— Ночные посиделки становятся недоброй традицией. Мы встречаемся уже второй раз после того, как произошло что-то нехорошее, — проговорил Бен и лихо опрокинул стопку текилы, не забыв лизнуть соль и впиться в дольку лайма. — Я и представить себе не мог, что она такое вытворит.

Дарс пожал плечами.

Речи Варуса он воспринимал с трудом, мыслями пребывая в темной палате медблока. Там, где распластанная на кровати и обвитая проводами осталась спать Луиза Мар.

Слишком много впечатлений от пятнадцатиминутного визита. Слишком мало одного поцелуя. И понимание, выбивающее чечетку на обоих полушариях мозга, что Луиза и есть высший бионик, совершенно неосознанно вернувший человеческий облик Клайву.

Высший бионик с кодированными воспоминаниями и загадочными триггерами на неведомое событие.

От мыслей о том, что могла натворить Луиза Вивьен Мар, становилось не по себе. И самым правильным было бы просто от нее избавиться, пока не вспомнила чего-нибудь… этакого.

Внутреннее чутье подсказывало, что ниточки от Луизы, скорее всего, тянутся в королевство Дирсах, и что кукловод уже прибыл на Рамос, и что до момента «икс», когда девочке вернут память и она начнет убивать все, что видит, осталось недолго.

Неправильным было любить ее. И уж совершенно неправильным казалось желание сохранить ей жизнь. Но благодаря ей империя обрела наследника, за такое уж точно не казнят.

Дарс прикрыл глаза, наблюдая за танцем розоватых всполохов огня в камине.

Он всегда ставил перед собой почти невыполнимые задачи. Завоевать для брата престол. Организовать переворот, который стал бы результативным. Спасти бионика, которого, возможно, прислали сюда с миссией убить императора.

Зачем ей шифровали память? Тоже вполне понятно. На границе, если пересекать ее легально, всем поверхностно сканируют нейроматрицы. Так, слегка, особо не вдаваясь в подробности. И у пограничных служб частичная амнезия Луизы не вызвала вообще никаких подозрений. Никто ведь не смотрел так, как Дарс Эшлин Квеон, разбираясь в каждом символе-отпечатке. А Реми пересек границу совершенно легально, представив Луизу помощницей. И потом подсунул ее веселящейся компании молодых идиотов. Вопрос, знал ли Реми, кто такой Клайв, навсегда останется без ответа.

Но с Луизой нужно было что-то делать, причем безотлагательно.

Выкромсанные из памяти куски были подобны несущим блокам дома, выбитым из фундамента.

Дом становится нестабильным.

Луиза — уже была таковой, и это отчетливо показал инцидент двухдневной давности.

И Бен тоже хорош, сразу ничего не сказал. Испугался за свою шкуру.

— Дарс, ты меня слышишь? — К действительности его вернул резкий голос Варуса.

— Да, внимательно слушаю. — Он устало потер переносицу.

Часы в гостиной пробили два часа ночи.

— То, что верещал этот придурок, это правда?

Дарс понял, что невольно сжал кулаки. Он уже просмотрел запись из аудитории, где разошелся отчисленный Гай Вири. Отвратительная сцена. Подружка Луизы подала наглядный пример, как надо себя вести в подобных случаях. Но Дарс видел, в каком состоянии выбегала из аудитории Луиза, и этого было довольно, чтобы распылить на атомы самого мистера Вири. И плевать на его влиятельную семью…

— Не совсем так, — неохотно ответил Дарс, — он изложил исключительно свою точку зрения на произошедшее.

— Значит, не совсем неправда…

Варус вздохнул.

— Еще по одной?

— Пожалуй.

Крошечное солнце покатилось вниз по пищеводу. Соль и лайм.

Дарс вдруг подумал, что уже очень, очень давно не был в отпуске.

Он мог бы слетать на недельку куда-нибудь на курортную планету империи. И взять с собой Луизу. Даже не для того, чтобы покрывать поцелуями ее сливочное тело, брать до изнеможения, до сладких стонов, слетающих с нежных губ. Просто чтобы посмотрела, как бывает. Она ведь вряд ли что-то хорошее видела в жизни.

— Ты не понимаешь, — сказал он Бену, — девочка мало что помнит. И последнее время против своей воли жила в отвратительных условиях. Но помимо этого, так уж получилось, что она — центровая фигура в спецоперации моей службы. Поэтому, Бен, прошу тебя, не задавай вопросов. Так будет лучше для всех. Ну а то, что брякнул тот придурок Вири… Как я уже сказал, Луиза попала в очень нехорошие руки. Она не виновата.

— Я что-то вроде этого и предполагал. — Варус вздохнул. — Но покончить с собой… Не ожидал.

— Она весьма нестабильна, — согласился Дарс. — Я-то надеялся, что в академии она погрузится в учебу, займет себя делом.

— Луиза показывает неплохие результаты. Она ведь старше всех на потоке, а это наводит на мысль, что раньше уже где-то училась. Возможно, какое-то очень узкоспециализированное образование.

— Дай ей хороший проект, чтобы поработала. — Дарс прищурился на полупустую бутылку текилы. Точно, пора в отпуск. Вот распутает дело Луизы Мар и махнет с ней же на Лимос — планету, на которой прекрасный климат, песчаные пляжи, где все цветет, и даже розы величиной с детскую голову.

— Может, пусть вернет себе воспоминания?

— Исключено, Бен. Я уже смотрел, там все зашифровано.

— Ах вот как. В самом деле, это по твоей части. Но почему ты сам не пробуешь? У тебя в распоряжении вычислительные мощности всей империи. Рано или поздно ключ может быть подобран.

Дарс усмехнулся.

— Да, это так. Но сколько времени на это уйдет? Годы.

— А это как повезет, — по губам Бена скользнула лукавая улыбка, — нижние оценки случайного поиска порой весьма радуют.

— Тогда мне нужна свежая копия нейроматрицы, — пробормотал Дарс.

— Она выйдет из медблока через пару дней. Я тебя оповещу.

От мысли, что очень скоро появится благовидный предлог увидеться с Луизой, кровь неожиданно прилила совсем не к голове. Дарс поерзал в кресле и в очередной раз подумал, что со всем этим нужно что-то делать. Происходящее все больше напоминало глупый сюжет видеоромана: он увяз в собственных чувствах к девушке, которая, скорее всего, подослана врагами империи. То ли смеяться, то ли плакать, непонятно.

Ему все же удалось поспать часа три. Пять минут в холодном душе. Потом — чашка черного кофе, такого горького, что горло дерет. Магда принесла свежее белье, до хруста накрахмаленную рубашку, мундир. Уже перед выходом бросил взгляд в высокое, в полный рост, зеркало. Оттуда на него глянул серьезный дядька, грудь в орденах. Дарс удрученно покачал головой. Скучно. Приелось. Но во дворец императора только так.

Он спустился по лестнице. Высокие витражи на первом этаже были завешены тонкими, словно паутинка, гардинами. Просторный холл, оформленный в лавандовых тонах, таял в свете раннего утра. Они с Эленой обставляли дом, в котором, казалось, будут жить долго и счастливо… Беззаботные идиоты. Элена просто не справилась с тем, что происходило с Клайвом. И сбежала, предварительно потребовав развод и приличное содержание.

Дарс вышел на открытую веранду, где его уже ждал аэромобиль. Ретри на водительском месте усердно ковырялся в приборной панели, увидел Дарса, выскочил.

— Ваше высочество.

— Полетели, Ретри.

Он забрался в кабину, пристегнулся. Ретри пощелкал тумблерами, и машина взмыла вверх.

До императорского дворца было минут десять лету по самой верхней трассе. Внизу драгоценной друзой сверкал Рам-сити, аэромобиль несколько раз вильнул, огибая самые высокие небоскребы. Дворец был расположен на высокогорном плато над городом. Если смотреть издалека, он был похож на сплошную радужную полусферу. Ближе оказывается, что купол — не более чем защита. К тому же на такой высоте кислорода уже недостаточно, так что под куполом над составом воздуха вовсю работают генераторы. А если подлететь еще ближе, то можно рассмотреть и буйно разросшийся парк, и прогулочные дорожки, и фонтаны, и — самое главное — дворец, выдержанный в бело-золотой гамме, облицованный лучшим мрамором, со шпилями, гордо устремляющимися в небо.

Внутри дворца то же самое — белый мрамор и золото. Ливреи у прислуги бело-золотые. В некоторых залах белый цвет заменен кремовым. Полы из древесины белого дуба с нежно-лимонным оттенком.

Все это осталось от предыдущего правителя Квеона, переделывать нет смысла. Императоры сменяют друг друга, а дворец неизменен. Только вот с годами от белого и золотого начинает тошнить. Хочется принести несколько банок краски — зеленой, алой, ультрамариновой — и расплескать цветными пятнами на идеальных стенах. Внести сумятицу в вечный порядок вещей. Увидеть, как заиграют на солнце яркие цветные разводы.

Лакеи кланялись Дарсу, пока он поднимался по широкой лестнице, покрытой нежно-кремовой ковровой дорожкой. На золоченых балясинах сверкали солнечные блики. И вот наконец перед ним распахнулись высокие двустворчатые двери.

Дарс выдохнул с облегчением: бело-золотой кошмар закончился. Кабинет императора выдержан в темных тонах, и ощущение было сродни тому, что чувствует человек, ныряющий в тень с солнцепека.

— Ну, здравствуй, Дарс, — прозвучало негромкое.

— Здравствуй, Вьорн.

Брат стоял у окна и, придерживая рукой тяжелую бархатную штору, смотрел куда-то вниз.

Глянул с усмешкой на Дарса, поманил к себе.

— Иди, посмотри. Сегодня у меня будет тяжелый день.

Дарс подошел и тоже выглянул в окно.

Внизу из припаркованного аэромобиля тяжело выбирался толстяк. Ему помогали лакеи, поддерживая под руки.

— Аэльн Вири собственной персоной. С чего бы? — И Вьорн снова усмехнулся уголками рта. Наверное, эта кривая усмешка была их общей семейной чертой.

Дарс легко выдержал пристальный взгляд правителя звездной империи.

— Вероятно, прилетел жаловаться на меня. Так что, к сожалению, у нас несколько минут, чтобы обсудить самое важное.

Вьорн отпустил штору, отошел от окна и замер, сложив руки на груди.

— Я прочел твое сообщение, брат. И я даже не знаю, что сказать… Я не знаю, что должен чувствовать. Это невероятно.

— Судя по всему, ты должен порадоваться тому, что у империи есть наследник. По крайней мере, до тех пор, пока ты не заделал своего собственного ребенка. Теперь у нас появилась надежда.

Вьорн покачал головой.

— Но высший бионик в самом сердце империи… звучит совершенно невероятно. И может означать для нас все что угодно.

— Именно. — Дарс кивнул.

Затем огляделся, подвинул к себе кресло и сел, подперев щеку ладонью.

— Я все думаю о королеве Дирсах, Вьорн. О ее последних слова. И прихожу к выводу, что девочка оказалась тут не просто так. Единственное, в чем просчитались те, кто ее отправлял, что она попадет мне в руки и я основательно покопаюсь в ее нейроматрице. Что, к слову, должны были сделать еще на границе.

— Если на стыках транспортных сигма-тоннелей начнут досконально проверять всех, очереди растянутся на годы. Так тоже неправильно, — ответил император. — Мне вот что интересно, эта Луиза… она из «Белых лилий»? Или просто королевская гончая?

Дарс не сдержал улыбки.

Имя, которое он сам придумал, каталось на языке мятной карамелькой. Перед мысленным взором яркой вспышкой — тонкая бретелька, приспущенная с точеного плеча, молочная кожа, трогательная ямка между ключиц. Буря эмоций. Бесформенный клубок мыслей. Ну кто так беседует с императором?

— Склоняюсь ко второму, — ответил он, помолчав и кое-как приведя свой мыслительный процесс в порядок, — орден «Белых лилий» ищет, конечно, свою выгоду в этом рукаве галактики, но вот так под удар своих людей не подставляет. В то время как гончие королевства Дирсах — не более чем инструмент. Просто инструмент. Им можно приказать все, что хочешь, а они послушно выполнят.

— Знать бы еще, что она должна выполнить, — проворчал Вьорн, — и еще меня смущает, что она разгуливает на свободе.

— Мне любопытно, кто подтянется к ней для выполнения задания. А насчет первого… Именно за этим я и пришел.

Вьорн хмыкнул, присел на край письменного стола.

— Продолжай.

— Я хочу подобрать ключ к шифру, — сказал Дарс. — Но, как ты понимаешь, вариантов столько, что мне потребуются все доступные вычислительные мощности Рамоса.

— Возможно, эти вычислительные мощности будут подбирать ключ много лет, — прищурился Вьорн, — но ты прав, брат. Иного выхода не вижу. В конце концов, а вдруг нам повезет и техника удачно отработает до того, как высший бионик вспомнит, зачем его сюда послали. Не хотелось бы ее терять. Ты правильно сделал, что оставил ее в живых. Можно сказать, повезло всем.

Помедлив, он выдвинул один из ящиков стола, порылся там, затем протянул Дарсу тонкую, словно бумага, карту-пароль.

— Возьми. С этого момента ты можешь подгрести под себя все свободные ресурсы Рамоса.

Дарс взял пластину, аккуратно положил в нагрудный карман, на котором красовался орден — сапфировая звезда.

— Спасибо. Надеюсь, что дальше все будет хорошо. И у тебя, и у меня.

— И… у нее? — В синих глазах императора плескалась усмешка.

Дарс неопределенно пожал плечами.

— Ну и у нее. А что?

— Как разберешься, что ей здесь нужно, приводи во дворец, — просто сказал Вьорн, — я хочу увидеть ту, что вернула нам наследника.

Дарс поймал себя на мысли, что он вовсе не хочет знакомить Луизу с императором.

На самом деле незачем.

— Э… Не уверен, что это хорошая идея.

— Ну как знаешь. — Брат продолжал улыбаться, и делал это как-то особенно ехидно.

Потом глянул на висящий на стене хронограф.

— Через десять минут у меня аудиенция с Вири. Может, ты мне подскажешь, чего ждать от этого уважаемого человека?

— За сына пришел просить, — буркнул Дарс, — нынче я отправил младшего Вири на рудники.

Брови императора удивленно приподнялись.

— И за что, могу я узнать?

Дарс ухмыльнулся.

— Разумеется, можешь. Оскорбление члена императорской семьи. Имеется запись из торгового центра.

Вьорн поморщился.

— Да ладно… Клан Вири слишком силен, брат, чтобы так круто обходиться с их наследниками.

Дарс почувствовал, как кровь закипает в жилах.

Отпустить этого ублюдка, из-за которого Луиза бросилась в ледяную воду? Из-за которого она едва не погибла? И ведь обязательно утонула бы, не прыгни за ней следом Бен Варус.

А Вьорн с улыбкой наблюдал за ним. Так, как будто Дарс опять был десятилетним мальчишкой, нашкодившим в кабинете отца.

— Это… личное, — наконец выдохнул Дарс. — Я не допущу, чтобы этот сучонок вернулся в мою академию.

— Ну, хорошо, хорошо, — император примирительно поднял вверх руки, демонстрируя полную капитуляцию, — как знаешь. Но могу я хотя бы облегчить участь юного идиота? Скажем, заменить рудники на ссылку где-нибудь на окраине империи?

Дарс выдохнул.

— Да… пожалуй. Хотя я бы сгноил его на рудниках.

Император постучал ногтем по линзе наручного хронографа.

— Прости, брат, Вири ожидает. Пора мне. Как видишь, в некотором смысле император еще менее свободен, чем его подданные. И это… Как все закончится, приводи ее во дворец.

— Если мы все переживем это «как все закончится», — буркнул Дарс.

Они вместе вышли из кабинета. Белое и золотое неприятно резануло по глазам, Дарс прищурился. Досадно, конечно, что брат заступился за Вири, но ничего не поделаешь. Впрочем, на дальних планетах империи тоже несладко. Отправить засранца на какую-нибудь из них, где до сих пор звучат отголоски недавней войны. Или аномалии какие. Вот и пусть там петушится… Мигом вся спесь слетит, а еще быстро поймет, что «быть богатым и сильным» работает не всегда и не везде.

Довольно похлопав ладонью по карману, где покоилась карта-пароль, Дарс устремился вниз по лестнице. Теперь у него появилось срочное и в общем-то приятное дело.

Луизу привез Ретри. Стоя у дверей, ведущих с веранды внутрь особняка, Дарс наблюдал, как девушка выбиралась из аэромобиля. Маленькая, жалкая и смешная в зеленой клетчатой рубашке. Ретри галантно подал ей руку, помог переступить высокий порог. Потом они подошли к входу в дом все так же вместе. Луиза на удивление раскраснелась и улыбалась, как будто лететь с Ретри было очень весело. В груди неприятно кольнуло.

— Свободен, — процедил Дарс.

Улыбка мгновенно сползла с личика Луизы.

Ну вот, похоже, напугал. А ведь не хотел.

Она быстро обернулась, скользнула взглядом по спине быстро удаляющегося Ретри. Затем посмотрела на Дарса.

— Сэр…

— Мне казалось, мы уже договорились, — вкрадчиво-мягко произнес он, хотя каждое слово как будто царапало горло. — К Ретри ты тоже так обращаешься?

Луиза мотнула головой.

— Нет… Дарс… но ты же…

И уставилась на носки собственных туфелек. Замечательное начало вечера, ничего не скажешь.

— Идем в дом, поговорить надо, — бросил он.

— Хорошо, — она подняла на него свои дивные изумрудные глаза, — а что случилось? Надеюсь, ничего плохого? Или… Доктор Варус что-нибудь про меня наговорил?

Он усмехнулся, подал руку, и Луиза послушно вложила в его ладонь тонкие пальцы.

Позвоночник словно током дернуло. И безумно дико захотелось не беседовать сейчас с ней о попытках подобрать ключи к шифрованной нейроматрице, а подхватить на руки, прижимая к себе, вдыхая аромат ее тела — яблоки и ваниль, — взлететь бегом по лестнице в спальню. А еще лучше не торопиться, а останавливаться на каждой ступени, срывая с ее губ стоны удовольствия.

— Доктор Варус? А что, ему есть на что жаловаться? — поинтересовался недрогнувшим голосом Дарс и мысленно похвалил себя за выдержку.

— Не на что, сэр… ой. Дарс. Я стараюсь, право же. Кое-что вспоминаю, кое-что узнаю новое.

— Вот и отлично, — получилось очень даже бодро, — я тебя для этого и устроил в лучшую академию Рамоса, чтобы ты там училась, а еще завела знакомства с разными людьми. Кстати, насчет Вири не переживай, ты его в ближайшие годы не увидишь.

— Не уверена, что он оставит меня в покое, — тихо вздохнула Луиза, и ее рука дрогнула, — и это нечестно, неправильно. Почему таким, как он или твой… сын, все можно?

— Оставит, — угрюмо ответил Дарс, крепче сжимая тонкую руку, — я отправил его на рудники, чтобы там подумал о своем поведении. Правда император решил, что это чересчур, и немного смягчил наказание. Но завтра утром Гай Вири отправится на периферию. Я, знаешь ли, уже подобрал ему планету, где никого не волнует происхождение и деньги. Там и выжить-то сложно. А что до Клайва… Возможно, звучит смешно, но ему теперь вообще ничего нельзя. Быть наследником империи не так уж легко, Луиза.

— Но ведь… я слышала, что он не наследует трон, — пробормотала она.

— Кое-что изменилось.

Они миновали холл, поднялись по лестнице на второй этаж и добрались до кабинета.

Луиза растерянно посмотрела на знакомую уже дверь.

— Я могу узнать, зачем здесь?

— Можешь. — Он пожал плечами, толкнул дверь.

Внутри было все готово: кресло, шлем на столе, витые жгуты проводов, уходящие в нейрокопир.

Луиза вздрогнула и попятилась, но Дарс вовремя подхватил ее за талию.

— Не бойся. Я всего лишь попросил у императора дозволения воспользоваться всеми свободными вычислительными ресурсами Рамоса, чтобы попытаться добраться до твоих воспоминаний. А для этого мне нужна свежая копия твоей нейроматрицы, и не просто свежая, а самая детализованная.

Кажется, она вздохнула. Черные ресницы трепетали, пряча взгляд.

Потом зябко обхватила себя за плечи.

— В прошлый раз это было больно.

И колокольчиком, упавшим в траву, звякнуло отчаяние в голосе.

Терпение, девочка. Иногда оно необходимо. Хотя далеко не всегда бывает вознаграждено.

— Я введу тебе обезболивающее заранее, до того, как отключу от нейрокопира.

Луиза медленно прошла в кабинет, села в кресло.

— Что ж, я готова. Сколько времени может занять подбор ключа?

Дарс пожал плечами.

— Никто не знает. От нескольких дней до нескольких лет.

Она хмыкнула. Затем взглянула прямо в глаза и сказала:

— Иногда мне кажется, что лучше бы ничего и не вспоминать. Такое чувство, что там, в воспоминаниях, меня не ждет ничего хорошего.

— Но какими бы они ни оказались, без них ты — не ты, — шепнул он и принялся закреплять на ее голове нейропроекторный шлем.

Не удержался, скользнул пальцами по щеке. Кожа шелковая, такая нежная. Луиза послушно откинулась на спинку кресла, выдохнула:

— Наверное, можно включать.

И он, выдвинув голографическую панель управления, ткнул в нужную кнопку.

Голова Луизы дернулась в креплениях, руки непроизвольно сжались в кулаки, и она замерла, вытянулась неподвижно. Только мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что девушка жива.

Дарс устало потер глаза и уставился на голограмму. Там, на трехмерной диаграмме неспешно прорисовывались слои памяти, один за другим. Обширные затемнения определяли шифрованные участки, кое-где тминными зернышками мелькали светлые, доступные сознанию области. Чуть выше картина повторилась: темные воронки, словно выкушенные неким чудовищем. Триггеры на неведомые события. Триггеры, добавленные самим Дарсом…

Он нахмурился. Поторопился, ой, поторопился влезать со своими модификациями в нейрокод.

Если кукловод обнаружит, что кто-то копался в памяти Луизы, то неизвестно, чем все обернется — и прежде всего для самой девушки.

С другой стороны, убирать свои надстройки было крайне рискованно.

Кто знает, что должна выполнить Луиза?

Высший бионик способен накрыть одним-единственным проклятием весь Рам-сити. Что, если именно на это и запрограммировали Луизу?

— Куда тебя несет, Дарс Эшлин Квеон? — пробормотал он.

Оставлять свои модификации было плохо.

Убирать — тоже плохо.

Дарс подумал и все-таки стер свой код. Так, словно никто и никогда не влезал в память Луизы Вивьен Мар.

Теперь придется ходить по острию ножа… Но ведь он справится? Ради нее, ради них обоих? Даже если, вспомнив, Луиза развернется и умчится куда-нибудь в соседнюю галактику?

«Не отпущу», — рыкнул зверь внутри.

И, пожалуй, сейчас Дарс был с ним полностью согласен.

Медленно тянулись часы. Время перевалило за полночь, и Дарс подумал, что соседка Луизы могла забеспокоиться. С той девицы станется еще Варуса посреди ночи поднять, хотя он и поставил ректора в известность о том, что студентки Мар не будет на территории кампуса всю ночь.

Он посмотрел на Луизу — казалось, она мирно спит. А после пробуждения боль будет выгрызать ее изнутри, заставляя биться в судорогах. Дарс нащупал в кармане шприц-ампулу. Надо будет дать девочке дозу обезболивающего где-то за час до конца копирования. Не хочется, чтобы она мучилась. Если бы мог, перетянул бы на себя весь постэффект от работы с нейрокопиром.

Три часа ночи. За окнами густая, чернильная темень. Нейрокопир шуршит, считывая слой за слоем все, что происходило с Луизой за ее недолгую пока что жизнь.

Кофе и сигара. Магда не одобрит, она вечно бурчит, что мистер Эшлин слишком много курит и слишком мало спит. Открыть окно, чтобы Луиза дышала свежим воздухом.

И почему каждый раз, когда он на нее смотрит, в душе бушует шквал эмоций? Жуткая, взрывоопасная смесь. Желание обладать, сделать своей, жениться, наконец, чтобы ни у кого и мыслей не возникало посягать на его девочку, — и вместе с этим горчащая нежность, боязнь причинить боль и острое, словно лезвие ножа, осознание того, что, если Луиза вспомнит себя, быть может, она вспомнит и того, кого любила.

Дарс чертыхнулся, потушил сигару, помахал рукой, чтобы развеять дым. Из распахнутого окна тянуло сыростью, прохладой, ранней осенью. Меж деревьев ползли клочья белесого тумана, в свете луны он отливал розовым.

Потом Дарс присел на корточки рядом с Луизой, аккуратно закатал ей рукав рубашки и воткнул в тонкую венку иглу. Нажал на поршень до упора.

Четыре часа. За окном медленно светает. А он, как мальчишка, стоя на коленях перед креслом, смотрит на спокойное расслабленное лицо под прозрачным пластиком нейропроекторного шлема.

Нейрокопир мягко запищал, оповещая об окончании процедуры. Дальше — все автоматически, даже без участия оператора. Щелкнули разъемы, выпуская Луизу из объятий нейронного сна. Распахнулись широко глаза, изо рта вырвался сдавленный хрип.

Все же больно.

Но не так, как если бы без препарата.

Хрупкое тело выгнулось дугой, сползает с кресла на пол, и Дарс успевает подхватить ее, крепко прижать к себе.

— Все, все, хуже уже не будет… Просто… закрой глаза. Я сейчас отнесу тебя на диван.

— Хуже… просто некуда, — выдыхает она и доверчиво откидывает голову на локоть Дарса.

А потом внезапно кладет руки ему на плечи, обнимая, прижимаясь всем телом.

— Поцелуй меня… — шепчет едва слышно, — как тогда… в медблоке…

И он повинуется, потому что отказаться просто невозможно.

Все еще стоя на коленях перед креслом, держит хрупкое тело в руках, а сам невесомо касается мягких губ со вкусом яблок.

— Да-арс, — выдыхает Луиза, — еще.

И он продолжает тонуть, погружаясь в поцелуй, забывая обо всем. В мире остается только она, такая теплая, нежная и хрупкая. Девочка, давшая ему надежду. Его, только его девочка, которую он не отдаст никому. И наплевать на то, что она высший бионик и что за ее спиной сгущаются тени опасности.

Луиза медленно выскальзывает из рук, становится рядом на колени, крепко обхватывает за шею. Ее губы что-то шепчут, одновременно исследуя и отдавая себя. Ее тело — горячее, дрожит мелко под руками. Ладони скользят по спине, обрисовывая острые лопатки, опускаются на талию, выписывают пламенеющие узоры на бедрах. И нет ни сил, ни желания останавливать все это…

Но надо.

Прерывистый вздох. Слезы блестят в глазах.

— Почему?..

— Потому что так было бы нечестно. — Он подхватывает ее на руки и переносит на диван. А сам отходит к окну, там свежий воздух, там пахнет сыростью, листвой и осенью.

— А если я вспомню?

Дарс привычным жестом достает сигару, крутит ее в пальцах.

— Я хочу, чтобы ты стала собой, свободным человеком. Тогда ты сможешь принять правильное решение. А сейчас, когда от тебя — одни осколки, это будет нечестно.

Она упрямо вздергивает острый подбородок.

— А что, если я… хочу этого? Или ты не хочешь со мной связываться, потому что… Реми…

И всхлипывает.

— Что за ерунду ты несешь, — не выдерживает Дарс, — я хочу с тобой связываться. Более того, я хочу улететь с тобой на Лимос. В отпуск, которого у меня никогда не было. И вообще я хочу, чтобы ты стала моей женой. Но все это — только тогда, когда ты будешь человеком с памятью. Когда в твоей памяти не останется ни одного затемненного участка. Всякое бывает, Луиза. А сейчас — ты просто потерянная среди звезд девочка без прошлого, и с моей стороны это будет неправильно. Ты слишком… дорога мне, чтобы вот так…

Она ничего не ответила, только вздохнула.

Потом Дарс отвел ее в ту гостевую спальню, где Луиза уже была в прошлый раз, а сам отправился к себе, разделся и лег. На удивление, сон пришел почти мгновенно. Снилось что-то приятное: песчаные пляжи Лимоса, бледно-желтые розы, пальмы. Там с ним была она. И во сне Луиза вспомнила свое прошлое, и почему-то на ее черных волосах поблескивала золотая корона.