сам слышал грохот тройного фотонного двигателя. Новое начальство, как и положено, катилось на служебной «тройке» прежнего начальства. Какой говнорал не мечтает стать говнолиссимусом?

Сейчас начнется, с тоской подумал Бел Амор. Сейчас что-то начнется. Очередная жизненная перемена. Состоится суд присяжных заседателей. Под судом Бел Амор еще не был.

В жизни все надо попробовать — и суд присяжных заседателей тоже. Его, понятно, засудят и зашлют куда-нибудь на Внешнее Гузно Вселенной говняров кормить, иголкой говно жрать и убирать говно из-под какого-нибудь местного Сранозавра-Рекса. Но и там найдутся свои тихие радости и хорошие стороны особенно в месяце говнябре, когда в дерьмучем лесу медленно растут говноежки, расцветают анютины унитасски и какует какушка. Свеженовато. В говнесах говнолуние. На говнопаде светят Пургены, где-то тихо-тихо играет семисрунная гитара.

Нет, жить можно…

Да, жить можно везде!

— Кде оно?! — прервал лирическое настроение Бел Амора истошный вопль генерал-майора фон Говняева-Пугерра, которого под белы дрожащи ручки выводили из «тройки» говноведисты-говнохранители.

Инспектор Бел Амор решил высокомерно молчать. О чем говорить с генералом, который решил выслужиться не на войне, а на говне?

— Кде оно?!

Бел Амор глядел вслед уходящему в нейтральный космос трудяге «Золотарю». Хрен Поймаешь был уже вне опасности.

— Кде оно?!

— Что именно, Ваше Говнородие? — боязливо спросил Стабилизатор.

— Кофно! — орал фон Говняев-Пугерр. — Что пыло на порту вон того сфесдолета?

— Регалии, Ваше Говносходительство, — отвечал Стабилизатор. — Регалии всех рвемен и ранодов.

— Фекалии, — мягко поправил его Бел Амор, воротя нос от генерала-майора. — Ты опять перепутал буквы, мой друг. В томто и фокус — не регалии, а фекалии всех времен и народов. Фекалии — те самые, похищенные из Транснациональной Говнологической Кунсткамеры.

— Кофно!!! — заорал на Бел Амора генерал-майор фон Говняев-Пугерр.

— Кто «говно», Ваше Говнятельство? — мрачно переспросил Бел Амор.

— Ты — кофно!!! — орал новый начальник. — Почему приказ не фыполнил?!

— Сам ты говно! А от говна надо избавляться, — отвечал Бел Амор, когда говешники-говнохраны тащили его на психиатрическую экспертизу. — Есть многое на свете, друг Горацио, что не подвластно говноженной декларации. Человечество, смеясь, расстается со своим говяным прошлым… Кто это сказал, не припомнишь?

— Марл Какс! — вспомнил Стабилизатор, которого волокли на капитальный ремонт.

И последнее…

Суд присяжных заседателей оправдал инспектора Бел Амора после того, как адвокат задал Высокому Суду один-единственный вопрос:

— Говнода говняжные засератели!.. Тьфу, черт… Господа присяжные заседатели! Кому из вас охота копаться в позапрошлогоднем дерьме?

И господа присяжные заседатели, не совещаясь, единодушно ответили:

— Не говновен!.. Тьфу, черт… Не виновен, то есть!

Коллеги Бел Амора встретили решение Высокого Суда аплодисментами — тем более, что генерал-майора фон Говняева-Пугерра за говнистость характера уже перевели с понижением на другую должность — кажется, заведовать Центральной Галактической Канализацией.

Лицо инспектора Бел Амора сияло, как у какого-нибудь Его Сиятельства. А ЭТО СЛОВО Бел Амор никогда в жизни уже не произносил — так наелся он ИМ в этот исторический вечер, когда из Транснациональной Галактической Кунсткамеры при его попустительстве были похищены все образцы нашего родного говна, и в Галактике с тех пор стало хоть не намного, но чище.

Киев, 19–25 августа 1991