Каюта Дарса на военном крейсере с самым необходимым набором мебели была крайне аскетична и просторна. Все это оказалось большим плюсом для Луизы, которая начала свой визит к Дарсу с того, что опрокинула корпусом стул, а потом смела передней конечностью чашку с недопитым кофе. Она смущенно забилась в угол и с умилением взирала на своего мужчину, который быстро промокнул салфетками коричневую лужицу и ловким движением забросил мокрый комок в мусороприемник.

Дарс переоделся, сменив экзокостюм на спортивные брюки и трикотажную футболку. Луиза блаженно вдыхала его запах, мечтала потереться усиками о его ноги… да и все чаще ловила себя на том, что начинает чувствовать и мыслить не совсем как человек.

Надо было возвращаться, перекидываться обратно, но… при одной мысли об этом ею овладевал иррациональный страх. Она как будто спряталась в теле королевы акдов, в этакой надежной скорлупе, к тому же память о той жуткой боли, что сопровождала превращение, была еще слишком свежа.

Дарс подошел к ней ближе. Ребристые, похожие на щетки улавливатели запахов задрожали, и желание завалиться кверху брюхом на пол стало почти непреодолимым. Тогда он мог бы почесать ей хитиновые чешуйки, особенно чувствительные под грудью, а она бы мелодично пощелкивала, тем самым выражая признательность.

Он медленно, стараясь не делать резких движений, протянул руку, коснулся лба. Луиза невольно подалась вперед, не желая разрывать контакт, но Дарс все равно убрал руку и вздохнул.

— Нам что-то с этим надо делать, — произнес глухо. — Почему ты не возвращаешься? Или это настолько больно?

Она кивнула. Да, больно. Но еще страшнее — неизвестность. Ведь теперь он понимает, что бионик, проникший в сердце империи, — не просто так. И что дальше? Прогонит? Отвернется?

Дарс с усилием потер пальцами переносицу, затем сел на диван и похлопал ладонью рядом с собой.

— Иди ко мне. Поговорим спокойно.

На диван она не поместилась. Устроилась на полу, поджав под себя лапы, положила голову ему на колени и замерла. Блаженно жмуриться не получалось из-за отсутствия век.

— Ты не должна была убегать, — теплая ладонь опустилась на голову, — вместе мы бы что-нибудь придумали. По крайней мере, тебе было бы легче. Вдвоем всегда легче.

— Меня подсылали тебя убить, — прострекотала Луиза, — что я должна была сказать? Извини, дорогой, теперь я тебя убью и займу твое место? Я хотела во всем разобраться сама, это ведь мои проблемы.

— Было бы здорово, если бы все это ты сказала на общеимперском. — Он усмехнулся. — Возвращайся ко мне, Луиза. Это ведь… возможно?

Она кивнула.

— Тогда почему? Настолько больно?

Снова кивок. Еще как больно, особенно когда кости выскакивают из суставов, а сквозь кожу прорастает хитиновое покрытие. Бедный Клайв сколько лет с этим жил…

— Я не могу обещать, что полностью избавлю тебя от боли, — негромко произнес Дарс, — но я буду рядом. И как только ты вернешься, вколю обезболивающее. Возвращайся ко мне, Лу.

Мягкие, скользящие движения по затылку к шее. Дарс медленно гладил ее и смотрел прямо в глаза.

— Хорошо, не будем торопиться, — пробормотал он, — давай я расскажу тебе, что было в том бункере. Мы прилетели туда по следу, что оставил жук Клайва.

— Что? — Она усмехнулась. Жвала угрожающе щелкнули, но Дарс даже не дрогнул, продолжая мягкие, очень волнующие движения.

— Да, жук оказался с сюрпризом, — он словно читал ее мысли, — и мы двинулись следом. Тут, понимаешь, был важный момент. Надо было раздавить осиное гнездо, которое построили прямо под носом империи. Мы пошли по твоим следам, моя любимая девочка, вскрыли вход в бункер. А потом, когда мы уже оказались внутри, на нас посыпались акды. Бессмыслица какая-то, право слово. Совершенно безоружные акды против вооруженных и хорошо обученных бойцов. Майор до последнего требовал, чтобы я держался за ним. Но когда я за акдами заметил мелькнувшего человека, то подумал, что вот она, первопричина. И рванул за ним.

— Я должна была его убить, — проворчала Луиза, — я, не ты.

— Он ведь почти ушел от меня, этот паршивец. — Голос Дарса ласкал слух, и Луиза окончательно расслабилась, вытянулась на полу. — А потом я увидел, как его отвлекла на себя одна особь акда. Вот странно, да? Прочие акды его защищали, а этот пытался убить. И именно поэтому первым выстрелом я убил человека. Ты ведь потом расскажешь, кто это был?

Она одобрительно заурчала.

— Кстати, спасибо за то, что связалась со службой безопасности, — продолжил негромко Дарс, — император выходил на связь. Атака отбита, Вири-старший и младший взяты под стражу. У старшего, как ты и говорила, подсаженная чужая нейроматрица. Во время считывания он верещал о том, что сражается за королеву. Но ведь… королева мертва. Давно.

— Теперь, я думаю, окончательно мертва, — сказала Луиза, — никто больше не будет носиться с идеей ее возвращения.

— Луиза, я тебя не понимаю. — Дарс убрал руку. — Давай договоримся так. Я выйду из каюты, чтобы тебя не смущать, а ты… вернешься. Решайся. А потом сразу вколем препарат, тебе не будет настолько мучительно больно, чтобы этого бояться.

Он поднял ее тяжелую голову в хитиновой броне, подержал в ладонях, а Луизе вдруг стало невыносимо оттого, что больше она не видит синего пламени сверхновой в его глазах. Все было серым.

— Вернись ко мне, — выдохнул он.

Быстро подался вперед и коснулся губами хитиновых щитков меж усиков, затем так же быстро отстранился, поднялся с дивана и вышел.

Луиза положила голову на конечности-ножи.

Он так близко и далеко одновременно. А она не может поцеловать, ощутить сладкий, с кофейной горчинкой вкус его губ, изощренный танец языка, от которого тело вспыхивает жаром, а за спиной вырастают крылья.

Боль в груди ширилась, росла, расходилась проталиной с черной водой.

«Я хочу быть с тобой».

Но как?

Не страшно ли тебе, королевская гончая, по-прежнему не помнящая саму себя?

«Но если он принял меня такой, то разве остановит меня боль? Это такая малость».

Она помедлила, собираясь с духом. Как будто стояла на краю обрыва, а ветер трепал волосы, хлопал по щекам ледяными ладонями, грозя скинуть, навсегда похоронить в мертвой и холодной бездне.

Страшно.

И будет так же больно, как в предыдущий раз.

Но ведь она должна быть сильной, чтобы отвоевать собственное счастье?

И Луиза сделала крошечный шажок. Спиной назад. В слепяще-белую вспышку, которая, разрастаясь, обволокла ее хитиновое тело и сверкающим веретеном ударила прямо в сердце.

Он захлебнулась собственным воплем.

Белый потолок каюты стремительно вращался над головой, исхлестанный обрывками розоватой пены вперемешку с изумрудной зеленью. Что-то трещало, как будто ломали деревяшки. А потом Луиза поняла, что это рвется ее собственное тело, избавляющееся от всего лишнего, — от двух пар конечностей, от хвоста, от длинного бронированного корпуса. Хитин ломался, расходился уродливыми трещинами, отваливался кусками, обнажая розовую плоть, — страшную, сморщенную, сплошной рубец.

«Господи, как больно», — мелькнула и пропала мысль.

К собственному ужасу, продираясь сквозь мучительное ощущение ломающегося тела, Луиза увидела склонившегося над ней Дарса со шприцем-ампулой.

— Не-э-эт. Не смотри-и-и… не надо…

Саднящее горло издавало шипение.

— Тише, тише… ш-ш-ш…

Едва ощутимый укол в плечо. И боль начала отпускать. Полегчало настолько, что Луиза вскинула руки к лицу — так и есть, сплошной розовый рубец. Вся она такая…

— Не смотри, — всхлипнув, подтянула колени к груди и, закрыв лицо ладонями, замерла.

— Луиза.

— Уходи, пожалуйста. Не смотри на меня… Я не хочу, чтоб ты меня такой видел…

— Наплевать, — зло процедил Дарс, — я хочу видеть тебя любой, понимаешь?

Луиза только судорожно выдохнула, когда он легко подхватил ее на руки и куда-то понес. Оказалось — в ванную комнату, где остро пахло травами и хвоей. Истерзанное тело, все еще покрытое ошметками хитина и слизи, медленно погружалось в теплую воду. Луиза покорно положила голову на край ванны и закрыла глаза. Наверняка Дарс смотрит на нее со смесью ужаса и брезгливости, не нужно было ему все это видеть, не нужно…

— Уйди, — попросила она едва слышно.

И совершенно не удивилась, когда услышала твердое «нет».

Потом воцарилась тишина, хрупкая, тающая в ароматном воздухе. Луиза осторожно шевельнулась. Внутри все замерло, стянулось в колкий узелок, когда она руками прикоснулась к лицу и провела по щекам. Кожа постепенно разглаживалась, принимая прежний вид. Только вот… волос на голове не было совсем. Они все выпали.

И ей стало так жаль своих черных локонов, что в голос разрыдалась. Лысая уродина, вот кто она.

— Ты что, — изумленный шепот, — почему плачешь, девочка моя? Что случилось?

— Я лы-ысая, — протянула Луиза и расплакалась еще горше.

— Ну и что? Отрастут волосы, никуда не денутся. Еще лучше будут.

Он говорил еще что-то, утешая, успокаивая, но она не слушала. Все казалось пустым, бесполезным. И почему-то именно потеря волос показалась ей особенно болезненной и обидной.

— Луиза, — прошептал Дарс, — ты самая красивая женщина в этой галактике.

— Нет. Нет-нет-нет.

И задохнулась от неожиданности, когда он накрыл ее рот поцелуем. Горячим. Жадным. Клеймящим.

Опешив, Луиза легонько оттолкнула его — и сама ушла под воду.

Вынырнула, глядя укоризненно.

— Дарс.

— Да, мисс Мар.

— Не разговаривай со мной так!

— Как — так?

В синих глазах искрились смешинки.

— Не смей надо мной смеяться! — И плеснула в него водой.

Тонкая футболка моментально намокла, Дарс хмыкнул и, многозначительно глядя на Луизу, быстро стянул ее через голову. Остался в одних низко сидящих штанах.

Она застонала в голос. Видеть это тело, крепкие мускулы, перекатывающиеся под гладкой кожей, было уже просто невыносимо. Так хотелось прикоснуться к нему, что покалывало кончики пальцев. Хотелось ласкать его, прихватывая зубами темные соски, спускаясь все ниже и ниже…

Дарс, щурясь, подошел. Он улыбался.

— Давай я тебя отмою от этой гадости, — сказал он, все еще посмеиваясь.

— Я сама, — буркнула Луиза.

Потому что знала — если он сейчас прикоснется, она не выдержит. Забудет о чувстве собственного достоинства и будет умолять, чтобы взял ее прямо здесь, в этой белоснежной и пропахшей хвоей ванной.

— Хорошо, — внезапно согласился он, — мойся, а я принесу тебе халат.

— Дарс…

Она запнулась, прикусила губу.

— Что?

— Скажи… что со мной будет дальше?

Улыбка медленно сошла с его губ. Дарс отвернулся, достал из шкафа махровый халат.

— Выходи в каюту, нам нужно поговорить.

Невозможно прятаться в ванной вечность. Выбравшись из остывшей воды, Луиза завернулась в мягкий пушистый халат. Подошла к высокому, в рост, зеркалу в нише. Кожа разгладилась, и все стало как прежде… Только вот волос по-прежнему не было, и это придавало ей вид представительницы негуманоидной расы.

«Хорош трястись, — зло сказала она себе, — что бы ни пришлось услышать, ты примешь это спокойно и с достоинством».

Решительно накинув капюшон, Луиза босиком прошлепала в каюту.

Робот-уборщик с тихим шипением заглатывал с пола куски хитиновой чешуи. У иллюминатора, повернувшись к ней спиной, стоял Дарс Эшлин. Он успел переодеться в очень официальный и закрытый летный костюм, и уже одно это будило недобрые предчувствия.

«Лучше бы он оставался в одних штанах», — растерянно подумала Луиза.

В этот миг Дарс резко обернулся, почувствовав на себе взгляд, и она невольно залюбовалась широкими плечами, которые было так приятно обнимать. Луизе очень хотелось подбежать, повиснуть у него на шее, а еще лучше — запустить пальцы в черные как вороново крыло волосы, где только на висках серебрится седина. Но вместо этого она натянуто улыбнулась.

— Садись, — просто сказал Дарс. — Ты голодная?

— Я лучше выслушаю тебя на пустой желудок, — буркнула Луиза и уселась на диван. Тот самый, на который не умещалась, будучи королевой акдов.

— Хорошо, — пожал плечами Дарс, подошел и остановился на расстоянии. Затем медленно произнес: — Я обсудил твое положение с братом. С императором то есть. Учитывая обстоятельства, тебе будет дозволено оставаться в пределах империи и пользоваться всеми льготами героя Рамоса. В том числе продолжить обучение в академии. Взамен император просит у тебя исцеления.

— Просит… — переспросила Луиза, — император? У меня?

— С ним то же самое, что было со мной, Лу. У меня ты все исправила, но империи нужен наследник.

— А Клайв? Разве он не…

Дарс с улыбкой смотрел на нее, чуть склонив голову набок. Затем ответил:

— У нас есть император. И если есть возможность, чтобы наследником стал его ребенок, пусть лучше будет так. Поверь, я не желаю своему сыну судьбы императора. Ну так что?

— Что? — моргнула удивленно.

— Ты согласна вылечить моего брата?

— Конечно, — торопливо ответила Луиза, — с удовольствием. Как только мы вернемся на Рамос.

— Отлично, — он подошел чуть ближе, — у нас осталось ровно два рабочих момента, которые мы должны уладить.

Луиза зябко куталась в халат. Ну что там еще?

Дарс опустился перед ней на одно колено, затем взял за руку.

— Я понимаю, что это важно для тебя. Поэтому все как положено. Луиза Вивьен Мар, ты выйдешь за меня?

Она зажмурилась. Все это… происходящее просто не могло быть правдой. И все же было.

Внутри все замерло, застыло хрусталиком — чтобы в следующее мгновение разлететься с радостным звоном.

— Дарс, — прошептала она, — ты что, серьезно? Это правда? То, о чем ты спрашиваешь? Но ведь ты… я… должна была убить тебя.

— Но не убила же, — рассмеялся Дарс. — Ну же, мисс Мар, будьте смелее. Я приму любое твое решение, но мне бы очень хотелось… я надеюсь… и я уверен в том, что буду любить тебя, покуда жив.

По щеке Луизы покатилась горячая капля.

И она, позабыв обо всем на свете, скользнула с дивана на пол, чтобы быть рядом с ним.

— Да, — прошептала, глядя в самые невероятные на свете глаза, с наслаждением втягивая его запах. Кофе, табак, мята. Он подарил ей надежду на будущее. — Я согласна стать твоей женой, Дарс Эшлин. Я люблю тебя. Наверное, сразу, как только увидела.

Он бережно взял ее руку, а потом жестом фокусника вынул из нагрудного кармашка кольцо из белого металла, украшенное тремя ограненными прозрачными камнями.

— Идеальное украшение для моей идеальной невесты, — и с этими словами надел на безымянный палец.

Луиза шмыгнула носом. А потом спросила:

— Можно тебя поцеловать?

— Это же я должен спрашивать. — Дарс шутливо нахмурился. — Я даже боюсь представить, что ты будешь вытворять, когда станешь моей женой…

Его губы были мягкими и немножко солоноватыми на вкус. Луиза только приоткрыла их, играя, скользя кончиком языка, ловя его прерывистое дыхание. А потом Дарс перехватил инициативу, его ладони скользнули вниз по спине, замерли на пояснице. Луиза невольно придвинулась ближе, откровенно прижимаясь к нему бедрами. Дразня, прикусывая губы. Застонала, когда его ладони опустились на ягодицы и с силой их сжали.

— Подожди, — выдохнул он, — Луиза…

— Что? — прошипела раздраженно.

Неконтролируемое желание каталось под кожей, складываясь в огненные узоры. И какого черта он снова отстраняется?

— Мы еще не обсудили третий рабочий момент. — В синих глазах пляшут веселые искры.

Дарс поднялся, с галантным поклоном подал ей руку и осторожно усадил обратно на диван.

Луиза облизнула губы.

Захотелось швырнуть в него чем-нибудь потяжелее. Впрочем, уж ей-то пора привыкнуть к тому, что у Дарса Эшлина превосходное самообладание.

— Твои воспоминания, — сказал он тихо, все еще держа за руку.

Внутри медленно начал раскрываться цветок с ледяными лепестками-кристаллами, больно жаля, заставляя истекать кровью.

— Я не смогла вернуть их, — пробормотала она, — зачем ты спрашивал моего согласия, Дарс? Выходит, я по-прежнему ничего не помню.

— Я спрашивал твоего согласия, потому что уже не имеет значения, что именно ты вспомнишь, — осторожное, мягкое касание губ, — скажи, ты хочешь вспомнить?

— Хочу, — не раздумывая, ответила Луиза.

— Если они вернули тебе верхний слой воспоминаний, то я добрался до нижнего. — Он сел рядом, все еще держа ее за руку. — Итак, ты готова?

— Да, — твердо ответила она.

— Тогда… слушай фразу-шифр.

«Ты убила мою дочь Лерию Великолепную».

И Луиза полетела в темноту, кружась, переворачиваясь, а затем медленно провалилась в то радужное утро, когда на столе ее ждала башня из мороженого, украшенная розовыми зефирками.

— Ты можешь ничего не рассказывать, — невозмутимо сказал он, поднося к ее губам стакан воды.

Луиза сморгнула слезы.

— Нет, отчего же… Я хочу рассказать. Или ты знаешь? Смотрел сам?

— Нет, — горькая улыбка на его губах, — не в моих правилах рыться в воспоминаниях той, кому я доверяю.

— Тогда я все же расскажу.

Она свернулась клубочком на диване, подложила под щеку ладонь. На душе была полынная горечь. Такую сколько ни выплевывай, все равно остается дрянное послевкусие.

А дело было в том, что…

У мужа королевы Дирсах была любовница. Так сказать, фаворитка, незаметная маленькая женщина с пепельными волосами и серыми глазами. А потом у них родилась дочь Алисия, и об этом узнала королева. Она приказала похитить и заточить в дальний замок обеих. Только через шесть лет король разыскал их и привез во дворец, где уже бегала его с королевой пятилетняя наследница Лерия. Королева, понятное дело, подобное терпеть не собиралась. Годы шли, и однажды… Отец собирался с Алисией лететь в дальнюю резиденцию, но девочка вдруг обнаружила, что заперта в спальне, а Лерия по ту сторону двери дразнилась и кричала о том, что сама полетит со своим отцом, а всякие ублюдки пусть сидят под замком. Ну а чтобы отец не сразу распознал обман, Лерия использовала голографическую личину. Алисия долго плакала, сидя на полу в углу. Ведь это она хотела лететь с отцом, а в результате отправилась противная Лерия. К вечеру как будто холодный ветер пронесся по дворцу. И — страшный, раздирающий душу вопль королевы. Она примчалась, распахнула дверь, а потом схватила Алисию, трясла ее, как куклу.

— Где моя доченька? Где? Это ты, ты убила ее! Ты виновата!

Ночью Алисия узнала, что корабль, на котором летели отец и Лерия, взорвался.

И своей мамы она больше не видела. А спустя несколько дней за ней пришел сутулый невысокий человек с блеклыми глазами, взял за руку и повел за собой.

«Там ей самое место».

Последние слова королевы Дирсах, уже безумной.

— Ты похожа на отца, — тихо сказал Дарс, прижимая ее голову к своей груди, — еще тогда, в торговом центре, я посмотрел на тебя и понял, что где-то раньше мог видеть твое лицо. Но я ошибался. Выходит, я вспомнил погибшего короля… а ты похожа на него.

Луиза всхлипнула.

— Не таких воспоминаний мне хотелось.

— Но мы не выбираем воспоминания, моя сладкая девочка.

— Я, оказывается, незаконнорожденная. — Она прижалась щекой к гладкой ткани костюма и с удовольствием вслушивалась в звук биения сердца Дарса.

— Угу, — кажется, Дарс улыбался, но она не могла видеть его лица, — а теперь единственная наследница трона королевства Дирсах.

— Не хочу, — она мотнула головой, — это проклятый трон. Мне… от этой суки ничего не нужно.

— Да и королевства-то нет уже, оно стало провинцией империи, — пробормотал Дарс.

— Вот и прекрасно. Прекрасно! Ты все еще хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? — покосилась осторожно, но увидела только гладко выбритый подбородок.

— Я же говорил, что не имеет значения то, что ты вспомнишь. Только вот… мне тебя называть Алисией?

Она задумалась на минуту.

Алисия.

Имя будило в душе сладкую боль. И было в нем все — и детская ручка, тянущаяся к мороженому, и теплые мягкие ладони матери, и «моя ласковая зайка», и жесткая черная борода отца, за которую было так весело дергать, когда он засыпал за чтением газеты. Кружева, кукла в костюме космической воительницы. Досадная случайность. Чужая злая воля и большое горе.

И конечно же там не было его, Дарса Эшлина.

— Называй меня Луизой, — прошептала она, — я хочу… я верю в то, что еще смогу быть счастлива. А я действительно смогу, потому что последний оплот королевы разрушен, ее приспешник убит и теперь уже никто не попытается занять мое тело.

Кажется, Дарс нахмурился.

— Вот об этом тебе тоже следует мне рассказать. В подробностях, Лу.

— Конечно, — она потянулась, — а еще исцелить императора, изложить все планы хозяина псарни и королевы, о которых мне известно, и… Дарс, ты ведь позволишь мне видеться с друзьями?

— Я рассчитывал, что ты и дальше будешь посещать лекции в академии, — проговорил он, — даже с твоими познаниями гончей базовое образование не будет помехой.

— Да-арс, ты просто невероятный. — Она потерлась щекой о его костюм и пожалела, что ее мужчина одет. — Я встретила тебя — за что мне такое счастье?

Он пожал плечами.

— Можно не отвечать?

— Тогда поцелуй меня, — вздохнула Луиза.

И подумала о том, что в ее жизни отныне будет только хорошее.